Когда мы какое-то время спустя вернулись наверх, Клаудио и Анжелика, все еще сидя возле костра, о чем-то оживленно болтали. Заметив краем глаза, что мы возвращаемся, аргентинец поднял на нас глаза.

— Ну что, понравилась экскурсия? — с улыбкой спросил он, глядя на Кассандру.

— Это нечто невероятное, — задумчиво ответила мексиканка. — Даже не знаю, что и думать.

— Да, по правде говоря, пока что у нас накопилось больше вопросов, чем ответов. Нам придется повкалывать не один год, прежде чем мы сможем расшифровать все то, что написано и нарисовано на этих стенах, и понять, о чем здесь на самом деле рассказывается.

— Ты говорил раньше, что ты тоже археолог, да?

— Именно так… — ответил аргентинец, подмигнув. — И для тебя, и для меня здесь полно практической работы.

Это его подмигивание мексиканке я почему-то воспринял как удар ногой ниже пояса. Когда же Касси улыбнулась ему в ответ, у меня возникло такое ощущение, как будто мне вырвали мое мужское достоинство и затем еще стали топтать его ногами.

— Если мы не позаботимся о том, как бы нам выбраться отсюда живыми и здоровыми, — сказал я, обращаясь к обоим этим археологам, — то никакой «практической работы» ни у кого уже не будет.

— Это верно, — поддакнул профессор. — Если мы не сообщим всему миру о нашем открытии, весь этот город очень скоро будет затоплен, и расшифровывать будет нечего.

— Я имею в виду не это, проф. Как только рассветет, люди Соузы отправятся нас искать, и, если учесть, что им не составит большого труда найти следы, которые мы оставили этой ночью, они рано или поздно явятся сюда. В этом месте становится не так уж и безопасно.

— Ты что, предлагаешь, чтобы мы отсюда ушли? — встревоженно спросила Анжелика. — Это сооружение — единственное место, в котором до нас не могут добраться морсего. Уйти отсюда — это все равно что совершить самоубийство.

— Но если мы останемся здесь, — решил поддержать меня профессор, — то, как уже сказал Улисс, нанятые строительной компанией головорезы нас разыщут и непременно убьют. Так что наши перспективы в обоих случаях не очень радужные… — Профессор сел возле костра и тяжело вздохнул. — Если мы не придумаем, как выбраться из этого города, то нам останется разве что принять решение, от чьих рук умереть.

— Если только… — стал я рассуждать вслух, — если только нам не удастся повернуть все таким образом, чтобы проблема решилась сама собой.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила, нахмурив брови, Касси.

Я довольно долго ей ничего не отвечал, потому что мне в голову пришла настолько шальная и пока еще расплывчатая идея, что заставить кого-либо поверить в ее разумность и тем более в осуществимость было не так-то просто.

— Да я вот подумал…

— Не терзай душу, — тихонько пробурчал профессор.

— Я подумал, что там, снаружи, нам угрожают две опасности, которые в своей совокупности ставят нас в безвыходное положение… — Я глубоко вздохнул, а затем снова начал говорить, но уже намного медленнее. — Однако если бы нам удалось повернуть все так, чтобы эти две опасности друг друга нейтрализовали…

— Ты предлагаешь натравить морсего и наемников друг на друга? — спросила Валерия, прищурившись. — А каким образом?

— Этого я еще не знаю, — признался я, пожимая плечами. — Кстати, если нам и не удастся добиться, чтобы они друг друга уничтожили, а просто одни из них расправятся с другими, то тогда из двух угрожающих нам опасностей останется только одна.

— Я тебе напоминаю, — сказала Кассандра, — что мы уже были свидетелями столкновения между этими двумя сторонами, и, как выяснилось, наемники в этом столкновении никакого серьезного сопротивления оказать не смогли.

— Это верно, — признал я, — однако, поверь мне, то, что произошло с Луизао, уже вряд ли повторится. Эти наемники — не какие-нибудь живодеры-любители. Независимо от того, думают ли они, что это мы отрезали голову бедному мулату, или они уже обнаружили, что кроме нас и них здесь есть кто-то еще, им теперь наверняка придется вести себя гораздо более осторожно. И если на них кто-нибудь нападет, то они, я уверен, так легко себя убить не дадут.

— Если они все еще живы… — мрачно прошептала Валерия.

Клаудио, чтобы привлечь к себе внимание, кашлянул.

— Извините, что перебиваю вас, но… вы ни о чем не забыли? Даже если эти наемники перебьют морсего или же морсего перебьют наемников, что лично мне кажется более вероятным, у нас все равно останется очень серьезная проблема, а именно: как нам выбраться из этого города? Съестные припасы у нас уже заканчиваются, охотиться в окружающих нас джунглях не на кого… Кроме того, нам ведь известно, что случилось с теми из наших товарищей, которые пытались удрать отсюда раньше. Мы даже в самом лучшем случае всего лишь выиграем немного времени.

— Лично я очень высоко ценю время, — заявил я. — Даже очень высоко. Кстати, пока мы тут ломали себе голову, вполне возможно, нам удалось удалить из уравнения одну неизвестную величину.

