Несколько дней она обхаживала отца, пока тот не согласился приехать на уик-энд. Нельзя сказать, чтобы Джастина Бурнелли так уж сильно хотела его видеть — тем более всего через полгода после очередного омоложения. Он и в лучшие времена бывал совершенно невыносимым, а когда к его при­родному упрямству добавилась энергичность молодости, поведение отца в опасной степени приблизилось к полной неадекватности. Тем не менее она сознава­ла, что его присутствие сделает уик-энд значительным событием; без него не­обходимые игроки могли бы вообще проигнорировать приглашение.

Они выбрали Сорбонский Лес — семейное поместье на западном побережье в окрестностях Сиэтла, с его быстрыми реками и обширными лесами, укрыв­шимися среди гор. Она предпочла бы Дом Тюльпанов — первый дом семьи на восточном побережье, как более цивилизованное жилище по сравнению с этим почти тайным деревенским убежищем, но не хотелось привлекать излишнего внимания к этой неформальной встрече.

Гости начали съезжаться в пятницу после обеда. Джастина приехала на день раньше и лично наблюдала за приготовлениями, никогда не доверяя мероприятия такого уровня своим помощникам. В Сорбонском Лесу стоял только один, главный дом, первоначально построенный из камня и бетона, а впоследствии он одним из первых на Земле был тщательно укрыт сухим кораллом. Коралл высадили больше двух столетий назад. Два естественных цвета — бежевый и лиловый — казались почти безжизненными на фоне разнообразных окрасок, предлагаемых современными строителями. К тому же переплетенным росткам на стенах и крыше недоставало густоты, а на самых старых участках они уже начинали крошиться, и садовникам приходилось постоянно поддерживать рост новых кораллов. Теперь толщина кораллового слоя уже превосходила толщину самих стен, и широкие панорамные окна терялись в их глубине. Комиссия по экологии ФОН наверняка бы санкционировала уничтожение кораллов и огромный штраф за выращивание чужеродных организмов в таком объеме, но преодолеть охранный периметр Сорбонского Леса не удалось бы ни одному чи­новнику.

Внутри главного дома имелось множество приемных, гостиных и столовых. Члены семьи и гости располагались в любом из дюжины коттеджей, расстав­ленных широким полукругом в заднем парке и соединенных с главным домом увитыми розами галереями. Снаружи эти дома почти в точности соответствовали местному колориту: бревенчатые стены и черепичные крыши, но удобства и обстановка удовлетворяли самым высоким запросам двадцать четвертого столетия.

Первым под навес перед входом, в огромном черном лимузине «ЗИЛ», въехал Гор Бурнелли. Несмотря на электрический двигатель, этот шестиколесный монстр был настолько тяжелым и длинным, что наверняка нарушал какие-ни­будь законы об охране окружающей среды. Ее собственный «Ягуар» был впо­ловину меньше. Еще три больших седана привезли свиту ее отца, а эл-дворецкий известил еще о двух машинах, направляющихся к небольшой деревушке, где жила прислуга.

Джастина вышла, чтобы приветствовать старого короля-тирана. Задняя дверца «ЗИЛа» распахнулась, выдвинулись ступеньки, и первыми выскочили два его помощника, одновременно выполняющие обязанности телохранителей. В своих элегантных черных костюмах и оправленных в серебро очках они вы­глядели точь-в-точь как гангстеры из фильма. Джастина и бровью не повела при их появлении. В этом месте в них не было необходимости, и отец это пре­красно знал. Возможно, он слегка изменил свой мозг, чтобы казаться более суровым, чем был на самом деле. Последний его процесс омоложения в семейном биогенетическом центре длился дольше, чем обычно.

Гор Бурнелли выбрался из машины и понюхал воздух.

— Чертов Сиэтл, опять этот проклятый дождь, — проворчал он. С неба сыпалась мелкая изморось, и с хвойных деревьев, посаженных вокруг навеса, постоянно капала вода. — Не понимаю, почему бы нам не перенести этот дом в Англию. Погода та же, а пиво там лучше.

Джастина обняла отца.

— Перестань, папа. Этот уик-энд и так будет для меня нелегким, неужели придется еще и тебя держать в форме?

Он попытался усмехнуться. Но с новым лицом это было нелегко. Джастина еще могла разглядеть его естественные черты, и в нынешнем двадцатилетнем состоянии он был бы поразительно красив. Густые светлые волосы после стриж­ки уже начали отрастать и завиваться. Но огромное количество и сложность ОС-татуировок привели к тому, что линии слились меду собой и образовали сплошную золотую маску, как у древнеегипетского фараона.

— Можно подумать, я осмелюсь жаловаться, раз уж ты меня запрягла.

— Как мама?

Гор закатил глаза; они, по крайней мере, остались прежними.

— Откуда я могу знать? Это ты сказала мне, кто она. Я стер воспоминания сто лет назад.

— Обманщик.

Джастина заметила, как напряглись телохранители. Возможно, они не привыкли к тому, чтобы кто-то так разговаривал с боссом. Но в конце концов, она была первенцем Гора, зачата и рождена естественным путем, в отличие от пятидесяти с чем-то других детей, последовавших за ней и ее братом. В те времена Гор был обычным миллиардером, унаследовавшим богатство двух старинных американских семейств, объединившихся в результате династического брака. В результате хитроумных комбинаций и не без некоторой доли политического содействия его портфель ценных бумаг расширялся по мере распространения человечества в первой зоне космоса. Бурнелли, как и все остальные Великие Семейства Земли, оправдывали поговорку о том, что деньги притягивают деньги. В «Доусонском рыцаре» — юридической и консалтинговой фирме, составляющей ядро финансовой империи Бурнелли, — работали почти исключитель­но члены этой семьи. Главной ее целью было преумножение и сбережение уже имеющихся богатств. Владения Бурнелли распространялись на все планеты Содружества, от нескольких акров земельных участков в окрестностях столиц новых миров третьей зоны до целых массивов производственных мощностей на каждой из планет Большой Дюжины, от транспортных и сбытовых компаний до банков, коммунальных служб и самых современных и только развивающих­ся предприятий. Во всем, что приносило или со временем могло приносить доход, они успевали отхватить свою долю.

Джастина уже не одно столетие играла огромную роль в управлении семейной империей в различных областях, начиная со специалиста по улаживанию конфликтов и заканчивая главой отдела по заключению договоров, а в послед­нее время выступала и как проницательный политический игрок. Хотя она и не стремилась к громкой политической карьере, избранной ее братом. Но, несмотря ни на что, несмотря на все сделки, манипуляции и маневры, проведенные Джастиной за долгие годы, священным и неприкосновенным центром бесконечно расширяющейся империи оставался Гор.

— Ладно, я видела маму месяц назад, — сказала Джастина. — Она шлет привет.

— Она ведь не приедет сюда?

Фокусировка взгляда Гора неожиданно сместилась. В его виртуальном поле зрения, как и всегда, работали финансовые и новостные дисплеи и непрерывно менялись биржевые сводки. «Доусонский рыцарь» неустанно отыскивал новые возможности покупки контрактов, земли, валюты, и, если такая возможность появлялась, он мгновенно реализовывал ее.

— Нет, здесь тебе ничто не грозит, — сказала Джастина.

— Отлично. Я пойду в свой домик, но, прежде чем вы начнете свои политические игры, я хотел бы встретиться с тобой и твоим братом.

— Я скажу Томпсону, как только он появится.

Гор пошел к главному дому, вслед за ним потянулись телохранители и помощники. В хвосте процессии шли две девушки восточной внешности в белых обтягивающих микроплатьицах — то ли близнецы, то ли так перепрофилированные на клеточном уровне, что выглядели одинаково. Обе вежливо поклони­лись, проходя мимо Джастины, а она еле удержалась, чтобы не обжечь их сер­дитым взглядом. В некотором отношении ее отец никогда не менялся. Девицы были частью его расписания, как финансовое совещание или прием пищи. Все его дни на несколько недель вперед были расписаны по минутам. До Джастины доходили слухи о якобы проведенном психонейронном профилировании, которое вызвало маниакальную увлеченность работой и привязанность к семье. Но она еще помнила свое детство, когда отец редко приходил с Уолл-стрит домой раньше десяти или одиннадцати часов, а выходные проводил в своем кабинете, в компании компьютеров. Он всегда был целеустремленным, а человеческие потребности сводил к минимуму. С развитием технологии для наблюдения за главными финансовыми рынками Содружества ему требовалось все больше и больше устройств.

Спустя четверть часа после прибытия Гора в Сорбонский Лес приехал Кэмпбел Шелдон. Джастина приветствовала его почти искренней улыбкой. Кэмпбелл был одним из правнуков Найджела, младшим из трех братьев, родившимся от прямой внучки. Степень родства обеспечивала ему немалое преимущество в рамках семейства, а поскольку он выбрал местом работы ККТ, Кэмпбелл до­бился высокого ранга и сейчас занимал должность начальника отдела перспективных гражданских и коммерческих проектов. И это несмотря на твердое убеждение Найджела, что семья помогает только поставить ногу на первую ступень служебной лестницы, а остального человек должен добиваться само­стоятельно.

Кэмпбелл привез с собой только двоих помощников и больше никого. Джастина вспомнила, как на предыдущих встречах ее всегда приятно удивляла его сдержанность в отношении внешней показухи. На данный момент Кэмпбелл находился между двумя омоложениями, и на вид ему можно было дать сорок с небольшим. Его излишне пухлые щеки скрадывала аккуратная бородка, а в остальном Кэмпбелл унаследовал свои черты от Найджела: глубоко посаженные глаза, небольшой нос и темно-русые волосы. За ушами и чуть ниже мочек блестели платиновые ОС-татуировки.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, расцеловав Джастину в обе щеки.

— Спасибо. В прошлый раз ты видел меня накануне омоложения; вероятно, все дело в этом.

— Если я правильно помню, это была вечеринка на яхте сенатора от Муанга. После церемонии открытия моста через Брейби. Над яхтой летали воздуш­ные рыбы, словно желтые шарики.

— Боже мой, как ты хорошо подготовился. Похоже, мне придется всю ночь освежать воспоминания.

— Надеюсь, что не всю ночь. Это было бы непозволительной тратой времени.

— А, вот таким я тебя и помню.

Она жестом пригласила его войти в вестибюль.

— Что я могу сказать? Я же Шелдон, обязан поддерживать репутацию.

— А на яхте с тобой, кажется, была певичка из рок-ансамбля, не так ли?

— А, милашка Каллисто. Мы очень быстро расстались. Она бросила меня ради ударника.

— Она взяла себе имя спутника?

Кэмпбелл пожал плечами.

— Тогда это было модно.

— А что модно теперь? Астероиды? Кометы?

Кэмпбелл рассмеялся, затем оглянулся на дом.

— Это настоящие сухие кораллы? На Земле?

— Да. Только прошу тебя, не выдавай нас федералам. Эти кораллы старше многих членов нашей семьи.

— Меня легко подкупить. Неторопливая выпивка поздним вечером. Совместное купание при свечах. Занятие любовью в кровати под балдахином.

Джастина улыбнулась в ответ.

— Я подумаю насчет того, чтобы нырнуть вместе с тобой в один из горных ручьев. В поместье их достаточно.

— Боже, да ты садистка. Купаться в штате Вашингтон ранней весной? Ты хоть знаешь, что может сделать с мужчиной холодная вода?

— Я хотела выяснить, известно ли это тебе.

— Ладно. Но мы с тобой обязательно поговорим за стаканчиком попозже вечером. Какая форма одежды?

— Произвольная. Совет Внешней Защиты уже принял основное решение по вопросу об агентстве межзвездных полетов. Осталось только утрясти несколь­ко политических нюансов, чтобы в сенате все прошло гладко. И я могла бы предложить… воспользоваться отличной возможностью прозондировать почву, поговорив с Патрицией Кантил.

— Хм, — буркнул Кэмпбелл. — Она тоже будет здесь?

— О да.

Патриция Кантил приехала вскоре после Кэмпбелла. Она прибыла на «фор­де» не самой роскошной модели, в деловом костюме, тоже не сшитом на заказ, и классических черных лодочках. Она сохраняла физический возраст около пятидесяти лет — достаточно взрослая, чтобы вызывать доверие, но не настолько старая, чтобы сомневаться в умственных способностях. Сеть ОС-татуировок вокруг глаз была нанесена такими тонкими линиями, что по большей степени оставалась незаметной. Прическа и макияж ненавязчиво подчеркивали латиноамериканское происхождение. Джастина прекрасно понимала, что и то и другое стоило немалых денег, но, когда Патриция стояла на шаг позади своего босса Элейн Дой, избиратели этого увидеть не могли.

Сам факт, что главный политический советник Дой спустя всего десять дней после ее заявления о вступлении в борьбу за пост президента проводит уик-энд в Сиэтле, о многом говорил Джастине. Эти два дня станут для Патриции не­плохим стартом для лоббирования интересов своей начальницы. Вместе с ней приехал и ее секретарь, серьезный молодой человек, одетый в костюм от известного модельера, какой горожане предпочитали для поездок за город. Парень держался на шаг позади Патриции и говорил только в тех случаях, когда обращались непосредственно к нему.

Джастина еще занималась с ними, когда с Окклата прибыла третья гостья. Молодая женщина с длинными светлыми волосами, да еще выше и стройнее, чем сама Джастина. Ее бесстыдно дорогая одежда — короткая юбка и блестящий золотистый топик — подчеркивали изящество фигурки. Девушка огляделась по сторонам с интересом, свидетельствующим о первой жизни, и одобрительно улыбнулась.

— А это Изабелла, — представила ее Патриция. — Моя спутница.

— Привет. У вас тут здорово, — заявила Изабелла, энергично протягивая руку.

— Спасибо, — ответила Джастина. — Мы потратили немало времени, но получили то, что хотели.

Ей было нетрудно окатить девицу ледяным душем иронии и сарказма, так что та бы ничего и не заметила, но это обнаружило бы дурной характер Джа­стины, а в этот уик-энд ей не нужно было никаких осложнений. Джастина лишь запросила у своего эл-дворецкого все сведения об Изабелле. В ее внешности обнаруживались какие-то наследственные черты, что заставило Джастину соблюдать осторожность. Девица явно принадлежала к Великому Семейству или Межзвездной Династии, но какой именно?

— Изабелла Елена Халгарт, — доложил ей эл-дворецкий. — Восемнадцать лет. Вторая дочь Виктора и Бернадетт Халгарт.

Далее шел небольшой список школ, где училась Изабелла, ее достижений в науках и спорте, ее интересов и благотворительных дел. Обычная чепуха, сочиненная семейством.

Проклятье!

Джастина проводила Патрицию в ее домик, а сама сразу же вызвала Эстеллу Фентон.

— Мне нужна кое-какая информация.

— Дорогая, какая честь для меня! — насмешливо ответила Эстелла. — Что же такое я могу знать, что было бы неизвестно твоей семье?

— Все об этой девчонке. — Джастина виртуальным пальцем послала Эстелле файл, содержащий поверхностные сведения об Изабелле. — Ты королева сплетен, а мне необходимо выяснить ее истинное положение в семье Халгартов.

— Если бы это сказал кто-то другой, я бы все отрицала, — сказала Эстелла.

— Пожалуйста! Мне известно положение почти каждого члена Великих Семейств, но она из Межзвездной Династии.

— Понимаю, дорогая. Нувориши из новых миров, причем не самые лучшие. У меня собрано на нее маленькое личное досье. Что конкретно ты хочешь уз­нать?

— Она пользуется влиянием?

— Нет, ничего подобного. Пятнадцатое поколение, а Виктор из одиннадцатого. И отец и дочь — дети из пробирки, так что это не прямая линия, про­сто обязательное продолжение рода. У нее минимальный трастовый фонд, освобождающий от необходимости работать, но и не гарантирующий положения в высшем обществе. В прошлом году она окончила школу и до сих пор не выбрала университет. По правде говоря, ходят слухи, что при омоложении ей предстоит некоторая корректировка мозга. Ее ай-кью далек от верхних значений. Пережила несколько увлечений такими же незначительными лич­ностями, а сейчас спит с… Да, с Патрицией Кантил. Это и есть причина тво­его любопытства?

— Да. На этот уик-энд приедут старшие представители Халгартов. Не знаю, успела ли Патриция заручиться их голосами. Если положение Изабеллы будет воспринято соответствующим образом, могут возникнуть проблемы.

— Расслабься, дорогая. Я тебе ничего не говорила, но Эдембург уже единодушно поддерживает Дой. А это шестая планета из Большой Дюжины. Так что можешь не беспокоиться насчет Патриции с Изабеллой.

— Халгарты в конце концов решили поддержать Дой? Поздравляю, ты осведомлена лучше, чем я. Спасибо, мне и в самом деле ни к чему осложнения в последнюю минуту. Считай меня твоей должницей.

— Непременно. В следующий раз, когда мне для ужина потребуется персона категории А…

— Я приму приглашение.

Четвертым приехал Герхард Утрех, представитель четвертого поколения семьи Браунт, основавшей Демократическую Республику Новой Германии. Став адвокатом, он устранился от управления семейными финансами и некоторое время работал в юридическом ведомстве планеты. Несколько десятков лет назад он стал сенатором Содружества от ДРНГ. Одно время он состоял в браке с представительницей семейства Бурнелли, они произвели на свет двух отпрысков, родившихся искусственным путем. Джастина не считала его значительной фигурой, но Герхард мог стать хорошим союзником.

Она пригласила еще и Ларри Фредерика Халгарта, представителя третьего поколения династии. Он привез с собой Рафаэля Колумбия, ставшего неиз­бежным дополнением к остальным гостям. Уже после получения приглашения Ларри настоял на том, чтобы привезти и Наташу Керсли, тоже прибывшую в его лимузине. Джастина, отыскав ее имя в базе данных Бурнелли, слегка поблед­нела. Наташа не была членом именитой семьи. И о специальном наблюдательном научном совете, исполнительным директором которого являлась Наташа, она тоже до сих пор не слышала. А Ларри сказал только, что она «руководит теоретическими исследованиями оружия. Чужеземного оружия».

