– Запомните, ребята: когда будете проходить, глядите вверх.

Это был самый лучший и самый искренний совет Анджелы. И они его приняли. Ну ещё бы. ведь она столько времени потратила на то, чтобы сделаться частью взвода Пареша. Теперь, когда настал тот самый день, она была почти что одной из них.

Семь ноль-ноль – подразделению Легиона ГЕ, приписанному к Нортовской геогенетической экспедиции на Сент-Либру, явиться к транспортному резерву базы с полным снаряжением для УТК (условия тропического климата). Семь двадцать пять – запуск транспортов колонны и проверка систем. Семь тридцать – колонна выезжает вместе с сопровождением. Транзит через портал на Сент-Либру и продолжение пути к аэропорту Хайкасла. Взлёт запланирован на семнадцать ноль-ноль по местному времени.

Им нравилось, какие четкие приказы отдавали в АЗЧ. Поэтому Анджела оказалась в том же самом черном микроавтобусе, который располагался почти во главе их колонны из десяти одинаковых микроавтобусов, и едва минуло семь тридцать, как он выехал с базы и направился к порталу. Капрал Пареш Эвиттс сидел рядом с Анджелой, рядовой Атьео вёл машину вниз по склону, по Кингсвей прямо через центр Последней Мили, в точности как в прошлый раз, шестнадцать дней назад. Это была её версия добрых старых деньков. Если не считать черного седана во главе колонны – тот, в котором ехал полковник Вэнс Эльстон.

Он был в своей кремовой УТК-форме в это утро, когда они все садились по машинам. Она увидела его в форме впервые после того, как покинула Холловей. Ей это не понравилось – слишком много дурных воспоминаний.

Полицейский эскорт, который сопровождал автоколонну, съехал с дороги непосредственно перед похожей на мост рампой, ведущей к порталу. Анджела игриво пихнула Пареша и указала вверх, через окно. Он ухмыльнулся в ответ и послушно поднял голову.

Две недели платонической дружбы, две недели рядом, две недели упражнений в спортзале, выпивания пива, сплетен о начальстве из АЗЧ, об ожидании, об убогом инструктаже, о некачественном УТК-снаряжении («Я же тебе говорила»), о том, что ночью с базы не уйти, дерьмовая еда в столовой, тесные условия, дурацкие учебные тревоги. Для нее – разновидность тюремной рутины, но с достойным доступом в транснет. Для Пареша – странная жизнь, которая обратила его в помесь гиперопекающего старшего брата и целомудренного викторианского ухажера. Что касается остального взвода, то для них Анджела возвысилась до статуса маскота – стала членом команды, за тем лишь исключением, что оружие ей не полагалось. В остальном она могла участвовать во всех их тренировках, добродушной болтовне, грязных шутках. Доверие было ключом, и она его заполучила.

Машина Эльстона плавно заехала в неподвижную переливчатую стену серого тумана, которая и была межпространственным соединением. Анджела напряглась и вспомнила собственный совет. Они прошли через портал.

Микроавтобус залило ослепительно ярким светом. Атьео слегка сжал руль от неожиданности.

– Ух ты! – Пареш сунул руку в нагрудный карман за солнечными очками. – Не думал, что будет так ярко.

Анджела уже разглядывала небеса.

– Вон там, – просто сказала она.

Пареш проследил за её взглядом. Небо Сент-Либры было густого и чистого бирюзового цвета и каким-то образом казалось куда более высоким, чем земное. Он едва это заметил. Прямо поперек северного неба, словно какая-нибудь волшебная вуаль, висела необыкновенная система планетарных колец. От туго скрученного A-кольца, скользившего вдоль верхнего края атмосферы, она тянулась на полмиллиона километров до крайнего Т-кольца с его восемью маленькими спутниками-пастухами. Главные кольца были заметно плотнее, в них отчетливо просматривались «ребра» из плотно расположенных кусков камня размером с гальку – впрочем, пространство между ними заполнялось гранулами льда и пылью, благодаря которым образовалась великолепная сверкающая мантия, рассекавшая небосклон с востока на запад.

– Мать честная!.. – благоговейно прошептал Пареш.

Анджела глядела на великолепие Сент-Либры, чувствуя странное облегчение из-за того, что оно оказалось на своем месте, в мире по-прежнему существовала природная красота. Холловей на очень долгий срок лишил её таких вещей, и она отчасти поверила, что могла попросту все придумать вместе с прочими событиями.

На сиденьях позади нее остальной взвод выражал свое восхищение зрелищем.

– Так ты не шутила, – проговорил Пареш.

– Не об этом, – ответила Анджела. – О таких вещах не шутят.

– Спасибо, что сказала мне… нам.

Она ухмыльнулась и надела очки.

– Справедливости ради, вы бы такое не пропустили, верно?

– Верно. – Он снова уставился на небо, словно опасаясь, что это какой-то трюк.

– Если тебе кажется, что сейчас все выглядит великолепно, подожди до ночи. Сириус заставляет все это сверкать в два раза ярче лунного света на Земле.

