Земля. Снова Земля.

В этот раз прекрасная голубая планета очаровала Лоренса столь же сильно, как и пять лет назад, когда он впервые побывал здесь. Как это обычно бывает во время перелета на низкую орбиту, он долго, насколько это было возможно, изучал изображения, передаваемые в режиме реального времени визуальными датчиками корабля. Когда корабль оказался над обеими Америками, взгляду Лоренса предстала бескрайняя масса огромного облака, медленно проплывавшего над Западной Атлантикой. Облако свертывалось в штормовую спираль. Ее края были белыми как снег, однако ближе к плотному высокому центру спираль прямо на глазах делалась темной, как будто из ее сердца вырвалась сама ночь. В считанные дни на Карибские острова обрушатся ураганные ветры и океанские волны вместе с колючими дождями. Неукротимая стихия оборвет листья со всех Деревьев и размоет берега и различные участки суши, придав им новые очертания. Обитателям островов снова придется искать укрытие понадежнее и переждать это неуютное время, потерпеть до той минуты, когда уляжется нескончаемый вой ветра. После они продолжат свою прежнюю жизнь, а прошедшее посчитают чем-то вроде нежелательного отпуска. Пальмы пустят новые побеги, а люди снова станут беспечно резвиться, валяться на ослепительно белом жарком песке и купаться в лазурных морских волнах.

Лоренс улыбнулся с высоты своего ангельского насеста. Он подумал, что подобная акклиматизация может происходить только в мире, который так богат различными формами жизни. Мир, так тесно связанный с природой, где симбиоз живых форм и окружающей среды был определяющим фактором эволюции. Мир, так не похожий на Амети.

Лоренс до сих пор испытывал самые теплые чувства к своей древней прародине. Они уже не были столь остры, как в первое его прибытие на Землю, и кое-какие из них все еще сохраняли прежний, противоречивый характер. Время от времени ему вспоминались события и места этого мира, связанные с ощущением счастья и довольства собой. И вовсе не обязательно, что такие воспоминания были связаны преимущественно с Розалин. Подобные ассоциации Лоренс по инерции продолжал загонять в самые дальние уголки памяти. С ними было связано слишком много неприятного, и все же воспоминания оставались такими же яркими, как в тот день, когда он уехал.

Его рука потянулась к спрятанному под рубашкой брелоку. Он едва не выбросил его в день отъезда с Амети. Однако Лоренс тогда решил оставить его, чтобы он служил ему вечным напоминанием о самом презренном и низком коварстве во всей Вселенной. Теперь эта вещица стала для него своего рода талисманом, свидетельством того, что он пережил худшие испытания, которым его подвергла судьба.

«Сяньти-5005», на борту которого они находились, приземлился в космопорту Кэрнса в самый разгар испепеляюще жаркого дня. Лоренса никто не встречал. Он прошел мимо парней из своего взвода как раз в те секунды, когда встречающие устремились в зал прибытия. Жены и давние подружки бросились к своим мужчинам, нежно обнимая их и стараясь сдержать слезы радости.

До возвращения корабля с Квошена, состоявшегося два дня назад, никто из родных ничего не знал о результатах миссии по извлечению прибыли – кто жив, кто ранен, кто нашел вечное упокоение в чужом краю. Облегчение и страх эхом отлетели от сводов огромного зала, в котором на полную мощность работали установки кондиционирования воздуха. Дети путались под ногами взрослых, обнимавшихся и обменивавшихся счастливыми улыбками и поцелуями.

Местную девушку по имени Сэнди Лоренс мог по праву назвать своей постоянной подружкой в период между пребыванием на Флойде и Квошене. Сэнди обещала ждать его, но в последний раз они виделись больше девяти месяцев назад. Ей был двадцать один год, и Лоренс не особенно верил в то, что Сэнди придет его встречать.

Поэтому он поспешил покинуть здание космопорта, чтобы поскорее глотнуть свежего воздуха. Оказавшись под открытым небом, Лоренс добрую минуту разглядывал поросшие низким кустарником горы за аэропортом, на которые падали косые лучи заходящего солнца. Со стороны океана тянуло прохладой, слышались крики чаек. В небе прогрохотал заходящий на посадку еще один космоплан. Лоренс улыбнулся, как будто увидел старого друга после долгой разлуки. В его воображении море всегда ассоциировалось с запахом Земли.

Стоянка такси находилась на южном краю терминала. Подойдя к ней, Лоренс бросил свой единственный предмет багажа, рюкзак, на заднее сиденье такси. Машиной управлял не киберводитель, а человек, старый китаец, пожелавший обсудить с пассажиром игру «Манчестер юнайтед» в нынешнем футбольном сезоне. По акценту Лоренса он принял его за англичанина.

– Никогда не был в Англии, – разочаровал его Лоренс.

– Но о «Манчестере» вы ведь все равно когда-нибудь слышали? – полюбопытствовал таксист.

– Слышал.

– Конечно, слышали, не могли не слышать. Самая знаменитая футбольная команда нашей планеты. Я смотрю каждый матч. Дома я даже установил специальную голографическую панель, чтобы видеть все футбольное поле. Правда, моей жене это не очень нравится.

– Вы не шутите?

– Нет. Ей хотелось купить новый диван. А матчи я смотрю еще и через оптические мембраны. Три последних сезона я платил медийному агенту команды за информацию об игроках. Обошлось в копеечку, но затраты того стоили. Таким образом, я могу видеть не только то, что происходит на поле передо мной, но и сзади.

– Замечательно.

– Иногда я записываю матчи, в те дни, когда мне приходится работать. Друзья-таксисты меня часто веселят, когда пытаются рассказать, кто победит. Я отключаю базу данных, и они едут со мной и выкрикивают результат игры. В такие дни мне приходится зажимать уши. Когда скоплю достаточно денег, то съезжу в Европу и посмотрю, как они играют живьем. Моя жена об этом не знает.

– Понятное дело.

Судя по всему, территорию космопорта недавно расширили, чтобы с нее можно было сразу выехать на шоссе, которое позволяло быстро добраться до города. Слева Лоренс увидел узкую полоску заболоченных манговых лесов, протянувшихся вдоль побережья. Справа, на склонах гор, располагались пригородные дома.

– Вы прибыли прямо с Квошена?

– Точно.

– Вас не встретила жена?

– Я не женат.

– Молодцом. Живите в свое удовольствие, пока есть такая возможность, дружище. Когда соберусь в Европу, то жену с собой брать не буду. Так вы, наверное, ищете место, где можно было бы переночевать?

Лоренс мог бы отправиться прямиком в казарму, тогда ночлег ему ничего бы не стоил. Однако месячный отпуск есть месячный отпуск, а на банковском счету Лоренса уже лежала не только премия за последнее боевое задание, но и жалованье за последние девять месяцев. Пока что у него не было никаких планов. Кое-кто из его сослуживцев, так же, как и он, не обремененных семьей, поговаривал о круизе по островам Океании и беспробудных кутежах на всех прибрежных курортах, которые только встретятся у них на пути. Колин Шмидт предложил Лоренсу совершить вместе с ним турне по казино Гонконга и Сингапура. Другие сослуживцы соблазняли приглашениями избрать главным местом отдыха в южном полушарии город Перт.

– Нет, – отвечал Лоренс. – Мне не нужно нигде останавливаться. Он наполовину опустил оконное стекло, и в салон ворвались дорожный шум и свежий ветер. Впереди сиял свет далеких городских огней. Лоренс невольно рассмеялся при виде безвкусных неоновых и голографических вывесок, призывно манивших путешественников, направлявшихся в город. Он никогда еще не чувствовал себя столь довольным собой. Никаких забот, полное отсутствие обязательств, куча денег, бездна времени для того, чтобы их потратить. Лучшего и представить себе невозможно.

– Я знаю тут кое-какие места, – сообщил водитель, искоса посмотрев на Лоренса.

– Нисколько не сомневаюсь, дружище. Хорошо. Мне нужен приличный отель, желательно с бассейном. Не слишком дорогой, но приличный. Там должна быть база данных с широким диапазоном и круглосуточное обслуживание постояльцев. И чтобы администрация не возражала, если приведу кого-нибудь в гости. Найдется такой отель?

Таксист радостно кивнул.

– Знаю такое местечко.

Как оказалось, отель соответствовал лишь сомнительной стороне своей двухзвездочной категории. Но в нем действительно был бассейн, а предоставленная Лоренсу комнатка на втором этаже имела крошечный балкон. Лоренс зарегистрировался у портье и отправился на ближайшую торговую улицу, вернее, площадь, сиявшую подсветкой огромных магазинных витрин. В паре маленьких лавчонок он приобрел кое-что из одежды. Не слишком модной, но подходящей для того, чтобы появиться на Стрипе. Самое главное заключалось в том, что на одежде не было логотипов «ЗБ».

Еще до полуночи он подцепил себе девушку на ночь, юную, не старше двадцати лет. Это была туристка, вместе с группой друзей налегке направившаяся в Австралию. Довольно симпатичная, бойкая, стройная, с оливкового оттенка кожей, с темными волосами, заплетенными в косички вместе с разноцветными нитками бисера. Когда она быстро поворачивала голову, косички образовывали вокруг нее что-то вроде облачка-голограммы. Лоренс сладкоречиво выманил ее из компании друзей еще до того, как те гурьбой направились в общежитие. Девушку подкупило в нем то, что он родился на другой планете, и она по достоинству оценила дорогое импортное пиво, которым Лоренс ее угостил. Помимо этого, девушку чрезвычайно заинтересовало еще и то, что он несколько месяцев провел вдали от Земли.

– Тяжело было?

– Пожалуй, – признался он. – Местные жители там были не слишком-то дружелюбны.

Когда они пришли в погруженную во тьму комнату в его отеле и занялись любовью, девушка отдалась этому делу самозабвенно, со страстью похотливого кенгуру, искусно оседлав его, и энергично подпрыгивала на нем вверх-вниз. В течение первого часа этого восхитительного сеанса страсти Лоренс пришел к выводу, что видавшая виды кровать может в любой момент развалиться под ними. Он плеснул пива ей на грудь и облизал ее прежде, чем девушка опустила его голову себе между ног. Они подключились к музыкальному каналу, крутящему трэш-рок, и попытались заниматься сексом, попадая в такт безумно грохочущей музыке. В конечном итоге они разразились хохотом, когда вокалист выкрикнул строчку о том, что отжарит свою подружку так, что чертям станет тошно. Из ресторана отеля принесли сандвичи и напитки. Прелюбодеи уселись по-турецки на съехавшем на пол матрасе и принялись кормить друг друга. Затем посмотрели комедию, после чего снова предались любовным утехам.

Девушка ушла рано утром, чтобы успеть присоединиться к своим спутникам. Они отправлялись дальше на север, надеясь отыскать какую-нибудь подработку в Порт-Дугласе, чтобы оплатить следующий этап своего великого приключения, каковым оно является в глазах представителей среднего класса. До самого полудня Лоренс безуспешно пытался вспомнить ее имя.

В следующую ночь у него была новая девушка. Пиву она предпочитала крепкие коктейли, а року – электронный джаз, но практически ничем не отличалась от своей предшественницы.

Вся первая неделя отпуска прошла примерно по сходному сценарию. Дневной сон. Приличный обед днем. Ранним вечером – прогулка по залитому лучами угасающего солнца Стрипу. Несколько дней подряд Лоренсу встречались ребята из флота, с которыми он пропускал пару рюмок, играл на бильярде или проводил час-другой в зале игральных автоматов. Лоренс при этом никогда не напивался, ибо не видел в алкоголе ничего привлекательного. Пару раз он заходил в ночной клуб. Собственно, причина была в том, что девушкам хотелось потанцевать, прежде чем забраться с ним в постель.

На седьмой день после прибытия Лоренса на Землю на инфобраслете появилось сообщение о том, что Администрация флота приказывает ему связаться с базой. Его заявка на получение должности офицера космического корабля обработана. Ему предписано отправиться в Амстердам для собеседования.

Лоренс сел в постели, держа перед глазами инфоочки, чтобы перечитать сообщение еще раз, испытывая невыразимое удовольствие от столь приятного известия. Его жизнь наконец складывается именно так, как ему всегда хотелось. Он по праву может рассчитывать на место офицера на космических кораблях «ЗБ».

Лежавшая рядом с ним девушка подняла голову, осмотрела внутреннее убранство гостиничного номера, и ее лицо приняло классическое выражение утренней неловкости после бурной ночи любви. Затем она подмигнула Лоренсу. На лице ее появилось выражение узнавания.

– Привет! – пробормотала она.

– Доброе утро.

– Хорошие новости? – кивнула она на очки, которые он все еще держал в руке.

Ее вопрос заставил Лоренса задуматься. Самым естественным было бы рассказать о назначении и о том, что оно значит для него. Подобным известием стоит поделиться с окружающими. Оно помогло бы им весело провести день, хорошенько пообедать, распив бутылку дорогого шампанского. Однако, положа руку на сердце, единственный, кто по достоинству оценил бы подобное известие, – это Нтоко. Капрал наверняка прервал бы семейный отдых, чтобы послушать, как Лоренс Ньютон хвастливо рассказывает о том, как обставил всех ребят из своего взвода.

Именно в этот миг Лоренс признался самому себе, насколько ему сейчас одиноко. Ему действительно некому позвонить и поделиться своей радостью. На всей планете вряд ли найдется хотя бы один человек, которому есть до него дело.

Он положил оснащенные интерфейсом очки на прикроватный столик и сбросил простыню на пол. В щель между занавесками в комнату скользнул луч солнца, осветивший обнаженные тела Лоренса и лежавшей рядом с ним девушки. Когда он посмотрел на нее, та ответила неуверенной улыбкой. Несмотря на недавнюю ночную близость, Лоренс не испытывал к девушке ровно никаких чувств, даже желания сделать усилие над собой и попытаться вызвать в себе симпатию. Она понадобилась ему исключительно для секса. Никакой вины за это Лоренс не ощущал. Ведь и ей самой хотелось от него только одного.

Это же надо, а ведь когда-то, после одной лишь ночи, проведенной с Розалин, ему захотелось посвятить ей всю свою жизнь до конца, до самого последнего часа. Боже, каким же глупым и наивным он тогда был!

Как всегда, в голове шевельнулась предательская мысль: «Интересно, что она сейчас делает?»

Ничего особенного, мысленно произнес он, рассердившись на себя за собственную слабость. Затем перекатился на кровати ближе к девушке и, прижавшись губами к ее уху, прошептал о том, чего хочет от нее. Чуть поупиравшись для приличия, она устроилась на краю кровати так, как сказал ей Лоренс.

Лоренс воспользовался пассажирским авиалайнером одного из двух регулярных рейсов «ЗБ» Кэрнс – Париж, который совершал дозаправку в Сингапуре. В Париже Лоренс сел на поезд, доставивший его в Амстердам. Он прибыл на старый центральный вокзал, располагавшийся в центре города неподалеку от порта.

Кэрнс с его вечной жарой заставил Лоренса забыть о том, что в Северном полушарии пока еще весна. Он набросил на плечи длинный плащ, но не стал надевать его полностью, когда, выйдя из здания вокзала, оказался под открытым небом. В небе ярко светило солнце, приятно прогревая весенний воздух.

Принц-Хендриккейд оказалась двадцатирядной улицей, отведенной исключительно для велосипедистов. Лоренс никогда еще не видел столько двухколесных средств передвижения, собранных в одном месте. Все велосипеды были одинакового нежно-белого цвета. Практически на всех красовалась эмблема Амстердама. Со всех сторон доносились велосипедные звонки, и Лоренсу приходилось каждый раз поворачивать голову, чтобы не угодить под колеса. Ему дважды пришлось резко отскочить в сторону, уворачиваясь от мчавшихся на него велосипедистов.

Оптроническая мембрана развернула перед ними план города. Немного подумав, он зашагал по широкой улице Дам-Рак, располагавшейся прямо напротив вокзала. По ней неспешно катили старинные трамваи, скользя по рельсам, проложенным посреди брусчатки. Лоренс никогда еще не видел такого древнего транспорта, который, несмотря на преклонный возраст, находился в превосходном состоянии. Было приятно идти по городским улицам, ничего при этом не опасаясь. Если Квошен не слишком гостеприимно встретил на своей земле «ЗБ», то здесь, на древней родине человечества, прохожие приветливо улыбались, увидев его розовато-лиловый мундир.

Лоренса это нисколько не удивляло. Согласно инструкциям, которые он выудил из недр архивов компании, «ЗБ» в Голландии считалась крупным инвестором. А там, где возникали ее главные промышленные сооружения, сразу же появлялись в огромном количестве малые компании, предназначавшиеся для оказания им всесторонней помощи, как специализированной, так и самого общего характера. Даже по европейским стандартам Голландия отличалась весьма высокими показателями жизненного уровня.

Однако первый признак разочарования постиг Лоренса сразу же, как только он оказался в училище, готовившем офицеров. Амстердамская штаб-квартира «ЗБ», к которой относилось училище, представляла собой массивное шестиэтажное здание, построенное восемь лет назад, но стилизованное под девятнадцатый век. Поскольку оно располагалось напротив мощенной брусчаткой площади близ Королевского дворца, то подобное архитектурное решение приличествовало ситуации как нельзя лучше.

