Марта Борден недоверчиво смотрела на вооруженную женщину.

— Ну, и что вы собираетесь делать с этим дурацким пистолетиком?

Лорна пожала плечами:

— Спроси Хелма, это его пьеса.

— Мэтт, вы совершенно сошли с ума...

— Руки на стену! Хорошо. Стой так. — Обыскивая девицу, я через плечо извинился перед Лорной: — Я не думаю, что ты что-нибудь упустила. Но она выходила на несколько минут за конфетами и могла прихватить какое-нибудь оружие. — Я тщательно прошелся по девушке, но ничего не нашел. — О`кей, можешь опустить руки и повернуться.

Глаза Марты горели от гнева:

— Это просто один из способов получить дешевый кайф!

— Расслабься, девочка. Мне жаль разочаровывать тебя, но никакого возбуждения я не испытал. Мне приходилось обыскивать множество более неотразимых дам. — Нахмурясь, я рассматривал ее. Либо Марта была дьявольски хорошей актрисой — намного лучшей, чем от нее можно было ожидать, — либо я делал непростительную ошибку. Но оба предположения нуждались в проверке. Я прощупал край кровати, на которой она сидела, но ничего не нашел. — Сядь, — приказал я. — И держи руки на виду.

— Осторожно! — воскликнула Лорна. Мы оба в беспокойстве посмотрели на нее. — Не сядь на конфеты. Пожалуй, я все-таки съем одну.

Она отложила пистолет в сторону и села в ближайшее кресло, аккуратно разворачивая миндальный батончик.

Марта нерешительно взглянула на меня:

— Ну что, мне садиться или не надо?

— Садись, — разрешил я.

Лорна, жуя шоколад с орехами, спросила:

— Так в чем проблема?

— Две проблемы. Первая — она слишком много знает. Вторая — она, вероятно, маленький паршивый предатель.

Я сознательно употребил резкое выражение, чтобы посмотреть, какой будет реакция. Марта издала протестующий звук, но был ли он искренним — судить было трудно.

— Почему ты так решил, Хелм? — Лорна откинулась на спинку кресла.

— Я подыграл ей, побуждая к откровенности. Сейчас надо выяснить, какая часть из сказанного ею — правда. Если же все это ложь, надо узнать, кто заставил ее врать и в чем заключается правда.

— Я говорила чистую правду! — возмущенно выпалила Марта. — У вас совершенно нет оснований называть меня...

— У меня есть все основания, детка. И к ним мы перейдем через минуту.

Лорна откусила еще один кусок шоколада:

— Полагаю, ты не будешь утверждать, что это не Марта Борден. Значит, Марта Борден — предатель. Предательница, если быть точным.

— Правильно. Сходство слишком явное. Она, должно быть, та самая девушка, только пошла по неверной дорожке. Впрочем, это не первый случай, когда ребенок выступает против родителей.

— А почему ты так решил?

— Как я сказал, она знает слишком много. Многие имена, которые она использовала, — имена настоящих агентов. Но самое забавное — она не может отличить самозванца от собственного отца. По крайней мере, делает вид, что не может.

— Что вы имеете в виду, говоря “самозванец”? — Марта вскочила со своего места.

— Сядь! — Я подождал, пока она подчинится. Сейчас, когда улики выстроились в ряд, все получилось вполне убедительно. Я обратился к Лорне: — Представьте, что вы набрали специальный номер, миссис Холт. И представьте, что вполне знакомый голос на другом конце провода сказал, что он опасается джентльмена по имени Леонард, который собирается децимировать нашу организацию до последнего человека. Что бы вы подумали?

Глаза Лорны расширились:

— Мак никогда так не говорил.

— Вы чертовски правы. Так никогда не говорил Мак, но человек на том конце линии — линии, над которой специально поработали, чтобы слышимость была слабой и с помехами, — сказал именно это. И горячо любящая дочь здесь слушала, как он это говорит, но никак не прокомментировала, фактически вчера вечером она подтвердила, что я говорил с ее отцом, что он жив и у него все хорошо. Черт побери, кто знает Мака, сразу скажет, что он ни за что не сморозит такой глупости!

