1. Людмила Путина: «Владимир Путин для меня — прежде всего мой муж»
Когда Президентом России стал Владимир Путин, его супруга Людмила сразу оказалась в зоне повышенного внимания журналистов. На то были особые причины.
Дело в том, что за годы советской власти сложился этикет, согласно которому супруги первых лиц существовали в глубоком тылу своих мужей. Никакой политической или общественной активности, никакого вмешательства (по крайней мере, видимого!) в государственные дела. Первой прорвала эту блокаду супруга Михаила Горбачева, последнего Генерального Секретаря ЦК КПСС и первого (и единственного) Президента СССР. Но народ Раису Максимовну не понял и подвига ее не оценил.
Супруга первого Президента России Наина Ельцина продолжила традицию советских кремлевских жен — симпатичная женщина явилась воплощением почти идеальной жены политика: мудрой, тактичной, хранительницей домашнего очага.
С появлением Путина было интересно: продолжит ли Людмила линию Наины Иосифовны или пойдет по стопам Раисы Максимовны? Забегая вперед, скажу: Людмила Александровна вышла за рамки просто жены, проявив общественную активность, но аккуратно избежав при этом задиристой напористости феминизма, так пугающего склонное к домостроевским атавизмам российское общество.
Мне повезло стать первым журналистом, кому удалось взять интервью, причем не одно, у Людмилы Путиной. Я несколько раз бывал дома у Путиных. Мне кажется, разговоры с Людмилой Александровной, помимо прочего, добавляют много новых красок и к образу ее мужа...
Что такое атмосфера любви?
— Людмила Александровна, у вас дома такой порядок! И дровишки в камине сложены — хоть сейчас поджигай...
— Мы очень часто пользуемся камином. Хотя у нас и так тепло.
— Вы насчет «погоды в доме»?
— Да, именно о ней...
— Вы с Владимиром Владимировичем — супруги и родители со стажем. Есть у вас, наверное, и свои секреты воспитания детей...
— Какие тут секреты... Для каждого ребенка важна обстановка, в которой он живет и воспитывается. Владимир Владимирович как раз это и имел в виду, когда говорил о том, что вырос в атмосфере любви. Я бы к этому еще добавила привычку к системному труду, которую мы стараемся привить своим дочерям.
— Что это за привычка?
— Ребенок должен быть загружен все свое свободное время каким-то делом. Наши дочери, например, всю жизнь занимались на скрипке. Конечно, детям хочется гулять, в куклы играть, а чаще просто бездельничать. Но это не должно продолжаться постоянно.
— Что же — и не похулиганить?
— Интуиция подскажет, как поступать в той или иной ситуации. А критерием, наверное, должна быть та самая справедливость. С ребенком нельзя по принципу: вот что захочу, то и буду с тобой делать! Нужно понимать: это — человек, который имеет право выбора, право на какие-то свои чувства. Ну, дать ему когда-то и просто поразгильдяйничать. Но чтобы это не стало привычкой.
И опять же забота — о здоровье: чтобы весь этот системный труд не был в ущерб.
И еще дети не должны бояться родителей, они должны их уважать. Отсутствие страха у ребенка, забота о его здоровье, любовь — вот это все в сочетании, наверное, и помогает нам вырастить человека. Ведь так?
«Когда меня в школе дергали за косы, я давала сдачи»
— Вот готовясь к этому интервью, со своими детьми разговаривала, Катей и Машей. Я говорю: «Девчонки, что бы вы в нашей школе изменили?»
— Что ответили ваши дочери?
— Ой, они сказали много интересных и умных, на мой взгляд, вещей. На первое место они поставили, конечно, полное отсутствие в нашей школе (а дочери учились и в немецкой, и в российской) уважения к учащемуся. К мнению ребенка, к его индивидуальным способностям: может — не может, успевает — не успевает, испытывает стресс или нет...
Они, кстати, сказали, что это, собственно, проблема не только школы, а и всего нашего общества, что у нас в России слово «ребенок» переводится порой как «глупый». Он не знает, чего ему надо, на что он имеет право. А родители все знают за него: в какую школу он пойдет, должен он читать или нет, сидеть ли ему за компьютером, какой выбор сделает ребенок после школы, в какой вуз пойдет... Вот молодежь это и возмущает.
— Мне мои взрослые дети примерно то же самое говорят.
— Вторая по важности, на взгляд наших девочек, проблема — очень высокий стресс на экзаменах. Дочери привели пример: в немецкой школе они сдавали экзамен — он длился шесть часов. Учителя подходили, психологически поддерживали, приносили чай из буфета, бутерброды... — то есть педагоги как бы на стороне учащегося, сотрудничают с ним, не создают ему дополнительного стресса.
В нашей школе тоже есть такие учителя. Но в общем и целом атмосфера другая — ребенка запугивают экзаменом: вот, смотри — ты экзамен не сдашь! Да мне сами родители такое рассказывали!
Знаете, я никогда не требовала от детей оценок из школы. Считаю: главное — знания. А если тебе учитель «тройку» поставил или «двойку» — ну мало ли по какой причине это произошло? Ребенок же не может постоянно быть начеку: где-то расслабился, с кем-то заболтался и — получил.
— Сейчас Катя и Маша учатся в Санкт-Петербургском госуниверситете. А что у них в зачетках, вы смотрели?
— Пятерки. Они девушки ответственные.
— А какой ученицей вы были в школе? Двойки получали?
— За все десять лет пара двоек наверняка была. Ну так — текущие, в журнале.
— По какому предмету?
— Двойки? Вы знаете, даже и не вспомню сейчас. Настолько меня мало интересовали тогда оценки. Я, наверное, всегда понимала, что оценки — это далеко не весь показатель знаний.
— Я видел ваши школьные фотографии — у вас там косы. Мальчишки за косы вас не дергали?
— Ой, дергали-дергали, это была целая проблема.
— И как вы с этим боролись?
— Ну, давала сдачи.
Зачем она ездит по тюрьмам
— Помнится, в колонии для несовершеннолетних девочек-преступниц, что под Рязанью, вы провели целый день. До этого была Можайская женская колония... А потом Дума объявила об амнистии осужденных, не совершивших тяжких преступлений, прежде всего женщин и детей. Говорят, не без вашего участия...
— Да, в Можайской колонии сразу амнистировали десять человек. Но этим занимаются законодательные и правоохранительные органы. Моя же основная задача — привлечь внимание общества к проблеме детской преступности.
Часто ведь дети нарушают законы под давлением внешних обстоятельств, даже не задумываясь о последствиях своих поступков. Уже потом, в колонии, став взрослее и по годам, и по мировосприятию — а я в этом лично смогла убедиться, — многие (если не сказать — все) хотят вернуться к нормальной жизни и забыть тот кошмар, с которым они столкнулись в своей «прежней» жизни.
И еще я поняла: у этих ребят, оказавшихся волею судьбы за колючей проволокой, огромный потенциал для того, чтобы позитивно воспринимать действительность, надо только помочь им в этом. И здесь не обойтись без поддержки взрослых, без поддержки государства. Только в этом случае малолетние «отверженные» получат шанс стать полноценными гражданами.