Метрах в двадцати от главного входа Лоренс увидел небольшую кучку демонстрантов, сгрудившихся вокруг какой-то палатки. В примитивной печке, сделанной из некоего подобия бочки, пеклась картошка. В целом это забавное устройство чем-то напоминало древнюю паровую машину. Вывеска над палаткой предлагала печеный картофель с десятком различных добавок. Причем за довольно низкую цену, отметил про себя Лоренс. На краю вывески был изображен изумрудно-зеленый круг с эмблемой – стилизованной белой птицей с широко распростертыми крыльями.

Никого из прохожих, заполнивших площадь, печеная картошка не интересовала. Демонстранты, главным образом молодые люди, распевали песню, которая как раз и отпугивала потенциальных покупателей. Она была незнакома Лоренсу и мелодией напоминала какую-то народную песню. Припев у нее был такой:

Некоторые из них держали в руках дощечки с голографическими изображениями, прикрепленные к длинным шестам. На них красовались лозунги, которые явно не вызвали бы симпатии у руководства «ЗБ». Парочка усталого вида полицейских стояла метрах в пятнадцати от протестующих, незряче устремив взгляды в пространство над их головами. Демонстранты свистели и отпускали насмешки в адрес всех, кто поднимался и спускался по широким каменным ступенькам лестницы, ведущей к входу в огромное здание штаб-квартиры. Служащие «ЗБ», входившие и выходившие из здания, намеренно не обращали на смутьянов никакого внимания.

В спину поднимавшемуся по лестнице Лоренсу тоже полетело несколько оскорблений. Он улыбнулся и приветственно помахал рукой, зная, что такое поведение всегда злит подобных типов. Его взгляд задержался на девушке, стоявшей в самой гуще толпы митингующих. Она была гораздо привлекательнее остальных демонстранток. На ней было старомодное бобриковое пальто темно-синего цвета с деревянными пуговицами. На голову, скрывая густые иссиня-черные волосы, наброшен капюшон. Их взгляды встретились, и Лоренс улыбнулся еще шире, придав улыбке вызывающе сексуальный характер. Когда незнакомка ответила ему гневным взглядом, он от всей души расхохотался.

В приемной, в огромном пустом вестибюле, за изогнутым столом тикового дерева сидели три девушки. Одна из них подсказала Лоренсу, как попасть в военное училище, располагавшееся в отдельной пристройке позади главного здания.

– Что это за демонстрация тут у вас? – поинтересовался он, указывая через стекло на протестующих.

– Антиглобалисты. Регрессоры, – последовал ответ. – Хотят, чтобы мы сдали свои позиции, перестали воздействовать на «их» жизни «нашей» политикой.

– Почему?

Девушка смерила его жалостливым взглядом.

– Мы же не демократы.

– Но ведь купить акции «ЗБ» может каждый.

– Вы это им скажите.

Военное училище оказалось современным сооружением, огромным стеклянным кубом, соединенным с главным зданием штаб-квартиры переходами на третьем и шестом этажах.

Лоренс выбрал нижний переход и направился в указанном направлении, пытаясь подавить охватившее его волнение. Если все сложится удачно, то следующие три года он проведет здесь, изучая самые разные учебные дисциплины, от систем жизнеобеспечения до астронавигации. Ответить на вопрос о том, почему в качестве тренировочной площадки для офицеров космофлота была отведена самая плоская на Земле страна, Лоренс не смог бы, потому что отыскать ответ на него в базе данных корпорации не представлялось возможным. По всей видимости, кто-то из служащих компании обладал особым чувством юмора.

Лоренс представился находившемуся в фойе капралу и согласно уставу отдал ему честь. Тот ответил ему и ввел данные Лоренса в компьютерную сеть администрации.

– Вы должны быть здесь завтра в семь пятнадцать утра, – сообщил ему капрал. – Получите вводную по всей оценочной неделе. Вот ваш аттестат. – С этими словами он протянул Лоренсу маленькую карточку. – Будете проживать в отеле «Холидей-Инн». Получите одноместный номер. Питание двухразовое, завтрак и обед. Не пытайтесь заказывать пиво или что-то дополнительное в отеле. На ленч приходите к нам в столовую. Будете заниматься в группе «Эпсилон-3». Прошу не опаздывать.

С этими словами капрал снова вернулся к установленному на столе дисплею.

– Спасибо. Сколько человек в группе?

– Тридцать.

– А сколько будет кандидатов на место?

Капрал устало посмотрел на него.

– Мы готовим по группе в неделю. Принимаются всего сто курсантов в год, так что считайте сами.

Лоренс направился к выходу. Так, значит, в среднем отбирают всего двух человек из всей группы. Один шанс из пятнадцати. Нет, поправил он себя. Не нужно тут ничего сводить к воле случая. Он добьется того, чего ему так сильно хочется.

Когда он добрался до «Холидей-Инн» и вошел в фойе, то заметил, что половина находившихся там людей была из «ЗБ». Несколько человек явно прибыли в Амстердам с той же целью, что и он. Таких можно было определить даже с расстояния. Двадцати с небольшим лет, подтянутые, спортивные. Серьезные лица. Прекрасного покроя одежда. Несомненное желание спрятать нервозность. Скорее всего и его они могли с той же легкостью вычислить в любой толпе.

В тот день Лоренс спустился в располагавшийся в подвальном помещении бассейн и проплыл в общей сложности почти милю. Как всегда, его физическая форма несколько пострадала во время пребывания на космическом корабле, да и минувшая неделя не слишком отвечала стандартам здорового образа жизни. Наплававшись вволю, он вылез из воды в самом приятном расположении духа. Физическая нагрузка добавила Лоренсу решимости и уверенности в завтрашнем дне. Благодаря ежедневным тренировкам в течение пяти последних лет службы в «ЗБ» он находился в прекрасной форме.

Мысль об ужине в ресторане гостиницы не слишком привлекала Лоренса. Там наверняка будет много других кандидатов, вынужденных проявлять ненужную вежливость и демонстрировать хорошие манеры. Поэтому он предпочел пройтись по вечерним улицам старого города. Исторический центр Амстердама сохранился самым лучшим образом и смотрелся очень мило – выстроившиеся вдоль каналов прекрасные старинные дома, аккуратные и чистенькие, словно игрушки. В прекрасном состоянии по-прежнему оставались антикварные подъемные механизмы, при помощи которых мебель можно было доставить через окна. На волнах под каменными мостами покачивались плавучие дома самых разных размеров – от крошечных катеров до массивных барж с двумя палубами и миниатюрными садами на крыше. В базе данных Лоренс вычитал, что места у причала настолько выросли в цене, что городские власти вот уже два столетия не выдают новых лицензий на плавучие дома. Кроме того, он узнал, что многие из них служат семьям голландцев в течение жизни восьми поколений.

Наконец Лоренс нашел подходящий бар на Рембрандт-плейн, в котором подавали приличную еду и пиво, якобы сваренное по рецептам средневековых голландских пивоваров. Это было отнюдь не самое шикарное заведение подобного рода в городе, однако атмосфера в баре царила оживленная, а голографическая панель была настроена на канал спортивных передач. Лоренс сел за столик и принялся изучать меню. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что последние десять блюд были наркотиками, причем три из них – довольно сильными. Легкие наркотики можно было выбрать в качестве приправы к основному блюду.

Официант принял у него заказ и вскоре принес пиво, сваренное на основе старинных традиций. Лоренс откинулся на спинку кресла и огляделся по сторонам. На огромной панели голографического телевизора шла трансляция футбольного матча «Манчестер юнайтед» – «Монако». Лоренс крякнул и сделал новый глоток пива.

Неожиданно его взгляд наткнулся на девушку, которую он увидел в толпе демонстрантов перед зданием штаб-квартиры корпорации. Она посмотрела на него холодным надменным взглядом. Лоренс сделал двойной глоток пива, затем улыбнулся и приветственно взмахнул рукой. Девушка торопливо отвернулась.

«Плохи мои дела», – подумал он. Девушка сидела вместе с парой подруг. Мужчин, которые могли принадлежать к их компании, нигде поблизости не было видно. Бобриковое пальто незнакомки было перекинуто через спинку кресла. На ней была тонкая ярко-красная водолазка, на шее – невообразимо длинный шарф. Мешковатые оливкового оттенка брюки были перехвачены в талии широким, расшитым радужным бисером ремнем. Судя по одежде и возрасту – она явно на три-четыре года моложе его, – девушка была студенткой. Изучает психологию, решил он, или социологию. Что-то такое, чему не найти применения в реальном мире.

Официант принес Лоренсу его заказ. Спагетти с сырным соусом и копченой ветчиной. А также тарелку чесночных клецок, посыпанных молотым перцем, к которому был явно подмешан гашиш.

Лоренс намотал на вилку первую порцию спагетти.

– Ты убил кого-нибудь сегодня?

Он поднял голову. Перед его столиком стояла та самая незнакомка.

Совсем как Розалин, возникшая из небытия.

Правда, основание для разговора будет совершенно другим, подумал он.

– Ни сегодня, ни когда-либо раньше, – ответил он вежливо-небрежным тоном.

Нос у девушки был немного широковат, чтобы признать ее классически красивой, однако в ней было нечто такое, что некоторые люди называют блеском интеллекта. Незнакомка явно любит анализировать все, что ее окружает, и выносить собственные суждения. Это придает ей особый шарм. Будет здорово, если ему удастся затащить ее в постель.

– Ты – один из этих киберсолдат, – произнесла девушка. – Я заметила у тебя на шее клапаны кровеносной системы.

Она говорила с легким акцентом, который Лоренс не смог идентифицировать.

– А ты – настоящая принцесса Несмеяна. Видел, как ты стояла на площади Дам в самый разгар рабочего дня, когда все трудятся в поте лица.

Ее щеки покраснели от негодования.

– Я посвящаю все свое время достойному делу – вашему свержению.

– Ну и как, преуспела?

Лоренс знал, что крайности зачастую сходятся, но данный случай показался ему просто смехотворным. Он был уверен, что девушка сейчас плеснет ему в лицо пивом из бокала. Впрочем, это маловероятно, потому что ее бокал остался на барной стойке. Кружка вряд ли станет метательным орудием. Или все-таки станет?

– Мы своего все равно добьемся, – твердо произнесла девушка.

– Но кто же будет руководить вашими заводами и природоохранными проектами после того, как вы выгоните нас из своей страны? Сами или, может быть, ваши друзья?

– Мы закроем все ваши заводы и фабрики. Мы не хотим жить в контролируемом вами обществе.

– Понятно, вы – «зеленые» и одновременно анархисты. Интересная идеология. Желаю вам удачи в ваших попытках убедить всех в ее привлекательности.

– Я напрасно трачу с тобой время. Вам ведь не разрешают думать, вы как попугаи повторяете замшелые догмы вашей компании. Не удивлюсь, если ты сейчас предложишь купить ваши акции, когда я скажу, что желаю изменить мир к лучшему.

Лоренс вовремя прикусил язык, так и не осмелившись произнести вслух готовую вот-вот вырваться у него фразу: «Да, пожалуй».

– Неужели твоя карьера и твои акции для тебя настолько важны, что ты готов ради них пожертвовать жизнями других людей?

Когда она задала этот вопрос, вид у нее был самый что ни на есть серьезный. Это худшая разновидность студенческой политики: мы сможем изменить целый мир, если нам только удастся начать диалог. Попробуй-ка вступи в диалог с толпой, размахивающей бутылками с «коктейлем Молотова».

– Я лично никого не убивал, – спокойно проговорил Лоренс.

– Ты принимал участие в военных кампаниях, нацеленных на ограбление других миров. Если это не уничтожение человеческих жизней, тогда не знаю, какое другое слово подобрать.

– Никто никого и ничего не уничтожал. А наши боевые операции помогают людям совершенствовать свои способности и делать великие открытия.

– То есть?

– Создавать колонии на новых планетах.

– Господи, да ты даже хуже, чем обычный киберсолдат. Ты еще и поборник экоцида.

– Вообще-то я еще хуже, чем ты себе представляешь. Я приехал в Амстердам, чтобы поступить в военное училище, которое готовит офицеров военно-космического флота. Собираюсь открыть много новых планет, чтобы погубить на них все живое.

Девушка смущенно и недоверчиво покачала головой.

– Но зачем? – спросила она с неподдельным изумлением. – Почему подобное может прийти кому-то в голову? Я никогда не понимала таких, как ты. Почему вы думаете, что способны добиться своего, нарушая привычный порядок вещей? Если вам невмоготу от безделья, то почему вы не направите свою энергию в другое русло? Почему не займетесь чем-то созидательным?

– Исследование вселенной – самое созидательное занятие на свете. Что может быть в мире более созидательным? Это самый сладкий плод долгого развития цивилизации, награда за долгий тысячелетний путь человечества к сияющим вершинам знаний.

– Полеты в космос – самый ужасный способ тратить природные ресурсы и деньги. «ЗБ» фактически осуществляет межгалактическую экспансию. Ни к чему хорошему это не приведет. Наша планета отчаянно нуждается в помощи, а мы не в состоянии помочь ей, потому что вы выжимаете из нас последние соки.

– Корпорация «Зантиу-Браун» финансирует экологические проекты и занимается проблемами развития городов почти в таких же размерах, в каких вкладывает деньги в космические полеты.

– Но это ваши проекты развития городов. Вы это делаете в соответствии с вашим видением проблемы. По сути дела вы внедряете омертвелую корпоративную монокультуру в отсталые, слабо организованные общества.

– Я понял тебя и понял, чего вы добиваетесь. Вы хотели бы перераспределить деньги и направить их туда, где, по-вашему, они лучше пригодились бы. Это превосходная политика – убеждать правительства или организации оплачивать ваши любимые проекты или переманивать на свою сторону людей, добиваться популярности у них. Прекрасно. Продолжайте свои демонстрации и свою агитацию. Вот только меня вы на свою сторону никогда не перетянете. Никогда. Потому что я всегда буду стоять за полеты в космос. Добиться этого я смогу только одним реальным способом – благодаря моим акциям «ЗБ». Ты уж извини, но меня вам ни за что не разубедить. Я уже на пути к тому, во что верю больше всего в жизни.

– Это не так, ведь в глубине души ты так не считаешь.

– Боюсь, что твои доводы не смогут пошатнуть мои убеждения. По той простой причине, что вы не видите ничего дальше своего носа. Вам недоступно открывание новых горизонтов, вы утратили способность удивляться новому. Вы ограничиваетесь мелкими деталями, не улавливая общей картины. Вы занимаетесь худшим из проявлений местничества.

– Неправда, я вижу весь мир; вижу, что он полон страданий.

– Верно, полон страданий. Причем этот мир, а не какой-то другой. Не будь полетов в космос, я бы никогда не появился на свет. Я родился на другой планете. – Он улыбнулся, заметив, что лицо девушки исказила легкая гримаска смущения. – Я с Амети. Мы там не занимаемся экоцидом. Мы систематически восстанавливаем нашу биосферу.

– Так ты родился не на Земле? – удивилась девушка.

– Точно.

– Но ты тем не менее прилетел на Землю. Стал работать на «ЗБ», чтобы иметь возможность совершать полеты в глубь галактики?

– Угу.

– Да ты сумасшедший, – усмехнулась она.

– Пожалуй, – ответил ей улыбкой Лоренс. – Так ты пожелаешь мне удачи, чтобы завтра мне повезло и я стал курсантом училища?

– Нет, желать тебе удачи я не стану. Никогда.

С этими словами девушка торопливо отвернулась.

– Послушай! – позвал ее Лоренс. – Ты мне так и не сказала, как тебя зовут.

На какой-то миг она задумалась, по всей видимости, не зная, стоит ли называть свое имя. Она посмотрела на своего собеседника через плечо, провела рукой по волосам и, наконец, ответила:

– Джуна. Джуна Бомон.

– Джуна. Красивое имя. А меня зовут Лоренс Ньютон. Желаю тебе счастья, Джуна.

Прежде чем занять место у стойки, девушка едва заметно улыбнулась ему.

Завтрак прошел именно так, как Лоренс и ожидал, и потому вызвал у него неприятный осадок. Ресторан отеля «Холидей-Инн» оказался полон таких же, как он, кандидатов на место курсанта военного училища – молодых людей с мужественной внешностью и жизнерадостным характером. Лоренс решил ничем от них не отставать, переняв подобную манеру поведения и облик. Это было несложно – он хорошо помнил, как когда-то, много лет назад, вели себя гости отца, приходившие к ним в дом. Удивительно, как легко оказалось понять, что кроется за этим напускным бодрячеством.

Остальные претенденты были в основном из богатых семейств крупных акционеров «ЗБ», только что окончившие колледж или отслужившие пару лет в различных подразделениях корпорации, связанных с межзвездными перелетами. Мундир Сил стратегической безопасности и летный опыт сделали Лоренса центром всеобщего внимания. В ресторане его засыпали вопросами самого разного характера. По пути к зданию штаб-квартиры ему пришлось рассказывать своим спутникам о Флойде и его обитателях. Лоренс оглядел площадь, но демонстрантов там на сей раз не увидел. Впрочем, он и не ожидал, что они соберутся здесь в такую рань.

