Я решил рискнуть и позволить незваным гостям застать меня врасплох. Иначе говоря, я и глазом не моргнув, вошел в дом, словно один из этих храбрых красавцев киногероев, которые бесстрашно заходят в темную комнату и получают по башке от тех, кто их там поджидает.

Комната, в которую мы зашли с Хэнком, собственно, являлась кухней. На радость мне, человек, оказавшийся у меня за спиной, и не подумал оглушить меня. То ли он боялся ответных действий собаки, то ли не любил бить людей по голове без крайней необходимости. Так или иначе, он просто велел мне поставить мои рыболовные принадлежности и поднять руки вверх, что я и сделал. Затем он щелкнул выключателем, и сумерки рассеялись. На пороге стоял Нистром Третий, и в руках у него был револьвер, как две капли воды похожий на тот, что имелся в моем распоряжении. Держал он его с большой осторожностью.

- Быстро закрой дверь, - рявкнул он человеку, стоявшему у меня за спиной. - Не вздумай выпустить собаку.

Я услышал, как за мной закрылась дверь, но не повернул головы. В общении с дилетантами много преимуществ, но есть и недостатки. Например, им ничего не стоит прострелить вам башку - просто по случайности. Когда они наставляют на вас пушки, лучше поменьше шевелиться, потому как они никогда не знают, как сильно или как слабо надо надавить на спусковой крючок, чтобы прогремел выстрел.

Итак, я застыл на месте, а человек, стоявший сзади, стал обшаривать меня, пока не нащупал револьвер в потайной кобуре. Хэнк сидел рядом, смотрел на меня и тихо скулил. Он понимал: что-то не так. Точно так же, как технические аспекты шпионажа не имели ко мне никакого отношения, он ничего не смыслил в обысках и задержаниях. С фазанами он знал как себя вести, утки были его профессией, но вот странные человеческие существа ставили его в тупик. Инстинкт шептал ему, что надо что-то предпринять, но он понятия не имел, что именно.

В кухню вошел Нистром Третий. Как требовала того роль, от которой он вынужден был ныне отказаться, это был высокий, довольно костлявый мужчина со светлыми - явно специально обработанными перекисью водорода - волосами. Надо сказать, что между нами было мало общего, хотя и предполагалось, что каждый из нас с успехом сыграет роль первого. По крайней мере, я очень надеялся, что у меня нет такого нервного выражения лица и бегающих глаз.

- Осторожно! - рявкнул он напарнику, который делал что-то у меня за спиной. - Не спускай глаз с этого парня. Не забывай, что это он выследил и убил Майка Соккола - убил хладнокровно одним выстрелом с полутора сотен ярдов.

Мой выстрел с восьмидесяти шагов с каждым днем все удлинялся и удлинялся. Но мне очень не нравилось, как держались эти ребята, особенно тот, которого я не видел. Я исходил из предпосылки, по которой со мной не могло случиться ничего серьезного, поскольку я забрал лишь две из пяти облаток, каковые, похоже, интересовали Пат Белман. Считая, что они захотят, чтобы я забрал все, мне причитающиеся, я и позволил им арестовать себя таким вот образом, чтобы попытаться узнать, что у них на уме. Кроме того, у меня тоже свои виды, а местечко было достаточно укромным для выполнения замыслов. Но в комнате царило то нервное напряжение, которое заставило меня усомниться в верности моих расчетов.

Человек, стоявший у меня за спиной, буркнул:

- Черт, если ты боишься его, то давай его прикончим, возьмем, что у него есть, и поскорее уберемся отсюда, пока никто не появился.

Я тяжело вздохнул. Очень умная мысль. Видать, я сильно ошибся. Ребята играли всерьез.

- Никто тут не появится, - сказал Нистром Третий. - Другие домики стоят пустые, а хозяева уехали куда-то в гости. Я слышал, как они об этом говорили. А кроме того, нам сперва надо выяснить, кто он такой и что задумал. Но сначала надо удостовериться, что у него есть то, что нас интересует. Сними с собаки ошейник.

- Это же страшный зверь с острыми белыми зубами, - усмехнулся его напарник. - А ты у нас собачий эксперт. Вот и действуй.

- Не валяй дурака, - сказал Нистром Третий. - Это же Лабрадор, а они очень дружелюбные собаки.

- Вот и отлично. Покажи, какой он дружелюбный. Сними ошейник.

- Ладно, - сказал Нистром Третий. - Если ты такой храбрый, то следи за хозяином, а я разберусь с собакой.

