Глава 1 ПОХИЩЕНИЕ

Вечером маленькая таверна «Босая нога» превращалась в отменный кабак. Стоило солнцу скрыться за горизонтом, как в «Ножку» сбегались все, кому опостылела пресная жизнь. Иногда «пресная» в прямом смысле. В таверне подавали отличную сладкую медовуху. Имелось и что-нибудь покрепче. Где прятал хозяин заведения бочки с пивом, чтобы напоить всех желающих — большая загадка.

Кого тут только не было! В «Босую ногу» к вечеру стекались все, кому не лень. Добрая часть населения городишки упивалась пивом и медовухой, слушала сиплого менестреля и била друг другу физиономии. Интересные сплетни, слухи перелетали от одного гостя к другому. Нужно лишь выбрать удачное место да заказать себе что-нибудь крепкое для отвода любопытных глаз. И слушай себе на здоровье.

Проснувшись сегодня вечером, я уловила в воздухе гнетущий запах. Нет, не беды. Но чего-то настораживающего. Всей своей дикой сутью я ощутила нечто. И чтобы найти ответы, хоть немного прояснить нахлынувшее беспокойство, я направилась в таверну.

Хозяин не жалел масла. Это лет пятьсот назад масляные светильники были роскошью. Сейчас другое время. Можно достать как свечи, так и лампы разных сортов. Но хозяин «Босой ноги» заправлял светильники дешевым маслом, которое сильно отдавало горечью. Зато таверну всегда окутывал изнутри мягкий свет.

Сегодня тут собралось еще больше людей. С огромным трудом мне удалось найти подходящее место. Многие столы были сдвинуты. За ними устроились какие-то незнакомцы. За пять лет жизни в маленьком городке — Хориске — я знала каждого местного жителя в лицо. А эти…Чужаки. По виду — наемники. Но что им нужно?

За столом, который я для себя приглядела, собралась небольшая компания батраков из деревни. Они дружно уставились на меня, прекратив разговоры, но через мгновенье снова продолжили болтать языками. Будто я вдруг испарилась. Впрочем, для них меня и не было. С годами я научилась внушать свою невидимость, что меня частенько выручало.

Сев с краю скамьи, я осмотрела зал. Много людей. Все о чем-то судачат, над чем-то смеются.

Менестрель давно смирился, что в шуме голосов его никто не слышит, и просто перебирал струны. Двурогая северная лютня издавала в целом приятные звуки, но едва ли кто-то различал их, кроме меня и самого музыканта.

Наемники, насторожившие меня вначале, оказались охраной купца, который впервые проезжал через Хориск. Опасности они не представляли. Я принялась искать дальше. Чутье подсказывало, что-то рядом, близко. Только что?

Взгляд зацепился за высокую фигуру в сером плаще. Судя по плечам, осанке, это мужчина. Он сидел ко мне спиной. Под тканью коричневого плаща угадывались очертания двух спинных ножен. Они крестом перечеркивали спину. Но складки материи хорошо скрывали оружие. Не всякий глаз различит. Голову незнакомца скрывал капюшон. Нет, это не странное зрелище: увидеть человека в капюшоне вечером в таверне. Я и сама предпочитала не открывать голову. Только вот я и человеком не была. Давно не была.

Что прятал под материей мужчина?

Я остановила взгляд на нем чуть дольше, чем следовало. Он дернулся, оглянулся, почти полностью повернув голову назад. Люди так не умели. К тому же, большие вытянутые глаза цвета грозового неба, нельзя назвать человеческими. Мужчина скользнул по батракам скучающим взглядом, я также не удостоилась его внимания. По крайней мере, так выглядело со стороны.

Незнакомец встал и пошел на выход. У самых дверей он оглянулся. Его взгляд коснулся моей фигуры, и он вышел из таверны. Он что, хочет поболтать с глазу на глаз?

Клыки Сайгума! Не хочу выходить наружу. Я еще не нашла, что мне нужно! Но. Любопытство. Чем старше мы становимся, тем сильнее в нас это чувство.

Стоило мне оказаться за дверью «Босой ноги», как сразу меня утянули в сторону. Опасности я не чувствовала, поэтому позволила утащить себя в темноту, подальше от света факела. Теперь моя спина чувствовала холодные бревна таверны. А передо мной стоял все тот же незнакомец в сером плаще. Глаза его сощурились, тонкие брови нахмурились. Лоб прочертила сетка морщин.

— Так и думал. Вампирша! — произнес он на красивом певучем языке.

Теперь понятно, кто мой собеседник. Ну, надо же!

— И тебе снежной ночи, северный эльф, - ответила я на его родном языке — элтанье.

Он явно удивился. На миг его брови перестали хмуриться, а глаза широко раскрылись. Эльф не ожидал, что какая-то вампирша знает их речь.

— Далеко ты на юг зашел, — продолжила я, наблюдая за реакцией. Встретить здесь эльфа — событие. А северного эльфа — целая сенсация! Как все эльфийские кланы, северные эльфы предпочитали не уходить со своих земель. Что же произошло, раз он решил податься не просто на юг, а к людям?

Эльф потянулся к ножнам. Чхал он на мою учтивость.

— Не надо, — спокойно предупредила я. — не успеешь.

Но он успел. Лезвие тихо свистнуло, едва не задев мою шею.

О, Сайгум! Ловкость эльфа не просто поражала, а приводила в восторг! За какие-то крохотные доли секунды он успел обнажить оба широких, чуть изогнутых меча! И теперь вовсю ими орудовал. А как нападал! Четкие, точные движения. Ловкие небольшие шаги. Да он мастер своего дела! Будь я младше на пару сотен лет, эта ночь обернулась бы для меня последней смертью.

Скинув плащ, я продолжала уходить от клинков. Эльф поражал своей серьезностью. Полностью сосредоточился на противнике. То есть на мне. А я танцевала. Как выразить словами, что чувствуешь многие десятки лет? Не было в округе ни одного противника, что смог бы заставить меня так быстро и легко двигаться. Так смеяться. Один неверный шаг, и танец закончится.

Интересно, что же сильнее? Врожденная эльфийская ненависть к вампирам, или мой азарт и жажда быстрого движения?

Таверна давно скрылась из виду. С двух сторон возвышались бревенчатые дома. Места в кривых улочках становилось все меньше. Под ногами скользила грязь. В итоге я сдалась первой.

Оттолкнувшись от земли, я прыгнула на крышу ближайшего дома. Черепица под ногами осуждающе хрустнула. Я села на корточки, озорно глядя на запыхавшегося эльфа.

Он стоял внизу, опустив один клинок. Второй был направлен на меня. Капюшон упал с эльфийской головы. Острые кончики ушей забавно топорщились из-под сотни разметавшихся длинных косичек. По лбу пробежала капелька пота.

Странная у него красота. Дикая что ли.

Зрелище меня заворожило. Кажется, я подзабыла, как выглядят настоящие эльфы.

— Прими смерть достойно! — еле двигая губами, процедил он.

— Может, поговорим? — улыбнулась я, показав кончики верхних клыков. — Я так благодарна тебе за этот восхитительный танец!

Эльф снова нахмурился. Я прекрасно видела, как меняется выражение его лица. Сначала он был полон решимости меня уничтожить. Я, все-таки, нежить. По своей природе эльфы нас, мягко говоря, недолюбливают. Теперь же в глазах его промелькнула тень узнавания. Нет, вряд ли мы были знакомы. Скорее, он понял, какая я вампирша.

— Где твое гнездо? — спросил эльф. Он сомневался, что я отвечу правдиво. Но какой же старый вампир без собственного гнезда? Вдруг да раскроюсь, скажу, где спят мои птенцы? А нет у меня гнезда! Давно уж нет.

— В этом городе лишь я. — Эльф не поверил, судя по его хмурому лицу, а я продолжала улыбаться. — Разумнее не размахивать клинками и натянуть капюшон на голову. Мало ли, чей глаз увидит тебя в щель закрытых ставен.

— Тебе меня не заморочить! — он все же натянул капюшон, хоть мой совет явно воспринял в штыки.

— Ответь, — я наклонила голову, не сводя с эльфа глаз, — зачем мне нужен молодой слишком горячий северный эльф, тем более, околдованный мною.

Тут я угадала. Он словно окаменел. И глаза сделались колючими. Обозлился на меня еще больше и обиделся вдобавок. Точно, молодой.

Для эльфов, как и для вампиров, возраст влиял на все. Чем ты старше, тем больше уважения в клане. С мелюзгой никто возиться не станет.

— Ты выиграла одну ночь, — с присущим всем его собратьям пафосом произнес эльф. — Но лучше со мной не встречайся!

— Конечно.

Я не стала спорить. Эльфы упрямы. Все равно не скажет, зачем он в городе.

Следующая наша встреча станет продолжением моего танца. Пожалуй, я буду ждать.

Внизу эльф давно растворился в темноте переулка. Северянин отвлек меня от беспокойства, от цели, ради которой я пришла в таверну. Вдобавок, я потеряла плащ и проголодалась. Конечно, ночь только началась, но времени впустую терять не следовало.

Я выпрямилась на крыше в полный рост. Днем пролился дождь, небо затянули низкие облака. Кое-где в них зияли дыры. И оттуда, словно осуждая людскую суету, презрительно поглядывали звезды. Я втянула в легкие ночной городской воздух.

Вампирам дышать не требуется, но запахи мы хорошо ощущаем. Иногда, слишком хорошо.

Вонь помоев врезалась в мой нос пудовым кулаком. Весь букет ароматов даже перечислять не захотелось. Одно слово — помои! И… какая-то смута. Чей-то страх и голод. Надо же. Я уловила присутствие собрата. Молодого. Дерзкого. Глупого.

Уже предчувствуя беду, я понеслась по крышам в сторону сородича. Мой бег сопровождал тихий треск черепицы. Он почти не нарушал тишину ночи. Один раз я неудачно поставила ногу и чуть не провалилась по колено — крыши чинили не на всех домах.

Благо, городишко небольшой. Все его подворотни и тупики я изучила наизусть. Из одного такого окутанного ночной теменью тупика веяло отчаянным страхом и человеческой болью.

Я сразу уловила запах крови. Будь мне несколько лет от перерождения, жажда захватила б меня с головой.

С крыши передо мной развернулась жутковатая картина. В тупике, у сходившихся стен двое молодых вампиров припали к шее и подмышке жертвы. Питались они грубо, варварски. Не медля, я спрыгнула к ним. Вцепившись в спину того, что был ближе, я откинула его прочь, как игрушку. Вторым вампиром оказалась женщина. Она оторвалась от человеческой шеи. Глаза ее отливали алым безумным огнем. Она находилась под властью жажды и восприняла меня как угрозу. Мгновенно выпустив жертву, вампирша прыгнула на меня. Мне осталось только схватить ее за локоть и отбросить в сторону. Сама же я кинулась к человеку, лежащему у стены — хрупкому старику. Его руки были настолько тонкими, что походили на ветки иссохшего дерева. Сердце еще билось.

— Бестолочи! — сквозь клыки прошипела я.

Старика не спасти. Еще четверть часа, и он отправится к предкам, в Царство Тени и духов. Именно в такие минуты я сожалела, что кровь моя не исцеляет.

Позади я услышала удаляющийся топот. Молодые вампиры сбежали с места трапезы. Побоялись старшего, матерого хищника. Меня. Ну и Беликий с ними! Позже разберусь.

Снова взглянув на старика, я заметила, что тот открыл глаза. Его сухая рука потянулась ко мне.

— Ты — небесная дева? — расслышала я тихий хрип. — Ты пришла отвести меня к предкам?

— Да, — не колеблясь, шепнула я, накрывая его морщинистую ладонь своей. — Ничего не бойся. Спи.

Его холодеющая рука в моих ладонях казалась пламенно-горячей.

Люди боятся смерти. Им важно, чтобы хоть кто-то провел с ними последние минуты. Поэтому они придумали «небесных людей», которые спускались бы за ними и относили их души к предкам.

— Как тебя звать, небесная дева? — по всем законам веры спросил старик.

— Веомага.

— Я скажу твое имя привратникам у ворот Царства Тени. — На его лице отразилась благодарность, смешанная с горечью и болью. — Спасибо, небесная дева Веомага…

С этими словами из человека ушла жизнь. Рука его потяжелела. Глаза закрылись.

Казалось бы, за такую неизмеримо долгую жизнь я должна привыкнуть к смертям. Но нет. Не привыкла. Этот старик никто для меня. Но его ладонь, его глаза, его слова… Он благодарил за то, что я осталась с ним, не бросила. За то, что, как он думал, провожу его в Царство Тени. О, Сайгум, смилуйся! Почему я не растеряла сентиментальности за столько лет?

— Прости, человек, — прошептала я, подавив печальный вздох. — Твоя могила останется безымянной.

Когда я была юным птенцом, создатель несколько раз брал меня с собой на «трапезу». Заставлял убирать тела жертв. Он жестоко обращался и с людьми, и с вампирами. Я не могла ему перечить, зато знала, что делать с трупами. Но в этот раз рука не поднялась разделать умершего, по частям захоронить в реке и оврагах. Неправильно это. Так даже кровожадные звери не поступали, пусть вампиров и сравнивали с ними.

Я осторожно подняла лёгкое тело старика. Если потороплюсь, то смогу выбраться из города до того, как сменится караул у ворот. Конечно, кровь на земле утром обнаружат. Но не станут докапываться, человечья она или нет. Однако планы мои нарушил истошный крик.

— Вон! Вон она! Вампи-и-и-ирша!

В начале переулка, выстроился небольшой отряд стражников. Они со смесью страха и ярости глядели на меня. Их защищали только легкие доспехи с эмблемой города, да одноручные мечи — слабовато против вампира. Три стражника держали яркие факелы. За их спинами я увидела смутно знакомую фигуру. Та самая молодая вампирша! Та, что кинулась на меня десять минут назад и убежала вместе с товарищем. Вот, лиса! Сама, значит, невинной прикинулась, а стражу на меня натравила?! Ничего, доберусь я до тебя, девчонка!

Страже меня не поймать, хоть и много их набежало. Но не убивать же их, в конце-то концов? Радости от этого я не получу.

Поудобнее перехватив тело, я прыгнула на крышу одного из домов. Увы, летать, как другие старые вампиры, я не научилась.

То, что я увидела с крыши, меня сильно обеспокоило. Стража оцепила весь квартал. Причем кое-кто из солдат целился в меня из луков. Что такое? Неужто за десять минут можно всю городскую стражу на ноги поднять?! Не верится.

Тренькнувшая в шаге от меня стрела показала всю серьезность озлобленных людей. Я побежала по крышам к городской стене. Надеюсь, там стражников поменьше, чем в городе. С дозорными-часовыми я как-нибудь справлюсь, не пользуясь крайними мерами.

Громкие крики команд сопровождали мой бег. Я несколько раз сбивала стражу со следа, но солдаты каким-то образом постоянно его подхватывали.

В очередной раз вопль «Здесь! Стреляй!» застал меня как раз у городской стены. Хорошо хоть вояки не палили огненными стрелами. А то бы весь город сожгли.

По бревнам застучали глухие удары. От стрел я уворачивалась. Но с ношей было неудобно. Покрепче ухватив мертвое тело, я взобралась на стену. Нет, до верха я бы ни за что не допрыгнула. Поэтому пришлось сместить сознание, и представить деревянную стену полом. Это я сделала в прыжке. И ноги мои, коснувшись стены, ощутили под собой твердую опору. Мир для меня чуток перевернулся. Теперь я бежала по «полу», а солдаты позади меня забавно метались по «стене». Они в шумном удивлении кричали, тыкали в меня пальцами, мечами и луками. Они-то не знали, что сказки про вампиров, умеющих бегать по стенкам, чистейшая правда.

На городской стене меня уже поджидали. Да как они так быстро реагировали?! Двое мечников с одной стороны, и двое с другой, кинулись на меня разом. Намеренья у них были самые серьезные.

Я не собиралась вступать в бой. Не сбавляя хода, постаралась перепрыгнуть и через них, и через частокол с другой стороны городской стены.

Поджав ноги, я на мгновенье испугалась, что сейчас самолично сяду на какой-нибудь колышек. Но недаром я — старая вампирша. Перепрыгнула. Удар о землю оказался сильнее, чем мне думалось. Я еле удержалась от падения на бок, чуть не выпустила из рук тело. Как только я выпрямилась и побежала к лесу, стражники опомнились. Едва ль не по пяткам попадали их стрелы. Еще малость, и меня укрыли деревья.

Пробежав в быстром темпе минут семь, я остановилась. Нет, ночью ни один отряд не выйдет за пределы города. Люди слишком пугливы, чтобы оставлять свою твердыню и бросаться на поиски вампира в страшный ночной лес. Вот эльфы — другое дело! Будут преследовать и ночью, и днем, пока не уничтожат или не потеряют цель.

Однако за последние сто лет я сильно расслабилась. Где ж это видано, чтоб матерого вампира люди выследили? Хотя что-то мне подсказывало, не обошлось без «доброжелателей». Интересно, чьими птенцами были те двое, одна из которых сдала меня.

Размышляя о собственных врагах, я дошла до небольшой полянки. Огляделась. С северной стороны росла большая лещина. С западной — кусты смородины. Хорошее место для вечного сна. С темных небес на меня смотрела стареющая луна, обрамленная искрами ярких звезд. Они перемигивались, как бы соглашаясь со мной.

Положив старика в высокую траву, я принялась копать могилу. Человеческие руки для этого мало подходили. Ни первый раз мне случалось тревожить землю без лопаты. Повинуясь опыту, я приняла вторую форму. Некоторые из нас называют ее «истинной». В гнездах многие старые вампиры предпочитают жить именно в этой форме. Нет. Мне она решительно не нравилась.

Мгновенье черной пелены перед глазами, и облик мой изменился.

Мраморная с серовато-синими прожилками кожа обтянула мускулистое тело. Фаланги пальцев значительно удлинились. Ногти превратились в когти и отросли на шесть сантиметров. Волосы из светлых превратились в багряно-рыжие. Стопа деформировалась. Теперь вес тела приходился на подушечки под пальцами, а пятка поднялась над землей, выгибаясь назад. Были б рядом другие, отметили б, что глаза из темно-алых превратились в обсидианово-черные.

По меркам своего народа я была красавицей в этой форме. Представители других рас тоже не оставались равнодушными к моему виду. Они сразу хватались за оружие, если не лишались чувств от страха. Поэтому я предпочитала не менять облик без надобности. К чему лишнее внимание?

Когтями погребальная яма была выкопана в два счета. Достаточно глубокая. Дождями могилу не размоет.

Я опустила мертвое тело в землю, и принялась закапывать. Прости, старик. Твою могилу оплакивать будут только небеса.

Обернувшись человеком, я еще какое-то время сидела у небольшого холмика. В раздумье глядя на свежую могилу, я пыталась унять непрошенную грусть. Сама я никогда не убивала при кормлении. Многие думали — по эстетическим причинам, или чтобы не выдать себя, как вампира.

Они ошибались.

Я просто не могла убивать без нужды. Ни один даже самый голодный вампир не выпьет человека за раз. Никогда. Так зачем убивать? Высвобождать свою мерзкую суть? Вампиры, как и люди, бывают разного сорта и разной чести. Честь — именно то хорошее, что осталось в моем существе от мастера, обратившего меня. Правда, слово «честь» мы с ним понимали по-разному.

Я и не заметила, как подкрался рассвет. Восточный край неба посерел. А я даже убежища на сон грядущий не нашла. Вот вам и матерая вампирша! Что ж, придется по старинке в земле дневать. Я вытянулась на травке. Меня ощутимо клонило в сон. Я устала за ночь.

Трава пахла свежестью то ли от росы, то ли от вчерашнего дождя. Её сочная зелень уже пропитала мою светлую рубашку — на локтях и спереди расползались грязноватые пятна.

Потянувшись до хруста, я сложила руки на груди — так удобнее. Земля обняла меня с нежностью матери. Она стала зыбкой, точно песок. Поглощала меня неторопливо, со вкусом. Я почувствовала ее холодную тяжесть на лодыжках, коленях, бедрах.

Но в планы Беликия — подлого, кровожадного вампирского бога — мой спокойных сон не входил!

Кто-то с огромной силой вырвал меня из земли, попутно чуть не оторвав руки. Я в бешенстве открыла глаза. Неужели выследили? Кто? Стражники?

Двое.

Забрыкавшись изо всех сил, я зашипела. Но, ни когтями, ни клыками обидчиков достать не смогла. Судя по теплоте прикосновений — люди. А по силе не уступают вампирам. Дневная стража, фострэ, поняла я. Люди, служащие вампирам. Ночью я легко бы от них избавилась. Но сейчас рассвет. Силы мои таяли, как снег летом.

— Мешок накидывай! Не то ее солнце спалит!

Прошло еще несколько секунд борьбы, и меня засунули в больной мешок из какой-то плотной ткани. Зато теперь я знала, что фострэ не двое, а трое. Как только меня полностью скрыл мешок, под ребра, локти и колени впились тугие веревки. Меня еще и связали!

— Если она и дальше брыкаться будет, мы ее не довезем! — услышала я сквозь наползающую дремоту грубый голос.

— Не будет. Они днем, что мухи зимой. Впадают в глубокую спячку.

Второй фострэ был прав. Я уже с трудом шевелила пальцами. Глаза закрывались.

Крепкий мертвецкий сон сковал меня не хуже заговоренных цепей.

 

Глава 2 БРАТ

Солнце скатилось с небосвода, уступив место своей сестре — луне. Как только первая вечерняя зорька осветила землю, глаза мои открылись. Я помнила все, что случилось накануне. К тому же прорезался голод, злость и досада. Если я сейчас же не увижу тех фострэ, а еще лучше, их господина, то не поручусь за сохранность покоев.

Кстати, о покоях. Я, действительно, находилась в каком-то помещении. На мне не было ни мешка, ни, тем более, веревок. Мое тело утопало в мягкой перине, укрытой дорогой шелковой простыней. Сама кровать была из черного дерева. Меня от окружающего пространства отделяла тяжелая ткань балдахина. Судя по ощущениям, в покоях я одна. Комната находилась под землей — все вампиры чувствовали защиту этой стихии, и я — не исключение.

Значит, догадка верна, и фострэ притащили меня к своему господину. Ну, держись, собрат. За такое приглашение по головке не поглажу!

Комната оказалась достаточно просторной. Незадолго до моего пробуждения здесь явно кто-то побывал. Свечи в канделябрах не успели оплыть.

Интерьер довольно богатый. Дорогая мебель все той же черной древесины. Зеркало во весь рост у стены напротив. Только зачем? Ни один даже самый старый сильный вампир не смог бы увидеть отражение. Может, в гнездо приглашались живые? Вместо окон — холсты с изображением людского города. Пол уложен черными мраморными плитами с затейливой вязью золотого орнамента.

Окинув всю эту роскошь неторопливым взглядом, я посмотрела на себя. Переодевать меня побоялись. На мне все еще красовалась помятая одежда с зеленовато-бурыми пятными от грязи и травы. Оно и хорошо. Привычнее. От крикливой роскоши сводило скулы!

Подойдя к двери, я подергала ручку — не заперто. Было бы разумнее дождаться, когда за мной кто-нибудь придет. Но я слишком проголодалась и, ничего не опасаясь, вышла в полумрак коридора.

Вскоре я нашла винтовую лестницу, ведущую наверх. Ее ступени проводили меня на первый наземный этаж. Снова сеть коридоров. Кому бы это гнездо ни принадлежало, тут я раньше не была.

Когда мне совсем надоело бродить одиноким приведением по пустынному замку, я уловила дурманящий аромат. Кровь! И не просто, а с цветочными нотками.

Погодите-ка. Кажется, я знаю, чьей гостьей стала. Ноан! Мой милый братец! Кому еще придет в голову разбавлять кровь цветочной пыльцой?!

С тихим рычанием я пошла на запах. Вскоре передо мной возникли большие двустворчатые двери. Их я открыла сильным пинком. В трапезной, а это была именно она, собрались все обитатели гнезда. В основном, молодые вампиры. Ну, и конечно, во главе огромного стола восседал мой брат по создателю. Кипильно-белые волосы он зачесал назад, открывая идеальный лоб. Наш мастер любил блондинов. Поэтому я и Ноан — единственные выжившие из птенцов нашего создателя — светловолосые. Хотя, в этом я уступаю братцу. Он светлее.

На большом столе, убранном бело-золотой скатертью, громоздились блюда — чаны и чаши с кровью. В некоторые были добавлены «приправы». Цветочная пыльца, которую я учуяла издалека, мед, даже коровье молоко. Отвратительно! Благодаря таким извращенцам, как мой братец, весь род вампиров клеймят зверьми и демонами!

Заметив цель — брата, — я двинулась к нему. Меня провожали недоуменными взглядами другие вампиры. Но они лишь мелкие сошки. Главное — Ноан! Сейчас он у меня схлопочет!

— Добрый вечер, сестрица! — Ноан поднялся, в галантном поклоне приветствуя меня. Руки его, как обычно, обтягивали белые перчатки.

— Раздери тебя Беликий, Ноан! Что ты устроил?! — прорычала я. Вплотную подойти к братцу не удалось. Мешал стол. Зато схватить его за грудки ничто не помешало. — Объясни-ка, будь добр, на кой твои фострэ притащили меня сюда?!

Идеальное лицо вампира скривилось. Он попытался отцепить двумя пальчиками мои руки от своего камзола. Кажется, ему было омерзительно прикасаться ко мне. Ах, да, мой братец помешан на чистоте. Я же всю прошлую ночь моталась по городу и лесу. Да и заночевать решила в земле. По сравнению с ним, я больше напоминала бродячую кошку, чем старую вампирщу.

— Вея, — скривленными губами произнес Ноан, — сестрица, ты не могла бы сначала привести себя в порядок, а уж потом являться на банкет в твою честь?

— Иди ты со своим банкетом… — ненавижу, когда мое имя сокращают! — Немедленно говори, что тебе от меня понадобилось! И своих птенцов придержи. Если я еще раз услышу, какая я «грязная», лично их выпью! Понял, братец?!

Холод прокатился по венам, отразившись алым огнем в глазах. Только сейчас вампир понял, что со мной в данный момент лучше не шутить.

Ноан резко посерьезнел, сурово глянул на птенца за моей спиной, неосторожно хихикнувшего над моим видом. Как только в зале воцарилась зловещая тишина, вампир спокойно произнес:

— Пойдем, милая сестрица. Пусть твой приезд мои дети отметят сами.

— За «приезд» ты мне тоже ответишь! — прошипела я, но спорить не стала.

Мы прошли по восхитительно обставленной трапезной. Миновали пару коридоров и снова опустились на подземные этажи. Ноан сопроводил меня в свои покои и плотно закрыл дверь изнутри. Убранство этой комнаты я тоже оценила по достоинству. Не слишком люблю вычурность, но здесь обстановка отличалась особым вкусом. Белое ложе. Камин из светлого камня. Дорогие фарфоровые напольные вазы. Надо же, братец не поскупился. Такую красоту делают далеко на западе. И стоит одна такая ваза примерно, как два тех же Хориска со всеми его жителями.

Напротив камина стоял мебельный гарнитур из дивана и двух мягких кресел на резных ножках. Поодаль возле живописной картины с… единорогами?.. расположилась бархатная кушетка.

Мой братец устроился с потрясающим шиком.

— Только не садись никуда, сестренка! — поспешил предупредить Ноан. — Я выделю тебе ванну, только помойся!

Фыркнув, я встала посреди комнаты, буравя его взглядом. Подойдя к дивану сзади, опершись руками о его спинку, Ноан застыл лицом ко мне. Его щегольской камзол носил на себе следы моих грязных пальцев. Они настолько выбивались из идеального франтовского вида вампира, что я не удержалась и расхохоталась в полный голос.

Ноан обиделся. Поджал губы, скрестил руки.

— Сейчас ванна будет готова. Я зайду позже.

— Нет. Стой. — Когда брат попытался проскользнуть мимо меня, я схватила его за рукав, — Ванна — это хорошо. Но расскажи все поскорее, то есть сейчас. И да! Пусть твои птенцы раздобудут мне нормальной крови. Без ваших глупых изысков.

Брат вздохнул. С горечью посмотрел на залапанный мною камзол. Алые глаза осуждающе сузились. Так мы и стояли друг напротив друга, глядя друг другу в глаза, и видя там свое собственное отражение. Увы, но глаза сородичей — единственное, что нас отражает.

В покои влетели сразу две младшие вампиршы. В руках они несли ведра, от которых шел пар. Мы не шелохнулись. Только, когда стоявшая за ширмой глубокая ванна наполнилась горячей водой, а лишние вампиры удалились, я позволила себе отойти от брата и скрыться за ширмой.

— Я все еще жду объяснений, — напомнила я, скидывая грязную одежду на пол. Сквозь полупрозрачную ширму, мне хорошо виделось, как всплеснул руками в немом раздражении Ноан. Что его так выводило: мои манеры или грязная одежда на чистом полу? Или все сразу?

— Веомага… ты!.. — братец не закончил гневную фразу. Я бесцеремонно его перебила. В конце концов, он младше. Вот и пусть терпит.

— Я голодна! Где мой ужин?

Из-за ширмы я услышала гневное сопение. Надо же, вампирам абсолютно незачем дышать, а вот человеческие привычки и реакции сохранились. И не вытравишь их, даже спустя сотни лет. Ноан явно не обрадовался тому, что его фострэ меня притащили. Клык даю, что сейчас он представлял, как хорошо ему было б без меня за этой тонкой ширмой.

Пока брат нарочито громко чем-то гремел и хлопал дверью, кого-то подзывал, я погрузилась в горячую воду. Прекрасное ощущение. Вечный холод, исходящий от мертвого сердца, пусть на несколько минут, но покидал бессмертное тело. Можно было ощутить себя вновь живой. Почти живой… Поэтому я не любила горячие ванны. Они напоминали, что я всего лишь высшая нежить, оживший мертвец. И мое место — в земле.

— Держи. Без примесей. Только из чьей-то шеи. Как ты этим питаешься?

Братец поставил на небольшой трехногий столик бокал с темной жидкостью и снова вышел за ширму. Я сделала пару глотков. Хорошая кровь, здоровая, свежая, теплая.

— Вы, гнездовые, пресыщены роскошью. — Я зажмурилась от удовольствия. — Совсем позабыли о нашей истинной сути.

— Да ты философствуешь, сестрица! — иронично заметил брат.

— Самую малость, — я цедила напиток медленно, не спеша, чувствуя каждую капельку жизненной силы. — Так зачем твои фострэ меня сюда притащили?

Я слышала его тихие шаги. Он расхаживал взад-вперед по комнате. Не знал, с чего начать? Или, как рассказать?

Вода потихоньку прогрела меня: от пальцев ног до кончиков ушей. И когда я уже позабыла о брате, нежась в горячей ванне, он подал голос.

— Вея, — я поморщилась, опять он сократил мое имя, — Ты, как и я, старый вампир. Нас многому научила долгая жизнь.

Моя блаженная улыбка от приятной ванны, сменилась кисло поджатыми губами.

— Можно без витиеватостей? — братец любил особый пафосный стиль. Если его не остановить, до крупиц истины я доберусь нескоро.

— Среди молодых вампиров зреет восстание, — встревожено проговорил Ноан. Он пытался быть серьезным, но эта тема его слишком беспокоила. — Птенцы нападают не только на своих мастеров, но и на других старших.

— Вот невидаль, — я зевнула, — птенцы всегда чем-то недовольны. За редким исключением. Вспомни хоть нас с тобой.

— И чем наша выходка закончилась для создателя и клана? — ядовито изрек Ноан. — Теперь под ударом окажемся мы.

— Ты, Ноан. Не мы, — холодно отрезала я.

— То, что твое гнездо уничтожено, ничего не значит. Ты — стара. Как и я. Неужели ты не чувствуешь приближающейся беды?! Кто-то или что-то настраивает молодняк против нас.

Он не на шутку встревожился. Я ощущала волнение, разлитое по комнате. Неужели старый вампир может чего-то бояться?

— Сдаюсь, — изрекла я, принимая тяжелое решение выйти из остывающей воды. — Как твои слова связаны со мной? Только не надо опять про то, что я стара, что на меня у многих зуб, что птенцы бунтуют. Ровным счетом меня это не касается. Я давно держусь вдалеке от политики и интриг.

— Лукавишь, Вея.

Я сняла с резной вешалки мягкий халат, завернулась в него по самый подбородок. Не хотелось, чтобы тепло быстро покинуло мою мертвую плоть. А халат пусть чуть-чуть, но задерживал его в теле.

Брат, действительно, расхаживал от стены к стене вроде бы со спокойным видом. На первый взгляд. Только пылающие глаза говорили о том, что вампира тревожат неприятные мысли.

— Чего тебе надо? От меня. — Я уселась в удобное белое кресло напротив камина. Потрескивающий дровами мягкий огонь давал приятный оранжевый отсвет. Даже чересчур, на мой взгляд, белые покои, приобрели под его действием нежный персиковый оттенок.

Ноан расположился в соседнем кресле. Я вызывала у него противоречивые чувства, но за помощью ко мне он обращался только в самых отчаянных случаях. Не хотел показаться слабым вампиром, ищущим поддержки старшей сестры.

— Ты создала свой клан гораздо раньше, чем я. Твое гнездо было идеальным. Веомага, — он вздохнул, собираясь с духом, — мне нужна твоя помощь.

— Ну-у, — я усмехнулась, откидываясь на мягкую спинку кресла, — ты забываешь, мое гнездо давно уничтожено, равно как и мой маленький клан. Вряд ли я могу помочь тебе даже советом.

И, правда, как давно это было. Сколько веков прошло с тех пор, как погиб последний мой птенец? Я перестала считать. Зареклась, больше никаких птенцов, кланов и гнезд. Я сама по себе. Слишком больно терять тех, в кого вкладываешь частичку себя. Слишком страшно слышать их призывы о помощи, когда не можешь ничем помочь.

— Вея, — тихо окликнул меня брат. — Мне, в самом деле, одному не справиться.

— И чем я могу помочь? — я стряхнула липкий морок воспоминаний, убрав прядку волос за ухо. — Твои птенцы тебе уважают. Чего боишься?

— Я не только о собственных детях волнуюсь. — Ноан встал, прошел к дальнему шкафу, доверху набитому книгами, свитками, конвертами. Достал небольшую коробку и вернулся ко мне. — Погляди. — Он передал ее мне.

Открыв коробку, я увидела несколько писем, пару распечатанных конвертов. В них лежали какие-то записки. Прилагалась ветхая карта. Развернув первое попавшееся письмо, я вчиталась в аккуратные строки. Это оказался отчет одного из птенцов Ноана. Ровным почерком дитя писал, что ему встретились молодые вампиры без мастеров. Странно. Без мастера можно остаться только в двух случаях: убить его, или быть изгнанным из клана за серьезнейшую провинность. И то, и другое большая редкость.

Взяв конверт, я вытащила другое смятое письмо. Кто-то не раз перечитывал его, отчего бумага стала похожа на «тряпочку» — мягкую и легко рвущуюся. Интересно. Старый анноанский язык. На таком говорили в эпоху моей юности, как вампира. За многими витиеватыми фразами я нашла призыв о помощи.

«Все мои птенцы озлобились! И я не могу найти причину. Их кто-то подстрекает!..»

Абсурд какой-то!

— Объясни, — я потрясла письмом, — что это значит?

— Друг просил о помощи.

Я состроила скептическую гримасу. Друзей у Ноана не было. Были либо должники, либо «кредиторы». Последних мой брат старался не заводить. Про друзей я услышала впервые.

— Не гримасничай. Мы выручали друг друга не раз. Это письмо я получил чуть больше двух месяцев назад. Когда решил разузнать все лично, обнаружил только разрушенное гнездо.

Хо-хо! Если это правда, то в ночном мире творится какая-то мерзость. Неужели Ноан влез в гнилое дельце?

— Хорошо. Допустим, кто-то подговаривает молодых вампиров уничтожать свои гнезда и мастеров. Теперь сам подумай. Ни один молодой вампир не справится не то, что с мастером гнезда, но даже с мало-мальски старым вампиром. Значит, молодых должно быть много. Если так, где они прячутся? — Поглядев на расстроенного брата, я продолжила рассуждения. — Молодые плохо себя контролируют. Жажда над ними то и дело берет верх. Люди давно бы раскрыли их. Я уже молчу про эльфов. Если б молодняк творил такие дела, эльфы наверняка вылезли б со своих земель. Пошли бы на нас с горящими стрелами и мечами. У них на такое чутье…

Я осеклась. А ведь действительно, я давно не видела эльфов. И вдруг неожиданно один из них встретился в Хориске. Да какой эльф! Мастер мечей, не иначе. Кто б еще заставил меня так танцевать? Жаль, я не выяснила, что он делал в людском городе.

Вспомнились и вампиры, подставившие меня с телом старика.

Неужели Ноан прав? В молодых заиграла глупость и жажда расправы со старшими?

Рано делать выводы. Я ведь не знаю наверняка, к какому клану принадлежали птенцы. Кто их мастер и есть ли таковой?

— Ты что-то вспомнила? — тут же насторожился Ноан, хоть я и не показала ни единого признака замешательства.

— Ноан, твои фострэ, когда забирали меня, не приметили ничего странного?

— Нет, — братец заинтересованно глянул на меня.

— Уверен?

— Обижаешь. Это ведь мои фострэ. Так что? — братец с надеждой поднял брови, отчего стал похож на обезьянку, ждущую, пока ей дадут спелый фрукт. Видела я таких зверьков в южных странах. Забавные малыши.

— Чего ты ждешь от меня, Ноан? Я не могу взять и решить твою проблему.

— Не заинтересовалась? — он кивком указал на письмо в моих руках. — Рано или поздно даже таких одиночек, как ты, захлестнет волна неконтролируемого молодняка.

Я улыбнулась, отчего клыки чуток вылезли из-под верхней губы.

— Забавно прозвучала твоя фраза. Неконтролируемый молодняк. Нет, они меня по-прежнему не интересуют. Если кто-то решил избавиться от стариков — я не против. Но если тебе так страшно, смени гнездо.

— Ты мне предлагаешь взять весь клан и потихоньку, незаметно так, вместе с шестью десятками разного возраста вампиров осесть в какой-нибудь деревушке?

— Хорошая идея, — я не оценила юмора. — Только не деревушку, а город покрупнее выбирай. Как говорится, дерево прятать в лесу надо, а не на заднем дворе.

— Я не могу этого сделать.

— Тогда разбей клан на части. У тебя были два вернейших птенца. Сколько им? Пять сотен? Отдай одно гнездо одному, второе — другому. А сам забери самых проблемных и осядь в третьем. Чем не вариант?

— За себя я не волнуюсь. А если мои ученики не справятся? Если удар падет на них?

— О! — я подняла указательный палец. — Удар. Значит, ты предполагаешь, что на тебя уже кто-то нацелился. Кто?

Ноан поморщился. Оно и ясно. Я тоже не любила, когда меня ловили на словах.

Полено в камине неожиданно громко хлопнуло, выпустив множество алых искорок.

— Не знаю, — Ноан, как и я вздрогнул от треска в огне. — Кажется, дорогая сестренка, я впадаю в паранойю. Говорят, она присуща многим старым вампирам.

— Брось! — я потянулась в кресле всем телом. — Забота о птенцах — хорошее качество мастера. — Поглядев на халат, который уже ни капли не грел, я поменяла тему. — Ноан, надеюсь, в моем гардеробе есть вещи не белого цвета?

— Да, а что? — рассеянно осведомился брат, присев у камина. Он поворошил угли красивой кованой кочергой, отчего огонь чуть не потух. — Ты меня покидаешь?

— Нет, — я перебросила подсохшие локоны за спину. — Хочу себя в порядок привести. Даже неудобно. Вы тут все такие лощеные, холеные, а я словно оборванка.

— Врешь, сестрица. — Усмехнулся Ноан. — Кому-кому, а тебе давно плевать на свой вид.

Опережая мою гневную речь, вампир встал. В два шага он преодолел расстояние между нами и крепко сжал мои плечи.

— Я вынужден просить тебя, Веомага. Останься. Помоги мне. Я сам не знаю, что происходит, но чую, что-то не то. Мне нужна твоя поддержка! Прошу, не отказывайся!

Сказать по правде, я немного опешила от такого напора. Чтобы мой брат да просил кого-то о помощи, да еще с таким упорством, в мире должно было произойти нечто из ряда вон выходящее. Как, например, возвращение драконов, или нашего с ним создателя, или предложение вечной дружбы от эльфов. В общем, что-то такое, чего в принципе не может случиться.

— Я и не отказываюсь. Эм, Ноан. Ты ведешь себя странно. Попробуй отдохнуть. Пока я здесь, может, прогуляешься? Подышишь ночным воздухом? — я от чистого сердца не желала находиться со странно встревоженным братом в одном замке. Сколько помню Ноана, а так он ведет себя впервые.

— Нет, — он мотнул головой, убрав руки с моих плеч. — Не хочу оставлять гнездо. Не пойми меня неправильно. Я доверяю тебе. Просто…

— Просто ты старый вампир со вспышками паранойи.

— Верно, — он миролюбиво улыбнулся. — Тебя проводить в покои?

— Проводить. Я же заблужусь!

Ноан не оставлял меня. Он подождал, пока я выберу наряд, облачусь в него и лишь тогда предложил краткую экскурсию по замку.

Уже четвертую неделю я гостила у брата. Со мной смирились все его птенцы, и птенцы его птенцов. Я активно, пусть и скрыто, участвовала в жизни гнезда.

Ноан нуждался в поддержке. Ему был нужен не столько мой опыт, сколько родное присутствие. Как ни странно, но доверял мне братец с большей охотой, нежели своим птенцам. Мы с ним попадали, а потом выпутывались из таких неприятностей, что и вспоминать не хочется.

На этот раз Ноан опасался удара из ниоткуда. Вместе мы проверили его гнездо, всех вампиров, что находились поблизости. Никто особого подозрения не вызвал. Если Ноан искал крысу, то даже не знаю, огорчился он или обрадовался. Все вампиры гнезда уважали его как мастера. Он слишком хорошо их воспитал. Верные птенцы. Такие не продадут и не предадут.

Меж тем, беспокойство Ноана росло. Он все чаще выходил на поверхность, в задумчивости любуясь ночным небом. Как-то раз я вышла вместе с ним.

— Ноан, это не похоже на тебя. Ты беспокоишься без причины.

Однако оба мы знали, вампиры, пережившие семь сотен лет, просто так не волнуются. Важно найти корень беспокойства.

— Я не знаю, Вея. — Брат даже не обернулся. Стоял каменным изваянием. — Дурные предчувствия… Мое дитя — Вит — принес тревожные известия.

Вит. Хм, это один из старших учеников Ноана. Толковый парень. Я видела его совершенно зеленым птенцом, которого иногда требовалось держать в ежовых рукавицах. Сейчас он тоже своенравен. Но превыше всего ставит жизнь Ноана и благополучие клана.

— И что он сказал?

— По человеческим городам бродят ничейные птенцы. Они называют себя «Независимыми» и гордятся этим. У них нет ни кланов, ни мастеров. Старших сородичей они ненавидят.

— Из десяти юных вампиров без мастеров выживают двое. Ты прав. Тут что-то не то.

Ноан медленно опустил голову, переводя взгляд на белые носки своих ботинок.

— Надо выяснить, откуда берутся эти Независимые. Мои птенцы могли бы заняться этим.

— Нет, — я приблизилась к брату, взяла его за руку. В кои-то веки он не натянул перчатки. Поэтому мои пальцы коснулись гладкой холеной кожи Ноана. — Давай не будем ставить твоих птенцов под удар. Мне терять нечего. Я стара, опытна. И беспокоиться за меня ты будешь не так сильно, как за своих детей.

Алые глаза под упавшей светлой челкой посмотрели на меня с плохо скрытой надеждой. Я все поняла.

Вот хитрец! С самого начала планировал поступить так, подвести меня к таким мыслям. Все эти дни он подготавливал почву, зная, что для меня нет ничего важнее, чем птенцы! Не важно, мои, или моего брата. Хорошими учениками я разбрасываться никогда не буду. За этот месяц со мной сблизилась минимум треть клана. Каждый из этой трети мог назвать меня наставницей, я помогала им, чем могла. Ради них я глотки грызть не стала б, но и в опасные места не отправила бы.

— Ах ты, летучая мышь-переросток! — разозлилась я, раздавая подзатыльники брату. От первых двух Ноан увернуться не успел. — Интриги он плести надумал! Иди сюда, клыкастый обормот! Я тебя научу старшую сестру уважать!

Ноан, понял, что прокололся. Попытался надавить на жалость. Скорчил жалостливую мину. В глазах — море раскаянья. Нет. Меня не проведешь. Сообразив, что на этот раз влип, братец решил спрятаться в недрах гнезда. Однако я старше. Перехватила его у самых дверей и ощутимо приложила спиной о каменную стену. Потом, совсем как людские родители поступают со своими нерадивыми детьми, отходила подобранной на ходу сухой веткой. Хворостина вышла замечательная. А какие клятвенные заверения давал брат! Заслушаешься. Эх, записать бы, да подкрепить его печатью. Он бы со мной еще пять столетий расплачивался!

— Больше никогда не стану тебя дурачить! — охнул брат, пытаясь в очередной раз удрать. — Лет десять — точно!

— Не будешь, — подтвердила я, ловя его за шкирку. — Ты же не совсем болван. Я для тебя лучший союзник, чем враг.

— Ну, прости!

— Прощу-у-у-у, — заверила я, отводя руку с хворостиной для очередного удара.

Боковым зрением я заметила, что в узкое окно второго этажа замка выглянул птенец Ноана. Тот самый Вит. Он не слишком-то рвался спасать своего мастера. Кажется, даже усмехнулся чуть-чуть. А вот в другом окне мелькнули еще два вампиров. Совсем молодые. Из тех, с кем я не успела сдружиться. Это что блеснуло? В руках одного из них самострел?!

— Ах-ха-ха! — я прекратила хлестать брата и залилась веселым хохотом. Зная, кто я такая, в меня из самострелов не целился никто. Скорость стрелы слишком мала. Любой вампир, которому есть хоть пятьдесят лет, запросто увернется. Я бы еще поймала стрелу и вернула обратно, чтоб в следующий раз неповадно было по старшим стрелять.

Жаль, я не видела, с каким лицом посмотрел на своих птенцов Ноан. Вообще, я выставила его в неприглядном свете. Все-таки мастер — непререкаемый авторитет. А тут его хворостиной, да по всему двору! Считай, задела весь клан за живое. Не приведи Сайгум, мстить начнут.

— Веомага, прости! — с самой честной серьезностью, на которую был способен, воскликнул Ноан.

— Да не злюсь я, — потрепав по волосам вампира, я подмигнула. — Ты мой брат, и ничего с тобой не поделаешь. Ты — единственный, кто у меня остался. Что ты на меня так смотришь? Я нюни не распускаю. Факт говорю. Так что немедленно убери эту гримасу с лица! Живо!

С определенной долей опасений Ноан отошел на безопасное расстояние. Он отвык от меня, забыл, что дурачиться я люблю гораздо больше, чем серьезно злиться. Винить его нет смысла. Я — одиночка. Он — мастер. Ему положено быть перестраховщиком, постоянно держать серьезное лицо. Иначе птенцы почувствуют слабину. Разойдутся не на шутку…

Так думали почти все мастера. Но не я. Когда у меня был клан, я старалась, чтобы птенцы воспринимали меня не как хозяйку, а как наставницу и друга. За это и поплатилась. Они решили, что сами смогут справиться с врагом. Меня позвали в самый последний момент, когда я уже ничего не успела сделать. А встретили меня только руины моего гнезда… Может, Ноан и прав в воспитании своего клана.

Следующим вечером, только на небе появились первые звезды, я покинула гнездо Ноана. Он не стал разыгрывать печальную сцену прощания. Я тоже.

— Как что-нибудь выясню, дам знать. До этого пусть твои птенцы не вмешиваются. — Небо еще не до конца потемнело, над землей расстилался сизой дымкой туман. — Если сам что выяснишь, пришли весточку.

На небольшом холме в километре от замка Ноан вел себя чуть раскованней. Он проводил меня досюда в полном молчании. Только теперь его губы дрогнули в ответе:

— Не рискуй зря, Вея. Если понадобится помощь, деньги — я в твоем распоряжении.

— Знаю. И, Ноан, сколько раз тебе напоминать, я — Веомага, и не люблю, когда мое имя сокращают.

— Думал, ты привыкла.

— Никогда не привыкну! Пока!

Я быстро спустилась с холма и двинулась в направлении города. Туман — родная мне стихия — донес шепот Ноана. «Береги себя, сестренка!»

Куда ж я денусь? Конечно, поберегусь.

 

Глава 3 БЕГУЩИЙ ОТ КЛАНА

Город, из которого я так поспешно удирала месяц назад, встретил меня насторожено, но не враждебно. Ворота в Хориск, как и подобает, закрыли на ночь. По стенам расхаживал полусонный патруль.

Скрывшись в плотной тени одной из башен, я поползла по стене. Добравшись до верха, я перелезла через колья. Патруль в количестве трех стражников благополучно меня не заметил. Оглядевшись, не найдя ничего подозрительного, я также тихо спустилась в город. От прыжков пришлось отказаться. Слишком заметно. Поэтому спуск отнял чуть больше времени, чем хотелось.

Большая часть ночи осталась позади, когда я добралась до своего неприметного жилища. Притаившись у дерева напротив, я оглядела домик. Месяц назад я снимала в нем комнату. Владелицей была одинокая миловидная старушка из тех, кто с радостью печет свежий хлеб по утрам. Но она наверняка сдала комнату другим постояльцам. Ведь через Хориск проходило много путников, а таверна в городе одна. Многим не доставалось комнат в «Босой ноге». Поэтому местные жители за разумную плату пускали гостей на день, неделю или месяц.

Но вдруг комната свободна?

Нет. Снова вместо доброжелательного Сайгума мне услыбнулся коварный Беликий! Сквозь закрытые ставни бывшей моей комнаты на улицу просачивался незнакомый запах сельского человека. Жаль. Старушка пустила-таки постояльца. А я надеялась на комфортабельный отдых.

Постояв в тени, напротив дома, я кое-что вспомнила. У старушки был небольшой подвал, куда не заглядывало солнце. Сама женщина боялась спускаться туда. Там водились крупные крысы, неплохо устроившиеся между мешками старой муки и пустыми дырявыми бочками.

Поразмыслив немного, я решила, что подвал — неплохой вариант. Главное, чтобы никому в голову не пришло туда спуститься. Больших проблем это не сулило, но прерванный дневной сон всегда оборачивался ломотой в теле и головной болью ночью. Правда, чтобы разбудить вампира, пока светит солнце, нужно постараться. Человек может подкрасться незаметно, а вампир его даже не учует. Значит, придется спать вполглаза. Но сначала необходимо пробраться внутрь.

Двери горожане запирали на засов. Точно так же, как и ставни на окнах. Оставались щели. Мне не хотелось стоять на улице, и поддевать прутиком железные языки засовов. Поэтому я, также не выходя из тени, решила воспользоваться более вампирским методом.

Внимательно осмотревшись, нет ли свидетелей, я вдохнула тягучий ночной воздух и… распалась облачком тумана. Еще одна способность, которую вампиры приобретают с возрастом. Правда, не все. Это как с левитацией. Кто-то выучивается летать, кто-то — оборачиваться летучей мышью. Мне досталось уменье передвигаться туманом.

Стелясь по земле, я подплыла к входной двери, незаметно просочилась в дом. Там, как и четыре недели назад, царила уютная обстановка. Пахло человеческим теплом и едой.

Я решила все же разузнать, кто занял мою комнату. Не будет ли у меня проблем из-за этого человека?

Поднявшись той же дымкой по деревянной лестнице, я вплыла в когда-то отведенную мне комнату. Здесь почти ничего не изменилось. Две кровати, столик и старенький стул. Появилось зеркало. Мне от него, правда, никакого вреда или пользы. Все равно ведь не отражаюсь. Приняв человеческий вид, я бесшумно подошла к кровати. Завернувшись в одеяло, на ней крепко спал мужчина лет тридцати. Судя по грубой коже лица, загару, человек привык работать в поле.

Вот почему я чувствовала сельский запах. Жители деревень, сел всегда крепче горожан. Их запах сильнее.

