Бар «КФ-Т» был довольно жалким заведением, но, проведя пятьдесят часов в двухпалубной капсуле жизнеобеспечения межорбитального грузовика в компании капитанского семейства, Моника Фолькс не собиралась запираться в унылом номере гостиницы. «Выпивка и приятная компания – вот что мне нужно», – решила она. Так что теперь она посасывала импортное пиво, сидя за барной стойкой, пока вокруг нее бурлила убогая ночная жизнь Айякучо. Вызванный карантином экономический спад проявлял себя во всех аспектах жизни на Дорадосах. По местному времени было пол-одиннадцатого вечера, а на танцплощадке подергивались всего пять парочек – в заведении даже оставались свободные столики. Но молодые парни, к облегчению Моники, еще не пали духом; ее уже трижды успели пригласить на рюмочку.

Тревожило ее только одно: как же много юношей (и девушек) повязали на лодыжки красные платки. Так что она не могла быть уверена, что ее собираются соблазнять, а не перевербовывать. Движение полуночников набирало силу с пугающей быстротой. По оценкам местного отделения королевского разведывательного агентства в Мапире, оно уже охватило двадцать процентов подростков на Дорадосах. Моника сказала бы, пятьдесят, и удивлялась только, почему так мало, учитывая, насколько тосклива жизнь на астероидах.

Ее резидентная программа расширенного сенсорного анализа следила за движением рослого мужчины, напомнив о его присутствии, когда до него осталась всего пара метров и цель его пути стала очевидна.

– Поставить тебе еще бутылочку?

Заготовленный ответ так и не слетел с языка, когда Моника увидала знакомую седеющую челку, спадающую на лоб мужчины.

– А как же, – капризно ухмыльнулась она. Мужчина пристроился на табурете рядом и жестом приказал барменше, чтобы та принесла еще пива.

– Это куда приятнее, чем обстоятельства нашей последней встречи.

– Верно. Как дела, Самуэль?

– Работы много, платят мало. Судьба правительственных чиновников во всей Конфедерации.

– Ты забыл добавить «и благодарности никакой».

– Не забыл, – весело парировал он. – Вот тебе преимущество эденизма – все вносят свой вклад в общее дело, каким бы он ни был.

– О, боже. – Моника взяла пиво. – Эденист-проповедник на мою голову.

– Так чем ты здесь занимаешься?

– Выбиваю контракт на производство вооружений. В моем паспорте прямо указано, что я работаю на «Октагон Экспорт».

– Могло быть хуже. – Самуэль отпил пива и с некоторым недоумением воззрился на этикетку. – Я, предполагается, участвую в работе делегации эденистов из местных обиталищ, обсуждающей совместные меры по усилению безопасности. Специалист по внутренним системам.

Моника со смехом сделала вид, будто чокается с немолодым эденистом.

– Ну, удачи. – Улыбка ее растаяла. – Ты их видел?

– Да. Боюсь, одержимые уже просочились за баррикады.

– Черт! Я про полуночников говорила.

– А-а. Моника, будь осторожна. Наше… обследование показало, что на Дорадо есть несколько одержимых. Они здесь, и они рассеиваются. Не советую возвращаться на Мапире – по нашим оценкам, он падет в течение трех дней.

– Вы сообщили правящему совету?

– Нет. Сочли, что это вызовет излишнюю панику и беспорядки. Совет введет какие-нибудь драконовские меры, исполнение которых обеспечить будет не в силах, отчего ситуация только усугубится. На Дорадосах отсутствует обычная структура гражданской администрации. При всех их размерах и экономическом развитии они остаются фабричными поселками, и соответствующих населению полицейских сил здесь нет. Нам нужно время для поисков. Боюсь, Мзу важнее, чем даже спасение здешних обитателей.

– О-о. Спасибо, что предупредил меня.

– Не за что. Ваши кроты уже откопали Дафну Кигано?

Моника сморщилась. «Нельзя мне обсуждать такие вещи, особенно с ним. Стандартная доктрина агентства. Вот только Вселенная перестала подчиняться стандарту. И у королевского разведывательного агентства здесь не было достаточных ресурсов».

– Нет. Но мы знаем, что это она.

– О, да. Так решили и мы.

– Чартерный рейс с одним пассажиром на борту. Не слишком тонко. Наши агенты получили доступ к записям стыковки «Самаку» из архива департамента иммиграции. Стопроцентное визуальное опознание. Один бог знает, правда, что она делала в системе Нарока.

– Будем надеяться, что всего лишь меняла корабль. «Самаку» уже объявлен во всеобщий розыск, и приказ передан всем космоястребам и судам космофлота Конфедерации.

– Отлично. Самуэль, не знаю, какой тебе дан приказ…

– Первоначально: найти Мзу, не позволить ей передать Алхимика гариссанским партизанам, заполучить Алхимика. Это мягкий вариант. Если не пройдет, мне приказано убить ее и уничтожить нейросеть. Если Алхимика не получим мы, он не должен достаться никому.

– Ага. У меня почти то же самое. Лично мне второй вариант представляется наилучшим.

– Возможно. Мне, должен признаться, даже после семидесяти пяти лет на посту тяжело пойти на хладнокровное убийство. Жизнь есть жизнь.

– Ради общего блага, друг мой.

Самуэль печально улыбнулся.

– Я знаю и аргумент, и ставки в этой игре. Однако нам следует иметь в виду еще один фактор. Мы ни при каких условиях не можем позволить Алхимику попасть в руки одержимых.

– Боже. Знаю.

– А это значит – не стоит торопиться со вторым вариантом, не так ли?

Взглянуть на него было все равно, что получить строгий выговор от любящего мудрого деда. Что за издевательство – вот таким тоном указывать на очевидное?

– Как тут поспоришь? – буркнула она.

– Ну, раз ты понимаешь все факторы влияния…

– Ага. Считай, что дал мне по рукам. А вы для нее что приготовили?

– Согласие рекомендовало немедленно после захвата поместить ее в ноль-тау. По крайней мере до того, как ситуация с одержимыми разрешится. А возможно, и дольше.

– Насколько? – Монике не хотелось спрашивать… или знать.

– Согласие сочло, что разумнее было бы хранить ее там, покуда нам не потребуется Алхимик. Галактика в конце концов велика. В ней могут найтись и другие ксеноки, кроме киинтов и тиратка. Враждебные.

– Я ошиблась. Ты не проповедник, ты параноик.

– Надеюсь, я всего лишь прагматик. Как и все эденисты.

– Ладно, прагматичный ты наш, – что дальше? И имей в виду, что я верная подданная его величества.

– Сосредоточиться на ее поисках и увезти ее с Дорадосов. Потом будем спорить, кому она принадлежит.

– Девять десятых юриспруденции, – пробормотала Моника. – Предлагаешь объединить силы?

– Если пожелаешь. У нас здесь, как мне кажется, больше возможностей, и нам проще будет успешно провести захват. Но ни ты, ни мы не можем упускать шанса найти ее. Думаю, ваш герцог Салион одобрит любые действия, которые гарантируют нейтрализацию Мзу. Ты можешь сопровождать ее при эвакуации, и мы готовы пойти на совместную охрану, чтобы убедить королевство, что Алхимик не попал к нам в руки. Это разумно?

– Вполне. Договорились.

Они чокнулись бутылками.

– Сегодня у местных партизан собрание, – заметила Моника. – К сожалению, я не знаю, где именно. Наш агент должен выйти на связь, как только оно закончится.

– Спасибо, Моника. Мы тоже не знаем, где будет проводиться собрание, но Мзу, несомненно, будет там.

– Сможете вы выследить кого-нибудь из партизан?

– Это будет непросто. Но мы постараемся.

В течение трех суток в снятом на время офисе, служившем штабом эденистской разведки на Айякучо, разворачивалась прелюбопытнейшая программа по разведению животных. Агенты, составлявшие «делегацию по оборонным вопросам», привезли с собой семьдесят тысяч генинженированных паучьих яиц. Каждый паучок был способен к сродственной связи и был достаточно мал, чтобы свободно протискиваться через мелкую решетку и путешествовать по металлическому лабиринту лифтовых шахт, ремонтных колодцев, канализационных труб, воздуховодов и кабельных оплеток, соединявших внутренние помещения астероида в функциональное целое.

На протяжении семидесяти часов микроскопических шпионов уговаривали протискиваться вдоль черных труб и через трещины в скале в щели между плохо подогнанными композитными панелями. Тысячи так и не добрались до цели, став жертвами мелких хищников, работающих ловушек для насекомых, защитных барьеров (в основном в конторской зоне), протеков странных жидкостей, клейких луж и, наконец, просто потерявшись.

Но на каждого павшего пятеро доходили до места назначения. К концу периода развертывания эденисты могли контролировать визуально шестьдесят семь процентов помещений Айякучо (поэтому Самуэль и нашел Монику Фолькс с такой легкостью). Трое космоястребов, притулившихся на причальном утесе Айякучо, а также десять вооруженных кораблей, державшихся на краю пылевого диска Тунджи, и агенты на их борту по очереди подключались к каждому пауку, осматривая таким образом все подконтрольное пространство за четыре часа. Как метод поиска одного-единственного человека он был чудовищно неэффективен. Самуэль понимал, что только по случайности Мзу попадется на глаза во время осмотра. Увеличить шансы должны были агенты на местах своей рутинной работой – просматривая общедоступные записи, запугивая агентов, подкупая чиновников, а по временам занимаясь банальным шантажом.

Гариссанские партизаны в течение тридцати лет действовали упорно и бездарно. Они оплатили несколько кампаний антиомутанской пропаганды, чтобы поддержать ненависть в новом поколении беженцев. Оплачивали рейды наемников и бывших гариссанских военных, саботировавших оставшиеся за пределами системы омутанские предприятия. Было даже несколько попыток напасть на астероидные поселения в самой системе Омуты (обе пресекла разведка флота Конфедерации еще до того, как корабли покинули порт). Но в последнее десятилетие вожаки организации ограничивались исключительно грозными речами. Членов подполья становилось все меньше, денег у него – тоже, а энтузиазм спал уже давно.

При столь безобразной организации было неудивительно, что все разведывательные службы, взявшие на себя труд заинтересоваться партизанами, давно собрали подробные досье не только на всех членов подполья, но и на каждого, кто когда-либо из скуки забрел на их агитационные собрания. Лидеров их давно взяли под контроль, причислили к категории малоопасных психов и снизили уровень наблюдения до минимального.

