30 апреля

Путешествие в Будапешт было не из легких, не из-за ужасной каюты, и даже не из-за морской болезни, которая началась у меня, как только корабль отчалил от берегов Англии, а из-за волнений о возможных находках по прибытии. Что же касается самого города, то Будапешт — просто чудо. И хотя Т. многое рассказывал мне, с большим энтузиазмом восхваляя красоты своего родного города, полагаю, на меня все же влияла непоколебимая уверенность англичан в том, что Лондону нет равных. Мне представился шанс собственными глазами убедиться в обратном.

Перед моим рассеянным взором представали великолепные речные пейзажи, пока пароход из Вены плыл по ущелью, а затем повернул почти строго на юг по направлению к городу. Или, если быть точным, к городам. По правую руку от меня находился Буда, замок, пока еще не достроенный, но уже впечатляющий и занимающий выгодное положение на вершине холма, возвышающегося над Дунаем. Слева от меня лежал город Пешт, возможно, не такой величественный, но импонирующий мне своей рукотворной гармонией. Хорошо, что я путешествую по реке, а не на поезде, и вдвойне хорошо, что неприятные ощущения, досаждавшие мне первую половину путешествия, не проявились на реке. Мне кажется, что Дунай является неотъемлемой частью города, и именно таким образом можно постигнуть душу Будапешта.

Мне очень повезло с выбором жилья — это чистая и удачно расположенная квартирка в месте под названием Липотварош недалеко от Дуная за плату, которую при разумной экономии я смогу себе позволить. Дом принадлежит семье по фамилии Надашди, они живут в бельэтаже. Говорят, там великолепная квартира, хотя семья проводит лето в горах в сельской усадьбе. Над бельэтажем хозяев расположены квартиры поменьше, моя — на четвертом, самом верхнем этаже. Швейцар живет на первом этаже около парадного входа, за довольно широкой главной лестницей, ведущей на второй этаж. Его зовут Фэкэтэ Шандор, его жену — Марика, к ней мне следует обращаться как к Фэкэтэ Нэни, что, полагаю, означает миссис Фэкэтэ. Венгры всегда сначала называют фамилии. Окнами моя квартира выходит на центральный двор, и при этом она — угловая. Если я встану около окна, то увижу здание Парламента, а позади него проблеск речной глади Дуная. Здание Парламента еще не достроено, но выглядит весьма величественно. Через два дня после прибытия мне представилась возможность полюбоваться им во время прогулки.

Приятно было узнать, что многие люди здесь хоть немного говорят по-немецки, и мои жалкие попытки объясниться на этом языке в общем и целом успешны. И хотя мы не слишком хорошо понимаем друг друга, Фэкэтэ Нэни очень добра и заботится о том, чтобы мне было уютно.

Город очаровал меня. Мои прогулки по прилегающим улицам доставляют огромное удовольствие. Дом, в котором я живу сейчас, довольно приятен на вид, построен в неоклассическом стиле, фасад украшают четыре колонны. Главный вход, к которому ведут несколько ступенек, защищен воротами из кованого железа. Интересно выложена плитка. Говорят, она со знаменитого венгерского завода под названием Жолнаи. [13] В доме на другой, стороне улицы, на этаж выше моей квартиры расположены современные и богатые на вид апартаменты. Если я пройдусь на юг и немного на восток, то выйду к Базилике Пешта, а чуть подальше начинается великолепная улица, называемая Шугарут, кольцевой проспект. Если я не ошибаюсь, «ут» по-венгерски означает «улица» или «проспект». Вдоль этого проспекта посажены каштаны, образующие тень. Он очень широкий и производит сильное впечатление. По обе стороны проспекта построены красивые дома в самых разнообразных стилях. Одно из самых прекрасных зданий — Оперный театр, который не хуже лондонского. Если я сэкономлю денег, возможно, мне удастся посмотреть там представление.

Прекрасный проспект, по которому мне так нравится гулять, заканчивается, или начинается, у величественной площади, которая, как и многие сооружения в этом удивительном городе, находится в процессе строительства. Это будет памятник завоеванию мадьярами Каспийского бассейна, возводимый в честь тысячелетней годовщины этого события, уже минувшей, хотя памятник еще и не завершен. [14] Мне кажется, что мадьяры — гордый народ, очень интересующийся собственной историей и своими героями. Они расскажут вам, что Будапешт — один из древнейших городов Европы. Когда-то мадьяры были агрессивной кочевой расой, которая пришла на эту территорию с востока под предводительством Арпада, [15] завоевавшего эту местность в 896 году, отсюда и было устроено празднование годовщины четыре года назад. Монумент Арпаду еще не закончен, а по краям площади возвышаются здания, одно из которых — дворец искусств, сконструированное таким образом, что напоминает греческий храм с шестью коринфскими колоннами.