Я заколебалась. Такого постояльца старушка могла бы запросто отправить на борьбу с крысами в подвал. Да и сам мужчина мог вызваться помочь (если еще этого не сделал). Мне не нравилась даже самая слабая вероятность таких событий. Вдруг сегодняшним днем ко мне в гости кто-то заявится?

Вопрос. Зачаровать селянина или нет? Положиться на проведение Сайгума? Вампирий бог всегда поможет? Только еще люди сообразили, на богов надейся, а сам не плошай. С другой стороны, вампирий гипноз распознает любой опытный чудотворец, он же маг… Уф, хорошо! Буду надеяться, Сайгум убережет меня от опытных дотошных магов. В самом деле, откуда им взяться в маленьком городке?

Я наклонилась над самым ухом спящего, протягивая свою магию через его сон.

Когда наводишь чары на того, кто может тебя только слышать, надо действовать нежно, мягко, чтобы разум человека принял мои слова за свои собственные.

— Подвал, — шелестящим шепотом начала я. — В нем сыро, неуютно, много пыли и хлама. Там водятся крысы. Человек подвал обходит стороной. Надо держаться подальше от погреба. Это — плохое место.

Мужчина во сне наморщил нос — гримаса отвращения. Яркий показатель, что чары подействовали.

Удовлетворенная результатом, я снова обратилась облачком тумана. Скользнула вниз, на кухню. Оттуда сквозь щели в полу — в подвал. Никто меня не заметил. Не опасаясь больше любопытных глаз, я позволила собственной сути обрести плоть.

Описывая погреб спящему на втором этаже, я попала в десятку! Пыль, хлам, запах крыс. Вон две из них притаились за мешком муки и посмотрели на меня настороженными угольками глаз.

Крысы, как и любые животные, не слишком любят вампиров. Боятся, что мы откроем охоту на них. В природе так заведено, слабый хищник всегда зависит от сильного.

Крыс я трогать не стала. Пусть себе живут. Разобрав завал из старых стульев без ножек, стола, обтянутого паутиной, я постелила на узкий поваленный шкаф свой новый плащ. Его вместе с другой добротной одеждой подарил мне Ноан. Вряд ли братец думал, что я испачкаю шерстяную обновку в первую же ночь. Зато из плаща получилась неплохая импровизированная лежанка. Не княжеское ложе, но сойдет.

Оставшийся час до рассвета я посвятила ментальному поиску таких, как я, — ночных хищников. На это ушли все мои силы, но результата я достигла. В Хориске, помимо меня, находилось еще четверо вампиров. Неплохой улов. Завтрашней ночью займусь ими.

Солнце осветило горизонт. Я не видела его, только телом ощутила. Оно отреагировало приятным онемением и тяжестью. Я завернулась в плащ, и на Хориск опустилось яркое солнечное утро.

* * *

В подвал за весь день никто не заглянул. Надо мной иногда поскрипывали доски, жалуясь на тяжесть идущих по ним ног. В середине сна сквозь щели в потолке донесся приятный запах. Это порезалась острым ножом хозяйка дома. Глубокий порез. Затянется не скоро. К вечеру моего носа коснулся совсем другой аромат — похлебка из свинины. Многим людям нравится запах вареного мяса. Вампиры в нем чуют разбавленную водой гниль. Так что разбудило меня не только ушедшее солнце, но и гнилостный душок. Что поделаешь, высшая нежить — вампиры — не могут питаться плотью другой нежити. Для нас это не яд, но неприятно.

Потянувшись каждой мышцей, я встала, отряхнула плащ и задумалась. В подвал я проникла, когда хозяйка и ее гость спали. Теперь оба они находились на кухне. Мужчина, судя по запахам и звукам, сидел за столом, а женщина хлопотала у очага.

Сложно будет выбраться незаметно. Отвести глаза людям можно, но коли рядом окажется маг, меня заметят. Всё же гипноз — единственная магия, доступная вампирам. Всё остальное — наши естественные способности. Придется отталкиваться от них.

Превратившись в почти прозрачную дымку, я просочилась сквозь доски потолка. Оказавшись на кухне, поймав удивленные взгляды людей, с шумом распахнула ставни и заструилась на улицу.

Переместившись в тень соседнего дома, я обрела человеческий вид. Надо было проконтролировать, как отнеслись к такой чертовщине люди. Мало ли, вдруг побегут звать стражников, чудотворцев или еще кого? Но нет. Из открытого окна я услышала басок:

— Вот ветер-то! Ставни как открыл! Еще чуть, и сорвал бы!

Действительно, по улице гулял прохладный ветерок.

Удостоверившись, что меня не ищут, я не удержалась от сдавленного хихиканья. Только представить! Легкий туманчик, удирающий из человеческого жилья! Ай-ай, совсем несолидно! Зато вечер начался с приятных впечатлений. Небольшой побег поднял упавшее настроение.

Первым делом я отправилась на охоту. Кривые узенькие улочки наводнились людьми. Выбирай, кого хочешь. А дальше меня привлек плакат, крепко держащийся на стене бревенчатого дома. С него на меня смотрела… я. И как здорово прорисовали! Даже небольшой шрамик на виске — напоминание о моей человеческой жизни — не забыли. Вот так-так. И внизу написано: «Осторожно, древний вампир!»

Ну, уважили старушку! В древние записали! Не видели они настоящих древних. Да коли один из них появится, все: люди, эльфы, вампиры, даже я — встанем на грани вымирания. Древние — не нежить. Они наши, вампирьи, боги. Поднимутся на землю, все будем бедными!

Но факт есть факт. Значит та парочка, благодаря которой я покинула Хориск, меня разглядела. То, что под портретом не было имени, не означало, что они его не знали. Возможно, хотели привлечь мое внимание.

Плакат я прихватила с собой, сложив его в сумку. Нечего мое лицо на стенки клеить!

Вчера перед сном я попыталась найти ментальные следы сородичей. К сожалению, точное место я определить не смогла. Но и примерное меня устроило. Какой-то вампир находился в самом бедном квартале города. Как раз в паре минут ходьбы от меня. Начну оттуда.

У самой городской стены ютились маленькие лачужки. Нередко выходило так, что стены двух, трех или даже четырех домишек сливались воедино. Жили здесь самые бедные горожане Хориска. Стража в этот район заглядывала редко. Воры и разбойники — часто. Для молодого вампира лучшего места не сыскать!

Тратить силы на ментальный поиск сородичей я отказалась. Всегда можно подсмотреть, подслушать или поспрашивать местных. Они-то должны знать, что творится в их квартальчике.

Ан нет. Народ в этом районе прятался по домам. Улицы казались пустынными и унылыми. Только пара-тройка бандитов шныряла по переулкам. Вот их-то я и поймала. Негустой улов, всего два грязных оборванца лет шестнадцати-восемнадцати — лучший воровской возраст. У одного расплылся хороший синяк во всю щеку. У второго заживала разбитая губа.

— Что? Не поделили добычу? — я наблюдала за мальчишками несколько минут, прежде чем выйти из тени. Разумеется, слышала весь их разговор о том, кто «дурак», а кто «скотина копытная».

Мальчишки не заметили меня, а когда увидели, ощетинились. Точно два молодых волчонка. Вот-вот зарычат.

— Ты еще кто? — спросил тот, что постарше.

— Я - ваша надежда получить пару сребреников. — Улыбнулась я, не показывая клыков. — Интересует?

В подкрепление своих слов я показала на ладони монетку. Парень потянулся ко мне, но я выкрутила руку перед самым его носом, снова продемонстрировав монету.

— Расскажите мне кое-что, и я заплачу, — пришлось снова на миг спрятать монетку в кулаке и увернуться от цепких пальцев воришки.

— Чего хочешь? — наконец, парнишка устал. Он сообразил, что монету не отберет. А нападать на меня ему было страшновато.

— Кто из местных, — я обвела рукой круг, намекая на бедный квартал, — выходит на улицу только ночью?

Ребята переглянулись. Мой вопрос показался им странным. Но они понимали, что совать нос в чужие дела себе дороже. Как говорится, меньше знаешь, дольше спишь, а знаешь много — спишь вечно.

Они пошушукались, перебирая имена и клички. Поссорились пару раз, но, наконец, пришли к общему выводу. Снова заговорил старший.

— Есть тут двое. Днем их вообще не видно. А только сумерки — они по городу шныряют.

— И что они делают? — на ладонь я положила вторую монетку.

Блеснув алчными глазами, воришка ответил:

— Ну, мы ж не няньки. Но возвращаются они с рассветом.

— Опиши их!

— Один — пацан. Младше нас. Худой такой, жуть! И волосы у него ежиком торчат. Невысокий. Тебе по плечо будет.

— Второй, — это подал чуть хрипловатый, ломающийся подростковый голос другой оборванец, — мужик. Лет сорок. Хмурый. Никогда не разговаривает.

— Где они живут? — на мою ладонь опустилась третья монетка.

— Второй дом от городской стены. Там еще громадная лужа с пеньком по центру. Без труда найдешь!

— Молодцы, — я положила три сребреника в раскрытую ладонь мальчишке. — А это за ваше молчание и плохую память. Вы меня не видели. Ясно? — еще две монеты опустились в руку младшего оборванца. — Но! — я придвинулась вплотную к их лицам. — Если вы хоть слово обо мне скажете, я вас найду и выпотрошу. Теперь живо отсюда!

Мальчишки, отпрянув от меня, как от призрака, побежали по переулку. Вскоре они скрылись за поворотом, и я перестала слышать их шаги. Сама я удостоверилась, что никого нет, и двинулась в указанном направлении.

Я не была уверена в том, что карманники навели меня на след вампиров. Пацан из их истории однозначно человек. Даже если мы обращаем ребёнка, после первой смерти его организм перестраивается, взрослеет.

Возможно, мальчишка — фострэ. А тот, что старше?

Почти все вампиры застревают в возрасте до тридцати лет. За всю жизнь я видела не больше десятка сородичей, чьи тела не смогли вернуть свою молодость. То есть, второй, тот, которому «лет сорок» мог оказаться вампиром.

В итоге у меня есть пара «вампир-фострэ». Так ли это, сейчас проверю.

Второй дом от городской стены я нашла быстро. Как и обещал оборванец, рядом плодила комаров большая лужа, не высыхающая годами. Помнится, в этом районе города я бывала лишь раз, когда впервые знакомилась с Хориском. Лет пять назад. Но лужа не то, что не высохла, но стала еще больше и глубже. А вон и пень прямо по центру канавы.

В интересовавшем меня доме горел свет. Но живого человеческого тепла там не ощущалось. Я постучала в дверь. Глухо. Заглянув в окно, я убедилась, что внутри никого нет.

Двери в бедняцком районе не запирали. Все равно, тащить нечего. А я решила устроить очередную проверку.

В дом, согретый теплом людей или эльфов, вампир просто так не войдет. Молодым нужно приглашение хозяев. Старые чувствуют себя неуютно, будто по плечам пробегают чьи-то лапки-иглы. В обжитом доме, где вампир — незваный гость, — есть теплое едва ощутимое присутствие. Легкий дискомфорт для нас. Ничего больше.

Я перешагнула порог дома. И все. Как снаружи, так и внутри. Либо обитатели лачуги давно мертвы. Либо они не просто мертвы, но еще восстали как высшая нежить. То есть, вампиры. Неужели мне повезло? Я сразу нашла сородичей?

Только как быть с мальчишкой? Ничего не понимаю…

Обстановка домика поражала своей скудостью. Вместо кроватей — куча соломы, прикрытая драными тряпками. В углу громоздились какие-то ящики. На одном из них стояла хорошо закрепленная свеча. Вдоль стены вытянулась большая шатающаяся скамья. Садиться на нее я бы остереглась.

Если дом принадлежит вампирам, тут обязательно найдется местечко, защищенное от солнечного света. Ну не на соломе же они спят? Где-то тут явно прячется погреб.

Поворошив солому, спугнув при этом семейство пушистых мышей, я наткнулась на деревянный квадратный люк в полу. Его железное кольцо поблескивало отполированной поверхностью. Значит, крышку откидывали часто.

Люк открылся тихо, без скрипов и грохота. Петли ходили мягко, их кто-то смазывал, что уже подозрительно. Во всем доме разруха, а люк в подвал в идеальном состоянии.

Я спрыгнула в темный квадрат погреба. Тут же в ноздри ударил запах человека, запах жизни. Значит, живые тут бывают часто. (Всё-таки пацан — фострэ.)

Ни припасов, ни такого привычного хлама. Даже пыли нет. Вместо этого в маленькой комнате к стенам прижались две узкие, но аккуратно застеленные кровати. Под ногами улеглась чистая циновка с простым узором.

Теперь я поверила, что здесь обитает вампир… Зачем прекрасно обустраивать подвал, а саму хибару держать в запустении?

На всякий случай я обшарила стены, пол, даже потолок погреба. Не найдя ничего интересного, я поднялась в лачугу, прикрыла люк, заворошив его соломой.

Времени хоть отбавляй. Можно подождать вампира здесь. Можно прогуляться по городу. Только осторожно. Вдруг мое лицо по плакату кто-то запомнил?

От скуки хотелось пройтись. Снова поглядеть на уютный Хориск. На его замечательный сад, по кругу обрамлявший центральную небольшую площадь. На вырезанный из дерева памятник лошади. Кстати, особая фигура. Это не просто лошадь, а та, что притащила за собой первые бревна для крепостной стены. У города не нашлось средств на каменную фигурку лошади, зато дерево — еще один символ Хориска. Когда-то здесь приютилось поселение лесорубов. Вот, кстати, и эта лошадка в полный рост, с сильными ногами и короткой гривой «торчком».

Погруженная в свои мысли, я дошла до сада. Здешний воздух пропитался природными ароматами. На нескольких яблонях уже виднелись маленькие яблочки. Они еще зеленые и, должно быть, такие кислые…

Бывало, меня на краткий миг захватывали воспоминания из прошлой, человеческой, жизни. И сейчас я вспомнила, как сводило скулы от первых самых кислых и самых желанных яблок. Сорвав одно такое, размером с половину детского кулачка, я поднесла его к лицу. Вдохнула свежий аромат. Когда-то он мне так нравился. А сейчас, не более чем часть, атрибут природы. А вкус все тот же! С хрустом я откусила половину яблока.

Задумчиво работая челюстями, я села на деревянную скамью.

Старые вампиры иногда ели людскую или эльфийскую пищу. Вернее, делали вид. Запах для нас приобретал слишком яркие тона. Вкус, наоборот, практически полностью исчезал. Дегустировать мы могли только кровь. Или кровь с различными добавками, как Ноан. Исключение составляли фрукты. Их вкус мы воспринимали. Только, пользы нам от них никакой. Поэтому с яблоком пришлось распрощаться. А жаль.

Я долго ходила по городу, периодически погружаясь то в мысли, то в воспоминания. Ничто не отвлекало меня. И скука росла. Почуяв приближающийся восход, я заторопилась в бедняцкий квартал.

В лачугу я успела вовремя. Небо окрасилось серо-лиловыми тонами, а в домике происходила какая-то возня. Издали я заметила в крохотном окошке движущиеся тени. Внутрь я ворвалась, когда люк изнутри закрывала тонкая почти детская рука. Пришлось ее перехватить и юркнуть следом, уже самой закрыв крышку.

Нападать на меня никто не стал. Даже разгневанных или возмущенных возгласов не последовало.

На меня уставились две пары глаз. Алые и карие. Вампир и человеческий мальчишка-подросток. Последний перевел вопросительный взгляд на вампира, тот кивнул. В полном молчании мальчишка обошел меня. Став сбоку, он сделал несколько движений руками, а сверху крышку люка заворошила солома.

Так пацан — чудотворец?

— Доброго утра, сородич! — я не стала переходить на акшари — родной вампирский язык.

Вампир не спешил подходить ко мне или оказывать другие знаки уважения. На вид он был ничем не примечательным человеком лет сорока-сорока двух, если не считать алых глаз. Среднего роста, плотного телосложения с широкими плечами. Кем был он при жизни? Воином? Кузнецом?

— И тебе доброго утра, — теперь он оглядел меня с ног до головы, задержав внимание на светлой косе, брошенной на плечо. — Чего хочет от меня старший сородич? — наконец взгляд красных глаз остановился на моем лице. Интересно, это он по волосам узнал мой возраст? Или так догадался? Но это к лучшему. Молодые вампиры побаиваются старших. Меньше творят глупостей.

— Ты живешь с человеком?

Кареглазый мальчишка старался держаться в тени. Я чувствовала его пристальное колкое внимание. Он всей душой желал, чтобы я испарилась, исчезла. На худой конец, провалилась куда-нибудь.

— Он мой воспитанник, — спокойно ответил вампир.

— И не дневной страж? — зря он не обратил пацана. Из магов получаются отличные фострэ!

— Нет. Он мой воспитанник, — с едва заметным нажимом повторил вампир.

— Представься.

Стоявший у стены паренек напрягся. Вампир же, помедлив, опустил голову:

— Это должно было случиться, — тихо проговорил он, — мое имя Игор. Я вверяю себя в руки суда. Только одна просьба, пощади мальчика!

О-па! Суд? Вампир чем-то провинился перед собратьями?

Я прошлась по маленькому подвальчику, с интересом поглядывая то на вампира, то на человека. Первый выглядел спокойным. Но глаза смотрели с тоской. Второй, напротив, готов броситься с кулаками на меня в любой момент.

Я села на одну из кроватей, опершись на заведенные назад руки:

— Я Веомага. За что тебя должны судить, Игор?

Реакция мальчика не изменилась. А вот удивленный вампир приоткрыл рот.

— Ты… Вы… та самая Веомага? Хозяйка Халайского гнезда?

— Та самая, — подтвердила я с раздражением. Не любила вспоминать гнездо, клан, птенцов. Это вызывало слишком острую боль утраты, не проходящую с годами. — Будь добр, ответь на вопрос. В чем твоя вина?

Игор облизал губы. Судя по его привычкам, оставшимся со времен человеческой жизни, вампиром он стал недавно. Лет сто назад. Но и это приличный срок. Не многие молодые вампиры способны прожить лишь сотню и покинуть клан. А раз Игора судят, он явно ушел от создателя.

— Почему ты оставил гнездо? Причем здесь мальчишка-маг?

— Я сделал это ради него, — проговорил Игор, кивнув в сторону паренька. — Он мой потомок.

Вот оно, что…

— Ты следил за родными? — помимо воли в моем голосе прорезалось сочувствие. — Знаешь ведь, это запрещено.

— Знаю, — склонил голову вампир. — Я был слишком привязан к сыну… А это его правнук…

— Ты хотел обратить мальчика?

— Нет, сударыня! Он же ребенок! Я лишь волновался за него.

— Что с ним сделается? У мальчишки магический дар.

— Его родители не смогли найти учителя.

От меня не укрылись нотки лжи. Игор не врал, но что-то искажал, недоговаривал.

— Не хочешь говорить, не надо. За тобой охотится клан? Из какого ты гнезда?

— Не говори ей! — мальчишка, наконец, вмешался. Я давно ждала этого. Мне хотелось проверить, сколько у паренька терпения. Признаться, я была разочарована.

— Жадан, помолчи! — рыкнул Игор. Пацан притих. — Прости его, сударыня!

— Из какого ты гнезда? — я сделала вид, что не заметила ни выходки паренька, ни слов Игора.

— Из Морайского.

— Клан Рорика, — в один голос произнесли мы с вампиром.

Как же! Помню! Птенец убитого мною Та'аха. Вот уж не думала пересечься с его потомством!

— Рорик твой создатель?

— Да, сударыня.

— И ты от него бежал, — я хмыкнула, представив перекошенное гневом лицо морайского вампира.

Главным отличием Рорика был гнев. Вампир постоянно пребывал в состоянии крайней озлобленности. Про Морайское гнездо ходили даже по меркам вампиров страшные истории. Говорили, Рорик за любую самую мелкую провинность мог оставить своих подопечных под палящими солнечными лучами. Какая же кара ждала своенравного птенца самого мастера? Готова поспорить на какой-нибудь мелкий алмазик, Рорик будет долго убивать Игора на глазах у всего клана. В назидание другим. Этот трусливый напыщенный морайский вампир — достойный птенец Та'аха. Надо было прибить его вместе с создателем, а не великодушно дарить свободу от оного.

— Сударыня, — нахмурился Игор. — Так вас не посылал господин Рорик?

Я от души рассмеялась. Даже слезы на глазах появились.

— Твой Рорик еще не дорос, чтоб меня посылать! Сколько ему? Чуть больше четорёхсот?

Мой смех вызвал презабавнейшую реакцию. Игор и мальчишка, как там его, Жадан, втянули головы. Они оба почувствовали себя нашкодившими детьми. Пацан даже юркнул за спину вампира.

Наконец, успокоившись, я вздохнула:

— Игор, я, Веомага, предлагаю тебе сделку. Ты раздобудешь для меня кое-какую информацию. А я щелкну по носу твоего создателя.

— Что? — вампир подумал, будто ослышался.

— Рорик мне не нравится. У нас с его создателем были личные… трения.

Если не сказать больше. Рорик — один из птенцов того, кто уничтожил мой клан. Свое Морайское гнездо он превратил в прекраснейший форт и носу оттуда не показывал. Вампир трясся от страха. Я обещала ему, что когда-нибудь явлюсь за его кровью, и он разделит участь своего создателя.

Знает об этом Игор? О том, что связывает меня с его мастером?

— Ты не сможешь вернуться в клан. — Предостерегла я. — А Рорик от вас отстанет. В этом не сомневайся.

Жадан переводил взгляд с меня на Игора и обратно. Понимал ли он, что сейчас решается его будущее? Если их поймают и доставят в Морайское гнездо, Рорик не станет церемониться. Жадана ждет вечная жизнь, но перед этим — мучительнейшая смерть на глазах Игора.

— Какую информацию ты ищещь, сударыня? — решился вампир. Он понял, выбор его не велик.

А вот Жадан, напротив, не осознал ничего. Мальчишка с вызовом взглянул на меня и хотел уже раскрыть рот в каком-нибудь обвинении, но получил несильный подзатыльник от Игора. Для Жадана я палка, вклинившаяся в колесо их скромной жизни. Он невзлюбил меня с первого взгляда.

— В Хориске помимо тебя есть другие вампиры. Следующей ночью ты расскажешь мне все, что знаешь о них.

Немного помедлив, вампир кивнул. Мое покровительство ему пригодилось бы.

Пообещав оборвать Жадану уши, если тот хоть что-то выкинет, Игор предложил мне одну из кроватей. Сегодняшний дневной сон обещал быть куда более удобным, чем вчерашний. Даже пацан не внушал опасений.

* * *

Я уловила движение, отчего мгновенно проснулась. Надо мной навис Игор. Прижимая палец к губам, он указал вверх, сделав приглашающий жест. Вампир хотел поговорить со мной, но боялся разбудить мирно посапывающего Жадана. Кивнув, я последовала за Игором.

Солнце только-только село. Небо еще оставалось светлым, несмотря на низкие тучи. В разрывах между ними проглядывали всего две звезды.

— Прости, сударыня, что разбудил. Я приму твой гнев, только выслушай меня.

Ну, да. Игор — дитя Рорика. Одна лишь фраза, высказанная неучтивым тоном, и Рорик казнил на месте неудачника. Но я же не этот придурковатый садист!

— Заканчивай со своей учтивостью, — недовольно отозвалась я. — Пустых слов уважения мне не надо. Чего ты хочешь?

Вампир опустил голову, но тут же поднял алые глаза.

— Сударыня, — Игор говорил тихо, видно, боялся, что его может кто-то услышать. Жадан, например, — У меня просьба.

— И?

— Сделай Жадана своим фострэ.

— Что? Зачем мне это? — я чуть не поперхнулась собственным зевком.

— Так он будет в безопасности. Ты не бросишь своего стража.

— Нет, — наотрез отказалась я. — Полная чушь!

Фострэ-маги высоко ценились. Но мне не нужен страж. Тем более такой, как Жадан.

— Если ты боишься за него, — я кинула взгляд на закрытую крышку люка, — почему не отдашь его какому-нибудь сильному магу-наставнику? Вампиры, даже старые, обходят чудотворцев стороной.

— Рорик не обойдет, — печально вздохнул Игор.

Скрестив руки на груди, я велела:

— Рассказывай, почему он охотится за тобой. Причина не в том, что ты наплевал на вампирьи законы. Рорику нет дела до твоей родни. Тут что-то другое.

— Истинная причина, — нехотя начал вампир, — это Жадан. Да, он мой потомок. Но еще, как ты заметила, сударыня, у него есть чудотворная сила. И дар его уникален.

— Уникален? — скептически фыркнула я. — Солому двигать на расстоянии?

— Нет, — качнул головой Игор. — его дар — слышать кровь.

— Что??? — теперь я удивилась по-настоящему.

Слышащие кровь — большая редкость. Это те, кто способны найти, поймать вампира, даже если тот прячется среди тысячи людей. Слышащие кровь никогда не ошибались. Сунжэ — как называли мы их — были нашим козырем против других кланов. Если в клане жил такой фострэ, чужого вампира он чувствовал на расстоянии. Никто не мог пробраться в гнездо незамеченным, если там находился сунжэ.

— Рорик знает о его даре. Так? — быстро оправившись от удивления, подытожила я.

— Да, сударыня.

— И почему ты говоришь об этом? Я ведь могу воспользоваться Жаданом. Неужели не боишься меня?

— Сударыня, о тебе ходят разные слухи. Говорят, ты кровожадна, как сам Беликий. Говорят, ты мстительна и коварна. Но также говорят и то, что ты чтишь законы чести.

— У вампиров своя честь, Игор, — я развела руками. — Каждый из нас соблюдает свои законы. Откуда ты знаешь, какие у меня?

Игор сделал шаг в мою сторону.

— Если ты пообещаешь защитить Жадана, то сделаешь это, — уверенно произнес он.

— Нет, — я рубанула воздух ладонью. — Вот что. Я даю тебе слово, что никому не скажу о даре мальчика. Но делать из него фострэ не стану!

— Ты боишься ответственности, — раздраженно бросил Игор, кривя губы.

— Да, боюсь, — я резко оказалась рядом с ним, гневно заглянула в самую глубину алых глаз. — Ты прав, обо мне ходят разные слухи. Вот еще один. Старая Веомага боится заводить клан, боится создавать фострэ, потому что боится все потерять. Я не связываю себя узами ни с живыми, ни с мертвыми! И никто не заставит меня действовать иначе! Надеюсь, ты понял. Это твой потомок. Коли вызвался, наберись сил и защити его сам!

Отступив на шаг, успокоив вспышку ярости, я добавила.

— Мне не нравится Рорик, — от моих слов Игор вздрогнул. Я умела переходить от жара ярости к ледяному спокойствию. Те, кто со мной не общался, всегда реагировали одинаково — вздрагивали. — И Жадана я пальцем не трону. Но мне, скажу прямо, совсем не хочется, чтобы Рорик обладал таким сокровищем. Поэтому, если на тебя охотится клан, я предоставлю защиту.

— Не понимаю, сударыня, — Игор сел на хлипкую скамейку, ошеломленно качая головой. — Мальчик полезен. Кроме того, умён.

— Ты толкаешь праправнука в мои клыки, только чтобы сложить с себя ответственность, — я улыбнулась, — нет, не пойдет. Если я соглашусь и освобожу тебя от Жадана, ты сам кинешься к Рорику. Я вижу, пацан — единственный, ради кого ты существуешь.

Он поднял глаза. Наши взгляды пересеклись. Я попала в точку. Он и впрямь решил повесить заботу о мальчике на меня. Он думал, я подходящая кандидатура, старая вампирша и своего слугу в обиду не дам.

— Игор, — уже мягче произнесла я, — тебе не надо жертвовать собой, чтобы спасти ребенка. Просто выполни свою часть сделки, которую мы заключили вчера. Расскажи мне все, что знаешь о других вампирах Хориска. А я позабочусь о Рорике.

— Хорошо, сударыня.

Поднявшись, Игор поклонился так, словно я была его мастером.

 

Глава 4 АННОАНСКИЙ ОБЫЧАЙ

Большой паук свесился с ветки, качнулся на паутине и засучил тонкими лапками, снова взбираясь вверх. Чего на этот раз испугался паучо: прохладного ночного ветра или кареглазого мальчишки, норовившего схватить его?

Я стояла под деревом в городском саду уже больше часа, дожидаясь Игора, и приглядывая за мальчишкой-сунжэ. Жадану моя компания не нравилась. Но Игор взял с него слово, что пока он не вернется, Жадан от меня не отойдет ни на шаг. Вот пацан и развлекался всем, что в голову приходило. Со мной он не разговаривал принципиально. По его мнению, я слишком жуткая и жестокая. Потому что именно моя жестокость заставила Игора шпионить за молодыми вампирами в купеческом квартале. Иначе Игор ни за что бы не расстался с Жаданом.

Именно так рассуждал мальчишка.

А вот Игор напротив, всеми силами хотел вызвать мое доверие. Он не лизоблюдничал, не рассыпался в комплементах и лести. Зато условия сделки выполнял отлично.

К сожалению, вампир почти ничего не знал о сородичах, обитавших в Хориске. Ему пришлось всю прошлую и позапрошлую ночь побегать по городу. В конце концов, он узнал, что в купеческом квартале есть один подозрительный дом, к которому вели следы вампиров. Именно туда он сегодня направился. Надеюсь, Сайгум улыбнется и дарует удачу моему новому знакомому.

Меж тем прошло еще полчаса.

Жадан заметно нервничал. Его пальцы постукивали по крупному стволу ясеня, выбивая незатейливый ритм. Боковым зрением я подметила, с каким «дружелюбием» он на меня смотрел.

— Пошли, — наконец, решила я и двинулась по пустынной улице.

— Куда? — Жадан удивленно застыл, но тут же догнал меня и пошел рядом.

— Туда, куда ты рвешься.

— За Игором?

— А есть кто-то еще, кто тебя интересует? — я усмехнулась, отбивая у мальчишки всякое желание болтать.

Спустя десять минут темная ночная улочка вывела нас к богатому купеческому кварталу. Дома освещали огни кованых фонарей, стоявших по обе стороны широкой улицы. Притаившись в тени большого дерева, став так, чтобы его крона скрывала нас от любопытных глаз на вторых этажах и крышах, я обратилась к Жадану.

— Ну, сунжэ, твой ход. В каком доме есть вампиры?

Мальчишка с детским невинным удивлением уставился на меня.

— Да, ладно тебе! Я знаю, ты — слышащий кровь. Поторопись.

— Ха, — зло выдохнул посерьёзневший Жадан. — Это не так просто. Тебе Игор рассказал, да?

— Я жду.

Злобно посопев, Жадан все-таки принялся за дело. На практике это выглядело печально. В моем гнезде был один человек, слышащий кровь. Он пользовался даром легко и незаметно. Я часто сравнивала его с гениальным художником, который тремя взмахами кисти мог передать всю красоту Вселенной. С Жаданом было иначе. Паренек вспотел, а дыхание стало тяжелым и рваным. Ему не хватало практики.

— Никого! — шумно выдохнул Жадан. — Здесь нет нежити. Я и тебя плохо чувствую.

— Это потому, что я старая, — отмахнулась я. — Ты уверен? Больше никого?

Он кивнул.

— Ладно. Не отставай.

Я пошла, ориентируясь по чутью. Слышащий кровь — это неплохо, но интуиция вампиров тоже чего-то, да стоит. Со временем вампиры начинают чувствовать друг друга. Пусть слабо и далеко невсегда. Но это хоть какой-то результат.

Мой взгляд зацепился за приземистый особняк. Один этаж и небольшая мансарда с маленькими окнами. По каменным стенам взбиралась глициния. Её фиолетовые гроздья уже отцвели, зато сочная зелень вплотную подступила к полуоткрытому окну. Вроде бы ничего особенного, только атмосфера тут давящая. Дернув Жадана в тень, я еле слышно прошептала:

— Проверь этот дом. И не забудь, там есть подвал. Сможешь?

Жадан, скорчив недовольную гримасу, кивнул. Едва сунже воспользовался даром, как глаза его удивленно раскрылись.

— Ты права, — выдохнул он. — Четверо. Один на первом этаже, между дверью и окном. Остальные внизу.

— Ты, конечно, не смог понять, есть там Игор или нет, — я присела, примеряясь к дому. Мое чутье говорило, что в особняк придется заглянуть лично.

— Когда бы я учился управлять даром?

Я закатила глаза:

— Ты прав, у тебя не было ни единого шанса. Особенно, живя рядом с вампиром. Иди сюда, — не дожидаясь согласия, я дернула его в узкий переулок между двумя купеческими домами. Здесь громоздились ящики, и пареньку спрятаться в них — плевое дело.

— А ты куда? Игор сказал… — начал мальчишка.

— А я говорю, сиди тут, жди меня. Понял? И тихо. По кварталу ходит стража, видишь? — я указала на приближавщийся патруль. — Если они тебя заметят, посчитают воришкой. Пожалей Игора. Не дай себя увести в крепость.

— А ты? — Жадан устроился между ящиками.

— Увидишь, сунжэ.

Убедившись, что Жадан надежно спрятался, я подождала, пока стража, патрулирующая купеческий квартал, пройдет мимо. Легким шагом направилась к приземистому особняку. Перескочив низенькую ограду, я тенью заскользила к окну. Во дворе никакой охраны не видно. Странно.

Заглянув в окно, я не заметила ни одной горящей свечи или лампы. Все тонуло в ночной темноте. Вампирье зрение уловило чуть заметное движение. Спиной ко мне в кресле кто-то сидел. Его голова наклонилась в сторону, потом в другую, будто бы некто рассматривал что-то перед собой. Вот и первый вампир. Учитывая отсутствие наемной стражи, вряд ли в особняке находились живые.

У меня сложилось впечатление, что все не просто так. Будто меня специально заманивают внутрь. Чуть ли ковровую дорожку не стелят. Слишком особняк напоминает ловушку.

Отойдя от окна, я осторожно пошла вдоль дома. Здесь должен быть второй вход. Для тех же слуг. Узкая тропинка вела вперед. И удача! За углом я нашла простенькую деревянную дверь. С той стороны ее крпеко держал засов.

Приняв форму тумана, я скользнула в щель под дверью. Решив не привлекать внимания, тем же туманом просочилась под плотно закрытую крышку подвала. И только тут снова приняла человеческий вид.

В подвале горели масляные светильники. Их мягкое пламя придавало подобие уюта холодному земляному помещению. Как и положено, в подвале купеческого дома стояли сундуки. На некоторых из них висели прочные замки. Будь я вором-домушником, непременно заинтересовалась, что в них прячет купец. Только купец ли?

Подвал делился на несколько комнат. Миновав одну, я прислушалась. Жадан не ошибся. Здесь явно кто-то есть. Кто, мне предстояло выяснить. Прислонившись к стене, я уловила шорох шагов в соседней комнате. В дверном проеме я увидела края передвигавшихся теней. Люди болтали, будто вампиры не отбрасывают таковых. Ложь. Отбрасываем.

— Кхм-кхм, — прокашлявшись, я показалась в дверях. — Простите, тут мой друг не проходил?

В небольшом помещении, свободном от сундуков, на лавке сидели два вампира. Вернее, один вампир и одна вампирша. Их лица показались мне смутно знакомыми. А затем я вспомнила, где видела их. Мельком. В темном переулке Хориска. Хо! Да это те самые вампиры, что выпили старика, с телом которого мне пришлось сбегать из города. Те, что натравили на меня стражу…

Та-а-ак. Жадан говорил, что внизу вампиров трое. Я рассчитывала увидеть Игора… и увидела. Он сидел у стены, привалившись к ней, как самый настоящий труп. Глаза закрылись. Шею украшало ожерелье из засушенных рябиновых ягод. Высушенная рябина против нас сильнее, чем осина. Это знали далеко не все.

Я перевела взгляд на ошеломленных вампиров. Они удивились. Не ждали меня? Странно…

— А вот и он. Мой друг. Кто из вас, ребятишки, повесил на него эту дрянь? — я широко улыбнулась, показав острые клыки. — Впрочем, все равно. Живо ты, парень, встал и снял с него рябину.

Тут вампиры осмелели. Меня они тоже узнали, но, наверно, решили, что нападать я не буду. А если не буду, значит, я слаба. Как иначе? Если вампир не нападает сразу на обидчиков, то он слаб. Глупый детский менталитет.

— Ты нам не мастер, чтобы указывать, — заявила девчонка. Молодая совсем. Лет десять от обращения. Да кто ж ее из гнезда выпустил?

— Будь я вашим мастером, малышка, вы б меня с первого раза послушались. А так повторять придется. Парень, — я свистнула и указала пальцем на Игора. — Живо! Пока я добрая.

Вампир встал, оглянулся на девушку, но неуверенно пошел к пленнику. Вампирша выросла между своим приятелем и Игором, зарычала на меня:

— Не смей приказывать нам, старая карга!

Кто? Карга? Я??? Слышал бы Ноан…

— Взять бы, да оторвать твой паршивый язычок, малышка. Вот так, например.

В одно мгновенье оказавшись вплотную к дерзкой малолетке, я исполнила угрозу. О, да. Такую боль вампиры чувствуют. Темная кровь хлынула по подбородку вниз, заливая ее атласную желтую рубашку. Вампирша громко замычала, пытаясь оттолкнуть меня. Двумя ударами перебив ей ноги, я подошла к парню:

— Ну, заставишь меня третий раз просить? — спокойно осведомилась я, наклонившись над вампиренышем. Он вжал голову в плечи, с ужасом глядя на подругу. Усердно закивав, он метнулся к Игору. Беликий его подери! Парень еще младше своей подельницы. Если года четыре от обращения наберется — хорошо. Откуда ж такая мелкота вылезла?

— Кто третий? Наверху. — Мне надоели завывания вампирши, и, сжалившись, я чуть сжала ее горло. Прием этот действовал только на молодых вампиров. Они, как люди, теряли сознание. Как только девчонка замолкла, вампиреныш произнес.

— Наверху Чад, — он красными пальцами, плоть которых разъедали ягоды рябины, сдирал ожерелье-ошейник с Игора. На меня он старался не смотреть.

— Такой же, как вы? Малолетка? — я проверила карманы, да и всю одежду вампирши. В куртке и рубашке ничего не оказалось.

— Нет, — заикаясь, ответил вампир, — он старше. Ему тридцать.

— О! — я делано удивилась. — Ты прав, настоящий старик. Зачем вам мой друг?

Молчание. Я отвлеклась от обыска вампирши и с нажимом произнесла:

— Отвечай. Зачем он вам?

— Чад приказал.

В небольшой сумке на поясе вампирши я обнаружила странный флакон с какой-то алой жидкостью. Сунув его в карман, я скомандовала:

— Бери моего друга и эту… свою подружку. И пошли отсюда.

Вампиреныш не спорил. Я держала его в поле зрения ровно в двух шагах перед собой. Так мы добрались до лестницы наверх…

— К-крышка заперта, — залепетал вампиреныш. — Должно быть, Чад запер.

— Так позови его. Попроси отпереть, — я пожала плечами, показывая, что не вижу серьезной проблемы.

Сглотнув, парень позвал.

— Ча-а-ад! Чад!

Я ободряюще посмотрела на него, улыбнулась.

— Чад! Надо поговорить! — громче закричал вампиреныш.

Над нами послышались легкие шаги и голос:

— Чего орешь? Договорились же, вы там, как мыши! Сидите и молчите!

Я улыбнулась еще шире, чтобы у моего парламентера даже в мыслях не было уйти на попятную.

— Чад, тут дело такое… — вампиреныш мелко задрожал, — я подумал, а что если кто-то из старых вампиров объявится… Нам с Крепой никогда не справиться…

Хм, абсолютно согласна. Никогда.

— Что ты, как маленький?! Да кто явится?

Решив, что если Чад не откроет крышку погреба в ближайшую минуту, то сама ее вышибу, я размяла пальцы. Неужели вампир наверху не слышал вопли вампирши? Она ведь издавала на редкость громкие звуки. И Чад не обратил внимание? Не захотел проверить?.. Либо тут что-то не то, либо меня окружают сплошные глупцы… или трусы.

Крышка погреба скрипнула и с грохотом открылась. Я отошла, чтоб Чад меня не заметил, и одними губами произнесла «без глупостей».

— Это еще что? — тот, кого вампиреныш назвал Чадом, удивленно охнул, когда мой пленник со своей ношей поднялся по скрипучим ступеням.

— Это цветочки, — объявила я, в один миг оказавшись рядом с вампирами. — Сейчас будут ягодки.

* * *

Игор очнулся в разгар допроса. Он слабо шевельнулся в деревянном кресле, в которое я его усадила. Обвел комнату лихорадочным взглядом. Задержался на вусмерть перепуганном вампиреныше, свернувшемся на полу калачиком. Потом заметил все еще «отдыхавшую» вампиршу, крепко привязанную к перилам веревкой, на которой когда-то держалась люстра. (Сама люстра на пятьдесят свечей была аккуратно прислонена мною к стене у камина.) Последними Игор увидел нас с Чадом.

Я связала молодого вампира и усадила на диван. Руками, обернутыми тканью, я клала ему в рот по рябинке и заставляла тщательно пережевывать, попутно приговаривая:

— Что, еще не вспомнил, откуда у тебя такие ягодки? Нет? Смотри, какая красивая! Съешь еще одну, может память прорежется.

По подбородку пленника стекала его собственная кровь, разъедая кожу. Засушенные ягоды действовали как алхимический растворитель на вампирью плоть. По опыту я знала, вампир вот-вот сдастся. У молодых слабая воля.

— Сударыня? Как ты тут оказалась? — встрепенулся Игор. — Жадан?

— Ждет, — не спуская глаз с Чада, отозвалась я. — Как тебя скрутили, Игор? Пока мой собеседник потрошит свою память, я бы с удовольствием послушала тебя. Кстати, я говорила, что люблю кормить детей? — я подмигнула Чаду.

В рот сдавленно замычавшего вампира отправилась очередная ягодка.

Игор заворожено наблюдал за этим действом. Словно очнувшись, он тряхнул русой головой. В его глазах все еще плескались отголоски боли, причиненной ожерельем из рябины. Ему бы восстановить силы. Но я должна знать, что здесь произошло.

— Я выследил этих вампиров, — Игор указал сначала на молодого парня, потом на девушку. — И пришел сюда. Только перешагнул порог, как они втроем на меня навалились. Все. Больше ничего не помню.

— Ясно, — я кивнула, срывая рябинку, — ну, а ты как? Вспомнил?

Чад усиленно затряс головой.

— Вспомнил?! — обрадовалась я, похлопав вампира по щеке. — Да ты ж умница какой! Говори!

Обожженные рябиной губы и язык слушались парня отвратительно. Его речь казалась кортавой и невнятной.

— Мы ждали гонца. Он должен был оставить распоряжения, что нам делать дальше, и принести новую рябину.

— Стой, — я подняла ладонь. — Какой гонец?

— Гонец Консолии. Из столицы. Из Гуара.

Мы переглянулись с Игором. Похоже, он ничего не понял, как и я.

— Что еще за Консолия? — я медленно стала оборачивать тканью другую руку. Скосив на меня взгляд, сообразив, к какой «рябине» это приведет, вампир поспешно затороторил.

— Консолия — объединение вампиров. Молодых вампиров, лишенных клана.

— А что, стариков не принимаете? — подмигнула я. — У меня тоже клана нет.

— Консолия сильнее всех кланов. Мы — новое поколение детей ночи. Мы — ваша замена!

— Ой, гляди, — я взяла красную ягоду рукой обмотанной тканью. — Еще рябинка. Будешь?

Проследив, чтобы ягодка была тщательнейшим образом пережевана, я глянула на Игора. Тот с серьезным видом сидел в кресле. Даже на миллиметр не сдвинулся.

— Что скажешь, Игор? Знаешь про эту Консолию?

— Я молодой вампир, сударыня. Но, клянусь Сайгумом, ни разу не слышал об этом. Однако кое-что припомнил про гонца. Те двое, — он глянул на связанную вампиршу, — говорили о каком-то гуарском посланнике, который должен прибыть этой ночью. К сожалению, больше ничего вспомнить не удалось.

Он говорил искренне. Я чувствовала.

— Не переживай. Я дождусь его и сама все узнаю. Игор, твоя часть сделки выполнена. Отправляйся в гнездо моего брата. Он защитит тебя, пока я буду выполнять свою часть.

— Нет, сударыня, — вампир поднялся, сделав несколько шагов ко мне. Все еще на почтительном расстоянии, он поклонился. — Тебе пришлось спасать меня. Я должен вернуть услугу.

— Вернуть? — Я с интересом прищурилась. — То есть, идти с повинной к своему мастеру и вешать на меня мальчишку ты передумал?

Он не смутился. Только голову опустил.

— Прости меня за малодушие. Больше этого не повторится! Но я тебя не оставлю, пока не выплачу долг.

— Хорошо, уговорил! — тяжко выдохнула я. — А сейчас иди и поешь.

— Только с тобой, сударыня!

Игор выпрямился и встал чуть позади. Именно так стояли ученики возле своих мастеров. Спокойно, выжидающе.

— Ох! Сайгум с тобой, Игор, — я отвернулась, — ну, а ты как? Готов сотрудничать? Или еще не наелся?

Чад судорожно кивнул. Я убрала руки.

— Спрашивай, госпожа! — еле выдавил вампир.

Надо же, «госпожа». Еще несколько ягодок, и стану в его глазах воплощением великого Сайгума? Хм, нет. Скорее, садиста-Беликия.

— Все хочу спросить, кому принадлежит этот дом? — картинно огляделась я. — Обстановка, конечно, заурядная. Но толстые стены мне нравятся.

— Консолии, — незамедлительно ответил Чад. Собственное здоровье ему дороже каких-то тайн.

— Игор, — обратилась я к стоящему сзади мужчине. — Обыщи дом. Только аккуратно. Чад, в доме есть ловушки?

— Нет, госпожа.

— Будь осторожен, — сказала я Игору, — если тебя что-то насторожит, не трогай, позови меня. Ищи все. Документы, карты, вещи. Даже оружие. Абсолютно все.

Он кивнул и скрылся в темноте дома. А я перевела взгляд на Чада.

— Так-так, на чем мы остановились? Ты говорил что-то о чьей-то там замене. О новом поколении детей ночи? Кто вбил вам в головы подобную ерунду?

Нет ответа.

— Я спрашиваю, кто у вас главный, — четко проговорила я каждое слово.

— У нас нет главного, мы — не клан, — опять осмелел Чад. — Мы — Консолия!

— А-а, равноправное объединение… — рассмеялась я. — И вы поверили? Серьезно, вы все на это купились?

Отсмеявшись, я заметила, что вампирша пришла в себя и тайком пыталась освободить руку из веревочной петли. Она так сосредоточилась на своем деле, что не увидела, как я оставила Чада и приблизилась к ней.

— Крепа, да? — уточнила я, любуясь, как лицо вампирши вытягивается от страха. — Кажется, тот малыш тебя именно так назвал.

— Не твое дело! — прошипела вампирша.

— О! Я смотрю, у тебя язычок отрос? Скажи, а ты любишь рябину? А то у меня еще осталось. Думаю, Чад поделится.

Чад усиленно закивал. А по моему мертвому сердцу разлилось новой волной презрение. Консолия! Да эти вампиры готовы друг друга продать, лишь бы прожить подольше! В кланах так нельзя. В клане ты отвечаешь за свои действия. И если не можешь, винить некого.

А тут? Что дает молодняку их Консолия? Свободу от старших сородичей? А нужна ли она птенцу, который не выучился даже летать? Что будет, если выкинуть его из гнезда? Неизбежное падение и смерть. Последняя смерть, в случае с вампирами.

— Это ваше объединение, — убедившись, что Крепа не освободится, я снова вернулась к Чаду, — сборище трусов и негодяев. Вы боитесь за свои шкуры больше, чем, за все ваши хваленые идеи. Отвечай, — я стиснула вампирье горло, — как выглядит гонец, и когда он появится?

Чад вжался в диван.

— Между двумя и тремя часами, — прохрипел он. — Как выглядит, не знаю!

— Молодец.

Вампиреныш закашлялся. Вероятно, его горло не восстановилось от рябиновой трапезы.

— Вы связываетесь с Консолией через гонцов? — Кивок. — Консолия призывает молодых покидать кланы? — Кивок. — Сколько вас в Консолии?

На этот вопрос ответ последовал лишь через минуту. Чад зашелся глухим кашлем, пришлось убрать пальцы с его шеи. Ответила за него девушка.

— Нас много. Больше, чем ты думаешь. И поэтому, мы — сила! А вы — пережиток прошлого!

— То есть точного числа вы не знаете. И последнее, — я подошла к вампирше. — Зачем вы убили старика? Тогда. В переулке.

— Это того, которого ты утащила с собой? Любишь полакомиться плотью? — ехидно оскалилась Крепа.

— Того самого, — я не обратила внимания на провокацию.

— Ой! Да зачем тебе это? — вампирша гадливо ухмылялась.

— Ты не поймешь, — я накрутила на палец один из ее рыжих локонов. — Так зачем?

Предупреждая еще одну лишенную смысла фразу, я резко дернула руку вниз и вбок. Вампирша ударилась щекой о стену и проелозила по ней, оставив кровавый след.

— Это наша природа! — завопила она. — Ты ничтожна, если не понимаешь этого!

На меня накатила ярость. Схватив вампиршу за шею, я прошипела:

— Говоришь о природе вампиров. Но этой природы — нет! Природа живет, а мы — мертвецы, высшая нежить. Будешь говорить, что мы — хищники. И это тоже ложь. Любой хищник — часть природы. Потому что живет. Потому что в его груди бьется сердце. Наши сердца давно остыли. Чуешь разницу, малышка?

— Ты не права! Ты не видишь ничего! Этот мир может принадлежать нам!

— Ну, девочка, — я оскалилась, — такие идеи появляются раз в сто лет. Это закон. За ними стоят ловкие манипуляторы и доверчивые ребятишки, вроде тебя. Впрочем, мне надоела эта полемика. Так что, молчи.

Вампирша подавилась словом, когда я вежливо ей улыбнулась, подкинув на ладони горсть алых ягод.

— Поговорим о вашем будущем. Вернее, говорить буду я. А вы слушайте. — Я прошлась по комнате от окна к камину. — У вас есть выбор. Честно говоря, я хочу вас вместе с этим домом сжечь. Но понимаю, что вы можете принести мне пользу. Итак. Что выбираете? Смерть или сотрудничество?

— Сотрудничать с Веомагой? — скривилась вампирша. Я и не думала, что она помнит мое имя. — Нас свои сожгут. Да и лучше смерть, чем служение такой, как ты!

— Принимаю, — кивнула я. — Остальные?

Поняв, что только что согласилась на собственную гибель, девчонка взвыла.

— Я сделаю все, что попросишь! — Чад сдался без боя.

— Ну, а ты, малыш? — я склонилась над самым молодым вампиром. За все время он и звука не издал. В его глазах стояли слезы. Обычные, почти человеческие. Да он же совсем ребенок! Подавив непрошенную жалость, я сказала. — Самое время научиться принимать решения самостоятельно. В любом случае, я пока не придумала, как вас использовать. А подождем-ка вашего гонца!

Я уселась в кресло. В то самое, куда недавно уложила Игора. Устроившись поудобнее, я закинула ногу на ногу. Мне были видны все три вампира. Трусливый Чад, заносчивая Крепа, морально уничтоженный малыш. Его имени я так и не узнала. Еще моему взору открылся красивый вид из окна. Судя по положению луны, сейчас где-то полтретьего. Вот-вот должен объявиться гонец из Гуара.

— Сударыня, — по лестнице спустился Игор. Подойдя ко мне, он почтительно передал запечатанный конверт. Печать странная. Никогда ее не видела. Ветка рябины и надпись по кругу на акшари «Власть, Ночь, Вечность».

— Это что? — спросила я у Чада, помахав конвертом.

— Послание, которое должен был забрать гонец, — с готовностью сообщил вампир.

Запомнив печать до мельчайших подробностей, я разорвала ее. Развернула листок. Письмо было зашифровано интересным кодом.

— Где ключ? — я снова спросила Чада, вглядываясь в завитки письма. — Что здесь написано?

— Ключ там же, в кабинете.

— Я нашел его, госпожа, — перебил Игор. — Вот.

Мне в ладонь лег маленький свиток с ключами кодирования. Кивнув в знак благодарности, я продолжила слушать Чада.