Утро группы «Эпсилон-3» началось с представления собравшихся и получасового рассказа некоего капитана о том, какими представляет себе корпорация будущих офицеров своего космического флота. Это была обычная болтовня о преданности корпоративному долгу, чувстве локтя, профессионализме. Подобное Лоренс слышал и раньше, причем каждый новый офицер Сил стратегической безопасности, когда взвод в очередной раз отправляли на переподготовку, говорил обо всем этом по-разному. Свою речь капитан закончил словами: «Мы надеемся, что вы сделаете для корпорации все, что в ваших силах, и даже больше!»

Первый день занятий был посвящен проверке рефлексов будущих курсантов. Искусственные условия, созданные в стенах училища для этой цели, были самыми сложными из всех, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться Лоренсу. Кандидатам в курсанты выдали облегающие костюмы-стимуляторы из пьезоэлектрического волокна, после чего отвели в огромную анакустическую комнату с тремя рядами тренажеров. После того как будущих курсантов привязали к ним, ИР выдал им простые задания по координированию. Вначале все было довольно просто – следовало разобраться с регулировкой трехмерных решеток. При этом возникало ощущение, будто находишься внутри голографического изображения, ограниченного светящимися зелеными и ярко-красными значками. Задания постепенно усложнялись, и вскоре настал черед управлять гоночной машиной через запутанные лабиринты с многочисленными транспортными ограничениями, усугубленными нестабильной работой двигателя. Столкновения значительно участились и сделались почти неконтролируемыми. После ленча претендентам предоставили возможность попрактиковаться на полных авиастимуляторах – одноместных реактивных тренажерах. Именно тогда ИР усилил нагрузку, подвергнув будущих офицеров дополнительному стрессу – нужно было вести полет в условиях пожара, когда воспламенялись двигатели, и мощной вибрации, от которой Лоренса едва не вырвало. Сбои бортовой аппаратуры происходили нерегулярно, в самые неожиданные мгновения. Пожар в кабине сопровождался настоящим дымом, проникавшим через пилотский шлем и по-настоящему обжигавшим руки и ноги.

Когда испытание закончилось, Лоренсу пришлось ухватиться за перила тренажера и подождать, когда у него перестанут дрожать ноги и к ним вернется былая сила. После того как испытуемые приняли душ и переоделись, стало заметно, что у многих настроение уже не такое бодрое, как раньше.

Когда экзаменуемые шагнули за порог здания штаб-квартиры, на улице моросил мелкий дождик, перемежавшийся сильными порывами ветра. На сей раз перед зданием оказалось несколько недавних демонстрантов, среди которых была и Джуна Бомон. Она зябко куталась в пальто и слегка пританцовывала, очевидно, пытаясь согреться. Палатки, в которой продавалась печеная картошка, нигде не было видно. Протестующие держали в руках транспаранты, но стояли молча – видимо, непогода не слишком располагала к шумному выражению чувств.

Лоренс кивнул Джуне, однако та оставила его приветствие без ответа. Он даже не был уверен в том, что она вообще заметила его.

Через час дождь прекратился, и Лоренс зашагал в направлении бара на Рембрандт-плейн. Теперь он не стал садиться за стол, а занял место прямо за барной стойкой и заказал яблочно-манговый сок.

Джуна появилась в баре через несколько минут. Она сразу увидела Лоренса. Тот жестом предложил ей сесть на свободное сиденье рядом с ним. После короткого раздумья девушка приняла предложение и подошла к Лоренсу, стряхивая на ходу брызги с пальто.

– Ты, наверное, замерзла, – заметил Лоренс. – Заказать тебе что-нибудь?

– Чай, пожалуйста, – обратилась Джуна к бармену. – Капните в него чего-нибудь покрепче.

– Это вряд ли будет полезно, – сказал Лоренс.

– Неужели ты полагаешь, что алкоголь вреден?

– Просто я думаю, что алкоголь – яд.

– Любые лекарства до известной степени являются ядом. Они ведь убивают микробов. Так что это вполне естественно.

– Верно. Как прошел день?

– Мы своего добились.

– Вас кто-нибудь выслушал?

– Наша цель – быть там, где можно выразить протест.

– Верно, тогда вы добились вашей цели.

Перед Джуной появилась чашка горячего чая. Девушка с улыбкой поблагодарила бармена.

– Не хочешь спросить, как прошел день у меня? – поинтересовался Лоренс.

– Нет.

– Ну и прекрасно.

Лоренс положил на стойку десятку, встал и вышел из бара. Он ускорил шаг, направляясь к дверям, и оглянулся, чтобы проследить, как Джуна отреагировала на его уход. Та даже бровью не повела. Она сидела, положив локти на стойку, держа обеими руками чашку с чаем.

Лоренс пожал плечами и шагнул за порог.

День второй был полон всяческих затруднений и головоломок. Искусственный Разум, регулирующий поле деятельности для тренировок, предложил Лоренсу показать свои умения на тропическом островке размерами четыреста метров в длину и всего лишь семьдесят метров в ширину. В центральной его части росло несколько пальм и кустарников, оставшаяся территория была пустынной. Лоренсу было поручено командование над отрядом из пяти человек, совершавшим погружение в воду с соседнего с островком рифа. Один из ныряльщиков получил ранение, в результате которого утратил способность самостоятельно передвигаться. Он нуждался в неотложной медицинской помощи, поскольку помимо этого сильно пострадал от декомпрессии и не установленного повреждения внутренних органов. Неподалеку находилось еще три небольших островка. На одном из них располагался курортно-оздоровительный комплекс, на втором – заброшенная фабрика по переработке планктона. Третий был необитаем, правда, на него в данный момент высадилась еще одна команда боевых пловцов. Курорт находился дальше всего. На островке с заброшенным заводом имелся склад с современными комплектами диагностического оборудования для оказания первой медицинской помощи. В распоряжении у Лоренса была всего одна лодка. Отвезти на ней раненого он не мог, поскольку тот находился в критическом состоянии и скончался бы на полпути. Никаких устройств связи не было.

Лоренс бросил торопливый взгляд на карту, сопоставляя расположение островов относительно друг друга. Двух бойцов он оставил присматривать за раненым, а сам вместе с двумя товарищами отправился в лодке к третьему острову. Своим подчиненным он велел отправиться на заброшенный завод за медицинским снаряжением, а сам поплыл на остров, где располагался курорт. Сев в лодку, Лоренс выбросил за борт все лишнее снаряжение, получив тем самым возможность двигаться налегке с максимальной скоростью. Теоретически медицинское оборудование, которое заберут два пловца, позволит их раненому товарищу остаться в живых, и, добравшись до курорта, Лоренс успеет вызвать вертолет с командой спасателей.

ИР одобрил такой сценарий, хотя прибывшие на вертолете медики упрекнули Лоренса за то, что он поплыл к курорту один. В его команде был более опытный гребец, который справился бы с задачей гораздо быстрее. Тем не менее жизнь раненого удалось спасти.

Второе задание предусматривало действия в глубоком горном каньоне, расположенном глубоко в джунглях. Малочисленная группа Лоренса передвигалась намного медленнее, чем предполагалось, поскольку местность была труднопроходимой. Кроме того, запасы продовольствия были почти на нуле. Стены каньона оказались слишком высоки, чтобы можно было попытаться подняться по ним наверх.

Лоренс поинтересовался у подчиненных, какими навыками они обладают, и один из них признался, что умеет управляться с каноэ. После этого бойцы принялись валить деревья, чтобы связать импровизированный плот. Гребца отправили вниз по реке с целью установления скорейшего контакта с базой.

Пройдя пару километров, плот подошел к порогам, делавшим дальнейшее продвижение чрезвычайно опасным. Бойцу пришлось ждать подхода своих пеших товарищей, которые разобрали плот и направились с бревнами дальше. Как выяснилось, идея оказалась правильной, чего нельзя было сказать о методике.

Следующим местом действия стала арктическая пустыня. Лоренс находился внутри круга, образованного сваленными в кучу тюками с различным снаряжением, в основном запасами провианта. Чтобы добраться до пищи, находившейся на самом верху, нужно было соорудить нечто вроде лестницы. Однако соответствующее снаряжение оказалось слишком громоздким и тяжелым, и его было трудно перетаскать в рюкзаках. Поэтому возникла необходимость в санках, находивших по ту сторону бездонного ущелья. Чтобы достать их, нужно было возвести над пропастью шаткий мост.

С этой задачей Лоренс не справился. Но он старался изо всех сил, раздобыв моток веревки и попытавшись, как альпинист, перемахнуть через пропасть. Когда его ледоруб отскочил от каменной стены, Лоренс сорвался вниз, в черную бездну пропасти.

Затем последовала классическая комбинация лабиринта и клетки. ИР определил его в комнату с пятью дверями, каждая из которых вела в новую комнату с очередными пятью дверями. Опасности, подстерегавшие Лоренса за ними, были прекрасно различимы – торчащие из стен острые копья, слабо закрепленные плиты пола, огонь, маятник, львы, смыкавшиеся стены, проволока на уровне горла, бьющие электрическим током участки стен и пола, падающие с потолка камни, установленные в тайниках самострелы, ядовитый мох на камнях, орды крыс. Кроме того, имелись и прочие современные ловушки, о которых становилось известно только после того, как испытуемый оказывался в помещении, – газ и ультразвук. На дверях имелись подсказки, разъяснявшие, что находится в следующих комнатах. Иногда это были цифры, иногда пиктограммы, порой даже поэтические строки.

Лоренс сделал пять заходов. Самые дальние комнаты, в которые он попал, вели в помещения с восемью дверями.

После этого Лоренса поместили в космический корабль, только что столкнувшийся с метеоритом. Системы жизнеобеспечения дали сбой, началась утечка воздуха, возникли перепады подачи электроэнергии и проблемы со связью. Скафандра на борту не оказалось, инструментов практически не было. Лоренсу пришлось с немалыми трудностями пробираться из своего поврежденного отсека в спасательную капсулу и пройти для этого полпути по кольцевому отсеку жизнеобеспечения.

После это ИР нарядил его в скафандр, слабо снабжавшийся кислородом и электропитанием, и поместил на небольшой астероид, на другом краю которого находился потерпевший аварию космический корабль. По всей поверхности астероида располагались различного типа обзорные датчики, которые Лоренс мог использовать для своих целей, разобрав их на части. Микрогравитационное поле астероида было достаточно сильным для того, чтобы помешать ему добраться до корабля, если бы он решился положиться исключительно на силу собственных мускулов. Лоренс фактически испустил последний вздох, оставаясь в пределах видимости крошечного серебристого корабля.

Обстановка в раздевалке показалась Лоренсу еще более гнетущей, чем в прошлый вечер. У его соперников был смущенный и растерянный вид. До его слуха доносились обрывки разговоров: «Но что делать после того, как достигаешь момента, когда?..»

Никаких протестующих на площади сегодня не оказалось. Погода немного улучшилась по сравнению со вчерашним днем. На небе появились облака, с моря дул сухой ветер. Однако было все также холодно. Лоренсу почему-то отчаянно захотелось печеной картошки.

Когда он пришел в бар, Джуна была уже там и сидела на своем обычном месте. Места по обе стороны от нее были свободны. Лоренс сел рядом, через одно место от нее, и заказал яблочно-манговый сок.

– Неужели тебе нельзя что-нибудь покрепче? – спросила она. – У тебя, видимо, сегодня был трудный день.

– Алкоголь мне не поможет. Завтра у меня будет еще более трудный день. У меня должна быть ясная голова.

– Неужели дело того стоит?

Лоренс сделал глоток сока и ответил: – Да.

– Не очень-то я тебе верю. Что же они сегодня с тобой делали?

– Скажем так, если ты когда-нибудь оказывалась после серьезного кораблекрушения в полярной пустыне, то наверняка поняла меня. Что-то подобное я сегодня и пережил.

Джуна склонила голову набок и смерила его любопытным взглядом.

– Неужели это помогает им отбирать будущих офицеров?

– Они проверяют наши способности думать и принимать решения в труднейших ситуациях. Сегодня нас помещали как раз в такие сложные, невероятные ситуации. – Он повертел бокал с соком в ладонях, задумчиво разглядывая его содержимое. – Мне сегодня не очень-то везло. Я сбился со счета, сколько раз сегодня мог лишиться жизни. Судя по тому, что говорят остальные, у них дела обстоят не намного лучше.

– Ну а насколько ты хорош?

– Что ты имеешь в виду?

Джуна провела рукой по стойке, отодвинув чай в сторону, и с кошачьей грацией подалась ближе к Лоренсу.

– Я хотела бы знать… ты… ведь ты бывал в боях. Ты ведь на самом деле попадал в трудные ситуации на других планетах, верно?

– Да. Но нас учили тому, как справляться с враждебно настроенной толпой или как вести себя, попав в засаду. Я знаю, что я делаю.

– Верно. Но ведь тебя главным образом учили тому, как сохранять хладнокровие и мужество под огнем врага. А сегодня они просто проверяли быстроту твоей реакции. Это действительно были невероятные ситуации или ты все-таки преувеличиваешь?

– Похоже, ты не из тех, кто любит брать противника в плен. Мне кажется, я мог бы в некоторых ситуациях проявить себя лучше, если бы побольше разбирался в технике и кое-каком снаряжении.

– А тебе не приходило в голову, что учебные тесты служат на самом деле двоякой цели? Мне кажется, что проверяли не только твой характер и бойцовские качества, но и твои мыслительные способности.

Лоренс крутанулся на стуле.

– Возможно. Тогда я действительно по горло в дерьме.

– Почему же? – с каким-то ленивым удивлением поинтересовалась Джуна.

Лоренс только сейчас понял, насколько она пьяна.

– У меня нет характера. Ты ведь сама это сказала.

– Я не говорила, что у тебя нет характера. Я сказала, что у тебя неправильный характер, который прекрасно послужит для целей сегодняшнего эксперимента. Ты – тот, кто им нужен.

– Будем надеяться. Кстати, ты сможешь сама добраться до дома?

Джуна снова выпрямилась.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи. У меня есть карточка велосипедиста. Могу взять любой велосипед со стоянки и – вж-жик! – я дома. – Перехватив взгляд бармена, она подняла вверх палец. – Еще чашку чая.

Лоренс допил сок и встал.

– Будь осторожна. – С этими словами он подошел к дальнему углу бара, где бармен наливал для Джуны чай. – Будьте добры! – позвал он его и, понизив голос, добавил: – Когда эта девушка соберется уходить, вызовите для нее такси. Вот возьмите.

Лоренс положил на стойку двадцатку. Бармен кивнул и спрятал банкноту.

– Непременно.

Третий день был посвящен методике работы в команде. ИР разбил претендентов на группы по пять человек и поместил их всех в одинаковую тренировочную ситуацию. Им требовалось пройти восемь тестов. Первые пять они должны были выполнять, поочередно становясь старшим группы. Три последних испытания им предстояло преодолеть, прибегнув к методике коллективного руководства.

Первым заданием группы, в которой оказался Лоренс, было форсирование водной преграды. Река протекала в джунглях, где кружили тучи насекомых, укусы которых были мучительно болезненными. В джунглях было жарко и влажно, от зловония заболоченных участков почвы буквально выворачивало наизнанку. Берега реки кишели крокодилами, которые время от времени злобно щелкали челюстями. На берегу валялись сваленные в кучу доски, пустые бочки, веревки. Однако даже если бы удалось приставить доски друг к другу, их все равно не хватило бы, чтобы перейти на противоположный берег.

Командир группы принялся отдавать подчиненным команды. Он пожелал построить платформу, которая достигала бы середины реки. Импровизированный мост предстояло строить так: оставшиеся сзади доски разбирались и укладывались вперед, позволяя отряду постепенно приближаться к другому берегу. Лоренс понимал, что они напрасно тратят время. Задача была излишне трудоемкой и, таким образом, являлась нерациональной. Было бы лучше построить обыкновенный плот.

Лоренс трудился без особого вдохновения и порой не слишком туго затягивал узлы на веревках, соединявших доски. Это был не совсем саботаж, однако ввиду того, что сам замысел был обречен на неудачу… В конце концов, мест было всего два.

Когда на воду легла платформа, являвшаяся частью импровизированного моста, и началось возведение его последнего участка, двое бойцов свалились с него вместе с досками, которые держали в руках. К ним тут же устремились крокодилы, плотоядно разинувшие жуткие пасти.

Когда пришла очередь Лоренса командовать, ему было дано указание поднять и поставить вертикально огромный камень. Он быстро просмотрел выданное для этой цели снаряжение – главным образом шесты, лопаты и веревки – и дал подчиненным несколько указаний. Была измерена длина камня и высота соседних камней. Это позволило высчитать размеры ямы у основания камня, которую им предстояло выкопать. После этого команда приступила к работе. Для установки камня в вертикальное положение приспособили несколько простейших рычагов и блоков. Этот этап работы потребовал достаточно высокого уровня хорошо скоординированных совместных усилий. Все члены команды блестяще справились с задачей, следуя приказаниям Лоренса. Наконец массивная глыба была поднята. В какой-то миг, когда она немного покачнулась, Лоренс испугался, что ее не смогут удержать и всю работу придется начать сначала. Однако камень все-таки устоял.