— А детская и подростковая наркомания, проституция — проблемы того же ряда?
— Я бы назвала это самой страшной «болезнью века». Во многом ответственны за это родители. Когда ребенку не хватает тепла, сочувствия, любви, когда ему некуда идти и нечего есть, он будет инстинктивно искать защиты и помощи на стороне. Вот здесь-то и появляются те, кто, спекулируя на детской доверчивости, на детском горе, вводит ребенка в мир наркомании и проституции.
Бороться с этим злом надо сообща. Когда наши дети не будут сиротами при живых родителях, когда общество действительно будет настоящей защитой и опорой для подрастающего поколения, а государственная политика позволит реально улучшить благосостояние людей — только тогда можно будет говорить и о реальном сокращении детской беспризорности, преступности, наркомании, проституции...
Принято считать, что все эти проблемы — из категории общественных. Отчасти так и есть. Но мне очень хотелось бы, чтобы они стали личными проблемами каждого из нас. Вы понимаете, о чем я говорю? Личными не только для граждан России, но и для всех людей мира.
«И у нас бывают споры...»
— Обсуждаете ли вы все эти темы с Владимиром Путиным? Как он реагирует?
— Владимир Путин для меня — прежде всего мой муж. Да, меня волнуют многие проблемы, и я, как жена, как женщина, конечно же обсуждаю их с Владимиром Владимировичем, когда у него есть свободные минуты.
Хотя с этим-то, пожалуй, трудно: муж практически все свое время отдает работе.
— То есть Трудовой кодекс он не соблюдает?
— Я пыталась воздействовать на него убеждением, что нужно не только работать, но еще и жить.
— А Владимира Владимировича вообще можно в чем-то убедить? Он вам рассказывает о работе?
— Иногда чуть-чуть получается. Но я с вами согласна — с Трудовым кодексом у него сложности. Он слишком много работает. Все члены семьи это знают, и поэтому кто хочет пообщаться, ждет его приезда за столом, за чашкой вечернего кефира...
— Вы пьете на ночь кефир?
— Не я, муж. Как раз в это время можно поговорить, расспросить о том, как прошел день. Но это может быть какая-то общая информация. Если не устал, то делится, отвечает на вопросы. Он у нас «ходячая энциклопедия», как я его называю, особенно в том, что касается истории и политики. Но если задать вопрос о каких-то планах, касающихся работы, то это конечно же бесполезно. Можно даже не задавать.
— А Владимир Владимирович с вами советуется?
— Такого ни разу не было. Может быть, потому, что я могу начать навязывать ему свое мнение. Но когда мы касаемся какой-то проблемы, говорю о своем отношении к ней, даже порой спорю.
— А он прислушивается?
— Думаю, что на самом деле, как любой умный, образованный человек, он учитывает многие мнения, в том числе, наверное, и мое. Но он мне никогда не говорит — вот, я учел твое мнение. Как в любом разговоре, даже в самом обычном бытовом, мы что-то для себя черпаем. И политик не был бы политиком, если бы он тоже этого не делал. Однако я очень ценю мнение своего мужа, да и точки зрения наши чаще всего совпадают.
Почему государство не помогает семьям?
— Многие молодые мамы и отцы, с которыми мне довелось беседовать, считают, что молодым семьям нужна не только материальная поддержка — пособия, квартиры...
— Да, я согласна.
— ...а и поддержка моральная. То есть надо повышать престиж семьи, роль женщины в обществе, чтобы она не чувствовала себя стесненной. Например, женщин с маленькими детьми неохотно берут на работу, особенно в коммерческие организации.
— У меня есть ответ на этот вопрос. Когда у нас родилась Катя, мы были в Дрездене, и Маше был год и четыре месяца, я со спокойной душой старшую отдала в ясли. Почему со спокойной душой? Потому что ясли были такие, что не страшно было отдать туда ребенка.
То есть то, о чем вы говорите, это не проблема взаимоотношений молодой мамы и начальника, который не хочет брать ее на работу. К тому же если речь идет о какой-то бизнес-структуре. Мне кажется, глупо сейчас заставлять наших предпринимателей брать на работу молодых мам. Им нужен сотрудник, который должен работать с отдачей. И тут вы не можете бизнесу приказывать: вот берите, и все.
— Что же делать?
— Наверное, и законодателям надо подумать на эту тему, чтобы, допустим, у молодой мамы был неполный рабочий день. А государство должно создавать такие детские дошкольные учреждения, чтобы там работали педагоги с высшим образованием, чтобы ясли и детсады не были перегружены, чтобы и туда не страшно было отдавать детей.
— А то молодые мамы рожать больше не будут.
— Все равно будут рожать.
— Но не так, как хотелось бы...
— Кстати говоря, если вы, Александр, следите за текущей политикой, то, наверное, замечаете, что многое сейчас сдвинулось с места, в частности по вопросу оплаты родового отпуска.
Как сохранить чувства?
— По статистике, примерно каждая третья российская семья распадается. Причем речь идет в основном о молодых семьях, которые могут рожать и воспитывать детей. Какие здесь могут быть рецепты, советы?..
— По поводу того, чтобы не разводиться, или по поводу детей?
— Я о том, как сохранить любовь в семье, чтобы дети рождались и воспитывались в любви. Женятся же и выходят замуж по любви?
— По любви, конечно.
— А потом что происходит? Почему же уходит любовь, Людмила Александровна?
— Смотря что понимают под любовью. Вот вы, например?
— Ну любовь — это готовность к самопожертвованию ради любимого или любимой.
— Я не согласна с вами — это скорее антилюбовь. Так умрут все оставшиеся чувства.
— А по-вашему, это что?
— Любовь — это взаимность, это уважение, признание, терпимость во всем, это совокупность всевозможных чувств.
— Как сохранить эти чувства?
— Вас это так занимает... Мне кажется, вы спец в этой области — откройте в «Комсомольской правде» рубрику о любви.
— А вы же только что сказали, что у меня неправильное представление о любви.
— Но вы можете обратиться к грамотному семейному психологу, который поможет вам эту рубрику вести. Есть же курсы английского...
— А это — курсы любви?
— А если серьезно... Мне кажется, в школе опять же мог бы быть предмет... Можно назвать его как угодно — допустим, «Психология семейных взаимоотношений». Ну кто у нас учит общаться мальчика с девочкой?
— Некоторых — улица...
— Ну, ужасно она учит, вы же понимаете... Хотя, бывает, и в школе — не лучше. Надо учить выстраивать отношения в детсаду — между маленькими, в школе — между мальчиками и девочками, между юношами и девушками, с учетом психологии возраста. И дальше — между взрослыми людьми, в семье, между мужем и женой... И не заниматься тем, что все время предъявлять претензии друг другу, а попытаться вместе учиться строить семейные взаимоотношения. Это великое искусство.
«За модой не гонюсь»
— В газетах прошла информация, что вы сменили имиджмейкера...
— Да что вы! У меня его вообще никогда не было.
— Кто же тогда работает над вашим имиджем?
— Полагаюсь на собственную интуицию.