Сбор гостей завершился прибытием еще двух сенаторов. Сначала приехал Криспин Голдрич, чье положение в бюджетной комиссии Содружества позво­ляло оказывать значительное влияние на подготовку межзвездных полетов и весь проект в целом. В досье Джастины он числился как умеренный скептик.

И наконец, Рамон ДБ, сенатор от Буты, хотя, как ни странно, не принадлежавший к клану Мандела, основавшему этот мир Большой Дюжины. Он был лидером Африканской группы в сенате, и это обеспечивало ему значительный политический вес. Кроме того, в течение двенадцати лет он был мужем Джа­стины, хоть это и было восемьдесят лет назад.

— Ты меня еще помнишь? — с напускной скромностью спросила она, как только Рамон выбрался из машины.

В ответ он заключил ее в крепкие объятия.

— Черт побери, как ты соблазнительна в этом возрасте, — ласково проворчал он. Потом он отстранился на расстояние вытянутой руки и оглядел Джастину с головы до ног. В его глазах мелькнуло сожаление. — Не могли бы мы снова пожениться?

Настала ее очередь окинуть его взглядом. Традиционное одеяние из полуорганического волокна радужной расцветки не переставало развеваться, словно от легкого ветерка. Но даже это не могло скрыть выступающего животика. Его фактический возраст приближался к шестидесяти, и на висках появились седые волосы. Иссиня-черные линии ОС-татуировок на щеках то проявлялись, то исчезали.

— Какой вес скрывается под этим роскошным костюмом? — спросила она.

Он молитвенно сложил перед собой ладони и поднял глаза к небу.

— Бывшая жена остается женой навсегда. Я держу себя в форме.

— В какой форме? Пляжного мяча? Рамми, ты же знаешь, что из-за лишне­го веса у тебя могут возникнуть проблемы с сердцем.

— Сенаторам поневоле приходится ежедневно поглощать огромные порции пищи. Как я понимаю, сегодня вечером тоже предстоит ужин из восьми перемен.

— Тебе это противопоказано. Я поговорю с шеф-поваром о твоей диете на весь уик-энд. Не хотелось бы навещать тебя в клинике после оживления, Рамми.

— Ладно, уймись, женщина. Я скоро пройду процедуру омоложения. И все наладится. Перестань беспокоиться.

— Неужели они до сих пор не подобрали для тебя подходящий режим?

Он раздраженно взмахнул своей тростью с конским хвостом на верхушке.

— У меня редкие гены. Врачам трудно изолировать проблему и скорректировать работу организма.

— Тогда пусть рассмотрят возможность внедрения нового сердца. Это же так просто.

— Я такой, какой есть. И ты это знаешь. Я не хочу получить чужое сердце.

Она набрала воздуха для печального вздоха, но, прежде чем успела выдохнуть, его толстый указательный палец уперся ей снизу в подбородок.

— Не ворчи на меня, Джастина. Я так рад снова тебя видеть. Жизнь сенато­ра не так хороша, как кажется со стороны. Я надеюсь, в этот уик-энд мы сможем хоть немного побыть вместе.

— Обязательно. — Она похлопала его по руке. — Я все равно хотела поговорить с тобой об Эбби.

— Что еще случилось с нашим праправнуком?

— Поговорим позже. — Ее виртуальный взгляд скользнул к часам. — До начала приема я должна проверить, как там папа и Томпсон.

— Твой отец здесь?

Рамону внезапно расхотелось заходить в дом.

— Да. — Она облизнула губы, скрывая усмешку. — Это проблема?

— Тебе ведь известно, что он всегда меня недолюбливал.

— Это только твоя неуверенность и воображение. Он всегда относился к тебе благосклонно.

— Как благосклонно относится лев к дичи.

Джастина разразилась смехом.

— Ты же сенатор Содружества, неужели до сих пор его побаиваешься?

Он взял ее под руку и шагнул к входу в дом.

— Я буду ему улыбаться и поддерживать вежливый разговор на протяжении трех минут. Если после этого ты меня не спасешь, я…

— Что?

— Я тебя отшлепаю.

— Чу! Небесные ангелы снова запели радостный припев: в город вернулись старые добрые времена.

Гор Бурнелли развернул свои персональные системы и подключился к обширной сети Сорбонского Леса, устраиваясь в доме, как иные люди устраива­ются в старом уютном кресле. В отличие от многих людей, кто часто прибега­ет к омоложениям, он не оставлял старые воспоминания в хранилище из ностальгических побуждений. Он носил их в себе при помощи вставок высокой плотности и загружал в сеть повсюду, где бы ни находился. Они были ему необходимы: чтобы заключать сделки, обеспечивающие семье прекрасное будущее, он должен был знать о прошлых делах и их мотивировках, если решались какие-то проблемы. Другие, как его дочь, полагались на краткие справки и до­ступ через эл-дворецкого к широкой базе данных; а он благодаря особым про­граммам доступа мог мгновенно обратиться к сопутствующим событиям.

Сейчас его приоритетами являлись бизнес и укрепление положения семьи на рынках. Современные технологии давали ему возможность трудиться прак­тически круглосуточно. Несколько разработанных им процедур позволили отладить процесс управления почти до автоматизма, и он мог параллельно заниматься другими делами. В данный момент, наблюдая, как его сын и дочь направляются к огромной классической библиотеке Сорбонского Леса, он просматривал бесчисленные сводки, затоплявшие пространство между изображениями детей красным цифровым ливнем. По команде его подвижных виртуальных пальцев заголовки и цифры, вспыхивая зеленым цветом, вы­страивались в новом порядке, перенаправляя потоки денег и информации и формируя новые сделки и закупки.

— Все на месте, — объявила Джастина.

Он промолчал. Эта информация давно появилась в его виртуальном поле зрения; дом постоянно извещал его о местонахождении гостей, их помощников, служащих, супругов и любовниц: кто пользовался душем и ванной, кто подключался к сложной (или сложно законспирированной) системе доступа в унисферу, кто прогуливался под перголами и направлялся к главному дому, пред­вкушая предваряющие ужин напитки в гостиной. Эта вторичная информация формировалась в его мозгу в виде набора запахов; разнообразие ОС-татуировок позволяло ему учуять каждого гостя и определить его занятие.

— Я полагаю, что гости обеспечили нам критическую массу, — сказал Томпсон. — Если не возникнет никаких непредвиденных проблем, все должно пройти гладко.

— Это само собой разумеется, — буркнул Гор. — Но проблемы есть всегда. И я надеюсь, что вы двое сумеете их распознать и сгладить, не задевая чрезмер­но раздутого эго собравшихся здесь людей.

— Пока единственной неприятностью стало присутствие Изабеллы, - ска­зала Джастина. — Но на радаре Халгартов она не появится. Обычное развлече­ние отпрысков, живущих первой жизнью. Я не думаю, что у Патриции имелись скрытые мотивы, чтобы спать с ней.

Томпсон уселся в одно из широких кожаных кресел перед камином.

— Патриция не склонна к риску любого рода. При малейшем намеке на политические осложнения она обычно избавляется от своих подружек.

— Может, это настоящая любовь? — удивленно спросила Джастина.

— Это уже не первый случай, — сказал Томпсон. — Никогда не мог понять, почему Патриция при очередном омоложении не сменит пол.

— Для нее это неприемлемо, — объяснил Гор. — Команда Дой по большей части состоит из женщин, она работала над этим двадцать пять лет. Кто же решится ее подвести, вырастив себе член?

— Да, кстати, мы еще не заявили официально о своем намерении ее поддерживать, — вставил Томпсон.

— Это может произойти в течение уик-энда, — сказал Гор. — Если правиль­но выбрать момент. Но для этого я хочу получить подтверждение курса Дой на создание Межзвездного агентства. Если она его поддержит — а надо быть дурой, чтобы не поддержать, — мы должны обратить самое пристальное внимание на эту структуру. Важны любые детали.

— Агентство — временный орган, — сказал Томпсон. — Нам надо сконцентрироваться на военном флоте.

— Знаю. Дойдем и до этого.

— А если флот нам не потребуется? — спросила Джастина.

— Потребуется, — твердо заверил ее Гор. — В этом я согласен с Шелдоном и Каймом. Чужаки Дайсона сначала стреляют, а потом задают вопросы. И это все, что необходимо о них знать. Содружеству нужны военные корабли, хотя бы ради устрашения. На их постройку правительство будет тратить деньги, огромные суммы денег. И надо сделать так, чтобы часть их осталась в нашей семье.

— Это нетрудно, — заметил Томпсон.

— Придурок. — Гор сжал в кулак покрытую золотом руку. — Когда же ты чему-нибудь научишься? Все Великие Семейства уже начали маневры. Джа­стина вовремя организовала этот уик-энд. Если мы сумеем повлиять на проект, участие в нем будет нам обеспечено.

— О каком именно влиянии ты говоришь?

— В первую очередь — это вопрос дислокации. Надо заставить Шелдона вылезти с этого захолустного Аншана. Я хочу, чтобы агентство базировалось на Высоком Ангеле, где ему самое место. У нашей семьи имеются паи расположенных там астроинженерных компаний, а со строительством космических кора­блей их продукция будет пользоваться исключительным спросом.

— Под это можно подвести логическое обоснование, — заметила Джастина.

— Все и так логично. Все, что нам требуется, — это найти способ соблюсти свои интересы.

— Я поработаю над этим, — пообещала она.

Гор повернулся к Томпсону.

— Оборотной стороной военного флота станет укрепление обороны планеты. Не забывай об этом во время уик-энда. Люди захотят обеспечить свою безопас­ность и установить над городами сверхмощные силовые поля. Я полагаю, на это будет истрачено больше средств, чем на звездные корабли.

— Ладно, я буду держать это в голове, — сказал Томпсон.

Исполнять роль хозяйки на официальном ужине Джастина могла бы даже во сне. Они устроили ужин в главной столовой с широкими полукруглыми окнами, выходящими в сад, освещенный тысячами мерцающих белых звездочек. Джастина позаботилась, чтобы Кэмпбелл сел в одном конце дубового стола, рядом с ее отцом, а сама на другом конце развлекала разговорами Патрицию. Изабелла к ужину не вышла.

— Боюсь, такие мероприятия кажутся ей немного скучными, — сказала Патриция под негромкую джазовую музыку, исполняемую оркестром.

— Она молода, — сочувственно кивнула Джастина. — Хорошо, что вы во­обще уговорили ее приехать.

— Это все из-за имен — в какой-то степени ее привлекает слава, — признала Патриция, приступая к закуске из каннеллони с копченым лососем. — В данный момент она подключилась к «Убийственному соблазну», его предпоследнему эпизоду.

— Это ведь биографическая драма по последнему расследованию Паулы Мио, не так ли?

— Да. На мой взгляд, чересчур мелодраматичная, но главная героиня в ее возрасте, и исполнение неплохое.

— Жаль, что у меня не хватает времени на новинки поп-культуры. Удивительно, что вы успеваете за ними следить, особенно сейчас.

— В мои обязанности, кроме всего прочего, входит и анализ «звездной» рекламы.

Патриция была очень любезна, но ее улыбка на все сто процентов оставалась профессиональной.

— Наша семья полностью поддерживает проект строительства космических кораблей. И этот уик-энд тому подтверждение.

— Я знаю. Элейн это ценит.

— Станет ли этот вопрос частью ее предвыборной платформы?

Джастина перевела взгляд на противоположный конец стола, прямо на бесстрастное золотое лицо отца.

— Это довольно радикальный шаг, но полет к системе Дайсона не мог не изменить нашу нынешнюю политику. Агентство должно быть создано. Элейн это понимает и готова рискнуть, если потребуется.

Гор Бурнелли едва заметно кивнул.

— Наша семья сделает все возможное, чтобы поддержать ее позицию в этот уик-энд.

— Я очень благодарна вам за помощь.

Патриция откусила еще кусочек рулета с лососем, но не смогла этим скрыть хищную улыбку.

Остальную часть вечера Джастина тщательно воздерживалась от дальнейшего словесного поединка с Патрицией. Еда не время для серьезных перегово­ров. Все трое Бурнелли занялись тем, чтобы поговорить с каждым гостем в от­дельности и подготовить их к завтрашней дискуссии.

Она началась уже за ранним завтраком. Обильный буфет был сервирован в оранжерее, примыкающей к стене главного дома. Джастина вышла довольно рано, чтобы присоединиться к Патриции и Криспину Голдричу. Две жены Кри­спина, леди Мэри и графиня София, остались в домике и завтракали в постели, а один из его помощников сидел рядом, наливал чай и приносил из буфета закуски. То же самое для Патриции делал ее скромный молодой секретарь.

Один из слуг принес Джастине кофейник с ямайским кофе, и она устроилась рядом с Криспином, выбравшим для завтрака яйца по-бенедиктински. Ее роль в данной ситуации была почти пассивной. Джастина хотела узнать то же, что и Патриция, а Криспин пользовался огромным влиянием. Кроме руководства комиссией по бюджету, он обладал большим авторитетом в блоке связанных с Европой миров.

— Томпсон сказал мне, что вы более чем сдержанно высказывались на заседании Совета, — сказала Джастина.

— Осторожно — так было бы вернее, дорогая. Я довольно давно играю в эти игры, чтобы опасаться неограниченных обязательств. Если сенат одобрит Агентство, никому неизвестно, сколько времени налогоплательщикам придется финансировать это предприятие. Вы же понимаете, что полетами в систему Дай­сона дело не закончится. В случае успеха этой экспедиции у правительства будет прецедент, чтобы оплатить другие изыскания.

— Но это наверняка лучше, чем привлечь частную компанию, — вмешалась Патриция. — Мы все наслышаны о закрытых планетах, о мирах, настолько ценных, что Шелдоны придержали их для себя.

— И вы в это верите? — спросил Криспин.

— Лично я — нет. Но я верю в то, что правительству следует быть более заинтересованным в изучении потенциально рискованных сценариев — таких, как положение в системе Пары Дайсона. Вот для этого нам и необходимо Меж­звездное агентство. В конце концов, Пара Дайсона — это первая обнаруженная нами потенциальная угроза. А галактика велика. До сих пор нам везло, но пора проявить большую осторожность.

— И отсюда вытекает это проклятое предложение о создании военного флота, — проворчал Криспин.

— Не можете же вы отрицать, что флот будет необходим, если разведывательная миссия подтвердит враждебность дайсонов.

— Нет, не буду. Но расходы на него окажутся на несколько порядков выше, чем на Межзвездное агентство.

— А как же вы предлагаете решить эту проблему? — спросила Патриция.

Криспин помедлил, доедая завтрак.

— К ней надо отнестись с большей долей ответственности, — сказал он после паузы. — До сих пор мы просто забрасывали проблему деньгами. Я бы хотел в первую очередь упорядочить расходование ресурсов.

— Вы имеете в виду какой-то контролирующий комитет? — спросила Джастина.

В ее виртуальном поле зрения возник календарь, показывающий, что до переизбрания сенатора Криспина остается два года. Он сохранит за собой крес­ло в сенате, это не проблема, но вот для продолжения руководства бюджетной комиссией потребуется рекомендация администрации.

— Контролирующий, управляющий, регулирующий — называйте его как хотите. Но мы должны быть уверены, что средства расходуются надлежащим образом.

— Но такие функции входят в сферу действия вашей бюджетной комис­сии, — заметила Патриция.

— Технически да, если только администрация не станет чинить препятствия. Я уверен, канцелярия президента будет держать под строгим контролем и агентство, и, тем более, флот.

— Конечно. Но Элейн только приветствовала тщательный финансовый над­зор. Она не намерена позволять напрасной траты денег налогоплательщиков, а насколько мне известно, полностью доверяет вам как руководителю комиссии по бюджету.

— Я рад это слышать, — сказал Криспин, наливая себе чай. — В таком случае при наличии определенных гарантий Элейн Дой может рассчитывать на мою поддержку в вопросе организации агентства. Если она будет избрана.

— Если она будет избрана, — спокойно повторила Патриция.

— Криспин в игре, — сообщила отцу Джастина.

— Отличная работа. Чего это стоило?

— Патриция пообещала ему руководство бюджетной комиссией в случае избрания Дой.

— Можно было опасаться худшей кандидатуры. Криспин — старая кляча, но он хоть знает правила игры. Хорошо. Что дальше?

— Утрех. Томпсон поговорит с ним после завтрака.

Дождь после завтрака закончился, и после целой ночи полива растения засверкали подсыхающими каплями. Томпсон повел своего гостя через парк в граничащий с ним лес. Здесь росли разные деревья: сосны, бук, белые березы; и посажены они оказались не так плотно, как во времена лесоразработок, когда, кроме сосен, ничего не было. В штате Вашингтон наступила весна, из песчаной почвы поднялись тысячи ростков, и их яркая зелень составляла приятный контраст с бурой прошлогодней травой, прижатой к земле лежавшим несколь­ко месяцев снегом.

Герхард Утрех, похоже, любил такие прогулки. Он даже привез для этого крепкие ботинки.

— Каждый раз, приезжая на восточное побережье, я даю себе слово выкроить день и погулять под секвойями, — сказал сенатор от Новой Германии.

— И тебе это удается? — спросил Томпсон.

— Нет. Ни разу за сто пятьдесят лет.

— Попробуй. Я видел секвойи лет пятьдесят назад. Великолепное зрелище.

— Да, конечно. Может, в следующий раз.

Они дошли до ручья, пробившегося сквозь глубокую узкую щель в почве и теперь бегущего по руслу из серых и белых камешков. Томпсон направился вдоль потока, тщательно избегая наступать на большие ярко-зеленые травяные кочки.

— Хочу поздравить ваше семейство с тем, что удалось собрать под одной крышей Кэмпбелла, влиятельного представителя Шелдонов, и политического советника Дой. Имя вашего отца до сих пор имеет вес.

— Враждующие фракции в самом сердце правительства не нужны никому. Мы делаем то, что можем.