— Здесь отчет о нашей группе в Хориске.

— Вас только трое?

— Да, госпожа.

— И как часто вы отправляете отчеты?

— Не реже раза в лунный месяц.

— Предатель! — зашипела связанная вампирша. — Ты попадешь к Беликию за свои дела!

— Лучше потом к Беликию, чем сейчас глотать рябину, — парировал Чад.

Пробежав взглядом по ключам кода, запомнив его, я вчиталась в письмо. Непонятные раньше завитки легли в ровную картину послания. Мне в руки попал первый отчет молодых вампиров Консолии. Начинался он со случая со старой вампиршей, которую «изгнали из города». Далее тянулось скучное описание кровавых ночей и беспричинного пиршества. Судя по письму, за эти дни троица вампиров погубила людей не меньше, чем холод зимою. Прикрывались они моими плакатами. Мол, это все «древняя вампирша виновата», она терроризирует город, как писалось в послании.

Желание спалить дотла этот дом вместе с его обитателями выросло втрое.

Еще в письме мое внимание привлекла строчка «эликсир работает».

— Что за «эликсир»? — я приподняла брови. — О чем вы тут написали?

Чад, а именно к нему я обращалась, вытаращил глаза.

— Госпожа, вы смогли прочесть? Так быстро???

— Отвечай, что за «эликсир»!

— Д-да, это пробники! Их нам привезли из Гуара.

«Так в Консолии есть свои алхимики…» — отметила я про себя. Неприятная новость, что еще скажешь.

— Эликсир может заменить кровь. Стать новой пищей!

— Что?!?! — воскликнула я — Ребятки, над этой проблемой вампиры бьются не одну сотню лет. И я не слышала, чтобы кровавый эликсир был создан. Правду, пожалуйста!

— Но это правда, госпожа, — перепугался Чад.

— Это он? — я достала из кармана куртки небольшой флакон с красной жидкостью.

— Воровка! — тут же узнала его Крепа.

— Он, — ответил Чад.

— Сударыня, — внезапно вмешался Игор. — К дому кто-то приближается.

Верно. Через окно я увидела, как по дорожке к главным воротам идет фигура в коричневом широком плаще.

— Сидеть тихо! — скомандовала я. — Прости, Крепа, тебя придется заткнуть.

Снова задушив вампиршу, я бесшумно скользнула к входной двери. Сделав знак Игору не высовываться без надобности, я подождала, пока в дверь постучали. Затем аккуратно открыла ее, так, чтобы не попасться на глаза. Неосторожный гость, исполненный любопытства, просунул голову внутрь, где я его и поймала.

Та сила, с которой противник оттолкнул меня, свидетельствовала о его вампирьей сущности. Алые глаза — тоже. Передо мной стоял вампир. Нестарый. Но и не такой молодой, как та троица. Ему больше сотни. Наверно, он ровесник Игора.

Вампир постарался удрать, но я старше, быстрее. Повалив его на пол, я уселась сверху. Вампир брыкался, как необъезженная лошадь. В какой-то миг, он сбросил меня. Выхватил точно такой же флакон, какой лежал в моем кармане, и одним залпом выпил содержимое. Скорость и сила его многократно возрасли.

— Беликий тебя раздери! — выругалась я, блокировав рукой удар противника. Кость хрустнула, я почувствовала обжигающую боль.

— Сударыня! — передо мной почему-то возник Игор. Я хотела возмущенно отбросить его, но не успела. Он отчего-то вздрогнул и стал оседать. Враг, напротив, закричал диким голосом, завертелся на месте. Пользуясь случаем, я подскочила к нему, и пронзила рукой грудную клетку. Я точно рассчитала удар, смявший вражеское сердце. Вампир рухнул. На лице его оставили алые следы рябиновые ягоды — это Игор постарался.

— Игор! — я развернулась, готовая излить всю ярость на вампира, но так и застыла с застрявшими в горле словами.

Игор, тот, кого я обещала защитить, лежал на спине, прижав руки к груди. Между его ладонями торчала узкая деревянная рукоять.

— Игор! — уже со страхом я кинулась к вампиру.

Его кожа и без того светлая, казалась мраморно-белой. Алые глаза потихоньку приобретали карий цвет, становясь такими, какими были при жизни.

Поздно.

Сердце вампира прошил тонкий рябиновый стилет. Игор инстинктивно пытался его выдернуть. Но последняя смерть оказалась для него быстрой и неотвратимой.

— Прости, — прошептала я.

Одним движением я вынула тонкий кинжал. Он предназначался мне. Никак не Игору.

— Прости меня, — ладонью я коснулась редких ресниц, закрывая глаза вампиру. — Я буду заботиться о Жадане. Спи спокойно… друг мой…

Из купеческого дома я вышла почти на рассвете. Настежь открыла все окна. Утреннее чистое солнце непременно заглянет в них.

Вампиршу Крепу и словоохотливого Чада я пристроила так, чтобы они ни за что не пропустили бы начало нового дня. Увы, Игора мне тоже пришлось оставить в доме. После удара в сердце рябиновым клинком, Игор почти утратил вампирью ипостась, почти стал человеком. Почти. То, что мертво, не меняется. Солнечные лучи сожгут его тело. Останки гонца из Гуара также сгорят. Вот уж о ком я точно сожалеть не стану.

— Шевелись, — я подтолкнула испуганного вампиреныша. — Делай так, как говорю, и, возможно, из тебя выйдет толк.

— Вея! — в слепящих рассветных сумерках я увидела машущего руками Жадана. Он выбрался из своего укрытия и теперь активно подпрыгивал, привлекая меня. — Я думал, ты пропала. А где Игор? И это кто?

— Я… дома тебе объясню, — тихо проговорила я, беря Жадана за руку. — Пойдем. Уже рассвет.

Немного подумав, я закинула мальчишку-сунжэ на плечо, а вампиреныша схватила за запястье. Расстояние до бедняцкой лачуги мы преодолели за пару минут. Как раз вовремя, чтобы скрыться в маленьком погребе, где стояло две кровати: Игора и Жадана.

Вампиреныш, как только выглянуло солнце, свалился без чувств, полностью погрузившись в крепкий вампирий сон. Мне хватило сил изнутри заклинить крышку погреба.

— Веомага, — взволнованно произнес Жадан. — Где Игор? Что случилось в том доме?

Не говоря ни слова, я достала из сумки прядь русых волос. По анноанскому обычаю, а Игор и Жадан были анноанцами, я срезала волосы Игора, чтобы передать их его праправнуку. Вернуть душу в род. Теперь тонкую прядь я протянула Жадану.

Сначала он не понял. Но потом быстро схватил перевязанные нитью волосы и прижал к губам. По его щекам покатились крупные слезы. Плечи задрожали. Плакал Жадан молча.

 

Глава 5 ПРОЩАЙ, ХОРИСК

Я открыла глаза до заката, всем телом ощущая смертельное солнце. Только выйди — сгоришь за минуты.

Что меня разбудило в такую рань?

Бесшумно встав, я огляделась. Вампиреныш бездыханным трупом спал себе в углу под лестницей. Кровать против моей опустела. Жадан исчез.

Куда Беликий понес мальчишку? Ясно куда. Наверное, в купеческий особняк помчался, чтоб его!

Я снова опустилась на твердую кровать. До заката наверху делать нечего. Надеюсь только, Жадан не вляпается в какую-нибудь неприятность. Из Хориска-то придется уходить. И быстро. Я сделала все, чтобы вампирам в городе были не рады. Намерено оставила окна и двери злосчастного особняка открытыми. Кто-нибудь из людей наверняка заглянет внутрь и обнаружит пепел. Снова пойдут слухи о вампирах. Горожане станут бдительными.

Если Консолия в лице молодых вампиров забредет в Хориск, ей не поздоровится.

Что ж, пока из дома ходу нет, надо бы разобраться с вещами. Прежде чем оставить особняк, я хорошенько обыскала его. Удостоверилась, что Игор ничего не пропустил. Во внутреннем кармане его потрепанной куртки я нашла кольцо-печать с рисунком, оттиск которого был на письме: рябиновая ветка и слова «Власть, Ночь, Вечность». Наверное, он хотел передать его мне, когда мы будем в безопасности. Но не сумел. Также я прощупала карманы гуарского гонца. Извлекла оттуда аккуратно завернутые в плотную бумагу рябиновые ягоды и пруты, а также три полупрозрачных пузырька. В них алела уже знакомая мне жидкость — странный эликсир, по словам Чада, способный заменить кровь. Еще я видела, как возросла сила гонца, когда тот осушил подобный пузырек.

Разложив перед собой находки, я повертела в руках один из пузырьков. Что же это такое? Еще мой создатель, когда я сама только-только обзавелась клыками, говорил, немыслимо создать кровавый эликсир. В подробности старый вампир не вдавался. Я сама, спустя столетия, поняла, эликсир невозможен. В нем должна быть одновременно жизнь и та сила, что сделала нас вампирами, наделила особыми талантами и алыми глазами. Но смешать эти два компонента нельзя, ибо они подавляли друг друга. Значит, передо мной не настоящий кровавый эликсир, а что-то совсем иное. Но что???

Вот и пригодится помощь Ноана. В клане моего братца были неплохие алхимики. Именно они добавляли в кровь разные разности по типу цветочной пыльцы. Возможно, они разберутся, что все-таки создала Консолия.

Почувствовав, что солнце село, я быстро сложила все в заплечную сумку. Туда же отправился еще один комплект одежды Жадана. Возвращаться в этот подвал я уже не собиралась.

— Просыпайся, — я растолкала вампиреныша. — Солнце село.

Тот не сразу вспомнил, что к чему, но когда его зрачки расширились, я поняла, меня он узнал.

— Как тебя зовут?

Я оглядела вампира. Огромные глаза выдавали в нем уроженца западных земель. Темно-медные волосы подтверждали мою догадку. Скорее всего, вампир был ридайцем. Ридай — страна пахарей и пастухов. Думаю, вампир до обращения присматривал за овцами. Или коровами. Может даже лошадьми. На пахаря или земледельца он ни капли не походил. Слишком гибкий, хоть и высокий. Готова поспорить, ловкий. От таких проку больше в выпасе скотины, нежели в возделывании земли. Наверно, ему было не больше шестнадцати, когда его обратили. А может, и меньше, судя по затравленному поведению. Но кровь его создателя сделала своё дело: ридаец застрял в возрасте двадцати трех — двадцати пяти лет.

— Я Эгун, — выдавил вампиреныш. Помолчав, он добавил, — госпожа.

— Меня зовут Веомага, Уверена, ты знаешь. Называть меня ты должен именно так. Никаких «госпожа» или «сударыня». Ясно?

Вампир удивился, даже скрыть удивления не сумел.

— Ясно… но почему? Вы мне доверяете?

— Нет, конечно! — я оскалилась. — Поэтому говорю, называй меня по имени. И на «ты». Посмотрим, Эгун, можно ли из тебя сделать достойного вампира. Или ты, как и твои подельники, годишься только на роль пепла.

Не дожидаясь, пока вампиреныш поймет мои слова, я поднялась по лестнице.

— Иди за мной! Не привлекай внимания. Будь обычным человеком.

Парень оказался смышленым. Полностью следовал моим указаниям. Старался быть незаметным. Следовал за мной, не отходил ни на шаг. Воздух вопросами не сотрясал.

Возле особняка в купеческом квартале собралась толпа. Люди уже расходились. Стража окриками напоминала: «Закат! Время вампиров!» Значит, мой план удался. Горожане сообразили, что внутри сгорела нежить.

Обернувшись легким мороком, чтобы мое лицо не узнали, я подошла к ближайшему зеваке:

— Что здесь случилось, уважаемый?

— А-а, — воодушевился тот, думая, что нашел нового слушателя. — Говорят, тут вампиров сожгли!

— Да ну! — почти искренне удивилась я. — И откуда вампиры-то?

— Откуда кровососы, не знаю. Их много чего-то в последнее время развелось. А сожгли их стражники. С ополчением народным. Я вон тоже руку приложил!

— Ух, ты! — воскликнула я, польстив рассказчику. — Не страшно было?

— Вот еще, всякую мертвечину бояться! — фыркнул тот. — Они на нас вчетвером! А мы их осиновыми колами прям в сердце. Они и задымились! А потом еще штук десять набежало!

Продолжение увлекательной истории я слушать не стала. И так ясно, город взбудоражен. И это именно то, чего я хотела. Теперь оставалось найти Жадана.

Звезды над головой становились все ярче. Возле ограды купеческого особняка никого не осталось. Лишь стражники неодобрительно зыркали в нашу сторону. Я поискала подходящее укрытие, где мог бы затаиться Жадан. Тяжело вздохнув, направилась в маленький тупичок между домами. И оказалась права. Мальчишка-сунжэ прятался среди ящиков напротив злосчастного особняка. Дикими глазами он смотрел на дом, стражников. Когда к нему подошли мы с Эгуном, эти глаза прожгли и нас.

— Пойдем, — я протянула Жадану руку. — В Хориске нам делать нечего.

— Я не пойду с тобой! — зло бросил малец.

Воцарилось молчание. Жадан сверкал глазами, словно надеялся испепелить меня.

— Пойдешь, — с нажимом произнесла я. — Так хотел Игор. И я дала ему слово позаботиться о тебе.

— Я не маленький! Сам о себе позабочусь! — Жадан решил подкрепить слова действиями. Он вылез из-за ящиков, полностью игнорируя протянутую ему руку. Гордо вскинув подбородок, мальчишка зашагал прочь. Правда, недалеко. За пояс его перехватил Эгун. Ни я, ни Жадан такого не ожидали. А вампир, меж делом, обхватил мальца за плечи и развернул его лицом ко мне, шепнув.

— Не делай глупостей.

Молодец, быстро освоилось мое приобретение.

— Жадан, — я приблизилась к мальчишке. Эгун по-прежнему стискивал его плечи. — Ты пойдешь со мной либо по своей воле, либо я сделаю тебя своим фострэ. Решай.

— Ты такая же, как Рорик!

— А-а, создатель твоего предка, — хмыкнула я. — Нет, пацан. Я хуже, потому что старше.

— Я могу закричать, и сюда сбежится стража! — упорствовал Жадан.

— Тогда у меня с Эгуном будет плотный ужин.

Мальчишка насупился, но разгневанных глаз не отвел. Что с ним поделаешь?!

Пока я воспитывала Жадана, у ворот особняка остались три караульных. Еще два патруля пошли по улице, упорно всматриваясь в каждую тень.

Надо закончить глупый спор с мальчишкой и уйти из города. Если нас заметит стража, снова придется применять морок. А силы надо рассчитывать с умом.

— Значит так, Жадан. Ты пойдешь со мной в Гуар. Там я найду для тебя хорошего учителя, и наши пути разойдутся. Ты меня понял?

— Учителя?! — возмутился мальчишка. — Да никто не сможет заменить Игора! Никакие учителя! И даже ты!

— Ты спал? — резко осведомилась я, придвинувшись к самому лицу мальчишки. — Сегодня днем ты спал?

Тот вздрогнул, но руки Эгуна не дали ему сбежать.

— Значит, нет, — определила я по слегка испуганному лицу. Поймав взгляд Жадана, я отдала короткий гипнотический импульс — спать. Тут же мальчишка безвольно обвис в руках вампира.

— Поосторожнее с ним, — предупредила я Эгуна. — Он ценен для меня.

Ворота в Хориске на ночь закрывали. Там стояла стража. По крепостной стене постоянно разгуливали патрули. Но выбор невелик. Из города можно выбраться только через стену. Никаких рек или потайных ходов не было.

Дойдя до городской стены, я остановилась. Эгун с перекинутым через плечо спящим Жаданом, тоже встал. Молодой вампир закусил губу и старался не показать беспокойства. Но я читала его эмоции без труда.

— Ты не умеешь ходить по стенам. — Констатировала я с улыбкой. Эгун кивнул. Я же вспомнила свой первый опыт преодоления вертикального препятствия. Мой мастер научил меня взбираться по гладкой вертикали всего за одну ночь. Он кинул меня в пересохший колодец, доходчиво объяснив, что солнце испепелит меня раньше, чем я погружусь в дневной сон. И ушел. Пришлось учиться самой. Сколько мне было? Кажется, ровно неделя от первой смерти.

Взяв тихо посапывающего Жадана, я улыбнулась еще шире.

— Придется учиться. Я не понесу вас обоих. Все-таки, я старая женщина! — я сощурилась, наблюдая за поникшим вампиром. — Эгун, подойди к стене вплотную. Еще ближе. Ближе, я сказала!

Вампир выполнил приказы с довольно кислой миной. Глубоко в душе я посмеивалась над юным вампиренышем. Он не был похож на меня, но походил на моих погибших птенцов. Они тоже были уверены, что не справятся, соскользнут со стены.

— Теперь представь, что ты лежишь на ней. Это не стена, это твердая кровать, а ты спал и проснулся… Эгун, ты всегда спишь с поднятой головой? Прижмись к бревнам щекой.

Вампир довольно неуклюже изобразил нечто распластанное по стене. Как я удержалась оттого, чтобы не прыснуть, даже не знаю. Наверное, вековая выдержка. Но стоило позаботиться, чтоб никто из людей не увидел его. Представляю, какие это могло вызвать подозрения у стражи. Здоровый парень, обнимающийся со стеной… О многом можно подумать. Н-да.

Накинув на нашу троицу слабый морок, капельку отводящий глаза, я продолжила наставления:

— Четко представь, что это обычная кровать. Или пол. Тебя тянет к нему. Чтобы оторваться, нужно приложить усилия. Ты должен все это хорошо ощущать. Подключи воображение.

— У меня его нет… Даже Крепа говорила… — заикнулся Эгун.

— Забудь эту хамку! — воскликнула я шепотом. Морок скрывал наши действия, а далеко не звуки. Говорить приходилось тихо. Выражать эмоции — тоже. — Теперь закрой глаза, и вспомни, как ты лежал когда-то на полу.

Я замолчала на время, давая Эгуну возможность полностью представить то, о чем я говорила. Ждать пришлось долго. Не меньше часа. Подстраховавшись, я уплотнила морок. Со стороны мы должны были казаться кучей трухлявых ящиков. Сделала я это оттого, что один из стражников на стене целую минуту разглядывал нас. Вряд ли он видел, как один вампир обучает другого лазать по стенам. Но Сайгум бережет только осторожных детей тьмы.

— Слышь, Аван! — стражник, что насторожил меня, обратился к товарищу. — Твоей бабке вроде стулья нужны. Вон та груда ящиков не подойдет?

— Дурак ты, Меота! — слова сопроводил гулкий звук затрещины, отчего первый стражник только расхохотался.

Я перевела взгляд на Эгуна. Он по-прежнему прижимался к стене без каких-либо результатов. Если так пойдет дальше, мне и впрямь придется тащить их с Жаданом на собственных плечах. Что за молодежь пошла?

Опустив мальчишку-сунжэ на землю, я взяла за шкирку Эгуна. Это было немного проблематично. Вампир обогнал меня в росте на целую голову, притом, что я сама не маленькая. Не дав вампиренышу опомниться, я дотащила его до середины стены. Морок пришлось сменить. А то зависшие над землей ящики смотрелись бы, мягко говоря, странно. Теперь я сделала из нас еле заметные пятна.

— Учти, — шепнула я Эгуну, поудобнее устроившись на стене, — На счет «три» я тебя бросаю. Шлепнешься — подберу, и снова отпущу на этой же высоте. И так до тех пор, пока у тебя хоть что-то не получится.

Дождавшись кивка, я стала считать.

— Раз, — вампир руками-ногами заелозил по стене. Даже когти на руках выпустил. — Два, спокойнее. Ты просто лежишь в кровати и готовишься ко сну. — Эгун постарался расслабиться, но у него не получилось. — Три.

Я разжала пальцы, и вампир быстро очутился на земле. Вздохнув, я поинтересовалась:

— Цел?

— Да, — закряхтел Эгун.

Я сползла вниз.

— Гляди. Показываю только раз.

Я положила ладони на теплые бревна, через мгновенье всем телом прилипнув к стене. Сделав несколько движений, я, как ящерица, поднялась на полметра.

— Надеюсь, ты запомнил, — снова подхватив его за шкирку, я взобралась выше.

Скидывать Эгуна со стены пришлось семнадцать раз. Оказывается, мое терпение не такое хлипкое, как я думала. На восемнадцатый то ли Эгуну надоело приземляться со всего размаха на пятую точку, то ли в нем проснулась гордость, то ли ночные силы ему помогли, но вампиреныш наконец-то остался на стене. На мое «три», он, как обычно, зажмурился, но вниз не полетел. А открыв ошеломленные глаза, с восторгом выдохнул.

— Я лежу на стене!

— Молодец. Неплохо в принципе, — похвалила я. — Теперь запомни свои ощущения. Посмотри на мир вокруг. Как только привыкнешь, попробуй подвигаться. Не бойся отрывать ладони от бревен. Ты держишься не благодаря им, а благодаря своему разуму.

Удостоверившись, что Эгун меня понял, я спустилась за Жаданом. Тот все еще спал.

Что за противный закон мироздания? Чем старше я становлюсь, тем больше детей меня окружает. В принципе, вампиры относятся к возрасту совершенно иначе, чем люди. Просто мне неприятно возиться с сопляками. Я не люблю детей. Думаю, это свойственно всем старым вампирам. Если мы и любим малышню, то только свою. И то не всегда. Вряд ли мой создатель меня любил. Или Ноана. Или еще кого-то из клана. Мы были нужны ему. Никакой любви к нам он не испытывал.

Подхватив Жадана, я нагнала ползающего по стене Эгуна. Тот все никак не мог успокоиться. Он восторженно глядел по сторонам и напоминал со стороны большого взбудораженного таракана.

— Эгун, — позвала я. — Следуй за мной. Делай все то же, что и я. Постарайся не шуметь. Когда стена кончится, обрати внимание на руки. Я покажу.

До верха мы добрались быстро. Как только вампиреныш присел на корточки рядом со мной, я указала на заостренные колья с внешней стороны стены.

— Придется прыгать через них.

— Высоко ведь, — с опаской прошептал Эгун. — Разобьемся.

Я только глаза закатила.

— Ты больше не человек. Ты вампир, Ты уже мертв. Либо ты прыгаешь за мной. Либо тебя обнаружит стража. Что выбираешь?

Не дожидаясь ответа, я покрепче ухватила Жадана и с разбега перепрыгнула частокол. Приземлилась я удачно, даже не уронив бесценную ношу. Сунжэ только вздохнул во сне.

Отойдя метров на пять, я наблюдала за городской стеной. И не ошиблась. Эгун собирался с духом не так уж долго. Вскоре он перепрыгнул частокол, увенчивающий городскую стену, и, подняв тучу пыли, приземлился, как большой блин. Плашмя. Распластав руки и ноги. Сжав зубы, я метнулась к горе-вампиру, схватила его за руку и уволокла в кусты.

— Сказала же, постарайся не шуметь! — прорычала я, наблюдая за собравшимися на стене стражниками. Они долго вглядывались в ночную темень, но, слава Сайгуму, ничего не увидели. Как только люди разошлись, я посмотрела на Эгуна. Падая, он сломал себе нос, обе ключицы, рассек лицо и руки. Это только то, что я рассмотрела. Вампирская регенерация почти все убрала, но вампиреныш выглядел крайне помятым.

— Ты что и прыгать не умеешь? — возмутилась-догадалась я. — Откуда ты такой несмышленый взялся? Как тебя из клана выпустили?

— А я и не был в клане. Никогда, — почему-то обиженно буркнул Эгун.

— И создатель твой не из клана? — я начала смутно догадываться, что за вампир передо мной.

— Моим создателем была Крепа.

В который раз за сегодняшнюю ночь я вздохнула.

— Так и знала. Она, будучи сама еще мелким, не отошедшим от человечности, вампиром, польстилась на твое смазливое личико. Может, даже влюбилась. С молодняком такое бывает.

Эгун сжал зубы так, что скулы побелели. Не думал, что угадаю? Так я и не угадывала. За свои семьсот восемьдесят три года я многое повидала. Кое в чем разбиралась.

— Пошли, романтик. Счастья ты с ней все равно не увидел бы.

— Тебе откуда знать? — пробурчал вампир, нехотя поднимаясь на шатающиеся ноги.

— Малыш, мне почти восемь столетий. Я старая и ворчливая. Так что не нарывайся. Что до любви, так она вампирам неведома. То, что ты, возможно, чувствовал к Крепе — это узы между птенцом и создателем. Она была совсем молодой. Поэтому узы были слабые. О своих чувствах ты забудешь уже через пару ночей.

Выждав, пока все переломанные кости Эгуна срастутся, я вручила ему Жадана. Хориск медленно скрывался за деревьями не слишком густого леса. Я уверено шла вперед, периодически петляя, делая круги. Я не знала, пойдет ли кто-нибудь по нашим следам. Мало ли. Лучше поберечься.

Под ногами тихо шелестела прошлогодняя листва. Сквозь пышные кроны деревьев изредко проглядывал мир ярких звезд, и где-то там притаилась небесная царица Луна.

Эгун умел ходить по лесу. Под его сапогами не треснул ни один сучок.

— А твои узы с создателем остались? — внезапно подал голос вампир.

От неожиданности я чуть не споткнулась. О моем создателе лично у меня старались не спрашивать. Я не любила говорить о нем. Все и так знали, кто мой создатель, и каким вампиром он был.

— Я убила его. Так что нет. Уз больше не осталось.

— И… как ты к нему относилась? — послышался сзади робкий вопрос.

— Сначала я им восхищалась, — хорошо, что вампир шел за мной и не видел моего лица. Когда я говорила о собственном создателе, помимо воли в глазах поблескивала грусть. Как у Ноана. Но нет. Я не лгала. Узы, что соединяли нас с мастером, рассыпались давно.

— Сначала, — повторил за мной Эгун. — А потом?

— А потом я поняла, какой он на самом деле, — не оборачиваясь, я постаралась подавить тяжелый вздох.

— И каким он был? — вампиреныш явно не знал, по какому тонкому льду ходит.

— Плохим он был. Очень плохим. Потому его убили его же птенцы, — не думала, что спустя столько лет мне все еще будет неприятно говорить о создателе.

— Если бы это случилось сейчас, ты могла бы пойти в Консолию, — все. Лед треснул. Другими словами терпение мое, настрадавшись за сегодняшнюю ночь, лопнуло.

— Эгун! — раздраженно прикрикнула я. — Если бы твоя Консолия давала тебе хоть малюсенькую крупицу знаний, ты бы соображал, что ни Веомагу, то есть меня, ни Ноана, то есть моего брата, лучше не спрашивать об их создателе. Но твоих пастушьих мозгов должно хватить, чтобы понять, ваша Консолия меня раздражает до такой степени, что однажды я не поленюсь и разберу ее к Беликию по камушку! Понял?

— Да, Веомага. — Пролепетал вампир.

Зло выдохнув, я ускорила шаг. Мы далеко от Хориска. Я не беспокоилась, что нас заметят. Поэтому чуть ли не бежала по лесу напролом. Пусть ярость выплеснется в скорости. Не убивать же Эгуна за его глупость?!

Я не слышала вампира остаток ночи. Напуганный Эгун держал язык за зубами. Побаивался, как бы я в порыве гнева не выдернула его так же, как прошлой ночью у его недалекой создательницы. Оно и хорошо. Спокойнее.

Ближе к рассвету мы подошли к большому оврагу. По склонам его торчал упругой щетиной кустарник. Кое-где проглядывали лесные цветы. Сейчас их бутоны закрыты. Но с рассветом овраг оживет соцветием красок.

Эгун под моим руководством вырыл на дне две небольшие ниши. Натащил веток с крупными листьями.

Когда небеса стали сереть, я уложила Жадана на ветки в одну из вырытых ниш. В ту, что побольше. В другую нишу загнала Эгуна. Как только вампир улегся, я хорошенько укрыла его ветвями от солнечных лучей. Пока я возилась, плотнее подгоняя листву, вампиреныш не сводил с меня глаз.

— Говори уже, — не отвлекаясь от дела, разрешила я.

— Я хотел спросить… как ты догадалась, что я был пастухом? Ну, твоя фраза про «пастушьи мозги».

— Они у тебя, действительно, пастушьи, если тебя заинтересовало только это, — невозмутимо ответила я. — Перед тобой старая вампирша, а тебя волнуют твои собственные мозги. Мелко мыслишь, парень.

Я убедилась, что через ветки не проберется ни один даже самый тонкий солнечный лучик и не прожарит моего спутника до черненькой осыпающейся корочки. Пододвинув Жадана в соседней земляной нише, укутав его собственным плащом и курткой, чтоб не замерз, я залезла следом. Тесновато. Но передневать можно. Если б со мной не было груза в виде двух мальчишек — одного человеческого, второго с клыками, — я бы закопалась в землю. Сейчас же приходилось идти на разные хитрости. Вряд ли Эгун смог бы самостоятельно скрыться в земле. Да и Жадана без присмотра оставлять нельзя.

Закрыв собственную нишу ветками от солнца и посторонних глаз, если таковые все же найдутся, я услышала голос Эгуна.

— Веомага, не думай, что я ничего не понимаю. Я знаю, ты легко могла бы вырвать мое сердце или оставить гореть в том доме. Спасибо, что пощадила меня.

— Я не уверена, что сделала правильно, — я зевнула. — Время покажет. Возможно, из тебя выйдет неплохой собрат. А если нет, то Консолия вряд ли по тебе заплачет.

— С чего ты взяла? Ты не знаешь, что такое Консолия, — снова в голосе Эгуна прорезалась обида.

— Консолия, Коалиция, Орден свободных душ, Полуночный орден, Коалиция Равных, — начала перечислять я. — Ты даже не догадываешься, сколько подобных объединений видел мир. Все они начинали по-разному, а заканчивали одинаково. Молодые вампиры без старших, так или иначе, гибнут. Грызутся за власть и территории. Со временем начинают выяснять, кто сильнее, страшнее, могучее. Но суть в том, что без руководства старших молодняк обречен на примитивность, недоразвитость. Ты — идеальный пример. Тебе пять лет от обращения, а только сегодня узнал, как передвигаться по стенам.

— А ты узнала раньше, — ядовито прошипел Эгун.

— Да, когда мне было семь дней. И как тебе, мне никто ничего не разжевывал. Поэтому будь благодарен за шанс узнать, каково это, быть настоящим вампиром при мастере, а не этим вашим консолиевским полудурком.

— Я не полудурок! — на этот раз голос оказался возмущенным, а не обиженным.

— Вот и покажи это. Все. Спи.

Эгун ворочался до самого рассвета. Вряд ли ему было неудобно. Все-таки понятие удобства у вампиров скорее рациональное, чем физическое. Думаю, Эгуну нужно было куда-то деть свою злость и обиду на меня. Вот он и дергался.

Я же намеренно задевала вампира за живое. Если он не глуп, сделает правильные выводы. Не сейчас, так потом. У вампиров много времени для размышлений. И чем правильнее размышления, тем больше у вампира времени. Такая простая математика.

Когда взошло жаркое летнее солнце, я погрузилась в забытье, ставшее таким привычным за многие-многие годы.

 

Глава 6 ЗДРАВСТВУЙ, ГУАР

До столицы Гуарского Княжества — Гуара — мы добирались несколько ночей. Сколько неудобств пришлось пережить с мальчишками, один Сайгум знает.

Во-первых, я не могла воспользоваться вампирьей скоростью. Человеческое тело Жадана просто не выдержало бы таких испытаний. В лучшем случае он задохнулся бы от нехватки воздуха. В худшем — не рассчитай я скорость, превратился бы в размазанную по мне кашу.

Во-вторых, каждый дневной сон превращался для меня в пытку. По причине того же Жадана. Он, то и дело, норовил смыться, пока мы с Эгуном спали. Конечно же, беглеца я легко находила, но на следующий день повторялось то же самое. И загипнотизировать я его не могла. Мне становилось отчего-то стыдно. Перед покойным Игором. Сказать кому — посмеются над шуткой. А я каждый день спала вполглаза, ожидая подвоха от маленького бесенка.

Дело кончилось тем, что я его укусила, отметив. Теперь, где бы ни находился паршивец, я его ощущала. Искать Жадана стало проще.

Проблемы не исчерпывались одним лишь сунжэ. Молодой вампир тоже требовал внимания. Как я и говорила, привязанность, что он испытывал к Крепе, исчезла. Эгун взглянул на ситуацию с совершенно нового ракурса. И тут на меня обрушилась гора вопросов, упреков, а иногда и ненависти. Вампиреныш абсолютно не понимал своего места в мире. Осмеливался кричать на меня, позабыв, что я в сотню раз старше и сильнее. Когда и с ним мое терпение лопнуло, я оставила его погреться в лучах восходящего солнца. Как только вопли стали нестерпимыми, я затащила бедолагу под землю, где он тут же уснул. Это наблюдал Жадан. Посему на следующую ночь проблем ни с одним, ни с другим не было. Оба были послушнее свежеподнятого зомби. Так что я могла назвать себя неплохим некромагом. Тьфу ты, черный юмор.

Со всей беготней я не успела связаться с Ноаном. Теперь уж ничего не поделаешь. Сначала надо освоиться в Гуаре, а потом послать весточку братцу. Все ж надо отдать его алхимикам красную жидкость. Неизвестно, какую еще гадость подкинет Консолия, так хоть с псевдо эликсиром разберусь.

— Какая огромная стена! — выдохнул Жадан, когда мы подошли к столице.

Его восхищение я понимала. Огромный город опоясывала белокаменной границей высоченная стена. Не реже, чем через двести шагов, высились круглые башни с узкими окнами-бойницами. У стен города располагались несколько таверн, а также опрятные домики крестьян. В период опасности, земледельцы и караванщики в одночасье могли укрыться в городе. А любой враг и копья, и когти о гуарские стены сломает. Не раз такое видела.

— Веомага, а ты такую стену перепрыгнешь?

Дураций вопрос Жадана я проигнорировала.

— Как нам попасть в город? — забеспокоился Эгун. — Мы же не станем прыгать или карабкаться по стене, правда?

Проигнорировав и эти вопросы, я направилась к четырем стражникам у закрытых западных ворот. Гуар — столица княжества. Сюда стекались люди всех мастей. Те, кто не попал в город до наступления темноты, дожидались, когда откроют ворота в тавернах и гостинице у городских стен. Будь мы простыми путниками, так бы и поступили. Но вряд ли у нас будет шанс пройти в город днем. Поэтому придется пробираться ночью.

Место — западные ворота — выбрано мною не случайно. В Гуаре я не была лет тридцать. Однако, по слухам, здесь мало что изменилось. Западные ворота так и остались самыми неприметными. Через них проходили единицы, и стражи стояло поменьше. Всего четверо стражников за воротами, и двое — внутри города. У главных ворот, для сравнения, стояло не меньше десятка, а с городской стороны еще шесть-восемь человек.

— Идите за мной и молчите, — предупредила я своих спутников, приближаясь к воротам. — Не смотрите в глаза стражникам. От меня ни на шаг. Жадан, это особенно тебя касается.

Убедившись, что они следуют моим командам, я подошла к страже. Мельком глянув на ленты на ножнах, я определила командира. Его ножны были повязаны алой лентой, в отличие от коричневых лент других стражников.

Подойдя к командиру вплотную, я заглянула ему в глаза:

— Срочные вести лично для князя, — не отводя взгляд, я протянула конверт. Командир с любопытством глянул на меня, окинул взглядом моих молчаливых спутников, посмотрел на конверт.

— Проходите, — пробурчал он, недовольно возвращая мне бумагу. — Совсем вы, вестники, разленились. Для вас специальные врата открыли, нет, вы, по старой памяти в западные ломитесь.

— Благодарю, — я улыбнулась, кивнула.

Командир подал знак, и тяжелые створки ворот открылись. За ними нас встретили еще два стражника. Я продемонстрировала конверт и им, заглянув в глаза сначала одному, затем второму. Как только ворота за нами закрылись, и мы затерялись в улицах Гуара, я обернулась к спутникам.

— Все. Главная опасность на сегодня миновала.

— Почему? — тут же осведомился Жадан. — Неужели ты испугалась каких-то стражников?

— Иногда среди них попадаются маги. — Терпеливо объяснила я. — Они чувствуют нас, наш гипноз. Нам повезло, что ни одного мага не оставили на западных воротах. Иначе пришлось бы действовать гораздо аккуратней.

Гуар — столица во всех смыслах слова. Здесь буквально можно найти не меньше сотни разноликих магов. Маги же народ противный и непредсказуемый. Они руководствуются кто чем. Кто-то с пеной у рта, подобно эльфам, искореняет «ходячую нежить». Кто-то машет на нас рукой и притворяется, что ничего не видел. А кто-то шантажирует, мол, ты мне то-то, а я не скажу про тебя тому-то. В общем, лучше не связываться с этим недобрым сословием.

— Что ты показала стражникам? — Эгун с любопытством оглядел мои руки.

— Конверт, — ответила я. — Тот самый, что нашелся в особняке, в Хориске. Думаю, ты помнишь.

— И они поверили?

— Люди верят в то, во что хотят. Любым стражам хочется, чтобы к ним обратились за помощью из других более высоких структур. Вместо конверта стражник увидел документ, подтверждающий, что мы — трое вестников.

На этом вопросы кончились. Я медленно шла по улицам города, вспоминая каждый закоулок.

Это правда, у вампиров феноменальная память. Только воспоминания не всегда хранятся в нашем разуме. Как по команде, нужное событие, звук, видение, выплывают из глубин, из некой тьмы. Иногда требуется какое-то время, чтобы вспомнить ту или иную деталь. Как сейчас. Походив по городу минут двадцать, я полностью вспомнила Гуар. Да. За тридцать лет здесь ничего не изменилось. Только некоторые дома стали шире, а кое-где добавились вторые, третьи этажи.

Пока я вспоминала улицы города и все, что с ними связано, Эгун и Жадан следовали за мной, не проронив ни звука. Возможно, чему-то за эти несколько ночей, что мы провели в пути, я их научила. Если ни вежливости, то хотя бы страху передо мной. Мальчишки во все глаза смотрели на застроенный город. Но ни один из них не решался задавать вопросы, хоть я и видела, Жадану Гуар интересен до яркого блеска в глазах.

— Сейчас мы пойдет в плохой район, — я сочла нужным предупредить мальчишек о своих планах. — Уговор такой. Ни на кого с клыками-кулаками-пятками не кидаться. Вы молча идете следом за мной. Если есть вопросы — задавайте сейчас.

Зря я это сказала, вопросы посыпались, как перезрелые яблоки. Самые глупые я сразу отмела, пригрозив, что покусаю одного чрезмерно любопытного сунжэ. В этот раз не для того, чтобы отметить, а исключительно ради собственного садистского удовольствия. Жадан вздрогнул и замолчал.

— Ты хорошо знаешь город? Бывала тут раньше? — Эгун после недавней солнечной ванны старался меня не злить. Но вампирье любопытство никуда не денешь.

— Да, я жила здесь тридцать лет назад. Недолго. Гуар для меня слишком противный и грязный город. А от магов голова трещит! Когда здесь только обосновались гуарские князья, место было замечательным. Но, спустя века, город разросся и подурнел.

— Ты видела, как основали столицу? — осмелел Жадан.

— Видела. — Я улыбнулась. — Тут, где мы идем, зеленела роща, через которую тек мелкий ручеек. Потом его русло было засыпано, роща — вырублена. Выросли ремесленные кварталы. Еще лет через пятьдесят их стали называть «торговыми рядами». Сейчас тут живут ремесленники и купцы, лекари и даже маги. В общем, рощи больше нет.

Мы свернули в улочку поуже. Изредка стали попадаться простые понятные всем вывески. Сапог с оторванной подошвой. Кувшин. Платье.

Улочка мелких торговцев. Сюда захаживали в основном местные жители. Приезжие боялись затеряться в гуарском лабиринте.

— Город неспроста назван Гуаром, — я отчего-то решила рассказать немного истории. Жадан и Эгун подошли ко мне ближе, чтобы не пропустить ни слова. — Много лет назад все эти земли, что сейчас называются Гуарским Княжеством, были раздроблены, разъединены. Феодалы часто воевали друг с другом.

Я на миг остановилась, увидев перед собой двухэтажный дом, которого тридцать лет назад и в помине не было. Он стоял так близко к соседним домам, что протиснуться в щель могла разве что тощая кошка. Или не слишком жирная крыса. Пришлось обходить новостройку с другой стороны.

— Вампирам было раздолье. — Я продолжила рассказ. — Кровь текла широкой рекою. Пока однажды на политической арене не появился Эдвиг Гуарский. Он же первый князь. Эдвиг где обманом, где хитростью, где подкупом, где силой объединил враждующие земли. Некоторые феодалы пытались выступить против него, но он от них легко избавился. Ходят слухи, что этот скользкий тип нанял один из вампирьих кланов для мокрых дел…

— И какой он нанял клан? — тут же задал вопрос Жадан, сверкнув любопытными глазищами.

— Кхм… — какой клан, я знала. Но говорить об этом совершенно не хотела. Это дела давно минувших столетий. — Как бы то ни было, — продолжила я, — всех непослушных ему феодалов Эдвиг заменил своими друзьями. Сам же в преклонном возрасте остановился в здешних краях. Ему понравились виды на заливные луга. К старости князь стал сентиментальным. По приказу Эдвига за месяц вырос укрепленный форт. Он назвал его в честь собственного рода — Гуар. Вскоре вокруг крепости возникло целое поселение мелкого люда — кузнецов, портных, прочих мастеровых. Как-то получилось, что все земли вокруг крепости тоже стали называть Гуар. А на месте самого форта до сих пор стоит гуарский княжеский дворец — обитель князей, высших придворных подлиз и прочих знатных блох. Его официальное название «Алмазный дворец». Кстати, — я остановилась между домами, указав вдаль. — Вон он. На холме.

Пришлось сделать остановку. Мои благодарные слушатели застряли вкопанными столбами, глядя в указанном направлении. Посмотреть было, на что. Вдали, скрываемый легкой ночной дымкой, высился Алмазный дворец. Не знаю, как при свете дня, но ночью его белизна отчетливым пятном сияла на фоне темного неба. К нему вела довольно широкая дорога. Заканчивалась она арочным мостом над большим искусственным прудом, по берегам которого росли раскидистые ивы.

Если представится возможность, надо будет сводить мальчишек, показать дворец поближе. Все же архитектор трудился не зря. Белокаменное здание под изумрудно-зеленой крышей простояло три сотни лет и еще простоит столько же.

— Хватит, насмотритесь еще, — я бесцеремонно потащила мальчишек прочь. Ночь не резиновая, а дел невпроворот.

Руинный квартал так и остался руинным. Это самая зловещая и опасная часть Гуара. Здесь можно встретить кого угодно, от безобидного на вид попрошайки, до вооруженного по самые зубы наемного мага в изгнании. Руинным его прозвали неспроста. Все здания, что тут строились, вскоре приходили в упадок и разваливались. Даже новенький дом, которому и года не было, выглядел ветхой лачугой. А без присмотра и вечной починки, разваливался через пять, максимум, семь лет.

Кто-то говорил, что место тут проклятое. Кто-то, что на древнем кладбище район стоит. Версий было много, одна другой красочнее. Но ни одна никак не влияла на то, что сюда продолжали стекаться маргинальные элементы со всего Гуарского княжества. Руинный квартал продолжал процветать, если это слово употребимо в данном случае.

— Не отставайте, — напомнила я. — Ни шагу в сторону.

Ночью, когда все прочие районы засыпали, Руинный квартал начинал свою особую жизнь. Спиной я чувствовала на себе оценивающие взгляды. Ребята вообще притихли и вжали головы в плечи, точно напуганные воробьи. Пару раз к нам невзначай подходили с просьбой «подать денежку», которая перерастала в требование «гони кошелек!» с подставленным под горло острым ножом. Разумеется, забавляли нелепые ситуации только меня. Жадан с Эгуном ошарашено молчали и старались не лезть мне под руку.

— Пришли, — мы остановились у наредкость прочного для этих краев здания. — Таверна «Жирный краб».

Ничего здесь не изменилось. И, кладя руку на холодный металл дверной ручки, я невольно содрогнулась. Последний раз я уходила отсюда поспешно. Даже подло. Но, что было, то было.

Дверца отворилась не просто со скрипом, а с ужасным звуком. Была б у меня душа, разорвалась бы на части! Естественно, только мы перешагнули порог, на нас уставились несколько десятков пар глаз. Надо же, заведение процветает! Как и тридцать лет назад.

В душном помещении нещадно воняло потом и кислым пьяным душком. Из кухни тянулся аромат (а для вампиров — вонь) копченого мяса. Кажется, свинина. Ко всему добавился запах пережаренного лука. В общем, несколько мгновений мне пришлось простоять с закрытыми глазами, ибо от всего вышеперечисленного в них попросту помутилось.

Любопытные посетители «Краба» вскоре потеряли интерес к нашей троице. Каждый занялся своим делом, а мы прошли к большому столу-стойке. За ним мрачной тенью мелькал сухопарый старик, то и дело посматривая по углам собственного заведения. Нас он приметил от самого входа и теперь колючими глазками вперился в мой нос.

— Чего надо? — голос его больше подходил менестрелю, чем старику. Именно по голосу я его и узнала.

— Сам не догадался? Ярун? — я облокотилась на чистую, хоть и потрескавшуюся поверхность стола.

— Черти тебя, не иначе, принесли! Веомага! — сплюнул старик. — Как только совести хватило появиться… Тридцать лет прошло!

— Не злись, — улыбнулась я, не показывая зубов. — Ты же знаешь, были причины.

— Оставить меня здесь? Прозябать и ждать старости?! Пффф! — презрительно фыркнул Ярун. — А теперь ты тут. И тебе снова нужна помощь!

Я медленно кивнула.

— Угадал.

— Чем платить будешь? Обещаниями? — Ярун не спускал глаз с моего носа. Надо же, запомнил.

— Не бойся, — от такого пристального внимания кончик носа зачесался. — Гипнотизировать тебя не стану.

Тяжелый взгляд хозяина таверны долго не покидал моего лица. Я, в свою очередь, изучала его. Тридцать лет для Яруна прошли более чем заметно. Волосы и брови из темно-русых стали седыми. Вокруг глаз и рта расползлись глубокие морщины. Только взгляд все тех же изумительно чистых зеленых глаз не постарел. Все такой же цепкий.

Ярун когда-то был княжеским вестником. Одним из многих гонцов. По долгу службы он часто бывал в Руинном квартале. Потом его сомнительно наградили, передав в собственность полуразвалившуюся таверну. Тут мы и познакомились. Сколько ему было? Тридцать пять? Сорок? Никогда не спрашивала.

— Что? — наконец, решил он. — Что я могу для тебя сделать?

— Для начала, мне и моим спутникам нужна комната, — я указала на двух истуканов, стоящих по бокам от меня.

— Одну на всех? — презрительно прищурился Ярун.

— Если есть свободные, то можно две.

— Есть, — нехотя протянул Ярун. — Тебе внизу или наверху?

— Внизу.

Повозившись под столом, погремев чем-то железным, человек протянул мне два ключа.

— За ночь по сребренику за комнату. Куда идти, знаешь. Оплата — сейчас.

Без разговоров я опустила на стол две серебряные монетки. С безразличным видом Ярун сгреб их и вернулся к работе. То есть снова принялся приглядывать за порядком в своей таверне.

Я обошла стол-стойку и двинулась по направлению к кухне. Там в небольшом закутке, укрытая от посторонних взглядов бочками, спускалась крутая лестница. Ее ступени, как и прежде, чуть слышно поскрипывали под тяжестью ног.

В подвале было сыро и прохладно. Почти уютно. В вампирьем понимании, конечно же. Мы оказались в небольшой квадратной комнатке, из которой куда-то вели четыре двери. Одна была закрыта. Остальные — распахнуты настежь. За ними не слишком большие, но опрятные комнаты. В каждой по две кровати. Я подошла к закрытой двери. Прислушалась. Ни с чем вернулась к спутникам. Кто знает, кто снял эту комнату? Бдительность не помешает.

— Эта, — я указала на соседнюю комнату от занятой, — моя. Ваша — следующая.

Жадан зябко повел плечами. Кажется, идея ему не понравилась.

— Мне что, спать с Эгуном? Он же вам…

— А я нет? — я перебила мальчишку, злобно зыркнув на него. — Хватит. Уже большой. А вот спать с ним или… — я хмыкнула, заметив хмурое лицо Эгуна. — Впрочем, разберетесь.

Однако оба они последовали за мной. Я сняла наплечную сумку, кинув ее на кровать. Сама плюхнулась рядом. Старый матрац отреагировал своеобразно. Я провалилась на добрых десять пальцев. Однако, это вам не солома. Куда удобнее! Ярун разбогател, раз смог приобрести такую роскошь.

Эгун закрыл дверь изнутри. Жадан прислонился к стене напротив меня. Садиться на соседнюю кровать он остерегся.

— И чего вы такие загадочные? — я наклонила голову к плечу, оглядывая двух встревоженных мальчишек с разницей на вид в десять лет.

— Что это за место? — выдавил сунжэ, пряча руки за спину — Ты говорила, что район не ахти, но это уже перебор. Тут одни бандиты.

— Да, бандиты. От любого из них можно откупиться. На худой конец, подкрепиться ими. Никто не заметит. Тебя только это беспокоит?

— Не… не совсем, — окончательно потерялся Жадан. — Я… То есть, ты…

— Решил признаться мне в любви? — зевнула я.

— Нет! — встрепенулся мальчишка, взмахнув руками так, что меня чуть не сдуло.

— Тогда чего мямлишь?

— Ты знаешь этого старика? — спросил вместо Жадана Эгун.

— Я думала, вы заметили, — поджав губы, я закинула ногу на ногу. — И с чего вдруг такой интерес?

— Ему можно доверять? — Эгун отошел от двери и теперь пристроился рядом с Жаданом. Такому соседству мальчишка вряд ли обрадовался. Но комнатка была тесной. Сунжэ так или иначе приходилось быть либо рядом с Эгуном, либо четко напротив меня.

— Не знаю, — я дала предельно честный ответ.

— Кажется, вы с ним не ладите. Он тебя за что-то ненавидит? — снова Эгуна интересовало мое прошлое. Ничему его жизнь не научила.

— Может, ненавидит. Может, нет, — разговор мне начал надоедать. — Вас он не тронет.

— Почему Ярун тебя недолюбливает?

— Вот ты любопытный, Эгун! — я резко встала, оказавшись вплотную к вампиренышу. — Не лезь в то, что тебя никоим образом не касается!

— А то что? — с вызовом бросил глупый вампир.

— А то с тобой случусь я. Снова. И еще, — продолжила я злым щепотом, — Эгун. Без глупостей. Если попытаешься связаться с Консолией, умрешь молодым несчастным птенцом.

Вытолкнув мальчишек из своей комнатки, я засунула их в соседнюю. Строго-настрого запретила даже носы их любопытные за дверь высовывать. Убедившись, что моему совету вняли, я вернулась к себе.

Перво-наперво надо связаться с Ноаном. Братец, небось, заждался известий. Вторая задача — найти достойного опекуна-учителя для Жадана. Я не нянька. С двумя детьми мне не управиться. О, Сайгум, как мне хватало терпения и сил возиться с собственными птенцами? Не иначе ты, темнорожденный, помогал мне…

С учителем для сунжэ придется постараться. Мало того, что это крайне редкий дар. Попади Жадан не в те руки, и станет мальчишка лет через десять охотником на клыкастого брата. Перспектива встретиться с ним через эти самые десять лет меня огорчила бы.

Не стоит забывать про Консолию. Если у них тут главное гнездо, в Гуаре повсюду их глаза и уши. Следуя логике, старый вампир в городе для них, как для нищего — мешок золота. Недооценивать Консолию нельзя. Доказано в Хориске.

Взяв с собой самое необходимое, а именно рябиновый стилет, пузырек алого эликсира и конверт с наскоро сочиненным посланием, я накинула плащ. Выбралась из таверны и заскользила в тени домов. Мне нужно найти открытое место, где ветру ничто не стоит подхватить мои слова и донести их тому, кто должен услышать.

По памяти я нашла небольшой пустырь все в том же Руинном квартале. Здесь когда-то были жилые дома. Сейчас от них остались жалкие остовы каменных стен и сгнившие доски. Ночной ветер завывал на все лады, играя среди руин, безуспешно пытался проникнуть под мой капюшон.