Дальше, расположен городской парк, в котором находится очень необычный замок. По воскресеньям люди семьями приходят в парк, посещают ресторан под открытым небом, называемый «Вампетич», и я тоже хочу отобедать там как-нибудь. Если вдруг вы устанете от пешей прогулки по проспекту, который тянется, насколько я помню, мили на две, то можете воспользоваться метро, линия имени Франца Иосифа просто чудо. По моему мнению, поездка в желтом вагоне под улицей очень впечатляет, но памятуя о расходах на поход в горы, я почти везде хожу пешком.

Место, где я проживаю, расположено недалеко от Дуная, что очень удобно. Прогулка вдоль берегов доставляет много удовольствия. Мосты через реку («мост» будет «хид» на местном языке, который я стараюсь выучить) настоящие чудеса инженерной мысли и эстетического вкуса. Особенно привлекательным мне кажется Ланцхид, Цепной мост, что недалеко от моей квартиры, но мост Эржебет, на данный момент строящийся, несомненно, будет не менее впечатляющим. Вполне возможно, что он назван в честь жены императора Франца Иосифа, императрицы Эржебет, или Елизаветы, которую, со слов Фэкэтэ Нэни, здесь просто обожали. Ее называли Сиси, но она умерла два года назад, ее убил какой-то сумасшедший. Сиси до сих пор оплакивают.

Кофейни, как мне кажется, являются очень важной частью жизни города, в них любят собираться люди с общими интересами для обсуждения насущных тем, как, например, политика или великие произведения литературы и искусства. Возможно, когда Т. приедет, мы зайдем в одну из них вместе, и он переведет мне их беседы. К тому же я очень люблю запах слегка поджаренного кофе, который витает здесь в воздухе повсюду и соревнуется этой весной с ароматом фиалок. С тех пор, как я нахожусь здесь, погода стоит просто чудесная. Это настоящий отдых от дождей, что так удручали меня в феврале, когда мне казалось, что это наихудшая зима на моей памяти.

Для Т. я оставляю письмо и пакет, как мы и договаривались перед его отъездом из Англии на континент. Ответа до сих пор не было, однако я не тревожусь. Но и не бездельничаю. Я продолжаю занятия по изучению древнего человека, и меня по-настоящему увлекает идея, что здесь поблизости не исключена возможность обнаружить доказательства его существования. Сейчас кажется смешным то, что наши ближайшие предки верили, будто земля была создана в 4004 году до нашей эры. Меня просто потрясли доклады, в которых описываются найденные в Неандер Тал скелеты и пещеры, расположенные к северу от города.

Я уже знаю, что за вполне приемлемое время смогу добраться до местности, где были обнаружены известняковые пещеры. Когда прибудет Т., я его как следует расспрошу, и, возможно, он поедет со мной.

Нет никаких сомнений, что мое решение отправиться сюда было правильным.

13 сентября

Пока я читала выдержки из дневников Пайпера, всплыло множество вопросов, кто этот Т. и зачем была нужна эта анонимность. Решение выбрать для путешествия именно Будапешт — еще один вопрос. В 1900 году большинство доказательств существования древнего человека были обнаружены во Франции или в Германии. Если бы я искала доисторический скелет в то время, то отправилась бы на реку Дордонь во Франции. Еще одним местом, куда бы я направилась, была пещера Альтамира в Испании. Там уже были обнаружены наскальные рисунки, и хотя многие ставили под вопрос их подлинность, некоторые исследователи, такие как Пайпер, не стали бы сомневаться в этом. Конечно, легко делать подобные выводы, имея в арсенале багаж знаний о прошедшем столетии. И все же вопросы оставались без ответа. Какое отношение ко всему этому имел Т.? Или Пайпер завязал дружбу, возможно, даже деловые отношения, с венгром, который настолько его убедил, что Пайпер выбрал именно Венгрию для своих научных изысканий, или же что-то другое? Факт такого удачного выбора мог бы быть простым счастливым совпадением.

В одном я была полностью согласна с Пайпером. Будапешт, к моему удивлению, приятный город: широкие, усаженные деревьями проспекты, напоминающие о Париже, а мерцающий Дунай — его Сена. На одном берегу, Будайский замок возвышается над окрестностями, на другом, где расположился Пешт, в кафе вдоль кромки воды, смеясь, разговаривая и медленно потягивая напитки, отдыхали люди, наслаждаясь последними солнечным теплом перед тем, как холодная погода вступит в свои права. Я ожидала нечто вроде города в советском стиле: серые бетонные бункеры, выделяющиеся статуи героев революции. Но я ошибалась.

