Черитон Маконна чувствовал себя усталым, озлобленным и грязным до такой степени, что его одежда начала вонять. Ему просто необходимо было выпить кофе, глотнуть свежего воздуха и подставить лицо солнечным лучам. Кондиционер в помещении диспетчеров узла восприятия работал на полную мощность, но людей здесь было слишком много. А мастер снов Йенрол настаивал, чтобы они продолжали работу, отыскивая малейшие признаки проявления Второго Сновидца. Специальный модуль, внедренный в узел восприятия, был подключен напрямую к членам команды и усиливал чувствительность до чрезвычайно высокого уровня. Черитону это очень не нравилось: открываться Гея-сфере в такой степени было все равно что смотреть на солнце. К счастью, у него имелись вспомогательные фильтрующие программы, которые он потихоньку активировал, чтобы защитить свой мозг. Остальным членам команды Йенрола приходилось тяжелее. Безгранично преданные и послушные люди в полной мере испытывали последствия эмоциональных резонансов, отыскивая малейшие признаки своего неуловимого мессии.

Лица вокруг него искажались гримасами от сильных впечатлений, передаваемых уникальной связью, но люди не сдавались. Если они не остерегутся, есть риск получить повреждения тканей мозга. Но Йенрол оставался непоколебим в своем убеждении, что происшествие в лесу Франкола было вызвано возвращением Второго Сновидца. В ее переход с Чобамбы твердо верил и Пелим, поддерживаемый самоуверенными мастерами снов.

В кратком сообщении Оскара, полученном по секретному каналу, ясно говорилось, что с тропы сильфенов Араминта не вышла. Изменение состояния тропы каким-то образом удалось определить через Гея-сферу, но с той стороны никого не было. Теперь тропа свернулась, как происходило всегда, как только пути сильфенов осквернялись любопытствующими людьми. Черитон прекрасно понимал, что Второй Сновидец уже не воспользуется тропой и продолжит странствие между мирами. Но как объяснить это Йенролу? Мастер снов был одержим до безрассудства, он верил, что цель близка.

Черитон украдкой окинул быстрым взглядом душный маленький зал, где теснились его сослуживцы. Двое заметно вздрогнули от каких-то ощущений, обжигающих незащищенные нервы, словно физическая боль. Сам Йенрол тоже постоянно дергался. «Это смешно, – подумал Черитон. – Она ведь не идиотка. Все силы вторжения преследуют единственную цель: поймать Второго Сновидца. Не будет же она возвращаться прямо в расставленную ловушку». Большинство умеренных последователей Воплощенного Сна разделяли его убеждение. Он чувствовал уныние, просачивающееся в Гея-сферу от тех, кто неохотно направлялся к червоточине в доке Колвин-сити. Тех, кто мог туда добраться. В Гея-сфере города частенько вспыхивали вихри ярости, направленной на недавних завоевателей. Кроме этих эмоций сильнее всего ощущался страх преследования и боль. Черитон отгораживался от подобных всплесков после первых же нескольких мгновений. В Колвин-сити они наблюдались еще чаще, чем в других местах.

Некоторые стычки происходили неподалеку. Один разум, почти против своей воли, он ощущал особенно отчетливо. Это была Мирабель, с которой он завязал знакомство, хотя и совершенно напрасно. Несмотря на все свои намерения, он позволил ощущениям впитаться в гея-частицы и увидел открывшийся перед Мирабель склон широкой улицы, перекрытой возбужденной толпой.

– Ох, проклятье, – едва слышно пробормотал он. «Я ничего не могу сделать».

Он еще наблюдал за происходящим, принимая миллиарды эмоциональных всплесков, как вдруг все изменилось. Рядом с Мирабель и ее недалеким мужем поднялся еще один разум, мысль невероятной силы заявила о себе ослепительным светом и оглушительным звуком. Фильтры вспомогательных программ едва смогли защитить Черитона от ее непреодолимой мощи. Йенрол и все остальные в один голос закричали от боли.

Больше всего на свете Мирабель хотелось убраться из этого ужасного мира. Она прилетела сюда вместе с Даналом в надежде приблизиться к Второму Сновидцу. А вместо этого оба они подверглись жестоким испытаниям, кульминацией которых стал арест Данала силами Воплощенного Сна. Эти люди не могли быть частью движения, как она его понимала. Команда встречи, конечно, подчинялась советнику Пелиму, но им явно не хватало мягкого смирения истинных последователей. Они были жестоки и высокомерны. Данал перенес отвратительную процедуру, но ему никто даже не посочувствовал.

В конце концов ей вернули мужа, но он превратился в дрожащую развалину и уже не был похож на мягкосердечного мужчину, с которым она связала себя узами брака. Они даже не могли вернуться в купленную квартиру, из-за которой в первую очередь и был арестован Данал. Невероятно, но его заподозрили в сговоре со Второй Сновидицей. Мирабель никак не понимала, как Араминта, хорошенькая молодая женщина, немного нервная, но упорно трудившаяся над ремонтом дома, могла оказаться Вторым Сновидцем. Эта мысль просто не укладывалась у нее в голове. Марибель такого не ожидала, и, пока они осматривали квартиру и договаривались о цене, никаких подозрений у нее не было. Она пила чай с Вторым Сновидцем, но ничего не почувствовала. Здесь что-то неправильно.

Она пыталась объяснить это Даналу, но тот и слушать ее не захотел. После ареста он впал в глубокую депрессию, шарахался от собственной тени и кричал на жену. Она старалась не обращать внимания на его оскорбления. Их выкрикивал не Данал, а страх и боль, причиненные ему дознавателями.

Несколько дней они провели в гостинице. Еду им доставляли в номер, а Мирабель, как могла, заботилась о муже. Черитон порекомендовал какие-то лекарства, чтобы помочь Даналу, и она пыталась уговорить его их принимать. Иногда он соглашался, но чаще просто выбрасывал ампулу. И она терпеливо ждала, пока ее муж оправится от потрясения, а на улицах прекратятся преследования Воплощенного Сна. Тогда-то она и узнала, что Вторым Сновидцем была Араминта, и, более того, что она сбежала на какую-то планету на краю Содружества, о которой Мирабель никогда и не слышала. Как ни странно, эти новости благотворно повлияли на состояние Данала, и он согласился принимать нейролептики.

Успокаивающий эффект лекарств был медленным, но устойчивым. Мирабель начала замечать, как Данал снова становится ее любимым мужчиной. Тогда они решили, что пора уезжать. Того же мнения, похоже, придерживались и остальные сторонники Воплощенного Сна, оказавшиеся на Виотии. Враждебность и жестокость коренного населения планеты никак не уменьшались.

Покинуть отель они решили поздним утром, когда на улицах будет больше народа, больше последователей Воплощенного Сна, направляющихся в порт, и больше патрулей военизированной полиции. Так безопаснее.

Гостиницу от дока, где находилась червоточина на Эллезелин, отделяло около двух миль. В вестибюле в этот час почти никого не было. Накануне Мирабель заказала в местном кибермагазине современную одежду, чтобы не выделяться на улице, но вещи так и не доставили, хотя система управления магазином свидетельствовала об отправке заказа. Пришлось обойтись тем, что у них осталось. Даналу было проще: вместе с коричневыми джинсами он надел свитер нейтрального серого цвета, так что издали на него никто не обратил бы внимания. Если бы еще не обувь на шнурках, которой никто в Содружестве давно не пользовался… Марибель больше беспокоилась за свое белое с зеленой отделкой платье: само по себе оно не вызвало бы подозрений, если бы не его покрой, выдававший жительницу Маккатрана. В сущности, это была копия платья Кристабель, в котором та посещала таверну «Орел Олована».

У выхода из отеля Мирабель попыталась вызвать такси. Юз-дубль доложил, что ни одна компания не отвечает, а единая транспортная служба приносит свои извинения и обещает восстановить работу системы, как только будет возможно.

– Здесь не так далеко, – сказала она, стараясь подбодрить не столько Данала, сколько себя. – Мы быстро дойдем и через час будем уже на Эллезелине.

Данал кивнул, сжав губы, так что они слились в бескровную линию.

– Ладно.

Из отеля они вышли на залитую теплым утренним солнцем и почти пустую Поррал-стрит. Откуда-то издалека доносился вой сирены и характерный гул, похожий на злобное жужжание гигантского насекомого. Мирабель безошибочно определила в нем шум возбужденной погоней толпы. Поррал-стрит вывела их на главную магистраль этой части города, бульвар Дарьяд, спускавшийся к реке Кэрнс. И в конце спуска, чуть в стороне, располагался порт. Вид широкой улицы, обрамленной высокими зданиями, с бесшумно сменявшими друг друга объемными изображениями, регулировавшими отсутствующий наземный транспорт, рождал надежду. Насколько могла видеть Мирабель, на всем протяжении пути было не больше сотни человек.

Данал тоже приободрился, взял ее под руку, и они быстро зашагали вперед. Часть магазинов на обеих сторонах улицы были разгромлены, а разбитые витрины закрыты огромными листами черного карбона. Рекламные щиты по большей части оставались пустыми и темными. Поперек рельсов метро в середине спуска замерли три разбитые капсулы. Редкие пешеходы при встрече с ними отводили взгляды. И никто не делился своими чувствами в Гея-сфере. Никто не хотел обращать на себя внимание. Марибель быстро определила идущих к реке людей: парами и группами они торопливо шагали по улице, при этом стараясь сохранять непринужденный вид.

Они уже дошли до середины спуска и начали расслабляться, когда пришлось пересечь одну из боковых улиц. И сразу же донеслись крики толпы. Марибель увидела, как по направлению к ним бежит мужчина, преследуемый пятью десятками горожан.

– Бегите! – отчаянно закричал он, пробегая мимо.

На повороте к докам он потерял свою черную фетровую шляпу. Преследователи, излучая злобу и жажду крови, быстро приближались. Марибель и Данал, повинуясь инстинкту, бросились за беглецом.

– Помогите, – закричала Мирабель, в то время как ее юз-дубль посылал вызов эллезелинской полиции, который так и не был принят. Она обратилась к Гея-сфере, но в ответ ощутила лишь слабые отзвуки сочувствия, проявляемого другими последователями Воплощенного Сна. – Кто-нибудь, помогите!

Данал тащил ее вперед, держа за руку. Ноги путались в юбке, а высокие ботинки совершенно не подходили для бега. До порта оставалось еще не менее полутора миль. Вместе с выбросом адреналина появился страх. Мирабель вспомнила, как в ночь предательства Салраны Идущий-по-Воде стоял на горе, окруженный бандитами под предводительством Арминеля. Даже в тот момент он сохранял чувство собственного достоинства. «Я должна брать с него пример».

Ее нога обо что-то споткнулась, и Мирабель, обдирая колени и запястья, полетела на тротуар. Сильный удар отозвался болью в руках. Мирабель всхлипнула от ужаса, понимая, что все кончено.

– Заступница, помоги, – простонала она.

Данал пытался ее поднять, но толпа с невероятной скоростью приблизилась, и мир скрылся за враждебными лицами. Люди держали в руках деревянные дубинки и металлические прутья, а у двоих были даже портативные лазерные сварочные горелки.

– Не надо, – всхлипнула Мирабель.

Слезы уже застилали глаза. Она ненавидела себя за слабость, но эти люди собирались ее убить, не дав вкусить чудес Бездны.

– Я вызвал полицию, – вызывающе бросил Данал.

Деревянная жердь с отвратительным треском врезалась ему в висок. Бедняга едва открыл рот, чтобы закричать, как второй удар пришелся по голеням. Данал мгновенно упал, и его ослабевшая рука выпустила пальцы Мирабель.

– Нет! – завопила она. Ее обезумевший взгляд остановился на лице стоявшего впереди мужчины. Он казался совсем обычным – средних лет, одетый в модную куртку. «Он не ударит женщину», – подумала она. – Мы хотим уйти, – взмолилась она. – Отпустите нас.

– Сука.

Кулак мужчины ударил прямо в нос. Она услышала, как треснула кость. В первый момент она оцепенела от ужаса и даже не почувствовала боли. А потом в мозг словно воткнулась раскаленная игла. Марибель завизжала и рухнула на колени. Рядом чей-то ботинок врезался в бок Данала. По ее губам и подбородку потекла кровь.

– Хватит, – раздался спокойный женский голос.

В центре толпы возникла темная фигура.

И наконец Гея-сфера осветилась добротой и сочувствием. Удивительное ощущение росло и крепло, поражая Мирабель своей интенсивностью. Она удивленно ахнула и заморгала, а женщина, словно освобождаясь от кокона, распахнула пальто. Под ним обнаружилось длинное кремовое одеяние, похожее на балахоны клириков. Казалось, что оно испускает собственный свет. На тонкой золотой цепочке ярко сиял голубой камень, рассеивая страхи Мирабель. На мгновение она как будто вознеслась над своим телом и увидела мерцающие звезды галактики. Это видение согрело ей душу. В следующий миг она опять была на Виотии и ошеломленно смотрела на улыбавшуюся ей женщину.

Люди в первом ряду толпы, поначалу бросавшие на женщину злобные взгляды, недоуменно замерли. Против искренней доброты и умиротворенности, излучаемой ею в Гея-сферу, не устояла даже их безумная ненависть.

Данал, превозмогая боль, поднял голову, не веря в свое спасение.

– Сновидица! – удивленно выдохнул он.

– Здравствуй, Данал.

Араминта улыбнулась. В свое приветствие она впустила частицу безмятежного спокойствия Небесного Властителя и теперь чувствовала, как ее поток омывает душу несчастного избитого человека, принося облегчение. Марибель, стараясь остановить льющуюся из сломанного носа кровь, не сводила с Араминты благоговейного взгляда. А затем последователи Воплощенного Сна по всему Содружеству вознесли благодарность Второй Сновидице за то, что она наконец покинула свое тайное убежище и вышла навстречу судьбе. Волна доброжелательности, впитавшая в себя эмоции миллиардов людей, захлестнула сотни миров.

Но вот один из преследователей сумел стряхнуть оцепенение, вызванное Араминтой и Небесным Властителем. Им оказался тот самый мужчина, что ударил Мирабель.

– Ты! – рявкнул он. – Это все твои проделки.

Он поднял кусок арматуры. Араминта пристально посмотрела на него, чувствуя, как от Небесного Властителя нечто проникает в ее мозг, еще сильнее возвышая ее мысли. При этом она вспомнила об уникальной способности Ранали.

– Не надо, – спокойно сказала она и изменила его чувства, стирая из них страх и ненависть.

Рот у него приоткрылся в безмолвном вздохе, а металлический прут со звоном упал на тротуар. В тот же момент над землей пронесся гул целой эскадрильи капсул. Араминта с улыбкой следила за их снижением, делясь своими ощущениями со всеми вокруг. К тому времени, когда воины в броне пробили себе путь сквозь толпу, она уже помогла Мирабель подняться на ноги.

– Благодарю вас, джентльмены, – приветливо сказала она полицейским, наставившим дула оружия на толпу. – Помогите, пожалуйста, Даналу.

Идущий впереди офицер нерешительно остановился. Она чувствовала его сомнения и отчаянное желание оказаться где-нибудь подальше от этого места.

– Вы должны пойти со мной, – объявил он.

«Я СНОВИДЕЦ», – провозгласила Араминта в Гея-сфере, пользуясь мощью Небесного Властителя для усиления своих слов. Эта сила заставила офицера отшатнуться, и он едва не упал на колени, так ослабели его ноги. Люди из толпы за его спиной вздрагивали и пытались защититься от ее посылов.

– Разве Идущий-по-Воде ездил в капсуле? – спокойно продолжила Араминта. – Думаю, нет. Я пройду к червоточине пешком. И те, кто желает следовать за своей мечтой, пойдут со мной. – Она окинула толпу оценивающим взглядом, но никто уже не посмел смотреть ей в глаза. – А те, кто причинит вред моим последователям, будут наказаны. – Араминта снова обратила взгляд на офицера. – Ваше имя?

– Дарраклан. Капитан Дарраклан.

– Очень хорошо, капитан Дарраклан, ваши люди будут нас сопровождать. В этом городе должен воцариться мир. Такова моя воля.

– Да, мэм, – буркнул Дарраклан.

Араминта приподняла бровь, в ее мыслях мелькнула нотка порицания. Дарраклан поклонился.

– Да, Сновидица, – исправил он свою ошибку.

Араминта ласково улыбнулась Мирабель.

– Пойдем.

Толпа расступилась, и они зашагали вниз по улице, к берегу реки и докам. Ошеломленные полицейские быстро помогли Даналу подняться.