— Ноан, — прошептала я. — Мне нужен твой птенец. Немедленно.

Отослав призыв, я устроилась среди развалин, поплотнее укутавшись в плащ. Надо ждать.

Прошло больше двух часов. Руинный квартал начал потихоньку успокаиваться, отправляясь на боковую. Ветер крепчал. Сквозь жидкие облачка пыли в черном небе перемигивались звезды. Луна совсем постарела. Ее узкий серп светился призрачно-желтым светом. Завтрашняя ночь будет темнее.

Приближающего вампира я почувствовала издалека. Пусть и отдаленно, но родная линия крови. Птенец Ноана торопился, не забывая об осторожности.

— Госпожа Веомага, — тихо позвал меня знакомый женский голос.

— Доброй ночи, Кемена, — узнала я высокую тонкую вампиршу с пышными медными волосами. — Какими судьбами?

Этот вопрос я задала для подстраховки.

— Мастер Ноан послал по твоему зову. Я нахожусь в Гуаре четыре ночи, и мне было легче всех найти тебя, — смиренно ответила девушка, присаживаясь напротив меня.

— Не слишком ты торопилась, — я размяла затекшие плечи.

— Прости меня, госпожа.

— Здесь то, что нужно знать твоему создателю. Передашь лично в руки.

Я протянула вампирше заранее написанное письмо, в котором вкратце обрисовала события последней недели. Умолчала только о Жадане. Незачем пронырливому братцу знать о существовании слышащего кровь. Когда был жив Игор — одно дело. Теперь всё иначе. Стоило мне отвернуться, как братец утащил бы юного сунжэ в свой клан.

— Это не все, — в руки Кемене перекочевал пузырек с красной жидкостью. — Его тоже передашь Ноану. Предупреди, чтобы не пил эту гадость.

— Это кровь? — позволила себе вопрос вампирша, со скрытым интересом повертев в пальцах пузырек.

— Не знаю, — я проследила, чтобы девушка понадежнее спрятала письмо и эликсир. — Надеюсь на ваших алхимиков.

Она кивнула. Неожиданный порыв ветра растрепал ее рыжие волосы. Девушка с досадой собрала их, закрутив жгутом.

— Ты ридайка, Кемена? — осведомилась я, наблюдая за резкими движениями вампирши.

— До первой смерти была ею, — криво усмехнулась девушка. — Ты хочешь о чем-то спросить, госпожа?

— Нет-нет, — я дернула подбородком. Какая-то мысль появилась на грани сознания, но снова ушла в пустоту. — Ридай…

Пришлось мириться с упущенной догадкой.

Пока Кемена здесь, надо задать ей пару вопросов.

— Что ты узнала за четыре дня? Меня интересуют маги.

— Много их, — без задержки ответила вампирша. — В основном, в центральных районах и на подступах к Алмазному замку. В страже прибавилось чудотворцев. Теперь на каждый район города по одному смотрящему магу.

— Сильные?

— Где как. — Кемена неопределенно повертела рукой. — В Руинном квартале вообще новичок. А в Белокáменье рангом не меньше архимага.

— Аристократы и не такое оплатить готовы, — понимающе закивала я. — Что слышно о Независимых?

— Это о бесклановом молодняке? — уточнила девушка. — Их тут хватает. Они собираются в стайки и бесконтрольно охотятся. Либо здесь, в Руинном. Либо за городом.

— За городом?! — я не удержалась от восклицания. — Как они туда проходят?

Вампирша потупилась, хмуря тонкие брови.

— Не знаю, госпожа. Возможно, это разные вампиры. Сейчас сложно попасть в город. Из него выйти ненамного легче, если не знать кое-каких секретов…

— Какой секрет может быть у младенцев? — я тоже нахмурилась. — Исключено. Им кто-то помогает.

— Я пришла к такому же выводу, — согласилась Кемена. — Поэтому немного последила за одной стайкой… Но, — впервые за нашу беседу девушка откровенно расстроилась. — Я их упустила.

Такому признанию я удивилась. И не слегка, а даже очень. Кемена, вампирша двухсот лет, считалась в клане брата одной из лучших ищеек. Невзирая на молодость, она была необычайно талантлива. Ноан не безосновательно гордился ею.

— Они направлялись к воротам вестников, но до них не дошли, — продолжала Кемена. — Я упустила их из виду секунд на десять. И все.

Встав, я отряхнула плащ. Вампирша, все еще не смея поднять взгляд, последовала моему примеру. Я ободряюще ей улыбнулась.

— Ничего. За десять секунд молодняк далеко бы не ушел. Покажи мне это место.

 

Глава 7 ВАМПИР В МАНТО

Помнится, я сказала «ничего». Именно. Ни-че-го-шень-ки!

Кемена провела меня в Черный квартал кузнецов, довела до новых неприметных ворот, ведущих за пределы Гуара. Я облазила все вдоль, Кемена — поперек. И мы ничего не нашли. Как тут не задуматься о всякой чертовщине? Были вампиры, да сплыли. Азарт поиска разбудил во мне дремлющее любопытство. Я сама себе напоминала голодную ищейку. Слюнки так и капали. Вот тайна. А ключика к ней не-е-ет.

Увы, рассвет приближался медленно, но неотвратимо. Сжалившись над заметно нервничающей Кеменой, я отпустила ее к Ноану. При наилучшем раскладе, братец получит известия еще до восхода солнца. Нет — значит, следующей ночью. Как только Кемена скрылась за стенами Гуара, я вернулась в таверну. Уже подходя к «Жирному крабу» я вспомнила, что не ела. Это Эгун еще на подходе к столице объелся, как шальной степняк на пиру. Я же чего-то выжидала. Довыжидалась. Охотиться сейчас нет ни сил, ни желания. Как-нибудь переднюю, а завтра плотно поем.

Главный вход таверны оказался заперт. Хорошо. Значит, все маргиналы, пьянствовавшие в «Крабе» разошлись.

Я направилась ко второму входу. Там — открыто. То есть, слегка надавив на дверь, я легко вошла внутрь. Темно. Светильники потушены. Можно подумать, все спят.

Не успела я подойти к лестнице, ведущий в подвал, как меня окликнули:

— Вея!

Я дернулась от такого обращения, но от глупостей удержалась.

Ко мне, чуть прихрамывая, держа в одной руке свечу, подошел Ярун. Судя по тяжелым векам и темным кругам вокруг глаз, он так и не ложился.

Неужели содержать таверну столь тяжело и утомительно?

Отчего-то мне стало не по себе. Была б душа, сказала б, плохо на ней. А так, просто неуютно и… В общем, не по себе.

На меня смотрел озлобленный старик, который когда-то был веселым ничего не боящимся мужчиной, княжеским вестником. Неужели я виновата в столь жутком преображении?..

— Да, Ярун, — я повернулась к нему. Он вздохнул, развернулся и побрел на второй этаж, жестом позвав за собой. Отказать я не решилась.

Мы остановились у самой первой от лестницы двери. Ярун открыл ее, впуская меня в комнату. Обстановка тут практически не изменилась с моего прошлого визита три десятка лет назад. Все тот же комод, два стула, стол с кувшином и кружками. Только кровать другая. Здесь, как и на кроватях в нижних комнатах, под серым покрывалом лежал матрац, а не солома, укутанная простыней. Небольшое окно плотно закрывали деревянные ставни.

— Присаживайся, Вея, — сказал старик, прикрывая за мной дверь.

Я не отказалась от приглашения, уселась на один из жестких стульев. Старик в это время поставил свечу на комод. Немного прихрамывающей походкой подошел к стулу напротив моего.

— Ты все такая же, — горько улыбнулся он, присаживаясь на самый край жесткого сиденья.

— Мертвое не меняется, — я поглядела на ровный огонек свечи. Не танцует, не мигает. Хороший знак. Здание еще не прохудилось, как все в этом квартале. Явных сквозняков нет. Ремонт пока не нужен.

— Ты поступила жестоко, Веомага, — в его чистых абсолютно зеленых глазах появился упрек. — Не отговаривайся. Ты ушла. Одна.

— Я хотела дать тебе время, — я оправдываюсь?

— И что из этого вышло?! — воскликнул он, но сразу понизил голос. — Теперь я стар. К тому же, калека. Вот, к чему приводит время.

Я не смогла на него рассердиться. Жестким укором в памяти встали события, которые я так не хотела вспоминать.

Гуар. 30 лет назад

Денек, наверное, выдался прекрасный! Солнечный, теплый! Такой теплый, что низенький подвальчик, в котором я устроила сегодняшнее укрытие, прогрелся до состояния котелка на костре. Даром, что надо мной какой-то полуразвалившийся домишко! Воздух, судя по всему, нагрелся и там. Когда же закат?!

Припомнив все прозвища Беликия, я устроилась-таки и смогла уснуть. Неглубоко. Я слышала жуткую возню наверху, перекрикивания людей, лай собак. Не отдых, а насмешка! Какой уж тут мертвецкий сон? Дай Сайгум людским поспать!

Нет. Великий вампирий бог меня не услышал. Или притворился глухим.

Я вздрогнула от жуткого скрежета. Кто-то отдирал доски над моей головой. Сначала я запаниковала. Потом удивилась. Теперь разозлилась. Да что ж такое-то?! Бедной старой вампирше и вздремнуть негде!

— А ну пшли отсюда, собачьи дети!

Скрежет прекратился. Только чтобы усилиться в следующую минуту.

— Эй, там есть кто живой?! — донесся сверху встревоженный окрик.

— Нет! — честно заорала я. — Иди уже, добрый человек, отсюда!

— А ты кто? — удивился все тот же приятный голос.

— Вампир в манто! — зло бросила я. — Хочешь убедиться, копай дальше! Я как раз проголодалась! Три ночи без крови! Ну, у меня будет ужин или как?!

Скрежеты стихли. Голос тоже. Еще спустя мгновенье, быстрые шаги унесли незваного гостя.

— То-то же, — мурлыкнула я себе под нос.

Глаза открылись сами собой точно в тот момент, когда яркий диск небесного светила полностью ушел под землю.

Потянувшись, сладко зевнув, я стала выбираться из своего паршивого укрытия. Наверху меня ожидал сюрприз. Стоило мне вылезти из низенького подвальчика, как смутно знакомый голос произнес.

— Надо же! Точно в манто!

В стороне, прямо на каменному полу разрушенной лачуги, сидел мужчина. Скорее всего, не слишком высокий. Зато широкоплечий и с приятным голосом.

— А, это ты, дневной копатель, — я вяло махнула рукой на человека. — Решил подкормить одинокую вампиршу? Сразу говорю, спиртное не пью.

— Думаешь, я пьян?! — отчего-то оскорбился человек.

Я с большим сомнением поглядела на ненормального. Он по-прежнему сидел, прислонившись к остову стены. Бежать не пытался.

— Если не пьян, то глуп, — отрезала я.

— И тебя ни капли не удивляет мое поведение? — не унимался мужчина.

— Что я блаженных не видела? Чему удивляться?

Дневной сон в этой конуре превратил меня в нечто пострашнее самого страшилы — злобного духа-пугателя, которого боялись суеверные люди. Приведя себя в порядок, переплетя косу, пригладив одежду, я заметила, что мой собеседник еще не ушел. Внимательнее приглядевшись, поняла, он мне знаком.

— Ты, случайно, не княжеский вестник?

— Угадала, — улыбнулся человек.

Теперь я его вспомнила. Это тот самый бедняга, что получил за свои труды на князя полуразрушенную таверну. Нелегко ему будет избавиться от бестолковой собственности. Дети и те знают, в Руинном квартале все быстро ломается и рушится.

— И что тебя заставило устроиться здесь, вблизи моей… — я поискала достойное слово для этой помойки, — скромной спальни? Неужели одно только любопытство?

Человек встал. Я верно догадалась, он был немного выше среднего роста, обогнал меня лишь на четыре пальца. Зато крепкого телосложения. Не полного, а именного крепкого. Он отряхнулся, как я чуть раньше, и подошел ко мне. Совсем меня не боится?

— Любопытство имеется, но дело не в нем, — проговорил он. — Меня зовут Ярун. Я княжеский вестник. Разреши узнать твое имя, ночная охотница.

За свою жизнь я многое видела. И сейчас не удивилась. Но на его любезность ответила своей:

— Веомага. — Можно было по пальцам пересчитать все еще живущих людей, которые знали меня в лицо. Чем не любезность?

— Польщен, — слегка улыбнулся вестник. — Госпожа Веомага, я хочу предложить сделку.

— О, как! — я обошла его, оглядев со всех сторон. Ничего так. Силен, здоров, красив. Несмотря на возраст — лет тридцать пять, — его кровь издает пьянящий жизненный аромат. — Хорошо, я тебя не выпью, а ты мне…

Я сделала жест, предлагая ему продолжить фразу.

— Нет, — он качнул головой, отчего кончики темно-русых волос мазнули по его шее, — я предлагаю тебе дневное убежище. Взамен прошу помощи.

— Не пойму, ты нахальный глупец или глупый нахал? — я скрестила перед собой руки, побарабанив пальцами одной по плечу второй. — Ты соображаешь, к кому обращаешься? Я людям не помогаю. Вампирам — тоже.

— Никогда не поздно начать, — открыто улыбнулся Ярун. — И поправь меня, коль я ошибаюсь. Если бы ты не захотела меня выслушать, то убила бы сразу, как увидела.

— Верно, — немного подумав, промолвила я. — Допустим, я соглашусь. Что за помощь тебе нужна?

— Один богатый купец должен мне большую сумму. Но заставить его платить я не могу. Припугнуть тоже не получится. Он нанял столько охраны, что Алмазный дворец завидует.

Вестник беспомощно развел руками. В его словах я не чувствовала лжи. Ярун говорил искренне, надеясь на помощь. Я поглядела ему в глаза. Только в этот момент я различила их цвет — зеленый. Чистый, как буйная трава поздней весной. Ни желтых вкраплений, ни серых пятен. Такие идеально-красивые зеленые глаза я видела впервые.

— Что ж, — я наконец-то ответила, оторвавшись от зелени чужих глаз. — Я должна знать, что ты не предашь меня. Не позовешь магов, пока я буду спать.

Ночь окончательно опустилась на город. Полная луна светила ярко. Мой собеседник широко раскрывал глаза, чтобы не выпустить меня из виду, я же любовалась их цветом.

— Как я могу доказать свою преданность? — совершенно серьезно спросил Ярун.

— Преданность доказывают птенцы и фострэ. Ни тех, ни других я заводить не стану, — пропела я, подойдя вплотную к вестнику. — Я отмечу тебя. И если ты вздумаешь меня убить, предать, я узнаю об этом.

Ярун вздрогнул. От него дохнуло страхом. Но надо отдать должное, свои чувства он быстро взял под контроль.

Пользуясь моментом, а вернее чуток отпустив в себе жажду, я вгрызлась в его руку чуть выше запястья. Я не ошиблась. Его кровь просто кипела жизнью. Глоток. Второй. Третий. Все! Хватит!

Будь я в возрасте до трехсот лет, меня бы оторвали от вестника только с его рукой. Сейчас пришлось самой с сожалением выпустить запястье.

Порывшись в собственной сумке, я протянула ошалелому Яруну чистый платок.

— Перевяжи, если не хочешь, чтоб туда попала грязь.

Мужчина коротко кивнул и неумело стал обматывать руку. Меня хватило ровно на три секунды.

— Дай сюда, недотепа! — я выхватила платок и потуже перевязала кровоточащие ранки. — Согни руку в локте.

По тому, как Ярун выполнял мои «рекомендации», я поняла, отметить его получилось. Такое оцепенение всегда нападало на людей, попавших под легкое влияние вампирьей силы. Ничего. Сейчас отойдет.

И точно. Через несколько минут Ярун недоуменно посмотрел на перевязанную руку. Перевел задумчивый взгляд на мое белеющее лицо.

— Ты меня укусила, — констатировал он.

— Я тебя отметила, — поправила я. — Скажи спасибо, что ты связался с вампиром, а не с суккубом.

— Спасибо, — слишком серьезно ответил Ярун. Вероятно, представил, чем могло бы все кончиться, будь я демоном страсти. Кстати, никогда не понимала людской суеверной боязни бестелесных чертей и бесов. Каждый выживает, как может. Чего всех собак вешать на демонов?

— На будущее, — не иначе, как по доброте своей, предостерегла я, — чтобы не попасть под простейший вампирий гипноз, не смотри нам в глаза. Гляди, куда угодно, хоть на нос. Но только не в глаза. Теперь показывай, какое дневное убежище ты мне отдашь.

— Идем…

С тех самых пор между нами завязалась довольно крепкая дружба. Если таковая вообще может существовать между вампиром и его гастрономическим объектом. Хотя я его больше не пила. Ни разу. Только грозила изредка, да и то в шутку.

Ярун оказался на редкость интересным человеком. Благодаря княжеской службе, он был грамотен, начитан и любознателен. Несколько раз между нами завязывались самые настоящие споры, в которых я забывала, что он всего лишь обыкновенный человек. Еще меня поражало то упорство, с которым он отстраивал таверну в Руинном квартале. Буквально за год ему удалось создать крепкое двухэтажное заведение с прекрасным подвалом. Не без моей помощи. Как я и обещала, долг с купца вытрясла. Правда, расщедрилась и подкинула немного своих сбережений, припрятанных в тайниках по всему Гуару. Результат превзошел все ожидания.

— Я назову ее «Жирный краб»! — торжественно объявил Ярун, стоя напротив дверей новенькой таверны.

— Почему краб? — недоуменно осведомилась я. — До моря далеко.

Ярун усмехнулся, хитро сощурив глаза.

— Однажды я был на побережье в Ламае. Там готовили крабов. Больших таких, жи-ы-ы-ырных! Светло-синего цвета.

— Они тебя так впечатлили? Эти морские обитатели?

— Ну, да. К тому же, я всегда хотел жить где-нибудь у моря. Любоваться приливами, шумом ветра, рокотом волн… Раз уж мне этого не видать, то пусть хоть таверна называется «Жирный краб».

— Пусть, — согласилась я.

Дела у новоявленного хозяина таверны сразу пошли в гору. Плохо, конечно, что таверну облюбовали местные бандиты, да наемники с большой дороги, зато Ярун всегда был в курсе новостей. Ему вроде бы нравилась такая жизнь. Но однажды я заметила в его изумрудно-зеленых глазах тоску.

Небо уже посерело от подымающегося из-за горизонта солнца. Мы сидели в небольшой комнате, сразу у лестницы на втором этаже «Жирного краба». Ярун печально разглядывал в окно покосившиеся домики Руинного квартала.

— Веомага, — тихо произнес он, — у меня к тебе небольшая просьба.

— Какая? — я тоже смотрела в окно. Только не на землю с ее корявыми постройками, а на небо. На сотни звезд.

— Обещай, что выполнишь ее! — неожиданно потребовал Ярун.

Что надумал мой новоявленный друг? Почему его челюсти сжались, а кожа побледнела?

— Хорошо, — сдалась я под внезапным напором.

— Обещаешь?!

— Обещаю, — знала бы, какое слово даю…

— Обрати меня, — глубоко вздохнув, вымолвил Ярун.

— Что?! — от возмущения я чуть не свалилась со стула. — Сдурел?! Соображаешь, о чем просишь?!

— Я хочу быть бессмертным, — он сжал руки в кулаки чуть ли не до хруста.

— Не бессмертным! — Воскликнула я. — Мертвым!

— Что я теряю?

— Жизнь! Душу! Человечность!

— А они мне нужны?

От такого ответа я бессильно откинулась на спинку жесткого стула. Впервые мне говорили такое. Я уважала некоторых людей именно за то, что они сохранили в себе эти качества. Ярун был как раз таким человеком. И тут вдруг такое.

— Почему ты хочешь стать вампиром? — уже спокойнее осведомилась я.

Он ответил сразу. Не раздумывая.

— Боюсь стареть. Боюсь умереть, — чего-то он недоговорил. Чего-то важного. Слова хотели сорваться с его губ, но он замолчал. Ну, уж нет. Меня так просто не одурачишь.

— Вампиры все мертвы, — я схватила его ладонь, прижав к собственной шее. — Чувствуешь? Холод. Сердце не бьется. Я нежить.

— Ты прекрасна! — воскликнул он, беря мои руки в свои горячие ладони. — Холод не главное!

Я вздрогнула.

— Ах… вот оно, что…

Вытянув холодные пальцы из обжигающих рук бывшего вестника, я сжала губы. До такой степени, что в них вонзились клыки. Глупый человек. Польстился на мертвую красоту.

— Я не могу этого сделать, — лед вырвавшихся слов заморозил даже меня. — Ты слишком привязался ко мне, человек. Вот и несешь всякую ерунду.

Восток начал розоветь. Еще четверть часа и встанет солнце.

— Вея. Веомага, — грустно сказал Ярун. — Я не хочу так жить. Лучше умереть.

Поглядев в окно, где с каждой секундой таяли звезды, я со вздохом поднялась со стула. Подошла к мужчине.

— Ярун, — я поймала изумрудный взгляд. Все же до чего красивые глаза! — Я не могу. Это недостаточная причина. Ты должен прожить жизнь, прежде чем говорить, что не хочешь ее. Узнай ее радости и горести. Все. И уж потом говори, чего желаешь. И тогда, если ты, по-прежнему, не изменишь своего мнения, я убью в тебе человека. Но не раньше, чем ты проживешь свою жизнь.

После этих слов я прыгнула в окно и понеслась по городу, будто чумная. От чего или от кого я бежала? Нет, ни за что я не возьму на себя еще раз такую ответственность. Еще раз создать птенца и видеть его последнюю смерть выше даже моих сил.

Ярун, если ты не отступишь от своей глупой идеи, то станешь вампиром и без моей помощи. А если нет? Проживешь хотя бы то, что люди называют жизнью.

Рассвет застал меня далеко от стен Гуара. Так закончилась эта ночь. Ночь предательства, как назвал ее Ярун, спустя много лет.

* * *

Он с горечью и болью в сердце смотрел на опустевшую комнату, на стул, на котором она только что сидела. Его руки все еще помнили холод ее пальцев.

— Я и так все пережил, Вея, — тихо произнес мужчина, — но ты заставляешь меня пережить то, чего я так не хочу, еще раз… Потому что боишься…

* * *

Из воспоминаний меня вернул мелодичный голос бывшего вестника.

— Ты бледнее обычного. Давно ела?

Я перевела на него чуть туманный взгляд. Глаза начинало жечь — верный признак близкого восхода.

— Четыре ночи назад, — подумала я с ответом. — Ничего. Завтра поохочусь.

Ярун неодобрительно цокнул языком. Встал, направился к комоду. В нижнем ящике он рылся долго. С полминуты. Затем выудил оттуда небольшую тыквенную флягу. Протянул мне.

— Я все надеялся, что ты вернешься. Первые несколько лет ждал, что ты придешь. Потом отчаянно не хотел верить, что ты меня бросила. А последний десяток годов просто делал запас каждые несколько ночей. По привычке.

Недоверчиво глянув на Яруна, я взяла флягу. Выкрутила пробку. Оттуда дохнуло свежей кровью. Человеческой…

— Это не то, о чем я думаю, Ярун?! — не мог же сухопарый старик самостоятельно сцедить целый литр крови с живого человека? Или мог? Или живой человек превратился в хладный труп?

— Ха-ха! — искренне рассмеялся Ярун. — Я никого не убивал. Это Руинный квартал, если ты помнишь. Бандиты здесь приходят и уходят.

— А Ярун остается, — закончила я его фразу. — Благодарю. Но ты сумасшедший!

В конце концов, неважно, откуда у него кровь. Главное, не придется спать с пустым желудком. Жажда взяла верх, и я не стала ей сопротивляться. Кровь оказалась довольно свежей. Я не заметила, как осушила внушительную флягу. Видно, сильно проголодалась.

Все это время Ярун глядел на меня, не отрываясь. В зелени глаз я видела не только грусть и укор, но и нечто неотвратимое.

— Что с тобой стряслось? — я вмиг посерьезнела. Что-то нехорошее исходило от Яруна.

Он оскалился, опершись о стол. Долго смотрел на меня, а узловатые пальцы все сильнее сжимались в кулаки. Наконец, Ярун с досадой махнул рукой.

— Со мной случилось то, что случается со всеми, дорогая Веомага, — он, кряхтя, повернулся к окну, плотно закрыл ставни, тем самым спрятав меня от восходящего солнца. — За тридцать лет много воды утекло.

— Что случилось? — не впасть в состояние сна оказалось сложной задачей. Все вампирье естество кричало «под землю, спать!»

— Долго рассказывать, — старик поджал губы. — Ты уже почти спишь. Продолжим ночью.

Зрение пропало. Конечности отяжелели. Сквозь обволакивающий сон я почувствовала, как меня коснулись горячие сухие руки. Вскоре тело опустилось на что-то мягкое. А по волосам пробежали чьи-то осторожные пальцы. Прежде чем полностью погрузиться во тьму, я ощутила легкий поцелуй на виске.

— До ночи, Веомага.

 

Глава 8 НОВОЛУНЬЕ

Сны вампирам не снятся. У нас нет души, чтобы она путешествовала по разным красочным мирам, переживала захватывающие приключения или наслаждалась свободой и красотой. Нет. Мы проваливаемся в темноту. Продолжаем себя осознавать в ней, но это не то, что сны живых людей. Иногда в темноте появляются образы, картины, лица. Все они лишь отражения нашей памяти.

Впервые за много-много лет мне не хотелось просыпаться. Не хотелось открывать глаза, впускать в них вечно гудящий живой мир, населенный людьми, которые едва ли разумней лесного зверья. Лень подняла свою голову, а я свою от подушки оторвала с великим трудом.

Весь день меня окружали фантомы прошлого. В особенности, Ярун со своей мечтой о бессмертии. Вряд ли я смогла ему донести, что ничего хорошего в бессмертии, кроме самого бессмертия, нет. У каждого свое существование. И если человек несчастен при жизни, то нет никаких гарантий, что его осчастливит смерть. Это все выдумка.

Свесив ноги с мягкой кровати, я открыла глаза. Стемнело давно. Сквозь ставни проникал свежий ночной воздух. Сейчас, должно быть, около полуночи.

Мне по-прежнему не хотелось ничем заниматься, не хотелось спускаться вниз, видеть Яруна, других людей… Но… как минимум одного человека проверить необходимо.

Жадан. Он все еще находился в таверне. Я надеялась, под присмотром Эгуна. Если же вампиреныша не окажется на месте, пусть пеняет на себя. Сегодня у меня отвратительное настроение.

Плотно закрыв за собой дверь комнаты Яруна, я спустилась на первый этаж. Веселье перешагнуло свой пик и теперь таверна потихоньку пустела. Хотя народу было еще немало.

Оставшись незамеченной Яруном, я спустилась в подвал. Дверь в комнату соседнюю с моей была заперта. Похоже, постоялец еще не покинул таверну. Или наоборот еще не вернулся.

— Открывайте, — я уверенно постучала в дверь в комнату своих спутников.

Послышалась суетливая возня, и Эгун впустил меня внутрь. Горел один-единственный светильник, дававший только намек на освещение. Наверное, специально для моего человеческого подопечного. Жадан подремывал, свернувшись калачиком на сером покрывале, но стоило мне войти, как он поднял голову. Эгун выглядел встревоженным и почему-то с опаской то и дело косился в мою сторону.

— Чего? — буркнула я, усаживаясь на кровать в ногах Жадана. Сунжэ эти самые ноги вмиг подтянул к побородку. В нем все еще боролись друг с другом ненависть ко мне, страх и любопытство. Бедное дитя, раздираемое противоречиями!

— У тебя подбородок в крови. Запекшейся, — пояснил свой опасливый взгляд Эгун, усаживаясь на противоположную кровать.

— И что? — недоуменно выдохнула я, но кровь соскребла. Видимо, вчера так удивилась фляге Яруна, что слишком поторопилась ее осушить. — Ты-то всегда аккуратный при еде?

Эгун замолчал, не решаясь задавать вопросы. Жадан выглядел сонным, его глаза то и дело закрывались, но потом он встряхивал головой. И все продолжалось сначала.

Пока я соскоблила потек засохшей крови, ни один из мальчишек не шелохнулся. Они ждали моих слов и действий. Я же не хотела ничего ни говорить, ни делать. Но если брошу все на самотек, неизвестно во что это выльется.

— Жадан, — я подергала сонного мальчишку за лодыжку, отчего тот подпрыгнул на добрых полметра. Меня это рассмешило. — Ты голодный?

— Н-нет, — пробурчал он.

— То есть, сутки без еды обычное для тебя дело? — его ногу я так и не отпустила.

— У нас припасы были, — насупившись, ответил парень.

— Припасы они и называются припасами, потому что их припасают на дорогу, на черный день или еще куда, — я зевнула, давая понять, что со мной сейчас лучше просто согласиться, не вдаваясь в дурацкие объяснения своих поступков. — Пойдем. Ярун тебя накормит.

Эгун наблюдал молча. Как только я разобралась с человеческим мальчишкой, переключилась на него.

— Ну, а ты? — я улыбнулась Эгуну. Стоило отпустить ногу Жадана, как сунжэ вздохнул с облегчением. Он вскочил с кровати и принялся плескать в лицо водой из деревянной бадьи в углу комнаты.

— Я? — переспросил вампир.

— Чем, или кем ты питался? — я наклонилась к Эгуну, нависнув над ним грозной тучей. — Не им же? — шепотом уточнила я, глазами показав на умывающегося Жадана.

— Я же не идиот! — тоже шепотом ответил вампир.

— Ага! — победоносно произнесла я, покровительственно хлопнув вампиреныша по плечу, отчего тот болезненно сморщился. — Эх ты, нежить! Запрещено ведь было покидать комнату!

Эгун насупился. Прямо как Жадан недавно.

— Я на полчаса вышел. Не больше, — пробурчал вампир. — Жадан не заметил.

— А кто заметил?

— Не знаю, — отвернулся вампир.

— Вот именно, Эгун, — я потянула его за шиворот, заставляя встать, — не знаешь. А это опасно. Если тебя увидят ребята из Консолии, то позовут обратно. Если охотники за головами — ты снова умрешь. На этот раз без права воскреснуть. И это самое малое, что может случиться.

Подождав, пока Жадан окончательно приведет себя в порядок, мы пошли наверх. Я специально выждала, пока таверна опустеет. Незачем кому-то глазеть на меня и моих спутников. Особенно на Жадана. Слишком у него возраст примечательный. Подростки в тавернах не редкость, но не такие, как он. Жадан не оборванец. Видно, что его растила не улица. Про Эгуна я вообще молчу. Ридайцы красивый народ, запоминающийся. В первую очередь, своими волосами разных рыжих оттенков. А для вампира лучше быть незаметным.

В зале сидело всего десять человек. Они тихонько переговаривались, обсуждая мелкие бандитские делишки. Я на всякий случай прислушалась. Но ничего интересного не узнала.

— Ярун, — окликнула я хозяина таверны, подходя к столу-стойке.

Старик вышел из двери, ведущей на кухню. Вид у него был неважный. Круги вокруг глаз стали как будто бы темнее, а лицо посерело. Я нахмурилась, но от вопроса удержалась. Не при посторонних.

— Сможешь накормить мальчишку? — я указала на оробевшего Жадана. — Он нормально неделю не ел. Да и человеческое общество ему на пользу, — тихо, чтобы лишние не услышали, произнесла я. — Два вампира в спутниках для обыкновенного человека — перебор.

Ярун кивнул.

— А ты куда? — спросил сунжэ, недоверчиво поглядывая то на меня, то на Яруна.

— Мы с Эгуном прогуляемся, — ответила я, — Недолго. Не переживай.

С трудом удержавшись от того, чтобы не потрепать Жадана по коротким волосам, я сделала знак Эгуну следовать за мной. Тот без особого удовольствия поплелся следом.

На улице было свежо. Не прохладно, а именно хорошо. Цветами, конечно, не пахло. Зато легкий ветерок едва-едва колыхал полы плаща.

Новолунье.

Прекрасная ночь для темных делишек. Свет давали только редкие фонари и далекие звезды. Добропорядочные люди старались не выходить в такие ночи из своих пусть и плохоньких, но привычных домов. Искусители удачи, наоборот, предпочитали проворачивать большую часть дел в новолунье. Вампиры тоже любили это время.

— Твоя задача напасть на меня неожиданно, — сказала я застывшему неподалеку Эгуну, как только мы оказались за пределами густо населенной улицы Руинного квартала.

— Разве это возможно? — обиженно протянул вампир.

— Пока ты стоишь и раздумываешь — нет. Делай, что хочешь, но коснись меня ладонью.

— Зачем это? — после минутной паузы осведомился вампир. Он явно искал подвох. Небезосновательно. Мне было скучно и грустно. Сейчас я планировала за раз сделать несколько действий. Во-первых, развеять скуку. Пусть и чуточку. Во-вторых, узнать, на какую скорость и силу способно мое новое приобретение под названием Эгун. Конечно, я помнила, ему всего пять лет от перерождения. Самый удачный возраст для усвоения кое-каких знаний и взращивания кое-каких навыков.

Он неуверенно сделал пару шагов ко мне. Потом остановился и, перетаптываясь с ноги на ногу, промямлил:

— Я не могу на тебя напасть. Ты… — он снова замялся.

— Старая? — предположила я.

— Нет.

— Страшная?

Снова мимо.

— Женщина, — наконец, выдавил Эгун и замолчал.

Секунды текли, а он ничего не делал. Я тоже. Хотя нет. Я старалась не расхохотаться. Нашелся князь голубых кровей, вдруг вспомнивший об этикете.

— И что? — в итоге я не удержалась и рассмеялась в голос.

— Меня учили на женщин не нападать, — пробухтел уязвленный моим хохотом вампир.

— Нет, — отсмеявшись, я поправила съехавший пояс, — тебя правильно учили. Только я вампирша. Старая. Еще десяток ночей назад ты готов был меня убить, потому что этого хотела Консолия. А теперь? Ты не трусишь, дорогой мой?

— Да, — воскликнул Эгун. — И оправдываться не буду! — поняв, что ляпнул не то, он исправился. — В смысле, нет! То есть, я не трус, и да, соглашался с Консолией…

— Ой-ой, — я подошла к растерявшемуся парню. — Успокойся. Хорошо. Ты не трус.

Эгун смущенно вздохнул. Алые глаза он опустил, явно избегая пересекаться со мной взглядами.

— Что с тобой делать? — я уселась на небольшую кочку в метре от вампира. — Ты не мой птенец, я не обязана тебя чему-либо учить.

— Тогда зачем ты меня оставила, не убила, как остальных? — зло бросил Эгун, сжав кулаки. Он одинокой фигурой возвышался по центру грязного пустыря. Будь на небе луна, вампир стал бы отличной мишенью.

— Сядь, — велела я. — ты слишком заметен!

— А разве дерущаяся парочка вампиров не была бы заметнее? — ядовито выплюнул Эгун.

— В этом квартале обращают внимание именно на одиноко стоящих людей. Разбираться, кто ты там на самом деле, никто не станет.

Эгун сделал несколько шагов по сухой растрескавшейся земле. Опустился, подтянув к себе ноги.

— Новолунье. Темно, — неуверенно пробормотал он, зачем-то постучав по земле пяткой.

— Оглядись, — посоветовала я. — Ты-то видишь. Почему другие вампиры не могут?

Ветер крепчал. Нередко он зачерпывал в свои воздушные ладони пригоршню песка и разбрасывал его по пустырю. Вдали прошли трое мужчин, кутаясь в плащи по самые подбородки. Ветер их не обидел, сполна насыпав пыли в глаза. Только какая-то мелкая летучая мышь довольно скользила на тугих воздушных потоках. Я даже подумала, не Ноан ли. Но, мышь оказалась обыкновенной ночной тварью, по размерам уступающей моему братцу как минимум вдвое.

— Будь моя воля, — вдоволь насмотревшись на темно-медный затылок Эгуна, сказала я — ты бы никогда не стал вампиром. Продолжал бы сейчас пасти своих овец. Или еще кого.

Вампиреныш повернул ко мне голову.

— Ты не ответила, — он выдохнул, — почему оставила меня. Не убила.

— Младенец! Желторотый птенец! — я встала, потянулась до хруста в каждой косточке. — Тебе голову забили всякой чушью. Сам ты ничего еще не соображаешь. Но причина в том, что я заметила в тебе нечто такое, чего у молодняка сейчас и в полнолунье не отыщешь.

— Да? — Эгун заинтригованно распахнул глаза. — И что это?

Подойдя к нему, я засмеялась. Протянула руку.

— Вставай, любопытный!

Я думала, Эгун снова насупится и демонстративно проигнорирует меня. Нет. Он оперся о мою руку. Встал. Я тоже решила пойти навстречу, ответив.

— Это честность. Она есть в тебе. Это качество я ценю почти так же, как честь. Но, второй, увы, у тебя пока не наблюдаю. — Видя, что Эгун вот-вот обидется, я добавила. — Честь воспитывается на честности. Если ты не сдашься, то лет через триста-пятьсот я, возможно, начну тебя уважать.

До таверны мы дошли, соблюдая молчание. Один лишь поднявшийся ветер изредка порыкивал меж стен покинутых домов. На небе перемигивались звезды. Ночь новолунья сделала их необычайно яркими. Старушка-луна затмевала крохотные звезды своим королевским сиянием. Теперь, в ее отсутствии, они светили много веселей. Руинный квартал успокоился. Уснул. Как и весь Гуар. По улицам бродили только хищники, не важно, о двух ногах, или о четырех.

Я предпочла зайти в «Жирного краба» через боковой вход. Его дверь не издавала такие жуткие звуки, как главная. Ушам приятнее. Внутри из посетителей остались трое покряхтывающих вояк. Они не обращали ни на кого внимания и были увлечены своим спором.

Жадан отыскался на кухне. Он за обе щеки уплетал золотобокие пирожки, прихлебывая горячее молоко. Меня он заметил не сразу. В отличие от Яруна.

— Как поохотилась? — осведомился он, даже не думая вставать с ящика, заменявшего на кухне один из стульев.

— Скучно, — я прислонилась плечом к покрытой пятнами стене. — Дичь оказалась слишком галантной и не стала сопротивляться, потому что я женщина.

Эгун, следовавший за мной, отчего-то закашлялся.

— Жадан, как твой ужин? — буднично осведомилась я.

— Вкусный. Давно так не ел! — мальчишка смахнул со щек прилипшие крошки и вытер молочные усы.

— Славно, — я улыбнулась, переводя взгляд на держателя таверны. — Сколько с меня за ужин?

Опережая старика, Жадан резко развернулся ко мне, хмуро сдвинул брови.

— Я сам могу расплатиться, — сообщил он.

— Да-а? — я сощурилась, ожидая услышать очередную юношескую глупость. — И как же?

— Денег у меня нет, — спокойно ответил Жадан. — Но я работы не боюсь. И могу, к примеру, вымыть посуду.

— Он на мытье посуды наел? — спросила я раскачивающегося на ящике Яруна. Дождавшись утвердительного кивка, хлопнула сунжэ по спине. — Тогда вперед. Мой.

Беспрекословно мальчишка встал и направился к большой деревянной бадье, доверху набитой грязными тарелками и кружками. Повыше закатив рукава, он бесстрашно принялся за работу. Почему бесстрашно? Потому что такую гору посуды он осилит нескоро.

— Пригляди за ним. А еще лучше, помоги, — я обернулась к Эгуну. Тот как будто застрял в дверном проеме, и моя фраза застала его врасплох.

— Мыть посуду? — он аж скривился.

— Ты ж бывший пастух, так? Не княжеских кровей? — я самую малость прищурилась. Эгун опустил голову и поплелся к Жадану. Понимал, что произойдет, если я разозлюсь из-за такого пустяка.

Как только оба они приступили к работе, я позвала Яруна к выходу. Общий зал таверны опустел. Мальчишки погрузились в работу на кухне. Можно было говорить относительно спокойно.

— Прости, что не выслушала тебя раньше, Ярун. — я уселась прямо на стол, искренне понадеявшись на его чистоту. — Теперь я готова. Рассказывай.

Старик обошел зал, гася свечи и светильники. Как только осталась гореть одна оплывшая свеча на столе, Ярун сел на край грубо сколоченной лавки. Его изумрудно-зеленый взгляд снова стал до невозможности колким. Того и жди, решето из меня сделает.

— Готова, — передразнил он. — Снова думаешь о себе одной.

Что тут ответить? Как ни крути, все равно, в его глазах я предательница.

— Чего уж, — Ярун махнул рукой. — Ты помнишь, говорила, что если я не изменю свое желание, ты обратишь меня?

Никак его не отпускает идея о бессмертии. Хоть ты тут что!

Я видела, что сделали с ним прошедшие тридцать лет. Не только с телом, но и с духом. Ярун стал злее, грубее. Но… Все же сохранил крупицы той отзывчивости и смелости, что пленили меня однажды, когда я согласилась помочь ему.

— Я все помню.

— Я не изменил своего решения, — сухо произнес он. — Но теперь я могу уйти в бессмертие только таким! — Ярун дрожащей от ярости рукой ударил себя в грудь. — Дряхлым калекой со сломанным коленом! Или ты способна на чудеса, Веомага?

Конечно, способна. Моя кровь сильна, и маловероятно, что после обращения Ярун будет стариком-колекой. Однако люди, даже хорошо знакомые с вампирами, считали, будто каким тебя обратят, таким ты и останешься.

Нет, нельзя говорить с Яруном, пока он в ярости.

Скулы бывшего вестника наконец-то смягчились, кулаки из судорожно сжатых превратились в просто сжатые.

— Ответь, — тихо спросила я, чуть подавшись вперед, — почему ты ждал меня? Ни за что не поверю, будто бы в Руинном квартале не нашлось ни одного вампира. Почему я? Все еще влюблен в меня, княжеский вестник?

Он выдохнул через стиснутые зубы, отчего звук получился не хуже, чем у змеи. Однако отвечать на мой вопрос не торопился. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, окончательно успокоившись, Ярун заговорил.

— Вея, ты одна из девяти самых старых вампиров, известных от Злого до Восходного моря, — огонек свечи порождал мрачные тени, блуждавшие по сухому лицу держателя таверны. — Если уж становиться, как вы говорите, птенцом, то кого-то сильного. Кого-то старого. Кого-то вроде тебя. Другие сидят по своим крепостям-гнездам, а ты бесстрашно гуляешь по Мивалу. Распространяешь про себя жуткие слухи. И смеешься над своими сородичами.

— Это не от силы, не от бесстрашия, — я качнула головой. — Может, от глупости?

— Не набивайся на лесть, старая вампирша! — хмыкнул Ярун. — Лучше скажи, ты сдержишь свое обещание. Обратишь меня?

Вот зануда! Обратишь, обратишь!

Я откинулась назад, опустившись спиной на стол. Так-так, меня приперли к стенке моим же словом, обещанием. Проблема заключалась в том, что обращать мне никого не хотелось. Юлить — тоже. Но слово надобно держать.

Какую выгоду из потенциального птенца извлеку именно я? Ярун прожил человеческую жизнь, обзавелся некоторым опытом, связями в бандитском мире…

О, Беликий! Именно в такие моменты я начинала себя ненавидеть. Потому что рассуждала, как мой создатель, пусть его имя будет проклято в веках!

Резко спрыгнув со стола, я оказалась нос к носу с Яруном.

— Я сдержу свое слово.

На лице старика промелькнула улыбка. Я подняла указательный палец, предупреждая его, что не закончила.

— Но взамен я потребую от тебя абсолютной преданности и доверия. Ты готов к такому? Готов причинять боль и убивать по одному моему слову? Выполнять мои желания, как свои собственные? Сейчас ты старик, зато предоставлен самому себе. После перерождения станешь сильным вампиром, но полностью под моим контролем. Ты согласен?

Ни тени сомнения на счастливом лице!

— Да! Я ждал этого тридцать лет…

Ярун привстал, но я отошла на несколько шагов. Нельзя вот так просто взять и обратить человека. Особенно, если этот человек хозяин таверны. Если он не откроет свое заведение, один Сайгум знает, какие слухи поползут. Мне лишние домыслы не нужны.

— Погоди, — осадила я Яруна, готового чуть ли не петь от счастья. — Когда ты открываешь таверну?

Он недоуменно застыл, опершись рукой о скамью.

— На закате.

— Кто готовит на кухне?

— Обычно, приходят две женщины. Они сестры, — кажется, Ярун начал что-то понимать, потому что продолжил, — но я могу послать к ним кого-нибудь, и предупредить, чтобы завтра они не приходили.

— Ночью? — удивилась я. — Где ж ты «кого-нибудь» найдешь?

— А-а, Веомага! — он отмахнулся от моего недоверия, как от комара. — Два слова: Руинный квартал.

— Убедил, — не стала спорить я. Все же он полжизни тут прожил. — Есть еще вопрос. В подвале занята комната. Кем?

— Э-эх, там никто не живет, — почти с досадой ответил старик. — Пришел недельку назад один мужчина, заплатил за месяц вперед, и с тех пор не показывался.

— Что за мужчина? — не отступала я. Ярун «Жирного краба» назвал таверной, а не трактиром, исключительно потому, что комнаты предоставлял далеко не всем. И за далеко не скромную плату.

— Да так, один скрывающийся аристократ. Ничего опасного, — нетерпеливо отмахнулся Ярун. — Ему своя шкура дороже всего на свете. В чужие дела он не полезет. Да и нет его.

Из дальнего угла послышался срежет и тихое шебуршение. Из-под пола появилась большая крыса. Опасливо озираясь, засеменила под лавку. Оказавшись в сомнительном укрытии, встала на задние лапки, проверяя воздух на сладкие запахи, но учуяла меня. Не прошло и секунды, как крыса с диким пронзительным писком юркнула обратно под пол.

— Отсылай своего гонца к поварихам. Пусть скажет, на работу они выйдут не раньше, чем через два дня, — я проводила глазами серый комок шерсти с лихорадочно забившимся сердечком. Бедная животинка!

— Два дня? — переспросил Ярун.

— Для тебя — две ночи, — бросила я, отправляясь на кухню. — Встретимся там, где ты впервые нашел меня.

Я слышала, как Ярун отправился к боковому выходу. Он открыл дверь и подозвал кого-то. О чем говорил хозяин таверны с кем бы то ни было, я не узнала.

Зайдя на кухню, первым делом я удивилась. Почти вся посуда была начисто вымыта и вытерта. Быстро. Неужели вампиреныш помог?

Жадан слушал Эгуна и дотирал последнюю тарелку. Вампир заливался соловьем о своей жизни в Ридае. О том, какие там зеленые луга, какой ветер дует с гор и как ярко цветут луговые травы. Меня они не заметили. Поэтому Эгун рассказал еще несколько анекдотов, а потом самодовольно заключил:

— Не, наша тиранша эту шутку б не поняла.

— Угу, — кивнул Жадан, невыгодно стоя ко мне спиной, — Игор был во сто раз лучше. А она жестокая, кровожадная и немного… того!

— Зато у меня слух отменный! — обрадовала я мальчишек. Они чуть до потолка не подпрыгнули, а Жадан выпустил тарелку. Я успела подхватить ее у самого пола. — Держи. Она еще мокрая.

Сунжэ беспрекословно взял посуду и принялся ее натирать. Эгун замер, широко распахнутыми глазами глядя на свою смерть, то есть на меня. Он даже моргнуть боялся.

Отвернувшись от них, я сообщила:

— Как закончите, спускайтесь в комнату, закройтесь, и не выходите, пока я вас не позову. На этот раз, Эгун, — я кинула на вампира суровый взгляд через плечо, — я не шучу.

Дождавшись судорожного кивка, я направилась к выходу. Глупые мальчишки. Можно подумать, я просто так их муштрую. Ради собственного удовольствия. Хотя, некоторые вещи мне, не спорю, приятны. Особенно забавно смотреть на озадаченное лицо вампиреныша, пытающегося угадать, когда я серьезна, а когда ехидничаю. Но лучше быть с ними строгой, чем опустить руки и дать возможность одному превращаться в туповатого зверя, а другому — в его жертву. Хотя, кажется, они поладили. Или объединились за моей спиной, что тоже не плохо.

Прежде чем отправляться на встречу с Яруном, стоило поесть. Если уж я собиралась обратить человека, то кровь моя должна быть сильна, как никогда. Нет смысла заводить птенца со слабой кровью. Он обречен на немощное существование. Проку от него ноль. Только проблем прибавится. Нет, раз уж выбор не велик, и от Яруна не отделаться, то пусть хотя бы он будет сильным. Вдруг, пригодится?.. Тьфу ты! Опять я мыслю, как мой создатель. Везде выгоду ищу… Хотя выгода тут определенно есть.

К развалинам дома с подвалом, где меня когда-то встретил княжеский вестник, я добралась примерно через час. Трухлявые доски кое-где провалились, скаля острые клыки рваного дерева. Под ними зияла темнота. Ветер сквозь дыры в стенах нанес огромный слой высушенной земли и песка. Отчего каждый шаг сопровождал еле различимый шорох. Ярун ждал меня, угрюмо посматривая по сторонам. Впрочем, мою фигуру он не заметил. И стараться-то не пришлось. Новолунье спрятало меня лучше любого морока.

Я все еще сомневалась, правильно ли поступаю. Мне по-прежнему не хотелось заводить птенцов. Время показало, даже самые сильные дети могут глупо погибнуть. Даже те, в ком видишь свою опору, подмогу и замену. Если мне еще раз придется испытать нечто подобное. Еще раз потерять птенца. Свое дитя… Во что я превращусь? Не-е-ет! Кем я стану, если снова позволю отнять у себя потомка?! Вот над чем стоит задуматься. В прошлый раз я слишком понадеялась на силу птенцов. Не уберегла должным образом…

— О! Вея! — окликнул меня Ярун, с трудом подымаясь с занесенного песком и пылью пола. — Ты напугала меня.

Я медленно подошла к человеку.

— Что меня выдало?

— Глаза, — чуть ли ни с восхищением признался Ярун. — Сверкают, как два рубина.

— Вот как? — я вздохнула. Позволила своим чувствам встрепенуться. А они мною завладели до такой степени, что в глазах отразились. Что за беда! Я-то думала, с чувствами бороться научилась. Но они вылезли.

— Все уладил? — я постаралась, чтобы голос остался холодным.

— Да.

Яруна переполняло предвкушение. Он заметно нервничал. Нижняя губа и подбородок немного подергивались. Он не знал, на чем остановить свой взгляд. Для него мир окутывала непроглядная тьма. Только мои глаза выделялись алыми точками. Должно быть, ему не по себе.

— Боишься? — сочувствующе подытожила я. — Это нормально. Все боятся умирать.

Вестник хотел что-то сказать, но я опередила.

— Мой последний вопрос — это твой последний шанс передумать. Ты хочешь стать моим птенцом со всеми последствиями и со всей ответственностью?

Переведя дух, он твердо ответил:

— Да!

Ну, что ж, я пыталась его отговорить. Дала ему время и шанс прожить человеческую жизнь. С меня, как говорится, взятки гладки.

Мое тело начало деформироваться, принимая истинную форму, облик, которого боятся и который уважают сородичи. Ярун не видел, как моя кожа превратилась в мраморно-белую с такими же, как у камня, серыми жилками по лицу, рукам, шее. Он немного растерялся, когда единственное, за что он мог зацепить свой взгляд — мои горящие алым глаза — исчезли. Черное в темноте не видно. Я же продолжала наблюдать обсидиановым взором за оробевшим стариком. Теперь он был значительно ниже меня. Спасибо деформированной стопе и увеличившемуся телу, поднявшим меня на добрых две головы. Я даже радовалась, что Ярун меня не видит.

— Прости, — прошептала я изменившимся голосом и схватила человека, как тряпочную игрушку. Ярун даже не вскрикнул, когда мои клыки пробили тонкую кожу в основании его шеи. Инстинктивно он пытался вырваться. Но из объятий вампира уйти невозможно.

На этом для человека по имени Ярун закончилась его полная человеческих радостей и горестей жизнь.

Перебросив умирающее тело старика через плечо, я посмотрела на звездное небо. Отлично! Абсолютное отсутствие луны. Абсолютное новолунье. Чёрная Луна. По преданию, именно в такую ночь появился Беликий. Кстати, это еще одно родство между нами. Как вампир, я также родилась в новолунье. Ноан любил пошутить, что именно поэтому мой характер оставляет желать лучшего. Ха, он из-под земли выбрался в ночь полной луны! А повадки хуже моих раз в десять.

