Название «Бюро семь» с неизбежностью, свойственной государственному учреждению, сократилось до Би7. На первый взгляд бюро как бюро, входящее, как и сотни других, в подчиненную Центральному правительству структуру министерства внутренней безопасности. Официально функция его заключалась в координации процесса политической интеграции и размещения ресурсов. Би7 должно было в соответствии с задачами, поставленными перед ним министерством, позаботиться о том, чтобы достижение новых целей не столкнулось с проектами, находящимися на данный момент в разработке, и увязать их с имеющимися фондами. Если и можно было заметить какую-то аномалию в деятельности Би7, так это то, что его, выполняющего столь ответственные и щепетильные обязанности, не контролировал выборный политический деятель. В бюро с номерами от 1 до 6 включительно менялось начальство при каждой новой смене администрации, что отражало политические приоритеты, не говоря уже о сотнях других бюро, стоявших на более низкой иерархической лестнице. В Би7 таких изменений не было.

Би7 оставалось изолированным и замкнутым. Если бы кто-то посторонний вздумал поинтересоваться составом его членов, то он испытал бы шок; впрочем, состояние шока длилось бы недолго, ибо любопытного тут же бы и не стало.

Будучи антитезой демократии, оно в то же время исполняло работу по охране Земли и относилось к этому чрезвычайно серьезно. Одержание было угрозой, которая не только перевернула, но и уничтожила бы Центральное правительство. Такая перспектива возникла впервые за четыре с половиной столетия.

Кризис одержания и стал причиной, из-за которой впервые за двенадцать лет созвали всех шестнадцать членов бюро. Конференция проходила в стандартном формате: за овальным столом в комнате с белыми, уходящими в бесконечность стенами сидели их виртуальные представители. Старших у них не было, у каждого или каждой имелась своя область, за которую они отвечали. Делили их по большей части по географическому признаку, хотя имелся и наблюдатель, отвечавший за военную область.

Над столом висел экран, смотреть на который можно было с любого места. В данный момент он показывал жарко горящий норфолкский склад. Туда неслись несколько пожарных машин, более похожих на старинные музейные экспонаты, а в них люди в форме цвета хаки.

– Похоже, эта девчонка Кавана говорит правду, – сказал представитель Центральной Америки.

– А я в этом никогда и не сомневался, – заметил представитель Западной Европы.

– Нет сомнения, что она не одержимая, – вступил в разговор военный обозреватель. – Пока, во всяком случае.

– Если бы она была одержимой, то призналась бы в этом, – лениво заметила Западная Европа. – Слишком уж вы все осложняете.

– Может, вы хотите сделать полный персональный анализ, чтобы подтвердить ее слова? – поинтересовалась Южная Африка.

– Думаю, это лишнее, – сказал европеец. Он обратил внимание на слегка удивленные взгляды, направленные на него другими представителями.

– Может, поясните? – поинтересовалась представительница государств Южной акватории Тихого океана.

Европеец взглянул на военного представителя:

– Полагаю, у нас есть сведения о «Дельте горы»?

Военпред небрежно кивнул:

– Да. Мы установили, что, когда он причалил в Супра-Бразилии, на корабле было два человека. Один из них убил другого чрезвычайно жестоким образом сразу по прибытии корабля. Тело жертвы буквально взорвалось. Все, что мы можем сказать о покойном, это то, что он был мужчиной. О нем нам до сих пор ничего не известно. В ячейках памяти не нашлось клеток с соответствующим телу ДНК. Я запросил все правительства, с которыми у нас контакт, чтобы они осуществили проверку имеющихся у них сведений. Однако, честно скажу, надежд у меня мало.

– Отчего? – спросила Южная акватория.

– «Дельта горы» прибыла из Нювана. Вероятно, убитый – один из его жителей. Там все без исключения подверглись одержанию.

– Да ладно, это не имеет отношения к делу, – заявил представитель Западной Европы.

– Согласен, – сказал военпред. – Мы осмотрели «Дельту горы» и провели судебно-медицинский анализ в капсуле жизнеобеспечения и других системах. Анализ фекальных остатков позволил нам идентифицировать ДНК убийцы. С этого момента история приобретает интерес.

Военпред обратился к процессору, и на экране сменилось изображение. Теперь он демонстрировал картинку, снятую с мозга Луизы Кавана за несколько минут до того, как на Норфолке загорелся склад. Они увидели одетого в черную робу молодого человека с бледным суровым лицом. Казалось, он с насмешливой ухмылкой смотрел на членов Би7.

– Квинн Декстер. В прошлом году был доставлен на Лалонд, приговорен за сопротивление властям. Полиция считает, что он занимался контрабандой в Эдмонтоне. Так оно и было. Запрещенная нанотехника.

– Господи Иисусе! – пробормотала Центральная Америка.

– Кавана подтверждает, что он был на Норфолке. Она и Флетчер Кристиан подозревают его в том, что именно он захватил фрегат «Танту». «Танту» осуществил неудачную попытку проникнуть сквозь защитные сооружения Земли и немедленно удалился, получив при этом значительные повреждения.

Теперь к процессору обратился представитель Западной Европы, и над столом снова сменилась картинка.

– Декстер прибыл на Нюван. Один из сохранившихся астероидов подтвердил, что «Танту» причалил на астероид Джесуп. Тогда у них и начались серьезные неприятности. Корабли с Джесупа сбросили термоядерное оружие на заброшенные астероиды, – он указал на экран. Картинку с Декстером сменило изображение Нювана. Это был мир, подобного которому в галактике еще не видели. Словно шар лавы застыл в космосе. Сморщенная черная поверхность, покрытая ярко-красными трещинами. Ни малейшего сходства с планетой, некогда напоминавшей Землю.

– В первом инциденте Декстер был на Лалонде, что подтверждают Латон и наши друзья-эденисты, – безжалостно заявил европеец. – Он был на Норфолке, который мы теперь рассматриваем как главный источник инфекции. Побывал на Нюване, в результате чего кризис обрел новые черты: враждебность проявилась не только у одержимых, но и у обычных граждан. Сейчас мы уверены: он прибыл сюда, в Супра-Бразилию, – он посмотрел на представителя Южной Америки.

– Спустя пятнадцать часов с момента прибытия «Дельта горы» на вокзале в Бразилии была объявлена тревога, – невыразительным голосом объявил южноамериканец. – Как только одна из кабин лифта спустилась на землю, произошли сбои в электрической проводке. Они, как известно, случаются при контакте с одержимым. В течение девяноста секунд мы закрыли все входы и выходы и окружили вокзал. Ничего. Никакого намека на присутствие одержимого.

– Но вы думаете, он здесь? – не отступал представитель Восточной Европы.

Южноамериканец грустно улыбнулся:

– Мы знаем, что он здесь. После объявленной тревоги мы задержали всех, кто спускался в этом лифте и пассажиров, и экипаж. Вот что удалось добыть из памяти нейросети.

Изображение на экране померкло, и вместо него возникла другая, не слишком отчетливая картинка. В глубоком кресле салона королевского класса удобно устроился человек в голубом шелковом костюме. Сомнений не оставалось – Декстер.

– Милостивый Аллах! – воскликнул представитель Северной акватории Тихого океана. – Придется отменить отправление поездов. Единственное наше преимущество. Как ни искусно мерзавец уходит от наших сенсоров, но тысячу километров по туннелю, заполненному вакуумом, ему не пройти. Изолировать подонка и нанести по нему удар с платформ стратегической обороны.

– Полагаю, даже нам будет весьма непросто закрыть вакуумные тоннели, – многозначительно заметил представитель Южной акватории Тихого океана. – Пришлось бы ответить на многочисленные вопросы.

– Я вовсе не предлагаю издать приказ, – отрезала Северная акватория. – Спустите информацию в Би3, и пусть администрация президента утвердит ее.

– Если народ узнает, что на Земле появился одержимый, начнется настоящее столпотворение, – объявила Северная Африка. – Даже мы в наших аркологах не сможем удержать ситуацию под контролем.

– И все же это лучше, чем стать одержимыми, – сказала Северная Америка. – Потому что, если мы его не остановим, именно это он и сделает с населением. Даже мы окажемся в опасности.

– Думаю, на этом он не остановится, – вмешалась Западная Европа. – Мы видели, что он сделал с Нюваном. Думаю, здесь он постарается не меньше.

– Такой возможности у него здесь не будет, – заявила Военная разведка. – Даже если ему удастся проникнуть в Ореол О'Нейла, в чем я сомневаюсь, ему ни за что не приобрести столько термоядерного оружия. Невозможно взять его из складов так, чтобы никто ничего не заметил.

– Может, и так. И все же, здесь кроется что-то еще. И Кавана, и Флетчер Кристиан утверждают, что Декстер собирается найти здесь Беннет и отомстить ей. Я смотрел файл с досье на Декстера. Он был раньше членом секты в Эдмонтоне, а волхвом там у них Беннет.