* * *

Спустя тридцать часов с того момента, когда во сне меня посетил призрак Анны, я сидела в «Жербо», старинной кофейне недалеко от Дуная на площади Вёрёшмарти тер. Как говорилось в путеводителе, это место охотно посещали все.

Однако я выбрала это место не потому, что его рекомендовал проспект. Я находилась там, поскольку моя комната в отеле, расположенном на улице, ответвляющейся от Андраши ут, недалеко от Оперного театра, была еще не готова, а еще потому, что Кароль Молнар, согласно расходным счетам, четыре раза заходил сюда во время путешествия, когда приобрел венеру, в компании некоего Михаля Ковача.

Просто удивительно, что можно выяснить о человеке из его счетов. Еще я знала, что Кароль обычно останавливался в отеле Хилтон в Буде, приходил в «Жербо» почти каждый день, и если бы я могла читать по-венгерски, знала бы, что он заказывал. Вот только я ничего не знала о городе, в котором оказалась. Давненько меня не заносило в места, где я до этого вообще ни разу не была и где я почти не могла изъясняться на местном языке. Да, я путешествую в разные уголки мира, но у меня есть определенный маршрут поездок, агенты и просто помощники, и, по крайней мере, я могла сказать «здравствуйте», «спасибо» и «до свидания». Но не здесь.

Пока я не понимала, что же заставило меня приехать сюда. Я чувствовала себя разбитой из-за смены часовых поясов, не говоря уже о том, что выглядела помятой и неопрятной. С собой, помимо одежды и собранных в дикой спешке туалетных принадлежностей, я привезла папку с документами Кароля и книгу об открытии Мадьярской венеры. Путеводитель я приобрела в аэропорту.

Было видно, что здесь собираются бизнесмены, а еще это было излюбленное пристанище туристов, одетых, по обыкновению, в джинсы и кроссовки. На поясах у них висели сумки для всяких мелочей и денег. Местные же сидели, разложив перед собой газеты на мраморных столешницах. Некоторые с серьезным видом общались со своими спутниками или же разговаривали по мобильным телефонам.

Я умудрилась заказать сэндвич с яйцом и чашку кофе. Воодушевленная удачей, я решила попробовать спросить официантку, не знает ли она некоего Михаля Ковача.

— Да? — подошла она ко мне. — Еще кофе?

«Мда, это будет нелегко», — подумала я. Еще одна попытка, на этот раз я указала пальцем на имя в счет-фактуре.

— Американ Экспресс? — с готовностью откликнулась та. — Вот, пожалуйста.

— Возможно, я смогу помочь, — произнесла привлекательная женщина, сидевшая через пару столиков от меня.

— Я должна встретиться здесь кое с кем, — соврала я. — И не знаю, как выглядит этот человек. Я надеялась, что, возможно, официантка его знает.

— Давайте, я попробую, — предложила она. Я указала на имя. — Это произносится Коваш, — пояснила она. — Несмотря на написание. Это объясняет ваше затруднение.

Она поговорила с официанткой, которая покачала головой.

— Она не знает его, — сказала женщина.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила я. — Кстати, меня зовут Лара Макклинток. Я из Торонто, занимаюсь торговлей антиквариатом. Как вы, должно быть, уже догадались, я первый раз в Будапеште.

— Лори Барретт, — представилась она. — Адвокат, тоже из Торонто. Составляю мужу компанию. Он страховой агент.

— Но вы же говорите по-венгерски, — удивилась я.

— Теперь уже не так хорошо, — смутилась она. — Моя мама родом из Венгрии, и я в детстве немного разговаривала на венгерском. Ее отца звали Лоранд, и она нашла созвучное английское имя. Мой отец был британцем. Только благодаря моей бабушке я выучила венгерский. Мой муж регулярно приезжает сюда. Он открывает офис для своей фирмы, и мне приходится частенько составлять ему компанию. Я беру уроки венгерского, когда бываю здесь. Это помогает. Кстати, я бы не стала утруждать себя изучением местного языка, если бы не оставалась здесь надолго. Теперь, когда пала советская власть, все больше людей говорят по-английски. Венгерский — язык сложный, к тому же не близкий ни одному из романских, которые все-таки есть шанс понять.

— В путеводителе говорится, что он каким-то там непонятным образом связан с финским.

— Вполне возможно.

— У вас все еще есть здесь родственники? — поинтересовалась я.