— Ну а стилисты, модельеры имеются?
— Стараюсь следовать внутреннему пониманию красоты, моды и стиля.
— Где шьете или покупаете одежду? Как следите за модой?
— Вещи для себя шью в России, но не отказываюсь и от покупки готовой одежды.
За модой я практически не слежу. Вижу, как одеты окружающие, в том числе мои приятельницы и подруги, и тоже что-то себе подбираю.
— Что именно?
— Я люблю одежду яркую, стильную, оригинальную... Смотришь на ткань и думаешь: что же из нее можно сшить? И вот так прикладываешь — и она сама ложится: вдруг какие-то выточки возникают, какие-то воротнички... То есть все это на ощупь. Но так, чтобы следить за модой, — нет...
— В театр, на выставки «вне протокола» ходите? Телевизор успеваете смотреть?
— Сейчас основной источник информации для меня — интернет и телевидение. Театр люблю, но практически там не бываю, эмоций и в повседневной жизни слишком много. Для выставок «вне протокола» просто нет времени.
— А какие у вас музыкальные пристрастия?
— Люблю наших эстрадных певцов, популярную музыку. Здесь даже особого принципа нет: услышала мелодию, нравится — и буду слушать ее с удовольствием. Романсы очень люблю.
— Сами не поете?
— В кругу друзей напеваю.
— А Владимир Владимирович?
— Он, как правило, нет. Да и в кругу друзей в последнее время редко его вижу, времени нет совсем. В основном деловые встречи, деловое общение...
Астрологов просят не беспокоиться
— Верите ли вы в гороскопы, прислушиваетесь к советам восточных мудрецов?
— Нет, я этим не увлекаюсь. Хотя, когда говорят: этот Новый год нужно встречать в белом, а этот — в красном, более или менее стараюсь как бы следовать этим рекомендациям.
— Как вы проводите праздники, к примеру новогодние? Есть ли какие-то семейные традиции?
— Праздники, если бываем все дома, как правило, проводим в камерном кругу: это наша семья и, может быть, какие-то близкие друзья.
— А как насчет подарков?
— Я либо совсем их не дарю, но если уж решаюсь на это, то обдумываю, тщательно выбираю. Как себе. Люблю дарить и получать полезные вещи. Хотя человек я нетерпеливый: куплю ко дню рождения подарок — за два месяца до того — и непременно его сразу же должна подарить, не могу удержаться.
— А Владимир Владимирович?
— Он в этом смысле меня всегда удивлял. У него в таких случаях хватает выдержки и терпения. Как-то зимой мы вместе были в отпуске. Утром в свой день рождения просыпаюсь, а рядом на тумбочке лежит золотая цепочка и крестик на ней. Оказалось, он приготовил это еще два месяца назад, когда мы вместе ездили в Иерусалим, купил там крестик, освятил его на Гробе Господнем и мне подарил.
«Вера в Бога — очень личное...»
— Наместник Сретенского монастыря архимандрит Тихон, духовник Владимира Владимировича, рассказывал, что вся семья Путиных — православные верующие люди, ходят в церковь, исповедуются, причащаются...
— Да, это так. В церкви мы бываем примерно раз в месяц.
— Что для вас вера?
— Мне не хотелось бы говорить об этом вот так, вслух, публично. Это очень личное... Хотя скажу вот что: вера может стать объединяющим началом для людей.
— Это касается только православных христиан?
— Мне кажется, что человечество в том самом светлом гармоничном будущем, о котором многие мечтают, должно прийти к единой вере. Или как минимум к взаимоуважительному сосуществованию различных вероисповеданий — без войн, без зла, без насилия. Потому что православие, как, кстати, и большинство других религий, проповедует прежде всего идеи взаимной любви и терпимости.
«Наши собаки живут дружно»
— У вас дома три собаки?
— Да. Кроме лабрадора-девочки Кони — условно это собака Владимира Владимировича, — есть еще мамочка Тося, той-пудель, и ее сыночек Родео. У Тоси было два мальчика: Ромео и Родео. Ромео отдали, когда ему было полтора месяца. Родео тоже собирались отдать, но он остался в своем доме, сам выбрал, ни за что не хотел никуда уходить.
И все наши собаки очень добрые, ласковые, а также умные и смелые, конечно, и у нас с ними взаимная любовь.
— Почему у вас в доме все время животные?
— Я бы не сказала, что мы специально их заводим. Они вроде как сами у нас приживаются. А что это нам дает? Может быть, психологическую разгрузку. Есть же даже специальная терапия — например, присутствие животных в доме благожелательно сказывается на настроении, самочувствии людей. Но конечно же только в тех семьях, где их любят. Плохо, когда родители заводят животных по детской прихоти, как игрушку, а потом они оказываются на улице... Сочувствие к животным надо воспитывать в детях с раннего возраста — это делает их добрее.
СЕМЕЙНЫЙ РЕЦЕПТ
Чем Людмила Александровна кормит Владимира Владимировича? Уха из судака и щуки
Судака и щуку без жабр и внутренностей, но в чешуе замочить на час-полтора в «кислой» воде (т.е. с уксусом, лимоном или белым вином). Затем рыбу разделать. Головы, хвосты, кожу вместе с чешуей и кости залить холодной водой, посолить, добавить целиком картофель, морковь, луковицу, три неочищенных зубчика чеснока, стебли петрушки, укропа и шафрана. Довести до кипения и варить на слабом огне 1 час. После этого процедить.
Филе судака нарежьте ломтиками толщиной 3 см, а филе щуки пропустите через мясорубку вместе с луком. Добавьте желтки, корицу, кари, шафран, вымесите и сделайте из фарша шарики чуть крупнее фрикаделек...
Помидоры опустите на пятнадцать секунд в кипящую воду, затем снимите с них кожицу и нарежьте дольками. Мясистые стебли сельдерея и лука-порея, а также репчатого лука тонко нарежьте и припустите на оливковом масле. Мелко нарежьте зелень петрушки, укропа и немного оранжевой кожицы апельсина.
Процеженный бульон доведите до кипения, постепенно (по одному) опустите в кастрюлю шарики из щуки, затем кусочки филе судака и варите десять минут. Добавьте дольки помидоров, припущенные сельдерей и лук, кожицу апельсина, зелень и «любимые» специи (что-то типа «Вегеты», кари, шафрана и т.п.). Доведите до кипения, снимите с огня, дайте настояться.
Да, совсем забыла: добавьте немного души, и тогда уха будет безумно вкусной!
Приятного аппетита!
«Комсомольская правда», 28 декабря 2001 г., 31 мая 2005 г.,
31 августа 2006 г.
2. Джахан Поллыева: «Ну и мысли у мужчин!»
Помощник Президента России Джахан Поллыева, которая руководит спичрайтерами, отказывала мне в интервью одиннадцать раз. Пришлось воспользоваться банальным, но проверенным способом: я дождался весны, купил букет тюльпанов и наведался к ней в Кремль накануне 8 Марта. (Кстати, в то время она работала с президентом Путиным, а сейчас продолжает заниматься тем же делом при президенте Медведеве.)
Почему она молчит?