– В такое я могу поверить.

– Очень романтично, – прибавила Анджела.

Пареш улыбнулся – чуть с опаской, неуверенно. На протяжении двух недель она ни разу не намекнула ему, что их дружба может перерасти в нечто большее. Добрые приятели – таков обозначенный предел, с учетом того, что она была его официальным заданием. До этого утра, когда взвод паковал снаряжение и одевался, Анджела стояла возле двухъярусной кровати, где она занимала верхний ярус, а Пареш – нижний. Одетая лишь в бюстгальтер и трусики, она щедро мазалась высокофакторным маслом от загара, пока кожа не сделалась скользкой и блестящей, и при этом не спешила, демонстрируя себя, словно зонная малышка на съемках какой-нибудь похабщины. Пареш был там же, между двумя кроватями, надевал собственную кремовую УТК-форму. Ему пришлось бросить все силы на то, чтобы не таращиться на нее. Те несколько раз, когда их взгляды встретились, она нейтрально улыбалась ему, как будто не осознавая, какую тестостероновую бурю разжигает.

Равновесие нарушилось. Он чувствовал неуверенность и был готов рискнуть своим добрым именем, чтобы заполучить её. Теперь им легко управлять.

– Вообще-то они всем здорово досаждают, – сказала Анджела. – Из-за колец у Сент-Либры никогда не будет спутников связи или, если уж на то пошло, любых других спутников. Может, сквозь них и видно мерцающие звезды, но для других намерений и целей они твердые. Ни один искусственный спутник ни за что не пройдет через них без повреждений.

– У нас есть н-лучевики, – сказал Пареш. – Они обеспечат нам коммуникацию в джунглях. Это будет не хуже, чем то, для чего нас тренировали.

– Нет, будет, – ответила она, дразня его.

– Да хватит тебе, поверь в нас хоть немного. Ты же видела, что мы умелые, что мы можем постоять за себя и достичь цели.

– Я на это надеюсь.

Из овального портала вела ещё одна решетчатая рампа, отражение той, что со стороны Ньюкасла. У её основания зеркально-стеклянные офисы и темные инженерные строения стояли изогнутым вправо полукругом, названия компаний были хвастливо обозначены большими разноцветными буквами; окружающее пространство залили толстым слоем асфальта, сотни легковушек и пикапов припарковались на нем как попало. Влево от рампы тянулись склады и перевалочные базы – куда больше любых на Последней Миле, – где обрабатывались импортируемые на Сент-Либру товары. Ближе всего располагалась автобусная остановка с пустыми платформами. Последние две недели эмиграция на Сент-Либру упала до пары сотен человек в день, при этом всех собирали в большие группы и поспешно проводили через портал, когда АЗЧ его не использовал. Анджела нигде не видела людей.

Широкая бетонированная площадка простиралась во все стороны от конца рампы, и прилегающие дороги, изгибаясь, уходили к разнообразным зданиям, расположенным поблизости. Прямо впереди было трехполосное шоссе с громадным знаком на обочине: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА АВТОСТРАДУ А». Оно уводило прочь от портала, в сторону сурового промышленного сектора, который занимал большую часть пейзажа. Громадные биойлевые резервуары, покрытые слоями серебристого жаропрочного материала, тянулись по голой ржаво-красной земле до самого горизонта. Между резервуарами росли леса очистительных колонн, опутанных сетью трубопроводов и выпускавших струи пара, который вскоре растворялся в горячем воздухе под безоблачным небом. Сама почва большей частью скрывалась под змеиным переплетением труб, на стыках которых виднелись короткие и толстые цилиндры турбинных насосов, и все это от атмосферных явлений защищали простые крыши из рифленого композита.

– Все сильно изменилось? – спросил Пареш.

– Не очень. Дома подросли, резервуаров стало больше; в остальном все то же самое.

– А где же город?

– Хайкасл? Понятия не имею, но думаю, километрах в шестнадцати. Я там не была. Он, как ни крути, просто куча мусора. Корпоративный городишко.

– Может, он тоже вырос, стал лучше?

Анджела окинула взглядом безыскусную промышленную панораму во всем её функциональном уродстве.

– Почему-то я в этом сомневаюсь.

Колонна ускорилась, погнала по автостраде А. Пока они ехали, жужжание кондиционера сделалось громче – он пытался приспособиться к внезапному удару горячей, влажной атмосферы Сент-Либры. Воздух в микроавтобусе стал холодным и вязким, в нем ощущался слабый запах биойля. Каждые сто метров или около того по обеим сторонам автострады А появлялись боковые дороги, обозначенные загадочными комбинациями букв и цифр. Они убегали прочь, извиваясь между резервуарами, и по сути были всего лишь сдвоенными следами от колёс, вдавленными в каменистую почву. В колеях собирались длинные лужи, которые поблескивали в тусклом солнечном свете. Через восемь километров, когда резервуары наконец-то закончились и почву отвоевала местная пурпурно-зелёная трава, дорога раздвоилась, и они поехали налево. Анджела успела заметить указатель, оповещающий о том, что до аэропорта ещё тридцать километров.