— Нет. Я пыталась найти фамильный дом. Но его уже нет, уничтожен во время бомбежки, видимо в одну из войн. У Венгрии плохая привычка почти в каждой войне оказываться не на той стороне. Я расстроилась, когда не нашла дом, да и маме было горько услышать об этом. В Северной Америке мы привыкли переезжать с места на место. С каждым переездом дом становится все больше — семья ведь растет. А потом ты снова оказываешься в квартире, когда выходишь на пенсию. Но здесь люди не любят менять место жительства. Несколько поколений семьи моей матери прожили в одном и том же доме. Вот такие дела. Так вы здесь, чтобы приобрести какой-нибудь антиквариат?

— Да, — снова соврала я. — Ну, что-то вроде того. Можно назвать разведкой. Мне довелось увидеть несколько антикварных предметов, привезенных отсюда, и раз уж я в Европе, то подумала, что отклонюсь немного от маршрута и узнаю, чем здесь можно поживиться.

— Обожаю всякие древности, — воскликнула Лори. — Куда же вы отправитесь на поиски?

— М-м-м… на Фальк Микша, — произнесла я, называя улицу, где, по словам Кароля, у него был когда-то магазин, и, как оказалось, там же находилась фирма, что продала венеру.

— А где это? — спросила она.

— Мост Маргит со стороны Пешта, — я постаралась, чтобы мой голос звучал авторитетно. Ложь отнимает столько энергии! — Хотя я не знаю точно, в какой это стороне отсюда.

Она жестом указала через плечо.

— В ту сторону. Я могла бы вам показать дорогу.

— Очень мило с вашей стороны, но вам не обязательно это делать. Я справлюсь.

— Вы говорите так, потому что вам не нужно компания? Если так, то ладно. Но, по правде говоря, мне тут довольно скучно. Большую часть дня мой муж проводит на собраниях и встречах, да и тут я уже не в первый раз. Я была бы рада показать вам окрестности. Если вы приехали одна, то, возможно, согласитесь пообедать со мной и моим мужем как-нибудь вечерком, или мы могли бы сходить в Оперный театр. Мы всегда туда ходим, когда приезжаем. Вы просто обязаны увидеть Оперный театр!

— Вы чрезвычайно добры, — сказала я. — Я была бы очень признательна, если бы вы мне тут все показали. Но прямо сейчас единственное, чего мне хочется — попасть в свой номер, принять душ и выспаться.

— Так вы только прилетели?

— Да.

— Понимаю, жуткий ночной трансатлантический перелет. Вот наша визитка. Здесь есть телефон и адрес. Мы с мужем обычно останавливаемся в квартире его компании. Еще я дам вам рабочую визитку мужа на случай, если вдруг возникнут трудности и вы не сможете связаться со мной. Его зовут Джим Маклин. Вы всегда можете оставить сообщение у него в офисе. Просто позвоните, когда вам понадобится гид.

— Большое спасибо, — с чувством кивнула я. — Непременно позвоню.

* * *

Несмотря на то что я сказала Лори, в моих планах сна не было. Как бы я ни старалась, поспать мне в ту ночь удалось всего пару часов. Большую часть времени я провела за чтением путеводителей, изучением карт и обдумыванием подходов к Михалю Ковашу. О том, чтобы назначить встречу, и речи не шло. Если бы я сказала, что мне нужно, он бы наверняка насторожился. Неожиданная атака казалась единственным выходом, но я ощущала себя не в своей тарелке, поэтому не могла придумать, что сказать.

«А что, если он не говорит по-английски?» — беспокоилась я. Можно было бы попросить Лори сопровождать меня в качестве переводчика, если она согласится. С этой мыслью я вытащила ее телефон и визитку ее мужа. Взглянув на нее, я поняла, что мне нужно было делать. На визитке красовалась надпись: Дж. Р. Маклин. Он был вице-президентом очень известной международной страховой компании. Визитка отлично подходила для моих целей, очень смутно говоря о половой принадлежности владельца. Я аккуратно переписала с нее информацию, и рано утром на следующий день отправилась на Фальк Микша.

* * *

Улица Фальк Микша была как раз там, где и говорил Кароль: в Пеште, в конце нависавшего над Дунаем моста Маргит. Небольшая улица, или утца, ответвлялась от гораздо большего проспекта Сент Иштван, на этом углу располагался гигантский магазин «BAV», который относился, как я узнала из своего путеводителя, к сети государственных антикварных магазинов. По обеим сторонам улицы располагались частные антикварные лавки. Выставленные на витринах предметы древности впечатляли, буквально акры мебели из красного дерева, изделий из нефрита и слоновой кости, огромных хрустальных канделябров, мили фарфора от Херенд и Жолнаи, все в стиле «ар-деко», включая некоторые великолепные ювелирные изделия. Через пару кварталов у меня буквально слюнки потекли.

