Мы с Валери проснулись рано утром, хоть и заснули всего несколько часов назад. Наше утро началось с легкого завтрака и свежевыжатого апельсинного сока, который оставила на столе мама с прилагающей запиской:

Доброе утро, дорогая. Мы с твоим отцом идем помогать вешать гирлянды на побережье для сегодняшнего фестиваля. Ждем тебя и Валери там. Принарядитесь.

Мама.

– Мама посоветовала нам принарядиться, – я помахала бумагой перед сонным лицом Валери, – это обязательно?

– Ты и так красивая, – все внимание рыжей девушке было приковано к ломтику хлеба, который она старательно намазывала джемом, – тебе не нужно наряжаться в отличие от Эжени, которой стоило бы надеть еще один купальник на извечно хмурое лицо.

–Обожаю тебя, – я села за стол, – как раз Эжени стоит принарядиться, там же будет Франц.

– Они расстались, – спокойно сообщила Валери.

– Расстались? – Мне показалось, что мой голос прозвучал слишком… радостно, и я проследила за реакцией Валери, чтобы уловить какое-то изменение в выражении ее лица. Но оно не изменилось, все та же приятная усталость, оттеняющая ее утреннее состояние.

– Да, нечему удивляться. Вчера вечером, на пляже, она закатила ему очередную истерику, а он толкнул ее в воду. Луис рассказал, когда я собиралась к тебе.

– Толкнул?

– Да, он иногда бывает слишком нервным. Но эта стерва заслужила.

– М.. а из-за чего они расстались?

– Не знаю, – Валери покачала головой, – наверное, у него появилась новая девушка или Эжени достала его своей болтовней. Ты так и не рассказала, каким образом вы с Францем вчера встретились на пляже.

– Я гуляла, он пробегал мимо. Так и встретились.

– И все?

– Пробежались немного вместе, и я ушла домой.

– Ясно, – Валери перевела взгляд на меня, – ты позвонишь Гаю?

– Да, после фестиваля, – я занервничала. Перспектива того, что я услышу его голос больше пугала, чем радовала.

– Почему не сейчас?

– Думаешь?

– Не заставляй его ждать так долго… а, судя по твоему рассказу, он уже заждался.

– Ты права, – поддавшись секундному порыву, я встала и взяла в руки телефон.

Набрала номер Гая. Каждый новый гудок тревожил мое сердце. Я вышла из кухни и прислонилась к большому зеркалу, висевшему на стене в прихожей. Поймала себя на мысли, что не знаю, о чем говорить с ним. Прошло достаточно времени, а Гай все еще не отвечал. Мое волнение сменилось беспокойством; а вдруг у него неприятности, прошло две недели с тех пор, как мы последний раз разговаривали с ним.

Я вернулась на кухню, Валери вопросительно посмотрела на меня, я неопределенно пожала плечами.

– Он не отвечает…

– Может быть, не хочет разговаривать?

– Нет, Валери. – Я глубоко вздохнула. – Мне верится в то, что у Гая какие-то проблемы, но не верится, что он не отвечает из-за принципа. На него это совсем не похоже.

– Надеюсь, он просто спит, а когда проснется, обязательно перезвонит.

– Вечером я снова попробую дозвониться до него. А если не получится, позвоню его сестре.

После завтрака мы вернулись в комнату, Валери заплетала свои рыжие локоны, я перебирала вещи в чемодане, среди которых искала подходящее платье для сегодняшнего праздника. Мой взгляд не оставлял в покое телефон, лежащий на кровати.

– Валери, подойди сюда, – я поманила девушку к себе, – померь это платье, оно подойдет к цвету твоих волос и глаз.

Я протянула ей легкое шифоновое платье сочно – желтого цвета.

– Какое красивое, – Валери поднесла ткань к щеке, – и такой приятный материал. Хочешь, чтобы я его надела сегодня?

– Да, думаю, по размеру тоже подойдет.

Валери, повернувшись ко мне спиной, сняла с себя черную футболку и шорты, надела через голову мое платье.