Растительность медленно укрепляла свои позиции на бесхозной земле, хотя от рафинировочных заводов по-прежнему попахивало биойлем. По сторонам от асфальта топорщилась темная трава с изысканными переливами пурпура и аквамарина, светящимися, точно дифракционные узоры; тут и там виднелись заросли полусферических кустов со странными белыми ветвями, которые торчали из сине-зелёных листьев. Встречались и проволочные деревья, которые она помнила, похожие на серебряные скульптуры из безлиственных земных деревьев.

– Я думала, тут кругом джунгли, – пожаловалась Леора Фоукс.

– Мы на равнине Грейт-Джарроу, – сказала ей Анджела. – В центре Амброза, который весь покрыт водорослевыми полями. Когда пересечем океан и доберёмся до Брогала, увидишь настоящие джунгли.

– Так где же эти водорослевые поля?

– Подожди, пока мы взлетим, ты их не пропустишь.

Аэропорт Хайкасла раскинулся на шестьдесят пять квадратных километров. На Сент-Либре для подобной неторопливой расточительности хватало места; плоскую землю большей частью покрывала скошенная трава, здания виднелись тут и там в окрестностях двух длинных взлётно-посадочных полос с их вспомогательным лабиринтом рулежных дорожек и хорд. По одну сторону от полос располагалась диспетчерская вышка – шпиль из выбеленного бетона, увенчанный сине-зелёной стеклянной лентой. Даже после девяноста двух лет человеческой оккупации она оставалась самым высоким зданием на планете. Из-за солидных расстояний между постройками их размеры трудно сопоставлялись друг с другом, и, чтобы осознать, какие они на самом деле большие, надо было подойти совсем близко.

В аэропорту Анджела впервые увидела признаки человеческой деятельности. Тыловое обеспечение АЗЧ трудилось изо всех сил над порученным заданием – обустройством первичной военной базы в аэропорту Абеллии, в семи с половиной тысячах километров отсюда. Все громоздкие контейнеры с оборудованием, стандартные грузовые поддоны для воздушных перевозок 350DL, цистерны GL56, заполненные сырьем, наземный автопарк, вертолёты и складные квик-кабины, которые АЗЧ заранее послал через портал, были аккуратно распределены по асфальтированным площадкам аэропорта или спрятаны в ангарах с открытой стеной в ожидании вылета.

Помимо «Супер-Роков» и «Дедалов», АЗЧ реквизировал все семь самолетов, принадлежавших единственной авиакомпании планеты, «Эйр Брогал». Четыре коммерческих «Боинга-2757» с салонами, переоборудованными в первый класс, где можно было в соответствующей современным стандартам роскоши перевезти в Абеллию сто пятьдесят пассажиров, и на борт поместятся ещё экспресс-грузы. Три «Антоновых», «Ан-445», составляли остаток флота; самолеты для дальних полетов, по грузоподъёмности похожие на «Дедалы», которые использовали для перевозки предметов среднего веса и высокой важности, предназначавшихся богатым клиентам в Абеллии, следившим за модой. Все прочее, все по-настоящему тяжелые предметы, грузовиками доставляли по автостраде А к громадным товарным поездам, а после везли морским путем.

Кроме того, в тени ангаров прятались сверхзвуковые самолеты бизнес-класса, принадлежавшие ультрабогачам, проживавшим в Абеллии. Больше на этой планете лететь было некуда.

Норты основали посреди обширного континента под названием Амброз суверенное государство с собственной конституцией, чью законность признали все земные и межзвёздные правительства. Его граница представляла собой круг диаметром примерно две тысячи километров, который включал в себя водорослевые поля и фермы, – только за это Норты несли ответственность. Ист-Шилдс, маленький портовый городишко на северном побережье Амброза, где наконец-то заканчивалась автострада А, был единственным местом, где применялась изначальная конституция; сам он предназначался лишь для того, чтобы загружать и обслуживать пять грузовых кораблей, которые шли в Абеллию.

Далеко за равниной Грейт-Джарроу на три тысячи километров вдоль юго-восточного побережья Амброза раскинулись Независимые государства, самая притягательная достопримечательность Сент-Либры для политических диссидентов с Земли и других транскосмических миров. Они включали в себя множество небольших стран, и каждая гордилась своим уникальным устройством и оберегала его. Первые основанные государства существовали бок о бок на материке, где границы обозначались четко, а более молодые сообщества выбирались все дальше, занимая острова, которых в громадном Тайнском архипелаге было великое множество. Колонизированную часть архипелага люди назвали Островами свободы. В Независимых государствах можно было отыскать любую политическую и экономическую идеологию, о которой когда-либо мечтало человечество, включая полный набор теократий, и каждый диссидент нашел бы для себя убежище по вкусу.