Однако новолунье для обращения птенцов считалось лучшим временем. Мой народ полагал, что в самые темные ночи появляются самые сильные вампиры. Увы, доказать это пока не удалось. Равно как и опровергнуть.

Прыгнув на месте, я пробила под собой хлипкий пол. Приземлившись в довольно сухом подвале, я отошла от упавших вслед за мной досок. Все же постройки тут по прочности едва ли превосходили детские шалаши.

Я не собиралась останавливаться на достигнутом. Подо мной пустот не было. Превосходно! Только грунт. Чуть влажноватая земля холодным монолитом уходила вниз.

— Вот и твоя колыбель, Ярун. Но прежде… — я рассекла собственную вену на сгибе руки. Тут же появилась черная полоска тягучей мертвой крови, пропитанной той самой силой, что способна убить человека, сделав его высшей нежитью. Поудобнее обняв нового птенца, я уткнула его лицом в собственную руку. По его подбородку потекла тонкая темная струйка, но организм Яруна быстро сориентировался. Он сделал первый глоток.

Покрепче прижав к себе пока еще человека, я стала погружаться в землю. Быстро. Не хотелось затягивать и чувствовать, как холодные черные объятья смыкаются на мне и моем птенце. Обычно мне нравилась земляная постель. Но не сегодня. Наверное, так на меня повлияло новолунье.

В кромешной тьме и влажном холоде, я чувствовала, как из человека по имени Ярун утекает жизнь. А вместе с ней и тепло. С каждым медленным глотком моей крови Ярун погибал. К следующему закату на одну высшую нежить в Гуаре станет больше. И этой нежитью будет мой птенец. О, Сайгум! Храни его под ночным небом!

Надеюсь только, пока меня не будет, с Жаданом и Эгуном не приключится никакой беды. Замки на дверях в подвале Яруновой таверны ничуть не уступали по надежности замкам Алмазного дворца. Равно, как и сами двери. Даже если «Жирный краб» рухнет, подвальные комнаты останутся нетронутыми. Главное, чтобы мальчишкам не взбрело в голову назло мне прогуляться.

 

Глава 9 ДИТЯ

— Ве… Веомага? — протянул озадаченный Ярун, освободившись из холодных земляных объятий.

Он с сомнением, замешанным на любопытстве, разглядывал образину, представшую перед ним. То есть меня. Выбравшись из-под толщи земли, я разбудила своего птенца, а тот, выпучив глаза, потерял дар речи минут на семь. Оно и понятно, Ярун никогда прежде не видел старого вампира в истинном обличье. Зрелище жуткое. Особенно, если учесть, что моя и без того белая кожа, стала бледнее лунного света. Птенец за полночи и день выпил меня чуть ли не досуха. Крови в моих венах осталось по минимуму. Но это говорило о том, что дитя станет сильным вампиром.

Сам Ярун на упомянутого выше сильного вампира походил едва ли. Хотя изменения были очевидны. С лица, шеи, рук пропали возрастные морщины. Кожа посветлела. Седые волосы и брови вернули себе исконный темно-русый цвет. За исключением одной пряди на правом виске. Жаль, изменению подверглись и глаза. Такие необычные, чистые, зеленые, они теперь стали заурядными красными глазами ночной нежити. Пожалуй, именно по изумрудным глазам бывшего вестника я буду скучать больше всего.

Пока Ярун перерождался, между нами образовалась родственная связь гораздо сильнее, чем со всеми моими птенцами до этого. Возможно, сыграл свою роль мой возраст. Когда я обращала первых птенцов, мне было двести пятьдесят лет. Я даже истинную форму принять не могла. Сейчас другое дело. По этому тонкому, но очень прочному невидимому канатику ко мне перешли самые сильные воспоминания и чувства Яруна. Раньше такого не было. Обращая птенцов, я ощущала их страхи и надежды. Но никогда не переживала самые радостные или самые печальные моменты их жизни. Никогда не смотрела их глазами…

Я и не знала, что у бывшего вестника была любимая красавица-жена, зеленоглазый сын и две прелестные дочурки-близняшки. О! Как он горевал, когда все они сгорели зимней ночью в собственном доме, а он был так далеко по княжеским поручениям. А вернулся лишь тогда, когда скромные холмики затянуло пышной травой.

После страшной потери Ярун, так любивший петь, замолчал. Его пальцы больше никогда не касались струн лютни. Лишь изредко к губам прикладывалась свирель, и тихо лились грустные мелодии.

Ещё одним сильным ударом для него стало моё предательство. Ярун действительно думал, что я бессердечно плюнула ему в душу и трусливо сбежала, но не злился. Вместо этого княжеский вестник часто вспоминал мою улыбку. Я не думала, что могу быть такой милой и трогательной… если верить его воспоминаниям. И даже десять лет назад, когда в уличной жестокой драке Яруну сломали колено, руку, несколько рёбер и для верности пырнули ножом, он выжил, благодаря мне. То есть, благодаря той вере, что я не нарушу обещание и вернусь. Что он опять сможет любоваться моими рубиновыми глазами… О, Беликий! Ты снова надо мной потешаешься, клыкастый гад! Мне только влюблённого птенца не хватало. А что с этим сделает наша родственная, связь и предположить страшно. Влюблённость Яруна может перерасти в сильную привязанность. Любить-то вампиры не умеют.

Решив, что хватит копаться в воспоминаниях юного птенца и ошеломлять его своей «красотою», я вернула себе человеческий облик. Ярун вздохнул не без облегчения.

— Доброй ночи, дитя! — улыбнувшись, я поприветствовала новорожденного вампира.

— Э-э, — озадаченный Ярун выглядел еще забавнее озадаченного Эгуна. Или Жадана. — И как мне ответить? Это ритуал, да?

Улыбнувшись еще шире, я отметила:

— Ты принесешь мне куда больше впечатлений, чем я рассчитывала… Нет, это не ритуал. Просто приветствие.

— Ну, тогда, доброй ночи… Создательница? — было видно, Ярун с трудом подбирает слова. Он никак не мог сообразить, как же меня теперь называть.

Я решила помочь.

— Можешь обращаться ко мне по-старому. Веомага… — подумав, я махнула рукой. — Можно, Вея. Ты, как и мой братец, любишь сокращать имена.

Ярун кивнул. О чем-то задумался и через пару мгновений ошарашено спросил:

— Вея, а на каком языке мы говорим? Это точно не анноанский.

Я расхохоталась. Этот вопрос всегда был третьим, максимум — шестым, у всех новоиспеченным вампиров.

— Это акшари, — объяснила я. — Любой вампир знает его с перерождения. Он переходит к дитя с кровью создателя. Между собой мы общаемся именно на нём, даже не задумываясь об этом. Ни маги, ни эльфы, ни люди не могут понять акшари. За исключением сунжэ. Кто это такие, ты поймёшь, наблюдая за Жаданом. Но про Жадана — это секрет. Никому не говори. — Я заговорщически подмигнула.

Если раньше его занимал мой облик и вампирский язык, то теперь он вспомнил о себе. С почти детским изумлением он таращился на собственные ровные пальцы. Подносил их к самому носу, вертел перед глазами. Потом прикоснулся к волосам. Потянул несколько прядей к лицу. Восхищенно улыбнулся, но, найдя белую прядку, нахмурился.

— Не все подвластно вампирьему обращению, — пояснила я, затем показала чуть заметный рубец на собственном виске. — При человеческой жизни я упала с лошади. Шрам остался и после смерти.

Вспомнив о чем-то, Ярун несмело сделал несколько шагов. По старой памяти он попытался прихрамывать. Но это было лишне. Когда-то сломанное колено восстановилось, подарив своему обладателю новую бурю радостных эмоций. Их-то вампир и не сдержал. Подбежав ко мне, он заключил меня в объятья. Довольно сильные, надо признать.

— Спасибо, Вея! Я… Я помолодел лет на тридцать пять! Я даже не думал, что такое возможно!

— Не знаешь, о чем говоришь, — я отпихнула радостного птенца, с напускной тщательностью отряхиваясь после его объятий. — Ты не осознаешь себя вампиром. Говорить «спасибо» не за что.

Пока Ярун разминался, прохаживаясь от одной стенки подвала к другой, я прислушалась. Вроде бы все, как обычно, но что-то не так. Что-то неспокойно сверху. Укромный подвал, в котором мы находились, поработал неплохой защитой, но что-то изменилась. Где-то недалеко люди. Взбудораженные и напуганные. Их немного. Но что их испугало?

— Тихо, — скомандовала я, останавливая Яруна. Тот замер. — Слушай.

Послушать было что. Свист непрекращающегося ветра чуть заглушал остальные звуки. Но стоило сконцентрироваться, и…

— Шаги, — одними губами произнес Ярун. — Метров пятнадцать, — он подумал и указал направление. — Над нами в той стороне.

— Иди за мной аккуратно и тихо.

Выбравшись из подвала, пригнувшись, я выглянула из-за угла развалившегося дома. Яркими пятнами под ночным небом горели факелы в руках людей. Крепкие бандитского вида мужики инстинктивно сомкнулись в круг. Каждый держал оружие наизготове. Они стояли в тесной улочке, почти зажатой каменными стенами домов. Их противников я разглядела не сразу. Сначала почувствовала, потом увидела. Четверо молодых вампиров медленно и, как они думали, незаметно, перебирались с крыши на крышу. Охота их сильно увлекла.

Молодняк решил проверить свои силы в Руинном квартале? Надоело нападать на беззащитных гуарцев?

— Стой тут и смотри, — отдав приказ Яруну, я скользнула к одному из вампиренышей. Самому ближнему. Его спина как раз находилась в одном большом прыжке от меня. Я и прыгнула. Тихо и молниеносно. Неудачливый охотник даже не успел сообразить, что ему вырвали сердце. Спрятав тело, я нацелилась на следующего.

Вампиры были так увлечены запугиванием добычи, что не заметили, как сами стали жертвами. Пока люди до рези в глазах вглядывались в ночную темноту, помахивая факелами, я разобралась со всеми непутевыми сородичами. Одного, правда, убила не сразу. Я так проголодалась, что сдержаться не смогла и вгрызлась прямо в вампиреныша. Тот ойкнул, а через минуту плюхнулся кулем с отгрызенной головой у моих ног.

Рассудив, что поступаю несправедливо, я глянула на людей. Те по-прежнему стояли кольцом, пытаясь разглядеть ночных охотников. Кого бы выбрать? Того, что помоложе? Или того, что мускулистей? Бородач в потрепанной куртке с железными бляхами мне не понравился. От него пахло близкой смертью. Скорее всего, чем-то болен. Еще двое выглядели совсем неаппетитно. Их кожу покрывали желтоватые пятна, а на руках виднелись язвы.

— Люди добрые! — позвала я, медленно выходя в свет факелов. — Помогите! Заплутала!

«Люди добрые», как ожидалось, сперва кинулись на меня, норовив то ли сжечь факелами, то ли проткнуть оружием. Вот тогда я и определилась с выбором. Схватив за горло самого крепкого из них, я отшвырнула его, приложив затылком о каменную стену. С остальными разобралась еще быстрее. К рассвету очухаются.

— Ярун, — я подозвала птенца. Тот неспешно подошел, хмуро разглядывая распластанных на земле людей.

— Зачем ты их убила? — поинтересовался он, склонившись над светловолосым парнем.

— Вампиров? — не совсем поняла я.

— Людей, — недовольно буркнул он.

— Начнем, пожалуй, — я подошла к птенцу вплотную. Ярун немного смутился, но отступать не думал. — Во-первых, создатель всегда прав. Мои действия тобою не оспариваются и уж тем более не обсуждаются.

По хмурому лицу Яруна пробежала странная тень. Как от зубной боли. Ничего-ничего. Я предупреждала, что с ним будет после обращения. Я говорила, что стану центром его бессмертной вселенной. Если он пропустил это мимо ушей, пусть расплачивается сейчас.

— Во-вторых, — сурово продолжила я. — Они живы. Никогда не убивай зря.

Взгляд Яруна немного потеплел. Вероятно, этот постулат не шел вразрез с его принципами.

Я глянула на бесчувственные тела, обвела их широким жестом.

— Выбирай. Кто-то из них станет твоим ужином.

Обычно птенцы в свою первую ночь брезгливо относятся к трапезам. Они воротят клыки от чужих шей, как если б те были намазаны грязью. Но если не научить вампира сразу кормиться правильно, далее сам он наломает больших дров. Не остановится, когда надо, убьет жертву. А это привлечет внимание. Обескровленные трупы всегда популярны у стражи и местного населения.

Ярун побродил от одного человека к другому. Прошло несколько минут, прежде чем он остановился у самого молодого парня.

— Этот, — без колебаний выбрал он.

Вздохнув, я спросила:

— Почему?

— Он молод, — пожал плечами Ярун.

— Это все причины?

— Еще он неплохо выглядит. Вроде бы здоровый.

— Ясно, — подытожила я. — Выбор неверный.

Бывший вестник нахмурился, немного обиженно скосив на меня глаза. Как же ему не нравится, что им командуют! Я думала, Ярун покладистее. Впрочем, чего еще ожидать от упрямца, если он тридцать лет ждал меня только для того, чтобы стать вампиром?!

— Те, — я по очереди указала на тела, — больны. Один из них скоро преставится. Они не подходят.

— Я и сам понял, — огрызнулся Ярун.

— Этот, — я пропустила его замечание, указав на выбранного им парня, — молод. Но по сравнению с остальными, он хилый. Мышц мало. Его кровь не богата той силой, которая нужна молодому вампиру, как ты.

— Пф, — Ярун скрестил на груди руки. — Ты вообще вампира выпила. Я видел.

— Я старая, — самодовольно ухмыльнулась я, почесав уголок рта. — Мне можно. Кровь молодняка для меня, что кровь людей для тебя. — Увидев заинтересованный взгляд птенца, я поспешила предостеречь. — А вот если ты решишься на подобное, то даже я тебя не спасу.

— Почему же? — хитро прищурился Ярун. — Тебе можно, а мне нет?

— Все дело в силе, — начиная терять терпение, я подошла к птенцу. — Чем старше вампир, тем больше в нем силы. В тебе ее где-то около нуля. Пройдет не меньше двух столетий, прежде чем ты сможешь пить кровь собратьев. Уяснил?

— Убедила, — Ярун чуть отступил, отведя взгляд. — Кто же станет моим ужином?

Улыбнувшись, я наклонилась над самым крепким человеком. Он полусидел, прислонившись к стене. Кажется, я чуть перестаралась, и он слишком сильно ударился головой о выщербленные камни.

— Он. Здоровый, — принялась объяснять я, — сильный, мускулистый. В таком теле много силы. Жизненной, имею ввиду. Так. Теперь самое простое. Иди сюда.

Ярун наклонился над жертвой, внимательно слушая мои слова.

— Почувствуй его кровь и кусай туда, куда захочешь.

Птенец придирчиво оглядел человека.

— И почему он не женщина? — пробурчал вампиреныш, забавно принюхиваясь к здоровяку. — Я выгляжу идиотом.

Я не смогла подавить предательский смешок. За что была награждена мрачным взглядом своего дитя.

— Ты выглядишь вампиром, — я ободряюще положила руку на его плечо. — Старайся питаться без свидетелей.

На всякий случай, я огляделась. Но улица была пуста. Сюда не выходили окна. Прохожие в Руинном квартале не слонялись без дела по темным кривым улицам. Все спокойно.

Ярун к этому времени переборол себя и коснулся губами чужой шеи. Как его, бедного, перекосило! Эх, надо было найти какую-нибудь девку. Или нет? Пусть привыкает быть нежитью. Эстетические пристрастия оставим на потом.

Я уловила запах живой горячей крови. Мой птенец окончательно уничтожил в себе человека, сделав первый глоток крови бывшего собрата. Ярун пил неохотно, но с каждой секундой нежить в нем все сильнее заявляла свои права.

— Хватит, — прошептала я, сжав плечо птенца. Он не отреагировал. Естественно. Все его естество занято поглощением добычи.

Ногтями я впилась в плечо Яруна, заставив его взвыть от резкой боли. Он оторвался от человеческой шеи и чуть не набросился на меня. Его глаза полыхали алой жаждой. Пришлось хорошенько встряхнуть птенца, чтобы тот пришел в себя.

— Хватит, — повторила я более настойчиво.

Убедившись, что Ярун меня слушает, я с сожалением указала на истекающего кровью человека.

— Ты убил его.

— Что? — переспросил Ярун, с испугом поглядев на свою жертву.

— Вместо того, чтобы быть аккуратным, ты порвал ему артерию. Видишь, как хлещет кровь?

— Я… не хотел… — на него было жалко смотреть. Беликий! Мне всегда жаль своих птенцов в их первую ночь! Ничто во мне не изменилось, спустя века!

— Хотел, в том-то и дело. Ты — нежить. А нежить всегда хочет убивать.

— И нельзя никак помочь? — с надеждой спросил Ярун.

— Нет, — отрезала я. — Ты был неаккуратен. В следующий раз действуй осторожнее. И, — я скривилась, оглядывая дитя, — ты весь заляпался. Любой болван определит в тебе вампира. Или убийцу. Что, впрочем, одно и то же.

Я отвернулась, подошла к одному из убитых мною вампиров. Подтащила его тело к умирающему. Пусть думают, что человека пил этот герой. Кроме того, вампиреныш на рассвете станет горсткой пепла. Круг замкнется.

Взглянув в небеса, почувствовав на лице теплое прикосновение ветра, я скомандовала.

— Пойдем, Ярун. На эту ночь у нас большие планы.

* * *

До рассвета я гуляла с новым птенцом по Руинному кварталу. Пришлось переодеть его и вымыть, чтобы смыть запах крови. Не хотелось встречаться с другими вампирами. Зато с кучкой разбойников я столкнула Яруна намеренно. Прислонившись спиной к холодным камням, я наблюдала, как мое дитя расправляется с маргиналами. А в мертвом сердце просыпалось давно уснувшее чувство. Тепло родственной связи. Когда-то такой ниточкой я была связана со своим уничтоженным кланом. Я помнила, как больно, когда эти ниточки рвутся, а ты ничего не можешь поделать. И рвешь не ты, а кто-то чужой, злобный, отвратительный. Кто-то, кто не может добраться до тебя, но птенцы для него, что для лисицы цыплята. Я отомстила за своих детей. Но трагедия витала надо мной жутким воспоминанием. Поэтому я не обращала птенцов. Боялась, что все может повториться. Но теперь у меня есть Ярун. И я должна сделать все, чтобы он стал сильным, чтобы мог выйти победителем из боя даже со взрослым вампиром. Но на это нужно время. Подготовить птенца за ночь невозможно. Даже года не хватит. Сейчас Ярун слаб. Его единственная защита это я. Хотя то, как он двигается, как обострились его чувства, говорит, что спустя годы, Ярун станет по-настоящему сильным птенцом.

Когда мы вышли к пустырю, на востоке появилась фиолетовая полоска. Ярун устал за ночь, но глаза его горели огнем восхищения. Несмотря на ряд неудач и три убийства, он не разочаровался в своем выборе стать вампиром. Уроки Ярун усваивал быстро. Повторять почти ничего не требовалось.

— Последний урок за эту ночь, — улыбнулась я, глядя на дитя. — Сон. Молодые вампиры впадают в спячку, как только солнце появляется над горизонтом. Если не спрячешься до этого, сгоришь в страшных муках.

— Не дурак. Знаю, — Ярун обошел меня по кругу, все еще не совсем понимая, чего я хочу.

— Твой сон ничто не сможет нарушить. Если тебя найдут днем, то даже ребенок сможет тебя упокоить на веки вечные.

— Не радует такая перспектива, — Ярун, наконец, остановился напротив. — Тогда почему мы здесь? Скоро восход, а тут никаких укрытий.

— Ошибаешься, — я присела, коснувшись ладонью земли. — Вот твое укрытие.

— Спать в земле?! — такая реакция была свойственна Ноану. Этот чистоплюй себя ни за что не запачкает, если есть альтернатива. Нельзя допустить, чтобы из Яруна получился второй Ноан.

— Рассвет может застать тебя в поле, в лесу. — Жестко сказала я. — Ты же не будешь гореть только потому, что не хочешь запачкаться?

— Ясно. Готовишь меня к тяжелым будням? — саркастически хмыкнул Ярун.

— Хм, — ответила я ему в тон, — а ты догадливый. Теперь делай, как говорю!

Ярун схватывал знания налету. Он оказался способным учеником, что меня сильно обрадовало. Погрузиться в землю он смог с первого раза. Даже меня создатель учил около трех ночей, до этого попросту закрывая в гнезде. Ярун усвоил урок потрясающе быстро.

Я проконтролировала, чтобы птенец достаточно глубоко скрылся в недрах земли, и сама последовала за ним.

Но стоило мне окунуться в темноту сна, как перед мысленным взором заплясали картинки, а в ушах раздался отчаянный вопль Жадана.

— Помоги, Вея!!!

Увы! Солнце взошло. Я не могла показаться на улицах города. Оставалось только, скрежеща зубами, наблюдать за происходящим через паренька-сунжэ.

* * *

Жадан был напуган. Его мысли из головы вытеснила паника. Впервые в жизни он чувствовал себя беспомощней новорожденного щенка. Солнце взошло пару секунд назад. Это Жадан понял по уснувшему Эгуну. Вампир покоился на соседней кровати и ничегошеньки не слышал. А дверь подвальной комнаты, где Веомага приказала им дожидаться, выгибалась под чьими-то сильными ударами. Жадан готов был поклясться, что в таверне они с Эгуном остались вдвоем. Никто посторонний не смог бы пройти мимо вампира через все здание, еще и в подвал спуститься. Эгун услышал бы чужака без особых проблем. Но вопреки всему за дверью явно кто-то находился. И у этого кого-то намеренья были не самые добрые, судя по грохоту.

В голове Жадана проносились десятки догадок, кто это может быть. Одна нелепей другой. Лихорадочно соображая, что делать, он внезапно вспомнил, чему учила его Веомага. Мальчишка просиял. Правда, на мгновенье.

Если за дверью вампир, почему-то не уснувший мертвецким сном, Жадан сможет его почувствовать. Но если нет?

Еще один сильный удар заставил сунжэ поторопиться. Он, стиснув пальцы, вглядывался в прочную дверь. Нет. За ней определенно не нежить. Жадан немного научился узнавать мертвую кровь вампиров. Ее за дверью не было.

Меж тем, доски хрустнули.

— Помоги, Вея!!! — истошно закричал мальчишка, надеясь, что вампирша услышит его. Недаром ведь отметила клыками.

Удары на минуту стихли.

Не успел Жадан вздохнуть с облегчением, как нечто заскрежетало в замке.

— Эгун! — мальчишка подбежал к вампиру и принялся его трясти за плечи, в надежде, что тот откроет глаза. — Проснись! Проснись ради своего Сайгума или как ты его называешь!

Бесполезно. Эгун не шелохнулся.

Скрежет в замке стал иным. Кажется, кто-то пытался подобрать ключ или отмычку. И вот замок бессильно клацнул, а на пороге появился высокий силуэт, закутанный в плащ с глубоким капюшоном. Мгновенье чужак оглядывал комнату, потом быстро очутился рядом с Жаданом. Парень даже заметить не успел, как незнакомец проделал этот путь.

— Где твой хозяин, мальчик? — со странным акцентом прошипел незнакомец, стискивая горло Жадана длинными ровными пальцами.

— Ка-какой хозяин? — от страха мальчишка напрягся так, что челюсти его одеревенели. Он еле мог говорить.

Вместо ответа, незнакомец наклонил голову Жадана в сторону, опустил воротник. Тщательно осмотрел худую шею. Закатал рукава рубашки подростка, высвобождая тонкие запястья и локти. Жадан попытался сопротивляться, но его ощутимо ткнули под ребра.

Удовлетворенный и немного озадаченный человек чуть ослабил хватку.

— Ты не фострэ, — недоуменно протянул он. — Но этот, — незнакомец глянул на кровать, где покоился Эгун, — вампир. Он тебя зачаровал?

Темные сине-серые глаза незнакомца сузились, прожигая Жадана насквозь. Странные глаза. Большие. Сунжэ никогда таких не видел.

— Н-нет, — Жадан предпринял робкую попытку освободиться от железных пальцев незнакомца и с треском провалился. Чужак снова усилил хватку. — Пусти!

Человек не обратил внимания на трепыхающегося мальчишку. Волоча его за собой, он подошел к спящему Эгуну. Придирчиво оглядел его. Даже постарался разжать челюсти. Проверил кончиком пальца остроту клыков.

— Молодой, — заключил чужак, отпихивая Жадана в сторону.

Как только мальчишка оказался на свободе, он, было, бросился бежать, но дальнейшее заставило его передумать. Незнакомец склонился над вампиром, вытащил из-за спины изогнутый меч. Размахнулся и…

Жадан с воплем кинулся к Эгуну. Что им руководствовало в тот момент, сунжэ не смог объяснить. Закрыв собой вампира, мальчишка приготовился к удару, к боли, к смерти. Он вдруг почувствовал ответственность, и плевать на собственную жизнь или смерть!

Эгун приглядывал за ним по ночам. Иногда заступался перед Веомагой. А теперь, когда вампир беззащитен, только Жадан мог как-то его прикрыть. Пусть и собственным телом.

Лезвие рассекло воздух в пальце от головы мальчишки. Жадан зажмурился, крепче прижавшись к холодному телу вампира. Ни за что его не отпустит!

Не церемонясь, чужак залепил звонкую оплеуху мальчишке, от которой у того все поплыло перед глазами.

— Уйди! — приказал он. — Тебя я убивать не хочу!

— А придется! — завопил Жадан, побелевшими пальцами вцепившись в плечи вампира. — И учти! Вечером придет Веомага! И она за нас отомстит!

Незваный гость опустил меч. Его глаза, и без того большие, стали просто огромными. В неровном свете лампы, они казались двумя провалами на алебастрово-белом лице. Незнакомец сильно удивился.

— Повтори. Кто?

— Вея! Веомага!

Жадан не ждал, что его помилуют. Однако чужак спрятал меч, одним движением загнав его в ножны. Закрыл дверь, подтащив к ней стул. Уселся на него, всем своим видом показывая, что никуда отсюда не уйдет. Но и нападать не станет. Сейчас, по крайней мере.

— Почему ты думаешь, будто она придет? — разомкнул губы незнакомец. — Кто вы ей?

— Не твое дело! — злобно буркнул Жадан, скосив глаза в сторону незнакомца.

— Мое, — уверенность в голосе чужака граничила с самоуверенностью. — Тебе лучше ответить, если хочешь дожить до заката.

По-прежнему прикрывая собой вампира, Жадан вскинул подбородок. Отчего-то страх его сменился верой, убежденностью в том, что незнакомец ничего с ним не сделает. Ему нужны не Жадан с Эгуном, а Веомага. Вот только зачем, мальчишка не знал.

— Она… — Жадан с трудом подобрал подходящие слова, — заботится о нас.

— Правда? — незнакомец сделал вид, что удивился. — Почему? Что в вас такого особенного?

— У нее и спрашивай! — раздраженно бросил Жадан. — Я не знаю!

— Спрошу, обязательно спрошу. А пока представь мне себя и своего спящего друга…

Чужак задавал много вопросов. Жадан юлил, как мог, отвечал двусмысленно, ссылался на Веомагу, старался отмалчиваться. Однако все оказалось бестолку. Незнакомец по крупицам вызнавал то, что его интересовало. Под конец дня в его голове сложилась абсурдная картина, и он со все возрастающим нетерпением ожидал вампиршу.

 

Глава 10 КРОВЬ ЛГАТЬ НЕ УМЕЕТ

Выбравшись на поверхность, я первым делом вытащила из-под земли птенца. Солнце недавно скрылось за горизонтом. Ветер окреп. Тугие порывы холодными бичами стегали Руинный квартал.

— У тебя есть надежные друзья? — я спросила Яруна, усердно отплевывающегося от прилипшей к губам грязи.

— Есть. — Недовольно сообщил он. — Почему ты практически не запачкалась, а у меня вид, как у земляного тролля?

— С годами научишься, — отмахнулась я. — Сейчас ты отправишься к друзьям, сделаешь так, чтобы они тебя пригласили, и просидишь там, пока не позову.

Ярун прекратил отряхиваться, сложил руки на груди. Его грозный вид мог бы испугать многих.

— Что случилось? — раздельно произнес он, не сводя с меня напряженного взгляда.

— Твои хваленые замки оказались не такими уж прочными, — я плотнее запахнулась в плащ, спрятав лицо под капюшоном. — Не суйся в «Краба». Понял?

Яруну не понравилась моя интонация.

— А то что? — напористо прорычал он, сжав кулаки.

Вспышка ярости на мгновенье затмила рассудок. Я сдержала себя. Ничего. Сегодня у меня будет возможность выплеснуть гнев на глупца, осмелившегося угрожать моей собственности. Но Ярун тут не причем. Он всего лишь новорожденный птенец, который не знает, как вести себя с мастером.

— Ты забылся, — я выдохнула сквозь стиснутые клыки. — Пока прощаю. В следующий раз накажу. Вон!

Еще не осознавая своих действий, Ярун побежал прочь с пустыря. Скоро он исчез в переплетении вечерних улочек. Напоследок птенец кинул на меня обиженный алый взгляд, в котором читалось человеческое огорчение. Он посчитал, будто я пренебрегла им. Глупец. В данный момент он самое ценное, что есть в моем бессмертии. Нестрашно. Ярун переживет обиду. А вот встречу в «Жирном крабе» с эльфом, вряд ли.

Не теряя времени, я побежала к таверне. Как хорошо, что непутевый мальчишка-сунжэ постоянно сбегал от меня, и я отметила его. Никогда не думала, что это может спасти жизнь не только Жадану, но Эгуну, Яруну и, возможно, мне самой.

Наивный подросток не знал, кто вломился в их с Эгуном комнату. Он никогда не видел тех загадочных созданий, которых называют эльфами. Я же с этим народом встречалась. Последний раз, кстати, недавно. В Хориске. Хм… не может ли оказаться так, что мы с эльфом знакомы?

Двери «Жирного краба» оказались заперты изнутри. Недолго думая, и не особо опасаясь посторонних, я обернулась туманом. Дальше — проще. Сквозь щели я преодолела дверь. Очутилась в зале таверны. Однако к лестнице не торопилась.

Эльф ждал меня именно там. Он думал, я спущусь и обязательно открою дверь. Или попытаюсь это сделать. Не-е-ет. Я поступлю иначе.

Рассеявшись до предела, я тонкими, незаметными для глаз струйками, просачивалась сквозь дощатый пол. Если мой расчет верен, я окажусь в дальнем от входа углу комнаты, где томились в плену Эгун и Жадан.

Ощущения невесомости и легкого прикосновения к телу сначала досок, а потом земли, пропали. Я очутилась именно там, где рассчитывала. Правда, не до конца. То есть, часть меня все еще не просочилась в комнату. Поэтому пришлось подождать. С пользой. Я разглядела эльфа, сидящего у двери, явно ждущего, когда эта самая дверь распахнется от моего удара. Жадана, по-прежнему, стремящегося прикрыть вампира. И самого Эгуна, который такой заботе был рад и не рад одновременно. Кажется, вампиреныш был уязвлен, что его весь день оберегал какой-то человеческий мальчишка. Но в драку Эгун не лез. Наверное, сообразил, что он чужаку не ровня.

План действий нарисовался сразу. Моего присутствия никто не заметил. Гость держал пленников в поле зрения, но больше всего сосредоточился на двери. Сунжэ с вампиром, не отрываясь, следили за эльфом, так что заметить меня и случайно предупредить чужака не могли. Не торопясь, я добралась до эльфа. Расстелилась туманом у его ног. Скользнула за спину и, материализовавшись, несильно ударила его по затылку.

Чужак рухнул. Он так и не почувствовал меня. Кажется, хваленое эльфийское чутье работало у нынешнего поколения через раз.

— Чего встали? — потирая ушибленный кулак, спросила я. Мне только и осталось, что наслаждаться произведенным впечатлением. Мальчишки, разинув рты, таращились на меня и на лежащее тело во все глаза.

— Вея! — всхлипнув, Жадан бросился ко мне, обняв так крепко, как мог. — Я знал, что ты придешь!

Немного смущенная одной рукой я погладила парнишку по коротким каштановым волосам. Не думала, что он так обрадуется.

Эгун благодарно кивнул. На нежности он тратить время не собирался. Вместо этого, вампир подошел к оглушенному эльфу. Осторожно пнул его носком сапога.

— И что с ним делать?

Подождав, пока Жадан возьмет себя в руки и успокоится, я отстранила его. Посмотрела на пленника.

— Для начала разверни-ка нашего гостя. Лицо увидеть хочу.

Эгун осторожно, будто бы оглушенный эльф мог его покусать, перевернул пленника лицом вверх. Белая кожа, тонкие черты, идеальный изгиб подбородка. Я удовлетворенно кивнула. Старый знакомый. Как же он очутился в Гуаре?

— Эгун, где-то тут в подвале должны быть веревки. Найди их.

Вампир почти вышел из комнаты, но, задумавшись, оглянулся на меня.

— Ты не убьешь его?

По моему лицу пробежала плотоядная ухмылка, от которой мальчишек передернуло.

— Нет. Эльфы — большая редкость, чтобы убивать их.

— Эльфы?! — хором переспросили мои подопечные. Конечно, им в голову не пришло, что в столице людского государства может оказаться остроухий.

Я широко улыбнулась, после чего жестом поторопила Эгуна. Тот не заставил себя ждать. Через пару минут вампиреныш вернулся, гордо демонстрируя приличный моток веревки.

Пленника я связала сама. Не то, чтобы не доверяла мальчишкам, просто опасалась, что эльф может прийти в себя. Эгун с таким противником не справится. Жадан тем более.

— Веомага, — сунжэ подошел ко мне, как только я довязала последний узел на ногах остроухого гостя.

— Что? — проверив надежность пут, оставшись довольной, я повернулась к мальчишке.

— Спасибо, что не бросила.

— Вас что ли? — уточнила я, демонстрируя клыки в лукавой улыбке. — Мне без вас скучно.

— Кстати, как ты вообще поняла, что нам нужна помощь? — Эгун до этого обыскивал эльфа, но сейчас прекратил свое занятие и тоже уставился на меня.

— Я отметила Жадана, если вы помните, — я сочла нужным пояснить. — Как только он испугался, метка сработала. Я видела все, что тут происходило. — Потрепав за щеку сунжэ, уточнила. — Глазами Жадана. Знаешь, малыш, — без перехода, я обратилась к сунжэ, — ты вел себя храбро.

На щеках подростка расцвел румянец. Думается мне, хвалили его нечасто.

Еще раз проверив надежность веревок, я присела на краешек одной из кроватей. Эгун, скрестив руки, прислонился к двери точно за спиной эльфа. Жадан, глянув на меня, на вампира, открыл было рот, чтобы что-то спросить, но я подняла указательный палец. Мне требовалась минутка тишины.

— Ярун! — я кинула зов.

Посмотрим, сообразит ли мой птенец, что надо делать. Узнает, где я?

Мне хотелось, чтобы Ярун появился до того, как эльф очухается. Птенца надо сразу посвятить в то, что тут творится.

Ждать пришлось не слишком долго. Не прошло и десяти минут, как дверь, возле которой пристроился Эгун, резко отворилась, а на пороге застыл напряженный Ярун.

Эгун среагировал быстрее моего птенца. Все же их разница в возрасте, пусть и небольшая, дала о себе знать. Ярун оказался вжат в стену. Ридаец упирался локтем в его шею.

— Назад, Эгун! — крикнула я. — Это мой птенец!

Как от моего вопля не пришел в себя эльф, я не знаю.

В комнате повисла тишина. Жадан во все глаза смотрел на Яруна, а Эгун удивленно уставился на меня.

— Ты не обращаешь птенцов, — выдал вампир.

— Не обращала. — Согласилась я, сдвинув брови. — Теперь отпусти его. Пусть войдет.

Эгун нехотя отошел, пропуская фыркающего Яруна.

Птенец услышал зов и примчался так быстро, как сумел. Он ничего не понял, действовал инстинктивно. И встреча с другим вампиром для него стала неожиданностью. Но Ярун с заданием — услышать и прийти — справился!

Вампир приблизился ко мне, мельком взглянув на бесчувственного эльфа.

— А-а… Э-э, — Жадан с любопытством наклонил голову набок, в карих глазах зажегся вопрос.

— Спрашивай, — выдохнула я. Если мальчишка чем-то озабочен, лучше дать ему выговориться.

— Твой птенец похож на хозяина таверны. Яруна, — с хитрицой в голосе произнес Жадан.

Я скептически оглядела птенца. Задержала взгляд на лице, волосах, руках. Поджала губы.

— Правда?

— Точно! — воскликнул Эгун. — Это ж Ярун! Как я сразу не узнал?!

— Что-то случилось? — вклинился Жадан. — Ты бы просто так его не обратила.

— Об этом мы поговорим позже, — я ласково улыбнулась, поглядев на любопытного мальчишку. — Когда нас не будут подслушивать всякие остроухие северяне.

Мои мальчишки как по команде вперились глазами в связанную фигуру. Эльф имел превосходную выучку. Не шевельнулся. Но изменившееся дыхание выдало его с потрохами.

Жестом приказав всем оставаться на местах, я подошла к эльфу, присела на корточки напротив него.

— Заканчивай, эльф, — предложила я. — Ни тебе со мной в игрушки играть.

Северянин открыл огромные серо-синие глаза. Поднял голову, отчего мелкие белые косички волос, с вплетенными в них хрустальными бусинами, полностью спрятали острые уши.

По лицу эльфа плясала тень гнева. Щека чуть подергивалась от ярости. Но голос оказался спокойным.

— Это ты заигралась, вампирша. — Говорил он не на родной элтаньи, а на гуарском наречии. Вполне сносно. Почти без акцента. — Я ведь предупреждал тебя, не попадайся мне больше.

— То было в Хориске, — я широко улыбнулась. — А мы в Гуаре. Так что, не понимаю твоего гнева.

Не давая эльфу собраться с мыслями, я задала вопрос:

— Тебе было интересно меня повидать. Вот она я. Что теперь?

— С чего ты решила, будто мне интересно? — эльф сжал губы в тонкую полоску. Играл он превосходно! Настоящая ненависть ко мне перемежалась с напускным безразличием.

— Ты бы прикончил того парня, — я ткнула ноготком в застывшего Эгуна. — А я не люблю, когда трогают мою собственность. Если бы ты, не приведи Сайгум, убил малыша, я б с тебя скальп сняла. Но, — я выдержала паузу, изучая лицо пленника, — ты этого не сделал. Значит, хотел поговорить. Или…

Меня осенило. Я рассмеялась, чуть не упав. Глаза северянина посветлели от жгучей ярости. Лоб перечертила гневная морщинка. Он думал, я смеюсь над ним.

Встав, подняв голову эльфа за подбородок, отчего остроухого перекосило, как от зубной боли, я ласково спросила.

— Ты собирался своими собственными клинками пронзить мое мертвое сердце? Надеялся, что я приду, не ожидая подвоха. Ах, эльфенок. Я думала, ты умнее. Ведь еще в Хориске ты понял, со мной не совладать. А туда же.

— Нет! — эльф дернулся, вырвав подбородок из моих пальцев. — Мне не нужна твоя смерть.

Интересное заявление.

— Да-а? — я наигранно удивилась, про себя отметив, что держится северянин с достоинством. Даром, что молодой. — Тогда просвети меня. Расскажи старой вампирше, чем она может помочь?

— Веомага, ты бы поосторожней с ним, — Ярун сделал к нам шаг.

— О, дитя, — он еще не знал, что со мной шутки плохи. Конечно, его беспокоила моя безопасность, но самоуправства и уж тем более такого тона я не потерплю. — Твоя забота трогательна, но не лезь мне под руку, Ярун!

Вампир вздрогнул, как и все в этой комнате, включая эльфа. Я же, выдохнув, отступила от пленника.

— Даю тебе последний шанс. Говори, чего тебе нужно. И не трать наше время зря.

Ярун, уязвленный моим замечанием, пришел в себя. Всем своим видом он выражал неприязнь и осуждение. Чую, намучаюсь я с его воспитанием.

Эльф, тем временем, глубоко вздохнул. Он смотрел только на меня. Остальные его не интересовали.

— Я Лледос. Младший сын четвертой ветви Дома Мечей.

Уф! Я и забыла, как любят эльфы высокопарные приветствия. Спасибо ему, что не стал перечислять всех своих предков. Эльфийский этикет, кстати, одобрял представление своей родни, как живой, так и уже почившей. Но, эльф упомянул Дом Мечей. Значит, после нашего с ним маленького танца в Хориске, я сделала правильный вывод? Он — мастер меча?

— Я Веомага. Довольно старая вампирша без определенного места жительства, — вернула я сомнительную любезность. В том плане, что эльф явно пытался быть со мной вежливым, в то время как я юродствовала.

Лледос проглотил мою насмешку.

— Я знаю о тебе, Веомага. Ты была хозяйкой Халайского гнезда. Мой народ наслышан о тебе, Золотая Смерть.

Далось им мое прошлое! Даже прозвище вспомнил! Или эльфенок пытался меня задеть? Намекнуть, что я, такая сильная, не сберегла свой клан, гнездо, птенцов?

Улыбнувшись уголком губ, подтверждая мою догадку, Лледос продолжил.

— Я по делу в Гуарском княжестве. Мой народ, как и ты, озабочен восстанием вампиров. У нас с тобой общие цели, и мы можем помочь друг другу.

— Правда? — я усмехнулась, пройдясь взад-вперед по комнате. — Лледос, твой народ даже кончиками своих ушей не слышал о всей этой кутерьме, что расползлась по Гуарскому княжеству. Не держи меня за малолетку! Твоему народу глубоко все равно, что происходит в землях людей! Не-ет, дружок, — я остановилась, снова присев напротив эльфа. — Ты здесь по другой причине. И мне не важно, по какой. Вопрос в том, чего ты хочешь от меня. Я жду!

Глаза эльфа сощурились так сильно, что превратились в две щелки. Губы побелели от напряжения. Наконец, он решился.

— Мне нужна… — он прошептал последнее слово так тихо, что даже я не сразу поняла. А когда поняла, так и села. Прямо на пол. В ошеломлении.

— Защита? — переспросила я, озадаченно моргая. — Ты, эльф, сын какой-то там ветви Дома Мечей, просишь меня о защите? Меня? Вампиршу?!

Эгун, по-прежнему стоявший в дверях, хихикнул. Остальные соблюдали молчание.

— Четвертой, — хмуро уточнил Лледос. — Четвертой ветви Дома Мечей.

— А-а…Погоди, — я потрясла головой. — Ты заключаешь со мной перемирие и просишь моей защиты?

— Да, — ответил Лледос, хмуро глядя на меня.

— Ярун, дитя мое, — не сводя глаз с эльфа, я обратилась к птенцу, — ты, случаем, в последнее время драконов не видел?

— Нет, — недоуменно отозвался Ярун. — Причем тут драконы?

— Притом, что они столь же невероятны, как и мир между эльфом и вампиром.

Посидев какое-то время на полу, поглядев в потолок, будто бы там нарисовался ехидный образ Беликия, я попыталась разложить все по полочкам. Полочка первая. Есть северный эльф, который в первую нашу встречу вознамерился меня убить. Полочка вторая. Все тот же эльф напал на моих подопечных. О! Погодите-ка.

— Лледос, — я заправила за ухо выпавшую из косы прядь, — как ты очутился в Гуаре? Точнее, в этой таверне.

— Я сам дал ему комнату, — вместо эльфа ответил Ярун. — Он по секрету представился опальным аристократом из мелкого рода. Платил исправно.

— Вот как? — я потеребила собственные волосы. — Это правда, эльф?

— Да, — ответил тот. — Потом пришли вампиры. Вы. Я вас сразу почувствовал.

— И решил напасть?

Согласный кивок.

— Но потом этот мальчик, — эльф мотнул головой в сторону Жадана, — рассказал мне интересную историю о том, что некая Веомага заботится о нем и обязательно отомстит, если я его трону. При этом, мальчик не был зачарован, он не фострэ. И какой смысл старому вампиру оберегать неприметного мальчишку?

— Это мое дело, — оборвала я непрошеные объяснения эльфа. — Тебя оно не касается.

— Не совсем, — эльф поерзал на стуле. Вероятно, веревки больно впивались в его тело. — Мне стало интересно, что ты за вампирша. О тебе ходят разные слухи. Я подумал, мы могли быть полезны друг другу.

— И в чем твоя полезность?

— Эльфийская кровь…

— Мне не интересна, — перебила я. — Я не гурманка. Ты не по адресу.

Он озадаченно замолчал. Его народ, вообще, все эльфы убеждены, будто бы их кровь — это чуть ли не небесный нектар для нас, полный вкуса и великой силы. На самом деле ничего сверх божественного в их крови нет. Если найти мага посильнее, да поопытнее, то его кровь полезнее будет. Но эльфы отчего-то убеждены в обратном.

— Твоя кровь — это все, что ты можешь предложить?

— Н-нет, — с небольшой заминкой ответил Лледос. — Такую, как ты, не заинтересуешь деньгами, да?

На его губах мелькнула угрюмая ухмылка. В глазах появилась решимость.

— Человеческий мальчишка, — эльф бросил быстрый взгляд на Жадана, — рассказал, что тебя в Гуаре интересуют молодые вампиры. Я давно здесь и смог выследить несколько групп твоих сородичей. Они называли себя «Независимыми». Я знаю, как они проходят за стену и возвращаются в город. Еще знаю, что Независимыми руководит какая-то Консолия. Также мне известно, кто еще входит в Консолию.

— И кто же? — я подалась вперед. Неужели эльф мог предоставить мне то, что я искала? Невереоятно!

— Не скажу, — Лледос в свою очередь откинулся на спинку стула, отрешенно подняв глаза к потолку. — Пока не дашь обещание защиты.

Я зарычала, одним движением встав и нависнув над пленником. Тот выдержал, не съежился, не втянул голову в плечи.

— Слышали? — я обратилась к остальным. Вампиры и сунжэ с интересом следили за нашей беседой, но вмешиваться не рисковали. — Какой-то там сын четвертой ветви ставит мне условия!

— Младший… сын, — поправил эльф.

— О! Младший! — я плотоядно оскалилась, принявшись нарезать круги вокруг связанного эльфа. — Эгун, Ярун, что думаете?

— Убить, — пожал плечами ридаец. — Ты же все равно не станешь защищать его. А иначе он ничего не расскажет. Эльф бесполезен.

Взглянув на высокого вампира, я согласно кивнула.

— Ярун, а ты как считаешь?

— Убить его ты всегда успеешь, — задумчиво изрек владелец таверны, потирая подбородок, — Неужели тебе не интересно, от кого эльф просит защиты? Ты сама только что сказала, что мир, союз между эльфом и вампиром, невозможен. Так что толкает Лледоса на сделку?

— И еще, — подал голос Жадан, — мне нравится этот эльф. Что-то в нем есть… такое, — мальчишка неопределенно развел руками. — Даже не знаю, как сказать. В общем, я бы ему поверил.

На мгновенье я остановилась. В словах каждого был смысл. Просто так я не собиралась предоставлять защиту кровному врагу. Но Ярун прав, мне интересно, что или кто так напугал эльфа. С другой стороны, Жадан — будущий маг. Его интуиции можно верить. А сам мальчишка готов довериться эльфу хоть сейчас.

Тьфу! Что за история?! Но, по сути, она началась именно с этого эльфа. Лледоса. В том далёком Хориске.

Оказавшись за спиной северянина, я положила ладони на его плечи. Он тут же напрягся. Приблизив лицо к его заостренному уху, я прошептала.

— Расскажи, чего ты так боишься, что готов просить моей защиты.

Он сглотнул, помимо воли выдав собственный страх.

— Моя кровь, — выдохнул Лледос, — поведает лучше, чем я сам.

По сути это было предложением позднего ужина.

— Ты — вампирша, — продолжил пленник. — Если я расскажу свою историю, ты не поверишь. Но «кровь лгать не умеет». Так ведь?

— Кровь лгать не умеет, — эхом отозвалась я. Эта старинная вампирья поговорка до сих пор оставалась загадкой для многих моих сородичей. Только кровь могла рассказать всю правду о своем хозяине, ничего не утаив от старого вампира.

— Ярун, Эгун, — бросила я, — выйдите и закройте за собой дверь.

— А я? — подал голос Жадан.

— Ты можешь остаться, — разрешила я.

Мне нужно было избавиться от молодых вампиров. Яруну пара ночей от обращения. Запах одной лишь капли крови может помутить его разум. Эгуна тоже лучше выпроводить. А cунжэ помешать ничем не мог.

Отрастив острый коготок на указательном пальце, я кольнула эльфийкую шею, попав точно между тонких довольно длинных косичек. Лледос дернулся от неожиданности. Я же, подождав, пока появится тяжелая алая капля, осторожно поддела ее все тем же когтем.

М-м-м, вкус, и правда, необычный. Кровь несла в себе аромат севера. Холодное море, замерзшие озера, огромные поля, укрытые снежным покрывалом. И такое короткое лето, полное ярких красок и прохладных ночей. Почти, как дома, в Ледвее. В той давно несуществующей стране, где я когда-то родилась…

Но кровь была не чиста. В ней присутствовал яд. Сначала я не поверила в это. Отравить эльфа почти невозможно. Пришлось собрать еще несколько капель, чтобы понять, в чем дело. И когда я это поняла, мне стало не по себе. Не далее, как полгода назад, эльфа пытались обратить! По всем правилам. Но не получилось. Эльфы никогда не становились вампирами. Вместо этого они сразу же умирали, не превращаясь в нежить. А тут уже столько времени прошло. Лледос не умер, вампиром не стал, но и от яда не избавился.

— Кто это был? — я сурово поглядела на эльфа, встав перед ним. — Что за вампир пытался тебя обратить?

— Его имя Кезо, — ответил северянин, не задавая никаких вопросов. Похоже, он понял. Его кровь, действительно, многое рассказала.

— Кезо? — повторила я.

Мне был известен лишь один вампир с таким именем. Его клан по сию ночь считался одним из самых загадочных и мрачных. Ходили слухи, будто бы Кезо при жизни занимался какой-то там праалхимией. Именно он первым догадался, что кровавый эликсир, заменяющий живую кровь, невозможен. Еще вампир славился полным отсутствием чувства юмора и тягой к запретному. С него станется обратить эльфа. Но зачем?

— Ты просишь защиты от Кезо? — с предельной серьезностью я всмотрелась в глубокие серо-синие глаза.

— Не только от него, — не мигая, ответил эльф. — От моих сородичей тоже. Если они узнают, что со мной произошло, они убьют меня.

— Странно, — я наклонила голову. — Другой бы эльф на твоем месте сам себя приговорил. А ты нет, за что-то цепляешься.

— Не хочу умирать, — вздернул подбородок эльф. — Только не из-за какого-то эксперимента гнусного вампира.

— Лледос, — я впервые обратилась к эльфу без призрения и насмешки. — Кезо стар. Даже я не могу сказать с полной уверенностью, сколько веков он разменял.

— Хм, — зло ухмыльнулся северянин, — значит, ты отказываешься. Боишься старшего собрата?

— Нет, — я потянулась к узлам на руках эльфа. — Я не боюсь его. И не отказываюсь.

Эльф оторопел от моих действий. Когда последняя веревка упала у его ног, он уставился на меня и без того большими глазищами. Северянин продолжал сидеть, не шевелясь, и глядеть на меня, как на полоумную.

— Я не отказываюсь, — подтвердила я, — но мне нужно знать все, что с тобой произошло. Тугие веревки, — усмехнувшись, я подобрала их и передала Жадану, — не способствуют улучшению памяти. Теперь я слушаю.

Лледосу потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Он не верил в то, что я согласилась, не верил, что я отпустила его. По правде сказать, я тоже до конца не верила в свои действия. Наверное, общество мальчишек и новый птенец размягчили мое сердце.

Вспомнить, как именно Кезо пытался обратить его, Лледос не сумел. Однако сообщил, что это случилось полгода назад. Вампир подумал, что эльф, не умерший и не обратившийся, стал очередным неудачным экспериментом. И как только представилась возможность, Лледос бежал. Птенцы Кезо, разумеется, пытались вернуть эльфа, но его сила и ловкость несметно возросли.