В конце бульвара Дарьяд ее ожидало грандиозное зрелище. Со всех перекрестков, со всех боковых улиц ей навстречу вышли счастливые приверженцы Воплощенного Сна, наполнив Гея-сферу искренней радостью, хотя и с оттенком недоверия. Бойцы капитана Дарраклана не посмели разгонять новые толпы и только тщательно охраняли Араминту, окружив ее плотным кольцом. Капсулы прикрывали процессию с воздуха. Араминта не обращала на них внимания.

В порту их встретили протестующие. Несколько сотен озлобленных горожан организовали лагерь перед главным входом, но капсулы летали взад и вперед над их головами, полностью игнорируя проявление протеста. И горожане с любопытством смотрели, как Араминта идет к ним во главе целой процессии. В передних рядах быстро началось смятение. Одно дело – дразнить неуязвимых и безразличных полицейских, отделенных забором, припоминая им все несправедливости, вызванные оккупацией Виотии, и совсем другое – встретиться лицом к лицу с живым мессией, наделенным загадочными телепатическими способностями.

Араминта была еще в ста метрах от них, когда люди начали расступаться, пока не образовали широкий проход к воротам. Высокие створки быстро распахнулись, и из-за них показалась еще одна группа вооруженных полицейских. Ими командовал сам клирик Пелим, и в его мыслях не было ни сострадания, ни одобрения.

Араминта поняла, что ей предстоит первое настоящее испытание в качестве Сновидца. Пелим не сдастся так быстро, как Дарраклан, но она не сомневалась: в конце концов и он не устоит перед принуждением Ранали. Кроме того, она надеялась на помощь Небесного Властителя, если возникнет препятствие на ее пути в Бездну вместе с остальными верующими. В глазах подавляющего большинства приверженцев Воплощенного Сна она по праву занимает место их лидера, их спасителя. Клирики же станут администраторами и помощниками, обязанными облегчить ей путь. Судя по суровому выражению лица Пелима и тем немногим мыслям, которые он выпустил в Гея-сферу, он и сам начинал это понимать.

«Я должна просто продолжать идти, – сказала она себе в том небольшом мысленном пространстве, которое не допускала до Гея-сферы. – Я должна стать воплощением непреодолимой силы, как и обещала Брэдли. Истинные последователи не допустят, чтобы кто-то мне помешал, тем более сейчас, когда я могу дать старт паломничеству. Это их конечная цель, то, что важнее всего на свете».

На лице клирика Пелима появилась притворная почтительная улыбка.

– Вторая Сновидица, – произнес он, едва заметно выделяя слово «вторая». – Мы рады, что ты наконец вышла из тени. Добро пожаловать.

Араминта даже не замедлила шаг. Она шла прямо на шеренгу полицейских, выстроившихся за спиной Пелима. Бойцы поспешно разошлись в стороны.

– Моя скрытность отчасти связана со страданиями жителей этого мира, – сказала Араминта, увлекая процессию сквозь строй охраны.

Мирабель, державшаяся с ней рядом на всем пути по бульвару Дарьяд, сердито уставилась на Пелима. Неодобрение выразили и остальные участники процессии. Впереди показалась червоточина. Араминта видела окружавшее ее сияние излучения Черенкова и свет солнца, проникавший из другого мира.

Пелим нахмурился, стараясь сдерживаться.

– Заверяю вас, мы сделали все возможное, чтобы…

Он шел рядом с ней, неловко передвигаясь почти боком. Она победила.

– Когда я буду во Дворце-Саду, я потребую полного и открытого расследования вашей роли в этой агрессии, – снисходительным тоном сказала она.

– Что… – только и сумел выдохнуть Пелим.

– Идущий-по-Воде всеми силами старался искоренить насилие. Этому он посвятил все свои жизни. Борьба едва не сломила его, но он выстоял. И мы должны брать с него пример. Организованное вами вторжение противоречит всем принципам Воплощенного Сна. И было бы огромной ошибкой надеяться, что подобные злодеяния останутся безнаказанными.

Араминта продолжала свой путь к червоточине, а Пелим остался стоять с открытым ртом под одобрительные и насмешливые возгласы окружающих. Снаружи, в рядах протестующих, тоже раздались энергичные возгласы.

Араминта, наслаждаясь одержанной победой, гордо улыбалась. Червоточина, обрамленная металлическими стойками с оружием и сенсорами, была уже прямо перед ней. Полицейские Эллезелина расступились. Они сняли шлемы, открыв улыбающиеся лица. Истинные верующие не скрывали своей радости: Вторая Сновидица пришла к ним и возглавит паломничество, как и было обещано. Ее встретили приветственными возгласами и аплодисментами.

– Спасибо, – сказала Араминта. – Большое спасибо всем вам.

Она с трудом удерживалась от смеха. Она не раз наблюдала, как известные политики общались с людьми, и всегда злилась, видя, как они манипулируют массами накануне выборов. Теперь она поняла, как именно: похоже, что это врожденная способность.

У самой червоточины она остановилась и сжала руки Мирабель. С запятнанного подсохшей кровью лица на нее смотрели горящие восторгом глаза.

– Теперь вы можете идти домой, – сказала она взволнованной поклоннице. – Как только корабли будут готовы, мы отправимся в паломничество.

У Мирабель задрожала нижняя губа и в глазах появились слезы.

– Все в порядке, – заверила ее Араминта. – Теперь все будет в порядке.

Произнеся эту невероятную ложь, она почувствовала гордость, что смогла скрыть свои чувства.

Араминта помахала рукой новым друзьям и шагнула через червоточину, сразу попав под более теплые лучи желтоватого эллезелинского солнца.

– Черт побери! – выругался Оскар.

– Это не она, – заявил Томансио.

– Она надула нас, – проворчала Бекия. – Она погубит всю галактику.

Сидевший на другом конце каюты Лиатрис покачал головой и восхищенно усмехнулся.

– Умная женщина. Они давили и давили на нее, загоняя в угол. И осталось два варианта: залечь на дно или выйти и драться. Они никак не ожидали от нее такого.

– Потому что это не она, – настаивал Томансио.

– Но внешне очень похожа, – заметил Оскар.

Его юз-дубль продолжал принимать новостную ветку и показывал вход червоточины, находившийся всего в полукилометре от склада компании «Буутель и Лейчестер», где скрывался их корабль. Оскар с трудом удержался, чтобы не выбежать из корабля и лично не понаблюдать за событиями. Новостные каналы показывали сотни людей, радостно отправляющихся сквозь червоточину на Эллезелин вслед за обретенным мессией. Но на этом трансляция заканчивалась. Выход из червоточины располагался в охраняемой зоне.

Зато Гея-сфера продолжала передавать ощущения Араминты, шагающей по почти пустой площадке. С неба к ней с ревом устремились капсулы. Люди бросали работу и восторженно приветствовали ее появление в Большом Маккатране. «Интересно, как отреагирует на нее Духовный Пастырь Этан?»

– Ну вот и все, – сказала Бекия.

Она все еще злилась, что приходится носить лечебный рукав, чтобы восстановить разорванные связки, пострадавшие во время стычки в лесу Франкола. На нее бросились сразу три агента, и силовое поле с левой стороны не выдержало перегрузки. Оскар вытащил ее из драки за мгновение до приземления капсул. Он считал, что ей повезло. Томансио сумел их подобрать, и медицинская камера сотворила небольшое чудо.

– Может, у нее есть какой-то план? – предположил Оскар.

– Она в большой опасности, – сказал Томансио. – Лиатрис все правильно угадал. Она была вынуждена решиться на такое, просто чтобы выжить.

– Мне кажется, ты говорил, что это не она, – заметил Оскар.

Красивое лицо Томансио осветилось улыбкой.

– Туше.

– Это она, – сделал вывод Оскар.

– Но я еще сомневаюсь, – продолжал Томансио. – Эта… владычица совсем не похожа на девчонку, за которой мы гонялись. Водить за нос Воплощенный Сон не в ее характере.

– Что же тогда? – спросила Бекия.

– Двойной обман, – высказал свою догадку Томансио. – Они поймали ее, взломали ее разум и внедрили собственные подпрограммы. Она стала марионеткой Воплощенного Сна, привлекающей всеобщее внимание. Главное преимущество в том, что она делает то, чего от нее ждут все верующие, желающие отправиться в паломничество. Этан получил все, чего хотел.

– Только лишился роли лидера, – добавил Оскар. – Это будет ее следующий шаг. Ей ничего не остается, кроме как занять трон.

– Не важно, – сказал Томансио. – Он все равно получил все, что нужно, то есть билет в Бездну. Кроме того, никто теперь не обвинит его, если дело не выгорит.

– А так оно и будет, – буркнула Бекия.

– Я все еще не могу в это поверить, – упорствовал Оскар.

Он еще помнил странное сочетание страха и решимости на лице Араминты во время их такой короткой встречи в парке Бодант. И ее великолепное бегство не только от его команды, но и от целой плеяды агентов всех самых могущественных игроков Содружества. Кроме того, она была потомком Меллани, а это означало неприятности такого масштаба, какой современные граждане Содружества даже представить себе не могут. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке. Что-то тут не складывалось.

– Что же она в таком случае делает? – спросила Бекия. – Она могла ввязаться в драку из того угла, в который ее загнали. Но у нее теперь нет выбора. Она должна возглавить паломничество Воплощенного Сна. Все ее хрупкое влияние базируется только на этом.

– Самоубийство? – предположил Лиатрис. – Она ведет их в Пучину, и райели-воины уничтожают все корабли вместе с паломниками.

– Это я могла бы понять, – пробормотала Бекия.

Оскар усмехнулся своей уверенности.

– Давайте посмотрим, что будет дальше, – сказал он Рыцарям-Храни-телям. – Она ведь мессия.

Томансио застонал.

– Хочешь сказать, что мы останемся?

– Вы уже видели, что творится в доке. Все последователи Воплощенного Сна ринулись к червоточине, и Пелиму придется снять защитный купол, чтобы их впустить. Если стартовать сейчас, вся наша маскировка пойдет насмарку.

– Если операция закончена, маскировка нам ни к чему.

– Дайте ей несколько дней. Сейчас, как я полагаю, она будет очень занята. А мой код у нее имеется.

– У нас тоже, – фыркнула Бекия.

Араминта стояла в передней части большой пассажирской капсулы и смотрела сквозь огибающий ее прозрачный фюзеляж. Внизу, в пятистах метрах от нее, раскинулся Большой Маккатран, огромный город, простирающийся до горизонта во всех направлениях. Хрустальные башни, поднимаясь из пышной зелени парков, мерцали и сияли в солнечных лучах, здания нижнего уровня переливались всеми цветами радуги. Она не могла не признать, что город очень красив. Наслаждаться прекрасным видом мешали только бесчисленные капсулы, поднявшиеся над установленными трассами в ожидании ее проезда. Почти все они, совершив плавный разворот, собирались сзади, образуя многоцветную армаду. Машин собралось так много, что Араминта видела внизу отбрасываемую ими тень.

Впереди, на горизонте, где город уходил вниз зелеными уступами парка, показался океан, а на самом берегу, мерцая в лучах предзакатного солнца, поднимался Маккатран-2.

– Вы хотите проследовать сразу во Дворец-Сад, Сновидица? – спросил ее капитан Дарраклан.

После перехода сквозь червоточину он остался при ней, претендуя на роль личного охранника. Араминта не стала возражать. Без шлема он выглядел довольно привлекательным и к тому же классическим квадратным подбородком и вьющимися каштановыми волосами напоминал ей одну из молодых сущностей мистера Бови.

– Нет, – сказала она, не отводя взгляда от странной копии чужого города. – Эдеард впервые вошел в город через Северные ворота. Отвезите меня туда, будет правильнее, если я пройду до дворца пешком.

«Что даст Этану больше времени воздвигнуть баррикады, если он решится».

Капсула начала снижаться, а в мыслях капитана Дарраклана Араминта уловила сдержанное удовлетворение. Вероятно, он думал о том же, что и она.

Они приземлились в широкой парковой полосе, прилегавшей к хрустальной стене. Выйдя на траву, Араминта подняла голову: сопровождавшие их капсулы теперь столпились в поисках места для парковки, так что потемнело небо. Она была уверена, что ни одна из машин не соблюдает правил движения. «Неплохо. Небольшой всплеск анархии, вызванный моим появлением. Законам Этана не все подчиняются беспрекословно».

До сих пор все просто наблюдали за событиями, побуждая ее двигаться вперед своим энтузиазмом и радостью от обретения Сновидца. Теперь ей предстояло потеснить в роли лидера Этана, проявив более сильные способности и решимость. «Как и говорил Брэдли».

Араминта прошла под высокой аркой хрустальной стены, а люди, побросав кое-как поставленные капсулы, образовали позади нее красочную процессию. Внизу ей почти не удавалось рассмотреть Маккатран-2. Район Высокого Рва, куда она попала, был переполнен людьми: встречать ее, похоже, вышли абсолютно все жители этого священного для Воплощенного Сна города. При ее приближении тотчас поднимался оглушительный рев приветственных выкриков. Констебли, одетые в точно такую же форму, как и отряд Эдеарда, отдали честь. Сержант и капитан Дарраклан выкрикивали приказы, а Араминта продолжала идти вперед. «Не останавливайся, не сомневайся».

Спустя некоторое время констебли окружили ее плотным кольцом и вывели на мост через Северный канал, ведущий в Йисидро.

Оказалось, что не все жители города встречали ее в районе Высокого Рва. Узкие улочки Йисидро тоже были забиты верующими, и некоторые из них не могли сдержать слез радости. Печально известная таверна «Голубой лис» стояла на своем месте, за коричневатым мостиком из песчаника, а дальше расстилался Золотой Парк, где на белоснежных колоннах играли солнечные лучи. На открытом месте ее поджидало еще одно людское море, и, наконец, над горизонтом поднялись купола Дворца-Сада.

Она уже шагала по аккуратным дорожкам парка, когда Дарраклан, нагнувшись, прошептал на ухо:

– Духовный Совет собрался у входа во дворец.

– Чудесно, – ответила Араминта.

Вдоль дорожек стояло множество детей, и в их глазах сиял неподдельный восторг. Очень тяжело было продолжать игру, зная, что придется обмануть их доверие. «Это их родители обманули своих детей. Я стану для них проявлением истины».

Решимость вернулась к Араминте, когда она дошла до моста из дерева и металлических тросов, повисшего над Внешним каналом. Пересекая его, она уже не обращала внимания на тысячи улыбающихся лиц. Дальше ее сопровождал только Дарраклан, а констебли остались позади и старались предостеречь самых отчаянных верующих от падения в воду. Всем хотелось узнать, что произойдет дальше, и потоки мыслей обратились к клирикам, призывая их встретить нового Сновидца.

Члены Совета, одетые в великолепные парадные красно-черные мантии, как и с казал Дарраклан, ждали ее перед входом в Мальфит-холл. Впереди всех в белой мантии, сиявшей гораздо ярче, чем одеяние Араминты, стоял Этан. Это ничуть не удивило ее, поскольку ее одежда была сшита из подкладки полуорганических портьер из дома мистера Бови.

Духовный Пастырь низко поклонился.

– Сновидица, – обратился он к Араминте. – Мы рады тебя видеть. Мы долго ждали этого момента.

Араминта лукаво улыбнулась. Для проигравшего в политической борьбе он излучал удивительно хорошее настроение.

– Надо быть осторожнее со своими желаниями.

– Несомненно. Могу я узнать, почему ты наконец решила к нам выйти?

– Время пришло, – ответила она. – И я хотела избавить Виотию от страданий.

– Это обстоятельство достойно наибольшего сожаления.

– Все в прошлом, – беззаботно ответила Араминта, представляя, как обозлится на нее родной мир. – Я здесь, и я поведу всех желающих к лучшей жизни, такой же, как у Идущего-по-Воде.

Она снова призвала Небесного Властителя, и тот заверил: «Мы ждем вас. Мы будем вас направлять».

Радостный гул в толпе снаружи проник даже сквозь толстые стены. Араминта многозначительно улыбнулась Этану. Теперь его ход.

Он с готовностью улыбнулся.

– Мы польщены.

– Благодарю. Может, теперь пройдем в зал Высшего Совета? Нам надо многое обсудить.

Этан оглянулся на ряд лиц, осененных зарождающейся надеждой. Один из советников неискренне улыбнулся.

– Конечно, Сновидица, – произнес он.

– Ринченцо, как я полагаю?

– Да, Сновидица.

– Благодарю вас за помощь.

– Рад услужить.

«Держу пари, так и есть, скользкий кретин».

– Куда идти?

Преувеличенно низкий поклон Ринченцо граничил с издевательством.

– Сюда, пожалуйста, Сновидица.