Марта облизала губы. Она выглядела смущенной и потерянной.

— Но я... я не понимаю! Что необычного в...

— Ох, прекрати, Борден! — взорвался я. — Эта манера изображать из себя маленькую дурочку становится невыносимой.

— Минутку, Эрик. — Лорна развернула второй батончик и терпеливо объяснила: — Моя дорогая девочка, твой отец говорит на английском языке, а не кулдыкает как индюк. Слово “децимировать” происходит от латинского “десять”. В древности римляне были намного снисходительнее нас. Они не стирали враждебное поселение с лица земли при помощи бомб и напалма. Они просто посылали туда легион, выстраивали всех мужчин, потом выводили каждого десятого и протыкали его копьем или мечом. Это и называется децимировать, то есть убить каждого десятого. В свободном смысле это слово употребляется в значении “нанести большие потери кому-то”, но оно не означает да и не может означать полное уничтожение. Логически невозможно децимировать до последнего человека. Всегда останутся еще девять человек.

— Вы же не можете обвинить меня в предательстве из-за какого-то старого дурацкого выражения, на которое никто не обращает внимания! — возмутилась Марта.

Я пожал плечами и продолжил:

— Когда я звонил в Вашингтон из Ногалеса, тот же самый джентльмен сказал, что он не заинтересован в определенном убийце. Он также добавил, что в текущий момент агент находится в Оклахоме и что мне надо с ним связаться. Очевидно, на телефоне сидит имитатор. У него неплохие уши, но отсутствуют мозги. Он удачно копирует тембр голоса, но так давно говорит на вашингтонской тарабарщине и слышит, как говорят на нем окружающие, что даже не подозревает о существовании людей, предпочитающих чистый и правильный английский язык. Борден, я дословно привел его слова, а ты даже бровью не повела. Вот когда я впервые начал подозревать, что между тобой и твоим папочкой не все благополучно.

Лицо девушки побледнело.

— Но я действительно не понимаю. Пожалуйста. Я не пытаюсь изображать из себя дуру, но...

Лорна повторила все тем же спокойным, терпеливым тоном:

— Мисс Борден, “не заинтересован” означает далеко не то же самое, что “не интересуюсь”, которое, видимо, хотел употребить человек на телефоне.

— Судья должен быть незаинтересованным, — добавил я. — Это означает, что у него нет обязательств по отношению к любой из сторон: он совершенно объективен в рассмотрении дела. Но он не может быть неинтересующимся. Это означало бы, что ему просто надоела вся процедура.

И, милая моя, глагол “сконтактироваться” никогда не существовал и никогда не появится в словаре твоего отца. И любой, кто прикажет мне “сконтактироваться” с кем-то, — это не Мак.

— Да нет же, — отчаянно запротестовала девушка. — Я хочу сказать — кого волнуют эти смехотворно мелкие грамматические отличия? Кто в наше время обращает внимание на такую фигню? Я имею в виду, мистер Хелм, при том, что существуют серьезные, относящиеся к делу проблемы... — Она остановилась, в замешательстве переводя взгляд с меня на Лорну и обратно.

Я повернулся к Лорне, которая на время превратилась в исполняющего обязанности судьи.

— Малышка говорит серьезно или ломает комедию?

— Я не знаю. Действительно не знаю. — Лорна нахмурилась, глядя на сидящую девушку. — Вспомни — она никогда, видимо, не слышала о Кассандре и рагнареке. Мы не должны исключать того, что молодая леди практически неграмотна.

Марта вскочила на ноги.

— Я не собираюсь подвергаться множеству унижений...

— Сядь, — прикрикнул я. — Черт возьми, сядь!

— Но она сказала...

— Не беспокойся о том, что она сказала. Подумай лучше о себе. Если ты сейчас же не придумаешь какое-нибудь мало-мальски убедительное объяснение, мне придется отвести тебя подальше и пристрелить.