От преследователей Лледос избавился, но не от внимания Кезо. Старый вампир по-прежнему не оставлял попыток вернуть подопытного.

Отправиться на родину, к северным эльфам, Лледос не мог. Понимал, они сами его уничтожат.

— Погоди, — я приостановила эльфа. — Ты говорил, что стал сильнее и ловчее?

— Да, — Лледос молниеносно встал и попытался нанести удар по моей шее. Я отскочила, гневно зашипев. — Теперь веришь?

Клыки пришлось спрятать. Эльф наглядно продемонстрировал свои умения.

— Верю, — я скрестила руки на груди. — Хорошо, я защищу тебя от Кезо, его птенцов и твоих соплеменников. Но ты немедленно расскажешь мне все, что знаешь о Консолии и Независимых.

Помнится, совсем недавно я заключила подобную сделку и не выполнила ее условий. Игор обратился пеплом…

Надеюсь, в этот раз мне улыбнется Сайгум, а не Беликий.

Лледос протянул мне руку. Что еще оставалось старой вампирше, такой как я? Конечно, ответить рукопожатием. Надо отдать должное, эльф не скривился, в отвращении не дернул рукой. Только улыбка его стала немного кислой. Ничего, дружок, ты сам сунул голову в мою петлю.

А бессмертие обретает все новые краски и грани, пестрит азартом и интригами! Завидуй, Ноан! Или спасай меня…

 

Глава 11 КЛЮЧ

Низкие грозовые тучи нависли над Гуаром. Они спрятали узкую полоску месяца и мигающие звезды. Небо то тут, то там озарялось беззвучными вспышками молний. Но гроза ушла из города, оставив глубокие лужи на улицах.

Чертыхнувшись, я вцепилась в шероховатую стену какого-то дома. Ноги поскользнулись в грязи и чуть не разъехались в разные стороны.

Лледос вел меня закоулками Черного квартала к городской стене. Он утверждал, что знает нечто такое, что я должна увидеть собственными глазами. Вот мы и пробирались по грязным, мокрым после дождя улицам. Раньше я полагала, что часть города, где живут кузнецы, должна быть почище. Жаль, ошиблась.

Эльф не соврал. Рассказал все, что знал о Независимых молодых вампирах. В принципе, ничего нового я не услышала. Агрессивные вампиреныши от года до сотни сбивались в мелкие или крупные банды, наводили хаос на улицах города и исчезали в неизвестных направлениях.

Даже самый круглый дурак понял бы, что Независимые используют какую-то систему ходов. Но куда смотрит стража? Сколько помню, гуарские стражники относились к службе серьезно… Если только дело не касалось Руинного квартала. Но многие нападения вампиров совершались на больших красивых улицах, а не в разбойном районе.

Как бы Независимые с их Консолией не дотянулись до градоправления.

Лледос заявил, что Консолия гораздо опасней, чем мне думалось. По его мнению, я должна относиться к угрозе с ее стороны серьезнее. У эльфа не было никаких прямых доказательств, но косвенных — навалом. Например, Консолии принадлежало два особняка в Белокáменье, там, где селилась знать. Но никто из тех Независимых, за которыми наблюдал Лледос, туда не совались. Лишь говорили об этих домах. И то, тайком.

Кстати, эльф мог похвастаться еще одной новой способностью. В результате неудачного обращения и опытов, что проводил Кезо, Лледос стал понимать вампирий язык. Между тем, если вампиры разговаривали друг с другом, их могли понять лишь сунжэ. И то в счет собственного дара.

Я подумывала, что Лледос не такой проваленный эксперимент. Кезо не просто так желал его вернуть. Что, если старый алхимик пошел в своих опытах дальше? Это могло бы обернуться большой бедой. Кто знает, каких еще эльфов, людей, вампиров прячут самые нижние этажи его гнезда? На что способен извращенный ум старого вампира, который лишь на пару столетий моложе моего покойного создателя?

— Пришли, — оповестил эльф, останавливаясь напротив угла небольшого дома.

— Куда? — поинтересовалась я, придирчиво осматривая место. О! Знакомый район. Не так давно мы с Кеменой, птенцом Ноана, осмотрели этот закоулок вплоть до последней пылинки. И ничего не нашли. — Что здесь такого?

Лледос довольно ухмыльнулся, показав ровные белые зубы. Убедившись, что я в «восторге», он подошел к стене. Присел и аккуратно начал очищать что-то от грязи. Я вытянула шею, пытаясь заглянуть через его плечо. Не получилось. Пришлось ждать, пока эльф закончит и уступит мне место.

— Тут, — он ткнул пальцем куда-то вниз стены, там, где белый каменный блок врастал в землю. — Видишь?

Я видела… Слой грязи и множество царапин, которые образуются под воздействием времени.

Сообразив, что ничего интересного я не нашла, эльф раздраженно скривился, но от колких замечаний воздержался.

— У Независимых был маленький ключ, похожий на обыкновенную зубочистку. Они вставляли его сюда. Раздавался слабый щелчок, и там, где ты стоишь, открывался узкий люк.

— Да? — я на мгновенье задумалась. — Ты ведь перебил пару-тройку вампирских шаек. Готова поспорить, один такой ключик завалялся в твоих карманах.

— Собралась туда лезть? — искренне поразился эльф. — Они тебе не обрадуются.

— Кто «они»? — я принялась рассматривать землю под ногами.

— Независимые. Их много.

— Шансы не равны. — Согласилась я. — Вампирам не уцелеть. Так ты дашь ключ? Или сам откроешь?

Эльф поправил капюшон. Ответа я не дождалась.

Лледос прислонился к стене, скрестив на груди руки, хмуро поглядел на меня из-под капюшона. По лицу северянина можно было понять, что ему не нравится перспектива лезть в места, набитые агрессивными вампирами.

— Это твое дело, Веомага, — произнес он без одобрения. — Но если тебя растащат по кусочкам, ты не сможешь выполнить свою часть договора.

Я тоже встала, с усмешкой глянув на эльфа.

— Если ты думаешь, что со мной так легко справиться, почему выбрал меня в защитницы? Вот что, — добавив серьезности в голосе, я вплотную приблизилась к Лледосу, — ты откроешь люк и пойдешь вместе со мной.

Уголки губ Лледоса чуть опустились. Он всем видом выражал призрение к моему плану.

Так, да?

— Знаешь, что объединяет эльфов и ослов? — зло осведомилась я. — Первое — длинные уши. Второе — упрямство. Если ты не откроешь люк, считай сделку аннулированной!

Я крутанулась на пятках и зашагала прочь, оставив эльфа в пришибленно-злом состоянии смотреть мне в след. Не сказать, что я была раздосадована. Если обращать внимание на все подобные случаи, бессмертие превратиться в сплошное мучение. Кроме того, я была уверена, спесивый эльф согласится. Рано или поздно.

Сбавив шаг, я решила пройтись по Белокáменью — кварталу богачей. Лледос заранее объяснил, какие дома принадлежат Консолии. Ночью после летней грозы мало кто выйдет из дому. Лишних глаз не будет. Значит, я смогу прогуляться и посмотреть, что нового в Белом квартале. А там, глядишь, и эльф на что-нибудь решится.

Стараясь не попадать под свет уличных фонарей, я дошла до самого богатого квартала города. Тут было, на что посмотреть. Каждый дом — произведение искусства, если его, конечно, видно за высоким каменным забором, или за буйной листвой садов.

Что-то изменилось за тридцать лет. Что-то осталось нетронутым.

Я нашла один роскошный дом, который мне приглянулся с прошлого визита. Особенностью домовладения были колонны, увитые виноградной лозой. Конечно же, растение высечено из камня. Слишком холодно в Гуарском княжестве для винограда. Не знаю, как звали мастера этого шедевра, но пред таким искусством даже я склонила голову.

Я задержалась у дома больше, чем ожидала. Хотела рассмотреть получше высокие колонны, лестницы, ведущие на второй этаж прямо от главного входа, небольшой фонтан — такую редкость в этой стране, прекрасный плодовый сад. И вдруг увидела то, что заставило меня спрятаться в тени деревьев. На бортике фонтана был изображен знак: ветвь рябины, с вырезанными по кругу словами. Пришлось напрячь зрение. Надпись была сделана на одном из старых языков, которые считались мертвыми задолго до моего обращения. Благо, создатель был требователен, и языками я владела. Сложив вместе черточки, кружочки и спирали — знаки древнего языка, — я смогла прочесть. «Власть», «Ночь», «Вечность».

Тот же символ, что у Независимых! У Консолии! Только слова на древнем языке.

Из-за угла вынырнул патруль. Четыре стражника в легких доспехах и маг с неизменным жезлом в руке. Хрустальное навершие жезла сияло маленькой звездой. Наверное, факелы разгорались неохотно в такую погоду, а со светильником возни больше.

Когда патруль проходил мимо меня, я чуть не вросла в широкий ствол дуба. Маг — вот главная опасность.

Как назло, патруль остановился. Маг и два стражника сделали пару шагов в мою сторону. Я не шевелилась. Лишь когти отрастила.

В свете магического жезла, тень дерева, у которого я притаилась, стала длиннее, упав на ограду особняка. К счастью, моя тень слилась с тенью ствола. Маг, перекинулся парой ничего не значащих фраз со стражниками, и патруль двинулся дальше по маршруту.

Только, когда вся компания скрылась из виду, я позволила себе отойти от дерева. Кемена — шпионка Ноана — была права. Патрульные маги в Белокáменье сильны. Уверена, этот человек подошел ко мне почти вплотную не просто так. Что-то почувствовал.

Надо быть осторожнее.

Не успела я об этом подумать, как ощутила приближение какого-то сородича, близкого мне по крови. Неужели, кто-то от Ноана?

Верно. Через минуту из тени передо мной появилась только что упомянутая Кемена. Ее медные волосы, как всегда, беспорядочно рассыпались по плечам. Она склонилась в приветствии.

Опередив ее, я схватила девушку за руку, увлекая прочь от особняка. Вампирша ничего не поняла, но противиться не стала. Как только Белокаменье осталось позади, я отпустила руку Кемены.

— Кхм, — прокашлялась вампирша, — доброй ночи, госпожа! Эм… прошу прощения, что это было?

Она намекала на наше бегство из богатого квартала.

— Ничего, — сухо ответила я, запахиваясь в плащ. — Тот особняк принадлежит Консолии.

Глаза вампирши расширились, но она ничего не сказала.

К этому времени мы шли по улице торгового квартала. Зайдя в небольшой, но аккуратный, а главное, густой парк, я приглядела несколько деревянных скамеек. Выбрав ту, что пряталась за деревьями и живой изгородью, я опустилась на относительно сухие доски, окованные по краям витым железом. Кемена с моего позволения присела рядом.

— У меня вести от мастера Ноана. Он просил передать это.

Она протянула хорошо запечатанный конверт. Не откладывая на потом, я сломала печать и вытащила шелестящую бумагу. Витиеватые буквы родного мне, но уже мертвого ледвейского языка, Ноан выписывал без особого старания. Братец явно торопился.

Уважаемая сестрица, доброй ночи!

У меня появились интересные новости! Спешу с тобой поделиться!

Эликсир, что ты передала Кемене, вызвал бурный интерес у моих алхимиков. Они закрылись в лабораторной комнате на несколько ночей! И вот что выяснили. Основная составляющая эликсира — кровь. Кто бы сомневался, да? Вот и нет. Не простая кровь. Она текла по жилам сильного мага! Уже удивлена, Вея? Знаю-знаю, ты не любишь, когда твое прекрасное имя сокращают. Извини, отвлекся.

Итак, основа эликсира — кровь мага.

Второй ингредиент не менее интересен. Готова?

Это рябина!

Алхимики нашли частички истолченных в порошок плодов этого прекрасного дерева. Очевидно, состав эликсира этим не исчерпывается, но мои птенцы пока что не готовы ответить на данный вопрос. Знаешь, сестренка, я подумал… Впрочем, ты отметешь эту идею своей метлой циничности и упрямства… Но я же, в конце концов, далеко… и не попаду под твою гневную горячую руку. Так вот, а почему бы нам не обратиться к Кезо?

Я скривилась. С прошлой ночи этот самый Кезо не выходил у меня из головы. И меньше всего я хотела к нему обращаться.

Отогнав неприятные мысли, я продолжила чтение.

Ты помнишь Кезо? У него гнездо на западной границе Гуарского княжества. Вампир он со странностями, но алхимия — его страсть. Кто, как не он, сможет разобраться с эликсиром? Что скажешь? У меня назначена встреча с Кезо в конце недели. Я могу прихватить эликсир с собой. Жду ответа.

Еще мне не дает покоя символ Консолии. Столетий шесть назад я видел нечто похожее. Рябиновая ветвь в оправе из слов «Рассвет», «День» и «Ночь». У нашего создателя была старая печать с этим символом. Не знаю, видела ты ее или нет.

Называй меня старым вампиром, впавшим в паранойю, но здесь есть связь!

Теперь о Независимых. Последние пару ночей они как будто растворились. Я бы сказал, затишье. А оно, как известно, часто бывает перед бурей. Так что будь настороже. Если нужна помощь, я вышлю к тебе Вита. Или пусть останется Кемена. Поверь, сестра, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!

С вечной братской любовью,

твой Ноан!

Дочитав немного корявые строки, я спрятала конверт в одежде.

Ноан сильно обеспокоен. Это видно из письма. Что затронуло брата сильнее? Притихшие Независимые? Знак со старой печати? Или состав эликсира? По поводу последнего могу сказать, что тоже удивлена. Кровь мага — понятно. Но зачем рябина? Она убивает вампира, а не делает его сильнее.

Кроме того, не думаю, что это хорошая идея, отдать эликсир Кезо. Нет гарантии, что старый садист не причастен к его появлению. И зачем Ноан встречается с этим алхимиком? Опять мой братец наплел кучу интриг?! Хоть бы сам не запутался.

Вдали сверкнула молния, на миг озарив низкие тучи. Пророкотал далекий гром. Снова поднялся ветер, сбивающий холодные дождевые капли с зеленых листьев. На скамейке стало совсем неуютно. Недвусмысленно заерзала Кемена. Ее медные волосы напоминали языки костра.

— Кемена, как ты относишься к эльфам? — я прислушалась к шуму ветра в листве.

— Я их не видела, — серьезно ответила вампирша. — Не могу сказать.

Я улыбнулась в предвкушении.

— Сейчас увидишь одного. Но учти, он мой компаньон. Так что без драк.

Брови вампирши подпрыгнули. Я бы тоже удивилась, скажи мне, что кто-то из сородичей подружился с эльфом. Но это правда. Я сделала приглашающий жест ясеню. То есть, тому, кто скрывался в его ветвях.

Лледос мгновенно спрыгнул со скользких веток и очутился рядом со мной. Снять капюшон или шарф, скрывающий пол-лица эльф не потрудился. Все, что можно было разглядеть под тенью от материи, это большие сине-серые глаза и тонкие изогнутые брови. Кемене этого хватило. Она прекрасно поняла, что перед ней не человек.

Первым порывом вампирши было выхватить тонкий кинжал из-за пояса, но она удержалась. Лледос еле слышно хмыкнул.

— Кемена, это Лледос. Северный эльф. — Я коротко представила их друг другу. — Лледос, это Кемена. Сегодня она будет с нами. Это понятно?

Последний вопрос относился к обоим. Не хотелось, чтоб они передрались за моей спиной.

— Более чем, госпожа, — сразу ответила вампирша.

Эльф ограничился слабым кивком.

— Полночь. Если ты хочешь воспользоваться ключом, тебе надо поторопиться, — голос Лледоса немного искажал шарф.

— Идем.

Поднявшись, я зашагала в сторону Черного квартала. Вампирша с эльфом двинулись за мной бесшумными тенями. Кемена вряд ли понимала, что происходит, но доверяла мне безоговорочно. По крайней мере, так выглядело со стороны.

В тайне я радовалась, что Лледос принял выгодное для меня и для него решение. Не удивилась, если б он заартачился и скрылся из города. Но эльф оказался умнее. Думаю, он шел за мной по всему Белокáменьюи слышал разговор с Кеменой. Жаль было бы потерять способного союзника из-за его упрямства.

Кемена вела себя достойно. Она поборола первое желание вцепиться в шею эльфа. Ноан не зря гордился ею. Теперь девушка могла бы передать не только мой ответ, но и свои собственные наблюдения мастеру. А брат пусть сам делает выводы. Именно с ним мы говорили о чем-то сверхъестественном. Абстрактный мир между вампирами и эльфами тоже упоминался.

За мыслями я не заметила, как мы добрались до нужного места. Кемена проверила, нет ли посторонних. И когда сообщила, что все в порядке, Лледос извлек из внутреннего кармана тонкий металлический шип. Эльф дал мне рассмотреть предмет поближе. Больше всего это походило на зубочистку или иглу. Только небольшие зазубрины по краям свидетельствовали об ином.

Ключ.

Эльф, не задумываясь, вручил его мне:

— Если ты затеваешь игру, тебе и начинать, — Лледос указал, куда вставить ключ.

Я не колебалась. Ненужные размышления меня не тяготили.

Ключ вошел мягко. Стоило повернуть его два раза, как рядом с нами с тихим щелчком открылся люк. Мы втроем заглянули в черный квадратный провал.

Ход шел резко вниз. Глубоко ли, не разглядеть. На стене мы обнаружили подобие веревочной лестницы. Кемена, сверкнув в улыбке клыками, первой стала спускаться по хлипкой на вид конструкции.

— Останешься тут? — я спросила эльфа.

Лледос раздосадовано щелкнул языком:

— Буду ждать тебя внизу. Ключ не забудь.

И он последовал за Кеменой.

Усмехнувшись про себя, оглядевшись напоследок, я достала ключ и юркнула в закрывающийся люк.

Спускаться пришлось долго и на ощупь. Кромешная тьма, в которой даже мы с Кеменой мало что разглядели, кончилась нескоро. Но вот внизу замаячило размытое прыгающее пятно света. Вскоре мы очутились в крохотной коморке, освещенной огоньком маленькой догорающей свечи.

Несмотря на недавний сильный дождь, сюда влага не добралась. Слишком глубоко. Пол и стены оказались земляными. Ничего в каморке кроме свечки не было. Зато в стене нашелся аккуратный проем, закрытый деревянной дверью.

Я прислушалась. Вроде бы тихо. Если поблизости кто-то был, то ничем себя не выдал.

Знаками я приказала Лледосу и Кемене соблюдать тишину и первой направилась к двери. Она подалась легко и бесшумно, открыв перед нами широкий длинный коридор, изредка освещенный магическими светильниками бледно-голубого цвета.

Мы двинулись вперед. Сначала я. Затем Лледос. Замыкала Кемена. В ее чутье я была уверена гораздо больше, чем в эльфийском.

 

Глава 12 КАМПА

[22]

По подземным тоннелям мы бродили несколько часов. Я старалась запомнить все ходы, все ответвления, тупики, лестницы, люки. Последних было много. Куда они вели — загадка. Все не проверить. Казалось, сеть тоннелей шла не только под городом, но и далеко за его пределами. Если бы не вампирья память, мы давно бы заблудились.

Лледос осторожно ступал сзади. Его тихое дыхание доносилось до моих ушей. Это, увы, единственный звук, который я отчетливо слышала. К сожаленью или к счастью, никаких Независимых нам не встретилось. Даже крысы, и те, разбежались по разным углам. Ну, впрочем, последних-то я понимала. Они боялись нас: меня и Кемену.

Что я хотела обнаружить в этих тоннелях, я и сама не знала. Остальные шли сзади, не задавая лишних вопросов. Вообще ни о чем не говоря. Молодцы!

Но, тем не менее, надо было что-то решать. Текли минуты, а ничего не происходило. Наконец, я остановилась. Мне требовалось немного спокойствия. Отрешенности. От этого мира, от темных тоннелей, от всего. Кемена и Лледос вполне могли обеспечить мою защиту, если потребуется. Поэтому, усевшись на холодную землю, я прислонилась спиной к шершавой стене. Мои мысли и чувства направлены на поиск. Я сосредоточенно пыталась найти хоть что-то, хоть какую-то зацепку. Но чутье отказывалось помогать.

Куда же все подевались? Где Независимые? Куда их отправила Консолия? Ноан ведь предупреждал, что вампиры притихли.

— Бес-по-лез-но, — по слогам процедила я, спустя пятнадцать минут.

Мой голос слабым эхом отразился от холодных стен.

Жаль, очень жаль прощаться с рухнувшими надеждами! А теперь что делать? Не могу поверить в то, что вся затея с тоннелями оказалась напрасной. Вели же они куда-то?! Ходили же по ним Независимые?! Значит, надо искать дальше. Но скоро рассвет. Ох уж это солнце! Вечно нарушает мои планы!

От моего взгляда не укрылась довольная мина Лледоса. Пусть все, что ниже переносицы, закрывал шарф, глаза его выражали высшую степень ехидства. Остальное мое воображение дорисовало без труда.

— Госпожа, — подала робкий голос Кемена. — Что ты хотела найти?

— Что найти? — со вздохом прошептала я. — Хоть что-нибудь! Но ты сама видела. Почти все люки, которые мы проверили, заблокированы с той стороны. Те, что удалось открыть, вывели в маленькие коморки-кладовые.

— Госпожа, — Кемена приблизилась и села рядом. — Тебе не показалось странным, что здесь никого нет?

— Смеешься? — на всякий случай уточнила я. Мало ли, вдруг у вампирши такой юмор?

— В кладовых тоже пусто, помните? — эльф поправил шарф. Его вдруг заинтересовал ближайший бледно-голубой светильник с почти белым магическим пламенем. — Думаете, просто так?

— Они к чему-то готовятся, — подытожила Кемена, зыркнув на высокого северянина.

— Какие вы умные, — с раздражением бросила я. — И так понятно. В письме брат предупредил: Независимые что-то замышляют. Консолия… — я поскребла пальцем земляной пол, так и не сформулировав мысль. — Я надеялась найти здесь ответ.

— Зря, — усмехнулся Лледос, по-прежнему избегая смотреть на нас. Прогулка в компании двух вампирш радости ему не добавила. — Ты-то могла бы сообразить, что надежда — самое бесполезное чувство, нежить.

— Э-э-э-э-эльф! — зашипела Кемена, не уступая самой драчливой кошке. — Не смей!

— Хватит! — вмешалась я, пока они всерьез не схлестнулись. — Я приняла решение. Идем…

Я хотела сказать «обратно», но подавилась на полуслове. Во мне поднималось чувство опасности. И эта опасность была все ближе!

— Быстро! Вперед!

Не дожидаясь, пока Лледос и Кемена что-нибудь поймут, я подтолкнула их. Вампирша сразу подчинилась приказу, а эльф потребовал объяснений.

— Что ты делаешь?! — возмутился он, когда я схватила его за локоть, увлекая в широкие коридоры.

— Жизнь твою спасаю! — рявкнула я. — Шевели ногами! Ты же можешь!

Опасность надвигалась с той же несокрушимой силой, как сель в горах. Переломает, разорвет на части.

Я не знала, что это. Просто чутье колотилось в горле, как сердце перепуганного смертного. Если мы не уйдем, если не найдем выход, то скоро встретим свой конец.

— Госпожа! — закричала Кемена, бегущая немного впереди. — Вправо? Влево?

— Влево! — бросила я.

Развилки нам попадались дважды. Эта третья. Чтобы не заблудиться, мы всегда выбирали одно направление — левое.

Что-то настигало нас. Я чувствовала странный жар, опаляющий спину, пятки, плечи. Несколько раз оглядевшись, я ничего не увидела.

— Кемена, — не сбавляя бега, я окликнула вампиршу, — ты чувствуешь это?

— Что? — она не понимала.

Ни Кемена, ни Лледос не ощущали того, что расползалось сзади. Они подчинялись моим приказам, не более. Дело плохо. Что бы не находилось во мраке тоннеля, оно за пределами сил вампирши и эльфа.

Впереди я увидела еще одну развилку. Не такую большую, как предыдущие. Скорее всего, направо от основного тоннеля шел боковой ход. Напротив него я и остановилась, дернув Лледоса и Кемену. Ход заканчивался тупиком, но вверх вела узкая веревочная лестница. О, Сайгум, пусть хотя бы этот люк будет открыт!

Я первой взлетела по связанным воедино веревкам. Нет, кажется, Сайгум, с каждой ночью все реже глядел на меня. Люк, в который я уперлась руками, заперт. Пошарив по холодной земляной стене, я нашла тонкую замочную скважину. Достав ключ-спицу, я попыталась открыть люк. Не получилось. Что-то блокировало узкую дверцу с той стороны. Но времени спускаться и искать другой выход не было.

— Что это? — прошептала Кемена, глядя вниз.

Мы с эльфом синхронно опустили головы. Внизу по коридору расстелился еле заметный туман. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что это такое. Все. Дороги вниз нет. Эта мертвая тварь не щадит никого: ни вампиров, ни эльфов.

Мои спутники с интересом разглядывали наливающийся алым туман. Они и представить не могли, что это за гадость! Да мне и самой с трудом верилось!

— Кемена, Лледос — рявкнула я, — помогайте!

Вампирша, «прилипнув» к стене, поудобнее устроилась напротив заблокированного люка. Лледос, покрепче вцепившись в лестницу одной рукой, уперся в каменную дверцу другой. Потребовалось несколько сильных синхронных ударов, чтобы что-то хрустнуло, и камень треснул. Еще пару мгновений ушло на то, чтобы очистить люк от ошметков каменной створки. Они попадали вниз, вызвав алые завихрения в сгущающемся тумане.

Выбравшись наверх, я подождала, пока мои спутники окажутся рядом. В той комнате, где мы очутились, пол, стены, даже потолок были облицованы камнем. Подвал, поняла я. А из любого подвала есть выход на первый этаж или еще куда.

Вблизи стоял тяжелый винный шкаф. Однако ни единого сосуда в нем не было.

— Ищите выход! — крикнула я спутникам. Сама же сдвинула деревянную конструкцию к люку. Опрокинула ее, полностью закрыв проход. Пусть ненадолго, но преграда остановит мерзкое творение некромагии.

— Есть! — это был Лледос. Он спустился с узкой каменной лестницы и жестом поторопил нас. — Там незапертая дверь. Ведет во внутренний дворик какого-то замка или особняка.

Мы взбежали по лестнице. Эльф оказался прав. За дверью располагалась обширная терраса с множеством колонн, скамеек и огромных напольных горшков с розовыми кустами. Их аромат плыл по всему внутреннему дворику. На террасу выходило еще пять дверей. С другой стороны двора возвышалась белая каменная стена с высокими узкими окнами.

— Алмазный дворец?! — Кемена озвучила мои мысли.

В удивлении я застыла всего на мгновенье. И вновь ощутила знакомый жар, липко ползущий по спине, плечам, затылку.

— Скоро рассвет, — оглядевшись, я нашла то, что меня удовлетворило. — Кемена, бери Лледоса и уходите в Руинный квартал.

— Ты останешься тут? — эльф опустил шарф под подбородок. — Мы не об этом договаривались.

— За нами идет кампа, — принимая истинную вампирью ипостась, ответила я. — Вы даже не представляете, как опасно это умертвие. Она напала на наш след и не успокоится, пока не уничтожит нас.

Эльф с вампиршей переглянулись и дружно скрестили руки. Упрямцы!

— Кемена, это был приказ! — рявкнула я. — В Руинном квартале найдете моего птенца. Если с ним или его спутниками что-то случится, я лично по кусочкам отправлю тебя Ноану. А тебя, — я перевела взгляд обсидианово-черных глаз на Лледоса, — эльфам.

Подействовал мой вид, или угроза, но Кемена схватила Лледоса за рукав.

— Идем, — прошептала она, — мы будем только мешать.

Внимательно оглядев стены и окна, вампирша убедилась, что за двориком никто не наблюдает. Она потянула Лледоса к стене. Однако эльф дернул рукой.

— Нет. — Сквозь зубы бросил северянин. — У нас с Веомагой другое соглашение. Она не сможет защитить меня, если я уйду.

Времени на споры почти не осталось. Благодаря чуткому слуху я уловила, как хрустят доски шкафа, которым я заблокировала люк. Еще немного, и они превратятся в шелуху.

— Хорошо, — сдалась я. — Но ты, Кемена, отправишься в Руинный квартал. Найдешь Яруна. Поняла?

Та колебалась одно мгновенье. Потом кивнула и быстро вскарабкалась по стене. А там перепрыгнула на крышу соседней маленькой башенки и скрылась из вида.

— С чем мы имеем дело? — эльф помог мне запереть дверь, ведущую в подвал. Это даст нам хоть немного времени.

— Слышал о некромагии? — уточнила я, проверяя железный засов.

— Кто о ней не слышал? — усмехнулся Лледос. — Одна из видов некромантии.

— Наоборот, — покачала я головой, — Некромантия — одна из видов некромагии. Но не важно. Некромаг не только поднимает нежить. Он способен создать независимое мертвое существо, подобное личу. Или даже вампиру.

— Что-то такое слышал.

Мы с Лледосом отошли от двери, спрятавшись за массивными колоннами террасы. Это была самая выгодная позиция. Враг не сразу сориентируется, где нас искать. Мы же первыми увидим открывшуюся дверь.

— Некромаги древности создали опасное существо — капму. Ее также называли «надсмотрщицей над вампирами». Она самая страшная нежить, которую только могли придумать чудотворцы. Призвание кампы — вырезать вампирьи гнезда. Но некромаги где-то промахнулись. И первые кампы с удовольствием сожрали собственных создателей. Поведение этих тварей непредсказуемо.

— То есть, — шепнул эльф, обножая изогнутые мечи, — кампа нападает на всех.

— Ну что ты, — улыбнулась я, наблюдая за дверью, — нет. Она нападает, на кого захочет. Это могут быть вампиры, люди, эльфы, маги, некромаги, другие кампы. Не важно. Чем руководствуются эти твари, не знали даже некромаги, их создавшие.

— И как ее убить? — задал вполне логичный вопрос Лледос.

— Никак, — ответила я. — Теоретически, она боится солнца. Так что план таков. Нам нужно продержаться до рассвета. А там, если повезет, солнечные лучи избавят нас от проблемы.

Эльф посмотрел на меня с удивлением. Его большие сине-серые глаза стали еще больше.

— Ты тоже солнца боишься. Это, по-твоему, не проблема?

— Это уже другая проблема, — кивнула я. — Главное — кампа.

— Ты раньше с ними сражалась?

Я качнула головой:

— Нет. Но именно кампы вырезали мой клан. Моих птенцов. Так что я представляю, с чем мы имеем дело. Приготовься к противнику, не уступающему силой, скоростью и хитростью старому вампиру.

Не успела я закончить фразу, как дверь, ведущая в подвал, медленно стала выгибаться. Кто-то с той стороны давил на тяжелые доски. Либо они сейчас с хрустом сломаются, либо дверь слетит с петель, звякнув выломанным засовом.

Произошло второе.

Дверь громко брякнула по каменному полу террасы. На пороге показалась кампа. Я помнила ее описание, и оно точно сошлось с оригиналом.

Нашим врагом была высокая женщина, кожа которой напоминала змеиную. Горящие янтарным огнем глаза не имели зрачка. Длинные пальцы рук заканчивались то ли когтями, то ли шипами. На голове вместо волос шевелились ядовитые змеи. От висков к затылку шли загнутые рога. Кампа могла похвастаться двенадцатью змеиными хвостами, четыре из которых имели костяные погремушки.

Сейчас нежить остановилась в дверях. Вокруг нее поплыл почти невидимый туман. Так она пыталась найти врагов, их след. Вот в тумане появились три алые дорожки. Две из них вели ко мне и Лледосу. Третья стелилась по земле в ту сторону, куда убежала Кемена.

Кампа сделала несколько шагов к нам.

— Пора! — одними губами прошептала я.

И мы напали.

Нежить зашипела, едва завидев нас. Хотя тот звук, что доносился из ее гортани, сплетался с шипением пятидесяти змей-волос и больше напоминал свист ветра в узкой трубе дымохода.

Вооруженная только своими когтями и клыками, я постаралась достать кампу. Но это было совсем нелегко. На свою защиту нежить подняла длинных змей, доселе шипевших на ее голове. С десяток из них защелкали ядовитыми ртами в сантиметрах от моего лица. Другие пыталась достать до рук и менее защищенного торса.

Пока я сконцентрировала все внимание кампы на себе, Лледос обходил ее сзади. Он старался не наступать в клубящийся туман. Эльф интуитивно чувствовал, что этого делать нельзя. Кампа сразу засечет противника.

Отрастив когти на максимально возможную длину, я рубанула кампу по шее. Но нежить в последний миг смогла увернуться, подставив плечо под удар. Мои когти с противным скрежетом соскользнули со змеиной чешуи, не причинив твари сильного вреда. Я не смогла пробить ее кожу!

В это время ударил Лледос. Он прыгнул, метя клинками в спину нежити. Однако его атака также потерпела неудачу. Кампа, не оборачиваясь, сбила эльфа мощными хвостами. Тот сгруппировался, опустившись на присядки. И тут же продолжил атаку.

На этот раз, Лледос запрыгнул на крышу террасы, пытаясь с нее достать до бешено сражающейся нежити. Я старалась облегчить ему задачу.

Кампа видела не только двумя янтарными глазами. Ее обзор был абсолютным благодаря пяти десяткам змей на голове. Их-то мне предстояло отрубить, оторвать, откусить. Не важно! Главное, избавиться!

Пока я размышляла над тактикой, кампа сама перешла в наступление. На меня. Она справедливо рассудила, что вампирша в истинной форме куда опаснее молодого эльфа. Нежить затрещала погремушками на четырех хвостах, и кинулась на меня. Она сложила пальцы руки так, что ее когти фактически слились в одно острое костяное лезвие. Она метила в грудь, старалась достать до сердца. Пятьдесят вздыбленных змей-волос продолжали шипеть и щелкать непростительно близко от моего лица. Все, что мне удавалось, это отступать, обороняясь на ее выпады.

Взглянув на крышу террасы, я заметила, как эльф указывает на крайнюю колонну. Его замысел я поняла не сразу, но постаралась отступать именно туда. Поближе к колонне и Лледосу.

Улучив момент, я пригнулась, уходя от очередного удара. Кампа не успела убрать руку, а я уже вцепилась в нее, выворачивая конечность назад, а саму тварь кинула в колонну. Послышался противный хруст. Нежить дико закричала в пятьдесят один голос. В этот момент спрыгнул Лледос. Его клинки срубили сразу несколько змей-волос кампы. Но нежить пришла в себя. Эльф едва успел отскочить от змеиных хвостов. Кампа старалась попасть массивными концами-погремушками по ногам эльфа: не сломать, так остановить его. Лледосу пришлось быстро отпрыгнуть в сторону.

Тварь умудрялась с легкостью сражаться против нас с эльфом. От северянина она чаще отмахивалась, чем нападала. Но позволить ему второй раз запрыгнуть на террасу и совершить успешную атаку, кампа не могла. Как только Лледос делал попытку улизнуть от кампы, она резко подавалась в его сторону и старалась ударить хвостами. Один раз ей это удалось. Она подсекла Лледоса, точно хлестнув по икроножной мышце.

Раззадоренная кампа сразу тремя хвостами постаралась проткнуть упавшего эльфа. Лледос не успевал подняться. Он перекатился по траве, избежав одного удара. Остальные предотвратила я.

Нежить на какие-то мгновенья забыла обо мне, пытаясь насадить эльфа на хфост, словно мясо на вертел. Непростительно упускать такую возможность! Да и промедли я чуток, как защищать мне стало б некого! Лледос из последних сил отползал от кампы. Я подскочила к нежити, одной рукой схватив ее змей, намотав их на кулак. Тут же я почувствовала, как все они впились в мое плечо. Не обращая внимания на опаляющий жар яда, я дернула змей на себя, отчего голова кампы резко запрокинулась назад. Лледос вскочил на ноги и вонзил один из своих клинков в живот твари. Та, зашипев, пнула эльфа. А я резанула кампу по открытой шее когтями свободной руки.

Я рассчитывала если не отрубить голову нежити, то хотя бы убить ее. Но ошиблась. Когтями я вспорола змеиную кожу, но в шею кампы они вошли едва ли на сантиметр! Тогда я сделала ставку на силу.

Пока кампа пыталась освободиться от меня, я обхватила одной рукой ее голову, а второй закрепила и усилила захват. Мои руки напряглись, сжимая череп нежити. Кампа сразу сообразила, что я задумала, и с удвоенной силой забилась, пытаясь избежать конца. Одним из хвостов она оплела мою ногу и резко дернула в сторону. Я упала, но голову твари не выпустила.

Подоспел Лледос. Его лицо заливала кровь. Он тяжело дышал, однако это не помешало ему всадить второй клинок в грудь кампы. В этот же момент под моими руками хрустнул и раскололся череп. Лледос еле успел увернуться от брызнувшей зеленовато-желтой каши. Вся эта гадость растеклась по моим рукам, лицу, волосам и шее.

Стоило раздавить голову твари и пронзить ее сердце, как она успокоилась. На веки.

Я почувствовала неимоверную тяжесть и жар. Изуродованная нами туша кампы начала дымиться. Вскоре ее охватило пламя.

Лледос выдернул меня из-под загоревшейся нежити. Я была благодарна ему. Мои чувства стали отключаться. Я глянула вверх. И когда это небо посветлело? Неужели рассвет?

— Веомага, ты горишь! — донесся до меня как будто бы через плотную ткань голос эльфа. — Солнце!

Солнце. В какой-то полудреме я взглянула на собственные руки. Их объяло веселым оранжевым пламенем. И, правда, горю.

— Вея! — а вот это уже зов птенца, полный тревоги и беспокойства за своего создателя. Ярун почувствовал, что со мной приключилась беда. — Вея!

Далекий призыв отрезвил меня. Я закуталась в собственный плащ. Сорвала плащ с Лледоса — мне нужнее. Юркнула в тень. Пламя тотчас пропало. Но времени в обрез. Скоро я впаду в дневной сон. Идеально бы закопаться в землю этого дворика. Да эльфа не бросишь.

— Лледос! — скомандовала я, тыльной стороной ладони вытирая с лица желтоватую слизь. — Тебе придется найти нам укрытие. Пока не набежала дворцовая стража, надо покинуть замок. За стенами Алмазного дворца есть пруд. На противоположном берегу среди камней найдешь пещеры, если я усну к тому времени. Понял?

— Ты сгоришь еще до того, как мы отсюда выберемся! — зарычал эльф, то и дело оглядываясь по сторонам.

— За это не волнуйся. До противоположного берега придется плыть. Вода собьет с меня пламя.

Миг черной мглы перед глазами, и я вернула себе человеческий облик. В нем было не так плохо. Жар от солнца и яда кампы ощущался немного слабее. Мысли стали чуть более трезвыми.

Пока я приводила себя в чувство, эльф направился к одной из дверей.

— Погоди, — я слабо качнула головой. — По коридорам замка точно не успеем. Обними меня.

— Зачем? — северянин изумленно уставился на мою закутанную в два плаща фигуру.

— Не заставляй повторять!

С опаской эльф обнял меня за плечи. Так аккуратно, будто вместо меня оказалась фарфоровая ваза. Я рассердилась.

— Лледос! Я тебе не дочь эльфийского клана! Крепче давай! Свалишься, поднимать не буду!

Почувствовав окрепшие объятья, я запрыгнула на стену. Лледос охнул, но рук не разжал. Вскарабкавшись по стене, я перепрыгнула соседний крохотный дворик, чем привлекла внимание двух молоденьких служанок. Они тут же подняли крик: «Воры! Воры!» То, что один из этих «воров» медленно занимался оранжевым пламенем, осталось без внимания. Лицо горело в прямом и переносном смыслах. Лледос пытался как-то загородить меня от солнца, но ему это удавалось слабо. Наконец, когда я уже отчаялась увидеть голубую гладь пруда, впереди открылась сразившая меня панорама. Лучи взошедшего солнца отразились в воде тысячами искорок, и я на минуту ослепла.

— Прыгай, — шепнул в ухо Лледос.

Я и прыгнула. Эльф сжал мою руку так, будто она одна могла спасти его от неминуемой смерти.

Полет по ощущениям длился недолго. Зато в воздухе моя мертвая плоть загорелась с удвоенным азартом. Какими только словами я не упоминала Беликия! А также всю его ночную свиту! Но вот ноги с плеском рассекли голубовато-зеленую воду пруда. И я камнем пошла ко дну.

Почувствовав холод и сырость, мое тело решило, что оно в безопасности. Значит, сознание можно отпустить в темный мир дневного сна.

Одно я ощущала вопреки засыпающему разуму. Лледос не выпустил моей руки и теперь с силой тянул меня куда-то.

 

Глава 13 ЭЛЬФИЙСКИЙ ГЕРОЙ

— Веомага, Веомага! — звал тихий голос. — Слышишь меня?

Левое плечо нестерпимо жгло. Будто кто-то поджег его, и пламя рваными языками лизало руку. Поташнивало.

— Вампирша, солнце давно село!

Открыть глаза и посмотреть на наглеца, который пытался докричаться до меня шепотом, не было сил. Я и так знала, что это Лледос. Надо же, не бросил. Остался со мной.

— Веомага!

— Слышу, — еле ворочая языком, сообщила я. — Отстань!

— С радостью, но не могу! — с явным облегчением ответил эльф. — У нас проблемы.

Пришлось открыть глаза.

Надо мной сходился низкий свод пещеры. Лледос запомнил мои инструкции, нашел-таки камни на берегу пруда. Он спрятал нас в пещере, уложил меня рядом с прохладной каменной стеной вдали от выхода. Хорошо позаботился, не к чему придраться. Даже остатки кампы стёр с моего лица и рук. Интересно, если предложить ему стать моим фострэ, он сильно обидится?

Пальцы нащупали влажную землю пополам с песком. Чуть слышно в отдалении плескалась вода. Я знала эту пещеру. Она соединялась с прудом, так что откуда вода, понятно. Однако вход у пещеры был только один. Поэтому она могла из надежного укрытия стать такой же надежной ловушкой.

Первым делом я глянула на левую руку.

Зрелище, мягко говоря, неприятное. Там, где прошлой ночью в меня вцепились змеи кампы, сквозь разодранный рукав виднелась черная обуглившаяся кожа. Солнечные ожоги почти сошли. Вторая рука и, по ощущениям, лицо покрылись новой кожей. Но левое плечо регенерировать не могло. Я и не знала, что кампа такая ядовитая. Рука отказалась восстанавливаться, равно, как и двигаться.

Хотелось есть. Точнее, пить. Не знаю, какие проблемы имел ввиду Лледос, пытаясь докричаться до моего разума, но у меня трудность была только одна: не сожрать своего спутника. Интересно, догадывался об этом эльф? Кажется, да.

Попятившись, Лледос потянулся к клинкам:

— Вздумаешь напасть, вспомни, что это я тебя спрятал от солнца.

Эльф не сводил с меня глаз, даже не моргал, боясь пропустить момент атаки.

— Успокойся, — я опустила голову, стараясь не смотреть на Лледоса. — Ты не в моем вкусе. Предпочитаю вампирий молодняк.

— Тогда, пожалуйста, сделай что-нибудь с глазами, — напряженно попросил эльф. — Любой ребенок в тебе вампира опознает.

Я ничего не могла поделать с тем, что у крайне голодного вампира глаза сверкают, словно звезды. О чем и сообщила Лледосу. Тот напрягся сильнее. Чтобы отвлечь его, я спросила:

— О каких проблемах ты говорил?

Эльф немного приободрился, понял, что я себя контролирую и нападать на него не собираюсь.

— Весь день стража обыскивала берег. Они говорили о ворах. Я полагаю, о нас.

— И почему ж они не сунулись в эту пещеру? — я осторожно оборвала остатки рукава на левой руке, чтобы получше разглядеть масштабы бедствия.

— Я увел их по ложному следу, — самодовольно изрек эльф, потом хмуро добавил, — но после заката по берегу расползлись патрули с магами. И, — он тяжело посмотрел на меня, — думаю, последние тебя чувствуют.

Маги, значит. Нехорошо. Только этого мне не хватало после встречи с кампой и утренним солнцем.

— Сколько их? Магов?

— На этом берегу семеро. Ближе к Белокáменьюеще десяток.

Я присвистнула. Откуда столько? Они что, согнали всех, кто был?

— Зачем такие почести? — я постаралась сделать из остатков рукава и собственного изодранного плаща повязку для руки. Выходило с трудом. Я зубами оторвала часть коричневой плотной ткани. По замыслу, она хорошо защитила бы раненную руку. В итоге я кое-как зафиксировала поврежденную конечность в повязке. Завязывать ткань пришлось Лледосу. Для меня эта задача оказалась слишком трудной.

— Я ведь говорил, — прошептал Лледос, затягивая узел повязки, — ты недооцениваешь Консолию! Мало того, что мы по-хозяйски прошлись по их тоннелям. Так еще и в Алмазном дворце устроили настоящий хаос. Они посчитали это вызовом.

— Знаю, — я кивнула, попутно проверяя, надежно ли защищена рука, не будет ли мешаться при беге или в драке. — И я довольна.

— Ты меня не слышала? Консолия теперь как встревоженное осиное гнездо!

— Да-да, — я улыбнулась, невольно показав клыки. Эльф отпрянул, но быстро сообразил, что я не нарочно. — Думаю, они специально сделали ловушку, выпустили кампу. Не ясно, откуда она взялась, но Консолия хорошо знала, что это за нежить. Недаром они заперли все люки. Недаром попрятались по своим норам. — Я перевела дыхание, сглотнув тошнотворный комок в горле. — Они не знают, кто был в тоннелях, кто уничтожил тварь. Но уверены в том, что этот кто-то, то есть мы, живы. Поверь, Лледос, от кампы мало кто смог бы уйти. Если не попадемся магам, то Консолия обязательно сделает опрометчивый шаг. Они, ты правильно сказал, встревожены.

Одно не давало мне покоя. Никогда раньше ни одна из известных мне вампирских фракций не объединялась с магами. Все эти альянсы, братства и прочее пытались спихнуть в небытие старших вампиров. Но никто не смог договориться с чудотворцами. А Консолия? Независимые? Неужели смогли? Какого фрагмента не хватает в этом живописном витраже? Раньше я думала, все предельно ясно. Есть молодые вампиры, поднявшие бунт против старых. А теперь все приобрело серьезный оттенок. С чудотворцами многие шутки выходили боком.

Так кто с кем шутил? Консолия с магами? Или маги с Консолией?

А вдруг я ошибаюсь? Маги не причем. Их могли послать специально для защиты Алмазного дворца. И Консолия никаких сделок не заключала?

Поднявшись на ноги, я отряхнулась. Предстояло как можно незаметнее выскользнуть из пещеры и вернуться в Руинный квартал. При этом ни в коем разе нельзя привести за собой «хвост».

Водить магов за нос мне не впервой. Конечно, Ноан справился бы с этим лучше. Все же он, пока не обзавелся кланом, любил игры с магами. Сколько раз братия с жезлами и посохами гонялась за белокурым вампиром, подзабыл даже сам Ноан. Но никто из магов так и не смог похвастаться, что поймал «Белого Демона». Мне бы сейчас пригодился его опыт. Далеко не все могли похвастаться тем, что проделывал Ноан.

Подойдя к выходу из пещеры, я огляделась. Лледос прав. По берегу прохаживались патрули с магами. Причем все они были в зоне видимости друг друга. Если кто-то пропадет, другие сразу заметят.

Против нас с эльфом у них два преимущества: количество и чутье. Семь магов и двадцать четыре воина. Что стражи, что маги далеко не последнего десятка. Кроме того, несколько патрулей все ближе подходили к нашему укрытию. Еще минут десять, и они найдут пещеру.

Спустившись обратно, я подозвала Лледоса.

— Нам придется разделиться.

— Почему? — неохотно спросил эльф. Ему не понравилась моя идея.

— Маги меня чуют. Тебя — нет. Воспользуйся этим и отправляйся в Руинный квартал.

— Как будто это просто, — северянин закутался в свой плащ, который тоже пострадал во время моего «жаркого» бега. Накинул капюшон, чтобы скрыть растрепавшиеся белые волосы. От косичек там остались воспоминания.

— Я переключу стражу на себя. В конце концов, они явно ищут вампира. Пусть найдут.

— Веомага, ты и вчера хотела остаться одна. Чем бы закончилась та ночь, сложно представить.

— Не пойму, — я уперлась здоровой рукой в бок, — то ли ты за меня переживаешь, то ли тебе страшно одному оставаться. Ну же, Лледос. Ты взрослый сильный эльф. Тебе нечего бояться.

— Да!… - Лледос не договорил. Только вздохнул и махнул на меня рукой. — Вампирша!..

Улыбнувшись, я ободряюще положила ладонь ему на плечо:

— Жди тут, пока они не пойдут за мной. Потом беги в «Жирного краба». Если повезет, к рассвету приду и я.

— А если не повезет? — нахмурился Лледос.

— Тогда увидимся позже, — заверила я. — Хватит, никогда не думала, что северные эльфы такие пессимисты.

Не дав ему возможности ответить, я выскочила из пещеры. Юному эльфу пора взрослеть. А мне надо подумать, почему в последнее время вокруг меня все больше детей…

План мой прост, но сложен в исполнении. Я хотела поиграть с магами в прятки-догонялки часок-другой. Потом нужно сбить их со следа, то есть найти то место, где они бы меня потеряли. Или создать такую неразбериху, что след мой растает, как дым. Вроде б ничего такого. Да вот сил у меня не много.

Одна рука абсолютно не действовала, ко всему прочему еще и болела. Вдобавок жутко хотелось есть.

Не сорваться бы.

Я побежала в сторону ближайшего патруля. Чародей, находившийся там, заметно занервничал. На вид ему было около сорока. Он крепко сжал полыхнувший огнем деревянный жезл. Почувствовал! Я притаилась за широким стволом плакучей ивы, выжидая, пока человек подойдет ко мне ближе. Но маг не спешил. Выступивших вперед стражников он тоже приостановил.

Замечательно! Они ждали других.

Прислонившись спиной к дереву, я выбирала маршрут, по которому надо увести патрули дальше от Лледоса. Слишком простой — скрываясь за деревьями, и в лес — сразу отпал. Маги не дураки. Поймут, что их пытаются увести. Обратно во дворец — совсем уж глупо. Там своих сторожей хватает. Остается город.

Ближе всего ко мне Белокáменье. Высокие заборы, роскошные особняки, широкие улицы и несколько небольших парков. Не густо. Зато живописно. А Независимые? Этих везде в Гуаре хватает. Наткнусь на них, хоть поужинаю.

Как только стражи подошли на достаточное расстояние, чтобы заметить меня, я, глянув на них, побежала к городу. Да! Мои красные глаза заметили все, кому надо. По позвоночнику поползли неприятные мурашки — реакция на колдовство.

Маги времени не теряли. Решили с первых минут преследования спалить вампира. А вот когти Беликия им в сапоги!

Уйдя от огненного шара в сторону, я чуть убыстрилась. Ровно настолько, чтобы люди не совсем потеряли меня. Впрочем, даже если воины отстанут, магов заставить бросить след вампира не так уж легко.

Вскоре я бежала по улицам Белокáменья. Днем шел дождь. Светлый камень брусчатки стал скользким от воды. Кое-где лужи были столь большими, что между ними приходилось лавировать. Кто знает, какая глубина? Уйдет нога по колено, так и упасть недолго. А падать мне нельзя.

На хвосте остались только маги. Как я и планировала. Люди с мечами давно потеряли меня, не выдержав темпа. Но маги — другое дело. Они черпали недостающую силу отовсюду. Для меня всегда было загадкой, как они могли долгое время преследовать вампира и даже не запыхаться. Вот вам и «бородатые крысы», «повелители фолиантов».

По кварталам богачей я носилась, как заяц, путая следы. По всем расчетам, Лледос уже должен добраться до «Краба». Но теперь у меня появились проблемы. Маги крепко присели на след. И не дай Сайгум, показаться им на глаза. Они тут же начинали швырять в меня то огненные шары, то жгучие голубые сети! Они, действительно, крепко в меня вцепились.

Когда силы подходили к концу, а голод становился все сильнее, я решила — пора! И со всех ног бросилась к памятному особняку с колоннами и фонтаном.

Оказавшись у высокой стены, я одним прыжком перескочила ее. Дальше передо мной выросла стена живой изгороди. Ее тоже преодолеть не составило труда. И вот я уже у фонтана с символом Консолии.