– И что из этого? – спросила Северная акватория. – Вы знаете, что эти сумасшедшие сектанты делают друг с другом, как только наступает темнота. Не удивлюсь, если он вздумает забить ее до смерти.

– Вы не учитываете одного обстоятельства, – терпеливо продолжила свою линию Западная Европа. – Зачем душе, овладевшей телом Квинна Декстера, беспокоиться о бывшем у него когда-то волхве? – европеец вопросительно обвел взглядом присутствующих. – Мы имеем здесь дело с чем-то новым, необычным. Обыкновенный человек обрел такие же способности, как и одержимый, а может, и гораздо большие. Его цель другая, не такая, как у прочих.

Северная Америка догадалась первой:

– Черт. Ведь он был раньше сектантом.

– И, вероятно, остается им до сих пор, – согласилась Западная Европа. – И на Лалонде он участвовал в церемонии, а это инцидент номер один. Декстер – преданный адепт учения о Светоносце.

– Вы думаете, он вернулся, чтобы найти своего Бога?

– Верит он не в Бога, а в дьявола. Но сюда явился вовсе не для этого. Мои люди провели психологические тесты и сделали вывод: он вернулся, чтобы подготовить дорогу хозяину… Светоносцу, цель которого – война и хаос. Он постарается навлечь на нас и на одержимых мор и разрушения. Нюван был лишь репетицией. Настоящая игра будет здесь.

– Что ж, решено, – заявила Северная акватория, – мы отменяем движение поездов. Это означает, что мы сдадим ему целый арколог, зато спасем остальные.

– Только без мелодрамы, – попеняла Западная Европа. – Декстер и в самом деле проблема, и новая для нас проблема. Он – другой и обладает большей силой, с которой нам, сотрудникам Би7, за несколько столетий не приходилось сталкиваться. Но ведь мы и существуем для того, чтобы решать проблемы, угрожающие правительству. Нам просто нужно выявить его слабое место и воспользоваться этим.

– Мегаманьяк-невидимка, могущественный, как божество… и вдруг слабое место? – удивилась Северная акватория. – Да спасет нас Аллах, хотелось бы мне услышать, что это за слабость.

– Девчонке Кавана удалось бежать от него дважды. И оба раза благодаря вмешательству неизвестного одержимого. Следовательно, у нас есть союзник.

– На Норфолке! Которого уже не существует.

– Тем не менее у Декстера нет полной поддержки одержимых. Он не всесилен. А у нас перед ним есть решительное преимущество.

– В чем оно заключается?

– Мы о нем знаем. Он же не знает о нас ничего. Это обстоятельство можно использовать, чтобы загнать его в ловушку.

– А, да, – обрадованно заметил наблюдатель из Ореола. – Теперь я понимаю нежелание учинить персональный допрос Кавана.

– А я не понимаю, – проворчала Южная Америка.

– Такой допрос требует более глубокой операции, – сказала Западная Европа. – В настоящий момент Кавана не знает, что с ней приключилось. А это означает, что мы сможем, пользуясь ее незнанием, подобраться как можно ближе к Декстеру.

– Ближе к… – Южная акватория не договорила. – Боже мой, неужто вы хотите использовать ее в качестве проводника?

– Совершенно верно. В настоящее время у нас есть единственный шанс приблизиться к нему, и это Беннет. У нас, к сожалению, ограничена возможность ее подготовки. Одержимые, а следовательно, и Декстер, почувствуют эмоциональное состояние своего окружения. Нам нужно действовать исключительно осторожно, если мы хотим заманить его в ловушку. Если он узнает, что за ним идет охота, мы потеряем несколько аркологов, а может, и больше. Если мы введем в игру Кавана, наши шансы на встречу с ним удвоятся.

– Это чрезвычайно рискованное предприятие, – сказала Северная Америка.

– А мне нравится, – воодушевился представитель Ореола. – Куда тоньше отмены поездов и ведения огня с платформ стратегической обороны, испепеляющего целые районы.

– Тут не до жиру, когда весь мир катится в тартарары, – проворчала Южная акватория.

– У кого есть существенное возражение? – спросила Западная Европа.

– Ваша операция, – вспылила Северная акватория, – значит, и ответственность ваша.

– Ответственность? – вклинилась в разговор Австралия.

Несколько представителей не удержались от улыбки, глядя на распалившегося представителя Северной акватории.

– Разумеется, последствия я беру на себя, – промурлыкала Западная Европа.

– В вашем возрасте все излишне самоуверенны, – сказала Северная акватория.

Западная Европа только рассмеялась.

Все три морпеха, приписанные к флоту Конфедерации, были вежливы, но абсолютно некоммуникабельны. Они сопровождали Джошуа по всему Трафальгару, и он счел это добрым знаком. С территории разведки флота его вывезли. Предыдущие полтора дня прошли в односторонних беседах с мрачными офицерами разведки, не ответившими ни на один его вопрос. Адвоката, разумеется, не было. Офицер выразительно взглянул на него, когда Джошуа полушутя попросил юридической защиты. Сетевые процессоры тоже не отвечали. Он не знал, ни где остальные члены экипажа, ни что случилось с «Леди Макбет». И мог лишь догадываться, какого рода сообщения делают сейчас Моника и Самуэль.

С подземной станции лифт поднял их на офицерский этаж. Широкий коридор, хороший ковер, мягкое освещение, голограммы со знаменитыми морскими сражениями (некоторые он узнал), целеустремленные мужчины и женщины, переходящие из одного кабинета в другой. Ни одного офицера со званием ниже старшего лейтенанта он не встретил. Джошуа провели в приемную. За столами сидели два капитана. Один из них поднялся и отсалютовал морпехам.

– Теперь его возьмем мы.

– Что это? – спросил Джошуа. Перед ним была красивая двустворчатая дверь.

– С вами сейчас будет говорить Первый адмирал, – сказал капитан.

– Э, – начал заикаться Джошуа. – Ладно.

В просторной круглой комнате имелось окно с видом на биосферу погруженного в ночь астероида, на стенах – большие голографические экраны с сенсорными изображениями Авона и космопортов. Джошуа пригляделся, желая отыскать «Леди Макбет» среди причалов, однако ему это не удалось.

Капитан представил его:

– Капитан Калверт, сэр.

Джошуа встретился взглядом с человеком, сидевшим за большим тиковым столом.

– Итак, – сказал Первый адмирал, – «Лагранж» Калверт. Вы совершаете весьма рискованные маневры, капитан.

Джошуа прищурился, не будучи уверен, что это была шутка.

– Я всегда поступаю естественным образом.

– Совершенно справедливо, и это вполне согласуется с вашим досье, – Первый адмирал улыбнулся своим мыслям и махнул рукой. – Присаживайтесь, капитан.

Из пола выскочило кресло цвета стали. Алкад Мзу сидела рядом, в таком же кресле. Держалась она очень прямо, не касаясь спинки. Зато Моника и Самуэль по другую от нее сторону устроились в креслах весьма уютно. Первый адмирал представил ему скромную женщину-эдениста. Оказалось, это адмирал Лалвани, глава разведки флота. Джошуа нервно поклонился.

– Прежде всего, – начал Первый адмирал, – выражаю вам от имени флота Конфедерации благодарность за участие в Нюванской операции и решение проблемы Алхимика. Даже не хочу и представить, какие возникли бы последствия, попади это оружие в руки Капоне.

– Так я не арестован?

– Нет.

У Джошуа невольно вырвался вздох облегчения.

– Господи! – он широко улыбнулся Монике, ответившей ему сдержанной улыбкой.

– Э… я могу идти? – спросил он, впрочем, не слишком надеясь.

– Пока нет, – ответила Лалвани. – Вы один из немногих людей, которые знают, как работает Алхимик.

Джошуа еле сдержался, чтобы не посмотреть на Мзу.

– Лишь в общих чертах.

– Принцип работы, – пояснила Мзу.

– Мне стало известно, что вы сказали как-то Самуэлю и агенту Фолькс, что готовы обречь себя на ссылку в Транквиллити с тем, чтобы никто больше не узнал об оружии.

– Я это говорил? Нет.

Моника изобразила глубокое раздумье.

– Твои точные слова были: «Я останусь в Транквиллити, если нам удастся выжить, но я должен знать».

– А вы сказали, что останетесь вместе со мной, – парировал Джошуа. Он насмешливо посмотрел на нее: – Слышала когда-нибудь о Хиросиме?

– Это место на Земле, где впервые сбросили атомную бомбу, – откликнулась Лалвани.

– Да. До этого момента единственным секретом атомной бомбы был факт, что ее в принципе можно создать и она будет действовать. Как только бомбу сбросили, секрет вышел наружу.

– Какое отношение это имеет к нашему вопросу?

