— Этот молодой человек очень мил! — сказал Эжен Бабилас.
— Да, очень мил, — повторил Гаэтан де Солис.
— Очень, очень мил, — добавила мадам Лежербье.
Краем глаза она посмотрела на свою соседку — почти незаметный румянец оживил лицо Иоланды.
— А есть ли у него какая-нибудь специальность помимо занятий литературой? — спросил Жан Луи Шассерио.
— Он учитель физкультуры, — ответил Гаэтан.
— Преподает в Коломбо, — уточнила Иоланда.
— И вы, можно сказать, соседи? — снова заговорил Бабилас.
— Все это замечательно, — сказала мадам Лежербье, — но не имеет никакого отношения к делу.
В то утро они собрались в директорском кабинете. Это было обычное рабочее совещание. Но конечно, основной темой обсуждения было все то же нападение.
— На самом деле, — снова заговорила мадам Лежербье, — беда не так уж велика… Рукопись Кентена нашлась.
— Простите! — сердито вскричал Шассерио. — Не все так просто! Была похищена другая рукопись, а мсье де Солис был оглушен! По справедливости надо бы…
— Отыскать виновного и найти рукопись этого милого юноши, не так ли?
Гаэтан де Солис кивнул головой.
— К тому же «Робинзоны с Ориноко» — хороший роман. Я даже удивился, насколько талантлив этот молодой человек. Мы должны ему помочь.
— Вы, безусловно, правы, — тихо сказала мадам Лежербье. Она повернулась к Эжену Бабиласу: — Кстати, дорогой мой, вы показали рукопись специалисту? Я говорю не о «Робинзонах с Ориноко», а о «Двенадцати тоннах бриллиантов».
— Да, да, в самом деле, — подхватил Шассерио. — Вы говорили, что один из ваших друзей — инженер…
Сидя за столом, Эжен Бабилас потирал свои круглые щеки.
— Я как раз собирался рассказать об этом. Один из моих добрых друзей, молодой человек, которому я полностью доверяю, работает инженером ГЭК.
— ГЭК? Что это такое? — удивился Шассерио.
— Главная электрохимическая компания. Это очень серьезная фирма. Руководство ее находится в Париже.
— Вы передали им рукопись Филибера Кентена? — довольно сухо спросил Шассерио.
— Да.
— Ну и что?
— Они были в курсе!
— Они были в курсе! — громко повторила Иоланда.
— Да. Учитель переписывался с ГЭК. Тут нет ничего необычного. Эта компания интересуется научными изысканиями подобного рода.
Иоланда слушала с напряженным вниманием.
— Вы хотите сказать, — спросила она, — что учитель передал ГЭК свой способ изготовления бриллиантов?
— Не совсем так. Как говорит мой друг, Кентен указал им некоторые главные направления поисков. Мой друг вкратце рассказал мне, в чем состоит проблема. Чтобы изготовить бриллиант, необходимо выполнить два условия…
— Нужны высокая температура и высокое давление, — перебил его Шассерио. — Это известно. Давление должно быть порядка сорока — пятидесяти тысяч атмосфер, а температура должна достигать тринадцати — пятнадцати тысяч градусов.
Бабилас даже присвистнул.
— Вы очень осведомлены, дорогой мой!
— Да нет! Вы это в любой энциклопедии найдете… — Шассерио нервно поправил свою бабочку. — Это элементарно.
Бабилас спокойно продолжал:
— Изготовление искусственных бриллиантов осуществимо лишь в очень небольших количествах.
— Еще до первой мировой войны французский химик Муасан получил кристаллы бриллианта… — дополнил Шассерио.
— Но при массовом производстве — я повторяю: массовом — это и есть нужное слово, — представьте себе все сложности! Если вы хотите получить что-нибудь, кроме крохотных кристаллов… Температура — это еще полбеды, но вот давление!.. Представьте себе емкость, которая подвергнется давлению в сорок пять тысяч атмосфер! И вот, насколько я понимаю, хитроумная находчивость учителя Кентена состоит не столько в новаторстве самого метода, сколько в особенностях технологии, в подготовке, так сказать, приемника…
— Он изобрел новый металл? — спросил Шассерио. — Дело в том, что вопрос температуры далеко не вторичен. Если специальные электрические печи позволяют достичь всего лишь от трех до четырех тысяч градусов, то существующие сейчас плазменные печи дают температуру до десяти и даже двадцати тысяч градусов, если не больше…
— Да, — сказал Бабилас. — Мой друг говорил мне об этих приборах. ГЭК их выпускает… Однако вы прекрасно разбираетесь в предмете, мой дорогой!