Три последних теста вызвали у Лоренса серьезное раздражение и разочарование. В команде разгорелся огонь нездоровой конкуренции и возникли разногласия, не позволившие ему принять чью-либо точку зрения. Лоренс понял, что ИР специально структурировал задания таким образом, чтобы появилось много вариантов разрешения одной и той же проблемы. Коллеги Лоренса принялись задавать вопросы ему и друг другу. Когда во время спора предложения отклонялись, это вызывало у всех сильное неудовольствие. Лоренсу, пришедшему к мнению, что его вариант действий наиболее эффективен, пришлось слегка повысить голос. Это сильно разозлило его подчиненных. Оказалось, что они соревновались в борьбе за лидерство, а вовсе не стремились работать в команде. Учебные ситуации сильно отличались от тех моделей поведения, которые характерны для обычной жизни. По собственному опыту службы Лоренс знал, что в коллективе возможен более высокий уровень взаимопонимания.

Расходясь после занятий, будущие курсанты едва обменялись даже несколькими фразами. До слуха Лоренса донеслись рассказы о том, что во время трех последних тестов в некоторых командах дело едва не дошло до рукоприкладства. Его команде, во всяком случае, удалось сохранить более или менее человечные отношения. Это уже неплохо. Можно считать, что в этом есть и его небольшая заслуга.

На площади он увидел Джуну. Палатка с печеной картошкой появилась снова, а протестующих на этот раз оказалось намного больше. Девушка заметила Лоренса и остановила его. Лоренс попытался улыбкой ответить на недоуменные взгляды своих товарищей, прекрасно понимая, что они сейчас подумали о нем.

– Возьми, – сказала Джуна, засовывая ему в руку двадцать долларов. – Мне не нужна твоя благотворительность.

– Это была не благотворительность. Я просто побеспокоился о тебе, только и всего.

– Разве я тебя об этом просила?

– А как бы ты могла попросить об этом? Ты, наверное, тогда даже не знала, на какой планете находишься.

Девушка резко отвернулась и зашагала к толпе своих единомышленников.

– Я сумела выжить в этом городе задолго до того, как ты появился в нем, инопланетянин.

– Тогда извини! – крикнул ей вслед Лоренс.

В тот вечер он поужинал в ресторане отеля.

Четвертый день был посвящен собеседованию и оценке способностей кандидатов. Два офицера – преподавателя училища – засыпали Лоренса вопросами о его прошлом, настоящем и будущем, привычках, вкусах, симпатиях, антипатиях и мотивах стать офицером военного космического корабля. Он понимал, что должен вести себя вежливо и немного умалять собственное достоинство, отвечать честно, легко и спокойно, демонстрировать чувство юмора и легкость в общении. Показать себя с наилучшей стороны надлежало всего за полтора часа, рассказывая интервьюерам историю своей жизни, причем делая это так, чтобы те поверили, что такой ценный кандидат на звание курсанта станет истинной находкой для училища.

Второе собеседование проводила немолодая жизнерадостная женщина, одетая по моде вековой давности, – заместитель исполнительного директора. Своим нарядом и манерой поведения она явно старалась подчеркнуть когда-то сложившийся в ее представлении облик настоящей классной наставницы. Они с Лоренсом сидели по разные стороны письменного стола в комнате на четвертом этаже здания, из окна которой открывался прекрасный вид на канал.

На экране портативного компьютера мелькали какие-то файлы, которых Лоренс не мог разглядеть.

– Вы неплохо поработали на стимуляторах, – услышал он. – Неплохие рефлексы. Недурная пространственная ориентация. Высокие показатели логического анализа. Вы коммуникабельны. Быстро мыслите. Хотите как-то высказаться по этим моим замечаниям, мистер Ньютон?

– Вчера три последних теста прошли крайне неудачно. Началась настоящая борьба за лидерство.

– Верно. Именно поэтому мы и подобрали такие сложные тесты. Считайте их как средство доказать собственный альтруизм.

– Ну и как? Проявил я его?

– Вы определенно проявили прекрасное понимание сложившейся ситуации. Это была вполне зрелая реакция. Вы обладаете многими чертами потенциального офицера.

– Замечательно.

Лоренс не смог удержаться от улыбки.

– Но это создает для вас кое-какие проблемы. Понимаете, на испытаниях этой недели мы пытались добиться от кандидатов не одной только профессиональной пригодности. Принималась во внимание и доля акций корпорации всех участников испытаний. Признаюсь вам, что есть кандидаты, доля акций «ЗБ» у которых больше, чем у вас.

Лоренсу с трудом удалось сохранить на лице выражение почтительности.

– По всей видимости, это акции, полученные ими по наследству. Людям же вроде меня в моем нынешнем положении трудно добиться большей доли акций, чем та, которой я располагаю. У многих моих товарищей, с которыми я служу в одном взводе, количество акций еще меньше. Из этого следует, что вам нужно знать о моем уровне обязательств перед корпорацией.

– Верно, Лоренс. Ваши заслуги впечатляют, также как и рапорт вашего начальства. Но цифры говорят сами за себя. Мы вынуждены придерживаться давно принятых правил отбора. Вы понимаете, что я имею в виду?

Лоренс кивнул. «Дело безнадежное, – понял он, – меня просто отшивают. Я пролетел. Провалился». Пальцы Лоренса впились в подлокотники кресла.

– Хорошо, – проговорила «классная наставница». – На вашем месте я бы через пару лет попыталась снова сдать экзамены. Поскольку вы немало накопили за последние три года, то станете для нас желанным кандидатом. А через год-два ваши акции, надеюсь, увеличатся.

– Благодарю вас. Спасибо вам.

Значит, все свелось лишь к формальной благодарности. Спасибо. Его мечте так и не дали осуществиться. Пять лет жизни он отдал корпорации, всегда думая в первую очередь о ней и только потом о себе. Спасибо. Он оставил отчий дом, родных, любимую девушку. А за это – лишь спасибо. Спасибо. Спасибо, черт побери!

Было холодно. В небе ярко светило солнце, когда он спустился по каменным ступеням вниз и вышел на площадь. Солнечный свет заставил его прищуриться. Наверное, именно от этого его глаза чуть-чуть увлажнились. Обычно уже начинало смеркаться, когда он покидал здание штаб-квартиры училища. Дорогу Лоренсу загородили какие-то люди, и он оттолкнул их в сторону, не обращая внимания на их недовольство. Идиотские трамваи, подумал он, могли бы подождать. Да и безмозглые велосипедисты постоянно вертятся под ногами.

К счастью, в баре было практически пусто. Немного позже, когда бар наполнился вечерними посетителями, Лоренс решил, что немного посидит здесь, а затем вернется в отель. Он расстегнул пальто и сел возле стойки.

– «Маргариту», один графин, один бокал. – Он положил перед барменом две двадцатки. – Бокал – такой, как нужно, с солью.

– Хорошо, сэр, – не стал спорить бармен, во всяком случае, пока не стал.

Лоренс опустил голову на положенные на стойку руки и издал горестный вздох, удивляясь самому себе – почему он все еще сдерживается и не закричит во все горло?

Кто-то занял место у стойки рядом с ним. Неужели больше нигде нет свободных мест? Лоренс рывком поднял голову.

– Ты?!

– Я подумала, что, пожалуй, стоит узнать, как твои дела, – с легким смущением в голосе произнесла Джуна. – Я шла за тобой следом. Ты пару раз чуть не угодил под трамвай.

Лоренс отвернулся и сказал:

– Наслаждайся минутой триумфа!

– Чужие неприятности – не повод для радости.

– Тогда пусть твоя философия немного подождет. У меня сейчас скверно на душе.

– Тебе отказали?

– Точно. Меня провалили. Подонки.

– Что они сказали?

– Я недостаточно богат. Вот что, в конце концов, выяснилось. Моих акций оказалось слишком мало. Черт возьми, тридцать процентов моих сбережений вложено в акции «ЗБ». Треть заработка я отчисляю корпорации. Какого же черта еще они ожидали от меня?

– Не знаю. А ты сам чего от них ожидал?

– Справедливости. Честности. Впрочем, нет, не совсем этого. Мне следовало бы знать. Мне же известно, как на самом деле работают подобные компании, что для них самое главное.

Бармен поставил перед Лоренсом графин «Маргариты» и бокал. Настоящий бокал. С солью на ободке.

– Что же для них главное? – спросила Джуна.

– Внутренняя политика. Ты это хотела узнать? Или тебе нужно вернуться обратно и начать агитировать остальных моих коллег-киборгов?

– Я никуда не спешу. У нас нет никакого графика акций протеста.

– Тогда еще один бокал! – обратился Лоренс к бармену.

Пробуждению сопутствовал бесконечно повторявшийся вопрос: где это я? Лоренс открыл глаза и увидел длинную комнату с двумя стульями в дальнем конце. Пол в комнате деревянный, на половицах – пара ковров, на одном из которых он и лежал. Напротив – большое стрельчатое окно, задернутое плотными гардинами. Сквозь щелку между ними в комнату проникали лучи солнца. Над камином несколько репродукций, на стенах плакаты художественных выставок и поэтических вечеров многолетней давности. Типичное студенческое жилье.

Подняв голову, он разглядел на другом конце комнаты кровать. На ней сидела Джуна, прислонившись к бронзовой спинке, набросив на плечи одеяло. В руке зажженная сигарета с марихуаной, огонек которой зловеще светился в полумраке комнаты.

– Черт побери! – пробормотал Лоренс. Слава богу, что он хотя бы лежит одетый, в мундире. – Как я здесь очутился?

– Я привезла тебя сюда, – ответила Джуна. В ее голосе прозвучала насмешливая нотка. – Настала моя очередь спасать тебя и увести из бара.

– Спасибо. – Лоренс сел. – Я тебе должен что-нибудь за это? Может быть, двадцатку?

– Ничего ты мне не должен. Один мой друг помог посадить тебя в трамвай. Остановка находится неподалеку от моей улицы.

– Отлично.

Припомнить, что было после третьего графина «Маргариты», Лоренс не смог. Он поносил «ЗБ» на чем свет стоит и был готов стать первым человеком, который высадится на пыльных тропинках новых далеких планет. Лоренс провел сухим резиноподобным языком по сухому и шершавому, как наждак, нёбу. Ужасное ощущение, однако все могло бы быть значительно хуже. Правда, нещадно болело тело от сна на голом полу.

– Почему же я не мучаюсь похмельем?

– Я заставила тебя принять аспирин и таблетку витамина С и запить все это парой литров воды.

– Разумно. Еще раз спасибо.

Слова о воде вызвали у него жгучее желание опорожнить мочевой пузырь. Джуна подсказала ему, где находится туалет.

– Постарайся не очень шуметь, – сказала она ему вслед. – Все еще спят.

Часы Лоренса показывали четверть третьего. Когда он вернулся, Джуна сидела на краю постели с докуренной почти до самого конца самокруткой.

– Хочешь? – предложила она.

– Нет, спасибо, не курю. Мы же киборги, разве ты забыла?

– Конечно, не забыла.

– Слушай, еще раз тебе спасибо за заботу. Но мне, пожалуй, пора.

– В самом деле? – Девушка сделала глубокую затяжку. – Какие такие великие дела ждут тебя?

– Вообще-то ничего особенного. У меня остается еще три недели отпуска. Просто не хочу больше быть тебе в тягость. Ты и так из-за меня, наверное, не выспалась.

– Если бы ты был мне в тягость, я бы не стала привозить тебя сюда.

Лоренс подошел к кровати и опустился на колени. Джуна молчала, продолжая все так же пристально смотреть на него широко открытыми глазами. Он взял у нее сигарету и сделал затяжку – так, как это делала она. Дым заставил его закашляться.

Джуна рассмеялась.

– Я победила.

– Каким образом? Кого?

– Тебя. Ты – мой.

– Угу. – Лоренс улыбнулся и, прежде чем вернуть ей сигарету, сделал еще одну затяжку. – Твой навеки. Но ведь ты не уедешь отсюда и не станешь учиться вместе со мной в военном училище, верно?

Джуна покачала головой.

– Верно. Не уеду.

– Можно мне остаться здесь до утра?

Джуна кивнула.

– Остаться с тобой? – понизив голос, спросил Лоренс.

Она сдернула с себя покрывало. На ней не было никакой одежды.

Утром, когда Лоренс проснулся во второй раз, его прежнее смущение значительно усилилось. Это была классическая ситуация типа «а что же дальше?».

Он лежал на краю кровати, накрытый покрывалом. Спина его упиралась в стену – матрас оказался слишком узким для двоих. Джуна спала рядом с ним, свернувшись калачиком, и выглядела еще более хрупкой и беззащитной, чем ночью. Она была худенькая, если не сказать тощая, с выступающими ключицами и лопатками, и очень маленького роста. Наверное, девушка была в туфлях на каблуках, когда он увидел ее в первый раз. Странно, но тогда он этого не заметил.

Когда Лоренс попытался прикрыть ее плечи покрывалом, Джуна зашевелилась и окончательно проснулась. Он заметил, что глаза у нее светло-голубые, а кожа смуглая.

– Понятно, – произнесла она.

– Доброе утро. – Угу.

Джуна потянулась и зажмурилась.

«А что же дальше?» – подумал Лоренс.

– Тебе когда вставать?

Она продолжала лежать с закрытыми глазами.

– Ты всегда спешишь поскорее отправиться неизвестно куда?

– Таким уж я родился.

– Я сегодня решила не идти на занятия. Мне сейчас никуда не хочется. Я вообще-то не собиралась сейчас вставать.

– Учишься в колледже?

Джуна вздохнула и села на постели.

– Да. В «Проди». Полное дерьмо. У нашего начальства не хватает денег даже на то, чтобы как следует отремонтировать здание. Оно в один прекрасный день рассыплется как карточный домик. Преподаватели у нас мудаки, полные ничтожества. Их бы никто не нанял даже уборщиками туалетов.

Она неожиданно резко и энергично вскочила с постели и прошлепала босиком к окну. Затем рывком раздвинула гардины.

Лоренс не стал говорить Джуне, что она замерзнет, потому что не одета. Но в комнате было действительно холодно. Оконные стекла сильно запотели, и улицу почти не было видно. Джуна зябко поежилась, потирая руки. Изо рта у нее вырвалось облачко пара.

– Ты уходишь? – спросила она.

– У меня, как и у тебя, нет пока никаких планов.

– Вообще-то я собиралась в Шотландию.

Было трудно понять, является ли эта фраза приглашением поехать в Шотландию вместе с ней. Джуна действительно была своеобразной, не похожей на других девушкой. Лоренс с трудом мог представить себе, как она беспечно прогуливается по центру Кэрнса. Как она беспечно, искренне смеется. Чаще всего она лишь язвительно усмехалась. Она очень похожа на Розалин, но в отличие от нее Джуна вовсе не кажется счастливой. Похоже, в этом маленьком хрупком существе таится плохо сдерживаемая ярость. Ярость неразумная, немотивированная, хотя по выражению ее лица не скажешь, о чем она думает. Наверное, в глубине души Джуна очень одинока.

Комната Джуны в чем-то напоминала свою хозяйку. И вовсе не из-за холодного воздуха. В Джуне было что-то такое, что инстинктивно заставляло окружающих держаться от нее на расстоянии.

«Почему бы не поехать с ней?»

Два одиноких человека. Может быть, именно одиночество заставило их потянуться друг к другу. Противоположности, как известно, притягиваются друг к другу как магнитом.

– Я никогда не бывал в Шотландии, – признался Лоренс.

Джуна наклонилась над термонакопителем, установленным в старинном камине. Затем включила его. Черная поверхность начала накаляться и вскоре зардела, как угли в настоящем костре. Джуна ответила ему неуверенной короткой улыбкой.

– Ты хочешь поехать со мной? – В ее голосе прозвучали одновременно и надежда, и удивление.

– Хочу. Если, конечно, ты не против.

– Я не возражаю. Было бы здорово, если бы ты поехал.

На какое-то мгновение Лоренсу показалось, что она сейчас прыгнет вместе с ним обратно в постель. Вместо этого Джуна сняла со спинки стула ночную рубашку в красно-зеленую клетку и надела ее.

– Я разогрею кофе в микроволновке, – сказала она. – А потом займусь йогой. Это помогает мне сосредоточиться и разобраться в собственных чувствах. После этого начнем готовиться к поездке.

– Согласен, – ответил Лоренс. – Я по пути на вокзал заскочу в отель и заберу вещи.

– Ты не мог бы заказать билеты? Я терпеть не могу ковыряться в базе данных. Деньги я тебе отдам потом.

– Конечно, – ответил Лоренс и потянулся за одеждой.

Лоренс и Джуна сели в экспресс Амстердам – Эдинбург, маршрут которого пролегал через окрестности Парижа и Лондона, из которого поезд сворачивал на север. Вокзал находился под землей, под зданием старого вокзала, который был сохранен в своем первозданном виде. Они поднялись вместе со своим багажом по эскалатору наверх, на платформы, располагавшиеся под массивной крышей из стекла и стали, и вскоре увидели местный поезд, который отправлялся в Глазго. Старомодные пути по-прежнему шли через центральную часть города, уходя глубоко под землю, под древний замок, возвышавшийся на горной вершине.

Лоренс как зачарованный наблюдал за тем, как поезд скользил мимо громад каменных блоков, удивляясь тому, как строители когда-то, много веков назад, ухитрились проделать эту невообразимо сложную работу без помощи промышленных роботов.