Теперь с этим было покончено.

Верхушку партизанского движения на Айякучо составляли пятеро. Следуя общей тенденции, никто из них не озаботился последовать тем принципам безопасности, которые так скрупулезно соблюдались в прежние времена. Такое разгильдяйство, а также энциклопедическое знание их распорядка дня позволило эденистам разместить пауков там, где те могли наиболее подробно отслеживать передвижение вожаков в часы перед собранием.

Самуэль и космоястребы наблюдали за серией стоп-кадров, показывающих, как лидеры партизанского движения продвигаются по астероиду. Теперь все они были немолодыми, уважаемыми профессионалами, и каждого окружала свита телохранителей, высматривающих малейшие признаки опасности и, в свою очередь, легко заметных всякому, кто решит за ними проследить.

– Похоже, это или третий, или четвертый уровень двенадцатого сектора, – сообщил Монике Самуэль.

Та вызвала через процессор схему помещений астероида.

– Сплошь конторы, корпоративная секция. Разумно – там безопаснее, а все они богаты. Ничего подозрительного в их встрече усмотреть нельзя.

– К сожалению. Они серьезно осложняют нам жизнь. В эту зону там проникнуть непросто.

Самуэль наблюдал за Икелой, бредущим по коридору в сопровождении пятерых телохранителей. Перевернутое изображение приближалось к перекрестку. А сверившись с памятью космоястребов, агент понял, что дальше пауков нет. Он приказал тому, чье зрение одалживал, поспешить по потолку вслед Икеле.

– Впереди ультрафиолет,– предупредил космоястреб. – Паук приближается к стерильной зоне пятого уровня.

– Знаю, но мне надо узнать, куда он свернет.

Точка зрения меняла все – для Самуэля коридор был не особенно широким, пауку он казался огромным. Конфликтующие интерпретации сталкивались в его зрительных центрах, заставляя изо всех сил сосредоточиваться на увиденном. Под торопливо шевелящимися ногами скользил тускло-белый потолок. Далеко в вышине маячило каштановое небо ковровой дорожки. По чувствительным к давлению клеткам на паучьих ногах били звуки людских шагов. Впереди колыхались гороподобные сталактиты, затянутые в дорогой черный шелк. Они приближались к повороту, разглядеть их становилось все труднее. Один только намек…

Сродственная связь прервалась в лиловой вспышке. Проклятие! Проверив еще раз, Самуэль убедился, что ни один паук не смог проникнуть дальше.

– Что такое? – спросила Моника, заметив, как он скривился.

– Мы их потеряли.

– И что теперь?

Он оглядел собравшихся в офисе агентов.

– Теперь выходим в поле. Прикроем столько подходов, сколько сможем. Моника, твой крот точно надежен?

– Не волнуйся. Мы держим его за все, что только можно. Датавизировать во время собрания он не сможет, но как только оно кончится, мы узнаем, где оно проходило и была ли она там. Ваши инфильтраторы ее не заметили?

– Нет, – признался он. – Никого похожего.

– Я не удивлена.

Агенты эденистов уже надевали тонкие пояса с оборудованием и наплечные кобуры. Моника проверила собственный мазерный пистолет и провела диагностику имплантатов.

– Моника… – предупредил Самуэль. Она обратила внимание на его тон.

– Знаю. Я не вписываюсь в вашу командную иерархию и буду только мешать, если полезу вперед. Сцена твоя, Самуэль.

– Спасибо.

– Готовьтесь,– приказал он ожидающим на причальном уступе космоястребам. – Если мы ее схватим, удирать придется быстро.

Он вывел команду в коридор.

Во всей системе Туньи лишь пятеро знали, для чего на самом деле было основано партизанское движение. И никогда двое из них не оказывались на одном астероиде, чтобы в случае несчастья план могли исполнить другие.

На Айякучо таким человеком был Икела, номинальный глава изначальной пятерки. Он предпочитал быть одним из исполнителей группы, а не ее вожаком. Таким образом он мог отслеживать действия своих сотоварищей, не привлекая к себе внимания. Да и положением в группе он был обязан скорее финансовой поддержке всех ее начинаний, чем активным участием. Опять-таки, все шло по плану.

Первым в закрытый конференц-зал юридической фирмы «Лакса и Ахмад», под прикрытием которой действовали партизаны, явился Дан Малинди, глава группы Айякучо. Заходя, он бросил на Икелу озадаченный и слегка раздраженный взгляд. Никто не понимал, зачем Икела потребовал общего собрания всего за семь часов до его начала. А главари партизан не привыкли находиться в неведении. Вид всегда спокойного промышленника, понуро сидящего за столом и обильно потеющего, точно он лихорадку подхватил, тоже спокойствия не внушал.

Вторым подошел Калиуя Ламу – финансист, не делавший секрета из того, что давно уже охладел к идеалам партизан, не слишком подходившим к его новообретенному респектабельному имиджу.

Последними прибыли Фейра Иле и Кабрал, высшие чины в администрации Дорадо. Фейра Иле был адмиралом гариссанского флота, а ныне заведовал системой СО Дорадо, в то время как Кабрал создал крупнейшую медиа-сеть на Дорадо. Растущей популярностью его фирма была обязана редакционной политике оголтелого национализма, так что для партизан он был идеальным кандидатом. Хотя большая часть вожаков подозревала, что поддержка его – исключительно игра на публику.

Телохранители и помощники вышли. Дан Малинди сердито покосился на невысокую женщину, тихонько сидевшую за спиной Икелы и явно не собиравшуюся выходить.

– Она со мной, – пояснил Икела.

Дан Малинди мрачно хрюкнул и активировал защитный экран.

– Ладно, Икела, что еще стряслось?

Икела почтительно указал на карлицу. Та поднялась и подошла к столу, встав точно напротив Малинди.

– Я доктор Алкад Мзу. Я пришла, чтобы завершить войну с Омутой.

Дан Малинди и Калиуя Ламу непонимающе воззрились на нее. Кабрал нахмурился, явно прогоняя поисковую машину по своей нейросети. Но сильнее всех отреагировал Фейра Иле. От изумления он едва не вскочил на ноги.

– Алхимик! – выдохнул он. – Вы построили Алхимика. Мать Мария!

– Кого-кого? – переспросил Кабрал.

– Алхимика, – повторила Алкад. – Наше супероружие. Я его спроектировала.

– Фейра? – Кабрал обернулся к старику.

– Она не врет, – ответил бывший адмирал. – Все было настолько засекречено, что деталей даже мне не сообщили. Но флот построил эту… штуку, чем бы она ни была, перед самым геноцидом. Мы собирались применить ее против Омуты. – Он обернулся к физику: – Что случилось?

– Нашу эскадру перехватили нанятые Омутой черноястребы, – ответила Мзу. – Мы так и не добрались до места. Алхимик остался неиспользованным.

– Бред, – бросил Дан Малинди. – Полная ерунда. Вы выходите на сцену тридцать лет спустя и начинаете плести байки про легендарное сокровище, про которое услыхали в каком-нибудь баре. Сейчас вы, верно, денег попросите на поиски этого вашего Алхимика. На это, наверное, очень много денег нужно, да?

Он попытался глумливо усмехнуться, но, натолкнувшись взглядом на холодную улыбку Мзу, оцепенел.

– Мне не надо искать. Я точно знаю, где он.

– Он не потерян? – спросил Калиуя Ламу с энтузиазмом.

Дан Малинди презрительно покосился на него.

– Нет. Потерян он не был. Он хранился в безопасности.

– Где?

Алкад только улыбнулась.

– Может быть, он и существует, – проговорил Кабрал. – И наш великолепный адмирал прав, говоря, что его построила некая Алкад Мзу. Но откуда мы знаем, что она – это вы? Мы не можем принимать какие бы то ни было решения по слову неизвестной, особенно в такое время.

Алкад подняла бровь.

– Капитан?

– Я за нее ручаюсь, – прошептал Икела. – Это доктор Алкад Мзу.

– Капитан? – переспросил Дан Малинди. – Что это значит?

Икела прокашлялся.

– Мой чин в гариссанском космофлоте. Я был капитаном фрегата «Ченго». Мы эскортировали Алхимика к месту назначения. Вот откуда мне это известно.

– Датавизируй свой командирский код! – резко потребовал Фейра Иле.

Икела неохотно кивнул, извлекая из клеток памяти забытый код.

– Похоже, что наш коллега говорит правду, – обронил адмирал в тишину.

– Мать Мария! – прошептал Кабрал, глядя на человека, с которым, как ему казалось, был знаком уже тридцать лет. – Почему ты нам не сказал?

Икела подпер скулы ладонями.

– План требует максимальной секретности. До сегодняшнего дня вам не следовало о нем знать.

– Какой план?! – рявкнул Фейра Иле.

– Использовать Алхимика, – ответила Алкад. – После того как первоначальная миссия была прервана, Икела и еще четверо офицеров были отправлены распродать антивещество с погибших кораблей. Деньги эти им следовало инвестировать, так, чтобы, когда санкции с Омуты будут сняты и поддерживавшая блокаду эскадра конфедеративного флота покинет систему, мы могли приобрести боевой корабль, способный запустить Алхимика. Единственная причина, по которой существует ваша организация, – предоставить мне команду, которая не пойдет на попятную. – Она прожгла Икелу взглядом. – И вот я здесь. Ни корабля, ни команды у меня нет.

– Я тебе говорил! – взорвался Икела. – Подавись ты своим кораблем, если тебе так надо! Денег у меня хватит! Любой в этой комнате может купить тебе звездолет. Я не подвел свой народ. Даже не думай! Только мир изменился!

– А по-моему, подвел, – отрезал Кабрал. – Ты очень многих подвел.

– Думай! – бушевал Икела. – Подумайте все вы, ради любви Марии, что она предлагает! Что сотворит с нами Конфедерация, если мы взорвем звезду Омуты?! Как нам отомстят они?!

– Это возможно? – ошеломленно спросил Калиуя Ламу. – Алхимик может взорвать звезду?

– В одном режиме – да, – ответила Алкад. – Но этого я делать не собираюсь. Я предлагаю погасить их солнце. Никто не погибнет, но всю планету и все астероидные поселения придется эвакуировать. Они станут бездомными, нищими изгнанниками, как мы. Разве это не справедливо?