Коммерческий директор пожал плечами:
— Просто я прочел несколько статей по этому вопросу… Извините, я перебил вас. Вы ведь нам рассказывали о новом металле, открытом учителем?
— Нет, о новом металле я не говорил. На самом деле объяснения, которые представил мсье Кентен, не вполне понятны…
— И в рукописи ничего интересного не окажется?
— Я этого не утверждаю. Ее надо очень внимательно изучить.
Тут заговорила мадам Лежербье:
— В конце концов, это ведь не наше дело. Наше дело — судить, хорош ли роман, может ли он увлечь читателей. Тогда нужно его издать. Надеюсь, что наследник мсье Кентена возражать не будет…
Шассерио вдруг зарделся.
— Позвольте, позвольте, надо же подумать! Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в ответственности, которая лежит на нас! Предположите, что в этой рукописи действительно содержится рецепт получения дешевых бриллиантов… Весь мировой рынок будет потрясен. И не только рынок… Это ведь фантастично!
— Именно этого, как мне кажется, и хотел автор, — спокойно заметил Эжен Бабилас. — Вот почему отдельные личности и интересуются его рукописью…
* * *
Несколькими минутами позже мадам Лежербье и ее ученица уже сидели в производственном отделе.
— И все же, — вздохнула мадам Лежербье, — это не должно мешать нашей работе… Мсье де Солис передал мне две рукописи. Вот они: «Затерянные во льдах» и «Сокровища ацтеков»… Прежде всего их надо обсчитать. Один роман, как мне кажется, длинноват, другой, пожалуй, слишком короткий… — Она еще раз вздохнула и с нежностью посмотрела на Иоланду. — К несчастью, мы не можем запустить в производство рукопись вашего… милого земляка…
— Моего земляка?
— Ну да, вашего соседа по Коломбу…
— Он сказал мне, что копии у него нет. Есть только черновик, который теперь придется перепечатать… К тому же мсье де Солис предложил ему ряд поправок.
— Это хлопотно. И теперь затянется надолго. — Мадам Лежербье вручила девушке обе рукописи. — А пока сделайте обсчет этих двух романов. Я вас этому обучила. Считайте количество знаков и интервалов в строке, затем количество строк на странице… Собственно говоря, надо только несколько раз их перемножить, вот и все. Это работа нудная, но необходимая. Когда мы будем знать точный объем каждой рукописи, мы сможем подобрать шрифт.
— Но что же мы можем предпринять, — сказала девушка, — если «Сокровища ацтеков» маловаты по объему? Выберем более крупный шрифт?
— Можно так. А можно искусным образом разрядить текст… Знаете, что это значит — разрядить? Можно разрядить страницу, оставляя расстояния между строками… А можно разрядить целую книгу, оставляя пустые страницы — например, в конце глав…
— Понятно, — сказала Иоланда и устроилась за маленьким столиком возле бюро мадам Лежербье.
Иоланда подсчитывала количество знаков в «Сокровищах ацтеков». Кончик ее карандаша скакал от одной буквы к другой. Это был довольно неплотный текст, слишком свободно напечатанный машинисткой. В среднем она насчитала тридцать пять знаков и интервалов в строке на страницу. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на своей работе, но все время отвлекалась. Перед ней то и дело возникал маленький домик в Коломбе и Кристоф, встречающий ее на пороге.
«Входите же. У моей мамы есть старая малага, и она будет счастлива угостить вас…»
Зазвонил телефон.
— Алло, — ответила мадам Лежербье, — а, это типография Фликото. Здравствуйте, мсье Фликото… Я хотела поговорить с вами насчет ваших последних расценок. Вы слишком дорого просите… Прошу вас пересмотреть этот вопрос…
Она поднялась.