Всем, кто направлялся в тот регион Сент-Либры – а именно туда стремились эмигранты последние восемьдесят лет, – предстояло проделать этот путь по автостраде Б, которая большей частью даже не имела дорожного покрытия. Ни в одном из Независимых государств не было взлётно-посадочной полосы – они слишком ценили свою изоляцию, чтобы создавать возможность для быстрого контакта с межзвёздным сообществом, которое отвергли.

Микроавтобус Анджелы подъехал к громадному ангару с открытой стеной, чья изогнутая крыша из солнечных панелей была достаточно большой, чтобы вместить оба «Супер-Рока» бок о бок, если бы им позволили передохнуть. Четверть бетонного пола занимали поддоны 350DL и цистерны GL56. Вдоль ряда переносных туалетов стояли раскладные столики с раздатчиками прохладной воды и холодильниками с закусками.

– Мы останемся тут до вылета, – объявил Пареш своему взводу. – Вы отвечаете за свои вещмешки, пока не погрузимся. Не спускайте с них глаз.

Когда Атьео открыл двери, в микроавтобус ворвалась волна горячего воздуха. Анджела закинула на спину свой рюкзак, напялила хлопковую панаму и отправилась забирать выданный АЗЧ вещмешок из отделения в боковой части микроавтобуса.

В ангаре бродили несколько сотен человек – большой контингент легионеров, научный персонал и спецы-техники из АЗЧ. Все разделились на группы и между собой почти не контактировали. Анджеле этот инстинктивный трибализм показался забавным.

Она взяла бутылку охлажденной воды и пачку сэндвичей у скучавших официантов и присоединилась к взводу Пареша; села на вещмешок и принялась разглядывать застывший пейзаж. Исходивший от земли жар превратил воздух в марево, в котором трепетали далёкие здания. Помимо нескольких грузовиков АЗЧ и автопогрузчиков, которые катались туда-сюда между штабелями контейнеров, словно танцуя причудливый танец, ничто не шевелилось.

Приехали люди из транспортной службы и увели микроавтобусы прочь. Подошел лейтенант Пабло Ботин и объявил, что «Супер-Рок» «слегка отстает от расписания». Легионеры, как всегда, отреагировали глумливо.

Анджела устроилась поудобнее, чтобы понаблюдать, как солнце скользит к горизонту, и убедилась, что невероятные кольца ей хорошо видны. Ленивая атмосфера, надоедливый запах биойля, витавший в воздухе, и нескончаемо плоский пейзаж пробудили в ней ощущение истинной свободы, впервые после выхода из Холловея. Здесь она в самом деле могла удрать от всех и уйти в закат, чтобы больше не вернуться.

«Но не сейчас». Сначала она должна проверить несколько вещей, и экспедиция обещала доставить её прямиком к первой из них.

Примерно через час после их прибытия прямо в ангар заехала колонна из шести мобильных биолабораторий и припарковалась в тени его крыши. Это были большие машины с шестью отдельными внутриколесными моторами, включёнными в ходовую часть, которая поддерживала высокую кабину водителя, небольшой жилой отсек и саму лабораторию без окон, занимавшую две трети длины. Взглянув на колеса диаметром полтора метра и массивные газовые амортизаторы, Анджела была вынуждена признать, что они в состоянии одолеть почти любое препятствие на местности.

Вэнс Эльстон и ещё парочка офицеров подошли и заговорили с ксенобиологами, которые появились из лабораторий. Стало ясно, что все они хорошо знакомы. Она сделала мысленную замётку, удивившись, что общего у шпиона вроде Эльстона и ботанов-научников.

Транспортный самолет «Боинг С-8000 „Дедал“» приземлился, коснувшись полосы с визгом тормозов и струйками грязного дыма из тележек шасси. Он подкатил к грузовому терминалу и открыл заднюю откидную дверь-трап. Нос медленно поднялся, и тыловики принялись загружать поддоны с обоих концов так быстро, как только бортовые грузовики успевали их подвозить. Инженеры проводили тесты на пригодность к полету, изучали турбовинтовые двигатели. Одновременно подъехали два массивных топливозаправщика и стали закачивать биав-горючее JB5. Экипаж сошел на землю, передав самолет свежей команде.

Пока шла погрузка, небо быстро темнело. Анджела смотрела, как с запада надвигается облачный фронт, клубящаяся сланцево-серая масса, которая появилась невероятно низко у земли, учитывая высоту небес. Поднялся ветер, в открытом ангаре задули прохладные сквозняки. Она нырнула в свой рюкзак, надела поверх майки шерстяную кофту на молнии и спрятала солнечные очки. Большинство легионеров столпились у края ангара, следя за тем, как приближается ливень. Она была умнее.

Полное обслуживание и загрузка «Дедала» впечатляли своей эффективностью, все заняло лишь сорок пять минут. Самолет покатился обратно к взлётно-посадочной полосе и взмыл в небо, чуть опередив тучи. Потоп, который они принесли с собой, был именно таким густым и тяжелым, как запомнила Анджела. Так уж устроен мир, чьи континенты относятся либо к тропикам, либо к субтропикам. Дождь шел каждый день, чаще не по одному разу. И сообразно размерам Сент-Либры дождь был сногсшибательным.