— Какую именно?

— Пока еще точно не знаю, друг мой… Пока еще точно не знаю.

Мы уже так долго просидели возле костра, что, по моим подсчетам, до рассвета оставалось совсем немного времени. Поскольку в глубине души мы осознавали, что эта ночь может стать для всех нас последней, спать никому не хотелось, и мы то нудно обсуждали какие-то нелепые планы собственного спасения, то вели разговоры о чем попало — и об очень серьезных вещах, и о всяких пустяках.

— Мне на этих развалинах среди многого прочего поразило то, что здесь нет ни предметов искусства, ни предметов, имеющих ритуальное значение, ни какой-либо домашней утвари, — сказала во время одного из таких разговоров Кассандра. — С того самого момента, как мы оказались здесь, нам еще ни разу не попадалась даже самая обычная посуда. Думаю, что, если древние обитатели этого города куда-то ушли и забрали все свое движимое имущество с собой, они наверняка должны были хоть что-то тут оставить.

— Ну, мы, вообще-то, уже обсуждали этот факт раньше, — закивал Клаудио, — и нам кажется, что подобные предметы, наверное, были изготовлены из древесины или обожженной глины, а потому они не смогли долго выдерживать воздействие окружающей среды.

— Или же их прихватили с собой немцы, — пошутил я.

На меня тут же одновременно уставились три пары глаз.

— Немцы? — переспросила Валерия. — Какие еще немцы?

У меня сложилось впечатление, что мы уже рассказывали Валерии и ее товарищам об обнаруженных нами «следах», оставленных нацистами, однако я, по-видимому, ошибся.

— Э-э… Дело в том, что где-то в другом конце этого города имеется своего рода храм, построенный в виде животного, и внутри него мы обнаружили лагерь, который когда-то давно разбила там какая-то нацистская экспедиция.

— Нацистская? — Валерия удивленно посмотрела на своего отца, словно бы желая, чтобы он подтвердил правдивость моих слов. — На основании чего вы решили, что она была нацистской?

— Ну, огромный бело-красный флаг со свастикой в центре нам кое о чем рассказал.

— А как туда можно попасть? — поинтересовался Клаудио. — Вы сможете показать туда дорогу?

Мы трое — Касси, проф и я, — обменявшись взглядами, кивнули.

— Да, конечно, — сказал профессор. — А почему вы этим так сильно заинтересовались?

— То есть как это почему? — Валерия скривила губы. — Вы сообщаете нам, что много лет назад здесь уже побывала какая-то экспедиция, и затем ты у нас спрашиваешь, почему это нас заинтересовало? А самому тебе непонятно? Ведь эта экспедиция, возможно, обнаружила все то, что обнаружили мы, и даже то, чего мы еще не обнаружили. Она, вполне вероятно, расшифровала клинописные значки, она…

— Стоп! — перебил я Валерию, поднимая руки. — Мы там были, и я сомневаюсь, чтобы произошло хотя бы что-нибудь из того, о чем ты сейчас сказала. Там были консервные банки с едой, срок пригодности которой уже закончился, баллоны, пустые деревянные ящики и симпатичный мертвый нацист. Единственное, что могло бы быть для тебя полезным, так это тетради с записями, сделанными этим офицером. Я, кстати, теперь понимаю, почему он решил запереться и затем пустил себе пулю в голову. К сожалению, эти тетради находятся в красном рюкзачке, который у меня отняли наемники.

— Нам нужно забрать его у них!

Услышав это простодушное заявление, я не смог удержаться от улыбки.

— Хорошо. Ты хочешь пойти к ним сама или мы попросим их, чтобы они принесли нам тетради?

— Я говорю серьезно. Возможно, в этих тетрадях мы обнаружим ключ к загадке, и не попытаться вернуть их себе — это значит проявить безответственность.

— А попытаться вернуть их себе — это значит совершить несусветную глупость, — возразил я зловещим тоном. — Еще до того, как ты успеешь сказать им «Привет, мальчики!», в твоей голове станет на одну дырку больше.

— Кстати, раз уж мы заговорили про тот храм… — сказала, о чем-то вспомнив, Касси. — Неподалеку от него мы обнаружили следы, которые затем терялись у ствола одного из деревьев. Это были ваши следы?

Валерия, Анжелика и Клаудио отрицательно покачали головой.

— Следы? — с огорченным видом переспросила Анжелика. — Может быть, это следы Элану. Или Флавиу, нашего биолога.

— Значит, кто-то из них, вероятно, все еще жив, — обрадовалась Кассандра.

Валерия с сомнением покачала головой.

— Вряд ли…

— Почему ты так думаешь? — удивленно спросил я. — Кто-то из них ведь мог спастись, забравшись высоко на дерево. Возможно… — Я задумчиво почесал подбородок. — Возможно, морсего не умеют лазать по деревьям.

Валерия грустно рассмеялась:

— Скажи, а ты в окружающих нас джунглях видел много обезьян?