Я не ошибался, считая, что развязка приближается и что мы вот-вот познакомимся с разгадкой тайны.

Нам суждено было все узнать благодаря Лопесу, благодаря этому удивительному Лопесу, посланному Вальдером, или Вальдивиа, и столь неожиданно возникшему из ночи и снега.

Лопес, о котором идет речь, оказался мужчиной лет сорока, небольшого роста, смуглым и коренастым, с орлиным носом и черными глазами. Стоя на пороге, отбросив с головы капюшон своей теплой куртки, он с минуту переводил дыхание.

— Ну и снег! — наконец сказал он. — Я уж и не надеялся дойти… Завидев огонек, вздохнул с облегчением… К счастью, у меня был электрический фонарь… Мне сказали: гостиница — это первый дом у дороги… Итак, добрый вечер, господа.

— Лопес! — снова воскликнул господин Дюран, — Я никак не ожидал увидеть вас здесь. Как вы умудрились подняться сюда? Пешком?.. Это невероятно!

— Начал с четырех колес, кончил своими двумя. Моя машина где-то внизу, на дороге. Что и говорить, пуститься в горы в такой вечер!.. Не слишком разумно… В дороге меня застиг снег. Однако я все же рассчитывал добраться. Но куда там!.. В километре от деревни или, может быть, в двух, сам не знаю, колеса начали буксовать. Проехать никак не возможно, слишком много снега намело! Что ж поделаешь, пришлось сойти… И вот я здесь!

— Входите, входите, располагайтесь поудобнее, — приглашал гостя мой отец. — Садитесь поближе к огню. Не хотите ли перекусить?

— Право, не откажусь.

Пока госпожа Ляпюжад принимала у позднего гостя насквозь промокшую куртку и чемоданчик, мама уже успела поставить на стол еще один прибор.

— А как же с вашей машиной?

— Ничего с ней не случится. Она выносливая. Прекрасно проведет ночь в снегу, а утром посмотрим… Честное слово, она рисковала меньше, чем я…

— Не из Парижа ли вы? — спросил господин Ляпюжад.

— Да, из Парижа. Я был проездом в Люшоне и узнал там, что господин Дюран у вас…

— Вальдер звонил мне, — сказал Дюран.

— Знаю. Он писал, что позвонит. Я собирался и сам позвонить вам во второй половине дня. К сожалению, я был занят… Словом, в конце концов добрался.

— И все же вы неосторожны, — заметил Дюран. — В горах нужно быть очень осмотрительным. Все как будто совсем просто, и вдруг — бац!.. Но все хорошо, что хорошо кончается…

— Ешьте, сударь, — сказала мама, ставя перед Лопесом тарелку дымящегося бульона.

— Весьма рекомендую вам этот суп, — добавил господин Дюран.

Лопес с поднятой в воздух ложкой взглянул на Дюрана.

— Кстати, Вальдер вам сказал, поскольку я здесь… Я мог бы захватить… Если вещь готова, разумеется!

— А! — сказал Дюран. — Об этом еще успеется… А сейчас ешьте свой бульон, он придется вам очень кстати!

«Странно! — думал я. — Очень странно. Можно подумать, что они в прекрасных отношениях. У этого Лопеса тоже такое приветливое лицо и дружелюбный голос. И Ошоа-Дюран, кажется, вовсе его не боится. Наоборот, он даже тревожится за его драгоценное здоровье, упрашивает есть бульон…

Вместе с Феликсом мы отошли к очагу и, пока взрослые говорили о снеге и горах, обменялись кое-какими мыслями по поводу случившегося.

— Ну?

— Ничего больше не понимаю, — прошептал я.

— Лопес?

— Я думал, он хуже. А он ничего себе.

— Не будем слишком доверчивы.

— О чем ты?

— Они разыгрывают перед нами комедию.

— Ты думаешь?

— Нарочно делают вид, что друзья. Но этой ночью они сведут счеты!

— Ты думаешь, у него есть револьвер?

— У кого, у Лопеса? Не знаю.

— Мне кажется, что внутренний карман его куртки оттопырен.

— Может быть, у него в чемодане динамит?

