самого старта паломничества Араминта оставалась на обзорной палубе корабля «Свет Заступницы». Помещение здесь было размером с Мальфит-холл во Дворце-Саду и еще вдвое выше. Но оставалось пустым, если не считать кресла и кровати, принесенных по ее просьбе. Араминта по возможности не пользовалась креслом, предпочитая стоять и смотреть сквозь прозрачную секцию корпуса. Хотя после погружения корабля в гиперпространство смотреть было почти не на что. Снаружи Араминта ничего не видела, лишь изредка в окружающей псевдоматерии, создаваемой ультрадвигателем, проносились каскады голубых искр. Нарушение структуры в пустотах квантового поля, как объяснил ей Таранс, когда Араминта спросила, чем вызваны эти вспышки. Причин возникновения нарушений он не назвал и, возможно, не знал. Ей нравилось смотреть на летящие искры. Они создавали впечатление, что снаружи их окружает какая-то материальная субстанция, реагирующая на движение корабля.

Пять дней подряд она видела перед собой пустоту и делилась своими ощущениями с миллиардами верующих, оставшихся в Великом Содружестве. На шестой день Араминта заплакала. У нее вздрагивали плечи и по щекам скатывались слезы. Печаль, излучаемая ею в Гея-сферу, была такой глубокой, что вместе с ней заплакали многие последователи. Они сильно встревожились, затопив Гея-сферу потоками сочувствия. «Что случилось?» – спрашивали они в недоумении, поскольку в помещении рядом с Араминтой не было никого и ничего, что могло бы ее так расстроить. «Мы любим тебя, Сновидица». «Чем тебе помочь?» «Разреши облегчить твое горе».

Араминта не отвечала им. В молчании и печали она продолжала стоять, глядя на мелькающие искры света. Личных помощников, рискнувших приблизиться к ней по гладкому полу зала, она отпустила коротким и решительным жестом. Так же молча был отправлен восвояси даже ее верный охранник Дарраклан.

В конце концов, как она и предполагала, в помещение вошел Этан. Верующие, разделяющие ее эмоции, ощутили, как она сосредоточилась и постаралась укротить тоску. Араминта не пыталась вытереть слезы с лица. Затем ее последователи почувствовали, что стоят на мягкой траве лужайки перед высокими прибрежными дюнами. На пологих океанских волнах мерцали искры солнечного света. Перед Араминтой стоял сильфен, серьезный и величественный, с темными кожистыми крыльями и высоко поднятым хвостом.

– Ты справишься, – сказал он.

– Я знаю.

Подвеска на ее шее вспыхнула веселым лазурным светом признания. Этан стоял на обзорной площадке перед ней и, прищурив глаза, смотрел на холодный огонь, бьющий из подвески, висевшей на тонкой цепочке уже поверх белого одеяния Араминты.

– Вторая Сновидица, – официально приветствовал он ее.

– Клирик Этан.

Ненависть, обрушенная последователями Воплощенного Сна на их бывшего Пастыря, поражала своей беспредельностью. Он на мгновение заколебался, но быстро оправился и уверенно улыбнулся, что только убедило наблюдателей в его бесчестье.

– Не желаешь ли ты сказать своим поклонникам, что тебя так сильно расстроило? – без запинки произнес он.

– А ты знаешь это?

– Да, Сновидица.

– И узнать ты мог только из одного источника во всей Вселенной.

– Конечно. Однако личность посланца не играет роли. Суть послания, вот что важно.

– В данном случае посланник и послание – это одно и то же, вот только метод, которым оно было доставлено, нельзя считать несущественным. И она тому причина.

– Тем не менее она назвала тебя обманщицей.

– Иланта лжет. В лживости теперь вся ее сущность. Она – змея среди нас.

– Это правда? Ты не одна?

– Правда.

– В таком случае твои намерения вызывают сомнения.

– Безусловно. И все же я сдержу свое слово. Я приведу флотилию паломничества в Бездну, как и обещала.

– Ты стремишься помешать нам.

– Я веду вас навстречу истинной судьбе. Я хочу, чтобы верующих не постигла участь, показанная в Последнем сне. Я стремлюсь к самореализации самой Бездны.

– И намерена впустить туда тех, кто ее уничтожит. Это недопустимо.

– Я скажу тебе то, что говорила Иланте и что повторила Иниго. Наша судьба определится в Бездне. Ее определит сама Бездна. А не ты или кто-либо другой. Я избрана инструментом, чтобы открыть дорогу к Бездне, но и только. Я не привратник. В Бездну вольны попасть все, кто ищет самореализации, какой бы она ни была. Даже если их мировоззрение отлично от твоего или от понятий Воплощенного Сна, я не вправе преградить им путь. Я никого не сужу, клирик. Я не такая, как ты, я не считаю себя непогрешимой.

Нерешительность Этана не могла бы проявиться отчетливее, даже если бы он излил свои эмоции в Гея-сферу.

– Ты говорила с Иниго?

– Мы оба Сновидцы. И даже сейчас мы вместе. Неужели ты не узнал об этом от своего друга Иланты?

– Иланта не друг мне.

– Тем не менее ты прислушиваешься к ее мнению, кем бы она сейчас ни была, к чему бы ни стремилась. Сновидец Иниго поделился Последним сном в качестве предупреждения. Неужели ты действительно хочешь для наших детей безотрадной судьбы скучающих суперменов?

– Я уверен, что мы вправе сами определять свое будущее. Я хочу прожить жизнь на Кверенции, достичь самореализации и быть приведенным в Ядро. Ты, Оскар и Аарон препятствуете этому.

Араминта холодно улыбнулась.

– Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь.

Этан, словно в поисках единомышленников, окинул взглядом огромный зал.

– Если ты встанешь на нашем пути к Бездне, тебе грозят большие неприятности. Это я обещаю. Я посвятил служению Воплощенному Сну всю свою жизнь. – Ради паломничества я не жалел своих сил и пожертвовал всем. Я не потерплю предательства.

– Ты войдешь в Бездну, клирик. И пройдешь по Кверенции. В этом я даю тебе свое слово. А теперь почему бы тебе не спросить Иланту, какое будущее готовит она всем нам. Или она не настолько доверяет тебе, чтобы ответить?

Он равнодушно кивнул.

– Как ты и говоришь, в конце концов восторжествует Бездна. Намерения Иланты меня не страшат. Перед величием Бездны наши замыслы и мелкие заговоры не имеют значения.

– Я рада, что в этом вопросе мы пришли к согласию. А теперь оставь меня и не беспокой больше.

Она отвернулась и стала ждать. Спустя некоторое время Араминта услышала, как он вышел.

Гея-сфера забурлила смятением и тревогой. Ее последователи просили объяснить, что происходит, что задумал Иниго.

– Вы всё увидите, – заверила их Араминта. – В Бездне вы постигнете истину.

Это была желтая звезда, чья скромная семья состояла из пары лишенных атмосферы твердых миров и газового гиганта, окруженного двумя десятками спутников. Ни на одной из планет у жизни не было шанса. Гарантией тому служили неудачный наклон орбиты и отсутствие свободных органических элементов. В настоящий момент планеты продолжали свое вращение, ожидая, пока звезда не перейдет к следующей стадии и не превратится в красного гиганта, поглотив всех своих спутников.

«Искупление Меллани» вышел из гиперпространства в восьмидесяти миллионах километров от звезды и немедленно активировал маскировку. В переполненной каюте царило уныние. Оскар не был уверен, выдержит ли он еще один такой эмоциональный удар. Потеря Черитона тяжело сказалась на них всех, но, как ни странно, больше других огорчился Араминта-два. Всю дорогу от Конуса по его лицу непрерывно катились слезы, и никакие увещевания Иниго и Корри-Лин не помогали.

А затем оба сновидца одинаково удивились, когда их хрупкие связи с Бездной принесли сон Джастины о приземлении в Маккатране.

– Она сумела, – изумленно воскликнула Бекия, когда «Серебряная птица» мягко опустилась в Золотом Парке и сон развеялся.

– Никогда ничего другого я от нее и не ожидал, – сказал Оскар. – Я помню ее по своей первой жизни. Все Бурнелли отличались необыкновенной стойкостью.

– Это часть твоего плана? – спросил Томансио у Аарона.

– Нет, насколько я знаю. По крайней мере, никаких новых вариантов или требований не появилось. Будем действовать, как договорились.

– Хорошо. Троблум, сколько займет времени этот процесс?

Оскар не без интереса отметил, что в продолжение всего недолгого полета Катриона не показывалась. Троблум, оставшись один, не сказал за все это время и десяти слов, и его гея-частицы не выдали ни малейших эмоций. По правде сказать, Оскар сомневался, имеются ли у него гея-частицы.

– Сейчас я подготовлю устройство к активному статусу, – сказал Троблум.

– Отлично. Так сколько понадобится времени?

– Параметры червоточины необходимо переформатировать. Этим я занимался во время полета. Загрузка потребует не больше четверти часа. После чего останется только нацелиться на звезду.

– И когда же?

– Это зависит от дистанции, с которой будет осуществляться запуск. Сейчас Интел-центр анализирует мощность выбросов короны для вычисления безопасного расстояния, но я могу сказать, это будет не меньше миллиона километров. Само устройство активируется, когда достигнет верхней части короны. Ему необходим только относительно плотный слой плазмы, чтобы инициировать цепную реакцию взрывов внутри квантовой нестабильности. Эту часть проекта я основывал на действии нова-бомбы.

– Троблум. Сколько нужно времени, чтобы сформировалась червоточина? Начиная с этого момента.

Оскар удивился самообладанию Томансио.

– А! Около двадцати пяти минут.

– Отличная работа, – воскликнул Аарон, по всей видимости, уловивший подавляемое раздражение Томансио. – И на какое расстояние протянется червоточина?

– Я думаю, теперь, после переформатирования, она достигнет двадцати восьми тысяч световых лет.

– Это даст нам выигрыш от двенадцати до пятнадцати тысяч световых лет, – подсчитал Араминта-два. – Вам будет достаточно такого запаса времени? – спросил он у Аарона.

– Мне известно лишь то, что мы должны добраться до Маккатрана.

Оскар окинул его задумчивым взглядом.

– Гор настаивал, чтобы Джастина тоже летела к Маккатрану.

– Это единственное место в Бездне, где мы точно уверены в наличии пригодных для людей условий.

– То же Гор сказал Джастине после ее приземления на копии Дальней.

– В точности его слова звучали следующим образом: «Там сосредоточены все люди, находящиеся в Бездне», – сказала Бекия. – И это логично. Туда стремятся все.

– Могу поспорить, что Иланта туда не собирается, – проворчала Корри-Лин.

– Мы даже не знаем, осталась ли там копия Дальней, – заметил Томансио. – Джастина вернулась в период, предшествующий тому сну.

– Мне кажется, все вы придаете этому слишком большое значение, – сказал Иниго. – Или, по крайней мере, слишком стараетесь отыскать тут смысл. Выбор Маккатрана в качестве места назначения, безусловно, не случаен. Но, с другой стороны, выбор не слишком большой.

– Ты помнишь встречу с Гором? – спросил Лиатрис у Аарона.

– Я ничего не помню.

Лиатрис слегка смутился.

– Он ведь убил твоего отца.

– Это несущественно.

– В тот момент Брюс Макфостер уже был агентом Звездного Странника, – заметил Томансио. – Настоящий Брюс погиб, когда попал к нему в плен.

– Но вы не можете не согласиться, что совпадения становятся…

– Ох, – вдруг воскликнул Араминта-два.

Сцена на обзорной палубе, где Этан решительно направился к Араминте, заставила всех замереть. В разгар стычки Иниго обнял Араминту-два за плечи.

– Я здесь, – прошептал он, передавая через Гея-сферу свою поддержку. – Не показывай ему своей слабости. Ты теперь Сновидец. Твоя вера истинна. Всех нас рассудит Бездна.

При виде крылатого сильфена Оскар резко втянул воздух. Он знал, что это Брэдли, и улыбнулся ему. «Так держать, старик. Ты выглядишь великолепно».