Из-за шума воды, грохочущей по панелям на крыше ангара, говорить стало совершенно невозможно. Все, стоявшие у края, шустро отпрянули, когда на бетон с плеском обрушился водопад. Вид на аэропорт, открывавшийся перед Анджелой, быстро сжался; ливень был таким плотным, что она едва различала соседний ангар. Пейзаж, который она могла разглядеть снаружи, свелся к расплывчатым монохромным очертаниям. Тем не менее она видела, как движется вода, по слабым колебаниям на земле – то, что она приняла за длинные естественные впадины, на самом деле оказалось широкими сточными канавами, которые уводили воду от взлётно-посадочных полос и зданий.

– Что за чертовщина? – проворчала Джиллиан Ковальски; она сидела с Омаром Михамбо на вещмешке неподалеку от Анджелы.

– Это ненадолго, – сказала им Анджела.

– Нас не предупредили, что понадобятся долбаные акваланги, – заметил Омар.

Сверкнула молния, и все вздрогнули.

Дирито с широкой улыбкой глазел на стену воды, выросшую у входа в ангар.

– Тут и впрямь все больше и лучше, да.

– Даже монстры, – прибавила Анджела.

Пареш бросил на нее неодобрительный взгляд, который она парировала горестной улыбкой; над ангаром раздался раскат грома.

Через сорок минут дождь закончился так же внезапно, как начался. Тучи улетели прочь, на восток, но с их уходом дневной свет не вернулся. По ангару прошелся поток чистого воздуха, унеся с собой последние отголоски биойлевого дыма. На западе яркая точка Сириуса быстро ушла за горизонт, а за ней проворно последовал массивный Сириус-В, который сейчас находился почти в оппозиции с Сент-Либрой. Главная из двух звёзд как будто продолжала светить сквозь край системы колец, отчего изогнутое покрывало частиц радостно сверкало.

– Ну вот, пожалуйста, ребята, – сказала Анджела, указывая на кольца. – Это добрый знак для первого дня. Для вас взошла точка «джи».

Взвод столпился вокруг, пытаясь понять, на что она указывает. Почти посредине пояса из колец вдоль ленты потолще полз маленький вихрь тьмы.

– Что это такое? – спросил Мохаммед Анвар.

– Одна из лун-пастухов. Размером с астероид, помогает удерживать кольца стабильными. Строго говоря, она на внешнем краю F-кольца. Но… все называют её точкой «джи».

– Трудно найти, да? – сказал Ханрахан, прищурив глаза.

– Только для вас, мальчики. – Анджела бросила на него взгляд.

Взвод посмеялся, а потом солнце наконец-то спряталось за горизонтом и кольца засияли в полную силу поперек сумеречного неба.

Их «Супер-Рок» приземлился через пятнадцать минут. Взвод Пареша присоединился к одной из очередей, змеящихся по бетонированной площадке от двух трапов, которые наземная команда подкатила к фюзеляжу. Анджела предположила, что на борт поднимаются почти четыреста человек, хотя самолет мог вместить больше восьмисот, если он полностью оборудован для пассажиров. Но нижнюю палубу на этот раз превратили в грузовую.

Бортовые погрузчики доставили поддоны к передним люкам в фюзеляже, створчатые двери сзади широко распахнулись, и выдвинулась аппарель. Биолаборатории аккуратно заехали в брюхо «Супер-Рока». Анджела увидела Эль-стона, который стоял в нижней части аппарели и внимательно следил за продвижением автомобилей. После того как четвертую лабораторию закрепили внутри, они с другим офицером ушли оттуда и направились прямиком к переднему трапу, минуя очередь.

Как раз когда Анджела наконец-то добралась до трапа, приземлился «Ан-445», и его встретил рой тыловиков. Они начали погрузку в унисон с коллегами, которые занимались «Супер-Роком». Если сегодня обыкновенный день, значит каждые два-три часа в Абеллию вылетал полный самолет персонала или инвентаря. Она тихонько присвистнула – получалось, что экспедиция стоит миллиарды. Кто-то ещё, помимо её самой, всерьёз вознамерился отыскать монстра.

Несмотря на опасения Анджелы, сиденья в «Супер-Роке» оказались неплохими. Обивка была крепкая, и места для ног хватало в разумной степени. Они сидели по пять человек. Она позволила Леоре Фоукс занять место у окна; Пареш сел с другой стороны от нее, а оставшимися в ряду были Рамон Бикен, Джош Джустик и Одри Слит.

Её элка запросила подключение к смартнету самолета, который давал ограниченный выход в транснет, и предупредила, что все необходимое для развлечения во время полета следует скачать в личный кэш, поскольку соединение прервется, как только они взлетят. Анджела выбрала файлы – большинство с нелицензированных сайтов – по недавней истории Гранд-Европы и ближневосточной политике в межзвёздную эпоху, коллекцию, которую уже бегло просматривала на базе АЗЧ, и принялась читать их на сетке, игнорируя инструктаж по технике безопасности в самолете.