Когда поезд выехал за пределы города, он начал увеличивать скорость и вскоре плавно разогнался до двухсот километров в час. Такой была максимальная скорость, которую он мог развить. Этот путь в данной части Шотландии использовался вот уже много столетий и был проложен еще в эпоху первых паровых машин. Дорога пролегала по неровной гористой местности, делая бесчисленные повороты, не позволявшие достичь обычной для этого экспресса высокой скорости. Несмотря на то, что в этих местах больше не было привычных фермерских хозяйств, местное правительство так и не добилось ассигнований, которые позволили бы проложить прямую как струна магистраль среди узких горных долин и аккуратных лесопосадок. Стоимость проектов, предусматривающих бурение новых тоннелей в толще горных массивов Шотландии и сооружение виадуков над широкими долинами, была огромна и практически недостижима, потому что объемы перевозок были невелики. Любому человеку, путешествующему по Северному нагорью, приходилось следовать по маршруту, впервые проложенному еще в викторианскую эпоху. Кое-где сохранились старые железнодорожные ветки, проходившие параллельно индукционным путям, по которым любители ретро ездили на старых паровых машинах, к которым были прицеплены пассажирские вагоны первого класса, построенные в начале двадцатого столетия. Летом в эти места приезжали многочисленные туристы из самых разных стран.

Лоренс и Джуна прибыли в Эдинбург рано утром, и поэтому Лоренсу представилась прекрасная возможность полюбоваться шотландской природой при свете дня. В Квинсленде и в нескольких местах в Европе ему уже доводилось бывать, однако нигде, кроме Шотландии, он не видел так много зелени. С приходом весны в Северное полушарие деревья оделись свежей ажурной листвой. Сильные частые дожди увлажнили почву, которая быстро и буйно зазеленела. Лоренс сел на сиденье возле окна и, довольно улыбаясь, принялся разглядывать проносившийся мимо пейзаж.

Этот отрезок пути показался ему особенно интересным. Голландия, с ее многочисленными каналами и участками суши, отвоеванными у моря, безусловно, впечатляла. На берегах прочерченных ровно, как по линейке, каналов вечными стражами стояли ветряные мельницы. Теперь их крылья чаще, чем раньше, пребывали в неподвижности, поскольку местность перестала быть открытой ветрам из-за густых лесов, выросших за последние два столетия на бывших сельскохозяйственных угодьях. Их аккуратно, подобно гигантской решетке, прорезали линии каналов, и поэтому лесные массивы все равно оставались похожими на поля. До известной степени они и являлись таковыми, однако несмотря на то что их больше не обрабатывали, землеустроительные организации содержали их в идеальном порядке. У Лоренса возникло впечатление, что искусственно созданная природа Земли не слишком опередила свой аналог на Амети. Он подумал, что Голландия до некоторой степени может представлять собой первый образец широкомасштабного преобразования природы, меняющего облик всей планеты. Успехи генной инженерии и человеческая изобретательность помогли жизнелюбивому народу вырваться из враждебной ему природной среды.

Вскоре Лоренса утомил вид отвоеванных у моря земель, отчасти также и потому, что скорость экспресса не позволяла хорошенько рассмотреть их.

– А почему мы едем именно в Шотландию? – поинтересовался он.

Джуна сидела, положив ноги на столик, несмотря на укоризненные взгляды остальных пассажиров.

– Моя бабушка – шотландка. Мы немного погостим у нее.

– Где? В каком городе?

– Он называется Форт-Вильям.

Лоренс надел очки с интерфейсом и подключился к базе данных, решив выяснить, где находится это место.

– Ты, наверное, немало времени проводишь в информационной сети? – спросила Джуна.

– В моем образовании очень много изъянов. Ты ведь тоже, по всей видимости, часто ею пользуешься?

– Напротив, стараюсь делать это как можно реже. Предпочитаю книги.

– Книги – это неплохо. Мой отец тоже любил книги. Наверное, именно потому я не люблю их. – Лоренс улыбнулся. – Какая у тебя специализация в колледже?

– Я учусь на факультете экологического менеджмента.

Этого он не ожидал.

– Выходит, тебе придется работать в какой-нибудь корпорации, верно?

– Корпорации бывают разные. В конце концов есть и государственные агентства или по крайней мере организации, считающиеся государственными. Фактически это новая разновидность корпоративных отделов по освоению земель и восстановлению природных ресурсов. Но туда я на работу не пойду. Существуют землевладельцы, которые используют старые системы природопользования. Они занимаются земледелием, лесопереработкой или животноводством. Именно таким людям мне хотелось бы помогать.

– Земледелие? – скептическим тоном произнес Лоренс. – Но разве земледелие не губит естественное состояние почв?

– Массовое, индустриализированное земледелие, конечно же, наносит вред почвам. В свое время для повышения урожайности на поля было выброшено огромное количество пестицидов и нитратов. О последствиях никто не задумывался, преследуя корыстные, сиюминутные цели. Кроме того, сельскохозяйственные машины имели такие огромные размеры, что своим весом разрушали почвенный слой. В конце концов продвинутые и прогрессивно мыслящие народы поняли, что роль почвы могут выполнять растворенные в воде удобрения. Таким образом, многие компании добились значительных успехов в развитии технологии, связанной с выращиванием искусственного белка, и это также нанесло серьезный удар по естественному, традиционному земледелию.

– Но также и заставило нас отказаться от выращивания на убой животных и больше не питаться их мясом. Ведь это варварское занятие – поедать живых существ. Это ужасно.

– Напротив, абсолютно естественно. Раньше люди относились к этому по-другому. Я не утверждаю, что искусственный белок – это плохо. В конце концов мы добились того, что жители Земли давно забыли, что такое голод. Но, как всегда, люди дошли до крайностей и лишили себя любых разумных альтернатив. Я добиваюсь только одного – сохранить независимость хотя бы в самом малом.

– Ты говоришь о чем-то вроде экологических музеев?

– Нет. Подобные музеи – последнее пристанище для тех, кто отвергает существование вашей корпоративной монокультуры. Но на свете больше таких людей, как я.

– Верно. Коммуны для любителей всего натурального и возвращения к матери-природе. Но неужели вы найдете в себе силы отказаться от медицинских технологий, разрабатываемых нашими злокозненными корпорациями?

Джуна сердито посмотрела на него и ответила:

– Я и не ожидала услышать от тебя чего-то другого. Вы только и знаете, что поливаете грязью то, в чем совершенно не разбираетесь. Я пока еще ни разу не сказала, что выступаю против технического прогресса. Я лишь отказываюсь подчиняться законам глобализированного общества. Технический прогресс исходит не только из лабораторий крупных корпораций, для которых на первом месте стоят прибыль и сверхдоходы. Он может возникнуть и в университетах, где проблемами науки занимаются влюбленные в нее бескорыстные люди, думающие о благе всего человечества. Даже небольшие независимые сообщества в состоянии поддержать таких исследователей. При наличии свободного доступа к информации вполне возможно создание цивилизации, характеризующейся распределительной специализацией.

– Ну, это старая теория огромной глобальной деревни, в ней нет ничего нового. Это все замечательно, однако вам все равно понадобятся заводы, фабрики и городские центры. Следует также помнить о том, что культура может плодотворно развиваться только в недрах высокоразвитого общества, в самом его сердце.

– Сердце нашего общества – глобальная информационная система. Ты все еще продолжаешь мыслить физическими терминами, когда говоришь о единении. Ты можешь жить в простой хижине в самой чаще леса, где приходится решать массу всевозможных бытовых вопросов и в то же время иметь связь со всем остальным миром и знать, что в нем происходит.

– Но зачем селиться в лесу, если можно жить в городе, общаться с людьми, по вечерам сидеть в каком-нибудь баре, развлекаться, пропускать рюмку-другую. У меня нет никакого желания вести жизнь отшельника.

– Знаю. Но твои компании не хотят, чтобы кто-то имел возможность добровольно выбрать для себя жизнь отшельника. По их логике мы все должны в обязательном порядке вписываться в столь любезную их сердцу унифицированную культуру, где все аккуратно расписано и расчерчено, как клетки шахматной доски. Я не желаю быть частью такого жестко регламентированного мира. Я хочу быть свободной, хочу выбирать в жизни то, что мне нравится.

– Мне кажется, ты все сильно преувеличиваешь.

Джуна показала на значок, прицепленный к лацкану куртки, в центре которого был изображен большой человеческий глаз.

– Открой глаза!

Лоренсу удалось перевести тему разговора в сторону от рассуждений о политике и побудить Джуну к разговору о музыке – теме, самой что ни на есть нейтральной и относительно безопасной. Можно расходиться во мнениях относительно ансамблей, оркестров, исполнителей и композиторов, не рискуя вызвать неукротимый гнев собеседника. Джуне нравились симфонические произведения нескольких классических и современных композиторов. В постэлектронной музыке она отдавала предпочтение тому, что было в ее понимании балладами и так называемой уличной поэзией. У нее в коллекции имелось несколько тысяч часов различных музыкальных произведений, перенесенных на компактные мультимедийные носители, но больше всего ей нравились «живые» концерты. Джуна рассказала Лоренсу обо всех выдающихся выступлениях, на которых ей довелось побывать, о группах и оркестрах, которые она с удовольствием слушала. О телевидении Джуна была не слишком высокого мнения, хотя призналась, что несколько свежих сериалов все-таки видела. В тоже время она терпеть не могла постановки, сгенерированные ИР, предпочитая посещать настоящие театры. В Амстердаме имеется множество небольших независимых театров, в которые она может ходить, покупая билеты со студенческой скидкой. В городе, добавила она, есть несколько сотен театральных трупп, охотно выступающих перед молодежной аудиторией.

Лоренс едва не удержался от высказывания о том, что тот факт, что в городе возникло такое большое количество театров и актеров, противоречит ее тезису о враждебности городов по отношению к культуре. Впрочем, он был не вполне уверен, что девушка спокойно воспримет его иронию. Несмотря на то, что за завтраком в вагоне-ресторане Джуна выпила полбутылки вина, она все еще оставалась немного скованной.

Она поинтересовалась его пристрастиями, и Лоренс имел неосторожность признаться, что обожает «Полет к горизонту». Впервые за все время их знакомства он увидел, как Джуна искренне, от всей души рассмеялась.

– Просто поверить не могу, что такую ерунду мы экспортируем на другие планеты, – заявила она. – Стоит ли тогда удивляться, что у тебя столь извращенное представление о полетах в глубокий космос? Боже, а какая ужасная там концовка, ты помнишь?

– Концовка?

– Самый последний эпизод. Уму непостижимо! Хотя и довольно круто!

– Так ты видела «Полет»?

– Конечно, видела. Я же в детстве увлекалась этим. Ты спросишь почему? – Ее глаза сузились, придав лицу забавное выражение. – Не понимаешь?

– Нет. – Лоренсу не хотелось признаваться в чувствах, которые фильм когда-то вызывал в нем. Несмотря на то, что он понимал, что навсегда разлюбил Розалин, последние минуты, которые они провели вместе, было невозможно навсегда выбросить из памяти. – У нас на Амети можно было увидеть лишь несколько серий.

– Понятно. Ты можешь посмотреть «Полет» полностью, пока находишься на Земле. Тебе понравится. Получается, ты много потерял.

– Этот отрезок моей жизни давно остался в прошлом. Так что возвращаться к нему больше не буду. Но за предложение все равно спасибо.

Джуна удивленно подняла брови, немного задетая решительностью, прозвучавшей в голосе Лоренса.

– Хорошо.

Она благоразумно не стала развивать тему дальше и не рискнула посмеяться над ним. Разговор постепенно принял другое русло. До сих пор единственным, что они пока не обсуждали, был секс. Лоренсу это показалось странным – Джуна вела себя так, будто минувшей ночью между ними ничего не случилось. По крайней мере для нее. В остальном же, она легко переключалась в разговорах с одного предмета на другой. Лоренсу достало сообразительности не провоцировать ее и не касаться их недавней близости.

Общение с Джуной было ему приятно. В ее обществе он чувствовал себя вполне счастливым. Но дело было не только в непринужденности девушки. Когда в разговоре они касались каких-то спорных моментов, она обычно настаивала на своей точке зрения и делала это до тех пор, пока Лоренс не сдавался под натиском ее аргументов. Ее настойчивость приятно радовала его, как и мысль о том, что они такие разные и зачастую их взгляды на жизнь оказываются диаметрально противоположными. Когда ему на ум приходили споры, которые Лоренс затевал с боевыми товарищами в казармах, становилось очевидным, насколько примитивны они по сравнению со спорами с Джуной. Следовало признать, что в первую очередь его внимание привлек ее развитый интеллект и независимость суждений. Именно поэтому Лоренсу хотелось получше разобраться в ней, понять ее взгляды на жизнь и то, что заставило Джуну разделить с ним прошлой ночью постель и, возможно, делать это и в ближайшем будущем.

В какой-то миг он решил, что она не желает упоминать об их близости просто для того, чтобы не соблазнять его. А может, это своего рода интеллектуальная разминка, предваряющая любовные игры? Впрочем, на сей счет имелись некоторые сомнения. Джуна была слишком взвинчена, чтобы избегать разговоров о том, что играет важную роль в ее жизни. А это придавало ее молчанию немного интригующий характер.

Он заказал для них двухместное спальное купе. Когда Джуна отдала ему деньги за билет, все стало на свои места, исключив возможность ошибки или недопонимания. Мысль об этом не оставляла Лоренса весь день. Они сразу, как только перешли в купе, убрали в места для багажа свои рюкзаки. Купе было совсем крошечным, все аксессуары в нем были максимально приближены к стандартам современного дизайна.

Все то время, которое они провели за разговорами в основном вагоне, Лоренс понимал, что Джуне тоже вполне ясно, что после обеда они захотят уединиться. Мысль о сексе в ограниченном пространстве купе сама по себе возбуждала. Это было сродни самой первой близости. Прошлой ночью, насколько он помнил, все прошло не слишком удачно и чересчур торопливо. Первая же близость, как правило, полна необузданной страсти. Здесь, в поезде, подобное было неизбежно и дополнялось еле сдерживаемым желанием, которое он испытывал днем.

После того как поезд выехал за пределы Парижа, они сходили в вагон-ресторан. Джуна заказала бутылку красного вина. Лоренс выпил два бокала, она допила бутылку до конца и заказала еще одну. Затеянный ею разговор, вернее, монолог о глобальной унификации культуры африканского континента, давал Лоренсу все меньше и меньше возможностей вставить хотя бы слово. Из второй бутылки ему не досталось ни капли. Затем Джуна заказала себе рюмку бренди, которую опрокинула залпом, прежде чем они вышли из вагона-ресторана и направились в свое купе.

Когда они вошли туда, оказалось, что кондиционер испорчен и в купе стоит дикий холод. Джуна стояла, покачиваясь, и смотрела на Лоренса непривычно неуверенным взглядом. Небрежно улыбнувшись ему, она принялась раздеваться. Настал черед Лоренса испытать неуверенность.

– Послушай, – неохотно начал он, – ты слишком много выпила.

– Я все контролирую. Все в порядке.

Джуна сняла через голову свитер и начала стягивать с себя джинсы. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за его руку.

– Понимаю. Просто я хотел сказать, что сейчас мы ляжем спать. Нам не нужно ничем другим заниматься этой ночью.

– Нет, нужно. – Стягивая трусики, она улыбнулась. – Разве ты не понял? Нужно. Нам придется кое-чем заняться. Мы просто обязаны! – Она принялась торопливо целовать его.

Винный перегар показался Лоренсу ужасно неприятным. Он механически обнял Джуну, не слишком удачно пытаясь ответить ей ласками.

– Мы строим мост, – пробормотала она. – Ты и я. Мост между двумя мирами. Мы же все-таки с тобой люди.

Лоренсу захотелось переспросить ее, что она имеет в виду. Он не стал мучиться бесполезными вопросами и стал снимать рубашку, посадив Джуну на край постели. Холодный воздух в купе не слишком способствовал улучшению настроения, по коже у него пробежали мурашки. Лоренс лег на койку рядом с Джуной и натянул на них обоих тоненькое покрывало.

Она снова принялась покрывать поцелуями его лицо и шею. Затем ее рука нащупала его член. Локоть Джуны болезненно упирался Лоренсу прямо в живот. Все произошло крайне торопливо и неэротично. Он никак не мог поверить в это, во всяком случае, после долгих часов ожидания этого момента.

Наконец ему удалось устроиться вместе с Джуной так, чтобы он оказался на ней. У него возникла проблема с эрекцией, и чтобы добиться желаемого результата, Лоренс представил себе двух девушек, которых видел недавно и которые запомнились ему своей сексапильностью и жизнерадостностью. Джуна пьяно улыбнулась и застонала от удовольствия, когда он проник в нее.

К счастью, все закончилось довольно быстро.

– Боже, как я люблю тебя! – простонала Джуна. – Я так этого хотела.

– Чего же именно? – спросил Лоренс, пытаясь улечься так, чтобы не мешать ей и одновременно не свалиться на пол.

Когда он снова посмотрел на Джуну, та уже крепко спала. Лоренс достал футболку и надел ее, а потом долго, без сна, лежал рядом с Джуной, глядя на невидимый в темноте потолок купе. Ничьей вины в этом нет, подумал он, повторяя эти слова снова и снова. Тесное купе, неисправный кондиционер, холод, вино. Просто получилось так, что неблагоприятные обстоятельства наложились одно на другое. Завтра все будет по-другому, завтра все будет гораздо лучше.