Она увидела непрекращающийся шторм, бушующий на потолке, и неожиданно пожалела, что это всего лишь копия Мальфит-холла и яркие образы над головой лишь отдаленно напоминают планетарную систему Кверенции. После того как Араминта решилась, она очень хотела пройти по настоящему Маккатрану и увидеть улицы и здания, где разыгрывались драмы из жизни Эдеарда.

Они в молчании прошли через не такой огромный Торал-холл, и Араминта не удержалась от улыбки, увидев по-прежнему яркий аккреционный диск желтовато-красного солнца, совсем не такой, каким увидела его Джастина – без стремительно летящих комет и нового мира, возникшего там, где его не могло быть.

– Вы не стали его обновлять? – беззаботно спросила она, проходя прямо к отделанному золотыми накладками трону во главе длинного стола.

– Это Маккатран Идущего-по-Воде, Сновидица, – сказал Этан.

– Да, конечно. Впрочем, не важно, скоро мы навсегда покинем его. Садитесь, – приветливо добавила она.

Этан выбрал место слева от нее, а напротив него уселся Ринченцо. Мест хватило для всех.

«Без Пелима, – догадалась она. – Что ж, как угодно». Худощавый клирик почему-то вызывал у нее тревогу.

– Могу я узнать, намерены ли вы и впредь делиться своими мыслями с Гея-сферой? – спросил Этан.

– Вплоть до того момента, когда мы войдем в Бездну, – заявила Араминта. – В последнее время верующие испытали немалые сомнения, и в этом есть доля вашей вины, Духовный Пастырь. Я уверена, они нуждаются в ободрении и хотят убедиться, что я действительно делаю все, что в моих силах, чтобы приблизить старт паломничества. Теперь это моя главная обязанность. И потому надеюсь, что сегодняшнее заседание Совета, как и последующие, будет подробно отражать все детали подготовки.

Она с любопытством наблюдала за реакцией Этана. Он, очевидно, не понимал ее неожиданной поддержки и не доверял ей. Он что-то подозревал, но не мог найти никаких поводов для возражений.

– Я буду рад всячески помогать вам по мере своих сил, – сказал Этан.

– Как и все мы, – поспешно добавил Ринченцо.

Ей не без труда удалось не дать просочиться в Гея-сферу отвращению, вызванному откровенным подхалимством клирика.

– Отлично. Итак, мой первый вопрос о степени готовности флотилии паломничества.

– Корпуса готовы полностью, – сказал советник Де-Луи. – Оснащение займет еще некоторое время, но, как мы надеемся, не больше месяца.

– А двигатели? – спросила Араминта.

Возможно, потому что он сидел не далее чем в метре от нее, Араминте удалось уловить слабый проблеск страха. Она повернулась и твердо посмотрела советнику в лицо.

– По моим подсчетам, со стандартными гипердвигателями нам потребуется почти полгода, чтобы добраться до Бездны.

– Да, Сновидица.

– Кроме того, остается проблема райелей-воинов. Джастине с трудом удалось от них ускользнуть.

– Мы принимаем меры, – уклончиво ответил Этан.

– Какие же?

Он слегка взмахнул рукой.

– Это конфиденциальная информация.

– Никаких тайн. С нездоровым увлечением секретностью и строгостью покончено. Оно уже нанесло колоссальный вред Воплощенному Сну. Иниго и Эдеард не допустили бы подобной безнравственности. Кроме того, мы уже не являемся частью Великого Содружества, и вы находитесь под моей защитой. Итак, какие были приняты меры?

– Вы уверены, что…

– Да!

– Хорошо. Я организовал доставку ультрадвигателей для всех кораблей паломничества. Время в пути сократилось до одного месяца.

– Отличная работа. А корабли райелей? Как мы прорвемся мимо них?

Этан сохранил полную невозмутимость.

– То же производственное предприятие обеспечит нас силовыми полями, способными выдержать атаку райелей.

– Понятно. И какова цена?

– Все учтено в бюджете. В конце концов, в нашем распоряжении средства всей зоны Свободного Рынка.

– Назовите, пожалуйста, цену, Духовный Пастырь, – более настойчиво потребовала Араминта. – В частности, политическую цену использования этой технологии.

Все присутствующие повернулись к Этану. Давление любопытства выросло в Гея-сфере до колоссальных пределов. Некоторый интерес к такой интенсивности эмоций проявил даже Небесный Властитель.

– Наш поставщик пожелал отправиться с нами в Бездну.

– Что ж, это логично, – сказала Араминта и любезно улыбнулась. – Благодарю всех за то, что уделили мне внимание. Завтра, когда я немного освоюсь, мы соберемся снова. Этан, до нашего отъезда я воспользуюсь апартаментами мэра здесь, во Дворце-Саде.

– Да, Сновидица.

Казалось, он был удивлен, что его тайная сделка не вызвала осуждения.

После того как члены Совета, хоть и подавленные, с явным облегчением покинули зал, в дверь заглянул Дарраклан. Араминта подняла палец.

– Еще минуту, пожалуйста.

– Да, Сновидица.

Он поклонился и, пропустив последних советников, прикрыл дверь. Тогда Араминта позволила себе неторопливо осмотреть зал, и ее взгляд остановился на светящемся изображении, безостановочно вращавшемся на потолке. Она задумалась, гадая, как встретила Джастину Бездна и удалось ли ей попасть в истинный Маккатран. Но нет, на это потребуется не один день – или неделя – даже в ускоренном времени Бездны, хотя «Серебряная птица» будет на месте раньше, чем корабли паломников дойдут хотя бы до границы. «Оззи! Надеюсь, до тех пор Джастина и Гор сумеют разобраться с этой дребеденью, иначе я окажусь в глубоком дерьме. Кажется, у Гора был какой-то план или, по крайней мере, идея. Должен же он что-то сделать. Может, он свяжется со мной». Но она почему-то не сомневалась, что большую часть работы придется сделать именно ей. А сейчас над ней нависла вполне реальная угроза. Араминта вздохнула, ощущая беспокойство миллиардов последователей Воплощенного Сна, уловивших ее тревогу.

– Ты не собираешься со мной поговорить? – спросила она у зала. Эхо ее голоса отозвалось в стенах. – Я знаю, что ты разделяешь мои ощущения. – И снова в зале было тихо. И пусто. Араминта позволила своему раздражению частично просочиться наружу. – Я обращаюсь к тебе, той, что избежала заключения на Земле. Тебе придется со мной поговорить, поскольку только я могу войти в Бездну. Почему бы не начать прямо сейчас? Не бойся. Ты же убедилась в моей разумности и практичности.

В Гея-сфере разгоралось любопытство людей, старавшихся понять, к кому она обращается. Юз-дубль известил Араминту об активации секретной линии связи, относящейся к залу Совета. Затем над противоположным концом стола появилась объемная проекция. Но не человека, а простой темной сферы, мерцающей темными красными искрами. Араминта невозмутимо посмотрела на шар.

«Поздравляю с воцарением, Сновидица», – раздался мелодичный, но мрачный женский голос.

– Кто ты?

«Иланта».

– Наверное, та, кто снабдила Воплощенный Сон ультрадвигателями и силовыми полями.

«Да, это мои агенты устроили сделку с Этаном».

– И ваши силовые поля устоят против райелей-воинов?

«Я надеюсь. Они того же типа, что и барьер, в настоящее время окружающий Землю».

– Ага. И за эту взятку ты намерена попасть в Бездну?

«Без моей помощи тебе не удалось бы добраться и до границы».

– А без меня тебе не попасть внутрь.

«Значит, мы необходимы друг другу».

– В этом мы достигли согласия.

«Так ты возьмешь меня с собой?»

В голосе Иланты прозвучало легкое удивление.

– Бездна приветствует всех, кто стремится к самореализации. Кем бы ты ни была, ты, вероятно, веришь, что преимущества, даруемые Бездной, тебе необходимы. Я с удовольствием провожу тебя туда. В конце концов, это мое предназначение Сновидца – помогать тем, кто стремится в Ядро.

«Весьма благородно с твоей стороны. И абсолютно невероятно».

– Ты зло, – сказала Араминта.

«Нет, я одержимая. Не только Иниго и Эдеарду было дано видеть прекрасное будущее».

– Тем не менее ты проявляешь враждебность по отношению к Содружеству и его гражданам.

«И снова ты неверно обо мне судишь. Я просто стремлюсь к иной цели, нежели ваша раса с ее приземленными притязаниями. К удивительной, возвышающей цели, достичь которой под силу каждому. Но для этого мне необходима помощь Бездны».

– В таком случае я желаю тебе всего хорошего на твоем пути.

«Почему?»

– Потому что Бездна уничтожит тебя. Ядро не потерпит вольного или невольного зла, какие бы намерения за ним ни скрывались. Ты не сможешь избежать гибели, не сможешь ускользнуть. Несмотря на все мои заблуждения, я верю в добродетель Ядра, поскольку связана с Небесными Властителями, которым известна его щедрость. Если будет необходимо, я сама готова отправиться туда, чтобы разоблачить тебя и твои махинации.

«Желаю успеха».

– Зная все это, зная, что я буду тебе противостоять, ты все еще хочешь лететь с нами?

«Да. А ты еще не передумала взять меня с собой?»

– Нет.

«Так тому и быть. Наша судьба определится в Бездне».

– Да.

Сфера рассеялась, и проектор отключился. Араминта выдохнула давно удерживаемый воздух. Она нервно улыбнулась своей миллиардной аудитории.

– Заступница! Каким же будет второй день?

Пауле тоже было это интересно.

– Она что-то затевает, – настаивал Оскар во время разговора по засекреченной линии связи. – Это воцарение – только начало чего-то большего.

«Я не вижу для нее других возможностей», – сказала Паула.

– Ну, конечно. Если бы они были очевидными, ее бы сразу же раскусили, и вся игра оказалась бы напрасной.

«Мне нравится твой оптимизм. Это самая привлекательная черта твоего характера. Может, ты веришь, что Иланта со временем поймет ошибочность своих действий?»

– Ты расстроена.

Паула провела рукой по лбу и с удивлением обнаружила, что у нее дрожат пальцы. Но она уже несколько дней не спала, и даже биононики не в состоянии так долго сдерживать ее усталость.

«Возможно. Мы ведь хорошие парни, Оскар, мы не должны проигрывать».

– Мы и не проиграли. Ничего подобного. Корабли для паломничества еще не готовы, не говоря уж о том, чтобы стартовать. Остается только выбрать способ вывести их из строя.

«Их сотни, мы выиграем совсем немного времени. Это не решение проблемы».

– Я настроен продолжать. Хочу надеяться, что Араминта свяжется со мной.

«Нет. Сейчас за ней пристально следит вся галактика. Она грамотно поступает: такая полная открытость мыслей делает ее не просто Сновидцем, она достигла почти такого же статуса, как когда-то Эдеард. Последователи видят каждый момент ее жизни, и ее идеализируют, как и Идущего-по-Воде. Но верующие будут поддерживать ее только до тех пор, пока она делает то, чего они хотят, пока приближает старт паломничества. У нее нет выхода».

– Не расстраивай меня. Я в нее верю. Не так, как в остальных, но все же верю. Она далеко не глупа и к тому же потомок Меллани.

«Если твое доверие основано только на этом, нам несдобровать».

– Да, я и сам так думаю.

Паула устало улыбнулась.

«Хорошо, Оскар. Я и сама не знаю, что еще вы можете сделать. Придерживайтесь прежнего курса, попытайтесь установить контакт с Вторым Сновидцем».

– Спасибо.

«А что думают по этому поводу твои коллеги?»

– Они все еще в штате.

«Все здоровы? Стычка в лесу Франкола показалась мне чрезвычайно жестокой».

– Честно говоря, я так не думаю.

«Что ж, ты там был».

– Мы были. И я до сих пор не понимаю, что там произошло. Тропа почему-то активизировалась, мы все поняли. Проклятье, мы это почувствовали. Но она так и не вышла.

«Но затем все же объявилась в Колвин-сити».

– Точно. Знаешь, она способна на большее, чем нам кажется. Уверен, ты заметила, что за украшение носит она под одеянием.

«Да».

– И ей было известно об Иланте. А мне – нет.

«Во Флоте знали, что она скрылась, но это держалось в секрете».

– Значит, Араминта получает информацию откуда-то еще. Она понимает, что происходит. А значит, знает, что надо делать.

«Надеюсь, что ты прав, Оскар».

– Я тоже. А чем теперь займешься ты?

«Буду отрабатывать имеющиеся версии, следить за информацией. Как обычно».

– Удачи тебе.

Связь оборвалась. Паула вытянулась на кушетке и прикрыла глаза, собираясь с силами для следующего разговора. Как хорошо было бы отдохнуть, но приходится успевать за ситуацией.

В ее экзо-зрении появились символы, отражавшие результат технического анализа. «Алексис Денкен» в полной маскировке оставался в пятидесяти тысячах километров над экватором Виотии. Интел-центр дотошно исследовал окрестности в поисках других кораблей над планетой. Первые восемь судов идентифицировать было довольно просто. Паула решила, что это поддержка для остающихся на поверхности агентов. Обнаружилось еще одно судно, создававшее едва заметные искажения в гиперпространстве в четверти миллиона километров от планеты. У него имелась первоклассная маскировка, и если бы не изготовленные АНС сенсоры, Паула не смогла бы его заметить. Потому возник вопрос: кто это мог быть, и имеет ли он отношение к ее делу.

Ее юз-дубль послал вызов адмиралу Хульяке.

– Я такого не ожидала, – сказала Паула.

«И мы тоже, – согласился адмирал. – Президент очень недоволен сегодняшними событиями».

– Вы хотите сказать, президент напуган.

«Да. В лучшем случае, как мы полагаем, ее похитили и нарушили образ мыслей. И теперь только контролируют ее действия. Если это не Иланта, то, вероятно, сам Этан».

– Маловероятно. Я не думаю, что Этан и Иланта позволили бы обнародовать свою грязную сделку. И как могла Араминта узнать об Иланте?

«Кто-то рассказал ей».

– Или она пообщалась с Исток-островом сильфенов, пока странствовала по их тропам. Нам ведь до сих пор неизвестно, как она вернулась на Виотию. Кроме того, ясно, что она стала другом сильфенов.

«Ну, хорошо, – согласился адмирал. – Но зачем сильфенам поддерживать паломничество Воплощенного Сна?»

Паула приложила пальцы к вискам и энергично помассировала голову.

«Я ничего не знаю. Я даже готова допустить, что Араминта затеяла собственную игру».

Поразительно: она повторяла догадку Оскара. Но как еще можно было объяснить непонятное поведение Араминты?

– Значит, ее игра приведет к нашей гибели.

«Флот намерен уничтожить корабли паломников?»

– Президент Алкамо все еще не принял решение о том, как поступить. Угроза все так же велика, как и раньше, если еще не больше. Если Иланта выполнит обещание и снабдит паломников силовыми полями, идентичными барьеру вокруг Земли, они устоят против любого нашего оружия. Есть только одна возможность – уничтожить их на поверхности, пока строительство не завершено.

Паула немедленно заметила проблему.

– Корабли строятся неподалеку от Большого Маккатрана.

«Более того, они находятся в границах города, а это означает, что они защищены гражданскими силовыми барьерами. Если придется их взрывать, мы уничтожим половину города, если не больше. Паула, если даже я отдам такой приказ, я не уверен, что капитаны кораблей его выполнят. И я не могу их за это осуждать. В городе живет шестнадцать миллионов человек».

– В Великом Содружестве проживают миллиарды. И триллионы разумных существ во всей галактике.

«Я знаю».

– Диверсию устроить довольно легко, но лобовой атаки быть не должно.

«Поверь, мы уже начали разрабатывать операцию».

– Но это лишь отсрочит проблему.

«Если мы остановим их на достаточное время, АНС сумеет вырваться из плена».

– Если мы надолго задержим паломничество, Иланта может предложить Араминте прокатиться на своем корабле. И вот тогда мы действительно окажемся в беде.

«Еще больше нас тревожит реакция Бездны, – сказал адмирал. – Она начала расширение, когда Араминта пыталась отказаться от своей роли. Если мы ее блокируем, реакцию предсказать невозможно. Проще говоря, ей теперь известно, где мы находимся».

– Значит, нужны другие варианты.

«Очень нужны. Паула… ты не догадываешься о том, что задумал Гор?»

– Нет, к сожалению, не догадываюсь.

«Проклятье. Что ж, значит, пока мы остались ни с чем».

– Я думала, что райели откликнутся на нашу просьбу взломать барьер вокруг Солнечной системы.

«Да, Кватукс согласился помочь. Мы ожидаем, что Высокий Ангел направится к Земле в течение ближайшего часа. Флот эвакуирует персонал на Керенск, в том числе и меня. Неизвестно, вернется ли он на свое прежнее место».

– Их заинтересованность я считаю многообещающим фактором. В наше время райелей мало что волнует.

