Путь через вестибюль до выхода показался долгим — весь блеск моей напарницы померк к тому моменту, когда я вывел ее из гостиницы. Мы были в старых кварталах Нового Орлеана, где улочки с односторонним движением шириной с карету, запряженную лошадьми, и с тротуаром, рассчитанным на юбку с кринолином. А та, куда мы вышли, была еще уже — просто щель между двумя высокими зданиями.

Здесь мы наконец остановились. Узкая фиолетовая полоса ночного неба простиралась где-то над нами, а фонари — словно вехи жизни и надежд, оставшихся позади, во всяком случае, так должно было казаться ей. Когда мы остановились, она прильнула лицом к стене, как бы в поисках защиты. В тусклом свете ее лицо, обрамленное темными волосами, казалось столь же белоснежным, как и перчатки.

— Что, ты думаешь, сейчас произойдет, крошка? — спросил я.

— Пожалуйста! — затрясла она головой, взмолившись. — Какую бы грязь вы ни задумали — валяйте, приступайте к своему делу. Только не дразните меня, не мучьте. Это низко.

— Я вовсе и не дразню. Просто хочу, чтобы ты знала, что сейчас произойдет, чтобы не останавливаться на полпути. Как только я кончу говорить, нож окажется в твоих руках. Затем ты его держишь, а я тебя благодарю и целую за то, что ты меня выручила. Готова?

Она вздрогнула, смутилась и уставилась на меня непонимающим взглядом. Именно на это я и рассчитывал. Теперь, когда она мне больше не была нужна, предстояло удержать ее от обращения в полицию. В тюрьму попадать нам не разрешается. И сейчас роль романтического и загадочного незнакомца казалась единственным, что помогло бы избежать этого.

Она облизала пересохшие губы:

— Но…

— Ответа не надо, — сказал я. — Протяни руку.

Пришлось самому найти ее руку и вложить в нее нож. Я направил острие себе в грудь.

— Нет, дорогая, чуток левее, — поправил я. — Пробить ребро не так-то уж легко. Вот теперь лучше. Теперь решайся. Тебе нужно только слегка ткнуть, дальше нож пойдет сам. Ты даже и не поверишь, как легко можно убить человека. А вот и поцелуй.

Я взял в свои ладони ее лицо и наклонился, рассчитывая каждое свое движение. Ее лицо и губы были холодными. Я почувствовал, как нож уперся в меня, но даже не проткнул пиджак. Я отпрянул. Ее рука упала. Спустя секунду она слабо рассмеялась.

— Ну ты даешь, — выдохнула она и умолкла.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Антуанетта, — прошептала она, — Антуанетта Вайль.

— Тони, стало быть.

— Друзья зовут меня Тони, — сказала она. Голос ее окреп. — Я поставлю вас в известность, когда вам будет позволено так меня называть. А пока что… А пока что мисс Тони Вайль звучит неплохо, не так ли?

— Разумеется, мадам, — ответил я.

Какое-то время мы так и стояли друг против друга, вслушиваясь в голоса города. На узкой аллее, где мы стояли, никакого движения не было. Она поглядела на меня, а затем на нож в своей руке.

— Вы меня напугали, — бормотала она. — Вы меня в самом деле напугали. Мне казалось… Вот, держите!

Я взял нож, закрыл его и спрятал в карман. Она внимательно наблюдала за мной.

— Что будет, если я кинусь бежать? — спросила она.

— Здесь? — ответил я. — В такой темнотище вы наверняка споткнетесь и порвете чулок. Вам лучше идти спокойно, пока не выйдете туда, где освещение получше. Если же вы хотите уйти…

— Если?! — возмутилась она. — Вы с ума сошли, наверное. Неужели вы думаете, что я… — она замолчала.

— Вы совсем не любопытны? Не заинтригованы? Видно, я уже совсем не пользуюсь успехом, — сказал я. — Допустим, у вас были какие-то планы на вечер, которые из-за меня полетели ко всем чертям. Не хотите ли отобедать со мной? В любом месте, за любую цену, да вдобавок услышите множество небылиц о том, отчего я так поступил. Я изощренный лгун, мисс Вайль.

— Вот этому-то я верю вполне, — ответила она резко. — Вы ошеломили меня, вы и это маленькое злое лезвие. Вас действительно зовут Коркоран, как вы сказали мне?

— О черт, конечно же, нет, — сказал я. — И не Поль к тому же. Но что вам до этого? На один вечер сойдет и Поль, не так ли?

Она возразила:

— Я не с панели, Поль, если вы так подумали.

— Мисс Вайль, секс играет немалую роль в нашей жизни, а вы милейшая девушка, но мне обычно не составляет труда удовлетворять свои порывы и без похищений очаровательных созданий, угрожая при этом ножом.

Она смешалась и произнесла с изумительной откровенностью:

— Конечно же, невинной меня тоже не назовешь, как вы, впрочем, и догадались.