Посрамленный Этан покинул зал. Все, кто находился на борту «Искупления Меллани», зааплодировали. Через пару мгновений к ним присоединился даже Троблум.

«Значит, у него есть гея-частицы», – отметил Оскар.

Араминта-два оглянулся с застенчивой улыбкой.

– Спасибо, – поблагодарил он Иниго.

Корри-Лин, подбежав, поцеловала его в щеку.

– Троблум, – скомандовал Томансио. – Пора стартовать.

– Устройство почти готово, – откликнулся тот. – Еще пять минут.

Аарон ободряюще усмехнулся.

Внезапно приподнятое настроение Троблума испарилось. Его круглое лицо стало серым.

– О нет, – выдохнул он.

Юз-дубль Оскара выбрал информацию с корабельных сенсоров, к которым Троблум предоставил всем свободный доступ. В десяти километрах от них появился обтекаемый корабль с ультрадвигателем, не слишком сильно отличающийся от «Возмездия Элвина». Оттуда открыли коммуникационный канал. У Оскара поникли плечи. Он знал. – «Привет, мои дорогие», – раздался голос Кэт.

По каюте пронесся общий горестный вздох.

– Какие у нас имеются средства защиты? – спросил Аарон.

Троблум качнул головой. Он едва сдерживал слезы.

– Оружие?

Троблума стало трясти. Ноги у него подкосились, и он упал на колени.

– Я не могу. Я не вынесу, если она меня схватит.

– Чего ты хочешь? – спросил Оскар у Кэт.

Если бы она жаждала смерти, они бы были уже мертвы.

«Оскар, дорогой, вместе с тобой на борту собралась замечательная талантливая команда. Я не впечатлительна, но на этот раз должна признать: ты отлично поработал».

– Что ты сделала с Черитоном? – потребовала объяснений Корри-Лин.

«Не вмешивайся в разговор старших, – отрезала Кэт. – Не то получишь удар по самому больному месту».

Оскар отчаянно замахал рукой на Корри-Лин, приказывая ей замолчать. Она сердито сверкнула глазами в ответ.

– Ты рассказала о нас Иланте.

«Ой, простите. Вам это помешало? Мне кажется, Араминта прекрасно разделалась с Этаном, он ведь просто ничтожество».

– Чего ты хочешь?

«Ты знаешь, Оскар. Того же, что и всегда: развлечься».

– Мы пригласим тебя на вечеринку по случаю победы.

«Не испытывай удачу. Все завершится в Бездне. Я хочу при этом присутствовать, и вы возьмете меня с собой».

– Что задумала Иланта? – спросил Оскар.

«Она поставила свое маленькое металлическое сердечко на какое-то действо под названием Слияние».

– Нет, – воскликнул Араминта-два. – Все не так. Она стремится стать чем-то иным. – «Тогда вы сами спросите ее об этом, и довольно скоро, не так ли?»

– Кэт способна подействовать на нас, если мы будем в Бездне? – спросил Иниго Аарон.

– Ты имеешь в виду что-то, кроме как разнести нас в клочья?

– Твой разум наверняка сильнее.

Иниго с беспокойством оглянулся на Араминту-два, тоже не скрывавшего своей тревоги.

– Я пока еще не знаю.

«Оскар, дорогуша, невежливо заставлять женщину ждать».

Оскар не знал, что ответить, кроме как послать ее ко всем чертям, что сейчас означало бы неминуемый конец. И никто не высказал никаких предложений. Вдруг он вздрогнул и непроизвольно пригнулся чуть ли не до самого пола. Снаружи невероятно мощный залп орудий осветил пространство яркой вспышкой жесткой радиации. Его юз-дубль воспроизвел события, анализируя их по долям секунд. Оскар увидел, как между «Искуплением Меллани» и судном Кэт материализовался еще один корабль с ультрадвигателем. В то же мгновение он открыл огонь, а раскинутое силовое поле отклонило от «Искупления Меллани» ответный залп Кэт.

Открылся еще один коммуникационный канал.

«Оскар, убирайтесь отсюда поскорее, – приказала Паула. – Оставьте Кэт мне».

– Вперед, – заорал Оскар на Троблума.

Второй раз всего за один час «Искупление Меллани» нырнул в гиперпространство.

«Ты собираешься потягаться со мной?» – спросила Кэт, не скрывая насмешки.

Паула торопливо изучала состояние защиты «Алексиса Денкена». Каким бы оружием ни был оснащен корабль Кэт, оно оказалось более мощным, чем ожидалось. Лучевые орудия каким-то образом перебрасывали энергию через гиперпространство, обходя силовые поля. С локальной гравитацией творились странные вещи, и «Алексис Денкен» подвергался неожиданным перегрузкам, которые не компенсировались бортовой системой.

– Всегда мечтала, – сообщила в ответ Паула. По ее приказу Интел-центр выпустил две квантовые ракеты. Она понеслись к цели с ускорением в две сотни g.- – И этот раз будет последним.

Квантовые ракеты переключились на активный режим. В восьмидесяти километрах от них находился обломок астероида диаметром меньше тридцати метров. Вся его масса мгновенно трансформировалась в энергию сверхжесткой радиации. Вспышка на микросекунду затмила ближайшую звезду.

Предупреждающие символы в экзо-зрении сообщили о чрезвычайном напряжении силовых полей, вызванном потоком излучения. Паула снова послала корабль в гиперпространство и устремилась к газовому гиганту. Кэт последовала за ней. Ни одна из них даже не делала попыток скрыться под маскировкой.

В пятидесяти тысячах километров от бурлящих серо-розовых туч Паула остановилась, и «Алексис Денкен» замер в трансмерной неподвижности, пока силовые генераторы не стабилизировались.

Один из наружных спутников газового гиганта взорвался. Квантовая ракета обратила в энергию два самых больших его кратера, и результирующего взрыва было достаточно, чтобы расколоть весь спутник до самого ядра. Шар разлетелся на части. Огромные сегменты неторопливо расходились в стороны, а миллиарды мелких осколков кувыркались, увлекаемые вихрями неуправляемой энергии. Физическое воздействие не имело значения. Квантовая ракета обладала эффектом отклонения энергии, так что значительная ее часть перебрасывалась в гиперпространство.

Колоссальная волна экзотической энергии, ударившая в корабль швырнула Паулу через всю каюту. Перегрузка ультрадвигателя заставила «Алексис Денкен» вернуться в реальное пространство-время. Остатки разбитой луны собрались в гигантский шар зоны распространения ударной волны диаметром около двадцати тысяч километров, светящийся зловещим синеватым оттенком. Корабль Кэт молнией выскочил из ослепительного сияния и, угрожающе мерцая багровыми отсветами силового поля, устремился прямо на «Алексис Денкен». А впереди с ускорением в сотни g- понеслись темные штрихи ракет.

Интел-центр идентифицировал их как м-поглотители Хокинга. Силовое поле не способно было защитить от них Паулу.

Взорвался еще один спутник. Последующие всплески экзотической энергии лишили ее возможности вернуться в гиперпространство. Паула бросила корабль вниз, устремившись к газовому гиганту с ускорением в пятьдесят g. – Внутренняя система компенсации сумела погасить только тридцать из них. Сокрушительная сила грозила превратить ее в лужицу плоти на полу, и только биононики уберегли тело от физического уничтожения. Но даже с их помощью ей было чрезвычайно трудно дышать Согнутая под минимальным углом левая нога выпрямилась, издав при этом тошнотворный треск.

Под ее кораблем, в трех тысячах километров по орбитальному вектору медленно удалялась одна из внутренних лун, изрытая кратерами скала диаметром в две сотни километров. Паула запустила квантовую ракету предварительно изменив формат поля поражения. После активации заряд конвертировал в энергию четверть кубического километра породы в самом центре спутника. Скала раскололась мгновенно. Миллионы острых каменных осколков разлетелись вокруг микроновым смертоносным облаком, распространяющимся с огромной скоростью. Фрагменты сталкивались, вспыхивали синими и желтыми искрами ионов, словно настоящие кометы и испарялись. Все пространство заполнилось насыщенной энергией массой. М-поглотители Хокинга, попав в облако, начали поглощать несущиеся навстречу атомы. Пар или скальная порода – не имело значения. Черные дыры поглощали абсолютно все. При этом их траектории незначительно изменились. Корректировка курса привела к падению эффективности, пропорциональному поглощаемой массе.

«Алексис Денкен» проскользнул под адским пылающим шаром и нырнул в бурлящую атмосферу.

«Искупление Меллани» вынырнул в реальное пространство в миллионе с четвертью километров над желтой звездой. Через пару секунд после остановки открылся передний грузовой отсек, и защищающее корпус силовое поле подернулось фиолетовыми разводами перегрузки. Заряд для планетарного двигателя вылетел наружу, после чего Троблум перевел корабль в трансмерное погружение.

– Сколько еще нужно времени? – потребовал Аарон.

– До воспламенения десять минут, – сказал Троблум. Катриона опять появилась рядом с ним. На ее красивом лице застыло выражение мрачного беспокойства. – Установка займет больше времени. И я не имею ни малейшего представления, сколько именно. Больше я ничего не могу сделать. Нам остается торчать здесь и ждать.

Оскар продолжал следить за показаниями гисрадаров. Заметив взрыв экзотической энергии, уничтоживший один из спутников газового гиганта, он болезненно поморщился. Там шла жестокая битва, не уступающая по своей напряженности схватке Джастины и райелей-воинов. Проклятье!

– Эй!

Все взгляды обратились в его сторону, что в переполненной людьми каюте вызывало сильное чувство неловкости.

– Ты считал, что твой корабль не выдержит натиска Кэт, – обратился он к Троблуму. – Почему?

– Потому что он на это не рассчитан, – ответил Троблум.

Катриона метнула на него сердитый взгляд, но Оскар не обратил на нее внимания.

– Ты же владеешь технологией барьера, окружившего Солнечную систему. А он выдержал удары самого мощного оружия Содружества.

– У «Искупления Меллани» нет такой защиты, – сказал Троблум.

– Но… ведь твой скафандр…

«А я полагал, что и корабль тоже окружен броней. Черт!»

– Да. Я создал скафандр, но и только. До сих пор я не мог воспользоваться технологией Ускорителей, основанной на находках в Темной Крепости. Это означало бы выдать всех нас.

Оскару хотелось схватить Троблума за ворот потрепанного плащ-костюма и хорошенько встряхнуть.

– Но если у нас нет такой защиты, как, черт побери, ты собираешься пройти мимо райелей-воинов?

– Они нас пропустят. Разве не так? – В голосе Троблума прозвучало не только удивление, но и оттенок обиды. – Мы ведь объясним им, что собираемся положить конец активности Бездны.

– Дерьмо, – буркнул Томансио.

На этот раз оцепенел даже Аарон.

– Троблум, – решительно заговорил Оскар. – Дай мне полный доступ к трансмерной коммуникации.

– Что ты собираешься сделать? – спросил Иниго.

– Обратиться к единственному человеку, способному нам помочь. – Он опять поморщился, увидев, как следующий спутник газового гиганта взорвался вихрем экзотической энергии. – Если она еще жива.

«Алексис Денкен» ворвался в верхние слои атмосферы на скорости пятьдесят километров в секунду. Паула немедленно скомандовала сбросить скорость, но при погружении в первый бурлящий уровень облаков это уже не имело значения. Разделенные газы образовали пятисоткилометровый светящийся хвост, который послужил отличным указателем для сенсоров Кэт. Возникла ужасающая вибрация, свидетельствующая о том, как сильно пострадал корабль. Ускорение все еще с непреодолимой силой прижимало Паулу к полу каюты.

Далеко наверху первые сгорающие фрагменты маленькой каменной луны летели следом за ней ослепительными искрами света, оставляющими широкие ленты черного дыма. Колоссальная тряска разбивала их на более мелкие части, которые раскалывались снова и снова. К слою облаков опускался целый вихрь электрического огня. Энергия первоначального удара постепенно иссякала, преобразовываясь в огромные молнии, на тысячи километров пронизывающие верхний слой облачности.