Он сделал шаг вперед и схватил Хэнка за ошейник. Это был не самый лучший способ общения с незнакомой собакой, особенно если она уже успела заподозрить неладное. Пес увернулся, отскочил назад и присел, тревожно глядя на грубияна, колотя хвостом изо всех сил. Я и сам немного встревожился, видя, как мой веселый общительный пес вдруг превратился в юную пантеру, готовую к прыжку.

- Дружелюбный, - хмыкнул человек у меня за спиной. - После таких друзей не захочешь врагов.

- А ну-ка, иди сюда, болван, - крикнул Нистром Третий, теряя терпение. Он попытался снова схватить Хэнка за ошейник, но Хэнк снова увернулся. Человек сделал еще один шаг, Хэнк забился в угол, оскалив зубы довольно впечатляющим образом.

Его шерсть на спине встала дыбом, и когда наступавший протянул к нему руку, Хэнк тявкнул и щелкнул челюстями, давая понять, что в следующий раз он уже не промахнется.

Нистром Третий отскочил и вытащил револьвер, который уже успел спрятать.

Человек у меня за спиной тихо сказал:

- Если ты выстрелишь, то нам придется быстро уносить ноги. А ты хотел кое о чем спросить этого парня.

- Что ты предлагаешь?

Тот пихнул меня стволом револьвера.

- Это его собака. Пусть он и снимет ошейник. Соображай, приятель. Либо ты снимешь его с живой собаки, либо мы с мертвой. Решай сам.

Я изобразил колебание, потом пожал плечами.

- Ладно, только не трогайте собаку. И полегче с пушкой - вы проткнете мне почку. И мне придется встать на колени. Ваш приятель сильно разволновался. Чтобы успокоить собаку, мне нужно опуститься на один с ней уровень. Понятно?

- Ладно, только без фокусов.

- Хэнк, - сказал я, опускаясь на колени, - Хэнк, будь умницей. Иди сюда, иди!

Хэнку это не понравилось. Человечество потеряло для него свое обаяние. В комнате творилось что-то неладное, и он это прекрасно понимал. Даже со мной могло что-то случиться, пока он за мной не следил. Но он был хорошо обучен, провел со мной неделю и приучился слушаться. Он подошел.

Когда он оказался рядом, я почесал у него за ухом и сообщил, что он замечательный пес. Затем я расстегнул ошейник с блестящими заклепками и, подержав его перед носом Хэнка, бросил на пол так, что он заскользил по линолеуму, между ног высокого.

- Хэнк! - крикнул я.

Лабрадоры воспринимают такое обращение как команду. Пес полетел как черная комета по комнате прямо на Нистрома Третьего.

Еще одной особенностью дилетантов, на которую я весьма рассчитывал, является то, что, хотя они готовы стрелять, когда не надо, они не стреляют как раз тогда, когда стрелять необходимо. Высокий не выстрелил в тот момент, когда он мог бы остановить выстрелом пса. Тот, кто стоял у меня за спиной, не выстрелил в ту долю секунды, которая потребовалась мне, чтобы развернуться и подсечкой отправить его на пол. Я вытащил свой небольшой нож и всадил его два раза. Первый раз я лишил оппонента возможности сопротивляться, а второй - жизни.

На другом конце комнаты было шумно. Пес вовсю скреб лапами, человек стонал. Когда я обернулся, то увидел, что Нистром Третий сидел на полу, судя по всему, на ошейнике, а Хэнк вовсю работал лапами. Нистром Третий явно считал, что его разрывают на куски. Возможно, он получил несколько царапин, но пса прежде всего интересовал ошейник. Несмотря на предыдущие разногласия, он не имел ничего против человека, но он был охотничьей поисковой собакой и его отправили за ошейником. Тот, кто мог оказаться на его пути, сталкивался с неприятностями.

Пес пытался извлечь ошейник из-под человека, человек пытался подальше отодвинуться от пса. Между ними возникло явное непонимание, и ни одна из сторон не могла добиться своего. Ситуация складывалась комичная, но мне было не до смеха. Во-первых, рука у меня была в крови, во-вторых, высокий неистово размахивал револьвером, и трудно было угадать, когда тот выстрелит.

Я бросился к ним, но клубок вдруг распался. Хэнк завладел желанным ошейником и побежал ко мне, а высокий сел наставил на меня свой "кольт", решив, видать, применить его по назначению. Я просчитал свои шансы, и они меня вполне устроили. Если он когда-нибудь стрелял из "кольта", то успел уже убедиться, что отдача получается внушительной, а потому зря стрелять не станет. А если он никогда не стрелял, то нужно, чтобы ему очень повезло: из незнакомого оружия в экстренных обстоятельствах может поразить цель только настоящий мужчина.