– Ну да… – Он оглядел собравшихся в поисках поддержки, но видел на лицах только смятение. – Все равно не понимаю. Если вы пережили атаку черноястребов, почему вы не продолжили рейс? Зачем ждать тридцать лет?

– У нас возникли проблемы, – отозвалась Алкад. – К тому времени, когда мы могли действовать, уже вступили в силу санкции, и эскадра установила блокаду. Мы решили выждать, пока это препятствие не будет снято. Тогда наши шансы на успех были бы намного выше. Безграничных ресурсов планеты у нас больше не было, а готовый Алхимик только один. Сейчас оптимальный момент. Второго случая нам не представится. По моему следу идут агенты спецслужб. И они меня найдут.

– Агенты? – простонал Дан Малинди. – Святая Мария, они узнают, что вы были здесь!

– О, да, и что вы были здесь – тоже узнают. Это вас волнует?

– Волнует?! Сука! У меня семья!

– М-да. Этот аргумент я сегодня уже слышала, и он начинает меня утомлять. Я тридцать лет жила, имея за душой один только геноцид. А вы все только патриотов изображали. Играя на дудке национализма, каждый из вас преследовал только свои цели. Так вот, я покончу с этой жалкой игрой.

– Вы нам угрожаете? – поинтересовался Кабрал.

– Я всегда угрожала вашему уютному мирку, хоть вы этого и не знали.

– О чем именно вы просите? – полюбопытствовал Фейра Иле.

– Мне нужны две вещи. Во-первых, боевой звездолет с командой из убежденных националистов. А покуда вы готовите и то и другое, – надежное убежище. Не надо недооценивать спецслужбы. Теперь, зная, что Алхимик – это реальность, они пойдут на все, чтобы заполучить его.

Икела поднялся, опершись на стол всем телом.

– Я говорю – нет. Мать Мария, мы сейчас обсуждаем уничтожение звездной системы, точно какую-то хитроумную сделку. Времена изменились. Мы больше не гариссанцы. Если вам обидно это слышать, доктор, – уж извините. Но это так. Смотреть надо в будущее, а не в прошлое. Это безумие.

– А то, что ты говоришь, – предательство, – заметил Кабрал.

– Предательство? Чего? Планеты, убитой тридцать лет назад? Если так – согласен, я предатель. Ну и плевать.

– Другие, услышав об этом, могут подумать иначе.

– Икела, по-моему, тебе уже отступать поздно, – заметил Фейра Иле. – Ты все еще офицер флота, и у тебя есть задание. Ты не можешь отказаться выполнить приказ.

– Зато я могу уволиться. Все, я ухожу.

– Ладно. В таком случае передай мне, пожалуйста, компанию «Т'Опингту».

– Что?

– Мы, кажется, все слышали: она была основана на деньги гариссанского космофлота. Она не твоя.

– Удавись!

– Послушайте, нельзя решать с налету, – взмолился Калиуя Ламу. – Икела прав. Мы обсуждаем судьбу целой планеты.

– Мне следовало догадаться, что ты начнешь ныть, – бросил Дан Малинди.

– Извини?

– Ты слышал. Я готов поддержать доктора Мзу всеми силами. Что нам сделает Конфедерация, если мы будем вооружены Алхимиками?

– Алхимик один, – уточнила Алкад.

– Но вы можете построить еще?

Она поколебалась.

– Если возникнет нужда, его можно повторить.

– Ну, вот видите. Мы же не можем оставить без защиты гариссанский народ и культуру?

– Ты хочешь еще и гонку вооружений начать? – взвизгнул Икела. – Ты такой же псих, как и она.

– Язык придержи! Ты забыл про одержимых?

– Во имя Марии, они здесь при чем?

– Если мы вооружимся Алхимиками, этот ублюдок Капоне дважды подумает, прежде чем посылать сюда свой флот.

– И кто же будет этих Алхимиков посылать в бой?

– Совет Дорадо, конечно, – презрительно бросил Дан Малинди.

– Именно. Какое влияние ты имеешь в совете, все мы знаем.

– Довольно! – Алкад стукнула кулаком по столу. – Я не стану никого снабжать Алхимиками. Вы понятия не имеете, на что он способен. Это не просто большая бомба, которой можно пригрозить ради политических выгод. Он строился с одной целью – уничтожить народ, грозивший нашему миру. И использован Алхимик будет с одной целью – отомстить ему. – Она обвела взглядом партизан, испытывая только гнев и омерзение. И это все, что осталось от планеты, которой она так гордилась? Куда делись их достоинство, их упорство? Или вспомнить прошлое для них уже непосильный труд? – Я даю вам тридцать минут на обсуждение. После этого вы сообщите мне, кто из вас со мной, а кто – против.

– Я с вами, – громко заверил ее Калиуя Ламу, но говорил он уже ей в спину.

Дверь не успела затвориться за ее спиной, как свара разгорелась снова. Телохранители и помощники, толпившиеся в приемной, не сводили с Алкад Мзу глаз, та же едва замечала их. Если б ей только в голову пришло, до чего могут распуститься ее соотечественники, она бы попыталась морально подготовиться…

– Алкад? – К ней тревожно склонилась Вои.

– Не обращай внимания. Все в порядке.

– Пожалуйста. Мне надо вам кое-что показать. Сейчас.

Взяв Алкад за руку, девушка вытащила физика из приемной в коридор. Та не сопротивлялась, хотя программу оценки угрозы по привычке запустила. Усиленные сетчатки принялись машинально оглядывать коридор.

– Вот! – гордо провозгласила Вои, раскрывая кулак. На ладони ее лежал раздавленный паучок.

– Мать Мария! Ты совсем с ума сошла?

– Нет. Послушайте. Вы сами сказали, что за вами охотятся спецслужбы.

– Не надо было тебе об этом говорить, Вои. Ты не знаешь, во что влезла.

– Прекрасно знаю. Мы проверили лог-файлы космопорта. Сюда прибыла делегация эденистов, чтобы обсудить планы совместной обороны. Три космоястреба и тридцать человек.

– Да?

– Мапире не заслужил больше одного космоястреба и шестерых делегатов. Они будут обсуждать с советом то же самое. А должно быть наоборот. Самая представительная делегация должна была бы отправиться в столицу, а не на Айякучо.

Алкад покосилась на бурый комочек в руке девушки. У нее начало посасывать под ложечкой.

– Продолжай.

– И мы подумали: как эденисты станут обыскивать астероид? Адамисты воспользовались бы зондами-шпионами и попытались бы взломать общедоступную сеть, чтобы добраться до камер наблюдения. Эденисты скорее запустят биотехсистемы – или стимулянтов, или сродственно-способных животных. Мы начали искать. И вот они. Пауки. Они везде, Алкад. Мы проверили. Айякучо ими кишит.

– Это не доказывает… – медленно проговорила Мзу.

– Доказывает. – Девушка яростно взмахнула кулаком. – Это паук семейства ликозид. Экологи Айякучо никогда не вводили ликозид в нашу биосферу. Не верите мне – проверьте по файлу, это в общем доступе.

– Через биокарантин проходят самые странные твари. Радиационная очистка несовершенна.

– Тогда почему все они самцы? Мы не нашли ни единой самки. Так и должно быть – чтобы они не спаривались, не размножались. Они вымрут сами, не нарушив экологического равновесия. Никто их не заметит.

Странно, но Алкад была почти впечатлена.

– Спасибо, Вои. Пожалуй, стоит вернуться и напомнить им, что за безопасностью стоит последить лучше.

– Им? – с невыразимым презрением повторила Вои. – Разве они бросились вам на помощь? Нет. Конечно, нет. Как я и говорила.

– У них есть то, что нужно мне, Вои.

– Все это есть и у нас. Все. Почему вы не верите нам? Не верите мне! Что мы должны сделать, чтобы вы поверили?

– В твою искренность я верю.

– Тогда идемте со мной! – взмолилась Вои. – Я могу вытащить вас. Они не сумеют даже вывести вас из конторы, не взбудоражив пауков.

– Потому что они не знают о них.

– А не знают потому, что на безопасность им плевать. Вы гляньте только – тут телохранителей целая армия. Все на астероиде знают, кто они такие.

– Правда?

– Ну ладно, не все. Но репортеры – точно. Они молчат только потому, что так требует Кабрал. Любому, кто, прилетев на Дорадосы, захочет связаться с партизанами, потребуется не больше двух часов, чтобы узнать имена.

– Мария проклятая! – Алкад обернулась к двери в приемную, потом снова к девушке. Вои обладала всем, чего лишен был ее отец, – упорством, самоотверженностью, стремлением помочь. – Ты знаешь безопасный выход?

– Да!

– Хорошо. Выведи меня из этой секции. Потом я снова свяжусь с твоим отцом и посмотрю, что они там надумали.

– И если они не согласятся помочь?

– Тогда я в твоих руках.

– Да? Ну, запоздал. Слушай, у меня от этого сборища язва разыгралась. Только агентов королевского разведывательного агентства с лекциями по основам разведдела мне не хватает.

…

– Да. Здесь она. Во плоти. Мать Мария, у нее действительно где-то припрятан Алхимик. И она не шутит. Она всерьез решила погасить солнце Омуты.

…

– Естественно, не знаю, она же не говорит. Но, Мария всевышняя, Икела был капитаном нашего фрегата, сопровождавшего Алхимика. А я и не знал. Двадцать лет мы с ним ведем дела, и он не выдал себя ни словечком!

…

– Еще бы вам не хотеть. Со стрельбой ворветесь? Это я к чему – где гарантия, что меня не пришьют ненароком? Дело серьезное.

…

– Ну ладно, но если врете – пристрелите уж сразу, потому что иначе я тебя достану, хоть сам повешусь! И даже если пристрелите – теперь я могу с того света вернуться ради такого дела. Да. Так что не облажайтесь.

…

– Само собой. Всегда верю людям на слово. Ладно, мы в конференц-зале «Лакса и Ахмад». Все телохранители – в приемной. И передайте своим, чтобы осторожнее, черт, напомните, что тут в конце концов я.

…

– Нет. Она в приемной. Вышла двадцать минут назад, чтобы мы могли обсудить без нее. Как проголосовали? Три к двум за то, чтобы погасить солнце Омуты. Как я голосовал? Догадайся.