— Руки своей будущей жены Любови Моисеевой я добивался всего четыре месяца, интервью с вами — почти три года... Джахан, скажите, за что такая кара?
— Да никакая это не кара. Я и сейчас вот думаю: какой интерес привел вас ко мне? Хотите узнать о работе президентских спичрайтеров?
— Хочу!
— Но эта тема закрыта. О технике работы говорить ни к чему — ни в одной стране мира действующие службы спичрайтеров откровениями не разбрасываются. Разговор «о роли женщины в политике»...
— О да!
— ...у нас с вами тоже не получится. Поверьте на слово: в политике, как и в творчестве, не бывает особого «женского фактора», как нет и особенной сильной «мужской руки».
— При президенте Путине женщинам на Олимпе власти вообще почему-то «дали волю». Если так пойдет и дальше, власть в России захватят женщины...
— Не переживайте, такого не случится никогда. А если без шуток, то женщин в эшелонах власти мало.
— Но ведь они нами уже и командуют!
— А вам не нравится? Но что делать, расслабьтесь и получите удовольствие. Кстати, спасибо за тюльпаны. Надеюсь, это не только для фотосъемки?
— Это от души!
«Как женщина я открыта»
— Ох, Джахан, Джахан... Что с вами случилось? Мы давно знакомы, вы ведь не всегда были такой «закрытой женщиной».
— Как женщина я и сейчас открыта. Если бы это было не так, я бы с вами сейчас не разговаривала.
— Не хотите о политике, давайте хотя бы о любви.
— Ну и мысли у мужчин накануне Восьмого марта...
— Вы же не будете отрицать, что она процветает и в коридорах власти.
— Что вы имеете в виду?
— В Госдуме прошлого созыва появились три депутатские супружеские пары. А Виктор Христенко женился на симпатичной замминистра...
— Это скорее исключение, чем правило. А потом я не думаю, что «супружество коллег» сколько-нибудь существенно влияет на работу. На госслужбе «вопросы любви и пола» в расчет не берутся, больше того — женские «штучки» только вредят и отметаются при первой же попытке ими «злоупотребить». Справляешься — значит, востребованна. Нет — будь добра «на выход». Это в своей жизни проходил не только каждый политик, но и каждый чиновник, к коим я себя отношу.
Вы, Саша, все-таки неисправимый лирик и ищете «женский взгляд» даже в коридорах власти. Не пытайтесь — не найдете.
— Вы сдержанный, терпеливый человек?
— Что до сдержанности, то ее отродясь у меня не было, и это по сей день огромный повод для критики со стороны коллег. И со стороны мужчин, кстати, тоже. Однако, как было сказано в одной современной пьесе, «каждая несовершенная душа сама несет в себе наказание»...
— И все же, Джахан, если снять ваши бюрократические «латы»...
— Ну-ну...
— Признайтесь, какие мужчины вам нравятся?
— В каком смысле?
— В прямом.
— В людях — политиках, коллегах — я прежде всего ценю честность. А мужчины — тоже люди.
— Спасибо.
«И будут ангелы летать над вашим домом...»
— А правда, что по ночам вы пишете короткие рассказы?
— Да. Однако ни их, ни мемуаров издавать не собираюсь. Зато «на пенсии» обязательно напишу приключенческий роман для детей и взрослых — что-то вроде русского «Гарри Поттера».
— Но хотя бы можно услышать, как вы поете?
— Ах, это не по теме. Но кто вам сказал, что я пою?
— Кремль слухами полнится... Говорят, есть диски с записями песен в вашем исполнении.
— Ну это громко сказано. Да, я записала с десяток романсов разных авторов. С аранжировкой помогли друзья. Но эти записи не тиражирую. Они только для самых-самых близких.
— Насколько мне известно, вас слышали и коллеги, и некоторые профессиональные певцы. Оценки были благожелательны.
— Нет, не уговаривайте. Я же на работе.
— А может быть, все-таки...
— Ну тогда держите плеер. Вам слышно?
...И будут ангелы летать
Над вашим домом.
Луна рассыплет жемчуга,
И за порогом
Спокойной будет и тиха
Ночь-недотрога.
Да будет мир вам и покой –
Усните с Богом...
— А Путин слышал, как вы поете?
— Нет, слава Богу.
— Чего же вы так таитесь?
— Это мое личное, чисто женское увлечение. Ну должна же быть какая-то отдушина...
«Мне в Кремле интересно»
— Джахан, извините, но все-таки можно, пока мы наедине, краешком глаза все-таки заглянуть на вашу кухню?
— Вы считаете это приличным?
— Нет. Но...
— Я же вас уже предупредила.
— Но вы и меня тоже поймите. Я же не могу допустить, чтобы ваш «скромный кремлевский подвиг» остался незамеченным.
— Насчет «подвига» вы всерьез?
— Объем проектов президентских выступлений, обращений и приветствий возрос во много раз. И этот фронт закрывает такая хрупкая женщина с горсткой — чуть больше десяти человек — сотрудников.
— Я только на вид такая хрупкая. Разве вы еще не поняли?
— Кто истинный автор президентских программных выступлений — ваши спичрайтеры или ваше экспертное управление?
— Автор — сам президент. А мы ему только помогаем. Скажем так: в информационном, аналитическом плане.
— Но вы же раньше всех узнаете о важных решениях президента...
— Большое заблуждение...
— Разве вы еще не поняли: президент Путин (то же сегодня можно сказать и о Медведеве. — А.Г.) — не только самый информированный и инициативный человек в стране. К тому же он прекрасно владеет словом и вполне сам может подготовить любой текст.
— Стилистика президентских выступлений за последние годы сильно изменилась.
— В смысле?
— Путин всех в стране называет не «дорогими россиянами», а коллегами.
— Вам бы все шуточки... Это не самый серьезный повод для таких выводов.
— Речи Путина становятся более наступательными.
— Я могу сказать только одно: он не только наступательно действует, но и старается доходчиво объяснить людям свои решения, свои шаги. Его слова должны быть доступны каждому гражданину. Разумеется, при этом они не могут быть похожими на речи министров...
— Потому-то в этих речах становится меньше деталей?
— Вам виднее.
— В США спичрайтеры с карандашом в руках изучают устные выступления президента. А как вы?
— Не могу сказать, чтобы с карандашом... Но сотрудники моего управления тоже имеют представление, как Владимир Владимирович строит свою стратегию и соответственно формулирует свои мысли. Да, нам бывает это необходимо для работы. Если вы наблюдательный человек, вы тоже можете составить об этом свое суждение.
— Довольно часто Путин отрывается от текста, и его речь становится, скажем так, весьма образной.
— Он говорит то, что считает нужным.
— Вы его не поправляете?
— Я только что ответила на этот вопрос.
— Когда Путин выходит на трибуну, в его тексте бывает немало правок. Это говорит о том, что текст несовершенен?
— Это не ко мне вопрос.
— Путин — строгий автор?
— Скорее требовательный. Он очень хорошо чувствует слово.
— Часто делает замечания?
— Бывает.
— Вам с ним трудно?
— Мне с ним интересно.