Таковым Нистрома Третьего я не считал.

Тем не менее, мало кому нравится, когда в него стреляют. Решив, что лучше ринуться влево, к двери в спальню, чем вправо, к кухонной раковине, я испытал хорошо знакомый приступ страха. В конце концов, случалось, что самые опытные агенты получали роковую пулю от неуклюжих дилетантов. Мне сейчас угрожала именно эта перспектива. Я заставил себя сделать рывок, когда "кольт" нацелился на меня. Я надеялся, что он промахнется с первого раза и не успеет выстрелить во второй. Но пока я планировал, кухонное окно с грохотом разлетелось на массу осколков. Дилетант до мозга костей, Нистром перестал целиться и обернулся на грохот. Профессионал бы сперва выстрелил, а потом уж обернулся выяснить, в чем дело.

Я зато не обернулся. Тот, кто разбил стекло, может и подождать. Не успел высокий снова перевести взгляд на меня, я уже был рядом с ним, и его "кольт" перекочевал ко мне в левую руку. Я отвел ее подальше, а правая рука с ножом произвела необходимые манипуляции. Когда стало ясно, что он уже ничего плохого мне не сделает, я посмотрел на окно.

Из отверстия на меня глядели и Стоттман и его пистолет калибра 0, 25. Мы с толстяком некоторое время молча таращились друг на друга, и это дало мне необходимую передышку.

- Ловко вы работаете ножичком, - сказал Стоттман. - Вы вообще слишком уж ловки для простого курьера. Но вот почему-то собачка ваша не привыкла плавать в моторках. А ваша подружка уже восемь месяцев разъезжает в желтом "кадиллаке", но для вас это оказалось полным сюрпризом. Вы не находите это забавным, мистер Нистром?

Он явно нашел ответы на все свои вопросы. Он набрал достаточно материала на меня и не остановится, пока не докажет своим, что я не тот, за кого себя выдаю. Мне ничего не оставалось делать, как послать ему пулю в лоб из "кольта" Нистрома Третьего, прежде чем он успел нажать на спуск своего пистолетика.

Когда все немножко улеглось - по крайней мере у меня в сознании, - я вдруг почувствовал, как кто-то пихает меня в бок. Я стоял пригнувшись у стены, не спуская глаз с двери и окон, настороженно вслушиваясь в установившуюся тишину. Я понимал, что мои проблемы не закончились. Стоттман был не один, и пока я не пойму, что задумал Пит-индеец, расслабляться рано.

Я снова почувствовал тычок. Это был мой пес. Он сидел у моих ног и пытался передать мне ошейник прямо в руки, как полагалось, а не просто бросить его к моим ногам.

На его морде было написано недоумение: что за дела, словно вопрошал он. Ты послал меня за чертовым ошейником и не хочешь забрать его!

Я вздохнул, взял ошейник и водрузил его ему на шею. После оглушительного грохота "магнума" 0, 357 в домике стояла, казалось, мертвая тишина.

Впрочем, возможно, это мне только казалось. Я бы вряд ли смог расслышать какие-то подозрительные шумы и шорохи: в ушах у меня страшно звенело. Из этой пушки можно стрелять только на улице, в помещении оно бухает, как гаубица. Я погладил пса и проверил, все ли с ним в порядке.

- Все нормально, Принц Ганнибал? - спросил я.

Вместо ответа он весело оскалился и замахал хвостом. С его точки зрения, все было в полном порядке. Правда, поначалу были кое-какие проблемы, но я все исправил. Впрочем, он был прав.

Я мрачно покосился на Нистрома Третьего. Затем подошел к его напарнику, для которого даже прозвище не придумал. Я перевернул его ногой, чтобы взглянуть на его лицо. Нехорошо зарезать человека и уйти, дажке не посмотрев, что он из себя представляет.

Ничего особенного в его лице не оказалось. Покойник как покойник. Я забрал у него из пиджака пистолет. Пес попытался было лизать кровь, но я шуганул его, и он очень удивился такому резкому отпору.

Я подошел к двери и прислушался. Теперь в ушах уже не звенело, я и впрямь мог различать шумы и шорохи. Но я не услышал ничего, если не считать плеска волн у причала. Правда, если индеец задумал на меня напасть, я и не должен был его услышать, пока мы не столкнемся нос к носу. Но пес, у которого все чувства работали куда лучше, не учуял в темноте ничего такого, о чем бы следовало меня предупредить.