Я сделала ставку на интуицию. Понадеялась, что в особняке есть Независимые. И оказалась права.

Только я сделала шаг по направлению к дому, как парадные двери открылись, и оттуда выбежали шесть вооруженных до клыков молодых вампиров. Приказал им кто-то, или они сами умом не отличались, но я добилась своего. Не останавливаясь, даже не задумываясь, на кого поднимают руки, вампиры окружили меня. Наверное, им казалось, что они быстры и всесильны. Именно этим они себя погубили.

Пока не подоспели маги, я дала волю вампирьей сути. Я буквально ощущала, как все рамки и нормы приличия, доброты еще чего-то размываются под тяжелым натиском жажды. Все равно, кто передо мной. Главное — утолить жажду, испить кровь.

Все, что произошло потом, я запомнила смутно. Всегда так. Стоит сорваться, отпустить контроль, и уже не вспомнить что творило то, другое, вечно голодное «Я».

Пришла в себя я на окраине Руинного квартала. Сытая и довольная. Развалившись на мокрой земле, я чуть не урчала от удовольствия. Но когда рассудок вновь взял контроль над инстинктами, меня замутило. В памяти болтались воспоминания об окровавленных, разорванных телах. То, что сделала я со своими сородичами, вряд ли сможет повторить даже самый кровожадный вампир в трезвом уме. Зато в этом крылся огромный «плюс». Из-за обилия крови и страха Независимых, маги потеряли мой след.

Я насторожилась. Нет. Все спокойно. Никто меня не преследовал. План удался.

Одно мне не нравилось.

Теперь Консолия знала, что на нее вышла старая вампирша. Независимые подготовятся к следующим моим визитам. Но это потом.

Сейчас надо поспешить к Яруну и остальным.

* * *

Снова заморосил дождь. Его холодные капли неприятно били по макушке и плечам. Остатки плаща закрывали от непогоды скверно. Под ногами хлюпала скользкая грязь. В бедном квартале не было понятия «мощеный тротуар». Зато все знали, что такое «утонуть в грязи». Без преувеличений и прикрас.

На подходе к «Жирному крабу» меня встретил встревоженный вымокший до нитки Ярун. Он стоял, прислонившись спиной к стене у самой двери, и вглядывался в темноту. Однако стоило мне появиться, как он со всех ног кинулся ко мне.

— Вея! — выдохнул Ярун, Мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова в шуме дождя. — О, боги! Что с тобой?!

Я не сдержала улыбку. Когда обо мне в последний раз заботился мой птенец?..

Здоровой рукой я оперлась на подставленный локоть. На вопросы я отвечу позже, а сефчас хотелось скрыться от ночного надоедливого дождя.

Внутри, как обычно, сухо и тепло. В зале горели два светильника, давая приятный мягкий свет. Усадив меня на тяжелую скамью, Ярун тут же принялся осматривать мою руку.

— Лледос добрался? — уточнила я, помогая птенцу освободить руку от остатков вымокшего грязного рукава.

— Что с ним сделается? Добрался, конечно, — буркнул Ярун, хмурясь при виде обуглившийся кожи. Странно. Я рассчитывала избавиться от яда кампы после такого-то пиршества. Но улучшений на первый взгляд не было. Разве что жгучая боль перестала так жалить.

— Где он?

— Наверху. Отмывается, — скривился Ярун. — Тоже мне, щеголь.

— А Кемена?

— Вампирша с рыжыми волосами? — уточнил птенец, не решаясь дотронуться до моей черной кожи. — Еще вчера прибежала. Наговорила всякой ерунды и закрылась внизу. Тебя ждет.

Предупреждая следующий вопрос, Ярун продолжил говорить:

— Эгун нянчится с Жаданом. Они на кухне. Мальчик подъедает мои запасы, будто ты его месяц голодом морила.

— Пусть, — я дернулась, когда Ярун попытался осторожно взять мою раненную руку. Беликий! Что за зубы у этих камп?! Рябиновые, не иначе!

— Что это такое? — не переставая хмуриться, спросил Ярун. — Ты решила приобрести южный загар?

— Яд, — коротко бросила я. — Раньше с ним не сталкивалась. У вас-то все в порядке? Ты звал меня.

Ярун выпрямился, отступил на шаг. В его глазах я заметила тревогу и укор.

— Ты не пришла на рассвете. Вампирша, Кемена, сказала, что вы с эльфом попали в переплет…

— Было дело, — усмехнулась я, вставая со скамьи. — Спасибо, Ярун. Твой зов меня спас. — Я взяла холодную кисть вампира здоровой рукой. Вряд ли он подозревал, на какой тонкой грани я была. Если б не его зов, дневной сон застал бы меня прямо там, на одной из террас Алмазного дворца. И сейчас я была бы кучкой пепла.

Вампир сжал мои пальцы.

— Вея, пообещай больше так не делать. Иначе в следующий раз я пойду с тобой. Не отделаешься своими «я — твой мастер!», «не перечь!», «я старше!».

В словах Яруна присутствовала тревога, но звеняла и сталь. Кажется, тот вестник, что встретил меня в Гуаре тридцать лет назад, возвращался. Только он мог, глядя в глаза старому вампиру, требовать и угрожать.

— Пойдем. Проводишь меня вниз, — я отпустила пальцы Яруна, зашагала к лестнице в подвал. Птенец тихо ступал позади.

Мельком я подумала, что надо бы научить Яруна передвигаться бесшумно. Простой человек вряд ли услышит, а вот вампир точно обратит внимание.

Я постучала в закрытую дверь. Потом сказала:

— Кемена, это я. Разговор есть.

Не прошло и трех секунд, а передо мной стояла рыжая вампирша с уважением глядя на меня. Не думала она, что я вернусь так быстро.

— Ты говорила с Лледосом? — спросила я, проходя мимо нее в комнату. Яруну я сделала знак уйти. Птенец нахмурился, но перечить не стал.

— Нет, госпожа. — Взгляд вампирши изменился. Теперь она смотрела на меня не с уважением, а с удивлением. Ах, ну да! Видок у меня тот еще. Местами порванная и прожженная одежда, оторванный рукав, перемазанное лицо и всклоченные волосы… Это не говоря о жуткого вида почерневшей руке. Хорошо хоть внутренности кампы от меня отмыл эльф. Вряд ли зелено-желтая гадость на руках смотрелась бы эстетично.

— Насыщенная ночь, — ответила я на невысказанный вопрос. — Собственно… — Кемена по-прежнему рассматривала меня, готовая выполнить любую мою просьбу, — ты мне не поможешь?

Я развела здоровой рукой, всем видом показывая секундную беспомощность.

— Мне бы не помешала горячая ванна и чистая одежда. Эту — я картинно подергала себя за испачканную рубашку, — мне самой не снять.

Вампиры — те же люди, только с остановившимся сердцем. Расположи их к себе, убеди в их неоценимости, и можешь хвастаться новым другом. Кто-то скажет, лицемерие. Да я и не отрицаю. Хотя, Кемена мне нравилась. Толковый птенец.

Спустя несколько часов, проведенных за душевной беседой, я была уверена, что Кемена не выдаст Ноану раньше времени мои дела. Я беспокоилась в первую очередь о сунжэ. Жадана не хотелось отдавать даже брату. Не только потому, что мальчишка «слышащий кровь». Скорее, я привыкла к нему. Также я не хотела, чтобы Ноан был в курсе моей сделки с эльфом. Брату я доверяла, но кто знал, какие тени блуждали в его голове.

Переодевшись в чистую одежду с помощью Кемены, я почувствовала себя гораздо лучше. Левую руку пришлось снова зафиксировать повязкой. Но в остальном все было прекрасно. А вымытые расчесанные золотистые локоны на собственной груди поднимали настроение даже больше, чем плотный ужин.

Раздобыв у Яруна бумагу, чернила и кисть, я написала письмо брату. Мне хотелось, чтобы Ноан сегодня же получил его. Поэтому Кемену стоило отправить в дорогу как можно скорее.

В письме я рассказала о кампе, об особняке, о ходах. Подумав, согласилась с идеей Ноана продемонстрировать эликсир, отобранный у Независимых, Кезо. Быть может, старый алхимик не при чем. А может, эликсир его рук дело. Пусть Ноан сам разберется. Он больше подкован в интригах и межклановой политике, чем я. Умолчать пришлось о трех фактах: союзе с эльфом, опекунстве над сунжэ и о больной руке. Думаю, Кемена расскажет своему мастеру о моем новом птенце. Так что об этом я тоже писать не стала.

В итоге Кемена почтительно поклонилась мне и скрылась в дождливой ночи вместе с письмом. К рассвету Ноан прочтет его. Я в этом не сомневалась.

Как только за спиной Кемены закрылась дверь, я поднялась к Лледосу. Он как раз сидел на узком подоконнике в отведенной ему комнате и доплетал одну из косичек. Эльф привел себя в порядок, переоделся. Сейчас на нем были свободного кроя темно-серые штаны, коричневая рубашка с расшитым воротом и рукавами и короткие сапоги того же коричневого цвета. Почти все свои косички он переплел. Теперь они покорно лежали на его спине.

К нему я поднялась специально. Перечитав письмо Ноана, я отчего-то разволновалась. Брат писал о печати нашего мастера с символом рябины. Ни я, ни Ноан толком не знали, что это значит. Но печать древняя. А кто еще кроме вампиров сохранил придания старых времен? Эльфы. У них хорошая память. Вдруг мне улыбнется удача, и Лледос развеет мое волнение?

Эльф скосил на меня серо-синий глаз. И вся реакция. Я закрыла за собой дверь, прислонившись к ней спиной. Молчали мы секунд двадцать. Потом я произнесла.

— Благодарю. С кампой в одиночку я бы не справилась. Ты можешь гордиться. На родине, за то, что ты убил это существо, прослыл бы героем.

— Ну, да, — криво усмехнулся эльф, хотя я заметила гордость, промелькнувшую на его лице, — одну нежить убил. Вторую — спас.

Я тоже усмехнулась.

— Со «второй» у тебя договор. Ты умный эльф. И если не закончишь свои годы в камере у Кезо, можешь стать превосходным охотником на нежить.

— Зачем ты пришла? — злобно осведомился Лледос. Неужели опять вспомнил, что он «благородный эльф», а я «противная природе тварь»?

— Ну, как же. Я живу в «Жирном крабе». — Эльф не оценил юмора, пробуравив меня тяжелым взглядом. Пришлось отвечать серьезно. — Ты хорошо знаешь мифы своего народа?

Лледос повернул ко мне голову. В его прищуренных глазах мелькнул интерес.

— Зачем тебе?

— Значит, знаешь, — удовлетворенно кивнула я. — Скажи, Лледос, что может объединять рябину, рассвет, день и ночь?

Своим вопросом я сбила эльфа с толку. Он задумался, приподнял левую бровь, пытаясь о чем-то вспомнить.

— Солнце? — наконец, предположил он.

— Солнце, — повторила я. — У твоего народа есть какой-нибудь миф, в котором рассказывается о рябине, солнце, рассвете?

Снова Лледос задумался. У эльфов хорошая память. Стоило дать Лледосу время, и он обязательно вспомнил бы. Но времени у меня не было.

— Да, есть одна легенда, — довольно быстро вспомнил эльф. — Если без подробностей, то у моего народа есть безымянный герой. Прославился разными подвигами. Он двигал горы, останавливал реки, держал руками небо. Но его погубило предательство собственного брата. Ночью предатель ослепил веткой рябины героя, и заколол его на рассвете. По легенде, солнце красное утром оттого, что скорбит по преданному герою.

— Дай угадаю, в такие дни вы не делаете ничего серьезного и не выходите за пределы своих земель.

— Пф, — состроил мину эльф, — тут и ребенок догадается!

Мне стало нехорошо от собственных мыслей.

— Не хочу тебя расстраивать, Лледос, — я встала и направилась к выходу, — но ваш безымянный герой, кажется, вампир. Возможно, даже древний.

Закрывая за собой дверь, я услышала, как эльф спрыгнул с подоконника. Сейчас побежит за мной, чтобы обвинить меня в насмешничестве над великим остроухим народом.

Так и вышло. Только я оказалась в коридоре второго этажа, как за плечо меня ухватил Лледос. Хорошо хоть, правое. К левому не прикоснуться — больно.

— Что ты сказала?! — не своим голосом прошипел эльф.

— Я сказала, что ваш герой — либо старый, либо древний вампир. Если ты успокоишься и подумаешь об этой легенде, то придешь к тем же выводам.

— Нет! — выкрикнул эльф.

— Ну, тогда я ошиблась, и ты непроходимо упрям, — я наклонила голову, исподлобья глянув на эльфа.

— Вея! — В коридоре появился Ярун. Быстро оценив ситуацию, он встал между мной и Лледосом, осторожно отведя его руку. — Что у вас происходит?

Милое дитя! Ярун знал, что слабее эльфа, но загородил собой создательницу.

— Все в порядке, — я сочувственно поджала губы. — Просто Лледос осознал одну неприятную истину.

И я тоже…

Кто бы мог подумать, что у эльфов хранятся сказания о вампирах! Почему я раньше не интересовалась легендами и мифами этих народов? Могла бы узнать много нового! Увы… Наши древние сородичи были куда хитроумнее и мудрее, чем мы. Заставить эльфов восищаться ими! А ведь остроухие вовсе не подозревали, что воспевают вампиров! Какое искусство! Какая манипуляция!

— Собирайтесь, — сухо скомандовала я и, скосив глаза в бок, к лестнице, уточнила, — вы тоже, парочка шпионов! Завтра уходим из Гуара.

— А твоя рука? — Ярун неодобрительно качнул головой.

— Через какое-то время восстановится. — По крайней мере, я надеялась на это.

 

Глава 14 РОДОВОЕ ГНЕЗДО

Прошло шесть дней, как мы оставили Гуар. Лледос был несказанно счастлив. Ему надоел тесный людской город. Северянин привык чувствовать свободу холодных просторов, а не суету городских улиц. Стоило нам отойти от Гуара, как Лледос даже подобрел. Иногда перекидывался словечком-другим с Эгуном.

В завязавшейся дружбе между ридайцем и сунжэ я убедилась еще больше. Жадан всегда отыскивался неподалеку от Эгуна. Мальчик привык к вампирьему обществу, не пытался сбежать. Да и от ядовитых провокаций с его стороны я почти избавилась.

Мне пришлось отказаться от идеи найти учителя для малыша. Консолия показала, что с ней шутки плохи. Я подозревала, что весь Гуар под ее ведомством. Оставлять в городе мальчишку я не рискнула. Поэтому пришлось его натаскивать самой. В столице у меня не хватало времени на него, но в дороге все изменилось. И теперь Жадан каждый день, пока мы спали, оттачивал способности «слышащего кровь». А ночью делился своими достижениями или провалами.

О том, что Жадан — сунжэ, узнали остальные участники нашего похода. Реакция их была самая разная. Лледос с уважением отнесся к Жадану. Даже в чем-то ему пытался помочь. Ведь «слышащие кровь» у эльфов в почете.

Эгун сильно удивился способностям друга. Собственно, молодой вампир стал главным объектом тренировок Жадана. Никто из них не остался обижен.

Но лучше всего за пределами города себя почувствовал Ярун. Он пока не освоился с новыми способностями тела и разума. Это вызывало неудобства, но молодой вампир пытался приспособиться. И это ему удавалось. Охотился он сам, правда, под моим присмотром. Через несколько ночей научился передвигаться с большой скоростью так, что глаз человека вместо него заметил бы размытое пятно.

Моим спутникам путешествие пошло на пользу. Они стали теснее общаться, не выясняя, кто главнее, сильнее, благороднее. В общем, где-то в глубине холодной души я тихонько радовалась.

Одно омрачало мои ночи. Левая рука. Яд убитой кампы не желал куда бы то ни было деваться. Его ничто не брало. Каждая ночь для меня сопровождалась жгучими искорками боли от самого плеча до кончиков ногтей. Сытная трапеза помогала ровно на несколько часов. После чего боль возвращалась. Из-за этого я стала раздражительной. Злилась по пустякам.

Я видела, как волнуется Ярун. Он несколько раз предлагал мне обратиться к Ноану. Или к магам-отступникам. Но на это требовалось время. Тем более, обратившийся за помощью вампир — слаб. Если новость о моей болезни распространится среди сородичей, найдутся несколько десятков тех, кто захочет меня обезглавить. А мне лишние хлопоты не нужны. И так не скучно.

Мы шли на юг больше недели. Мои спутники часто задавали вопрос, куда мы идем. Но я отмалчивалась. И вот, когда луна в очередной раз засияла на темном небе, мы остановились на опушке молодого леса. Когда я была здесь в последний раз, не то, что дубы и клены, трава на земле не росла. А теперь только посмотри, какие заросли! И лещины много. К концу лета хороший урожай будет…

При жизни я любила орехи. Мы сушили их на солнце, а потом всю долгую зиму хрустели ими, словно белки. Только на моей родине орешки лещины были в два раза меньше, да и само дерево едва ли превышало человеческий рост. Север. Ничего не поделаешь.

Лес изменил местность до неузнаваемости. Я не была в этих краях больше пяти столетий. Поэтому поблуждать пришлось изрядно. Зато Жадан наелся лесных ягод, и обучение его шло на лад.

Однажды, прогуливаясь по лесу с Яруном, я остановилась у небольшого холма. Его заплели заросли шиповника. Но из-под них на вершине выглядывал огрызок разрушенной рукотворной стены в высоту не больше человеческого роста. Остальное уничтожило время, ветер, дождь, деревья и травы. Последние разорвали каменную стену на части, обрушив её вниз с холма.

Обойдя место по кругу, я нашла более десятка кирпичей, когда-то бывших частями небольшой приземистой башни:

— Пришли, Ярун.

— Куда? — не понял мой птенец. Он озирался по сторонам, но ничего стóящего найти не мог.

— Мы стоим над моим родным гнездом.

Я ожидала возвращения старых чувств. Ведь тут я очнулась вампиршей. Испытала страх, голод и гнев. Но нет. Я спокойна.

— Здесь стоял замок твоего создателя? — заинтересовался бывший вестник.

— Не-е-ет, — усмехнулась я. — Замок чуть дальше. В километре отсюда. Это «детская». Тут мой мастер выяснял, кто из его птенцов годен для службы, а кто — для еды. Хм.

Мое хмыканье Ярун истолковал по-своему.

— Смеешься над создателем?

— Нет. Я смеюсь над собой. Не думала, что первым найду именно это место.

— С ним у тебя связаны плохие воспоминания? — Ярун взял из моих рук кирпич, который я зачем-то подняла с травы. — Какое-то горе?

Горе… Как ему объяснить, что все, происходившее здесь — сплошное горе? Но конец истории «детской» превзошёл все ожидания!

— Потом расскажу. Ладно, — я вздохнула, отгоняя память кровавого «детства». — Зови остальных. Я тут подожду.

— Как скажешь.

Ярун скрылся в зарослях, а я легла на землю, вытянувшись во весь немаленький рост. Сколько страшных ночей я провела здесь? Сколько раз меня мучил страх, что «эта ночь — последняя». Создатель и старшие птенцы, держали нас под пристальным вниманием. Они провоцировали драки среди молодых, бросали к нам одуревших от страха людей. Но еды всем не хватало. Кто побеждал в схватке за кровь — тот выживал. А кто нет, тех следующей ночью мы не видели.

После обращения я долго не могла прийти в себя. Я родилась и выросла на севере, в Ледвее, стране, о которой сейчас многие не знают. Но тогда Ледвея процветала. Моя семья занималась разведением лошадей. Поэтому я любила ветер, бешеную скачку и свободу. А потом я внезапно оказалась в пропахшем гнилью подвале с десятком злобных кровожадных тварей. Создатель сказал только то, что я теперь вампир, его птенец. И если я не буду поступать, как должно, то рассвет заберет меня.

Когда я впервые ощутила запах крови, во мне будто что-то проснулось. Что-то дикое и смертельное. Я потеряла контроль над разумом. Благодаря этому и выжила. Я не помнила, но наши надсмотрщики — птенцы постарше — хохотали и называли меня «золотой смертью» из-за цвета моих волос и потому, что я разорвала на части всех, кто пытался отобрать мою добычу. Но кто бы знал, как мне потом было плохо. Кажется, мой создатель где-то просчитался, и человеческая душа во мне не умерла до конца. Кто знает? Но именно с первой ночи моего бессмертия я начала продумывать план бегства.

Меня забрали в замок через несколько ночей после перерождения. Создатель решил, что из меня получится хороший охранник. Так и вышло. Я ходила за мастером, словно тень. Во мне боролись два чувства. Я любила своего создателя и ненавидела. Ненавидела больше. А любовь оказалась ненастоящей. Просто привязанность птенца к создателю.

Но я многому научилась. Методы мастера не отличались особой добротой. Либо усваивай урок — либо сгорай в солнечном свете.

Через пятьдесят лет я встретила Ноана. Он не был похож на меня. Я привыкла к тому времени решать все силой. Но этот мальчишка не казался могучим. И вряд ли б из него получился сильный вампир. Я сразу поставила на нем крест. И ошиблась. Пацан оказался хитер, как лис. Он никогда не участвовал в драках и сварах. Загребал жар чужими руками. Когда это пронюхали остальные в «детской», Ноана чуть не убили во второй раз. Но вмешалась я. Забрала братишку под свою опеку.

С того момента началась наша многовековая дружба.

Мы с братом покинули эти места, как только стали свободными. Над нами не было ни мастера, ни клана, ни старших птенцов.

Да, именно отсюда, от этого холма, на котором я сейчас лежала, началась моя истинная вампирья жизнь, свобода и даже радость. Не думала, что придется вернуться к началу. Но вот я здесь. И, возможно, найду ответ, на вопрос о том, кто стоит во главе Консолии и Независимых.

Послышался шорох шагов и хруст сухих веток. Жадан не умел ходить по лесу. Особенно ночью.

Ярун привел всех, и теперь они встали полукругом в шаге от меня.

— Ну, и что тут такого? — огляделся эльф. — Или ты нас отдохнуть позвала?

— Лледос, ты бы знал, где стоишь! — широко улыбнулась я. — Твои соплеменники готовы были озолотить каждого, если бы им показали дорогу к этому холму.

— Н-да? — скептически фыркнул северянин, ковырнув носком сапога сухую землю. — И что же это за место?

— Это гнездо Хаба, — я поднялась, отряхнув с золотистых волос сухие листья. — Моего создателя.

Мне понравилась реакция Лледоса, то, как в изумлении раскрылись его глаза. Среди моих спутников он один знал, кем был Хаб. Эльфы многих кланов настрадались от него. Старый вампир не раз пытался обратить кого-то из прекрасного народа, но все попытки заканчивались одинаково — смертью несчастных. Ещё Хаб любил поиграть с эльфами. Такие пленники оказывались куда более живучими, в отличие от тех же людей.

Но Хаба всегда заботила безопасность. Дорогу к его гнезду знали лишь избранные. Причем далеко не все птенцы входили в этот круг. Не говоря уже о посторонних вампирах.

Эльфы часто делали рейды в людские земли, чтобы найти Хаба. Но мой создатель искусно прятался. Пожалуй, в этом умении он превзошел всех сородичей. Хаб оставался страшной неуловимой легендой долгое время.

Интересно, может быть, эльфы до сих пор пугали детей его именем.

— Не знал, что ты его птенец, — северянин сдвинул брови. Первое удивление прошло, и Лледос взял себя в руки. Правда, в глубине его сине-серых глаз притаились опасные тени. — Теперь я понимаю, почему ты такая.

— Какая? — С интересом прищурилась я.

— Дикая, — совершенно серьезно ответил эльф. — Хаб тоже был диким.

Я задумалась:

— Меня еще не сравнивали с собственным создателем в таком контексте.

— Ты на него похожа больше, чем думаешь.

— Надеюсь, это не оскорбление, — за ухмылкой я скрыла горечь. Лледос даже не подозревал, как близок к правде. Я сама себе с каждым столетием все больше напоминала мастера. И меня это пугало.

— Признайся, — эльф скрестил на груди руки, — это ты убила Хаба. И это не сплетни, не домыслы, а чистая правда.

— С чего ты взял? — я наклонила голову на бок, с интересом взглянув на Лледоса.

— Только такой, как Хаб, мог его уничтожить. Или такая, как Хаб.

В ответ я показала клыки.

Эльф попался догадливый.

Я распускала множество сплетен о себе. В том числе те, в которых убивала собственного создателя. Но только ни в одной из этих историй я не упоминала имени Хаба. Мы с Ноаном подняли против него восстание. И сердце создателя вырвали мои руки.

— Одного не понимаю, — эльф оглядел ночной лес, точно пытался найти в нем какие-то знаки. — Как такой сильный клан мог пасть? Тоже твоих рук дело?

— Это случайность, — ответила я серьезно. — Я не хотела гибели своих братьев и сестер.

— Что ж, — хмыкнул Лледос. — Значит, и тут твоя роль — ведущая.

На редкость догадливый эльф.

— Идем, — я побрела в сторону от холма, поманив за собой остальных. Мне хотелось закончить неприятный разговор о прошлом. Тем более, Лледос не думал оставлять свои планы. Я надеялась, что весть о моем создателе заставит его призадуматься. Уйти от меня. Искать защиты в другом месте. Но эльф оказался упрямее самого породистого осла. Судя по его взгляду, он еще больше уверился в своем «правильном выборе».

— Хаб… — произнес Жадан, словно пробуя на вкус. — Что это за имя?

— Наверно, старое, — подхватил рассуждение Эгун. — Я тоже никогда не слышал.

— У вампиров странные имена, — продолжил сунже, стараясь не отстать. Ему тяжковато давалась прогулка по ночному лесу. Я слышала, как ридаец периодически ловил мальчишку за шиворот, когда тот спотыкался о ветку или корень. — Ну, например, этот Хаб. Или Кезо. Что они означают?

— Без понятия, — сообщил Эгун, в очередной раз ухватив Жадана за локоть. — У старых вампиров всегда такие имена.

— Угу, — согласился мальчишка. — Взять хотя бы Веомагу. Ни разу не слышал, пока вон ее не встретил.

— Ха! — Вклинился Ярун. — Твое счастье, малыш! А про Вею заканчивайте. Она щепетильно относится к своему имени.

— Почему, кстати?

Любопытство Жадана всегда ставило меня в тупик. Он с самого начала не особо меня боялся. Даже когда пришлось укусить его, он испытал больше обиду, чем страх.

Ярун хотел ответить, но его опередил Лледос:

— Имя — это все, что осталось от нее настоящей. Думаю, Хаб сокращал ее до Веи, а ей не нравилось, — я напряглась. Сегодняшней ночью эльф раздражал меня больше, чем когда-либо. Наверное, из-за моей больной руки. Или его прозорливости? — Веомага… Она ледвейка. Ледвейцы трепетно относились к своим именам, далеко не каждому позволяя сокращать их. Правда, же?

Последний вопрос Лледос задал мне. Ровно секунду я размышляла, стóит мне оставить эльфа в живых или все-таки разобрать по частям. Ярун решил за меня.

— Лледос, — предостерегающе кинул он, — не лезь в душу моей создательнице. Ты ей жизнью обязан. Мы могли бы не церемониться с тобой там, в таверне. Но Вея решила иначе. Я слышал, что эльфийские кланы чтут законы долга. Так вот. Ты. Ей. Должен. — Раздельно произнес Ярун. — Не нарывайся.

— А что такого в моем вопросе? — Эльф то ли не понял, то ли издевался.

— То, остроухая твоя башка, что тебе тоже больно вспоминать о родине, о тамошних традициях, о семье. Вот и молчи.

Лледос и, правда, умолк. Я шла впереди и только слышала, что у них творится. Я не видела лица эльфа. Но готова поспорить, Ярун задел его за живое. Надо же, моему птенцу и месяца нет, а он уже скалит клыки эльфу.

Но разговор надо закончить красиво, чтоб ни у кого не осталось вопросов. Хотя бы на сегодняшнюю ночь.

Ярун выделил мою привязанность к родине. Пусть. На этом и остановимся.

— Ледвея, — в голосе все-таки проскочила грусть, царапнувшая острым жалом, — была северной страной. Она находилась там, где сейчас пустынная тундра сползает в Вечное море. Когда-то ледвейцы выращивали отличных лошадей. Торговали морошкой и брусникой. Но с каждым годом становилось все холоднее. Люди ушли с тех земель. Разбрелись по свету. — Здоровой рукой я провела по собственному лицу, задержавшись на подбородке. — Да. Я ледвейка. И больше вопросов о своей человеческой жизни не потерплю. Ни от одного из вас. Ясно? Лледос? Жадан?

— Ясно, — обиженно протянул сунжэ.

Эльф не ответил, только выдохнул сквозь стиснутые зубы.

Я прибавила шагу. Хотелось поскорее добраться до замка создателя. Или до того, что от него осталось.

— Вея, — тихо прошептал Ярун, нагнав меня, — не обращай на них внимания. Лледос тебя провоцирует, а Жадан еще ребенок. Ему все интересно.

— Знаю, — ответила я, покосившись на птенца. — Не волнуйся. Я их пальцем не трону. По крайней мере, Жадана.

Ярун хмыкнул, но, поняв, что я не шучу, согнал с лица улыбку.

Оставшиеся метров двести мы прошли в полном молчании. Только Жадан изредка ойкал, спотыкаясь о сухие ветки.

Перед нами открылась мрачная картина. Суровый ночной лес обступил со всех сторон развалины небольшого замка. От когда-то высокой центральной башни остался один остов. Она рухнула на западную стену, проломив собой крышу. Путь туда теперь заказан.

Замковые стены кое-где заплел мох. Провалы окон значительно расширились — в них пролезли вездесущие кустарники. На крыше северного крыла цвели дикие цветы. Деревянные ворота давно сгнили. Одна из створок лежала, покрытая ковром трав.

— Не слишком впечатляющее зрелище, — Ярун остановился у ворот замка, не решаясь зайти внутрь.

А меня что-то насторожило. Наверное, обилие зелени. Но мысль, появившись на грани сознания, уплыла прочь бесцветной рыбкой.

— Я тоже ожидал чего-то помассивнее и крупнее, — кивнул Лледос. — Никогда бы не подумал, что Хаб провел свою вечность в этом чулане.

— Вы не видели подземных этажей, — соизволила ответить я. Все-таки гнездо моего мастера гораздо ближе к совершенству, чем гнезда других вампиров.

— Жутковатое место, — передернул плечами Жадан. — Нам обязательно туда идти?

— Нет, — ответила я. — Ты останешься здесь, на поверхности. Вместе с Лледосом. Эгун и Ярун пойдут со мной.

Эльф ехидно оскалился, дернув щекой.

— Узкий вампирий круг? Теплокровным вход запрещен?

Пропустив его слова мимо ушей, я взглянула на Эгуна. Тот явно не был согласен с моим решением. Стиснутые зубы и чуть выдвинувшийся подбородок говорили об этом слишком «громко».

— Эгун, — окликнула я. — Ты вампир и отлично видишь в темноте. Ни Лледос, ни тем более Жадан, похвастаться этим не могут. Ты неоценим.

Я не двинулась с места, выжидая, когда ридаец осмыслит мои слова.

Лледос положил руку на плечо Жадана.

— Мы подождем вас, — его голос вопреки моим ожиданиям стал бесцветным. Ни ехидства, ни колкости. — Идите, если потребуется, там и уснете. От диких зверей я смогу защитить человека. — И уже мне. — Не беспокойся за своего сунжэ, Веомага. С его головы не упадет ни один волосок.

С чего бы эльфу становиться таким покладистым? Что он задумал? Сунуться в развалины днем, пока я буду спать? Ну-ну. Главное, чтоб не заблудился, а то ищи потом, трать на него время.

Это я высказала Лледосу. Тот удивленно хлопнул ресницами, но согласно кивнул:

— Не заблужусь.

Оставив вещи в импровизированном лагере под присмотром Лледоса и Жадана, мы с Яруном и Эгуном двинулись в замок.

— Будьте настороже, — предупредила я.

— Ловушки? — серьезно осведомился Ярун.

— Вряд ли. Скорее, прогнивший пол и осыпающиеся стены. Не разделяемся.

Мы вошли в замок по когда-то хорошо вымощенной, а ныне устланной травяным ковром, дороге.

Стоило оказаться внутри, и мы как будто перенеслись в другой мир. Мир мертвых. Но вряд ли кому-то из нас тут было уютно.

Звуки леса стихли, но появились какие-то шорохи и скрипы. В дальнем углу, суетливо перебирая лапками, попрятались в норы мыши. Из проема высокого окна на нас уставилась пара желтых глаз. Филин развернул плоскую морду, раскрыл громадный крылья и, предостерегающе уркнув, улетел прочь.

Эгун повел плечами. Как вампир, он был старше Яруна. Но прожил гораздо меньше. Бывший вестник ободряюще улыбнулся Эгуну. Кажется, подействовало. Ридаец чуть расслабился.

Аккуратно ступая по треснувшему каменному полу, я прошлась по небольшому холлу.

До сих пор со стен на меня смотрели выцветшие гобелены. Подставки под факелы проржавели и теперь валялись на полу. Массивные двери, ведущие в левое и правое крыло замка покосились. Сбить их с петель не составило бы труда. Но вряд ли то, что я ищу, находилось на поверхности. Скорее всего, придется спускаться на подземные этажи.

Сделав знак спутникам, я прошла под аркой в большой зал. Туда вели три широкие ступени. Когда-то их черным языком лизала дорогая ковровая дорожка. Теперь она истлела. И лишь кое-где виднелись ее выцветшие лоскуты. Этот зал мы называли «тронным».

Мастер пользовался славой странного вампира. Его садистские наклонности, варварские повадки переплетались с тягой к роскоши. По меркам того времени, замок был не просто богат, а сумасшедше шикарен. Хотя видеть это убранство могли немногие.

Трон создателя по-прежнему стоял на пьедестале в центре зала. Высеченный из черного мрамора он казался монолитом, прошедшим через века. Но и на нем время оставило свой след. Подлокотники, украшенные завитками, потрескались. Голова змеи, венчающая спинку трона, лишилась двух нижних мраморных клыков.

Вдоль боковых стен тронного зала стояли дубовые столы. Теперь они превратились в труху. Крышки упали на пол и зияли широкими трещинами. От богатых скатертей не осталось даже следа. Зато кое-где на полу валялись покореженные почерневшие от времени блюда.

В центре зала чернела яма. Такие часто делали в замках под очаг. Но эта служила совсем другим целям. По краям ямы по сию ночь торчали массивные чугунные кольца с остатками цепей на них.

Из глубин памяти всплыли жестокие картины.

Создатель любил привести сюда эльфов или людей, приковать несчастных к кольцам в яме, и наслаждаться их болью. Каждому своему ученику, выбравшемуся из «детской», он протягивал нож. Мы должны были вырезать еще бьющиеся сердца и не допустить ни одной эмоции. Если мастер видел страх, отвращение или, не дай Сайгум, жалость, он считал птенца слабым, не достойным бессмертия. Тогда он со словами: «Я снова ошибся» — вонзал клыки в «недостойного вампира» и выпивал его досуха.

Я сбилась со счета, сколько раз такую проверку проходила сама. Теперь я понимала, что Хабу просто нравилось видеть мое холодное лицо, с которым я делала то, что он хотел.

Спустившись к краю ямы, я пробежала пальцами по чугунному кольцу. Хороший металл. Столько времени прошло, а он все крепок.

Внимание привлекло что-то светлое на дне. Я спрыгнула в яму. Под ногами зашуршала каменная крошка, грязь и сухие листья. Расчистив ногой мусор, я растерялась. Под ним лежал маленький череп. Детский. Из пустой глазницы секунду назад высыпалась тонкой струйкой мелкая грязь.

Я взяла находку. Череп, действтительно, принадлежал ребенку. Но не человеческому. Слишком большие глазницы и вытянутая форма головы выдавали в нем эльфа. Вернее, в ней. Я знала только одного эльфенка, побывавшего в этом зале. В этой яме. Маленькая остроухая девочка сыграла не последнюю роль в том, что здесь произошло…

 

Глава 15 ЛЕДВЕЕЦ

Гнездо Хаба. Более пяти столетий назад

Сегодня мне снились сны. После того, как я стала вампиром, они почти не приходили. Только тьма. Старшие говорили, я привыкну. А потом научусь вызывать любые воспоминания. Они и будут моими снами.

У нас нет души. И она не может путешествовать по сказочным мирам.

Но не сегодня. Да, мне снилось прошлое. Ледвея. Родина. Снег — мой любимый конь в отцовском табуне. И вкусное варенье из желтоватых ягод спелой морошки. Во сне я снова была человеком. Придумала правдивую историю, о том, где была столько лет… Но солнце село. И я проснулась с мокрыми дорожками на щеках.

С возрастом способность лить слезы уйдет. Это тоже слова старших.

Я села на узкой каменной кровати в собственной комнате.

Апартаменты мои размером не отличались. Всего несколько шагов в ширину и чуть больше — в длину. Потолок сходился сводом к центру комнаты.

Я старалась создать в маленьком пространстве уют. Повесила на стену старую картину, которую мастер Хаб приказал выбросить. Но я спасла ее. И теперь она, словно окно, выводила меня на берег лесного озера, обрамленного бархатными деревьями.

Всю левую стену от входа занимали книжные стеллажи. Создатель требовал совершенного знания языков. Как тех, на которых говорят, так и давно забытых. Мне нравилось изучать чужую речь. Владение языками давало мне крохотный глоток свободы, которой я лишилась больше ста пятидесяти лет назад. Летописи, мифы уносили меня в разные края. Читать я могла всю ночь напролет.

За пределы гнезда меня одну пока не выпускали. Создатель говорил, я слишком слаба для внешнего мира. А старшие только смеялись и твердили, что это для моего блага. Те, кто покидал гнездо, всегда выполняли личные поручения создателя. Многие из собратьев не возвращались. Не смогли достичь цели. И предпочитали сгорать под лучами солнца, но не являться с пустыми руками в гнездо.

Замок я оставляла несколько раз. Мы уходили небольшой группой с создателем и двумя старшими. Посещали людские города. Там мастер проявлял свое демоническое начало в полной мере. А в мою задачу входило избавление от искалеченных тел.

Только я села переплетать волосы после дневного сна, как в дверь постучали.

— Я здесь, — привычно ответила я, закусив кончик ленты, которой обвязывала косу.

В комнату вошел Ноан — младший брат. Ему только перевалило за сотню, но держался он достойно. Пусть старшие его не слишком уважали, но мне он нравился, к тому же разделял мои взгляды.

Высокий юноша имел приятную внешность. Идеальное лицо, мраморно-белую кожу. Даже светлее моей. И кипильно-белые прямые чуть за плечи волосы. Черное сюрко, которое приказал носить ему создатель, особенно выделяло необыкновенную красоту Ноана. Словно два рубина выделялись большие обрамленные пушистыми ресницами глаза. И вот в этих глазах притаился истинный характер вампира: хитрый и волевой.

За это я его и полюбила. В нем было то, чего недоставало мне. Кто знал, чего мне стоило сохранять каменное лицо, когда хотелось выть от боли и кривиться от отвращения?! А Ноан даже находил веселье в том, чтобы обыграть создателя.

— Давай, помогу, — брат подошел ко мне, перехватил золотистые волосы и зеленую ленту. Он давно привык возиться с моими локонами. Говорил, это его успокаивает. — Сегодня нас пошлют к младшим. Присматривать.

— Снова? — находясь наедине с Ноаном, я могла не сдерживать чувств. — Были на прошлой неделе.

Брат кивнул.

— Мастер Хаб лично распорядился, чтобы в надзоре участвовала ты. Ему симпатичны те младшие, которых ты выбираешь. «Почти все они безжалостны и холодны, как моя Вея!» — процитировал брат. — Поздравляю, сестренка. Ты нравишься создателю!

— Твои таланты его тоже впечатляют, — я в долгу не осталась.

Мы негласно сошлись на том, что наш мастер чересчур кровожаден и жесток. И угодить ему, отличиться, понравиться для нас было чем-то вроде падения. Очередного. Но вслух об этом никто из нас не говорил.

— Благодарю, Вея! — Братец дернул прядь волос чуть сильнее, чем требовалось.

— Ноан! — Возмутилась я.

Тот пожал плечами, сделав вид, что не понял, о чем я.

— В надзоре вместе с нами будут Луй, Тарина и Миаш.

— Луй? — я скосила глаза на брата. — Тот, которому за пятьсот? С чего бы?

Ноан подвязал мою косу зеленой лентой, и зафиксировал короной вокруг головы. Два локона упали на плечи.

— Так захотел я, — беззаботно сообщил брат, проверяя прическу на прочность. — Тебе надо подружиться с Луем. Вы друг другу понравитесь.

— С чего ты так уверен? — Я раздраженно встала, разглаживая складки зеленого коттарди. Ноан был вынужден отступить на шаг. — И с каких это пор ты решаешь за меня?!

— Что ты, сестренка! — вампир улыбнулся, по-шутовски взмахнув руками. — Я решаю только за себя. И уговорил Луя пойти с нами исключительно для своей безопасности. Ты знаешь. Я не боец. А в «детской» того и смотри, на кусочки разорвут!

— Та-а-ак!

Я уперла руки в бока и грозно надвинулась на Ноана. Тот и бровью не повел. Стоял себе задорно усмехающимся изваянием. Ничуть меня не испугался!

— Не волнуйся. Все будет нормально.

— Признавайся, белокурый упырь! — изловчившись, я схватила брата за ухо. Тот ойкнул и смешно скривил идеальное лицо. — Какую интригу ты закрутил на этот раз?!

— Нет-нет! — Проскрежетал он. — Честно! Никакую! Ну, Вея, я тебе когда-нибудь врал?

— Да, — ответила я, сильнее притягивая брата за ухо. — И не называй мене Веей. Я Веомага!

— Хорошо-хорошо! Не буду! — Взмолился он. — Только пусти! И я тебе не врал, а недоговаривал. Это разные вещи!

— Чего ты мне не договариваешь сейчас? — в самое ухо прошептала я, чуть сильнее сдавив пальцы.

— Луй! Такой, как ты! Во всем! И ледвеец к тому же!

Я разжала пальцы. Ноан тут же схватился за раскрасневшееся ухо. Состроил обиженный вид и сел на край сундука как раз под картиной. На мою кровать он никогда не претендовал, а посадочных мест в комнате больше не было.

— Ледвеец? — я подвинула брата на сундуке и присела рядом.

— Да, — все еще обиженно отозвался Ноан. — Не заметила сходства между вами? Оба высокие, златокудрые, злые, как сотня голодных упырей! Ладно, — добавил он тихо. — Как две сотни.

За это получил локтем в бок. Ойкнул и покивал.

— Ну, да. Как две сотни голодных упырей.

— Почему Луй сам об этом не сказал?

— Он сказал, — Ноан спрятал усмешку. — Мне. К такой, как ты, боятся подходить даже старшие. Знаешь, тебе это не понравится, но в гнезде шепчутся, будто ты — любимица Хаба. Золотая смерть. Выводы делай сама.

Он вздохнул.

Мы посидели в молчании несколько минут.

Выводы я сделала. Не самые приятные. Выходило, будто я, действительно, Золотая смерть, безжалостно уничтожающая все на своем пути. Но ведь это не так. Это маска…

Неужели искусная личина стала моей собственной?

— Веомага, — шепнул Ноан. — Нам пора. Если не успеем к трапезе, мастер разозлится.

— Да.

Встав, я подошла к дорогому светильнику. Свет, что он давал, показался бы человеку скудным. Но я находила в этом уют. Когда я задула фитиль, Ноан сказал, почесав затылок:

— Не пойму, зачем ты жжешь эту дрянь? У горящего масла противный запах. А свет тебе почти не нужен. Да и дорогое оно, это масло.

— Традиция, Ноан, — позволив себе едва заметную улыбку, я вышла из комнаты.

В клане Хаба любой вампир мог носить оружия столько, сколько желал. Создатель был полностью уверен в тех, кто его окружал, и даже поощрял показное ношение мечей, топоров, ножей. Он говорил, что силу клана не прячут. Мы должны гордиться тем, что умеем. А умели мы многое. Даже Ноан, который никогда не считался сильным бойцом, владел навыками подлого боя. В его одежде всегда находилась пара острых ножей.

Я предпочитала всякому металлу свои собственные когти. И дело было не только в личных вкусах. Мастер Хаб никогда не носил оружия. Значит сам он страшнее любого клинка. Пожалуй, это единственное, в чем я хотела походить на создателя. Мне не терпелось уйти из клана, покинуть гнездо. А для этого нужно стать сильнее мастера.

На первый взгляд — задача невыполнимая. Но у меня впереди вечность. Главное — сохранить мечту.

Поднявшись на первый наземный этаж, мы с Ноаном прошли через тронный зал. Сюда уже подходили вампиры постарше. Они тихо вели беседы в ожидании создателя. Переговаривались о тренировках, охоте. Но самой излюбленной темой оставались люди. Я заметила, что старшим нравилось смаковать трудности человеческих стран, решать вопросы их внешней и внутренней политики. Хорошо, что сами люди не догадывались, о том, кто помогает им сначала создать, а затем решать все это множество проблем.

Больше я не вслушивалась в разговоры. Да и в зале расхаживало всего-то пять вампиров. Другие занимались более важными делами.

Только мы спустились по ступеням в холл, как из правого крыла вышли два младших вампира: Тарина и Миаш.

Тарина метиска. При человеческой жизни ее кожа имела яркий бронзовый загар. Теперь же она чуть посерела. Но волосы сохранили нежный соломенный цвет. Тарина завязывала их в тугой высокий хвост. По всей длине его перехватывали шнуры, не давая отдельным прядям выпасть и случайно попасть в глаза. Ее излюбленным оружием была западная нагината — тонкое легкое копье-меч, которым научила ее сражаться при жизни мать. После смерти мастерство Тарины возросло многократно! С нагинатой вампирша не расставалась ни на миг.

Миаш асор, соплеменник Ноана. Тоже высокий, белокурый. Но ему не хватало правильности в чертах лица. Зато он обскакал старшего брата в воинском мастерстве. Миаш в свои сорок обвесился оружием, словно манекен: большой меч крепился за спиной, два коротких — по бокам. В голенищах сапог скрывались ножи. На поясе болтались метательные звезды с острыми гранями.

Будь Миаш по-прежнему человеком, рухнул бы под тяжестью собственного арсенала.

Тарина приблизилась к нам:

— Доброй ночи, старшая! — обратилась ко мне вампирша. Она чувствовала себя обязанной за то, что семьдесят лет назад я вытащила ее из «детской», рассказала о ее талантах мастеру, чем дала шанс на существование.

Миаш поклонился в знак приветствия. Он, как и Тарина, оказался в замке благодаря мне и Ноану.

— Доброй, — кивнула я. — Готовы?

Они сдержано опустили головы.

Тарина и Миаш самые младшими вампиры в замке. Но задирать их никто не смел. Раньше я не догадывалась, почему. А сегодня поняла: из-за меня. Раз уж по гнезду ходят слухи о том, что я любимица Хаба, то лучше не тянуть руки к тому, что принадлежит мне. То есть, к Ноану, Тарине и Миашу.

Хоть какая-то радость от титула «Золотой смерти».

— Идем, — я, оправив рукава коттарди, вышла из замка.

Вокруг, сколько хватало взгляда, расстилалась выжженная солнцем степь. Почти пустыня.

Как отличались эти земли от Ледвеи!

Под ногами желтела скудная пожухлая трава, выступали камни, да укрывала все пыль. Иногда попадались маленькие холмы-сопки. К одной из них нам предстояло прогуляться.

Я шла во главе нашего маленького отряда. Со стороны могло показаться — целеустремленно. На самом деле, старалась понять, что имел ввиду Ноан, когда сказал, будто мы похожи с Луем.

От ближайшего валуна отделилась тень и быстро двинулась к нам. Я остановилась. Чутье подсказало, это собрат. Да и какой чужой сможет найти сюда дорогу?

Он остановился в четырех шагах от нас.

Луй! Вот и дождалась.

Он, и впрямь, оказался ледвейцем. Раньше я нечасто обращала на него внимание. Луй постоянно в разъездах. В гнездо возвращался редко. Только для того, чтобы отрапортовать об удачной миссии и взять следующую. За всю мою жизнь в замке я встречалась с ним раз десять. И то поговорить как-то не удавалось.

— Веомага! — соплеменник поприветствовал меня легким кивком. — Ноан! — такого же кивка удостоился мой брат.

— Луй! — Ноан махнул ему рукой. — Благодарю, что сдержал обещание. Знакомься, это Миаш, Тарина.

Ледвеец внимательно, но быстро оглядел младших. Его лицо не дрогнуло. Однако я готова была поспорить, что для себя он сделал много выводов. Уж слишком спокойный взгляд остановился на мне.

— Я слышала, ты ледвеец, старший? — Я не спешила подходить к собрату. Не двинулись и другие.

— Да. Мое полное имя Лудиней.

Он стоял расслабленно, чуть расставив ноги. Оружия при нем я не заметила.

Неужели рассчитывал на вампирьи способности, как и я?

Создатель ценил красоту. Поэтому среди его птенцов никогда не попадались уродцы. Лудиней не выбивался из нашего клана.

Высокий. Широкоплечий. Обладатель немного массивных скул, слегка выдвинутого подбородка. Ледвейская «порода» выдала себя и в четкой линии бровей, прямом носе и чуть пухлых губах. Лицо обрамляли мягкие волны золотых волос.

Внешность коренного ледвеейца. Как и моя.

Одежда Луя больше подходила для долгой дороги, чем для визита домой. Но его это вряд ли смущало.

Пока я осматривала старшего собрата с ног до головы, он тоже оценивающе оглядел меня. Трудно сказать, но, кажется, мы оба остались довольны.

— Наслышан о тебе, младшая, — улыбнулся самыми уголками губ Лудиней.

— А я — о тебе, — пришлось вернуть улыбку. — Странно, что такой вампир, как ты, согласился участвовать в надзоре.

Ответил он не сразу. Луй задумчиво потер подбородок.

— Пойдем, младшая. Обсудим все по дороге. Не стоит терять время, — он сдвинулся вправо, ожидая, пока я подойду к нему. Как только мы поравнялись, Лудиней легко подхватил мой шаг. — Иногда нужно менять свою… — он посмотрел на меня сверху вниз, — …действительность.

Мне показалось, или эти слова прозвучали неоднозначно?

— Если хватает сил, то почему бы не изменить? — Осторожно произнесла я, наблюдая за спокойным Лудинеем. Ничто в нем не выдавало эмоций.

Пожалуй, я впервые столкнулась с таким вампиром.

Между тем мы дошли до приземистой, широкой башни, сложенной из мелких кирпичей. Это строение ничем не напоминало замок создателя, полностью выбивалось из архитектурного стиля гнезда.

Башня стояла на небольшой пологой сопке. Строители возвели ее цилиндрической формы. Ширина от стены до стены равнялась двадцати шагам. Крыша имела площадку с высоким зубчатым бортом. Этакий форпост. Или тюрьма.

Из единственного узкого окна на уровне трех метров, замечательно просматривалась местность. И нас заметили. Я уловила движение в окне. Вскоре на крыше башни появился силуэт, махнувший нам рукой.

Прекрасно. Нас ждали.

Подобрав не слишком длинные юбки, я ступила на вертикальную стену. Создатель отучил нас пользоваться лестницами и канатами почти сразу, как мы перебрались в замок. Для меня это время ограничилось неделей после обращения.

Спрыгнув на скрипнувшие доски, я прислонилась к бортику крыши.

Спокойно дождаться, пока наверх заберутся остальные, мне не дали.

— Доброй ночи, Веомага, — проговорил страж, облаченный в легкую кожаную куртку, служившую чем-то вроде доспеха. Фострэ — человек, продавший себя вампирам за силу и долголетие.

— Доброй, — отозвалась я, заметив, как из люка появились еще два стража-фострэ. Почетный караул, так сказать.

— Внизу возникли… — он замычал, подбирая слова.

Я вздохнула, скрестив на груди руки. Губы скривились сами собой.

— Кого-то разорвали? Из ваших?

— Нет, госпожа. Привели эльфа. И он убил пятерых с захода солнца! — Воскликнул человек. — Если так пойдет и дальше, молодняка не останется.

— Эльф?