«Запасного аэродрома у меня нет»
— Но раньше ведь вы не стеснялись афишировать свою «чиновничью» службу, когда готовили советский закон о молодежи, работали в Белом доме...
— А вы никогда не задумывались, почему участники политических событий редко становятся историками?
— А что тут думать — начальства побаиваются...
— В отличие от политика истинный чиновник скромен и тих. Вот как я. Чистота в «разделении властей», понимаете ли.
— Вы что, вообще отказываете чиновнику в собственной позиции?
— О нет! У него сейчас достаточно путей отстаивать свое мнение.
— Это вы насчет «кремлевских интриг»? Про вас пишут, что, как представитель «староельцинской команды», вы неустанно боретесь с «чекистами», пришедшими с Путиным.
— Ой, только не надо меня смешить. Мне только этого еще не хватало. Ну можете вы в конце концов поверить женщине: все это выдумки. Сейчас нагрузка в Кремле такая, что нам не только заниматься этим, а даже думать об этом некогда. О том, что кто-то в наших кабинетах и коридорах плетет какие-то интриги, я лично узнаю из газет.
— Каждый чиновник, просыпаясь утром, наверняка помнит о том, что в любую минуту он должен быть готов из власти «парашютироваться». А вы готовы?
— Применительно к себе я бы уточнила: «катапультироваться». Поскольку роскошь иметь запасной аэродром позволяют лишь те, у кого много свободного от работы времени. У меня для этого нет ни времени, ни желания.
— Как вам удается так хорошо выглядеть?
— Так получилось... А если серьезно — жизнь заставляет держать себя в тонусе, заниматься спортом...
— Каким?
— Гимнастикой. У меня есть свой комплекс упражнений и растяжек.
— А одежду где покупаете?
— Раньше — когда было больше времени — сама себе ее шила. Теперь в основном конструирую и сдаю ткань в ателье. Это и недорого, и красиво, и то, что мне нравится.
«Комсомольская правда», 5 марта 2004 г.
3. Любовь Слиска: «В детстве я мечтала стать продавцом мороженого»
Еще одна загадочная женщина на нашем политическом Олимпе — вице-спикер Госдумы Любовь Слиска. Поначалу казалось, что она заняла эту должность случайно. Многим известна история о том, как президент Владимир Путин, озабоченный отсутствием женщин на высоких госпостах, взглянул на список победившей на выборах в Думу партии «Единая Россия» и «выхватил» оттуда необычную фамилию. Но Любовь сразу начала вести заседания нижней палаты парламента такой твердой и уверенной рукой, что стало ясно: эта случайность — всего лишь проявление закономерности.
Разговаривать с ней очень интересно: она не выбирает «парламентских выражений», может — но только к месту, и в присутствии тех, кому доверяет, — выдать соленое, но, к сожалению, «непечатное словцо». Если бы можно было публиковать все, что она говорит, — интервью с ней выглядели бы намного образнее. А так приходится довольствоваться «печатной продукцией»...
«Попробуй меня обидь...»
— Любовь Константиновна, я давно за вами наблюдаю... Ну что вы за человек?
— Если честно... Я не оставлю в беде даже злейшего врага, если буду понимать, что в данный момент ему, кроме меня, никто не поможет. Всегда скажу правду в глаза, кто бы передо мной ни стоял. Не надо реагировать на женщин, как просто на красивый слабый пол. Мы иногда даже сильнее, чем мужчины.
— А в Думе к вам мужики ходят поплакаться?
— Ходят, да. Может, не поплакаться, а посоветоваться, какие-то вопросы порешать. Мне приятно, что они меня считают равной себе.
— Ходят как к женщине, вот вопросы именно житейские?
— Всякие вопросы. Однажды пришел депутат, который узнал о том, что в отношении него готовится преступление. И я в течение часа-двух включила все рычаги, и мы спасли ему жизнь.
— А на жен там не жалуются?
— Нет, ну я что, профком, что ли? Еще мне не хватало у них в семьях разбираться.
— Почему у нас так мало женщин в политике? Они что, сильно скандальные? У мужчин в присутствии женщин мысли возникают несерьезные?
— Каждый рассуждает в меру своей испорченности.
— Да я вроде...
— Это у мужчин надо спросить, почему они нас не пускают во власть. Думаю, боятся просто свои посты многие потерять, потому что женщины работу выполняют гораздо ответственнее и аккуратнее. Но я считаю, что вот эта хорошая мода на то, чтобы женщин приобщать к большой политике, — она будет усиливаться, в скором времени это почувствуем.
— Может, у вас там какой-то женский заговор?
— Нет, абсолютно никаких заговоров. Я никогда ни в женских, ни в мужских заговорах не участвую.
— Вы же сами нас, мужчин, холите, там, продвигаете...
— Тебя, может, холят и лелеют. Я же своих держу в казарменном варианте. И мужчины мои, и родственники, и племянники, все знают четко: если тетя Люба сказала — все, попробуй не выполни! Я своих мужиков не балую.
— А мужики в Думе не обижают вас?
— Попробуй меня обидь.
— Что тогда будет?
— Ну, некоторые пытались. Потом навсегда это забыли. Знаешь, обидеть ума много не надо. Простить, извиниться — это тяжелее.
— А правда, что Жириновский вас побаивается?
— Мы нашли общий язык. У нас с ним были командировки ответственные. Когда нам пришлось стоять за Россию, как на поле боя, — на парламентской ассамблее НАТО, на ОБСЕ. У нас многие депутаты любили пофилонить, туризмом заняться в той или иной стране. А Жириновский всегда работает.
— А вам приходилось плакать в Думе?
— Приходилось. Но меня трудно до слез довести. Ну знаешь, я могла поплакать по уходу Нонны Мордюковой...
— Она вас очень любила, считала своим человеком.
— Да, я очень дорожила этим. Она вот мне звонила — вот ее слова были, как в фильме «Русское поле»: «Моя ты красота». Меня так никто не называл в жизни, никто... Сейчас вспоминаю — и у меня влажные глаза...
«Мой мат не злой, а ироничный»
— А правда, что вы с Нонной Мордюковой по телефону иногда матерились?
— Почему — иногда?
— По какому поводу матом можете выругаться?
— Нужно настроение, под которое можно... Не надо думать, что только я это делаю. Бывает так — человек не понимает ни фига слов, хотя у меня очень большой запас, я цицеронить могу, когда надо. Но иногда два слова как врежешь — и сразу все понятно.
— У вас злой мат?
— Нет, не злой, ироничный.
— Не будем воспроизводить?
— Ну, слушай, ну еще в газету... Не надо!
— Ясно... Кем вы мечтали быть в детстве?
— В раннем — продавцом мороженого. У меня часто болело горло — мороженое родители не разрешали есть. А в седьмом классе, начитавшись детективов, мечтала стать юристом. И эта мечта сбылась.
— Вы сейчас кто больше — юрист или политик?
— Больше — юрист. Потому что за девять лет работы в Думе мне пришлось участвовать в разработке десятков законопроектов, то есть заниматься, как мы говорим, черновой работой — впоследствии многие из этих документов стали законами, которые сейчас нормально работают. Мы строим правовое государство, и в этом здании есть кирпичики, положенные мной.