Они затрудняли работу сенсоров, но перед тем, как спуститься во второй слой облаков, гисрадар показал Пауле преследующий ее корабль Кэт.

Она поспешно изменила направление, спрямляя траекторию, но все же устремляясь вниз.

«Я тебя вижу», – раздался среди помех коммуникационного канала голос Кэт.

– Если ты сейчас же остановишься и подойдешь ко мне с отключенным силовым полем, я просто отправлю тебя в небытие вместе с твоим оригиналом, – ответила Паула. – Любые другие действия повлекут за собой твое полное уничтожение.

«Вот за что я тебя люблю, дорогая Паула. Это психонейронное профилирование не что иное, как установка слепой глупости. Иди ко мне, я смогу избавить тебя от него».

Сенсоры «Алексиса Денкена» зарегистрировали запуск еще одного м-поглотителя. Теперь был обречен весь газовый гигант, хотя до его окончательного уничтожения оставалось еще несколько недель. Паула заподозрила, что Кэт сделала это лишь для того, чтобы лишить ее любой возможности скрыться среди яростных бурь планеты. Паула ответила выстрелом квантовой ракеты, а потом направила корабль еще дальше вниз, сквозь четвертый и последний слой облачности. Дальше простиралась зона абсолютно прозрачного водорода толщиной в несколько сотен километров. Столбы молний пронизывали его по всей высоте, а у их основания пролегала граница давления, за которой элементы атмосферы сжимались до состояния жидкости. Вспышка ослепительного взрыва квантовой ракеты полностью лишила Паулу обзора.

«Мимо, дорогуша, – насмешливо крикнула Кэт. – Теперь моя очередь».

Гисрадар показал Пауле две ракеты, отделившиеся от корабля Кэт и по плавной дуге пролетающие сквозь зону разреженной облачности. Они, безусловно, обладали большим ускорением, чем несчастный «Алексис Денкен», пробивающийся сквозь плотный слой водорода.

Они продолжали опускаться.

– Проклятье, – буркнула Паула и прижала корабль к полосе испарений.

Интел-центр чуть не заставил ее вздрогнуть, когда оповестил о вызове Оскара по трансмерному каналу.

– Я немного занята, – ответила Паула.

«Я понимаю. Но у нас проблема».

– Что-то не работает?

«Это уже не так важно. У корабля нет защиты от воинов-райелей. Не могла бы ты замолвить за нас словечко перед Кватуксом?»

Летящие на нее снаряды оказались квантовыми ракетами. Они активировались на расстоянии в сотню километров. Плотная энергетическая волна, лишь частично поглощенная нижним слоем атмосферы, устремилась к «Алексису Денкену». Паула направила корабль в углеводородное варево.

– Сделаю, что смогу, – пообещала она.

В удаленном участке разума она усмехнулась жестокой иронии ситуации.

Толчок получился настолько сильным, что вызвал кратковременную потерю сознания. Ее истерзанное тело уже было на пределе. Очнувшись, Паула поняла, что все еще движется, но скорость, несмотря на максимальную мощность антиграв- и инграв-установок, значительно снизилась. Силовое поле тоже было на грани перегрузки, а глубина погружения составляла всего пять километров. Она заметила, что из носа капает кровь. Небольшая иконка, появившаяся в экзо-зрении, показала, что уши тоже кровоточат и имеются внутренние повреждения.

Корабль Кэт плавно скользнул сквозь слой водорода и оказался точно над «Алексисом Денкеном». Восемь ракет начали плавный спуск, расходясь, словно ноги паука. Паула поняла, что они сработают наподобие древних глубинных бомб. Если взрывы не вытолкнут ее на поверхность, перепад давления попросту разорвет корпус корабля. «Великолепно!»

Откуда-то из глубины звезды к поверхности сквозь сверхплотную массу всплывало нечто. Устройство планетарного двигателя запустило процесс повторяющихся взрывов намного глубже фотосферы, и гигантская ударная волна теперь медленно продвигалась к ядру, создавая неустойчивые пульсирующие выбросы. По мере ускорения реакции уровень энергетических потоков постоянно возрастал. Их не могли сдержать ни колоссальный гравитационный градиент, ни уплотненный водород, заполняющий внутренность звезды.

Но одновременно с неспешным подъемом энергетического выброса и с запуском устройства, оперирующего экзотической материей и питаемого энергией самой звезды, в действие пришли и другие, более странные силы. Как паразит, растущий по мере поглощения своего хозяина, устройство оказывало невероятное давление на бесконечно малую точку пространства-времени, что в итоге привело к его разрыву. Открылась горловина червоточины. Солнечная корона позади нее начата меркнуть, отдавая все больше и больше своей мощности, направляемой через гиперпространство на новое проявление экзотической материи. Вскоре потемнела уже половина фотосферы.

«Искупление Меллани» вернулся в реальное пространство, и на лице Троблума, не отрывающего взгляда от изображений с сенсоров, расцвела настоящая улыбка. Закругленные лопасти космического корабля, отводящие тепло, которое просачивалось сквозь силовые поля, мерцали ярким пурпуром. Прямо перед кораблем вспучивалась поверхность потревоженной звезды, готовящейся к приближающейся вспышке новой. Но пока каждый выброс, будь то энергия или масса, исчезал в разрыве пространства-времени. И, наконец, в центре его появилась крошечная синяя искра, свидетельствующая о том, что от псевдоматерии червоточины начало исходить излучение Черенкова.

– Она стабилизируется, – едва дыша, пробормотал Троблум.

– Как долго она продержится? – негромко спросил Иниго.

Троблум вздрогнул.

– Не очень долго, – признал он.

В какое-то мгновение он пожалел, что не воспользовался оригинальной конфигурацией и не создал червоточину, способную переместить газового гиганта. Эта имела в поперечнике всего один километр, зато протянулась на двадцать восемь тысяч световых лет.

«Оно работает. Я был прав. Я правильно догадался об аномийцах и райелях. Обо всем».

– Я победил, – едва слышно прошептал он, а потом закричал во весь голос: – Черт побери, я победил! И Вселенная это знает.

– Перемещай нас, – потребовал Аарон.

Троблум смахнул рукавом слезы с лица.

– Правильно, – согласился он.

«Искупление Меллани» рванулся вперед и стал набирать ускорение, погружаясь в туман червоточины.

В экзо-зрении Кэт восемь ее квантовых ракет активировались в пятидесяти километрах ниже поверхности океана из уплотненных углеводородов. Титанические ударные волны разошлись и начали сталкиваться между собой.

Но жидкие углеводороды при такой плотности представляли собой странную среду, и искривление энергетических потоков здесь бы не помогло. Если Паула не решится на рывок к водородному слою, она погибнет. Против такого давления массы углеводородов не устоит ни один космический корабль.

Но ничего не происходило.

Начинающийся взрыв разорвал пелену испарений. С высоты он был похож на извержение абсолютно круглого вулкана. Сначала стал подниматься конус – пять, десять, двадцать километров высотой. По мере роста в зону водорода, где давление было намного ниже, конус как будто вскипал, выбрасывая столбы брызг, похожие на следы ракет, и они тоже устремлялись ввысь. Уже через несколько секунд водородный слой на сотни километров затянуло необычным химическим туманом. Маслянистые испарения окутали корабль Кэт, снизив оптическую видимость почти до нуля. Инграв-установки с трудом удерживали корабль на месте, сопротивляясь налетавшим вихрям.

– Ну и черт с тобой, – бросила Кэт, глядя на гигантский холодный погребальный костер Паулы.

Сенсоры показывали, что поднимающаяся масса еще увеличивается, но ничего угрожающего в этом не было. Столб извержения поднялся уже на добрую сотню километров и привлек из слоя облачности целые снопы сильнейших молний.

От места взрыва начали неторопливо расходиться громадные волны. Кэт все еще ничего не видела, но корабельные сенсоры обеспечивали превосходное изображение. Вязкая масса углеводородов, стекая, обнажила нечто твердое и огромное, неудержимо поднимающееся наверх.

– Что за… – воскликнула она.

И вдруг силуэт проявился. Четырнадцать грибовидных выступов, освободившись от тягучей жидкости и пара, обнажили хрустальные купола. Вслед за ними показалась и основная часть, протянувшаяся в длину на шестьдесят километров.

На месте взрыва в тучах бурлящих испарений появился Высокий Ангел.

Коммуникационный канал открылся без предварительного запроса ее юз-дубля.

«Здравствуй, Кэтрин Стюарт», – произнес Кватукс.

– Вот дерьмо!

Она бросила свой корабль вверх с ускорением в семьдесят g, – не в силах даже вскрикнуть от сокрушительной силы тяжести, сплющившей ее тело, ломающей кости и разрывающей плоть.

«Ты не помнишь мою жену?» – спросил Кватукс.

– Твою жену-? Нет!

«Уже никогда не вспомнишь».

Экзо-зрение позволило Кэт увидеть энергетический импульс, ударивший из Высокого Ангела прямо вверх. Он настиг ее корабль…

Удар оказался настолько мощным, что исказил пространство-время довольно необычным способом. Хотя сам корабль был уничтожен за миллисекунды, время в зоне взрыва тянулось и тянулось… Для Кэт мучительное мгновение ее гибели продолжалось час за часом. Она, конечно, так и не осознала этого, но ее гибель длилась точно столько же времени, сколько умирала Тигрица Панси тысячу сто девяносто девять лет тому назад.

В девяти тысячах световых лет от границы Бездны и в пяти тысячах световых лет от ближайшей звезды открылся выход червоточины, выплеснув в межзвездное пространство мягкое голубоватое сияние. Через тридцать секунд оттуда показался обтекаемый силуэт «Искупления Меллани».

– Хвала Заступнице, – воскликнула Корри-Лин. – Мы сделали это.

Она широко улыбнулась и расцеловала Троблума, прежде чем он успел увернуться.

За кормой корабля медленно угасло излучение Черенкова, что означало закрытие червоточины. Люди остались в полной изоляции. Осознание ситуации, усиленное крошечной самогенерирующейся Гея-сферой, быстро распространилось по каюте. Восторженный энтузиазм мгновенно испарился.

В неловкой тишине Иниго на миг прижал к себе Корри-Лин.

– Как вы думаете, что произошло? – спросил Араминта-два.

– Самое важное – то, что проклятая ведьма не увязалась за нами, – сказал Оскар.

– А Паула?

Оскар не удержался от усмешки.

– Можешь мне поверить, если в нашей Вселенной кто-то и способен о себе позаботиться, то это Паула Мио.

– Что же мы будем делать дальше? – спросил Иниго.

– Тут нечего обсуждать, – заявил Аарон. – Мы отправляемся в Бездну.

– Я хотел сказать, как мы разойдемся с райелями-воинами.

– Здесь два варианта. Если Паула осталась в живых, нам, вероятно, уже обеспечен свободный проход. В противном случае последуем совету Троблума и вежливо попросим разрешения.

– Мы ведь уже так далеко забрались, – сказала Корри-Лин.

– Вот такой отчаянный оптимизм мне нравится, – воскликнул Оскар. – Троблум, поехали.

– Нам необходимо установить медицинские камеры, – предложил Томансио.

Оскар улыбнулся.

– Еще один оптимист.

– Просто стараюсь смотреть с практической точки зрения.

Томансио похлопал по крышке одной из камер, оставленной у переборки, и при этом ему не пришлось далеко тянуться.

– В таком случае возникает еще один вопрос, – заговорил Лиатрис. – Кто согласен проспать следующую часть путешествия?

– Я с удовольствием, – отозвался Оскар. – Если только обещаете разбудить, когда подойдем к границе Бездны. Это я хотел бы увидеть.

– Мы переходим на сверхсветовую скорость, – объявил Троблум. – И можно поручить роботам приготовить передний отсек.

– Сколько нам лететь до звезд Стены? – поинтересовался Аарон.

– Сто шестьдесят часов.

