Рано утром, когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь густую листву тропических деревьев, меня разбудил умопомрачительный, похожий на какое-то дурное предзнаменование, вой обезьян-ревунов.

Поскольку снова заснуть я не смог, а лежать на койке, уставившись на брезентовый потолок нашей палатки, мне не хотелось, я решил встать, одеться и пойти посмотреть на восход солнца с какого-нибудь возвышенного места древнего города. Уже шагая по тропинке, я подумал, что самим подходящим местом для этого будет святилище, находящееся на вершине уже так «глубоко» изученной мною пирамиды.

Когда я забрался на вершину пирамиды, почти рассвело. Огненно-красное солнце, похожее на могущественного владыку небес, освещало подвластный ему мир, отгоняя тьму и возрождая многоцветие окружавшей меня флоры и фауны мексиканских джунглей.

Мне пришло в голову, что тысячу лет назад в том самом месте, где сейчас нахожусь я, стоял какой-нибудь разукрашенный перьями и одетый в шкуры животных жрец, который, как и я, встречал выползающее из-за горизонта солнце и настороженно наблюдал за облаками, казавшимися в утренних лучах кроваво-красными. И если бы этот жрец был сейчас рядом со мной, он, наверное, смог бы объяснить мне, что означает это ниспосланное богами знамение.

Когда я вернулся в лагерь, Кассандра и профессор уже сидели в столовой и завтракали. Взяв у повара парочку только что испеченных сдобных булочек и немного сливочного масла, я подошел к своим друзьям.

— Доброе утро, — поздоровался я, подсаживаясь к ним.

— Где ты был? Мы за тебя переживали. — В голосе Кассандры звучал упрек.

— Да я тут неподалеку встречал бога солнца, — ответил я, разрезая булочку пополам.

— Уж лучше займись богом сливочного масла, потому что нам с тобой предстоит погрузиться в сенот менее чем через два часа, а еще нужно успеть проверить снаряжение.

Позавтракав, мы отправились к пирамиде, откуда я совсем недавно вернулся, и, дойдя до входа в ее внутреннюю часть, увидели, что на рельсах, ведущих вглубь святилища, уже установлена причудливая по своей форме вагонетка. Она была намного меньше вагонетки, на которой мы поднимали оборудование вдоль наружной лестницы пирамиды, и напоминала короткую, но широкую алюминиевую лестницу, к которой прикрепили четыре маленьких колеса и открытую кабинку для размещения пассажиров.

— Это еще, черт возьми, что за штуковина? — спросил профессор у техника, прикручивавшего последние шурупы на корпусе выключателя вагонетки.

— Мы назвали ее «повозкой смерти», — ответил тот, усмехнувшись. — Но вы не переживайте: она пока что не оправдала своего названия.

— Пока что? — не скрывая тревоги, переспросил я. — А сколько человек ею уже пользовались?

— Ни одного! — ответил техник и расхохотался.

Мне его шутка отнюдь не показалась остроумной, однако нам не оставалось ничего другого, как залезть в кабинку этой странной вагонетки, немного похожую на кабинки, используемые на аттракционах, но без ремней безопасности и гораздо более хлипкой конструкции.

По нашему сигналу техник привел вагонетку в действие, и мы менее чем за две минуты спустились — в который раз! — вглубь пирамиды, а затем, пройдя через «коридор с рисунками», вошли в пещеру.

Там нас уже ждали Хатч и Ракович. Хатч осматривал снаряжение для подводного плавания и проверял, наполнены ли воздухом баллоны, а его заместитель возился с какими-то маленькими пакетами. Подойдя поближе, я увидел, что это были заряды пластического взрывчатого вещества. На этикетках виднелась надпись большими буквами: «СЕМТЕКС».

— Послушай, — обратился я к Хатчу, — ты, надеюсь, не собираешься заставлять нас с Кассандрой устанавливать в сеноте взрывчатку?

Хатч с высокомерным видом посмотрел на меня.

— Думаешь, я позволил бы тебе возиться с взрывчатым веществом так близко от моих сокровищ? — сказал он, делая ударение на слове «моих». — Подобную работу может выполнить только такой высококвалифицированный специалист, как Ракович.

— А в чем тогда заключается цель нашего погружения? — спросила Кассандра.