Она чуть встрепенулась, когда «Супер-Рок» устремился по взлётной полосе и начал поднимать нос, прижав её спиной к обивке кресла. Полет должен был продлиться девять с половиной часов благодаря транзиту через зону Падения, который позволял лететь низко и медленно тысячу километров над морем Марсден. Пройдет ночь, и в Абеллии они приземлятся рано утром по местному времени, которое абсолютно противоречило биологическим часам Анджелы, утверждавшим, что вот-вот настанет время обеда. По крайней мере, она успеет как следует изучить файлы, хотя она, как обычно, напомнила себе, что следует уделять обеим темам равное внимание, поскольку Эльстон ознакомится с историей её доступа.

Развернув файлы на сетке, Анджела спросила себя, сколько он успел выяснить о её прошлом, раз уж заподозрил, что досье Трамело – фальшивка. Не так много, как ему хотелось бы, предположила она; база данных, в которой содержались наиболее важные сведения о её происхождении и жизни, недоступна даже для любимого Эльстоном Агентства внеземной разведки. Она знала, что это должно его тревожить – его, высокомерного человечка, привыкшего главенствовать во всем и узнавать все тайны, – хотя по иронии судьбы эти сведения никак не были связаны с экспедицией или инопланетным монстром. Единственное, что он мог узнать, если бы провел сверхэффективную экспертизу ДНК, это кто её настоящая мать. Такая перспектива заставила Анджелу тайком улыбнуться: «О, вот это была бы интересная встреча».

«Супер-Рок» равномерно набрал высоту и заложил аккуратный вираж, чтобы лечь на северо-восточный курс. Сквозь окна лился серебристо-серый свет планетарных колец.

– Ой-ой, вы только поглядите на это! – ахнула Леора и прижалась лицом к окну.

Анджела вытянула шею, чтобы заглянуть легионерше через плечо. Яркий кольцевой свет отлично освещал землю внизу, где виднелись водорослевые поля. Каждое представляло собой безупречный круг диаметром тысячу метров, его край был низким земляным берегом, который создавали, расчищая грунт от центра при помощи бульдозера. Как только такая яма заполнялась водой после ежедневных ливней, в нее помещали генетически модифицированные водоросли, которые быстро размножались при идеальном сочетании тепла и влаги, покрывая поверхность слоем густой блестящей грязи. Её собирала «стрела», прикрепленная к центральной колонне и вращавшаяся вокруг своей оси. Она совершала полный оборот за два дня, втягивая часть илистой грязи и оставляя столько, сколько требовалось для нарастания нового покрывала из водорослей к тому моменту, когда «стрела» вернётся в начальную точку.

Собранную жижу качали в рафинировочный завод, где воду удаляли, оставляя чистые водоросли, богатые углеводородами, которые можно было переработать в любую из полудюжины разновидностей биогорючих продуктов, крайне важных для межзвёздной экономики. Массовый спрос увеличивался сообразно постоянному экономическому росту в человеческих мирах. Вот почему блестящие круги тянулись везде, куда только Леора могла заглянуть со своего наблюдательного пункта в самолете, который поднялся уже на шесть километров. Ровную решетку полей нарушали только редкие невысокие холмы на равнине. Расстояние между кругами было рассчитано так, чтобы вместить опорную дорожную сеть и трубопровод. Излишки дождевой воды уходили через продуманную сеть протоков, которые соединялись в водные пути побольше, прежде чем собраться в сливные каналы шириной с автомобильное шоссе, а те в конце концов вливались в естественные местные реки, неся с собой излишки водорослей и загрязняя прибрежную экологию до самого моря. Кольцевой свет, озаривший землю, изукрасил её узором в серебристую, ровно сияющую ёлочку.

– Чертовски впечатляющая система, – пробормотал Пареш за спиной Анджелы. – Кажется, им нет конца.

Она повернулась к нему:

– Несколько сотен километров, ага. Но ты подумай о том, скольких людей это снабжает биойлем и на скольких мирах; в какой степени межзвёздная жизнь, знакомая нам, зависит от Сент-Либры.

– Эти Норты, хм, умные ребята.

– Безжалостные ребята, если быть честным и точным.

– Звучит горько.

– Ты ведь знаешь, как я оказалась в особняке Бартрама?

– Э-э, конечно.

Анджела тайком улыбнулась тому, как легко это его смутило.

– Такое впечатление, что у трех изначальных братьев извлекли мозг и заменили на силиконовые чипы. Им чуждо все человеческое. Они понимают эмоции и чувства, но лишь в том смысле, в каком ими можно манипулировать. Их уродливые дети, двойки, чуть больше похожи на людей; думаю, это потому что они все ущербные – по крайней мере, по сравнению с тремя плохими папочками. Но все равно действуют заодно с коллективом. Фактически коллектив был бы невозможен без них.

– Коллектив?

– «Нортумберленд Интерстеллар», которая, по сути, и есть Сент-Либра.

– Значит, человечеству повезло, что они у нас есть?