– «Лакса и Ахмад», конференц-зал, – проговорила Моника. – Мзу в приемной, с телохранителями.

– Пошли,– скомандовал Самуэль.

Двадцать агентов-эденистов ринулись к адвокатской конторе «Лакса и Ахмад». Из ядер памяти гражданской инженерной службы астероида выдергивались планы этажей, по пути складывались и обретали окончательную форму планы и тактики вторжения, наполняя общий сродственный канал сообщениями.

Всю дорогу Моника держалась в трех шагах за спиной Самуэля. Это раздражало ее само по себе, а уж что ей скажут после отчета… Стакнуться с эденистами, надо же! Но так хотя бы Алхимик сойдет со сцены. Если Самуэль сдержит слово. А в этом Моника была уверена. Хотя политика еще может все испортить. Боже!

Чтобы добраться до «Лаксы и Ахмада», у них ушло четыре минуты бега по неотличимым друг от друга коридорам. По счастью, прохожих было немного – в такой час из дому выходили лишь отпетые работоголики. Агенты промчались мимо старика с охапкой клипов в коробочках, мимо парочки с такими виноватыми лицами, что ясно было – у них интрижка, мимо двух девчонок-подростков, одна чернокожая, рослая и худющая, вторая белая и низенькая, но обе повязали на лодыжки одинаковые красные платки.

Когда Моника влетела в адвокатскую контору, эденисты уже были там. Двое агентов стояли на страже у входа. Моника осторожно перешагнула через упавшие двери, вытаскивая из кобуры пистолет.

– Проклятие! – Самуэль резко выдохнул.

– Что случилось? – спросила она уже в приемной. Телохранители распростерлись на полу, спазматически подергиваясь под прицелом термоиндукционных пистолетов шестерых эденистов. В трех местах стены опалил лазерный огонь. По ковру каталась пара отстрелянных нервно-паралитических гранат.

– Где Мзу? – поинтересовалась Моника. Самуэль поманил ее в конференц-зал. Парализующие импульсы задели и партизанских вожаков, но тяжелая дверь и защитные экраны уберегли их от полного эффекта – они были в сознании. Четверо. Пятый был мертв. Увидав обугленную дыру в черепе Икелы, Моника невольно сморщилась. Луч пробил кость в нескольких местах, превратив мозг в горелую кашу. Кто-то очень постарался, чтобы его нейросеть восстановить было невозможно.

– Господи, что тут случилось?

За спиной Фейры Иле стояли двое агентов-эденистов, прижимая стволы к его шее. Запястья бывшего адмирала были зажаты в композитных наручниках за спиной. На губе повисли капли блевотины, он обильно потел, но выражение лица сохранял неприступное. На столе перед ним валялся лазерный пистолет.

– Он застрелил Икелу, – ошеломленно пояснил Самуэль, присаживаясь на корточки рядом с телом покойного. – Почему? Какой в этом смысл? Он был одним из ваших.

Фейра Иле злобно усмехнулся.

– Мой последний долг гариссанскому флоту.

– О чем вы?

– Икела командовал эскортом Алхимика. Он мог знать, где тот сейчас. Но теперь уже не расскажет.

Моника с Самуэлем мрачно переглянулись.

– Она ушла, да? – упавшим голосом переспросила Моника.

– Похоже на то.

– З-зараза! – Она подошла к Калиуя Ламу, которого удерживал в кресле еще один агент, и резко спросила: – Куда направилась Мзу?

– Пошла в жопу!

Моника с нехорошей улыбкой обвела взглядом остальных партизан.

– Да ну, Калиуя! – пропела она нежно. – На своих товарищей ты стучал с такой радостью!

– Врешь!

Она вытащила из кармана кредитный диск королевского банка Кулу.

– Сто тысяч фунтов, так мы договаривались?

– Сука! Да я никогда!.. – выпалил он. – Это не я! Марией клянусь, не я!

Моника взяла его за подбородок и неторопливо стиснула – усиленными мышцами. Калиуя Ламу испуганно сглотнул, когда ее хватка готова была раздробить ему челюсть.

– Ты просил не облажаться, если я буду тебя убивать. Так вот, я намереваюсь убивать тебя очень долго и старательно, если только ты не скажешь, куда она двинулась.

– Не знаю!

– Неплохо было бы применить допросную нанотехнику, но времени не хватает. К счастью, старомодные пытки до сих пор приносят отличный результат в полевых условиях. А меня учили прекрасные мастера. – Она притянула Калиуя к себе, едва не касаясь его носа своим. – Ну что, скажешь, что я блефую? Или думаешь, что сумеешь продержаться пару часов после того, как я замкну твою нейросеть? Когда от нее останется один шлак, ты уже не сможешь гасить боль. А замыкают ее электрическим разрядом – грубый метод, но действенный. Куда электроды суют, догадался?

– Нет! Пожалуйста! Не надо! – Глаза его заслезились от ужаса, его трясло.

– Где она?

– Не знаю! Клянусь! Когда мы закончили, она уже ушла. Я говорил, она должна была ждать нас снаружи. Но ее не было.

– Тогда с кем она ушла?

– Мой телохранитель говорит, с девчонкой. С дочкой Икелы, Вои – длинная такая. Они отошли поговорить и не вернулись. Честно, я больше ничего не знаю!

Моника отпустила его челюсть, и Калиуя Ламу с облегченным вздохом рухнул обратно в кресло.

– Длинная девчонка, – повторила Моника страшным шепотом, в ужасе глядя на Самуэля. Она поспешно запросила запись операции из клеток памяти собственной нейросети.

Коридор по пути наверх. Две девушки – высокая черная и маленькая белая. Испуганно прижавшиеся к стене, пока они с Самуэлем пробегают мимо. Картинка замерла, по изображению побежала зеленая неоновая сетка, накладываясь на невысокую девушку, измеряя рост – точно как у Мзу, и вес – приблизительно соответствует.

На плече ее висел рюкзак на длинной лямке.

Моника уже видела однажды этот рюкзак. И никогда в жизни ей не потребуется помощь нейросети, чтобы его вспомнить. Он болтался на спине крохотной фигурки в скафандре, отчаянно цеплявшейся за веревочную лестницу.

– Господи Боже, мы прошли мимо нее, не заметив, – бросила она пораженному ужасом Самуэлю. – Эта сука напялила костюм-хамелеон.

«Леди Макбет» неторопливо опускалась в посадочную колыбель. Время от времени по окружности ее вспыхивали маневровые дюзы – Джошуа осторожно компенсировал остаточное смещение. Оптические сенсоры в этих местах были плохой подмогой – рубиновое свечение Тун-Джи даже в открытом космосе не было ярким, а в глубине пылевого диска, где таился Айякучо, царила непроглядная розовая мгла. Корабль двигался по показаниям лазерного дальномера, пока не сомкнулись захваты колыбели.

Прожектора причала вспыхнули со всей яркостью, высвечивая изгиб обшивки, лучи их отражались под немыслимыми углами от медленно вдвигавшихся в корпус терморадиаторов. Колыбель начала опускаться.

На мостике не прозвучало ни слова. Подавленное настроение царило на борту на протяжении всего пути от Нарока, передаваясь от капитана команде.

Сара покосилась в другой конец рубки на Джошуа, пытаясь высмотреть на его лице что-нибудь… человеческое, наверное. Он привел корабль сюда, показав, как обычно, рекордное время. Но, если не считать команд, необходимых, чтобы звездолет работал, точно часы, капитан не произнес и десяти слов. Даже ел он у себя в каюте.

Болью и Дахиби рассказали остальным членам экипажа об одержании на Норфолке и страхе капитана за Луизу. Так-что причину охватившей Джошуа депрессии Сара знала. И все равно не могла поверить. Это тот самый Джошуа, с которым она в прошлом году шесть месяцев крутила роман? Он так легко относился к их связи, что, когда они наконец перестали спать вместе, Сара осталась в команде без малейшей неловкости.

Так что ей тяжело было поверить, чтобы Джошуа настолько убивался из-за Луизы, по всем описаниям – простой сельской девчонки. Так он еще ни к кому не привязывался. Обязательность была для него чуждой и невнятной идеей. Эта легкомысленность была частью его обаяния. Джошуа никогда не обманывал женщин, и своей позиции он не скрывал.

«Может, эта Луиза не такая и простушка. А может, я просто ревную».

– Теперь скажете, капитан? – поинтересовалась она. – А?

Джошуа обернулся в ее сторону.

– Зачем мы сюда прилетели? Мы уже не гоняемся за Мейером. Кто такая эта доктор Мзу?

– Лучше не спрашивай.

Оглядев рубку, Сара поняла, что не ее одну раздражает его отношение.

– Ни в коем случае, Джошуа. В конец концов, как ты можешь быть в нас уверен? После стольких лет…

Джошуа уставился на нее. К счастью, интуиция, пусть и с запозданием, прорвалась сквозь розовые сопли, напомнив, что терпение команды тоже небезгранично.

– Зараза. – Он сморщился. Сара была права – после всего, через что они прошли вместе, его люди заслуживают лучшего обращения. «Господи, я, наверное, от Ионы паранойей заразился. Слава Богу, что мне не приходится принимать серьезных решений». – Простите, ребята. История с Норфолком на меня плохо подействовала. Я этого… не ожидал.

– Никто не ожидал, Джошуа, – сочувственно ответила Сара.

– Ага. Ладно. Доктор Мзу – физик, работала на гариссанский флот…

Когда Джошуа закончил свой рассказ, бурной дискуссии не вышло – как он решил, и к лучшему. Он заключил от их лица чертовски сомнительную сделку. «Что бы я сказал, если бы меня вот так потащили неизвестно куда?»

Эшли, выслушав его, улыбнулся чему-то про себя, но старый пилот всегда хвастался замашками авантюриста. Остальные приняли известие стоически, хотя Сара поглядела на него, как ему показалось, с недоуменной обидой.

Джошуа сложил на лице привычную победительную улыбку.

– Я же говорил – лучше вам не знать.

Сара зашипела, но тут же взяла себя в руки.

– Черт побери, а никого другого Повелительница Руин не могла послать?

– А кому ты еще доверишь такое задание?

Сара честно попыталась ответить и не смогла.

– Если кто хочет сбежать с корабля – скажите мне, – предупредил Джошуа. – Это не та работа, на которую вы нанимались.