— На вас возлагается задача осмотреть дно колодца, подводящий и отводящий туннели, а также сделать фотоснимки, что-6ы мы потом смогли определить, в каком месте следует установить взрывной заряд. Вы в состоянии это сделать?

В последнее время Хатч почти при всех наших встречах говорил с нами вызывающе-оскорбительным тоном.

— Ты забыл сказать, что нам нужно проверить, нет ли там неприятных сюрпризов, — произнеся эти слова, я насмешливо посмотрел на Хатча.

— Да, конечно, и если там есть какая-нибудь ловушка, я прошу тебя непременно в нее угодить, — осклабившись, заявил он.

— Можешь на это не рассчитывать.

Как любой водолаз, дорожащий своей жизнью, я внимательнейшим образом осмотрел снаряжение, в котором мне нужно было погрузиться в воду. Хотя погружение это должно было быть коротким и на небольшую глубину, нам с Кассандрой предстояло проплыть какое-то расстояние по узким туннелям, где любой сбой в работе регулятора или баллонов со сжатым воздухом мог оказаться роковым.

Прошедшей ночью кто-то установил на стене сенота алюминиевую лестницу, спускавшуюся в его полупрозрачную воду метра на два в глубину. Я встал на нее, чтобы проверить ее на прочность, и… и тут из зияющего отверстия коридора донесся отдаленный раскат грома.

— Странно, — беззаботно пробормотал я себе под нос. — Когда мы шли к пирамиде, я не видел даже малейших признаков приближающейся грозы.

Но тут снова послышался нарастающий гул, и на этот раз мне показалось, что лестница под моими ногами слегка завибрировала. Уже в следующее мгновение установленное на стене пещеры переговорное устройство стало потрескивать и из него раздался громкий встревоженный голос:

— Мистер Хатч! На нас напали!

Мы втроем — я, профессор и Кассандра — от неожиданности застыли, словно каменные изваяния, а вот Хатч и Ракович отреагировали мгновенно, как будто на этом свете не было ничего такого, что могло бы застать их врасплох.

Бросив на пол снаряжение для подводного плавания и пакеты с взрывчаткой, которые они в этот момент держали в руках, Хатч и его заместитель побежали по направлению к установленной на рельсы вагонетке.

— Подождите! — крикнул я, справившись с охватившим меня оцепенением, когда Хатч и Ракович были уже у входа в коридор. — Я пойду с вами!

— Нет! — отчаянно крикнула Касси.

— Ты когда-нибудь обучался военному делу? — спросил, обернувшись в мою сторону, Хатч.

— В свое время я проходил обязательную военную службу в испанской армии, — ответил я. — Кое-что, наверное, еще помню.

— Хорошо, — неуверенно сказал Хатч. — Пойдешь с нами.

— Улисс! — крикнул профессор, когда я побежал вслед за американцем и сербом. — Не ввязывайся в это! Кто бы там ни был, они нападают на них, а не на нас!

Уже находясь на пороге, отделяющем пещеру от «коридора с рисунками», я на секунду остановился и спросил:

— Вы и в самом деле думаете, профессор, что если нападающие доберутся сюда, вниз, вам удастся убедить их, что вы не один из них, а один из нас?

Не дожидаясь ответа Кастильо, я шмыгнул в коридор и побежал к вагонетке, оставляя позади себя любимую женщину и старого друга своего отца и не зная, увижу ли я их когда-нибудь еще.

Мы поднимались на вагонетке с максимально возможной скоростью и мысленно молились о том, чтобы электропитание не прервалось еще до того момента, как мы достигнем вершины пирамиды. Нервно ерзая на маленьком сиденье, я чувствовал, как выброшенный в кровь адреналин растекается по моему телу, а сердце бешено бьется, делая две сотни ударов в секунду. В висках стучало с такой силой, что голова, казалось, вот-вот разлетится на части. Мы сидели в сторону движения спиной, а потому то и дело поглядывали через плечо, опасаясь, что в любой момент может появиться силуэт вооруженного человека, подкараулившего нас в ситуации, когда нет никакой возможности себя защитить.

Наконец вагонетка, вздрогнув, остановилась в конечной точке своего маршрута, и Ракович, не теряя ни секунды, выскочил из нее с пистолетом «Зиг Зауэр» в руке. Затем он осторожно выглянул в отверстие, ведущее в расположенное на вершине пирамиды святилище, и жестом показал мне и Хатчу, чтобы мы следовали за ним.