— Конечно. Должен признать, не помню, чтобы вице-президент вступал в предвыборную кампанию, не заручившись поддержкой по крайней мере семи из Большой Дюжины миров.

— Предусмотрительность Дой на данном этапе играет против нее. Нельзя стать хорошей для всех одновременно. Она слишком долго пыталась этого добиться. Нельзя сказать, чтобы у нее появились враги, но и процент почитателей немного снизился.

— А могу я узнать, как относится к ней семейство Бурнелли?

— Точно так же, как и к любому другому кандидату. У каждого есть и сильные, и слабые стороны. Тем не менее мы заинтересованы в некоторых событиях, которые могут произойти во время ее президентского срока. Мы горячо одо­бряем создание Межзвездного агентства. А у Дой хватило дальновидности сделать предварительный запрос в Совете Внешней Защиты.

— Это общее мнение Великих Семейств?

— Большинства. Мы будем участвовать в ее кампании.

— Понятно.

Томпсон остановился перед озером, куда впадал ручей. В дальнем конце в озеро с шумом и плеском падал небольшой водопад, низвергающийся с остро­го выступа скальной породы.

— Я был бы признателен, если бы узнал, чем можно привлечь тебя в наш лагерь.

Герхард задумчиво кивнул, явно одобряя переход к вполне откровенному разговору. Между сенаторами это было большой редкостью.

— Сейчас все внимание сконцентрировано на образовании агентства и строительстве космических кораблей, и это вполне понятно. Тем не менее в Демократической Республике считают, что создание военного флота стало почти неизбежным.

— В этом наши взгляды совпадают.

— После формирования военной флотилии частью ее обязанностей станут не только разведывательные, но и боевые миссии. И, конечно, защита Содру­жества. Мы и не думаем посягать на монополию Шелдона в отношении кора­блей и сверхсветовых технологий; но планетам и городам потребуются мощные укрепления. И вот здесь мы видим свою роль.

— И с этим условием вы согласны поддержать создание агентства?

— Да, согласны.

— Для этого потребуется примкнуть к сторонникам Дой.

— Мы, так же как и вы, признаем и ее слабости, и ее сильные качества, хотя и те и другие нельзя назвать выдающимися. Я подозреваю, что история охарактеризует ее как просто адекватную личность. Эпоха великих государственных деятелей и женщин давно прошла, а мы просто заключаем компромисс с жиз­нью. Демократическая Республика способна это пережить.

— Герхард принял правильное решение, — признал Гор.

Его виртуальные пальцы ловко переставили папки и иконки, относящиеся к долгосрочным прогнозам в Демократической Республике Новой Германии, и окутывающий его поток информации замерцал, словно отблески надвигаю­щейся грозы.

— Он профессионал, — сказал Томпсон. — В ДРНГ понимают, что агентство будет развиваться, и ищут способ этим воспользоваться. Позднее прозрение лучше, чем слепота.

— Интересно, как к этому отнесутся Шелдоны?

— Они согласятся. Нельзя же надеяться заполучить все средства для одной Августы. Именно поэтому они и прислали Кэмпбелла. Он из четвертого поколения. Возможно, ему даже не придется согласовывать это решение с Най­джелом.

— Мы очень скоро об этом узнаем. Следующая встреча будет нелегкой.

Патриция стала первой, кого пригласили в кабинет. Служащие Гора постарались, чтобы придать помещению уютный вид. Влажную прохладу утрен­него бриза помог прогнать настоящий огонь в камине. Перед камином поста­вили удобные кожаные диваны. На столике между диванами были чай, кофе и тарелочки с печеньем и пирожными, наполняющими комнату приятным ароматом.

Патриция приняла чашку из костяного фарфора с чаем и села напротив Гора. Она не слишком нервничала в его присутствии, давно уяснив, что больше все­го сверхбогатые люди ценят проявленное уважение. Немного беспокоила ее только его золотая маска: большую часть жизни она привыкла оценивать реак­цию по выражению лица. Гор ничем не проявлял своих эмоций. Если они во­обще у него имелись.

— Похоже, что Демократическая Республика намерена содействовать избранию Элейн, — заговорил Гор.

Патриция попыталась ничем не выдать своего облегчения, хотя это было так же трудно, как переоценить значение поддержки Герхарда. Сколько по­трачено сил на его уговоры, сколько аналитиков работало над тем, чтобы при­влечь его на сторону Дой. Но вот прошло полдня в поместье Бурнелли - и Элейн Дой поддерживает еще один мир из Большой Дюжины. А Патриция уже целый год расстраивалась, что они смогли привлечь так мало Межзвездных Династий.

— Это отличная новость, сэр.

— Но вы еще не знаете, какую цену придется за это заплатить. — Гор рассказал, какие гарантии придется дать ДРНГ до конца этого уик-энда. — Но главный ключ — это Шелдон, — добавил он. — Это агентство и все последствия его основания обеспечат вам свободный путь. А мне известно, что вы уже три года обхаживаете эту династию.

— Да, они оказались не слишком сговорчивыми, — признала Патриция.

— Ха! — Золотые губы Гора раздвинулись в явной усмешке. — Найджел ненавидит профессиональных политиков. Я полагаю, это обусловлено его первой жизнью. Поэтому он и дразнит вас до сих пор. Но за прошедшие столетия он научился прагматизму. А теперь у вас есть что ему предложить. Хотя даже сей­час ему не поздно выставить собственного кандидата на кресло президента. Но это потребует массы средств и сил и приведет к антагонизмам. Не с вами, это можно не учитывать. Но с Межзвездными Династиями и Великими Семейства­ми, которых разозлит такой шаг. А это имеет для него значение. Поэтому со­ветую вам стать такими, какими ему хочется, и тогда можно не беспокоиться об оппозиции. Вы готовы к этому?

— Мы могли бы учесть интересы Августы в своей предвыборной кампании.

Гор немного помолчал.

— В настоящий момент учитывается только один интерес: деньги. Вы собираетесь проводить кампанию, которая повлечет увеличение налогов, а эта мера никогда не пользовалась популярностью.

— Я понимаю. — Патриция нерешительно помедлила. — А вас сильно расстроят новые налоги?

— Если бы мы платили серьезные суммы — возможно.

Один из огромных телохранителей Гора, облаченный в темный костюм, впустил в кабинет Кэмпбелла. Он вежливо улыбнулся Патриции и сел с ней рядом.

— А теперь, детки, поиграйте друг с другом, — сказал Гор.

Огонь в камине успел прогореть, когда в кабинет вошли Джастина и Томп­сон. Двое слуг под бдительным взглядом охранника воспользовались случаем, чтобы прибрать стол после дневного чаепития. Гор вытащил из плетеной кор­зины рядом с камином пару сосновых поленьев и бросил их на решетку, вызвав рой искр с янтарно-красных углей.

— Все должно получиться, — сказал он своим детям. — Шелдон поддержит кандидатуру Дой.

— Чего это ей стоило? — спросила Джастина.

— Миллиардов, — ответил Гор. — Из денег налогоплательщиков. Ее предложение по первоначальному бюджету агентства даже меня удивило.

— Ей придется подыскать подходящую мишень для представления проекта, кого-нибудь, кто собирается выйти из состава сената, — сказал Томпсон. — Если у Патриции хватит ума, она убедит президента объявить о создании агентства еще до инаугурации. Таким образом Дой не придется краснеть, когда бюджет обнародуют.

— Ей придется несладко, когда начнется постройка военного флота, — заметила Джастина.

— Если флот будет необходим, о цене спорить не станут.

— Господи, да так она сумеет выйти и на второй срок.

— А ты сказал Кэмпбеллу, что мы хотим базировать агентство на Высоком Ангеле? — спросил Томпсон.

— Нет. Пусть кто-то другой сделает грязную работу. — Гор посмотрел на Джастину. — Я думаю, для этого подойдет твой бывший.

Она застонала и упала на кожаный диван.

— Почему он?

— В таком случае мы могли бы предложить Буте контракты на новые доки. Все сходится. Шелдону придется смириться с тем, что надо привлекать кого-то еще.

Джастина сверилась с виртуальными часами.

— Ладно. У нас еще час до коктейлей. Я прозондирую почву.

— Я думал, ты с ним уже сегодня поговорила, — сказал Томпсон.

— Да, но только об Эбби. Она создает проблемы.

— А что с ней? — поинтересовался Гор. — Я не получал никакой информации.

Этот внезапный интерес порадовал Джастину, хотя Гор всегда следовал правилу защищать родных, особенно по прямой линии.

— Это не могло до тебя дойти, мы просто обсуждали, в какой ей пойти университет. Я хотела выбрать Йель, она и мать предпочитали Оксфорд, а Рэмми ратовал за Йоханнесбург.

— Она пойдет в Оксфорд, — сказал Гор. — Ты всегда уступаешь своим отпрыскам.

Коктейли подали в музыкальном зале. Эта комната находилась на первом этаже, и в центре, на возвышении из тикового дерева, стоял древний рояль «Стейнвей». На этот вечер играть на нем старинную музыку пригласили ар­тистку из городского оркестра Сан-Франциско, обладавшую изысканным ре­пертуаром и мягким голосом. После ее исполнения композиций Элтона Джона Томпсон почти неохотно пригласил Рамона, Патрицию и Криспина пройти в другой конец зала, к водяной скульптуре Харкинса, занимающей большую часть стены. Криспин не участвовал в предстоящей сделке, но, поскольку при­соединился к команде Дой, мог быть полезен, чтобы убедить Рамона. Чем больше игроков будут связаны взаимными обещаниями, тем труднее кому-то из них отступиться от начатого дела.

— Ты должен признать, — заговорил Томпсон, обращаясь к бывшему зятю, — что поддержка председателя Галл будет весьма полезной для всей Африканской группы. Она пользуется уважением среди многих членов вашей группы. Если ты успешно представишь это предложение, вы разделите его тяжесть.

— Эта женщина — крепкий орешек, — удрученно протянул Рамон. — И мне кажется, вы делаете ошибку, рассчитывая на ее содействие без предварительной консультации. Кроме того, обычно она не слишком энергично участвует в работе Африканской группы. Только в тех случаях, когда это устраивает ее саму.

— Ей должна понравиться идея размещения агентства на Высоком Ангеле, — сказал Криспин. — Я знаю, что постройка «Второго шанса» на Аншане вызвала у нее недовольство. Таких выражений я не слышал в сенате с тех пор, как разразился скандал с независимостью Харькова.

— Тем больше вероятность, что она всех пошлет к черту, — проворчал Рамон. Он тоскующим взглядом проводил официанта, несущего блюдо с канапе, а по­том виновато оглянулся на Джастину. — За прошлое пренебрежение она потребует немалую долю.

— Председатель Галл — опытный профессионал, — сказал Томпсон, — и не позволит себе пренебрегать экономической выгодой своей вотчины. Она согласится.

— Может и так, — кивнул Рамон. — Но в любом случае нельзя быть уверенным, что Высокий Ангел даст разрешение на размещение агентства.

— Насколько мне известно, Высокий Ангел тоже интересуется Парой Дайсона, — заметила Патриция. — Кроме того, его разрешение на размещение агентства нам и не требуется. Это всего лишь удобное общежитие, и больше ничего.

— Нежелание сотрудничать с его стороны уже может создать проблемы, — сказал Рамон.

— Но их мы в состоянии преодолеть, — заверил его Томпсон. — Главная цель размещения агентства на Высоком Ангеле — удалить его от Аншана.

Все, как по команде, посмотрели на Кэмпбелла Шелдона, разговаривающего с Изабеллой. Тело девушки покрывала только белая паутинка из активных полуорганических волокон, развевающихся при каждом движении. Изабелла весело смеялась какой-то истории, а Кэмпбелл, казалось, наслаждался ее ис­кренним вниманием.

— Шелдоны способны проявить здравомыслие, — сказал Криспин, — когда это в их интересах.

— Вся эта затея с агентством в их интересах, — сказал Томпсон. — Криспин, мне очень жаль, что приходится отвлекать гостя от приятного времяпрепровождения, но не мог бы ты обсудить с Кэмпбеллом вопрос о Высоком Ангеле? Он скорее прислушается к голосу человека с твоим авторитетом.

— Проклятье! — буркнул Криспин и отставил бокал с джином. — И зачем я только езжу на эти уик-энды?

Под взглядами Томпсона, Патриции и Рамона он пересек зал, направляясь к уголку позади рояля, где у всех на глазах Кэмпбелл уединился с Изабеллой. Прежде чем нарушить их тет-а-тет, он остановил официанта и взял с подноса бокал с коктейлем из шампанского с портером. Изабелла приветствовала сена­тора быстрым трепетом ресниц.

— Красивая девушка, — заметил Рамон. — Вы, вероятно, счастливы.

— Да, — ответила Патриция. — Но я стара и скучна, так что она ненадолго задержится. Как только пройдет ощущение восторга от близости к будущему президенту, она уйдет. В ее возрасте я тоже так делала.

— Я даже не помню себя в этом возрасте, — сказал Томпсон. — И не потому, что стер воспоминания. Они просто померкли.

— За забытую юность, — сказала Патриция, поднимая бокал. — И пусть зависть к тем, кто ею обладает, нам о ней напоминает.

— Аминь.

Они сдвинули бокалы и выпили за этот тост.

— Если председатель Галл действительно проявит несговорчивость, — обратился Томпсон к Рамону, — можем мы рассчитывать на твою помощь в переговорах?

— Я лучше засуну свой член в кухонный комбайн и включу его на полную мощность.

— Ты был женат на моей сестре. Это было очень тяжело?

Рамон расхохотался, запрокинув голову.

— Ах, я уже забыл, что это за семейка. — Он щелкнул пальцами, и официант поспешил к нему с блюдом канапе. — Ладно, я могу заглянуть на Высокий Ангел после уик-энда. Но я до сих пор не убежден, что основание агентства принесет какую-нибудь пользу Африканской группе.

Чувство юмора никогда не подводило Томпсона.

— В таком случае до твоего отъезда мы найдем что-нибудь, что могло бы тебя переубедить.

Вскоре все направились на ужин в главную столовую. Джастина, уже учитывая расстановку игроков, тщательно выбрала места для каждого гостя. На большие сдвиги во время приема пищи рассчитывать она не могла, но возможности обеспечила. Сама она оказалась рядом с Кэмпбеллом. Джастина недовольно нахмурилась, заметив, что Изабелла села рядом с Рамоном, весьма до­вольным такой заменой. Место, предназначенное Герхарду, оказалось занятым, и сенатору ДРНГ пришлось сесть рядом с Патрицией, хотя Джастина предназначала ей в соседи Рафаэля. До сих пор Халгарты почти не принимали участия в переговорах. Она знала, что утром Ларри разговаривал с ее отцом и предлагал поддержку агентству, но это и все. Оставалось надеяться, что к утру они рас­кроют свои карты.

В виртуальном поле зрения появился текст. «Твой бывший действует мне на нервы», — поступило сообщение от Томпсона.

«Не переходи на личности, — ответила она. — Чего он добивается?»

«Представления не имею. Я считал, что ему хватит строительных контрактов на Высоком Ангеле. А теперь, насмотревшись, как остальные пристраиваются к агентству, он нацеливается на большее».

«Я всегда знала, что когда-нибудь он станет неплохим политиком. Вы с Го­ром мне не верили. Мы слишком открыто играем. Это делает нас уязвимыми перед теми, в ком мы нуждаемся».

«Ты должна привести его в чувство».

«Сделаю все, что смогу, но меня больше беспокоят Халгарты».

«На них можно положиться».

«Хочешь на это поспорить?»

После ужина гости разбились на мелкие группы, а Гор вернулся в свой кабинет. После недавних модификаций в процессе омоложения он мог обходить­ся тремя часами сна в сутки, а порой довольствовался и меньшим. Шагая между доходившими до потолка книжными стеллажами, он улавливал запахи лю­дей, возвращающихся в свои садовые коттеджи. За Изабеллой тянулся шлейф ароматов мужчин, по той или иной причине оказавшихся к ней достаточно близко, и ее собственный опьяняющий запах лилий и орхидей от капельки духов на шее. Запах ее духов стал едва уловимым, когда Изабелла побежала по траве, избегая дорожек, избегая металлического привкуса Патриции. Ее ждал Рамон, благоухавший одеколоном и алкогольной испариной. Две струи запахов смешались между собой в тот момент, когда за Изабеллой закрылась дверь коттеджа. В ограниченном пространстве помещения в сочетании с феромонами слюны и сахаристой резкостью шампанского они стали ощущаться интенсивнее.

Горячий запах возбуждения, исходящий от их тел, вызвал довольную улыбку под неподвижной пленкой золота на лице Гора. Тогда как в спальне Патри­ции, принимающей ванну, остался только непреодолимый запах хвойного мыла. На ее коже не осталось ни алкоголя, ни горечи разочарования. Патриция была довольна собой.

Изабелла стала своего рода посредником; она вернет Рамона в игру обещаниями своей повелительницы, чтобы сохранить его голос. Кроме того, у нее имелось отдаленное сходство с Джастиной. Соблазн разума и тела. Бедный, счастливый Рамон.

Сквозь искрящийся поток окружающей его информации Гор увидел кожа­ный переплет книги, которую искал. Он поднял руку, обвитую серебряными и платиновыми линиями, и снял с полки «Искусство финансовых войн» Джейм­са Баркли. Читать ее не было необходимости, все содержащиеся в книге идеи свободно пронизывали его мысли и решения, но физическое ощущение достав­ляло странное удовольствие. Эта книга стала его библией еще в первой жизни, и даже теперь Гор считал, что она необходима каждому, кто решил заняться финансами. Вполне вероятно, что он мог бы даже внести в текст кое-какие дополнения.