Магазины пока были закрыты, так что я с удовольствием выпила чашку капуччино в небольшой кофейне, называемой «Да Капо». Вдоль стен там стояли застекленные стенды, на которых был выставлен необычный набор чашек для эспрессо, а клиенты сидели на обтянутых искусственной коричневой кожей стульях за столиками из красного дерева и попивали свой кофе.

В десять я появилась у Галереи Михаля Коваша и осведомилась, не могу ли я поговорить с владельцем.

— Джанет Маклин, — представилась я, протягивая визитку. — Как видите, я оцениваю размер страхового убытка.

Полагаю, человек, к которому я обратилась, назвал мне свое имя, но я не поняла. К счастью, он вернулся в офис и принес свою визитку. С одной стороны все было написано по-венгерски, а с обратной, слава Богу, по-английски: Коваш Михаль, владелец. Ну разве это не удача! Я постаралась не выпустить из пальцев визитку Маклина, но Коваш настоял, чтобы взять и рассмотреть ее поближе.

— Чем могу помочь? — наконец произнес он на безупречном английском.

— Я здесь по поводу страховки на предмет древности, который, полагаю, был приобретен у вас, — я достала сделанную Дианой копию чека из бумаг Кароля на расходы, и помахала ей у него перед носом. — Уверена, вы знаете, о чем я. Этот артефакт называется Мадьярская венера, он находится в музее Коттингем в Торонто.

— Ее ведь не украли?! — воскликнул Коваш.

— Нет, нет, ничего подобного, — заверила я его. — Прежде всего, мне необходимо подтвердить стоимость покупки, которая, согласно квитанции, составила шестьсот тысяч долларов. Я права?

— Да, — кивнул он.

— Очень хорошая цена. Полагаю, мы застрахуем ее на гораздо большую сумму, возможно на миллион. Как вы на это смотрите?

— Вполне подходяще, — согласился он, — Если вам потребуется профессиональная оценка, был бы рад помочь.

— Благодарю. Я передам эту информацию в наш оценочный отдел. А владелец был недостаточно сообразительным, что продал ее.

Коваш выглядел раздраженным.

— Это была разумная цена. Доктор Молнар, конечно, рисковал, покупая ее, но в соглашении было оговорено время для проверки, да и продавец был доволен сделкой.

— Ну, при условии, что венера пройдет проверку, доктор Молнар совершил выгодную покупку. Вы знаете доктора Молнара лично, я так понимаю? Кажется, он рассказывал мне, что когда-то у него здесь был магазин.

— Да, да, конечно, я знаю его. И он был владельцем магазина вниз по улице пару лет назад. Но вы сказали «при условии, что венера пройдет проверку». Не может быть никаких сомнений в ее подлинности! — распалился он. — Доктор Молнар заверил меня, что подверг ее самым точным и строгим научным исследованиям…

— Да, действительно. Результаты тестов, в организации которых наша компания принимал непосредственное участие, очень убедительны. Но вы ведь понимаете, к чему я веду? Существует этот досадный вопрос о происхождении. Вы же лучше меня знаете, что в таких местах, как Венгрия (во время последней мировой войны одна из стран «Оси», позже оккупирована Советским Союзом), вопрос собственности — момент, который страхование должно учитывать. Если кто-то заявит, что она была украдена, это будет проблемой, не так ли? Как вы, несомненно, знаете, в большинстве стран существуют законы, преследующие за геноцид, и если бы, например, предмет искусства идентифицировали как культурную собственность иудейского народа, конфискованную нацистами, и нашелся бы истинный владелец, тогда предмет либо возвратили бы владельцу, либо компенсировали его стоимость. Я не хочу сказать, что это касается венеры. Вовсе нет. Но как вы уже указали, цена венеры, признанной подлинной, могла бы возрасти до миллионов, поэтому следует проявить должную осмотрительность. Так что, если бы вы могли показать мне свои записи, это бы очень помогло. Подойдет копия любых документов, подтверждающих право владения. Я возьму копии и не стану отнимать ваше драгоценное время.

Коваш очень внимательно посмотрел на меня. Я постаралась придать себе решительный и авторитетный вид.