Выбравшись наверх и подкравшись к выходу из святилища, я выглянул наружу, думая, что сейчас передо мной предстанет кровавое поле боя с кучей трупов. Однако я увидел лишь пару нанятых Хатчем охранников, которые, укрываясь за толстыми стволами деревьев, стреляли из автоматов короткими очередями по какому-то невидимому врагу, спрятавшемуся в густых тропических зарослях. Воздух то и дело содрогался от грохота выстрелов, доносившихся со всех сторон, и только еле заметные струйки дыма выдавали местонахождение нападавших, про которых мы даже не знали, кто они такие.

— Ракович бригаде охраны! Ракович бригаде охраны! — заорал в свое переговорное устройство серб. — Доложите обстановку!

Из переговорного устройства тут же донесся сбивчивый голос:

— Говорит Крюгер! Обстановка необычайно сложная! Противник пытается обойти нас с севера и с запада!

— Вам удалось выяснить, кто на нас напал?

— Нет, сэр! Мы не смогли идентифицировать противника, но я заметил, что у некоторых из напавших на нас людей на шее повязан красный платок.

— Повстанцы-сапатисты! — Ракович с отвращением плюнул себе под ноги.

Он сжал свое переговорное устройство с такой силой, что фаланги его пальцев побелели.

— У нас есть потери? — спросил он, хмуря брови.

— Трое гражданских и двое моих бойцов убиты, — послышалось в ответ.

— Вы можете оттеснить напавших на нас людей обратно в лес?

На этот раз прошло несколько секунд, прежде чем из переговорного устройства ответили:

— Вряд ли. Перед нападением противник незаметно занял главенствующие позиции, и выбить его оттуда будет очень трудно.

Хатч, до этого внимательно слушавший своих подчиненных, нажал клавишу собственного переговорного устройства.

— Крюгер! — крикнул он в микрофон. — Говорит Джон Хатч! Вы должны удерживать те позиции, на которых сейчас находитесь! Вы меня поняли? Удерживайте позиции, на которых сейчас находитесь!

— Мы делаем все, что в наших силах, сэр, но я прошу вас позволить нам отступить к главной пирамиде — туда, где сейчас находитесь вы.

— И оставить оборудование, которое стоит миллионы долларов, без охраны, чтобы эти бандиты смогли его безнаказанно забрать? — рявкнул Хатч.

— Сэр… — Крюгер запнулся, а затем заговорил с нарастающей уверенностью: — Сэр, мне кажется, что в подобной ситуации нужно меньше всего думать о том, что вас могут ограбить.

Хатч с немым вопросом в глазах посмотрел на Раковича, и тот в ответ кивнул.

— Ладно, Крюгер, — неохотно произнес Хатч в переговорное устройство. — Расставьте своих людей так, чтобы организовать круговую оборону главной пирамиды, и пришлите сюда, наверх, всех гражданских.

Едва Хатч произнес эти слова, как раздался оглушительный грохот, больно ударивший по моим барабанным перепонкам, а у границы расположенной прямо перед нами площади взметнулся вверх большой огненный шар. Этот шар мгновенно поднялся почти до высоты «пирамиды на холме», и через долю секунды нагрянувшая к нам ударная волна отбросила нас внутрь святилища.

— Боже праведный! — послышался из переговорного устройства Хатча чей-то голос. — Они взорвали наши бочки с топливом!

Я с трудом поднялся с пола и, выглянув из святилища, пораженно смотрел, как там, где раньше находились генератор и бочки с бензином, теперь пылал огромный костер, от которого в небо поднимался высокий столб черного дыма.

Мне тут же пришло в голову, что Касси и профессор остались без электрического освещения и сидят теперь вдвоем в сырой пещере, погрузившейся в непроглядную тьму. Мое решение подняться в верхнюю часть пирамиды вместе с Хатчем и Раковичем, которое я всего лишь несколько минут назад считал абсолютно правильным, теперь показалось мне несусветной глупостью. Хотя ситуация здесь, наверху, была очень сложной, находиться глубоко под землей в полной темноте, словно кролики в норе, было еще опаснее. А я ушел и бросил там, в пещере, Кассандру и профессора!