– На Лалонде было то же самое, – сухо ответил Мелвин.

– Болью? – спросил Джошуа.

– Я всегда служила своим капитанам по мере возможностей, – ответила сверкающая космоничка. – Не вижу причины менять это обыкновение.

– Спасибо. Это ко всем относится. Так, давайте переведем «Леди Мак» на холостые обороты и пробежимся по астероиду, поищем нашего доброго доктора.

Чтобы пропустить экипаж «Леди Мак» на Айякучо, таможенному и иммиграционному контролю Дорадосов потребовалось семьдесят пять минут. Учитывая, что по Конфедерации объявлен карантин, Джошуа ожидал сложностей, но пограничники собирались, похоже, пропустить через анализатор каждую молекулу на корабле. Документы у них проверяли четырежды. В конце концов Джошуа заплатил старшему администратору пять тысяч фьюзеодолларов – за срочное прохождение, и всех людей на борту объявили неодержанными, разрешение от правительства Транквиллити на продолжение полета – действительным, а команду – личностями, достойными вступить в туннели Айякучо.

Прямо на выходе из шлюза их ждали адвокаты. Трое – двое мужчин и женщина в неброских синих костюмах, клонированных, похоже, очень консервативной магазинной программой.

– Капитан Калверт? – поинтересовалась женщина, слегка нахмурившись, словно не вполне уверенная, Джошуа ли она ищет.

Джошуа слегка обернулся, выставляя напоказ серебряную звезду на погоне.

– Он самый.

– Вы капитан «Леди Макбет»? – И снова эта неуверенность.

– Ага.

– Я – миссис Натеги из «Таяри, Усоро и Ванг». Мы представляем компанию «Заман» – обслуживание и ремонт звездолетов, – действующую в нашем космопорте.

– Извините, ребята, мне ремонт не нужен. Мы только что чинились.

Женщина протянула ему клип с надштампованными на боку золотыми весами Фемиды.

– Маркус Калверт, против вас выдвинут иск в неуплате нашему клиенту гонорара за выполненные в августе 2586 года работы. Вы обязаны явиться в суд Айякучо по имущественным делам, чтобы тот определил порядок взыскания долга. Дата заседания будет объявлена дополнительно.

Женщина с силой впихнула клип в ладонь Джошуа.

– Что-о… – успел выдавить он.

Сара захихикала, и миссис Натеги одарила ее ледяным взором, прежде чем продолжить:

– Кроме того, судом выдан ордер на задержание «Леди Макбет», так что прошу вас не пытаться сбежать, как в прошлый раз.

Джошуа театрально поцеловал клип и лучезарно улыбнулся адвокатше.

– Я – Джошуа Калверт. Вам, наверное, следовало бы поговорить с моим отцом. Вот он – Маркус Калверт.

Если это заявление ее и удивило, на лице это никак не отразилось.

– Вы нынешний владелец «Леди Макбет»?

– Конечно.

– В таком случае долг переходит на вас. Вызов в суд будет пересмотрен, исходя из этого обстоятельства. Ордер на задержание остается в силе.

Джошуа удержал на лице улыбку, датавизируя при этом бортовому компьютеру приказ просмотреть все записи в бортовом журнале за 2586 год. Записей не оказалось вовсе.

– Гос-споди. Спасибо большое, папуля, – пробормотал он себе под нос.

Но никогда и никаким образом он не покажет этим троим стервятникам, насколько изумлен.

– Послушайте, это, очевидно, какая-то ошибка – глюк компьютерный, с кем не бывает. Я не собираюсь опротестовывать долг. Я буду только рад оплатить ремонт «Леди Мак». Полагаю, никто не хочет, чтобы это досадное недоразумение дошло до суда.

Он незаметно наступил на ногу Саре, чье хихиканье переросло уже в открытый хохот. Миссис Натеги коротко кивнула.

– Я имею право принять у вас полное возмещение убытков.

– Отлично. – Джошуа достал из кармана кредитный диск Юпитерианского банка.

– Счет за оказанные компанией «Заман» в 2586 году услуги составил семьдесят две тысячи фьюзеодолларов. Это я могу подтвердить фактурой.

– Без сомнения. – Джошуа снова сунул ей диск, торопясь поскорее покончить с этим.

Адвокатша глянула на процессорный блочок – явно ради проформы.

– Пеня за неуплату долга на протяжении двадцати пяти лет составляет двести восемьдесят девять тысяч фьюзеодолларов, что подтверждено судом.

Сара поперхнулась. Джошуа пришлось воспользоваться оверрайдом, чтобы не зарычать на адвокатшу, и он был уверен, что та делает то же самое, чтобы не ухмыльнуться наиглумливейшим образом. Сука!

– Само собой, – выдавил он.

– И оплата посреднических услуг нашей фирмы – двадцать три тысячи фьюзеодолларов.

– Ага. Я так и думал, что вы дешевка.

Вот теперь она нахмурилась.

Джошуа перевел деньги, и адвокаты удалились.

– А нам это по карману? – поинтересовалась Сара.

– Ага, – ответил Джошуа. – На эту поездку у нас неограниченный кредит. Иона платит.

О том, что она скажет, увидав счет, ему не хотелось и думать.

Интересно, почему отец так поспешно слинял? Эшли потрепал Джошуа по плечу.

– Тот еще тип был твой папаша, а?

– Надеюсь, он поскорее кого-нибудь одержит, – проскрипел Джошуа сквозь зубы. – Мне с ним есть о чем поговорить.

Потом он сообразил, что ляпнул. Получилось вовсе не так саркастически весело, как хотелось. Потому что отец был там, в бездне. Страдает в бездне. Это если уже не…

– Пошли, начинаем.

Если верить работникам космопорта, бар «КФ-Т» был самым лучшим. Здесь было самое веселье. А также толкачи, «жучки», сутенеры и прочие темные личности.

Как обнаружил Джошуа после двух часов блуждания между столиками, у этого места был один недостаток – его посетители не знали ничего об интересующих его вещах. Имя Алкад Мзу не оставило в памяти граждан Айякучо стойкого следа.

В конце концов Джошуа сдался и пересел к Эшли и Мелвину за угловой столик на возвышении. Оттуда была хорошо видна танцплощадка, где вертелись совсем неплохие девочки. Джошуа покатал в ладонях пивную бутылку, не особенно интересуясь содержимым.

– Это стрельба вслепую, капитан, – заметил Мелвин. – Нам стоит навести справки по астроинженерным компаниям. Сейчас дела у них идут настолько плохо, что даже самые честные не колеблясь продадут ей фрегат.

– Если она хочет скрыться из виду, в самой глубине навозной кучи это сделать проще, – ответил Джошуа. – Мне казалось, что толкачи должны что-то знать.

– А может, и нет, – сказал Эшли. – Какой-то заговор тут определенно зреет. И это не обычное движение за независимость астероида – Дорадо и так суверенная держава. Если этим ребятам казалось, что я предлагаю услуги «Леди Мак», они тут же начинали сыпать намеками. И речь шла о мести Омуте. Мзу могла обратиться к ним. В конце концов это ее соплеменники. К сожалению, мы с тобой едва ли сойдем за парочку заблудших сородичей. – Он бесстрастно оглядел собственную руку.

Джошуа покосился на свое запястье.

– Тут ты прав. На потомков кенийцев мы не очень-то похожи.

– Дахиби разве что сойдет.

– Сомневаюсь. – Джошуа прищурился. – Господи, ты посмотри, сколько ребятишек щеголяют этими алыми платками.

Пока он шлялся по залу, шестеро или семеро подростков уже попросили отвезти их на Валиск.

– Полуночники – это еще не самое худшее, – сумрачно заметил Мелвин. – Тут хотя бы одержимых нет.

– Не будь так уверен. – Эшли наклонился над столом и понизил голос. – Моя нейросеть за вечер уже несколько раз глючила при загрузке программ. Больших сбоев не было, но диагностика вообще не нашла причин.

– Хм-м-м, – протянул Джошуа. – А ты?

– Блок связи отрубился на пять секунд.

– У меня тоже отключались клетки памяти. Надо было обратить внимание. Черт. Мы здесь всего три часа, а каждый уже прошел рядом с зараженным. Как там с процентным соотношением?

– Паранойя может быть опаснее реальной угрозы, – предупредил Мелвин.

– Это понятно. И если они здесь, сил на полномасштабный захват астероида у них не хватает. Пока. Это дает нам время.

– И каким будет следующий ход? – поинтересовался Мелвин.

– Пойдем с другого конца спектра, – ответил Джошуа. – Свяжемся с кем-нибудь в правительстве, кто может для нас кое-что проверить. И неплохо еще пустить слушок, что «Леди Мак» можно нанять. Если Мзу прилетела за помощью, то за ней она может обратиться только к националистам. Чем черт не шутит – нас могут нанять, чтобы отвезти проклятую штуковину на место.

– Поздно, – обронил Эшли. – Официально мы прилетели закупать оснащение для оборонительных систем Транквиллити. И мы задаем слишком много вопросов.

– Ты прав. Проклятие! Не привык я к таким делишкам. Интересно, не обращались ли за чартером на боевой вылет к моим коллегам?

– Только если она на этом астероиде, – напомнил Эшли. – Ничто не мешало «Самаку» причалить к любому другому. Это если он вообще сюда прилетал. Надо проверить.

– Я не полный идиот, – простонал Джошуа. – Этим занимается Сара.

Когда Мабаки столкнулся с ней в третий раз, улыбка Сары стала несколько напряженной. В баре «КФ-Т» было не настолько людно. Она ведь как-то ухитрялась никого не задеть в толпе.

Когда она обернулась, Мабаки только бровями повел и ухмыльнулся.

– Извините.

Раздражало ее не то, что он ее коснулся, а то, где именно. И насколько его касание было мерзким. Сара решительно предупредила себя, что жалкий озабоченный средних лет – не худшее из предстоящих испытаний, ожидающих ее на проложенном Джошуа пути.

Капитана она заметила как раз тогда, когда готова была уже сдаться и датавизировать. Джошуа стоял около барной стойки. («А где еще?» – поинтересовалась Сара у себя самой.)

– Вот он, – бросила она Мабаки.

Сара похлопала Джошуа по плечу, когда тот принимал от официантки очередную бутылку пива.

