Было два часа ночи, и Йен совершенно точно выполнил все, что ему поручили. Он устал, потратив весь вечер на отслеживание по улицам города всех известных машин команды Шермана. Небрежно пройти мимо, быстро коснуться тюбиком-аппликатором, не замедляя шага. Сменить личность-маску и переодеться в уединенности собственного автомобиля, чтобы ни одна из шермановских программ визуального анализа не смогла, наблюдая через тралы безопасности, определить закономерность, с которой он, Сид и Ева сталкивались с целевыми машинами.

Насколько они могли судить, тревогу никто не поднял. Так что в половине двенадцатого Йен взломал пустую квартиру в том же доме в Хитоне, где Маркус Шерман снимал жильё на девятнадцатом этаже. На Йене была личность-маска, смоделированная по лицу отсутствующего хозяина, что успокоило охранную сеть здания. Теперь он лежал на животе в гардеробной и изучал сетку, следя, как специализированная дрель медленно сверлит стену. Машинка не издавала ни единого звука, неторопливо вгрызаясь полумиллиметровым сверлом в полость между двумя квартирами, пробираясь вперёд с болезненно неспешной точностью. Разработанная специально для тактических отрядов по освобождению заложников, она могла пронзить почти любую стену, не выдав себя. Когда до конца последнего слоя штукатурки оставался миллиметр, Йен приказал ей остановиться. Его элка подключилась к следящей программе, которую Йен внедрил в сеть здания, и он сжал пальцы на девятимиллиметровом пистолете «тюнс», который позаимствовал в хранилище улик на Маркет-стрит.

Йен ждал, пока Шерман вернётся в квартиру, прежде чем начать. Они с Сидом пришли к выводу, что это оптимальное время. Когда Шерман будет дома, квартирный периметр безопасности заработает в режиме пониженной чувствительности, следя за угрозами размером с человека: убийца-одиночка, команда наемников или группа захвата. В квартире по другую сторону коридора пряталась пара громил, готовых ответить в течение нескольких секунд, стоит чему-то враждебному подкрасться к логову их хозяина.

После того как Шерман прибыл домой в час ночи, к нему доставили прелестную Валентину, благоухающую парижскими духами, в полупрозрачном черном жакете с газовыми лентами на рукавах и по кромке. Йен дал им сорок минут, чтобы расслабиться, может, накачаться токсом и переместиться в спальню, после чего начал сверлить.

Он приказал дрели возобновить работу. Через девяносто секунд кончик алмазного сверла аккуратно пронзил штукатурку. Мельчайшие отверстия вокруг острия всосали всю пыль, убрали её без остатка, так что ни единое доказательство не упало на ковёр гардеробной, смежной с хозяйской спальней. Когда дыра была закончена, сверло отодвинулось.

Йен затаил дыхание. Ничего не произошло, в сети башни не поднялась тревога, головорезы не выскочили из своей квартиры, размахивая оружием. Он тихонько выдохнул, почти не разжимая губ, и почувствовал, как напряжение в спине спадает. Снова взвёл предохранитель на пистолете и разжал хватку.

Обычно на этом этапе команда по освобождению заложников посылала облачко смартпыли через отверстие, чтобы изучить обстановку, определить расположение плохих парней и жертв. Не сегодня. Йен взял маленький прозрачный пластиковый резервуар и посмотрел на «муравья» внутри. Это была одна из игрушек, которые передал Ральф. Йен по-прежнему не до конца понимал, с чего вдруг секретный агент стал с ними сотрудничать, но осознание того, что у них есть своего рода поддержка сверху, придало неофициальному наблюдению законность, которая успокаивала. Впрочем, Йен стоически принимал тот факт, что агент бросит их в ту же секунду, когда что-то пойдет не так.

Маленький кибернетический муравей пробрался через просверленную дыру, по пути разворачивая паутинное волокно. Простое дистанционное управление, устранявшее необходимость в любых беспроводных соединениях, которые можно засечь. На сетке Йена развернулся причудливый черно-белый вид через объектив «рыбий глаз». Волокна ковра возвышались вокруг него, точно джунгли из коротких и толстых деревьев. Он направил муравья к первой паре туфель.

Всего их было восемь: от традиционных вечерних, черного цвета, ручной работы, до крепких высоких ботинок, включая поношенные кроссовки. Муравью понадобилось одиннадцать минут, чтобы добраться до каждой пары и приклеить на каждую подошву смартмикробный жучок. В конечном итоге Йен провел его обратно к дыре, сворачивая паутинное волокно. Когда муравей вернулся в контейнер, в дыру направился другой зонд. Он смешал частицы штукатурки с прозрачным эпоксидным клеем, и получившимся составом заполнил дыру, так что не осталось ни единого намека на проникновение. Когда Маркус Шерман завтра утром откроет гардеробную, все будет как раньше. Йен надеялся лишь на то, что Шерман положил в шкаф туфли, которые были на нем той ночью, а не швырнул где-то в комнате, когда они с Валентиной срывали друг с друга одежду. Почему-то он не мог себе представить, чтобы Шерман совершил нечто столь спонтанное. Судя по тому, что Йен увидел за последнюю пару недель, одержимость этого человека контролем распространялась на все грани его жизни.