— А сейчас о чем мечтаете?
— Чтобы мы победили коррупцию наконец.
— А почему мы никак не победим коррупцию?
— А мы ее еще и не пытались побеждать, по-моему. Только начинаем. Очень бы хотелось, чтобы это в кампанию не превратилось. Вот с беспризорностью боролись, потом почему-то бросили. Дома престарелых тоже все увеличиваются. А все от того, что воспитание такое сейчас у нас стало. Мы все на телевизор валим, но смотрим этот телевизор и ничего не предпринимаем, чтобы изменить хотя бы то, что нам противно смотреть. Эту жестокость, грязнуху эту.
— Вы прямо перечислили сейчас целые законопроекты.
— Нет, никакие это не законопроекты. Я думаю, что это просто вот желание любого нормального человека...
«Власть и деньги — это не одно и то же»
— Правильно ли сделал президент Медведев, отменив избирательный залог для участников выборов всех уровней? (Такой закон был принят в феврале 2009-го. — А.Г.)
— Давно надо было это сделать. Потому что люди все-таки должны по делам знать своих представителей в законодательных органах власти любого уровня, а не по тем суммам денег, которые эти представители платят за свое желание там оказаться. То есть власть и деньги — это не одно и то же. Авторитет зарабатывается делами, а не оценивается круглыми суммами.
— Значит, теперь во власти станет меньше бизнесменов, «депутатов-денежных мешков»?
— Не то что станет меньше бизнеса, просто снизится «денежное влияние» на тех или иных кандидатов. Я неоднократно говорила, что я в Думе не вижу как минимум 100 человек. Многие из них спокойно занимаются своим бизнесом. А некоторых, которые три созыва избираются в Думу, я вообще в глаза ни разу не видела. Только заглянув в журнал, где есть список всех депутатов, можно понять, кто есть кто. Это, наверное, тоже те люди, которые заплатили, может быть, за себя когда-то денежный залог.
— Судя по всему, президент Медведев хочет как-то вообще деньги вывести из политики. Иногда приходится слышать, что вот какие-то конвертики там, какие-то лоббисты каким-то депутатам дают...
— Я одиннадцатый год уже в Думе — с таким не сталкивалась никогда. Ни с конвертиками, ни с лоббистами. Наверное, просто они знают, к кому идти и сколько нести. И не всегда эти ходоки достигают цели, ради которой они вот и собирают эти средства. У нас говорили, что и стоит депутатский запрос такое-то количество денег... Уверяю вас, здесь, как правило, иногда больше популизма и чистого мошенничества.
— Все равно идут и несут... Как вы считаете?
— Я не знаю. Я не была свидетелем такого никогда. Разговоров ходит много. Но не пойман — не вор. А кто пришел заработать вот таким способом, уверяю вас, такая веревочка вьется недолго.
«Утром — гимнастика на балконе»
— А как вы выдерживаете такой ритм — у вас масса командировок, перелетов.
— Никаких секретов, просто надо системно жить. Я встаю, обязательно принимаю контрастный душ, вечером прогуливаюсь либо катаюсь на велосипеде и хотя бы раз в неделю хожу в бассейн.
— А какая-то гимнастика?
— Утром на балконе — обычные упражнения.
— У вас всегда аккуратная прическа. К парикмахеру ходите?
— Да, я причесываюсь уже много лет в салоне «Долорес», у меня там абонемент и большая скидка.
— А любимые ваши блюда?
— О, много. Пироги. Я делаю их сама, правда, в Москве стала делать это реже. Но, думаю, если кризис зайдет поглубже, мы все научимся снова готовить и печь.
— А зайдет поглубже, да?
— Надеюсь на лучшее. Мне терять нечего — денег у меня негусто, квартиру я не покупаю. А за людей душа болит. Мы подобное уже переживали в 98-м, и не дай Бог, еще раз такое. Потому что это может подорвать доверие к власти. А это не надо никому.
«Комсомольская правда», 15 октября 2008 г., 9 февраля 2009 г.
4. Валентина Матвиенко: «Я сказала, что напишу в “Комсомолку”, и меня из милиции отпустили...»
За единственной в России женщиной-губернатором, Валентиной Матвиенко мы наблюдаем вот уже многие годы.
В первом ряду политической элиты страны она появилась в тот момент, когда казалось, что женщины отсюда исчезли всерьез и надолго. Тогда, в 1998 году, закончила свою карьеру главы Минздрава Татьяна Дмитриева. Как-то незаметно, проработав всего год, мелькнула на посту министра культуры Наталья Дементьева. Явно начала «увядать» председатель Госкомитета России по поддержке и развитию малого предпринимательства Ирина Хакамада...
Красивая, по-южному яркая Валентина Матвиенко (ее призвали в Москву с поста посла в Греции и назначили вице-премьером в правительство Евгения Примакова) выделялась на общем фоне, как пышный тропический цветок в северном саду. Очень скоро стало понятно, что и «колючки» у этой розы на месте: в делах она проявляет отменную хватку.
Мы встретились с ней в Смольном в один из апрельских дней 2009-го...
«Танцевала твист и рок-н-ролл»
— ...А мы вам книги привезли — «Комсомолка» выпустила. И нашу серию дисков «Великие композиторы».
— Спасибо.
— У вас будет время все это читать, слушать?
— Читаю в основном в отпуске, иногда в выходные. А музыку... Устаешь до смерти, в одиннадцать вечера выхожу из Смольного, сажусь в машину и с удовольствием слушаю классику, легкую музыку.
— Валентина Ивановна, это же вы в годы своей комсомольской юности приложили руку к созданию легендарного ленинградского джаз-клуба?
— Было дело. А еще мы построили в Ленинграде Дворец молодежи. Лариса Долина со своим джазом в нем окрепла, а не где-то еще. И Давид Голощекин, выдающийся джазмен, — тоже наш воспитанник.
— А как же лозунг: «Сегодня он танцует джаз, а завтра родину продаст»?
— Такие настроения у идеологов СССР, конечно, были. А все, что запрещалось, переходило в андеграунд.
— Но вы-то вроде не из подпольных джазистов, а были активной комсомолкой — доросли до первого секретаря Ленинградского обкома ВЛКСМ...
— Я никогда не стану открещиваться от своей комсомольской юности. Думаю, если бы не прошла эту школу,— может, и судьба бы моя по-другому сложилась. Да, был ленинский зачет безумный... Но была и другая жизнь — очень активная, интересная.
— Ну а твист-то вы танцевали?
— Я вообще очень люблю танцевать. У меня неплохо получалось. Конечно, твист. И рок-н-ролл тоже. Я еще училась в медучилище. И мы с одним парнем танцевали как раз твист. Пришла милиция, и нас с моим молодым человеком... Нет, не арестовали, а пригласили пройти в отделение. А за нами вся толпа... Это была моя первая встреча с милицией.
— Первый привод.
— Да, первый привод. (Смеется.)
— И что, вас посадили в «кутузку»?