– Джошуа, я нашла человека, который…

Тут она ошарашенно смолкла. Это был не Джошуа. Поразительно было уже то, что Сара могла обознаться. Но сходство и впрямь было удивительным, особенно в предательски мерцающем свете голографического фонтана над танцплощадкой. Та же широкая грудь, приспособленная под нечувствительный к невесомости метаболизм, та же выступающая челюсть и широкие плоские скулы. Но кожа незнакомца была темнее, хотя и не такой черной, как у большинства происходивших из Кении дорадцев, а прямые волосы были смоляно-черными, а не темно-русыми, как у Джошуа.

– Простите, – пробормотала она.

– Ничего, – Очаровательная ухмылка Джошуа тоже была на месте. Даже, наверное, еще очаровательнее.

– Я искала другого…

– Я его уже ненавижу.

– До свидания.

– Ну что вы, я слишком молод, чтобы умирать. А если вы меня оставите, мне незачем будет жить. Хотя бы выпейте со мной. Ваш другой подождет.

– Не могу.

Сара двинулась прочь, но какой-то импульс заставил ее оглянуться. Проклятие, но сходство было потрясающим. Ухмылка незнакомца стала еще шире.

– Ну вот. Вы сделали правильный выбор.

– Нет. Ну уж нет.

– По крайней мере, возьмите мой адрес.

– Спасибо, но мы здесь ненадолго.

Сара заставила себя шевелить ногами, чувствуя, как краснеет. Что за нелепое смущение!

– Меня зовут Лайол, – бросил он ей вслед. – Только спросите Лайола! Меня тут все знают!

Еще бы, подумала она, особенно девчонки. Толпа сомкнулась за ней и верно идущим следом Мабаки.

Со второй попытки она нашла Джошуа за столиком в темном углу. С ним были Эшли и Мелвин, так что ошибки быть не могло.

– Офицер Мабаки работает в иммиграционной службе Дорадо, – объяснила Сара, подтаскивая к себе стул.

– Отлично, – отозвался Джошуа. – Я хочу купить кое-какие ваши документы.

Потратив пятнадцать тысяч фьюзеодолларов, он выяснил совершенно точно – «Самаку» причалил к Айякучо, и с него сошел один пассажир.

– Она, – подтвердил Мабаку, когда Джошуа датавизировал ему картинку. – Дафна Кигано. Таких баб не забывают.

– Дафна, значит, Кигано. Та еще змея, да?

– Это вы мне говорите? – Мабаки с наслаждением отпил еще глоточек поставленного ему Джошуа теннессийского бурбона. – Какая-то знакомая Икелы. С такими связями не шутят.

Джошуа датавизировал сетевому процессору клуба приказ дать ему доступ к гражданским банкам данных и запросил информацию по Икеле. В основном это оказался рекламный спам компании «Т'Опингту», но теперь Джошуа имел понятие, о ком идет речь.

– Понятно, – пробормотал он. – А не скажете, какие корабли покидали астероид после прилета Дафны Кигано?

– Очень просто. Никаких. Ну, если не считать делегации эденистов, но они с газового гиганта нашей же системы. Межорбитальные корабли еще летают, но адамистских звездолетов не было ни одного. «Леди Макбет» – первый корабль со дня отбытия «Самаку».

Когда Мабаки ушел, Джошуа позволил себе широко улыбнуться – в первый раз за многие часы без помощи нейросети.

– Она еще здесь, – объявил он. – Мы ее взяли.

– Мы напали на ее след, – поправил его Мелвин. – И все.

– Оптимист. Теперь мы знаем, кого искать, и можем сосредоточить усилия. Думаю, начать надо с этого Икелы. Черт, мы даже можем встретиться с ним вполне законно. «Т'Опингту» – как раз та фирма, куда нам следовало бы обратиться за запчастями к платформам СО. – Он допил пиво и поставил бутылку на стол.

Взгляд его привлекло движение, и он ловко прихлопнул огибавшего намокшую салфетку паучка.

– Ну ладно, – вздохнул Самуэль. – По крайней мере, мы знаем, зачем он здесь. Полагаю, его наняла Иона Салдана, чтобы отыскать Мзу.

– Эта тупая корова! – ответила Моника. – Она вообще понимает, с какими силами играет? Послать на такое задание какого-то наемника, черт!

– «Лагранж» Калверт, – пробормотал Самуэль. – Могло быть и хуже. Смелости у него хватит.

– А ума? Господи Боже, если он начнет задавать вопросы, все на Дорадосах узнают, что Мзу на свободе и здесь. Во имя всего святого! Надо от него избавиться, иначе не оберешься головной боли.

– Очень тебя прошу, не надо рассуждать о том, насколько легче было бы жить, если бы мы убивали всех, кто нам чуть-чуть мешает. Калверт – любитель, он безопасен. Кроме того, общественность и без него взбудоражена.

Самуэль обвел рукой ряд проекторов, установленных вдоль стены снятой внаем конторы. Агенты эденистов отслеживали программы всех медиа-фирм на Айякучо.

Новости о гибели Икелы уже просочились, и кто-то уже связал их с «беспорядками» в конторе «Лакса и Ахмад». Полиция назвала обстоятельства смерти «подозрительными», но комментариев собравшимся под дверями конторы репортерам не давала. Кто-то уже сболтнул, что об обстоятельствах смерти хотят допросить Калиуя Лама.

Моника скривилась. Не следовало ей разрушать его прикрытие, но информация требовалась срочно. Финансист потребовал, чтобы Моника защитила его от бывших соратников, и отказать ему она вряд ли могла. Так что сейчас он и его семейство находились уже на борту одного из космоястребов эденистской делегации и с нетерпением ожидали вылета.

– А то я не знаю. Этот Кабрал нам еще покажет небо в алмазах, – пробурчала она. – Не понимаю, зачем ты отпустил его и остальных двоих.

– Ты прекрасно знаешь, зачем. А что еще было делать? Во имя всего святого, Фейра Иле – командир СО Айякучо, Малинди – президент Торговой ассоциации, и оба – члены правящего совета Дорадосов. Едва ли я имел право их похитить.

– Пожалуй, нет, – вздохнула она.

– Вряд ли они расскажут, что они там делали… да и что вообще там были.

– Не рассчитывай. Они здесь определенно выше закона. А если весть о появлении Мзу просочится, националисты получат мощный стимул.

– Думаю, из этого стоит исходить. Кабрал позаботится об этом. Он в конце концов голосовал за то, чтобы использовать Алхимика.

– О, да. – Моника страдальчески вздохнула. – Боже, мы ведь прошли мимо нее!

– Пробежали, – уточнил Самуэль. Моника ожгла его взглядом.

– Никаких следов?

– Никаких. Но мы теряем необычно много пауков.

– О?

– Их убивают дети. Организованная игра. Несколько дневных клубов уже устроили соревнования – кто наловит больше. С денежными призами. Умно, – признал он.

– У кого-то неплохая организация.

– Да и нет. Дети – довольно странная мера противодействия. То число пауков, которое они смогут нейтрализовать, скорее причинит нам неудобства, но не остановит. Если бы другая спецслужба обнаружила, что мы проникли на астероид, она, скорее всего, применила бы против пауков специфический вирус. – Он вопросительно покосился на Монику: – Так?

Та иронически надула губки.

– Могу себе представить, что для некоторых контор такой способ действия является стандартным.

– Итак, если это не спецслужба, но кто-то, имеющий выход на местные детские клубы… и способный на них быстро повлиять…

– Не партизаны. Они никогда не были хорошо организованы, и большинство из них – упрямые старики. Группа, заполучившая Мзу?

– Исключая все остальное – да.

– Но пока мы знаем только одного ее члена – эту девчонку, Вои. Если в партизанском движении есть внутреннее ядро, мне трудно поверить, что королевское разведывательное агентство не знает о нем.

– Или мы. – Самуэль глянул на одного из следивших за новостями агентов. Лицо его отразило гамму переменчивых чувств, когда они обменялись сведениями по общему сродственному каналу. – Интересно…

– Что? – хладнокровно спросила Моника.

– Учитывая загадочную гибель Икелы и его богатство, странно, что ни одна медиа-фирма не упомянула о его дочери. Обычно это первое, что волнует репортеров, – кто наследник.

– Ее прикрывает Кабрал.

– Похоже на то.

– Ты думаешь, он как-то связан с этой новой группой?

– Крайне маловероятно. Судя по тому, что мы о нем знаем, его членство в партизанском подполье было сугубо формальным.

– Тогда, черт ее побери, с кем связалась Вои?

Уже намного позднее, когда появилось время посидеть и подумать, Лайол решил, что причиной его неторопливости были события на Лалонде. В обычных обстоятельствах он шевелился бы куда быстрее. Но, посмотрев репортаж Келли Тиррел, он ушел в загул по всем ночным клубам и барам Айякучо, наливаясь и обдалбываясь с методичным упорством. Так поступали многие, но вот причина вести себя так у них была другая. Они попросту боялись одержимых. А у Лайола меньше чем за секунду рухнула мечта всей жизни.

Эта мечта всегда была опасной. Слишком хлипкий фундамент для того, чтобы строить на нем свою жизнь, – единственная, сохранившаяся с самого раннего детства мечта. Но Лайол оперся именно на него. Мать всегда говорила ему, что когда-нибудь отец вернется за ним, и слова эти пережили троих мужей и несметное количество любовников. Отец вернется и заберет нас с собой туда, где сияет ослепительно-белое солнце и земля манит плоским простором, на другой край света от Дорадосов, горсти мирков, оцепеневших от трагедии прошлого.

И эта мечта… нет, уверенность в своей особенной судьбе выделяла Лайола из череды сверстников, первого поколения гариссанцев, рожденного после геноцида. Пока остальные страдали от родительских кошмаров, юный Лайол процветал в расползающихся коридорах и кавернах Мапире. Он был вожаком своего клуба, друзья-ровесники боготворили его отчаянную смелость – первого из них, кто напился, перепихнулся, попробовал наркотики, мягкие, а потом и не очень, первого, кто прогнал «черную» программу-стимулятор через свежеимплантированную нейросеть. Он был настоящим сорвиголовой, насколько позволяли ему скудные возможности астероидов на орбите Туньи.

Отношение это держалось, даже когда Лайолу перевалило за двадцать, и годы, проведенные в ожидании отца, начали давить на сердце. Он все так же цеплялся за обещание матери.