Анджела проснулась и обнаружила, что серебристое термоодеяло ночью каким-то образом соскользнуло с тропического спального мешка. У нее замёрзли ноги, а нос заложило из-за прохладного воздуха. Кольцевой свет и авроральные призраки переливались на внутренней поверхности палатки-столовой, где установили койки, создавая вечные изменчивые сумерки. Казалось, что половина персонала лагеря сопит, кашляет или вертится с боку на бок. Никто не лежал спокойно.

Без часов на сетке, сообщивших, что сейчас всего лишь пять утра, Анджела бы ни за что не определила время. Она села, чтобы вернуть одеяло из фольги на прежнее место, и увидела на соседней койке Пареша. Он вернулся с патрулирования пару часов назад и ещё через три должен был отправиться на новое. Только этим он и остальные легионеры и занимались в последние дни: вновь и вновь топали вокруг Вуканга, и сенсоры на их шлемах усиленно сканировали пространство сквозь дождь и туман, причудливый свет и электрические бури.

Она окинула его тоскливым взглядом. Молодое волевое лицо капрала с каждым днём старилось, под глазами появились темные синяки, щеки покрыла щетина, под подбородком резко обозначился кадык. И грязь. Они все теперь были грязные, почва джунглей забивала каждую пору кожи, затвердевала под ногтями и в свалявшихся волосах. Никто не тратил время на душ.

Одинокий, голый, вдали от чужих глаз. Слишком большой риск, когда рядом бродит монстр.

Пареш дёрнулся и тихонько застонал. Каким-то образом он умудрился обернуть однотоговый спальный мешок вокруг себя. Анджела подошла к Парешу и медленно расстегнула молнию на мешке, стараясь его не разбудить. Потом пристроилась на краешке койки и накрыла их обоих своим расстегнутым мешком, точно узким одеялом, а поверх кинула одеяло из фольги. Пареш опять вздрогнул. Она погладила своего глупенького, встревоженного щеночка, как сделала бы с любым ребенком, которого мучают ночные кошмары, и он прильнул к ней. Его дыхание успокоилось, сон сделался глубже. Удовлетворенная Анджела обняла его, защищая. И тут увидела Мадлен по другую сторону палатки-столовой: девушка не спала и следила за ней. Они долго смотрели друг на друга, потом Анджела криво улыбнулась девушке. Мадлен в конце концов ответила такой же улыбкой, снова опустила голову и закрыла глаза.

Анджела лежала совершенно неподвижно, от изумления кровоток в её теле усилился, согревая. «Она знает. Этой улыбкой она говорит мне, что знает». Какая-то часть её желала вскочить с койки и побежать к девушке. Искушение было почти непреодолимым. Но если она так поступит, значит последние двадцать лет потрачены зря. Эльстон, всего-то в паре коек от нее, разберется в случившемся, потому что он упорный маленький засранец. С такими сведениями он может даже пойти дальше и понять, что её тело с генетически улучшенными органами справилось с наркотиками, которыми её накачали, куда быстрее и эффективнее, чем они могли бы предположить. Что она никогда полностью не теряла контроль, как им казалось. Не то чтобы она лгала, но ей удалось не выдать столько истин, сколько, несомненно, выбалтывали другие в той дьявольской комнате. Она уберегла правду, которая давала волю к жизни, к борьбе, к сохранению рассудка.

Посреди мерцающего света осажденной атмосферы она крепче сжала в объятиях своего щеночка и заставила себя успокоиться. Удивительное дело, но вскоре она опять заснула.

Через час Анджелу разбудили приготовления к завтраку. Их с Парешем тела крепко переплелись. Легионеры вокруг многозначительно ухмылялись ей, садясь на своих койках. Она в ответ пожала плечами и тихонько разбудила его.

Мадлен и остальные работники столовой какое-то время бодрствовали. Завтрак уже подали, когда Анджела и Пареш потащились к раздаточному прилавку. Сквозь окна палатки падал розовый свет зари, освещавший жалкое зрелище ещё одного утра. Койки сгрудились в одном углу, столы – в другом, а раздаточные прилавки находились посередине. Крыша палатки была заштопана и снабжена перемычками, усиливавшими её на случай нового бедствия с градом.

«Все мы задним умом крепки», – подумала Анджела. Взяла большую чашку чая, прихватила контейнер с беконом и яичницей-болтуньей на тосте, прибавила контейнер поменьше с жаренными на гриле помидорами и грибами.

Они с Парешем сели рядом; он сонно тер глаза, она открывала контейнеры и вываливала еду на тарелку.

– Ты всегда так много ешь, – заметил он.

– Самый важный прием пищи за весь день, – наставительным тоном ответила Анджела. – Тебя мама этому не учила?

– Большинство моих знакомых девушек беспокоятся о своем весе. Но ты об этом как будто и не задумываешься.

– Это хорошо?

Он ухмыльнулся и глотнул кофе.

– Конечно.

– У меня ускоренный обмен веществ. Мне просто нужно упражняться, и калории быстро сгорают. – Анджела бросила удрученный взгляд на дверь палатки. – Правда, сейчас нет возможности хоть как-то упражняться.

– Анджела…

– Звучит нехорошо. Ты точно хочешь меня о чем-то спросить?

Щеночек почти передумал, но вопрос грыз его изнутри.

– Почему ты здесь?

– В каком смысле?

– Ты знала, что пришелец существует, верно? Выходит, ты понимала, что в конце концов мы его найдем.

– Вообще-то, по-моему, это он нас нашел.