– Не будь Нортов и Сент-Либры, нашелся бы кто-то другой и что-то другое. Как тысячи до них, они увидели шанс и не упустили его. Умные, амбициозные люди делали то же самое, изменяли мир под себя, на протяжении почти всей истории. У большинства из них те же качества, что и у Нортов.

– Звучит так, словно ты ненавидишь богачей, потому что они богачи.

– На деньги можно купить достойную жизнь, я по этому поводу никому завидовать не стану. Но вот как их заполучить – это может стать проблемой в зависимости от того, во что ты веришь.

– А во что веришь ты?

– В то, что мне нужно выжить, и я сделаю все, чтобы и дальше придерживаться этой веры.

– Как-то сурово.

Анджела улыбнулась ему.

– Это не значит, что я не могу развлекаться по ходу дела. Просто у меня не было для этого особых возможностей уже… ах, да – уже двадцать лет.

– Подлинная судебная ошибка. Наверное, самая серьезная из всех, о которых мне доводилось слышать.

– Ага. Но, когда мы там, в джунглях, напоремся на монстра и загрузим его фотку в транснет, это будет означать, что мне причитается нешуточная финансовая компенсация. Надеюсь, я сумею вдобавок развалить карьеру нескольким правительственным шишкам. Приятный бонус.

– Так вот в чем все дело, в мести?

– Слушай, прямо сейчас я не заперта в тюремной камере, меня кормят каждый день – да, рацион АЗЧ, но все равно, – у меня есть одежда, я могу разговаривать с вами, ребята, а не с психопатами, к которым меня засунули, или с садистами-охранниками, у меня есть вид из окна, и я могу выходить в транснет. Если бы я верила в диснеевские финалы, то следила бы краем глаза, не появится ли мистер Справедливость. Моя жизнь пока что наладилась.

– Не считая того, что мы, по-твоему, все умрем в джунглях.

– Вы. Я думаю, что вы все умрете. Потому что вы не верите в то, что я видела; для вас это просто ещё одна отработка военных действий.

– Я верю.

– Я на это надеюсь, Пареш. Серьезно.

– Когда наступит критический момент, я тебе докажу, что ты нас недооценивала.

– Да. Слушай, прости, что я то и дело веду себя как сука; просто я привыкла заботиться о себе сама.

– Не склонна к БДД, хм?

– Прошу прощения?

Она взглянула на него с подозрением. Игривое выражение нарочитой невинности на его лице ей весьма понравилось, – впрочем, Пареш во многих смыслах был все ещё ребенком.

– Бескорыстные добрые дела, – сказал он. – В жизни они нужны. Всем.

– Нет, я очень-то склонна к БДД, но я тебя умоляю – это двадцать второй век, можно все исправить, если денег хватит.

Они улыбнулись друг другу.

– Опять вернулись к деньгам, – сказал он.

– Как обычно, – подтвердила Анджела. – Итак, тебе нравятся девушки, которые часто занимаются БДД?

Пареш ухмыльнулся.

– Я привередничать не стану.

Она улыбнулась и вновь принялась читать файлы по демократическому восстанию Блю-Кама, которое охватило арабские страны в начале двадцать второго века.

Люди дремали, когда «Супер-Рок» начал снижаться в зоне Падения. Портовый город Ист-Шилдс остался в тысяче километров позади, они летели над морем Марсден, в пятистах километрах от экватора. От поверхности моря шел пар. Испарение происходило постоянно, порождая толстую ленту горячего тумана, который окружал весь океанический экватор Сент-Либры, поднимаясь до верхней границы тропосферы и питая бесконечные ливни, что баламутили атмосферу планеты.

Радар «Супер-Рока» сканировал стену тумана и тучу, которую самолет рассекал на аккуратной скорости в шестьсот пятьдесят километров в час, Не то чтобы пилотам хватило бы времени что-то предпринять, если на них в самом деле начали бы падать камни. Они теперь двигались в семистах метрах над поверхностью моря – это предел безопасного понижения высоты, при котором турбовинтовые двигатели могли эффективно работать в такой влажности.

– Не понимаю, почему мы должны лететь так низко, – пожаловался Джош Джустик.

Анджела повернулась и увидела, как он вцепился в подлокотники. Джош неважно переносил полеты, а это был чуть ли не сложнейший маршрут в любом из транскосмических миров.

– Нам лучше быть здесь, внизу, – заверила она. – Сейчас мы летим под кольцами, A-кольцо касается верхней границы атмосферы. Сила трения каждый день захватывает миллион частиц, движущихся со скоростью меньше орбитальной. В основном это простая пыль, частицы не больше песчинок, но время от времени попадаются камни покрупнее. Обычно они разваливаются, достигая мезосферы, и превращаются в каскад падающих звёзд. Так что, если какие-то из них переживут собственную ударную волну и долетят до тропосферы, радар легко засечёт ионизационный след и у пилотов будет время избежать столкновения.