«Я считаю, что Иланта и Араминта привлекли их внимание».

– Верно.

«У тебя есть еще какая-то информация для меня?»

– К сожалению, мы можем надеяться только на то, что Иниго жив и находится на борту «Линдау».

«А чем он нам поможет? Он сам заварил эту кашу, прокляни его Оззи».

– Правильно. Может, он сумеет и остановить процесс? Я имею в виду его внезапный уход из Воплощенного Сна. Многие могущественные люди сочли это обстоятельство достаточным поводом для весьма энергичных поисков.

«Что ты предлагаешь? Перехватить „Линдау“?»

– Не самый лучший вариант. Еще не время. Этот Аарон очень целеустремленно идет к своей цели и во время погони уже убил множество людей. Не исключено, что у него есть приказ ликвидировать Иниго в случае угрозы.

«Но такого приказа может и не быть».

– Согласна. Но, если Иниго наша последняя надежда и он на борту того корабля, мы не имеем права рисковать. «Линдау» – небольшой корабль, у него нет резервов, и бежать Аарону некуда. Благоразумнее было бы подождать, пока он доберется до Конуса. Это расширит наши возможности с тактической точки зрения.

«Хорошо, Паула, хоть такое и маловероятно, но нам необходима сейчас каждая искра надежды».

– Обещаю, я не дам ему уйти. У меня есть корабль, который в случае необходимости быстро доберется до Конуса.

Он снова бежал по огромному залу под хрустальным сводчатым потолком. Перед ним врассыпную разбегались люди, испуганные люди. И дети. Дети со слезами на милых личиках.

При всей своей растерянности и смятении он знал, что так быть не должно. И крепко держался за эту мысль. Единственное твердое убеждение в обезумевшем мире. Человеческое общество должно защищать детей. Лишь на этом фундаменте он чувствовал себя уверенно. Вот только в физической реальности, его окружавшей, уверенность ничего не стоила.

Вокруг непрерывно стреляли из всевозможного оружия и красивые разноцветные линии энергетических зарядов чертили в воздухе замысловатые узоры. Силовые поля застилали изображение розовато-лиловым туманом. А потом обрушилась какофония воплей.

Он бросился бегом к стайке рыдающих детишек. Плохо. За ним ринулась тьма, хлынувшая по залу морским приливом. Она окутала его. И в вихре разноцветных искр он почувствовал на своем плече ее руку. Боль пронзила тело, устремляясь к сердцу.

– Ты не уйдешь от меня, – прошелестел ее голос.

Он отчаянно забился, стараясь освободиться от ее хватки, и боль сменилась еще более пугающим холодом.

– От меня никто не уходит, – сказала она.

– Я уйду! – вырвался крик из его пересохшего горла. – Я не хочу.

Вдалеке, у самого края тьмы взметнулся очередной вихрь разноцветных огней. Он рванулся из последних сил…

…и больно ударился о пол каюты, выпав из койки. Зрение застилал странный черный туман, не давая сосредоточиться на переборках «Линдау». Пелена пульсировала в такт ударам его сердца и вспучивалась, словно что-то рвалось наружу из его кошмарного сна. Он застонал и крепко зажмурил глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Но боль все еще билась где-то за висками, пугая надвигающейся дьявольской мигренью. Потом он вспомнил корону тонких серебристых игл, торчавших из его головы, пронзавших кожу и легко проходивших через кость до самого мозга, и жестокий красный свет, затопивший его разум вплоть до последних жалких остатков его личности. «Делайте, – кричал он в пустоту. – Давайте, только скорее». Острые безжалостные когти впились в мозг и начали вырывать целые куски. Теперь его вопли были беззвучными, и он кричал снова и снова, пока в его истерзанном разуме не осталось ничего. Ни одной мысли, и он перестал думать…

Аарон проснулся, прижавшись щекой к полу, с болью в неловко повернутой шее. Как будто пришел в сознание после сокрушительного удара. Он дрожал всем телом – то ли от холода, то ли от шока.

– О дьявол, это необходимо прекратить, – пробормотал он, медленно приподнимаясь.

В капитанской каюте по-прежнему царил хаос. Он так и не собрался направить сюда роботов, чтобы навести порядок. Окружающая его лично обстановка была ему безразлична, в отличие от двух других, которые очень тщательно заботились о маленькой совместно занимаемой каюте. Аарон провел быстрое сканирование бионониками, чтобы проверить состояние своих пленников, и немного расслабился, обнаружив их в кают-компании. Убедившись, что с ними все в порядке, он проанализировал состояние систем «Линдау». После полученных на Ханко повреждений многие компоненты функционировали на пределе безопасности, но все системы работали, корабль оставался в гиперпространстве и направлялся к Конусу.

Аарон задержатся еще немного, чтобы протереть тело полотенцем, смоченным очищающим раствором, и надеть обнаруженную в рундуке форму. Капитан «Линдау» был примерно такого же роста, как и он, так что роботам потребовалось лишь внести минимальные изменения, чтобы он мог носить брюки и рубашки строгого консервативного покроя. Аарон натянул песочного цвета шорты, на две трети закрывающие ноги, и сиреневую безрукавку, а затем присоединился к двум своим попутчикам, чтобы позавтракать.

Корри-Лин встретила его угрюмым взглядом и сразу же опустила голову к своей тарелке с зерновыми хлопьями и йогуртом. Аарон без всякого сканирования определил, что она страдает от похмелья. Он уже отказался от попыток блокировать приготовление алкогольных напитков в кулинарном процессоре, электроника этого устройства и так была в плохом состоянии, и ему вовсе не хотелось окончательно вывести его из строя.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался он с Иниго.

Бывший Сновидец ответил ему коротким кивком, подняв голову от тарелки с тостами и джемом. Аарон заказал себе поджаренные ломтики с яйцом-пашот и копченой лососиной, апельсиновый сок и чайник с чаем.

– Почему от тебя пахнет хлоркой? – возмутилась Корри-Лин.

– Разве?

– Ты пользовался дорожным освежителем, – обвиняющим тоном заявила она. – Между прочим, на корабле работает душ.

Раздался звонок кулинарного процессора, и Аарон открыл стальную дверку. Его завтрак был готов, но странный запах, распространяющийся от подноса, заставил его нахмуриться. Последний стул у стола замер в процессе формирования, оставшись серым комком с углублением наверху, недостаточно широким и глубоким, чтобы на нем можно было сидеть. Аарон кое-как устроился на этом выступе.

– Душ находится в вашей каюте, – заметил он.

– И ты ценишь наше уединение превыше личной гигиены? С каких пор?

Иниго перестал жевать и молча уставился в потолок.

– Корри-Лин, нам предстоит провести на борту еще довольно много времени, – сказал Аарон. – Как ты могла заметить, состояние корабля оставляет желать лучшего, и не все системы функционируют должным образом. Я не жду от тебя никакой благодарности, но полагаю, что даже минимальная вежливость поможет обойтись без членовредительства. Это тебе понятно?

– Ублюдочный фашист.

– А это правда, что Этан терпел тебя в Совете по той причине, что ты была его любовницей?

– Провались к дьяволу!

Корри-Лин вскочила со своего места, яростно сверкая глазами.

– Видишь? – спокойно продолжал Аарон. – Это улица с двусторонним движением. Но ты не можешь меня покалечить.

Корри-Лин выскочила из кают-компании. Иниго проводил ее взглядом и снова принялся за тосты. Аарон отпил сок и надкусил яйцо. Оно пахло протухшей рыбой.

– Что за черт…

– У моих тостов вкус холодной баранины, – признался Иниго. – Немного жирноваты. Я изменил восприятие вкуса при помощи бионоников. Частично помогает.

– Хорошая мысль. – Юз-дубль Аарона занялся кулинарным процессором, чтобы определить проблему. Результат не обнадеживал. – Повреждены файлы памяти текстуры, и, похоже, на борту не осталось ни одного резервного варианта. Целая упаковка ячеек памяти оказалась физически уничтожена. Эта машина будет производить такую дрянь до самого Конуса.

– У Корри-Лин нет бионоников. Она не сможет улучшить вкус.

– Не сомневаюсь, что это ее здорово разозлит. Надо провести ревизию сухих пайков, проверить, хватит ли ей, чтобы продержаться до места.

– Или просто подключиться к унисфере через трансмерный канал и закачать новые файлы.

Аарон посмотрел на Иниго поверх стакана с апельсиновым соком, вполне нормальным по вкусу.

– Это невозможно. Слишком велик риск несанкционированного проникновения. Интел-центр в таком же плачевном состоянии, как и весь корабль.

– Нынче ночью тебе опять снился кошмар, – негромко сказал Иниго. – Тебе надо быть осторожнее с проявлениями истинной личности.

Аарон приподнял бровь.

– Моей истинной личности?

– Ладно, той личности, что поддерживает тебя в рабочем состоянии. Мистер Паранойя, опасающийся загрузить файлы синтеза продуктов, меня сильно тревожит.

– Учти, пожалуйста, что моя личность помогла мне не только остаться в живых при выполнении миссии, но забрать тебя на борт. И все это за какую-то пару недель, тогда как другие уже семьдесят лет гоняются за тобой по всему Содружеству. Советую хорошенько поразмыслить над моими способностями.

Иниго махнул рукой, выражая полное согласие.

– Как скажешь. Но твой характер меня заинтересовал. Я никогда еще не встречал такого мышления. В твоем разуме имеются провалы, не только в памяти. Подавлены все эмоциональные составляющие. Очень плохо. В твоем мозгу бушуют чрезвычайно сильные эмоции, и в результате он может лишиться равновесия.

– Корри-Лин тоже мне об этом говорила.

Аарон попробовал яйцо. Его биононики изменили восприятие вкусовых рецепторов, и теперь у желтка появился грибной привкус. Непривычно, но можно смириться, решил он.

– Ты ее обижал, – осуждающе заметил Иниго. – Не удивительно, что теперь она тебя ненавидит.

– Я нашел для нее тебя. Она просто неблагодарная, вот и все. Или просто не хочет признать, что заплатила за это без малейшего принуждения.

– Чем заплатила?

– Предательством. Оно и помогло тебя вычислить.

– Гм. Интересная оценка. И она тоже возвращает нас к сложившейся ситуации. Ты везешь меня на Конус для встречи с Оззи. А что потом?

– Не знаю.

– Должен же твой неизвестный наниматель дать тебе хоть какой-то намек на общий план. Полевому агенту, чтобы работать эффективно, необходимо постоянно оценивать альтернативные пути. А вдруг «Линдау» собьют противники, кем бы они ни были? Что, если кто-то попытается меня перехватить?

Аарон улыбнулся.

– Тогда я тебя ликвидирую.

Каюта, которую заняли Корри-Лин и Иниго, была маленькой. Теоретически она предназначалась для пяти членов экипажа, но с учетом графика дежурств там могли одновременно находиться только два человека, сменяющие друг друга каждые несколько часов. Иниго предполагал, что все они должны были прекрасно ладить друг с другом. Обе койки постоянно оставались выдвинутыми и стояли под углом примерно в десять градусов, да еще с приподнятыми бортиками, словно подверглись воздействию сверхвысоких температур. Поэтому свободного места между ними почти не оставалось. Да и спать на них было невозможно. Иниго просто расстелил все одеяла на полу и устроил уютное гнездышко.

Вернувшись после завтрака, он застал Корри-Лин сидящей на полу посреди скомканной постели, с кружкой черного кофе в руке. На полу рядом с ней стояла пустая коробка из-под готового обеда.

– Как на вкус? – поинтересовался он.

Она подняла фольгированную упаковку.

– «Лучшая горная фасоль с плантаций де Савоэль». Она ничуть не изменилась.

– Это должно помочь от головной боли.

Он неловко взгромоздился на край койки, которая слегка прогнулась под его тяжестью. А она должна бы быть крепче.

– И помогла, – буркнула Корри-Лин.

– Нельзя ли найти какую-то фасоль, которая улучшила бы твое настроение?

– Не начинай.

– Хоньо, что с тобой происходит?

Симпатичное веснушчатое лицо Корри-Лин побледнело от гнева.

– Кое-кто все бросил. Не только меня – он бросил все это проклятое движение. Просто собрался и ушел, даже не намекнув, куда направляется. Все, что я любила, все, во что верила, пропало, все было у меня отнято. Я не один десяток лет своей жизни посвятила тебе и твоей мечте. Мало того, я ничего не знала! Я не знала, почему ты ушел. Проклятье Заступницы, я даже не знала, жив ли ты. Может, ты отказался от всех нас, потому что все пошло не так и ты потерял надежду. Я. Не. Знала. Ничего. Вот с чем ты меня оставил. В одну секунду я лишилась всего – надежды на прекрасную жизнь, на любовь и счастье. Ты хоть представляешь себе, каково это? Нет, конечно, нет, иначе ты не сидел бы там и не задавал глупые вопросы. Что происходит? Мерзавец! Отправляйся хоть прямиком в Хоньо, мне все равно.

– Прости, – удрученно вздохнул он. – Это… Последний сон. Я не выдержал. Мы никого не могли привести к вечному блаженству. Маккатран, Эдеард, вся та цивилизация оказались обманом, хотя и великолепным обманом. Ту жизнь невозможно воспроизвести, тем более теперь, когда нам известны способности Бездны. Райели правы, это чудовище. Оно должно быть уничтожено.

– Почему? – взмолилась она. – Что случилось в Последнем сне?

– Ничего, – прошептал он. – Он показал, что даже сны могут в конце концов обратиться в прах.

– Тогда почему ты не…

– Не рассказал тебе?

– Да!

– Потому что такое мощное движение, как Воплощенный Сон, нельзя остановить за одну ночь. Когда я уходил, у него было больше десяти миллиардов последователей. Десять миллиардов! Я не мог просто повернуться и сказать им: «Ох, простите, я ошибся. Расходитесь по домам и живите своей жизнью, забудьте об Идущем-по-Воде и Кверенции».

– Иниго, которого я знала, так бы и сделал, – сквозь зубы проворчала она. – Мой Иниго был отважным и решительным.

– Я хотел дать ему угаснуть, по крайней мере я думал, что так и получится. Я считал, что так лучше. И лучшее тому доказательство – сам Этан. Он политик, а не верующий. После него пришли бы десятки ему подобных лидеров, и все они заботились бы о своем положении и поддержании слепой догмы. Воплощенный Сон превратился бы в обычную религию, которая обещает спасение, но не пытается воплотить исходную идею. Если бы я остался, ничего бы не получилось. Только я мог обеспечить преодоление барьера. Ты ведь знаешь, я сделал попытку, реальную попытку. Я отправился туда на быстроходном корабле, чтобы узнать, сумею ли я повторить то, что удалось древнему судну. Это было еще до того, как мы узнали о райелях-воинах. Но когда я увидел Последний сон, я понял, что с идеалом покончено. За пару столетий Этан и последующие лидеры погубили бы движение.

– А потом появился Второй Сновидец, – сказала она.

– Да. Наверное, я должен был бы понять, что Бездна никогда не оставит нас в покое. Она питается мыслями. Попробовав их однажды, она обязательно будет искать способ привлечь их снова.

– Ты хочешь сказать, что Бездна зла?

– Нет. Неподходящий термин. У нее есть цель, вот и все. К несчастью, эта цель приведет к необратимой гибели всей галактики.

– Но тогда, – она оглянулась на закрытую дверь, – что же мы теперь будем делать?

– Мы?

Она смущенно кивнула.

– Я верю в тебя, как верила всегда. Если ты говоришь, что Бездну надо остановить, я последую за тобой в Хоньо, лишь бы это сделать.

Иниго улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Форменная рубашка, слишком для нее большая, придавала Корри-Лин сексуальный вид, слегка обрисовывая контуры ее тела. Он и вчера испытал физическое влечение от одного ее вида, вызвавшего приятные воспоминания о тех временах, когда они были любовниками. Но вчера пьяная Корри-Лин источала злобу по отношению к Аарону, и к сложившейся ситуации, и вообще к происходящему во Вселенной. А сегодня, соскочив с края койки и опустившись рядом с ней на колени, Иниго увидел в обращенных к нему глазах проблеск надежды.

– Правда? – неуверенно спросил он. – После всего, что тебе пришлось пережить по моей вине?

– Это станет началом искупления твоей вины, – ответила она.

– Правильно.

– Но… – Она махнула рукой на дверь. – Как быть с ним? Мы же не знаем, хотят ли его наниматели помочь паломничеству или остановить его.

– Во-первых, он наверняка слышит каждое наше слово.

– Ох.

– Во-вторых, важно то, с кем нам предстоит встретиться.

– Оззи?

– Да, и потому я не предпринимал ничего подобного тому случаю с ледником. – Иниго усмехнулся, подняв взгляд к потолку. – Пока.