– Какая разница? Он здесь. Он настоящий. Ты не обязана была принимать предложение Эльстона вернуться сюда. Ты могла подождать несколько месяцев. Потом, после возвращения экспедиции, тебя бы оправдали. Ты это знала. Ты могла бы получить адвоката или кого-то в этом роде.

Анджела гоняла бекон вилкой по тарелке. Она смотрела на стоявшую за прилавком Мадлен, которая храбро улыбалась, выдавала контейнеры, находила дополнительные пакетики кетчупа, добавляла молока в чай, наливала кофе и отражала попытки флиртовать с нею. В личном деле девушки было маловато деталей, только общая информация: где родилась, родители, школа, адрес, кредитная история, пара отзывов от предыдущих нанимателей. Одна из миллионов двадцатилетних жительниц ГЕ, бесцельно бредущая по жизни. Только вот, конечно, на самом деле она не такова.

– Ну так почему? – настаивал Пареш.

– Хм. Пареш, ты когда-нибудь бывал в тюрьме?

– Нет. – Он сочувственно покачал головой.

– Тогда ты понятия не имеешь, на что это похоже. Я там провела двадцать лет, Пареш. Меня заперли, как зверя, на семь тысяч триста дней. И это за то, чего я не делала.

– Мне жаль.

– Да, я могла бы просидеть там ещё шесть месяцев. Но какого хрена? Я провела двадцать лет, зная правду, зная, что невиновна. Двадцать лет меня называли лгуньей. Двадцать лет я была каким-то комком нечеловеческой грязи без прав и без голоса. Двадцать лет жестокости за то, чего я не делала. Двадцать лет, потому что правительство и Норты порочны. Двадцать гребаных лет взаперти. Пришелец отправил меня туда. Монстр это со мной сотворил. Он все у меня отнял. Без остатка! Все, что я знала. Все, что я любила. Каждую ночь, когда меня запирали в гробнице, которую называли камерой, у меня оставалось лишь одно: знание, что он настоящий. Что он где-то здесь, смеется надо мной. Вот что помогло мне остаться в своем уме, пусть он и не совсем здравый. В общем, да, я вернулась сюда с экспедицией, которая собралась его выследить. Потому что я его найду, Пареш, с чьей-то помощью или без нее. И когда найду, я расквитаюсь с ним за все, что он мне сделал. И, Пареш, не стой на моем пути, когда это случится, потому что тогда ничто в целом мире тебя не защитит.

Она встала и решительным шагом вышла из палатки-столовой. Воздух снаружи был прохладным. И чистым, без спор, и потому она им наслаждалась, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Ночью, конечно, прошел дождь, растения и земля блестели. Но блеск был тусклым; листья на кустах и лозах сделались коричневыми по краям от непогоды, замёрзли во время града. В некотором отдалении она увидела Атьео и Джиллиан в броне, они шли вдоль ряда испорченных палаток. Джиллиан приветственно вскинула руку.

Позади захлюпали по грязи чьи-то ноги. На одну благословенную секунду Анджела решила, что это Мадлен. Но нет, шаги были слишком тяжелыми для нее.

– Ты в порядке?

Она повернулась и уставилась на встревоженного Эльстона. Защитный бронежилет подчеркивал, насколько он широкоплечий. Для большинства людей его присутствие было бы пугающим.

– Тебе-то какое дело? – спросила она.

– Речь была уж очень впечатляющая. Я не все слышал, но достаточно, чтобы забеспокоиться.

– Я не сказала, что собираюсь его убить. Но в моем контракте ничего не говорится о том, что я должна его передать тебе целым и невредимым.

– Вообще-то у нас нет контракта.

Анджела коротко рассмеялась.

– Не думала, что у Господа есть юристы. Их ведь прибрал к себе другой парень, разве нет?

– Просто хочу убедиться, что ты не натворишь глупостей, только и всего.

– Спасибо за проявленный интерес, но, как я уже говорила, я способна сама о себе позаботиться.

– Да. Я в курсе.

– По крайней мере, мы все пережили ещё одну ночь. Но я вижу, пропускная способность релейной цепи по-прежнему плохая. Сарвар сумел запустить н-лучевик на замену?

Эльстон вздохнул.

– Нет. У них вчера весь день был сильный ветер. Сегодня попытаются опять.

– И если мы действительно поймаем пришельца, в каком бы состоянии он ни был, как доставить его в Абеллию?

– По такому случаю они пришлют «Дедал». Они пришлют армаду «Дедалов», если понадобится прорваться.

– Ого!.. Не знаю, насколько хороши у нас дела с субординацией, но кое-кто ворчит.

– Ворчит?

– По поводу того, что мы тут застряли. Люди говорят, что ты недостаточно стараешься нас вытащить.

– Ну что ж, я сделаю объявление по этому поводу сегодня, чуть позже. Как следует проясню, что требуется от нашей миссии.

– Мы остаемся? Это логично. Пришелец охотится за нами, и ради чего-то такого вся экспедиция и затевалась. Ради того, чтобы тот, у кого есть яйца, принимал настоящие решения.

– Ты не могла бы сказать, кто именно ворчит?

– Каризма Вадхай. Она очень недовольна тем, что находится тут, и думает, что АЗЧ должен предпринять больше усилий, чтобы нас защитить или эвакуировать.

– Я думал, ты укажешь на Давинию.

– Ага, и она тоже.