Многие его сверстники эмигрировали с Дорадосов, едва достигнув совершеннолетия, – миграция эта весьма тревожила совет. Все ожидали, что их примеру последует Лайол, всегда искавший новых возможностей. Вместо этого он остался и приложил все усилия к тому, чтобы вместе с другими построить на Дорадосах промышленный рай.

Права на заселение Дорадосов были переданы беженцам с Гариссы конфедеративной Ассамблеей как часть реституций после геноцида. Каждой межзвездной корпорации, добывавшей металл в системе, приходилось платить совету за лицензию; часть этих сумм инвестировалась в инфраструктуру астероидов, в то время как остаток выплачивался непосредственно уцелевшим и их рассеянным по всей Конфедерации наследникам.

Году к 2606-му дивиденды эти достигли приличной суммы – двадцать восемь тысяч фьюзеодолларов в год. Под обеспечение этого источника постоянного дохода Лайолу не составило большого труда набрать займов в банке и субсидий в агентстве по развитию Дорадосов, чтобы завести собственное дело. Идя на поводу у собственного, уже слегка нездорового увлечения космическими перелетами, он занялся ремонтом электроники на звездолетах. Выбор оказался удачным: межзвездное движение в системе Тунджи с каждым годом росло. Компания его, «Квантовая неожиданность», легко получала субконтракты от крупных ремонтников, поднимаясь все выше в списке подрядчиков. Через два года он смог арендовать первый свой док и предложить свои услуги по полному ремонту и обслуживанию кораблей самостоятельно. На третий год «Квантовая неожиданность» приобрела контрольный пакет небольшой станции по производству электроники. Имея собственный источник процессоров, Лайол мог обставить конкурентов по ценам и все еще получать прибыли.

Сейчас он владел контрольными пакетами двух промышленных станций, семью причалами и давал работу семидесяти ремонтникам. А полгода назад «Квантовая неожиданность» получила контракт на обслуживание сети связи платформ СО – верная прибыль, опираясь на которую, Лайол уже планировал выйти на иной уровень.

А потом пришло предупреждение конфедеративной Ассамблеи об одержимых, за которым вскоре прибыл репортаж Келли Тиррел. Первое и вполовину не так потревожило Лайола, как его конкурентов, – контракт с системой СО позволял ему пережить тяжелые времена. Но второе, с его героем дня, суперпилотом «Лагранжем» Калвертом, спасающим детишек, едва не сломало его. Мир для Лайола рухнул.

Друзья его так и не поняли, почему на Лайола так внезапно накатила жесточайшая депрессия, сопровождавшаяся дичайшими запоями. Но он никогда не говорил с ними о своей мечте, о том, как много она для него значит. Это было слишком личным. Так что после пары неудачных попыток «подбодрить» его, бесславно тонувших в потоках извергаемой Лайолом изощренной и обидной ругани, его оставили в покое.

Вот поэтому он очень удивился, когда девушка в баре «КФ-Т» заговорила с ним. Удивился, но нимало не протрезвел. Клеился он к ней на автомате, без малейших усилий со стороны мозга. И только когда она ушла, его симпатичная физиономия помрачнела.

– Джошуа, – пробормотал он непослушными от выпитого губами. – Она меня назвала Джошуа. Почему?

Официантка, уже оставившая к этому времени идею отволочь его к себе в постель на ночь, неловко пожала плечами и отвернулась.

Лайол одним глотком прикончил пиво, которым запивал свое виски, и датавизировал запрос регистрационному компьютеру космопорта. Ответ подействовал на него, точно запущенный в нейросеть коварный и до ужаса эффективный троян-протрезвитель.

Когда она была в бегах последний раз – тридцать лет назад – Алкад приходилось видывать и более жалкие номера. В отеле брали почасовую плату, и останавливались в нем по большей части звездолетчики на коротких стоянках и местные жители, желавшие предаться в тишине и покое порокам современной технологии. Окон не было – отель был врезан в скалу в глубине утесов на краю биосферной каверны. Так было дешевле, а постояльцы даже не замечали.

Две стены скрывали панорамные голограммы какого-то планетного города на закате – полная мерцающих огней равнина под розовым небом. Половину номера занимала кровать, оставляя очень немного места для постояльцев. Другой мебели просто не было. Ванная – убогая кабинка с душем и унитазом. Мыло и гели выдавал автомат-раздатчик за отдельную плату.

– Это Лоди Шалаша, – сообщила Вои, когда они вошли. – Наш эксперт-электронщик. Он удостоверился, что этот номер чист. Надеюсь. Ради его же блага.

Юноша скатился с кровати и нервно улыбнулся Алкад. Его ослепительно-оранжевый костюм украшали зеленые спирали, в которых путался взгляд. Ростом парень был пониже, чем Вои, и на несколько килограммов тяжелее.

«Студент», – мгновенно прилепила Алкад к нему мысленный ярлычок. Пылает гневом, рожденным заемными мыслями. Подобную картину она видывала тысячи раз еще до того, как стала лектором, – избалованная молодежь, после первого глотка интеллектуальной свободы растекающаяся мыслию в самых неудачных направлениях. Юноша глянул на Вои с натянутой улыбкой.

– Ты уже слышала?

– Слышала что? – спросила девушка с внезапной подозрительностью.

– Мне очень жаль, Вои. Правда.

– Что?!

– Твой отец. В конторе «Лакса и Ахмад» была какая-то перестрелка… Он погиб. По всем каналам передают.

Девушка напряглась всем телом, глядя сквозь Лоди.

– Как?

– Полиция утверждает, он был застрелен. Они хотят допросить Калиуя Ламу.

– Глупость какая – зачем ему стрелять в отца?

Лоди беспомощно пожал плечами.

– Должно быть, это люди, которые бежали в ту сторону. Агенты иностранных спецслужб, – заявила Вои. – Мы не должны позволить им сбить нас с пути. – Она подумала еще немного и разрыдалась.

Алкад догадывалась, что этим кончится, – слишком жестким был самоконтроль девочки. Она усадила Вои на кровать и обняла за плечи.

– Все будет в порядке, – успокаивала она ее. – Поплачь.

– Не могу. – Вои раскачивалась взад-вперед. – Я не должна. Ничто не должно мешать делу. У меня есть программа-подавитель. Только… минутку…

– Не стоит, – предупредила Алкад. – Это худшее, что ты можешь сейчас сделать. Поверь мне. Я достаточно навидалась горя, чтобы понимать, что к чему.

– Я не любила отца, – простонала Вои. – Я ненавидела его. Ненавидела все, что он делал. Он был слабак.

– Нет. Икела не был слаб. Не думай так о нем. Он был одним из лучших капитанов в нашем флоте.

Вои вытерла слезы ладонью, только размазав по лицу мокрые следы.

– Капитаном флота?

– Верно. Во время войны он командовал фрегатом. Так мы и познакомились.

– Отец воевал?

– Да. На войне и после.

– Не понимаю… Он никогда не говорил.

– Он не имел права. Он получил приказ и исполнял его до самой смерти. Он оставался офицером. Я горжусь им. И все гариссанцы могут гордиться.

Алкад надеялась только, что в голосе ее не слышно лицемерия. Она слишком хорошо понимала, насколько нуждается сейчас в ребятах Вои, кем бы они ни были. И Икела был почти достоин доверия. Так что ложь выходила белая.

– А что он делал во флоте? – Вои вдруг отчаянно захотелось выспросить все.

– Потом, – ответила Мзу. – Обещаю. А сейчас тебе лучше запустить снотворную программу. Поверь, так будет лучше. Тяжелый выдался день.

– Я не хочу спать.

– Знаю. Но тебе это нужно. А я никуда не денусь. Когда ты проснешься, я буду здесь.

Вои неуверенно глянула на Лоди. Тот ободряюще кивнул.

– Ладно.

Девушка растянулась на кровати, устроилась поудобнее и закрыла глаза. Программа заработала.

Поднявшись, Алкад дезактивировала костюм-хамелеон. Сдирать маску с лица было больно, тонкая ткань по-хозяйски липла к коже, но, ощутив прохладный воздух комнаты, Алкад заторопилась – под костюмом она здорово пропотела.

Она расстегнула блузку и принялась высвобождать из костюма руки.

Лоди вдруг громко раскашлялся.

– Никогда раньше голой женщины не видел?

– Э-э, видел, но… я… это…

– Лоди, ты что, играешь?

– Во что?

– В крутого радикала, революционера-подпольщика.

– Нет!

– Хорошо. Потому что, прежде чем мы закончим, ты увидишь кое-что похуже голожопой бабы моих лет.

Лоди немного пришел в себя.

– Я понимаю. Правда. Э-э…

Алкад принялась за штанины, облегавшие ноги еще плотнее, чем маска лицо.

– Да?

– А кто вы?

– Вои не объяснила?

– Нет. Только сказала, чтобы я подготовил группу к активным действиям. И велела нам быть осторожными, потому что астероид находится под наблюдением.

– Она была права.

– Я знаю, – гордо ответил юноша. – Это я сообразил, что эденисты разбрасывают своих пауков.

– Умно.

– Спасибо. Наши младшие члены убирают пауков с критических участков – перекрестки, площади. Но я приказал, чтобы они не усердствовали вокруг этого отеля. Чтобы не привлекать к нему внимания.

– Разумная предосторожность. Так эти ваши ребята знают, что мы здесь?

– Нет, ни в коем случае. Никто не знает. Клянусь. Вои сказала, что ей нужно тайное убежище. Я даже платил наличными.

«Может, я еще сумею выполнить задание», – подумала Алкад.

– Знаешь что, Лоди, – сейчас я схожу в душ, а потом мы сядем, и ты все мне расскажешь про вашу группу.

Как правило, Джошуа заказывал всей команде номера, даже если кораблю предстояло пробыть у причала не больше суток. В гостинице не всегда было уютнее, чем на борту «Леди Мак», но это придавало жизни какое-то разнообразие. В этот раз, однако, все поднялись на борт, и Джошуа самолично стравил воздух из шлюзовой камеры. Человека в скафандре С-2 вакуум не остановит, но на «Леди Мак» и помимо этого хватало оборонительных устройств. А кроме того… Джошуа пришло в голову, что одержимому затруднительно носить скафандр: если Келли не ошиблась, их неудержимая энергистическая мощь полностью выведет из строя процессоры. В спальный кокон капитан завернулся, впервые за много дней почти избавившись от мании преследования.