По какой-то необъяснимой причине он обращался к этой книге каждый раз, когда предстояло трудное дело; а это казалось наиболее трудным. В создании космического агентства имелось множество переменных факторов, намного больше, чем в любом политико-экономическом предприятии, к которым он привык. Вернее всего предположить, что из этого ничего не выйдет или в луч­шем случае получится нищенская организация, неспособная действовать из-за недостаточных квот. Для нынешних безликих политиков-карьеристов это че­ресчур грандиозная идея, чтобы ее воплотить. И все же… Люди, обычно готовые разорвать друг друга на части, соглашаются сотрудничать, чтобы облегчить процесс рождения.

«Что же я не учитываю?»

Громкий голос инстинкта в его мозгу заявлял, что где-то закралась ошибка. Он был бы рад поверить, что человечество настолько повзрослело, что способ­но на зрелые решения. Способно увидеть проблему и решать ее, руководствуясь логикой. Надо признать, что эволюция сделала новый шаг к прогрессу и люди благодаря возможности омоложения теперь со всей серьезностью смотрят в будущее. И проект Межзвездного агентства яркий тому пример.

Может, он отстал от жизни?

Недоверчивый, подозрительный, отыскивающий в людях самые скверные черты; варвар, которому не пришлось завоевывать город, поскольку город вырос вокруг него, — он никак не может поверить, что агентство так легко появится на свет.

Если только те, кто дергает за ниточки, сами не являются марионетками.

А в это еще труднее поверить. Он все видел сам, с самого начала с олимпийским спокойствием наблюдал, как Джастина, получив намеки по своим каналам, созвала этот уик-энд. Как показывало даже самое поверхностное знакомство с книгой Баркли, начать раньше манипулировать этой ситуацией можно было только в том случае, если ему было бы известно, чем закончится полет к систе­ме Дайсона. А этого никто знать не мог.

Он удрученно вздохнул и сел перед камином, где осталась только кучка тлеющих угольков. Если прекрасное тело Изабеллы и туманные обещания не приведут к желанному результату, завтра утром ему придется самому обрабатывать Рамона ДБ. В его личной базе данных вспыхнули имена членов Африканской группы, которым не понравится идея их сенатора поддержать проект агентства в обмен на строительные контракты для их миров. Гор принюхался, вдыхая приятный букет запахов Джастины и Кэмпбелла, приправленный свежестью чистых хлопковых простыней. Что ж, в свете предстоящих в ближайшие годы событий этот союз принесет немалые преимущества. Его виртуальные руки задвигались, оформляя покупки акций периферийных компаний африканских планет, где с большей вероятностью будут размещены новые контракты. Подготавливая семью. Укрепляя семью.

— Должен тебе сказать, — заметил Кэмпбелл, — что Найджел не слишком доволен переносом сборочных платформ космических кораблей на Высокий Ангел.

Джастина в ответ пощекотала ему нос и опустила палец к губам, чтобы он мог поцеловать кончик. Она лежала на нем сверху, а пуховое одеяло валялось где-то на полу. Старинные бревна дома прекрасно сохраняли тепло спальни, не пропуская ночную прохладу, и в этот момент ей не хотелось ничем укрываться. В пузатых бокалах мерцали свечи, наполняя комнату ароматами лаванды и сандалового дерева.

— Бедняжка Найджел, — притворно вздохнула она, но тотчас просияла улыбкой, ощутив на себе его крепкие руки, спускающиеся вдоль спины к яго­дицам. — В чем же дело?

— До сих пор он одобрял все соглашения, но переезд на Высокий Ангел задержит миссию на несколько месяцев, и это касается разведывательной миссии тоже. Вряд ли он на это пойдет.

— А как насчет наземных оборонных предприятий военного флота? Ты не думаешь, что они могут стать убыточными?

— Честно говоря, мы не рассматриваем возможность убытков. Мы поступаем точно так же, как и твоя семья, и принимаем меры предосторожности. Первичные заказы будут размещаться на ДРНГ, но затем надо будет двигаться дальше. Августа самая большая из Большой Дюжины, все пропорционально.

Она оглянулась и обнаружила, что бутылка «Дом Периньон» опустела и торчит в ведерке со льдом горлышком вниз. После короткого заказа в домовую систему робот-горничная быстро доставила в спальню еще одну бутылку.

— Интересно будет посмотреть в понедельник утром на нью-йоркскую фондовую биржу. В этот уик-энд появится столько заявок на покупку и продажу, что брокеры обязательно что-то пронюхают.

— Да, мы больше не сможем скрывать решение об основании агентства. — Он поднял взгляд на подошедшего к кровати робота. — А, еще одна.

— Да, обязательно!

Он опустил глаза и заметил ее лукавую усмешку.

— Господи! Напомни, чтобы я держался от тебя подальше в первую неделю после твоего омоложения. Сомневаюсь, чтобы какой-то мужчина смог выжить рядом с тобой.

Приятные воспоминания о днях, проведенных в палатке на горном склоне, наполнили ее приятным теплом.

— Одному это удалось, — удовлетворенно промурлыкала она.

Кэмпбелл взял у робота холодную бутылку.

— Открыть?

— Потом.

— А как же проблемы с Высоким Ангелом?

— Мы разберемся с ними утром.

В воскресенье определенного времени для завтрака не назначалось. Гости приходили, когда хотели, вдоволь нагулявшись по газонам. На этот раз погода порадовала чистым небом. Яркий солнечный свет представил пышную растительность поместья во всей красе. Порезвиться на травке вышли даже две рыжие белочки. Джастина сидела рядом с Кэмпбеллом, наслаждаясь ощущением приятной усталости, пропитавшей ее тело. Томпсон, войдя в дом, вежливо пожелал доброго утра, но по его тону было понятно, что ему известно о ее поведении прошедшей ночью. В его голосе не было открытого неодобрения, но что-то очень близкое к этому. Стоило Томпсону отвернуться, как они с Кэмпбеллом заговорщицки переглянулись. Обмен усмешками грозил перейти в неудержимое хихиканье, более подходящее школьникам.

— Могу я к вам присоединиться? — спросил Рамон.

— Пожалуйста, — ответила Джастина.

Изабеллы нигде не было видно. И Патриции тоже.

Один из официантов принес Рамону свежезаваренный английский чай. Джастина вспомнила, что давно познакомила его с этим напитком. Сама она считала чай лучшим началом дня. Кофе казался ей излишне резким.

— У меня есть идея, которая, возможно, облегчит перенос агентства на Высокий Ангел, — сказал Рамон.

Джастина и Кэмпбелл снова переглянулись. «Удивительно, как хорошо сегодня утром все осведомлены», — подумала она. После ее встречи с Гором прошло не больше тридцати минут.

— Мы с удовольствием выслушаем любые предложения, — отозвался Кэмпбелл.

— Параллельное производство. Вы продолжаете строить пять кораблей-разведчиков, а на Высоком Ангеле начинается сооружение сборочных платформ.Это обеспечит позитивные перспективы, которые могут рассчитывать на поддержку Африканской группы.

Предложение удивило Кэмпбелла.

— Я думаю, это может сработать. И не будет задержек, против которых возражает Найджел. Но подобное решение повлечет значительное увеличение стартовых вложений по сравнению с нашими расчетами.

— Вам следует поговорить с Патрицией, но мне кажется, команда Дой гото­ва к увеличению бюджета, чтобы все уладить.

Джастина дождалась, пока все позавтракали, а затем перехватила направлявшегося в свой коттедж Рамона.

— Что она предложила, чтобы подвигнуть тебя на такой стратегический шаг?

— Кто?

— Патриция.

Она чуть не сказала: Изабелла.

— Согласно первоначальному соглашению, Бута берет на себя снабжение верфи на Высоком Ангеле, ну и логично предположить, что строительным компаниям достанутся и контракты на обслуживание.

— Умный ход, — чуть позже признал Гор. — Контракты на обслуживание в перспективе могут стоить не меньше, чем строительство. А мы все стараемся думать о будущем.

— Хотела бы я знать, кто из них это предложил, — сказала Джастина.

— Я тоже. И меня начинает беспокоить готовность Дой увеличивать рас­ходы. Я не отрицаю, что для нас это хорошо, но такого безрассудства я от нее не ожидал.

— А меня это не удивляет, — возразила Джастина. — Таким образом она покупает себе успех на выборах, а отдуваться придется налогоплательщикам. Она политик, чего еще можно от нее ожидать?

— Большей проницательности. О том, что здесь произошло, будет известно сенаторам, если не всему электорату. Если выяснится, что дайсоны не представляют для нас угрозы, средства, предложенные ею на развитие Межзвездного агентства, окажутся избыточными, и сенаторы отреагируют на это. Полити­ки редко так безоговорочно и решительно поддерживают какую-то идею. Пре­жде всего они заботятся о своей карьере.

— Но ведь именно ты настаивал на опасности, исходящей от дайсонов, и необходимости трансформировать агентство в военный флот.

— Я знаю. Но ведь я не выставляю на выборах свою кандидатуру. Где-то в глубине души мне хотелось бы прямо сейчас задушить это предприятие в са­мом зародыше.

— Что? Ты шутишь?

— Не беспокойся. Я этого не сделаю. Но что-то здесь не так.

— Не можешь сказать конкретно?

— Не могу. Я всю ночь над этим размышлял, сравнивал с десятками других уик-эндов, организованных нашей семьей. Ничего определенного, кроме моего внутреннего ощущения.

— Просто тебя тревожат Халгарты. Они тянули время, пока не были заключены основные соглашения, а теперь, вероятно, сделают свой ход.

— Может, ты и права. Надеюсь.

Очень скоро Джастина получила возможность это выяснить. Ближе к полудню в библиотеке была назначена общая встреча, где предполагалось обсудить достигнутые соглашения. И именно Ларри предложил ограничить круг участников теми лицами, кто имел первую степень допуска к секретным документам Содружества. В результате Джастина смогла присутствовать благодаря тому, что была председателем правления в некоторых компаниях, избегавших публич­ности, но доступ всем помощникам и секретарям, в том числе и Изабелле, был закрыт. У входа в библиотеку при ее появлении возник горячий спор, но девушке пришлось уйти. Вошедшая Патриция не смогла скрыть своего волнения; крики Изабеллы слышали все, кто находился в библиотеке.

— Прошу прощения за этот инцидент, — сказала она, усаживаясь за стол.

Джастина, увидев, что остальные следуют ее примеру, постаралась стереть с лица довольную усмешку. Как только дверь библиотеки закрылась, поднялся Томпсон.

— Я полагаю, это наша последняя встреча на уик-энде. Все мы в той или иной степени согласны с принципиальной структурой агентства, и это дает шанс устранить последние проблемы. Я уверен, на данной стадии никому из нас не нужны отвлекающие факторы. Я могу сказать, что в понедельник постараюсь склонить на нашу сторону еще нескольких членов сената.

Он сел рядом с Гором. Бесстрастное золотое лицо повернулось в сторону Джастины.

— Я думаю, что главным достижением этого уик-энда следует считать перенос агентства на Высокий Ангел. Учитывая большую вероятность того, что агентство — или флот — будут находиться в боевой готовности в течение долго­го времени, это вполне логично, и наша семья поддерживает решение. Есть возражения?

— Как сказала Джастина, все мы в течение уик-энда пришли к общему мнению, — заговорил Ларри Халгарт. — Перенос агентства на Высокий Ангел, предварительные шаги для организации обороны — все эти меры наверняка получат одобрение моей семьи.

— Сейчас начнется, — прошептал Кэмпбелл на ухо Джастине.

— Но есть еще одна грань проекта, до сих пор оставленная без внимания.

— Какая же? — резко спросил Гор.

— Придание флоту наступательной способности. Если, избави бог, дайсоны и впрямь окажутся враждебной расой, нельзя просто укрыться под силовыми полями и надеяться, что они уйдут. Мы должны перевести войну на их территорию.

— Подожди-ка, — прервал его Герхард. — Когда это мы успели включить в сценарий враждебного контакта возможность вторжения? Мои сведения ограничиваются возможными столкновениями при колонизации миров в направлении Пары Дайсона. Другими словами, все сводится к ограничению пределов распространения. И это в том случае, если они намерены распространяться.

— Они освоили всю звездную систему, — сказал Ларри. — И их культура, точно так же как и наша, если не в большей степени, основана на распростра­нении. Здесь невозможно ошибиться: рано ли поздно мы столкнемся с ними в космосе.

— Они находятся на расстоянии семисот световых лет от нас, — вставил Рамон. — А галактика велика. Оборонительный потенциал в любом случае будет уступкой общественному мнению, по крайней мере, в моем понимании.

— Это, конечно, удобно. Но вдруг он нам действительно понадобится?

— Зачем? — спросил Кэмпбелл.

— Прости, не понял.

— Рамон прав, называя причиной возможных столкновений согласование границ сфер влияния. А постройка флота — это долгосрочное предприятие. Я сомневаюсь, чтобы в нынешнем столетии в нем возникла необходимость. Да и темпы нашего распространения неуклонно снижаются — третья зона космоса осваивается намного медленнее, чем вторая или первая, как ни печально это признавать. Даже если дайсоны будут захватывать пространство с такой же скоростью, до вероятных столкновений мы успеем освоить пятую, а может, и шестую зону.

— А если они не будут придерживаться твоего графика?

— Тогда мы остановим их в пятой зоне и будем осваивать другие сектора. Как сказал Рамон, галактика велика.

— Кого-то настолько встревожило их развитие, что было решено изоли­ровать дайсонов от большой галактики. И мы сами уже убедились в их агрессивности. Все это говорит о том, что надо готовиться к серьезным неприятностям.

Кэмпбелл окинул его взглядом учителя, бьющегося с особо бездарным учеником.

— Как ты думаешь, ради чего им нас завоевывать? Если им нужны минеральные или химические ресурсы, их можно найти в любой звездной системе. Энергия? Их термоядерные системы явно мощнее наших. Для завоевания нет ни экономических, ни логических причин, тем более когда будет построен военный флот. Это сдерживающий фактор.

— Отлично. В таком случае надо, чтобы он работал. Надо снабдить его когтями и зубами.

— И какие же когти и зубы ты имеешь в виду? — спросила Джастина. — Как я понимаю, именно ради этого ты потребовал ограничить доступ участников?

— Да.

Ларри кивнул Наташе Керсли.

— Мой отдел провел анализ данных, доставленных «Вторым шансом», — заговорила она. — И вы правы: их энергетические системы мощнее наших. И силовые поля тоже. Мы можем утверждать, что, если бы капитан Кайм не отступил в течение минуты, корабль был бы уничтожен направленными на него ракетами. Людей спасла только сверхсветовая скорость. Если в будущем ожи­даются конфликты с дайсонами, даже только при установлении границ, нам необходимо значительно увеличить огневую мощь.

— Значит, мы сделаем это в следующем поколении кораблей, — сказал Кэмпбелл. — Увеличим плотность силовых полей. Нарастим мощность атомных лазеров и плазменных пушек.

— Они сделают то же самое, — спокойно ответила Наташа. — А их производственные мощности превосходят все наши возможности в обозримом будущем. Полеты в космосе и производство кораблей составляют основу всей их цивилизации. Это соревнование нам не выиграть. Остается только перевести соперничество на другой уровень и развивать новое поколение перспективного вооружения.

— Например? — спросил Гор.

— Теоретические разработки в моем отделе предназначены только для служебного пользования.

— Но было бы полезно узнать его принцип, — заметил Томпсон.

— Моя семья предлагает ввести отдел, которым руководит Наташа, в Межзвездное агентство, — сказал Ларри. Он посмотрел на Патрицию. — Для этого потребуется распоряжение президента.

— Возможно, я смогу это устроить, — ответила она.

— Это подразделение необходимо объединить с остальными структурами безопасности Содружества, — добавил Рафаэль Колумбия.

— Остальными? — с беспокойством повторила Патриция.

— Если целью флота является защита Содружества, значит, ныне существующие подразделения, обеспечивающие безопасность, надо объединить ради этой же цели. Управление особых научных исследований и Управление внутренней безопасности могут войти в состав моего управления.

— Не слишком ли это радикальный шаг? — спросила Джастина. — Не подтолкнет ли он к панике? Какое отношение к агентству имеет Управление по расследованию особо тяжких преступлений?

— Мы ведь уже вступили в конфликт, — сказал Рафаэль. — Это мое управление занимается поиском террористов, атаковавших «Второй шанс». Насколько я понимаю, этот акт можно приравнять к действиям, направленным против человечества.

Джастина в изумлении откинулась на спинку стула. Разговор становится слишком эмоциональным.

Отец прислал ей виртуальную записку, советуя уступить. «Это всего лишь бумажная крепость, а основание агентства надо с чего-то начинать».

— Хочу обратить ваше внимание, что управление Рафаэля все равно работает в условиях строгой секретности, — сказал Ларри. — И потому подготовительные меры для организации планетарной обороны можно будет скрыть под стандартными процедурами. Мне кажется, именно такой была рекомендация Совета Внешней Защиты.

— Верно, — подтвердил Кэмпбелл. На мгновение их взгляды встретились. Затем Кэмпбел слегка улыбнулся. — Что ж, у меня нет возражений. В конце концов, намного легче держать все под одной крышей. Ты ведь справишься с дополнительными обязанностями, Рафаэль?

— И с дополнительным бюджетом, — проворчал Гор.

Все рассмеялись.

— Можете на меня положиться, — заверил их Рафаэль.

— Это разумно, — сказал Гор Джастине и Томпсону, после того как все остальные разошлись. — И блестящий маневр со стороны Халгартов, когда уже никто не мог отказаться. Ларри отлично разделил флот. Шелдоны получат корабли, а вопросы обороны будут под контролем Рафаэля. У него же в руках окажется и бюджет, что поставит ДРНГ и Буту в зависимое положение.

— А оборона в конечном счете превысит бюджет, — сказал Томпсон. — И мы это предвидели. Халгарты сохранят свое лидерство на рынке силовых полей.

— Расходы на оборону возрастут только в том случае, если дайсоны представляют угрозу, — напомнила Джастина. — Похоже, я одна еще не до конца в это поверила. Вы-то точно верите, а что касается Рафаэля… Господи, он скоро начнет проектировать форму с высокими блестящими ботфортами.

— И кто его в этом упрекнет? Девушки любят моряков.