Я размышлял о том, что же сейчас могут предпринять мои друзья, когда до меня вдруг донесся далекий голос Раковича. Посмотрев с удивлением на серба, который находился буквально в нескольких шагах от меня, я лишь через несколько секунд догадался, что меня оглушило взрывом и поэтому я его так плохо слышу.

— Нам нужно пробраться в арсенал! — кричал Ракович, — Надо забрать оттуда оружие и боеприпасы, а иначе мы не сможем обороняться!

— А еще мы должны пробраться в пункт управления! — заявил Хатч. — Там лежит спутниковый телефон! По нему мы сможем обратиться за помощью к мексиканской армии!

— Тогда давайте разделимся на две команды! — Ракович кричал, широко открывая рот, чтобы его было слышно, несмотря на грохот выстрелов, раздававшихся все ближе и ближе. — Вы пойдете со мной, — сказал он, схватив Хатча за рукав, — и мы постараемся вдвоем найти этот чертов спутниковый телефон. — Затем Ракович повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем: — А ты пойдешь с двумя моими людьми в арсенал и поможешь им притащить сюда все, что они тебе скажут. Понятно?

— Понятно! — ответил я, кивнув. — Но у меня нет с собой оружия!

Ракович насмешливо посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:

— Значит, когда будешь бежать, пригибайся пониже к земле.

Спуститься под вражеским огнем по лестнице пирамиды и добежать по примыкающей к ней площади до «арсенала», как требовал от меня Ракович, было практически равносильно самоубийству. Тем не менее я решил рискнуть, потому что мне очень хотелось помочь моим друзьям, а заодно и всем тем, чья жизнь сейчас, возможно, зависела от моих действий.

— По моей команде прикройте нас огнем! — приказал Ракович охранникам.

Он выждал несколько секунд, а затем, рявкнув в переговорное устройство «Огонь!», махнул Хатчу, мне и двоим охранникам рукой и побежал вниз по лестнице. Мы вчетвером бросились вслед за ним.

Мне еще никогда не приходилось бывать в ситуации, когда прямо над головой свистят пули, и если бы все мои органы чувств не были сосредоточены на том, чтобы не оступиться и не упасть во время стремительного бега вниз по ступенькам, я бы наверняка не выдержал нервного напряжения и попытался бы куда-нибудь спрятаться. Впрочем, прятаться на лестнице все равно было негде, и, кроме того, я успел развить такую скорость, что мне вряд ли бы удалось остановиться.

Я мчался изо всех сил, надеясь, что оба охранника бегут где-то рядом. Добежав до основания лестницы и чувствуя, что мои легкие вот-вот разорвутся на части, я стал метаться по площади зигзагами, пока не оказался возле одного из домиков с металлическими стенами, внутри которого можно было укрыться, чтобы перевести дух. Через пару секунд в этот домик заскочили и охранники. Они, как и я, тяжело дышали, однако знаками показали мне, что отдыхать некогда и что я должен немедленно последовать за ними. Пригибаясь, мы стали лавировать между домиками, пока не оказались у входа в помещение, в котором хранилось оружие. Один из охранников набрал на замке цифровой код, и дверь «арсенала», гулко лязгнув, отворилась. Более высокий охранник остался у входа, а я и другой охранник вошли в оружейный склад.

Внутри этой постройки, не имевшей окон, было очень темно, однако охранник прекрасно ориентировался здесь и, несмотря на лихорадочность движений, действовал целенаправленно, открывая один шкаф за другим. Он доставал из них и складывая в одну кучу все то, что нам надлежало забрать с собой: бинокли ночного видения, автоматы причудливой формы, снайперские винтовки с огромным оптическим прицелом, осколочные гранаты и, конечно же, коробки с патронами. Мне показалось, что хранившегося здесь оружия и боеприпасов хватило бы для ведения небольшой войны, и я подумал, что Хатч либо необычайно предусмотрительный, либо заранее знал, что организованная им экспедиция вполне может спровоцировать вооруженное нападение.

Опустошив несколько шкафов, охранник открыл один из стоявших на полу картонных ящиков и вытащил из него шесть больших спортивных сумок. Затем мы с ним поспешно стали складывать в эти сумки все то, что лежало на полу посреди помещения.