– Не переживай из-за Каризмы, я с ней разберусь.

– Знаешь, чего я не понимаю… – сказала Анджела.

– И чего же?

– Почему мы ещё не трупы.

– С чего вдруг ты такое говоришь?

– Я вернулась сюда. Иногда забываю, насколько же Сент-Либра огромная. Требуется событие вроде этого… – она взмахом руки указала на авроральные вымпелы, растянувшиеся по розоватому небу, – целая обезумевшая звезда. Вот тогда-то вспоминаешь, насколько она большая, какие тут масштабы всего. Так скажи мне, Эльстон, сколько пришельцев, по-твоему, живёт на этой планете? Сто миллионов? Десять миллиардов? Места хватит для вдесятеро большего количества, и перенаселение даже не начнется. А за нами охотится всего один. Один! Бессмыслица какая-то, если подумать. Где они, а? Где их деревни? Их города? Их фермы?

– Ксенобиологи уверены, что Сент-Либра подверглась биоформированию. Генетика растений слишком сложная, чтобы возникнуть здесь путем эволюции. Сириус попросту не такой старый.

– И нет никаких окаменелостей.

– Да, и это тоже.

– Ну и что? Это одинокий часовой, которого биоформаторы оставили, чтобы он стерег джунгли? Вооружённый пятью ножами?

Он мягко улыбнулся ей.

– Я не думал об этом в таких выражениях.

– А следовало бы. Ты летел над водорослевыми полями тем же самолетом, что и я. Мы портим эту планету и в точности так же испоганили все остальные. Просто чудо, что защитник хочет избавиться от нас по одному за раз.

– Ты в это веришь? – спросил Эльстон.

– Я видела его за работой. Это машина для убийства, которая не знает жалости.

– Как ты пережила ту ночь? И забудь про вздор, что дралась с ним.

Анджела улыбнулась – её охватило печальное удивление от того, с какой лёгкостью они вернулись к былым ролям.

– Все, что я тебе рассказала, – правда. Однажды ты в этом убедишься. Если выживешь.

– Правда, но не вся?

– A-а, ты начинаешь понимать. Ну что ж, молодец.

– Высокая похвала. Спасибо.

– Ещё один вопрос, – сказала она.

– Какой же?

– Почему, по-твоему, он выбрал своей целью только нас, Вуканг? Почему не кого-то другого?

– Не знаю. Может, помнит тебя?

Анджела как следует вгляделась в его непроницаемое лицо. Слишком уж бесстрастное. Он бы и секунды не продержался, играя в покер с жителями Нового Монако.

– О, я думаю, мы оба знаем, что это неправда.

– Возвращайся в столовую и надень бронежилет, пожалуйста. Я должен позвонить в Абеллию. Сегодня доделают новые строительные панели, так что, когда они закончат, мне понадобятся цифры по поводу того, сколько у нас осталось сырья.

Анджела насмешливо отсалютовала ему:

– Слушаюсь, капитан.

– Полковник. Я теперь полковник.

Вэнс отправился прямо в свой кабинет, даже не обернувшись, чтобы проверить, выполнила ли Анджела его просьбу. Её вопрос заставил его немного забеспокоиться. Этого следовало ожидать; обитатели лагеря обязаны были удивиться тому, что их выделили. Наверняка все дело в оружии. Пришелец каким-то образом о нем узнал или почуял его. «Или у Анджелы действительно есть сообщник; ведь кто-то, как ни крути, устроил диверсию на „Дедале“». И это тревожило ещё сильнее.

Вэнс сел за свой стол и сдержат порыв включить отопление. Надо беречь горючее. Все поверхности усеяли капли конденсата, как будто за ночь в квик-кабину просочился озерный туман.

Его элка набрала интерфейсный адресный код вице-комиссара Пассам, потом переключилась на безопасное соединение. Ответила Жаклин Варутс, контролёр экспедиции, член персонала ГЕ, не АЗЧ.

– Где Пассам? – спросил Эльстон.

– Простите, полковник, вице-комиссар сейчас недоступна.

– Недоступна? – недоверчиво переспросил Вэнс. – Хотите сказать, отключилась от сети? Где она?

– Её отсутствие временно. У меня все полномочия говорить от её имени.

Вэнс задумался. Никто никогда не отключался от сети; в эту эпоху подобное попросту невозможно. И чем же она таким занята, что важней звонка от командующего передовым лагерем?

– Я бы хотел обсудить воздушную линию снабжения.

– Несомненно, – сказала Варутс. – Полетные команды уже переделывают «Дедал» в танкер. Он должен быть готов через неделю. Тогда мы оценим ситуацию в связи с горами Затмения. Надеюсь, к тому моменту над ними можно будет летать.

– Это самолеты АЗЧ. Они могут полететь сейчас, в их системах достаточно избыточности, чтобы выдержать многократные попадания молний. Мы используем много сырья для строительства новых зданий, нам надо больше. И ещё я бы хотел дополнительных легионеров. У вас в Абеллии несколько взводов.

– Полковник, я понимаю ваше положение, но наша оценка риска говорит о том, что условия полета над горами Затмения слишком опасны.

– Пришелец, на поиски которого и отправили эту экспедицию, здесь, сейчас, убивает нас. Мне нужно содействие. Это АЗЧ, наши солдаты знают, что подвергнутся опасности во время операций.

