Рассветные лучи скользнули между узкими хрустальными небоскребами Дарклейк-сити, и с запада прилетел легкий ветерок. На пятьдесят втором этаже башни Бэйвью Ларил прищурился на яркий свет, проникающий сквозь высокие, от пола до потолка, окна гостиной. Он был одет в просторную полосатую пижаму и лежал на диване, где и провел всю ночь. Юз-дубль притенил окна, а Ларил тем временем медленно пошевелил плечами, стараясь размять уставшие мышцы. Недавно активированные биононики не слишком хорошо справлялись с затекшими мускулами, а может, он просто еще не так хорошо овладел принципами программирования, как ему бы хотелось.

Обслуживающий робот доставил кружку горячего черного кофе, и Ларил осторожно отхлебнул небольшой глоток. Лежавший рядом круассан при первом же прикосновении начал крошиться. В изготовлении основных продуктов кулинарные процессоры во Внутренних мирах не имели себе равных. Пятизвездочные комплексы требовали гастрономического опыта хорошего шеф-повара, но для повседневного питания искусственные заготовки вполне годились.

Ларил подошел к затемненному окну и окинул взглядом городскую панораму. Над старинными транспортными артериями уже появились капсулы – разноцветные блестящие машины овальной формы, проносившиеся на строго установленной высоте в ста метрах над поверхностью. На озере, от которого город получил свое название, к причалам уже подходили первые катера. Древние причудливые паромы спешили к первым в расписании пунктам назначения, оставляя за кормой яркий зеленоватый след. Но пассажиров на борту было еще немного. Слишком рано, да и люди пока не успели прийти в себя после шокирующего известия о барьере вокруг Солнечной системы. Большинство горожан, подобно Ларилу, всю ночь принимали новостные каналы, сообщавшие скудные подробности и пространные заявления президента и представителей Флота о том, что можно предпринять. Коротко их высказывания сводились к одному: почти ничего.

Политический совет планеты Октиер выпустил обращение, в котором фракцию Ускорителей единогласно осуждали и призывали снять силовой барьер.

«Как будто это поможет», – подумал Ларил. К одной особенности общества Высших он никак не мог привыкнуть: к невероятному количеству разнообразных комитетов. Они существовали во всех областях деятельности, как на внутреннем, так и на межпланетном уровнях, и в соответствии со строжайшей иерархией образовывали представительное правительство мира. Но именно это позволяло вовлечь всех жителей в процесс управления, так осуществлялся философский принцип общества Высших «Я есть правительство». Ларил, поскольку он пока лишь переходил к статусу Высшего, мог баллотироваться лишь в комитеты нижнего звена, первого из семнадцати уровней. На Октиере не было ни президента, ни премьер-министра, ни председателя. Вместо этого здесь существовал пленум-кабинет (пренебрежительно называемый местными жителями Политбюро) коллективной ответственности. При знакомстве с конституционным устройством здешнего общества Ларил почему-то ничуть не удивился. Даже при том, что повседневную законотворческую работу выполняли сверхмощные интел-центры, бюрократия была настолько сильна, что разрешение требовалось даже на посещение туалета. И Октиер еще считался одним из самых либеральных миров.

Прекрасным подтверждением этой всеобъемлющей демократии и терпимости было почти полное отсутствие эмоциональных всплесков в сегодняшней Гея-сфере. Все жители старались сдерживать осуждение по поводу паломничества Воплощенного Сна, ставшего первопричиной кризиса.

«Тоже не слишком большая помощь» – хотя вряд ли стоило относиться к этому с таким цинизмом. Проявляемое единодушие и решимость произвели впечатление даже на него.

Ларилу оставалось только надеяться, что и он способен на такую решимость. Когда прервался их последний разговор с Араминтой, его юз-дубль принял вброс, сделанный в унисферу Чобамбы. Он молился, чтобы Араминта серьезно отнеслась к предупреждению и побыстрее убралась с Чобамбы. Вызов, конечно, не повторился, а это означало, что она либо схвачена, либо успела убежать. Ларилу оставалось только надеяться на последнее и готовиться. Араминта снова может обратиться к нему за советом или помощью, что в корне противоречило идиотской бюрократии Октиера. В данном случае от единственной личности зависело многое, очень многое. Именно так представлял себе Ларил и собственное будущее. Благодаря своей находчивости и инстинктивной способности избегать неприятностей он мог благотворно влиять на события во всем Содружестве. И вот сейчас он наконец получил такой шанс. И решительно собирался предоставить Араминте все, что ей требовалось.

Для начала он решил не доверять коду, переданному ей для связи с Оскаром. Даже если тот, кем бы он ни был, помог ей в парке Бодант, это еще не означало, что он действительно работает на АНС, как утверждает. Защитить ее от Ускорителей мог и Флот, и какая-то конкурирующая фракция. К специалистам Флота Ларил обращаться не собирался, такого доверия к властям он не испытывал. Кроме того, это неминуемо означало передачу Араминты во власть президента, что привело бы к какому-нибудь политическому компромиссу. Ей было бы намного лучше наладить контакт с фракцией, способной на более решительные действия, чтобы покончить с этим делом.

Всю ночь он при помощи своего юз-дубля осторожно расспрашивал людей, с которыми уже давно не общался. Были предприняты все меры предосторожности: одноразовые коды, защищенные узлы, удаленные отключающие трассировки. Все старые трюки, которым он научился в прошлом. И ему повезло. У приятеля Яковала имелся коллега, чей далекий родственник когда-то имел дело с Протекторатом на Толмине, и его напарник сохранил контакт с фракцией Кустодианцев. Благодаря этому контакту Ларил получил выход на Ондру, активного члена фракции.

После каждого вызова Ларил менял электронную защиту в унисфере, чтобы никто не заметил его повышенного интереса к фракциям. Он полагал, что его усилия были не напрасны: к тому времени, когда он добрался до Ондры, ни один из уровней защиты не зафиксировал никаких шпионских проникновений и попыток отследить его физическое местонахождение.

Последний вызов был направлен Ондре. Она с интересом выслушала его историю и заверила, что на Октиере есть члены фракции, которые согласны дать «совет» другу Второго Сновидца. Только тогда Ларил продиктовал условия встречи. Он гордился своим планом. Больше часа он издали вел наблюдение за Колизеем Джахал, расположенным в семи километрах от башни Бэйвью. Во все выявленные узлы связи был загружен целый набор следящих подпрограмм. Затем он обратился к виртуальной карте и изучил окрестности, подготавливая пути отступления. И, наконец, нанял три произвольно выбранные капсулы-такси, которые должны были поджидать его на общественных стоянках. Все это он сделал еще до разговора с Ондрой. Саму встречу они назначили на девять тридцать утра. Ларил получил уверение, что придет один человек по имени Эсом.

Он допил кофе и отошел от окна. Из спальни вышла Джанин. Они прожили вместе шесть месяцев. Джанин было чуть больше шестидесяти, и после недавнего омоложения она выглядела на двадцать. Миграция во Внутренние миры в таком возрасте свидетельствовала о некоторой неуверенности в себе. И это делало ее весьма уязвимой для его очарования. Ларил прекрасно понимал, как ей необходимо его сочувствие и поддержка. Возможно, подобная расчетливость, равно как и другие неподобающие качества, будут искоренены к тому времени, когда он окончательно достигнет статуса Высшего, но пока его устраивала ее компания. Появление барьера вокруг Солнечной системы, однако, вернуло все ее тревоги, а в нем самом возродило не самые похвальные черты характера.

Глаза Джанин заметно покраснели, но слез в них не было. Густые вьющиеся каштановые волосы утратили пышность и прильнули к треугольному личику. Она посмотрела на Ларила с такой отчаянной мольбой, что он едва не отказался от всех своих планов. В отличие от остальных, Джанин не сдерживала своих эмоций, и в Гея-сфере отчетливо ощущалась ее потребность в утешении.

– Они не могут пробиться сквозь барьер, – охрипшим голосом заговорила она. – Попытки Флота уже несколько часов безуспешны. Теперь они послали туда исследовательские корабли, чтобы провести анализ структуры поля.

– Они что-нибудь придумают, я в этом не сомневаюсь.

– Что они могут сделать? Без АНС мы пропадем.

– Едва ли. Ускорители не сумеют прорваться в Бездну без Второго Сновидца.

– Они поймают ее, – всхлипнула Джанин. – Посмотри, что они уже натворили.

Ларил не стал это комментировать, хотя мог бы достойно ответить. Он провел рукой по подбородку и нащупал отросшую щетину. «Араминта всегда на нее жаловалась. Надо принять душ и сменить одежду».

– Я ухожу.

– Что? Зачем?

– Надо кое с кем встретиться. Со старым другом.

– Ты шутишь, – вскрикнула она, переходя от страха к ярости. – Сегодня? Ты, что, не понял? Они захватили в плен АНС.

– Если мы позволим им изменить нашу жизнь, это будет их величайшая победа. Я намерен делать все как обычно. Иначе они одержат верх.

Она растерянно нахмурилась. Больше всего ей сейчас хотелось поверить его словам, знать, что Ларил прав.

– Я об этом не подумала, – смущенно протянула она.

– Все в порядке. – Ларил обнял ее за шею и поцеловал. Джанни ответила без особого энтузиазма. – Вот видишь? – ласково спросил он. – Нормальность. Вот лучший способ идти вперед.

Перспектива встречи с агентом фракции и участия в большой галактической игре придавала его словам чрезвычайную убедительность.

– Да. – Она кивнула и обняла его обеими руками. – Да, именно этого я и хочу. Нормальной жизни.

Ларил проверил таймер в экзо-зрении. Времени оставалось еще достаточно. Капсула-такси нырнула в овальный проем ангара, занимавшего семьдесят пятый этаж башни Бэйвью. Ларил уселся на мягкое закругленное сиденье и почувствовал себя на вершине мира. «Ничего лучше и представить себе нельзя».

Путь по прямой от башни Бэйвью до Колизея Джахал занял бы пару минут. Ларил не собирался лететь по прямой. Хоть он и был уверен в подлинности представителя Кустодианцев, но все же не собирался допускать ни малейшей оплошности. Поэтому для начала он долетел до яхтенного причала, потом остановился у оперного театра Метрополитен, у городского музея, у дворца ремесел и так далее. Посетив двенадцать объектов после вылета из дома, он наконец дал команду такси спуститься в Колизей. Сверху казалось, что машина опускается в кальдеру небольшого вулкана. Наружные склоны продолговатого конуса были превращены в парк с деревьями и лужайками, извилистыми дорожками и даже парой ручьев, сбегавших вниз через цепочку прудов. На внутренних склонах располагались ряды сидений, где со всеми удобствами могли разместиться до семидесяти тысяч человек. На центральной арене внизу проводились самые различные мероприятия – от концертов до скачек, показательных выступлений и костюмированных празднеств. По верхнему краю Колизея проходила аллея двухсотлетних деревьев рэдка, чьи огромные стволы и мощные ветки едва проглядывали сквозь упругую зубчатую листву цвета выдержанного кларета.

Такси Ларила приземлилось на общественной стоянке в тени деревьев. Он воспользовался сканером бионоников и немедленно обследовал окрестности. С этой функцией он уже успел освоиться и во время полета в такси даже улучшил параметры. Сразу после выхода из машины биононики окутали его тело защитным полем начального уровня. Его плащ-костюм своим сильным мерцанием делал защиту визуально незаметной. Функция сканирования была напрямую связана с регулятором поля, так что в случае обнаружения любой угрозы или необычной активности уровень защиты мгновенно повышался до максимума. Это наряду с остальными мерами предосторожности придавало ему уверенность.

Ларил пересек аллею и вышел к верхнему ряду сидений. Его юз-дубль по шифрованным каналам проверил запасные такси вокруг Колизея и заверил, что все идет нормально. Как и было согласовано с Эсомом, Ларил явился на место встречи первым.

Никаких неприятных сюрпризов возникнуть не должно.

Крутой скользящий пандус спустил его по внутреннему склону до самой арены. Ларил продолжал сканировать окрестности в поисках малейших признаков движения. Но кроме нескольких роботов, медленно передвигавшихся вдоль рядов сидений, ничего не было. Оказавшись на арене, он увеличил радиус сканирования. На расстоянии пятисот метров от него не обнаружилось никаких необычных явлений, никаких непонятных устройств. Похоже, что Эсом в точности следовал договоренности. Ларил удовлетворенно усмехнулся. Все шло отлично.

На противоположной стороне поля что-то шелохнулось. Из высокого тоннеля для участников представлений кто-то вышел. Это была обнаженная женщина, но никто не назвал бы ее соблазнительной. Ее тело казалось настоящим скелетом, обтянутым мерцающим плащ-костюмом. Женщина целенаправленно зашагала по траве в его сторону, за ее спиной заколыхались две длинные алые ленты.

– Эсом? – неуверенно спросил Ларил.

Внезапно затея с этой встречей ему разонравилась. Дальше стало еще хуже. Связь с унисферой прервалась без предупреждения, что в теории было абсолютно невозможно. Мощность силового поля Ларила возросла до максимума. Он испуганно попятился на пару шагов, а потом развернулся и бросился бежать. Из ячейки памяти в экзо-зрении развернулись загруженные заранее пути отступления. До служебного выхода ему оставалось всего пятнадцать шагов, а там начинался обширный лабиринт подземных тоннелей. Женщина-скелет ни за что не сумеет его там отыскать.

Прямо перед ним возникли трое мужчин – они просто появились между сиденьями, отключив маскировку в своих костюмах. Ларил замер.

– Помилуй, Оззи, – простонал он.

Его сканер поля показал, что у мужчин мощное оружие и более сильное, чем у него, защитное поле. Они двинулись ему навстречу.

Дисплей его экзо-зрения вдруг замерцал, как будто при атаке потока квантовых флуктуаций. Ларил даже не успел открыть рот, чтобы закричать, как все вокруг окуталось непроницаемой тьмой.

Устроить ловушку еще никогда не было так легко. Валеан почти устыдилась, насколько все получилось просто. Агенты Ускорителей тайно установили свою версию программы для узла связи в Башне Бэйвью. Невероятно, но Ларил для выхода в унисферу пользовался узлом в своей квартире. Сначала она решила, что вызовы бывшим коллегам – какой-то отвлекающий ход. Нельзя же поступать так наивно. Но оказалось, что он и впрямь полагался на свою сообразительность.

На его последний вызов она ответила сама, представившись Ондрой. И следующей невообразимой нелепостью было его предложение встретиться в Колизее. Его массивные стены представляли превосходный экран для стандартных и полицейских следящих программ. А вызванные для возможного отступления такси, расставленные поблизости от выходов из тоннелей, вызвали у агентов откровенный смех. Что уж говорить о давно устаревшей программе наблюдения, загруженной им в сеть Колизея…

В темноте тоннеля для участников представлений Валеан дождалась, пока Ларил не спустился вниз по скользящему пандусу. Его сканер продолжал работать, но возможности этого древнего устройства еще раз подтвердили, каким наивным был его хозяин. Ее биононики без труда отклонили луч. И как только трое агентов из ее команды заняли свои места за его спиной, она вышла на утренний свет. Ларил был настолько ошеломлен, что даже не проявил никакой агрессии. «Его счастье», – равнодушно подумала она.

Ее помощники направились к объекту. И вдруг сканер поля Валеан зафиксировал странные изменения в структуре квантовых полей. Ее силовое поле повысило степень защиты. Боевая система активировалась.

Ларил исчез.

– Что за чертовщина! – воскликнул Дигби.

«Колумбия 505» зависла в двух сотнях километров над Дарклейк-сити, и ее сенсоры следили за разворачивающейся в Колизее Джахал сценой. Юз-дубль раскрыл для Дигби все фокусы, проделанные командой Валеан в киберсфере Октиера, и обозначил ловушку. По долгу службы Дигби сталкивался с такими людьми и почти никогда не испытывал к ним симпатии. Ларил же значительно отличался от них своей неопытностью. Симпатии у Дигби он тоже не вызывал, но пробудил чувство, близкое к жалости, – глупец, вовлеченный в игру, о которой не имел ни малейшего представления.

Дигби с недоумением смотрел, как такси Ларила опускается на гребень Колизея. Этот человек совершенно не понимал, во что он ввязался. Сенсоры «Колумбии 505» распознавали агентов Ускорителей с двухсот километров, а сканер Ларила оказался настолько примитивным, что не мог обнаружить их с двухсот метров.

Дигби недовольно застонал и активировал корабельную систему прицеливания. Сомнений не оставалось, ему придется вмешаться. Паула абсолютно права: нельзя позволять Ускорителям заполучить Ларила. Точнейшие нейтронные лазеры остановили свои прицелы на Валеан и ее команде.

Дигби еще не решил, стоит ли спускать «Колумбию 505», чтобы подобрать Ларила, или лучше просто удалить вредоносные программы из систем управления его «аварийных» такси и направить их к месту происшествия. Он склонялся к тому, чтобы забрать Ларила: человеку, связанному с Араминтой, нельзя позволить свободно разгуливать по Содружеству.

Валеан вышла из тени тоннеля и направилась к ошеломленному Ларилу. Трое из восьми агентов Ускорителей сбросили маскировочную защиту. Дигби ввел код активации оружия.

В его экзо-зрении внезапно появились странные символы. Этого Дигби никак не мог ожидать. В Дарклейк-сити развернулась телепорт-сфера.

Ларил телепортировался из Колизея. Т-сфера мгновенно исчезла.

Дигби просмотрел информацию со всех имеющихся в его распоряжении сенсоров. Валеан и ее команду волшебное исчезновение Ларила удивило не меньше, с их стороны в городскую сеть были направлены многочисленные запросы. Одно обстоятельство настораживало Дигби еще больше, чем их реакция: ни одна из служб безопасности Октиера о т-сфере даже не упоминала.

Все это было не похоже на действия агентов любой фракции. Он вызвал Паулу.

– У нас проблема.

«Т-сфера? – сказала она, выслушав его доклад. – Странно. На Октиере не было ни одного проекта по использованию телепортации, следовательно, здесь какой-то секрет. Судя по тому, что т-сферу не обнаружила официальная система наблюдения, можно предположить, что с ней тоже что-то сделали».

– Сенсоры «Колумбии 505» определили диаметр двадцать три километра.

«А где точно находится центр?»

– Смотри.

В экзо-зрении Дигби развернулось изображение с визуальных сенсоров. В центре приближенного плана оказался район Олика, один из престижных участков первоначальной застройки неподалеку от берега озера; большие дома в этой местности демонстрировали смешение разнообразных стилей в зависимости от времени постройки или модификации. По центру района вдоль берега проходила дорога. Изображение снова укрупнилось, оставив единственное бунгало из голубого сухого коралла с небольшим плавательным бассейном между двумя крыльями дома. Это было одно из самых скромных строений во всем районе.

«О господи», – воскликнула Паула.

– Источник здесь, – сказал Дигби. – Дом тысяча восемьсот по улице Бриггинс. Зарегистрирован на Поля Грэмли. Он живет здесь… Нет, не может быть.

«Может», – заверила его Паула.

– Ты думаешь, что генератор т-сферы где-то под бунгало? Я могу провести глубокое сканирование.

«Уже не нужно».

– Но…

«Ларил в полной безопасности. Жаль, что Араминта теперь не сможет попросить у него совета, не заплатив определенную цену союзнику Поля».

– Так ты знакома с этим Полем Грэмли? Мой юз-дубль не нашел его личное дело.

«И не сможет. Поль позаботился стереть все данные о себе еще до того, как Найджел и Оззи открыли первую червоточину на Марс».

– Правда?

«Лучше присмотри за Валеан».

– И все?

«Пока все. Я попытаюсь поговорить с Полем».

Дигби понял, что лучше воздержаться от дальнейших расспросов.

Воздух вокруг него странным образом изменился. Ларил больше не стоял в Колизее под утренними лучами солнца и не чувствовал ни малейшего дуновения. Кроме того, здесь явно работал кондиционер. Ларил рискнул открыть глаза.

Из всех самых невероятных вариантов меньше всего он ожидал увидеть старомодную обстановку гостиной, в которой оказался. Осветительные сферы были отключены, и в помещении царил полумрак. Сквозь полупрозрачные серые шторы, закрывавшие высокие полукруглые окна, просачивалась лишь малая часть солнечного света. За окнами он смог заметить небольшой дворик и круглый плавательный бассейн. Дощатый пол в комнате от времени и долгой полировки сильно потемнел, так что структуру дерева уже не было видно. На стенах из сухого коралла висели многочисленные полки.

В нескольких сантиметрах над полом парили элегантные серебристые круглые стулья. На одном из них сидел мужчина. Поверхность сиденья прогнулась под его телом, словно ртуть. Моложавое лицо в сочетании с седыми волосами, подстриженными несколько короче, чем того требовала современная мода, создавало приятное впечатление. Но инстинкт подсказал Ларилу, что человек стар, очень стар. И это не просто уловка, чтобы произвести впечатление на деловых партнеров или подружек. Он даже не решился провести сканирование. Неизвестно, как тот отреагирует.