– Любой человек, посетивший место, где мы применили Алхимика, и увидевший последствия этого применения, способен сформулировать твои драгоценные принципы. Останется лишь осуществить их на практике. Между прочим, одержимые такого оружия не создадут. Им это не дано.

– Зато Организация Капоне может это сделать, – сказала Моника. – Во всяком случае, они считали, что им это под силу, помнишь? И хотели заполучить Мзу в любом качестве: либо инкарнировать, либо просто душу ее захватить. Кстати, кто узнает, где испытали Алхимика, если только ты и твоя команда им об этом не расскажете?

– О Боже! Чего вы от меня хотите?

– Очень немногого, – вступил в разговор Первый адмирал. – Думаю, все уже уверились в том, что вам можно доверять.

И, улыбнувшись кислому выражению лица Джошуа:

– Хочу просить вашего согласия на соблюдение нескольких основных правил. Вы ни с кем не должны говорить об Алхимике. Подчеркиваю: ни с кем.

– Предельно ясно.

– На время кризиса обязаны обезопасить себя от встречи с одержимыми.

– Я уже дважды встречался с ними и не горю желанием повстречаться снова.

– Из этого следует вывод: за пределы Солнечной системы вы летать не должны. Оставайтесь дома.

– Так, – Джошуа нахмурился. – Вы хотите, чтобы я летел к Солнцу?

– Да. Возьмете с собой доктора Мзу и уцелевших с «Бизлинга». Как вы сами только что заметили, приведя в пример аналогию с Хиросимой, мы не можем информационного джинна загнать обратно в лампу. Зато сможем свести вред к минимуму. Причастные к этому правительства постановили, что доктор Мзу может вернуться в нейтральную страну, дабы у нее не было возможности обсуждать Алхимика с кем бы то ни было. Доктор уже дала на это свое согласие.

– Его все равно создадут, – тихо сказал Джошуа. – Неважно, какие документы будут подписаны, правительства сделают все, чтобы построить нового Алхимика.

– Без сомнения, – согласился Самуэль Александрович. – Но это – проблема будущего. А тогда все будет выглядеть по-другому. Вы согласны, капитан?

– Если мы решим эту проблему сегодня, то да, согласен. Мир будет другим. Уже сегодняшний день уже не такой, как вчерашний.

– Это что же, «Лагранж» Калверт сделался философом?

– Сознавая то, что делаем сейчас, кто из нас теперь не философ?

Первый адмирал нехотя кивнул:

– Возможно, это и неплохо. Кто-то должен отыскать решение. Чем больше нас, ищущих, тем быстрее найдем ответ.

– Да вы оптимист, адмирал.

– Разумеется. Если бы я не верил в человеческую расу, то не имел бы права на это кресло.

Джошуа пристально посмотрел на него. Первый адмирал, оказывается, не из породы солдафонов. Выходит, в будущем на него можно рассчитывать.

– Хорошо, в какое место Солнечной системы вы предполагаете отправить доктора?

Самуэль Александрович широко улыбнулся:

– А вот этой информацией я с удовольствием с вами поделюсь.

– Подруга Джей, пожалуйста, не плачь.

Голос Хейл звучал как сонное воспоминание. Джей закрыла свой мозг так же плотно, как веки. Она лежала на полу, свернувшись в клубок, и рыдала. Все началось с того ужасного дня на Лалонде, когда иветы сошли с ума, а ее разлучили с мамой. Тесный дом в саванне… потом Транквиллити, где она, несмотря на то, что коллектив педиатрической палаты старательно уберегал детей от новостей, подслушала, что одержимые убрали Лалонд из Вселенной. А теперь она, словно ангел, переселилась в другую галактику, откуда ей уже не выбраться. Значит, она никогда больше не увидит маму. Все, кого она знала, были либо мертвы, либо одержимы. Она заревела громче, так что горлу стало больно.

В затылок толкался теплый шепот, просился войти.

– Джей, пожалуйста, крепись.

– У нее травматический психоз.

– Необходимо провести таламическую процедуру.

– Гуманоиды лучше реагируют на химическое подавление.

Щупальца тихонько оглаживали ее со всех сторон. Она лишь содрогалась под их прикосновениями.

Потом послышался равномерный звук – тук-тук-тук, – словно каблуки по холодному твердому полу.

– Что вы, Господи прости, здесь делаете? – послышался возмущенный женский голос. – Дайте бедняжке отдохнуть. Отойдите от нее. Уйдите, не мешайте, – по бокам киинта зашлепала, несомненно, человеческая рука.

Джей перестала плакать.

– Уходите! К тебе это тоже относится, маленькая хулиганка.

– Мне больно, -запротестовала Хейл.

– Тогда двигайся побыстрей.

Джей утерла слезы и выглянула, успев увидеть, как чей-то указательный и большой пальцы ухватили часть кожи возле уха Хейл и оттащили детеныша. Ноги малышки, путаясь, поспешили в сторону.

Владелица руки улыбнулась Джей:

– Ну, деточка, и скандал же ты тут учинила. К чему столько слез? Ну да, понимаю, ты пережила стресс, когда они тебя сюда притащили. И я тебя не виню. Этот дурацкий прыжок в темноте всегда вызывал у меня неприятные ощущения. Как-нибудь воспользуюсь Моделью-Т. Был же ведь нормальный способ передвижения. Возьми платок, утри слезы.

Джей никогда еще не видела такой старой женщины. Загорелая кожа испещрена глубокими морщинами, спина слегка сгорблена. А платье словно вышло из учебника по истории костюма: лимонно-желтый хлопок с крошечными белыми цветочками; широкий пояс, воротник и манжеты из кружева. Снежно-белые завитые волосы выглядывали из-под аккуратного берета; на шее – двойная нитка больших жемчужин. Казалось, она гордилась своим возрастом. Но зеленые глаза ее были на удивление живыми.

Вынув из рукава кружевной носовой платок, она предложила его Джей.

– Спасибо, – выдохнула Джей. И звучно высморкалась в платок. Огромные неуклюжие киинты стояли позади сплоченной группой, в нескольких шагах от старушки. Лиерия, прижав к себе Хейл, успокаивая, гладила дочку своими щупальцами.

– Ну а теперь, детка, отчего ты не назовешь мне свое имя?

– Джей Хилтон.

– Джей, – челюсти старушки зашевелились, словно она сосала очень жесткую карамельку. – Очень хорошо. А меня зовут Трэйси Дин.

– Здравствуйте. А вы настоящая?

Трэйси засмеялась:

– Да, конечно, детка. Настоящая плоть и кровь. Все нормально. И прежде чем ты спросишь, почему я здесь, отвечу: теперь мой дом здесь. Но все объяснения мы отложим до завтрашнего утра. Потому что это длинная история, а ты устала и расстроена. Тебе нужно выспаться.

– Но я не хочу спать, – заикаясь выговорила Джей. – В Транквиллити все умерли, а я здесь. Я хочу маму. А ее нет.

– Да нет, Джей, нет, детка, – Трэйси присела рядом с девочкой и прижала ее крепко к себе. Джей зашмыгала носом, готовясь снова зареветь. – Никто не умер. Транквиллити совершил прыжок, и боевые осы не успели до нее долететь. Это все эти ослы. Ничего не поняли и ударились в панику. Ну разве они не глупы?

– Транквиллити жив?

– Да.

– А Иона, и отец Хорст, и остальные?

– Да, все живы и здоровы. Транквиллити сейчас летает вокруг Юпитера. Все были крайне удивлены.

– Но… как им это удалось?

– Мы еще не совсем поняли, должно быть, они истратили ужасно много энергии, – она лукаво улыбнулась Джей и подмигнула. – Ловкие люди эти Салдана. И вдобавок очень умные.

Джей несмело улыбнулась.

– Уже лучше. Ну а теперь подыщем тебе кровать, – Трэйси поднялась, не выпуская руки Джей.

Джей свободной рукой утерла лицо и встала с пола.

– Ну ладно, – она подумала, что предстоящий разговор, должно быть, будет очень интересен. Ей хотелось расспросить об этом месте подробнее.

– Тебе сейчас лучше?– озабоченно спросила Хейл. Джей с энтузиазмом кивнула:

– Гораздо лучше.

– Это хорошо.

– Отныне я возлагаю на себя обязанности опекуна при Джей Хилтон.

Джей, склонив голову, искоса глянула на Трэйси Дин. Неужели она может общаться с киинтами на их мысленном языке?

– Хорошо,– сказал Нанг. Первое слово прозвучало в мозгу Джей отчетливо. Потом речь Нанга убыстрилась и стала похожа на эмоционально окрашенный птичий щебет.

– Мы будем ходить вместе, -сказала Хейл. – Смотреть новые предметы. Здесь много смотреть.

-Завтра, – сказала Трэйси. – Сначала нам нужно устроить Джей.