Паула телепортировалась в личные апартаменты Кватукса, за что была очень благодарна. Ходить она пока не могла. Ее левую ногу охватывала толстая согревающая повязка. Двенадцать полуорганических узлов были прикреплены к разным частям ее тела, и их тонкие волокна проникали сквозь кожу, чтобы поддержать биононики внутри тела и восстановить разрушенные клетки. Поверх всех этих систем она надела длинное просторное одеяние и сильно хромала, как древняя старуха, что было довольно справедливо, как она сама признавала.

Из светящегося голубого пола поднялось кресло, сконструированное для человеческого тела, и Паула тяжело опустилась на подушку. Прямо перед ней серебристо-серая стена продолжала рябить стекающей жидкостью, и сквозь тонкую пелену воды оттуда ей задорно улыбалась Тигрица Панси.

«Теперь ты можешь спать спокойно, – подумала Паула. – Где бы ты ни была».

Части стены раздвинулись, и вошел Кватукс. Одно из его средних щупалец вытянулось, и его подушечка легко коснулась щеки Паулы, оставив после себя ощущение тепла. И, возможно, сочувствия.

– Ты сильно пострадала? – прошептал Кватукс.

– Только моя гордость.

– Ах-х-х, – выдохнул Кватукс. – Старики всегда верны себе.

– Спасибо тебе за помощь.

– Но ее истинная сущность все еще спит в Париже.

– Где и должна быть. И она возрождена не ради того, чтобы стать лидером политического движения. Впрочем, она в любой инкарнации поступала не так, как ей говорили.

Пара щупалец взметнулась вверх, выражая волнение.

– Ты же сама говорила, что необходимо избавить Вселенную от нее.

– Я была уверена, что окончательно может ее уничтожить только Высокий Ангел. У кораблей Флота есть необходимое оружие, но она быстро их обнаруживает.

– Это, безусловно, не та цель, ради которой создавался ковчег, но мы живем в странные времена.

– Надеюсь, я не навлекла на тебя неприятности, Кватукс.

– Нет. Мы, райели, не лишены сочувствия. Но я уверен, кое-кто из людей, живущих здесь, шокирован последними событиями. Не говоря уж о наозунах.

Никакой расы под названием наозуны Паула не помнила.

– Неплохо. Настало время немного встряхнуть человечество.

– Паула, и ты, и я давно выросли.

– Во всяком случае, я на это надеюсь. У нас много общего.

Кватукс со свистом выпустил воздух.

– Верно.

– Червоточина открылась, как и предполагалось?

– Да.

– Наконец-то! Хоть что-то хорошее для нас. Что бы это ни было. Очень надеюсь, что хозяин Аарона знает, что делает. И. кстати, я хочу попросить тебя еще об одной услуге.

– Конечно.

– «Искуплению Меллани» необходимо попасть в Бездну. Не мог бы ты попросить воинов-райелей пропустить их беспрепятственно? Я твердо убеждена, что это наш единственный шанс предотвратить катастрофическую фазу расширения.

– Я объясню им, в чем дело, – вот все, что я могу.

– Спасибо. – Она потерла повязку на ноге, прекрасно сознавая, что это не поможет избавиться от зуда. – Куда ты отправишься отсюда?

– Назад, к Содружеству.

– Значит, не собираешься пока покидать галактику?

Паула почувствовала некоторое облегчение: райели еще не потеряли надежду.

– Нет. Этот момент пока не наступил. Как ты говоришь, есть шанс.

– А как насчет сферы Темной Крепости? Она способна остановить Бездну?

– Мы не знаем. Но пойми, Паула, воины-райели будут пытаться остановить флотилию паломников. Они не станут переживать по поводу множества жизней, когда речь идет об угрозе всей галактике.

– Я понимаю и не виню вас. Мы должны отвечать за свои действия. Если эти люди пытаются навлечь гибель на все живое в галактике, они не должны удивляться, когда кто-то препятствует им.

– И все же ваша раса этого не сделала.

Паула опустила голову, не только от стыда, но и от разочарования.

– Я знаю. Те из нас, кто мог что-то предпринять, сделали все, что в их силах. Мы не сумели раскрыть заговор, и в этом наша вина.

Райель снова притронулся к ее щеке.

– Я ни в чем не виню тебя, Паула.

– Спасибо, – только и смогла она ответить.

– Как капитан корабля я имею некоторые привилегии. Мы в зоне связи с райелями-воинами. Хочешь посмотреть оборону галактического ядра в действии? Я полагаю, последний бой нашей расы будет колоссальным зрелищем.

Экспедитор терпеливо дождался, пока грузовой робот пересечет площадь, и открыл люк среднего грузового отсека «Последнего броска». Привезенный им фрагмент оборудования с трудом прошел в отверстие и поместился внутри. Роботы-сборщики, созданные репликатором пару дней назад, начали снимать устройство с тележки. Когда они начнут монтаж, надо будет все проверить.

Он снова приносил пользу, и от этого значительно улучшилось настроение. Его познания в физике и инженерном деле вряд ли могли бы сравниться с талантами Оззи и Найджела, но последняя должность прикрытия – агент по анализу уровня технологий – позволила набрать достаточный опыт, чтобы проследить за монтажом. Все изготовляемые репликатором системы обеспечивали «Последнему броску» дополнительную прочность. «Прочность, чтобы выдержать излучение звезды с нулевой дистанции». Планировать подобную процедуру мог только изощренный безумец. Проект, имеющийся в памяти интел-центра, был разработан Астрономическим агентством Великого Содружества для программы «Стардайвер». Ни один из запущенных образцов никогда не нес на борту человека.

Экспедитор посмотрел на другой конец площади, где Гор разговаривал с Тизаком. Это было все равно что наблюдать за искренне верующим священником, сцепившимся с закоренелым атеистом. Их разговор, или дискуссия, или спор – что угодно – продолжался уже несколько дней. В качестве аргументов приводились даже изображения. Гор принес с «Последнего броска» голографический проектор и показывал Тизаку различные картины Бездны, Стены звезд, сфер ЗК, даже виды Маккатрана, Небесного Властителя и туманностей, взятые из снов Иниго.

Не раз за это время Гор собирался прекратить свои попытки убедить аномийца поговорить с механизмом вознесения. Но затем они получили сон Джастины о приземлении в Маккатране, и решимость Гора снова возросла до невероятных пределов. Экспедитор и представить себе не мог, что Гор, которого он уже довольно хорошо знал, обладает таким терпением. Но, когда «Серебряная птица» приземлилась в Золотом Парке, даже Гор торжествующе вскинул сжатый кулак. Это был исключительный момент.

Тизак заинтересовался рассказанной ему историей, некоторые ее части он нашел просто восхитительными. Но ничто не могло заставить его помочь, чтобы предотвратить конец галактики. Старый аномиец настаивал, что будущее, особенно будущее его народа, должно определяться только самой планетой – что исключает использование артефактов из прошлого.

– Но на ваше будущее это никоим образом не повлияет, – говорил Гор. – Мне требуется лишь незначительная помощь машины, которой вы даже не пользуетесь. Неужели ваши убеждения исключают сострадание?

– Мне понятна ваша проблема, но ты просишь меня отказаться от всей нашей философии, смысла моего существования и углубиться в отвергнутое нами прошлое.

– Ты только постучишь в дверь. А пройду в нее я.

– Ты пытаешься разделить действие на отдельные составляющие. Это неприемлемо. Значение имеет сам акт отказа.

– Как может помощь другим стать отказом от смысла жизни?

– В этом заключается принцип, и ты все прекрасно понимаешь, мой друг Гор.

– Как ты думаешь, ваши предки откликнулись бы на мою просьбу? В прошлом, когда они изолировали расу праймов, их благородство помогло многим народам.

– Этого я не могу знать, но подозреваю, они бы реанимировали для тебя машину.

– Точно.

– Но они ушли. И они были отклонением от истинного пути нашей эволюции.

– Твой отказ равносилен убийству миллиардов живых существ. Неужели тебе наплевать?

– Это веская причина для огорчения.

Экспедитор насторожился. Тизак впервые проявил хотя бы намек на уступку. Вернее, на благоразумие, если выражаться человеческим языком.

– Космические крепости, охраняющие вашу солнечную систему, города, что никогда не разрушатся, машина, дремлющая под нашими ногами, – все это оставлено вашими предками, от которых вы отказались. Оставлено потому, что они хотели, чтобы у вас был выбор. Очень многое из того, что они оставили, уже превратилось в прах. – Гор махнул рукой на светящийся пояс обломков, вращающийся на орбите вокруг планеты. – Но некоторые, особые вещи остаются, потому что могут вам пригодиться, и ваши предки это знали. Без космических крепостей сюда добрались бы другие расы, и они разграбили бы все ценное. Один из самых важных факторов эволюции – взаимодействие. Изоляция – это не эволюция, это стагнация.

– Мы не изолированы, – возразил Тизак. – Мы живем согласно воле планеты, определяющей каждую секунду нашего существования. Планета определит нашу судьбу.

– Но я уже показал тебе, что произойдет с вашей планетой, если начнется финальная фаза расширения Бездны. Она будет уничтожена, и вы вместе с ней. Это не естественно. Это внешнее воздействие, проявление абсолютного зла, прекращение эволюции не только здесь, но и во всех звездных системах галактики. Это явление нельзя отнести к вашей философии эволюции, направляемой планетой, поскольку оно не имеет ничего общего с природой. Если вы и впредь хотите эволюционировать в своем мире, вы должны его защитить. Ваши предки оставили средства для этого. Тебе не надо ничего делать, кроме как попросить машину проснуться. Все остальное я сделаю сам.

Экспедитор затаил дыхание.

– Ну, хорошо, – сказал Тизак. – Я попрошу.

Гор поднял голову, чтобы взглянуть в глаза старого аномийца, и вздохнул.

– Я благодарю тебя от всего сердца.

Экспедитор поспешил к ним присоединиться. Уже наступили сумерки, и меркнущий свет окутал площадь серой прохладной пеленой. Стоящие вокруг здания постепенно зажигали внутренние огни, реагируя на наступление ночи. Над поставленным ими островерхим укрытием, где работал репликатор, замерцали разноцветные сполохи. Второе укрытие, меньшего размера, было предназначено для аппаратуры взлома, собранной Гором на тот случай, если договориться с машиной не удастся.

Интел-центр «Последнего броска» доложил, что начинает глубокое сканирование механизма вознесения, выявляя функции и контрольные цепи. Экспедитор, подходя к двум фигурам, обрисованным голубоватым сиянием городских улиц на другой стороне площади, не мог сдержать всплеска смехотворного оптимизма. Он считал этот момент почти символичным. Две совершенно разные расы объединяют свои усилия перед надвигающимся бедствием. «Если бы только я не был таким циником».

Уже подходя к ним, в мерцающем городском каньоне он уловил какое-то движение. Зрительные вставки обеспечили четкое изображение.

– Не может быть, – пробормотал он.

На огромном четвероногом звере, покрытом густой алой шерстью, ехал сильфен. Сам сильфен был одет в длинный, кричаще яркий балахон золотистого цвета, расшитый драгоценными камнями, которые искрились в тусклом сиянии городских сумерек.

– Гор!

Гор обернулся.

– Что?

Но было уже поздно. Сильфен проехал перекресток и скрылся.

– Не важно.

Тизак неподвижно замер. Экспедитор сосредоточился на своем, минимальном ощущении мыслей города, но смог уловить лишь еще один идущий откуда-то издалека поток сознания. Он был таким же направленным и спокойным, но не отчужденным, поскольку в мыслях звучала заинтересованность к тому, кто их пробудил.

«Я чувствую тебя, – сказал механизм вознесения. – Ты Тизак».

«Да, я Тизак».

«Ты готов возвыситься над своим физическим состоянием?»

«Нет».

«Я существую ради этой цели».

«Я хочу возвыситься», – обратился к машине Гор.

«Ты чужак. Я не могу тебе помочь».

«Почему?»

«Ты чужой для этого мира. Я существую, чтобы поднимать аномийцев к следующей стадии жизни».

