Уж чего-чего, а такого я от этих туземцев никак не ожидал.

Слегка опешили от такого «гостеприимства» и профессор с Кассандрой. Касси, впрочем, первая пришла в себя и спросила:

— А почему?

Иак с почтительным видом наклонился к старику и перевел ему этот вопрос.

Старик произнес несколько непонятных нам фраз, которые он, однако, сопроводил весьма выразительными жестами: сначала поочередно показал рукой на нас троих, затем показал на себя самого и, наконец, положив себе ладонь на грудь, высунул язык и наклонил голову в сторону.

— Vocês— прóклятые, — стал переводить его слова Иак. — Если branco человек оставаться в деревня, мы умирать.

Я с ошеломленным видом повернулся к своим спутникам и спросил:

— Он и вправду сказал такую ерунду или мне послышалось?

— Насколько я его понял, — ответил профессор, удивляясь не меньше меня, — мы — прóклятые и если останемся в деревне, то их всех убьем.

— Что за чушь! — вспылил я. Повернувшись затем к переводчику, я уже более спокойно сказал: — Скажите шаману, что мы не прóклятые, что мы не собираемся никого убивать и что…

— Ану ароа манья! — нетерпеливо перебил меня старик. — Та уарэ ме илае ла алекэ ану!

— Менгке говорить, что все brancos приносить enfermidade. Если вы оставаться, мы тоже заболеть и умирать.

— А-а, теперь я понимаю, — заявила Кассандра. — Они хотят сказать — и они, кстати, правы, — что мы, белые люди, являемся переносчиками болезней, которые могут оказаться для них смертельными. И если мы останемся здесь, они рискуют заразиться…

— Минуточку! — перебил Кассандру профессор. — Он имеет в виду болезни, которые белые люди заносили сюда из Европы в эпоху конкистадоров? Но ведь с тех пор прошло уже несколько столетий!

— Да, прошло, но ситуация почти не изменилась. У тех племен, которые не контактируют с белыми людьми, еще не выработался иммунитет от многих инфекционных заболеваний, которые ходят-бродят по остальному миру. Даже самый обычный насморк может привести к гибели аж половины этой деревни.

— А если мы пообещаем им, что не будем ни на кого чихать? — усмехнувшись, предложил я.

Профессор, проигнорировав мои слова, сделал шаг вперед и с торжественным видом обратился к шаману:

— Мы искренне благодарны вам за то, что вы спасли нас в реке, и я уверяю вас, что мы не собираемся причинять вам ни малейшего вреда.

Подождав, когда Иак переведет его слова, он затем добавил:

— Однако уйти отсюда, даже если бы мы и сами этого хотели, мы не можем.

Старик выслушал его до конца и затем что-то сказал.

— Менгке говорить, чтобы вы не переживать, — стал переводить его слова Иак. — Этот ночь вы все мочь спать здесь, а завтра наши воины отвезти вы на пирога вниз по река, до следующий деревня.

— Muito obrigado… — поблагодарил профессор, слегка склоняя голову. — Но мы пришли сюда по очень важному делу и уйти отсюда пока еще не можем.

Достав из своей папки фотографию, он показал ее старику.

— Это моя дочь, Валерия, — сказал профессор, подходя поближе к переводчику, чтобы тот мог взять фотографию и передать ее шаману. — Нам известно, что она находилась здесь несколько недель назад, но затем исчезла. Мы приехали, чтобы ее разыскать.

Старик, взяв фотографию, рассматривал ее в течение нескольких секунд, а потом с равнодушным видом отрицательно покачал головой и передал фотографию обратно Иаку, а тот, в свою очередь, вернул ее профессору.

— Менгке говорить, что никогда не видеть этот женщина, — сказал молодой туземец.

Профессор, растерянно заморгав, уставился затем на фотоснимок с таким видом, как будто засомневался в том, что показал именно ту фотографию, какую хотел показать.

— Но… но вы не могли ее не видеть, — смущенно пробормотал он. — Она была здесь. Я знаю это совершенно точно.

Туземец в спортивных шортах, как будто в чем-то засомневавшись, посмотрел на шамана. Тот в ответ на его взгляд еле заметно покачал головой. Тогда туземец снова обратился к профессору.

— Você ошибаться, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Никакой branca женщина не быть в этот деревня. Никогда.

— Но…

— Кауалэ! — решительно воскликнул шаман, поднимаясь на ноги при помощи своего посоха.

— Никогда, — повторил переводчик.

Затем двое воинов, зайдя внутрь малоки, встали между шаманом и нами и с не очень-то дружелюбным видом показали нам на выход.

— Спокойно, проф, — прошептал я своему старому другу, пытаясь его утешить. — Из этих людей мы больше уже ничего не вытянем, и сердить их, я думаю, нам не стоит.

— Этого не может быть… — не унимался профессор, все еще держа фотографию в руке. — Координаты наверняка были правильными.

— Возможно, была допущена какая-то ошибка при переводе. — Кассандра ласково взяла профессора за руку. — Будет лучше, если мы сейчас с ними согласимся, пойдем спать, а утром, возможно, что-нибудь да и прояснится…

— Но ведь…

— Касси права, — спокойно произнес я, тоже беря профессора за руку. — Утром мы взглянем на все это уже совсем другими глазами, а потому нам сейчас лучше лечь спать.

— Валерия была здесь, — сказал как бы самому себе профессор, уже направляясь вместе с нами в сопровождении воинов к выходу. — Она наверняка была здесь.

Выйдя из малоки, мы увидели, что собравшиеся перед ней обитатели деревни все еще стоят с выжидающим видом — замерли в напряженном молчании, не рискуя подойти поближе.

— Давайте пока про это больше не говорить, — предложил я, видя, что нас ведут к маленькой хижине без стен, находящейся в стороне от всех остальных хижин. — Можно даже и не сомневаться в том, что для этой неувязочки имеется какое-то логическое объяснение. Вот увидите.

— Ну конечно, — закивала Касси, помогая мне утешить профессора, растерянность которого очень быстро сменилась подавленностью. — Мы наверняка что-то упустили из виду, потому что вполне очевидно, что… — она повернулась к большой хижине, у входа в которую стоял, глядя нам вслед, вышедший из нее шаман, — что у этих славных людей нет никаких оснований нас обманывать. Разве не так?