– Хм. – Его сердце немного успокоилось, и он откашлялся. – Где я?

– У меня дома.

– Я не… Гм, спасибо, что вытащили меня оттуда. Вы Эсом?

– Нет. Такого человека не существует. Ускорители тебя разыграли.

– Им известно обо мне?

Мужчина презрительно приподнял бровь.

– Извините, – спохватился Ларил. – А кто вы?

– Поль Грэмли.

– Значит, я еще глубже увяз в дерьме?

– Не совсем так. – Поль усмехнулся. – Но и уйти отсюда ты не сможешь. Между прочим, это не угроза, а лишь забота о твоей безопасности.

– Хорошо. А кто еще обо мне знал?

– Ну, я. И, похоже, кто-то на корабле с ультрадвигателем, висящем на орбите. Так что вместе с Валеан и ее командой нас уже трое. Осмелюсь предположить, скоро подтянутся и остальные.

– Ох, Оззи. – Ларил удрученно ссутулился. – Мои программы не настолько хороши, как я надеялся?

– Это худшее из всего, что мне доводилось видеть. А я видел многое, можешь поверить на слово. К тому же, мне кажется, ты не представляешь, во что впутался.

– Ладно, а как насчет вас? В чем ваш интерес?

– Скоро ты это поймешь. Я полагаю, сейчас со мной захочет поговорить одна моя старинная знакомая. А в моем возрасте предположения, как правило, оказываются верны.

– Если вы еще не в АНС, несмотря на преклонный возраст, вы, возможно и не агент какой-либо из фракций.

– Я рад, что у тебя есть серое вещество. А вот и она.

В гостиной возникло изображение женщины. Ларил ахнул. Ему не надо было пользоваться программой идентификации, чтобы узнать Паулу Мио.

– Паула, – радостно воскликнул Поль. – Давно не виделись.

«Похоже, этот кризис вынуждает всех стариков взяться за работу».

– Неужели я слышу недовольство в твоем голосе?

«Просто наблюдение. Ларил, ты в порядке?»

Он пожал плечами.

– Вроде да.

«Никогда больше не делай таких глупостей».

Ларил бросил на изображение следователя сердитый взгляд.

«Спасибо, что вытащил его, – продолжила Паула. – Мои люди могли наделать много шума».

– Не за что.

«Валеан быстро тебя вычислит. И нанесет визит».

– Да, она не так глупа, как Ларил.

«Конечно, – согласилась Паула, а Ларил возмутился, но промолчал. – Но у нее задание, и Иланта не даст ей спуску».

– Бедняжка.

«Точно. Дай мне, пожалуйста, код доступа».

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

«Поль. У нас нет времени».

Поль посмотрел на нее с видом мученика.

«Соединяю напрямую».

Изображение Паулы мгновенно исчезло.

– С кем она хотела поговорить? – спросил Ларил.

– С наиболее достойной личностью, поскольку АНС теперь недоступна, – равнодушно ответил Поль.

– И все же… Я так и не понял, кто вы.

– Просто один тип, проживший очень длинную жизнь. У меня имеется собственное мнение, и мне не нравится то, что затевают Ускорители. Поэтому я и помог тебе выбраться.

Один из серебристых шаров-стульев подплыл к Ларилу, и он осторожно присел. Поверхность мягко прогнулась под его телом, образовав очень удобное сиденье.

– И сколько же вам лет?

– Давай посчитаем: я стал взрослым, когда никто еще не путешествовал дальше Луны. Да и то половина населения считала, что это фальшивка. Идиоты.

– Луны? Земной Луны?

– Да. Луна только одна.

– Великий Оззи, но тогда вам больше тысячи лет.

– Полторы тысячи.

– Но почему же вы не мигрировали в АНС?

– Ты так говоришь, словно это обязательно. Не все считают, что биононики и загрузка в АНС – единственный путь к прогрессу. В мире осталось еще несколько независимых личностей. Но, должен признать, мы все очень старые. И упрямые.

– Какова же ваша цель? К чему вы стремитесь?

– Независимость. Свобода. Индивидуализм. Нейтралитет. Что-то вроде этого.

– Но разве общество Высших не дает…

Ларил замолк, увидев, как Поль снова приподнял бровь.

– И по заданию какого комитета ты действовал сегодня утром? – спокойно спросил он.

– Согласен. Я еще не привык к жизни Высших. Я еще не слишком хорошо с ней познакомился.

– Получай свои биононики. Учись ими пользоваться – для тебя это очень актуально. Накопи достаточно РМЭ и занимайся тем, что тебе больше нравится.

– По вашим словам, это так просто.

– На самом деле чепуха. А я вот до сих пор не придумал, чем все закончить. Вероятно, переходом на постфизический уровень. Но я желаю сам принять решение, а не подчиняться чьим-то условиям.

– Знаете, я и сам так думаю.

– Лестно слышать. А, похоже, Валеан нас отыскала.

Ларил в испуге повернулся к окну. Снаружи донесся хорошо узнаваемый пронзительный свист быстро спускающейся капсулы. Даже сквозь шторы было видно, что в дальнем конце недавно выкошенного газона появились два блестящих желтых овоида. Женщина-скелет вышла из первой машины. При виде нее у Ларила заколотилось сердце. Как и в прошлый раз, за ее спиной горизонтально плыли две длинные алые полоски ткани. Следом за женщиной к бунгало направились шесть оснащенных боевыми системами агентов. Из-под их кожи уже высунулись дула оружия, агрессивно направленные в сторону дома.

– А нам не надо… гм, убраться куда-то в безопасное место? – заикаясь, произнес Ларил.

Его биононики зарегистрировали лучи мощных сканеров, обшаривающие бунгало. Ларил поспешил повысить уровень силовой защиты до максимума.

А Поль беззаботно откинулся назад на своем сиденье и забросил руки за голову, равнодушно наблюдая за приближающимися Ускорителями.

– Более безопасного места тебе не найти во всем Содружестве.

– Вот дерьмо, – простонал Ларил.

Ему очень хотелось спросить, насколько это безопасное место. Если Поль так уверен в своей защите, почему он не сбил капсулы еще на подлете, почему не телепортировал их куда подальше или не вызвал свою команду усовершенствованных агентов? Почему он… ничего не делает?

Валеан подошла к окну, подняла руку и прикоснулась к стеклу указательным пальцем. Стекло стало жидким и мгновенно стекло на пол гостиной.

Ларил напряженно выпрямился, так что заболели мышцы спины. Валеан спокойно раздвинула шторы, шагнула в гостиную сквозь оконный проем, и взгляд ее светящихся розовым глаз обошел комнату.

– Поль Грэмли, как я полагаю, – с полуулыбкой заговорила она.

– Верно, – ответил Поль. – Но я вынужден попросить вас удалиться. Ларил – мой гость.

– Он должен пойти со мной.

– Нет.

В экзо-зрении Ларила снова возникли квантовые помехи. Валеан и ее команду окутала зеленоватая фосфоресцирующая дымка.

– Боюсь, твоя т-сфера не поможет, – сказала она. – Мы блокировали ее своей программой.

Поль склонил голову набок, и длинная прядь волос упала ему на щеку.

– В самом деле? А что, если я обращусь к иронии?

Валеан открыла рот, намереваясь что-то сказать. Потом нахмурилась. Ее руки шевельнулись. И задвигались. Быстро. Они слились в одно неразличимое пятно, а изумрудная аура стала разгораться все ярче, оставляя в воздухе широкие инверсионные потоки фотонов. Женщина повернулась, и опять невероятно быстро. Окутавшее ее сияние стало ослепительно ярким, так что Ларилу пришлось прикрыть глаза. Он снова смог посмотреть на Ускорителей лишь после того, как его биононики подключили визуальные фильтры. Люди превратились в коконы пронзительно-зеленого света. Но он все еще видел контуры их тел, бьющихся внутри светящейся камеры, и их движения были в сотни раз быстрее движений нормального человека. Поднятые кулаки с непостижимой скоростью заколотили по стенкам ослепительных тюрем. Агенты Ускорителей казались отвердевшими сгустками света. Красные ленты Валеан яростно трепыхались внутри кокона, но сияние быстро меняло их цвет. Вскоре они почернели, замерли и начали осыпаться мелкими хлопьями, словно две горсти пепла.

Агенты Ускорителей перестали двигаться внутри своих зеленых коконов, и наблюдать за ними стало легче. Ларил увидел, как у Валеан подогнулись ноги. Изумрудная аура вслед за ее телом опустилась к земле. Еще секунду женщина оставалась на четвереньках, но очередная вспышка бросила ее на землю ничком. После этого зеленое сияние потускнело и стало почти незаметным. Странная кожа женщины стала темнеть, потом утратила свой блеск и превратилась в кожистую оболочку, еще сильнее натянувшуюся на скелете. Из появившихся трещин вытекли струйки жидкости, быстро отвердевшие на деревянных досках пола.

– Ох, Оззи!

Ларил закашлялся, прикрыл рот рукой и поспешно отвел взгляд.

Остальных членов команды Ускорителей постигла та же самая участь.

– Что с ними произошло?

– Старость, – ответил Поль. – То же самое, что ждет каждого из нас, если не соблюдать осторожность. – Он поднялся со стула и подошел к иссохшему трупу Валеан. Зеленоватое сияние исчезло полностью, оставив после себя лишь мерцание силового поля. – Я ускорил ее внутри зоны экзотического эффекта, миниатюрного подобия червоточины. Обычно она используется для приостановки потока времени, но легко достичь и противоположного эффекта, требуется только более мощный импульс энергии. Почти как в Бездне, если уж на то пошло.

Ларил почти боялся спрашивать. Он невольно представлял себе, как Валеан и ее агенты, запертые в крошечном экзотическом пространстве, проживали непрерывную вереницу дней, пока весь мир вокруг них оставался в неподвижности.

– Как долго?

– Около двух лет. У нее были очень сильные биононики, но и они не в силах поддерживать организм до бесконечности. В обычных условиях биононические органоиды подпитываются протеином и прочими веществами, имеющимися внутри мембраны, их запас восстанавливается при работе организма. Но в ограниченном временном поле она не получала никаких питательных веществ. В конце концов ее биононики исчерпали все резервы и превратились в подобие раковых опухолей, пожирающих ее изнутри, вызывающих истощение и обезвоживание.

По телу Ларила пробежала дрожь.

– Но ее силовое поле еще работает.

– Нет, его генерирует моя система безопасности. Кто знает, какие сюрпризы она запрограммировала на случай своей кончины. Если она мертва, это еще не значит, что она не может причинить вред.

Поль быстро восстановил т-сферу, и трупы из гостиной исчезли. Ларил даже не хотел знать, куда они делись.

– Что теперь? – спросил он.

Поль коротко усмехнулся.

– Ты останешься гостем в моем доме, пока Араминта снова не обратится к тебе. Или до тех пор, пока все это не закончится.

– Ох.

– Не расстраивайся. Понятие «здесь» довольно любопытно в пространственном отношении. В конце концов, не думаешь же ты, что я тысячу лет оставался взаперти в одном и том же бунгало.

– Э… нет. То есть, вероятно, нет.

– Вот и отлично. Итак, ты сегодня уже завтракал?

Сразу после того, как Поль Грэмли перевел ее вызов, в каюте Паулы возникло обширное изображение оранжевых и голубых синусоид, уходящих в бесконечность.

– Я так и думала, что ты этим заинтересуешься, – сказала она.

«Человеческие дела всегда меня интересуют», – ответил РИ.

– Вопрос первый: ты в состоянии преодолеть барьер вокруг Солнечной системы?

«Прости, нет. Если уж АНС это не под силу, что говорить о таком ископаемом, как я?»

– Пытаешься вызвать у меня сочувствие?

«А ты на это способна?»

– Вопрос неуместный. Но, могу признать, способна. По отношению к представителям своей расы.

«Паула, ты сердишься на меня?»

– Я согласна с мнением АНС. Твое вмешательство в дела человечества недопустимо.

«Но я и не вмешивался», – возразил РИ.

– Мы раскрыли восемнадцать тысяч твоих агентов. Твоя сеть по численности превышала сеть Звездного Странника.

«Такое сравнение меня оскорбляет».

– Ой, прекрати, – отрезала Паула. – Почему ты приказал Полю спасти Ларила?

«Я ничего не приказывал Полю. Да он уже давно и не слушает ничьих приказов. Тебе известно, что он на пути к постфизическому статусу?»

– Ну, я никогда и не считала его полноценным человеком.

«Это состарившееся тело, что ты видела в компании Ларила, теперь лишь незначительная часть его личности. Если уж тебя так беспокоит вмешательство не-людей, надо бы внимательнее присматривать за ним и ему подобными».

– А они есть?

«Не много, – признал РИ. – Ты и Казимир составляете исключение. Все остальные, достигшие такого возраста, либо загрузились в АНС, либо идут собственным путем, как Поль».

– Так вы с ним теперь коллеги? На равных?

«Это очень человекоцентристская точка зрения: оценивать каждого согласно его силам».

– Скорее, окайзенская, как мне кажется, или присущая праймам.

Волны цветных синусоид ускорили свой бег.

«Ну, ладно. У нас с Полем особые отношения. Тебе ведь известно, что он создал часть меня. Еще в те дни, когда он был одним из молодых специалистов в ККТ и работал над развитием искусственного интеллекта».

– Очень мило. И насколько же вы заинтересованы в проблемах паломничества?

«Очень серьезно. Этот идиот Этан действительно способен спровоцировать уничтожение галактики. Мне пришлось бы двигаться».

– Это ужасно.

«А ты не пробовала передвинуть планету?»

Паула бросила в сторону цветных волн проницательный взгляд.

– Я не пробовала, но знаю человека, который этим занимается. А ты?

«Да, – ответил РИ. – Троблум настойчиво пытается связаться с тобой».

– Нашу встречу на Шолапуре трудно было не заметить. Скажи что-нибудь такое, о чем мне еще не известно.

«Нет, я хотел сказать, что он действительно пытается. Он знал о Стае, и он решил заключить сделку».

– Это уже не актуально.

«Паула, я разговаривал с ним после Шолапура».

– А где он?

«Где-то в космосе на своем корабле. Последний раз, когда мы общались, он был еще в пределах действия унисферы, но точное место мне неизвестно. Его интел-центр хорошо защищен. Я посоветовал ему обратиться к тебе».

– Почему?

«Он помогал строить Стаю. Возможно, ему известно, как преодолеть барьер».

– Он сам так сказал?

«Он не слишком охотно разговаривал. Он заявил, что для отключения барьера существует код».

– Если это и так, код держит при себе Иланта, – заметила Паула. – Проклятье, думаешь, он свяжется со мной?

«Троблум одержим паранойей. И после Шолапура его состояние только усугубилось. Он боится высунуться. Больше всего он боится, что его отыщет Кэт. Но он подумывает обратиться к Оскару Монро».

– К Оскару? Почему?

«Мне кажется, что он считает Оскара единственным, кто достоин доверия в этой галактике».

– Я думаю, так оно и есть. Я предупрежу Оскара, чтобы он за ним присмотрел.

«Хорошо. – РИ немного помолчал. – А каковы твои намерения, Паула?»

– Мои взгляды не настолько либеральны, как у АНС. Я уверена, что необходимо удержать паломников и Иланту от контактов с Бездной. То есть надо найти Араминту.

«Это трудно. Она странствует по тропам сильфенов».

– Они не станут предоставлять ей убежище. Когда-нибудь и где-нибудь ей придется выйти.

«А ты знаешь, что бы она могла выбрать в качестве самого безопасного места? Землю. Разве это не забавно? Иланте, чтобы ее найти, пришлось бы отключить барьер».

Паула одобрительно улыбнулась, глядя на пульсирующие линии. Она знала, что тропы сильфенов проходили сквозь барьер вокруг Альфы Дайсона – Оззи сам ей сказал. Этот ненормальный даже нанес визит Утесу Утреннего Света после окончания войны. Паула полагала, что РИ об этом тоже известно, поскольку он давно был связан с Оззи.

– Логично, – сказала она. – Интересно, а нельзя ли передать ей сообщение. У тебя нет связи с Исток-островом сильфенов?

«Нет. Они не общаются с такими, как я. Я ведь просто машинный разум. У меня нет живой души».

– Значит, нам нужен друг сильфенов.

Извивающиеся цветные линии вспыхнули ярче.

«Их не так уж много, и большинство предпочитают оставаться в тени».

– Крессида, родственница Араминты. Они обе – далекие потомки Меллани.

«Связь довольно слабая, даже для нынешних нелегких времен».

– Да. К тому же Крессида тоже пропала из вида. Но я забыла, что тропы сильфенов проходят сквозь этот барьер. Одна из них начинается на Земле, где-то в окрестностях Оксфорда. Интересно, не сможет ли АНС передать с ее помощью какую-нибудь весточку.

«Если сможет, то передаст».

– Да, а пока… У тебя не найдется припрятанного оружия, чтобы остановить инверсионное ядро?

«У меня нет никакого оружия, – холодно ответил РИ. – Ни припрятанного, ни какого-либо другого».

– Мне трудно в это поверить.

«Конечно. Ты забываешь, что я – информация. Я оперирую внутри некоего подобия физической сети, но она мной не управляет».

– В тебя загружены разумы многих людей. Это не может не повлиять на твою точку зрения.

«Во мне хранятся воспоминания многих людей, – поправил ее РИ. – А это совсем другое дело».

– Хорошо. Но ты хоть знаешь, что представляет собой инверсионное ядро?

«В период между его появлением и установкой барьера я подключался лишь к немногим сенсорам Солнечной системы. АНС до сих пор считает подобные действия грубейшим нарушением. Так что я не могу сказать тебе ничего, кроме того, что оно имеет экзотическую природу. И, что очень необычно, квантовая структура абсолютно недоступна».

– Выходит, неизвестно, что в силах справиться с ним?

«Возможно, флотилии устрашения или воинам-райелям это и удалось бы. Других вариантов я не вижу. И еще: тот корабль, в котором оно скрылось, обладает невероятной мощностью и скоростью».

– Я знаю. Если Араминта попытается связаться с Ларилом…

«Поль и я немедленно подключим тебя к разговору», – заверил ее РИ.

– Спасибо. И позволь мне узнать твой код, если не возражаешь.

«Как пожелаешь».

Светящиеся линии перед глазами Паулы свернулись, и в ее экзо-зрении вспыхнула новая иконка связи. Быстрая проверка при помощи интел-центра показала, что РИ не предпринимал попыток внедриться в корабельные системы. Она этого и не ожидала, но…

Ее юз-дубль открыл секретный канал связи с Высоким Ангелом.

«Паула, – приветствовал ее Кватукс. – Наша ситуация не улучшилась».

– Как я понимаю, президент просил тебя попытаться пробить барьер.

«Да, просил. Мне кажется, это невозможно, но я откликнусь на его просьбу. Бездействие в такой ситуации было бы абсолютно безответственным. В ближайшее время мы прилетим к Солнечной системе».

– Райели снова принимают участие в жизни галактики? Я думала, такое противоречит принципам вашей расы.

«Это особая ситуация, которой мы ждали долгие тысячелетия. Наше вмешательство закономерно».

– Я полагаю, что барьер вокруг Солнечной системы построен по тому же принципу, что и преграда вокруг Пары Дайсона. Ускорители долгое время изучали Темную Крепость.

«Мы тоже выдвинули такое предположение. Если оно подтвердится, Высокий Ангел не сможет пробить барьер».

– А как насчет боевых кораблей райелей?

«Я не думаю, что им повезет больше. Хотя у них могли появиться новые разработки, о которых мне неизвестно. Генератор, что вы называете Темной Крепостью, – вершина нашего искусства».

Последнее заявление вызвало у Паулы легкий трепет облегчения. Древняя загадка наконец решена.

– Это райели построили Темную Крепость? Мы давно отметили ее сходство с Защитными Комплексами вокруг станции Центурион.

«Да. Это устройство с базы Галактического Ядра. У него несколько функций, и силовое поле – лишь одна из них».

– Вы говорили, что Пару Дайсона окружили барьерами аномийцы.

«Так и есть. Мы одолжили им эти устройства. После провала нашего вторжения в Бездну мы построили их очень много. Как верно заметили представители вашей расы, они – последняя линия обороны на случай фазы катастрофической экспансии».

– Значит, райели способны предотвратить экспансию?

«Ответа мы не узнаем, пока она не начнется. Это наилучшая схема, которую мы могли бы создать, но испытаний не было».

– И теперь крайне важно, чтобы Араминта не возглавила паломничество в Бездну?

«Да».

– Я сделаю все, что в моих силах, не сомневайся.