— Хотите верьте, хотите — нет, — отпустили! Я ж отличница, комсомолка... Говорю: «Объясните, почему нельзя такие танцы исполнять? Кто это сказал? Если вы меня сейчас не отпустите, я напишу в “Комсомольскую правду”, что вы нарушаете наши права!» То ли моя дерзость сыграла роль, то ли толпа повлияла, которая нас ждала, но нам сказали: «Ладно, идите, но больше этого не делайте».
— И вы послушались?
— Ну что вы? Нет, конечно. Как можно было сдержаться! Я тут недавно посмотрела фильм «Стиляги». Вот один к одному — так у нас это все и было!
— А сейчас у вас не возникает желания написать в «Комсомолку», покритиковать кого-то?
— Нет. (Смеется.) У меня сейчас другие возможности. Если это необходимо, я могу защитить и себя, и свой город. А «Комсомолка» и сама с критикой прекрасно справляется.
— Но если что — пишите в «Комсомолку».
— Договорились...
«Это я придумала отправлять мужиков в декрет»
А. Гамов:
— А теперь о женской логике и о женщинах вопрос...
Л. Гамова:
— А он неуместный. Его обычно задают на Восьмое марта.
А. Гамов:
— У нас с таким правительством теперь каждый день Восьмое марта... К министрам Татьяне Голиковой и Эльвире Набиуллиной добавилась еще и Елена Скрынник. А тактика Медведева и Путина сейчас такая, что там может появиться еще больше женщин. Не перебор ли это?
В. Матвиенко:
— Нет. Мне, да и большинству женщин, наверное, даже приятно, что благодаря президенту и премьеру эта тема стала так активно звучать.
А. Гамов:
— Может, это вы Медведева с Путиным как-то подговариваете?
В. Матвиенко:
— Да, я ратую за это, но никого не подговариваю. Просто у нас становится больше ярких женщин. И они востребованны.
А. Гамов:
— Мужиков снимают, женщин ставят. Планомерно так...
В. Матвиенко:
— Специальной программы нет. И Владимир Путин как-то высказывался, что он против квот каких-то женских. Я, кстати, тоже категорическая противница таких квот.
А. Гамов:
— Ага, против, а сами назначают.
Л. Гамова:
— Реплика некорректная.
В. Матвиенко:
— Но назначают же не по половому признаку, а по принципу профессионализма, опыта. Причем на очень тяжелые посты. Далеко не каждый мужчина там потянет.
А. Гамов:
— Значит — вперед к матриархату?!
В. Матвиенко:
— Нет, я не призываю к матриархату, Боже упаси! Я просто считаю, что потенциал российских женщин недооценен. Хотя сегодня традиции становятся более европейскими. Когда я была председателем Комитета Верховного Совета СССР по делам семьи, материнства и детства, я тогда пробила, продавила в полном смысле, закон о том, что право получить отпуск по уходу за ребенком до трех лет имеет как женщина, так и мужчина. Тогда это была бомба!
А. Гамов:
— Так это вы?!
В. Матвиенко:
— Вы себе не представляете, как мужики надо мной измывались, издевались: «Да вы что, сумасшедшая? Что вы унижаете мужчин? Как это мужчина будет в декретном отпуске?» Я говорю: «Пусть сама семья решит — жене или мужу сидеть с ребенком. Мало ли, у жены, может, карьера хорошая?» Сейчас это уже считается нормой.
«В министры обороны не собираюсь»
Л. Гамова:
— А может, все дело в том, что существует разница между женским и мужским подходом к проблемам?
А. Гамов:
— Давайте сменим тему.
В. Матвиенко:
— Не надо! Женщины, я считаю, более добросовестные, более ответственные, более дотошные. Меня, например, всегда раздражали разбитые дворы в Петербурге. После того как в октябре 2003-го я стала губернатором, прошлась по Невскому — все вымощено плиткой. А сворачиваешь во дворы, вправо, влево... Разбитый асфальт, нет освещения. Я была в ужасе! Это все равно что лицо помыли, а про уши забыли.
Как будто двадцать лет никто из властей туда не заходил. Вот мужики: у них глаз замылился, они этого не видят! Мы разработали программу «Дворы Санкт-Петербурга», восемьдесят процентов их благоустроили. Построили двести тридцать спортплощадок — при школах. Дворы ожили, там молодежь, дети...
А. Гамов:
— А последнюю новость слышали? Якобы Валентину Матвиенко хотят назначить министром...
В. Матвиенко:
— ...Погодите! Вот в первый год мы высадили цветы. Так половину посрывали. На следующий год запланировали больше цветников. Мне коллеги говорят: «Все равно сорвут!» Я говорю: «Будем высаживать, пока люди не привыкнут, что это для них». И люди сами стали цветы высаживать. И никто не срывает.
Женщина природой своей так устроена, что она идет на компромисс, а не на конфронтацию. Она во всем старается, чувство самосохранения у нее, может быть, больше развито, чем у мужчин. И деловая хватка.
Л. Гамова:
— Ну да — Россия на втором месте в мире по количеству женщин-руководителей.
В. Матвиенко:
— Вот! Там, где надо пахать, — там и женщины.
А. Гамов:
— Но вы хоть согласитесь с тем, что женщина-начальница — это... Как бы помягче сказать...
В. Матвиенко:
— Я вас поняла. Да, принято считать, что если женщина пришла руководить, то она не допускает никакой женской конкуренции, вокруг нее — выжженное поле. У меня как раз наоборот... У нас, наверное, единственный регион в России, где из пятнадцати министров — четыре женщины, две женщины занимают посты вице-губернатора.
А. Гамов:
— Да, последняя новость — якобы вас вот-вот могут назначить министром обороны...
В. Матвиенко:
— Я давно такую ерунду не читаю. Не слушайте досужих разговоров!
А. Гамов:
— Я просто подумал: бедные же мужики-генералы, если у них будет маршалом Валентина Матвиенко!
Л. Гамова:
— А что? В мире такой опыт есть.
В. Матвиенко:
— Мы видели даже беременного министра обороны — в Испании.
А. Гамов:
— А вы взялись бы, да?
В. Матвиенко:
— У нас прекрасный министр обороны, который успешно справляется с работой. Я более чем удовлетворена своей карьерой. Очень люблю Петербург и хочу реализовать все те планы, которые задумала.
А. Гамов:
— А еще в последнее время молодых стали продвигать в губернаторы: Андрей Турчак в Псковской области, Никита Белых в Кировской... Это что, будущая модель власти: молодые мужики плюс симпатичные женщины?
В. Матвиенко:
— Насчет женщин вы не преувеличивайте. Что касается молодых губернаторов, вообще приток молодых кадров во власть, это замечательно. Если вы посмотрите состав правительства Санкт-Петербурга — это молодые люди от тридцати до сорока лет.
А. Гамов:
— Ну вот прямо все из Питера идет!
В. Матвиенко:
— Нет, не все из Питера идет.
Л. Гамова:
— А дров эта молодежь не наломает?