Завтрак пять часов спустя получился невеселым. Все спускавшиеся в кубрик за едой уже брали доступ к местным новостным каналам. Смерть Икелы заняла первые полосы.

Засовывая молочный кран в пакет с хлопьями, Эшли покосился на проекторную колонку.

– Что-то они темнят, – пробурчал пилот. – Дыма много, да огня нет. Полиция уже должна была арестовать этого Ламу. Где на астероиде может спрятаться такой известный тип?

Джошуа оторвался от картонки с грейпфрутовым соком.

– Думаешь, тут замешана Мзу?

– Нет. – Эшли снял с крана запотевший пакет и пожевал размякшие хлопья. – Это сделал кто-то, кому тоже нужна Мзу. Икела просто подвернулся им под руку. И полиция это знает. Только сказать не может.

– И они ее нашли? – поинтересовался Мелвин.

– Я что, телепат?

– Это некорректный вопрос, – отозвалась Болью. – У нас недостаточно информации, чтобы сделать достоверные выводы.

– Ну, погадать, кто за ней гоняется, всегда можно, – ответил Мелвин. – Я готов поставить на этих чертовых спецслужбистов. Если уж мы смогли подтвердить, что она здесь, им это тем более под силу. А это большая беда, капитан. Если уж они такого магната, как Икела, безнаказанно убрать могут, то нас прикончат и не заметят.

Джошуа отправил пустую картонку в мусорник и взял круассан и банку чая. Пережевывая безвкусную булочку (вот еще почему он предпочитал отели – пища, приспособленная для питания в невесомости, вечно была мягкой и клейкой, чтобы не оставлять крошек), он оглядывал свою команду. Слова Мелвина зацепили всех. Никто из них не привык к опасности, угрожавшей ему лично, один на один. Бои в космосе – совсем другое дело. И кроме того, оставался риск встретить одержимых…

– Болью права – нам не хватает данных. Вот это мы и исправим за утро. Мелвин, Эшли – работаете парой. Займитесь контрактами на промышленную оборону, поищите, что могла закупать Мзу, чтобы вернуть и использовать Алхимика. В принципе, ей нужен корабль, но его все равно придется оснащать; если нам повезет – заказным оборудованием. Дахиби, Болью – выясните, что случилось с Дафной Кигано, где ее видели последний раз, номер ее кредитного диска, все такое. Я узнаю, что сумею, об Икеле и его соратниках.

– А я? – возмутилась Сара.

– А ты сиди на борту и никого, кроме нас, не впускай. С этого момента в рубке будет всегда находиться один из нас. Я не уверен, есть ли на Айякучо одержимые, но рисковать не собираюсь. Это не говоря уже об агентах спецслужб, местных силах безопасности и тех, кто поддерживает Мзу. И по-моему, самое время вытащить из ноль-тау приставов – на случай разборок. Если что, за космоников они сойдут.

Ощущение независимости Иона находила крайне любопытным – как сама, так и в компании собственных отражений в других приставах. Мысли ее проскальзывали по общей сродственной волне, как птахи, влекомые ураганом.

– Нам надо больше разделяться,– сказала она и сама ответила себе: – Непременно.

Ее разбирало неприличное хихиканье, неудержимое и не очень приятное, точно жестокий любовник неустанно щекотал ее.

Сродственная связь с тремя другими приставами ослабела, снабжая ее лишь самой необходимой информацией – месторасположение, оценка среды, возможная угроза. Иона с трудом сдерживала дрожь нетерпения. Впервые в жизни она покинула пределы Транквиллити. Айякучо, конечно, не пуп вселенной, но Иона намеревалась приобрести в этой поездке как можно больше опыта.

Вслед за Джошуа она вышла из транзитной капсулы, доставившей их из космопорта. Осевая камера была всего лишь почти лишенным тяготения пузырем в скале, но этого пузыря она никогда не видела прежде. Первый ее чужой мирок.

Джошуа сел в первый же свободный лифт. Иона пристроилась напротив него. Композит под их весом настораживающе заскрипел.

– Так странно, – заметила она, когда лифт двинулся. – Часть моего рассудка тянет к тебе…

Лицо его застыло.

– Господи, Иона, какого черта ты загрузила в приставов свою личность? Транквиллити подошел бы лучше.

– Джошуа Калверт! Да ты никак смущаешься?

– Кто, я? Да нет, я уже привык, что ко мне клеятся двухметровые бесполые монстры.

– Не ворчи. Тебе это не идет. Кроме того, тебе следовало бы спасибо сказать. Инстинкт требует от меня защищать тебя. Это может оказаться преимуществом.

Джошуа подавился ответом.

Двери лифта отворились. За ними лежал общедоступный холл в коммерческом секторе астероида. Торопились на работу опаздывающие, парочка механоидов драила пол и стены. Обстановка здесь была менее спартанской, чем в осевой камере, – высокая сводчатая крыша и расставленные через равные промежутки вазоны с цветами, но все равно это был ничем не прикрытый туннель в скале. У пристава, к сожалению, не было губ, а то Иона непременно их надула бы. Ей очень хотелось посмотреть на биосферные каверны.

Джошуа двинулся вперед.

– И чего ты хочешь здесь добиться? – спросила она.

– «Т'Опингту» – большая компания. Найдется кто-нибудь, кто временно ею управляет. И Икела выбрал бы преемника из своего круга, из тех, кому доверяет. Этого мало, но других следов у нас нет.

– Не уверена, что ты сможешь добиться встречи сегодня.

– Не будь такой занудой, Иона. Твоя проблема в том, что ты привыкла к Транквиллити. А он логичен и неподкупен. На астероидах типа Айякучо не встретишь ни того ни другого. Я им предложу такой контракт, что меня под фанфары проводят к боссу. Такой у них бизнес-этикет.

– Ладно, ты пришел. А дальше?

– А откуда я знаю? Не забывай, мы всего лишь собираем данные. Любая мелочь ценна, даже если это отрицательный ответ. Так что держи сенсоры на макушке и веди полную запись.

– Есть, капитан.

– Так. Сейчас нас больше всего интересует, что мы сможем разузнать о прошлом Икелы. Мы знаем, что он был беженцем с Гариссы – так с кем из знакомых по прошлой жизни он вел дела? Был ли он упертым националистом? Имена, связи… все такое.

– Моя личность в процессе репликации никак не пострадала. Я и сама умею думать.

– Здорово. Телохранитель с капризами.

– Джошуа, милый, это не каприз.

Он остановился и ткнул пальцем в грудь широкоплечему конструкту.

– Слушай…

– Это Паулина Уэбб, – прервала его Иона.

– Что? Кто?

По коридору в сторону Джошуа направлялись трое – двое темнокожих мужчин и белая женщина. Оба негра очень Джошуа не понравились – хотя на них были штатские костюмы, заметно было, что боевая броня для них привычнее. Усиленные ребята и, без сомнения, готовые похвастаться множеством убийственных имплантов.

Паулина Уэбб остановилась в паре шагов от Джошуа, недоуменно покосившись на приставов.

– Калверт, ваша встреча отменяется. Собирайте команду, полезайте на борт и отправляйтесь домой. Немедля.

Джошуа улыбнулся самым беспечным образом.

– Паулина Уэбб! Какая встреча!

Женщина снова подозрительно покосилась на приставов.

– Эта история не должна вас больше заботить.

– Она заботит всех, – проговорила Иона. – Меня в особенности.

– Не знала, что вы можете действовать независимо.

– Теперь знаете, – вежливо ответил Джошуа. – Так что пропустите, пожалуйста…

Мужчина, стоявший напротив Джошуа, сложил руки на груди и слегка расставил ноги – настоящая живая стена, – с кровожадной улыбкой уставившись на своего противника.

– Э-э, может быть, мы сумеем договориться?

– Договор очень прост, – ответила Уэбб. – Убирайся – и останешься цел.

– Пойдем, Джошуа. – Совершенно человеческая рука пристава взяла его за плечо, с силой разворачивая.

– Но…

– Пошли.

– Хороший совет, – заметила Уэбб. – Советую прислушаться.

Через несколько шагов Иона отпустила его плечо. Шипящий и плюющийся Джошуа покорно последовал за ней обратно к лифтам. Когда он обернулся, Уэбб и ее громилы все еще следили за ним, не сходя с места.

– Это не ее территория, – прошипел он приставу. – Мы могли закатить скандал, устроить ей массу неприятностей. Полиция и ее вместе с нами вывела бы из игры.

– Любой конфликт местные власти разрешили бы в ее пользу. Она офицер разведки конфедеративного флота. Ее задача – следить за Мзу. Местное бюро флота поддержало бы ее, а мы с тобой оказались бы в глубокой заднице, не говоря уже о том, что могли бы оказаться и в тюрьме.

– Черт, как она вообще нас нашла?

– Подозреваю, что весь экипаж «Леди Мак» находится под наблюдением.

– Господи!

– Именно. Надо сойти со сцены и разработать новую стратегию.

Они подошли к лифтовой шахте, и Джошуа датавизировал команду отправить их обратно в осевую камеру. Прежде чем двери открылись, он еще раз оглянулся на Уэбб. На лице его расцветала хитроватая улыбка.

– Ты понимаешь, что это значит?

– Что?

– Ее еще не поймали. У нас остается шанс.

– Логично.

– Еще бы не логично! Мы можем даже обернуть это себе на пользу.

– Как?

– Отвечу, когда вернемся на «Леди Мак». Всем придется пройти полное обеззараживание. Один Бог знает, какой шпионской нанотехникой они нас могли напичкать. Если не поостережемся, они наши мысли читать начнут.

Двери лифта раскрылись, и Джошуа шагнул внутрь. Кто-то уже налепил в беспорядке по стенам полдюжины голоморфных наклеек и еще пару – на потолке. Одна оказалась как раз на уровне лица и только начинала цикл. Из центра наклейки разворачивались лепестки лилового света, окружавшего едва одетую девчонку из группы поддержки. «Беги, Алкад, беги! – вскричала она, энергично размахивая серебряным жезлом. – Ты наша последняя надежда! Не дай себя схватить! Беги, Алкад, беги!»

Джошуа оцепенел.

– Господи скорбящий!

Девчонка дерзко подмигнула и нырнула обратно под гладкую поверхность наклейки. Еще три начали тот же цикл.