— Быстрее, Касси! — крикнул я. — Быстрее!

— Я и так уже иду настолько быстро, насколько могу!

Мексиканка отдала мне зажигалку «Зиппо» с логотипом компании «АЗС», которую она забрала из кармана мертвого Луизао, и я теперь время от времени зажигал ее, чтобы убедиться, что позади меня ничего нет, целясь при этом куда-то назад своим автоматом.

Я едва не трясся от страха.

Здесь, в этом подземелье, мы находились, как выяснилось, не одни, и не надо было обладать очень большой фантазией, чтобы понять, с кем мы могли столкнуться в этих тесных туннелях.

Мы шли очень быстрым шагом, пригнувшись, но, тем не менее, время от времени ударяясь головой о низкий каменный потолок (особенно часто это случалось со мной). Когда мы наталкивались на разветвление туннеля, мы выбирали, куда идти дальше, почти наугад, обращая внимание лишь на то, нет ли на стене возле этого разветвления отметины, которую теперь каждый раз делала на каменистой поверхности Касси.

— Мы окончательно заблудились, — сказала, тяжело дыша, мексиканка и остановилась перед черт знает каким по счету разветвлением туннеля.

Касси держала в одной руке фонарик, свет которого уже начал тускнеть, а во второй — пистолет Луизао, которым она, стремительно шагая вперед, нервно целилась то в одну, то в другую сторону.

— Тоже мне новость… — проворчал я.

— По крайней мере мы уже не ходим кругами, — стал утешать себя, меня и Кассандру профессор Кастильо, который сейчас из нас троих был самым спокойным, хотя и наверняка самым уставшим.

— Но мы идем сами не знаем куда! — в сердцах воскликнула Кассандра. — Идти наугад, вслепую, как мы сейчас делаем, — это какое-то безумие!

Нас всех еще тогда, когда мы оказались в глубокой яме с водой, охватило уныние, которое после услышанного в этом подземелье умопомрачительного рева переросло в отчаяние. Страшный рев стал своего рода каплей, переполнившей стакан нашей психической выдержки.

Впрочем, напуганный ничуть не меньше своих друзей, я все же осознавал, что нашими главными врагами являются не разыскивающие нас наемники и не те неведомые опасности, которые могут подстерегать нас в темноте, а мы сами. Точнее говоря, состояние нашей психики. Отчаяние и паника очень опасны в ситуациях наподобие той, в которой мы оказались, и если бы мы им поддались, то рано или поздно сделали бы какую-нибудь ошибку, которая в конечном счете привела бы к весьма плачевным результатам. Я решил, что обязательно должен успокоить и взбодрить самого себя и своих друзей. Конечно же, принять решение было намного легче, чем осуществить его на практике.

— Знаете, что мне пришло в голову?.. — бодро произнес я, сам еще не зная, что скажу в следующий момент, и усиленно напрягая свою фантазию.

Мои друзья ни слова не сказали мне в ответ, но, тем не менее, стали слушать меня очень внимательно.

— Почему бы нам не остаться здесь и не подождать рассвета? — предложил я, секунду-другую подумав.

— Тебе что, нужно напомнить, что мы находимся под землей? — не без ехидства возразила Касси.

— Именно поэтому я и предлагаю дождаться рассвета. Если из этого лабиринта и есть выход, мы вряд ли сможем найти его впотьмах, а фонарик скоро уже окончательно погаснет. Поэтому давайте подождем прямо тут, когда взойдет солнце, а затем поищем, нет ли где-нибудь в этом подземелье лучей дневного света, пробивающихся снаружи.

Мои друзья снова ничего не сказали мне в ответ, и это их молчание, похоже, означало согласие. Они нуждались в соломинке, за которую можно было ухватиться, и мое предложение стало именно такой соломинкой.

— Может, это и сработает… — нерешительно произнес профессор после довольно продолжительной паузы.

— Кроме того, совершенно очевидно, — поспешно добавила Кассандра, — что если мы и дальше будем тыкаться вслепую, то никакого толку от этого все равно не будет.

— Значит, решено, — резюмировал я. — Часа через три наступит рассвет, а потому я предлагаю пока немного отдохнуть и погасить фонарик — чтобы у него окончательно не села батарейка. И самое главное — успокоиться и перестать думать о преследующих нас наемниках, чудовищах и прочих подобных напастях.