Они прибыли в Глазго утром следующего дня и пересели на поезд, следовавший до Форт-Вильяма. Последнюю часть пути ехали довольно медленно, однако это неудобство компенсировалось красотой местной природы. Лоренсу казалось, что не будет конца восхитительным озерам, невообразимой красоты горным долинам и величественным горам. Великолепие природы заставило его задуматься о том, как сильно человек связан с окружающей средой.

Джуна сидела рядом и, держа его за руку, рассказывала о мелькавших за окном поезда достопримечательностях. Проснувшись поутру, она повела себя по-другому, совсем не так, как вчера. Она сделалась ласковой и внимательной к Лоренсу, как будто прошлая ночь позволила им достичь нового уровня понимания и взаимных обязательств.

Лоренс не представлял себе, что может из этого выйти и продолжатся ли их отношения в будущем, однако проявления ее симпатии доставляли ему удовольствие. Со стороны могло показаться, что они являют собой пару, связанную давними, теплыми отношениями.

Форт-Вильям оказался в самом конце железнодорожной ветки. Вокзал находился прямо над берегом озера Лох-Линне. Когда они вышли на платформу, Лоренс, задрав голову, стал разглядывать гору, возвышавшуюся над маленьким симпатичным городком. Ее склон густо порос соснами.

– Это и есть Бен-Невис?

– Нет, – ответила Джуна. – Это Кау-Хилл. Бен находится дальше. Ты сможешь увидеть Бен-Невис из бабушкиного дома, если погода будет ясная. – Она посмотрела на озеро, а затем на наплывавшие с юго-запада грозовые тучи. – Скоро пойдет дождь.

Бабушка Джуны ожидала их на привокзальной стоянке для автомобилей. Джуна высвободила руку и бросилась ей навстречу. Образ старой мадам Бомон, который Лоренс мысленно нарисовал себе еще в поезде – тихонькая пожилая леди с седыми волосами, собранными в пучок, одетая в длинную клетчатую юбку, – не имел ничего общего с особой, которая сейчас предстала перед ним. Бабушка была ростом с внучку, но в отличие от нее являла собой воплощение здоровья, да и темно-рыжие волосы у нее были причесаны гораздо аккуратнее, чем у Джуны. На ней были вельветовые брюки и длинное оливково-зеленое пальто, полы которого усеивали мелкие пятна грязи. Лоренсу показалось невероятным, что у нее могли быть двадцатилетние внуки, потому что мадам Бомон казалась моложавой, каких-нибудь пятидесяти лет с небольшим.

– Значит, вы – Лоренс, – произнесла она. Она говорила с явно выраженным акцентом, но Лоренс понимал ее без труда. Они обменялись рукопожатиями.

– Да, мэм.

– А я Джеки. Прошу вас с Джуной в мой микроавтобус. Мне нужно кое-что купить, а потом мы поедем домой.

Она проводила их к стоянке. Микроавтобус оказался трехколесным пикапом с яйцевидной водительской кабиной. Машине было не менее двадцати лет. Лобовое стекло пожелтело от времени и явно затрудняло обзор. Рулевое колесо отсутствовало, его заменял рычаг управления.

– Твоя машина все еще на ходу? – удивилась Джуна.

– Конечно. Сахарол – самое простое топливо, которое можно приготовить в домашних условиях. Кроме того, он не облагается налогами. Вот поэтому и прекратили изготовление элементов, способных сжигать его.

Лоренс с серьезным выражением лица, с трудом удерживаясь от улыбки, забрался в пикап. Шасси угрожающе закачались, когда он попытался найти относительно чистое место на полу. Джуна передала ему оба рюкзака, а затем уселась рядом. Она вытащила из кармана пальто толстую вязаную шапочку и пару перчаток.

– Не бойся, это совсем не далеко.

– Превосходно. – Лоренс застегнулся и засунул руки в карманы. – Надеюсь, мы не успеем превратиться в ледышки.

Джеки забралась в кабину и завела конверторную батарею. Из выхлопной трубы густо потянуло жженым сахаром. Лоренс сморщил нос, его глаза заслезились.

– В коттедже у нее стоит дистиллятор, – пояснила Джуна. – Она сама изготавливает топливо. Теперь ты понимаешь, что я имела в виду, когда рассказывала о людях, стремящихся к независимости?

– Несомненно.

Джуна рассмеялась и ласково обняла его, прежде чем пикап тронулся с места. Джеки Бомон повезла их по шоссе А-82, которое проходило прямо через центр Форт-Вильяма. В этой части города по обеим сторонам дороги располагались массивные общественные здания. Сначала Лоренс увидел больницу, современный трехэтажный комплекс со стрельчатой серебристой крышей, рядом с которым находилось небольшое строение – геотермальная энергетическая турбина. На взлетной площадке за зданием Службы спасения стояли два вертолета. На другой стороне улицы располагался информационный центр. Рядом с ним несколько спортивных площадок под огромными прозрачными куполами, которые напомнили Лоренсу родную планету, вызвав кратковременный приступ ностальгии. Здание муниципалитета являло собой особняк в георгианском стиле. Лишь входы в подземные транспортные отсеки свидетельствовали о том, какое ныне столетие. Около здания средней школы выстроилась вереница автобусов. Школьники в серых и бирюзового оттенка костюмчиках гонялись друг за дружкой, баловались и играли в мяч.

Проехав рядом с театром, Джеки свернула на стоянку, где находилось одноэтажное строение, напоминавшее огромный сарай. В окнах с массивными карнизами были выставлены всевозможные образцы туристического снаряжения. Джеки вылезла из машины и вошла внутрь. Джуна и Лоренс последовали за ней. По территории стоянки из стороны в сторону сновал робот-уборщик, подметавший опавшие листья и сор.

– Очень миленький городок, – заметил Лоренс.

– И богатый, – откликнулась Джуна. – Они могут себе все это позволить. Несколько компаний объединили усилия для строительства заводов перерабатывающей промышленности. Да и туристов сюда много приезжает. Вторая половина города – сплошь отели. В край привлекаются огромные деньги.

– Но ведь это хорошо, верно?

– Только если у тебя есть акции.

Разговаривая с продавцом, Джеки взяла с прилавка несколько коробок. Лоренс поспешил к ней и забрал у нее пару таких коробок. Джеки с улыбкой поблагодарила его и нагрузила его еще двумя. Они оказались тяжелее, чем Лоренс ожидал. Судя по этикеткам, это были какие-то красители.

– Это для окраски шерсти, – пояснила Джеки, когда они вернулись к пикапу.

– Шерсти?

– У меня целая отара.

– Овец, – улыбаясь, добавила Джуна.

– Верно.

Начался сильный дождь, сопровождавшийся усилившимися порывами ветра. Над горами по ту сторону озера, в разрыве туч, Лоренс увидел последние лучи солнца. Однако никаких признаков радуги заметно не было. Он поставил коробки на дно пикапа рядом со своим рюкзаком и забрался внутрь. До дома Джеки, находившегося в нескольких километрах от города, они добрались минут через десять. Пикап сначала ехал вдоль Каледонского канала и вскоре свернул на грунтовую дорогу, которая пролегала среди зарослей серебристой березы, дуба и сикомор. Дом стоял в запущенном саду и представлял собой длинное строение, сложенное из камня со свинцовыми переплетами окон. Дым кольцами выходил из кирпичной трубы в вечернее небо, которое уже заметно потемнело. Лоренс предполагал увидеть соломенную крышу, однако вместо нее его взгляду предстала синяя черепица.

Джеки завела пикап в деревянную пристройку у фронтона здания, служившую одновременно и мастерской, и гаражом. Из сточного желоба хлестала вода, и на дорожке, ведущей к дому, стояли глубокие лужи. Лоренс шагнул следом за Джеки за порог дома.

– Быстрее заходите, – сказала Джеки, закрывая дверь. – Проходите на кухню.

Через боковую дверь она провела Лоренса и Джуну на кухню. Это было просторное помещение, занимавшее не менее трети всего первого этажа. В сложенном из кирпичей очаге Лоренс увидел четырехдверную печку марки «Ага». За долгие десятилетия ее эмалированная поверхность сильно закоптилась и покрылась бесчисленными царапинами. Однако, несмотря на это, печка работала исправно, и от нее исходило приятное тепло. Джуна сбросила с плеч пальто и протянула к ней озябшие руки.

– Как здорово наконец оказаться дома! – проговорила она и знаком предложила Лоренсу присоединиться к ней.

Он приблизился к архаичному металлическому устройству, не вполне понимая принцип его действия. Джеки взяла его за руки и поднесла ближе к источнику живительного тепла. Закоченевшие пальцы стали понемногу согреваться.

– Замечательно, – признался Лоренс. – Я уж думал, что замерзну насмерть.

– Я часто согревалась возле этой печки. Благодаря ей мы даже спасли жизнь нескольким ягнятам.

– Что-о-о?

– Когда при окоте умирает овца, то такая печка помогает сохранять новорожденных ягнят. Первые несколько дней своей жизни малютки совершенно беспомощны и нуждаются в тепле и заботе.

– Это печка для приготовления пищи?

– Угадал, – ответила Джеки и, отойдя к двери, принялась разуваться. – Да будет тебе известно, ее установили здесь почти триста лет назад, и она до сих пор все еще действует. Кольцо горелки было переделано для сжигания метана, а больше в ней ничего не меняли с того дня, как привезли с завода-изготовителя.

Лоренс с недоверием посмотрел на древнюю печку-мастодонта. Если Джеки говорит правду, то она даже старше первых человеческих поселений на Амети. Удивительно.

– Вам обоим нужно принять горячий душ и переодеться, – посоветовала Джеки. – Вы совсем посинели от холода. Я нагрела достаточно воды. Пойду заварю вам чай.

Джуна взяла Лоренса за руку и повела его из кухни в ванную.

– Здоровенного парня ты себе отхватила, – произнесла им вслед Джеки. – Вам сегодня ночью понадобится двуспальная кровать.

– Бабуля! – простонала в ответ Джуна и улыбнулась Лоренсу в надежде заслужить его одобрение.

Тому удалось ответить ей улыбкой.

Когда он спустился вниз, в кухню, там на печке уже посвистывал кипящий чайник. Лоренс нашел в рюкзаке чистую футболку, а Джуна дала ему толстый свитер персиковой расцветки, рукава которого оказались ему на несколько сантиметров коротки. Лоренс сел за стоявший посередине кухни крепкий обеденный стол, сколоченный из дуба, и принялся наблюдать за тем, как Джеки заваривает чай. Она насыпала чай в фарфоровый чайник, после чего наполнила его кипятком. Подобный способ приготовления старинного тонизирующего напитка Лоренсу довелось наблюдать впервые.

– Его нужно готовить немного дольше, но он вкуснее этих ваших кубиков из микроволновой печки, – пояснила Джеки, перехватив его взгляд. – Жизнь здесь проста и нетороплива по сравнению с большими городами, но нам торопиться некуда. Времени у нас хватает, чтобы дождаться, когда чай как следует заварится.

– Мне кажется, это здорово. Я бы тоже привык к такой размеренной, неторопливой жизни.

Джеки села в кресло перед последней моделью настольного нейротронного компьютера. На его панели виднелось изображение свитера изысканного фасона яркой расцветки. Хозяйка дома дала команду выключиться, и изображение исчезло.

– Готова спорить, что наша Джуна забила тебе голову бесконечными историями о славной революции.

– Не совсем. Она просто поведала мне, что ненавидит крупные компании.

– Знаю. Она обвиняет компании в том, что из-за них развелись ее родители. Ее мать работала на «Говетт», выпускавший транспортные средства для заводов по переработке вторичного сырья для городов. Беда заключалась в том, что «Говетт» отличалась просвещенной социальной политикой – персонал там менялся каждые пять лет во избежание трудовых конфликтов. Ее отцу, моему сыну Кену, не оставалось ничего другого, как покинуть Северное нагорье. Мне не понять, отчего его жена повела себя так неразумно и не смогла взять в толк, что он очень любит свой родной край. – Джеки горестно вздохнула. – Он уехал и погиб в Глен-Коу, катаясь с гор на лыжах. Джуне тогда было двенадцать.

– И после этого ее стали воспитывать вы?

– Точно. Она отказалась общаться с матерью. Упрямая она, эта Джуна. Ее мать помогала нам деньгами и устроила ее в «Проди». Этим наше с ней общение и ограничивалось.

– Теперь я понимаю, почему она так привязана к этому месту.

Джеки плеснула в кружку молока, после чего налила чай.

– Она любит не сам по себе Форт-Вильям, а наш образ жизни. Джеки подчеркнула свои слова жестом – указала на убранство кухни, потемневшую от времени массивную деревянную мебель, вытертый каменный пол. Тарелки, чашки и стаканы были расставлены по полкам огромного валлийского кухонного шкафа, несомненно, представлявшего ценность для любителей антиквариата. Медные кастрюли и сковородки висели на стене на крючках прямо над печкой, перемежаясь с пучками розмарина, от которых исходил непередаваемый аромат. Несмотря на преобладание старомодного убранства, в кухне имелись и посудомоечная машина последней марки, и холодильник, встроенные в старинные шкафы. В пристройке располагался и небольшой робот-уборщик. Единственное, чего не хватало в уютной кухне Джеки, – текстуралайзерного устройства для изготовления пищи из белковых клеток. Лоренс подумал, что хозяйка, по всей видимости, успела купить в городе пакеты с полуфабрикатами. В наши дни многие люди предпочитают как можно реже готовить дома.

– Вы здесь прекрасно устроились. А я боялся, что мне придется провести отпуск в жалкой глинобитной лачуге.

– У меня вообще-то самые широкие интересы. Но мои овечки отнимают уйму времени.

– Чем же вы здесь занимаетесь?

– Здесь еще много земли, на которой пока еще не высаживают эти чертовы леса. Так что у нас тут пока есть овцы, которых пасут в горах, есть пастухи со своими сторожевыми собаками. Здесь кое-что сохранилось в том самом виде, в каком пребывало много веков назад.

Лоренс нахмурился.

– Вы не любите леса?

– Я? Да мне все равно. Но ведь существует разница между восстановлением природных ресурсов и бездумным, массовым возвратом в прошлое. Если сегодня какое-нибудь экологическое агентство находит клочок земли площадью в десяток квадратных метров, то оно стремится тут же любыми правдами и неправдами озеленить его. Это прямой результат политики «зеленой волны», возникшей после изобретения искусственного белка. В далеком прошлом «зеленые» радикалы видели в подобных действиях возможность окончательно восстановить урон, нанесенный природе земледелием. Все это полная чушь. Фермеры с любовью относились к земле, они всегда старались быть с ней бережными. Готова чем угодно поклясться, в давние времена в Европе никогда не было столько лесных насаждений, как сейчас, в какой бы период древней истории вы ни заглянули, чтобы оправдать нынешнее рвение любителей лесов. То, что мы имеем сегодня, не более естественно, чем интенсивное пахотное земледелие второй половины XX века и первой половины XXI века.

– Но то, что я видел, вызвало у меня восхищение.

– Согласна, выглядит грандиозно. Хотя ты не можешь представить себе, сколько туристов теряются в здешних лесах каждый год. В том числе и те, у которых имеются с собой инфобраслеты с навигационной программой и системой связи. Они – идиоты, все до единого. Наши спасательные команды трудятся без устали круглый год. Мы же каждый сезон теряем в лесах до пятидесяти овец. Предполагается, что они пасутся на огороженных землях, но даже роботы не могут уследить за ними.

– Не забывай также и о волках, – напомнила бабушке Джуна. Она вошла в кухню, одетая в просторное голубое платье. На голове для просушки мокрых волос намотано зеленое полотенце. Она села рядом с Лоренсом и коротко поцеловала его в щеку. – Из-за них мы каждый год теряем десятки овец.

– Ты права, дорогая, – подхватила Джеки. – Еще одна разновидность животного мира, которой осчастливили нас любители природы из экологических агентств. Как будто мало нам других забот. Но мы справляемся с нашими бедами. Мы каждый год настригаем помногу овечьей шерсти, так что мне всегда есть чем заняться, причем любимым делом.

– Вы здесь прядете овечью шерсть?

– Дело обстоит не совсем так. Я лично этим не занимаюсь. У нас тут имеется парочка кооперативов. Они моют шерсть, прядут и получают пряжу. Пряжу привозят мне и еще нескольким оставшимся в наших местах арендаторам. Я вяжу из шерстяных ниток свитеры, такие, как тот, который сейчас на тебе, Лоренс. Другие вяжут одеяла. Третьи – пончо, шапочки, перчатки. Самые разные изделия.

Лоренс посмотрел на свой свитер.

– И вы сами, своими руками это связали?

Джеки довольно рассмеялась.

– Мы же не луддиты какие-нибудь. Я сама придумываю отдельные модели и фасоны. У меня в саду стоит старый сарай. В нем я держу три кибернетические вязальные машины. Самую трудную работу выполняют они. Кстати, я умею с ними обращаться. Я неплохо знакома с алленовским ключом и диагностической программой, да будет вам известно.