– Я думала, ты недолюбливаешь Оззи.

– Нет. Это я не нравлюсь Оззи. Он всегда был против Воплощенного Сна, из чего я могу сделать вывод, что наниматели Аарона представляют сторону, которая выступает против паломничества.

Корри-Лин пожала плечами и отбросила со лба прядь густых рыжих волос. Разговор ее действительно заинтересовал, и она не сводила с Иниго пытливого взгляда.

– Почему Оззи тебя не любит?

– Он дал человечеству Гея-сферу, чтобы мы делились эмоциями, что, как он считает, позволило бы нам коммуницировать на более высоком уровне. Если бы мы могли заглянуть в сознание людей, которых опасаемся или ненавидим, мы бы поняли, что в глубине души они испытывают обычные человеческие чувства. Это понимание способствовало бы сплочению расы. Черт, на такой идее можно создать целую фракцию, но сама идея была еще не совсем определенной. Оззи хотел, чтобы мы освоились с ней, чтобы открыто и честно пользовались Гея-сферой и только после того, как она прочно вошла бы в нашу жизнь, мы бы ощутили изменения во всем обществе.

– Так и произошло.

– Не совсем. Видишь ли, я исказил его идею Гея-сферы, создав на ее основе религию. Это в его планы не входило. Могу процитировать его слова: «Гея-сфера создана для того, чтобы помочь людям понимать и ценить жизнь и Вселенную, чтобы их не оболванивали дурацкие проповедники и продажные политики». А я воспользовался Гея-сферой для распространения снов об Эдеарде. Довольно иронично, по крайней мере с моей точки зрения. Оззи придерживался другого мнения. Похоже, что слухи о его чувстве юмора сильно преувеличены. В итоге он всерьез обиделся и удалился на Конус, чтобы в противовес моей недостойной диверсии построить «галактическую мечту».

– И он не добился успеха?

– Нет, насколько нам известно.

– И чем же он может помочь?

– Представления не имею. Но не забывай, что он абсолютный гений, хотя этот термин в нашей истории слишком часто употребляли не по назначению. Я подозреваю, что план, заложенный в мозгу Аарона, предполагает наши с Оззи совместные усилия по нейтрализации Бездны.

– Это большой риск.

– Время предусмотрительной осторожности давно миновало.

– А ты хоть представляешь, как можно остановить Бездну?

– Нет. Ни малейшего проблеска идеи.

– Но ведь ты же когда-то был астрофизиком.

– Да, но мои знания устарели на целое столетие.

– Ох. – Она мрачно нахмурилась и отставила опустевшую кружку.

– Эй. – Он погладил пальцами ее щеку. – Мы с Оззи постараемся что-нибудь придумать.

Она кивнула и, прикрыв глаза, наклонилась ему навстречу.

– Больше не покидай меня.

– Обещаю, мы вместе пройдем через это испытание.

– Идущий-по-Воде никогда не отступал.

Иниго поцеловал ее. Ощущение осталось таким же, как и десятки лет назад, и предательская память мгновенно восстановила сцены и эмоции той поры, когда они с Корри-Лин были вместе.

– Я не такой сильный, как Идущий-по-Воде.

– Ты сильный, – выдохнула она. – Поэтому мы и нашли друг друга. Поэтому мы связаны между собой.

– Я сделаю все что смогу, – пообещал он и потерся носом о ее подбородок. Его руки нащупали полы ее не по росту большой рубашки. – Но он никогда не сталкивался с подобной ситуацией.

– А его путешествие на «Свете Заступницы»?

Она потянула застежку его комбинезона.

– Нет, это не то.

– Он не знал, что его ожидает по возвращении.

– Согласен. – Он немного отодвинулся и посмотрел в ее широко раскрытые глаза. – Давай лучше поищем свой собственный путь, ладно?

– А как же?..

– Черт ним.

Язычок Корри-Лин игриво обвел губы.

– Я первая. Я ждала очень долго.

 

Двадцать девятый сон Иниго

Эй, на палубе, земля! – раздался крик впередсмотрящего.

Эдеард запрокинул голову, чтобы увидеть члена экипажа, примостившегося на главной мачте корабля «Свет Заступницы». Это был Манел, он широко улыбался и махал рукой всем стоящим на палубе. Он снял защиту со своих мыслей и продемонстрировал то, что видел: сейчас его взгляд охватывал только обращенные вверх лица.

– Манел! – разнесся по палубе коллективный вздох.

Неудержимая радость разлилась по всему кораблю. Парень повернулся на неустойчивой площадке, чтобы снова приникнуть к подзорной трубе. Линзы в латунной трубке, несмотря на регулярную чистку, за четыре года путешествия по морям изрядно помутнели, но изображение было довольно четким. Над самой линией горизонта, разделявшей две голубые поверхности, появилось темное пятнышко.

При виде пятна Эдеард захлопал в ладоши, и его веселье долетело до команд остальных четырех кораблей, составлявших исследовательскую флотилию. Все радовались. Далекая вершина над гладью моря могла быть только одним из островков к востоку от Маккатрана, а это означало, что до возвращения в город осталось не больше месяца пути.

– Ну, что ты скажешь? – воскликнула Джиска. – Все-таки он оказался прав.

– Да, конечно, – согласился Эдеард, слишком счастливый, чтобы спорить.

Натран, командующий «Светом Заступницы», уже пять недель обещал, что они скоро увидят восточные острова. У многих появились сомнения в его способностях к навигации, но капитаны других кораблей были с ним согласны. И Джиска все это время старалась поддержать мужа. После четырех лет плавания люди по вполне понятным причинам стали более раздражительными.

Кристабель оказалась рядом с Эдеардом, разделяя его радость. Он улыбнулся жене. Взявшись за руки, они прошли на нос корабля. На средней палубе, к неудовольствию Натрана, давно уже стало слишком тесно. Кроме бухт канатов и рундуков, здесь разместилось множество плетеных клеток с новыми животными, обнаруженными во время выходов на сушу. Не все они пережили долгий путь по морю. Каюта Тарали была заставлена стеклянными емкостями, где тела погибших сохранялись в дурно пахнущей жидкости. Сама Тарали вместе с другими врачами и ботаниками постоянно работала над составлением каталога сотен новых существ и растений.

«Но никаких других людей», – подумал Эдеард.

– В чем дело? – спросила Кристабель.

Еще несколько членов команды уловили его грусть и повернулись в их сторону. Эдеард с извиняющимся видом пожал плечами.

– Мы и в самом деле одни в мире. Теперь, когда до дома уже недалеко, это можно сказать определенно.

– Полной определенности не бывает, – возразила она, убирая с лица упавшую прядь.

Ее волосы снова отросли. Уже через восемь дней после отплытия из Маккатрана Кристабель села на стул в кают-компании и уговорила одну из женщин подстричь ее и без того не слишком длинные волосы, оставив лишь несколько дюймов вьющихся прядей.

– Это практично, – спокойно пояснила она изумленному Эдеарду. – Не мог же ты всерьез рассчитывать, что я стану заботиться о своей прическе в разгар ураганов, которые наверняка нам придется пережить? Мне хватило и первой недели при умеренной погоде.

«Но ты же заплетала их в косу, и все было в порядке», – подумалось Эдеарду. Вслух он ничего не сказал. Кристабель без длинных волос казалась какой-то… не такой.

Теперь он мог посмеяться над тем огорчением. Кроме того, она оставалась столь же красивой и элегантной даже с короткой стрижкой. Это было самое незначительное изменение из всех, что постигли их за время путешествия. Сейчас он даже не мог вспомнить, когда в последний раз видел женщину в юбке, если не считать торжественных обедов, неизменно проводимых раз в месяц. И еще сопровождавшей флотилию матушки, которой удавалось оставаться в своем традиционном одеянии. Все остальные женщины носили брюки, а в жаркую погоду – шорты. Эта маленькая революция позволила им заниматься такелажем и помогать в десятках других дел, до сих пор считавшихся прерогативой исключительно моряков. Представители гильдии моряков, конечно, сильно ворчали, услышав о женщинах в плавании, да и основная масса жителей Маккатрана недоверчиво отнеслась к этой затее – по крайней мере, мужская половина. Зато женщины почти единодушно выражали свою поддержку Эдеарду.

Скептицизм по поводу участия женщин в путешествии, покачивание головами при упоминании о неудачном опыте капитана Алларда, ужас многочисленных родственников Кристабель по поводу огромной стоимости пяти больших кораблей. Временами казалось, что довольна только гильдия кораблестроителей да целая орава купцов, снабжающих флотилию всем необходимым. Такая атмосфера царила над улицами и каналами Маккатрана с того самого момента, когда Эдеард объявил о своих намерениях, и до дня окончания постройки кораблей три года спустя. И вот когда пять судов встали на якоре у городского берега, скептическое настроение стало сменяться восхищением и волнением. В порту не нашлось достаточно просторного причала или глубокого канала в прилегающем районе, чтобы «Свет Заступницы» и четыре его собрата могли приблизиться к городу. Городские лодочники немало заработали, катая желающих вокруг новых судов. А для установки килей Эдеарду пришлось воспользоваться узким заливом в полумиле к югу от города, где капитан Аллард строил свою «Величавую Марию». Все это пробудило в душах людей сильнейший интерес и гражданскую гордость. Они верили, что на сей раз кругосветное путешествие будет удачным. Наше время, наши корабли, наш талант и наш Идущий-по-Воде, – думали они. Немало добавило уверенности и то обстоятельство, что свое объявление Эдеард сделал через неделю после того, как Небесный Властитель согласился проводить душу Финитана к Ядру.

Эдеард гордился, что продержался так долго. Он очень не хотел снова возвращаться в свое прошлое. От Братства Абрикосового дома Кверенцию он избавил, но личные последствия оказались чересчур сильными. Тяжело было проживать заново те же самые дни, видеть все те же ошибки и неудачи, несчастные случаи и никчемные споры и заново выслушивать политиков, когда он по прежнему опыту знал решение всех проблем. Очень часто ему хотелось вмешаться и тем самым облегчить жизнь многим людям. Но Эдеард понимал, что, единожды нарушив свои принципы, он будет снова и снова вмешиваться в жизнь других и только нанесет вред тем, кому хотел бы помочь.

Кроме того, те повторяющиеся события, которые он терпел с трудом, для всех остальных были не такими уж и плохими, тем более что во второй раз ячейка уже не организовалась. Людям следовало самим сделать свою жизнь лучше и обрести уверенность в грядущем. В конечном счете, как понять, где подвести черту? Если не дать ребенку упасть и сломать руку, он не научится быть осторожнее, а этот урок необходимо усвоить. Без него, кто знает, какую глупость он совершит в следующий раз?

Если не считать нескольких предотвращенных убийств, Эдеард держался превосходно. И потому страстно мечтал построить корабли и на несколько лет уйти в плавание. Он давно хотел увидеть неизведанные острова и континенты Кверенции, а еще больше хотел заняться другими, новыми для него делами.

И все получилось. Последние четыре года были самыми счастливыми с тех пор, как он возвращался в прошлое, чтобы избавиться от Татала. Кристабель не замедлила это отметить и даже сложила с себя полномочия члена Высшего Совета, покончив с бесконечными политическими неурядицами. Они стали близки, как в день своей свадьбы.

А на средней палубе Натран оказался в центре взволнованной группы и с добродушной сдержанностью принимал поздравления и благодарности. На плечах у него восседал маленький улыбающийся Киранан. Младший сын Натрана, родившийся на борту корабля три года назад, с нетерпением ожидал встречи с большим городом, который ему подробно описывали Эдеард и Кристабель. За время грандиозного путешествия на борту «Света Заступницы» родилось двенадцать детей, и еще тридцать на остальных четырех кораблях. В пути произошли и другие удивительные перемены. Ролар и Венали остались в Маккатране управлять делами семьи Кальверит и заседать в Высшем Совете вместо Кристабель. Маракас и Дайлорн тоже предпочли не покидать город, а все остальные дети отправились в путешествие. Джиска и Натран поженились всего год назад. Тарали близко сдружилась с Колином, подмастерьем из ассоциации садоводов, рассчитывавшим на членство в гильдии по возвращении из путешествия. Но больше всего Эдеарда удивили и порадовали Марили и Анали. Он полагал, что близнецы предпочтут остаться в городе и продолжать развлекаться, но они настояли на участии в поездке. Они, конечно, почти не изменили своим привычкам и на корабле и не слишком вникали в повседневные дела и порядки окружающей жизни. Вскоре после выхода из порта они выбрали себе в любовники Марвейна, младшего лейтенанта, восхищенного и очарованного их красотой, и каждую ночь увлекали его в свою каюту. (Особых усилий с их стороны и не требовалось, а друзья Марвейна сразу окрестили его счастливейшим мужчиной на всей Кверенции.) Парень оказался достойным и порядочным человеком, и это увлечение продлилось намного дольше, чем их обычные забавы.

Маленький Киранан протянул руки к бабушке и радостно взвизгнул, когда третья рука Эдеарда подхватила его с шеи отца и доставила в объятия Кристабель.

– Интересно, какие там произошли перемены, – негромко сказала Кристабель, лаская внука.

Киранан вытянул ручку, показывая на горизонт.

– Остров, – объявил он. – Большой дом.

Его мысли излучали яркий восторг и нетерпение.

– Он уже близко, малыш, – заверила его Кристабель.

– Город не изменится, – серьезно заявил Эдеард. – В этом суть Маккатрана, он не подвластен времени.

Кристабель бросила в его сторону понимающий взгляд.

– Он изменился после того, как там появился ты, – находчиво ответила она. – Например, женщины стали носить брюки.

Он улыбнулся и опустил взгляд. Кристабель была одета в белую хлопковую рубашку и голубые полотняные шорты, из-под которых виднелись ее стройные ноги, загоревшие после нескольких лет странствий.

– Это не самая плохая из революций.

– Папочка, – окликнула его Марили, пробираясь по палубе.

– Мы вовремя возвращаемся домой, – сказала Анали, идущая следом за сестрой.

Обе они инстинктивно прикрывали руками выступающие животы. «Свет Заступницы», надув паруса под теплым юго-западным ветром, набрал неплохую скорость.

– Не то чтобы мы не доверяли Тарали…

– Или корабельным хирургам.

– Но в особняке намного комфортнее, и вся гильдия врачей рядом.

– Просто на всякий случай.

Они широко улыбнулись ему. Обе были на шестом месяце беременности и радовались этому, несмотря на утреннюю тошноту, от которой жестоко страдали. На борту корабля недомогание скрыть было нельзя.

Никто не мог полностью защитить разум от неприятных ощущений близнецов, так что рвота наблюдалась и у некоторых членов команды.

– Пока еще рано судить, когда мы прибудем, – сказал Эдеард, пытаясь реалистично оценить ситуацию. Хотя близнецы редко обращали внимание на его предостережения. – Даже при попутном ветре нам потребуется не меньше месяца.

– Ой, папочка!

– Ничего не поделаешь.

– Мы хотим, чтобы наши дети родились на земле.

– Вот как? – спросил он. – А чего хочет Марвейн? Он ведь моряк.

Марили и Анали переглянулись.

– Он теперь отец.

– И наш муж.

– Да-а, – протянул Эдеард.

Полтора года назад Натран соединил их троих узами брака. На красивом тропическом островке, где все ходили босиком, под яркими лучами солнца, под плеск волн, ласкавших белый песок, счастливые близнецы заключили союз со своим возлюбленным. На Кверенции не было закона, запрещающего вступать в брак с более чем одним партнером, и в писаниях Заступницы об этом ничего не говорилось. Так что церемонию проводил капитан корабля, а не сопровождающая флотилию матушка. После подтверждения статуса семьи ликующая троица провела медовый месяц в маленькой хижине, наскоро построенной корабельными плотниками прямо на берегу, в то время как остальные участники плавания заметно дольше обычного составляли каталоги местной флоры и фауны.

– Он должен жить с нами, – уверенно заявила Марили, словно это подразумевалось само собой.

– В каком-нибудь небольшом поместье на равнине Игуру.

– Где мы будем вместе растить детей и урожай.

– Потому что этого плавания хватит на всю жизнь.

– Для всех нас.

– А Тарали нашла новые чудесные растения для выращивания.

– И они должны понравиться людям.

– И принести нам целое состояние.

Эдеард не нашелся, что возразить девчонкам, но почувствовал, как рядом напряглась Кристабель. «Но почему бы их мечтам и не сбыться? Случались и более странные вещи, а строить воздушные замки так приятно. В конце концов, разве не к этому стремится каждый из нас? К простой и спокойной жизни».

От обсуждений его спасло телепатическое послание Натрана рулевому, предписывающее слегка изменить курс.

– Почему? – настороженно спросил Эдеард.