«Наша биохимия почти одинакова. Я разумное существо. Тебе было бы не трудно это сделать».

«Нет. Вознесение с моей помощью доступно только для аномийцев».

«Ты обладаешь разумом?»

«У меня есть сознание».

«Есть вероятность, что событие, ожидающееся в центре галактики, приведет к уничтожению этой планеты и гибели всех оставшихся аномийцев. Вознесение к следующей стадии жизни позволит его предотвратить».

«Если такая угроза существует, все аномийцы при желании могут осуществить переход».

«У тебя сохранились для этого возможности?»

«Да».

«А как же остальные? Ты обрекаешь на смерть всех разумных существ в галактике».

«Я возношу аномийцев. Остальная часть галактики мне недоступна».

«Ты не в силах преодолеть это ограничение?»

«Я такой, какой я есть. Я существую для вознесения аномийцев на следующую ступень жизни».

«Ладно. Я все понял».

Мысли машины стали удаляться, пока разум снова не погрузился в состояние дремоты, в котором пребывал все прошедшие столетия.

– Вы не получили того, на что надеялись, – заговорил Тизак. – Я вам сочувствую. Но история машины уходит корнями в далекую древность и не может измениться.

– Да, я понимаю. Увидимся утром.

Гор поднялся на ноги и направился к «Последнему броску».

Экспедитор от него ничего подобного не ожидал. Поспешно вскочив, он заторопился следом, тщетно стараясь не чувствовать себя несмышленым учеником, трусцой догоняющим премудрого гуру.

– И что теперь?

Меняющееся освещение города бросало странные блики на золотое лицо Гора. Если оно и выражало какие-то эмоции, определить их Экспедитор был не в состоянии.

– Мы получили довольно приличную схему функционирования, которая, к счастью, предполагает открытие маршрута в червоточину после проверки основного источника энергии.

– Ага. И ты сумеешь ее взломать?

– Я не знаю. Она чрезвычайно сложна, чего и следовало ожидать от машины, обладающей собственной психологией. По крайней мере, мы теперь знаем, как можно было бы попытаться это сделать. В механизме есть физические узлы, имеющие определяющее значение для вспомогательных программ. Вот в них можно проникнуть.

– Ты собираешься начать прямо сейчас?

– Нет, конечно. Другие системы на этой планете разделяют мысли друг друга. Сомневаюсь, чтобы они дали мне хоть несколько минут, прежде чем заблокировать любые попытки вмешательства злобного чужака.

– Ох, конечно. Значит, сначала надо будет восстановить энергетический сифон?

– Сифон и червоточину. Сколько времени понадобится для изготовления генераторов модифицированного поля?

– Еще несколько дней, – нехотя признал Экспедитор.

– Хорошо. Надо запустить эту часть плана сразу, как только в Бездне все будут на месте.

– В Бездне? Ты имеешь в виду флотилию паломников?

– Нет. Я ожидаю прибытия единомышленников.

– Единомышленников? В Бездне?

– Да.

– Когда же?

– Джастина даст нам знать.

Корабль райелей был огромным. Аарон изучил отклик с бортового гисрадара. Большая часть изображения получилась расплывчатой и не позволяла рассмотреть мелкие детали. Где-то в дальнем участке мозга таилось сомнение, а хочет ли он их увидеть. «Вряд ли это мое собственное чувство, – с легким недоумением подумал он. – Та часть Рыцарей-Хранителей, по всей видимости, утрачена». Обеспокоило его все же другое. Даже имя Леннокс ему ни о чем не говорило, и на уровне инстинкта он сознавал, что это хорошо: он хотел освободиться от того, что было. Там, в прошлом, жила она. – Мелькая в отвергнутых воспоминаниях, дразня, источая яд, оставляя после себя только тьму. Только там она могла причинить ему боль.

Он вспомнил последние ужасающие мысли Черитона. Его мольбы.

«Это не существенно. – Решительное заключение, дающее уверенность в себе. – Я все еще здесь, все еще прежний».

Корабль райелей-воинов теперь шел тем же курсом, что и «Искупление Меллани». В десяти световых годах впереди тянулась кромка звездной Стены – множество тесно сбившихся шаровидных скоплений, чье сияние светящимся экраном заслоняло Пучину и полную тьму ядра галактики.

– Что дальше? – спросил Троблум.

Его оставшиеся пассажиры неуверенно молчали. Оскар и его Рыцари-Хранители погрузились в небытие, но Корри-Лин отказалась расстаться с Иниго, а Аарон подозревал, что райели могут потребовать подтверждений от первого Сновидца. Так что бодрствовать их осталось пятеро, и даже после перемещения медицинских камер в передний грузовой отсек в каюте было тесновато. Арона это не беспокоило, но он видел, как нервничают остальные. Необщительность Троблума ничуть не помогала, а уж сколько он ел…

– Они до сих пор не разнесли нас в щепки, – заметил Аарон. – Это уже хорошо. Так что остается только спросить, позволят ли они нам пройти сквозь Стену и углубиться в Бездну.

– И что ты собираешься им сказать? – поинтересовалась Корри-Лин.

Появление райелей-воинов произвело на нее сильное впечатление.

Стоило показаться боевому кораблю, как ее осторожный оптимизм, появившийся после прохода сквозь червоточину, рассеялся без следа.

Аарон оставил ее вопрос без внимания.

– Иниго, Араминта, я считаю, это задача для вас.

Сновидцы обменялись многозначительными взглядами, в которых сквозило раздражение.

Араминта-два вздохнул.

– Я сделаю это.

Аарон открыл свои гея-частицы и ощутил, как он обращается мыслями к гигантскому кораблю. Пассивная близость к разуму Араминты позволила ему ощутить аспекты Гея-сферы, о которых он никогда не догадывался. Он узнал о присутствии чужого разума, явно не человеческого происхождения. Для этого он был слишком бесстрастным. И еще он ощутил связь с Небесным Властителем, отозвавшуюся в его нервной системе холодным огнем. «Уже так близко».

– Мы Сновидцы человеческой расы, – передал райелям Араминта-два.

«Верно. Вы два Сновидца. Третий ваш собрат находится очень далеко отсюда. И часть вас присутствует повсюду».

– Правильно, – согласился Араминта-два, слегка удивленный таким подсчетом. – Мы хотели бы попасть в Бездну. Мы надеемся, что сумеем предотвратить фазу поглощения.

«Это нам известно. Кватукс говорил с нами. Вы можете пройти».

– Благодарю.

«Но корабли, ведомые тоже тобой, будут остановлены».

– Да, я понимаю.

«Если мы поступим так, погибнут миллионы твоих сородичей. Почему вы не пытаетесь их отговорить?»

– Это довольно сложно. Но я надеюсь на успех нашей миссии. Я уверена, что нам удастся отвести угрозу, представляемую Бездной для всей галактики, без потери жизней.

«Как пожелаешь».

– У меня есть еще одна просьба. Вместе с флотилией паломников движется существо по имени Иланта, чья природа для нас неясна. Если появится хоть какая-то возможность предотвратить ее проникновение в Бездну, я прошу ее использовать.

«Нам известно об Иланте. Мы на страже».

– Спасибо.

Корабль райелей-воинов исчез из вида.

– Как быстро, – с восхищением заметил Троблум. – Они движутся быстрее, чем мы. Интересно, какая теория лежит в основе работы их двигателей.

Иниго положил руку на плечо грузного мужчины.

– Когда все это закончится, я думаю, они с радостью тебя прокатят.

На лице Троблума появилась вымученная улыбка. Ему явно очень хотелось выскользнуть из-под руки Сновидца. Иниго ощутил его неловкость и быстро отдернул руку. Он ничего не сказал, но мысленно извинился.

Корри-Лин с интересом посмотрела на Аарона.

– Ну а теперь ты знаешь, что произойдет в Бездне?

Он постарался выразить все свое раздражение в ответной усмешке.

– Мы туда еще не попали.

– Мы окажемся там очень скоро, – заверил их Араминта-два. – И Небесный Властитель уже знает.

Перед переходом из небытия вывели Оскара и Рыцарей-Хранителей. В каюте снова стало тесно, но теперь это не вызывало неприятных эмоций. Все испытывали радостное волнение и жаждали скорей увидеть, что ожидает их за непроходимой прежде границей.

С приближением к черной стене «Искупление Меллани» сбросил скорость. Корабль вышел из гиперпространства в пятнадцати световых годах от нее, как и «Серебряная птица» Джастины, и перед ним сразу же открылся вздувшийся конус.

У всех в экзо-зрении зажглись тревожные символы радиационной угрозы. Далеко позади зловещим темно-красным огнем полыхали потоки насыщенных энергией фотонов, которые неустанно били в темные облака материи, клубящиеся в Пучине. Вокруг корабля по направлению к границе тянулись полосы облученной материи, словно частицы пыли в бесконечном океанском приливе.

Араминта-два не мог скрыть своего волнения, хотя постоянно поддерживал контакт с Небесным Властителем. Аарон, все еще следующий за их мыслями, ощущал растущий интерес и нетерпение, излучаемые этим огромным существом.

– Не забудь попросить, чтобы он направил нас прямиком к Кверенции, – сказал Томансио. – Не хотелось бы странствовать сорок лет, как Джастина.

Он больше ничего не добавил, но все и так знали его мнение о надежности корабля. Возможно, из-за близости Бездны, но теперь все намного отчетливее разделяли эмоции друг друга.

Араминта-два напряженно кивнул, а затем обратился к Небесному Властителю.

«Мы здесь. Прошу тебя, напомни о нас Ядру и попроси перенести в вашу Вселенную, чтобы мы могли достичь самореализации».

«Я очень долго ждал этого момента», – сказал Небесный Властитель.

«И мы хотели бы оказаться поблизости от твердотельного мира, где жили люди».

«Здесь было несколько таких миров», – ответил Небесный Властитель.

Иниго, ощутив, что сосредоточенность Араминты-два на мгновение дрогнула, окинул его тревожным взглядом.

– Проклятье, – буркнул Томансио.

– Я думал, есть только один такой мир, – вслух произнес Оскар.

– Их несколько? – недоверчиво воскликнула Корри-Лин. – Сколько же?

– Он доставил Джастину к Кверенции, – настойчиво указал Аарон. – Будь определеннее.

– Как она просила… – Араминта-два раздраженно тряхнул головой и снова сосредоточился. – Мы ищем мир, где уже ждет одна из нашей расы. Она прибыла совсем недавно. Там есть город, город, возникший не в Бездне.

«Я знаю мир, который вы ищете», – ответил Небесный Властитель.

– Надеюсь, что так, – проворчал Троблум. – Мы уже стартуем.

«А ты тоже будешь там? – спросил Араминта-два. – Я нуждаюсь в твоем руководстве. Без твоей помощи мне не достичь самореализации».

«Я иду», – пообещал Небесный Властитель.

Гисрадар показал им, как граница начала растягиваться со сверхсветовой скоростью и образующийся выступ направился точно к их кораблю.

Совсем как планетарная червоточина, только в невообразимо большем масштабе. В изумленном молчании они смотрели, как раскрывается вершина выступа. В Пучину снова хлынуло мерцающее сияние звездных туманностей, и этот луч уперся в «Искупление Меллани».

Корабль с предельным ускорением устремился в открывшееся жерло. Граница за ним мгновенно закрылась, отсекая бледное свечение. Вершина выступа втянулась и растворилась в однообразной поверхности бесконечной тьмы.

– Где же мы оказались? – спросил Аарон.

Исправно работающие сенсоры корабля показали отдельные звезды и скопления, но никаких признаков границы не было.

– Стараюсь разобраться, – откликнулся истекающий потом Троблум.

– Эй, посмотрите, – воскликнул Томансио.

Кружка с чаем покачивалась в воздухе на высоте десяти сантиметров над его раскрытой ладонью. Затем она еще немного поднялась и покачалась из стороны в стороны. Томансио восторженно ухмыльнулся. Все остальные отчетливо ощутили самодовольство и удовлетворение, излучаемые его разумом.