— На эту тему мы можем говорить долго, но, может быть, следует все-таки сменить место, — заметил я. — У вас была с собой накидка?

— Да, я сдала ее в гардероб. Она, впрочем, не так уж хороша, чтобы идти в ней в классный бар. Мой кавалер, наверное, возьмет ее к себе домой. Мне придется сочинить какую-то небылицу, чтобы снова заполучить накидку. Он очень ревнив.

Она съежилась, вздрогнув от озноба:

— Что-то прохладно. Вы сказали, куда душе угодно?

— Да, мадам.

— Хоть в самый дорогой?

— Да, мадам.

Она опять смешалась. А потом вдруг рассмеялась и взяла меня под руку.

— Ну вот, вы сами того пожелали. До «Антуана» только квартал-другой…

Я предвидел этот выбор. «Антуан» — первое, что приходит в голову в Новом Орлеане, хотя известно — есть здесь и более модерные заведения, где кормежка, да и все остальное, не хуже. В действительности же в «Антуане» отнюдь не было столь шикарно, невзирая на его репутацию. Посетители нарядны, официанты знают толк в своем деле, но сам обеденный зал выглядит пустоватым и разочаровывает тех, кто пожелал бы насладиться здесь лицезрением старинной роскошной мебели южан. Предполагалось, наверное, что вы идете туда есть, а не услаждать свой взор интерьером.

Столика пришлось дожидаться, и посадили нас в центре зала. Задержка меня обеспокоила, но я убедил себя, что в гостинице сейчас вроде бы делать нечего. С Оливией все в порядке, если только она следовала инструкции, и стоило немного переждать, прежде чем назначить следующую встречу. В интересах дела надо убедиться, что эта крошка, которую пришлось вовлечь в дело, не причинит излишних хлопот с властями.

— Я хочу выйти подкраситься, — сказала Антуанетта после того, как метрдотель усадил нас и удалился. — Я, наверное, плохо выгляжу. Вы не против?

Я посмотрел на нее. Она и впрямь была чертовски хороша, впрочем, слово «хороша» едва ли подходило к ней. Лицо необычное, не совсем симметричное; тяжелые черные брови почти сходились над прямым маленьким носом. Ставку я делал именно на эти независимые брови да на довольно поношенные туфли. Ей наверняка голодать не приходится, но она — девица, для которой дорогой обед в популярном ресторане играл роль сам по себе, помимо пищи, и стоил определенного риска.

— Нет, — сказал я, — отнюдь не против.

Я смотрел, как она пересекала зал, спокойная и прямая в своем маленьком сверкающем платье. Теперь ей предстояло решать. Излишне гадать, как она поступит, скоро я это узнаю. Не стоило и размышлять, что думала Оливия Мариасси после унизительной сцены в баре гостиницы «Монтклер» или чем был занят тот лысый с крупным лицом. И конечно же, совсем уж не имело смысла думать о той, что погибла, но тем не менее я думал о ней. Нам было хорошо вдвоем — Гейл и мне, хоть она и имела слишком много денег, а Маку не нравилась. Я должен был приучить себя к мысли о том, что она никогда больше не возникнет вдруг рядом, не позвонит в любой момент, когда я свободен от дел.

Затем Антуанетта Вайль вернулась — волосы красиво причесаны, помада наложена безупречно, и я поднялся, чтобы усадить ее в кресло, как подобает джентльмену. Садясь, она мне улыбнулась.

— Один я нашла, — произнесла она.

— Один что? А! Вы имеете в виду телефон? — я спокойно погрузился в свое кресло. — Так я и полагал. Вы им воспользовались?

— Разумеется, — ответила она. — Полиция не хочет поднимать здесь шума, они ждут на выходе. Я сообщила, что вы вооружены и опасны. Не исключено, что откроют огонь, как только вы появитесь. Но сначала ведь можно пообедать, не правда ли?

— Разумеется, — ответил я. — Тем больше причин веселиться, пока еще есть возможность. Выбирайте что пожелаете. Не стесняйтесь.

Она отложила меню в сторону:

— Мне незачем выбирать. Я хочу бифштекс и шампанского, — сказала она. — Это обыденно, банально, и к тому же они лучше готовят рыбу, нежели мясо, но я хочу бифштекс. Он придает мне чувство уверенности. Поль?

— Да?

— Почему вы были уверены, что я не воспользуюсь телефоном?

— Вы не похожи на девушку, звонящую в полицию, мисс Вайль. Будь вы столь глупы и банальны, вы бы выщипали брови и носили пояс.

На секунду она задумалась:

— Похоже, в этом есть доля правды.

Ей что-то еще пришло в голову, и она посмотрела на меня, натянуто улыбаясь:

— Я хотела спросить, почему вы выбрали именно меня, там, за стойкой бара. Косвенно вы уже ответили на этот вопрос, мистер Коркоран-Зоркий Глаз.