— Если мне будут звонить, я в бухгалтерии.
Телефон задребезжал снова.
— Это вас, мадемуазель Ламбер, — сказала телефонистка. — Кристоф Брюнуа…
— Что нового? — осведомился приятный голос. — Я позволил себе потревожить вас… Представьте себе, мне сегодня ночью нанесли визит…
— Визит? Как это было?
— Да почти ничего и не было. Я занимался в своей комнате, на втором этаже… Она выходит в сад за домом. Окно было открыто… Ярко светила луна… Вы ее заметили вчера?
— Не шутите… И что же?
— Кто-то проник в наш сад… Но я по глупости наделал шуму. И посетитель исчез за стеной ограды… Я пытался его преследовать. Но он был в намного более выгодном положении. Я услышал шум мотора…
— Ой! — встревожилась Иоланда. — Я же прекрасно знала, Кристоф, что вам надо быть осторожнее…
— Я и был слишком осторожен. Надо было подпустить его поближе…
— Вы звоните мне из Коломбо?
— Да. Я только что судил соревнование по гандболу у себя в коллеже. А что, кстати, происходит в издательстве «Бабилас»? Мой бессмертный роман не нашелся? Полиция не напала на след?
— Нет, вовсе даже нет… Хотя погодите, кое-что все же есть. Мсье Бабилас отдал рукопись учителя одному из своих друзей, инженеру, который работает в некой Главной электрохимической компании… Да, именно так она называется…
Кристоф присвистнул на том конце провода, потом быстро спросил:
— Что сказал этот инженер?
— Что он был в курсе.
— В курсе чего?
— Работ учителя. Мсье Кентен состоял в переписке с этой компанией…
— А что, этот инженер, знакомый мсье Бабиласа, рукописи не прочел?
— Прочел. Но пока ему не все ясно в тексте. Он будет его еще изучать. Ему дадут ксерокопию.
— Все это очень интересно!
— Вы так считаете?
— Еще бы. Помните, Каролюс, хозяин кафе, говорил о каком-то заводе электроприборов… Так вот, речь, по-видимому, идет о той самой компании… Я совершенно в этом уверен… Мне очень хочется еще раз зайти в бар к Каролюсу… Там наверняка можно узнать много нового…
— Будьте осторожны, Кристоф!
— Я всегда осторожен, дорогая Иоланда!
Девушка медленно вернулась за свой столик, где ее ждали для обсчета две рукописи.
Однако она вдруг потеряла всяческий интерес к книгопроизводству. Ей хотелось мчаться в Коломб и вместе с молодым учителем физкультуры произвести следствие в этой пресловутой ГЭК. Значит, Главная электрохимическая компания имела свое отделение в Коломбе, хотя администрация фирмы находилась в Париже.
Мадам Лежербье вихрем влетела в комнату.
— Ну что, детка, вы уже сделали обсчет? Я хочу отправить обе эти рукописи в типографию как можно скорее… Да, надо еще будет позвонить в Ангулемский писчебумажный магазин. Наших запасов бумаги у Фликото не хватит. — Она прервалась и внимательно посмотрела на Иоланду. — Все в порядке? Может, вас тяготит эта работа?
— Вовсе нет.
— Что-то мне кажется, что вы бы с большим удовольствием работали над романом мсье Брюнуа…
Раздался стук в дверь, и тут же в кабинет проскользнул мсье Шассерио.
— Мадам Лежербье, вы действительно сегодня собираетесь отправить в типографию «Сокровища ацтеков» и «Затерянные во льдах»?
— Да, собираюсь…
— Отлично. К началу каникул они должны выйти…
— Постараемся успеть…
Коммерческий директор подошел к Иоланде.
— Насколько я понимаю, мадемуазель Ламбер работает вовсю. Прекрасно! Обсчет — первое дело…
У Иоланды было какое-то странное ощущение. Будто мсье Шассерио пришел в производственный отдел совсем не для того, чтобы обсуждать будущие публикации… Это был всего лишь предлог.
Шассерио склонился к ней.