— Не смешно, папа. Это слияние дает ему в руки колоссальную силу. Не зря же управления изначально были разделены.

— Завтра, как только вернусь в сенат, поговорю с Патрицией и самой Дой, — сказал Томпсон. — Ты права, Джастина. Для новой империи Рафаэля нужен президентский наблюдательный комитет, а его заместителями должны стать представители других семейств и династий. И у меня есть в управлении свои люди, которые смогут за ним присмотреть. Не беспокойся, будем держать его в руках.

* * *

Оззи чувствовал, как мороз пощипывает щеки, несмотря на плотно прилегающие очки и шерстяной, отороченный мехом капюшон. Холод просачивался при каждом ритмичном движении рук взад и вперед, когда он отталкивался вырезанными из кости палками. Монотонно повторяющиеся движения оказа­лись трудной работой; он провел вне Крепости всего пятнадцать минут, а пот уже впитывался в футболку под рубашкой, свитерами и курткой из шкуры ледового кита. Лыжи катились по сыпучему льду, оставляя за собой параллельные следы.

На относительно ровной поверхности долины, окружающей Ледяную Крепость, он двигался довольно легко, но далеко не так быстро, как на склонах горнолыжных курортов содружества. И он понимал, что в лесу скорость еще уменьшится. Кроме того, ему придется тащить на спине немалый груз. Сегодня он вышел потренироваться примерно с половиной предполагаемого веса.

Оззи старательно изогнул тело и после плавного поворота остановился, воткнув палки в тонкий слой хрустящего льда. Красный солнечный свет за­ливал унылый ландшафт, выявляя множество мелких морщинок на промерзшей земле. Над плоской серой землей в полукилометре позади него поднималась Ледяная Крепость, на башне непрерывно горел зеленый свет, шестиугольные кристаллические зеркала сверкали гранями, отражая рубиновые лучи. В сотне ярдов по льду уверенно скользил Точи. Они стали считать это слово именем чужака после того, как появилась возможность общения. Оззи решил, что хотя бы так они должны признать его личность.

Оззи и Джордж Паркин потратили целую неделю, чтобы сконструировать транспортное средство для массивного существа. Его основу составили простые санки из кости кита длиной больше четырех ярдов, где помещалось все тело Точи, и еще оставалось немного свободного места. Впереди с наклоном назад в костяную раму установили экран из куска кристаллического дерева. Позади него на круглых обручах вдоль всей платформы был натянут цилиндр из меха, завязывающийся у самого края. Эта конструкция стала для Точи эквивалентом меховой шубы; она защищала его от леденящего воздуха и держала двигательные гребни на безопасном расстоянии от земли. Движение осуществлялось при помощи двух пар заостренных палок, вставленных по обеим сторонам в подобие уключин. Джордж Паркин лично сконструировал, вырезал и собрал четыре таких приспособления и очень гордился своим успехом. Все палки крепились к меховому цилиндру через кожаные петли, что обеспечивало им свободу дви­жения. Точи держал их своими щупальцами-манипуляторами и работал, как работают лыжными палками или веслами.

В первый раз, когда Оззи, Орион и Джордж вытолкнули сани из мастерской, снаружи Ледяной Крепости собралась целая толпа. Пару минут Точи терпели­во приспосабливался к новым условиям, но вскоре освоился с системой движе­ния. С тех пор они втроем ежедневно выходили на тренировки.

Оззи посмотрел, как Точи, не теряя инерции, ловко направляет сани к тому месту, где он остановился. Получившаяся конструкция вызывала странную ассоциацию с мотосанями, построенными в викторианскую эпоху. Но она рабо­тала, и чужак искусно управлял санями, что придавало уверенности в успехе их предприятия. Оставался только Орион. Парень бултыхался на коротких лыжах за санками Точи, держась за тонкий шнур, привязанный к раме. Оззи решил, что Ориону будет так намного легче, чем учиться нормально бегать на лыжах. По правде говоря, он больше развлекался, раскачиваясь из стороны в сторону, и Оззи подумывал укоротить шнур, чтобы лишить его такой возмож­ности. С тех пор как приготовления к отъезду стали осязаемыми и более энер­гичными, парень заметно повеселел.

Четыре палки прочертили во льду узкие бороздки, и санки остановились. Оззи с радостью заметил, что Орион для остановки сумел повернуть лыжи под нужным углом. Парень не раз уже падал на заднюю часть саней Точи. Может, они и впрямь сумеют воспользоваться своим шансом? Оззи поднял руку в ру­кавице с оттопыренным вверх большим пальцем. За кристаллическим экраном манипулятор Точи повторил жест.

— Как ты? — громко спросил Оззи, не желая отводить ото рта клапан капюшона.

— В порядке, — крикнул в ответ Орион. — Руки еще немного болят после вчерашнего, но на этих лыжах легче сохранять равновесие.

— Ладно, пошли дальше.

Оззи размашисто зашагал по сыпучему льду к той части кристаллического леса, где побывал три недели назад в составе заготовительного отряда. Он старался сохранить постоянный ритм и одновременно приглядывался к лежащей впереди поверхности. Над ней виднелись слегка выступающие гребни и мелкие каменистые зубцы, способные причинить немало неприятностей лыжникам. А если неровности попадут под полозья саней Точи, не миновать беды. Оззи давно подумывал, не взять ли с собой на всякий случай немного китовой кости и дополнительные инструменты. Это увеличило бы нагрузку, но и укрепило бы их шансы. Для того чтобы достичь успеха, не жертвуя безопасностью, приходи­лось тщательно отбирать каждую вещь. Но окончательное решение будет при­нято только после пробных вылазок в лес.

— Оззи!

Он обернулся на приглушенный крик. Точи энергично работал палками и постепенно догонял его, а Орион отчаянно размахивал свободной рукой. Оззи легко согнул колени и развернулся. Он посмотрел на равнину вокруг Ледяной Крепости, куда показывал Орион.

Сильфены наконец-то пришли на охоту. Из леса в противоположном конце впадины появилась большая группа. На большом расстоянии они казались про­сто движущейся серой линией, но вдоль всей ее длины поблескивали неяркие огоньки. При помощи визуальных вставок Оззи смог рассмотреть некоторые детали. На открытое пространство вышло уже больше сотни двуногих чужаков, а впереди быстро двигалась группа на четвероногих существах, которые даже в этом холоде бежали со скоростью хороших лошадей. Пешие сильфены, не­смотря на теплую одежду, тоже двигались довольно ловко, и многие еще несли длинные шесты с фонарями, раскачивающиеся на каждом шагу.

После долгих монотонных дней в Ледяной Крепости, ничем не отличающихся друг от друга, Оззи ощутил такое сильное волнение, что сам себе удивился. Он так давно хранил бесстрастное спокойствие, что почти забыл, насколько сильными могут быть эмоции. «Скоро мы выберемся отсюда!»

— Возвращаемся! — крикнул он Ориону.

Затем он рукой показал Точи на Ледяную Крепость и увидел, как за кристаллическим экраном чужак в одобрительном жесте изобразил поднятые большие пальцы.

Обратный путь они проделали с рекордной скоростью. Все обитатели высыпали из Крепости навстречу сильфенам и беспорядочно толпились на льду. Подошвы и копыта превратили лед в грязное песчаное месиво, и уже за пят­надцать метров от входа Оззи пришлось позвать на помощь двух человек и коррок-хи, чтобы помочь затащить сани Точи. Как только меховой полог был снят, чужак поспешно ускользнул на нижний, более теплый уровень. А Оззи, поставив лыжи на стойку, снова вышел наружу.

На охоту собралось не меньше двух с половиной сотен сильфенов. Их протяжные трели далеко разносились в морозном воздухе долины и достигли Ледяной Крепости значительно раньше самих охотников. Всадники скакали на животных с туловищем растолстевшей лошади и горизонтально вытянутой шеей, которая заканчивалась треугольной головой. Их шкура напоминала бурую змеиную чешую, но из каждой чешуйки торчали пучки тонкой шерсти. Перед самой толпой встречающих сильфены натянули поводья, останавливая своих скакунов, и Оззи был готов поклясться, что по всей длине шеи среди бугристых мышц он увидел открывающиеся жаберные щели. Кроме того, он обратил внимание на длинные серебристые копья, притороченные к низким седлам, — они показались ему ужасно непрактичными, особенно для всадников.

Сидящие верхом сильфены, переговариваясь на своем наречии, поглядывали на собравшуюся толпу. Одеты они были в длинные шубы из белоснежного меха с откинутыми на спины капюшонами. Рукавицы и сапоги на них были сделаны из тех же самых шкур, и Оззи стало интересно, что это за животные. Он полагал, что они должны быть невероятно красивыми.

Сара вышла вперед и, слегка поклонившись предводителю всадников, заговорила на их языке:

— С возвращением вас, мы всегда рады видеть вас и ваших собратьев.

Предводитель в ответ разразился пронзительным щебетом:

— Дражайшая Сара, наша радость летит к вам бесчисленными поцелуями. Мы счастливы видеть тебя и твоих полных жизни друзей. Холоден мир вокруг вас. Жизнь под его красным солнцем требует много сил. Вы сильны, поскольку живете и процветаете между глубокими льдами и высоким небом.

— Ваша Крепость в этой холодной пустыне стала для нас хорошим домом. Останетесь ли вы на ночь?

— В этот день мы заслужили покой в своем старом-старом доме.

— Если мы можем чем-то помочь, скажите, пожалуйста. Собираетесь ли вы охотиться на ледовых китов?

— Они там, они скрываются в белых глубинах. В краткие мгновения быстры их движения. За долгие годы они стали огромными. Громко звучит их призыв. Мы слышим его издалека с бесчисленных звезд. И мы отвечаем. Мы начинаем охоту. А в конце мы обмениваемся кровью, чтобы познать радость жизни.

— Мы бы хотели последовать за вами. И после окончания охоты мы бы с радостью забрали тела ледовых китов.

Предводитель сильфенов спешился легким прыжком и встал перед Сарой.Он сбросил капюшон и заглянул в закутанное лицо Сары, словно испытывая недоумение.

— Когда дело сделано и жизнь покинет тело, не важно, что станет с мертвой материей.

— Благодарю вас, — сказала Сара и снова поклонилась.

Всадники увели своих животных в пустующую конюшню, а пешие сильфены прошли сразу в Крепость, с пением и смехом спускаясь в главный зал. Это было стремительное вторжение света и доброго смеха, запахов весны и уютно­го кострового тепла. Приход сильфенов превратил Ледяную Крепость из холод­ного и мрачного форпоста в некоторое подобие рая. Когда Оззи наконец до­брался до главного зала, все шесты с фонарями уже были воткнуты в отверстия на стенах, и их сочный золотой свет заглушил мрачные красные солнечные лучи. Сильфены сбросили белые шубы, и их одеяния цвета молодой листвы напом­нили суровым камням о буйной зелени леса. Они вынули из своих мешков и пустили по кругу фляжки и корзиночки с ягодами и мелким круглым пече­ньем. Беззаботная вечеринка вызвала у Оззи мучительную тоску по прежней жизни и ее простым удовольствиям. В следующее мгновение он с ужасом и от­вращением осознал, что глаза наполняются влагой.

Большинство обитателей крепости стояли вдоль стен и с простодушным удовольствием наблюдали за гостями. Орион оказался в самой гуще событий; он переходил от одного сильфена к другому, выслушивал их хвалебные песни, получал горсточки ягод и отхлебывал из фляжек. Удивительная улыбка на его молодом лице не уступала по яркости бирюзовому пламени его амулета.

— Чудесное зрелище, не правда ли? — тихонько сказала Сара на ухо Оззи.

— Я уже и забыл, какие они, — признался он. — Господи, я забыл обо всем, что есть за пределами этой тюрьмы.

Морщинки на ее лице стали немного глубже от легкой печали.

— Значит, вы уходите?

— О да!

— Хорошо бы сначала помочь Джорджу.

— Что?

Он с трудом заставил себя отвернуться от жизнерадостной картины.

— Надо подготовить большие сани. Оззи, нам необходимы эти ледовые киты. Без них люди погибнут.

— Да, — нехотя согласился он, признавая ее правоту. Слишком много людей зависело от охоты и будущих трофеев. — Хорошо, я пойду помогать Джорджу. Но, сделай мне одолжение, не зови Ориона.

— Не буду.

Оззи был всего лишь одним из сорока человек, направленных Сарой на подготовку к завтрашнему походу. Но даже при этом на проверку и погрузку саней у них ушла вся вторая половина дня. В багаже были трехслойные палатки, кухонная утварь, топливное масло в эластичных мешках, инструменты для раз­делки туш, различные котлы и бочонки. Потом Джордж и еще несколько умелых резчиков по кости занялись мелким ремонтом. Другие люди работали в стойлах, подготавливая убнанов.

После окончания работы, возвращаясь в свои комнаты, он чувствовал усталость, но был доволен и спокоен. Орион все еще оставался с сильфенами, но Оззи настоял, чтобы парень ушел в спальню, где их уже поджидал Точи. Оззи переключил визуальные вставки на ультрафиолетовый спектр. В переднем сегменте глаза Точи заплясали многочисленные контуры, выдающие его любопыт­ство относительно сильфенов.

Оззи успокаивающим жестом поднял руки, а потом взял неоднократно вымытый пергамент. Кусочком угля он написал: «Да, это чужаки, пролагающие тропы. Завтра они будут охотиться на больших зверей. После охоты мы вслед за ними уйдем из этого мира».

— Что он говорит? — взволнованно спросил Орион, как только Оззи по­вернул пергамент к Точи.

— Он очень рад, что они пришли и у нас появился шанс, — ответил Оззи.

Орион выхватил пергамент у Оззи и торопливо размазал буквы. Поверх серого пятна он написал: «Это великолепная новость, да? Мы уходим!!!»

Точи тоже взял себе пергамент и живым манипулятором обхватил уголек. «Вместе мы справимся. Втроем добьемся успеха».

Орион встал перед Точи и поднял обе руки с оттопыренными большими пальцами. Мышечные отростки чужака сомкнулись на его руках.

— Ладно, парни, — сказал Оззи. — Давайте немного серьезнее. У нас будет только один шанс, так что надо правильно им воспользоваться. Орион, открой замок на сетке и упакуй все свои вещи. То, что не влезет в твой рюкзак, оста­нется здесь. Потом приготовь на завтра самую лучшую одежду. Как только с этим закончишь, дуй на кухню и наполни кипятком все наши термосы, рас­творим в них пакетики с соком и повышенным содержанием глюкозы. Выпьем это завтра, на холоде.

— Разве нельзя заняться этим утром?

— Никто не знает, когда сильфены тронутся в путь. Все говорят, что они уходят очень рано, так что нельзя рассчитывать на кипяток. Все надо пригото­вить сейчас. Завтра у нас на сборы будет не больше четверти часа. Я договорился с Джорджем, чтобы он оставил нам места на больших крытых санях.

— Ладно, — сказал Орион, — тогда я пошел собираться.

Оззи нанес еще несколько линий на пергамент, советуя Точи запастись лучшей доступной ему едой.

«Не забудьте меня, — написал в ответ чужак. — Не оставляйте меня здесь».

«Не оставим».

Оззи откопал несколько саморазогревающихся пакетов камберлендских сосисок с картофельным пюре в луковом соусе и начал заниматься своим багажом. При том, что палатка и пара сумок будут уложены в сани Точи, а Оззи и Ори­он понесут свои рюкзаки, взять все вещи, привезенные на лонтрусе, никак не получалось. Наступил момент трудного выбора и разумных предположений. Оззи решил оставить большую часть своей одежды. На себя он наденет достаточно, чтобы выжить в этом мире, а значит, и на любой другой планете, хотя и без особого разнообразия в гардеробе. Сухие пайки на пятнадцать дней он собирался уложить в сани к Точи, а деликатесы вроде шоколада, печенья и чая оставить Саре и Джорджу. Медицинскую аптечку нужно взять обязательно. А набор керамических с тефлоновым покрытием сковородок оставить, так же как и маленькую керосиновую плиту. Вся упряжь, седло, сбруя лонтруса — все это теперь ему не понадобится.

Он осмотрел значительно похудевшую кучу вещей, которые хотел бы взять, и понял, что их все еще слишком много.

— Проволочную сетку тоже можно оставить, — сказал Орион, вернувшись с наполненными термосами. — Она немало весит.

— Да, — протянул Оззи. — Наверное. Хорошая мысль, старик.

Парень взял свой рюкзак и с дурацкой ухмылкой поднял его на вытянутой руке. Рыжие волосы не знали стрижки с тех пор, как они прибыли в Ледяную Крепость, и теперь почти доставали до плеч.

— И я могу взять что-нибудь еще. Смотри, здесь почти ничего нет.

В доказательство своих слов он попытался подбросить свой древний нейлоновый рюкзак.

— Все в порядке, старик, — сказал Оззи, когда рюкзак Ориона опрокинулся и тот с комическим ужасом дернулся, чтобы его поймать. — Мы взяли все необходимое, чтобы выбраться отсюда. Брать лишние вещи означало бы рисковать единственным шансом, а этого я делать не намерен. Я тебе рассказывал, каким барахлом был наш скафандр, когда Найджел вышел на Марс?

— Нет, не рассказывал.

— Знаешь, он был совершенно не предназначен для этого. Господи, да это просто чудо, что Найджел вернулся обратно, хоть и не отходил от червоточины дальше, чем на пару ярдов. А это было бы чертовски впечатляюще, правда? Первый человек, испытавший нашу машину, погиб из-за некачественного клея в велосипедной аптечке. История человечества могла бы пойти по другому пути.

— А как там было, на Марсе?

— Холодно. Холоднее, чем в этой дыре. И еще — Марс мертвый. То есть абсолютно мертвый. Поверь, это сразу понятно, если мир был мертвым еще за миллиард лет до того, как вымерли динозавры. Это видно с первого взгляда. — Он тряхнул головой, удивляясь яркости воспоминания, не потускневшей за три с половиной столетия. — Ну а теперь покажи, что ты уложил в свой рюкзак.