Джей, взглянув на подругу, пожала плечом.

– Ну, Джей, нам с тобой надо совершить прыжок. Он будет таким же, как предыдущий, но в этот раз ты уже будешь знать, что происходит. И я буду с тобой все это время. Хорошо?

– А разве мы не можем просто пойти пешком или поехать на автомобиле?

Трэйси сочувственно улыбнулась.

– Нет, детка, – она показала на планеты, изогнувшиеся в темном небе. – Мой дом на одной из этих планет.

– О! Но я буду видеться с Хейл, пока я здесь? – Джей помахала рукой подружке. Хейл пошевелила кончиком своего щупальца и, сформировав человеческую руку, пошевелила пальцами.

– Мы снова будем строить песочные замки.

– Закрой глаза, – сказала Трэйси. – Так легче, – она обняла Джей за плечо. – Ты готова?

В этот раз было не так плохо. Снова ветерок зашевелил ее ночную рубашку, и, несмотря на то, что глаза ее были плотно закрыты, желудок тут же подсказал ей, что она валится в пропасть. Несмотря на героические усилия, Джей невольно запищала.

– Все в порядке, деточка. Мы уже на месте. Можешь открыть глаза.

Ветер замер, послышались незнакомые звуки. Жаркий солнечный свет защекотал ее кожу. Она вдохнула соленый воздух.

Джей открыла глаза. По обе стороны, уходя в бесконечность, расстилался морской берег с мелким, словно пудра, снежно-белым песком. Их бухточка на Транквиллити померкла в сравнении. В ста метрах от нее бились о риф изумительные зеленовато-голубые волны. Между рифом и берегом стояла на якоре прекрасная трехмачтовая яхта из золотистого дерева. Сомнений не было: изготовили ее человеческие руки.

Джей улыбнулась и, заслонив глаза от солнца, оглянулась по сторонам. Она стояла на круглой площадке, изготовленной из того же эбонитового материала, что и раньше, но в этот раз не было ни стены, ни киинтов. На площадку задувало песчинки.

За спиной девочки, окаймляя берег, шла густая полоса деревьев и кустов. Длинные ветви, свешиваясь вниз, скользили по плотному песку и сплелись в кружевной узор, усеянный голубыми и алыми цветами величиною в блюдце. Тишину нарушал лишь шепот волн, да в отдалении – крик птиц, напоминавший гогот гусиной стаи. Задрав голову в небо, она увидела в его безоблачном просторе несколько птиц, то хлопавших крыльями, то неподвижно зависавших в воздухе. Изогнувшиеся дугой планеты теперь были похожи на нить из серебряных дисков, уходивших за горизонт.

– Где мы теперь? – спросила Джей.

– Дома, – Трэйси презрительно фыркнула, отчего лицо ее сморщилось еще больше. – Хотя после двух тысяч лет вращения сначала вместе с Землей, а потом с планетами Конфедерации что могу я назвать теперь домом?

Джей изумленно на нее уставилась.

– Вам что же, две тысячи лет?

– Ну конечно, детка. А что, выгляжу моложе?

Джей покраснела.

– Ну…

Трэйси рассмеялась и взяла ее за руку.

– Пошли, тебе пора в кровать. Пожалуй, помещу тебя в комнатах для гостей. Это будет лучше всего. И в мыслях не было, что когда-нибудь ими воспользуюсь.

Они сошли с эбонитовой площадки. Джей увидела несколько человек, лежавших на пляже, другие плавали в море. Движения пловцов были медленными и осторожными. Девочка догадалась, что все они не моложе Трэйси. Приглядевшись, Джей заметила домики, прятавшиеся в богатой растительности за береговой линией. Посередине возвышалось белое каменное здание с красной черепичной крышей, похожее на фешенебельный клуб. При нем был большой ухоженный сад. На лужайках у металлических столиков сидели старики. Кое-кто читал, другие играли в настольные игры или просто смотрели на море. Розовато-лиловые шары, величиной с голову, летали по воздуху, плавно передвигаясь от стола к столу. Как только на пути их встречался пустой стакан или тарелка, тут же убирали их и подавали новые стаканы, подкладывали на тарелки сэндвичи и печенье.

Джей послушно держалась за руку Трэйси, голова же ее крутилась во все стороны, так изумлялась она всему, что видела. Когда они подошли к большому зданию, старики, как по команде, уставились на них, заулыбались, закивали, приветливо замахали руками.

– Что это они? – спросила Джей. Волнение и страх испарились, и, поняв, что она в безопасности, она почувствовала, что очень устала.

Трэйси хихикнула.

– Твое прибытие – самое большое событие, что случилось здесь за многие годы. А может, и за все время.

Трэйси подвела ее к одному из домиков. Это было простое деревянное строение с верандой по всему фасаду. В больших глиняных горшках пышным цветом цвели яркие растения. Джей невольно вспомнила о хорошеньких деревенских домиках в тот день, когда они с мамой поплыли вверх по реке в Абердейл. И вздохнула. Мир с тех пор сделался очень странным.

Трэйси ласково похлопала ее по плечу.

– Почти пришли, детка.

Они поднялись по ступенькам на веранду.

– Привет, – раздался веселый мужской голос. Трэйси нетерпеливо простонала:

– Ричард, оставь ее в покое. Бедняжка еле держится на ногах.

Молодой человек в красных шортах и белой футболке с треугольным вырезом направлялся к ним, быстро переступая по песку босыми ногами. Он был высок, атлетически сложен. Длинные белокурые волосы забраны в хвост и перевязаны щегольской кожаной ленточкой. Он обиженно надул губы, а потом весело подмигнул Джей.

– Да ладно, Трэйси. Я просто хочу поприветствовать беженку, подружку по несчастью. Привет, Джей. Меня зовут Ричард Китон. – Он поклонился и протянул руку.

Джей нерешительно улыбнулась и тоже вытянула вперед руку. Он торжественно пожал ее. Манеры его невольно напомнили девочке Джошуа Калверта, и от этого ей стало почему-то спокойнее.

– Так вы тоже спрыгнули с Транквиллити? – спросила она.

– Боже упаси, ничего подобного. Я был на Нюване, когда кто-то пытался сбросить на меня здоровенную, грязную металлическую болванку. Решил, что лучше мне смыться оттуда, пока никто не смотрит.

– О!

– Я понимаю, что тебе сейчас все кажется странным и непонятным, поэтому хочу, чтобы ты взяла это. – Он вынул куклу, похожую на какое-то животное, плоское, человекоподобное, сделанное из сильно потрепанного золотисто-коричневого плюша. Нос игрушки и рот были отмечены черными линиями-стежками, а глаза – желтые стекляшки. Одно ухо было наполовину оторвано, и из прорехи торчала пожелтевшая набивка.

Джен подозрительно посмотрела на потрепанную игрушку. Она ничуть не походила на анимационных кукол педиатрической палаты на Транквиллити. И казалась более примитивной, чем любая игрушка на Лалонде, во что уже трудно было поверить.

– Спасибо, – сказала она смущенно и взяла ее. – Что это?

– Это Принц Делл, мой старый медвежонок. Он выдает мой возраст. Но такие игрушки, когда я был ребенком, были в большой моде на Земле. Он предок всех этих анимационных игрушек, в которые вы сейчас играете. Если ты возьмешь его с собой в постель, он отгонит от тебя кошмарные сны. Но для этого ты должна крепко прижать его к себе. Это похоже на земную магию, как ни странно. Я с ним долго не расставался. Думаю, он сегодня поможет и тебе.

Говорил он очень серьезно в надежде, что Джей как следует рассмотрит медвежонка. Она представила себе его в объятиях спящего светловолосого мальчика. И этот мальчик улыбался.

– Хорошо, – сказала она. – Я буду держать его сегодня ночью. Большое спасибо.

Казалось глупым, что он так добр и так к ней внимателен.

Ричард Китон радостно улыбнулся:

– Это хорошо. А то Принцу долгое время нечего было делать. Он будет счастлив, что у него появился наконец-то новый друг. Только обращайся с ним осторожнее. Он уже не в лучшей форме, бедняжка.

– Хорошо, – пообещала Джей. – А вы что, тоже старый?

– Старше, чем большинство людей, с которыми ты встречалась, но не такой древний, как наша милая старая Трэйси.

Трэйси недовольно фыркнула.

– Надеюсь, ты все сказал.

Ричард, глянув на Джей, закатил глаза.

– Спокойной ночи, Джей, приятных тебе снов. Завтра увидимся, у нас с тобой будет о чем поговорить.

– Ричард, – осторожно спросила Трэйси. – Калверт сделал это?

Ричард широко улыбнулся.

– О да! Он сделал это. Алхимик нейтрализован. И слава Богу, это было дьявольское оружие.

– Вы говорите о Джошуа? – спросила Джей. – А что он сделал?

