- Я не могу вот так запросто пойти с тобой в парк.
Кения раздраженно смотрит на стоящего перед ней парня и чувствует, что начинает закипать от раздражения. Ей вот только не хватает пылкого поклонника ко всем ее проблемам. Данис же продолжает смотреть на нее огромными грустными глазами бассета и нервно мнет в руках вельветовое кепи.
- Я же не на свидание приглашаю, - находит в себе силы возмутиться он. - Я провожу до дома. Неужели это станет преступлением?
Станет, Данис, станет. Это стало преступлением с тех самых пор, как она сама стала собственностью Энтони Грава. У нее нет права на чувства к кому - либо, кроме него, на право просто пройтись с кем - то, кроме него, по осеннему парку, у нее суррогат отношений и никакого право на настоящие отношения.
- Ты мне нравишься, - Кения чувствует себя последней дрянью. - Но только, как друг.
Парень болезненно морщится от ее слов, но не сдается.
- Я же не тяну тебя в мэрию расписываться, - Данис робко заглядывает в ее глаза. Невысокий, тщедушный ботаник, лучший студент на курсе. - Что страшного в моем желании проводить тебя через парк?
- Ничего, - Кения скованно улыбается ему онемевшими губами. Грава недвусмысленно предупредил об отсутствие мужчины рядом с ней, хотя ну какой же из Даниса мужчина? - У меня нет ни времени, ни желания на прогулки.
В глазах Даниса отражается вселенская тоска разбившейся влюбленности, и Кения коротко выдыхает от злости на саму себя. Никогда никого нельзя жалеть. Ее ведь никто не жалеет?
- Ладно, - Данис обрадованно встрепенулся и Кения жестко добавляет. - Если для тебя это так важно, можешь проводить меня, но только до главной аллеи, и больше ничего личного.
- Конечно, мы же друзья.
Вот к чему приводит первая любовь. Кения презрительно кривит губы, даже такие умники, как Данис Лан, тупеют прямо на глазах. Она такой глупости не сделает, Грава привил ей стойкий иммунитет против близких отношений. Она не хочет любить и выходить замуж, свобода от кого бы то ни было, вот настоящее счастье для нее. Она займется карьерой, заберется на самую вершину, может там она сможет понять то извращенное удовольствие, что получает Грава, заставляя ее жить, руководствуясь исключительно своими желаниями.
- Почему ты избегаешь вечеринок?
Кения демонстративно поморщилась в ответ на вопрос Даниса.
- У меня нет желания тратить время на веселье, - и, не удержавшись язвительно добавила. - Я же не являюсь гордостью универа, и мои способности не превышают среднестатистические, как у тебя.
- А мне нравится вечеринки, - наивно выдал Данис, не обращая внимания на ее сарказм. - Дома мне бы не позволили отрываться и выпить пива, родители жутко нетерпимы к подобному времяпровождению.
- Мои родители переживают, что я не хожу на свидания, - неожиданно выдает Кения, хотя и не имела никакого желания поддерживать беседу. - Считают, что учеба не главное в жизни.
- Мне бы твоих родителей. Меня постоянно дергают и заставляют карабкаться вверх, - кривится парень. - Думаю, если не получу к тридцати годам доктора, маму хватит удар от разочарования.
На главной аллее они прощаются и расходятся в разные стороны. Данис идет, поминутно оглядываясь на удаляющуюся спину Кении, а та шагает к ненавистному дому, одолеваемая тягостными размышлениями о том, насколько Данис оказался неожиданно приятным собеседником. Искренним, легким, открытым, его явная влюбленность в нее тоже кажется Кении невероятно милой, хотя и явно лишней. Она не понимает любовь, она ей кажется смешной, надуманной и ненужной. Особенно теперь, когда она вынуждена заниматься ею в добровольно - принудительном порядке, ради лучшего будущего, ради своей мечты. Кения уверяет себя в том, что не нарушает приказа Энтони, но пальцы предательски дрожат, когда вечером Грава возвращается домой.