– Прошу прощения, полковник, но они подписались сражаться с Зантом. Это их предполагаемый риск, а не безрассудная отправка в плохую погоду.

– А как быть с опасностью, которая грозит нам?

– Полковник, вы получили доступ к тем же самым отчетам полиции Ньюкасла, что и я. Убийство Норта произошло в результате войны между корпорациями. Если хотите, чтобы ваши люди были в безопасности, я бы предложила вам запереть Анджелу Трамело в казарме и выяснить, кто её сообщник.

– То, что осталось от наших казарм, валяется в грязи. Мне тут помощь нужна.

– Оперативная команда составляет долгосрочные протоколы по оборудованию позиций для всех передовых лагерей. Мы пришлем их вам через пару дней; в них будет объяснено, как извлечь максимальную пользу из имеющихся ресурсов.

– Я целиком и полностью осознаю, что мы остаемся тут. Но если я собираюсь удержать эту миссию в едином рабочем состоянии, вам придется как-то доставить мне оборудование, горючее и припасы. Все, что вы должны сделать, – это направить «Дедал» вокруг западного края гор Затмения, чтобы он долетел до Сарвара. Такой полет ему точно по силам. Оказавшись в Сарваре, он сможет переправить груз к нам без риска. Я знаю, что имеющихся там запасов хватит на месяц работы, если понадобится.

– Мы уже активно рассматриваем этот вариант. Но никакие решения не могут быть приняты, пока вице-комиссар не посовещается с командованием АЗЧ.

– Когда она вернётся в сеть?

– Скоро, полковник, уверяю вас. Надеюсь, к концу дня.

– Я хочу узнать, как только она вернётся. Пусть позвонит мне.

– Конечно.

Вэнс проследил, как иконка Варутс сворачивается на его сетке.

– Дай мне Вермекию, – велел он элке.

– Мы не знаем, где Пассам, – сказал Вермекия.

– Мы АВР, мы знаем, где все.

– Мне нужно поговорить с нашими людьми в Абеллии. Это не займёт много времени.

– Как насчет отправки «Дедала» в Сарвар? Западный маршрут вокруг края гор должен быть достаточно безопасным.

– Теоретически да, но это долгий путь; н-лучевики не очень-то видят, где заканчивается хребет. Если что-то пойдет не так, экипаж окажется за пределами досягаемости вертолётов из Эдзелла или Сарвара.

– У меня тут враждебный пришелец бродит. Судя по нашему исследованию растений, он вполне может оказаться разведчиком целой расы. Милостивый Боже, да ради этого и существует АЗЧ.

– Знаю. Послушай, Вэнс, как только ты подтвердишь его существование, я добуду тебе помощь в течение часа, ладно? Сам генерал даст добро на военный портал в Вуканг. Мы сможем сбросить в воздушное пространство над вами пятьдесят «Дедалов». Вы не изолированы, и мы о вас не забыли. Просто добудьте доказательства.

– Ладно. Никому не нравится быть приманкой, знаешь ли.

– Понимаю. Мы ценим то, что вы там делаете.

Снова надев бронежилет и доев едва теплый завтрак, Анджела направилась к отряду микрофактурщиков. Их сарай расширили при помощи лоскутного одеяла из листовой обшивки и композитных панелей, созданных за два дня работы изобретательных умов этой команды, которая выращивала свое царство на манер грибов. Оттолкнув тяжелый лист, Анджела вошла. Внутри было заметно теплее, поскольку там постоянно работали два печатных пресса-экструдера. Они штамповали серые со стальным оттенком шестиугольные панели полутора метров диаметром, с искусно сработанными защёлками по краям, которые позволяли скреплять их друг с другом.

К Каризме Вадхай и Офелии Трой, составлявшим микрофактурную команду, присоединились пилоты и полетные экипажи Вуканга, которые оказались не у дел и могли поделиться своим богатым техническим опытом. С того дня, когда град уничтожил палатки, все трудились над созданием жилья на замену. Эльстон не хотел, чтобы они довольствовались имевшимся убежищем; ютясь под заштопанной палаткой, люди теряли уверенность и превращались в жертв. В таких условиях невозможно продолжать миссию.

Офелия Трой разработала панели. С защёлками надо было ещё повозиться, но панели теперь можно быстро и легко соединять, создавая простой купол, похожий на иглу.

Прошел ещё час производства, шестиугольники, выскальзывавшие из экструдеров, складывали в штабель с остальными, пока Каризма не объявила, что панелей достаточно для строительства первых пяти куполов. Анджела присоединилась к рабочему отряду.

Она вынуждена была признать, что Эльстон прав. Заниматься полезным трудом оказалось приятно. В бронежилете она согрелась почти так же, как бывало до вспышки солнечных пятен, хотя влажность, к счастью, сильно снизилась. Они с Торком Эриксоном работали в паре, размещая шестиугольники в нужных местах, а команда строителей куполов скрепляла их с помощью защёлок. Нетяжелые панели легко ловили ветер, и из-за их размера маневрировать было трудно; Анджела и Торк напрягали все силы, впихивая шестиугольники куда следовало.

Несмотря на это, второй купол возвели к полудню; пять метров в поперечнике, с арочным входом, который предстояло снабдить внутренними и наружными дверями в виде занавеса, защищающего от ветра и дождя. Команда, вооружённая кистями, обильно смазывала эпоксидным клеем наружную поверхность первого купола, чтобы обклеить его оставшимися от разрушенных палаток квадратами фотоэлектрической ткани. Олрг Дорчев и Лейф Давдия взялись за тонкую работу – подключение купола к батареям и прокладку кабелей к главным лагерным топливным элементам.