– Что-то очень хорошее, – сказал Ричард.

– Изумительно! – сухо пробормотала Трэйси.

– Но…

– Завтра, детка, – твердо сказала Трэйси. – Все будет завтра, обещаю. А сейчас ты идешь в постель. Не тяни время, хватит хитрить.

Ричард махнул рукой и пошел прочь. Джей прижала к животу Принца Делла. Трэйси, легонько подталкивая Джей рукой, направила девочку вверх по ступенькам. Джей взглянула на медвежонка: стеклянные глаза смотрели на нее с чрезвычайно грустным выражением.

Первый черноястреб, совершив прыжок, оказался на расстоянии двенадцать тысяч километров от астероида Монтерей. Новокалифорнийские гравитационные датчики немедленно подали сигнал тревоги в Центр тактических операций. Эммет Мордден, дежурный офицер, вздрогнул, заслышав визг сирены. В это время он, закинув ноги на командную консоль, спокойно читал четырехсотстраничный учебник по программированию, готовясь сдать экзамен для повышения по службе. Большая часть кораблей Организации была на Транквиллити, на планете все шло относительно спокойно. Дежурство не предвещало никаких осложнений. Почему бы в таком случае не заняться повышением квалификации?

Ноги Эммета мгновенно оказались на полу. Процессор, ответственный за анализ аварийных ситуаций, выдал на огромные голографические экраны множество символов и векторов. Операторы, находившиеся в одной комнате с Эмметом, были удивлены не меньше. Они повскакали с мест, пытаясь расшифровать, что происходит. Специалистов было немного, по сравнению с полным их составом во время эденистской кампании. Дело в том, что частота космических полетов в настоящее время была сведена к минимуму, а черноястребы Валиска, отвечавшие за оборону, проделали отличную работу, очистив околопланетное пространство от эденистских спутников-шпионов.

– Что это? – непроизвольно вырвалось у Эммета. К этой минуте на экране возникли еще три черноястреба. Ненадежно уложенная стопка дискет хлынула на него с консоли лавиной, когда порывистым движением он придвинул к себе клавиатуру, готовясь немедленно действовать.

Первый узел AI произвел лазерное наведение на первые четыре цели и запросил разрешение на выстрел. Еще десять черноястребов выпрыгнули на экран. Джулл фон Холгер, координатор связи черноястребов Валиска и Центра тактических операций, вскочил и заорал:

– Не стреляйте! – он бешено махал руками. – Это наши! Наши черноястребы.

Эммет помедлил, руки зависли над клавишами. Судя по мониторам, в их пространство выпрыгнуло свыше восьмидесяти биотехнических кораблей.

– Что они там все, взбеленились? Почему они не с остальным флотом?

Подозрение не ослабевало, и плевать ему было, что фон Холгер его почувствует. Черноястребы чрезвычайно опасны, а сейчас, когда флот вдалеке, они такого могут здесь натворить! Тем более что Кире Салтер он никогда особенно не доверял.

На лице Джулла фон Холгера одна эмоция сменяла другую с дикой быстротой: он вел сейчас мысленный разговор с нежданными гостями.

– Они не из флота. Они сюда прямиком с Валиска, – он замолчал, явно шокированный. – Он ушел. Валиск ушел. Мы продули его мерзавцу Дариату.

– Черт побери! – задохнулся Хадсон Проктор.

Кира высунула голову из дверей ванной в тот момент, когда косметолог пыталась завернуть ее мокрые волосы в огромное пышное алое полотенце. Апартаменты в «Монтерей Хилтон» поражали изобилием и роскошью. Так как Рубра не разрешал никому войти в небоскребы Валиска, а следовательно, и в их апартаменты с ванными комнатами, Кире приходилось ухаживать за собой, пользуясь энергистическими силами. Она успела позабыть, каково это – полежать в джакузи, в воде, напоенной дюжиной экзотических солей. А что до прически… нет, лучше об этом и не думать…

– Что? – раздраженно спросила она, хотя тревога, горевшая точно маяк в мозгу собеседника, смягчила настоящую бурю, которая могла бы разразиться из-за того, что ей помешали.

– Черноястребы здесь, – сказал он. – Все до единого. Прилетели с Валиска. Это… – он задрожал от страха. Сообщать плохую весть Кире значило нанести удар карьере. Внешность юной невинной девушки-красотки, притягивавшая неодержанных молодых людей со всей Конфедерации, не гармонировала с ее поведением. Напротив, ей это доставляло извращенное удовольствие.

– Бонни охотилась за Дариатом. В одном из звездоскребов развернулась настоящая бойня. Множество наших людей вернулись в потусторонний мир. Похоже, она вынудила его вступить в союз с Руброй.

– Что случилось?

– Они, э… Валиск ушел. Эти двое вывели обиталище из Вселенной.

Кира смотрела на него. Маленькие струйки пара поднялись над волосами. Она всегда горько сожалела, что Мэри Скиббоу не обладала способностью к приему и передаче мыслей. Это ставило ее в невыгодное положение на Валиске. Зато ей принадлежали грозные космические корабли. Она представляла собой силу, с которой приходилось считаться. Даже Капоне искал ее расположения. Теперь…

Кира обратила на неодержанную девушку-косметолога стеклянный взгляд.

– Проваливай!

– Мадам, – девушка присела в реверансе и скрылась со скоростью, которой позавидовал бы спринтер.

Как только двери за ней закрылись, Кира позволила себе приглушенный яростный рык.

– Этот чертов Дариат! Я знала это! Чувствовала, что мы хлебнем с ним горя.

– В нашем распоряжении пока есть черноястребы, – сказал Хадсон Проктор. – А значит, мы можем кооперироваться с Капоне. У Организации имеется парочка звездных систем, и на очереди еще несколько. Так что не такая уж это и потеря. Было бы куда хуже, если бы мы сами находились в это время в обиталище.

– Если бы я там была, этого никогда бы не случилось, – отрезала она. Волосы ее вдруг моментально высохли, а махровый халат побледнел и заструился, словно горячий воск, пока не превратился в деловой розовато-лиловый костюм.

– Контроль, – пробормотала она себе под нос. – Вот где ключ.

Хадсон Проктор почувствовал на себе ее внимательный взгляд.

– Ты со мной? – спросила она. – Или ты собираешься попроситься в штат старого Аля, чтобы он сделал тебя своим лейтенантом?

– С какой стати?

– Да потому, что если я не удержу контроль над черноястребами, то стану пустым местом в Организации, – она тонко улыбнулась. – Нам с тобой придется начинать с нуля. Если черноястребы будут нам подчиняться, останемся игроками.

Он выглянул из большого окна, отыскивая взглядом биотехнические корабли.

– У нас больше нет над ними власти, – сказал он удрученно. – Без населявших Валиск людей, объединенных родственной связью, они не станут слушаться приказов. А заменить их нам некем. Мы проиграли.

Кира нетерпеливо тряхнула головой. Она рассчитывала, что экс-генерал, со своей способностью к тактической мысли, даст ей совет, но он явно не оправдывал ее надежд. Но, может, у него быстрее сработает инстинкт политика, умеющего находить слабое место у противника.

– Есть кое-что такое, чего они не смогут сделать сами.

– И это?..

– Еда. Единственные источники питательной жидкости, которые они способны использовать, находятся на принадлежащих Организации астероидах. Даже биотехнические организмы без еды зачахнут и погибнут. А мы знаем, что наша энергистическая сила не сможет создать настоящую еду.

– Тогда ими будет управлять Капоне.

– Нет, – Кира чувствовала, что он боится потерять свой статус, и знала, что может на него рассчитывать. Она закрыла глаза и мысленно представила себе небольшое количество людей, которых она привезла с собой на Монтерей. – Какой черноястреб можно назвать самым надежным среди тех, что осуществляют у нас оборону?

– Надежный?

– Лояльный, идиот. По отношению ко мне.

– Возможно, это «Этчеллс», черноястреб Стрила. Он настоящий маленький нацист. Постоянно жалуется, что черноястребы слишком редко вступают в бой. С другими черноястребами не ладит.

– Прекрасно. Позови его на причал Монтерея и облетай на нем все астероиды Организации с системами, производящими питательную жидкость. И взорви их к черту.

Хадсон изумленно на нее воззрился. Тревогу сменил страх.

– Астероиды?

– Да нет, тупица! Системы. Тебе не придется даже причаливать, бей по ним лазером. Тогда на Монтерее останется единственный источник питания, – она радостно улыбнулась. – У Организации и так забот полон рот. Зачем их загружать дополнительной работой по обслуживанию всех этих сложных устройств? Пожалуй, поеду туда прямо сейчас, вместе с нашими экспертами, и освобожу бедняжек.