- Как прошел день?
Дежурный вопрос, который он задает ей каждый гребанный, проведенный рядом с ним, день.
- Скучные лекции, скучные преподаватели, жду не дождусь, когда получу диплом и смогу заняться чем - то стоящим.
Кения напряженно вглядывается в его лицо, но Грава лениво ослабляет узел галстука и скидывает пиджак, потом занимает свое место за накрытым к ужину столом. Все как всегда, никакого отступления от гребанного протокола их идеальных отношений, согласно заключенному договору. Она ставит перед ним тарелку и возвращается к плите за овощами, когда Грава внезапно предлагает:
- Я мог бы помочь с трудоустройством.
Кения дергается обернуться, но тут же застывает. Спасибо, его щедрости надолго хватит. Ей еще платить и платить по выставленным к погашению счетам.
- Справлюсь сама.
- Конечно, справишься, милая, - его голос буквально сочится ядом. - Ты же у нас королева шантажа. Так и вижу занимательную картину твоей преданной, но недолгой дружбы, с начальником отдела кадров.
Кения поворачивается к столу, не поднимая глаз, аккуратно опускает блюдо с овощами ровно посередине стола и занимает свое место слева от Грава. Аппетита нет и что - то подсказывало, что и не будет.
- Вина?
Осторожный взгляд на бутылку в руке Энтони и короткий кивок, она соглашается выпить. Желательно выпить всю бутылку, чтобы пережить очередной вечер в теплой компании красивого мужчины. Но Грава наполняет бокалы лишь наполовину.
- Остальное предлагаю допить в ванной, устроим романтичный вечер со свечами и музыкой.
- Часть обязательной программы идеальных отношений? - не сдержавшись, бросает Кения, одним махом опрокидывая в себя бокал, но взгляд трусливо отводит в сторону от Грава.
- Что плохого в моем желании провести вечер с тобою?
- Я попала под настроение?
- О чем ты?
Грава непонимающе сводит брови, глядя на девушку, но Кения смотрит куда угодно только не на него. Зря она затеяла этот разговор, но как же ей надоела фальшивая позолота их безупречных отношений.
- Я жду ответа, Кения, - нажимает Энтони.
И Кения переводит взгляд с тарелки на него.
- Когда придет очередь остальных? Тех, кто будет служить разнообразием? То, что я спутала с развратом?
- Какая милая сцена ревности, - презрительно кривит губы Грава.
- Никакой ревности, одна брезгливость, я за соблюдение гигиенических норм.
- Лучше бы ты была поклонником строгих моральных норм и не меняла склонности шантажиста на ремесло проститутки. Иногда мне кажется, что ты пишешь черновик, все еще надеешься переписать жизнь в чистовом варианте, но ведь не получится, Кения, жизнь идет, и ты ее тратишь на фальшивые ценности и лживые идеалы. Я даю тебе шанс исправиться, стать лучше, не карабкаться вверх, а встать рядом со мной...
- На коленях рядом с тобой, Грава.
- Я признаю, что не совсем правильно начал наши отношения...
- Думаю, удачные отношения редко начинаются с изнасилования.
- Извини, - уголок его рта дергается вниз. - Никогда не мечтал лечь в постель с девкой с настолько тонкой душевной организацией.
- Я не стою твоих извинений, кто я такая, чтобы считать меня человеком? Всего лишь незначительное существо, с мнением которого не нужно считаться.
- Я хочу исправить наши отношения, Кения, забудем то, что между нами было, дай нам шанс быть вместе.
- Люди живут вместе по обоюдному согласию, меня же принуждают.
- Я всего лишь хочу сделать тебя счастливой, что плохого в моем желании?
- Я хочу сама решать свою судьбу.
- Что, еще не всех элитных дур выдоила?