В. Матвиенко:
— Конечно, им надо помогать, их надо, что называется, окучивать. Я в тридцать шесть лет стала зампредом Ленинградского горисполкома. По тем временам это была очень высокая должность. Извините, что на себя перевела. А сейчас пришло время этих ребят, которые выросли уже в новой России. Конечно, во власти должно быть сочетание и опыта, и молодости. Главное — не бояться. И рисковать.
А. Гамов:
— Над нами уже столько экспериментировали...
В. Матвиенко:
— В данном случае это уже не эксперимент, а логика времени.
«Прежде чем делить пирог, надо его испечь»
— Кто из современных женщин-политиков вам наиболее симпатичен?
— Я очень уважаю Маргарет Тэтчер. Она как-то сказала, что, прежде чем делить пирог, надо его испечь. Мы последние пять лет как раз заботились о том, чтобы этот пирог у нас был готовым.
— Вы о кулинарии или об экономике?
— Я о кризисе, который, кстати, не застал нас врасплох. В последние годы мы создавали новые рабочие места, привлекали инвестиции. Они у нас выросли в десятки раз. Увеличили в пять раз бюджет города. Заметьте, это рекорд для российской экономики. Зарплата наших бюджетников давно перешагнула минимальный прожиточный уровень и сегодня сопоставима со средней зарплатой по городу.
— А какая зарплата?
— Двадцать с половиной тысяч рублей — это больше, чем в среднем по России. Теперь вот наша задача, чтобы в кризис ни один бюджетник не был сокращен и не потерял в заработке.
— Прямо как-то радужно все в Питере...
— Нет, вы не подумайте, что у нас все идеально и гладко. Но вот эта подушка безопасности, которую мы создали...
— Пирог, да?
— Да. Существенно смягчает последствия мирового финансового кризиса.
— Лично вы в кризис сами от чего-то отказались? Губернатору зарплату урезали?
— Конечно. Как всем, так и мне. Хотя я против популизма. Когда на волне кризиса им начинают заниматься, доходят до дури и маразма. Стыдно. Надо анализировать ситуацию — системно — и принимать меры. А не кричать: вот, мол, какой я молодец — сам себе резанул зарплату.
— А как с социальными гарантиями для бедных?
— Ни одно обязательство мы не нарушили.
А с хлебопеками — отдельное соглашение. К хлебу же у петербуржцев — жива память о блокаде — особое отношение. Мы последние годы держали неизменной цену на социальные сорта хлеба. А сейчас на некоторые даже снизили. Держим цены и на молочную продукцию.
— А как держите? Приказываете, и все цены — по стойке «смирно»?
— Нет, тут я не командир. Сколько ни стучи кулаком по столу и ни приказывай, мы же в рыночной экономике. По-хорошему договариваемся с производителями, продавцами. Идут навстречу.
— Вам?
— Петербуржцам!
— Вот сейчас мы ехали к вам в Смольный и глазам своим не верили — с Невского проспекта исчезла вся коммерческая реклама... Валентина Ивановна, это что — из-за кризиса?
— Нет, к кризису это не имеет никакого отношения. Рекламы нет не только на Невском. Мы сняли растяжки по всему историческому центру, со всех магистралей. Особенно меня глубоко возмущали вот эти крупноформатные рекламные щиты. Их тоже теперь нет.
«“Зенит” — чемпион!» — национальная петербургская идея
— Валентина Ивановна, питерские болельщики говорят: если губернатор на трибуне стадиона, то «Зенит» всегда выигрывает.
— Это, скорее всего, совпадение, а не закономерность.
— Или договоренность губернатора с «Зенитом»?
— Я, как и все петербуржцы, от мала до велика, действительно страстный болельщик «Зенита». Причем с семидесятых годов. Когда есть возможность, обязательно иду на стадион, болею. Потому что никакой телевизор не может заменить этой атмосферы.
А вообще «”Зенит” — чемпион!» — это наша национальная петербургская идея, если говорить о спорте, да и не только о спорте.
— Мы вас видели на лыжах, на коньках. Это у вас с детства, для души, или по обязанности губернатора?
— С детства. В свободную минуту не позволю себе полежать на диване. Я всю жизнь занимаюсь спортом. Это уже образ жизни, состояние души. Катаюсь на горных лыжах, играю в большой теннис. Коньки роликовые я освоила года два назад. Мне просто интересно было, смогу ли? И получилось. Я иногда выезжаю на городские спортивные мероприятия на роликах.
«Люблю джинсы и свитера»
— Как вам удается следить за модой? По журналам?
— Я не читаю журналы и не хожу на показы. У меня нет времени на эти глупости... Стилисты, макияжи, дизайнеры... Что там еще бывает? Я настолько загружена работой — головы не поднять.
Мне кажется, чувство стиля, моды в человеке или есть, или его нет. Я всю жизнь имею свой стиль. Не всем моя манера одеваться нравится, некоторые не одобряли мои короткие юбки. Но я не изменяю себе. Я знаю, какой цвет мне идет, в какой одежде я себя более комфортно чувствую.
— Но должность-то влияет на стиль?
— Да, я понимаю, что представляю Санкт-Петербург и не могу себе позволить в одежде то, что вызовет неприятие. А вот в выходные отрываюсь, отвязываюсь, что называется. По субботам у меня объезды города. Тогда и одеваюсь неформально. Люблю джинсы, свитера.
— Если сравнить фотографии сегодняшней Валентины Ивановны Матвиенко и десятилетней давности, то вы явно молодеете и хорошеете...
— В каждом возрасте есть свои прелести, достоинства. Вот что мне кажется главным для женщины? Не важно, сколько я спала — три, четыре, пять часов, но утром обязательно — физзарядка. И контрастный душ. Лед на лицо — это несложно.
А еще очень важно внутреннее состояние. Мне кажется, хорошо выглядит не злобный, не злопамятный, не завистливый человек. Я никогда в жизни никому не завидовала, не знаю, что это за чувство такое. Никого не предала, никому не сделала подлости.
Да, в работе я очень строгий человек. Но даже если увольняю кого-то или наказываю, не унижаю человека.
И еще — это удовлетворенность тем делом, которым ты занимаешься. Я всегда была на интересной работе: комсомол, горисполком, Верховный Совет СССР, потом МИД. Кстати, это очень закрытая корпорация, которая очень неохотно принимает чужаков и отторгает их, как правило. У меня сложилось. Я дважды была послом — в Республике Мальта и в Греции. Работала в правительстве в очень сложное время. И наконец, вернулась в город, который безумно люблю и счастлива тем, что могу что-то для него сделать.
* * *
— А как женщина вы счастливы?
— Я в своей жизни сделала все, что надо: родила и вырастила сына... И я горжусь тем, что у меня такая хорошая, добрая семья. Когда были трудные времена, когда хотелось на все плюнуть, уйти, мне всегда муж говорил: «Ну что ты переживаешь, ну наконец-то ты будешь мне вовремя готовить обеды, ужины, мы заживем другой, счастливой жизнью. Все будет хорошо!» И вот это ощущение, что у меня есть тыл и спина, к которой я могу прислониться, — оно очень важно. Да, я счастлива.
«Комсомольская правда», 7 апреля 2009 г.
(Материал подготовлен в соавторстве с Любовью Гамовой.)