– Ох, черт, – вскрикнула Корри-Лин.

Ее мысли ярко замерцали в про-взглядах всех присутствующих, но стали быстро тускнеть, когда Корри-Лин погасила излишние эмоции и закрыла их мысленным щитом, как мать закрывает руками плачущего младенца. Сквозь защиту пробивались отдельные образы: Эдеард, старающийся спрятать свои мысли, и используемые им техники. Спустя некоторое время поверхность ее разума укрепилась и из-под непроницаемого щита не пробивались уже ни эмоции, ни воспоминания, ни ощущения.

В течение следующей долгой минуты каждый из собравшихся, как мог, овладевал техникой скрытности. Безупречные щиты обоих Сновидцев никого не удивили, а вот Оскар, как ни пытался, не сумел спрятать свои беспокойные мысли.

– Это объединяет меня с Эдеардом, – уныло пошутил он. – Ему никогда не удавалось полностью скрыть свои чувства. Лично я усматриваю тут признак превосходства над всеми вами.

У каждого при этих словах пробились искорки веселья. Кроме Троблума. Его щит был темнее, чем у остальных, а мысли под ним казались тесно сплетенными между собой. В оттенках его эмоций никто не видел ничего знакомого.

Аарон своей защитой был вполне доволен, хотя окружающие поглядывали на него с любопытством, поспешно стараясь отгородиться от восприятия.

– В чем дело? – спросил он.

– Ты как будто на войне, – сказала Корри-Лин. – Твои мысли светят ярко, но в них нет смысла, настолько они противоречивы. Сплошная ярость и противоречия.

Он многозначительно усмехнулся.

– Но я все еще функционирую.

– Итак? – спросил Томансио, заражая всех своим неуемным любопытством. – Мы в Бездне. Что дальше?

– Маккатран, – решительно ответил Аарон.

Томансио разочарованно вздохнул.

Араминта-два вглядывался куда-то вдаль, за пределы корабельных переборок.

– Он здесь, – с восхищенным изумлением сказала она.

Про-взгляд позволил Аарону ощутить приближение сгустка сознания, ужасающего своими колоссальными размерами. Но тревога быстро улеглась, уступая великой радости, без усилий завладевшей разумом.

«Ты здесь», – сказал Небесный Властитель Араминте-два.

«Только часть меня. Другая часть осталась с теми, кто жаждет самореализации».

«Мой род приветствует тебя. Они приветствуют всех, кто присоединяется к нам в Бездне».

– Маккатран, – шепотом подсказал ей Аарон.

«Ты направишь нас в тот мир, о котором мы говорили?»

«Да».

Аарон невольно поднял руку, стараясь ухватиться за что-то устойчивое. «Искупление Меллани» закрутило в вихрях гравитации, меняющейся в странном пульсирующем ритме. На изображениях с наружных сенсоров в экзо-зрении появились полупрозрачные складки тела Небесного Властителя, которое спиралью закручивалось вокруг извивающейся ленты фиолетового свечения звездного скопления Булуку. Потом Небесный Властитель привел в действие свое временное ускорение, и впереди ярко разгорелись звезды, а корабль почти со скоростью света понесся к пылающей голубой точке. Бездна за кормой снова подернулась тусклым багряным мерцанием.

Араминта-два резко вздохнул и приложил руку к груди.

– Что-то не так? – спросил Оскар.

– Как-то странно, меня словно разрывает надвое. Все идет так быстро, но и я не замедляюсь, или, по крайней мере, часть меня. И пока я не сконцентрируюсь, флотилия паломничества еле движется. Бр-р-р. Помилуй, Оззи, это так странно.

– Разность временных уровней, – пояснил Троблум. – Твое сознание живет по обе стороны от границы Бездны, а это означает, что твоя жизнь движется в двух разных скоростях. Приспособиться к такому довольно трудно.

– Тебе лучше бы погрузиться в небытие, – посоветовал Томансио.

– Нет!

От всплеска тревоги, вырвавшегося у Араминты-два, все на мгновение оцепенели.

– Простите, но такое невозможно, – сказал он. – Я – в этой оболочке – должен сознавать все происходящее. Если я погружусь в небытие, та Араминта останется в полном одиночестве. Если мой мозг подвергнется вмешательству, я не смогу отступить.

Томансио понимающе кивнул.

– Сколько нам осталось до Кверенции? – спросил он у Троблума.

– Мы направляемся к звездной системе в трех световых месяцах отсюда, – сказал Троблум. – Полагаю, там и находится Кверенция.

– Три месяца. Что ж, думаю, это лучше, чем три года.

– Или тридцать лет, – добавил Оскар.

Его разум излучал сочувствие и поддержку. Рука Араминты-два легла на локоть Оскара.

– Спасибо, Оскар.

Теперь к излучаемым им эмоциям добавилось еще и смущение.

– Думаю, мне лучше вернуться в небытие, – сказал Оскар. – Кто со мной?

– Мы все, – поддержал его Томансио.

Иниго и Корри-Лин обменялись мнениями на новом, неизвестном уровне.

– Мы тоже проспим эту часть пути, – сказал Иниго. – До тех пор пока мы не доберемся до Маккатрана, мне нечего делать. Верно?

– Верно, – согласился Аарон. – А ты? – спросил он у Троблума.

– Что я?

– Ну и ладно. Значит, до Маккатрана останемся я, Араминта-два и Троблум.

– Уверена, вы приятно проведете время, – заметила Корри-Лин.

Ее мысленный щит не пропустил и тени насмешки.

Но Аарон прекрасно знал, что внутри она наверняка хохочет над ними.

Все население Содружества терялось в догадках о том, какие противоречия обнаружились между Араминтой и Этаном. Она не едина? Как мультиличность? Но Араминта не была мультиличностью. Или она говорила об остальных Сновидцах? Она утверждала, что с ней Иниго. И почему он решил обнародовать Последний сон только сейчас? По просьбе Араминты?

Никто не знал. При всей своей преданности делу Воплощенного Сна Араминта решительно отказывалась просвещать на этот счет своих преданных последователей, равно как и яростных противников. Как ни странно, Этан тоже не допустил ни малейшего намека на суть дела.

И флотилия паломничества все так же день за днем продолжала лететь к Бездне со скоростью пятьдесят шесть световых лет в час. Стало очевидно, что ее ничто не сможет остановить, кроме райелей-воинов.

Или Джастина и Третий Сновидец что-то затевали. Гор явно что-то задумал. Но он оставался вне досягаемости.

Это были странные дни, дни полета флотилии паломников. Все Содружество знало, что в случае их успеха настанет конец всему. Если верующим повезет, Ядро узнает о них и перенесет их звезды и планеты сквозь границу целыми и невредимыми, тогда как всей остальной галактике грозит поглощение. Лишенные руководства АНС обитатели миров Высших загружали репликаторы, создавая космические корабли, чтобы бежать в другие галактики. Во Внешних мирах те счастливчики, у которых были собственные корабли, поспешно модифицировали их для межгалактического перелета. Правительство Великого Содружества настоятельно рекомендовало каждому обновить резервные ячейки памяти, с тем чтобы корабли Флота перевезли их в удаленные звездные системы для образования Нового Содружества – план действий, выдержанный в духе Вторых сорока семи планет, заселенных тысячу лет назад. Идея оказаться в новом теле в незнакомой галактике в отдаленном будущем не вселяла особой уверенности людям, обреченным ждать, пока с неба на них не обрушится катастрофа.

Странные дни. И это еще не считая объявления тотальной войны Окайзенской Империей. И угроз со стороны восьми разумных рас, имевших контакты с Содружеством. Просьб о технологической помощи и космических кораблях еще трех рас, включая ханчеров.

Странные дни стали еще более странными, когда Высокий Ангел снова появился на орбите Икаланайз и обитавшие на нем люди начали делиться впечатлениями о кратковременной стоянке в атмосфере газового гиганта и быстротечном конфликте, который они могли наблюдать сквозь завесу дыма и который Высокий Ангел отказывался комментировать.

Странные дни, когда те, кто первым спровоцировал конфликт, начали колебаться. Последователи Воплощенного Сна, оставшиеся в Содружестве, стали сомневаться в своем выборе после обнародования Последнего сна, и даже подготовка второй флотилии была отложена. Слишком многие утверждали, что новые корабли нужнее для бегства при расширении Бездны, чем для поисков спасения внутри нее, где будущее благоденствие вызывало слишком много вопросов.

Дни, которые ничего не значили для тех, кто летел на кораблях флотилии паломничества. Час за часом они продолжали запускать ретрансляторы, обеспечивая канал электронной связи с Эллезелином и унисферой, равно как и растягивая Гея-сферу на всю галактику.

Араминта со своего наблюдательного пункта на обзорной палубе видела только мелькание тусклых бирюзовых штрихов. Гисрадар показывал густую россыпь сферических созвездий, свидетельствующих о приближении к Стене. Затем появились отчетливые признаки квантовых искажений, оставляемых кораблями, которые со сверхсветовой скоростью приближались к флотилии со стороны центра галактики. Их было больше пятидесяти. Но и это не поколебало решимость Сновидицы, ведущей своих последователей к обещанной судьбе.

Во всем Великом Содружестве резко увеличилось количество подключений. Все хотели стать свидетелями развязки. Гея-частицы не закрывались, непрерывно принимая ощущения Араминты.

Изображения и ощущения пропали без предупреждения. В двухстах световых годах позади флотилии паломников одновременно вышло из строя восемь ретрансляторов. Никто не знал, что происходит.

Паула знала. Она сидела в личных апартаментах Кватукса и смотрела на экран, схожий с порталом голографических проекций. Ретрансляторы Воплощенного Сна были уничтожены райелями-воинами. Теперь основная атакующая сила сосредоточилась на двенадцати гигантских кораблях.

В течение следующих девяти часов были уничтожены восемнадцать газовых гигантов, и их рассеянная масса трансформировалась в экзотическую энергию. Некоторые превратились в ненаправленные ударные волны, распространившиеся в гиперпространстве. Другие стали основой для чрезвычайно сложных структур, производящих когерентные лучи, нацеленные на корабли паломников.

Силовые поля, подобные тому, что пленили Солнечную систему, выдержали все атаки, все удары имевшегося у райелей-воинов оружия. И не удивительно: это было лучшее средство защиты из всего, что когда-либо создавалось. Мало того, Ускорители усовершенствовали структуру полей, производимых генератором барьера вокруг Альфы Дайсона.

Флотилия паломников прошла до половины Пучины, и тогда райели-воины отступили, предоставив им продолжать путь.

– Сегодня я охвачен стыдом, – произнес Кватукс.

– А я охвачена гневом, – ответила Паула. Он провела рукой по лицу, стараясь снять напряжение после неудавшегося перехвата. – Они обнаружили какие-то следы Иланты?

– К сожалению, нет. Если она где-то поблизости, то владеет непостижимой маскировкой.

– Проклятье! Мы знали, что подобравший ее корабль замаскирован по высшему классу, но никак не ожидали, что ему удастся ускользнуть от ваших воинов.

– Даже если бы они обнаружили ее корабль, то ничего не смогли бы сделать. Силовые поля, созданные Ускорителями, безупречны.

– Значит, надеяться не на что?

– Наши боевые корабли уходят из Пучины, где несли стражу на протяжении последнего миллиона лет. Теперь остается только одно: сдерживание.

– А что это?

Одно из двух больших щупалец Кватукса указало на светящиеся изображения, заполняющие зал.

– Смотри. Процесс только начинается.

С тех самых пор, как боевая армада не смогла не только разрушить Бездну, но даже просто вернуться из похода, райели начали готовиться к неизбежной, по их мнению, катастрофической фазе расширения. Стратегия опиралась на самые большие машины, когда-либо созданные этой расой. Люди, увидевшие их впервые в системе Пары Дайсона, где те генерировали защитный барьер, а затем в окрестностях станции Центурион, назвали их сферическими Защитными Комплексами. Но они не знали еще всех функций этих устройств.