Точи вернулся с ведерком, из которого обычно ел заваренные кипятком плоды кристаллических деревьев. Оззи и Орион со своими пакетами устроились на кроватях, и все трое в молчании приступили к ужину. В центральном зале по-прежнему раздавались беззаботные песни сильфенов; похоже, что охотники, словно загулявшие студенты, собирались развлекаться всю ночь напролет. Вре­мя от времени Оззи удавалось разобрать несколько фраз, и во всех он слышал восхваления размеров, скорости и свирепости ледовых китов.

Первой пришла их навестить Сара. Оззи передал ей вещи, которые решил оставить, и она коротко поблагодарила его за подарки. Затем появился Джордж, а с ним пять водителей саней, назначенных в охотничий караван. И еще приш­ли пять человек, которые собирались отправиться на поиски троп. Они устро­ились на койках и начали обсуждать различные возможности и стратегии по­хода. Вскоре небольшая комната-пещера стала похожа на раздевалку спортсменов перед решающим матчем. Подумав об этом, Оззи невольно задумался о том, кто выиграл Кубок Содружества.

Впоследствии Оззи с удивлением обнаружил, что ему удалось заснуть. Правда в повседневной одежде и в незастегнутом спальнике, отчего замерзла шея и плечи. Разбудил его Орион.

— Пора, Оззи, — почти испуганно прошептал он. — Джордж сказал, что они уже собираются.

— В таком случае мы тоже собираемся.

Оззи ощутил приятное возбуждение, как будто слушал ранние записи «Битлз». Но пение сильфенов в главном зале Крепости уже утихло. Он сорвал упаковку с саморазогревающихся пакетов с завтраком и начал одеваться. Сна­чала полный комплект термобелья, потом плотная футболка, вельветовые брю­ки и чистая фланелевая рубашка. К тому времени когда он зашнуровал горные ботинки, Оззи начал согреваться. В состав окончательного варианта одежды входили еще два свитера, непромокаемые и термоизолирующие штаны, шарф, шлем, перчатки, наушники, очки и, конечно, шуба из меха ледового кита, мехо­вые штаны и рукавицы. Он проверил, чтобы и Орион ничего не забыл. Поло­вина его одежды была заранее аккуратно перешита из запасов самого Оззи специально для этого случая.

Они съели свой завтрак, в последний раз посетили уборную, а потом зашли за Точи.

В большой мастерской уже было людно и шумно. Сильфены выводили из конюшни своих животных. Джордж раздавал приказы своим помощникам. Точи съежился на холодном и сыром каменном полу, пока Оззи и Орион в последний раз проверяли его сани, а потом торопливо забрался под защиту мехового по­лога. Оззи передал ему три термобрикета, а потом тщательно завязал задний клапан и убедился, что не оставил никаких щелей. Упакованный багаж поме­стился в задней части саней. Теперь Точи придется оставаться в меховом цилиндре до тех пор, пока они не попадут в более теплый мир. Несколько недель назад Оззи пытался узнать, не страдает ли Точи клаустрофобией, но безуспешно: то ли их словарь еще не был настолько совершенен, то ли у чужака вообще отсутствовало понятие о боязни замкнутого пространства.

Джордж сам помог Оззи и Ориону вытащить санки Точи, и при слабом утреннем свете они привязали их к большим крытым саням, запряженным пятеркой убнанов. Обменявшись с Точи жестами с пожеланием удачи, они за­брались внутрь. Коррок-хи Билл занял место возницы, а в сани, наполовину заполненные инструментами для разделки китов, влезла Сара и еще пятнадцать человек. Затем зажгли маленькую жаровню под крышей, и она наполнила вну­тренность слабым желтоватым светом и удушливым дымом. Наконец опустили и боковую полость.

Красное солнце уже медленно поднималось над горизонтом, когда все сильфены собрались у стен Ледяной Крепости, и отблески их фонарей заиграли на белых мехах, копьях и луках. Их протяжное пение зазвучало в такой низкой тональности, какой Оззи еще не приходилось слышать. Мрачный ба­ритон хора казался еще более чужим и более зловещим. Первыми легким галопом двинулись в путь всадники, следом за ними неторопливо зашагали пешие охотники. Убнаны рванули сани, вызвав громкий стук металлической посуды.

Только спустя полтора часа они добрались до опушки кристаллического леса, и все это время крытые сани не отставали от идущих пешком сильфенов. Но уже среди мелких деревьев на краю впадины им пришлось выстроиться в одну линию. Тропа между несокрушимыми стволами была узкой и неудобной, и движение сразу замедлилось. Сильфены постепенно скрылись из вида, но оставили за собой отчетливые следы. Время от времени возницы-коррок-хи замечали среди заснеженных деревьев лишь отблески горящих фонарей. Оззи несколько раз пробирался к заднему полотнищу саней, чтобы посмотреть, как чувствует себя Точи. Маленькие санки благополучно катились на привязи, и чужаку даже не приходилось работать палками.

— Долго еще ехать? — спросил Орион спустя час.

— Еще пару часов пробираться по лесу, пока не доедем до района охоты, — сказала Сара. — А потом — кто знает? Всадники ускакали вперед, чтобы вы­следить китов.

— А район охоты большой?

— Не имею представления. Противоположного края не видно даже при са­мой ясной погоде. Сотни миль, я полагаю. Однажды они зашли так далеко, что нам пришлось поворачивать назад, даже не дождавшись охоты. Но это редкий случай. Если повезет и ледовые киты окажутся поблизости, охота может начаться уже сегодня.

— А на ночь они уходят? — спросил Оззи.

— Нет. То есть до сих пор такого не было.

Края леса они достигли через два с четвертью часа. Оззи и Орион, стараясь рассмотреть новую землю, нетерпеливо уставились в окошко. Оказалось, что они незаметно для себя довольно высоко поднялись. Кристаллический лес расступился перед обширным плато какого-то горного массива. У самой опушки начинался длинный спуск на бескрайнюю равнину с сотнями невысоких вул­канических кратеров. Насчет ее размеров Сара оказалась права. Морозный воздух обеспечивал прекрасную видимость, но даже с высоты полумили над равниной Оззи не смог рассмотреть ее края, он скрывался где-то за розовым туманным горизонтом. Края кратеров казались почти плоскими, зато между ними торчали тысячи острых скал, похожих на миниатюрные копии вершины Маттерхорн. Внизу на них росли кристаллические деревья, но вершины представляли собой зазубренные пики, сверкающие полосками снега, задержавше­гося в трещинах.

Сара рассказала им, что кратеры наполнены мельчайшими гранулами льда, рассыпанными идеально ровным слоем, и определить его глубину практически невозможно. Почти над всеми кратерами, в самом центре, виднелись тонкие струйки пара. Поднимаясь вверх, они становились все шире и прозрачнее, пока не достигали высоты в тысячу метров, где сливались в размытые полосы перистых облаков, похожие на следы реактивных самолетов. Оззи, переключившись в инфракрасный спектр, обнаружил, что температура внутри кратеров превы­шала температуру снаружи всего на несколько градусов, но и этого было впол­не достаточно, чтобы вызвать испарение. Ему стало интересно, насколько теплее на дне этих воронок.

Примерно на середине спуска он увидел сильфенов, огибавших небольшие группы деревьев и весело размахивающих фонарями. Всадников нигде не было видно. Вскоре все сани вышли на вершину склона и начали рискованный спуск вслед за охотниками.

Спуск оказался очень неровным, и повозки опасно раскачивались из сторо­ны в сторону. Время от времени коррок-хи использовали силу убнанов не для того, чтобы тащить сани, а для торможения. Оззи метался взад и вперед, то осматривая окрестности, то проверяя Точи. Все остальные сидели на местах, крепко вцепившись в костяную раму. В конце концов уселся и Оззи — даже если веревка оборвется, он все равно ничего не сможет сделать. Несколько пред­метов сорвались со своих мест и перекатывались по всей повозке, больно ударяя не только по лодыжкам, но и по рукам и груди. Печка на короткой цепочке описывала чудовищные петли.

Спуск в долину не мог занять больше сорока минут, но для пассажиров в тесных и загроможденных утварью санях он растянулся на несколько часов. Раньше Оззи никогда не задумывался, насколько важно иметь возможность выглянуть из движущегося транспорта. Воображение рисовало ему кинжально острые скалы, грозящие расколоть сани, и отвесный стометровый обрыв в самом конце склона.

И вот Билл испустил глухой рев в знак того, что спуск закончен. Пассажи­ры саней, не желая признать, как сильно были напуганы, нервно улыбались друг другу. После спуска езда стала более легкой, и Сара даже высказала уверенность, что они немного догонят ушедших вперед сильфенов. Орион не выпускал из пальцев сверкающей голубыми искрами подвески.

Крытые сани продолжали движение по сыпучему снегу в одну линию, придерживаясь свежего следа охотников. А сильфены с хорошей скоростью уходили все дальше от перевала. К полудню они начали огибать первый кратер, отмеченный с противоположного края целой цепочкой острейших скал. Потом начались овраги с высокими гребнями слежавшегося снега, которые, как могло показаться с первого взгляда, должны были рассыпаться от малейшего дунове­ния ветра. Встречались и участки чистого льда, на которых убнаны с трудом цеплялись копытами, и небольшие рощицы кристаллических деревьев и луко­вицеобразных кустов. Очень часто, выглядывая наружу, Оззи видел обширные заросли смятых и сломанных кустов, а иногда и просто острые обломки с гру­дами обледеневших веток. Порой им приходилось взбираться на крутые откосы, и тогда скорость падала до черепашьего шага, но стремительно возрастала на спусках, еще более крутых и пугающих, чем склон лесного массива. А иногда пар из кратера уходил в сторону почти горизонтально, покрывая убнанов и сани хрустящей коркой инея.

До захода солнца оставалось еще часа полтора, когда лесной массив скрылся из вида, заслоненный острыми темными вершинами скал. Удлинившиеся тени поползли по земле потеками ржавчины. Убнаны в упряжках начали уставать. Даже на ровной земле их скорость значительно снизилась.

— Сегодня охоты не будет, — сказала Сара, вернувшись после короткого разговора с Биллом. — А нам пора ставить палатки, в темноте это сделать не­легко.

Еще через полчаса, выбравшись из ущелья между двумя скальными грядами, они оказались над кратером около шести миль в поперечнике. Спустя какое-то время после образования бассейна в результате вулканической активности по­явился новый продолговатый скальный массив, пересекающий его центр.

Сильфены, как пешие, так и всадники, собрались у подножия ближайшей к краю кратера скалы, и в сгущающихся сумерках их группа сияла огнями, словно ограненный драгоценный камень. Позади них мрачной стеной на фоне алого заката стояли кристаллические деревья, даже более крупные, чем в лесном массиве.

Они выстроили сани широким кругом в полумиле от сильфенов, на верши­не откоса, окаймляющего береговые скалы. Все выскочили на снег, стали вы­таскивать палатки и собирать каркасы. После установки больших палаток Оззи, Орион и Джордж собрали небольшой каркас над санками Точи и набросили на него большой меховой полог, а сами санки тоже накрыли шкурой кита.

— Так должно быть неплохо, — сказал Джордж, выбираясь наружу.

Оставшийся внутри Оззи это подтвердил. Он зажег две свечи и поставил их на землю перед экраном. Пространства внутри почти не осталось, возможно, лишь пара кубических ярдов, но этого достаточно, чтобы Точи мог выглянуть наружу и, возможно, избавиться от страха захоронения. Чужак по ту сторону не двигался, но его глаз был направлен на Оззи. Он выставил вверх большой палец, не снимая рукавицы. Передний сегмент замерцал ультрафиолетом, слег­ка затененным кристаллической пластиной. Приблизительный перевод гласил: «Не забудьте про меня завтра».

— Ни за что, — прошептал в свой шлем Оззи.

Точи сорвал обертку с термобрикета. Оззи дождался, пока брикет не раскалился, а затем, пятясь, вылез из-под мехового покрова.

До захода солнца оставалось не больше двадцати минут, и Оззи поспешил к краю кратера. Перед наступлением темноты стало удивительно тихо. Под холодным помрачневшим небом стихло даже бесконечное пение сильфенов. Гладь рассыпчатого снега перед ним была такой ровной, что создавала почти полную иллюзию жидкости. Оззи подошел ближе, почти ожидая увидеть мел­кую рябь. Он встал на колени и опустил в снег руку, не снимая перчатки. Гу­стотой поверхность напоминала нефть, но чем глубже он опускал руку, тем сильнее становилось сопротивление.

— Осторожнее — не упади, — сказала ему Сара.

Оззи выпрямился и стряхнул несколько прилипших гранул снега.

— Господи, ты всегда создаешь впечатление, будто я делаю что-то недозволенное.

— Люди падали туда. Но мы не рисковали своими жизнями, чтобы их отыскать. От них не оставалось никаких следов, не говоря уж о пузырях.

— Да, представляю. Это неестественное вещество. Такие гранулы должны были слипнуться.

— Конечно, должны. Но они постоянно перемешиваются и остаются сыпучими, как пыль в миксере.

— А перемешивают их ледовые киты.

— Киты и то, что там еще внутри. Должны же они что-то есть.

— Надеюсь, что это ледовые водоросли — или какие-то другие растения на дне.

— Ты бы так не говорил, если бы их видел.

Она отвернулась и пошла по пологому склону. Оззи последовал за ней.

— Почему?

— Они не слишком похожи на травоядных животных.

— Ты уже разгадала эту загадку?

— Нет, Оззи, ничего подобного. Я очень мало знаю об этом месте, да и о других, где побывала, тоже. Почему сильфены не позволяют нам пользоваться электричеством?

— Эта теория довольно проста. Они ведут жизнь на исключительно физическом уровне; это значит, что тела, которые мы видим, представляют собой платформу каждой личности для эволюции сознания. Как ни больно мне это говорить, но для их возможностей это очень низкий уровень. Стоит только на­чать использовать электричество и все связанные с ним преимущества, как возможность естественного самопознания начинает сокращаться.

— Да, — печально вздохнула она. — Избави бог, чтобы они изобрели медицину.

— Это для них несущественно. Нам нужна медицина, потому что мы доро­жим своей индивидуальностью и преемственностью. У них другие понятия. Они идут по тропам к определенной цели. В конце пути они становятся частицей своей взрослой общности.

— Откуда, черт побери, тебе это известно?

Он пожал плечами, но в меховой шубе жест остался незамеченным.

— Когда-то мне об этом рассказали.

— Кто?

— Один чудак, с которым я разговорился в баре.

— Боже правый, я не знаю, кто из вас более странный — они или ты.

— Определенно они.

Они поднялись на невысокую гряду. Солнце уже скрылось, оставив ярко пламенеющее небо.

— Не задерживайся, — сказала Сара. — Здесь нет маяка, который привел бы тебя обратно.

— Не беспокойся обо мне, я вижу в темноте лучше многих людей.

— Может, у тебя еще и мех вместо кожи? В этом мире по ночам прячутся даже коррок-хи.

— Да, конечно. Извини, об этом я не подумал.

— Тебе придется думать, если завтра собираешься уйти вслед за сильфенами.

— Да, конечно. Знаешь, меня немного удивляет, что ты не хочешь уйти вместе с нами.

— Когда-нибудь уйду и я, Оззи. Просто время еще не пришло.

— Но почему? Ты давно живешь здесь. Не думаю, чтобы ты купилась на рассуждения Джорджа о здешней жизни как об искуплении, которое заставля­ет нас больше ценить свою жизнь. Насколько я понимаю, тебя здесь никто не держит. Или я ошибаюсь?

Его давно мучил этот вопрос, поскольку его собственные намеки неизменно оставались без внимания.

— Нет, — неторопливо ответила она. — В данный момент — никто.

— Это плохо, Сара. Все мы в ком-нибудь нуждаемся.

— Хочешь предложить свою кандидатуру?

Насмешливое презрение в ее голосе заставило его задуматься. Сара остановилась и посмотрела ему в лицо.

— Ну, что? — спросила она.

— Черт побери, какой же я идиот! — воскликнул Оззи.

— О чем ты?

— О нас. О тебе и мне. Валяем дурака.

— Но ты же… Ох!

— Что я? — подозрительно спросил он.

— Я думала… мы все думали, что ты и Орион…

— Что я и Орион? Проклятье!

— Хочешь сказать, он не…

— Нет. Абсолютно нет.

— Понятно.

— И я тоже — нет.

— Ладно. Извини. Это недоразумение.

— Но ведь не поэтому…

— Нет, конечно. У меня было немало друзей-геев.

— В самом деле?

— Что ж, теперь все ясно.

— Да.

Остаток пути до палаток они проделали в молчании. Все остальные уже забрались внутрь, и густой черный дым над каждым аккуратно вырезанным отверстием свидетельствовал о готовящемся ужине.

— Оззи, — заговорила Сара перед входом в палатку.

— Угу.

— Завтра, когда сильфены будут охотиться на ледовых китов, умерь свое любопытство. Каким бы волнующим, отталкивающим или восхитительным тебе ни показался этот процесс, не вмешивайся, держись в стороне.

— Так и сделаю.

— Надеюсь. Я понимаю, почему ты здесь оказался, я видела это в людях и раньше. Ты думаешь, что на тебя возложена какая-то миссия и это делает тебя неуязвимым. Может, и так, но поверь мне, завтрашний день — неподходящий случай это проверять. Я в курсе твоих безумных идей насчет природы сильфе­нов, но завтра особый день.

— Я буду осторожен, обещаю. Мне надо заботиться о мальчике и чужаке.

Их разбудили при первых признаках приближающегося рассвета. Несмотря на присутствие еще десяти человек в палатке, Оззи заснул сразу, как только застегнул свой спальник. В эту ночь ему впервые не пришлось терпеть этот вездесущий красный свет. Они с Орионом позавтракали сухими пайками, стараясь не обращать внимания на резкие и обидные комментарии остальных, кому пришлось довольствоваться обычной для Ледяной Крепости пищей — заваренными в кипятке плодами кристаллического дерева и кусочком мяса ледового кита. После завтрака заполнили фляги кипяченой водой, в двух флягах раство­рили энергетический напиток, а еще в две добавили суповой концентрат. Затем все поспешили посмотреть на начало охоты, а Оззи и Орион стали упаковывать свои вещи, надеясь, что в этом мире делают это в последний раз.