Я решил рискнуть и, сопровождаемый черной четвероногой тенью, выскользнул за дверь. Было тихо, дул только легкий ветерок. Если мой выстрел и слышали обитатели других туристских заведений на озере, он не взволновал никого настолько, чтобы предпринять какие-то действия. Что ж, так бывает, когда раздается одиночный выстрел, особенно в помещении. Люди на улице далеко не всегда уверены, что слышали именно выстрел, поэтому они какое-то время внимательно вслушиваются, но, не услышав ничего, быстро забывают об этом.

Затем я подошел к Стоттману, который лежал под окном кухни, по-прежнему сжимая в руке свой игрушечный пистолетик. Все оказалось лучше, чем я предполагал. Иногда эти тяжелые пули из "магнума" разносят череп вдребезги так, что мозги летят во все стороны. Но на сей раз обошлось без финтифлюшек - пуля просто сделала свое дело. Поскольку все получилось довольно чисто, я имел право лишь слегка отретушировать картину - в интересах, так сказать, международной дипломатии.

Но прежде чем взяться за дело, я посмотрел на толстяка с каким-то смущением. Вообще-то я поступил с ним не совсем честно. Я воспользовался сложностью его положения. Я знал, что он не станет стрелять, потому что оставалась еще масса непроясненных вопросов, а мне, напротив, было с ним все ясно. Увы, честность - не совсем ценное качество в нашей профессии.

Я забрал пистолетик, а потом потащил в дом на руках.

Конечно, тащить волоком было бы проще, но я не хотел без надобности пахать землю. Я красиво расположил его на полу кухни и вложил ему в руку свой окровавленный нож. Мне очень не хотелось расставаться с ножом - его подарила мне женщина, которой теперь не было в живых, и она кое-что для меня значила, но сейчас было не время сентиментальничать. Я стер свои отпечатки пальцев с "кольта" Нистрома Третьего и вернул его хозяину, тем более, что у него имелась соответствующая кобура.

Я пытался создать впечатление, что Стоттман зарезал ножом двоих, но один из них ухитрился уложить его метким выстрелом, уже находясь при последнем издыхании. Конечно, серьезной проверки это не выдержало бы. Парафиновый тест показал бы, например, что Нистром Третий давно не стрелял из "кольта". Нужное было как-то объяснить и разбитое окно, и пятна крови под ним, на улице. К тому времени, когда будут найдены трупы и допрошены хозяева отеля, один, загадочный персонаж исчезнет бесследно. Я имел в виду того самого высокого джентльмена с собакой, который снял домик на ночь, а потом уехал в своем пикапе с прицепом, оставив за собой гору трупов.

Разумеется, любой мало-мальски смекалистый полицейский без труда найдет правильный ответ на вопрос "кто виноват?", но я готовил почву для деятельности полицейских, которые получат инструкции не копать слишком глубоко.

Я зашел в спальню забрать свои вещи. Это заняло немного времени, поскольку я ничего не распаковывал, только вынул рыболовные принадлежности. Я взял сумку и двинулся было на кухню, но пес тихо заворчал, и шерсть на его загривке встала дыбом. Я поставил сумку на пол и вытащил револьвер.

Входная дверь медленно открылась. Затем я услышал, как женщина довольно громко охнула, пораженная открывшейся ей картиной. Когда я появился в дверном проеме, то увидел на другом пороге Патрицию Белман.:

На ней были те же или такие же линялые джинсы и короткая ковбойская куртка из той же материи, а под курткой красно-белая ковбойка. Окаменев от ужаса, она взирала на компактное поле боя.

- Вот и моя крошка! - сказал я, но она, словно не расслышав, продолжала завороженно глядеть на трупы. - Стоять тихо, - велел я, - лишнее движение, и количество покойников автоматически достигнет четырех.

Она не шелохнулась. Я подошел к ней и проверил, нет ли у нее оружия. Такового не оказалось - или, по крайней мере, оно было хорошо спрятано и не отличалось большими габаритами. Когда я подошел к ней, она медленно перевела глаза на мое лицо и облизала свои бледные губы.

- Вы... вы их убили, - выдавала она из себя.

- Не надо! - уязвленно отозвался я. - Сколько сил мне пришлось потратить, чтобы создать впечатление, что они поубивали друг друга.

- Вы убили их, - еще раз прошептала Патриция. - Всех. Сначала Майка Соккола, а потом и остальных. Что вы за кровожадное чудовище? - проговорила она громче, и в голосе зазвучали истерические нотки.