– Бабушкины вещи покупают все туристы, приезжающие к нам, – подключилась к разговору Джуна. – За свитеры из натуральной шерсти платят просто сумасшедшие деньги. Эти чертовы фабричные текстурализаторы не всегда аккуратно обращаются с искусственными волокнами. Допускается много дефектов. А бабушкины модели отличаются безупречным вкусом.

– Так в чем же проблема? – полюбопытствовал Лоренс. – Вы имеете возможность заниматься любимым делом, а общество по достоинству оценивает ваш труд.

– Корпорации и местные власти терпят нас только потому, что нас, арендаторов, осталось совсем мало, – ответила на его вопрос Джуна. – Иначе они ни за что не допустили бы, что слишком много людей желают жить по-своему.

– Ты не давай ей продолжать эту тему, Лоренс, а то она не на шутку раскипятится, – сказала Джеки. – А ты, юная леди, постарайся забыть о политике хотя бы сегодня вечером. С меня хватает подобных речей на заседаниях нашей ассоциации, где собираются, понимаешь, одни старые пердуны. Так, значит, Лоренс, ты родился на другой планете?

Этот вечер показался Лоренсу самым приятным из всего, что он пережил за последнее время. На него никто не давил своим авторитетом, ему не нужно было ни о чем беспокоиться. Не нужно было отправляться в какой-нибудь бар, чтобы подцепить подружку на ночь, не было никакой необходимости напиваться до бесчувствия. Лоренс подумал, что именно такими и бывают, наверное, хорошие семейные вечера, когда все собираются у жарко натопленного камина. Ничего подобного у себя дома, на Амети, он не испытывал. При мысли о доме ему сразу вспомнилась Розалин.

Лоренс с виноватым видом посмотрел на Джуну, которая ответила ему улыбкой. Она была занята приготовлением ужина – помогала бабушке готовить макароны.

– Традиционные шотландские макароны! – торжественно объявила Джеки.

Когда Лоренс выразил радость по поводу подобного национального блюда, обе женщины довольно рассмеялись.

Предложение Лоренса помочь бабушка и внучка отвергли, за что тот мысленно поблагодарил их. Ему не оставалось ничего другого, как гладить огромного черного кота по кличке Самсон, пока хозяйки колдовали над спагетти по шотландски. Из старинных глиняных горшков с притертыми крышками на свет божий было извлечено множество ингредиентов, которые тут же добавлялись в приготавливаемое блюдо.

Однако свой вклад в общее дело Лоренс все же осуществил – зажег стоящую в гостиной дровяную печь. Вскоре в ней весело загудело пламя, и воздух в комнате нагрелся настолько, что ему пришлось снять свитер. За ужином Джеки предложила гостям виски. Этот крепкий напиток Лоренс был вынужден запивать водой.

В выделенной им комнате с двуспальной кроватью пол оказался неровным. Когда Лоренс осторожно прошелся по дубовым половицам, он понял, что за долгие годы они сделались твердыми, как железо. Иногда они поскрипывали, но совсем не прогибались под его весом. На кровати он не увидел покрывала, там были лишь простыни и одеяла, вызвавшие у него некие подозрения. Однако они, по всей видимости, были очень теплыми. Комнату освещала одна-единственная лампа, подвешенная к низкому потолку. За окнами шумел ветер, раскачивавший стволы деревьев.

Он с улыбкой посмотрел на Джуну, когда та закрыла за собой дверь, и торопливо принялся раздеваться. Движения Джуны, медленно расстегивавшей пуговицы на блузке, показались ему неуверенными. Лоренс принял их за проявление скромности, и это в достаточной степени возбудило его. Когда она закончила раздеваться, он уже ожидал ее в постели, думая о том, что сегодня ночью наконец все получится как нельзя лучше.

– Свет выключим или оставим включенным? – спросил он.

На лице Джуны на мгновение появилось встревоженное выражение.

– Выключим, – ответила она, несомненно, подразумевая также и слово «конечно».

Она щелкнула выключателем, и в комнате стало темно. В щель между шторами проникал слабый лунный свет, при котором Лоренсу был виден лишь темный силуэт приближающейся к нему Джуны. Девушка опустилась на кровать, и пружины под ней негромко скрипнули.

Лоренс в то же мгновение потянулся к ней, и его руки нежно скользнули по ее обнаженному телу. Сначала он стал целовать ее шею. Затем плечи и лицо. После этого его губы прижались к ее губам. Дыхание Джуны участилось, она торопливо ответила на его поцелуй.

Впрочем, нельзя было сказать, что она ответила на его ласки с той же силой страсти. Она была не столь темпераментна, как те девушки, с которыми Лоренс недавно имел дело. Поэтому он решил взять инициативу в свои руки, направляя в нужное русло поток их любовных игр. Джуна безропотно повиновалась всем его указаниям и просьбам.

Лоренс проснулся от громких звуков птичьего пения, доносившихся из сада через окно спальни. Даже вальяжные павлины на его родной планете не производили такого шума.

К утру погода улучшилась, дождь прекратился и небо прояснилось. Через занавески в комнату проникал яркий дневной свет. Джуна сидела в постели, откинувшись спиной на стопку подушек. В руках у нее он увидел сигарету с микросолем. Взгляд девушки был устремлен куда-то в пространство.

Лоренс задумался о том, стоит ли что-либо говорить по этому поводу. Конечно же, и он не чурается радостей жизни. Но предается им только в тех случаях, когда для этого выпадает подходящее время. Ее привычки начинали внушать ему опасения.

Он потянулся всем телом и широко улыбнулся Джуне. Действительно, что может быть лучше утреннего пробуждения в постели с обнаженной девушкой после жаркой ночи любви? При виде очаровательных маленьких грудок Джуны он немедленно испытал мощную эрекцию.

– Доброе утро! – произнес он с какой-то радостной похотливостью в голосе.

Взгляд Джуны снова сфокусировался на стенах спальни.

– Ночью ты мне много чего говорил.

– Я… э-э-э…

– Подобное я слышала лишь однажды, когда смотрела какой-то порнофильм.

– Все верно. – Лоренс покраснел, пытаясь вспомнить, что именно он говорил ей ночью и о чем просил.

– То, о чем ты меня просил этой ночью, мне совершенно неведомо. Я даже не знаю названий всем этим вещам.

Нет, пожалуй, не таким должно быть пробуждение после ночи любви, подумал он. Бывает, что любовники обмениваются смущенными улыбками, вспоминая о том, насколько далеко они зашли в порыве страсти, однако, как представители цивилизованного общества, редко вслух упоминают о произошедшем.

– У меня в жизни такого еще никогда не было, – продолжала Джуна. – Ты был таким настойчивым и требовательным.

– Но почему… почему ты не сказала мне, что тебе что-то не нравилось?

– Дело не в том, что мне что-то не нравилось. Ты – мой парень, и мы с тобой должны встречаться, соблюдая определенные правила. К некоторым вещам я оказалась просто не готова.

Ты – мой парень. Что она имела в виду, сказав это? Лоренс искренне не знал, как отреагировать на ее слова. Любая нормальная девушка прямо заявила бы ему, что он зашел слишком далеко. Простого короткого «нет» было бы вполне достаточно. Он же не животное, а обычный человек, уважающий других людей.

– Извини, – смущенно пробормотал Лоренс и подумал, что его извинение, видимо, прозвучало как плохо скрываемое недовольство.

– Я чувствовала себя ненужной тебе, – призналась Джуна. – Это было обиднее всего. Ты прекрасно проводил время со мной, вернее, с моим телом. Обо мне ты, пожалуй, совсем не думал. Тебе твое собственное удовольствие было важнее.

Лоренсу захотелось зажать уши и не слышать ее. Ему очень хотелось, чтобы она замолчала, но просить ее об этом, конечно же, не следовало. Переполнившее его чувство вины ощущалось почти физически, сродни мучительной боли. А ведь он так гордился собой в те минуты, когда они занимались любовью. Думал, что его «подвиги» возбуждают и ее.

– Тебе надо было сразу сказать об этом. Но ты ведь ничего мне не сказала.

Даже ему самому эти слова показались неискренними и несколько агрессивными.

Джуна осторожно коснулась его руки.

– Конечно, не сказала.

Что? Он не понял ее, действительно не понял. Затем глянул на сигарету, и его снова охватили прежние подозрения.

– Больше подобное не повторится. Договорились?

– Тогда это будет отрицанием произошедшего. А это неправильно и просто глупо и испортит наши отношения. Я все это время думала, чего же ты от меня хочешь?

Ее голос звучал ровно и монотонно, именно так говорят адвокаты, занимающие сторону обвинения.

Вообще-то чего Лоренсу сейчас действительно хотелось, так это поскорее исчезнуть из этой комнаты и из этого дома. Поскорее одеться и пешком вернуться в Форт-Вильям, где можно сесть на поезд, который вернет его в нормальный, реальный мир. Но уходить от Джуны ему тоже не хотелось. Последние дни они прекрасно проводили время вместе, между ними установились теплые, дружеские отношения. Такого с ним еще ни разу не было с тех пор, как он расстался с Розалин.

Разве у влюбленных не бывает проблем?

– Никакое это не отрицание, – медленно произнес он. – Это – добавление. Секс будет у нас полностью равноправным.

Ну ты и хитроумный парень, айда Лоренс! Это был хороший ход.

– Да, – с серьезным видом ответила Джуна. – Все будет именно так. Нам нужно сначала обсуждать то, чем мы будем с тобой заниматься. Таким образом мы сможем лучше узнать друг друга.

Лоренс еле сдержался, чтобы не показать свое истинное отношение к подобной перспективе. Секс – занятие непредсказуемое, предназначенное для удовольствия, его нельзя диагностировать и прогнозировать заранее. Но если это поможет поскорее замять возникшую неловкость и закруглить разговор… что ж, пожалуйста.

– Хорошо, договорились, – примирительно произнес он и, подавшись вперед, быстро, но как-то неуклюже поцеловал ее.

– Не хочешь ли начать прямо сейчас? Мы могли бы снова принять одну из поз, которую опробовали ночью. Ты только скажи какую.

– Нет, пожалуй, не стоит. Я бы сейчас предпочел приступить к завтраку.

«Это не трусость с моей стороны, – подумал он. – Это всего лишь вежливость и практичность».

Когда Лоренс вошел в кухню, то испытал ощущение, будто уже не раз заходил сюда рано утром. Джуна снова сделалась прилипчивой, смеялась, улыбалась и каждую минуту целовала его. Прикасалась к нему, как будто желая убедиться, что он по-прежнему рядом.

Лоренсу неожиданно пришла в голову мысль – католики они или нет? Розалин всегда повторяла, что никто не в состоянии тягаться с правоверными католиками в том, что касается вины за радости, получаемые от секса.

Забудь о Розалин, мысленно приказал он себе. Затем чмокнул Джуну в щеку и получил в благодарность за поцелуй нежную улыбку.

– Ах вы, проказники! – не удержалась от улыбки Джеки. – Закрой глаза, Самсон!

Утро выдалось солнечное, и когда Лоренс поинтересовался прогнозом погоды, его заверили, что до конца дня небо будет ясным и безоблачным. Они с Джуной сели на велосипеды и отправились в город. Как только они выехали из подлеска, окружавшего коттедж Джеки, Лоренс так сильно нажал на тормоз, что едва не вылетел из седла. Впереди возвышался Бен-Невис, вершина которого была все еще покрыта снегом. На почти вертикальных склонах блестели длинные ленты воды.

– Впечатляющая картина, – обронил Лоренс, искренне восхищенный величественной красотой горы. Солнце отражалось от горных снегов, заставляя прищуриваться от его ослепительного блеска. Интересно, каково наблюдать за окружающим миром с вершины Бен-Невиса? – Наверное, с него можно увидеть всю Шотландию как на ладони.

– Можем совершить восхождение на него, если хочешь.

– Шутишь. Мне ни за что не подняться наверх без мышечного скелета, которым оснащен мой спецкостюм. Эти горы, видимо, смертельно опасны даже для опытных скалолазов. Да и ближайший склон явно ненадежен. Там щебенка так и посыплется из-под ног.

– Глупый. По этому склону вовсе не нужно начинать восхождение. Тут есть пешая тропинка, которая начинается в долине. Всего несколько часов – и ты наверху.

– Здорово.

Лоренс еще раз посмотрел на гору, прежде чем снова оседлать велосипед.

Джеки снабдила их списком покупок, которые надлежало сделать в городе. У Лоренса возникли подозрения, что поручения были надуманными и Джеки просто решила дать им возможность побыть вдвоем. Что же, он не имеет ничего против.

– Милый городок, – сказал он, когда они шагали по главной улице, предназначавшейся исключительно для пешеходов.

Здания с магазинчиками на первом этаже были либо построены лет четыреста назад, либо представляли собой хорошую имитацию под старину.

– Пожалуй, – согласилась Джуна. – Муниципалитет привел в порядок и отреставрировал большое количество старых зданий, имеющих историческое значение. Сейчас денег на такие мероприятия по восстановлению внешнего облика городов хватает.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что признаёшь наконец, что большие компании хоть что-то доброе делают для экономики? Это ведь они являются главными источниками денежных средств.

– Я так и думала, что ты скажешь нечто подобное. В настоящее время Форт-Вильям пользуется популярностью и начинает вписываться в твое представление о монокультуре. Именно так, как тебе нравится.

– А разве это так плохо? Я видел города, которые по сравнению с Форт-Вильямом находятся в плачевном состоянии. Я ведь на Земле уже пять лет.

Они дошли до южного края главной улицы, где главная дорога отклонялась в сторону и проходила вдоль берега озера. Остальная часть города состояла преимущественно из домов, прилепившихся к отлогому склону горы на высоте около четверти мили от самой кромки воды. Все они располагались в огороженных садиках с несколькими деревьями и утопали в зелени молодых берез и белой пене вишневых цветков. Лужайки перед домами пестрели желто-красными коврами тюльпанов и нарциссов.

– Конечно, нет, – отозвалась Джуна. – В них очень удобно и приятно жить, особенно зимой. Все эти красивые домики добротно построены и прекрасно утеплены. Если тебя когда-нибудь пригласят в один из таких домов, ты убедишься в том, что внутри они безвкусно обставлены. Примерно девяносто пять процентов городских домов были построены в течение двух последних столетий. Они делались по образцу особняков, возведенных еще до бума строительной индустрии, использующей робототехнику. Но эти новомодные дома повышенной плотности вряд ли простоят века в отличие от бабулиной хижины. Поэтому у нас только один дом стоит на том месте, где полагалось бы быть двум или даже трем домам.

– Снова деньги.

– Верно. Но даже не они – определяющий фактор. Население города уменьшилось почти на четверть по сравнению с двадцатым веком.

– А я думал, сельское население уменьшается еще со времен промышленной революции.

– Ты прав. Но я не то имела в виду. В целом население продолжает неуклонно уменьшаться. Именно по этой причине сегодня можно обзавестись более крупным домом и садом без особого воздействия на природу.

– Наверное, благодаря тому, что сегодня нет земледелия.

– Согласна. Тебе не кажется, что все это идеально дополняет друг друга?

Тон, которым бы задан вопрос, свидетельствовал о том, какое презрение Джуна испытывала к этой проблеме.

Они зашли в уличное кафе, которое выбрала Джуна. Юная официантка, стоявшая за стойкой, радушно поприветствовала ее, и они, понизив голос, обменялись парой фраз. Через минуту им подали горячий шоколад и свежеиспеченные вафли. Кроме того, перед Джуной на стол лег небольшой бумажный пакет, который она тут же спрятала в карман и передала официантке три десятки. Сдачи она не получила.

Лоренс подул на чашку с шоколадом, остужая его.

– Джеки знает о том, сколько наркотиков ты потребляешь?

– Ты хочешь знать, как она к этому относится? Половина вот этого предназначается для нее самой, Лоренс. В нашем образе жизни всегда было место для легких наркотиков того или иного сорта.

– Мне все-таки кажется, что тебе не следует слишком этим увлекаться.

Лицо Джуны побледнело, как будто она только что нюхнула кокаина.

– Спасибо за заботу. Но тебе не стоит беспокоиться.

В тот вечер они обсудили, чем будут заниматься в постели. Все получилось не так плохо, как Лоренс предполагал. Это было даже немного возбуждающе, как будто он выступал в роли наставника. Для многих мужчин это своего рода приятная сексуальная фантазия. Во всяком случае, их отношения, как ему показалось, приняли более ровный характер.

Следующие несколько дней они провели в Форт-Вильяме и в его окрестностях. Побывали в театре, дважды смотрели живые драматические постановки, один раз побывали в кино, где показывали «Титаник». Лоренс помогал Джеки в работах по саду, который пребывал в обычном после зимних месяцев запустении. Нужно было спилить несколько сломанных веток и поправить расшатавшиеся столбики забора. Целое утро Лоренс потратил на ремонт робота-садовника, пытаясь заново отладить заржавевшие механические узлы. Пришлось снять цилиндр-насадку с резцами и отнести в магазин садового инвентаря и попросить, чтобы их наточили.