– Ну как? – она откинула назад волосы и посмотрела на меня, – смотрится? Или я похожа на бесформенную вещь, которую прикрыли красивой тканью?

Я улыбнулась. Девушка, стоящая напротив, напоминала музу художника-импрессиониста, который запечатлел бы ее образ на фоне голубого неба и ярких цветов. Ей хотелось любоваться. И те незначительные детали, такие как веснушки на плечах, которые, на первый взгляд, казались незаметными, приковывали внимание и наделяли Валери загадочностью.

– Валери, чудесно. И почему ты всю свою красоту и женственность скрываешь под широкими черными футболками? Сумасшедшая.

– Не знаю, – смутилась рыжая, – мне кажется, я не красивая.

– А мне кажется, ты смешная. Только слепой не увидит твою красоту, и то… может почувствовать ее.

– Тогда почему парень, который мне нравится, не замечает меня? Если я такая красивая, – расстроенная Валери села на кровать. И как-то по-детски развела руками.

Мне сразу же вспомнились свои собственные восемнадцать лет. Я была безумно влюблена в парня, который учился со мной в одном университете. На факультете высшей математики. Он казался мне таким красивым, умным, интеллигентным, начитанным. Стал частым гостем в моих снах, желанным мужчиной мечты. До того момента, пока мы с ним не познакомились. Иногда, достаточно просто узнать поближе того, в кого влюблена до состояния невероятной эйфории… и она мгновенно развеется. Потому что реальность сотрет весь образ, который ты создала для него, и оставит наброски совершенно незнакомого человека, которого, вполне возможно, тебе и не захочется узнать.

– Милая моя, – я села рядом с ней, – значит, он глупый. Ты такая светлая, интересная, забавная.

– Аврора, я не люблю делиться своими переживаниями, особенно по поводу чувств…

– Я заметила, но мне ты можешь рассказать все, – я погладила Валери по волосам.

– Знаю, – она вяло улыбнулась, – спасибо. Сегодня мы хоть как с ним встретимся, и я не хочу снова оставаться незаметной… хочу, чтобы первый раз в жизни он смотрел на меня восхищенно, как на женщину своей мечты… А то, как это обычно получается – он вдруг появляется, а я стою перед ним лохматая, полусонная, в растянутой мужской футболке, с вытаращенными от волнения глазами и нелепым выражением лица. Такая серая мышка.

– Я, конечно, не писательница любовных романов, и придумывать оправдания мужскому безразличию не собираюсь… но, хочется помочь тебе, поэтому поделюсь своим видением.

– Давай, хочу послушать.

– Знаешь, Валери… – я постаралась передать свои мысли вслух, – он ведь может полюбить тебя именно такой – несносной, потерянной, домашней, может быть, даже неуклюжей, с крошками хлеба на губах или с размазанной тушью под глазами… но настоящей. Ты станешь для него особенной. А если ему нужна безупречность, которой, я уверена, не обладает ни одна женщина, тогда забудь о нем. Он не твой человек, просто не твой. Безупречная красота – временное наваждение, в которую влюбляются только глупцы, здесь о любви даже речи не идет.

Валери смотрела на меня глазами, полными восхищения. Возможно, я сказала ей то, что она желала услышать всем сердцем.

– Просто будь собой. И все.

– Так просто? – Она, в самом деле, была поражена.

– Только кажется, что просто, – мне пришлось огорчить ее. – Быть собой сложнее всего. Сначала нужно найти себя, а потом сохранить этот образ на всю жизнь, не забывать совершенствовать его. Как только заполнишь пустые страницы своей жизни смыслом, у других людей появится возможность прочитать тебя. Иначе ты останешься безликой…и для себя, и для окружающих.

– Откуда столько мудрых мыслей в твоей голове?

– Это не мудрость – я усмехнулась, – это мое представление о жизни. У всех оно есть, просто, видимо, мое мировоззрение близко твоему, поэтому тебе мои слова кажутся мудростью.

– Я хочу закрыться с тобой в комнате на несколько дней и просто говорить, обо всем, – Валери взяла мою руку, – я так рада, что мы познакомились.