- Не всем быть высокоморальными уродами, Энтони, кто - то же должен лобызать ваши ноги и валяться в грязи, при этом пытаясь на вас же и заработать.
- Это все, что ты смогла усвоить из наших отношений? - Грава издевательски улыбается над ее отчаянно - смелой попыткой казаться независимой.
- Это все, что ты мне позволил понять из наших отношений. Я, недостойная тебя мразь, а ты совершенное совершенство, у ног которого я должна валяться и почитать это за высшую честь.
Грава делает глоток вина, прикрыв глаза и наслаждаясь его букетом, и только потом словно бы нехотя бросает:
- В ногах у меня валятся не нужно, мне ты нравишься на коленях и с моим членом во рту, - уголок рта дергается, выдавая его истинное состояние. - Это единственное, что ты делаешь на профессиональном уровне.
- С таким-то учителем, - нарывается Кения.
- О, нет, это полностью твоя заслуга, - не поддается на провокацию Грава.
- Ну, что ты...
- Хватит, - его ладонь врезается в стол, и Кения испуганно подпрыгнув, тут же замолкает, поспешно уткнувшись в тарелку. - Если тебе кажутся пресными наши отношения, только намекни и я добавлю им жару и остроты.
Она, вполне ожидаемо, даже глаз не поднимает до окончания ужина, и послушно идет за ним в ванную комнату. Идеальная любовница для идеальных отношений взыскательного ценителя женской красоты и покорности. Откуда же горечь послевкусия в их поцелуях? Он ненавидит ее дрожащие губы и суетливость движений может, поэтому и промолчал, спустил ярость на тормозах, как только увидел отчаяние в ее взгляде. Она знала, что будет наказана за встречу с однокурсником, знала и ждала наказания. Но он ведь не садист какой - нибудь, не любитель жести, он лишь пытается изменить ее для ее же блага. Вбить немного послушания, безропотного подчинения его приказам, привить новые взгляды и установки на совместное счастливое будущее. Ей не нужна самостоятельность, он решит любые проблемы, ради возможности быть рядом с ней, нежной, милой, принадлежащей ему. Она будет красивой девушкой для его наслаждения.
- Я больше не запрещаю тебе общаться со студентами мужского пола, - Энтони, откинувшись на подушках, рассеяно наблюдает за тем, как Кения тщательно расчесывает волосы у трюмо. - Я доверяю тебе, ты не настолько глупа, чтобы совершить глупость.
- Спасибо за доверие, - Кения в раздражение бросает расческу на столик. - Я так устала без мужского поклонения.
- Тебе не идет сарказм.
- А тебе ревность.
- Я не люблю, когда прикасаются к тому, что принадлежит мне, - кривит губы Грава.
- И за что ты заплатил, несомненно.
- Очень много денег, Кения, ты же умная девочка и будешь соблюдать условия договора.
- Для счастливой жизни, разумеется, - Кения смотрит на его отражение в зеркале. - Так приятно осознавать себя всего лишь твоей вещью.
- Твои родители обеспечены, ты тоже не бедствуешь, - Грава манит ее к себе. - Милая, неужели ты была счастливей, когда пыталась зарабатывать шантажом?
- Тогда я принадлежала себе.
Он смеется, вполне искренне, красивый, богатый, убежденный в собственной неотразимости, мужчина. Таким не отказывают, такие получают все по одному щелчку пальцев, они властители этого мира. И она ненавидела их.
- Я ценю тебя гораздо больше, чем ценила себя ты. Взгляни на наши отношения со стороны, тебе повезло...
- Стать предметом обихода всегда мечтала.
- Тогда почему проходила мимо? Я влюбился в тебя едва ли не с первого взгляда.
Кения встает, скидывает халат и недовольно поджимает губы, когда видит его загоревшийся желанием взгляд.
- Боюсь, у нас с тобою разные понятия любви, счастья и отношений. Ты не заметишь любовь, даже если тебя к ней приковать наручниками.