— Боюсь, что не смогу вам ничем помочь, — наконец произнес он после некоторой паузы. Он попытался изобразить сожаление. — Я понимаю причину, по которой вы спрашиваете об этом, но, если вы занимались страхованием предметов искусства, вы знаете, что бывают случаи, когда продавец настоятельно просит дилера не раскрывать его имя. И, боюсь, это как раз такой случай. Однако вы можете поговорить с доктором Молнаром в Коттингеме. Тогда мне удалось получить для него разрешение поговорить с владельцем, и он был доволен, все было в порядке. Могу я чем-то еще помочь?

— Мне придется переговорить с начальством по этому поводу. Ну, вы же понимаете, — произнесла я, вытягивая визитку Маклина из его руки. — Я свяжусь с вами после. Спасибо, что уделили мне время.

— Было приятно побеседовать, — ответил он. — Мне очень жаль, что я не смог помочь вам.

Я протянула руку. Он посмотрел на нее, будто я держала в ней пистолет, затем с неохотой пожал ее. Я могла понять, почему он колебался. Его рука сильно дрожала.

* * *

У меня были слабые надежды на этот разговор, поэтому я не слишком была удивлена результатом. Я бы сама не стала давать подобной информации первому, кто вот так просто вошел в мой магазин, но я надеялась, что десятилетия советского правления привили людям некий страх перед властью, что Коваш просто сделает то, что ему скажут, если я буду вести себя достаточно официально. По крайней мере, стоило попытаться. Все-таки в некотором роде визит оказался полезен: я заметила одно несоответствие. Кароль уверял меня, что не разговаривал с предыдущим владельцем, а Коваш сказал обратное. Не такой уж это был большой промах, и сам по себе, вероятно, значил мало — возможно, просто недопонимание между Каролем и Ковашем. И все же оно там было.

Я поняла, что проголодалась, и отправилась на проспект Сент Иштван в поисках, чего бы перекусить. В итоге я обнаружила приятный ресторанчик на цокольном этаже старого здания, немного в стороне от проспекта, под названием «Керестапа». Но пока я не оказалась внутри и не увидела на стенах фотографии Манхэттана тридцатых годов и меню на английском, я и подумать не могла, что название означает «Крестный Отец». Я заказала очень вкусный суп из копченой колбасы, грибов, сметаны и вездесущей паприки. Как объяснил мне официант, немного говоривший по-английски, суп назывался «бейкони бетиярлевес», что-то связанное с бродягами. На десерт он рекомендовал «паланшинта», что, по сути, было тоненькими блинами с творогом и большим количеством взбитых сливок, посыпанными ванильным сахаром. Когда я покончила с едой, то будто заново родилась.

Но я так и не продвинулась в расследовании. Если мне не удастся придумать, как заставить Коваша сказать мне имя по крайней мере последнего владельца венеры — то у меня будут проблемы. Это, несомненно, осложнит дело. В данной ситуации мне оставалось только начать с другого конца — с открытия Пайпера и проследить всю историю до настоящего времени. В каких-то случаях, сто лет — не так уж и много, когда речь идет о древнем предмете. В других — вечность. Мне же сейчас было все равно, хоть тысяча лет, хоть сотня, с учетом того, что, сидя в этом ресторане, я даже меню без посторонней помощи не могу прочесть. С чего начать? Здесь, в Будапеште, с открытия в горах Бюкк? Или же отправиться в Лондон и выяснить все о докладе Пайпера перед его коллегами в пабе? Я просто не знала, за что хвататься. Итак, не побежденная, но упавшая духом, я отправилась обратно в отель. Я подумала о том, чтобы попытаться вздремнуть, раз уж ночью я практически не спала, и проснуться в лучшем расположении духа. Однако, когда я добралась до отеля, мне вручили записку.

«Мы приехали, — было написано там. — Мы подумали, что тебе может понадобиться помощь. Сейчас мы отдыхаем, чтобы привыкнуть к смене часовых поясов. Встречаемся в фойе около семи и идем обедать. Диана нашла в путеводителе одно местечко, а обходительные служащие у стойки сказали, что оно неплохое. Увидимся в семь. Моргана, Диана, Грэйс и Сибилла».

Мои планы по выявлению в шайке подозреваемых того, кто подсыпал мне тогда наркотик, с треском провалились, хотя, по крайней мере, двое, Фрэнк и Кароль, не объявились. Не то чтобы Кароль был подозреваемым в этом деле. Тогда он еще не знал, кто я такая, как я уже упоминала. Теперь мне нужно попытаться выяснить, чья была идея приехать сюда, а потом найти способ держаться от них на расстоянии.