– Я тоже. А теперь, помоги мне выбрать платье, иначе придется идти в твоей черной футболке.

– Было бы здорово, – улыбнулась Валери.

Спустя некоторое время нашей прогулки по узким улицам, перегруженными людьми, я опьянела от резких цветочных ароматов, витающих в воздухе. Пару раз позволила себе даже чихнуть, оказавшись рядом с огромным букетом лаванды, чем напугала милую садовницу, стоявшую ко мне спиной. Она подскочила и осторожно повернулась ко мне, на что я всего лишь виновато улыбнулась и, ухватив подол платья Валери, побежала за ней. Мы миновали центральную улицу, которая во многом преобразилась благодаря, местным жителям, разодетым в яркие, летние принты, сияющему солнцу на поразительно чистом, голубом небе, цветным палаткам, расставленным по краям дорог, в которых продавали букеты тюльпанов, пионов и других цветов.

Я все время думала о том, насколько ярким мне кажется окружающий мир сейчас, когда я нахожусь в этом месте… таком чуждом моей привычной жизни, но таком желанном и родном для моей души. Эта маленькая деревня за каких-то несколько дней стала для меня домом, а люди, с которыми я познакомилась здесь – семьей.

На побережье людей было еще больше. Все суетились, бегали от одного места к другому с гирляндами и шариками в руке, торговцы украшали цветами свои лавки, моряки суда.

– Я думала, такое бывает только в фильмах! – Не сдержав эмоций, воскликнула я. Валери улыбнулась мне поразительной улыбкой, и я увидела, как и она заразилась ожиданием чего-то чудесного.

Наконец, в воодушевленной толпе мы заметили моих родителей. Мама помахала нам, и вскоре мы стояли рядом с ней и отцом, под палящими лучами солнца, выслушивали шуточки какого-то веселого мужчины. Валери шепнула мне на ухо, что это отец Франца, и я удивилась, не заметив между ними никакого сходства. Его отец был высоким, плотным человеком, круглый лоб которого обрамляли светлые кудри, на щеках играл румянец. Позже меня представили ему, он приветливо пожал мне руку.

– Красавица, красавица! Она, определенно, похожа на свою мать. Копия, просто одно лицо!– сказал он отцу, стараясь шуточно задеть его.

– А мне кажется, у меня папины глаза, – с улыбкой возразила я, заметив, как отец переполняется гордостью от сказанных мной слов.

Мне нравилось видеть его таким – здоровым, увлеченным и активным. В большом городе он никогда не был до конца счастлив, всегда говорил о том, что хотел бы уехать, приобрести за городом фазенду, где смог бы разводить кур и лошадей. В любую минуту готов был бросить свою работу (отец с простого разнорабочего поднялся до должности директора строительной компании), продать дом и полностью перестроить свою жизнь. Мама, на все эти разговоры, которые он иногда старался с ней вести, вздыхала и отмахивалась рукой, она никогда не представлялась мне вдали от городской суеты, модных бутиков и утреннего кофе со своими подругами. Теперь, когда я вижу своих родителей здесь, загорелыми и помолодевшими, искренне радуюсь за отца и переполняюсь чувством уважения к матери. Она многое оставила в большом городе, чем дорожила, поступила по-женски мудро, позволила мужчине управлять штурвалом, выбирать направление движения, и вот, они оба приплыли к берегу, где обрели дом. Мама прекрасно вписалась в эту новую жизнь, ей идет вставать рано утром, готовить завтрак у окна, за которым колыхаются волны, ей идут тоненькие платки пастельных тонов, привязанные на голову. Отец ради нее отказался от введения сельского хозяйства, он позволил оставаться своей жене леди, а не крестьянкой. И теперь они жили у моря, в большом доме, где много комнат, купающихся в солнечном свете. Отец работает в местной мастерской, где создает своими руками мебель, мама уcтроилась продавщицей в сувенирной лавке. Увидев их здесь, все мои сомнения по поводу того, довольны ли они своей теперешней жизнью или нет, рассеялись, достаточно было пожить с ними час, чтобы убедиться, как беззаботна и увлекательна их жизнь и как им обоим она нравится.