«Я знаю, Паула».

– Но мне может потребоваться помощь.

«Только попроси, я сделаю все, что сумею».

Лес наконец-то расступился, и перед ней на многие мили, до самого берега, охраняемого множеством дюн, раскинулась волнистая равнина, поросшая густой травой. Яркая синева океана сверкала солнечными искрами, пляшущими в ласковых волнах. Араминте стало грустно: она понимала, что ей никогда не придется прогуляться по этому пляжу и искупаться в чистой прохладной воде. Огромное четвероногое животное, на котором она ехала, фыркнуло и помотало массивной головой, словно разделяя ее огорчение.

– Не расстраивайся, все эти красоты природы со временем надоедают, – сказал ей Брэдли Йоханссон.

Он ехал рядом с ней на таком же скакуне, а с другой стороны ленивой рысцой ее сопровождал Облачный Танцор.

– И через какое же время? – поинтересовалась Араминта.

– Лет через тысячу, – проворчал Облачный Танцор. – Природа настолько разнообразна, что достойна восхищения. Ее очарование никогда не иссякает.

Брэдли Йоханссон сжал свой круглый рот и испустил пронзительный крик, похожий на звук трубы. Они провели втроем в пути полтора дня, покинув праздник на берегу залива, и Араминта успела понять, что этот звук означает хихиканье.

– Здесь так чудесно, – вздохнула она.

Свежий бодрящий ветерок с океана пытался развеять ее мрачное настроение. Всадники приближались к глубокой впадине, заросшей небольшими деревцами и густым кустарником. В начале склона блестело небольшое озерцо, и крошечный ручеек, вытекая из него, быстро терялся в зарослях. У самой воды Араминта остановила своего скакуна и перекинула ногу через седло, чтобы сползти на землю по широкому выпуклому боку терпеливо замершего животного. Брэдли Йоханссон подошел, чтобы отстегнуть ее рюкзак. Она никогда не видела, как он спешивается, но понимала, что силы его крыльев при нормальной гравитации для полета явно недостаточно.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он.

– Чертовски нервничаю.

– Твоя решительность восторжествует, – заявил Облачный Танцор.

Он все еще сидел в седле, свернутый длинный хвост лежал рядом, ветерок тихонько шелестел крыльями. Высоко подняв голову, он смотрел в сторону берега. Если бы он был человеком, Араминта могла бы предположить, что он принюхивается.

– Я должна это сделать, – сказала она искренне.

– Я горжусь тобой, дочь нашего друга, – торжественно произнес Брэдли Йоханссон. – В тебе воплотились все лучшие и сильные черты твоей расы. Глядя на тебя, я вспоминаю, почему пожертвовал всем ради нашего спасения.

Араминта наклонила голову, словно никак не могла справиться с пряжкой пояса.

– Я буду стараться изо всех сил, обещаю. Я не подведу вас.

– Я знаю.

Она подняла взгляд и увидела в руках Брэдли Йоханссона маленькую подвеску на серебряной цепочке. Драгоценный камень, оплетенный тонкой серебряной сеткой. Внутри, словно отблеск звездного света, сиял голубой огонек. Он надел цепочку ей на шею.

– Я нарекаю тебя тем, кем ты уже стала, Араминта. Другом сильфенов.

– Спасибо, – выдохнула она. Смешно, но на глазах у нее появились слезы. Она улыбнулась, подняв лицо к Облачному Танцору, а тот поклонился в ответ с самым серьезным видом, что ее безнадежно смутило. – Нет ли у вас каких-нибудь предложений для вашего нового друга? – спросила она, сердясь на себя за жалобный тон. – Мой бывший муж обещал мне помочь, но он не самый надежный из людей, хотя и очень добрый.

– Ларил утратил свою независимость, – предупредил ее Брэдли Йоханссон. – Он все еще может дать тебе совет, но это будет уже не его личное мнение.

– О! Спасибо. – «Откуда вы знаете?» Глупый вопрос. Она всегда заблуждалась, считая сильфенов легкомысленным народом из-за их стиля жизни. «Но это далеко не так, совсем не так». – Значит, остается Оскар? Сумеет ли он мне помочь обезвредить машину, о которой вы предупреждали?

Облачный Танцор и Брэдли Йоханссон переглянулись.

– Маловероятно, – сказал Облачный Танцор. – Никто пока не представляет, что это такое.

– Но кто-то должен знать, – настаивала она.

– Вот это и придется тебе выяснить, друг Араминта.

– Ой, бросьте! Решается судьба галактики, в том числе и вашего собственного существования. Оставьте хоть раз эту магическую чепуху и дайте мне практический совет.

Брэдли Йоханссон опять пронзительно хихикнул.

– Есть один человек, кого ты могла бы попросить, пожалуй, у него хватит ума разобраться в проблеме. Когда-то он был гениальным ученым. И его тоже нарекли другом сильфенов.

– Да, но вспомни, как он поступил с этой почетнейшей из наград, – проворчал Облачный Танцор.

– А как же могло быть иначе, – не без удовольствия ответил Брэдли Йоханссон. – Это и есть его главная черта. Потому-то он и стал другом сильфенов.

– Кто? – потребовала ответа Араминта.

– Оззи, – со вздохом произнес Облачный Танцор.

– Оззи? В самом деле? Я думала… Он все еще жив?

– Очень даже жив, – заверил ее Брэдли Йоханссон. – Оскар доставит тебя к нему. – Он помолчал и печально присвистнул. – Возможно. Помни, друг Араминта, теперь тебе следует соблюдать осторожность.

– Да, да. Я буду осторожна. Не сомневайтесь.

– А потом возвращайся к нам, – добавил Облачный Танцор.

– Обязательно.

В ее голове шевельнулось сомнение, но она быстро подавила его. «Это такая огромная ответственность. И встретиться с Оззи! Помилуй… Оззи».

Брэдли Йоханссон взял ее за руку, и они зашагали к спуску в узкую, заросшую лесом лощину. Араминта вздохнула и решительно шагнула вперед. Она чувствовала, как где-то далеко, петляя между деревьями и кустарниками, открывается тропа, которая приведет ее в лес Франкола.

– И еще несколько слов, если позволишь, – заговорил Брэдли Йоханссон. – Гнев – прекрасное топливо, ты уже убедилась. Гнев на то, что ты оказалась в таком положении, не зная за собой никакой вины, гнев на недальновидность Воплощенного Сна. Этот гнев вкупе с твоей решимостью будет поддерживать тебя в самом начале, сделает тебя силой. Потом наступит момент, когда ты оглянешься вокруг и увидишь все, что тебе пришлось вынести. Это самый опасный момент, когда ты можешь дрогнуть и потерять веру в себя. Такого не должно произойти, друг Араминта. Поддерживай свой гнев, подпитывай его, позволь ему вести тебя вперед. И не сдавайся до самого конца, несмотря ни на что. Вот единственный способ увлечь за собой других: быть силой природы, непреодолимой силой. Ты сможешь это сделать. Тебе многое дано.

Она застенчиво улыбнулась.

– Я все сделаю. Обещаю. Я сумею сосредоточиться.

«Так, что никто и представить себе не может».

Брэдли Йоханссон остановился, и его четырехпалая рука царственным жестом указала ей путь, а крылья гордо расправились. Его величественная фигура замерла на границе между двумя расами, между двумя стилями жизни. Араминта повернулась к нему спиной и шагнула вперед, не позволяя сомнениям овладеть ее мыслями. Навстречу ей начала открываться тропа.

Это здание когда-то было единым домом, экстравагантной резиденцией, построенной для зажиточного хозяина, с десятью спальнями и просторными гостиными, которые выходили в обширный сад, сбегающий до самого леса из даполов на границе города. Здесь был даже плавательный бассейн в форме капли, защищенный изогнутым белым навесом. Дом прекрасно вписывался в общую первоначальную картину района Франкола – района для успешных и богатых горожан, наслаждающихся относительным уединением за высокими зелеными изгородями, разделяющими просторные участки. Роскошь сельской местности в границах города.

После многообещающего старта район попросту дрейфовал в экономических приливах и отливах экономики Колвин-сити. Дома вышли из моды и попали в руки девелоперов, превративших особняки в современные многоквартирные апартаменты. Перепланировка привела к снижению цен и уменьшению популярности района.

Была в этом и положительная сторона: многие дома оставались незаселенными. На первом этаже такого здания Оскар и его команда устроили себе превосходное убежище. В доме имелось две спальни, ванная комната и гостиная, переделанная из обычной жилой комнаты. Но панорамное окно в ней выходило на лужайку, протянувшуюся до самой кромки леса Франкола, что превращало комнату в прекрасный наблюдательный пункт.

Оскар сидел на груде подушек, уложенных на пол перед окном, и вдали между темными стволами деревьев видел лишь слабое мерцание силового купола, закрывавшего город. Он не пользовался сканером из опасений выдать свое присутствие, хотя других наблюдателей это не останавливало. Время от времени его биононики регистрировали сканирующие лучи, источник которых находился где-то неподалеку. На этой же улице Лиатрис обнаружил еще семь квартир, сданных внаем за последние двадцать часов.

Еще две квартиры, давно заселенные, были незаметно заняты чьими-то агентами, рассчитывавшими скрыть свое присутствие при помощи такой нехитрой уловки. Но избежать внимания Лиатриса им не удалось.

«Что же здесь начнется…» – мрачно подумал Оскар. Он ничуть не сомневался, что и об их присутствии тоже многим известно.

После новости о том, что Араминта покинула Чобамбу, некоторые соперничающие команды сократили свою численность. Тропы сильфенов открывали перед ней всю галактику, и они решили, что Араминта вряд ли захочет вернуться в мир, оккупированный армией Воплощенного Сна. Оскар и сам придерживался того же мнения, но ждать здесь, надеясь на удачу, было все же лучше, чем гадать, куда еще она может направиться.

В середине утра, когда Оскар уже пять часов дежурил на своем посту в полной боевой готовности, его вызвала Паула.

«Есть какие-то признаки, что она близко?»

Оскар с трудом удержался, чтобы не закатить глаза, что было бы совершенно бесполезно.

– Ни одна из тринадцати команд, расположившихся на этой улице, ничего не заметила. И восемь эллезелинских капсул, непрерывно патрулирующих границу города, тоже не могут похвастаться результатами. Я полагаю, что и новая команда встречи, залегшая непосредственно в лесу, тоже впустую тратит время.

«Сейчас не подходящий момент для сарказма».

– Паула, не можешь же ты отрицать, что это тупик. Мы сделали все, что в наших силах. Мы позволили ей скрыться от Воплощенного Сна и других агентов. Теперь дело за ней.

«Я знаю. Но несколько агентов преследовали ее по тропе сильфенов, пока та не закрылась».

– Значит, мы теперь не скоро их увидим. По крайней мере, не в ближайшее столетие.

«Хотелось бы надеяться, что у нас есть в запасе сто лет».

– Мы останемся здесь еще на день или два. Если только ты не придумаешь чего-то другого. Скажи, Паула, а у тебя нет связи с сильфенами?

«Нет, никаких».

– Ты меня удивляешь. Если кто и…

«Но я только что разговаривала с РИ».

Оскар не удержался и рассмеялся вслух. Бекия, сидя в противоположном конце комнаты, озадаченно подняла голову.

– На это только ты способна, Паула, – весело сказал Оскар. – Ну, и как там РИ?

«Ничуть не изменился. Так он утверждает. Тем не менее он предпринял кое-какие меры и устранил потенциальную опасность. Но теперь у Араминты в Содружестве не осталось никого, к кому она могла бы обратиться за помощью».

– Ну, теоретически она могла бы обратиться к Флоту.

«Это только теория. Единственная, на данный момент».

– Что ж, будем надеяться, что она сработает.

«Да. Кроме того, у нее имеется один достойный контакт с представителем официальной власти. С тобой».

– Проклятье.

«Есть и еще кое-что».

Оскар поддался искушению и все-таки закатил глаза.

– Что именно?

«С тобой может связаться человек по имени Троблум. Если это произойдет, я должна знать немедленно. А ты постарайся его выследить. Если удастся, доставь его прямо в участок».

– Ладно. А кто это?

«Немного странный ученый, который может знать, как преодолеть барьер вокруг Солнечной системы. Я высылаю тебе его файл. Да, Кэт тоже охотится за ним, так что будь осторожен».

– И она тоже? Ты меня радуешь. Что-нибудь еще?

«Это все, Оскар. Спасибо тебе».

Оскар увидел, как файл появился в его памяти, а затем канал секретной связи закрылся. Он вздохнул и начал знакомиться с Троблумом. Бекия опять отвлекла его внимание. Ее мысли излучали в Гея-сферу импульсы уныния и гнева. Оскар хотел воспользоваться Гея-сферой как дополнительным средством для слежения за Араминтой. На случай ее возвращения они уже разместили в лесу Франкола три десятка датчиков, и вдобавок Лиатрис сумел подключиться к сенсорам и коммуникационным каналам других агентов и команды встречи. Но Оскар надеялся получить какой-нибудь сигнал о ее приближении еще с тропы. Он полагал – хотя и без особой уверенности, – что почувствует открытие червоточины сильфенов. В здешней Гея-сфере было что-то необычное, какое-то ощущение древности и невероятной отдаленности. И чем сильнее он сосредоточивался на этом ощущении, тем более ускользающим и неуловимым оно становилось. Потому Оскар позволил ему оставаться где-то на грани восприятия, но гея-частицы держал полностью открытыми. Конечно, эмоциональные всплески Бекии ему очень мешали.

– Что такое? – наконец спросил ее он, когда ощутил очередной всплеск возмущения, заставивший его отвлечься от описания впечатляющей коллекции Троблума.

Он отвернулся от окна и из-под поднятого визора сердито посмотрел на Бекию, не скрывая своих чувств и в Гея-сфере.

В ответ он получил почти негодующий взгляд. Бекия, поджав ноги, сидела на угловом диване с чашкой горячего шоколада. Рядом на полу лежала ее броня.

– Ты не следишь за местными новостями? – воскликнула она.

Оскар одетой в перчатку рукой махнул в сторону леса.

– Нет! Если ты помнишь, сейчас моя смена. Я должен сосредоточиться на том, что происходит снаружи.

– Напрасно ты так раздражаешься. Удаленные сенсоры оповестят нас заранее. Кроме того, ты ведь и сам считаешь, что она сюда не вернется, разве не так?

– Мы должны быть готовы к любому повороту событий, – возразил он, сознавая, насколько слаб его аргумент.

– Оскар, тебе известно что-то, чего мы не знаем?

Опять возник этот едва уловимый оттенок недоверия, появившийся в их отношениях сразу после столкновения с Кэт.

– Некоторые агенты, предположительно, попали на тропу сильфенов на Чобамбе, – сказал он. – Паула считает, что они могут заставить ее выйти раньше, чем ей самой бы хотелось. Я лично считаю, что это чепуха, но…

– Их тропы проходят далеко не по прямой линии, ты и сам прекрасно знаешь.

– Знаю. А что тебя так встревожило?

– Местные новости. Обстановка здесь становится все напряженнее.

– Я думал, это невозможно.

– Посмотри сам. А я пока послежу за удаленными сенсорами.

Оскар, вопреки своим намерениям, дал команду юз-дублю приготовить обзор новостей. Бекия оказалась права: ничего хорошего. После подтверждения, что Араминта находится на Чобамбе, Пелим начал вывод военизированных сил с Виотии. Операция была хорошо спланирована, вывод начинался с наиболее удаленных от Колвин-сити городов. Первым освободился от огромных темных капсул Людор, столица мира, расположенная на континенте Суворов. Там же было больше всего последователей Воплощенного Сна. После ухода эллезелинской полиции коренные жители Виотии ополчились против них. Местные силы правопорядка никак не пытались бороться с их выступлениями, а в некоторых случаях и сами к ним присоединились. Больницам, и без того переполненным пострадавшими, пришлось принимать новый поток раненых.

В ответ Пелим заявил, что присутствие сил Эллезелина сохранится в Колвин-сити до тех пор, пока не будет обеспечена безопасность приверженцев Воплощенного Сна. Об остальной планете он ничего не сказал, и отход военизированных отрядов продолжался. Тысячи верующих бежали в своих капсулах, надеясь проскочить сквозь червоточину, но Пелим не снимал силовое поле вокруг Колвин-сити, приказав пропускать только капсулы Эллезелина. Тысячи отчаявшихся беженцев остались в небе за границами города. Десятки тысяч счастливчиков, успевших обзавестись жильем в городе, оказались на враждебной территории и в страхе пытались пробраться к докам, откуда надеялись вернуться на Эллезелин через червоточину. Но это было почти невозможно: местные жители заполонили все улицы, выглядывая приезжих фанатиков. Все эллезелинские капсулы внутри силового поля теперь занимались только массовой эвакуацией. Пелим предупредил, что введет комендантский час, если жестокие нападки не прекратятся. Это не помогло, группы разъяренных горожан уже не дожидались, пока приверженцы Воплощенного Сна решатся выйти на улицу. Поступали сообщения о взломах домов. Осмелевшие репортеры публиковали изображения забитых насмерть людей и пострадавших детей. А у наиболее преданных поклонников Воплощенного Сна не было даже ячеек памяти, поскольку их не было у Эдеарда, и они стремились в мир снов Иниго, где подобные приспособления не имели смысла.

– Дерьмо, – буркнул Оскар.

Виотии, чтобы оправиться от потрясения, потребуется целое поколение. Если этот мир вообще сможет оправиться. И если следующее поколение будет жить.

– Нам не положено ни на что отвлекаться, – негромко сказала Бекия. – Но иногда это очень трудно. Настоящее испытание наших сил.

– Я пережил худшие времена, – произнес Оскар, безуспешно стараясь придать своему голосу убедительность.

«Погибшие дети. Господи! И это в Содружестве, где все должны жить в счастье и безопасности».

– И они не должны повториться.

– Согласен. – Он убрал новости в периферийную область. – Что-то в этом роде.

Из-за того, что он отвлекся и перестал обращать внимание на странную нить древней мысли в лесу Франкола, он почти сразу почувствовал, что она шевельнулась и начала меняться. Обновляться, другой аналогии он подобрать не мог.

– Эге, – пробормотал Оскар.

Естественно, как только он попытался сосредоточиться на этом ощущении, проклятая нить ускользнула из поля его восприятия.

– Что такое?

Бекия привстала с дивана.

– Надень свой костюм.

Юз-дубль продемонстрировал ему изображения с удаленных сенсоров. Судя по всему, не он один был настроен на тропу. Несколько членов команды встречи зашевелились в гуще нависших ветвей и показались между стволами даполов. Из окна гостиной он заметил, как, отчаянно хлопая ярко-синими крыльями, поднялась в небо стайка кайларов. «Не может же она быть такой глупой», – подумал он. Девчонка, которую он видел в парке Бодант, очень боялась, но все ее поступки свидетельствовали об уме и находчивости.

Оскар открыл секретный канал связи с Томансио, бесцельно летавшим над городом в украденной ими капсуле.

– Перебирайся поближе. Я думаю, ты нам скоро понадобишься.

– Она близко?

– Еще не знаю, но что-то происходит.

– Уже лечу. Буду через пару минут.

Сенсоры показали, что несколько агентов в полном боевом облачении покинули дома и по лужайкам и газонам помчались к лесу.

Бекия, застегивая шлем, подошла к окну. Оскар активировал защитное поле, и его визор немедленно опустился. Он наскоро проверил оружие крупного калибра. Биононики подключились к его мышцам, в кровь поступила первая доза ускоряющих препаратов.

– Ну вот, все сначала, – уныло прошептал он.

Маломощный импульс дезинтегратора разнес окно, и они выскочили из дома.

«Искупление Меллани», не выходя из трансмерного погружения, повис в тысяче километров над Виотией. Пассивные сенсоры собрали всю доступную информацию и показали, что вокруг планеты в космосе не летало ничего, кроме корабля компании «Дамбаванд», парившего на тысячекилометровой орбите. Для пассажирского корабля он был оснащен чрезмерно мощными орудиями, к тому же частично активированными.

Юз-дубль Троблума по безопасному трансмерному каналу подключился к планетарной киберсфере, что позволяло следить за происходящим внизу. Кроме того, юз-дубль должен был предупредить о любых признаках присутствия РИ. До сих пор он их не обнаружил, но Троблум почему-то не сомневался, что РИ принимает передаваемые по каналу данные.

– Зачем мы сюда прилетели? – спросила Катриона Салеб.

Она сидела на высоком стуле у стены, в которой был открыт небольшой бар. Соответственно, и ее наряд – изящное облегающее платье синего цвета – предназначался для вечернего выхода, а волосы были тщательно завиты в длинные локоны и украшены мелкими красными самоцветами.

– Этот курс я задал еще до появления Стаи, – ворчливо ответил Троблум. – И нам надо испытать гипердвигатель.