— Вы ведь живете в Коломбе, мадемуазель Ламбер? Я только что сделал забавное открытие…
— Какое же? — Вопрос задала мадам Лежербье, а Иоланда, как-то напряженно улыбаясь, посмотрела на коммерческого директора.
— Наш друг Бабилас сказал, что учитель Кентен был связан с некой компанией, Главной электрохимической. Так вот, я только что узнал, что у этой ГЭК есть свой завод в Коломбе. Забавно, не правда ли? Вы знали это, мадемуазель?
— Н-нет. Но я постараюсь все выяснить…
— Будьте осторожны, мадемуазель Ламбер!
В светло-серых глазах Жана Луи Шассерио мелькнул темный огонек, и Иоланде показалось, что его последние слова были чем-то вроде предупреждения.
* * *
В пять часов мадам Лежербье, выйдя от мсье Бабиласа, вернулась в производственный отдел.
— Ну вот, — сказала она Иоланде, — вот вам и новости!
— Полиция обнаружила что-нибудь?
— Полиция тут ни при чем, а вот инженер, о котором нам говорил мсье Бабилас, только что позвонил ему.
— Он знает вора?
— Да нет. Теперь он утверждает, что рукопись учителя Кентена бесценна… Да, бесценна!
— Ему так понравился роман?
— Как вы не понимаете, речь идет не о романе, а о нескольких страницах, помещенных в середине книги, где даны технические описания.
— Секрет изготовления бриллиантов?
— Вот именно.
— Способ производства бриллиантов тоннами?
— Совершенно точно.
— И он уверен, что это возможно?
— Почти.
— Слово «почти» тут не очень кстати.
— Тем не менее, быть может, у нас в руках документ сказочный…
— Почти сказочный, — улыбаясь, добавила Иоланда. — А точнее он сказать не может, чтоб уж мы знали наверняка?
— Через несколько дней. Этот инженер должен еще кое-что выяснить. Некоторые формулы ему пока непонятны. И все же, поело того как он много раз перечитал объяснения Кентена, ему кажется, что все это очень серьезно…
Мадам Лежербье прошлась по комнате и рухнула в свое кресло.
— Я уж и не знаю, на каком я свете… — Она глянула в свой блокнот. — Курьер из типографии Фликото был?
— Нет еще.
— Надеюсь, он не заставит себя ждать. Отдайте ему обе рукописи…
— А вы хотите уйти?
— Да, у меня назначена встреча на другом конце Парижа. Я не смогу сегодня позаниматься с вами. К тому же мсье Бабилас запретил нам оставаться. Он прав, мы не можем сидеть здесь одни.
Мадам Лежербье приводила в порядок свой стол, одновременно делясь с Иоландой планами на вечер:
— Я отправляюсь к Массону. Это типография. Я хочу посмотреть на их оборудование. Я бы с удовольствием взяла вас с собой, но вы окажетесь слитком далеко от дома… А я там рядом живу… Ну, хорошо… — Она взяла с этажерки за своей спиной две пачки гранок. — Я даю вам работу… Это «Пират Бурьгроза». Роман о корсарах, скоро должен выйти из печати. Вот здесь авторская правка, а здесь — исправления мсье Кулона. Мсье Кулон всегда очень хорошо вычитывает текст. Нужно перенести исправления автора на экземпляр корректуры мсье Кулона… Вы с этим прекрасно справитесь. Если будут спорные вопросы, мы их разрешим завтра… А теперь я убегаю.
* * *
Оставшись одна, Иоланда поднялась и медленно подошла к окну.
Внизу, на улице Ришелье, все шло своим чередом: взад-вперед сновали прохожие, урчали проезжавшие автомобили, скрипели тормоза у светофора перед перекрестком. По ту сторону забитой машинами улицы видна была антикварная лавка, за темной витриной которой угадывались старинные картины в почерневших рамах, облупившиеся гипсовые ангелочки, японский веер, разлохматившиеся по краям книжки.
Чуть подальше, стоя на металлических лесах, рабочие подновляли фасад здания…
Девушка заметила мадам Лежербье, спешившую к своему автобусу. Сверху хорошо была видна ее фигурка в коричневом плаще и аккуратно уложенные серебристые волосы. Вид мадам Лежербье сразу напомнил Иоланде о порученной ей работе.