Я подумала было сменить отель, пока они спали, но раз уж на то пошло, возможно, это даже хорошо, что они здесь. Они тоже были частью этой головоломки, как и венера, и, быть может, к лучшему, что теперь я могу за всеми следить. Но я позвонила Клайву, чтобы выяснить, кому из них он проболтался.

* * *

— Звонил Роб, спрашивал, где ты, но я ничего ему не сказал, — протараторил Клайв, как только я дозвонилась до него. — Твое местонахождение я не выдам и под пытками.

— Но кому-то ты все-таки сказал, — настаивала я. Это было совершенно предсказуемо, и, если честно, я рассчитывала на это.

— Да никому я не говорил, — гнул свое Клайв.

— Нет, сказал, — я была непреклонна. — Бьюсь об заклад, что это была Моргана. Высокая женщина, довольно привлекательная, на высоких каблуках.

— Моргана, ну конечно же! — протянул он. — Так ты ее имела в виду? Дама приятной наружности. Она сказала, что вы вместе учились. Одна из тех див, про которых ты как-то рассказывала. Не думал, что ты ее имела в виду, — оправдывался он. — Ты когда возвращаешься?

— Когда закончу, — отрезала я.

— Закончишь что? Чем ты там вообще занимаешься?

— Не знаю. Может, переживаю небольшое нервное расстройство.

Он фыркнул:

— По поводу?

— Ну, может, кризис среднего возраста, разрыв с Робом, самоубийство одной из подруг. — Поверить не могу, что из всех знакомых мне людей все это я говорила именно Клайву. Мне действительно нужно было выспаться.

— Ясно, — заключил он. — У меня есть для тебя пара слов, Лара: неприятности случаются. Не падай духом.

— Это пять слов, Клайв, — возразила я.

— А вот еще три: возвращайся-ка ты обратно!

— А мне казалось, ты говорил, чтобы я съездила куда-нибудь, — парировала я.

— Это было до того, как я узнал, что ты будешь действовать так глупо, — ответил он. — Прошу тебя, не лезь на рожон.

Милый человек. Хотя, возможно, он прав.

* * *

Оставшиеся пять див пообедали в ресторане на улице Ваци — главной торговой улице города, очень близко от моста Эржебет через Дунай. Предположительно это был один из старейших ресторанов в Будапеште. Возможно, так оно и было. Там же я познакомилась с так называемым непременным атрибутом города — грубым официантом. После двух минут общения с ним, мне впервые в жизни жутко захотелось, чтобы кто-нибудь опустился на колено возле моего стола и сказал, что его зовут Джейсон и он счастлив услужить мне сегодня вечером. Этот человек забыл все, что мы ему заказали, и принялся спорить с нами, когда принес нам совершенно другую закуску. Этот тип умудрялся следовать самыми длинными маршрутами, ни разу не встретившись взглядом ни с одним из посетителей. К тому же ему понадобилось аж сорок минут, чтобы принести нам счет. Но это была наименьшая из моих проблем.

— Мы немного удивлены тем, что ты просто взяла и уехала в Будапешт, ничего никому из нас не сказав, — начала Грэйс довольно воинственно, как только мы уселись.

— Что-то я не припомню, чтобы я была обязана сообщать вам, куда направляюсь, — резко ответила я. — Вы попросили меня проследить происхождение венеры, этим я здесь и занимаюсь.

— Ты не вернула мне мою папку, — заявила Диана.

— Кстати, о твоей папке, рада, что ты подняла этот вопрос, — пикировала я. — Я вот тут все спрашиваю себя, это нормально хранить копии всех документов, с которыми имеешь дело, работая бухгалтером? Хранить эти копии у себя дома?

— Я была наемным работником. И работала дома, — ответила она.

— Уверена, что у Дианы были на то причины, — попыталась защитить ее Грэйс.

— Но это были не все текущие рабочие документы, — продолжала я, проигнорировав замечание Грэйс. — Полагаю, некоторые из них относятся к тому времени, когда Кароль только начал работать в Коттингеме.

— И что с того? — насупилась Диана. — Я просто принесла всю папку домой.

— Вообще-то, не все документы были расходными квитанциями, — был следующий мой ход. — Технически они не должны находиться в одной и той же папке.

Я заметила, что остальные наблюдали за этой пикировкой с некоторым интересом.

— Когда он уволил меня, я вернулась и забрала те из папок, что показались мне полезными, — нашлась она. — Меня вышвырнули незаконно, и я хотела доказать свою невиновность, поэтому вернулась и собрала некоторые из папок.

— А вот и нет, — парировала я. — Они сменили замки в двери твоего кабинета до того, как тебя уволили.