– Надо установить, что это за остров, – ответил Натран. – В восточном архипелаге их восемь. Как только мы узнаем, к которому из них вышли, легче будет проложить курс к дому.

– Да, конечно.

– Ты готов к возвращению? – тихо спросила его Кристабель.

– Думаю, да, – ответил он, хотя нисколько в этом не сомневался.

«Теперь все будет по-новому». Жизнь в Маккатране снова станет легкой и спокойной. Предвкушение вызывало в его душе радость, которой он не испытывал уже давно. Он догадывался, что и Кристабель об этом знает, ее собственные мысли тоже светились удовлетворением.

– Мы всегда сможем отправиться в следующее путешествие, – поддразнила она мужа. – Например, чтобы исследовать и второй полюс.

Эдеард рассмеялся.

– Давай оставим это нашим внукам, ладно? Я с удовольствием займусь прежними делами. Полагаю, теперь можно подумать и об участии в выборах мэра.

Она посмотрела на него с таким выражением, словно впервые видела.

– Ты никогда не остановишься, да?

– Как ты думаешь, у кого я этому научился, госпожа?

Она улыбнулась и прижала к груди Киранана, все еще старавшегося увидеть город, который, как он знал, был где-то впереди.

– А ты, – сказала она мальчику, – скоро познакомишься со своими двоюродными братьями и сестрами.

– Ура! – воскликнул мальчуган.

– Которые теперь, возможно, составляют добрую половину всего городского населения, – проворчал Эдеард.

Ролар и Венали с изумительной скоростью увеличивали численность своих отпрысков, и, насколько он знал, Маракас и Хелиана не собирались от них отставать.

– Папа! – единодушно возмутились близнецы.

– Интересно, женился ли Дайлорн? – задумчиво произнесла Кристабель.

В ее мыслях промелькнуло – и мгновенно рассеялось – сожаление о долгой разлуке с детьми.

– Без нас? – поразилась Анали.

– Он не посмеет.

– Но вы же посмели, – заметил Эдеард.

– Это другое дело.

– Мы были с тобой и мамой.

– Значит, все в порядке.

Эдеард вздохнул и обратился взглядом к горизонту.

– Теперь уже недолго осталось. Клянусь Заступницей, мы устроим грандиозный праздник встречи.

Маккатран появился на горизонте на тридцать восьмой день после того, как Манел увидел первый остров восточного архипелага. Экипаж «Света Заступницы» уже давно знал, что город где-то рядом. Уже несколько дней путешественники видели на горизонте грузовые корабли, а сегодня рано утром им встретилась рыбачья флотилия из Портэва, небольшого селения, расположенного меньше чем в десяти милях от города. Рыбаки, как только оправились от изумления при виде огромных кораблей, встали в своих лодках и приветствовали экспедицию громкими криками.

К полудню вокруг них собрался целый эскорт из нескольких десятков торговых кораблей, совершавших рейсы вдоль побережья. Над прозрачными голубыми водами полетели полные любопытства и добрых пожеланий телепатические посылы. А потом появился и Маккатран. Сначала в чистом лазурном небе поднялись его стройные башни. Нетерпеливые про-взгляды устремились из города к флотилии, неся с собой лихорадочное любопытство и восторженные приветствия. Все вышли на палубы, чтобы посмотреть на город, оставленный более четырех лет назад. Стремление побыстрее добраться до дома было так велико, что Эдеарду казалось, будто корабли полетят над водой без всякого ветра. Флотилия представляла собой грандиозное зрелище. Каждый из огромных кораблей нес три мачты, оснащенные полными комплектами снежно-белых парусов. Правда, теперь, после многих месяцев под жарким солнцем, после леденящих ветров, когда с каждой веревки, с каждого края свисали сосульки, главный парус на «Свете Заступницы» был сшит из отдельных кусков резервной парусины. В бортах «Звезды Заступницы» и «Учения Заступницы» после столкновения с кораллами в море Августы, произошедшего, несмотря на все телекинетические усилия команды, виднелись заплатки из мягкой древесины тропических лесов. И несколько мачт после жестоких ураганов пришлось ставить заново.

«Но мы справились, несмотря на все вызовы, брошенные этим миром. – Эдеард широко улыбнулся, узнавая изломанную линию городского горизонта. – Вы видите, мы вернулись, с заплатками на парусах и пробитыми бортами, мы вернулись и привезли груз новых знаний. Мы открыли для каждого новые земли».

Но улыбка очень быстро стала таять на его лице: в дальних районах города Эдеард уловил совсем другие мысли. Сначала вспышки ярости на фоне экзальтированного ожидания, вызванного приближением флотилии, его только удивили. Затем он стал постепенно выделять поток мыслей, сосредоточенных у северных ворот, где, казалось, собрались тысячи разгневанных людей. В сгустках злобы и негодования не было и намека на радостное приветствие. Эти мысли разительно отличались от настроения остального города.

– Ох, ох, – неслышно вздохнул он.

Он направил к северным воротам про-взгляд, стараясь понять, что же там происходит. Первое, что он ощутил, это присутствие милиции: строй вытянутой дугой охватывал ворота и часть дороги, проходящей через зеленую полосу. По традиции участок у стен города всегда оставался пустым. Но не сегодня. На траве расположились десятки больших стоянок, и, насколько мог рассмотреть Эдеард, было спилено множество древних деревьев – вероятно, на дрова для костров.

– Что там? – спросила его Кристабель, уловив тревогу, как ни старался он закрыться мысленным щитом.

– Какая-то осада, но довольно необычная.

Он нехотя поделился с ней ощущениями.

– Ох, Заступница, – простонала Кристабель. – Откуда они пришли?

Он пожал плечами, перебирая в уме возможные варианты. Но задача оказалась не по силам его про-взгляду, тем более на таком расстоянии.

– Скоро узнаем. И тогда все будут ждать, что Идущий-по-Воде исправит положение.

Он не смог скрыть ни своего разочарования, ни откровенной жалости к себе.

– Эдеард. – Она ласково погладила его по спине. – Почему ты всегда так сурово к себе относишься?

– Потому что мне одному приходится все улаживать. Проклятье Заступницы, это же никогда не кончится. Каждый раз, когда я считаю, что все в порядке, появляется еще кто-то, и все снова идет наперекосяк.

– Дорогой, не переживай так сильно.

– Я и не переживаю, – печально отозвался он. – Это моя обязанность. Я отвечаю за наш мир. Я. И никто другой.

– Эдеард, не говори глупости. – В голосе и мыслях Кристабель послышалась строгость. – Прошу тебя, не взваливай на свои плечи больше никакую непосильную ношу, ты и так уже много сделал в прошлом. Сейчас нам важнее всего благополучно доставить на берег двойняшек. Бедные, им надо до родов добраться в особняк. Сосредоточься на этом, если уж тебе так необходимо о чем-то беспокоиться.

– Непосильную ношу? – тихо переспросил он, с трудом веря своим ушам.

– Да, – решительно ответила Кристабель, твердо глядя ему в лицо. – Заступница свидетель, перед началом строительства флотилии ты стал просто невыносимым. И это главная причина, почему я согласилась заплатить за нее целое состояние. И путешествие помогло, Эдеард. Ты стал прежним. Ты снова стал самим собой. И вот опять. Мы еще не сошли на берег, а ты уже начинаешь жаловаться, что все идет не так как надо.

«Проклятье Заступницы, ты же представления не имеешь, о чем говоришь!»

Он гневно сверкнул глазами и отошел в сторону.

– Папа? – с тревогой окликнула его Джиска.

Но он был не в состоянии с кем-то говорить, даже с ней.

Навстречу весельным шлюпкам флотилии на причалы и набережные вышли уже тысячи людей. В первой партии, перевозившей участников путешествия через широкую гавань, заключенную между хрустальными стенами, было пятнадцать лодок, укомплектованных экипажами ген-мартышек, специально сформированных для гребли. Их весла со свистом рассекали воздух. Эдеард сел во вторую шлюпку, первую заняли близнецы под присмотром Кристабель и Тарали, и вместе с ними ехал Марвейн. Эдеард сразу же направил телепатический посыл взволнованному Ролару и предупредил, чтобы в гавани их ждали две гондолы, готовые отвезти пассажиров прямо в семейный особняк. Двойняшки постоянно жаловались на недомогание, но в основном оно было вызвано их страстным желанием рожать на берегу. Накануне Тарали потихоньку сообщила Эдеарду, что до родов им еще не меньше двух дней, но Марили и Анали стонали так, словно их младенцы уже рвались наружу.

Вместе с Эдеардом к берегу направились Джиска с Натраном и еще полдюжины офицеров со своими женами и детьми. Это была очень веселая компания, все энергично махали руками встречающим и отыскивали взглядами на берегу своих родных. Все, кроме него. Эдеард не разделял их энтузиазма и в одиночестве молча сидел на корме.

«Клянусь Заступницей, мы перестали вас ждать еще пару лет назад, – донесся до него посыл Максена. – Неужели вы действительно обошли вокруг света? Вы путешествовали целую вечность».

Наконец и на лице Эдеарда появилась улыбка. Его старинный друг стоял во главе поспешно собранной делегации из членов Высшего Совета, представителей районов и благородных семейств. Они так плотно столпились на первом причале, что были вынуждены замереть почти неподвижно, чтобы не столкнуть в воду стоявших на самом краю. Официальные лица явились в ярких парадных одеяниях, но свежий морской бриз весьма непочтительно раздувал их мантии и ерошил волосы. Максен и Динлей, конечно, были в первом ряду, и оба отчаянно размахивали руками. Эдеард даже издали заметил, что за прошедшие годы глава Сампалока успел набрать лишний вес.

А вот рядом с Максеном стоял Доблек, глава района Друп. И на нем была мантия мэра.

– Вот и перемены, – тихонько пробормотал он.

Начиналось путешествие при мэре Трэвале. Он попытался убедить себя, что это хорошая новость, хотя и помнил Доблека как не самого лучшего из глав района, чересчур восхищавшегося древними традициями. «Реформатором его никак нельзя назвать».

Шлюпка коснулась причала. Как только рабочие закрепили концы, Эдеард под рев восторженной толпы поднялся по деревянным ступеням. От оглушительных приветственных криков испуганные чайки взмыли высоко в небо. «Совсем как в день изгнания, только без протестов и кровопролития».

Уже более энергично Эдеард помахал рукой, благодаря жителей за теплую встречу и улыбнулся всем, кто приветствовал его с неудержимым восторгом.

– Идущий-по-Воде! – Мэр Доблек шагнул вперед и обнял Эдеарда. – Какой радостный для всех нас день! Добро пожаловать, с возвращением домой. Неужели вы действительно совершили кругосветное путешествие?

Город притих, воспринимая ощущения мэра и ожидая ответа.

– Да, мы сделали это, – торжественно произнес Эдеард, а потом не удержался и широко улыбнулся.

И снова к небу взвились радостные крики.

Эдеард, слегка повернувшись, освободился от объятий Доблека.

– Мэр, вы, вероятно, знакомы с моим старшим капитаном, Натраном. А это моя дочь Джиска.

– Да, конечно.

Мэр двинулся вдоль ряда прибывших, с радостью исполняя свой официальный долг и сохраняя торжественный вид перед огромной аудиторией.

– Дедушка, как это здорово, – воскликнул маленький Киранан, прильнув к ноге Эдеарда, пока его родители отвечали на приветствие мэра.

– Что именно? – спросил Эдеард.

– Город. Здесь все, кто живет в нашем мире?

Эдеард никогда об этом не задумывался. Ведь Киранан действительно не видел никого, кроме участников путешествия, а сейчас оказался чуть ли не в центре ликующей толпы. Ничего удивительного, что он немного оробел.

– Нет, далеко не все, – заверил мальчика Эдеард.

Он направил про-взгляд на меньший причал по другую сторону от входа в порт, где Кристабель и близнецы пересаживались в семейные гондолы. Ролар тепло обнял мать, а многочисленные внуки радостно запрыгали, угрожая перевернуть черное лакированное суденышко. Бурлала среди них не было, и это поразило Эдеарда. Вместо младшего внука между Роларом и Венали ковыляла маленькая девчушка, месяцев на пять моложе мальчика, которого он ожидал увидеть. Эдеард не думал, что при изменении мира изменятся и его потомки. Теперь он знал, что может случиться и такое. С другой стороны, он был вознагражден рождением Киранана и беременностью сестер-близнецов. Но он успел полюбить Бурлала, этот малыш был таким прелестным созданием. Эдеард внимательно посмотрел на девочку. Та сразу же ощутила его внимание и тоже взглянула через воду в его сторону, но затем спряталась в складках маминой юбки.

– Ну, а это кто? – спросил его Динлей.

Улыбка вернулась на лицо Эдеарда, но немного потускнела.

«Бурлала нет? Заступница, но он же не заслужил забвения, как Татал. Это неправильно, несправедливо».

– Это мой новый внук, Киранан.

Он сумел сохранить спокойствие и ласково потрепал волосы мальчугана.

– Дедушка! – Киранан вывернулся из-под его руки. – А ты Динлей? Тебя однажды подстрелили. Дед все мне про тебя рассказал.

– Все-все? Что ж, как-нибудь ты придешь меня навестить, и я расскажу тебе о нем. Все, о чем он сам рассказать не захочет.

– Правда? Обещаешь? – Киранан с обожанием посмотрел на нового друга. – Поклянись Заступницей.

– С возвращением домой, Эдеард, – приветствовал его Максен, крепко пожимая руку.

– А где же Кансин? – спросил Эдеард.

Широкая улыбка исчезла с лица Максена.

– Мы решили пожить отдельно, – сказал он, стараясь сохранить легкомысленный тон. – Так лучше для нас обоих.

– Нет! Ох, как жаль.

«Заступница, не наказывай меня так сурово. Раньше они были вместе».

– Она сказала, что увидится с тобой позже.

– Что ж, ладно.

– Познакомься, это Хилитта. – Динлей с гордостью подтолкнул вперед высокую девушку. – Мы женаты уже семь месяцев.

Эту новость Эдеард воспринял легче. Он слышал ее уже не раз, фактически каждый раз, когда начинал сначала. Так что и сейчас он придал лицу соответствующее выражение, улыбнулся и протянул руку крепкой девице.

– Примите мои поздравления.

Он не допустил и тени неодобрения ее молодости (она наверняка не старше Джиски), и даже смутно знакомые черты кокетливо улыбающегося лица не вызвали у него смущения.

Максен, как будто случайно повернувшись, зашептал ему на ухо:

– Это дочка Нанитты.

Эдеард закашлялся, отчаянно стараясь скрыть свое изумление.

– Спасибо тебе, Идущий-по-Воде, – сказала она хрипловатым голосом – да, очень похожим на голос матери.

И ее кокетливая улыбка мгновенно стала озорной, отчасти оценивающей.

Эдеард поспешил снова обернуться к Максену.

– Заступница, как хорошо вернуться домой.

– Так вы на самом деле обошли вокруг света? – спросил Динлей.

– Да, конечно. Ох, сколько я вам расскажу всяких историй!

– Ну, и?

Эдеард сразу же понял, о чем он спрашивает.

– Кроме нас в этом мире никого нет.

Разочарование Динлея отчетливо проявилось в общей радостной атмосфере.

– Что ж, ладно, – вздохнул он.

– А что происходит у Северных ворот? – спросил Эдеард.

– Эти мерзавцы… – возбужденно заговорил Максен.

– Максен, – смущенно перебил его Динлей. – Идущий-по-Воде еще не видел своих родных после четырехлетней отлучки. Мы справлялись без него все это время, продержимся и еще день. Эдеард, тебе не о чем беспокоиться. Ситуация под контролем.

Максен неохотно кивнул.

– Да, конечно. Извини, дружище. Я не с того начал. Очень хотел бы услышать твой рассказ.

– И услышишь, клянусь Заступницей, – пообещал Эдеард.

Прошло еще несколько дней, прежде чем Эдеард смог встретиться со старыми друзьями в спокойной обстановке. Первые два дня он с радостью провел в своей семье, приветствуя оставшихся на берегу родных и знакомясь с молодым пополнением. Потом на целый день его вместе с остальными мужчинами изгнали на девятый этаж особняка, где все они чувствовали себя совершенно беспомощными и немного виноватыми. В это время Тарали, две акушерки, несколько послушниц, Кристабель и даже Марвейн помогали близнецам разрешиться от бремени. На этот раз сестры немного не соблюли синхронность: Марили родила двух дочек примерно через пять часов после того, как Анали дала жизнь сыну и дочери. После таких событий, как предписывала традиция дома Кальверит, состоялся праздничный завтрак, и еще не успевший оправиться от шока Марвейн сидел во главе стола и принимал поздравления.