Я смотрю на своих родителей и вижу пример долгой любви. Такой, когда два человека выстраивают совместную жизнь постепенно, старательно, вместе, как строили бы многоэтажный дом – сначала устойчивый фундамент, потом кирпичик к кирпичику, в самом конце – крыша, способная защитить от всех бурь и прочих природных катаклизмов. Жизненный опыт доказывает, что это самый верный путь к неиссякаемым чувствам, которые сохраняются в отношениях на протяжении многих лет.

И я задумываюсь о своих собственных отношениях. С Гаем так и происходит; мы медленно, но верно строим свой дом, свою любовь. Уже давно, года четыре, а может быть и пять. Но мне иногда кажется, что мы застряли на одном из этапов с кирпичами в руке и не знаем, что делать дальше. Возможно, я все утрирую…. Не стоит свои собственные ощущения перекладывать на другого человека. Я ищу оправдания себе, стараясь наделить его тем же сомнением, которое чувствую, мне хочется, чтобы он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Тогда виноватыми в том, что не смогли сохранить любовь, будем мы оба, а не одна я. Чистый эгоизм, и как жаль, что я им обладаю.

Мысли унесли меня далеко, в большой город, и, с трудом избавившись от их тяжести, я вернулась в сегодняшний день – слишком летний, слишком приятный. Его начало напоминало мне лимонное варенье – такое же яркое, ароматное, сладкое. Да – да, дни тоже бывают на вкус сладкими.

К нам незаметно подкрался Луис, он напугал Валери, за что получил мощный удар в левый бок, и уже не так весело подошел ко мне.

– Она просто изверг, – он с трудом выдохнул, – чуть не убила.

– Это еще и за то, что ты бросил нас, – сказала я, обиженно отвернувшись от него, – нашел себе нового друга и забыл обо мне.

– Чего? – Луис сжал пальцами мое запястье, – не говори так.

– Сколько дней мы не виделись?

– Два…

– И как ты это допустил?

– Но… – замешкался парень, – я все время был с Жаком, он не местный, никого тут не знает…

– Кто такой Жак? – сурово спросила я, сдерживая смех.

– Это сын друга папы. Я думал, Валери сказала тебе.

– Жак дороже тебе, чем я?

– Конечно, нет! Аврора!

– Что? – уголки моих губ медленно поползли вверх, но Луис этого не заметил.

– Не сердись на меня, я сам очень соскучился… честное слово…

– Луис, расслабься, я по большей части шучу. Но, ты все равно виноват.

– Я знаю, – произнес он тихо.

– И тебя ждет наказание. Не будешь отходить от меня весь день. Жак как-нибудь проживет без тебя.

– Я совсем не против, Аврора, ты мне нравишься намного больше, чем Жак. Намного больше.

– Уже начинаю сомневаться в этом.

– А зря! – он взял меня за руку, – пошли, прогуляемся?

– А Валери?

– Она догонит. Я хочу тебе показать кое-что.

Я посмотрела на Валери, она увлеченно беседовала с моими родители и отцом Франца. Конечно, немного недовольства мне придется выслушать в свою сторону, если я сбегу, но Луис так крепко сжимал мои пальцы, что, наверное, даже при желании я бы не могла их освободить. Он повлек меня за собой, часто поворачивался, чтобы убедиться в том, что я иду за ним, как – будто ему было мало моей руки, мирно лежащей в его руке.

– Что ты хочешь показать, Луис? – спросила я, когда мы остановились возле какого-то переулка.

– Одно место. Валери сказала мне, что ты еще не была там. Это самое красивое место в нашей деревне.

– Может, в другой раз? Сейчас начнется представление возле школы, я хотела бы посмотреть.

– Мы успеем на него, не переживай. – Уверенно сказал он, улыбнувшись мне так, что заиграли ямочки на его щеках.