Феликс осторожно подмигнул мне, и мы возвратились к столу, где Лопес уже принимался за знаменитую колбасу госпожи Ляпюжад.

— Ну, Лопес, что вы скажете об этой колбасе? — спросил господин Дюран.

— Великолепная, господин Дюран! Божественная колбаса!

Госпожа Ляпюжад сразу задрала нос. По всей видимости, впервые ей пришлось услышать, что ее колбаса божественная.

— Ах, пиренейская кухня, — снова подхватил наш постоялец, — это просто чудо! Если бы вы могли побыть здесь пару дней, то убедились бы в этом сами. Госпожа Даррегиберри приготовила мне вчера такой суп из капусты, что я…

— Никак не могу задерживаться, господин Дюран, надо возвращаться…

— Жаль, Лопес, жаль!

Я снова сделал незаметный жест Феликсу, и мы на сей раз спрятались за стойкой.

— Ты заметил? — спросил я у него.

— Что?

— Когда Ошоа обращается к Лопесу, он говорит ему просто «Лопес»…

— А как бы ты хотел, чтобы он ему говорил?

А когда Лопес обращается к Ошоа, он говорит ему «господин Дюран»… Понимаешь? Лопес более почтителен, чем Дюран.

Феликс состроил гримасу:

— Все та же комедия! Этой ночью нам надо быть начеку. Я хотел бы остаться ночевать у тебя…

— А если в чемодане динамит?

— Все равно! — великодушно сказал мой товарищ. — Во всяком случае, час развязки недалек…

Да, час развязки приближался. Мой милый Феликс даже не знал, как он удачно выразился. Лопес еще только принимался за десерт — кусок сладкого пирога и компот, — когда случилось невероятное.

* * *

Сначала между Лопесом и Дюраном шел совершенно загадочный диалог. Но мало-помалу я начал кое о чем догадываться.

— Как идет продажа, Лопес?

— Очень хорошо, господин Дюран. Льды уже перешли за сто пятьдесят тысяч… Гориллы по-прежнему имеют большой успех.

— А космос?

— Исключительный, я забыл вам об этом сказать.

— Борнео?

— Тоже неплохо.

— Не такой успех, как у горилл?

— Чуть меньший.

— И не такой, как у космоса?

— Конечно. Теперь все ждут клада.

— Клада майя?

— Конечно. Вальдер очень на него рассчитывает.

— Знаю.

— Он говорит, что это будет что-то грандиозное. Вот почему он вам и звонил. Хотел, чтобы я ему привез. Вы думаете, что я смогу это сделать? У вас все готово?

— Увы, нет, Лопес, еще не готово. Нужно время, что поделаешь!

— Жаль. Вальдеру очень нравится! Я хочу сказать то, что ему известно, что вы успели ему уже рассказать…

— Вальдер, как всегда, нетерпелив.

— Это не он так нетерпелив, господин Дюран, это публика… Как вам здесь живется, господин Дюран? Хорошо?

— Да, очень.

— Покой, хорошая еда, свежий воздух?.. Так что же мне передать Вальдеру? Клад будет? Сумеете вы выслать его недельки через две?

— Невозможно, друг мой, невозможно!

— Ну, через месяц. Через месяц он его получит?

— Через месяц! Какой вы, однако, шустрый!

— Но все же! Постарайтесь!

Ничего не могу обещать.

— Так и быть — через полтора. Договорились? Так и скажу господину Вальдеру, Через месяц-полтора.

— Вы просто невыносимы!

Внезапно Лопес резко отодвинул свою тарелку и вскочил на ноги.

— Совсем позабыл, господин Дюран… А вы и не спросите. У меня с собой ваш последненький. Он в моем чемодане. Только что появился. Прихватил его на всякий случай, уезжая из Парижа. Я не знал, встречусь ли с вами…

— Вы могли бы мне послать его по почте, — сказал Дюран с недовольным видом.

— Видите ли… э… Простите, конечно, но мне хотелось самому раньше с ним познакомиться. Я думал, что Вальдер тоже вам пошлет. Вероятно, вы его получите завтра по почте… Правда, из-за снега…

— Покажите-ка мне его, раз уж он с вами.