– Ты собираешься послать ему вызов? – спросила Катриона, глядя на изображение Виотии, проецируемое в центре каюты.

– Кому?

– Оскару Монро.

– Нет.

Он развернул в экзо-зрении несколько эксплуатационных графиков и стал изучать показатели работы гипердвигателя. Периферийные дисплеи продолжали демонстрировать проявления жестокости местных жителей по отношению к последователям Воплощенного Сна.

– Если ты им поможешь, они смогут избавить тебя от Кэт.

В его экзо-зрении юз-дубль сдвинул в сторону эксплуатационные графики, и Троблум сердито посмотрел на Катриону.

– Они в любом случае это сделают. Паула знает, что Кэт выведена из небытия, и не успокоится, пока не загонит ее обратно. Все кончено. Тебе понятно? А теперь я займусь гипердвигателем. Как только пойму, что он функционирует нормально, мы улетим.

– Ты же знаешь, я просто хочу, чтобы тебе ничто не угрожало. – Катриона взяла со стойки высокий стакан с коктейлем и выпила тягучую красную жидкость. Потом покрутила оставшиеся на дне кубики льда. – И еще я знаю, что ты должен лично следить за Кэт. Если ты сейчас убежишь, ты никогда не узнаешь, что произойдет. А так жить невозможно. Всю оставшуюся жизнь ты будешь видеть ее повсюду и вздрагивать от любого непонятного звука.

– Не такой уж я и слабый.

– Если не боишься, пообщайся с Оскаром.

– Ты говоришь как машина.

Она надула губки, и блестящие мембраны на них потемнели до насыщенного пурпурного оттенка.

– Ты иногда становишься настоящим ублюдком, что и не удивительно для человека, которому ни до кого нет дела.

– Заткнись. Я серьезно.

Он усилил интенсивность экзо-зрения. На улице Колвин-сити толпа, вооруженная силовыми инструментами и толстыми дубинками, гналась за семьей последователей Воплощенного Сна. Их выдавала одежда, сшитая из простых старомодных тканей. Двое взрослых тащили за собой трех перепуганных ребятишек, старшему из которых было не больше одиннадцати. Это происходило в жилом квартале, где здания стояли плотно друг к другу. Отец семейства, похоже, узнал один из домов и бросился к входу, отчаянно крича и барабаня кулаками по двери. Толпа остановилась, и преследователи, словно повинуясь древнему охотничьему инстинкту, стали окружать своих жертв. Мужчина продолжал колотить в дверь, а женщина умоляла пощадить ее детей. Затем, словно убедившись, что ее положение безнадежно, она обняла ребятишек и разрыдалась. Взгляд сфокусировался на поднимающихся самодельных дубинках – передававший сцену репортер отлично знал свое дело.

Троблум непроизвольно отвернулся, и юз-дубль отключил новости: слишком уж это было наглядно.

– Ты хочешь стать человеком? – спросил Троблум. – Ты думаешь, что я выращу для тебя клон и загружу твою личность?

– О чем ты?

– Ты на это надеешься?

– Нет, – с искренним изумлением воскликнула Катриона.

– Я этого не сделаю. Никогда. Люди не нужны Вселенной. Нам нечего ей предложить. Наша раса должна остаться в прошлом. Она не несет ничего, кроме страданий и горя. Внешние миры заполнены животными. Их нельзя назвать полноценными людьми. Они не думают, а просто действуют. Животные, вот они кто. Просто животные.

– А каким же ты видишь полноценного человека? Таким, как ты?

– Настоящий человек должен стремиться к независимости. Если бы ты была реальной, ты бы хотела обзавестись телом. Ты обсуждала это с Тришей, Изабеллой и Говардом?

– Троблум? – Она так разволновалась, что сорвалась на крик. – Перестань.

– Говард участвовал в этом? Вы собирались надавить на меня?

– Нет.

– Ты сказала обо мне Кэт? – завопил он.

– Прекрати!

– Ты мне не нужна.

– Но мне нужен ты. Я люблю тебя.

– Не говори глупости.

Она спрыгнула со стула и опустилась перед ним на колени.

– Я существую только благодаря тебе. Как же мне тебя не любить? Я бы не предала тебя. Не смогла. И ты это знаешь.

Троблум вздрогнул. Его рука потянулась к ее густым, туго завитым волосам.

– Пожалуйста, – со слезами на глазах взмолилась она. – Прошу тебя, Троблум, не изводи себя.

Он вздохнул, опустил ладонь на ее голову, ощущая кожей упругие пружинистые завитки. Потом ее пальцы обхватили его руку, даря ему тепло легкого прикосновения. Она стала по очереди целовать его пальцы. Троблум застонал – не то от стыда, не то от удовольствия. «Она не настоящая. Это виртуальная проекция. А если для меня именно она и есть совершенное существо?» Он никак не мог собраться с мыслями.

– Ты изменишься, – прошептал он. – Если я дам тебе физическое тело, ты станешь другой. Твои программы разойдутся по нейронной сети, которую невозможно контролировать. Я не хочу, чтобы ты менялась.

– Мне не нужно физическое тело. Мне нужен только ты. Всегда. И ради этого я хочу, чтобы ты был счастлив и спокоен. Ты понимаешь, Троблум?

– Да, – выдохнул он. – Я понимаю.

Сенсоры корабля зарегистрировали над Колвин-сити энергетические разряды. Троблум нахмурился.

– Что это? – воскликнул он.

Юз-дубль по его команде запустил детальное сканирование.

Араминта уже давно не пользовалась композиционной программой Ликана. Сама по себе программа была полезной, но одно лишь воспоминание о Ликане заставляло ее смущенно поеживаться. Очень глупо. Сейчас она не может позволить себе такой слабости.

Она шла вдоль ручья, а восприятие обгоняло ее, исследуя тропу, впитывая все ощущения. Где-то вдали громоздился источающий сочувствие Исток-остров. Человеческая Гея-сфера была наполнена волнением и нетерпением. Другая ветвь сознания сперва потянулась к Небесному Властителю, но затем Араминта вздрогнула и мысленно отпрянула. А ноги продолжали отмерять шаги. Деревья по сторонам стали выше, растения предыдущего мира постепенно сменялись знакомыми формами леса Франкола. Она уже знала, где тропа выведет ее в этот лес, и даже ощущала аромат поникших ветвей. Мысленное восприятие обнаружило в кустарнике группу притаившихся людей: сложные технические приспособления делали их почти невидимыми, а их сознание свидетельствовало о холодной решимости. Они ждали ее.

Близился конец пути, но Араминта знала, насколько гибкой может быть тропа. Ее окончание удерживалось на одном месте желаниями сильфенов, напетыми тысячелетия назад. Она постаралась проявить свое собственное желание. Но ему явно недоставало отчетливости, и тропа упрямо оставалась на прежнем месте. Вот тогда Араминта и призвала на помощь композиционную программу. Она почувствовала, как спокойствие разливается по телу, позволяя сосредоточиться на каждом ощущении.

После этого стало совсем нетрудно почувствовать вплетенные в тропу мелодии. Она начала формировать новые мелодии своих желаний, навеянных приятными воспоминаниями и очень хрупкой надеждой.

Ноги продолжали нести ее вперед, оставляя отпечатки на влажной траве, а мелодия крепла, пропитывая каждую клеточку ее сознания. Иногда вызванные изменениями повороты заставляли ее покачиваться, но Араминта была счастлива: конец тропы передвигался вместе с ней, унося туда, куда она стремилась всей душой. Из поджидавшего ее дома уже доносились так хорошо знакомые мысли.

Араминта открыла глаза и через обширный газон взглянула на большой старинный дом. Радостная улыбка быстро сбежала с ее лица. Там был пожар. Над тремя высокими арками первого этажа белую стену осквернили длинные пятна копоти. Два балкона обрушились. В крыше зияла дыра, похоже, с оплавленными краями.

– Оззи милосердный, – простонала она.

Композиционная программа, овладевшая всем ее сознанием, притупила страх, не позволив ему повлиять на ее поведение.

– Бови! – крикнула Араминта и побежала к дому. – Бови!

Два мистера Бови, стоявшие у бассейна, повернулись на ее крик. В Гея-сферу выплеснулся целый вихрь удивления.

– Ты жив, – вздохнула она и остановилась в нескольких метрах от них.

Один мистер Бови был тем темнокожим мужчиной, с которым она встречалась на их первом свидании и которого считала его воплощением. Рядом с ним стоял молодой светловолосый парень. У их ног лежало еще одно тело, неподвижное, прикрытое пляжным полотенцем.

– О нет, – воскликнула она. – Только не один из вас.

– Эй, – произнес старший из мистеров Бови, обнимая ее. – Все в порядке.

В каком-то дальнем участке ее разума возникло удивление: она оставалась совершенно спокойной и полностью контролировала свои эмоции. Она знала, что должна сказать, хотя энергии голосу явно не хватало.

– Мне так жаль. Это полностью моя вина.

– Нет, не надо.

– Я должна была все тебе рассказать. Предупредить. Я убежала, потому что не хотела тебя впутывать, не хотела причинить боль.

Они оба непроизвольно оглянулись на тело.

– Все в порядке. Ты вернулась, и это главное.

– Нет, не в порядке. Они убили одного из вас. – Импульс сожаления и вины насторожил ее. – Нет, не только одного? Сколько еще погибло?

Он отступил на шаг назад, но не снял рук с ее плеч.

– Скажи, – потребовала она.

– Пятеро, – смущенно ответил он, словно был в чем-то виноват.

– Ублюдки!

– Не важно. – Он невесело усмехнулся. – В этом смысл мультиличности: утрата тела не так уж много значит. Некоторые из нас находятся в разных частях города, и никто не знает, сколько их там. По крайней мере, эти бандиты. Я в безопасности. В большей безопасности, чем ты.

– Все равно, я виновата. Не следовало мне сюда приходить. Нельзя было появляться, пока все это не закончится.

– Я рад, что ты здесь, – искренне сказал он. – В самом деле, очень рад. Видеть тебя, знать, что ты жива и здорова, это уже хорошо. – Оба мистера Бови посмотрели на Кэрнс, несущий свои мутные воды мимо лужайки. – Как ты сюда пробралась? Все думают, что ты на Чобамбе.

– Это долгая история.

Над домом прокатился гул, похожий на отдаленный раскат грома. Араминта повернулась, пытаясь угадать его источник, и под самым куполом силового поля заметила вспышки энергетических разрядов. Ей не пришлось прибегать к помощи каких бы то ни было программ, чтобы понять, что стрельба ведется в районе Франкола.

– Неужели опять? – простонал мистер Бови. – Хватит уже!

– Это опять из-за меня, – безучастно сказала Араминта. – Они дерутся, потому что ищут там меня.

– Араминта.

Они оба воскликнули одновременно, и с одинаковым отчаянием в голосе.

– Мне нельзя оставаться. Рано или поздно они меня найдут.

– Тогда беги. И я пойду с тобой. Мы будем скрываться. Может, Флот сумеет тебе помочь.

– Нет. АНС в плену. Никто нам не поможет, никто не остановит Воплощенный Сон. Теперь это мое дело.

– Твое?

– Я не буду убегать и прятаться. Больше не буду. Я знаю, что не имею права просить, потому что струсила и ничего тебе не рассказала.

– Я все понимаю.

– Ты хороший, слишком хороший. После того как все это закончится, я бы хотела, чтобы мы оказались вместе. Хочу, чтобы ты знал.

Он снова привлек ее к себе.

– Так и будет, – решительно прошептал он. – Обязательно будет.

– Я должна кое-что сделать, – сказала Араминта. – Мне этого очень не хочется, но другого пути я не вижу. У меня есть идея, и мне потребуется твоя помощь.

 

Двадцать шестой сон Иниго

а все годы, прожитые в Маккатране, Эдеард так и не удосужился начертить карту глубинных тоннелей. Он знал, что есть пять больших концентрических кругов, образующих главные маршруты, и множество извилистых переходов между ними. Их соответствие улицам и проспектам на поверхности он представлял себе на уровне инстинкта. За пределы самого большого круга выходили длинные ответвления, тянувшиеся под равниной Игуру, но они располагались хаотично. Когда-нибудь он обязательно пролетит по этим ярко освещенным тоннелям и посмотрит, куда они выходят. Когда-нибудь, когда у него будет время.

А сейчас он просто радовался, что внешний круговой тоннель несет его к улице Гринал в районе Беллис, где у Маркола возникли трудности с противодействием необычайно сильной психике. Эдеард уже несколько месяцев, а может, и дольше не пользовался тоннелями, подземные вылазки стали редкими. Последние несколько лет у него не было причин для особой спешки, тем более по делам службы констеблей. Теперь, проносясь где-то под Парком Лизье, он испытывал откровенный восторг и проклинал свою неуверенность среднего возраста. Встречный ветер яростно хлопал полами плаща, едва не срывая его с плеч. Эдеард, словно ныряя, вытянул руки перед собой. Потом перевернулся. Удивительно приятное ощущение, от которого кровь забурлила в венах. От радости новой жизни из его груди вырвался ликующий вопль. Эдеард кувыркался снова и снова. Мимо пронесся поворот в боковой тоннель. Потом еще один. Он был уже почти под Беллисом, близко к своей цели. Возникло желание еще раз пролететь по большому кругу просто для собственного удовольствия. «Маркол и его отряд наверняка смогут справиться сами».

Внезапно впереди из-за плавного поворота что-то показалось. В этих залитых белым светом трубах Эдеард никогда не пользовался про-взглядом и потому был застигнут врасплох. Он едва успел сформировать щит из третьей руки, как мимо пронеслись два обнявшихся тела. Оглушительно кричащие подростки. Они летели совершенно нагими и в вихре ветра самозабвенно занимались сексом. Их застывшие в экстазе лица мгновенно промелькнули и пропали из вида, и восторженные крики быстро затихли в шуме ветра. Эдеард устремил следом свой про-взгляд, но тоннель скрыл пролетевшую пару за поворотом.

Он быстро оправился от потрясения и попросил город унести его в обратную сторону, чтобы догнать и перехватить незнакомцев. Как и обычно, он замедлил движение и опустился на пол тоннеля. Затем несущая его сила изменила направление, и он полетел в обратную сторону.

На этот раз он прощупывал про-взглядом все вокруг. Но восприятие в тоннеле было затруднено даже для него. Эдеард ощущал город в паре сотен ярдов над собой, и то лишь благодаря отчетливо видимым каналам. Все остальное различить было невероятно трудно.

На мгновение ему показалось, что он уловил присутствие подростков в сотне ярдов перед собой, но вскоре снова потерял их след. У ответвления одного из боковых проходов он уже не знал, в какую сторону повернуть. Он притормозил и остановился перед развилкой, заглянул в один тоннель, потом в другой, словно отыскивая следы, потом попытался проникнуть про-взглядом в стену тоннеля, чтобы отыскать воспоминания. Материя города сохраняла память обо всех событиях на протяжении десятков лет.

И в этот момент он испытал второе потрясение за утро. Никаких воспоминаний о молодой паре не было. Он ощутил отклик тоннеля на собственный полет всего несколько минут назад, но кроме этого – ничего.

– Во имя Заступницы, как же они…

Эдеард нахмурился, прислушиваясь к отголоскам собственного голоса, раскатившимся между стен тоннеля. Внезапно в главном тоннеле послышался тихий смех, но он решил, что гоняется за призраками.

– Провались все в Хоньо, – проворчал Эдеард и попросил город вернуть его в Беллис.

Улица Гринал представляла собой довольно приятный бульвар, пересекавший район от Изумрудного до Дубового канала. По его сторонам стояли самые различные дома – от особняков с продолговатыми тимпанами до широких полусфер с остроконечными арками, где приютились небольшие магазинчики, и зданий в форме тройных сросшихся цилиндров с нависающими крышами, которые делали их похожими на шишковатые каменные грибы. Сержант Маркол разбирался с происшествием на площади Пяти Фонтанов, неподалеку от Дубового канала. На площадь выходила терраса с вогнутой внешней стеной и похожим на улей зданием, состоявшим из мелких помещений, которые соединялись между собой короткими трубами-переходами, расположенными без всякого порядка, словно все сооружение было когда-то прогрызено гигантскими насекомыми. Странная форма как нельзя лучше подходила купцам и торговцам, предлагающим мелкие, но очень дорогие товары. Здесь почти никто не жил, но всегда было многолюдно.

Эдеард поднялся на поверхность перед угловой аркой и, автоматически нагнув голову, вошел внутрь. В сумрачном пространстве его встретила атмосфера враждебности и сдерживаемого гнева. Едва он перешагнул через порог, как сразу ощутил на себе сильный про-взгляд. Он попытался проследить его до источника, но наблюдатель, находившийся где-то в Зельде, быстро отвел взгляд.

Эдеард немного помедлил, задумчиво поджав губы. Такого он не замечал уже несколько лет. Кто бы ни проявлял к нему тайный интерес в прошлом, он оставил это занятие после возвращения Небесных Властителей. И Эдеард не считал, что сегодняшнее проявление любопытства можно отнести за счет простого совпадения.

Маркол ждал его на втором этаже, в небольшом магазинчике торговца травами, куда надо было пройти по спиральному переходу, соединявшему несколько мелких клетушек. Стены магазина полностью скрывались за коврами с геометрическими узорами. В фонарях, свисающих на длинных цепочках, горело джамоларовое масло, дающее желтоватый свет. Воздух был так насыщен самыми разными ароматами трав и спирта, что, казалось, можно увидеть, как он клубится. Украшением комнаты служили самые разнообразные трубки для курения кестрика, выстроившиеся рядами на узких полках. Несколько разбитых трубок валялись на полу. Пучки длинных продолговатых листьев этого наркотического растения висели на крючках и сохли в сильно прогретом помещении. Здесь же висели связки стеблей, семенных коробочек и листьев, незнакомых Эдеарду. Часть растений тоже была сброшена на пол и растоптана.

Эдеард сразу понял, между кем возник спор, как только раздвинул занавес из бус: двое мужчин, стоя в противоположных углах помещения, все еще бросали друг на друга гневные взгляды и излучали мысли, пропитанные злобой. Одним из них был довольно тучный старик в костюме, разукрашенном вышивкой в том же стиле, что и висящие на стенах ковры. В нем Эдеард сразу признал хозяина лавки.

Второй мужчина, которому не было еще и тридцати, принадлежал к хорошо знакомому Эдеарду типу людей. Отпрыск благородного семейства, занимающий одну из низших строчек в списках субсидий, очень красивый и столь же высокомерный, живущий не по доходам благодаря кредитам торговцев. Эдеард заподозрил, что купец-травник как раз и был одним из его кредиторов. Два сопровождающих Маркола констебля уже надели на него наручники, небрежно засучив рукава темно-красного бархатного пиджака. Эдеард еще раз окинул взглядом помещение, не понимая, зачем его вызвали. Потом он внимательнее присмотрелся к молодому мужчине, отметив его высокие скулы, темные растрепанные волосы и светло-карие глаза, в которых читался неприкрытый вызов.

«Я уже видел его раньше. Но где? Тогда он был моложе. Провались в Хоньо, моя память».

– В чем проблемы? – беззаботно спросил он.

– Нас вызвал Колфал, – сказал Маркол, показывая на хозяина лавки. – Утверждал, что к нему применено психологическое воздействие. Татал оказал сопротивление при аресте, – пояснил он, кивая в сторону молодого аристократа, продолжавшего презрительно усмехаться. – Крепкий орешек.

– Я ничего подобного не совершал, – заявил Татал.

Он говорил вежливо, но, судя по акценту, вырос не в Маккатране. Эдеард предположил, что парень – выходец из южных провинций. Он поднял палец, приказывая Таталу помолчать, и повернулся к Колфалу.

– Зачем Таталу понадобилось прибегать к психическому воздействию?

Ярость Колфала мгновенно развеялась, оставшись тлеть только в его сердитом взгляде. Хозяин лавки тяжело вздохнул.

– Мне жаль, что вас оторвали от дел, Идущий-по-Воде. Это было лишь недоразумение.

– Что? – Маркол от изумления открыл рот. – Но ты же сам нас вызвали.

Эдеард демонстративно перевел взгляд на обломки трубок и растоптанные растения, тогда как его про-взгляд изучил остатки мыслей Колфала, не успевшие исчезнуть за щитом.

– Угу. – Он приподнял бровь. – А ты что можешь сказать, Татал?

– Я тоже должен принести вам извинения. Констебли подтвердят, что у меня очень сильная третья рука. А в пылу спора я не всегда могу сдерживать свою силу.

– Ты намерен выдвинуть обвинение? – спросил Эдеард у Колфала.

– Нет.

Старый травник покачал головой, не осмеливаясь встретиться взглядом с Эдеардом.

– Очень хорошо. – Он подал знак констеблям снять наручники. – А ты учись сдерживаться.