– Окон нет, – сообразила Анджела, устремив взгляд прищуренных глаз на вершину второго купола, которую Рави и Крис Фиадейро молотками загнали на место, ругаясь при каждом ударе, – Каризма обещала, что благодаря защёлкам сборка будет лёгкой, как детский конструктор.

– Есть комбинация сырья, из которой можно делать прозрачный материал с нужной нам прочностью, – сказала Офелия. – Но у нас его немного. Не имеет значения, в куполах будем только спать, а отсутствие окон означает, что мы не будем любоваться на это чертово северное сияние.

Анджела и Торк перешли к только что заложенному полу четвертого купола, который тоже представлял собой последовательность вездесущих шестиугольников. Она быстро сняла бронежилет и майку с длинными рукавами, потом снова надела жилет поверх майки без рукавов. Её кожа блестела от пота, который чертил полосы на грязи. Она почувствовала его на лице и ухмыльнулась. Когда-то ей прислуживала женщина, чья работа заключалась в поддержании её кожи в безупречном состоянии при помощи масел, массажа и контролируемого воздействия ультрафиолета. Давным-давно, в другой жизни. Анджела не помнила ни имени своего дерматолога, ни её лица. Они с Торком подняли ещё один большой шестиугольник и поднесли туда, куда указывал Дарвин Своровски. Панель со щелчком прикрепилась к основанию, и Дарвин вставил в зазор сбоку треугольную деталь.

Они установили два первых ряда шестиугольников, когда Эльстон позвал всех обедать. Анджела не возражала. Красный Сириус спрятался за низким и плотным грозовым фронтом, который надвигался с северо-запада, принося с собой сильные и холодные ветра. Над обширным ландшафтом теперь все время гремел гром, нити молний мелькали вдоль далёкого горизонта. Анджеле требовался перерыв, но эта тяжелая облачная гряда не обещала ничего хорошего. Она вообразила, как они заканчивают последний купол под проливным тропическим дождём Сент-Либры.

Мохаммед, Леора, Пареш и сам лейтенант Ботин упорно продолжали обход периметра, а остальные обитатели лагеря потихоньку собирались в палатке-столовой. Эльстон установил кольцевое соединение, встал и попросил всеобщего внимания.

– АЗЧ официально отменил тревогу по случаю Зант-роя. Те сенсорные спутники, которые они послали через военный портал, не нашли никаких аномальных квантовых флюктуаций в системе Сириуса. Однако образование солнечных пятен продолжается. По всей видимости, это означает, что нам надо подготовиться к куда более холодной погоде, чем ожидалось.

– Как долго ждать эвакуации? – спросила Каризма.

– Это полноценный лагерь АЗЧ, часть большой и дорогой экспедиции, которая прибыла сюда с единственной целью, – ответил Эльстон. – У нас теперь есть доказательства того, что искомый пришелец близко. Мы не сбежим от него только потому, что погода испортилась; я не оскверню память тех, кто отдал свои жизни, чтобы мы достигли цели.

Он уставился на Каризму и не отводил взгляда, пока она сама не опустила глаза.

– Это существо необходимо выследить и определить его происхождение и намерения, – продолжил Эльстон. – Я рассчитываю на скорую переброску по воздуху кое-каких запасов из Сарвара, но можете выкинуть из головы всякие мысли о том, что полетите домой. Мы тут застряли надолго, люди, не обманывайте себя. Итак, купола должны быть закончены к ночи. Завтра мы будем восстанавливать порядок и безопасность в лагере. После этого наша миссия снова продолжится. Это все.

Вокруг стола, за которым сидела Анджела, многие быстро обменялись молчаливыми и многозначительными взглядами, прежде чем вновь взяться за еду. Она и сама не удержалась.

– Каризма теперь заткнётся, – тихонько проговорила Джиллиан.

– Даже не рассчитывай, – возразил Джош. – Ты не видела? Гражданские чуть не расплакались, когда полковник сообщил нам хорошую новость. Дерьмовое будет рагу сегодня на ужин.

– Как они доставят нам припасы? – спросил Омар. – Все «Дедалы» остались в Абеллии.

– Я говорила с Рави, – сказала Анджела. – Они, возможно, полетят вокруг западной оконечности гор Затмения, между Эдзеллом и Сарваром. Это не так опасно.

– Мы хотя бы знаем, где эта западная оконечность? – спросил Атьео.

– Понятия не имею. Поинтересуйся у авашников, – проворчала Анджела.

Она доела свой суп из спаржи и вышла наружу. Впервые за много дней раздражающие пульсации авроральных вымпелов исчезли, заслонённые грядой сумеречных облаков, которые приползли с северо-запада. Ландшафт окрасился в нездоровый оранжево-розовый цвет, который просачивался сквозь тучи. И было тихо. Ветер прекратился, пока она сидела в палатке-столовой.

Анджела потерла голые руки, которые вдруг покрылись гусиной кожей. Медленно и с ужасным предчувствием она запрокинула голову и уставилась на странно расплывчатую тучу. Больше не гремел гром, атмосфера поглощала все звуки, и осталась пустота.