Рассветом в прямом смысле слова назвать это было нельзя, потому что солнца над горизонтом больше не было. Тем не менее в соответствии с заведенным ритмом смены дня и ночи, утраченным на Норфолке, темное небо над низинами постепенно начало розоветь. Лука Комар ощущал этот процесс, потому что и он был его участником. Явившись сюда, он освободился от криков душ, населявших потусторонний мир, от их злобных и мучительных стонов. Взамен он обрел чувство единения.

Родился он в амстердамском аркологе, в конце двадцать первого века. Это были годы, когда люди все еще надеялись на излечение планеты, считая, что с помощью высоких технологий возможно повернуть время вспять и вернуться к никогда не существовавшей пасторальной, безмятежной жизни. В юности Лука мечтал о цветущей земле-саде с белыми и золотыми городами, раскинувшимися до горизонта. Сын последних хиппи на Земле, он сформировался с убеждением, что единение людей – это все. Когда ему исполнилось восемнадцать, действительность впервые ранила его, и ранила жестоко: надо было искать работу, квартиру и платить налоги. Приятного мало. Он возмущался этим, пока тело его не умерло.

Теперь же, украв новое тело и обретя необычайные способности, он объединился с другими обитателями этой планеты, желавшими создать собственную Утопию. Единение, словно кокон, окутывало планету, придя на смену установленному изначально порядку. Стоило новым обитателям Норфолка всем вместе пожелать рассвета, и приходил рассвет. Если же им хотелось ночи, свет послушно исчезал. Каждый раз при этом он вкладывал частичку себя в создаваемую ими совместно Утопию: свои желания, частицу своей силы и постоянную благодарность за новую фазу своего существования.

Лука сидел на краю большой кровати хозяйской спальни. За окном быстро набирался сил рассвет над Криклейдом. С неба струилось серебристое тепло. Свет был таким плотным, что почти не оставлял места тени. Вместе с ним пришло предвкушение нового дня, осознание его ценности: ведь он мог принести новые возможности.

Тусклый рассвет, слабый и скучный, как и наступившие дни. Раньше у нас было два солнца. Мы наслаждались контрастом цвета и борьбой теней. Их энергия и величие вдохновляли. Но это, это…

Женщина на кровати, рядом с Лукой, потянулась и перевернулась на живот. Опершись подбородком на руку, улыбнулась ему.

– Доброе утро, – промурлыкала она.

Он улыбнулся в ответ. Люси была хорошим товарищем: она во многом разделяла его энтузиазм и обладала к тому же своеобразным чувством юмора. Высокая, с великолепной фигурой, длинными густыми каштановыми волосами. На вид ей было лет двадцать пять. Он никогда не спрашивал, в какой степени эта внешность была ее собственной и в какой принадлежала ее хозяйке. Возраст хозяйки или хозяина тоже быстро стал табу. Лука считал себя современным человеком: он ничуть не встревожится, если выяснится, что спит с девяностолетней женщиной. Главное – это как человек выглядит. То, что он видел, вполне его устраивало.

«Внешность Марджори граничит у меня с идолопоклонничеством. Увидела ли Люси это в моем сердце?»

Лука широко зевнул:

– Пора идти. Утром нам нужно осмотреть мельницу. Я должен знать, сколько посевного зерна у нас осталось на западных фермах. Я не верю тому, что говорят мне фермеры. Это не соответствует тому, что знает Грант.

Люси состроила гримасу.

– Ну вот, после недели в раю – на грешную землю.

– Раем это никак не назовешь.

– Мне ли не знать. Подумать только – работать, когда ты уже умер. Это недостойно.

– Возмездие за грехи, миледи. В свое время мы достаточно повеселились.

Она снова легла на спину.

– Это уж точно. Знаешь, когда я была жива, меня постоянно угнетали. Сексуально.

– Аллилуйя, вот это угнетение!

Она хрипло рассмеялась, а потом стала серьезной.

– Сегодня я работаю на кухне. Буду готовить завтрак рабочим, потом понесу его в поле. Черт возьми! Как случилось, что мы возвращаемся к тендерным стереотипам?

– Что ты имеешь в виду?

– Да то, что только мы, девушки, занимаемся приготовлением пищи.

– Ну, не поголовно.

– Большинство. Ты должен придумать нам занятие поинтереснее.

– Почему я?

– Похоже, ты берешь здесь все в свои руки. Словно маленький барон.

– Хорошо, я перевожу тебя на другую работу, – он высунул язык, поддразнивая ее. – Ты будешь у меня секретарем.

Подушка ударила его по голове, чуть не свалив с кровати. Он схватил другую подушку и отложил подальше, чтобы она не дотянулась.

– Я не делал это сознательно, – уже серьезно заговорил он. – Просто люди говорят мне, что они умеют делать, и я нахожу им подходящую работу. Нужно составить перечень работ и записать, кто что умеет делать.

– Бюрократия на небесах – это даже хуже, чем сексизм, – простонала она.

– Считай, тебе еще повезло: у нас пока не введены налоги.

Он зашарил рукой, отыскивая брюки. В доме, слава Богу, имелся большой гардероб высококачественной одежды, принадлежавшей Гранту Кавана. Одежда эта не вполне отвечала стилю Луки, зато сидела прекрасно. Сельскохозяйственные механизмы тоже были в полном порядке. Значит, не надо придумывать новые. Делать это было нелегко. Много времени уходило на то, чтобы задуманные предметы воплощались в жизнь, зато когда это происходило, они становились реальнее настоящих и дольше служили. Надо было как следует и надолго сосредоточиться, и изменения становились окончательными, так что впоследствии можно было к этому уже не возвращаться.

Однако относилось это все к предметам неподвижным: одежде, камню, дереву, даже к узлам механизмов (не электронных), все это можно было задумать и сформировать. А это здесь весьма кстати: норфолкская техника находилась пока на низком технологическом уровне. И, следовательно, при случае ее можно было легко починить. Внешность тоже изменяли по желанию. Плоть постепенно принимала новую форму, становилась более упругой и молодой.

Большинство одержимых старались вернуть собственные черты, которые, казалось, проступали сквозь розоватое зеркало. В одном месте, опровергая статистику, собралось большое количество красивых людей.

Внешность отнюдь не являлась главной их проблемой. Самой большой и тяжело преодолимой трудностью в новой жизни была пища. И энергистические способности были не в силах ее создать, как бы изощрены и терпеливы они ни были. Можно было наполнить тарелку икрой, но избавься от иллюзии – и черная блестящая масса тут же превратится в горстку листьев или другого сырья, на которые они обратили свою энергию.

Лука так и не мог понять, куда приведет их освобождение из потустороннего мира. Что бы там ни было, здесь, несомненно, лучше, чем там. Он оделся и бросил на Люси слегка укоризненный взгляд.

– Ладно, ладно, – проворчала она. – Встаю. Сию минуту.

Он поцеловал ее.

– До скорого.

Дождавшись, когда дверь за ним закроется, Люси натянула на голову простыню.

К этому часу большинство обитателей поместья проснулись и засуетились. Пока Лука спускался по лестнице, он успел раз десять пожелать доброго утра приветствовавшим его людям. Он шел по длинным коридорам и примечал, что творится вокруг. В открытые настежь окна за ночь накапал дождь и замочил ковры и мебель; двери тоже были открыты, и в глаза ему бросились комнаты с разбросанной повсюду одеждой, остатки еды на тарелках, зеленая плесень, выросшая на чашках, не стиранные с момента норфолкского одержания простыни. Виной тому была не апатия, скорее подростковая беззаботность, уверенность в том, что придет мама и все за тобой уберет.

«Проклятые грязные янки. В мое время такого ни за что бы не случилось».

В криклейдской столовой завтракали более тридцати человек. Это была большая комната высотою в три этажа, деревянный потолок поддерживали резные колонны.

Свисали на крепких цепях роскошные люстры. Хотя они и бездействовали, их светлые шарообразные плафоны отражали льющийся с неба свет, освещая изысканные фрески в простенках между окнами. Пушистый китайский ковер, вытканный в кремово-голубоватых тонах, приглушал шаги, когда Лука подошел к прилавку и положил себе с горячей сковородки яичницу.

Тарелка его была щербатой, а серебряные приборы – мутными, огромный обеденный стол потерт и поцарапан. Он сел и кивнул соседям, стараясь удержаться от критических замечаний. «Сосредоточься на главном, – сказал он себе. – Дела идут, и это главное». Пища была простой, но здоровой. Рецептура не высчитывалась с точностью, но держалась в разумных пределах. Все они возвращались к более цивилизованному поведению.

С отъездом Квинна новые обитатели Криклейда радостно отказались от установленных монстром ненавистных правил и ударились в длительную оргию – разврат, пьянство и обжорство. Это была реакция на длительное пребывание в загробном мире, сознательное погружение в мир ощущений. Ничто не имело значения, кроме осязания, вкуса и обоняния. Лука пил и ел вместе со всеми, беззаботно опустошая домашние запасы; спал с бесчисленными девицами с внешностью топ-моделей; пускался в опасные азартные игры; травил собаками неодержанных. И вот настало утро, принесшее прозрение. Процесс тянулся медленно и болезненно, а вместе с ним пришел и груз ответственности, и даже своего рода достоинство.