Ночью шел снег; клочья перистых облаков превратились в крохотные жесткие снежинки, припорошившие все поверхности. Оззи и Орион стряхнули снег с верхнего полога, накрывавшего санки Точи, и сняли его. Оззи в душе испы­тывал настоящий страх. Что они обнаружат? Окоченевший труп? Но термо­брикет сделал свое дело. Точи, похоже ничуть не огорченный вынужденным одиночеством, помахал им из-за кристаллического экрана.

Они так и остались вдвоем около саней, немного в стороне от остальных, собравшихся перед палатками. Из их лагеря открывался отличный вид на ни­зину, где должна была состояться охота. И Оззи понял, почему коррок-хи вы­брали место для ночевки на возвышенности, — здесь они были вне досягаемости для оружия сильфенов.

Сегодняшняя охота должна была проходить между оврагами и заросшими кустарником холмами, поднимавшимися со дна кратера. Всадники разделились на две группы. Первая отправилась вдоль гребня скальной гряды, пересекающей кратер, к самому ее краю. А вторая, огибая кратер по краю, устремилась в противоположную сторону. Пешие сильфены, разбившись на мелкие отряды, скрылись в оврагах и среди валунов.

Оззи с возрастающим интересом наблюдал, как некоторые всадники по одному отъезжали от группы и неподвижными часовыми застывали у подножия отдельных скал. Спустя сорок минут последний всадник добрался до вершины гряды и тоже остановился. В миле от него вторая группа всадников таким же образом выстроилась вдоль края кратера.

В морозном воздухе пропел звонкий протяжный звук рога.

— Прикройте глаза, — предупредила их Сара.

Оззи и Орион переглянулись. Об этом им никто еще не говорил. Оззи быстро шагнул вперед, загораживая собой кристаллический экран. Затем он снова повернулся к кратеру и включил увеличение, остановив взгляд на самом далеком всаднике у скал. Сильфен привстал в стременах и занес руку в классической позе для броска копья. Оззи едва успел включить фильтры визуальных вставок. Сильфен метнул копье. Даже при полном приближении он с трудом смог усле­дить за серебряной полоской, мелькнувшей в воздухе с невероятной скоростью. Тем не менее он успел заметить, что и стоящий напротив сильфен у края кра­тера тоже бросил копье.

— Что…

В самой верхней точке полета копья вытянулись и воспламенились, превратившись в две сверкающие молнии. Над кратером вспыхнул невыносимо яркий белый свет, на мгновение затмивший красное солнце. Ослепительная двойная лента погрузилась в озеро из ледяных гранул. В месте падения появились бело-голубые светящиеся круги; они разошлись по поверхности на не­сколько сотен ярдов, а затем постепенно исчезли.

— Что это было? — воскликнул Орион.

— Не знаю, — честно ответил Оззи.

Он немного удивился, что гранулы льда не взлетели вверх, как бывает при глубинном взрыве в воде, но поверхность осталась такой же ровной, и только протяжный гул раскатился над равниной, отзываясь эхом в ближайших скалах.

Вторая пара сильфенов, привстав в седлах, бросила копья. И снова появилась вспышка раскаленного добела света. Только после четвертого броска Оззи за­метил в кратере движение. Низкая пологая волна стрелой поднялась между двумя пятнами света, прокатилась по поверхности ярдов на пятьдесят, после чего исчезла.

Раздался радостный хор сильфенов, ожидающих возможности вытащить добычу на берег, и их пение слилось с громовыми раскатами четвертого броска.

— Что-то получается, — пробормотал себе в шлем Оззи.

В кратере появились еще волны, и все они двигались к краям, уходя от падавших в лед копий света. Две волны, самые близкие к берегу, продолжали двигаться с огромной скоростью и не исчезали. Оззи затаил дыхание, с нетерпением ожидая увидеть ледового кита.

Первый кит выскочил из гранул льда в сотне ярдов от берега; огромный серый фонтан лохматой шерсти взвился в воздух с легкостью резвящегося в море дельфина. Если бы не изогнутые клыки, торчащие по обе стороны пасти, он был бы похож на полярного медведя, выросшего до размеров динозавра. Зато ряды ног на брюхе больше напоминали плавники.

— Он огромный! — взвизгнул Орион.

— Да, старик, настоящая громадина.

Ледовый кит плюхнулся в озеро ледяных гранул, подняв целые тучи сухих брызг. Позади него ударили световые копья, масса ледяных частиц зашипела и превратилась в водоворот мелких радуг. Голова кита злобно дернулась, но он продолжал двигаться к берегу. За ним появились еще четыре волны.

Пешие сильфены устремились вперед, держа над головами короткие темные копья. В спешке они побросали свои тяжелые шубы и теперь казались пылин­ками, подхваченными ветром на белом снегу. Небо над головами беспрестанно меняло цвет с красного на белый, и тени, повинуясь полету ослепительных копий, метались с головокружительной быстротой. Бегущие сильфены напомнили Оззи о старинном документальном фильме, где солдаты во время войны бросались в бой на берегу моря. Ему до боли хотелось поддержать охотников криком.

Первый кит достиг берега и продолжал нестись с той же скоростью. Оззи не мог поверить своим глазам: гигантское существо стремительно передвигалось по суше! Голова кита раскачивалась из стороны в сторону, и клыки гром­ко лязгали в неудержимой ярости. Сильфены расступились перед ним. Не­сколько охотников бросили копья. Это оружие не превращалось в молниенос­ную вспышку, оно просто летело в цель. Но удары не произвели большого эффекта; некоторые копья попросту отскочили от густой спутанной шерсти, а те, что вонзились в бока, явно проникли неглубоко и только еще сильнее разъярили зверя. Он согнулся дугой и, словно пес, вычесывающий блох, сбросил удержавшиеся на шкуре копья короткими лапами. Сильфены, кинувшие копья, стали отходить, а остальные начали натягивать луки, готовясь выпустить стрелы. Оззи не заметил в густой шерсти ледового кита никаких признаков глаз, но монстр точно знал, где находятся его мучители. Он рванулся вперед и сомкнул страшную пасть. Три клыка пронзили одного из сильфенов. Из проколов брызнули струи черной крови. Через мгновение пасть открылась, разо­рвав охотника пополам. Ноги откатились в сторону, а туловище упало на землю. Кит тотчас бросился на другого охотника, который, падая назад, все же пытался выпустить стрелу.

Орион завизжал от ужаса.

— Не бойся! — крикнул ему Оззи. Он обнял мальчика и загородил его от бойни. — Я тебе обещаю, все будет в порядке. Они не умирают. Понимаешь? Сильфены не умирают. Они переходят в другую жизнь, в настоящий рай.

Орион забился в его руках.

— Он съел его! — кричал парень. — Сожрал!

— Нет, ничего подобного. Сильфен слишком горячий для кита, он обжег бы ему пасть.

— Но он умер.

— Нет! Я же тебе говорю: сильфены уходят на свои небеса. Я не обманываю тебя, старик. Так оно и есть.

Орион приник к нему, прижавшись головой к груди.

— А чудовища не бросятся на нас? Оззи, я не хочу умирать. Я не попаду на небеса, точно не попаду.

— Эй, — Оззи ободряюще похлопал парня по спине, — ты-то попадешь. Это я нырну прямо в пламя. Как ты думаешь, зачем бы я столько раз проходил омоложение? Злобный громила с вилами давно меня ждет.

Ответной реплики не последовало. Оззи покрепче обнял парня и бросил взгляд на охоту. Последние воспламеняющиеся копья были брошены и уже по­гасли, оставив победу в небе за красным солнцем. На сушу выскочили четыре ледовых кита, и один из них оказался даже крупнее, чем первый. Каждого зве­ря окружала группа быстро перемещающихся пеших охотников; в круг черны­ми штрихами безостановочно летели стрелы и копья. Большая часть оружия отскакивала от густой шерсти, но и количество удачных ударов быстро возрас­тало. Больше дюжины сильфенов, растерзанные или затоптанные, лежали на снегу. Из ран текла кровь, снег таял, но по краям лужицы быстро начинали замерзать.

— Пойдем, — уговаривал Оззи Ориона. — Давай зайдем внутрь и немного отдохнем от этой жути.

Волнение, охватившее его при начале охоты, давно улеглось, оставив после себя чувство вины за то, что взял с собой мальчика. Оззи помог Ориону дойти до ближайшей палатки.

— Они ведь не доберутся сюда, правда? — жалобно простонал Орион.

— Нет, я тебе обещаю.

Сара, заметив, как они ковыляют к палатке, поспешила за ними.

— Вы в порядке?

— Нет, не в порядке, — огрызнулся Оззи. — Надо было предупредить меня.

— Это охота. А чего ты ожидал?

Гнев Оззи быстро рассеялся. Она права. Чего еще можно было ожидать? Красивого спектакля?

Сара потянула за веревки, удерживающие полотнища наружного полога. Оззи, убедившись, что его плечи закрывают вид Ориону, снова оглянулся на разворачивающуюся внизу сцену. Картина становилась все более ужасающей. Потери сильфенов еще увеличились. Трое из волшебного народца умудрились забраться на спину китов и, ухватившись за шерсть, скакали, словно на самом диком во всей галактике мустанге. На глазах Оззи один из них угодил под удар ноги, взлетел в воздух и врезался в скалу. Двое оставшихся отчаянно пытались вонзить копья в меховой воротник на шее, но им приходилось несладко.

Второй ледовый кит ломился прямо сквозь заросли кристаллических деревьев. Его голова, словно отвал бульдозера, крушила стволы, превращая их в тучи опасной шрапнели. До лагеря доносился звон, словно из охваченного землетря­сением стеклянного города. Сильфенам, прежде чем сделать бросок или выстрел, приходилось обходить обломки и увертываться от осколков.

Что касается третьего кита… Брови Оззи в недоумении сошлись на переносице. Его путь от кратера был отмечен пятью телами сильфенов. Битва была ожесточенной, но теперь он ослабел и стал заметно медлительнее. Никогда еще добыча не была такой уязвимой. Но вместо того чтобы воспользоваться преимуществом, эльфийский народец расступился перед ним. Кит, истерзанный десят­ками копий и стрел, бессильно остановился, мотая головой. А сильфены вдруг выстроились в две редкие линии, образовав дорогу обратно к кратеру. При этом они подняли копья над головами в безмолвном салюте. Ледовый кит неуклюже развернулся и с трудом пополз к озеру из ледяных гранул, к безопасности.

— Входите, — сказала Сара, откинув полог.

Оззи втолкнул Ориона в палатку и быстро последовал за ним. Сара тоже вошла. Орион молча повалился на постель. Оззи снял шлем, рассыпав волосы по плечам. Из кармана шубы он достал термос.

— Выпей немного, это тебе поможет. Только осторожно, напиток горячий.

Орион сделал слабую попытку стащить капюшон. Саре пришлось ему по­мочь. Оззи почти насильно влил ему в рот немного энергетического напитка. Таким расстроенным он парня еще не видел. В запавших глазах стояли слезы.

— Совсем паршиво, да?

Орион только кивнул.

— Одному киту они позволяют уйти, — сказал Оззи. — Для чего?

— У ледовых китов ограниченный запас энергии, — сказала Сара. — Грубо говоря, это как прилив адреналина у человека. Они используют его для путешествий между кратерами или в битве за территорию. Для добывания пищи тоже, насколько мне известно. Но для пополнения запаса требуется много вре­мени, а сгорает она довольно быстро. Как только запас иссякает, киты обречены. Сильфены не видят смысла в том, чтобы стрелять по неподвижной туше, и по­тому провожают обратно до кратера.

— Они сумасшедшие! — воскликнул Оззи. — Все это чрезвычайно глупо.

— Ты ведь сам веришь, что они живут на этом уровне ради опыта, помнишь?

— Да. — Он плюхнулся на постель рядом с Орионом. — Помню.

Несколько секунд Сара молча смотрела на них.

— Я должна идти туда. Я дам вам знать, когда охота подойдет к концу. Теперь уже недолго.

— Спасибо.

Орион не проронил ни слова, просто сидел и держал в руках термос.

— Такого больше не будет, — уверенно заявил Оззи. — Куда бы мы ни по­пали, такого, как в этой забытой Богом дыре, больше не повторится.

Долгое время Орион сидел неподвижно, но вдруг словно взорвался. Он вцепился в ворот шубы и распахнул ее, затем оттянул воротник свитера.

— Я их ненавижу! — завопил он. — Оззи, я их ненавижу, они совсем не те, кем их считают. Они мне не друзья. Как они могут быть друзьями, если способны на такое? — Он вытащил амулет и рванул цепочку. — Они мне не друзья. — Мерцающая подвеска полетела в дальний угол палатки. — Что они сделали с моими родителями?

— Эй, парень, ничего они с твоими родителями не сделали, это я тебе точно говорю.

— Как? Как ты можешь так говорить? Ты и сам ничего не знаешь.

— Они не злые. Я понимаю, то, что происходит снаружи, не слишком кра­сиво выглядит, но они не убивают людей преднамеренно. Твои отец и мать благополучно странствуют по тропам. Вспомни, что сказала Сара: их здесь никогда не видели. Что касается троп, эта планета просто тупик, и сильфены не слишком о ней заботятся.

Орион тряхнул головой.

— Они такие жестокие, — упрямо заявил он.

— Да, здесь они жестокие. На определенной стадии эволюции все живые существа бывают такими. Мы просто увидели их не в самый подходящий мо­мент развития, вот и все.

— Ох! — Орион шмыгнул носом и глотнул немного сока. — Как ты думаешь, эта стадия была до того, как они пришли на Сильверглейд, или после?

— Хороший вопрос. Я не знаю, это надо обдумать.

— Я думаю, после. Прежде чем оценить добро, надо узнать, что такое зло.

— Вот черт! Сколько тебе лет?

— Я точно не знаю, тем более с этой путаницей во времени на тропах, о которой говорила Сара.

— Но для четырнадцатилетнего ты проявляешь исключительную мудрость.

— Мне пятнадцать! А может, уже и шестнадцать.

— Ладно, исключительную только на девяносто процентов. - Оззи встал и подобрал амулет. — Если ты не против, я возьму его с собой.

— Мне плевать, — угрюмо буркнул подросток.

— Отлично. Как знать, может, амулет приведет нас к другим сильфенам. — Подвеска ничуть не пострадала и все так же сияла голубым светом. Оззи положил ее в карман брюк, откуда она не могла выпасть. — Теперь ты в порядке? Надо поправить одежду и выбираться отсюда.

— Да, я думаю, в порядке.

Они выбрались из палатки и обнаружили, что Точи прижал к экрану кусок пергамента с надписью: «Что случилось?»

На таком холоде Оззи не мог воспользоваться письменными принадлежностями, а потому сделал несколько простых жестов, закончив поднятыми вверх большими пальцами. Ориону он посоветовал повторить последний жест. Точи помахал им и убрал пергамент.

— Они убили их, посмотри, — с горечью произнес Орион.

Внизу неподвижно лежали три туши ледовых китов со слипшейся от крови шерстью. Их судьбу разделили три десятка сильфенов. Оставшиеся в живых охотники собрались вокруг гигантских животных. Оззи, стараясь рассмотреть детали, включил приближение. Двое сильфенов разрубали тушу длинными изогнутыми клинками. Они уже сняли большой треугольный лоскут шкуры и теперь прорубали плоть до внутренней полости. У их ног образовались лужицы липкой тягучей жидкости и груды внутренностей. Затем он увидел, как охотники вытащили какой-то орган размером в по­ловину роста взрослого человека. Все сильфены подошли ближе. Один за другим они стали очень торжественно отрезать по кусочку плоти и отправ­лять в рот.

Оззи изумленно моргнул и выключил увеличение зрительных вставок.

— Я-то думал, что они вегетарианцы, — пробормотал он.

— Ты ошибался, — раздался голос Сары.

Оззи обернулся.

— И уже не в первый раз.

— Я пришла сказать, чтобы вы были наготове, — сказала она и показала на пять человек, которые тоже собирались уйти вслед за сильфенами и теперь надевали лыжи. — Они скоро отправятся в путь.

— Охота закончилась? — уточнил Оззи.

— Да. — Она немного помолчала. — Я знаю, что тебе здесь было очень тяжело, но рада, что смогла с тобой познакомиться. Люди нечасто соответствуют своей репутации. По крайней мере, далеко не все.

— Спасибо. Надеюсь, это комплимент.

— Когда мы встретимся в следующий раз, все будет иначе.

У него имелось множество ответов, но их могли услышать все окружающие.

— Будем надеяться, — только и сказал он.

— А ты, — она повернулась к Ориону, — проследи, чтобы он вел себя хо­рошо.

— Я постараюсь, — ответил парень из-под защитной маски.

Оззи надел лыжи, потом проверил, надежно ли закрепил свои лыжи Орион, и убедился, что он крепко держится за веревку, привязанную к санкам Точи. Наконец он подал чужаку условленный знак и тронулся в путь. На довольно крутом склоне нетрудно было набрать хорошую скорость. Оззи только и оста­валось, что увертываться от камней, грозящих перевернуть санки. Точи не отставал, а своими палками только направлял сани, чтобы катиться точно по следам Оззи.

Они закончили спуск, когда сильфены уже уходили. Всадники снова собрались в отдельную группу, а пешие охотники подхватили свои фонари. Снова послышалось их веселое пение. Сильфены направились в противоположную сторону от той, откуда пришли. Оззи обернулся и взглянул наверх. На фоне неба виднелась одинокая фигура, но кто это был, рассмотреть с такого рассто­яния он не мог.