– Обязательно, Идущий-по-Воде.

– Где ты живешь?

– В районе Абад, Идущий-по-Воде. У меня квартира на Болдар-авеню.

– Вот как? Недалеко от Абрикосового дома?

Татал широко усмехнулся и кивнул.

– Верно. Я имею честь состоять в Братстве.

Это объясняло роскошный наряд и провинциальный акцент, но лицо Эдеард никак не мог вспомнить.

– Хорошо, ты свободен. Считай, что тебе вынесено предупреждение, и держись подальше от неприятностей.

– Да, Идущий-по-Воде.

Эдеард был уверен, что за его сговорчивостью скрывается насмешка, но из-за мысленного щита не пробивался ни один намек. Более того, Эдеард еще ни разу не встречал такого непроницаемого разума.

– Необоснованный вызов констеблей тоже считается нарушением порядка, – сказал он Колфалу, как только Татал прошел сквозь звенящий занавес из бусин. – Тем более если пришлось вызвать меня.

– Я прошу прощения, сэр, – пробормотал Колфал.

– Хоньо, что это было? – спросил Эдеард у Маркола, как только они вышли на площадь Пяти Фонтанов.

– Мне правда очень жаль, Эдеард. Ситуация мгновенно вышла из-под контроля. Великая Заступница, он чрезвычайно силен, Я не мог с ним справиться. Даже при помощи моих товарищей я едва не упустил его. И, наверное, инстинктивно позвал тебя.

– Гм-м. – Эдеард с подозрением оглянулся здание, похожее на кроличий садок. – Он действительно так силен?

– Да.

– А о чем был спор? Если Татал и впрямь член Братства Абрикосового дома, вряд ли ссора началась из-за оплаты товара.

– Точно сказать не могу. Когда мы пришли, Колфал обвинял его во всех мыслимых преступлениях. Вымогательство. Финансовые злоупотребления. Физические угрозы. Психическое давление. Всего не перечислить. Он буквально кричал об этом.

– Интересно.

Эдеард направил про-взгляд в стену магазина трав, отыскивая воспоминания города о недавней ссоре. Но развешенные по стенам ковры не позволили городу ни увидеть, ни услышать то, что происходило внутри.

– Я не могу поверить, что Колфал дал задний ход, – продолжал Маркол. – Он был разъярен, словно почуявший кровь драккен.

– Принуждение, – сказал Эдеард. – Я узнал этот прием в его мыслях, после изменения признаки видны довольно отчетливо… – Он остановился. Только теперь он вспомнил Татала. – «Ох, Заступница, мне следовало догадаться».

Кабинет главного констебля Маккатрана находился в задней части Дворца-Сада. Это было большое круглое помещение с высоким конусообразным потолком, который закручивался кверху, словно его отлили в замысловатой форме. На блестящем коричневато-желтом полу темнокрасные линии образовывали огромный пятиугольник, стены имели более светлый оттенок коричневого цвета, но тоже блестели, словно отполированные. Эдеард не придавал особого значения меблировке – в конце концов, это было просто место для работы. В кабинете у него стоял письменный стол из мардуба, подаренный Кансин сразу после его избрания, и длинный стол для совещаний с капитанами участков и юристами.

К тому времени, когда он вернулся после происшествия с Колфалом и Таталом, Фелакс уже вызвал Голбона и Джерали, двух последних активных членов комитета при Высшем Совете. За все это время Эдеард так и не решился его упразднить.

– Новое дело, – объявил он, проходя к своему столу.

Голбон и Джерали удивленно переглянулись. Последние семь лет они только и делали, что потихоньку заканчивали старые дела и сдавали их в архив.

Эдеард сел на свое место. За его спиной сквозь высокие узкие окна виднелся Сад Раха и Центральный канал. Эдеард всегда старался сесть так, чтобы вид из окон не отвлекал его от работы.

– Братство Абрикосового дома.

Голбон застонал.

– Неужели опять? Мы присматривались к ним несколько лет назад. Это всего лишь компания молодых торговцев, которые образовали собственную ассоциацию и стараются набрать политический вес. Они порой прибегают к довольно жестким методам, но-ничего противозаконного за ними не замечено. Никакой преступной деятельности.

– Хорошо, значит вы быстро справитесь с этим делом, – сказал Эдеард. – Мне нужны имена всех членов Братства, включая и моего зятя. И еще требуется финансовый отчет по магазину трав, принадлежащему человеку по имени Колфал. Проверьте, нет ли у него каких-то связей с Братством.

– Откуда такой неожиданный интерес? – полюбопытствовала Джерали.

– Мне кажется, я уличил одного из членов Братства по имени Татал в применении принуждения в деловых отношениях. И как раз с Колфалом.

– А, это безнадежное дело, если обращаться в суд, – заметила Джерали.

Она начинала свое обучение подмастерьем в гильдии юристов и только потом перешла работать клерком, что сделало Джерали незаменимым помощником в расследованиях Эдеарда. Даже из разрозненных обрывков информации она могла выбрать весомые улики, а юридические знания позволяли построить обвинения таким образом, чтобы они имели вес в судах.

– У нас были дела, где принуждение считалось доказанным, – сказал Голбон.

– В тех случаях, когда члены благородных семейств выступали против обычных горожан, – возразила Джерали. – И суд признавал обвинения только из-за этого. Но законных доказательств манипулирования чужими мыслями не существует.

– Я знаю, что юридической базы для обвинения нет, – сказал Эдеард. – Но если в деле с Колфалом все было именно так, как я думаю, значит, тут замешана преступная организация. Если мы это установим, то сумеем отыскать более весомые следы.

– Хорошо, – согласилась Джерали. – Главное – понять, что на основании одного обвинения в принуждении никакой суд нам не поможет.

– Я это понял, – сказал Эдеард, старательно прогоняя мысли о Салране. – Есть еще кое-что, что вам надо знать. Татал обладает очень сильными способностями. Даже Маркол столкнулся с трудностями при его задержании. Могу предположить, что он использует свой талант для принуждения.

– О Заступница, – проворчал Голбон. – Вы считаете, что он станет нам противодействовать?

– Сомневаюсь, – сказал Эдеард. – Но будьте осторожны. Татал не единственный сильный медиум в этом городе, использующий свои силы не по назначению.

Он рассказал им о замеченных про-взглядах, преследующих его уже на протяжении нескольких лет. Но, несмотря на то что полностью доверял своим сотрудникам, умолчал о подземных тоннелях. Молодая пара могла попасть туда только с согласия Маккатрана. Эдеард не знал, откликается ли город на любое сильное психическое воздействие или сознательно помогает определенным людям. В последнем он почему-то сомневался. Сознательный отклик города он ощутил только однажды, в тот день, когда узнал об истинных возможностях Бездны.

– Они имеют отношение к нашему делу? – спросила Джерали.

– Я не знаю, но еще прошу вас проверить, нет ли у Братства Абрикосового дома общих финансовых интересов с Ранали.

– Понятно, – безразличным тоном произнесла Джерали.

Он с трудом сдержал улыбку. За прошедшие годы комитет противодействия организованной преступности потратил массу времени и сил на изучение дел Ранали, и все без толку. Джерали и остальные давно стали считать хозяйку «Дома голубых лепестков» предметом личной одержимости Эдеарда, и он подозревал, что из-за этого они работали не так усердно, как следовало.

– Мне известно, что несколько лет назад между Ранали и Таталом существовала… Гм, физическая близость. Возможно, именно она научила его приемам принуждения.

И снова Джерали и Голбон многозначительно переглянулись.

– Мы все проверим, – заверила его Джерали.

Эдеард и Кристабель взяли семейную гондолу и отправились из особняка Кальверит в Среднюю заводь. Полдень уже миновал, и лучи заходящего солнца позолотили легкие перисто-слоистые облака. Над городом неподвижно повис теплый воздух, насыщенный ароматами моря.

Теплым летним днем наслаждались не только они: по Главному каналу двигалось великое множество гондол, так что движение замедлилось. Эдеарду казалось, что на воду вышли все лодки Маккатрана, столько изящных судов сразу он не видел еще никогда. Много людей было и на улицах, и на обеих набережных канала.

Присмотревшись внимательнее, он заметил, что среди них очень много стариков, сопровождаемых родственниками. И почти все они направлялись в район Эйри.

Кристабель перехватила его взгляд.

– Сколько еще?

– Они будут через девять дней.

– Пять Небесных Властителей, – благоговейно вздохнула она. – Интересно, во времена Раха их тоже было так много?

– Заступница никогда не называла их числа.

Эдеард заметил пожилую женщину, удивительно похожую на госпожу Флорелл. Даже с помощью своей молодой спутницы она с трудом передвигала ноги, настолько ее суставы были поражены артритом. Ее разум излучал слабые всплески боли и безграничное изумление. Он подозревал, что женщина не совсем понимает, что происходит. Внизу по воде скользили гондолы, перевозившие к скрученным башням Эйри ее сверстниц. Вся разница заключалась в количестве денег: у кого-то их хватало, чтобы провести последнюю поездку с комфортом, а кому-то приходилось идти пешком.

– Как же они справлялись раньше? – удивилась Кристабель.

– Население было тогда намного меньше. Приезжие могли остановиться в свободных домах, никому не причиняя неудобств, с которыми приходится сталкиваться нам.

Наплыв пожилых путешественников, ожидавших прибытия Небесных Властителей, достиг угрожающего масштаба. После проводов Финитана поток людей постоянно нарастал по мере того, как вести о возвращении Небесных Властителей достигали самых отдаленных провинций. Теперь каждый месяц в Маккатран стекались тысячи людей и каждого из них провожали по несколько родственников, и в конце концов город уже не мог с ними справиться. Констеблям, патрулирующим улицы, снова пришлось разбираться с мелкими нарушениями закона, начиная со споров из-за комнат и заканчивая вздутыми ценами на продовольствие для приезжих. Кроме того, констеблям приходилось обеспечивать свободный проход по улицам, что, учитывая почтенный возраст и болезни паломников, было довольно затруднительно. Милосердие и добрая воля горожан, достигшие своего расцвета во время первых двух-трех визитов Небесных Властителей, уже себя исчерпали.

Гондола вышла в Среднюю заводь и свернула в Торговый канал. У причала в конце улицы Джоселл им пришлось подождать несколько минут, пока не освободилось место. Оттуда они еще немного прошли по улице и добрались до особняка главы района в центре Сампалока.

На большой площади в сердце Сампалока Эдеард всегда испытывал некоторую неловкость. Это место все связывали с днем высылки: поворотным пунктом в истории Маккатрана и всей Кверенции в целом. Но на самом деле все было не так: настоящие перемены начались в тайном хранилище Спиральной башни гильдии оружейников, и об этом никто не знал.

В центре просторной площади стоял особняк главы и госпожи Сампалока: огромное шестиугольное здание. Все шесть плоскостей отличались по цвету, но в каждой имелся арочный проем, выходивший во двор. Ворота в них отсутствовали: нынешние правители района, в отличие от своих предшественников, не собирались отгораживаться от людей, которым были обязаны служить.

За прошедшие годы площадь немного изменилась, на ней появились палатки, торгующие фруктами и сладостями, а между фонтанами бегали дети. Но в основном она оставалась свободной. Только не сейчас. За стенами особняка выросли сотни палаток, поддерживаемых бамбуковыми шестами. По пути к главному входу Эдеард отметил, что их становится все больше, и сегодня тоже энергичные ген-мартышки устанавливали новые каркасы. Рядом стояли люди с узлами и принесенными из дома пожитками.

Кристабель подозрительно сморщила нос.

– Я думала, Кансин установила для приезжих санитарные будки.

Эдеард только пожал плечами. Они вошли во двор особняка, украшенный белыми статуями и аккуратно подстриженными деревцами в высоких кадках. Открытые входные двери вели в вестибюль с превосходным белым светом, льющимся с потолка. Широкие изогнутые лестницы поднимались на галерею второго этажа; как и предполагал Эдеард, шагать по ним было очень удобно. Возводя особняк, он имел представление только о его внешнем виде и не знал, как обустроить внутри. В нужный момент он просто набросал внутреннюю обстановку, похожую на ту, что город уничтожил по его просьбе, только освещение стало не оранжевым, а белым, размеры ванн и высота кроватей здесь соответствовали потребностям людей, а также были исправлены прочие многочисленные недостатки, с которыми жители Маккатрана мирились уже два тысячелетия.

Максен и Кансин встретили их в приемной второго этажа и пригласили на закрытый балкон, где уже стояло приготовленное вино и их ждали Динлей и Геали. Для своего четвертого брака Динлей выбрал девушку с ярко рыжими волосами. Геали было всего двадцать восемь лет, и она возвышалась над новобрачным на полных три дюйма. Эдеард смотрел на них, стоявших у балюстрады на фоне закатного неба, и с трудом сдерживал свои эмоции. Все жены Динлея легко могли показаться родными сестрами. «Он знает, что из этого ничего не получится, но почему же выбирает каждый раз один и тот же тип?»

– Оптимизм, – тихонько шепнула ему Кристабель.

Эдеард густо покраснел.

– Ох, Заступница, неужели я?..

– Нет, просто я хорошо тебя знаю. – Кристабель широко улыбнулась и обняла Динлея. – С возвращением. – Потом поцеловала Геали. – Как вам понравился медовый месяц?

– О, это было великолепно, спасибо. Ваша яхта возила нас в самые чудесные уединенные бухточки. А города на побережье все такие разные. Еще мы заглянули на острова Оантрана, я и не знала, что еще есть такие нетронутые места. С удовольствием осталась бы там жить.

Рука Динлея легла ей на талию.

– Мы и здесь можем отыскать уединенное местечко, – сказал он.

Геали в ответ поцеловала его, а Эдеард поспешил отпить глоток вина.

Максен обнял его за плечи.

– Ну, что ты думаешь о наших гостях? – спросил он, показывая на площадь поверх ограды особняка.

– Их очень уж много, – с радостью переключился на другую тему Эдеард.

Несмотря на стесненные условия, приезжие наполняли атмосферу города оптимизмом и надеждой. Люди излучали радостное предвкушение, словно в ночь накануне праздника.

– Через день после прибытия Небесных Властителей здесь никого не останется, – сказала Кансин.

– А еще через день начнут собираться другие, – ответил ей Максен. – Эдеард, мы не можем игнорировать проблему. Я посылал запрос в гильдию клерков: в Маккатране больше не осталось незарегистрированных помещений. Это невыносимо. Где будут жить наши дети?

– Никто и не собирается игнорировать проблему, – сказал Эдеард. – Как раз сегодня я обсуждал ее с мэром.

– И каково его потрясающее заключение? – спросил Динлей.

Эдеард взглянул на приятеля с удивлением: обычно Динлей выражался более сдержанно. В конце концов, может, Геали все же не такая, как ее предшественницы?

– Он уверен, что со временем все придет в норму. Сейчас мы видим колоссальный наплыв жаждущих руководства Небесных Властителей. В начале это неизбежно. Но потом их количество уменьшится.

– Когда?

Эдеард пожал плечами.

– Проблема не в тех, кто стремится попасть в Ядро, а в их родственниках. Это они создают проблемы с размещением.

– И это все? Таков ответ мэра? Подождите несколько лет, и проблема рассосется сама собой?

– Не совсем так. Вокруг Маккатрана открывается много перехватывающих гостиниц. В большинстве прибрежных деревень, менее чем в дне пути от города есть, по крайней мере, по одному такому отелю. И каждый месяц открываются новые. Это должно помочь.

– Я надеюсь, что так и будет, – сказала Геали. – Детям моего брата уже больше двадцати, и они не могут найти в городе никакого жилья. Керал уже путешествовал по провинциям, чтобы посмотреть, как устроена жизнь за пределами Игуру.

– Это очень хорошо, – заметил Эдеард. – Слишком многие из наших детей рассчитывают только на город.

– Но мы прожили здесь две тысячи лет, – посетовала Геали. – Почему мы должны уезжать?

– Жизнь меняется, – ответил Максен. – Трудностей в провинциях сейчас стало меньше. Там уже не только сельские поселения. Некоторые провинциальные гильдии по численности и возможностям соперничают с маккатранскими.

– Тогда почему Небесные Властители не посещают эти города? Почему они выбирают только Маккатран?

Кансин и Динлей повернулись, словно ожидая объяснений от Эдеарда. Он бы и рад был ответить, но не знал как.

– Только в Маккатране есть башни Эйри, – сказал Максен.

«Так не должно быть, – подумал Эдеард. – Маккатран не наш город, он никогда не предназначался для людей».

– Я спрошу, – выпалил он.

Теперь уже все посмотрели в его сторону.

– Правда, – сказал он. – Когда прилетят Небесные Властители, я спрошу, что им нужно для того, чтобы забрать наши души. И правда ли, что они могут вести нас только с башен Маккатрана.

Геали наклонилась вперед и чмокнула его в щеку.

– Спасибо тебе, Идущий-по-Воде.

Он усмехнулся, стараясь не встретиться взглядом с Кристабель.

– Пожалуйста.

– Это неудобство может нам помочь, – сказал Динлей.

– Неудобство? – переспросил Эдеард.

– Неудобство, причиняемое Маккатрану наплывом приезжих, – с абсолютно невинным видом пояснил Максен.

– Как это?

– Неудобство порождает неудовлетворенность. И все вспомнят о нем, когда наступит время очередных выборов мэра.

Эдеард застонал, догадываясь, что последует дальше.

– Момент очень подходящий, – неожиданно загорелась Кристабель. – Если ты прав насчет гостиниц, к тому времени, когда начнется твой первый срок, проблема значительно уменьшится.

– Мой срок? – Эдеарду хотелось посоветовать ей не поддерживать Максена, все это очень походило на сговор. – Сначала я должен выиграть выборы.

– Ты же Идущий-по-Воде, – весело воскликнула Кансин. – За тебя все будут голосовать. Даже молодежь. Ведь это ты вернул Небесных Властителей. Правда, Геали?

– Да, конечно, – серьезно поддакнула Геали.

Эдеард добавил Кансин к списку людей, которым сейчас не мог посмотреть в глаза, хотя и был уверен, что стрела предназначалась Геали. Или Динлею. «Пожалуй, Динлею».

– Все уже понимают, что это лишь вопрос времени, – сказал Динлей.

– В самом деле?

Он уже не мог делать вид, что вопрос его не интересует. Мэр? Наконец. Его мысли унеслись в далекое прошлое, в Эшвилль, когда его ген-кошки так успешно справились с работой в новом колодце. Мэр и Пифия, такие обещания они с Салраной дали друг другу. «Мы же были детьми. Только и всего. И сами весело смеялись над своими ребяческими мечтами». Но от одной мысли, что он может занять кресло мэра, Эдеард до сих пор ощущал легкий трепет.

– Давай, – подзадоривал его Максен. – Время пришло, и ты сам это знаешь. Только скажи, что ты согласен.

Он оглянулся на Кристабель, и жена энергично кивнула.

– Что ж, ладно. – Звук его голоса еще не успел затихнуть, а он уже ощутил, что не в силах удержаться от радостной и нетерпеливой улыбки. – Давайте попробуем.

Друзья ответили веселыми возгласами и объятиями.

– Ас чего, во имя Хоньо, мы начнем? – спросил Эдеард, словно уже готов был отказаться.

– Предоставь это мне, – сказал Динлей. – Я уже давно начал сколачивать команду.

Эдеард пожал плечами и покачал головой. Больше ему уже нечего было сказать.

Перед массивной деревянной дверью кабинета главного констебля его встретил Фелакс. И он явно волновался, что было довольно необычно для этого парня.

– Извини, – сказал он подошедшему Эдеарду. – Я не знал, как ее остановить.

Эдеард с любопытством посмотрел на дверь, а его про-взгляд проник в кабинет. Она сидела на краешке стула перед большим столом.

– Ох, Заступница, – уныло проворчал он, удовлетворив любопытство. – Ладно, – сказал он Фелаксу. – Я разберусь.

Салрана слегка обернулась на звук открываемой двери. Ее волосы стали теперь заметно короче и приобрели светло-песочный оттенок. Большие глаза смотрели на него с отстраненным интересом. В конце концов, они не виделись уже лет десять – и это несмотря на немалое количество торжеств, которые оба время от времени посещали. Если он и надеялся, что зловредное влияние Ранали когда-нибудь рассеется, всплеск эмоций, выбившийся из-под мысленного щита, быстро его разубедил. Салрана, как и сам Эдеард, так и не научилась полностью скрывать свои мысли, подобно коренным жителям города. Кроме горького отчаяния, он успел заметить тлеющие угли неприязни и негодования. Но, наряду с давней озлобленностью, она явно испытывала и неуверенность.

– Твой визит неожиданность для меня, – сказал он, проходя мимо ее стула.