«Теоретически», – мысленно добавила она. Этот манёвр «ниже-значит-безопаснее» предназначался во многом для пассажиров. За пятьдесят четыре года, после того как Бартрам основал Абеллию, ни в один самолет не попала частица кольца… хотя было много случаев отказа двигателей из-за излишней влажности в камере сгорания.

Яркая вспышка снаружи озарила растерянные лица.

– Что это было? – встревоженно спросил Джош.

– Распалась частица кольца. Не переживайте, это в тридцати километрах над нами, и куски поменьше – сгорают намного быстрее. В общем-то, если вы видите вспышку, это значит, что вас не заденет осколком. А вот темных стоит бояться.

Джош не выглядел убежденным. Анджела пожала плечами и вернулась к чтению. Стюарды принесли ужин: пластиковые коробочки с жареной картошкой, сыром и тунцом. Из питья была только вода, а на сладкое – небольшой шоколадный батончик «Кэдбери». Анджела заподозрила, что все это им дали лишь для того, чтобы отвлечь от почти постоянных пурпурных и алых вспышек, разрывавших темноту наверху.

Она задремала примерно в то же время, когда они выбрались из коридора через тысячекилометровую зону Падения и огромный самолет вернулся обратно на нормальную крейсерскую высоту, где и оставался последние полторы тысячи километров до Абеллии. За двадцать минут до аэропорта освещение в салоне загорелось в полную силу.

– Доброе утро, соня, – сказал Пареш.

Анджела в ответ скорчила рожицу, потерла глаза и широко зевнула. Они уже снижались, и стюарды шли по проходам, проверяя, все ли пристегнули ремни безопасности. Через окна лился нежный свет зари.

– Сейчас середина ночи, – запротестовала она. – У меня межпланетный джетлаг. Уйдут дни на то, чтобы привыкнуть.

– У нас в Легионе такое стойко терпят, – сообщила Одри.

Анджела показала ей палец и подняла спинку кресла. Шасси опустились с чередой щелчков. Лишь теперь Анджела пожалела, что уступила Леоре место у окна. Она напряженно вглядывалась в пейзаж за ним. Они как раз приближались к береговой линии вдоль западной части Абеллии.

– Охренеть! – пробормотала Анджела.

– Что? – спросил Пареш. – Я думал, ты знаешь этот город.

– Знала, – сказала она, уставившись на прибрежный город, который Бартрам Норт спроектировал, похоже, на основе Человеческой Идиллии 101.

Абеллию построили на полуострове в форме груши шириной сорок километров – необычном выступе скалы, выделявшемся на неровной береговой линии Брогала. Местность здесь была гористая, крутые склоны обрывались прямо в воду по всем сторонам полуострова и создавали множество бухт с широкими песчаными пляжами. Бартрам возвёл гавань для грузовых кораблей в самой южной точке, а гражданские инженерные сооружения расположил по двум ближайшим лощинам. Их давно уже выдернули с корнем и изгнали в отдаленные районы, превратив старый город, окружавший раздавшуюся гавань, в блестящий муниципальный центр с театрами, аренами и школами; даже университетский кампус боролся за место с торговыми центрами и галереями. За пределами центрального скопления длинных общественных пляжей и яхтенных пристаней бухты перешли в личную собственность или совместное владение к жильцам замысловатых многоквартирных домов, что стояли за полосой песка.

Во внутренних горах выросли белые виллы-особняки в стиле испанской Калифорнии; искусственные террасы там препятствовали эрозии почв и позволяли земной зелени распространяться по долинам, образуя парки и площадки для гольфа, которые орошали водой из бурных рек, вбиравших в себя ежедневные тропические ливни. Узкие дороги виляли, взбираясь на труднопроходимые откосы, и соединяли холмы арками изящных, архитектурно безрассудных мостов. Шоссе прорезали враждебный рельеф строгими линиями, пробивая туннелем любую неудобную скалу, чтобы обеспечить прямое сообщение между районами без лишней возни. На самых крутых склонах все ещё присутствовала местная, более темная растительность, преобладавшая в горах над городом. На пиках не было снежных шапок – снегопадов не случалось на Сент-Либре; и большинство вершин облюбовали клубы, спа-курорты или по-настоящему большие особняки. Повсюду виднелись бесконечные синие кляксы бассейнов.

Яхты и увеселительные лодки поменьше рисовали на гладкой поверхности моря длинные белые кильватерные линии. У берега даже были пришвартованы несколько больших понтонов с магазинами, ресторанами и барами; между ними курсировали водяные такси.

– Он вырос, – приглушенно проговорила Анджела.

Этого стоило ожидать, но все равно…

– Пять минут до приземления, – объявил пилот.

Сердце Анджелы заколотилось, и она глубоко вдохнула. Её тело ощутило щекотку адреналина, вслед за которой внезапно пришел озноб. Все вокруг приобрело болезненную четкость – первобытные инстинкты обострились, протестуя и готовясь к опасности.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Пареш.

– Конечно.

Нахлынули воспоминания, только и всего; разбуженные зрелищем города, они выползли из темных мест. Их было слишком много.