Луис меня беспокоил… Я смотрела на него в упор, стараясь понять, что таится в светло-карих глазах этого мальчика. Пыталась докопаться до какой-то истины, скрытой от меня. Именно мальчика, потому что в Луисе мужской магнетизм все еще граничил с ребячеством подростка.

Я не думала о разнице в возрасте, для меня это было не более чем условностью. Никогда в жизни не осуждала женщин, которые влюблялись в мужчин младше себя…. В конце концов, это личное дело каждого человека – любить того, кого выбрало сердце.

С Луисом рисовалась совершенно другая картина. Он влюблялся в меня, а я не могла остановить этот процесс. Я знала, как закончится эта история и знала, с чем в итоге останется каждый из нас. Он – с израненным сердцем, которое долгое время будет болеть, я – с глубоким чувством вины, которое вольется в тяжелое состояние души. Но что я могла поделать? Его глаза уже светились… и не от того, что в них отражалось яркое солнце этого дня…

Как я могу объяснить, что не способна ответить взаимностью на его чувства? И дело совершенно не в возрасте, а в отношении. С первой встречи Луис стал для меня родным человеком, как и Валери, мне показалось, что этих солнечных людей я знаю всю свою сознательную жизнь. И теперь я не представляла себя без них, это как пить кофе по утрам и не вдыхать его аромат. Здесь они научили меня чувствовать вкусы и вдыхать ароматы, я словно заново родилась, в своей оболочке, но с другими ощущениями.

– Аврора, ты задумалась? О чем?

Я пожала плечами. Когда-нибудь придется обидеть его… И это «когда-нибудь» наступит уже скоро.

Стало бы проще жить, если бы в двух людях при первой встрече просыпались друг к другу одинаковые чувства. Если влюбился один, влюбился и второй, почувствовал дружескую близость один, другой тоже ее почувствовал, один возненавидел другого и это оказалось взаимным. Тогда столько лишних слов осталось бы взаперти, столько разбитых сердец бы уцелело.

Порой так не хочется разочаровывать другого человека, особенного такого, который дорог нам и которого не хочется терять ни при каких обстоятельствах.

– Луис, давай вернемся к родителям и к Валери, она нас потеряла, я уверена. А это место ты покажешь мне в другой раз. Хорошо? – Чем дольше мы шли, тем быстрее нарастало мое беспокойство.

– Почему? Мне начинает казаться, что ты боишься оставаться со мной наедине.

– Ты прав, я тебя побаиваюсь. Вдруг со мной идет самый настоящий маньяк, и это последние минуты моей жизни.

– Ха-ха, очень смешно.

– Неудачно, знаю. Тебе тоже не стоило задавать такой глупый вопрос… – сказала я, думая про себя о том, что вопрос как раз таки не глупый, а уместный.

– Да, ты права.… Давай вернемся.

Луис выглядел очень неспокойно, в его голове наверняка сплетались мысли, образовывая между собой сложные узлы. Он метался… от одного решения к другому.

– У тебя сегодня неудачная прическа? – я сорвала с его головы кепку и побежала вперед. Он побежал за мной, наконец-то улыбался. А потом догнал и скрутил мне обе руки. Я смеялась и одновременно кричала от боли, а вместе с тем поражалась тому, как можно всего лишь за несколько недель так влюбиться в людей, в их глаза и улыбки. Теперь я понимала, чего мне не хватало в большом городе – ребячества Луиса вместе с мудростью Валери. И теплоты, которая может исходить от окружающих людей.

Весь день мы перемещались из одного места в другое, смотрели спектакль на улице, потом спешили на концерт возле здания школы, который организовали школьники и их родители, старались успеть на начало карнавального шествия, на ярмарку цветов, на мастер-классы по выращиванию самых красивых роз. Я чувствовала, как кожа на спине горит, впитывая в себя солнечные лучи, а пальцы на ноге ноют от усталости. Но мой энтузиазм не исчезал, совсем наоборот, я все больше и больше вливалась в ритм этого дня, привыкала к жаркому воздуху, к горячему песку под пятками.