Он не задержался, даже чтобы пожать ей руку, не говоря уж о том, чтобы обменяться братским поцелуем. Ее взгляд неотрывно следил за ним, пока Эдеард не занял свое место за столом.

– Ничего не изменилось, – заговорила она.

– Что-то должно было измениться, если ты решилась прийти.

– Можешь назвать это безумием отчаяния. Кроме того, я давно тебя знаю.

Теперь Эдеард был не на шутку озадачен. Все его попытки примирения, а их за прошедшие годы случилось немало, заканчивались ничем. Несмотря ни на что, он продолжал ей помогать, особенно когда подрос ее неблагополучный отпрыск. Не может быть, чтобы она об этом не знала.

– Чего ты хочешь, Салрана?

– Я не могу тебе ничего предложить. Я не изменилась и не испытываю к тебе благодарности.

– Я ее и не прошу. Чего же тебе надо?

Она наконец отвела взгляд и поправила шаль на плечах.

– Мой муж, Гарнфал, намерен последовать за Небесными Властителями. Он неважно себя чувствует вот уже больше года.

– Сочувствую, – искренне произнес он. – Я не знал.

– Он… он хорошо заботился обо мне, это тебе известно. Он не такой, как остальные.

«Те, с которыми тебя сводила Ранали», – мысленно добавил он.

– И он хочет обеспечить меня, – продолжала Салрана. – Его дом на Горрод-лейн, безусловно, отойдет старшему сыну, Тимату. Другого я и не ожидала. Но есть ценности, которые Гарнфал купил на заработанные им деньги. И он завещает их мне по доброй воле.

– А семья против?

– Кое в чем они не возражают. Но есть участок земли в Айв-коув, это рыбацкая деревушка в четырех милях к северу от города. На участке стоит коттедж. Гарнфал любил окружающие его сады, он говорил, что в городе настоящий сад создать невозможно. Мы жили там каждое лето. Прошлой осенью ему предложили продать землю под строительство гостиницы для людей, приезжающих ради встречи с Небесными Властителями. Но Гарнфал до сих пор отказывается.

– Это и есть предмет спора с Тиматом?

– Да. Гарнфал позволил мне продать участок после его смерти, что принесет немалые деньги. Тимат уже нанял адвоката, чтобы оспорить завещание. Он заявляет, что полная стоимость коттеджа не указана в счетах Гарнфала и что я обманываю семью. Настоящей семьей Гарнфала он считает себя и своих братьев и сестер.

– Понятно. – «Это не только твоя проблема, но и Тимата». – А зачем ты мне все рассказываешь?

– Я надеялась, что ты сможешь поговорить с Тиматом, убедить его, что я не какая-то хищница, которая околдовала его отца, что я люблю Гарнфала.

Эдеард надул щеки и выпустил воздух.

– Салрана…

– Я не хищница! Эдеард, что бы ты обо мне ни думал, ты должен знать, что я это сделала по собственной воле. Я сама выбрала Гарнфала. Прошу тебя, поверь мне. Ты борешься за справедливость, а если завистливый бездельник отберет у меня то, что принадлежит по праву, какая же это справедливость?

– Вот Хоньо, – устало вздохнул он. – Тебе надо было стать адвокатом.

– Тимат нанял мастера Черикса. – Она неуверенно пожала плечами и робко улыбнулась. – Если только это имеет какое-то значение.

Эдеард застонал, запрокинул голову и уставился в высокий сводчатый потолок.

– Я поговорю с Грандмастером гильдии юристов, попрошу, чтобы он назначил арбитраж по поводу ваших недоразумений с Тиматом.

– Спасибо тебе, Идущий-по-Воде.

– Я думал, что я для тебя все еще Эдеард.

Салрана поднялась и с грустью посмотрела в его лицо.

– Нет, ты Идущий-по-Воде. Эдеард из Эшвилля умер в день изгнания Байза.

В полдень Эдеард нанял гондолу, чтобы добраться от Дворца-Сада до района Абад. Суденышко вышло в Главный канал, и он увидел, что у подножия башен Эйри собралось уже множество людей. Наверх пока еще никто не поднимался, это запрещалось до ночи накануне прилета Небесных Властителей. У входа в каждую башню стояли констебли, которые помогали матушкам удерживать людей и не давали им столпиться вокруг длинных винтовых лестниц. До арестов дело пока не дошло, но Эдеард каждый день получал рапорты о ссорах и стычках между рассерженными родственниками. Надо сказать, подъем на башни требовал особого внимания. Их верхние площадки, открытые небесам Кверенции, были не слишком большими и ничем не огороженными. Старые и больные люди, поднимавшиеся наверх, нуждались в помощи даже в эти последние часы своей жизни. Матушки уже набрались опыта, чтобы помогать страждущим, но их усилия не ценили те, кто проделал трудный путь и чья надежда крепла с каждой милей.

Эдеарду было известно, что только за эту неделю умерли пятнадцать человек из числа ожидающих подъема на башни Эйри. К их родным следовало относиться с особым вниманием и тактом, но, несмотря на это, возникали ссоры, нередко заканчивающиеся жестокими стычками. В предстоящие семь дней ожидания будут и еще смерти, которые принесут немало горя и мучений тем, кто останется в живых.

Гондола подошла к причалу в центре Абада. По деревянным ступеням Эдеард поднялся на улицу Мейно и углубился в район. Минут через пятнадцать он дошел до Болдар-авеню – извилистого прохода между четырех- и пятиэтажными домами. Широкие входные двери в первых этажах почти повсюду вели в небольшие магазины и мастерские. Многие помещения, как он заметил, были отданы приезжим.

В дальнем конце улицы, у довольно большого здания, росли два высоких абрикосовых дерева, и среди трепещущих на ветру листьев уже были видны их наливающиеся плоды. Странные мысли, просачивающиеся из дома, он ощутил сразу. Про-взгляд позволил ему определить, что в разных комнатах там находилось около дюжины людей, но все они казались чем-то похожими между собой. У всех был один и тот же эмоциональный настрой, ритм их мыслей складывался в гармонию. Все это показалось Эдеарду настолько странным, что у выкрашенной в алый цвет входной двери он помедлил. По обе стороны от входа в глубоких нишах были высокие окна, но задернутые портьеры не позволяли заглянуть внутрь. Эдеард постучал.

Ему открыла молодая женщина в простом черном платье, украшенном белым кружевом, и с длинными каштановыми волосами, аккуратными локонами спускавшимися до середины спины. На ее лице играла приветливая и искренняя улыбка.

– Прошу, Идущий-по-Воде. Меня зовут Гала. Я ждала тебя.

– Почему? – спросил он, заходя в продолговатый холл со сводчатым потолком, разделенным на несколько секций, словно уменьшенная копия проведенных под городом тоннелей.

Эдеард и не думал, что дом настолько велик. Вполне возможно, он соединялся с другими строениями, стоявшими дальше по улице. Эдеард обратил внимание на длинные светящиеся полосы, идущие вдоль потолка. Свет был белым, а ведь он не просил город его менять.

– Выбранный тобой путь меня восхищает, – сказала Гала, – Ты так одинок, но многого добился.

– Угу, – откликнулся Эдеард, размышляя, не она ли преследовала его про-взглядами на протяжении нескольких последних лет.

На первом этаже здания располагались несколько просторных салонов, как во многих закрытых клубах Маккатрана. Но везде было пусто, если не считать нескольких ген-мартышек, занятых уборкой.

– Мы наверху, – пояснила Гала и повела его вглубь холла, к винтовой лестнице.

Ступени были идеально приспособлены под шаг человека.

Любопытство Эдеарда росло. Кто-то, видимо, поддерживал такие же отношения с городом, как и он сам.

Второй этаж был отдан детям. Этот уровень ничем не отличался от жилых помещений обычного особняка – беспорядочная вереница гостиных, ванных комнат, кухонь и спален. Из дверей выглядывали дети. Они смеялись, показывали на него друг другу, а потом с визгом убегали, стоило только ему повернуть голову. Он насчитал почти три десятка ребятишек.

– Здесь и твои дети? – спросил он.

Гала горделиво улыбнулась.

– Пока только трое.

Гостиная третьего этажа оказалась очень большой, вероятно, она тянулась во всю ширину здания. Закругленная задняя стена состояла из арочных проемов со стеклянными дверями, выходившими на балкон, откуда за двумя улицами был виден Розовый канал и поднимавшиеся за ним дома Ночного района. Остальные стены, испещренные красно-золотым орнаментом, почти полностью скрывались за длинными черными кружевными драпировками, как будто всю комнату заплел какой-то гигантский паук. Для такой большой комнаты мебели здесь было немного: несколько комодов из мардуба у стен и пара длинных столов. Пол покрывали пушистые ковры цвета аметиста. Остальное пространство занимали произвольно стоящие пухлые кресла, нисколько не похожие на обычные для Кверенции сиденья с прямыми спинками. На креслах, с интересом поглядывая на Идущего-по-Воде, сидели члены Братства Абрикосового дома. Пятнадцать человек, шесть женщин и девять мужчин, все молодые, не достигшие еще и тридцатилетнего возраста. И все демонстрировали ту же уверенность, что и Татал во время своей встречи с Эдеардом. В их мыслях ощущалась недюжинная сила, по всей видимости, не уступавшая его собственным способностям.

Эдеард обвел взглядом присутствующих, отыскал Татала и сдержанно улыбнулся. А потом у двери на балкон он заметил молодую парочку, после чего понимающе усмехнулся. Именно их он мельком видел в тоннеле.

– Ага, – произнес он. – Как я понимаю, это ваша ячейка.

Название сообщила ему Джерали, когда они вместе с Голбоном докладывали о результатах изысканий. Они пришли сразу после ухода Салраны, и в их мыслях бушевала смесь тревоги и волнения, что его порядком насторожило. Обычно его следователи сохраняли невозмутимость.

– Ты был прав, – сказал Голбон. – Интересы Братства распространяются на все сферы бизнеса. Они настолько обширны, что только для составления списка потребуется не меньше недели.

– Какое это имеет значение? – спросил Эдеард. – В Братстве состоит много членов.

«Включая Натрана», – мрачно подумал он.

– Ага, – с торжествующей улыбкой продолжила Джерали. – Со стороны Братство может показаться нормальной коммерческой ассоциацией. Но я присмотрелась внимательно и обнаружила ядро, у членов которого в совместной или частичной собственности находится более сотни заведений и предприятий. Остальные же лишь создают видимость законно разрешенного бизнеса.

– Не совсем так, – возразил Голбон. – Члены ядра установили коммерческие связи, которые отвечают интересам остальных.

– Они создали чрезвычайно сложную финансовую сеть, – сказала Джерали. – И насколько я смогла узнать, она распространяется далеко за пределы города. Я посылала запросы клеркам регистрационных палат Игуру и столиц провинций. Ответов пока пришло немного, но деловые интересы ячейки выходят за границы Маккатрана. В целом на уровне финансов их организацию можно сравнить с благородным семейством. А если имеет место и скрытая от закона деятельность, то они намного сильнее.

– Ячейка? – переспросил Эдеард.

– Так называют себя основатели Братства. Это тесно сплоченная группа. Люди, которые что-то знают, боятся о ней говорить. Создается впечатление, что они чего-то боятся и быстро меняют тему. Сказать по правде, у меня против них нет ничего, кроме слухов.

– И что говорят слухи?

– Члены ячейки действительно работают как братья и сестры, настолько они тесно связаны между собой.

– А вы уверены, что это не так?

– Почти уверена. Большинство из них родились в провинциях, трое или четверо – уроженцы Маккатрана. Они начали сотрудничать семь или восемь лет назад. Тогда и подали заявку на Абрикосовый дом. Годом позже возникло и само Братство.

– И Татал – один из его основателей? – спросил Эдеард.

Разветвленная финансовая сеть напомнила ему о делах Байза, а Ранали, как он был уверен, стала отличным наставником.

– Да, его имя числится в заявке на владение Абрикосовым домом.

– Хорошо. А что вы можете сказать о Колфале?

Джерали опять довольно усмехнулась.

– Его торговля лечебными травами пришла в упадок. Дело идет настолько плохо, что в нынешнем году он даже не подал декларацию о доходах, а это довольно рискованно. Инспектор уже готовит постановление о принудительном взыскании налогов. Я поговорила с его обычными поставщиками. В последнее время Колфал нередко принимал рискованные решения. Доход падает. Кредиторы требуют возвращения долгов.

– Значит, Колфалу срочно нужен новый партнер, и лучше партнер со средствами, – сделал вывод Эдеард.

– Правильно, – согласилась Джерали. – Но Колфал торгует травами вот уже семьдесят лет. И только в прошлом году начал совершать ошибки.

– Вот что делает с мозгом семидесятилетнее курение кестрика, – заметил Голбон.

– Нет, он совершал серьезные ошибки, – возразила Джерали. – Он изменил ассортимент и набрал товара, который никто не покупает.

– А у кого он закупал этот товар? – заинтересовался Эдеард.

Она кивнула, подтверждая его догадку.

– Я уже работаю, но такие сведения быстро не получишь.

И вот теперь, стоя в гостиной Абрикосового дома, перед ячейкой Братства, Эдеард наконец осознал, что юридические подробности вроде смены поставщика не имеют никакого значения. Ячейка ничем не походила на банду Буата, и никакое расследование налогового ведомства не могло помешать ее деятельности.

– Мы пользуемся другим термином, – с удивлением заметил Татал. – Но это слово тоже прекрасно передает смысл.

Вокруг Эдеарда возник настоящий вихрь мыслей. Все члены ячейки общались между собой. Это было похоже не птичье пение, или на передачу очень сложного изображения, но Эдеард не мог воспринять ни то, ни другое. Его охватила настоящая тревога.

– Я удивлен, – заговорил он, стараясь сохранить ровный приветливый тон. – Люди предпочитают ничего не говорить о ком-либо из вас.

– Мы не стремимся привлекать внимание, – сказала одна из женщин.

Она сидела слева от Татала, закутавшись в толстую шаль из бордовой шерсти. Ее беременность была заметна даже под шалью.

Непрерывный поток мысленных обращений немного изменился и упорядочился.

– Самили, – неожиданно воскликнул Эдеард, словно уже много лет знал эту женщину, хотя ей минуло всего двадцать три года.

Ее любимым блюдом был омлет из яиц квотокса с беарнским соусом и поджаренными гренками. Усиленный аппетит объяснялся тем, что до родов ей осталось не больше пяти недель. Отцом ее сына мог быть Уфал или Джонас.

Он нахлынувших сведений Эдеарда пробрала дрожь.

– Рада тебя видеть, Идущий-по-Воде, – сдержанно приветствовала она его.

Снова поднялись вихри мыслей, словно в гостиной начали раскачиваться кружевные драпировки.

– Ты намерен нас в чем-то обвинить?

Это был Галан, парень двадцати восьми лет от роду, невероятно довольный тем, что обрел дом в городе после полутора десятков лет одиночества в провинции Хаптерн. Исключительные способности в области финансов помогли ему стать одной из ключевых фигур в делах ячейки.

– Вспомни, как относилась к тебе власть, когда ты впервые проявил свои способности, – произнес Джонас.

Двадцать девять лет, настоящий знаток городской моды, сам моделирует одежду для себя и доброй половины мужского состава ячейки. Ему принадлежат три самых популярных ателье в районе Лиллилайт – прежние владельцы заведений устранены от дела характерными для Братства приемами.

– Против тебя выслали целый отряд, хладнокровно решив уничтожить, – добавил Уфал.

Главный мастер убеждения, нашептывающий слабым свою волю, захватчик, словно червь вгрызающийся в город.

– Это было в прошлом, – ответил Эдеард. – И я старался изменить ситуацию, чтобы все мы могли жить вместе, независимо от наших талантов и способностей.

– Чтобы они могли жить вместе, – одновременно воскликнули Киари и Манел.

Молодые любовники, отчаянно развлекавшиеся не только в тоннелях, но и по всему городу: в овальном кабинете мэра, на алтаре храма Заступницы, на широкой кровати Эдеарда и Кристабель на десятом этаже особняка…

Эдеард в гневе повернулся в их сторону, и Татал раздраженно щелкнул пальцами.

– Хватит, – одернул он молодежь.

Татал, первый, кто осознал зарождающуюся в нем силу, воспитатель, учитель, глава ячейки. Отец семнадцати отпрысков, демонстрировавших внушительный рост силы.

– Проклятье, – пробормотал себе под нос Эдеард.

Он давно уже не испытывал такого страха. Даже десятилетия назад на его стороне была его юношеская уверенность.

– Вот видишь, Идущий-по-Воде, – продолжил Татал. – Мы, как и ты, олицетворяем будущее Кверенции.

– Я этого не вижу.

– Но ты же говорил, что появление людей, наделенных большими способностями, свидетельствует о зрелости человечества в Бездне, – заметил Галан.

– Разве?

– Я однажды разговаривала с Кансин, – с мечтательной улыбкой сказала Гала. – Ее мысли о тебе светились такой нежностью и неугасающей страстью. Я уверена, именно поэтому она, даже спустя много лет, так хорошо помнит время, когда ты еще работал в участке Дживона. А потом, после изгнания бандитов и твоего триумфа, ты рассказал ей, почему позволил Марколу учиться на констебля: чтобы его приручить, чтобы убедить в своей правоте. Ты заметил в нем силу и позволил ей развиваться. За это мы тебя уважаем.

– И с тех пор ты приглядывался к тем, кто своими способностями выделялся на общем фоне, – продолжил Уфал. – Внедрял их в государственную систему. Где ты сам предъявил права на высшее положение. Ты внушал им свои идеалы.

– Давно, – сказал Татал. – Когда сильных было еще мало и они боялись. Теперь их число растет. Скоро нас станет так много, что мы без страха выйдем из тени. Наступит день, и все люди будут такими, как мы. И как ты.

– Вот как?

– Ты сомневаешься в собственных идеях? Или не осмеливаешься заявить о них вслух? Ты ведь знаешь, что мы правы. Поэтому мы и здесь. Разве не так?

– И кем же вы хотите стать в итоге? – спросил Эдеард.

Мысли членов ячейки снова закружились вокруг него, еще быстрее, чем прежде. На этот раз он уловил их удивление, приправленное насмешкой, возможно, с оттенком презрения. Великий Идущий-по-Воде, оказывается, не такая уж внушительная фигура.

– Все мы дети сегодня живущих людей, – заговорил Татал. – И, как все потомки, однажды мы унаследуем мир своих предков.

– Ладно. – Эдеард откашлялся. – Но мне кажется, вы не из тех, кто будет терпеливо дожидаться этого момента.

– Мы просто готовимся к любым случайностям, – ответил Татал. – Я не тешу себя иллюзиями, что переход будет плавным и мирным, поскольку всегда неприятно сознавать, что твое время закончилось и приходит новый порядок.

– Невероятно. – Эдеард печально покачал головой. – Революция. Вы со своими последователями собираетесь упразднить Высший Совет. И это лучшее, на что вы способны?

– У нас нет намерений упразднять Высший Совет. Неужели ты не понимаешь, кто мы? Нам нет необходимости давать пустых политических обещаний массам, как это сделал Рах, проповедуя свою нелепую демократию. Он знал ей цену, когда учредил власть благородных семейств и глав районов. Вот где, по его мнению, должна была проявиться наша сила. Благородные семейства пытались, они веками заключали союзы с носителями выдающихся талантов. Но мы, как истинные наследники Раха, пришли им на смену. Эволюция неизбежна, хотя порой она оказывается бессистемной. Разве это не прекрасно?

– Значит, слабые при вашей власти не будут иметь права отстаивать свое мнение?

– Они смогут присоединиться к нам, – ответил Уфал. – Если их разум достаточно ярок, они станут частью нас. Мы союз чистой мысли, мы сильнее и решительнее, чем любой совет из жадных и коррумпированных вельмож, правящих нашими городами и селениями. Такая демократия недоступна слабым. И твои дети станут ее частью, особенно близнецы. Марили и Анали уже открыты и честны по отношению друг к другу, и это делает их близкими нам по духу. Нас ждет удивительная жизнь: никто не остается в одиночестве, никто не испытывает страха. И нас много, гораздо больше, чем ты думаешь, Идущий-по-Воде.

Эдеард холодно усмехнулся.

– Я прошу не угрожать моим близким. Настоятельно прошу.

– Я никому не угрожаю.

– Разве? Я видел, как ты пользовался даром принуждения, чтобы привлечь к себе людей и лишить их собственной воли. Только таким образом вы и смогли подняться так высоко. Вы стремитесь к тотальному контролю.

Татал рассмеялся.

– Как продвигается твоя предвыборная кампания? Динлей ведь уже собрал для тебя команду, не так ли? Неизменно преданный тебе Динлей. Его восхищение тобой граничит с обожествлением. Тебя это не раздражает?

– Если я и стану мэром, то только по воле жителей города. А когда их поддержка закончится, я отойду в сторону.