Душевая воронка обрызгала его в то утро ржавой водой. Лука начал собирать людей с похожими мыслями, и они принялись приводить имение в порядок. Анархия, как оказалось, улучшению среды не способствовала.

Лука увидел Сюзанну. Она вышла из дверей кухни с блюдом дымящихся помидоров и выложила их на прилавок.

В то время как он взял на себя восстановление сельскохозяйственных функций, она занялась домашним хозяйством. Она готовила еду и заправляла домашним хозяйством (хотя до старых времен и было еще далеко). Что ж, это так и должно было быть, ведь Сюзанна захватила тело Марджори Кавана. Физически она себя мало изменила: сбросила десяток лет да сильно укоротила волосы, однако фигура и черты лица остались все теми же.

Сюзанна взяла пустое блюдо и опять пошла в кухню. Взгляды их встретились, и она, смущенно улыбнувшись, скрылась за дверью.

Лука чуть не подавился яичницей. Он так много хотел сказать. И в этот момент их встревоженные мысли срезонировали. Она знала, что он знал, и он знал…

«Смешно!

Вряд ли. Она одна из нас.

Смешно, потому что Сюзанна нашла себе кого-то – Остина. И они счастливы вдвоем. А у меня есть Люси. Для удобства. Для секса. Не для любви».

Лука доел яичницу и запил ее чаем. Нетерпение переполняло его. Поскорее пойти, занять этих лодырей работой.

Джохана он увидел за другим концом стола. Перед ним стоял стакан апельсинового сока и тост, вот и вся еда.

– Ты готов? – спросил он.

Круглое лицо Джохана выразило страдание, отчего морщины, бывшие у него, по всей видимости, с рождения, углубились еще сильнее. На лбу даже испарина выступила.

– Да, сэр. Я готов еще к одному дню.

Так как ответ его стал ритуальным, Лука мог бы произнести его с ним одновременно. Джохан был одержателем мистера Баттерворта. Физическая трансформация от неуклюжего круглолицего шестидесятилетнего человека к сильному двадцатилетнему юноше почти завершилась, хотя некоторые черты менеджера в области недвижимости, похоже, не поддались модификации.

– Тогда давай. Пошли.

Он вышел из столовой, бросив выразительный взгляд на нескольких мужчин, сидевших за столом. Джохан поднялся из-за стола и поспешил за Лукой. Те, кому он послал предупреждение, запихали в рот еду и торопливо встали, боясь от него отстать.

Лука пошел в конюшни, за ним следовали двенадцать человек. Там они начали седлать лошадей. Транспортные средства были пока в рабочем состоянии, но ими еще никто не пользовался. Электропроводка во время кризиса вышла из строя, и только двое одержимых из графства Стоук утверждали, что знают, как ее починить. Дело подвигалось медленно; небольшое количество энергии из геотермальных кабелей приберегалось для тракторов.

Две минуты, и Лука оседлал лошадь; пряжки и ремни встали на место сами собой, все это благодаря Гранту. Затем он вывел пегую кобылу во двор, обошел обгорелый остов другой конюшни. Большая часть лошадей, которых Луиза выпустила во время пожара, вернулись назад, так что у них до сих пор оставалось более половины прекрасного табуна. Благодаря Христу. Он знал, что у них мало продуктов. Но пойти на такое варварство не мог. Собаки… собаки не так уж плохи на вкус.

Пришлось ехать медленнее, чем хотелось, чтобы не отстали другие, хотя свободное пространство так и манило. Все, как и должно быть. Почти.

Несколько фермерских домов в неглубокой долине; дома крепкие, каменные, защищающие от холодных Норфолкских зим. Поля их были уже все вспаханы. Трактора проходили по второму разу. Лука стал осматривать склады, отбирая ячмень, пшеницу, кукурузу, десяток разновидностей бобов, овощи. На некоторых полях уже появились всходы. Плодородный чернозем покрылся изумрудной сетью. Должен быть хороший урожай. Дождь, вызываемый ими по ночам, должен этому поспособствовать.

Он был рад, что ущерб, нанесенный имению, оказался по большей части незначительным. Требовалась лишь твердая хозяйская рука, чтобы привести все в порядок.

При подъезде к Колстерворту фермы встречались все чаще, а слившиеся друг с другом поля образовали огромное стеганое одеяло. Лука, во главе маленькой кавалькады, вел своих спутников по окраине. На улицах туда и сюда сновали люди, возвращаясь к нормальной жизни. Здесь влияние Луки было не таким сильным, хотя цели его народ разделял. Город избрал себе своего рода правление, одобрившее намерение Луки наладить основную инфраструктуру. И горожане занялись ремонтом водонапорной станции и канализационной системы. Стали убирать с улиц обгорелые машины и повозки и даже пытались отремонтировать телефонную сеть. Однако главным признаком властных полномочий правления являлось распределение продуктов. Оно получило на это монополию и установило круглосуточную охрану складов.

Лука пришпорил лошадь и вступил на мост, перекинутый через канал. Деревянный мост на металлическом основании, выполненный в викторианском стиле, вошел в число объектов, которые по постановлению правления отремонтировали в первую очередь. Раздвоенные на концах новые доски вставили в старинную обшивку. Применив энергистические силы, выправили погнутые и развороченные металлические фермы. А вот достичь первоначального колера (мост был выкрашен голубой краской) им не удалось, так что новые секции заметно выделялись.

На другом берегу, поблескивая высокими, оправленными в металл окнами, стояло большое здание из темно-красного кирпича – Мулен де Харлей. Мельница снабжала мукой чуть ли не четвертую часть острова Кестивен. Кирпичная арка здания нависла над маленьким бурным ручьем, низвергавшимся в канал. За мельницей по пологому склону долины спускались уступами окаймленные деревьями пруды-водохранилища.

Возле ворот мельницы толпились люди, назначенные правлением ему в помощь. Возглавляла группу Марселла Рай, она стояла под металлической аркой, поддерживавшей вензель «К». У Луки потеплело на сердце. В конце концов, мельница его. Нет! Она принадлежит Кавана. Раньше принадлежала.

Лука приветливо поздоровался с Марселлой, надеясь, что она не почувствует волнения от допущенной им в мыслях ошибки.

– Думаю, нам будет нетрудно заставить ее крутиться, – сказал он. – Вода приводит в движение жернова, а геотермальный кабель подает питание на маленькие механизмы. Так что электричество у нас будет.

– Что ж, приятно слышать. Склады, разумеется, обворованы начисто, – она указала на большие подсобные помещения. Тяжелые деревянные покореженные двери, открытые настежь, висели под опасным углом. – Раз уж продуктов больше нет, никто сюда больше не наведывается.

– Ну что ж… – Лука замолчал, почуяв смятение в мыслях Джохана. Повернувшись к нему, он увидел, что ноги молодого человека подогнулись, и он опустился на колени. – Что это?..

Юноша задрожал и прижал кулаки ко лбу. Лицо выразило страшную сосредоточенность. Лука присел рядом:

– Что с тобой, черт побери?

– Ничего, – прошелестел голос Джохана. – Ничего страшного, просто голова закружилась, вот и все, – на лице и руках его блестел пот. – Верховая езда меня разгорячила. Сейчас приду в себя, – тяжело дыша, он с трудом поднялся на ноги.

Лука посмотрел на него непонимающим взглядом. Как можно болеть в этом дивном мире, где силой мысли ты превращался в творца? У Джохана, должно быть, сильное похмелье, и тело не слушается сигналов, исходящих от мозга. Но его заместитель обычно не слишком увлекался кутежами.

Марселла хмурилась, нерешительно поглядывая на них. Джохан с трудом кивнул, показывая, что ему лучше.

– Пойдем, – сказал он.

С тех пор как Квинн Декстер прибыл в город, на мельницу никто не заглядывал. Внутри было прохладно; электричество отключено. Сквозь высокие закопченные окна безжизненным перламутром сочился дневной свет. Лука повел людей вдоль транспортера. Большие машины застыли в молчании над ремнями конвейера.

– Сначала перемалывают зерно, вон там, – разъяснял он. – Затем эти машины перемешивают и очищают муку, а эти потом упаковывают ее в мешки. Мы здесь раньше производили двенадцать разных сортов: простую, блинную, грубого и тонкого помола, муку из пшеницы твердых сортов. Торговали ею по всему острову.

– Какая хозяйственность, – протянула Марселла.

Лука пропустил ее замечание мимо ушей.