Она устала от неизменного присутствия Грава в ее жизни, от плотоядного блеска его глаз, от жадных рук и поцелуев. Он мог заставить ее потеряться в желание, но не в его силах было вернуть ей саму себя. Ему не нужен ее внутренний мир, каким бы разносторонним он не был. Для него имеет интерес исключительно ее тело и отзывчивость на его ласки. Лучший любовник на свете, абсолютно все должны терять голову от наслаждения в его постели.
- Моя милая дурочка, боюсь, это ты настолько увлеклась не теми идеалами, что попросту втаптываешь любовь своими прелестными ножками.
- Извини, что не понимаю отношений основанных на унижении.
- Я не унижаю тебя.
- Ты не считаешь меня равной себе, ты считаешь меня шлюхой.
Грава смеется, громко и издевательски.
- Ты обошлась мне в сумму элитной проституткой.
- Я не такая.
- Такая, такая, - он неожиданно выбрасывает руку и хватает девушку, притягивая ее вплотную к себе. - Просто я успел стать первым в длинной очереди твоих партнеров.
- Лучше бы стал сто первым.
Его глаза смотрят на нее презрительно и чуть насмешливо.
- Мелодрама, это так пошло, милая.
- Только артхаус недостаточно банален для твоего элитарного вкуса.
- Мне нравишься ты, - усмехается Грава одними губами, глаза уже поддернуты поволокой.
- Тебе нравятся многие.
- Всего лишь слова, - он едва ощутимо касается губами ее губ. - Возможно, я желал вызвать твою ревность?
- Для ревности нужна любовь.
- Красивая шлюха с каменным сердцем, - жестоко цедит он.
- Я не более шлюха, чем твоя сестра.
- Не смей трогать мою сестру, - его пальцы запрокидывают ее голову назад и он пребольно кусает Кению за основание шеи. - Канта, в отличие от тебя знает, что такое мораль.
Она тоже знает, что такое мораль и отношения, основанные на взаимном уважении и любви. Каждый день смотрела на родителей и мечтала, чтобы и у нее случилось вот также, с нежными взглядами и теплыми словами. С мимолетными поцелуями, когда стоишь у плиты, готовя обед для семьи, и любимый моет посуду рядом, а ваша дочь за столом, беззаботно болтает ногами, сидя на высоком табурете и демонстративно морщась от взрослых нежностей. Солнечные лучи бьют через белое кружево занавесей, пирог, остывает на столе, и пахнет ванилью и уютом, так пахнет счастье. Она тоже о счастье мечтает, только когда - то по глупости решила, что дом должен быть непременно большим, а мебель без трещин, и занавеси из кружева ручной работы, и окна в пол, распахнутые в ухоженный сад с белоснежным фонтаном. Она хотела такую же семью, в которой выросла сама, только без материальных проблем.
И план придумала и даже почти воплотила, и все шло, так как она и задумывала, пока не встретила того, кто смог ее остановить, ткнуть носом в разбившиеся мечты, заставил возненавидеть материальное благополучие. Она еще вроде идет проторенной дорогой и, следуя прежним мечтам, но что - то незримое вяжет ноги, мешает идти, заставляет оглянуться назад. Наверное, не бывает так, чтобы были деньги, и было счастье, каждый выбирает свое, идет тем путем, что когда - то выбрал, а она пошла не туда, свернула не в ту. Ей уже не нужны деньги, она готова признать ошибку собственного выбора, только ей уже не позволено повернуть обратно, она не принадлежит себе и маленькая кухня с выщербленной мебелью и запахом ванили навсегда останутся позади несбывшейся мечтой и неправильным выбором.