— Секретов нет. У вас красивая аппетитная попка, мисс Вайль. Особенно хорошо она смотрелась на табурете за стойкой. Когда мне потребовалось срочно подобрать себе компанию, не мог же я выбрать одну из множества свисающих толстых задниц! Любой мужчина поступил бы так же на моем месте. Разве я мог прельститься, например, затянутой в корсет дамой на три стула вправо? Еще чего не хватало!

Тони рассмеялась и хотела что-то ответить, но тут подошел официант, и она осеклась. Мы неторопливо сделали подробный заказ. Когда официант удалился, она наклонилась ко мне, подперев руками подбородок.

— Итак, — сказала она, — я готова.

— Готова к чему?

— Слушать небылицы о том, почему вам вдруг срочно понадобилось присутствие женщины. Только придумайте так, чтобы поверить.

— Разумеется, — сказал я. — Первая версия такая: я договорился провести вечер с замужней женщиной в веселом Новом Орлеане. Мы уже собрались было выпить по коктейлю, и кто бы, думаете, входит в бар? Вот именно. Ее муж, а он здоровяк. Мне не хочется меряться с ним силой, а она еще меньше жаждет публичной сцены. Вот и пришлось действовать молниеносно, чтобы представить дело так, словно мы вовсе не знакомы.

Тони неодобрительно наморщила нос и замотала головой:

— Не очень-то изобретательно. Вы могли придумать историю и получше.

— А что вам не понравилось?

— Будь вы просто воскресным Ромео, то едва ли бы вы стали угрожать ножом. А что касается дамы, то, я думаю, вы имеете в виду этого истукана в твиде, которую сами назвали влюбленной учительницей. Она вовсе не похожа на женщину, готовую наставить рога супругу, если вообще замужем. И если даже она и покинула стезю добродетели, то мне трудно представить вас в роли ее соблазнителя. Я, конечно, ничего не знаю о вас, но на мужчину, который польстился бы на такое сокровище в роговых очках, вы не похожи.

— Лестью вы меня на крючок не подцепите, — ответил я. — Я отвечаю за обед, выпивку и небылицы. Бриллианты с мехами вам придется зарабатывать в другом месте.

Она рассмеялась:

— Не очень-то галантно называть женщину золотоискательницей, пусть и косвенно. Вы можете оскорбить ее чувства. Нет, ваша первая история совсем не убеждает. Попробуйте-ка еще разок.

— Ладно. Как вам понравится эта? Полагаю, вы слышали о синдикате. Так вот, я на них работаю, но должен временно скрываться — меня разыскивают. Башли на исходе. Они посылают мне пташку с запасом зелененьких. Ее загримировали до неузнаваемости: нацепили очки и напялили парик, чтобы никто не мог узнать, вообще-то она хорошенькая. В тот момент, когда милашка собирается передать пакет, входит коп, и я знаю, что тот сядет ей на хвост. Меня он еще не опознал, я малость изменил внешность с тех пор, как разослано ее описание, а оставалась разве что минута времени… Что? И эта история тоже не годится?

— Да, не нравится и эта.

Я вздохнул.

— Мисс, угодить вам очень трудно, — сказал я. — Ну что ж. Тогда я на государственной службе. И у меня уже наклевывается серьезное дело со шпионами и изменниками, и тому подобное. Я должен выйти на связь с одним агентом женского пола. И вдруг я вижу, что за нами наблюдают. Ее он уже знает, но еще остается надежда выпутаться… Нет, это неправдоподобно!

Внимательно следя за мной, она коснулась языком губ и произнесла:

— Отчего бы и нет, Поль? Отчего же неправдоподобно?

— Черт подери, будь я на государственной службе, то имел бы специальный жетон, правда? Вы, наверное, видали эту штуковину. Первым делом эти агенты суют ее тебе под нос.

— А у вас жетона нет?

— И в помине нет, крошка. Я хотел сказать, мисс Вайль. У вас нет никакой возможности распознать меня, мисс Вайль.

Все еще наблюдая за мной, она медленно произнесла:

— Я думаю, что вы самый умный человек из тех, кого мне доводилось встречать, Поль.

Ее голос сделался размеренным:

— Вы хотите выехать на дармовщине, разве нет? Правда, не совсем на дармовщине, оплатить мое молчание и содействие вы хотите обедом, так ничего и не объяснив. И это вы считаете взаимной сделкой?

— Нет, конечно, только дурак на нее согласится, — я покачал головой. — Или барышня, которой нравится бифштекс с шампанским и маленькие тайны.

Последовала короткая пауза. Она дотянулась до моей руки и коснулась ее.

— Ладно, — прошептала она. — Ладно, если это все, что вы хотите мне сказать.

— Я вам ничего не говорил, мисс Вайль, ни слова. О чем бы вы ни догадались, это только ваши предположения.

— Не уверена, что хотела бы иметь вас в друзьях, — сказала она. — Я не знаю, можно ли доверять вам как другу, — она легонько погладила мою руку и отклонилась, улыбаясь. Но мысленно она уже приняла решение и добавила: — Думаю, вам все равно лучше называть меня Тони.