Мы знакомились с людьми. Никогда в жизни я не узнавала столько людей за такой короткий промежуток времени. Познакомиться с кем-то стало вдруг так легко, человек улыбнулся тебе, ты ему, и вы уже друзья. Возможно, только на сегодняшний день, но это не беспокоило никого из нас. Хотелось поделиться впечатлениями, которые становилось невозможным сдерживать в себе, и мы делились ими друг с другом, смеялись, шутили, обменивались счастливыми взглядами. Эта разноцветная толпа поглотила нас, наши мысли, переживания, опасения. Здесь нельзя было думать, точнее не получалось.

К нашей небольшой компании, которая состояла из меня, Валери и Луиса позже присоединились Франц, его брат Тео и Жак. Последнего я видела в первый раз, и, признаюсь, он меня ничем не впечатлил. Как внешне, так и внутренне. Может быть, потому что он напомнил мне о большом городе… слишком наигранные эмоции, обдуманные действия, безупречный внешний вид, какая-то довольная улыбка на лице. Он отличался от всех ровесников, живущих в этой деревне. Сложно объяснить, чем именно.

Я наблюдала, как Луис шепотом что-то говорит Францу, тот шуточно отпихивает его от себя, а потом дружески обнимает, Луис злиться, но только секунду, они снова смеются, и так искренне… до слез. Меня заражает их смех, и на лице невольно появляется улыбка. Они свободны. Во всем. В движениях, в мыслях, в словах. Их не сковывают обстоятельства, окружающие люди, ничего. Они так открыты, так надежны.

Я поняла, почему так тянусь к Францу. Он не похож ни на одного мужчину, которого я встречала в своей жизни. С ним хочется быть – взявшись за руки бежать по волнам, обниматься, обливаясь солнечными лучами, не думать… ни о чем не думать… жить одним мгновением, отдавать всю себя, улыбаться сквозь слезы, разговаривать взглядами и встречать алые восходы, отражающиеся на поверхности водной глади.

– Аврора, этот Жак весь день будет нас преследовать? – Валери дернула меня за руку.

– Не знаю, а что?

– Он такой скучный, – она закатила глаза, – и шутки у него дурацкие.

Я перевала взгляд на Жака. Он полностью погрузился в экран своего телефона, и ничего из внешнего мира уже не смогло бы вернуть его к нам.

– Даа, пожалуй, ты права. Но я терпима к таким людям, потому что сталкиваюсь с ними постоянно; в метро, на улице или на работе. В большом городе они повсюду.

– А мне хотелось переехать туда. Но, гладя на таких людей, не трудно передумать.

– Вместо тебя я бы никуда не уезжала отсюда. Поверь – нет ничего лучше, чем семья. И море. А здесь одно неотделимо от другого. – Я закрыла глаза, ощутив на лице прохладу морского ветра. Весь день стоило стоять под палящими лучами солнца, чтобы хоть на секунду прочувствовать этот контраст – жаркий воздух вдруг отгоняет совершенно холодный, и невозможно не уловить этот скоротечный момент.

– Ты не живешь здесь с рождения, иначе поняла бы, как могут наскучить некоторые люди, похожие дни и даже море. Да и не все в большом городе такие, какими ты их описываешь. Достаточно один раз увидеть тебя, чтобы убедиться в этом.

– Валери, моя милая, – я ласково погладила ее по щеке, – мне всегда казалось, что я чужая в большом городе. Но в тоже время… я по нему скучаю. Будто бы частичка меня осталась там, рядом с Гаем. С другой стороны… я чувствую, что уехав отсюда, из этой цветочной деревни с узкими переулками, старыми домами и запахом моря, я оставлю здесь что-то важное.

– Так не уезжай, пожалуйста.

Валери прижалась горячей щекой к моему плечу. Я погладила ее по рыжим волосам, заметила, как Франц смотрит на нас. Словно любуется, чуть наклонив голову. И улыбается. Мне ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ и смущенно отвести взгляд.