Кения слабо улыбнулась, перевернулась на бок, засунув руки под подушку, и бессмысленно уставилась на слабый свет из-под двери ванной комнаты. У нее бы замечательно получилось с Данисом, уютная кухня, пирог и ваниль... Только вот она так стремительно бежала вверх по лестнице, что растолкала всех стоящих людей и получила Грава, своеобразный кубок победителю в погоне за красивой жизнью. Финалистам забега открывали глаза слишком поздно на то, что у таких, как Грава были свой круг общения, свои женщины, которых любили и уважали. Тех же, кто втирался и обманом проникал через заградительный барьер высшего света, ждала незавидная участь одноразового удовольствия. Грустно, что мечты о лучшем привели в трясину, из которой невозможно выбраться, не замаравшись. Она будет вспоминать Грава, даже когда выкарабкается из этого болота и выйдет замуж за того, кто будет ее обязательно любить. Наверное, пришло время действовать, менять идеалы, отмываться от грязи, только вот как погасить долговые расписки, выданные высокоморальному подонку по глупости? Кения не верила в то, что ей удастся договориться с Грава на расставание по обоюдному согласию. Он непонятно почему держался за нее и не выглядел пресыщенным совместным время провождением.
Смена идеалов пришла почти одновременно со страшным событием, изменившим все вокруг Кении.
- Тебе нужно поплакать.
Его теплая ладонь скользит по ее волосам, в бесполезной попытке утешить.
- Если бы не деньги...
- Не смей.
Энтони запрокидывает голову на спинку дивана и закрывает глаза. Этого он опасался с самого начала, того что она станет обвинять в случившемся его. И Кения заговорила об этом, через три недели после гибели родителей, но заговорила и таки попыталась переложить случившееся с ними несчастье на его плечи.
- Не будь у них яхты...
- Неудачно перешли бы дорогу...
Кения замолкает, потом тихо всхлипывает.
- У меня никого не осталось.
- Мне жаль.
Он перебирает ее золотистые локоны, пока она плачет, уткнувшись в его колени.
- Я забрала документы из университета.
Это заявление не становится для него неожиданностью, именно это решение он видел в ее глазах все эти тягостные дни.
- Я хочу вернуться домой.
А он не хочет отпускать и не отпустит.
- И уже купила билет домой, полагаю?
Что - то в его голосе заставляет вскинуться, но легкие поглаживания неожиданно сменяются железным захватом. Кения дергается, пытается упереться руками, бесполезно сопротивляется его силе и холодной ярости. Он будто душит ее, заставляя все плотнее вжиматься лицом в натянутую на его бедрах ткань дизайнерских брюк. Грава усмехается, наблюдая за ее жалкими попытками вырваться из его рук. Она не уйдет от него по собственной воле, только с его позволения и только после того, как он перестанет желать эту красивую дрянь в своей постели.
- Отпусти, - шипит она и он ослабляет захват на чуть - чуть, только для того чтобы приказать лежащей на его ногах девушке.
- Расстегни ширинку и возьми меня в рот.
- Пошел ты...
И тут же вскрикивает, получив удар под ребра.
- Делай то, за что тебе платят, милая, - Грава выворачивает ей шею, заставляя встретиться с его ледяным взглядом. - Я щедро заплатил за твою жалкую жизнь, Кения, ты принадлежишь мне. Поэтому стань снова послушной девочкой с волшебным ртом и эластичной моралью. Гибель твоих родителей прискорбна, но не внесет каких - либо изменений в наши отношения.
Грава склоняется, слизывая слезинку в уголке ее глаза и насмешливо заканчивает:
- Сказать по правде, так шторм избавил господина и госпожу Вин от главного разочарования в жизни узнать, что их единственная дочь шлюха.
Нищая шлюха, наверное, хотел добавить он, когда приказал Кении отказаться от наследства в его пользу. Грава особенно настаивал на этом, торопил адвоката, она же думала развязаться с ним, подписывая документы, но он не отпустил, еще раз, жестко и с удовольствием продемонстрировав свою власть над ней. У нее нет родственников, нет друзей, она ни кому не нужна, ее никто не будет искать. Она в его полном подчинении, полностью лишенная средств.