Я бросил на нее быстрый взгляд. Когда-то она мне даже понравилась, но это было давно. Теперь я, мягко выражаясь, несколько в ней разочаровался, а кроме того, у меня начиналась реакция на случившееся. Даже в моей профессии три покойника за минуту с небольшим - перебор. Ну, а поскольку мне нужно было не только разрядиться, но и помешать ей закатить громкую истерику, я обеими руками ухватился за этот шанс.

Переложив револьвер из правой руки в левую, я размахнулся свободной правой и залепил Патриции такую пощечину, какую только можно залепить, не сломав ни руку себе, ни челюсть ей. Она отшатнулась и чуть не споткнулась о безымянного покойника. Потом она выпрямилась, судорожно сглотнула и наконец поднесла руку к щеке.

- Ах ты, маленькая лицемерка, - крикнул я и с удивлением отметил, что голос у меня срывался. Опять-таки реакция... Я продолжал уже более резким тоном: - Сначала ты улыбалась мне и отправила прямехонько на снайпера. Когда этот номер не прошел, ты послала мне вдогонку двоих ребят. Они не скрывали свои намерения. Теперь же, дважды попытавшись отправить меня на тот свет, ты имеешь наглость заявиться сюда и хныкать, потому как твои неумехи - убийцы завалили задание и сами отправились на тот свет. Ты сама кровожадное чудовище.

Она еще раз облизала бледные губы и, не глядя на меня, сказала:

- Я не предполагала... мы не ожидали...

- Чего не ожидали? Что кому-то может не понравиться, что его хотят убить?

- Но сумма была такой большой... - Она говорила чуть слышно. - Такие деньги... Пятьдесят тысяч долларов. Мы решили, что это даже интересно... Увлекательное приключение...

Да, это совсем не тот мрачный рэкет, что прежде, усмехнулся я про себя. Теперь этим занимаются все больше для удовольствия. Потехи ради.

- Кто же обещал вам эти деньги? - спросил я. Но она словно не услышала вопроса и сказала глухо:

- Ничего себе приключение. Они все погибли. Все до одного. А ведь это моя затея. Но я и не думала...

Выражение на ее лице вдруг изменилось. Она судорожно сглотнула и с отчаянным видом обернулась к двери. Я понял ее проблему и освободил проход. Она вышла из дома, и звуки, которые я услышал, не оставили никаких сомнений насчет того, что с ней происходило. Воспользовавшись ее временной слабостью, я забрал свою сумку, коробку с рыболовными принадлежностями и спиннинг, проверил, не оставил ли я чего-нибудь, потом выключил свет, вышел и запер дверь. Когда я подошел к Пат Белман, ее по-прежнему сотрясали спазмы, но уже без особого эффекта. Я ждал, пока она очухается. Наконец она выпрямилась, нашарила в кармане "клинекс", вытерла рот и губы и повернулась ко мне.

- Ну вас, - сказала она срывающимся голосом. - Что вы тут стоите и смотрите?

- Хватит, Худышка, - сказал я. - Как же мне не стоять и не смотреть. И забудь про правила хорошего тона, а то получишь еще одну пощечину.

- Что вы хотите этим сказать? - спросила она.

- То, что пора понять, как обстоят дела. Ты не прекрасная дама, которая имеет право на уважение и сочувствие от окружающих ее джентльменов. Ты не милая девочка, которая вправе требовать от мальчиков, чтобы они отвернулись, пока она возвращает обратно то, что съела на обед. Ты стерва-убийца, которую застукали на месте преступления, а я тот, кого ты пыталась убить. Пусть не сама, а чужими руками. Не забывай об этом, и мы прекрасно поладим без пощечин и выстрелов. Где твоя машина?

Она замялась, возможно, обдумывая, не заявить ли протест, но потом, видно, оставила эту идею и сказала:

- Там, у дороги, в полутора милях отсюда. Я загнала ее в лес, так, чтобы не видно было со стороны.

- Ладно, будем надеяться, что ты хорошо ее спрятала и она окажется все там же, когда ты вернешься. Если вернешься.

- Что... что вы со мной хотите сделать?

- Все, что потребуется, чтобы узнать про пятьдесят тысяч, про тех, кто готов был выложить эту сумму, и про то, что эти люди надеялись узнать за свои денежки. - Она начала говорить, но я перебил ее: - Не здесь!

Я отвел ее к пикапу. Полчаса спустя мы уже мчались по основной магистрали в сторону городишка Принс-Руперт.