Следующее утро Лоренс занимался вязальными машинами. Они находились в сарае, стоявшем в дальнем конце сада, – сложенном из камня строении, которое наверняка было ровесником самого дома. Несмотря на то, что крыша его за зиму заметно прохудилась, внутри было сухо. Работа трех машин сопровождалась бодрым клацаньем. Готовые свитеры выскакивали из их недр каждые несколько минут. Сначала Лоренс и Джуна поменяли кипы шерсти, затем заново наполнили красильные камеры и разложили готовые свитеры по коробкам.

В начале второй недели Лоренс и Джуна совершили восхождение на Бен-Невис. Они проехали на велосипедах небольшое расстояние от дома до туристического центра, располагавшегося на берегу реки Невис, и оказались в числе первых туристов, прибывших сюда нынешним утром. Оставив велосипеды на стоянке, Лоренс и Джуна переобулись в туристические башмаки.

Путь, как и говорила Джуна, оказался легче, чем предполагал Лоренс. Перейдя небольшой мост, они вышли на простую тропинку, постепенно поднимавшуюся все выше и выше. Она была вымощена булыжником. В самых крутых местах в камне были высечены ступеньки. Джуна сообщила Лоренсу, что ступеньки сделаны Шотландским агентством по охране природы согласно определенным стандартам во избежание эрозии почв. При этом учитывалось, что в год здесь проходят многие тысячи туристов.

Чем выше они поднимались, тем лучше можно было разглядеть простиравшуюся внизу долину с ее изумрудно-зеленой растительностью. Тропинка уже петляла среди зарослей молодого папоротника-орляка, густо покрывавшего эту часть горного склона. На пути не раз попадались деревянные настилы, переброшенные через узкие расщелины. Вскоре тропинка обогнула расселину с водопадом. Они подошли ближе к воде, но затем неожиданно для самих себя продолжили подъем, становившийся с каждым метром все круче и круче. Очередной поворот вывел их на заболоченную седловину, где находилось крошечное озерцо со стоячей бурой водой. Лоренс посмотрел на поднимавшийся вверх, усеянный щебенкой склон и вздохнул. До вершины горы все еще очень далеко. Возле озерца они сделали короткий привал, выпили чаю из термоса и оделись потеплее. С каждым метром подъема становилось все холоднее. Воздух в простиравшейся под ногами расселине был прозрачен, и Лоренсу представилась прекрасная возможность полюбоваться горными вершинами Северного нагорья. Чуть выше гора была окутана туманом, гонимым порывами сильного ветра. По этой причине видимость здесь была неважной.

Далее тропинка запетляла по крутому, усеянному щебенкой склону. Заросли травы и вереска заметно поредели, сменившись участками каменистой почвы. Каждый резкий поворот пешеходной тропы был размечен условными знаками. Под башмаками Лоренса захлюпала грязь. По обе стороны тропинки все чаще стали попадаться кучки снега. Туман с каждой минутой делался все плотнее. Разглядеть горную долину уже было невозможно.

– Здесь удивительно чисто, – заметил Лоренс. – Мне нравится эта гора.

Джуна остановилась, присела на массивный камень и достала из рюкзака фляжку.

– Я думала, у вас вся планета чистая.

– Так оно и есть. Но это другой тип чистоты. Я думал, что Шотландия будет другой. У вас здесь очень много предприятий тяжелой промышленности. Я думал, что вы будете… более архаичными, что ли. Реки с ржавой водой, вытекающей из озер с затопленными в них старыми машинами. Груды шлака возле заброшенных угольных шахт. Ну и тому подобное.

– Промышленные предприятия в Шотландии находились главным образом на юге. Кроме того, у нас много заводов по переработке вторичных ресурсов, ты их видел на окраине города. На них работа не прекращается ни на минуту.

– Я это заметил.

Лоренс действительно обратил на это внимание, когда они на велосипедах проезжали по городу. Заводы ненавязчиво вписывались в городской пейзаж на противоположном берегу реки Локи. Подземные фабрики странным образом напомнили ему о химическом заводе на Флойде – комплексе строений с плоской крышей. В отличие от него на этих крышах отсутствовали колонны охладительных устройств. Виднелись лишь длинные ряды черных воздухоотводов, которые не сразу можно было заметить. О количестве подземных промышленных предприятий свидетельствовали лишь трубы, располагавшиеся вдоль склона горы Криг-Кейл, – двадцать огромных бетонных труб на высоте двухсот метров над землей. По ним с Северного нагорья поступала вода в количестве, требуемом для их бесперебойной работы.

Джуна рассказала о том, что эта промышленная зона появилась на месте завода по переработке алюминия, построенного здесь в двадцатом веке по причине близости к источнику гидроэлектроэнергии. Когда брюссельский парламент тех далеких лет призвал европейские правительства к ужесточению природоохранного законодательства, территория завода была расширена, и у него появились дочерние подразделения для переработки других типов сырья. Теперь практически все европейские промышленные товары изготавливаются таким образом, что, отслужив свой век, они разбираются на исходные компоненты, которые снова пускают в очередной производственный цикл.

Форт-Вильям занимался почти теми же самыми технологическими операциями и перерабатывал самые разные вещи – от банок из алюминия до электронного оборудования, от стекла до бетона и полимеров. Вторичное сырье со всех уголков Европы прибывало сюда по железной дороге, а также на кораблях и баржах. Затем оно отсортировывалось и перерабатывалось.

– Мне кажется, сейчас природа уже не загрязняется так сильно, как раньше, – заметил Лоренс.

– Ты прав, в индустриально развитых странах загрязнение окружающей среды уменьшилось, особенно после «зеленой волны». Но относительно чисто и в неиндустриальных регионах, таких как Африка и Южная Евразия. Корпорации не заинтересованы в ухудшении природных условий на своих будущих территориях.

– Джуна, послушай. Не надо так цинично ко всему относиться. Не стоит считать врагами тех, чьи цели не совпадают с твоими целями и жизненными установками.

– Неужели? – ответила Джуна и указала на простиравшуюся у их ног горную долину. – Если им удастся добиться своего, то в один прекрасный день весь мир станет вот таким. Все станут жить в уютных домиках с садом.

– Да, это ужасно. Вы только представьте себе – повсеместно снизится преступность и каждый получит прекрасное медицинское обслуживание!

– Но при этом полное отсутствие свободы! Никаких индивидуальных отличий. Одни только корпорации и внедряемая ими монокультура.

– Чушь! – парировал Лоренс. – Люди жалуются на транснациональные корпорации и ползучий глобализм еще с середины двадцатого века. Но мне ваш мир кажется привлекательным и разнообразным.

– Это поверхностное видение проблемы. Ее суть иная – тенденция к всеобщей унификации. Национальные экономики сделаются неотличимыми и виной тому все те же корпорации.

– Но мне это нравится. Я не возражаю против того, что они инвестируют огромные суммы в экономику слаборазвитых государств и расширяют их производственную базу. Это дает шанс всем без исключения стать акционерами и рассчитывать на дивиденды.

– Нет у них никакого шанса. Если ты хочешь получить более или менее приличную работу, то должен вступить в корпорацию. А после того как ты это сделал, твоему примеру следует и твоя семья.

– Семья получает дивиденды от акций, это верно. Ты получаешь возможность выбирать школу для детей, повышается уровень твоего медицинского обслуживания, в старости тебя ждет хорошая пенсия. Акционирование – великое социальное завоевание. Оно дает мотивацию для добросовестного труда, который достойно оплачивается.

– Оно разрушает индивидуальность.

– Возможность стать акционером – выбор свободной личности.

– Вынужденный выбор. Несвободный выбор.

– Выбор в обычной жизни тоже не всегда свободен. Возьмем, например, меня. Я стал акционером «Зантиу-Браун» потому, что это единственная компания, которая ведет достойную политику межзвездных полетов. У других компаний – совсем другие приоритеты, и выбор их практически безграничен.

Джуна устало покачала головой.

– Я никогда не продамся за возможность иметь сказочный домик и полное медицинское страхование.

Лоренс понял, что она отвергает то, что представляло ценность для ее матери.

– Что ж, я рад за тебя. Твоя приверженность подобным принципам не может не вызывать восхищения. Мне это в тебе нравится.

Джуна усмехнулась и выпрямилась.

– Пошли. Осталось совсем немного.

Последний поворот тропы вывел их на ровную открытую площадку. До вершины оставалось совсем немного. Идти было легко. Туман почти полностью рассеялся. Кое-где из-под снега торчали огромные валуны.

Почва у них под ногами неожиданно исчезла, уступив место камню. Они оказались на вершине утеса.

– Мы почти пришли, – жизнерадостно произнесла Джуна.

Еще несколько сотен метров, и они вышли на самую вершину Бен-Невиса. Увиденное вызвало у Лоренса некоторое разочарование. Пик самой высокой горы Северного нагорья оказался невзрачным пятачком земли, покрытым снегом. В течение нескольких последних столетий здесь было построено несколько сооружений вокруг массивного бетонного столба, отмечавшего местоположения абсолютной вершины горы. Разрушенные каменные стены – свидетельства амбициозного прошлого местных жителей – были завалены снегом. Ни одной целой крыши не осталось. Единственным полностью сохранившимся зданием была спасательная станция – подобие эскимосского иглу из современных строительных материалов. На домике был начертан красный крест, а на самом верху установлена антенна. Станцию почти полностью завалило снегом. Лоренс увидел несколько плоских камней, аккуратно разложенных прямо напротив входа. Он нагнулся, чтобы получше разглядеть надписи, нацарапанные на их поверхности. Пара стихотворных строк, незнакомых ему, имя, две даты девяностосемилетней давности.

– Неплохое местечко, его стоит запомнить надолго! – произнес он.

Они приблизились к бетонному столбу и забрались на него. Теперь оба имели полное право утверждать, что побывали на самой вершине Бен-Невиса. Туман постепенно таял. Лоренс и Джуна спрятались от ветра за одной из разрушенных стен и развернули приготовленные Джеки бутерброды с вареной говядиной. Лоренс еще не успел проголодаться, однако все-таки съел один бутерброд.

Вскоре туман рассеялся полностью, и они встали, чтобы полюбоваться открывшимся перед ними видом.

– Ух ты! – вырвалось у Лоренса.

С вершины Бен-Невиса действительно можно было разглядеть по крайней мере половину всей Шотландии. Горы, долины, леса уходили вдаль за окутанную дымкой линию горизонта. Длинные петли рек ослепительно сверкали под яркими лучами солнца. Лоренс смотрел на восхитительный пейзаж со смешанным чувством удивления и безнадежности. Как могут жители Амети надеяться на то, что их планете когда-нибудь удастся достичь подобного великолепия? Несмотря на все их усилия…

– В ясную погоду можно увидеть даже Ирландию, – донесся до него голос Джуны.

– Правда? А ты сама видела? Или это местная легенда, приманка для доверчивых туристов?

Джуна шутливо шлепнула его по руке.

– Я сама видела. Один раз. Несколько лет назад. Я же не каждый день здесь бываю, как ты понимаешь.

От лучей солнца Лоренсу пришлось прищуриться, а от порывов ветра на глаза навернулись слезы.

– Останься со мной.

Джуна произнесла эти слова так тихо, что Лоренсу даже показалось, что он ослышался. Однако выражение ее лица не оставило никаких сомнений в том, что ей действительно не хочется с ним расставаться.

– Джуна… ты же знаешь… я не могу.

– Можешь. Мы – то самое новое общество, которое ты желаешь найти, Лоренс. Здесь ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Здесь, в этих горных долинах, свободные люди сами выбирают себе наиболее подходящий образ жизни и делают то, что кажется им наиболее подходящим.

– Нет, – возразил он, старясь, чтобы голос прозвучал как можно мягче и убедительнее. – Это не для меня. Мне нравится здесь, особенно когда я рядом с тобой, но мне необходимо вернуться. Ты должна понять.

– Нет, не могу, – возразила она. – Твое обожаемое военное училище отказало тебе в приеме, и ты встретил меня. Это было неизбежно. Ты тоже должен принять это.

Лоренса снова поразила ее нешуточная настойчивость и серьезность. Порой ему казалось, что Джуна – девушка с самым сильным характером, который только можно представить себе. Однако в другие минуты эта самая серьезность выдавала в ней внушающую сильные опасения уязвимость. Она действительно плохо осознавала то, что происходит в окружающем ее мире, и упрямо настаивала на своем понимании событий.

– Не надо, – сказал он. – Мы с тобой вместе пережили прекрасные, незабываемые минуты, и у нас еще остается одна неделя.

– Ты должен остаться, Лоренс. Я люблю тебя.

– Перестань. Мы с тобой провели всего несколько дней.

– Но разве ты не видишь, что этот мир тебе подходит? И ты сам прекрасно в него вписываешься.

– Я в нем всего лишь гость, – в отчаянии произнес Лоренс. – Какого черта мне здесь делать? Вырезать статуэтки Несси и продавать их туристам?

– Ты стал частью нашей жизни. Ты живешь вместе с нами. Ты занимался со мной любовью. Ты даже ешь натуральную пищу. Все это тебе по душе.

– Джуна, я здесь нахожусь всего несколько дней. У нас с тобой короткий роман, какой бывает у солдата в краткосрочном отпуске… – Он неожиданно замолчал, подсознательно ощущая некую опасность, как будто реально, физически натолкнулся на что-то. – Что ты имела в виду, когда сказала, что я ел натуральную пищу?

– Настоящую пищу, – улыбнулась Джуна. – Овощи, выращенные на грядке, на настоящей земле.

– О боже!.. – Он прижал руку к губам и в ужасе посмотрел на недоеденный бутерброд. – Это?..

Лоренс почувствовал, что не может заставить себя произнести несколько слов. Не может быть. Когда он учился в школе, то всей душой восставал против далеких предков-землян, которых жизнь заставляла заниматься земледелием и животноводством.

– Это абердинская говядина, – ответила Джуна. – Самая лучшая в наших местах.

– Настоящая? – в ужасе спросил Лоренс.

– Ну да, – отозвалась Джуна, явно не чувствуя охватившего его ужаса. – Старый Билли Стирлинг из Оника держит стадо. Каждый месяц он забивает пару коров. У арендаторов говядина пользуется большим спросом. Бабушка всегда покупает у него мясо.

Ноги у Лоренса подкосились, и он резко подался вперед. Его вырвало прямо на снег. Казалось, будто его выворачивает наизнанку. Спазмам, представлялось ему, никогда не будет конца. Когда он опустошил желудок полностью и рвать стало больше нечем, все мышцы его тела продолжали болезненно сокращаться.

Лоренс стоял на четвереньках, чувствуя, что подрагивает противной мелкой дрожью. Зачерпнул пригоршню снега и вытер взмокший от напряжения лоб, затем пожевал его немного, чтобы отбить неприятный привкус во рту.

– В чем дело? – встревожено спросила Джуна.

– Что? Ты хочешь узнать, в чем дело?

– Да, – смущенно отозвалась она.

– Ты угостила меня чертовым куском мяса животного. Я ел его. И после этого ты спрашиваешь меня, в чем, черт побери, дело? Это было животное! Живое существо. Ты просто спятила. Ты… о черт! И как долго ты кормила меня этим?

Лицо ее болезненно исказилось.

– С первого дня, как ты живешь у нас, Лоренс. Как ты думаешь, что мы с тобой все это время ели?

Лоренс почувствовал, что сейчас его вырвет желудочным соком. Во рту появился неприятный металлический вкус. Однако ничего не случилось, потому что желудок был пуст. Он снова потер лицо снегом и медленно поднялся на ноги.

– Лоренс! – позвала она его.

Было похоже, что Джуна вот-вот сорвется на крик. Она протянула руку, чтобы помочь ему выпрямиться. Он поспешно отстранился.

– Не трогай меня! Слышишь? Отойди от меня, во имя всего святого!

Лоренс отшатнулся от нее, выпрямился и, развернувшись, зашагал прочь.

Джуна сделала было несколько шагов и остановилась.

– Лоренс! – крикнула она. – Лоренс, я люблю тебя! Не уходи!

Лоренс торопливо зашагал по тропинке, ведущей вниз.

– Не зови меня. Не иди за мной. Все кончено. – Он остановился и повернулся к ней лицом. – Кончено! Понятно? Все кончено. Я уезжаю. Навсегда. Спасибо тебе за все и прощай!

Он почувствовал, что снова обрел контроль за мыслями и собственным телом, и побежал. Побежал по змеящейся в снегу тропинке. На нескольких участках пути он немного замедлял бег. Бежал Лоренс до тех пор, пока не оказался у расселины с водопадом. Несмотря на то, что пробежка утомила его и голова слегка кружилась от недавнего потрясения, оставшуюся часть пути он преодолел достаточно быстро и без особых усилий.

Спустившись с горы, Лоренс забрал свой велосипед и поехал на железнодорожный вокзал. Там он сел на вечерний поезд, направлявшийся в Глазго. В Глазго Лоренс пересел на поезд, следовавший в Эдинбург, откуда можно было сделать пересадку на экспресс, пунктом назначения которого был Париж. В Париже Лоренсу пришлось ждать два дня, прежде чем он получил билет на рейс «ЗБ» до Кэрнса. Все время, проведенное во французской столице, он пропьянствовал в кабачках Монмартра, пытаясь алкоголем вытравить из памяти безумную юную женщину и все то, чем она кормила его в старинном шотландском домике.

Он больше ни разу не попытался каким-то образом связаться с Джуной. Никаких посланий от нее он также так никогда и не получил.