Только в середине четвертого дня после прихода флотилии Эдеард взял гондолу и отправился в Сампалок. К центральной площади он прошел по Мислор-авеню. Ни один дом на этой улице не пустовал. Какими бы маленькими или неудобными ни были помещения, везде кто-то жил: холостые мужчины и одинокие женщины, небольшие молодые семьи или старые упрямые вдовы и вдовцы. Для приезжих не осталось ни одной комнаты.

Шестиугольный особняк, стоявший в конце аллеи, порадовал его своим видом. Глядя на свое творение, он всегда чувствовал радость и уверенность в своих силах.

На этот раз на площади вокруг особняка не было никаких лагерей и стоянок людей, приехавших ради встречи с Небесным Властителем. Улицы выглядели нормально, и между фонтанами в ярких солнечных лучах опять сновали пешеходы, а дети играли в мяч и догонялки. Торговцы в киосках на выходе с улицы Барфол, предлагавшие засахаренные фрукты и прохладительные напитки, не могли пожаловаться на недостаток покупателей.

Прохожие, завидев прославленный черный плащ, приветливо улыбались Идущему-по-Воде. Было время, когда он очень обрадовался бы такому отношению жителей Сампалока, но сейчас с трудом заставлял себя отвечать на улыбки. «Но я несправедлив. Нельзя осуждать жителей всего района».

В особняк он вошел сквозь арку в стене бледно-лилового цвета и сразу поднялся по лестнице на пятый этаж, где находился личный кабинет Максена. Это была обычная комната с выходом на балкон. Сегодня все окна в ней оказались закрытыми. Весь письменный стол занимала гора переплетенных в кожу папок, тесемки у многих были не завязаны, так что бумаги высовывались наружу. Груды бумаг покрывали и другие столы, а также всевозможные полки и бюро. Даже на стульях громоздились высокие стопки документов. Эдеард вспомнил, что прежде в этом помещении царил строгий порядок. Максен, словно прочитав его мысли, встал из-за стола и смущенно улыбнулся.

– Можешь не спрашивать, здесь стало так после ее ухода.

Эдеард заметил пятна (от вина) на его рубашке, но промолчал. На спинках занятых бумагами стульев висели плащи и мантии.

– Справляться одному с таким хозяйством с непривычки тяжело, – дипломатично отметил он.

– Ты уже виделся с ней?

– Нет. Еще не виделся. Кристабель навещала ее вчера вечером.

Максен тряхнул головой и сел в кресло.

– Она даже больше не живет в Сампалоке.

– Не хочешь рассказать, что случилось?

– Ох, Заступница, нет. Она сказала, что я перестал интересоваться делами, что растратил всю свою энергию – обычная чепуха, которую в таких случаях говорят женщины. Ты и сам их прекрасно знаешь. Все, что бы я ни делал, ей не нравилось.

– Да, я знаю.

– Что, даже Кристабель такая же?

Максен, казалось, ждет его подтверждения, чтобы убедиться, что страдает не один.

– Особенно Кристабель, – заверил его Эдеард, искренне желая, чтобы это было неправдой.

«Но… Заступница, она так изменилась после нашего возвращения. И, похоже, по моей вине».

Максен вытащил пробку из хрустального графина и плеснул в бокал крепкого напитка двойной очистки, которым славились производители из провинции Рашьен. Он хмуро посмотрел на золотисто-коричневую жидкость, немного поболтал ее в бокале, а потом залпом выпил. Графин передвинулся в сторону Эдеарда.

– Нет, спасибо.

– Ты меня жалеешь?

Максен громко рыгнул.

«О Великая Заступница, только не это. Мне достаточно и всего остального».

– Я тебя не жалею. Я бы хотел, чтобы ты стал прежним, но могу и подождать.

– Ох, Эдеард, как я жалею, что мы не отправились с тобой. Тогда ничего этого не произошло бы. Не было бы ни нового движения «Наш город», ни победы Доблека на выборах мэра, ни этих проклятых лагерей под стенами Маккатрана.

– Я слышал, что они называют себя сторонниками «Нашего города», Ролар мне говорил. И, конечно, я ощутил палаточный городок и милицию сразу, как только мы подошли к порту.

– Милиция там необходима, чтобы поддерживать порядок. И, да простит меня Заступница, я сам голосовал за предложение Доблека направить туда воинов. Эдеард, у нас не было выбора. Городу угрожали беспорядки, возможно, даже кровопролитие, еще худшее, чем планировал устроить Буат. Когда «Наш город» помешал приезжим занимать свободные помещения, Илонго получил два дня абсолютной анархии. Что нам оставалось делать?

– Вы поступили правильно, – заверил его Эдеард. – Вы спасали человеческие жизни. Мы всегда этим занимались и будем заниматься дальше.

– Эдеард, что происходит с нашим миром? Неужели мало того, что мы избавили его от Байза, Овейна и их бандитов? Готов поклясться именем Заступницы, что Небесные Властители снова покинут нас, если мы не сумеем измениться. Я знаю это, Эдеард.

Максен опять потянулся за графином, но обнаружил, что его удерживает третья рука Эдеарда.

– Сейчас придет Динлей, – сказал Эдеард. – И тогда мы поговорим о блокаде у стен Маккатрана. – Его про-взгляд уже распознал приближавшегося к особняку Динлея. – А пока скажи, вы оба присутствуете в Высшем Совете?

Максен, чуть не плача, покачал головой.

– Последние полгода от моего имени там работает Джемико. После голосования об отправке отрядов милиции я не мог заставить себя туда пойти. Джемико хороший малый, и я горжусь, что он мой сын. Он справится лучше, чем я. – Максен широким жестом обвел кабинет. – А я стараюсь разобраться с петициями. Правда, Эдеард, я стараюсь, но ожидания людей чрезмерны. Я не Рах, но они никак не хотят это понять. Они начинают шептаться, что я поворачиваюсь к ним спиной, как Байз. Можешь себе такое представить? Только подумай, в чем меня обвиняют! И я ничего не могу сделать, чтобы прекратить эти злобные, коварные и ошибочные слухи. Я уверен, что их распространяют люди Байза.

Эдеарду хотелось подхватить Динлея третьей рукой и поскорее втащить в кабинет через балкон, лишь бы прекратить эту жалкую и уничижительную тираду.

– Динлей вот-вот придет. Кстати, о Динлее…

– Ха! – Максен криво усмехнулся и тряхнул головой. – Ты же ее видел. Точно такая же, как и все остальные. Клянусь Заступницей, в провинции образовалась какая-то тайная гильдия, которая производит этих девиц по одному и тому же шаблону. Иначе как бы он каждый раз их отыскивал?

Эдеард улыбнулся.

– Гильдия изготовления жен для Динлея. Мне нравится. Но дочка Нанитты…

– Вот-вот! Я узнал ее в ту же минуту, как только увидел, ей даже не пришлось рассказывать мне, кто она такая. Она пробудила во мне воспоминания, которые я предпочел бы забыть. А потом она заявила, что они с матерью постоянно ссорились и она больше не смогла жить дома, поэтому четыре года провела в пути, пока не оказалась в Маккатране. Хотела посмотреть мир, как она сказала. Знаешь, я был одним из первых, к кому она обратилась. Она сказала, что на тот случай, если она доберется до города, мать сообщила ей имена нескольких человек, которые обязательно бы ей помогли. Не так уж сильны были их разногласия, не находишь? Готов поспорить, что эта сучка специально ее подослала, чтобы нам насолить.

– Зная Нанитту, трудно сомневаться. – Эдеард снова поискал провзглядом Динлея. Его друг уже прошел сквозь арку в серой стене и теперь спрашивал слугу, где находится глава Сампалока. – А где же в конце концов поселилась Нанитта?

– Своей черной магией она обработала одного несчастного богатея в Обершире. Он женился на ней всего через месяц после ее приезда, и они живут в большом доме большого фермерского хозяйства.

– Вот и хорошо, – пробормотал Эдеард.

Максен презрительно фыркнул.

– Разве ты не понимаешь? – воскликнул Эдеард. – Она изменилась. Она стала частью нашего общества. Это очередное подтверждение правильности выбранного нами пути. Своевременное напоминание о том, что мы не должны колебаться.

– Как скажешь, – устало буркнул Максен. – Так или иначе, Динлею хватило полминуты, чтобы очертя голову броситься к ногам ее дочери. Как обычно.

– Ну, может, на этот раз все будет хорошо. В конце концов, у него богатый опыт.

– Никаких шансов, клянусь Заступницей.

Эдеарду вспомнилась кокетливая улыбка Хилиатты при их первой встрече в порту.

«Максен прав, симптомы не обнадеживающие».

Динлей открыл дверь и окинул Максена настороженным взглядом.

– Как я рад тебя видеть, – приветствовал его Эдеард и крепко обнял.

Динлей ответил на его объятия, даже не пытаясь скрыть облегчения и радости.

– Знаешь, мы уже начали серьезно волноваться.

– Знаю, и я благодарен вам за заботу. Но нас встретил огромный мир, о котором мы так мало знаем. Честно, то, что я видел…

– Ну же, рассказывай!

– Там были огромные морские существа, как будто состоящие из камня или кораллов, похожие на плавающие острова. Я даже стоял на одном из них. А деревья! Заступница, деревья на Парате – это целый континент на противоположной от Кверенции стороне – клянусь, они по высоте не уступали самым большим башням Эйри. А каких животных мы нашли! Вы видели тех, что мы привезли с собой? И это лишь самые маленькие экземпляры. А на Мараке, континенте, следующем за Паратом, мы видели зверей величиной с дом. У них голубая шкура, эти звери лениво прохлаждались в болотах. А еще мы видели джунгли! По сравнению с экваториальными районами Мараки лето в Чарье можно считать прохладной зимой, там как в парной бане.

– Ты никогда не был в Чарье, – ворчливо заметил Максен.

– Зато Натран там бывал, – возразил Эдеард. – Он поделился со мной воспоминаниями.

– Ох, Заступница, как жаль, что я не поехал с вами, – заявил Динлей.

– Я и сам сказал то же самое, – добавил Максен. – Только посмотри, что случилось, когда ты оставил город на нас.

– Нас не в чем обвинить, – запальчиво воскликнул Динлей.

Эдеард и Динлей тайком переглянулись.

– Ну, ладно, – со вздохом сказал Эдеард. – Рассказывайте, что произошло в моем городе.

Динлей пояснил, что движение «Наш город» возникло сразу после отплытия флотилии. Скорее всего, толчком послужила ссора в Тоселле. Молодая пара подыскала себе свободное помещение в одном из больших зданий между Синей Башней и Скрытым каналом. Комнаты давным-давно стояли пустыми из-за полов разного уровня и совсем круглых ступенек. Но там были довольно большие комнаты, в одной из которых молодой парень надеялся устроить ювелирную мастерскую. По традиции Маккатрана, они не стали оформлять заявку до венчания. И вот тогда-то и начались неприятности. Вернувшись в город после медового месяца, молодожены обнаружили, что облюбованные комнаты заняты семьей приезжих, дожидавшихся прибытия Небесного Властителя.

– Они поселились временно, – заметил Максен. – Вот и все. Два брата привезли из провинции Фандин свою мать, собиравшуюся просить Небесного Властителя направить ее к Ядру. Она страдала от сильнейшего артрита и к тому же была подвержена приступам старческого слабоумия. Эти люди на неделю опоздали к предыдущему появлению Небесных Властителей, а по информации гильдии астрономов, в ближайшие месяцы их визита не предвиделось. Братья не могли позволить себе долго снимать комнату в таверне или номер в пригородной гостинице, поэтому свободное помещение пришлось им как нельзя более кстати.

– Молодожены сказали, чтобы они убирались, – продолжал Динлей. – Тогда один из братьев обратился в департамент размещения при Дворце Правосудия и подал заявку. Поскольку они прожили в этом здании два дня и две ночи, заявка была удовлетворена.

– Ох, Заступница, – простонал Эдеард.

Он уже знал, что последует дальше. Из-за наплыва приезжих в Маккатране давно зрело возмущение. Вместе с мэром Трэвалом он обсуждал эту проблему перед тем, как столкнулся с Братством Абрикосового дома. Кардинального решения они тогда не нашли, но постройка гостиниц в пригородных районах казалась неплохим вариантом. Только по милости Заступницы в то время не произошло серьезных стычек вроде этой.

– Ювелир и новобрачная происходили из больших семей, к тому же тесно связанных между собой, – рассказывал Динлей. – Мало того, не нашлось ни одного другого помещения, которое устроило бы новобрачных или братьев с пожилой матерью. И те и другие, хотели занять именно эти комнаты. И вот молодожены бросили призыв: жилье Маккатрана для его жителей. Он стал популярным лозунгом. Братьев выгнали на улицу вместе с матерью. К тому времени, когда на место происшествия прибыли констебли, все трое из-за побоев уже нуждались в медицинской помощи. Молодая чета вместе с мебелью и всем своим имуществом обосновалась в комнатах, а их родственники, собрав приличную толпу, блокировали вход в здание. Хотя это было лишним: констебли не проявляли особого сочувствия к пострадавшим. Они лишь помогли братьям и их матери добраться до больницы.

– На этом все могло бы и кончиться. Но, с точки зрения закона, комнаты были закреплены за братьями. Так что молодоженам, чтобы утвердиться в новом жилище, потребовалась юридическая помощь.

Эдеард в отчаянии прикрыл глаза.

– О Заступница, только не он.

– Как раз он, – злорадно усмехнулся Максен. – За дело взялся мастер Черикс. По той причине, что молодожены однозначно были неправы и все об этом знали, Черикс в суде сумел добиться только утверждения иска. Регистрацию проживания может аннулировать лишь Высший Совет. Ради этого юридическое разбирательство превратили в политическую кампанию. Движение «Наш город» родилось за четыре недели до выборов. Мэр Трэвал высказывался в поддержку существующего порядка и закона, как и сам Идущий-по-Воде, – так он повторял в каждом выступлении. Доблек, до того момента бывший всего лишь формальным соперником, решил встать на сторону движения «Наш город». И одержал безоговорочную победу, как и целая группа придерживающихся той же точки зрения представителей районов.

Сторонники движения «Наш город» очень серьезно отнеслись к делу. Уже через неделю они зарегистрировали на себя все оставшиеся свободные помещения Маккатрана. Приезжим, прибывавшим в город со своими умирающими родственниками, было негде остановиться. Как и в первом случае, большинство не могло платить за ночлег в гостинице, поскольку ожидание грозило растянуться на долгие месяцы. Кризис разразился в Илонго, через неделю после того, как Доблек принес присягу во Дворце-Саду. Несколько разъяренных приезжих, услышав, что в городе, откуда их родные хотели бы отправиться к Ядру под предводительством Небесного Властителя, для них нет места, пытались силой занять помещения в одном из центральных особняков Илонго. Начались беспорядки, справиться с которыми констеблям не удавалось, да они не очень-то и старались. Вот тогда Доблек проявил удивительную решимость, отдав милиции приказ навести порядок.

С того дня и до сих пор все, кто направлялся в город, чтобы встретиться с Небесными Властителями, и не мог платить за комнату в таверне, были вынуждены оставаться за пределами городских стен, пока матушки храмов Заступницы не проводят страждущих на башни. Но и тогда сопровождающим родственникам не рекомендовалось идти с ними даже до Эйри.

– Доблек искренне верил, что действует, как ты в период изгнания, – сказал Максен. – Ты вышвырнул из города Байза и его сообщников и запретил им возвращаться. Нашлось достаточно глупцов, которые тоже так считают и аплодируют его непреклонности.

– Удивительно, что у него хватило храбрости, – заметил Эдеард. – Это уже не тот Доблек, каким я его помню.

– Власть меняет людей, – сказал Динлей, искоса взглянув на Максена. – И необходимость. Что еще он мог предпринять?

Эдеард понял, что друзьям давно не удается прийти к согласию по этому вопросу.

– Я мог бы его понять, если бы он хоть что-то попытался сделать, чтобы изменить ситуацию, – сердито возразил Максен. – Но он ничего не сделал. Он просто не знает, как поступить, а люди прибывают каждый день. Ты знаешь, что из дальних провинций пришли только первые страждущие? В том числе и из Рулана.

– Это ничего не значит, – пробормотал Динлей.

– Не скажи. Число приезжих все еще растет. Доблек опять ничего не предпринимает. Ничего! Надо было выслать милицию, чтобы обезопасить дорогу в Маккатран. Люди, которых он оставил за стенами города, начинают устраивать засады на караваны и торговые повозки. Теперь милиция постоянно дежурит у ворот, выходящих на равнину Игуру, а приезжие устроили палаточные городки и вырубают леса в полосе вдоль городской стены. А эти деревья, как тебе известно, посажены самим Рахом и Заступницей.