— Сию минуту, господин Дюран.

Лопес поискал глазами вокруг себя, обнаружил свой чемодан и поставил его на колени. Раскрыв его, он порылся среди белья и вынул книгу, которую положил перед нашим постояльцем.

— Вот, господин Дюран. Он великолепен!

Это был решительный момент!

Даже если бы гром разразился над нашими головами и молния упала с неба прямо на стол, посреди которого стояло блюдо с остатками сладкого пирога, то и тогда Феликс был бы менее потрясен тем, что увидел!

Ибо книга с яркой обложкой, которой размахивал Лопес, похожа была как две капли воды на те, что стояли на полках библиотеки Феликса Ляпюжада.

— Великолепная книга! Шедевр! — воскликнул Лопес.

Тот же формат, тот же автор! Мы без труда прочли на обложке:

Патрик д’Олерон

«ГРОЗНЫЙ ПИРАТ»

— «Грозный пират», — прошептал Феликс изменившимся голосом. — Этой книги я не знал.

— Вот ваша книга, господин Дюран! — сказал Лопес.

Мы не ослышались. На сей раз все было ясно. Лопес сказал: Вот ваша книга, господин Дюран!

Итак, он обращался к автору книги, к тому, кто ее написал!

Значит, господин Дюран вовсе не Ошоа. Господин Дюран — это Патрик д’Олерон. Господин Дюран, скромный, таинственный постоялец гостиницы «У пиренейского медведя», был великим, ни с кем не сравнимым романистом Патриком д’Олероном, автором серии бессмертных произведений, произведений, которые мы уже упоминали: «Затерян во льдах», «Тайна Борнео», «Царь горилл», «Призрачная джонка», «Робинзоны космоса», «Рыцари пространства» и т. д., и т. д.

К этим произведениям прибавилось теперь еще одно, с необыкновенно интригующим названием — «Грозный пират».

Я видел, как глаза Феликса засверкали от нетерпения. Поскорее проглотить новый роман Патрика д’Олерона — это желание овладело им целиком. Феликс действительно был необычайно взволнован. Подумать только — он видел самого Патрика д’Олерона, говорил с ним, пожимал ему руку, гулял с ним по дорогам Фабиака! Какой ужас! Он называл его астеком, подозревал его в самых страшных грехах, следил за ним и даже проник в его комнату. Осмелился занести свою нечестивую руку на его рукописи и бумаги. И злосчастное завещание было совсем не завещанием, теперь мы отлично это понимали, — это было не что иное, как новое произведение Патрика д’Олерона, которое он готовил к печати.

— Вы пишете книги, господин Дюран? — заинтересовался отец Феликса. — Это ваша? Позволите? Я… Ка… Как? Так это вы Патрик д’Олерон, господин Дюран?

Господин Ляпюжад растерянно смотрел на Дюрана:

— Невероятно! Наш дом полон ваших книг! Ваше имя священно для Феликса. Он только вами и клянется. Правда, Феликс? Я очень польщен, очень рад, господин Патрик… Вы позволите мне вас называть господином Патриком… «Грозный пират»… Гм, гм… это, должно быть, здорово! Как только стает снег, я спущусь в Люшон и куплю эту книгу. Потому что и я читаю ваши книги, господин Патрик… Я тоже их читаю…

— Это очень мило с вашей стороны, господин Ляпюжад, — сказал наш постоялец, — но, видите ли, здесь, в Фабиаке, я не Патрик д’Олерон, а просто господин Дюран, который отдыхает в горах и немного пишет, потому что его издатель ждет от него новой книги…

— Надо бы вспрыснуть этого самого пирата, — сказал отец. — Что, если нам распить бутылочку шампанского?

— Я угощаю! — сказал Лопес.

— Нет уж, извините, ставлю я! — воскликнул господин Ляпюжад своим громовым голосом.

— Шампанское в честь «Грозного пирата»! — заметил Феликс, сделав при этом кислую мину. — Пираты предпочитают ром и тафиа…

— Или пульку, — добавил я.