— Э-э, друг! — крикнул я, когда охранник, схватив четыре сумки и жестом приказав мне взять оставшиеся две, направился к выходу из оружейного склада. — Мне бы тоже не помешало какое-нибудь оружие!

Охранник с удивлением посмотрел на меня, а затем достал из сумки один из автоматов причудливой формы.

— Это «Джи-11-кэй-2» производства компании «Хеклер энд Кох», — сказал он, приподнимая большим пальцем в верхней части автомата какую-то крышку и впихивая в открывшееся отверстие прямоугольную коробочку, по-видимому магазин. — Заряжаешь его сверху, закрываешь крышку, снимаешь с предохранителя — и можно стрелять.

Взяв из рук охранника этот необычный автомат, я удивился тому, как мало он весит.

— Это новейшая модель автомата без отдачи, — пояснил охранник, заметив, как вытянулось мое лицо. — Он сделан из карбоволокна и стреляет пулями калибра четыре целых семь десятых миллиметра со скоростью две тысячи выстрелов в минуту — очередями по три выстрела. Внутри приклада имеются еще два магазина по пятьдесят патронов каждый. — Ткнув в мою сторону пальцем, он предупредил: — Главное — не потеряй его. Этот автомат — самый лучший в мире, и он стоит больше шести тысяч долларов.

— Благодарю, — пробормотал я, стараясь удержать в своей памяти все, что я услышал мгновение назад, и добавил: — Слава богу, что хотя бы спусковой крючок находится там, где он и должен быть.

Ничего не сказав мне в ответ, охранник снова схватил четыре сумки и направился к выходу, где он сразу же передал две из них своему товарищу, который, пока мы возились в оружейном складе, стоял у дверного проема, внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг.

Выстрелы раздавались с обеих сторон площади, а мы, находясь где-то посередине, теперь должны были пересечь под перекрестным огнем открытое пространство, неся на себе двадцать или тридцать килограммов груза и стараясь не угодить под пулю. Пятьдесят метров, отделявшие оружейный склад от основания холма, на котором стояла пирамида, показались мне пятьюдесятью километрами. Пристраивая у себя на плечах тяжеленные сумки, чтобы они меньше мешали при беге, я старался не думать о том, как мало у меня шансов выбраться живым и невредимым из «коридора смерти», по которому нам предстояло пробежать под символическим прикрытием нескольких отдельно стоящих деревьев. Даже если 6ы я и преодолел этот «коридор», мне затем нужно было еще подняться на вершину пирамиды, причем сделать это быстро я вряд ли бы смог, потому что лестница была уж очень крутой, а на плечи давил большой груз.

Когда мы вышли из оружейного склада, тот охранник, который был со мной внутри «арсенала», отцепил от своего жилета гранату, крикнул нам, чтобы мы как можно быстрее бежали к пирамиде, вырвал из гранаты кольцо и, к моему величайшему удивлению, бросил ее внутрь «арсенала». Я мгновенно представил себе, что за этим последует, а потому тут же бросился вслед за устремившимся к пирамиде вторым охранником, изо всех сил работая ногами и, конечно, позабыв о том, что нужно бежать зигзагами и пригибаться. Когда брошенная охранником граната взорвется, весь «арсенал» тут же взлетит на воздух, и тогда даже какие-нибудь дополнительные полметра, отделяющие меня от оружейного склада, могут оказаться спасительными.

Раздавшийся через несколько секунд взрыв был еще более оглушительный, а ударившая в спину взрывная волна повалила меня на землю. Прижимаясь лицом к влажному грунту, я услышал целый ряд взрывов, грохот которых перемешивался с резким свистом разлетавшихся во все стороны осколков от боеприпасов, а еще я почувствовал, как меня обдало сверху жаром.

Оглушенный взрывом, я больше не слышал свиста вонзающихся в землю рядом со мной пуль, и мне, весьма некстати, вспомнилась военная поговорка о том, что пуля, свиста которой ты не услышишь, — та самая, которая тебя убьет.

— Остается только радоваться, что эта поговорка оказалась неверной, а иначе я был бы уже на том свете, — пробормотал я себе под нос, еще сильнее прижимаясь к земле.

Через несколько секунд, приподняв голову и осмотревшись, я с ужасом заметил, что оба охранника уже вскочили на ноги и бегут что есть мочи к пирамиде. Получалось, что я теперь остался лежать посередине открытой площади один — словно последняя непораженная мишень в тире.

Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ними, надеясь на то, что у моего ангела-хранителя сегодня не выходной день. Я резко поднялся на ноги и, пошатываясь под тяжестью сумок, попытался передвигаться с такой же скоростью, как и охранники, уже почти достигшие основания холма. Ничего не слыша, я мчался в какой-то неестественной тишине, и единственными звуками, которые я еще хоть как-то воспринимал, были удары моего собственного сердца.

Я подбежал, задыхаясь от натуги, к основанию холма и стал подниматься вверх по лестнице, стараясь не обращать внимания на взметавшиеся впереди меня фонтанчики пыли и искры — это чиркали по каменным ступенькам прилетавшие откуда-то справа пули.

Совершая буквально сверхчеловеческие усилия, я сумел догнать охранников где-то в средней части лестницы. И тут один из них — тот, что пониже ростом, — сделал странный скачок в сторону, взвыл от боли и рухнул на ступеньки, схватившись обеими руками за левую ногу. Судя по всему, в него угодила пуля.

Другой охранник тут же подбежал к упавшему товарищу и, бросив на ступеньки сумки, начал стрелять из автомата в том направлении, откуда до нас долетали пули. Я же сделал единственное, что мне в этой напряженной обстановке пришло в голову, — тоже снял с плеч сумки и, отцепив от своего автомата ремень, стал обвязывать его вокруг бедра раненого охранника, который, стиснув зубы, ошалело смотрел на струйку крови, вытекающую из раны на его ноге. Он понимал, что пуля могла задеть артерию и что если немедленно не остановить кровотечение, то он вскоре потеряет сознание и умрет от потери крови.

Затянув ремень вокруг его бедра настолько сильно, что кровотечение резко уменьшилось, я попросил другого охранника помочь мне, и мы, обхватив раненого с двух сторон и взяв, кроме своих, еще и его сумки, снова стали подниматься по лестнице, чувствуя, как охватившее нас отчаяние придало нам новые силы.

Теперь я снова слышал свист пролетающих рядом смертоносных пуль, то и дело чиркавших по ступенькам пирамиды. Было удивительно, что ни одна из них до сих пор в меня не попала, но едва я об этом подумал, как тут же почувствовал в правом плече острую боль, от которой невольно выронил автомат и едва не упал на ступеньки.

Сам не понимая, как мне это удалось, я все же устоял на ногах. Придя через пару секунд в себя, я осмотрел свое плечо и увидел, что в нем зияет маленькая окровавленная рана, однако рука вроде бы осталась работоспособной. Пуля, к счастью, всего лишь задела мякоть плеча и полетела дальше. Поэтому я, сжав зубы, снова потянул раненого охранника вверх по ступенькам, стараясь побыстрее преодолеть пару десятков метров, отделявших нас от расположенного на вершине пирамиды святилища, в котором мы могли укрыться от обстрела.

Наконец, все-таки сумев удрать от мчавшейся за нами по пятам смерти, мы достигли вершины пирамиды. Там я увидел полдесятка техников и столько же охранников из компании «Тэктикал Солушнз», которые, находясь у входа в святилище, стреляли из автоматов и пистолетов по противнику, прятавшемуся в густых зарослях и окружавших нас развалинах. Мы заскочили в святилище и остановились в его глубине, тяжело дыша, обливаясь потом и не понимая, как нам удалось остаться в живых. У нас сразу же забрали сумки с оружием, и кто-то стал вызывать по громкоговорителю доктора Дайера, чтобы тот осмотрел раненого охранника.

Я в изнеможении опустился на влажный пол, уставившись в пустоту и жадно ловя ртом воздух. Немного придя в себя, я осмотрел свою рану и убедился, что, хотя боль в плече была довольно сильной, кости и артерия остались невредимыми. Мысленно поблагодарив Бога, я ограничился тем, что достал из кармана большой носовой платок и обвязал его вокруг плеча, чтобы сдержать кровотечение.

Я сидел на полу и пытался восстановить дыхание, уже не обращая никакого внимания на выстрелы, взрывы и громкие крики. Мне оставалось лишь удивляться тому, как я сумел выбраться из такой жуткой переделки всего лишь с небольшой раной. Мне, несомненно, очень и очень повезло.