– Нет, – потрясенно прошептала Анджела, не веря своим глазам.

С изувеченного неба Сент-Либры начал медленно падать снег.

Они наконец-то открыли бутылку бреннивина, когда тем вечером пришли в квартиру Йена. Сид решил, что отпраздновать стоит. Даже Ева согласилась и взяла у Йена полную стопку, прежде чем устроиться у стены гостиной.

– Извините за Ракби, – сказала она. – Просто у него дома слишком хорошая система безопасности. Я снаружи поймала излучение трала, – наверное, он все стены покрыл смартпылью. У него там настоящая цифровая крепость.

– Да ладно тебе, лапуля, не расстраивайся, – сказал Йен. – Я достал Шермана, Сид достал Джеде, и все вместе мы пометили пять машин. Если этого недостаточно, то я не знаю, что ещё нужно.

– Этого хватит, – согласился Сид. – Не будем искушать судьбу. Я думаю, мы можем даже уменьшить количество программ наблюдения. Мне не хочется их спугнуть.

– Разберусь с этим сегодня ночью, – сказал Йен, запрыгивая на барную стойку. Он глотнул бреннивина и попытался не поморщиться.

– И как долго будем ждать, прежде чем скачаем? – спросила Ева. – Есть какое-то ограничение вместимости?

– Теоретически микробы-жучки будут собирать исходящие сигналы телотралов примерно четыре месяца, прежде чем достигнут предела вместимости, – сказал Сид. – Конечно, мы не будем ждать так долго. По моим прикидкам, звонки за десять дней должны дать надлежащую картину того, в какую чертовщину они вовлечены. Может, за две недели. Мне бы хотелось побольше.

– Они засекут скачивание? – спросила Ева.

– Надеюсь, что нет, но это часть риска.

– О’Рук нас как следует вздрючит, если узнает, что мы действовали за его спиной и все такое, – сказал Йен.

– Ну и хрен с ним, – отмахнулся Сид. – Нас поддержит АЗЧ, если будет результат. Кроме того, О’Рук уже собирает вещи.

– Серьезно? – удивилась Ева. – Откуда ты знаешь?

– Ральф ответил категорическим отказом, когда он спросил, нельзя ли просто взять и отправить Эрни и остальных в какую-нибудь колонию для уголовников; сказал, что они защитники всего человечества, а не личное гестапо главного констебля.

– И что? – спросил Йен.

– И мне пришлось отправить файлы в юридический отдел. Юристы, которых удержал О’Рук, сказали, что у нас точно есть дело против пяти подозреваемых, но имеется проблема с использованием доказательств, предоставленных АЗЧ.

– Это правительственное агентство, которое действует в рамках своего мандата, – сказала Ева. – Пусть нам и не нравятся его методы.

– Да, но, чтобы доказать, что их вмешательство было законным, нам придется объяснить суду, что первым подозреваемым был инопланетный монстр. Маркет-стрит будет выглядеть нелепо. Хуже того, это могут представить так, словно мы защищаем Нортов.

– Чушь собачья.

– Ага, но так скажут. У нелицензированных сайтов будет возможность повеселиться от души, не говоря уже про любителей теории заговоров. Заново откроют дело в связи с Бартрамом Нортом. Начнется первостатейный шквал дерьма.

– Сколько времени пройдет, прежде чем файлы отправятся в прокуратуру? – спросила Ева.

Сид ухмыльнулся.

– Если О’Рук надавит на все рычаги, юридический отдел задержит их где-то на неделю. Уставной лимит для внутреннего пересмотра – девять дней.

– Ты коварный, – сказала она, смеясь. – Ведь как раз тогда мы и получим звонки Шермана.

– Ага, и, если там что-нибудь найдется, возможно, мы бросим О’Руку спасательный круг. Как думаете, насколько он будет благодарен?

– На хрен благодарность, – сказал Йен. – Сколько он нам за это заплатит? Охренеть, дружище, ты мог бы стать следующим комиссаром.

– Меня только что восстановили в должности.

– Да, но повышение мы точно получим. Наверное, на пару рангов.

Сид одним глотком осушил свой стакан. Поморщился.

– Давайте посмотрим, что затевает Шерман, а потом будем строить планы.

После того как они ушли, Йен сел на кровать и надел сетевые очки. Защищённая сеть, выделенная следственной группе, была все ещё открыта, Йен об этом позаботился. С формальной точки зрения, они не обязаны полностью её отключать, до того как юридический отдел пошлет файлы в прокуратуру. До той поры она зарегистрирована как открытая. Он использовал коды авторизации Вэнса Эльстона, чтобы пробраться в сеть участка, и начал собирать данные.

Таллуле Пакер было двадцать пять лет, хотя её лицо казалось таким милым, что ей можно было дать на целых три года меньше. Она жила немного не по средствам, как все руководящие работники в Ньюкасле. Банковские счета показывали, что она получала хорошую зарплату – больше, чем Йен, – но каждый месяц тратила больше, чем зарабатывала. Одежда, обувь, вечерние развлечения, путешествия, аренда квартиры в Сент-Джеймсе; на её главном банковском счете скопился немалый дефицит, по поводу которого банк не жаловался из-за магического бухгалтерского кода «Нортумберленд Интерстеллар» на ежемесячных поступлениях – и благодаря процентам, которые банк с нее взимал.