– Рах просто предложил оставить лесную полосу вокруг города, – устало возразил Динлей. – Нигде не сказано, что он лично сажал семена деревьев, это пропаганда «Нашего города».

– Все равно, – не унимался Максен. – Проблема вызвана действиями Доблека, вернее, их отсутствием. Неужели он думает, что все утрясется само собой? И еще, Эдеард. Ходят слухи, что милиция Фандина уже на пути к Маккатрану.

Эдеард озадаченно моргнул.

– Зачем?

– Чтобы обеспечить безопасность своих сограждан от нашей милиции. В Фандине считают, что люди вправе рассчитывать на их защиту.

– Великая Заступница!

– Причина в огромных расстояниях, – пояснил Динлей. – Это наша беда. Слухи множатся с каждой милей. Разбитый нос и поцарапанная рука в Маккатране, дойдя до Фандина, превращаются в массовое избиение невиновных.

– Значит, это правда насчет милиции Фандина?

– Генерал Ларош на прошлой неделе разослал верховых разведчиков. Скоро все узнаем.

– Стычки между отрядами милиции на Игуру, – со страхом прошептал Эдеард.

Гибель людей в последней кампании против бандитов привела его в смятение, но он думал, что с убийствами покончено. Нельзя позволить, чтобы этот ужас повторился: бойня, спровоцированная Овейном, навсегда запечатлелась в его памяти.

– Я должен поговорить с Доблеком.

– Какой смысл? – спросил Максен. – Ты думаешь, он даст задний ход и отзовет милицию обратно в город?

– Доблек был избран только благодаря поддержке «Нашего города», – добавил Динлей. – Он никогда не пойдет против тех, кто протолкнул его во Дворец-Сад.

У Эдеарда возникла идея применить принуждение. От Татала и его сообщников он научился этой технике в те последние секунды их последней встречи, когда ячейка пыталась привлечь Идущего-по-Воде на свою сторону. Но мэр – всего лишь один человек, так можно решить лишь самую насущную проблему – с отрядом милиции, приближающимся к городу ради мести за своих сограждан. Менять надо всю ситуацию в целом – ситуацию, созданную Небесными Властителями. «Какая ирония!»

Он припомнил встречу с Максеном и Кансин сразу после возвращения Динлея и Геали из свадебного путешествия. На тот момент мэр Трэвал не знал, что делать с увеличивавшимся числом приезжих. Эдеард пообещал друзьям спросить Небесных Властителей, почему они забирают души людей только с башен Эйри. Но из-за борьбы против ячейки у него не нашлось для этого времени, а потом он просто забыл обо всем, готовясь к плаванию.

«Если я смогу убедить Небесных Властителей посещать другие города Кверенции, проблема исчезнет». Но сначала он должен был что-то сделать для людей, собравшихся у Северных ворот. «Враждебность с обеих сторон не даст нам достигнуть самореализации, по которой Небесные Властители судят о людях».

– Ладно, – сказал Эдеард. – Скажите, насколько неуступчивы сторонники «Нашего города»?

– Это движение одной идеи, следовательно, их курс неизменен, – сказал Динлей. – С ними невозможно добиваться компромисса. Если уж ты надумал им противостоять, надо пройти выборы, стать мэром и изменить закон.

– Это, пожалуй, чересчур. – Эдеард задумчиво втянул щеки. – Пожалуй, я для начата познакомлюсь с ними.

Штаб-квартира «Нашего города», как и следовало ожидать, находилась в районе Илонго. Динлей с невольным восхищением рассказал Эдеарду, каких успехов этому стремительно образованному движению удалось добиться на политической арене города. Восемь районных глав, примкнувших к движению, образовали в Высшем Совете мощный блок во главе с мэром. Но наибольшее влияние им обеспечивала поддержка жителей, обеспокоенных жилищным вопросом. Теперь каждому гражданину Маккатрана, решившему подыскать себе новый дом, требовалось в первую очередь заручиться согласием «Нашего города». Поскольку его членам принадлежало каждое свободное помещение, они должны были отозвать свою заявку, чтобы его мог занять кто-то другой. По существу, «Наш город» контролировал, кому и где селиться. И, как все политические партии, движение пользовалось этим преимуществом, заключая сделки с соперниками и другими группами в Совете, а также на улицах и каналах, все глубже проникая во все городские структуры.

Эдеард вышел в район Илонго с причала на Северном Окружном канале. В центральной части узкие улочки образовывали запутанный лабиринт. Большая часть зданий здесь имела вид прямоугольников со стенами, наклоненными под острыми углами, так что между ними оставались узкие проходы-тоннели с тонкими полосками неба над головой. Улицы сходились на неожиданно открывающихся площадях, больше похожих на колодцы света, окруженные нависающими стенами, и фонтаны на них весело журчали, словно радуясь возможности увидеть небо.

Это был первый городской район, по которому они прошли с Салраной, с восторгом разглядывая странные здания и робея при виде множества пешеходов, сновавших по извилистым улочкам и переулкам. Они жались друг к другу, но не столько из-за узости переходов, сколько в искренней надежде на общее будущее.

Он сердито сжат зубы, прогоняя воспоминания и досадуя, что, несмотря на все его старания, жизнь не становится лучше. Та юная и счастливая Салрана потеряна навсегда, и ему не под силу ее вернуть. Так же как и дорогого его сердцу маленького Бурлала. «Если, конечно, не вернуться в далекое прошлое и не повторить жестокую расправу в подземелье Спиральной Башни». Но и тогда спасти удастся только Салрану. Бурлал же никогда не сможет родиться в этом мире.

«Так не годится, даже если я заставлю себя вновь сойтись с живым Овейном, спасти можно только одного человека. Я должен всегда идти вперед».

«Если только, – мрачно подумал он, – я не проживу обе эти жизни». Вернуться в прошлое и избавить Салрану от Ранали, жить, пока для Салраны не придет срок отправляться в Море Одина. А потом, в последний момент, вместо того чтобы самому отдаться покровительству Небесного Властителя, опять погрузиться в то время, когда Бурлал был жив, а с Таталом справиться каким-то другим способом.

«Бесполезно, – с тоской признал Эдеард. – Татала нельзя победить иначе, чем я это сделал. Я потратил на борьбу с ним не один год. И вернуть Бурлала невозможно. Бедный мой маленький славный внучек».

Что еще хуже, такая попытка обрекла бы на небытие Киранана, а также новорожденных младенцев сестер-близнецов. «Если только прожить сначала эту жизнь… Ох, Заступница, за что же ты наказала меня даром!»

Эдеард вышел на Радужную площадь, названную так из-за окружающих ее семи стен, покрытых пушистыми зарослями мха. Поверхность этих стен была пористой, с выступающими каплями влаги, словно сжатая губка, и мох чувствовал себя на ней прекрасно. Избыток влаги скапливался на каждой его веточке и ярко блестел в солнечном свете, создавая в центре площади сверкающий туман.

В отличие от многолюдных улиц Илонго, здесь было пустынно. Он в ожидании остановился перед самым высоким зданием, и полы черного плаща Идущего-по-Воде беспокойно всколыхнулись. Стена дома перед ним была наклонена назад. В середине ее имелась двустворчатая высокая дверь из какого-то потемневшего от времени дерева. Вскоре открылась маленькая, явно вставленная позже дверца.

На площадь вышли руководители «Нашего города». Визит Идущего-по-Воде их взволновал: кое-кто из них был достаточно стар, чтобы помнить, как в знаменательный день изгнания он призвал на помощь силы города. А один из этих людей, уверенный в злокозненных намерениях Идущего-по-Воде, буквально исходил ядом.

– Проклятье Заступницы, – неслышно простонал Эдеард при виде первого вышедшего из дома мужчины.

Динлей даже не позаботился его предупредить.

Винтико встретил Идущего-по-Воде вызывающим взглядом. На лице этого худощавого парня Эдеард увидел глаза его матери. И тотчас догадался, что во всех неприятностях каким-то образом замешана и Салрана.

Следом за Винтико на Радужную площадь вышло около двух десятков человек. Все они не сводили тревожных взглядов с Эдеарда, все явно нервничали, но в то же время были уверены, что их численное превосходство и завоеванные позиции не уступят авторитету Идущего-по-Воде, которого считали воплощением «старого» Маккатрана.

Эдеард обратился сразу ко всем, стараясь сохранять спокойствие и рассудительность, демонстрируя свое благоразумие.

– Это надо прекратить, – сказал он. – Люди мучаются за стенами города. Это неправильно.

– Конечно, неправильно, – под одобрительное перешептывание своих сподвижников ответил Винтико. – Почему добрые граждане Маккатрана, последовавшие за Рахом из древнего хаоса, должны лишаться крыши над головой? У нас тоже есть свои права. Когда мы наконец услышим об этом от тебя и твоих дружков в Высшем Совете?

– Заступница привела нас к тому моменту в жизни, когда люди достигли самореализации. Они должны воспользоваться помощью Небесных Властителей. С этим нельзя спорить.

– А мы и не спорим, – сказал Винтико. – Мы просто просим, чтобы и нам дали возможность достичь самореализации. А как это произойдет, если наши семьи останутся прозябать на улицах, не имея места для ночлега? Ты думаешь, такая жизнь будет способствовать их просветлению, а, Идущий-по-Воде? Их самореализации?

Эдеард кивнул, показывая, что принимает его доводы, но в то же время вспомнил слова Финитана, сказанные им в момент откровенности: «Многие люди, ничего не добившиеся в жизни, могут воспользоваться последним шансом – стать политиками». Теперь Эдеард начал понимать, что это означает.

– Я понимаю ваше негодование, – сказал он. – Но решение такой масштабной проблемы потребует немало времени. Придется построить что-то вроде пунктов временного проживания.

– Так стройте, – бросил Винтико. – А нас оставьте в покое.

– Все вышло бы гораздо проще, если бы вы помогли решить сиюминутные проблемы. Я понимаю, этот период будет нелегким. Но я поговорю со следующим Небесным Властителем и спрошу, не могли бы они забирать души людей из других мест, а не только с башен Эйри. Кроме того, буду уговаривать мэра энергичнее взяться за строительство приютов за стенами города. Общими усилиями мы сможем преодолеть эти трудности.

– Тогда присоединяйся к нам, – сказал Винтико. – Мы с радостью тебя примем в свои ряды. И тогда все поймут, что ты одобряешь наши действия.

– Вы слишком ограниченны, – возразил Эдеард. – Это видно сразу. «Наш город» только и делает, что ограничивает возможности остальных. Вы должны смотреть в будущее, быть более открытыми для общества. А ваша ограниченность, попытки переложить решение проблем на плечи других приведут только к противостояниям и конфликтам. Разве такой мир вы хотите построить?

Винтико злобно ухмыльнулся, и его злоба рябью отозвалась в мыслях собравшихся на площади людей.

– Ты хочешь сказать, что это мы должны присоединиться к тебе? Стать такими же, как ты? Признать твой путь единственно правильным?

– Дело не в выборе «единственно правильного пути». Настоящая жизнь – это понимание и поддержка других людей, самоотверженность, милосердие и доброта.

– И готовность терпеть притеснения и угнетение, – ответил Винтико. – Именно это и происходит сейчас в Маккатране. Мы терпим засилье паразитов, которые швыряют наше гостеприимство и доброту нам же в лицо. Больше мы этого не позволим! Мы не откажемся от своих прав на город, от своих неотъемлемых прав. И уже очень скоро к нашему движению присоединятся все остальные.

Его голос и телепатический посыл окрепли, далеко разносясь по всей площади, вызывая одобрительные возгласы.

Эдеард, глядя на его лицо, видел упрямство, видел гневные искры в мыслях его сподвижников, видел силу и решимость, звучащую в его словах. Винтико был искренен в своих убеждениях. Его невозможно ни сломить, ни переубедить. И это показалось ему странным, даже для новичка в политике. Он внимательно изучал его мысли, удивляясь, откуда тот черпает свою непоколебимую уверенность.

– Почему ты считаешь, что все остальные поддержат ваше движение?

Сквозь мысленный щит Винтико пробился отблеск триумфа.

– Вот увидишь. И тебе самому скоро придется встать на защиту наших прав.

– О Заступница, – еле слышно пробормотал Эдеард, поняв, что имеет в виду Винтико. – Милиция из Фандина уже на подходе?

Винтико усмехнулся.

– И не только из Фандина. К городу приближается полк из Колшира, и еще один, из Бурала. Три провинции выступили против Маккатрана. Тебе придется решать, на чьей ты стороне, Идущий-по-Воде. На нашей или на их?

Лицо Эдеарда исказилось от боли. Стоявшие рядом с ним люди в испуге отшатнулись от шквала ярости, поднявшегося в его разуме. Порожденная гневом вспышка отчаяния поколебала решимость даже самых упрямых сторонников «Нашего города».

– Во имя Заступницы, чего же вы от меня хотите? – закричал Эдеард. Люди торопливо отступили еще дальше назад. – Каждый раз, провались все в Хоньо, каждый раз, когда я выбиваюсь из сил, чтобы исправить положение, получается одно и то же. Каждый раз что-то или кто-то выползает из тьмы и снова все портит.

У Винтико задергался уголок рта.

– Идущий-по-Воде, мы просто хотим, чтобы у наших детей был шанс…

– ЗАТКНИСЬ! – заорал Эдеард. – Чтобы привести вас в сегодняшний мир, я пожертвовал своим внуком. Своим славным маленьким внуком, не повинным ни в каких несчастьях. В отличие от тебя и тебе подобных, кто только и делает, что создает неприятности. Я отказался от него, чтобы дать шанс вам. А теперь я снова вынужден это сделать, потому что абсолютно ясно, что мне не придется совершить кругосветное плавание. Стоит мне только уйти, как появляетесь вы, и вы разрушаете мир, и лишаете его надежды. Полки милиции уже на марше, и их не остановить, как вы и рассчитывали. Их надо останавливать еще до того, как появится приказ о походе. Даже еще раньше, чтобы для подобного приказа не было повода. А единственный способ сделать такое – лишить ваше проклятое Заступницей движение возможности образоваться. Ты понимаешь, что это значит, кусок дерьма? Они родились всего два дня назад! Почему я должен из-за тебя отменять их появление на свет? А? Отвечай! Почему бы не уничтожить всех вас прямо здесь и сейчас? Оно бы подействовало. Они же не сумеют родиться еще раз, это не ген-формы в лесу. И я не смогу отправиться в путешествие, потому что не оставлю Маккатран, пока не решу проблему с размещением приезжих. Так что не будет никакой встречи с Марвейном, и его не назовут самым счастливым мужчиной. Ну, что?

Винтико, абсолютно не понимая, о чем говорит Эдеард, все-таки решительно шагнул вперед.

– Ты не можешь уничтожить нас всех. Мы сильны в своем единстве.

И словно в подтверждение его слов, мысленные щиты начали смыкаться, образуя мощный барьер против любого враждебного воздействия Идущего-по-Воде.

– Конечно, – рявкнул Эдеард. – Можно подумать, я этого не знаю.

Он издал мучительный стон и потянулся к памяти…

…и мягко опустился на мощеный тротуар у подножия башни. Толпа восхищенно ахнула. Кое-где раздались аплодисменты, многие приветствовали его радостными возгласами.

Он ошеломленно огляделся по сторонам. Город, казалось, подернулся странной дымкой, словно этому отрезку времени не хватало отчетливости реальной жизни. «Я больше не участвую в жизни. Я попросту реагирую на события так, как должен реагировать. Что за жизнь!»

Кристабель нахмурилась, видя такое откровенное хвастовство.

– Папочка, – осуждающе зашептала Марили. – Это было очень нехорошо.

– Научи нас так прыгать.

Он утомленно посмотрел на двойняшек. Никогда он не видел их такими счастливыми, как день назад в его собственном персональном времени, когда они держали на руках новорожденных деток. «Теперь этому не бывать, даже если я устрою им встречу с Марвейном».

– Небесный Властитель приближается, – безразлично произнес он, надеясь, что сказанное утихомирит сестер.

Раньше это помогало.

Над поверхностью моря Лиот из-за горизонта показалась мерцающая громада Небесного Властителя. Далеко наверху разошлись волны изумления Финитана, подхваченные всеми жителями города. А когда люди осознали колоссальные размеры Небесного Властителя, восторг сменился благоговейным трепетом.

«Итак, никаких путешествий, – размышлял Эдеард, пока огромное существо легко скользило над волнующимся морем. – А Кристабель говорила, что в этот период я стал просто невыносимым. Следовательно, вместо того чтобы заняться подготовкой к плаванию, я должен разобраться с наплывом приезжих. Заступница, прошу тебя, пойми, я больше неспособен жертвовать своей жизнью. Правда, я больше не могу».