— Пристрелить меня! — Марта опустилась на кровать. — Почему? За что? Вы сошли с ума!

— А что, по-твоему, случается с двойными агентами, которые попадаются? И не думай, милая, что тебя спасет родство с Маком. Если ты нас предала... Что ж, он знает правила и знает, что они относятся ко всем. В конце концов, он их и создал.

Марта судорожно облизала губы.

— Но я не... я не... Лорна перебила ее:

— Хорошо ли был слышен голос по телефону, Хелм?

— Не очень. И, как я сказал, парень хороший имитатор. При такой плохой связи я бы принял его за Мака, говори он правильно. — Я покачал головой. — Но, черт возьми, мы все знаем пунктик Мака, когда дело касается языка. Не будешь же ты утверждать, что его собственная дочь...

— Ты отстал от времени, Эрик. Никто больше не чувствует язык. Теперь это дубинка, которой людей бьют по голове. Точные значения слов больше не играют роли. Я думаю, девочка вполне серьезна. Полагаю, они никогда в жизни не остановилась, чтобы послушать, как говорит ее отец. Кроме того, насколько мы его знаем, он человек занятой. Очень может быть, что она общалась с ним даже меньше, чем мы.

— Вот в этом вы правы! — в голосе Марты чувствовалось напряжение. — Насколько я помню, папа был практически посторонним в доме. Я... я была потрясена, когда несколько недель назад он пригласил меня в кабинет для серьезного разговора. Я думала, он собирается рассказать мне о птичках и пчелках или еще о чем-нибудь таком, о чем принято разговаривать с детьми моего возраста! Вместо этого он попросил меня выполнить это мелодраматическое...

Она остановилась. Образовалась короткая пауза. Наконец Лорна сказала:

— Ты кое-что забываешь, Эрик. Ты забываешь, что в списке была я.

— Ну и что?

— Если бы она передала список Леонарду или получила список от него, он бы знал, что я нахожусь на ранчо. Его люди, захватив ранчо, бросились бы искать меня хотя бы для того, чтобы не дать мне вырваться и распространить новость об их рейде. Но никто не появился.

Я задержал взгляд на девушке. Инстинкт говорил мне, что она опасна и ей нельзя доверять. Зависеть от кого-то с такими принципами было просто самоубийством. Хотя в данном случае я мог ошибиться. В том, что, если представится возможность. Марта обманет нас, и в частности меня, я практически не сомневался. Она будет думать, что это ее долг перед обществом и человечеством. Однако такой возможности пока не представилось. В любом случае ей не вырваться из-под моего контроля, поэтому можно было притвориться, что я поверил в ее невиновность.

— О`кей, — примирительно сказал я. — Моя ошибка. Примите извинения, мисс Борден.

— Ваши извинения не принимаются! — Лорна сказала:

— Ну, вы закончили царапаться друг с другом? Мы должны еще раз оценить обстановку. Если Леонард держит замену на телефоне в офисе, то весьма вероятно, что Мака больше нет в Вашингтоне. Можно надеяться, что он благополучно улизнул и пересиживает бурю в секретном убежище. Но это означает, что надо действовать самостоятельно.

— Надо подождать, пока откроются магазины и рестораны. Нам понадобится кое-какая еда, машина для тебя и одежда для вас обеих.

— Спасибо! У меня есть одежда, — огрызнулась Марта.

— Мы попробуем устроить эффектный маскарад, мисс Борден, — как можно мягче сказал я. — Мы вас вымоем и оденем в красивое чистое платье, чтобы никто не узнал, О`кей?

Она попыталась что-то возразить, но остановилась. Огонь ее серых глаз испепелял меня. Лорна потянулась всем телом:

— Я полагаю, после того, как мы поедим и прилично оденемся, нам надо разделиться. А пока — будут ли у кого-нибудь возражения, если я попробую поспать в кровати? Просто чтобы проверить, на что это похоже?