– Твое благородство делает тебя еще привлекательнее. Для них.

– Ты говоришь так, словно вы другие. Но ведь это не так.

– Мы другие, ты и сам понимаешь. И я еще сильнее разожгу тлеющее в тебе ощущение вины, сказав, что и ты такой же, как мы.

– Принуждение – это насилие над психикой. Оно незаконно и аморально. Я хочу, чтобы вы прекратили использовать его в отношениях с людьми. Можете начать с Колфала.

Киари и Манел презрительно рассмеялись.

– Было бы о чем беспокоиться! Бросьте. Это же дряхлый старик, которого можно раздавить, словно таракана.

Татал махнул рукой, приказывая им замолчать.

– Не надо, – сказал он Эдеарду. – Не стоит демонстрировать праведное негодование, это тебе не подходит. Ты был первым. И у тебя есть обязательства перед такими, как ты. Ты мостик между нами и остальными. Если хочешь сохранить свое достоинство и величие, тебе придется работать с нами. Быть мостом между прошлым и будущим. Люди доверяют тебе, и ты сможешь убедить их в неизбежности происходящего. Ты сыграешь важную роль. А остановить нас ты у тебя не выйдет – мы сама природа. Судьба. Помоги нам. Или ты считаешь себя выше этого?

Эдеард предостерегающим жестом поднял палец, сознавая, как жалко прозвучит его требование.

– Прекратите вмешиваться в жизни людей, оставьте их мысли в покое. Не считайте себя высшими существами. Мы все…

– Единый народ?

Татал даже не пытался скрыть насмешку.

Эдеард повернулся и вышел из комнаты. И слегка удивился, что ему позволили это сделать и оставили в живых.

Охваченный беспокойством, Эдеард добрался до дома и застал там Мирнату. Он совсем забыл о ее приезде. Вместе со своим мужем Олбалом и их детьми она поднялась на десятый этаж особняка. Кристабель занималась с близнецами в уединенной гостиной, а старшие вместе с детьми Маракаса и Ролара развлекались в игровой комнате на другой стороне здания. Веселый детский смех, разносившийся по лестничной шахте, вызвал у поднявшегося на последние ступеньки Эдеарда печальную улыбку. По короткому коридору он прошел мимо своей спальни и грустно посмотрел на закрытую дверь. Мысль о Киари и Манеле, тайно занимающихся сексом на его кровати, вызвала воспоминания о давнем похищении Мирнаты. «Слишком много воспоминаний», – сказал он себе.

Перед входом в главную гостиную он сумел сосредоточиться и усилить мысленный щит. Мирната бросилась ему навстречу и крепко поцеловала, и Эдеард ответил ей радушной улыбкой, потом энергично пожал руку Олбала. Их браку удивлялись все. До двадцати с лишним лет Мирната наслаждалась всеми радостями города, доступными чрезвычайно привлекательной дочери благородного семейства. А потом в город приехал Олбал, и Джулан, Кристабель и Эдеард неожиданно узнали о ее помолвке, за которой через шесть недель последовала свадьба, сыгранная в Калдратауне, столице провинции Джоксла. Кристабель боялась, что их брак продлится недолго; Эдеард был более оптимистичен. Свояк ему понравился. Олбал владел большими лесными и сельскохозяйственными угодьями в провинции Джоксла, к северу от гор Донсори, и очень мало интересовался городскими делами, политикой и общественной жизнью. Это был практичный человек, чей мозг постоянно занимали управление поместьем и рыночные цены на провизию. Он обеспечил Мирнате стабильность, в которой она так нуждалась. И вот они до сих пор вместе, уже тридцать лет, и с девятью детьми.

– Ну, что новенького? – спросила его Мирната, устраиваясь на диване с чашкой чая, принесенной ген-мартышкой.

Эдеард замялся. «Ты наверняка не захочешь об этом узнать».

– Не так уж много. Я все так же под каблуком.

Мирната радостно захлопала в ладоши.

– Отлично. Молодец, сестра. Я тоже считаю, что мужчин надо держать на коротком поводке.

Эдеард и Олбал обменялись жалобными взглядами.

– Мы ничего не объявляли, но он наконец решился выставить свою кандидатуру на выборах мэра, – сказала Кристабель.

– Правда? – заинтересовался Олбал.

– Момент довольно подходящий, – сказал Эдеард.

– Ты собираешься что-то изменить?

«Не я. Но мое мнение теперь немного значит». Он посмотрел на близнецов Алфала и Фанлола и грустно улыбнулся.

– Мне кажется, ситуация достаточно благоприятная. И я постараюсь это сохранить.

Третьей рукой он шутливо подтолкнул Алфала, стучавшего старой деревянной машинкой по ножке стула. Алфал с озорной улыбкой на хорошеньком личике обернулся и воспользовался своей третьей рукой. Толчок оказался довольно сильным, удивительно сильным для трехлетнего мальчишки.

– Мой маленький мужчина растет очень крепким, – с восхищением сказала Мирната. – Но и остальные ничуть не слабее. Вот что значит расти на свежем воздухе. Вам обоим надо больше времени проводить за городом.

– Я не против, – ответил Эдеард. – Мне всегда хотелось отправиться в далекое путешествие по морю на поиски новых земель.

– Как капитан Аллард? – спросил Олбал. – Это было бы великолепно. Я бы мог составить тебе компанию.

– Только через мой труп, – заявила Мирната.

– А мы отправимся вместе с семьями, – рассудительно заметил Эдеард. – В конце концов, такое путешествие займет не один год.

– Что? И вместе с детьми?

Он пожал плечами.

– Почему бы и нет?

– Тебе не найти таких больших кораблей, – возразила Кристабель.

– Значит, мы их построим.

– Целая флотилия, – сказал Олбал. – Мне нравится эта идея.

Кристабель и Мирната переглянулись.

– Мужские мечты, – воскликнула Мирната. – Они никогда не осуществятся.

После ужина Олбал попросил Эдеарда уделить ему несколько минут, и они вышли в оранжерею. А ночном небе сияли Ку и Хоньо; особенно выделялся Хоньо, его пухлые рубиновые разводы переплетались с желтоватыми полосами, окружающими темный центр, куда, как говорили, попадают потерянные души. Такое проявление Хоньо одновременно с прибытием Небесных Властителей люди считали плохой приметой. А пять светящихся точек Небесных Властителей с каждой ночью разгорались все сильнее.

Эдеард следил за ними с некоторой тревогой. Предстоящий визит проводников душ обычно вызывал в его сердце радостное волнение, но теперь, узнав об истинной природе Братства, он был склонен поверить в дурные предзнаменования.

– У тебя все в порядке? – спросил Олбал.

– Да. Извини, просто предвыборная кампания отнимает много сил.

– Это я могу понять. Не хотел бы оказаться на твоем месте.

Эдеард через силу улыбнулся.

– Ты хотел меня о чем-то спросить?

– Да. – Олбал перегнулся через перила и посмотрел на Центральный канал. – Я понимаю, что это звучит глупо, и, вероятно, я поднимаю шум на пустом месте.

– И все же?

– Мой племянник, Констатин. Он приехал в Маккатран три недели назад. Он собирался провести переговоры и согласовать цены на яблоки и сливы урожая этого года. Обычно мы имеем дело с Гарроем из семейства Линселл, и я собирался продолжать сотрудничество.

– Семейство Линселл мне знакомо, оно поставляет на рынки Маккатрана большую часть фруктов.

– Да, так вот… дело в том, что Констатин пропал.

– Ты уверен, что вы не разминулись с ним в дороге?

– Он приезжал с Тораном. И как раз Торан сказал мне, что в один из дней Констатин не вернулся.

– Хорошо. Как это произошло?

– Констатин договорился встретиться с Гарроем во вторник за обедом в «Голубом лисе», неподалеку от Золотого Парка, и заключить новую сделку.

– Я знаю это заведение, – сдержанно заметил Эдеард.

– Он туда так и не пришел. Вечером Гаррой телепатически обратился в гостиницу, где остановился Торан, желая узнать, что случилось. Но того не было на месте. Торан полтора дня сам пытался отыскать Констатина, а потом обратился в участок констеблей района Йисидро. Там ему мало чем могли помочь, но дежурный сержант пообещал держать про-взгляд открытым. С тех пор мы о Констатине ничего не слышали.

– Понятно.

– Я не думал, что в Маккатране еще остались какие-то бандиты.

– Бандитов не осталось, – уверенно заявил Эдеард.

Очень странно. Но ведь несколько капитанов из районных участков уже докладывали, что число пропавших без вести людей за два последних года незначительно возросло. Хотя при таком наплыве людей, незнакомых с улицами Маккатрана, этого следовало ожидать.

– Но ведь дело было утром, Эдеард. Что могло с ним случиться? Торан проверил все больницы и даже кладбище.

Эдеард, стараясь побороть охватившую его неуверенность, положил руку на плечо Олбала.

– Я поговорю с капитаном участка. Сомневаюсь, чтобы они отнеслись к этому случаю как к первоочередному делу, но тут я могу кое-что сделать.

– Спасибо тебе, Эдеард. Ненавижу пользоваться семейными связями, но моя сестра не находит себе места от тревоги. Он ее единственный сын.

– Все в порядке.

Эдеард нахмурился, размышляя, что еще можно предпринять. Подобные случаи были редкостью для Маккатрана. Он знал одного человека, способного разрешить столь странную загадку, но это было бы смешно: она всего лишь вымысел из его причудливых снов. Однако она пользовалась методом исключения, чтобы определить подозреваемых, для чего собирала всю доступную информацию.

– Ты говорил, что они хотели заключить сделку на год. В этом есть что-то необычное?

– Не совсем. Обычно я пользуюсь услугами их агентов, они есть в каждой провинции. И Гаррой раз в год нас навещает, чтобы поддерживать личный контакт. Когда он приезжает в город, мы обычно с ним ужинаем. В деловых кругах это укрепляет доверие.

– Так в чем же отличие? Почему теперь раз ты послал Констатина?

– Ко мне обратились новые торговцы, желающие купить нашу продукцию. Они предложили хорошие цены, очень хорошие.

– Разве это плохо?

– Нет. И я действительно собираюсь продать им некоторую часть урожая. Но и с семейством Линселл я не собираюсь разрывать торговлю, они надежные покупатели, а я должен заботиться о будущем, тем более что у нас так много детей. – Он добродушно улыбнулся. – Новые торговцы приходят и уходят. И Констатина я послал отчасти для того, чтобы дать понять, что мы, хотя и хотели бы поднять цены на продукцию, не откажемся от сотрудничества с семейством Линселл.

– А что это за новые торговцы? – спросил Эдеард, уже подозревая недоброе.

– Они работают на здешнего поставщика по имени Уфал.

– Что-то произошло? – спросила Кристабель. Она сидела на кровати и смотрела, как Эдеард надевает свою шелковую пижаму. – И не говори «ничего». Ты молчишь с тех пор, как вернулся домой.

– Произошло, – сказал Эдеард, падая на кровать. Стены ничего не помнили. Киари и Манел сумели извлечь воспоминания, обычно остающиеся в структуре города. Он решил, что и ему не помешает выяснить, как это делается. – Извини, но новости не слишком приятные.

– Я уже большая девочка.

Он усмехнулся. Кристабель надела сегодня полупрозрачную черную ночную сорочку с очень глубоким вырезом. Даже после семи родов она сохранила стройность и сейчас, распустив волосы, выглядела очень соблазнительно. Она знала об этом, что подтверждала играющая на лице многозначительная улыбка.

– Я это учту, – ответил он, окидывая ее фигуру восхищенным взглядом.

– Кто-то умер?

– Нет. В Маккатране есть медиумы, не менее сильные, чем я. И их довольно много.

– Ага. Но в последнее время ты сам разыскивал сильных медиумов: это и Маркол, и Дженован, и еще та девочка, пришедшая к вам в прошлом году.

– Вики. Нет, дорогая. У них такие замыслы, которым мы не в силах противостоять.

– Почему? Что они задумали?

– То же самое, что пытались сделать Ранали и Овейн со своим «Единым народом». Только на этот раз речь идет не о верховенстве кровных кланов. Они полагаются на свои способности. Тот, кто обладает большей силой, тот и достоин управлять всеми остальными.

– Таких попыток было немало, но все они провалились.

– Я знаю. Но эти люди меня пугают. Овейн держал народ в подчинении, пользуясь оружием и страхом. Члены Братства обладают даром принуждения и не стесняются его применять. Кроме того, они овладели теми же приемами обращения с городом, что и я.

Кристабель не утратила спокойствия.

– Если они сильны своей численностью, ты сможешь устранить их по одному.

– Не получится, – огорченно вздохнул он. – Они не зря называют себя Братством. У них что-то вроде мысленного родства, наблюдать которое очень странно. Когда старик Чаэ нас тренировал, он добивался, чтобы про-взгляд каждого из нас постоянно ощущал присутствие остальных членов группы. В ячейке разработана более изощренная версия этой техники. Их никогда не удастся изолировать друг от друга.

– Милосердная Заступница, что же ты собираешься делать?

– Еще не знаю. Но они молоды, и они стремятся вперед по собственному пути. Они никогда не пытались привлекать к себе людей, поскольку это им не нужно – и не понадобится, если они будут продолжать в том же духе. Вот здесь появляется небольшая возможность.

– Для чего?

– Они предложили мне стать мостом между ними и «более слабыми» людьми.

– Более слабыми? – с негодованием повторила она.

– Да. Так они считают. И это надо изменить.

– Ты действительно считаешь, что такое возможно? Эдеард, мы никогда не обсуждали исчезновение Овейна, Буата и других, и я не задавала вопросов, но… Ты ведь не сумел изменить их образ мыслей?

– Не смог. – Он вздохнул. – Но я должен попытаться.

«Заступница, но я не хочу, чтобы мне снова пришлось это делать».

– Значит, они постоянно разделяют мысли друг друга?

– Что-то вроде того. Они утверждают, что это развитие демократии. Они все еще остаются самостоятельными личностями, но для принятия решений общаются на очень глубоком уровне, на собственном ментальном языке. Я подозреваю, что именно так они подавляют всех своей силой. Они способны образовывать безупречный союз. И чем он больше, тем сильнее.

Необычный союз, с которым пришлось столкнуться Эдеарду, заинтересовал его. Как было бы хорошо свободно делиться мыслями с окружающими! Вот только эти люди исказили идею, воспользовавшись принуждением в ущерб всеобщему равенству. Он подозревал, что причиной тому был Татал. Если бы лишить Братство его пагубного влияния, оно могло бы развиваться в другом направлении, на благо всего общества. Эдеард уже много лет назад понял, что новое поколение наделено более сильными психическими способностями, чем его сверстники. Люди меняются, приспосабливаются к более спокойной жизни.

В глазах Кристабель вспыхнуло беспокойство.

– Объединяются или подавляют?

– Хороший вопрос. Я не слишком силен в принуждении и, Заступница свидетель, никогда не мог понять, как от него избавиться.

– Конечно, – проворчала она.

– Хорошо, что они тщательно скрывают свои следы и заботятся о своем обогащении.

– Чем же это хорошо?

– Это доказывает, что они не слишком отличаются от всех остальных. Они стремятся к богатству и власти точно так же, как любой другой.

– Тарали не такая, – быстро возразила Кристабель. – А ты и вовсе абсолютный приверженец демократии. Ты ведь и сам давно мог стать императором.

– Да, но… Как только станешь членом Братства, станешь и частью их движения.

Кристабель презрительно сморщила носик.

– Новая аристократия медиумов?

– Да. А что станет с теми, кто к ним не примкнет? В них нет и тени сострадания.

Она легонько погладила его по щеке.

– Бедняжка Эдеард. Тебе придется найти выход.

– Легко сказать.

– Но если не ты, то кто же?

– Я знаю. В конце концов, они согласились выслушать меня.

«Хотя Татал выразился несколько иначе».

– Они действительно сильнее тебя?

– Кто знает? По одному, я думаю, мы примерно равны. Но Маркол, столкнувшись с Таталом, запаниковал. Меня очень беспокоит этот союз.

Кристабель задумалась.

– Выходит, что Татал у них предводитель?

– Так и есть.

– Но если они утверждают ментальную демократию, лидер им не нужен. А что касается принуждения, да еще такого сильного, значит, это еще одна банда, и Татал ее главарь? Остальные могут ни о чем не догадываться, считая, что действуют по собственной воле. В случаях принуждения это самое страшное, жертва ни о чем не подозревает.

– Мне кажется, они поддерживают союз. Честно говоря, я не смог интерпретировать потоки их объединенных мыслей.

– Все дело в этом Татале?

– Думаю, да. Но вряд ли мне представится возможность застать его в одиночестве.

– Но ведь он был один, когда на него вышел Маркол.

– Да. Ты права.

Кристабель усмехнулась.

– Конечно, права.

– В таком случае, не скажешь ли мне, как следить за человеком, который знает, что я стану за ним наблюдать, и пользуется возможностями города, как и я?

– Ты же Идущий-по-Воде.

Она обняла его за шею и привлекла к себе.

– И не говори.

«Ты все сделал, – воскликнула Салрана. – Я и не верила, что ты захочешь или сможешь… Спасибо тебе, Эдеард. От всего сердца».

– Тимат отказался от претензий? – спросил удивленный Эдеард.

Он совсем забыл о ее просьбе и даже не встречался с Грандмастером гильдии юристов.

«Да. Все закончилось. Как только Гарнфал уйдет с Небесными Властителями, поместье перейдет ко мне».

– Понятно. Хорошие новости. Гм, Тимат не говорил, почему он решил отказаться от своих притязаний?

«Нет, не говорил. Просто изменил решение».

– Хорошо. Я рад за тебя, правда, рад.

«Изменил решение, как бы не так, – подумал Эдеард. – Ячейка не могла бы действовать убедительнее, даже если бы огрела его дубиной. Они хотят, чтобы я понял. Хотят посмотреть, как я отреагирую».

Как оказалось, отыскать вероятные слабости Татала было совсем не трудно. Эдеард послал Аргиана изучить последние передвижения Констатина. Если он оставил какие-то впечатления в памяти людей по пути к таверне, Аргиан их обнаружит. По крайней мере сможет определить, в какой момент он пропал. Тогда Эдеарду останется поискать эти события в памяти города. Любые пропуски можно сразу определить как насилие над Констатином со стороны членов ячейки.

Вторым направлением стали другие пропавшие люди. Поначалу Джерали и Голбона сильно озадачило это задание. Им было непонятно, как можно связать пропавших за несколько лет людей с деловыми интересами ячейки Братства, но вскоре они начали оперировать перекрестными ссылками и снова ощутили азарт погони. Они даже стали поговаривать о возвращении в комитет бывших сотрудников.

В результате появились две нити для расследования, которыми Эдеард занялся лично. И он почти не удивился, когда первую догадку удалось подтвердить в течение каких-нибудь трех часов – ведь капитаны участков были очень заняты на своей работе. Особенно Динлей, включавший в свое расписание многочисленные встречи, инспекции и приемы, а также в обязательном порядке трижды в неделю выходивший на патрулирование. Его жена целыми днями оставалась предоставленной сама себе.

Эдеард медленно парил в тоннеле, прикрыв глаза и стараясь двигаться параллельно Геали. А она прогуливалась по центральным улицам Лиллилайта, время от времени посещая магазины. Потом была встреча с подружками в кофейне, где женщины обменивались последними сплетнями и обсуждали утренние покупки. Эдеард не пользовался про-взглядом, вместо этого он впитывал ощущения непосредственно из материи города. Он чувствовал давление высоких каблуков Геали на мостовую, улавливал мелькание в толпе ее ярко-оранжевого с черной отделкой плаща, слышал голос, становившийся неприятно резким в разговорах с продавщицами, и даже ощущал аромат ее духов. Незадолго до полудня Геали через Облицованный канал перешла в район Абад и направилась в один из небольших домиков цилиндрической формы, что стояли позади особняка семейства Джаркон. Там проживал второй кузнец семейства, двадцатитрехлетний здоровяк с густыми иссиня-черными волосами, вьющимися по плечам. Геали очень нравилось пропускать их пряди между пальцами, пока энергичный любовник ублажал ее на кровати, на полу гостиной и даже на неудобных ступеньках лестницы…

– Уже соскучилась по медовому месяцу? – спросил Эдеард.

Геали не вздрогнула и не стала изображать удивление, когда он появился перед ней из темной ниши в Спинвелл-лейн, узком проходе, местами шириной не больше двух ярдов. Геали пользовалась им, чтобы срезать путь к Облицованному каналу.

Она остановилась и, воспользовавшись задержкой, поправила широкополую шляпку.

– Тебе нравится подглядывать?

– Дело не в этом. Динлей – один из моих лучших друзей.

– А я его жена. И достойна уважения. Можешь мне поверить, он ни в чем не нуждается.