Райели разместили свои производства в десятке звездных систем и затем распределили сферы размером с газовый гигант по всей Стене. Более чем за сотню тысяч лет было изготовлено около десяти миллионов устройств, из которых только семь райели направили на решение других проблем. Два комплекса они передали аномийцам, еще три – другой расе, столкнувшейся с подобной проблемой, и еще двумя ограничили звезды, готовые стать новыми, чтобы защитить от смертоносного излучения цивилизации, которые еще не достигли уровня технологий, необходимого для межпланетных полетов.

Благодаря высокому положению Кватукса, Паула получила возможность наблюдать за их активацией. Во время последней, короткой фазы расширения, когда Араминта отвергла предложение Небесного Властителя, все сферы ЗК, готовясь к решительным действиям, перешли на близкую орбиту звезд, вокруг которых вращались до тех пор. Теперь они начали наращивать поля силы тяжести, увеличивая в звездах гравитационный коэффициент, что вело к ускорению ядерного процесса.

По всей Стене разгорались звезды, меняя спектр на бело-голубой, соответствующий высшей степени накала.

– Их повышенный потенциал будет поглощен нашими защитными системами для производства темной энергии, приблизительно так же, как в генераторах силовых полей Ускорителей, – пояснил Кватукс. – Комплексы выстроятся в кольцо, а затем растянутся до полной сферы, охватывающей целиком всю Пучину.

– Сдерживание, – восхищенно прошептала Паула.

Райели создали настоящее чудо. До сих пор она считала, что построить такую колоссальную систему способны только существа постфизического уровня. Она ощутила почти жалость по отношению к райелям. На достижение цели были направлены все силы целой расы, и это означало, что больше у них ничего не осталось. Стремление одолеть Бездну сделало их такими же пленниками, как если бы они оказались внутри.

Спустя несколько часов мерцающая лента звезд, окружавшая зал, покрылась филигранным узором темных линий, наиболее плотным по краям, а потом сомкнулась в широкое кольцо.

– Они удержат Бездну? – спросила Паула, следя за медленным движением линий.

– Мы этого не знаем. Мы никогда не пользовались ими. Остается надеяться, что они продержатся до тех пор, пока Бездна, перезагружаясь по желанию каждого, кто окажется внутри, не использует всю материю Пучины. После истощения запаса топлива она разрушится. Если Бездна прорвется сквозь заслон, результирующий всплеск может истребить все космические корабли, стремящиеся покинуть галактику.

– Следовательно, если все получится, умрут те, кто остается внутри Бездны?

– И галактика сохранит жизнь.

 

Джастина

Год сорок пятый, день тридцать первый

Золотистый солнечный луч, проникший в окно большой спальни, разбудил Джастину на рассвете. Недовольная вторжением, она застонала и повернулась в своем спальном мешке на другой бок. Эластичный матрас слегка прогнулся под ее телом. Кровать Эдеард довел до совершенства, подумала она, еще не до конца проснувшись. Широкий луч света переместился по полу и снова неумолимо подкрался к ее лицу. Она лениво следила за его приближением, сознавая, что пора вставать. Но у нее никогда не было склонности к ранним подъемам. Тридцать первых лет, прожитые в светском обществе Восточного Побережья, создали привычку, от которой ее плотское тело не смогло избавиться за все последующее тысячелетие.

Наконец она расстегнула спальник, потянулась, зевнула и только тогда скатилась с постели. Кровать была огромной и, казалось, составляла единое целое с полом. Она как нельзя лучше соответствовала большой спальне мастера и госпожи Сампалока.

Джастина прошлепала босыми ногами к панорамному окну и выглянула на центральную площадь района. Город был на удивление чист, это она давно уже заметила во время своих познавательных прогулок. Пыль и листья, конечно, скапливались вдоль стен и в различных щелях и узких переходах, но не так сильно, чтобы в них проросли сорняки. Джастина предположила, что город сам поглощает перегной. Во времена Эдеарда мусор, производимый живущими здесь людьми, убирали целые команды ген-мартышек.

Любуясь струями небольших фонтанов, она заметила несколько зверьков, начинавших дневные поиски еды или охоту. Насчет собак она оказалась права: в городе обитали несколько опасных одичавших стай. Местные животные тоже постепенно устраивали логова в пустующих зданиях, и город, похоже, не возражал против подобных обитателей.

Джастина натянула джинсовые шорты и чистую оранжевую футболку, а потом прошла в гостиную, которую использовала в качестве основного склада. Здесь было сложено почти все ее оборудование, включая легкий складной стул, изготовленный репликатором после приземления в один из редких периодов работоспособности. Единственный стул в Маккатране, с удивлением убедилась она. Из кухонной утвари она выбрала самонагревающийся кофейник на четверть литра и установила его на простую алюминиевую раму, обтянутую брезентом. Через полминуты после нажатия кнопки от кофе пошел пар, и она с удовольствием отхлебнула глоток, не переставая очищать от фольги миндальный круассан с маслом. У нее имелся и джем, но доставать его было лень. Установившийся распорядок дня включал в себя легкий завтрак, обед из прихваченных пакетов и ужин, когда она разжигала уголь в барбекю и готовила что-то изысканное, коротая вечер. Несмотря на вездесущий оранжевый свет, она не выбиралась в город в темное время суток.

Через полчаса Джастина начала готовиться к выходу. В небольшой рюкзак поместился запас еды, непромокаемая накидка, простейшие инструменты и мощный фонарь. На пояс она пристегнула нож, полуавтоматический пистолет и запасную обойму. Прежде чем пристегивать электрошокер, она проверила его и с удовлетворением убедилась, что между электродами с треском проскакивают искры разряда. Из всех электрических устройств только шокер и фонарь работали без сбоев.

Джастина спустилась на четыре пролета по широким ступеням и вышла в главный вестибюль, готовая встретить новый день. Деревянные двери в арочном пролете давно исчезли, сгнив несколько столетий назад, но наружные декоративные решетки, их прикрывающие, сохранились. Вероятно, эти переплетающиеся плети гурк-лозы были изготовлены из необычайно чистого металла, решила Джастина. Почти все листья остались неповрежденными и не тронутыми ржавчиной. Решетка казалась достаточно крепкой, чтобы удержать любого ночного зверя, что и послужило одной из основных причин, почему она выбрала для жилья особняк главы Сампалока.

Сохранность решетки заинтересовала Джастину, поскольку все остальные приспособления, прикрепленные к стенам в городе, уже через несколько лет выталкивала его материя. Но после внимательного осмотра она поняла, что массивные крюки, удерживающие створки, были сформированы как раз из ткани города. Ей потребовалась вся ее телекинетическая сила и значительное количество масла, израсходованного не по назначению, но в конце концов ворота удалось распахнуть.

Сейчас они легко открывались одним толчком третьей руки. На площади Джастину окутала влажная жара, и кожу немедленно покрыла испарина. Лето было в самом разгаре, и солнце щедро изливало тепло на городские башни, шпили и купола. Джастина надела темные очки и окинула окрестности про-взглядом. Никакой опасности поблизости не было. Пара крыс и несколько земных кошек поспешили убраться с ее пути. Над головой кружили морские птицы, и их резкие крики далеко разносились по пустынным аллеям и площадям. Она аккуратно закрыла за собой ворота и по одной из широких улиц направилась в сторону Средней заводи.

Никаких табличек и указателей на стенах домов, конечно, не сохранилось, и Джастине потребовалось немало времени, чтобы определить названия улиц и аллей. Очень скоро она поняла, что сможет вспомнить наименования лишь малой их части. Разобраться в сложном расположении улиц, переулков, проспектов и бульваров Маккатрана не помогали даже сны. Через пару недель после приземления она убедилась, что наилучшим путеводителем по сложному лабиринту города будет сон о том, как Эдеард и Салрана, впервые приехав в город, шли через районы Илонго и Тоселла.

Сегодня она свернула на извилистую улицу Зульмал, которая вела к набережной Средней заводи. Ширина улицы менялась чуть ли не с каждым шагом. Джастина вспомнила, что на первых этажах здесь располагались в основном небольшие магазины. Это подтверждали и широкие выпуклые витрины почти в каждом здании. В первые дни она удивлялась отсутствию мусора, но затем поняла, что город абсорбирует фрагменты, угрожающие засорить дренажную систему и образовать участки с почвой, пригодной для прорастания мхов и сорняков. Тем не менее, заходя в некоторые дома, она кое-что обнаруживала – в основном металлические предметы. Почти в каждом доме имелась кухонная утварь, а на полу иногда удавалось найти фрагменты украшений – единственные свидетельства о жителях, давным-давно покинувших город. Лучше всего сохранили первоначальный облик изделия из драгоценных металлов, а вот железные печки, стоявшие почти в каждом помещении, проржавели и истончились до такой степени, что превратились в бесформенные груды. Еще она научилась остерегаться длинных и острых осколков фаянса и стекла, валявшихся повсюду, и радовалась, что ботинки у нее на толстой подошве. Странно было сознавать, что эти потемневшие, почти неузнаваемые предметы остались единственным свидетельством существовавшей когда-то целой человеческой цивилизации. Если не принять меры, одиночество и тревога грозили перерасти в меланхолию, а от нее всего один шаг до настоящего ужаса, который может заставить ее сбежать под защиту «Серебряной птицы» и небытия, если только медицинская камера не откажется работать. Неприятие Бездной технологий постепенно завоевывало маленький космический корабль, и неблагополучные периоды случались даже у узла восприятия. Она была твердо уверена, что единственный способ снова выбраться в космос, это перезагрузить Бездну до момента, предшествующего высадке.

Не доходя до набережной, Джастина остановилась перед одним из зданий. В своих исследовательских прогулках она десятки раз проходила мимо него, но осознание пришло только сейчас. Это была та самая пекарня, где обезумевшая от ярости Мирайз убила Бойда. Про-взгляд Джастины прошелся по дому, но в передних помещениях она ничего не обнаружила. Только в задней комнате ощутила груду разлагающегося металла, наверняка бывшего старой пекарской печью.

После смерти Бойда Эдеард ощущал присутствие его души, но Джастина не чувствовала ничего подобного, хотя даже сами воспоминания вызывали неприятный озноб. Одно дело – насмехаться и презирать глупое простодушие Воплощенного Сна из интеллектуального убежища АНС, и совсем другое – стоять посреди священного центра и лично ощущать его реальность. Один только взгляд на пустой проем старинной пекарни объяснил ей, почему Иниго инициировал строительство Маккатрана-2. Это был акт его абсолютного преклонения и преданности вере. Город, созданный чужаками, стал воплощением триумфа Эдеарда. Пришелец из далекой сельской провинции, он дал горожанам надежду, давно затраченную и забытую ими, и тем самым вдохновил миллиарды людей, о существовании которых даже не подозревал. Джастина со всей своей рациональностью не могла не признать его феноменальных достижений. Здесь, в буквальном смысле слова шагая по его следам, она по сравнению с ним чувствовала себя во многих отношениях просто ничтожеством.

Джастина восстановила свою самооценку к тому времени, когда вышла на набережную, но момент осознания оставил внутри пустоту одиночества, какого она не ощущала с тех пор, как попала в Бездну.

«Ну же, папа, где ты? Чего бы ты ни дожидался, уверена, это должно скоро произойти».

Вплоть до последних нескольких дней ей удавалось находить себе занятия: устройство лагеря в особняке Сампалока, исследование других частей города, испытание и развитие психических способностей. Все это занимало ее время и мысли, пока Джастина посещала действительно важные объекты: особняк Кальверит, Дворец-Сад с его удивительными астрономическими изображениями на потолках, участок констеблей в Дживоне и, конечно, «Дом голубых лепестков». Упадок не пощадил его, лишив знаменитого бара, высоких дверей и плотных драпировок, и без этого антуража он перестал быть интересным. Разочарование принесло даже посещение Оперного театра в Лиллилайте. Без лож благородных семейств, когда-то загромождавших огромный амфитеатр, он лишился своего духа, отчетливого передаваемого снами, хотя выпуклый потолок с белыми и фиолетовыми сталактитами произвел на нее сильное впечатление. Жаль, но спеть на сцене ей не хватило смелости.