– Я могу открыть домашние запасы. Но… – он подошел к одной из машин и вытянул из механизма подачи пятифунтовый пакет. Сделан он был из толстой бумаги и украшен товарным знаком Мулен де Харлей – красно-зеленым мельничным колесом.

– Вот вам и первая проблема: нам нужна тара для упаковки муки. Раньше нам их поставляла компания из Бостона.

– Вот как? Давайте их просто придумаем.

Лука вдруг задумался: как случилось, что ей дали такое поручение? Отказалась переспать с главой правления?

– Даже если мы будем производить только белую муку для пекарен и упаковывать ее в мешки, то их потребуется две сотни в день, – терпеливо разъяснял он. – Но ведь людям захочется муки для выпечки домашних пирогов и печенья. А для этого нужно несколько тысяч пакетов в день. И что же, выдумывать каждый пакет в отдельности?

– Ну хорошо, так что же вы предлагаете?

– По правде говоря, мы надеялись, что решение подскажете вы. Наше дело – наладить работу мельницы и обеспечить вас зерном.

– Спасибо, спасибо.

– Благодарности не требуется. Мы живем не при коммунизме. За спасибо ничего не делаем. Вам придется заплатить.

– Нам с вами принадлежит все в равной степени, – голос ее возмущенно задрожал.

– Собственность составляет девять десятых закона, – он безжалостно улыбнулся. – Спросите своего хозяина.

Лука ощутил, что пришедшие с ним люди оценили его шутку (даже у Джохана мысли просветлели). А вот горожане чувствовали себя неловко.

Марселла посмотрела на него с явным недоверием.

– Как, по вашему мнению, мы должны с вами расплачиваться?

– Чем-то вроде долгового обязательства – так мне кажется. Работой, которую вы должны будете для нас сделать. В конце концов, ведь это мы выращиваем вам еду.

– А мы обслуживаем для вас мельницу и развозим муку по всей территории.

– Хорошо. Вот с этого и начнем. Уверен, в Колстерворте найдется немало полезной работы. Нашим тракторам и другой сельскохозяйственной технике понадобятся запасные детали. Все, что нам требуется, это справедливый бартер.

– Я доложу о ваших предложениях правлению.

– Ну разумеется, – Лука подошел к стене, отделявшей транспортер от помещения с главным механизмом. Распределительные щиты с горящими на них янтарными огоньками покрывали кирпичную стену сплошной мозаикой. Лука уверенно нажимал кнопки в последовательности, известной, по-видимому, ему одному. Над головой замерцали и в полную силу загорелись широкие плафоны, осветив все пространство светом, превосходящим по мощности свет солнца за окном. Лука удовлетворенно улыбнулся, догадавшись, что мыслительными процессами управлял сейчас его хозяин.

Чувство довольства мигом растаяло. Следом за ним забеспокоились и другие люди. Все инстинктивно повернулись к наружной стене, словно пытались увидеть что-то сквозь кирпичи. К Колстерворту приближалась группа людей. Темные мысли, точно насупившиеся грозовые облака, заволокли атмосферу.

– Думаю, надо взглянуть, – сказал Лука.

Несогласных не было.

Для передвижения по острову они воспользовались железной дорогой. Приспособили для этого обычный поезд, ходивший между городами. Впереди пыхтел паровоз-броневик, тащивший за собой два вагона по типу восточного экспресса. Несколько зенитных безоткатных орудий охраняли поезд с обоих концов, а из кабины машиниста грозно торчал ствол танковой пушки.

Возле железнодорожного моста, переброшенного над каналом, бок о бок стояли на насыпи Лука и Марселла. За ними выстроилась вся их объединенная команда. Туда же, пополняя их ряды, потянулись и горожане. «Словно антитела, реагирующие на вторжение вируса», – подумал Лука. И они имели на это полное право. Люди в этих местах своих мыслей не скрывали, отчего и сплетен здесь почти не было.

Паровоз издал долгий раздраженный гудок. В небо взметнулся фонтан пара. Раздался металлический скрежет и лязг, застучали поршни, останавливая колеса. Пассажиры осознали, что горожане готовы стоять насмерть.

Лука и Марселла не тронулись с места, несмотря на оглушительный вой сирены. Улыбнувшись мысли, пришедшей им в голову одновременно, они сосредоточенно уставились на колею. Рельсы прямо перед их ногами треснули, а потом аккуратно разломились. Болты, крепившие их к шпалам, взлетели в воздух, после чего рельсы закрутились в огромные спирали. Из-под колес поезда выскочило пламя. Пассажирам пришлось приложить немало энергистической силы, чтобы остановить инерционное движение поезда. Он остановился в двух ярдах от спиралей. Из-под клапанов вырвались рассерженные струи пара, на полотно выплеснулась вода. В кабине машиниста громыхнула, открываясь, дверь. Оттуда спрыгнул Брюс Спэнтон.

Одет он был в черную кожаную куртку, глаза скрывали непроницаемо черные очки. По гравию проскрипели тяжелые ботинки. Он направлялся к толпе. Кобура с торчавшим из нее автоматом Узи хлопала его по бедру с каждым шагом.

– Привет, – пробормотал Лука. – Похоже, в молодости кто-то чересчур насмотрелся идиотских боевиков.

Марселла подавила улыбку, когда «плохой парень» остановился перед ними.

– Эй, ты, – прорычал Брюс Спэнтон. – Ты мне мешаешь, приятель. Будь счастлив, что еще жив.

– Чего вам здесь надо, ребята? – устало спросил Лука. Темные флюиды, исходившие от Спэнтона и его спутников из поезда, были неподдельны. Не все еще на Норфолке успокоились, вернувшись из потустороннего мира.

– Мы с ребятами просто проезжали мимо, – сказал Спэнтон с вызовом. – Это что, запрещено законом?

– Закона нет, зато есть много пожеланий, – ответил Лука. – Здесь вас никто не ждет. Уверен, ты уважаешь мнение большинства.

– Пошел ты… сам знаешь, куда. Что ты будешь делать? Копов позовешь?

Большой серебряный значок шерифа материализовался на груди Марселлы.

– Я из полиции Колстерворта.

– Послушайте, – заговорил Брюс Спэнтон. – Мы просто решили осмотреть город. Повеселиться немного. Пополнить съестные запасы, разжиться Норфолкскими слезами. А завтра отчалим. Мы не хотим никакого шума. А оставаться здесь мы не собираемся. Зачем нам ваша зачуханная дыра? Понимаете, что я имею в виду?

– А как вы собираетесь расплачиваться за еду? – спросила Марселла. Лука еле сдержался, чтобы не бросить в ее сторону нахмуренный взгляд.

– Расплачиваться? – изумленно завопил Спэнтон. – Ты что, обалдела, сестренка? Мы теперь ни за что не платим. Все это сгинуло вместе с законниками. Кто нынче платит?

– Так дело не пойдет, – вмешался Лука. – Это наша еда. Не ваша.

– Она вовсе не твоя, балбес. Она принадлежит всем.

– Мы ее добыли, а не вы. Она наша. Понял?

– Да пошел ты. Мы жрать хотим. Имеем на это право.

– Теперь я тебя вспомнил, – сказал Лука. – Ты из банды Декстера. Его холуй. Что, скучаешь по нему?

Брюс Спэнтон указал на него пальцем.

– Я тебя запомню, подонок. Ты еще пожалеешь.

– Прежде чем отправляться в гости, научись манерам, – сказал Лука. – И следуй им. А теперь полезай на свою жалкую карикатурную машину и отчаливай. Или оставайся у нас. Мы тебе полезную работу предоставим. Будешь, как и остальные, зарабатывать себе на проживание. Потому что на паразитов мы тут не работаем.

– Дадите рабо… – гнев и недоумение были так велики, что Брюс Спэнтон даже не договорил. – Что, клянусь преисподней, это такое?

– Специально для тебя: преисподняя. А теперь валите отсюда, пока мы вас силой не заставили, – за спиной Луки послышались одобрительные возгласы.

Брюс Спэнтон оглянулся, посмотрел на толпу и ощутил их воинственное настроение.

– Да вы, подонки, все тут поголовно спятили. Понимаете? Спятили! Не успели мы все выбраться из этого дерьма, как вам опять туда захотелось.

– Все, что мы делаем, – это строим себе нормальную жизнь, как умеем, – сказал Лука. – Присоединяйтесь к нам или отваливайте.

– Ну, мы еще вернемся, – сказал Брюс Спэнтон сквозь зубы. – Увидишь. И люди присоединятся к нам, а не к тебе. Знаешь, почему? Да потому, что это легче! – он направился к поезду.

Марселла улыбнулась Луке.

– Мы победили. Показали этим ублюдкам. Оказывается, мы с тобой не такая плохая пара. Теперь мы их больше не увидим.

– Это всего лишь островок на маленькой планете, – сказал Лука. Последний выпад Спэнтона обеспокоил его больше, чем того бы хотелось.