– Это Татал приказал тебе о нем позаботиться? Тебя хотя бы спросили?

Она капризно надула губки и бросила на него кокетливый взгляд.

– Умно, – с явной неохотой признала она. – Но, конечно, ты не стал бы Идущим-по-Воде только благодаря грубой силе. Как ты догадался?

– Татал знал, что я собираюсь участвовать в выборах мэра. Людям, которых Динлей подобрал в свою команду, я доверяю, как доверяю самому Динлею и правителям Сампалока. Остаешься только ты.

– Отлично. Но тебе это ничем не поможет, не так ли?

– Не уверен. Как ты думаешь, какой будет реакция Динлея, если я скажу, что ты воспользовалась принуждением?

Геали рассмеялась.

– О, ничего подобного, его сразила моя красота. Я в точности соответствую его типу. Тебе и самому это известно, ты же видел всех его жен и подружек. Все, что нам надо было сделать, – организовать нашу встречу и подождать. Знаешь, он и впрямь очень мил – для его возраста, конечно. И так предан закону и тебе.

– Ты немедленно оставишь Динлея. Поняла?

– Ты хочешь, чтобы я его бросила? Чтобы разбила ему сердце? Опять?

– Я хочу, чтобы ты дождалась, пока он сам поймет свою ошибку.

– Почему бы тебе просто не рассказать ему обо всем? Настоящий друг так бы и поступил. – Она немного наклонила голову набок и окинула его задумчивым взглядом. – Ты просто не знаешь, что с нами делать, да? Значит, остановить нас ты не в силах.

– Это вы думаете только о борьбе.

– Ты такой же, как и мы. Единственное различие в том, что мы объединились в семью, а не действуем поодиночке. Почему ты не хочешь к нам присоединиться? Ты же знаешь, что будущее принадлежит нам. Иначе почему нас появляется все больше и больше? Пришло наше время. С этим не поспоришь. А ведь ты мог бы сыграть значительную роль в рождении нового мира, новой жизни. Вот для чего ты и был послан: чтобы стать первым, чтобы возглавить остальных.

– Нельзя делить общество на тех, кто имеет, и тех, кто не имеет. Люди, которых Заступница наделила выдающимися талантами, должны использовать их на благо всех остальных. Я видел, что происходит, когда правящая верхушка начинает думать только о себе. Ты тогда еще на свет не родилась, но, когда я пришел в Маккатран, здесь все так и было. Ваш образ мыслей – не дорога в будущее, а тупик. Вы осквернили свой дар, и я намерен положить этому конец.

Ее улыбка превратилась в холодную усмешку.

«Присоединяйся к нам».

От чрезвычайно сильной команды у Эдеарда даже заслезились глаза, ему словно бы воткнули в мозг ледяную иглу.

– Помилуй, Заступница.

Он покачнулся и сделал шаг назад, стараясь плотнее защитить свой разум.

Геали не шелохнулась и не сделала попытки повторить приказ.

– Видишь, Идущий-по-Воде? И это только я, а я не самая сильная из нас. Неужели ты думаешь, что кто-то сможет реально противостоять целой ячейке?

Он стряхнул оцепенение, глядя на нее с ненавистью и страхом.

– А теперь, когда ты выяснил, кто я, вряд ли я продолжу за тобой шпионить, – с поразительным хладнокровием заявила она. – Я возвращаюсь в ячейку. Динлей – твой друг, вот ты и расскажешь, почему у него больше нет жены.

Она поправила оранжево-черный плащ и пошла своей дорогой по переулку, постукивая каблучками.

Эдеард, все еще не оправившись от потрясения, смотрел ей вслед. Дрожащая ладонь смахнула со лба холодный пот. «Хватит демонстрировать перед ними свою слабость». Но он успел убедиться, что ячейка ни перед чем не остановится, чтобы узнать, на что он способен и что намерен предпринять. У него осталась только одна возможность, о которой они не имели представления. Последняя мера. «Если придется на это пойти, я не стану действовать так грубо, как раньше. Я вернусь в прошлое и постараюсь разобраться с Таталом, убедить его использовать талант на благо людей, пока им не овладела жажда власти». Эта мысль почему-то не принесла должной уверенности – в основном по той причине, что о происхождении лидера ячейки можно было узнать только из одного источника. Эдеарду очень не хотелось этого делать, но выбора не оставалось.

За три дня до появления Небесных Властителей толпы вокруг башен Эйри стали такими плотными, что затрудняли любое движение по всему району. Некоторые семьи наотрез отказывались куда-то уходить и, запасшись продовольствием, разбивали палаточные лагеря прямо на площади, чтобы лично наблюдать за всем происходящим. Констебли старались расчистить хотя бы проходы. Матушки и послушницы жаловались, что подвергаются оскорблениям, когда отказываются пропустить самых нетерпеливых претендентов на верхушки башен. Призыв мэра проявить терпение и милосердие остался без внимания. Пришельцы не подчинялись его власти.

Эдеард сидел под навесом, окутавшись пеленой уединения, а его гондольер вел лодку вдоль края района. Утро только что наступило, но по воде уже поплыли запахи пищи, готовящейся на открытом огне. Хотя разводить костры в Маккатране было запрещено. Эдеард, стиснув зубы, старался не обращать внимания на нарушение порядка. До следующего прихода Небесных Властителей надо что-то сделать, чтобы уменьшить поток приезжих. Но сейчас его беспокоила более срочная проблема, не говоря уж о том, что она затрагивала его лично.

Гондола миновала Главный канал и вышла в Лесную заводь. Эдеард поднялся на общественный причал. Оттуда он уже мог видеть стоящие в доках корабли и их свернутые паруса в лесах мачт. Натран рассказал, что за последние восемнадцать месяцев количество пассажиров, направляющихся на встречу с Небесными Властителями, увеличилось в семь раз. Кое-кто из капитанов уже подумывает о постройке судов нового типа – без грузового трюма, предназначенных исключительно для перевозки людей из дальних прибрежных городов.

Иногда Эдеарду казалось, что в Маккатран ради вознесения с башен направилась добрая половина всего населения Кверенции. Он смотрел на корабли до тех пор, пока не понял, что бессознательно оттягивает неприятную встречу. Тогда он повернулся спиной к морю и углубился в район Мико.

«Дом голубых лепестков» уже открылся, но посетителей в такое раннее время еще не было. У входа, как и обычно, дежурили два рослых охранника. Оба они удивленно проводили его взглядами, но ничего не сказали. Эдеард уловил их телепатические послания, направленные в кабинет на верхнем этаже.

Он распахнул дверь третьей рукой, одновременно подсчитывая, сколько же раз посещал это заведение за прошедшие годы. Сколько же раз ему приходилось вступать в борьбу? Усталость и злость привели к одной мысли: «Надо было уничтожить здание и попросить город разбить на его месте парк». Но ячейка, вполне возможно, помешала бы его намерениям.

Ранали его уже ждала. Ее волосы были уложены в изящную прическу, а платье из тончайшей пепельно-серой шерсти облегало фигуру, не скрывая выступающего живота. Ранали находилась на пятом месяце беременности. Эдеард буквально оторопел, и все заранее продуманные обвинения в ее адрес моментально вылетели из головы.

Она заметила его удивление и самодовольно улыбнулась.

– Дорогой Эдеард, что-то случилось?

– Я… Я не знал.

Он жестом показал на ее живот и разозлился, в основном на самого себя.

– А зачем тебе знать? Твое дело – управлять городом.

Она налила в бокал вина и протянула Эдеарду.

– Прекрасный «сузакс», попробуй. Мне, в моем деликатном положении, это противопоказано.

– Нет, спасибо.

– Боишься, что я тебя отравлю?

Он вздохнул.

– Нет.

Улыбка Ранали стала откровенно насмешливой. Она театрально застонала и опустилась на длинный диван.

– Так зачем же ты пожаловал? Кристабель тебя больше не волнует? У меня сейчас есть несколько интересных девочек, и они не будут болтать.

– Ранали, прекрати это.

– Я просто пытаюсь помочь.

– В таком случае расскажи о Татале.

Ее взгляд на мгновение опустился к животу.

– А что с ним?

– Ты когда-нибудь… – И вдруг он понял, почему она посмотрела на свое нерожденное дитя, и тоже застонал. – Ох, Заступница, это же не его?

– Конечно, его. – Ее рука ласково прошлась по круглому животу. – Он во многих отношениях сильнее тебя. Все мои уловки для него ничего не значили, он быстро все понял, быстрее, чем ты. Но он простил меня, он позволил мне вступить в ячейку, а я взамен обучила его своему искусству.

Эдеард исследовал ее мысли, насколько позволяла плотная защита. В них зияли провалы, скрывавшие абсолютную черноту. Как будто ее голова наполнилась зловещими тенями. Это была не Ранали.

– Он и против тебя использовал принуждение.

Улыбка на ее лице говорила о чувственных воспоминаниях. Тени обрели очертания, похожие на силуэты членов ячейки. Они охватили весь ее разум, заслонив свет и звуки. Ранали не могла пошевелиться, не могла даже закричать. А потом в темноте появился он, и страх сменился ощущением невообразимого восторга. Она повернулась к источнику наслаждения, излучая благодарность и преданность.

– Как прекрасно было сознавать, что воплощается все, на что я так долго надеялась. Эдеард, его сила опьяняет. Он неопытен, как ты когда-то, но он не так скован глупыми условностями. Он свободен и ничего не боится. Мое дитя будет таким же могущественным, как его отец.

– Это не твои слова.

– Ошибаешься, Эдеард. Я не нуждалась в поощрении, как другие члены ячейки. Мои мысли давно разведали эти тропы. Он взял меня за руку и повел точно туда, куда я и хотела. Ты не проявил ко мне такой доброты.

– Итак, ты обучила его приему принуждения.

– Он уже владел им. Я только показала, как можно действовать тонко и искусно, тогда как он полагался лишь на грубую силу.

– Заступница! Ты хоть представляешь себе, что ты натворила? Кого ты спустила на всех нас?

Ее ладони плотно обхватили круглый живот.

– Да, – прошипела Ранали. – Ему не удалось меня ослепить, Эдеард. Я не такая, как другие члены ячейки. Я восхищаюсь им. Мы отлично подходим друг другу, и он это понимает, иначе зачем бы ему брать меня в супруги? Мой ребенок станет частью будущего Кверенции, значительной частью. – Она рассмеялась. – Возможно, он будет даже сильнее своего отца.

– Это твои мечты, – отрывисто бросил он. – Но он использует их в своих интересах.

– Присоединяйся к нам, Эдеард, – сказала она, порывисто наклоняясь вперед. – Не упускай момент. Он может стать твоим настоящим триумфом.

Эдеард повернулся и шагнул к двери.

– Мой ответ тебе известен.

– Да. – Она немного помолчала. – К счастью, не все члены твоей семьи такие глупые и отсталые.

Он остановился, зная, что делает именно то, чего она добивается. Снова превращается в марионетку в ее руках.

– Что ты имеешь в виду?

Ответом ему стала ее торжествующая улыбка.

– Я же говорила, что твоя кровь в конце концов перейдет к нам.

– Что ты натворила?

– Я ничего не делала. Но все дети рано или поздно покидают своих родителей. В душе ты и сам это сознаешь.

Люди на Болдар-авеню в изумлении остановились, увидев, как Идущий-по-Воде появляется из-под прочного тротуара. Никто из них ничего не сказал и даже не двинулся с места, а Эдеард, хлопая полами черного плаща, словно раздуваемого ураганом, стремительно ринулся к дверям Абрикосового дома. Только тогда он заметил их сдержанный интерес и относительное спокойствие. Жители Болдар-авеню тоже были членами ячейки.

Он ощутил присутствие Марили и Анали внутри, в гостиной на третьем этаже. Они находились там, и их мысли излучали удовлетворение, приправленное легким возбуждением. Но это были не совсем их мысли.

Эдеард пришел в ярость. Третьей рукой он выбил входную дверь и взбежал по лестнице.

На лице Татала играла понимающая улыбка, и то же самое выражение Эдеард увидел на остальных лицах. И на лицах Марили и Анали. Обе они стояли рядом с Таталом, голова Марили покоилась на его плече, а рука Анали обвивала талию.

– Прекрати это, – потребовал Эдеард.

Татал неторопливым взглядом окинул Марили, потом повернул голову к Анали.

– Нет, – ответил он.

Марили с обожанием заглянула в его глаза.

– Я уничтожу тебя.

– Если бы ты мог, ты бы уже это сделал. Мне требовалось только доказательство. Кроме того, твои дочери уже были частью ячейки. Они научились разделять общие мысли.

– Не сердись, папочка, – попросила его Марили. – Лучше порадуйся за нас.

– Это так чудесно.

– Такая полная связь.

– Не каждый способен разделять мысли, как это делаем мы.

– Вместе все будут счастливы.

Эдеард уже почти ничего не видел от слез.

– Ты сделал с ними это.

– Мы вместе, – сказал Татал. – Мы счастливы.

– Потому что ты так сказал.

Эдеард сознавал, что в бою у него не будет против них ни единого шанса. Значит, выбора у него нет.

– Идущий-по-Воде, пожалуйста, присоединяйся к нам. Мы с тобой равны. А в качестве мэра ты сделаешь переход совершенно безболезненным и гладким.

– Ни за что, клянусь Заступницей.

Татал медленно шагнул вперед.

– Ты ведь однажды сделал это.

– Что?

– Интересно, в чем твоя сила? В единении с городом? Но теперь нам всем это доступно.

– Откажись от своей затеи, – сказал Эдеард. – Второй раз я просить не буду.

– Любопытно. – Он сделал еще шаг вперед. – Ты знаешь, что не в силах нас победить, и все же угрожаешь. Я вижу тебя насквозь. Ты уверен, совершенно уверен, что одержишь победу. – Он слегка склонил голову и почти с восхищением разглядывал Эдеарда. – Что же это? Чего у меня еще нет?

– Сначала мои дочери.

– В лавке Колфала я заметил в тебе нечто особенное. Уверенность и решимость, какой я прежде не видел ни у кого. Ты считаешь себя неуязвимым. Почему?

Сил Эдеарда хватило только на то, чтобы не отступить перед приближающимся Таталом. Он чувствовал себя словно новорожденный котенок перед водяной крысой.

– Отпусти. Их. Немедленно.

– Я уже видел, что бывает, если вы победите, – негромко произнес Татал.

– Что?

– Это твои слова. Сказанные за несколько секунд до того, как ты уничтожил Овейна и его заговорщиков. Я много раз просматривал воспоминания в стенах хранилища Спиральной Башни. В тот раз ты проявил впечатляющую решимость, Идущий-по-Воде. Это ужасное оружие не пощадило даже госпожу Флорелл. Старую женщину, хотя и далеко не безобидную, как я полагаю. Но что ты имел в виду? Я так и не понял. Ты говорил так, словно видел будущее.

Эдеард ничего не ответил. Упоминание о беспощадном возмездии его потрясло.

– Так дело в этом? – спросил Татал. – Твой секрет – дар предвидения? – Его молодое привлекательное лицо стало задумчивым. – Но нет. Если бы ты мог видеть будущее, ты бы знал, кто я и кем способен стать.

– Ты станешь ничем.

– В чем твой секрет?

Вопрос опалил мозг, словно кислотой разъедая каждое нервное окончание, так что Эдеард не удержался от крика. Он должен был признаться. Все члены ячейки присоединились к требованию Татала, усиливая давление. Третьи руки сомкнулись вокруг тела, преграждая доступ воздуха. Чужие мысли начали просачиваться в мозг, ослабляя волю Эдеарда.

У него не осталось времени на размышления и расчет, да и на то, чтобы как следует сосредоточиться, тоже. Он подумал о том моменте, когда еще был свободен – они позволили ему это сделать, – до того, как он выбил входную дверь Абрикосового дома. И потянулся к нему…

Эдеард жадно вдохнул воздух, поднимаясь из-под земли на Болдар-авеню. Пешеходы остановились, повернувшись в его сторону, в их мыслях проявился сдержанный интерес. Наверху ячейка ждала его прихода.

Он не задержался даже для того, чтобы проверить, не зародилось ли в их головах подозрение. Его память восстановила тот вечер… нет, даже день, когда он занимался астрономией…

Эдеард стоял неподалеку от «Дома голубых лепестков» и терпеливо ждал. Полдень уже миновал, на другом конце города шло заседание Высшего Совета, а в районе Тоселла Финитан боролся со своей немощью и болью.

Наконец уверенной походкой к зданию вышел молодой Татал. Он вдруг остановился и оглянулся на Эдеарда.

– Ты за мной следил, – заговорил Эдеард.

Красивое лицо Татала подозрительно нахмурилось.

– Ну и что?

– Ты боишься, что я тебе помешаю.

– Да пошел ты!

Его третья рука начала вытягиваться, в то время как из-под необычайно сильного щита не пробивался ни один отблеск мыслей.

– Ты наделен колоссальным талантом, – спокойно продолжал Эдеард. – Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Людям этого мира нужна помощь. Ты можешь сделать много хорошего.

– Присоединиться к тебе? Принудить меня не сумеешь даже ты, Идущий-по-Воде. Я не стану ничьей ген-формой.

– Я и не собирался применять этот прием. – Его взгляд скользнул по окнам «Дома голубых лепестков». – Тебе, наверное, известно, что она как-то испробовала его на мне.

– Правда? Как глупо, что ты не научился этому трюку. А я заставил ее меня научить. – Он презрительно фыркнул. – Мне понравилось. – Она все еще думает, что контролирует ситуацию, но подчиняется моему приказу.

– Хоньо! Ты уже начал сколачивать ячейку?

Татал прищурился. Из-под его мысленного щита блеснуло недоумение.

– Чего тебе надо?

– Не тебя. С тобой я уже опоздал.

Эдеард вспомнил день за пару лет до этого. Потянулся к нему…

Он пытался. Сам удивлялся своему терпению, но продолжал отыскивать тот момент, когда в душе Татала оставалась хоть капля человечности. Если она там и была, он так ее и не нашел и под конец он усомнился в ее существовании.

Но он продолжал попытки. И вот он уже стоял у ворот города, встречая караван, который привез пятнадцатилетнего Татала. Но к этому моменту его личность уже вполне сформировалась. Он прибрал к рукам весь караван и управлял им из повозки мастера. И совсем не так мягко, как ячейкой: мужчины и женщины служили ему, а их дочери сменяли друг друга в его постели. От старых и непокорных он избавлялся по пути.

Еще раньше… Стало ясно, что Татал прибыл из провинции Уставен. Эдеард пропустил семнадцатый день рождения Тарали, но попал в столицу провинции, Грован за девять месяцев до отъезда Татала. Как раз вовремя, чтобы узнать, что четырнадцатилетний подросток при помощи телекинеза убил своего жестокого отца Матрара. А через несколько минут после этого выбросил из дома мать-алкоголичку.

Еще немного назад… Пятью годами ранее этого события Эдеард целый месяц посещал таверну вместе с Матраром, стараясь урезонить несчастного человека, уговорить его не проявлять жестокости к домашним. Все без толку.

Эдеард вернулся на два года и подкупил хозяина столярной мастерской, где работал Матрар, обеспечив ему более легкую работу и высокий заработок. Возможно, Матрар увидит будущее не в таком мрачном свете. Но деньги были потрачены на длительные запои, что вызвало возмущение работников, за которыми ему надлежало присматривать.

Наконец Эдеард в последний раз подошел к излюбленной таверне Матрара. Ему пришлось провести кое-какие исследования в довольно беспорядочных записях гильдии клерков Грована, но все же удалось раскопать свидетельство о рождении Татала. Впрочем, он не до конца полагался на его достоверность и потому пришел к таверне за десять дней до вычисленной даты. На нем была простая рабочая одежда и тяжелое пальто, а лицо скрывала легкая дымка. В этот момент его не узнала бы даже Кристабель.

Пока официантка протискивалась между старыми обшарпанными деревянными столами, он плеснул в эль Матрара несколько капель винака. Тот же самый фокус он проделывал на протяжении двух недель.

Татал так и не был зачат. Он никогда не существовал, значит, его никто не помнил и не оплакивал.

В Маккатран Эдеард возвратился ко второму дню рождения Тарали. И, как он уже помнил, через два дня она подхватила ветряную оспу. Осенью того же года невероятно счастливая Мирната объявила о своей неожиданной помолвке. Финитан в расцвете сил управлял городом и поддерживал комитет по борьбе против организованной преступности при Высшем Совете, добивавшийся значительных успехов.

Все это он помнил. События. Разговоры. Даже погоду. Он почти ничего не хотел менять. Сначала. Потом единообразие ему наскучило. Знание стало тяжелой ношей, а люди, совершавшие все те же ошибки, начали его раздражать.

Единственное, что изменилось, это его сны: такие же причудливые, невероятные, но совершенно новые.