Она отошла от окна и села перед двумя пачками типографских оттисков, испещренных черными чернилами.
В дверь постучали.
Это был опять Жан Луи Шассерио. Он хотел узнать, вернется ли еще мадам Лежербье… Нет, это не так важно. Он завтра с ней поговорит… В некоторой, как показалось Иоланде, нерешительности он постоял на пороге, затем закрыл за собой дверь.
Иоланда нахмурила брови, потом пожала плечами и принялась сличать исправления автора и мсье Кулона.
Немного позже Арлетта сообщила ей, что из типографии Фликото приехал курьер. Иоланда отнесла приготовленный для него пакет и вернулась за стол.
И снова зазвонил телефон.
— Алло, — заговорил веселый голос, — это производственный отдел? Вы не нашли «Робинзонов с Ориноко»?
— А, Кристоф, это вы… Нет, к несчастью…
— А что же вы тогда делаете?
— Просматриваю правку в «Пирате Бурьгроза», захватывающем романе о корсарах…
— Спешу сообщить вам, что я отправляюсь в путешествие. Звоню с вокзала Сен-Лазар… Где поезда дальнего следования… Отправление через несколько минут. Завтра среда… Время для прогулок у меня есть…
— И это путешествие связано с нашим общим делом?
— Возможно.
— Вы напали на след?
— Кажется, да.
— И какова конечная цель путешествия?
— Шербур.
— Почему Шербур?
— У меня есть адрес в районе Шербура. Если завтра с утра от меня не будет новостей, срочно предупреждайте мсье Бабиласа и полицию… Родителям я сказал, что еду в гости к приятелю… Не хочу их волновать.
— Значит, это опасно?
— Нет. Я ничем не рискую. Я только рассчитываю нанести один визит по известному мне адресу. Вот он: «Старая бухточка», Гури, департамент Манш.
— Записала. А что это такое? Деревня? Хутор?
— Понятия не имею. Я этого места не знаю. Гури — это маленький порт возле мыса Аг, на самом конце полуострова Котантен. Представляете себе?
— Приблизительно. А чей это адрес?
— Некоего Жозефа Дьевиля. Этот господин несколько месяцев работал в ГЭК, ну, знаете, на нашем заводе в Коломбе. У меня есть знакомый в отделе кадров ГЭК. Он мне и рассказал…
— А почему вы заинтересовались этим Жозефом Дьевилем?
— ПОТОМУ ЧТО ОН БЫВАЛ В БАРЕ КАРОЛЮСА. И потому еще, что не раз пил кофе с учителем Кентеном. Это я узнал у Каролюса.
— Вы думаете, что это он напал на мсье де Солиса?
— Не знаю.
— Нужно предупредить полицию. Этот человек может быть опасен. Что вы намерены предпринять?
— Разузнать все потихоньку. Я позвоню вам завтра утром.
— Кристоф! — позвала девушка.
Но он уже повесил трубку.
Иоланда грустно покачала головой. Эта история ей не нравилась. Кристоф приедет в Шербур очень поздно вечером. Как он доберется до Гури? И как его там примут?
Конечно, молодой преподаватель физкультуры жаждет вернуть свою рукопись. Это для него что-то вроде спортивного состязания. Но ведь это состязание может оказаться очень опасным!
И вдруг Иоланда собрала гранки, которыми был завален весь стол, взяла чистый листок бумаги и лихорадочно принялась писать.
Несколькими минутами позже на площади Пале-Рояль она нырнула в такси.
* * *
Жан Лун Шассерио застыл возле кабинета мадам Лежербье. Он вслушивался.
Затем он прошел весь коридор и остановился возле стеклянной кабины телефонистки.
— Скажите, Арлетта, что, мадам Лежербье еще вернется?
— Нет, она сегодня не придет. И мадемуазель Ламбер тоже ушла… Она, видимо, очень спешила.
— Так, значит, в производственном отделе никого нет?
— Нет.
Он вернулся обратно, вошел в комнату, подошел к столу мадам Лежербье.
Его взгляд привлек лист бумаги, на котором в спешке что-то было нацарапано.