Он понимал, что в самом начале путь будет нетрудным. Накануне они поч­ти не тратили сил, хорошо поели и проспали почти семь часов без перерыва. Первые два часа ему даже приходилось остерегаться, чтобы не въехать в группу сильфенов, и он старался держаться от них ярдах в сорока. Ноги сильфенов утаптывали легкий слой снега, оставляя относительно ровную поверхность. Точи тоже не испытывал трудностей и держался в пяти ярдах за Оззи. Орион каждый раз, когда Оззи оборачивался, махал свободной рукой, давая понять, что у него все в порядке. Остальные путники бежали с постоянной скоростью, двое держались наравне с Оззи и санками Точи, а трое самых опытных лыжников шли вместе с сильфенами, твердо намереваясь не упустить свой шанс вы­браться из этого мира.

Около полудня Оззи заметил, что их путь начинает отклоняться от курса, выбранного в Ледяной Крепости. Приблизительное представление о направле­нии движения он определял по солнцу, да и горный массив позади постепенно смещался влево. Местность также начала изменяться. Кратеры и скалы еще оставались, но попадались все реже, а пространство между ними занимали кри­сталлические деревья; лес темным прибоем взбирался на пологие склоны. Все это одновременно вселяло надежду и разочарование. Надежду, потому что Оззи рассчитывал обнаружить в лесу тропу, ведущую из этого мрачного мира. А разо­чарование — из-за дополнительных трудностей для лыжников. Сильфены и в лесу не снижали скорости, ловко скользя между толстыми стволами и молоды­ми деревцами, так что не задевали ни одной ветки. А Оззи трудно было успевать за ними, хоть он и старался все время придерживаться самой широкой полосы следов. Ему приходилось постоянно быть начеку, да и сил на бесконечные по­вороты уходило больше.

Опасность обезвоживания, о которой он никогда не забывал, тоже заставля­ла сбавлять скорость каждые двадцать минут, чтобы глотнуть сока. И даже за те пятнадцать секунд, которые требовались, чтобы отвинтить крышку и сделать пару глотков, расстояние до сильфенов значительно увеличивалось. А потом ему приходилось бежать быстрее, чтобы восстановить дистанцию.

Через четыре часа он сильно вспотел, и мокрая ткань стала натирать кожу. Руки сильно болели. Стук сердца громко отдавался в ушах. Ноги едва держали его. Один из лыжников, державшихся вровень с ним, отстал ярдов на сто и про­должал отставать. Из трех путников, которые вначале шли вместе с сильфена­ми, двое бежали рядом с Оззи. Выбранный сильфенами путь привел к целому скоплению пригорков, взбираться на которые было все труднее. В то же время деревья становились все выше, и таких форм Оззи еще не доводилось видеть. Ветки самых высоких экземпляров спиралями поднимались вверх, как будто их специально закручивали вокруг основного ствола. Но чаще встречались прямые стволы с шарами, напоминающие стеклянные клетки, причем внизу они достигали ярда в поперечнике, а ближе к макушке не превышали размеров желудя. На всех стволах белыми заплатками цеплялся снег, но сосулек не было, В таком холоде им невозможно было сформироваться.

Они поднялись на вершину небольшого холма, и тогда Орион все-таки не выдержал. Он выпустил веревку из рук и, покачиваясь, остановился. Точи немедленно затормозил всеми четырьмя палками. Другие лыжники пронеслись мимо, а Оззи обернулся.

— Как ты? — крикнул он Ориону.

Парень согнулся почти пополам, и, несмотря на множество слоев одежды, Оззи было видно, как он дрожит.

— Прости, — всхлипнул он. — Мне так жаль. У меня все болит. Надо не­много отдохнуть.

— Отдыхай, сколько тебе надо.

Таймер в голове Оззи показывал, что они провели в пути больше пяти часов. До захода солнца пятьдесят одна минута.

Он вытащил из кармана кусок пергамента и с трудом развернул замерзший свиток. Держать кусок угля в перчатках было очень неудобно, но Оззи сумел написать: «Мальчик очень устал. Скоро стемнеет. Предлагаю лагерь у подножия холма».

Точи нагнул голову, чтобы Оззи был виден его передний глаз. Замерцали витиеватые узоры, приблизительный перевод которых гласил: «Тоже устал. Лагерь хорошо».

Оззи посмотрел вслед сильфенам, но увидел среди деревьев только несколько желтых и голубых огоньков. Пение тоже давно растаяло в воздухе. Только сейчас он понял, что отставший путник так и не появился. Если у него есть хоть капля разума, он завтра же попытается вернуться к крытым саням. Оззи даже не знал, кто это был из пяти путешественников. Кое у кого имелась современная экипировка для лагеря, это даст им возможность продержаться ночь. Сам он не сомневался, что в трехслойной палатке, да еще с термобрикетом, он не пропадет.

Орион сделал большой глоток из своего термоса.

— Эй, старик, ты сумеешь спуститься с холма?

— Сумею. Оззи, мне правда очень жаль. Вам надо идти дальше вдвоем. А я попробую вернуться в Ледяную Крепость.

— Не глупи. Все равно пора останавливаться на ночлег. Я хочу залезть в палатку еще до захода солнца.

Он поднял веревку и подал ее Ориону.

Спуск к основанию холма оказался нетрудным. Потом они прошли еще несколько минут, пока не отыскали подходящую полянку. Массивные обледенев­шие деревья впитывали красный солнечный свет, погружая землю в мрачный багровый полумрак. Оззи вытащил из саней Точи палатку и отдал ее Ориону, а сам установил примитивный костяной каркас и накрыл его меховым пологом. Он опять зажег две свечи перед кристаллическим экраном. Чужак уже срывал обертку с термобрикета, и Оззи стал выбираться из-под полога.

Орион уже поставил палатку в нескольких ярдах от саней и даже забрался внутрь. Из-под открытого полога выбивался тусклый свет керосиновой лампы. Торопясь к палатке, Оззи вдруг осознал, насколько они здесь одиноки. Одни в чужом арктическом лесу, без естественного света и тепла, а рядом, возможно, рыщут неизвестные существа. Этот неистребимый детский страх, несмотря на три с половиной сотни прожитых лет, никогда не оставлял его.

Забираясь в палатку и застегивая полог, он дрожал не только от холода.

Из запуска термобрикета Орион устроил целый спектакль. Они оба неспеш­но сняли громоздкие шубы и меховые штаны, потом по одному слою свитеров и брюк. Оззи сдернул и фланелевую рубашку, промокшую от пота, и при этом с отвращением сморщил нос. Несмотря на шкуры и мех, они начали мерзнуть, как только кончилось физическое напряжение.

— Я уже и забыл, как тоскливо здесь по ночам, — поворчал он.

— А я думал, к этому времени мы уже выберемся, — смущенно сказал Ори­он. — Мы так много прошли.

Оззи обнял парня за плечи.

— Помнишь, как медленно мы шли, когда только попали в этот мир? Сегод­ня ты отлично себя проявил. Я все равно уже собирался объявить остановку.

— Спасибо, Оззи. Как ты думаешь, остальные справились?

— Не знаю. Почти все они успевали за сильфенами.

— Надеюсь, у них получилось.

Оззи открыл сумку, где лежали их сухие пайки.

— Что ты выбираешь на ужин?

Оззи очень не хотелось просыпаться, когда сработал его внутренний будильник. Даже в уютном теплом и мягком спальном мешке он чувствовал, как невыносимо болят руки и ноги, а что касается мышц живота… В палатке было абсолютно темно, так что он переключил визуальные вставки в инфракрасный диапазон и потянулся за керосиновой лампой. Вспышка света заставила его прищуриться, но через мгновение свет стал тусклым, как и всегда. Масло ледо­вого кита очень быстро начало коптить.

— Что случилось? — прокашлял Орион.

— Ничего. Уже утро, пора вставать.

— Ты ошибся. Еще ночь, я же только что заснул.

— Боюсь, это ты ошибаешься, старик.

Оззи расстегнул верхнюю часть спальника. Термобелье за ночь высохло, как и рубашка со свитером, тоже лежавшие в мешке. Но термобрикет уже почти иссяк, и на внутреннем тенте палатки повисли капли конденсата. Оззи очень старался, надевая рубашку, но каждый раз, когда рука задевала за ткань, капли дождем сыпались вниз. Орион, с трудом натягивая одежду, не переставал жа­ловаться.

Затем они вскрыли пакеты с омлетом и ветчиной, и через минуту запах еды на какое-то время вытеснил едкую вонь масла.

Уже перед самым выходом Орион не выдержал:

— Как ты думаешь, сегодня мы выберемся?

— Честно? Я не знаю, старик. Но я надеюсь. Даже если сегодня и не удастся, будем продолжать идти; я уверен, осталось совсем немного. Здесь даже сильфены подолгу не живут.

В уме он уже не в первый раз прикидывал, насколько хватит их запасов. Восьми имеющихся термобрикетов достаточно, чтобы не опасаться за три следующие ночи. В палатке они могут выдержать одну ночь без отопления, но это будет тяжело, а Точи точно не выдержит. И как тогда нести палатку, продовольствие и остальной багаж?

Из пропахшей дымом палатки они вышли в леденящий холод темного леса. Ночью опять был снегопад, и на меховой полог санок Точи намело свежий слой снега. Оззи, по-прежнему с тревогой стянул шкуру, торопясь посмотреть, как перенес ночь чужак. Все в порядке. Из-за экрана ему приветливо помахал живой манипулятор.

За час они погрузили в сани сумку с едой, полог и палатку. К счастью, снегопад был не настолько сильным, чтобы засыпать следы сильфенов. Перед самым стартом Оззи вытащил маленький амулет, подаренный Ориону в знак дружбы. Он светился не так ярко, как накануне, но серебристые искорки были отчетливо видны в камне. Оззи счел это хорошим знаком и дал сигнал к отправлению.

Ветер завывал в лесу все утро. Он поднимал в воздух и кружил мелкие снежинки, так что каждые несколько минут их приходилось смахивать с очков. Останавливаясь попить, Оззи заодно чистил от снега и кристаллический экран на санках. Трудно было определить, то ли это продолжается снегопад, то ли ветер сдувает снег с деревьев. Прежде его удивляло, что слой снега под дере­вьями не достигает нескольких футов, но Сара объяснила, что раз или два в году налетает ураган, который бушует несколько дней подряд и уносит весь снег и все мелкие кусочки льда. Почему-то это совсем его не удивило. Вся планета казалась настолько странной, что иногда он задумывался, не искусственная ли она, как и Сильверглейд?

В это утро он намеренно шел медленнее, чем накануне. Вчера у них был стимул торопиться — успеть за сильфенами в надежде выбраться из этого мира еще до наступления ночи. Сейчас они тоже не могли медлить, но постоянная скорость была важнее, чем кратковременные забеги. Его больше беспокоил ветер, постепенно заметающий следы сильфенов. С другой стороны, деревья будто бы расступались, образуя нечто вроде аллеи.

На обед у них был суп, наскоро проглоченный в ненадежном укрытии за стволом увешанного шарами дерева. В снежном уборе он вполне мог сойти за раздувшуюся рождественскую елку. Как и прежде, холод, воспользовавшись краткой остановкой, начал пробираться к телу, и остановить его не смог даже горячий суп. Оззи очень не нравилось, что начинают мерзнуть ноги, — возмож­ность обморожения беспокоила его все сильнее. После обеда снег повалил гуще и, что еще хуже, начал забиваться в их меховую одежду. Санки Точи превратились в небольшой сугроб на полозьях.

Мелкие частицы снега стали попадать за отвороты капюшона, налипшие ледяные полоски обжигали холодом кожу щек. Скоро лес начал редеть, и, хотя идти на лыжах стало немного легче, снег и ветер разгулялись с новой силой. И следы сильфенов окончательно исчезли. Оззи замедлил шаг, потом остановился, но тотчас вынужден был снова шагнуть вперед, чтобы не попасть под санки Точи.

Именно этого он боялся с самого начала: непредсказуемой погоды сурового мира и исчезновения тропы. Негнущимися пальцами он с трудом вытащил дружеский амулет. Внутри еще мерцала слабая голубоватая искорка. Оззи медленно повернулся кругом. С одной стороны — возможно — свет был чуть-чуть ярче. Слишком слабый аргумент, чтобы рисковать тремя жизнями, но другого выхода у него не было.

В заднем отсеке саней от отыскал еще кусок веревки, один конец привязал к раме спереди, другим обвязался вокруг пояса и снова тронулся в путь. Ветер понемногу стих, но снег повалил еще гуще. Оззи часто останавливался, чтобы проверить направление, но в мозг уже закралась предательская мысль: какая разница? При его первой встрече с этим миром он хотя бы верил, что путникам на тропе сильфенов не грозит ничего плохого. Теперь он знал, что на кону его жизнь, и доверял ее безделушке чужаков. Не слишком ли это ненадежно?

Минут через сорок, хотя казалось, что они в пути уже добрую половину дня, показалась опушка следующего леса. Под защитой густых крон снегопад уже не так сильно досаждал путникам, но веревку Оззи решил пока не отвязывать.

— Через пару часов остановимся на ночлег, — сказал он своим спутникам.

Еще утром он надеялся, что удастся немного продлить переход, но этот мир снова спутал его планы. Оззи и сам устал от двух дней борьбы с враждебным миром, поэтому понимал, что Орион долго не выдержит. Что касается Точи… кто знает? Сегодня ночью они хорошенько отдохнут, чтобы набраться сил на полный день. А дальше нечего и загадывать.

Оззи продолжал передвигать отяжелевшие ноги, сохраняя неторопливый ритм. Граница холода отсекла чувствительность чуть ниже лодыжек, ступни онемели, и в голове возникали страшные картины, которые он опасался увидеть, когда будет снимать ботинки перед сном. Хорошо хоть путь немного уходил вниз; местами попадались и подъемы, но общий уклон помогал движению. По­степенно слой снега стал глубже, избавив от необходимости выискивать торчащие на пути камни. Несколько раз им пришлось останавливаться, чтобы стряхнуть снег с меховых шуб и саней Точи.

— Оззи!

Он обернулся и увидел, что парень энергично машет руками. Что еще? Несмотря на готовое прорваться раздражение, он дал Точи сигнал остановиться и подъехал к Ориону.

Парень снял защитные очки.

— Он мокрый! — воскликнул он.

Оззи не стал приказывать немедленно надеть очки, а вместо этого наклонился, чтобы понять, что происходит.

— Снег, — выдохнул Орион, — он тает. Стало теплее.

И правда, лед на очках превратился в кашицу. Оззи сорвал свои очки и поднял лицо вверх, глядя в небо. Миллионы снежинок спускались с неизменно розового неба. Но они не обжигали кожу. Да, они были холодными, но быстро таяли и стекали по лицу.

Оззи рванулся к ближайшему дереву. Подняв палку, он изо всех сил ударил по стволу. С дерева посыпался снег. Он продолжал бить, пока не обнажилась кора. Настоящая, биологическая кора. Перед ним был нормальный деревянный ствол. Из груди вырвался почти истерический смех. По глупой иронии он так замерз, что не заметил, когда температура поднялась до каких-нибудь десяти градусов ниже нуля.

Орион подошел ближе и с восторгом уставился на открытый участок сморщенной коры.

— Мы сделали это! — заорал Оззи, обнимая парня. — Будь я проклят, мы сумели! Мы выбрались из того мерзкого мира! Ура, я снова свободен!

— Ты уверен? Думаешь, мы действительно выбрались?

— Да, черт побери, да! Клянусь твоей задницей! Мы с тобой смогли, и Точи, конечно, тоже. Пойдем порадуем его отличной новостью.

— Но, Оззи, — Орион посмотрел вверх, — небо все еще красное.

— Хм, да. — Он прищурился, глядя в небо, но оно оставалось ярко-розовым, особенно розовым для этого времени суток по его внутреннему таймеру. Если это другой мир… — Ну, не знаю, в галактике не одна красная звезда.

Он вытащил из кармана потрепанный пергамент, написал: «Кажется, вы­брались. Сможешь пройти еще немного?» — и прислонил его к кристаллической пластине.

«Пока живой, буду идти», — получил он в ответ.

Оззи вытащил амулет, повернулся кругом, но искорка внутри почти совсем погасла.

— Я думаю, нам туда, — сказал он и снова отправился в путь, не слишком заботясь о направлении.

Окружающие условия почти не изменились, но от одной мысли, что они избавились от ужасов Ледяной Крепости, тело как будто получило дополни­тельный источник энергии. Почти как у ледового кита, подумал Оззи.

Конечно, теперь, когда он знал, что искать, приметы стали очевидными. Сильный снегопад, другие виды деревьев, их разные силуэты на фоне неба, да и само небо стало светлее. Перемены казались более отчетливыми с каждым пройденным ярдом, и вскоре из-под снега уже появились коричневатые пучки сухой травы. А по деревьям прыгали мелкие грызуны. Они задевали ветки и стряхивали снег, с влажными хлопками падавший к ногам путников. Теперь они постоянно бежали вниз, быстро теряя высоту.

Лес кончился внезапно. Оззи проскочил между последними деревьями и выбежал на заснеженную равнину, испещренную валунами и оранжевыми пятна­ми травы. Они оказались в долине, окруженной похожими на Альпы горами. Внизу простиралось прекрасное озеро с прозрачной водой, растянувшееся миль на двадцать в каждую сторону. Его берега заросли деревьями, на которых уже начали набухать почки. Снежная равнина заканчивалась в полумиле перед ними, а дальше среди травы бежали десятки ручейков с талой водой. С другой сторо­ны тянулась почти непрерывная стена леса, обозначающая широкую границу между верхними каменистыми склонами и лугами внизу.

Он оглянулся на лес, откуда недавно вышел. Казалось, что до него можно за пять минут добежать на лыжах, хотя даже вниз они катились добрую четверть часа. Из-за леса поднималось сверкающее солнце, и загадка розового небоскло­на была решена. Из мрачного малинового заката они попали в ярко-розовый рассвет.

Оззи медленно стянул капюшон и улыбнулся солнечным лучам, согревающим кожу.