Отдохнув пару минут, я поднялся и подошел к раненому охраннику, чтобы справиться, как он себя чувствует. Доктор уже находился возле него и обрабатывал его рану, пытаясь остановить кровотечение.

В святилище собрались почти все, кому удалось выжить, однако мне сразу бросилось в глаза, что недостает двух главных действующих лиц — Хатча и Раковича. Я осторожно выглянул из святилища и, бросив взгляд на пункт управления, заметил, что там, возле стены домика, притаились два человека, которые, по-видимому, не решались покинуть свое укрытие.

— А вон там не Хатч и Ракович? — спросил я, показывая на этих мужчин мускулистому и покрытому множеством татуировок охраннику, занявшему позицию слева от выхода из святилища.

— Сейчас мы ничего не можем для них сделать, — равнодушно ответил он. — Пока что им лучше оставаться там. Они сообщили нам по переговорному устройству, что им удалось воспользоваться спутниковым телефоном и что подразделения мексиканской армии уже двигаются сюда. Через час мексиканские солдаты должны быть здесь.

Я покосился на охранника и, стараясь говорить абсолютно спокойно, поинтересовался:

— А как ты думаешь, мы сумеем продержаться этот час?

Охранник, продолжая смотреть через прицел своего автомата куда-то вдаль, пожал плечами.

— Может, и сумеем, — невозмутимо ответил он.

Я попытался прикинуть в уме, сколько же шансов на выживание подразумевается в этой его фразе «может, и сумеем», и тут в моем сознании промелькнула яркой кометой тревожная мысль: Касси и профессор все еще находятся в пещере!

Мне нельзя было больше терять ни минуты. Если я хочу вытащить Кассандру и профессора из мышеловки, в которой они оказались, мне потребуется время не только на то, чтобы спуститься во внутреннюю часть пирамиды и разыскать их там, но и на то, чтобы вернуться с ними наверх. Но при этом я не знал, как долго охранники смогут оказывать сопротивление повстанцам. Стараясь действовать побыстрее, я схватил три фонаря, лежавшие возле пульта управления подъемником, и побежал к входу во внутреннюю часть пирамиды.

Там до меня дошло, что спускаться по лестнице будет почти так же трудно, как и в самый первый раз, потому что сейчас там не было освещения, да и вагонетка без электроснабжения превратилась в обычную железяку. Мне не оставалось ничего другого, как перелезть через вагонетку, чтобы затем спуститься по лестнице ступенька за ступенькой. Однако начав перелазить через вагонетку, я зацепился ногой за какой-то длинный предмет. Я осветил его фонариком и разглядел рычаг, на котором виднелась полоска желтой клейкой ленты с надписью на английском языке: «Осторожно! Разблокирование троса».

Недолго думая (а иначе я вряд ли решился 6ы на такой отчаянный поступок), я уселся на одно из сидений вагонетки и изо всех сил дернул за этот рычаг.

Послышался щелчок, еще один, и вагонетка почти бесшумно заскользила вниз — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Я направил луч фонарика вперед и увидел, как ступеньки лестницы замелькали мне навстречу. «При такой скорости, — подумал я, — я буду внизу менее чем через минуту».

Однако — чего, впрочем, и следовало ожидать — скорость, с которой я мчался на этой тележке на колесиках вдоль каменной лестницы, увеличивалась с каждой секундой, и вскоре ступеньки стали мелькать настолько быстро, что я уже не мог их различить. А вместе с нарастающей скоростью росли и сомнения по поводу правильности моего поступка.

— По крайней мере, — пробормотал я себе под нос, — это будет оригинальная форма самоубийства.

И тут я заметил в вагонетке рычажок, возле которого виднелась надпись «Аварийное торможение». Я моментально надавил на него, надеясь заставить вагонетку резко замедлить ход и затем остановиться. Однако у меня ничего не получилось. Точнее говоря, вместо ожидаемого мною резкого торможения произошло лишь незначительное снижение скорости, сопровождаемое целой тучей искр, образовавшихся от трения между колесами вагонетки и алюминиевыми рельсами.

Вагонетка двигалась уже настолько быстро, что заставить ее остановиться до того момента, как она достигнет конца рельсов, оказалось невозможным.

А на сиденьях в этой вагонетке не было предусмотрено наличия ремней безопасности…