Но интерес к осмотрам значимых для Воплощенного Сна мест стал иссякать. Делясь своим восхищением и восторгом, она только и делала, что укрепляла веру последователей этого движения.

«Надо найти что-то важное для меня».

Поверхность Главного канала затянуло ряской и побегами цветущих водных растений. Временами они вздрагивали, задетые крысами, но большую часть времени вода оставалась совершенно спокойной. В Средней заводи водоросли не добрались только до самой середины, и темная вода медленно поднималась и опускалась в соответствии с невысокими приливами моря Лиот.

Джастина нередко задумывалась о постройке какой-нибудь лодки или плота, чтобы передвигаться по каналам. При наличии инструментов и с помощью третьей руки это было бы не так уж и трудно, вдобавок заняло бы ее на какое-то время.

Интересно, ощущали ли Рах и Заступница такое же странное предвкушение, впервые входя в город? В человеческой натуре есть что-то такое, что призывает воспользоваться пустующим городом и поселиться в нем.

Постройка лодки принесла бы ей и психологическую, и практическую пользу. Вот только она не учла, что никогда в жизни ничего не делала своими руками, не говоря уж о том, что не имела ни малейшего представления о плотницком деле.

«Может быть, завтра».

Через пологий розовый мостик она перешла Торговый канал и оказалась на краю Парка Фолас. Отсюда ей предстояло несколько минут идти вдоль Лилейного канала до синего горбатого моста, ведущего в район Фиакра. Построенные людьми мосты из дерева и металла исчезли в первую очередь, после того как ушли жители. Теперь ей приходилось пользоваться переправами, принадлежавшими городу. Единственная ее попытка повторить опыт Идущего-по-Воде и стабилизировать поверхность канала при помощи телекинеза окончилась грандиозным провалом. Как, наверное, смеялись во всем Содружестве над ее барахтаньем в воде! «Если только отец до сих пор передает им все это».

По пути вдоль Главного канала ее про-взгляд исследовал субстанцию под ногами, показывая почти однородную серо-коричневую массу. Ее психические способности и сравнивать нечего было с талантом Эдеарда, но тоннели под каналами она все же сумела увидеть, чем очень гордилась, хотя они выглядели словно изображение в экзо-зрении на дисплее низкого качества. Когда она добавила сканер своих бионоников, стали проглядывать и слабые очертания трещин под ногами, представляющие собой транспортные пути.

Но на этом ее способности заканчивались. Она даже не ощущала дремлющий разум города, не говоря уж о том, чтобы его пробудить. Иногда Джастина пыталась представить, сможет ли нейтронный лазер «Серебряной птицы» проникнуть в транспортные тоннели и какой тогда будет реакция Маккатрана. Полевое сканирование показало, что все оранжевые огни города запитываются электричеством. Это свидетельство технологической основы навело ее на мысль, что транспортные тоннели могли бы приблизить ее к контролирующему город органу, чем бы он ни был.

И снова это проект завтрашнего дня. «Если бы я только знала, сколько у меня времени, пока кто-нибудь не прорвется в Бездну. Флотилия паломников уже наверняка в пути. Вероятно, отец этого и ждал, когда убеждал меня прилететь сюда».

В Фиакре бо́льшую часть зданий заплели лозы и лианы, проросшие в глубоких канавах, пролегающих вдоль улиц. Лишенные всякого ухода, они полностью закрывали дома, которые должны были украшать, наглухо запечатывали окна и дверные проемы. Самые узкие переулки из-за пышной растительности уже стали непроходимыми, и даже на широких улицах приходилось прикладывать немало усилий. К счастью, дорога вдоль берега Главного канала оказалась относительно чистой.

Открытый мост через Лесной канал стал настолько гладким, что на нем можно было поскользнуться даже в ее ботинках на рельефной подошве. Джастина припомнила, что во времена Эдеарда здесь стояли веревочные перила, но сумела обойтись без них и не упасть в воду. После моста она оказалась в районе Эйри. Его высокие башни отдаленно напоминали о готической архитектуре человеческого мира, но никто на Земле никогда не строил таких искривленных сооружений. Джастина прошла между ними по широким переходам, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть корону шпилей, венчающую каждую башню. Угол был неудачным, но подниматься наверх ради прекрасного вида она не собиралась. Не сегодня.

К храму Заступницы она подошла, когда наступило уже позднее утро. «„К собору“ было бы более точно», – подумала она. От огромного центрального купола с его хрустальной верхушкой в разные стороны расходились три отдельных крыла, каждое с пятью уровнями балконов, поддерживаемых тонкими рифлеными колоннами.

Дверей не было, как не было и скамей. Джастина вошла внутрь, нервничая больше, чем при осмотре любого другого известного здания. Солнечный свет вертикально падал сквозь прозрачный потолок и создавал над серебристо-белым полом светящийся туман. Несколько базовых ген-форм с любопытством посмотрели на нее и неторопливо разошлись по широким боковым галереям, где устроили себе гнезда. Формирование ген-мартышек или ген-псов она рассматривала как еще одно возможное занятие для себя, но останавливала высокая вероятность неудач. Ведь определенный процент ошибок наблюдался даже у мастера Акиима в расцвете его способностей.

Ей показалось, что по другую сторону от столба света что-то большое движется к центру. Про-взгляд и зрительные вставки ничего не обнаружили, но Джастина нерешительно остановилась. Что-то в этом храме ее тревожило, словно звучала низкая нота, недоступная слуху.

«Глупости. Давай, девочка, соберись».

Она шагнула прямо в яркое пятно света. Гигантская беломраморная статуя Заступницы уцелела и стояла там, где раньше располагался алтарь. Позади нее находился один из выходов на галерею, и Джастине снова почудилось в тени какое-то движение. Третья рука осторожно расстегнула верхний клапан кобуры. Так, на всякий случай…

Она прошла в относительный сумрак галереи, давая глазам возможность приспособиться. Про-взгляд показывал, что вокруг ничего нет, только воздух. И вдруг из-за колонны в двадцати метрах от нее вышел отец.

Джастина всхлипнула от радости и шагнула вперед, но сразу же остановилась. Рядом с отцом стоял высокий чужак.

– Папа?

– Привет, милая. Рад видеть тебя здесь. Не то чтобы я беспокоился, но…

На его лице появилась такая знакомая и любимая полуулыбка, что ей захотелось подбежать и крепко обнять отца. Однако…

– Он аномиец?

– Угу. Познакомься, это Тизак. Он потихоньку проявляет интерес к нашей истории.

Аномиец что-то прощебетал резким пронзительным голосом.

– Он говорит, что рад видеть тебя, – перевел Гор.

Джастина вздохнула.

– И я здесь для того, чтобы хорошенько подумать над смыслом жизни.

– Поверь, ты все сделала правильно. Да, кстати, отличная посадка. Серьезно.

– Что происходит, отец? Зачем я сюда прилетела?

– Ты моя связь с Бездной. И это очень важно. Люди уже в пути.

– Флотилия паломников?

– Да. Им удалось прорваться сквозь заслон райелей. Но есть и еще кое-кто очень важный, Джастина. Они прибудут раньше флотилии. Может быть, они уже в Бездне.

– Хорошо, – неуверенно сказала она. – А кто они?

– Остальные Сновидцы.

– Ты шутишь? – Ей это было непонятно. – В самом деле?

– Да. Один старый знакомый сказал мне, что они вырвались вперед. По крайней мере перед границей. Больше я ничего не знаю. Но, если они прошли в Бездну, они направятся в Маккатран.

– Зачем? И почему именно они?

– Потому что они мне нужны здесь, так же как и ты.

– Хорошо, папа. Я встречу их.

– Спасибо.

– Ты знаешь, когда они явятся?

– Нет. Извини, дорогая, тебе придется просто сидеть и ждать.

– Нужно что-нибудь подготовить?

– Нет. Просто выживай, как бы надолго это ни затянулось.

– Я полагаю, что могла бы попробовать наладить контакт с разумом города. Пробурить скважину до тоннелей или что-то подобное, – с надеждой предложила она.

– В этом нет смысла.

– Ты скажешь мне хоть что-нибудь?

– Обещаю, я все тебе расскажу. Но я должен разобраться с одной локальной проблемой, которая, если раньше времени раскрыть карты, может стать неприятно физической. И я должен тебя предупредить, что Иланта присоединилась к флотилии паломников.

– Ха! Эта сучка, Я с ней разберусь, если она сюда сунется.

На золотом лице Гора отразилось беспокойство.

– Нет, не надо, дорогая. Она теперь совсем не та, что прежде. Она перешла в иной статус и может быть очень опасной. Она и ее действия встревожили даже сильфенов.

– Ого. Ладно.

Джастине это совсем не понравилось. Гор крайне редко призывал к осторожности.

– Я люблю тебя, милая.

– Папа. Будь осторожен, пожалуйста.

– Осторожность – мое второе имя.

– А я думала – Бульдозер.

– Я сильно изменился за последние дни. Знамение времени.

Он поднял руку и постепенно стал прозрачным, пока не исчез совсем. И Тизак вместе с ним.

Джастина некоторое время стояла неподвижно, потом тряхнула головой, словно прогоняя наваждение.

– Ох, черт.

Она попыталась подавить тревогу, но безуспешно. По крайней мере, он поставил перед ней ясную задачу. Выжить.

– Приятно узнать, – пробормотала она.

Непонимание плохо действовало на Джастину, оно означало прискорбную утрату контроля, и это ей очень не нравилось.

Она повернулась и пошла назад, в обширную центральную часть храма. Если уж ей предстоит провести в Маккатране еще какое-то время, придется решать практические проблемы, не говоря уже о создании припасов на тот случай, если системы «Серебряной птицы» откажут окончательно. Первым в этом списке стояло продовольствие. Джастина была уверена, что на равнине Игуру видела бродивших овец и коз, а семь дней назад в районе Низкого Рва ей попались на глаза цыплята. И где-нибудь обязательно должны быть семена растений, чтобы вырастить урожай. Во всех особняках благородных семейств имелись огороды, и растения в какой-то степени должны были сохраниться. А еще рыбная ловля. Она усмехнулась. Когда есть третья рука, ловить рыбу, наверное, не трудно.

Она выживет, даже если придется нелегко. В конце концов, когда сюда прибыли Рах и Заступница, город, вероятно, был примерно в таком же состоянии. Джастина улыбнулась, взглянув на маячившее вверху лицо Заступницы.

– И посмотри, что вы сделали с эти местом, – заговорила она со статуей.

Заступница продолжала все так же серьезно смотреть на нее свысока. Улыбка Джастины стала медленно таять. Что-то в этом лице показалось ей странно знакомым – только теперь она смогла внимательно его рассмотреть, ведь Эдеард никогда не был примерным прихожанином. Пришлось забраться в самые удаленные уголки памяти – Джастина и не знала, что они еще сохранились в этом теле, но в подсознании вспыхнула догадка.

– Нет, – в изумлении прошептала она.

Скульптор изобразил Заступницу в более зрелом возрасте, чем ее видела Джастина, и тогда у нее была другая прическа, не говоря уж о фигуре.

– Ох, нет. – От эмоционального всплеска, вызванного воспоминаниями, у Джастины к глазам подступили слезы. – Не может быть. – Плечи у нее начали вздрагивать, а с губ сорвался смешок. – Это ты. Клянусь всеми святыми, это действительно ты!

Смешок сменился истерическим хохотом, и Джастина, согнувшись пополам, схватилась за живот. Она не могла остановиться. Это и есть Заступница, почитаемая и восхваляемая двумя отдельно развивающимися цивилизациями. Олицетворение достоинства и милосердия.

– Да! – выкрикнула она, тыча кулаком в воздух.

А потом снова согнулась от хохота и беспомощно замахала руками, пытаясь вытереть слезы.

«Ну никогда бы не подумала, что Вселенная способна на такие шутки».