— Ты не можешь этого знать! — воскликнула она.

— Но знаю, — твердо сказала я.

— Откуда? — потребовала она объяснений. — Единственный человек, который мог сказать тебе об этом, — Кароль Молнар.

— Я видела тебя, Диана. Ты не могла попасть к себе в офис, — это не было правдой, но я не собиралась рассказывать, что пряталась за шторой, когда услышала эту новость.

— К чему это ты клонишь? — прищурилась она.

— Я бы сказала, что ей просто интересно, впрочем, как и мне теперь, почему ты собирала информацию на Кароля все это время, — вставила Моргана. — Если я правильно поняла весь этот разговор, то, кажется, за этим стоит нечто большее, чем твое увольнение?

— Вовсе нет, — запротестовала Диана.

— Тогда зачем ты это делала? — присоединилась к допросу Сибилла. — Зачем так долго хранила все эти документы?

— Ладно! Если вы так хотите знать, я скажу, — сдалась она. — Мне нечего скрывать. У меня ученая степень, а я тут работаю на полставки какой-то бухгалтершей! Я живу в убогой квартирке, у меня нет машины, я даже нормально в отпуск съездить не могу, и все это из-за Кароля Молнара. Знаете волшебное слово, когда преподаете в университете? Тенюре, или постоянная должность. Я получила докторскую степень, батрачила еще студенткой, затем ассистентом преподавателя и, наконец, в должности профессора. А потом настал момент подавать заявление на заключение бессрочного договора. Однако я написала диссертацию на тему, которую Кароль считал своей. Более того, мои выводы противоречили, нет, не просто противоречили, они уничтожили одну из его великолепных теорий, а когда пришло время и я подала на рассмотрение заявление на постоянную должность в университете, он выступил с правом вето против меня. Мне рассказали, что он говорил так красноречиво, как может только он, и не в мою пользу. Думаю, мне не стоит говорить, что это положило конец моей научной карьере. Ни один университет теперь не хотел иметь со мной дело, а все мои многолетние усилия и труды — коту под хвост! Я теперь из кожи вон лезу, чтобы просто заработать на жизнь, и с тех пор берусь за всякую мелочь, какую бы ни предложили.

— А когда он вернулся в Канаду, ты поняла, что есть шанс отомстить, — заключила Сибилла.

— Да, так и есть, — кивнула Диана. — Я получила работу в музее. Меня даже Кароль нанял. Вероятно, он забыл, что сделал со мной, и это было не слишком разумно с его стороны. Я была наслышана о его привычке растрачивать деньги от своего бывшего коллеги, который работает теперь в Англии. Я решила выждать, найти несоответствия где-нибудь в его счетах на расходы, и тогда, например, совет директоров уволил бы его. А потом появилась Мадьярская венера, которая, я уверена, подделка. И мне все равно, что вы думаете обо мне и о том, зачем я сохраняла его документы.

— Но почему же ты раньше нам об этом не рассказала, — воскликнула Сибилла.

— Согласна, — присоединилась Грэйс. — Не стоит все это копить в себе. Мы ведь твои подруги. Если выговоришься, станет легче, сможешь спокойно жить дальше.

— Да какая разница, — проворчала Моргана.

— Но из всего этого рождается вопрос, почему мы все сегодня собрались здесь, в этом ресторане, — выступила Сибилла. — Полагаю, я здесь потому, что хочу верить, что Анна погибла не из-за моей бесчувственности, моего невнимания к подруге. Мне было бы легче поверить в то, что Кароль как-то причастен к этому, хотя не могу предположить, каким образом. Но причина подобных выводов — мои личные душевные метания.

Мы все посидели с минуту, погрузившись в мысли. Грэйс погладила руку Сибиллы:

— Тебе не стоит винить себя в том, что случилось.

Моргана состроила гримасу:

— Лара уже знает, почему я здесь, но сейчас я лучше промолчу, — произнесла она. — Лара, пожалуйста, скажи им, что я уже призналась.

— Так и есть, — подтвердила я. — А ты, Грэйс? У тебя есть какая-нибудь причина, которой ты с нами еще не поделилась? Неужели из-за того, что он бросил тебя в университете? Сомневаюсь.

— У меня свои причины, — ответила Грэйс. — Предпочитаю не говорить об этом.

— А ты, Лара? — обратилась ко мне Диана. — Из-за чего конкретно ты здесь? Естественно, используя твое выражение, это не потому, что он не узнал тебя в тот вечер. В это я не поверю.

— Возможно, я здесь, чтобы доказать, что вы все не правы, Диана, — выдала я. — Об этом ты не задумывалась?