Йен с удовольствием отметил, что медицинских счетов нет, её потрясающая фигура и красота были на сто процентов естественными. У нее имелось членство в «Отменном тонусе», спа-салоне в Сент-Джеймсе, но и только.

Элка высветила на сетке иконку приоритетной новости, которую Йен с неохотой открыл. Таллула интересовала его больше, чем весь остальной мир.

Восемнадцать главных новостных сайтов ГЕ освещали возвращение вицекомиссара Шармоник Пассам через портал в Ньюкасле. Нелицензированные сайты упомянули о том, что она прилетела из Абеллии на частном «Гипер-Лире», бросив весь свой персонал. Сообщения о снеге в Абеллии подтверждались видеороликами, на которых снежинки медленно опускались к земле, целуя роскошную тропическую растительность и превращаясь в грязь на дорогах.

– Ну что за тупая корова!.. – пробормотал Йен, когда Пассам подошла к трибуне, на которой красовался знак бюро ГЕ по связям с инопланетянами. Её улыбка была хрупкой, как древний фарфор.

– Рада сообщить, что геогенетическая экспедиция на Сент-Либру завершилась полным успехом. Благодаря усердию и преданности делу, которые проявили научные отряды передовых лагерей, мы подтвердили, что генетической изменчивости на Сент-Либре нет. Никакие насекомые или животные не развились там в ходе эволюции. Этот мир таков, каким мы его всегда представляли: обитель прекрасной и динамичной зебровой ботаники. И я бы хотела поблагодарить всех, кто оказал содействие экспедиции, за то, что они помогли превратить её в столь потрясающе успешное событие, которым все мы можем гордиться.

Даже лицензированные репортеры не собирались позволить ей отделаться этим. Как насчет солнечных пятен, спросили они, как насчет погоды, снега… как насчет людей, которых вы бросили в джунглях?

Впечатляющая улыбка Пассам не дрогнула.

– Всплеск образования солнечных пятен – всего лишь удивительное совпадение. Природный феномен, связанный со звездой, который впервые явлен нам, но обладает исторической важностью. И моих коллег в передовых лагерях не бросили, как вы бесстыдно сформулировали. У них достаточно запасов и аварийных пайков, чтобы продолжать деятельность месяцами без дополнительного снабжения. Разумеется, персонал эвакуируют воздушным путем, как только изменится погода. Как вы знаете, преступные элементы на Сент-Либре жёстко ограничили полеты наших «Делалов», убив полетный экипаж посредством свирепого террористического акта, беспрецедентного по современным меркам. Если передовые лагеря столкнутся с серьезными неприятностями, вся ответственность будет возложена на этих фанатиков. Благодарю.

Пассам отошла от трибуны, и от дальнейших вопросов её заслонила толпа помощников и пресс-атташе.

– Сучка гребаная! – заключил Йен.

Поставив блок на транснетовые новости, он вернулся к сбору данных.

Борису Аттенсону на самом деле – в соответствии с правительственными записями – было тридцать четыре, а не тридцать один, как заявлял его открытый профиль. Каждый месяц кругленькая сумма отправлялась в частную закрытую клинику для оплаты регенерации волосяных фолликул. Йен ухмыльнулся, увидев это. Расходы Бориса тоже были интересными. Много денег уходило поздней ночью в ресторанах и клубах Лондона, Брюсселя, Берлина и Парижа – его боссы все списывали на законные траты в связи с развлечением клиентов.

Следующая часть оказалась сложнее: сопоставить исходящие сигналы телотрала с записями местных ячеек, с кодами элки. На это ушел час, но Йен был в своей среде. В конечном итоге он заполучил вторичный счет Бориса в Венесуэльском банке. Количество денег впечатляло. Каждый месяц Борис тратил эквивалент зарплаты Йена на пороки и роскошества для самого себя. Йен не завидовал по поводу денег; придурки вроде Бориса, транжирящие свои жизни, существовали и будут существовать всегда, так уж устроен мир. Однако невыносимо, что он тащил за собой Таллулу. Таллулу, которой куда лучше было бы оказаться в объятиях Йена. В его постели.

Йен проверил счета и связал их с местом расположения Бориса. Опыт снова дал ему преимущество, подсказал признаки, на которые ни один ИИ не обратил бы внимания. Это случилось восемь дней назад, до допроса Таллулы; Борис находился в отеле на южном берегу Лондона и последнюю покупку сделал поздно ночью. Йен немедленно запросил файлы охранной системы отеля, зная, что увидит, ещё до того, как оно появилось на сетевых очках. Как он и ожидал, Борис выбрался из такси без пятнадцати час. И с ним была девушка, не Таллула, элегантно одетая, молодая и симпатичная, со скучно-нейтратьным выражением лица человека с несуществующей самооценкой, который ждёт, чтобы эта бесконечная ночь – такая же, как все прочие ночи, – закончилась, чтобы клиент исчерпал силы, готовая выслушать речь в стиле «я люблю свою подружку», которая за этим последует, сдобренная угрызениями совести и стыдом, жаждой сочувствия и понимания. Она все это даст Борису, он ей достаточно заплатил.

Йен поставил на паузу изображение Бориса, который заходил в номер отеля – накачанный токсом, почти безразличный к шлюхе. Конец ещё одного дня в замечательном мире больших финансов: сделку заключил, конкурентов поимел.

– Теперь все будет по-другому, дружище, – сообщил изображению Йен.