Мы встречали полночь на пляже, танцуя. На небольшой деревянной платформе, которая заменяла сцену, пела фигуристая женщина в длинной красной юбке. Ее бархатный голос звучал на фоне плескающихся волн, пытающих поглотить побережье, ее длинные черные волосы развевал морской бриз. Она двигалась как пантера, в такт музыке, сзади нее двое загорелых мужчин играли на гитарах. Это выступал местный музыкальный коллектив: она, королева бессонных ночей, и двое ее любимых мужчины, муж и брат.

Мы не нуждались в алкоголе, чтобы почувствовать себя свободными, и без этого ощущали себя опьяненными, совершенно безумными. Заряжались эмоциями друг от друга, пили освежающие напитки и общались на языке танца. Мы с Валери танцевали в узком кругу, который образовали собой парни. Они, словно телохранители, огородили своими телами наш контакт с внешним миром. Как только эта перегородка стиралась, и меня касался какой-нибудь мужчина или молодой парень, Франц и Луис оказывались рядом и стена между мной и этими незнакомцами вновь возвышалась. Мне было комфортно, и я улыбкой благодарила обоих.

– Я не чувствую ног! Не знаю, как вообще завтра встану с кровати. – Я стояла на берегу, с босоножками в руке, волны обнимали мои колени, и боль в стопах понемногу уходила.

– Один день проведешь в постели, ничего страшного, – сказал Франц, снимая с себя футболку и шорты, – а я окунусь.

– Замерзнешь.

– Нет, мне слишком жарко. А потом снова пойдем танцевать, хорошо?

– Ладно. Только не простудись.

– Пошли со мной?

– У меня нет с собой купальника.

– Он и не нужен.

Я не успела опомниться, когда Франц оказался рядом и легко, словно я была невесомой, забросил меня к себе на плечо. Я уронила босоножки и схватилась пальцами за его плечи.

– Франц, отпусти меня, пожалуйста, – я видела, как мои волосы касались поверхности темной воды, и меня охватывал жуткий страх. Я с детства боялась моря…. боялась оказаться беспомощной в схватке с величественными волнами, которые беспощадно накрывают собой людей и забирают у них жизни. На море нужно смотреть издалека, любуясь, восхищаясь, с морем нельзя состязаться в силе и выносливости человеку, оно все равно всегда побеждает.

Франц пробирался через волны, уходил все глубже в темную синеву, мое платье полностью промокло, я кричала, вырывалась, но осознав, что окажусь в этой глубине, вновь цеплялась за его руки. Он остановился, когда уже по грудь оказался в воде, и аккуратно спустил меня с плеча, обнимая за талию. Я прижалась к нему, зажмурив глаза.

– Аврора, не бойся, я не отпущу тебя.

Я почти не слышала его, казалось, ужас оглушил меня, поселился во всем теле.

– Посмотри на меня, – одной рукой он придерживал мое обмякшее тело, другой повернул мое лицо к себе, – не бойся.

– Мне страшно, Франц.

– Со страхами нужно бороться. Посмотри на меня.

Я повиновалась и с трудом открыла глаза. Франц улыбался, теплой, притягательной улыбкой, и мне стало от ее вида немного легче.

– Взгляни вокруг. Cтрах не позволяет тебе насладиться окружающей нас красотой. Смотри, какое небо звездное. Какое бесконечное море. А знаешь, что самое удивительное?

– То, что небо и море, словно, единое целое… – мой голос обратился в шепот.

– Да, – он кивнул, – нет границ, которые бы их разделяли.

Я подняла голову, и меня словно затянуло в открытый космос. Я смотрела в темноту, сквозь которую проходил лунный свет. Звезды, рассыпанные по небу, сияли так ярко, так близко к нам. Казалось, до них можно дотянуться рукой.

– Чудесно, я никогда не видела ничего подобного.

– В большом городе этого никогда не увидишь.

– Я буду скучать…

– По звездному небу?

– По бесконечности…. И по тебе.

Мы не целовались в эти секунды. Это нельзя было назвать поцелуем. Наши губы коснулись и замерли…. Нам казалось тогда, что в эту ночь наши души тоже соприкоснулись друг с другом…