Кассандра, не заставляя меня повторять сказанное, погасила фонарик, и все вокруг мгновенно погрузилось в темноту.

Это была не та обычная темнота, в которой можно разглядеть тени и силуэты, и даже не та, что царит в сельве, наполненная всевозможными звуками, — это была кромешная тьма, в которой не раздавалось ни единого звука, если не считать еле слышного журчания воды. Мне даже показалось, что я вдруг стал одновременно и слепым, и глухим.

— Признаться, мне еще никогда не доводилось бывать в таком темном месте, как это… — прошептала Кассандра.

— Мне тоже, — поддакнул я, стараясь говорить беззаботным тоном. — Но мы все же правильно сделали, что погасили фонарик.

— Наверное, — неохотно согласилась Касси.

— Знаете что? — сказал профессор. — Мне кажется, настал вполне подходящий момент для того, чтобы поговорить обо всем, что сейчас вообще происходит.

— То, что сейчас происходит, совершенно очевидно: какие-то негодяи из строительной компании намереваются затопить данный регион при помощи своей чертовой плотины и поэтому пытаются не допустить, чтобы кому-то стало известно о существовании этого заброшенного города, — сердито произнес я, давая волю накопившемуся у меня негодованию.

— То есть ты твердо уверен в том, что они знают о существовании этого города, да?

— В этом у меня нет ни малейших сомнений. Они, должно быть, обнаружили его, когда проводили предварительный осмотр местности, вероятно, еще за несколько лет до начала строительства плотины.

— Поэтому Соуза и его люди очень легко смогли нас найти и не выказали вообще никакого удивления, когда шли среди древних развалин, — констатировала Касси. — Кстати, гидросамолет, на котором мы сюда прилетели, тоже ведь принадлежал этой строительной компании, и пилот, в общем-то, знал, куда мы хотим лететь… Так что им с самого начала было ясно, что нужно делать с нами.

— Когда оглядываешься на какие-то прошлые события, все всегда кажется таким понятным… — с горечью в голосе пробормотал профессор.

— Взгляните на позитивную сторону того, что случилось, — предложил я. — Теперь у нас появился еще один стимул для того, чтобы выбраться отсюда живыми, — нам просто необходимо сорвать планы строительной компании относительно ее чертовой плотины.

— Я согласен, — отозвался профессор, — но не забывай о том, что для меня задача номер один — это найти Валерию.

— Об этом не переживайте, проф. Можете быть уверены, что без вашей дочери мы из этих дебрей не уйдем.

Подобное заявление в ситуации, в которой мы оказались, было, безусловно, не более чем пустопорожним обещанием. Это знал я, это знала Касси, и, конечно же, это знал профессор Кастильо. Однако нам всем троим только и оставалось тешить себя ничем не обоснованными надеждами на то, что все в результате закончится хорошо.

В глубине души я осознавал, что найти дочь профессора — если она все еще жива, в чем лично я сомневался, — нам может помочь разве что чудо. Однако если в жизни бывают случаи, когда из чувства сострадания можно соврать, то это был, конечно же, как раз такой случай.

— Спасибо вам обоим… — еле слышно произнес профессор. — Без вас я никогда бы не смог сюда добраться.

— Вам не за что благодарить нас, профессор, — ответила Касси. — Кроме того, если бы я не поехала вместе с вами, то никогда бы не побывала в этом удивительнейшем месте.

Я, со своей стороны, тоже собирался сказать профессору что-то вроде «не за что, это была замечательная прогулка», но тут вдруг мне в ноздри ударил запах гниющего мяса, от которого слова застряли у меня в горле.

Тот самый запах, который я совсем недавно уже ощущал.

Это был запах смерти.

Запах страха.

Секундой позже я услышал чье-то хриплое, чуть приглушенное дыхание.

Чувствуя, как у меня бешено заколотилось сердце, я медленно засунул руку в карман рубашки, достал зажигалку и приподнял ее крышечку со щелчком, прозвучавшим так, как будто громко хлопнули дверью.

Затем я, слыша, как ко мне приближаются зловещие звуки хриплого дыхания, и изо всех сил стараясь не впадать в панику, медленно вытянул руку и крутанул большим пальцем маленькое стальное колесико зажигалки.