Я хищно оскалилась. Давно в «детскую» не швыряли остроухих.

Когда представитель эльфийских кланов оказывался среди своры голодных вампиренышей, проливалось море крови. Эльфы дорого продавали свои жизни. Они быстро расправлялись с теми, кто абсолютно не подходил мастеру Хабу. С теми, кто был слаб от страха или собственной боли.

— Эльф? — повторил мой вопрос Лудиней, только что поднявшийся на башню.

Его тоже проняло! Глаза сощурились и полыхнули алым. Только что это за реакция? Ему не терпелось посмотреть на беднягу или на кровавую бойню?

Как только остальные оказались рядом, я скомандовала главному стражу:

— Веди!

Фострэ нервно вцепился в собственную куртку:

— Прошу!

Перед нами открыли тяжелую крышку люка. Под ногами запели скрипучими голосами старые ступени. Стоило сделать несколько шагов по лестнице, как в лицо ударил спертый сырой воздух. Запахло гнилой соломой, старым мясом и кровью.

Не сговариваясь, мы прибавили ходу.

Лудиней рявкнул на двух фострэ сидящих у второго люка, ведущего к младенцам:

— Что расселись! Открыть! Живо!

Даже я вздрогнула от его командного тона, что уж говорить о людях.

Стражи суетливо заскрежетали ключами, отпирая чугунные замки. Терпению Лудинея пришел конец. Он отшвырнул одного из фострэ. Второй попятился сам, уступив дорогу вампиру.

Ледвеец одной рукой поднял тяжеленную крышку люка и спрыгнул вниз.

— Ждать здесь, — кинула я через плечо младшим.

— Я с тобой, — шепнул Ноан.

— Только держись сзади! — предостерегла я, прыгая вслед за Лудинеем.

В ноздри заполз сильный запах свежей только что пролитой крови.

В высоком полуподвале, куда не проникал свет луны и звезд, творилось нечто страшное. Земляной пол усеяли оторванные (не отрубленные!) части вампирьих тел. Темная вампирья кровь пропитала солому. Из двенадцати вампиренышей к стенам жались только пятеро. Значит, одного птенца порешили, пока мы болтали с фострэ наверху.

Никакой мебели в «детской» не было. Только голые каменные стены и солома по краям комнаты.

По центру в боевой стойке, чуть пошатываясь, стояла довольно хрупкая мужская фигура среднего роста.

— Западник, — сразу определил спрыгнувший за мной Ноан.

Я не ответила. Мое внимание приковалось к Лудинею.

Вампир отбросил ногой кинувшегося на него младенца, точно какую-то тряпичную куклу. Луй медленно подходил к эльфу. Западник ощутил новую угрозу. В темноте он видел гораздо хуже вампиров, но чутье его не подвело.

Истекающий кровью эльф, закусил разбитую губу и развернулся к вампиру.

Вопреки моим ожиданиям, Лудиней остановился и еле слышно произнес на ротанье — языке западных лесных эльфов.

— Спокойно. На тебя никто не нападет.

Эльф дернул головой, как будто его щеки коснулась раскаленная спица.

— Луй, — крикнула я, — ты не спасешь его!

Вампир отмахнулся.

Притихший молодняк заворочался у стены. Пятеро младенцев, движимые жаждой, стали осторожно подбираться к израненному эльфу.

Беликий! Положение патовое!

Старший брат защищал еду, а не птенцов. Встань я на сторону обезумевшего от голода молодняка, и встречусь не только с проворным эльфом, но и сородичем, старше меня в четыре раза! А оставаться в стороне нельзя. О моем поведении доложат Хабу. Те же фострэ. Тогда мне несдобровать. А если я доложу о поведении Лудинея, не поздоровится ему.

Что делать?

Как только один из младенцев прыгнул на эльфа, я метнулась навстречу, преграждая младшему сородичу путь. Безумец вцепился клыками в мою руку, порвав рукав коттарди. Один росчерк когтей, и вампиреныш шмякнулся у моих ног. Та же участь постигла второго. Он порывался вцепиться в шею эльфа, но я сместилась вбок, разодрав нападавшему горло до позвоночника.

Я старалась не думать о них, как о существах. Лишь как о помехах, вещах, которые нужно убрать с пути. Иначе желудок подпрыгивал к горлу, а давно остановившимся легким не хватало воздуха.

Держа в поле зрения оставшихся трех птенцов, я шепнула Лую:

— Делай, что хотел.

Эльф напрягся, ожидая конца. Он понял, что перед ним опытные вампиры и приготовился к смерти в бою. Наверное, ему не хотелось заканчивать свою жизнь в темной башне, где за жалкое существование боролись только что ожившие мертвецы. В его ореховых глазах разлилось бешенство, смешанное с отчаяньем.

Лудиней, не обращая внимания на вялые попытки эльфа отбиться от вампира, сгреб пленника в охапку и, остановившись под дырой люка, спросил:

— Не пожалеешь?

Ноан быстро взглянул на меня. Я — на него.

— Нет, — тихо, но четко ответила я. — Поздно о чем-то жалеть.

Удовлетворенно опустив голову, Луй запрыгнул наверх. Зашипев на оставшихся вампиренышей, чтоб они отползли к стене, я последовала за собратом. Ноан выбрался из «детской» последним. Он не сводил с меня встревоженных глаз, но боялся произнести хоть слово.

Лудиней как раз поднимался по узкой лестнице на крышу, когда несколько фострэ попытались преградить ему путь.

Руки вампира были заняты потерявшим сознание эльфом. Пришлось вмешаться Ноану.

— Стражи, — он сурово обратился к ним, — люк не закрыт.

Растерявшиеся фострэ сами не поняли, как уступили проход Лую. Ноан подманил их пальцем и указал на откинутую крышку люка, в котором уже сверкала пара алых голодных глаз.

Только человек приблизился к дыре в полу, как братец «нечаянно» столкнул его к голодным птенцам. Второй фострэ, сообразив, что станет следующим, попытался убежать. Но его схватила Тарина. Еще одного оглушил Миаш.

Младшие, не задавая вопросов, кинули фострэ в люк.

— Вы хоть понимаете, во что влипли? — я опустила тяжелую крышку, отрезая единственный путь спасения для фострэ.

— Мы с тобой, старшая! — торжественно сообщил Миаш.

— Что бы ни случилось! — вторила ему Тарина.

Приняв их слова как клятву верности, я взлетела по ступеням на крышу. Вовремя. Лудиней скинул одного из фострэ с башни, но второй выхватил меч и наивно пытался достать изворотливого вампира.

Миаш быстро расчистил площадку на крыше от людей, попросту выкинув фострэ вниз.

— Что теперь? — спросила Тарина, поглядывая, не идет ли кто к башне.

— Зачем ты вытащил его? — я подошла к Лудинею, уложившему западника прямо на доски крыши.

Вампир не ответил. Он пытался привести в чувство умирающего эльфа.

— Лудиней, — я встала требовательным изваянием у его плеча, — мы теперь сообщники и имеем право знать, за что придется отвечать перед Хабом!

Старший медленно развернулся ко мне. В его глазах горел яркий красный огонь. По моему позвоночнику пробежала дрожь ужаса — до того вампир был страшен!

— Мы — не демоны, — выдавил он сквозь клыки, — мы — не звери. Мы не загоняем добычу, только чтобы посмеяться над ней. Ни ты, ни тем более твои младшие, в подметки не годитесь этому воину. Но он должен терпеть унижение, обороняясь от сумасшедших птенцов. Понимаешь ли ты, Веомага?

В бледном свете звезд глаза Луя выглядели двумя яркими головешками. Он не сводил их с меня. А ноги мои чуть ли не подкашивались от страха. Но я понимала его слова.

— Воин должен умереть, как воин. А не как раб, — севшим голосом ответила я. Хотелось отступить, но я не могла позволить себе слабость.

— Я рад, что мы похожи, — Лудиней не улыбнулся, взгляд его не подобрел. Он просто констатировал факт.

— М-м… Может, спустим его на землю? — робко предложил Ноан, озадаченно поглядывая то на Луя, то на меня, то на эльфа.

Не успели. Западник застонал и открыл ореховые глаза. В них уже расплескала мутные волны близкая смерть.

Скулы старшего затвердели. Алый огонь в глазах потух. Наклонившись к невысокому эльфу, вампир, должно быть, загородил собой звездное небо.

— Я - Лудиней, воин Ледвеи. — Он тоже заметил протянувшиеся к западнику незримые руки вечного сна. — Есть ли у тебя последняя просьба, эльф? — по кодексу чести ледвейских мечников осведомился Луй, чем сильно меня удивил. Он говорил о себе не как вампир, а как человек! Но человеком он не был более пяти столетий! И такого я от него не ожидала.

— Да, — прохрипел западник, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд. Вряд ли он видел над собой клыкастого монстра, что жил в ночи несколько столетий. — Вампиры забрали… мою, — он захрипел, замолчав на время, — мою дочь. Верни ее… нашему… клану. Она… не такая…

Последний вздох сорвался с окровавленных губ эльфа. Ореховые глаза закрылись. Даже луна скорбно спряталась за сизым облаком, не решаясь глядеть на печальную картину.

— Обещаю… — на ледвейском прошептал Лудиней.

Младшие, включая Ноана, стояли с растерянным видом. Даже мой любимый братец не ожидал такого исхода. Какие теперь предложения могли сорваться с его языка? Мог ли он придумать, как выпутаться из этой передряги?

— Луй, — нарушила я тишину, — ты пообещал то, чего не сможешь сделать.

Он внимательно поглядел на меня. В который раз за сегодня? Мне показалось, его алые глаза вытащили все мое естество, обсмотрели со всех сторон, и как есть запихнули обратно.

Неужели, это его способность, дар? Читать чужие души. Даже души-призраки мертвецов.

Тогда мы все здесь его пешки! Он с самого начала распознал в нас дух неповиновения Хабу и воспользовался этим?

Нет, не так. Если бы Луй применил свою способность раньше, я бы не чувствовала себя сейчас обнаженной веткой на зимнем ветру. Значит, случайность? Или вина Ноана? Снова он сплел интригу, в которой сам и увяз, потянув за собой меня, Миаша и Тарину?

— В одиночку мы беспомощны. Но ты сказала, мы сообщники. Сама виновата. Сама выбрала вашу участь.

Лудиней медленно поднялся, нависнув надо мной грозным утесом.

— Погоди, Луй, — я подняла руку, тщетно пытаясь собраться с мыслями, а они все расползались и никак не сгребались в кучу!

— Чего ждать? — насмешливо улыбнулся он, стерев пальцем чужую кровь с моей щеки. — Пока ты осознаешь то, что поняла давным-давно?

— Что? — зачарованно прошептали мои губы.

— Действительно, что? — он наклонился к моему лицу так близко, что я увидела собственное отражение в его рубиновых глазах. — Может быть то, что ты так и осталась человеком, Вея?

Наваждение скатилось с меня в одночасье. Я оттолкнула вампира, с силой ударив его ладонями в грудь.

Меня никогда раньше не гипнотизировали, как простую смертную! Даже мастер! А что делали остальные?! Стояли и смотрели?!

Нет. Даже сейчас они не двинулись, оставаясь под контролем старшего вампира.

— Лудиней! — процедила я. — Что же правда? Ты играешь чужой волей и разумом!

— Нет, — вампир снова опустился у тела эльфа. — Присядь, — велел он. — Твой разум силен. Мне сложно на тебя воздействовать. Поэтому давай поговорим.

— Как мило! — прорычала я, даже не думая следовать его приказу. — Отпусти младших!

— Твой любимый брат — Ноан — сказал, будто мы похожи. — Он сделал вид, что не услышал моих слов. — Ну же. Сядь.

Похоже, выбор у меня невелик. Одна я ни за что не справлюсь с этим вампиром. А младших Лудиней держал под контролем. Помощи ждать неоткуда.

Пришлось присесть.

— Кого ты видишь перед собой, младшая? — вампир коснулся гладкой кожи эльфа. — Кто он, по-твоему?

Не знаю, какую игру затеял Лудиней, но мне она не нравилась.

— Западный эльф, который просил тебя о невозможном.

— Ты так думаешь?

— А ты считаешь иначе? — снова разозлилась я. — Думаешь, придешь в замок, и создатель вручит тебе эльфийскую девчонку?!

— Я не об этом, — качнул головой вампир. Волосы соскользнули на лицо, закрыв на мгновенье идеальный профиль. — Ты видишь перед собой всего лишь эльфа. Или? — он быстро развернулся ко мне, снова заглянув в самую душу. — Или пытаешься обмануть меня и себя заодно.

Что-то внутри меня щелкнуло, оборвалось. И что-то другое вырвалось наружу.

— Нет, — прошептала я, отводя взгляд. — Он был любящим отцом, до последнего сражавшимся за собственную дочь.

— И что бы сделала та Вея, которая любила лошадей и ветер, сейчас?

— Откуда ты знаешь? — я отпрянула от него, как от огня.

— Это я нашел тебя для мастера, — виновато и вместе с тем устало улыбнулся Лудиней. — Ты не ответила. Что бы сделала та, другая Вея? Веомага.

Дернув плечом, я вскочила, заметалась по башне.

Все! Все было подстроено! С самого начала! С самой первой ночи, когда я открыла алые глаза, бывшие когда-то небесно-голубыми! И кем?! Этим виновато улыбающимся вампиром! Моим соотечественником! Лудинеем!

— Зачем ты так со мной? С нами?! — я зашептала, подойдя к оцепеневшим сородичам. — Ты использовал нас!

— Привыкай, — печально изрек Луй, — ты вампирша. И если не будешь кого-то использовать, то сама станешь чужим орудием. Но я хотел другого.

— Чего же?

— Мне нужен союзник, который сумел бы расположить к себе Хаба и незаметно для него создать оппозицию.

— Что? — я рассмеялась. — Оппозицию? Я?!

— Разве нет? — Лудиней встал, приблизился ко мне.

Я поймала себя на том, что прячу глаза от его пронзительного взгляда.

— Хаб держит меня подальше от замка не потому, что доверяет. А потому что боится моего дара.

— Но воздействовать на создателя ты не можешь, — подхватила я. — Только на своих братьев и сестер.

— Как видишь, не на всех, — Луй коснулся моей руки. — Ноан прав. Мы похожи. Я не ошибся. Ты тоже хочешь уйти отсюда. Навсегда.

Вспомнилось, как час назад на дороге к башне нас встретил Лудиней. Он ждал в тени, облокотившись на камень. Не всякий разглядел бы вампира в ночи.

— Создатель не знает, что ты здесь, — догадалась я. — И тебе это на руку. Эльфа, — я подбородком указала на мертвое тело, — привел и бросил в «детскую» ты. А дочь-то его — настоящая? Или тоже иллюзия?

— Хм, — растянул губы в улыбке вампир, от чего наружу выползли два острых клыка, — думаешь, все здесь искусная игра, спектакль. Не совсем. Его дочь зовут Иссандра. И она, действительно, не должна умереть. Так что, Вея? — с его губ мое имя слетело как-то иначе. Нежнее. — Ты со мной?

— Не пытайся манипулировать мною.

— Да или нет? — с той же мягкостью переспросил Лудиней.

Я посмотрела вверх, на звезды, на выбравшуюся из объятий облака луну. Только они знали, что происходило сейчас. Только они могли дать ответ. Я минуту вглядывалась в холодные изумруды звезд. Но они заговорщически перемигивались друг с другом и молчали.

— Да, — наконец, промолвила я. — С тобой. Отпусти младших.

Миг, и они, как ни в чем не бывало, вернулись к реальности. Ноан покосился на мертвого эльфа.

— Так что будем делать?

— Возвращаемся в замок, — сквозь зубы произнесла я. — Ноан, Тарина, Миаш, скажите нашим: «пора».

И я спрыгнула с башни, все ещё чувствуя на себе суровый и одновременно такой теплый взгляд Лудинея. Нет-нет! Это все игра! Искусная иллюзия ледвейца!

 

Глава 16 ЭЛЬФИЙСКАЯ ПЕСНЯ

Гнездо Хаба. Более пяти столетий назад

— Веомага!

Низкий голос принадлежал немолодому фострэ. Страж стоял у ворот замка и, как видно, поджидал меня.

— Мастер Хаб уже начал трапезу. Он беспокоится, что…

— Я уже здесь. — Пришлось обойти фострэ, проигнорировав его удивленный взгляд. — Можешь доложить о моем прибытии.

Но этого не потребовалось. Меня и так заметили. Рика — худенькая анноанка с коротко стриженными светло-русыми волосами — недовольно поглядывала на меня от вторых ворот. Рика ненамного превосходила меня в возрасте. Но вела себя так, будто старше на все пять столетий. Я подозревала, что она просто ревновала создателя ко мне. Не про нее, а про меня ходили слухи, как о любимице Хаба. Глупая. Она не понимала, как противно носить это «клеймо».

— Отвратительно выглядишь, Вея! — «поприветствовала» меня вампирша. — Вид такой, будто тебя в сточной канаве подобрали.

— Знаешь, Рика — ответила я, обходя ее, как фострэ полминуты назад. — «Детская» никогда не была княжескими покоями. Однако для меня честь отправиться туда по приказу мастера Хаба.

Сказать, что Рику перекосило, это сделать ей комплемент. Лицо вампирши побледнело, а клыки блеснули не хуже ножей, припрятанных под одеждой Ноана. Цель достигнута! Как же! «Любимый» создатель снова отдал мне такое «интересное» поручение! Мне. Не ей.

Ничего не могу с собой поделать. Эта особа с короткими всклоченными волосами бесила меня, как волк-одиночка вожака стаи. Посему пройти мимо нее и не ответить на подначку, я просто не могла.

Я вошла в холл и уже собралась свернуть в левое крыло, чтобы там спуститься в комнату, переодеться. А уж потом во всей красе идти в тронный зал, завладеть вниманием создателя, тем самым дав время нашим, Ноану, Тарине, Миашу и другим. Но Рика-гадюка меня опередила. Она прошла сквозь арку, взлетела по ступеням и звонким голосом объявила:

— Мастер Хаб! Пришла Веомага! Она просит твоей милости!

Стерва! Теперь придется идти в таком виде, перепачканной кровью, с изорванными рукавами. А это — лишние вопросы!

Ну, Рика. Доберусь я до тебя. Не знаю, сегодня ли, но доберусь!

Тихо скрежеща зубами, я поднялась за сестрой.

В зале собралось не меньше тридцати вампиров. Почти все обитатели замка. Те, кто прошел немыслимые проверки на преданность, силу и жестокость. Не хватало только полутора десятков младших и, естественно, Лудинея. Ледвеец остался присматривать за замком издалека. Но пообещал прийти, когда дело обернется дракой.

Во главе зала на своеобразном пьедестале с несколькими ступенями возвышался мраморный трон с головой змеи. В нем застывшей статуей сидел маленький худощавый вампир.

Хаб не был красавцем. Сам создатель «красивого» клана выбивался из его рядов собственной уродливостью. Худощавый с непропорционально большим острым носом, маленькими глазками, которые обрамлял едва заметный пушок ресниц. Свои кудрявые волосы он стянул зеленой лентой в пучок, отчего создавалось впечатление, будто на голове у него маленькая метла. Несмотря на несуразный, немного потешный вид, Хаб оставался легендой жестокости и кровожадности ночного мира многие столетия.

Сейчас вампир прищурился, разглядывая мой слегка неординарный наряд.

Во второй раз за сегодня я обошла Рику, чуть загородив ее собой, чем, уверена, вызвала бурю гнева у старшей сестренки. Поклонилась создателю.

— Прости, мастер, что я в таком виде…

Правый уголок губ вампира насмешливо пополз вверх. Никто не мог представить, что таилось за его ухмылкой.

Хаб поднял руку, приказывая мне молчать.

— Дитя, — обманчиво-ласковым голосом пропел он. — Почему это коттарди, что я подарил тебе, испорчено?

Беликий! Я специально надела именно его! Подарок Хаба. Хотела в очередной раз усыпить бдительность вечно настороженного создателя. И вот вам! Зеленое коттарди после встречи с озверевшими вампиренышами, спасения западного эльфа и сделки с Лудинеем, абсолютно испорчено.

— Младенцы в «детской» обезумели, — пришлось ответить. Я знала, какую реакцию могли вызвать мои слова. Но с Хабом ожидать можно чего угодно, но так и не угадать, что произойдет в следующий момент.

— Поэтому ты заляпала мой подарок их кровью и разорвала их клыками?

Все! Я влипла в навоз по самые уши!

Даю голову Рики на отсечение, так же подумали остальные собравшиеся. Но буря прошла стороной.

— Безусловно… — мастер встал, велел мне приблизиться. Когда я остановилась в трех шагах от него, он обошел меня, подхватывая и тут же выпуская тяжелые искромсанные рукава. — Безусловно… жаль. Ты была великолепна в этом наряде. Как думаешь, Вея, — он снова опустился на трон, — что это значит?

Вопрос с подвохом. Знать бы еще, с каким.

За нашей беседой с затаенным дыханием наблюдали все вампиры. Старшие — с интересом. Младшие — с нескрываемым страхом.

— Мастер, — я опустила голову, глядя на крохотные трещинки в полу, — это значит, я недостаточно проворна и сильна, чтобы защитить дорогой моему сердцу подарок. Я приму любое наказание за свою слабость.

Маленькая хитрость сработала. Я кожей чувствовала едва заметную улыбку Хаба.

— Подними голову, — распорядился создатель. Я встретилась с ним взглядом. — Какое коттарди ты хочешь?

Снова подвох.

— Тебе нравится зеленый, мастер. Я хочу порадовать тебя, поэтому — зеленое коттарди.

Хаб задумался. Его глаза чуть потускнели.

— Однако, — я продолжила твердым голосом, — если ты позволишь, я хочу подчеркнуть свою красоту красным цветом. Цветом крови в жилах наших врагов.

В зале стало слышно, как в щели закрытых окон задувает, посвистывая, ветер.

Ни один из птенцов не ждал от меня такой наглости. Я же шла на дерзость намеренно. Если все высчитано правильно, создатель смилостивится. А другие поймут, что я та, за кого они меня принимают. Любимица Хаба.

— Ты дерзишь, Вея, — слишком спокойно ответил создатель.

Что? Неужели, я просчиталась? По позвоночнику пробежал холодок.

— Но я прощаю тебя, — неожиданно улыбнулся низкорослый блондин. — Через месяц у тебя будет красное коттарди из той ткани, которую выберешь ты.

Казалось, зал опустел. Никто не смел пошевелиться. Тут же меня прожгло десятка два ненавидящих взглядов. Конечно, мало кто мог дерзить создателю и отделаться при этом испугом.

— Садись, Вея, — Хаб плавно указал на пустующее место за одним из столов.

Поклонившись, я села на дубовую скамью, ножки которой были окованы серебряными завитками. Соседи глянули на меня, но сохранили молчание.

Оставшаяся по центру зала Рика, тоже поспешила занять своё место.

Оказывается, пока я дерзила создателю, в зал незаметно проскользнула Тарина. Она сидела, как ни в чем не бывало, за соседним столом. Но стоило мне взглянуть на вампиршу, как та опустила веки, говоря, что все готово.

— Где младшие? — резко осведомился Хаб, явно недосчитавшись больше десятка птенцов.

И снова мне пришлось держать ответ. Встав со скамьи, я на краткое мгновенье посмотрела в глаза создателю и тут же опустила взгляд.

— Это тоже моя вина, мастер.

По лицу Хаба пробежала тень раздражения. Поджав губы, он спросил:

— Что на этот раз?

— Все та же проблема в «детской». Я отправила туда младших для выяснения обстоятельств.

— Напомни-ка мне, — слова мастера ожгли ядом, — какие такие обстоятельства?

Мне хотелось вздрогнуть, пошевелить рукой или хотя бы пальцем. Но приходилось, уткнувшись взглядом в стол, отчитываться перед Хабом.

— Фострэ плохо закрыли люк в «детскую». Двое из стражей… — я облизнула губы, пытаясь скрыть нахлынувшее волнение, — … съедены. Думаю, среди фострэ был конфликт. Я доверила это дело младшим собратьям. Они все выяснят.

Кажется, создатель удовлетворился моим ответом. Но несколько старших вампиров слишком подозрительно глянули в мою сторону. Не поверили. Жаль. Ведь я ни слова не солгала. Всего лишь недоговорила, как выразился бы Ноан.

— Прескорбно, что мы не в полном сборе. — Мне так и не разрешили присесть. — Сегодня у нас важная трапеза. Развлечение, которого достойны лучшие мои птенцы. Вы!

Хаб торжественно вскинул голову, протянув в широком жесте руки.

В зале не раздалось ни единого шепотка. Не к добру такие заявления.

— Вея, — создатель снова обратил на меня внимание, — ты сказала, что примешь любое наказание за то, что мой подарок испорчен.

Холодное сердце сжалось от противного предчувствия. Тело напряглось, как перед прыжком.

— Но я не накажу тебя, а поощрю. За честность. Подойди ко мне, дитя! — Хаб раздвинул бледные губы в покровительственной улыбке.

Делать нечего. Пришлось подойти.

Бесшумно я приблизилась к мастеру, даже не думая коснуться ступеней пьедестала, на котором стоял каменный трон. Хаб, не вставая, протянул мне старый обсидиановый кинжал: оружие пряталось в складках его наряда. Сколько раз я брала эту вещь? И каждый раз — чья-то смерть. Но руки мои не дрогнули. Я коснулась холодной рукояти.

В мыслях собратьев, я знала, царили сумбур и негодование. По крайней мере, в мыслях тех, кто давно пытался занять мое место «любимицы».

Я старалась не смотреть ни на кинжал, ни на Рику. Но чувствовала, как взгляд вымпирши бледными пятнами расползался по моим щекам. Рика — вот кто должна стать любимицей низкорослого чудовища! Не я.

Создатель кинул зов фострэ. Я ощутила его, как ощутил каждый в этом зале.

— Открыть сегодняшнюю трапезу я позволяю тебе, Вея! — Хаб благосклонно посмотрел на меня сквозь чуть опущенные ресницы.

Внутренне я подобралась. Хотя, куда уж больше?

Слова создателя значили, что пока я искусно не убью жертву, не поднесу ее кровь в золотом кубке Хабу, никто из вампиров не получит еды. Снова марать руки, слышать слова мольбы или проклятья, ловить на себе жалобный или ненавидящий взгляд обреченного…

Луй! Если ты предашь меня, я убью тебя!

В зал вошли фострэ, волоча еле перебирающую ногами детскую фигурку. Что?

Я удивилась лишь на мгновение. На лицо вползла ледяная маска, всегда появляющаяся во время таких вот «представлений». Стоя вполоборота от мастера, я видела в его осанке, взгляде, чуть улыбающихся губах почти что любовь. Он любовался тем, что скоро начнется.

Сайгум, помоги мне сделать правильный выбор!

Девчонку с острыми ушками, проглядывающими сквозь шелк золотистых волос, столкнули в неглубокую яму по центру зала. Приковали цепями тонкие лодыжки и запястья.

Эльфийка не сопротивлялась. Даже не плакала.

Иссандра. Дочь погибшего западника. Узнать ее труда не составило. Нечасто сюда попадали эльфийские дети.

Луй сказал, будто бы девочка непростая. Что же в ней необычного?

— Можно начать, мастер? — ледяным тоном осведомилась я. Ни капли чувств или эмоций.

— Постарайся растянуть наше удовольствие, — почти пропел Хаб, вцепившись в хрупкую девчонку взглядом. Пальцы вампира поглаживали каменные подлокотники трона. Создатель полностью погрузился в предвкушение кровавого пиршества.

«Пора открыть трапезу», — подумала я и неспешно двинулась к центру зала. Очутившись у края ямы, на мгновенье закрыла глаза.

Послать зов Ноану я не могу, иначе создатель перехватит послание. Но подать знак Тарине, чтобы та предупредила братьев, в моих силах.

В полной тишине, я шагнула в яму, одновременно перекинув кинжал в левую руку. Надеюсь, Тарина поняла мой жест. Ага, едва заметно опустила ресницы. Значит, поняла и позовет остальных.

— Дитя эльфийского народа, — непривычно глухо зазвучал мой голос, — ты знаешь, зачем ты здесь?

Я не думала, что она ответит. Девочка выглядела крайне уставшей и безразличной ко всему. Однако эльфийка подняла голову, показав маленькое красивое личико. Такие же, как у отца, ореховые глаза смотрели без страха или ненависти. Вот только мне захотелось отпрянуть от этого взгляда. Девочка оказалась слепой. Ее зрачки не реагировали на свет.

— Я здесь, — эльфийка знала только родную ротанью, — чтобы помочь тебе.

Нежный голос услышали все. Миг я была в оцепенении. Только слышала поползший по залу шепоток, да скрежет ногтей мастера по черному мрамору трона. Эльфийка безумна? Но почему ее невидящие глаза смотрят прямо на меня, будто бы она видит то, чего другим не дано?

— Ты переживешь эту ночь. А я — нет, — совершенно серьезно сказала девочка, без тени улыбки. — И это не твоя вина. Просто одна ты не справишься.

— Начинай, Вея! — крикнул создатель.

— Я попробую, — то ли девочке, то ли Хабу ответили мои губы.

Обсидиановый кинжал черной молнией вылетел из моих пальцев. Я не целилась, но в следующий миг, неестественно взмахнув руками, упала Рика. Ритуальное оружие по рукоять вошло в ее тело, пронзив сердце.

И тут началось то, чего я опасалась больше всего.

Брошенный мною кинжал стал знаком, которого ожидали мои младшие братья и сестры. Тарина мгновенно взвилась в воздух, в прыжке срубив голову сидящему рядом старшему. Нагината оставила кровавую полоску капель в воздухе, которая тут же опала мелкими кляксами.

Завязался бой между вампирами: старшими и младшими. Теми, кто поверил мне и теми, кто шел за Хабом.

Сколько лет я собирала свое маленькое войско, сколачивая вокруг себя верных друзей? И теперь многие из них сегодня встретят вечный сон. По моей вине…

— Ляг и не высовывайся, — бросила я эльфийке, на всякий случай прижав ее спину к полу. Отскочила в последний момент, когда кто-то из старших кинул в меня топор, метя в голову.

Ох, будет непросто.

Отрастив ногти на несколько сантиметров, я ринулась в атаку.

Пока я нападаю на старших собратьев, они не тронут эльфийскую девчонку. Сейчас вампиры поглощены мной. Взбесившейся предательницей.

Рубанув кого-то из врагов по уязвимой шее, я отпрыгнула в сторону. Подол платья, да и коттарди здорово мешали моей маневренности. Пришлось оборвать юбки.

Сконцентрировав всеобщее внимание на собственной персоне, я давала время Ноану освободить девчонку. Надеюсь, младшие успеют.

Расстановка сил в хаотичном сражении изменилась. Мне вдруг стало легче сражаться. Я реже пропускала чужие удары, а противники будто разом потеряли координацию. Вот один из старших — Ойн — занес надо мной тяжелую секиру, но промахнулся, попав в пол у моих ног. Я выбила древко из его рук, насадив вампира на чье-то копье сбоку. А ведь на тренировках старший собрат мог гонять меня всю ночь. Прощай, Ойн.

По бокам появились Миаш, орудующий длинной цепью с тяжелым шипом на конце, и Тарина, отбивающаяся от врагов нагинатой. У входа в зал возникли другие младшие, приведенные Ноаном. Как ни странно, никто из них не пропустил ни одного удара. И тут я поняла.

Лудиней!

Ледвеец воздействовал на вампиров, ослабляя их инстинкты, притупляя чувства. Вот почему противники стали сонными, словно медведи после спячки: вид страшный, а сделать ничего не могут. Сколько сил у старшего брата? Сколько еще у нас времени?

Пока Лудиней помогал нам ментальным воздействием, я старалась уничтожить как можно больше защитников Хаба. Я понимала, что даже если выживу после сегодняшней ночи, не буду в безопасности. Создатель найдет меня, и расправа будет крайне жестокой. Значит, Хаб должен умереть.

Справа сзади раздался крик. Вот и наши потери. Две младшие упали на каменный пол, щедро окропив его своей кровью.

С каждой минутой шансы выжить становились все призрачнее. Воздействие Луя слабело. Надо во что бы то ни стало добраться до создателя!

Оторвав голову очередному собрату, едва увернувшись от лезвия меча, я побежала к Хабу. Я не сводила глаз с расслабленной фигуры низкорослого блондина. Он гладил кончиками пальцев подлокотники своего трона. Лицо его не выражало ничего. Только на губах оставила след довольная улыбка.

Как он может наблюдать за тем, как его дети убивают друг друга? Почему сам не вмешается?

Желание уничтожить создателя стало непреодолимым.

Перед собой я видела лишь его, блаженно улыбавшегося происходящему. Хаб, казалось, доволен.

Меня от создателя отделял десяток шагов, когда я услышала сзади пронзительный крик Миаша. Его настигли сразу два вампира. Один напал подло сзади, а второй рубанул по открывшейся груди. Оборвавшийся крик Миаша отвлек меня. Я повернулась к Хабу спиной.

— Вея, — холодком пробежали слова по позвоночнику, — ты заигралась.

Обернувшись, я встретилась взглядом с создателем. Он стоял в шаге от меня и что-то в нем неуловимо менялось. Глаза из алых становились бордовыми, пропали зрачки. Пальцы начали вытягиваться, приобретая неприятный вид лапок насекомых. Кожа стала темнеть.

Я впервые увидела медленную трансформацию создателя. Он не торопился. Наслаждался производимым впечатлением.

Когда трансформация закончилась, передо мной стояло довольно высокое существо с угольно-черной кожей, бордовыми глазами, длинными узловатыми пальцами и белыми кудрями волос.

Комок в горле не хотел сглатываться. Я в немом оцепенении таращилась на создателя, который плавно поднял руку. Блеснули в свете факелов черные когти.

Я попятилась. Обдавший холодом ужас расползался по телу. Вот, как выглядит моя смерть. Смерть Ноана и всех, кто пошел за нами.

На что я надеялась, восстав против создателя?! Ему под девятьсот! Он стар, силен, жесток и беспощаден. У нас нет шансов! Никогда не было.

Неожиданно передо мной выросла высокая фигура, отделившая меня от создателя. Это тоже вампир в истинном облике. Деформированная стопа и мраморно-белая кожа были яркими тому свидетьствами.

— Луй! — взревел-выдохнул создатель. — Ты!

Лудиней? Это?!

Никогда бы не подумала, что старший брат может принимать истинную форму. Мастер говорил, это умение старого вампира, прожившего не меньше шести столетий. Как же Лудинею удалось?

— Помоги младшим, — не оборачиваясь, прошипел на ледвейском Луй. Черные когти на его руках заметно удлинились.

Решив, что в этом поединке буду только мешать, я побежала к остальным. Вовремя. Наших осталось всего трое, включая Тарину и Ноана. Ну, держитесь, хабовские прихлебатели-подпевалы!

Постаравшись полностью забыть о мастере, я сконцентрировалась на сражении. Хаб говорил, бой, как игра, как танец. Танцуй и победишь. Легко сказать.

Почти все мои враги старше, значит сильнее и быстрее. Приходилось двигаться на пределе собственной скорости.

Сколько продолжался бой, не знаю. Я устала. По лицу размазалась своя и чужая кровь. Руки тряслись от напряжения. Тело ныло от усталости и полученных ран. Оглядевшись, я пришла в ужас. Почти весь клан уничтожен. Только у дальней стены метались две молнии: черная и белая — создатель и Лудиней.

Чем помочь собрату? Как быть, если…

Тихий стон донесся откуда-то слева. Опершись на уцелевший стол, пытался подняться Ноан. Вид у него тот ещё! Изодранная одежда, багровые от крови руки, белое, как мел, лицо.

Я поспешила к брату:

— Жив?

— Мерт, — отшутился Ноан. — Но чувствую себя скверно. Ох, ты ж…

Он увидел тронный зал, весь перепачканный кровью собратьев. Каменный пол стал последним прибежищем многим вампирам. Кого-то вторая смерть застигла на ступенях у выхода. Кто-то принял конец пришпиленным к стене.

— Все полегли? — брат оттолкнул мою руку, не желая принимать помощь.

— Как видишь. Остались только мастер и Лудиней, — я кивком указала в сторону дерущихся.

— А эльфийка?

— Меня больше Хаб волнует.

— Нет, сестренка. Так нельзя, — Ноан шатающейся походкой доковылял до ямы. Не удержался и свалился вниз. Выругался. — Вея!

Пришлось поспешить за ним.

Эх, ну почему эту яму не использовали под очаг?

Внизу, скрючившись, лежала девочка. Она подтянула ноги к груди, обняла живот. Сквозь пальцы просачивались тонкие ручейки крови. В том хаосе запахов, что творился в зале, эту кровь невозможно учуять.

Ноан сел на край ямы, предоставив мне возможность разбираться с ребенком.

— Разорви цепи, — попросила я брата, а сама склонилась над девочкой, — Иссандра, слышишь меня? — И зачем Лудинею понадобилась девчонка? — Иссандра!

Нежное личико сморщилось. Она открыла глаза, попыталась что-то сказать.

— Нет, береги силы, — прошептала я. — Постарайся не терять сознание. Ноан, как дела с цепями?

Натужно фыркающий брат, бросил сквозь зубы.

— Разорвал одну. Беликиевы цепи!

Кинув взгляд на сражающихся Луя и Хаба, я отогнала тревожные мысли. Сейчас надо сконцентрироваться на цепях и эльфийке. А там разберемся.

— Давай вместе!

Звенья поддавались с трудом. Но упрямства ни мне, ни брату не занимать. Вскоре цепи оборвались и по очереди брякнули об пол.

— Бери девчонку и уходи. Я догоню, — нельзя оставлять Луя одного. Может, я и не такой матерый вампир, как они, но и мои навыки могут пригодиться.

— Не пойдет, — заупрямился Ноан, — я тебя не брошу.

Все решило следующее мгновенье. Хаб, соединив узловатые пальцы, сделал из руки смертоносное оружие. Его отросшие черные когти пробили тело Лудинея насквозь. Аккурат там, где было ледвейское сердце. Создатель брезгливо дернул плечом, отшвыривая начавшее принимать человеческие очертания тело. С его пальцев сочилась вязкая темная кровь. Он облизал каждый коготь, смакуя вкус. Затем перевел взгляд бордовых глаз на меня.

— Что, девочка, страшно?

— Уходи, — приказала я брату, поднимаясь во весь рост. Где-то в горле заклокотала ярость.

Тело мое восстановилось не до конца. Края глубоких порезов все еще не желали стягиваться, но небольшие раны успели зажить.

Не знаю, сколько я продержусь против создателя, но Ноану должно хватить.

— Пойдешь к западникам. Постарайся спасти девчонку. А теперь проваливай!

Брат не стал пререкаться. Подхватил эльфийку и бросился к выходу.

— Уже уходишь, Ноан? — создатель только плечом повел, и двери с грохотом закрылись. Даже те, что вели в подземелье. — Вы двое, — продолжил мастер хриплым голосом, — мои любимые птенцы. Так, как вы, меня никто не радовал! Особенно ты, малышка. Сколько лет ты готовила восстание, Вея?

Хаб сделал несколько шагов в мою сторону. Он неспешно приближался ко мне, по пути отшвыривая тела птенцов. Мне бы бояться его, но внутри ледяной звездой сверкнула ненависть. А когда кого-то ненавидишь всем своим существом, для страха не остается даже самого скромного местечка.

Пока мастер медленно приближался, я подошла к стене, взяла в левую руку факел. Его свет неприятно жег глаза. Ничего. Огонь — единственное, что может победить создателя.

Удивление выползло на уродливое лицо Хаба:

— Неужели хочешь сжечь меня? Это опасно. Сама поранишься.

Создатель выманивал на разговор, забавлялся придуманной им самим игрою. Но поддаваться я не собиралась.

Ноан отгадал мой замысел. Покрепче прижав к себе эльфийку, он встал в дальнем углу зала, чтобы ни я, ни Хаб его не задели.

Медленно, как и создатель, я приблизилась к лавке. Из складок одежды достала маленький сосуд с маслом. Тем самым, которым заправляла дорогой масляный светильник в собственной комнате. Щедро полила доски. Если повезет, огонь разгорится.

Поднесенное мною факельное пламя лизнуло край лавки. Нехотя поползло по деревянной ножке. Жаль, что замок каменный. Большое пламя не поднимется.

На глаза попалась гордость Хаба — дорогой гобелен. Направилась к нему.

И тут мастер не выдержал. Я была готова к атаке. Метнулась к гобелену, и вместо того, чтобы принять удар, юркнула под тяжелую ткань, изнутри мазнув ее факелом. Пламя занялось сразу, бесшумно объяло угол гобелена, поползло к середине. Я спешно выскочила из-под него. Метнулась мимо мастера.

Но Хаб поймал меня за лодыжку. Словно кузнечные клещи впились в ногу, заставляя хрустнуть поломанную кость. Я заорала, но факела не выпустила. Старалась задеть старого вампира. Куда там. Между нами столетия. Он играл со мной, как ребенок с мухой. Захотел и тут же оторвал крылышки.

Чудом я высвободила ногу, но не то, что опереться, даже прикоснуться к ней не смогла. Отползла подальше, силясь подняться по стене.

— Ты молодец, — похвалил создатель, медленно приближаясь, — не сдаешься. Но где смысл?

Оттолкнувшись от пола, я прыгнула на потолок. Зал для меня крутанулся, перевернувшись с ног на голову. Внизу, точнее вверху, создатель хищно оскалился. Ноан, напротив, затаился. Девочка в его руках тихонько всхлипывала, пытаясь сжаться в маленький комочек.

Времени все меньше.

Надо поджечь балки. Они единственные выполнены из дерева во всей конструкции замка. Кое-как добравшись до одного из массивных бревен, я вылила на него остатки масла.

Сайгум! Помоги!

— Что ты делаешь, дитя! — создатель оказался передо мной, выбил из руки факел. Тот, кувыркнувшись пару раз, шмякнулся на каменный пол и слишком быстро потух. Все пламя, которое я так тщательно разжигала, потихоньку гасло. Беликиев создатель со своим даром! — Пойми, наконец. Ты на порядок слабее. Тебе нет и двух столетий. Луй старше. И где он? Правильно. Вон у той стены. К нему хочешь?

— Мне все равно не пережить эту ночь, — на губах запеклась собственная кровь, что не мешало улыбаться. — Но я хочу до последнего быть с тобой, создатель.

Оставался последний самый безумный шанс убить его, отомстить за тех, кто был мне дорог! И я им воспользовалась. Оттолкнувшись здоровой ногой от балки, я прыгнула на Хаба. Повисла на нем, словно кошка, и вгрызлась в жилистую шею. Я старалась как можно сильнее обнять создателя, чтобы он не сделал со мной то, что с Лудинеем, не проткнул когтями насквозь, точно тряпичную куклу.

По горлу, опаляя незримой силой, заструился поток тягучей крови. Хаб старше. То, что я делаю, убьёт нас обоих. Зато он, тот, кого я ненавижу больше всех под звездами, перестанет существовать.

Создатель прочувствовал мою решимость. Он постарался оторвать меня, но я плотнее вгрызлась в угольно-черную плоть. Хаб заметался по залу. Спрыгнул с потолка. Упав, прокатился со мной по полу.

Ха! Нет уж. Не отпущу! Попутно я вонзила острые ногти в спину вампиру, чтоб уж точно не свалиться.

А по телу уже начинала разливаться гаденькая дрожь. Ее порождала сила крови, что я выпивала из создателя. Главное, не уступить, не поддаться. Пить, сколько смогу.

Как магический голем, я сосредоточилась на единственном занятии, не замечая ничего вокруг.

Глоток.

Клыки все глубже погружались в шею, рвали ее на части.

Еще один.

Ногти царапали вампирью спину.

Снова глоток.

Боль и дрожь уходили на второй план, вытесняемые целью: убить!

Я вдруг поняла, что мои глотки все меньше. Хаб еле бьется. А кровь его жжется неистовой силой.

Как из глубины безымянной пропасти долетел голос:

— Вея! Веомага! Хватит! Он мертв! Вея!

Не без труда я разжала челюсти.

Мы лежали на полу. Создатель, уже принявший облик человека, и я, с усилием втягивающая отросшие ногти.

Тело Хаба ссохлось, кожа обтянула кости. Глаза ввалились. То, что представляла его шея, заставило меня поморщиться и подавить рвотный позыв.

— Ты… Выпила… Его — Ноан никуда не ушел. Он так и не выпустил ребенка, а сейчас подошел ко мне с огромными от удивления и ужаса глазами.

Не поддаваясь огню, что плавил меня изнутри, я подползла к создателю и со всей силы ударила его в грудь. Мне удалось пробить ставшие мягкими кости. Несмотря на противные ощущения, я вцепилась в мертвое сердце и с силой дернула на себя. Посмотрела на темно-синий, почти черный, комок, переставший биться многие столетия назад, и сжала пальцы. Я никогда не убивала вампиров таким способом. Оказывается, сердце осыпается пеплом.

Не успела я отряхнуть руку, как меня скрутили жгуты боли. Кровь создателя для меня стала ядом.

— Ноан! — прошептала я. — Уходи.

— Вея! — он запаниковал. — Постарайся выплюнуть эту гадость.

— Поздно, — какое там «выплюнуть». Еще пара минут, и я сама стану пеплом, сгорю изнутри от чужой необузданной силы.

— Пусти меня, — раздался слабый девичий голос. Мы забыли об эльфийке.

У меня не осталось сил удивляться. У Ноана тоже. Он бережно положил девочку рядом со мной.

Я хотела спросить, что он делает, но не смогла выдавить ни звука. Челюсти свело, а тело забилось крупной дрожью.

Мою перепачканную руку взяла в свои ладоши эльфийка. Она сказала на ротаньи:

— Не бойся. Сегодня не твое время.

И она запела. Я не знала языка, на котором выводила красивые слова эльфийка. Мотив успокаивал, остужал, усмирял ту силу, что бушевала в моих венах и артериях. Боль потихоньку отступала. Дрожь перестала быть такой сильной. Сознание погружалось в сон. И там, во сне, я была дома. Но не в Ледвее, а в вампирьем гнезде. Раньше я никогда такого не видела, но оно казалось мне знакомым и таким родным. Я знала, что меня там ждут…

Это потом я пойму, что гнездо мое собственное. В нем будет жить клан, который я создам через сто лет, и которой погибнет ещё через двести. А язык, на котором пела Иссандра — отанья — древнее знание эльфов, речь, которою владеют жрецы Духа.

Тогда я не знала об этом и наслаждалась видением.

В чувства меня привел Ноан. Он безжалостно тряс мои плечи, хлестал щеки.

— Уймись, младший! — в представлении слова звучали гораздо понятнее, чем на деле. Но брат понял. Он перестал меня трясти, и сгреб в охапку.

— Вея! Я уж думал, все! Один остался!

— Стой, — отстранить его удалось не сразу. Ноан действительно разволновался. — Почему я…?

Я существую. Не стала пеплом, не рассыпалась прахом, не развеялась песком. Как? Сила старого вампира должна испепелить меня, сжечь изнутри! Или я сплю? Это какое-то видение?

Взгляд упал на девочку-эльфийку. Иссандра лежала рядышком, закрыв невидящие глаза. Я только сейчас заметила, что она по-прежнему сжимает мою правую руку.

Беликий!

Так это ты, маленькая эльфийка, забрала мою боль?

Я прислушалась к себе. Слабость. Но жара нет, и дрожь почти утихла. Даже раздробленная нога срослась. Не знаю как, но у Иссандры получилось нейтрализовать яд. Уж не песней ли?

— Зачем, эльфийка? — спросила я, осторожно высвобождая руку из холодеющих пальцев. — Если ты колдунья, то могла спасти себя. Но потратила силы на меня. Что ты такого увидела?..

— Вея, — в который раз позвал Ноан, аккуратно стиснув мое плечо. — Клан мертв. Что нам делать?

Я не услышала. Как во сне, коснулась шелковистых волос, заправив пряди за острое ушко. Почему дитя западных островов пожертвовала собой ради вампирши? Почему?

Когда Ноан окликнул меня в очередной раз, я тряхнула головой, отгоняя вопросы, на которых ответы мне не найти.

— Утром встанет солнце. Надо убрать тела из замка, — мне хотелось загрузить разум и руки работой. То, что окружало меня — поле не битвы, а бойни — сводило судорогой и доводило до нервной дрожи. Надо занять себя. Не думать.

— Все тела? — в голосе брата резанула горечь. Мне тоже тяжело. Но мы сами виноваты.

— Все, — я глянула на изуродованных Миаша и Тарину.

За два часа мы справились с этим делом. Правда, я долго стояла над Лудинеем. Отчего-то взять его за руки, да вытащить к воротам замка у меня не хватало сил. Я стояла и почему-то глотала слезы. А они, проклятые, резали глаза и катились по щекам, падали на белое лицо ледвейца, чертили грязные дорожки на его скулах…

Лишь раз моя душа потянулась к другой душе. И вот, чем все закончилось.

Лудиней…

— Не надо, — дрогнувшим голосом я остановила Ноана, потянувшегося к Лую. — Я сама.

Перетащить его к другим вампирам я не смогла. Рука не поднялась. Он все свое постсмертие был один. Вне клана. И умер изгоем. Как же я могла оставить его среди тех, кого он ненавидел?

У самого потолка было окно. Утреннее солнце как раз заглядывало в него. Я уложила Лудинея туда, куда должны упасть золотые лучи.

Лишь один раз я позволила себе проявить чувства. Они просто не могли уместиться в моей груди! Скребли острыми когтями по ребрам. Лились жгучими слезами по щекам.

— Прощай, — прошептала я и коснулась бледных губ своими губами. Сложила его руки так, чтобы закрывали уродливую рану на груди. — Да примет твою душу бездонное небо, да заплетет твое тело пушистый ковер трав.

Слова ледвейского прощания звучали слишком горько, но я произнесла их до конца.

Мы, ледвейцы, верили, что душа — птица. Однажды она оставит тело и устремится в свое небесное гнездо, чтобы оттуда, сверху, помогать тем, кто ей дорог.

Надеюсь, и у тебя, Лудиней, были те, кого ты не хотел покидать. А, чувства, что сжимали мое горло, не навеяны тобой, и родились в моем сердце. Надеюсь…

Ноан догадался. Не стал меня тревожить или торопить. Мне немного надо.

Поцеловав Луя в лоб, я закрыла глаза. Смахнула с ресниц предательские слезинки. Развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь из зала.

Эльфийскую девочку мы тоже вытащили. Ноан выкопал могилу, и мы предали девичье тельце земле.

— Что теперь, Вея? — ссутулившись, брат посмотрел на гаснущие звезды.

— Мы свободны, Ноан, — радости в моих словах не больше, чем в осанке поникшего брата. — Перед нами мир, другие кланы, будущее. Мы свободны.

— Свободны, — эхом отозвался Ноан, глубоко вдохнув тяжелый от запаха крови воздух.

 

Глава 17 ПОЦЕЛУЙ НЕКРОМАНТА

— Свободны, — на крыльях памяти прилетел образ унылого Ноана, глядящего на рассветное небо.

— Вея? — Ярун услышал мой шепот и не преминул подойти поближе. — Ты чего? Что это?

Я по-прежнему вертела в руках детский эльфийский череп, который достала из мусора в яме. Как не отгораживайся от прошлого, оно все равно тебя найдет.

— Это череп? — Эгун оказался рядом до того, как Ярун закончил вопрос.

Вздохнув, вручила находку птенцу. Тот вытаращил глаза, но череп принял.

Надо же, все те же стены, тот же пол, яма, трон… Полуразрушенное окно, через которое днем льется свет. А там… Я глянула на пол, где более пяти столетий назад попрощалась с Лудинеем. Глаза непривычно защипало. Странно. А ведь старые вампиры плакать не умеют.

Выдохнув, я встряхнулась, сбрасывая с себя груз тяжелых воспоминаний. Прошлому — прошлое. Настоящему — настоящее.

— Мы похоронили эту девочку за пределами замка, — я сочла нужным разъяснять свой интерес к черепу.

— Э-э, — протянул Эгун, пытаясь отойти от Яруна. Последний так и норовил сунуть череп вампиру. — Тогда почему он тут?

— Сам пришел, — буркнул Ярун, наконец-таки всучив находку ридайцу. — Кто-то разграбил могилу.

— Нечего грабить, — отмахнулась я, подойдя к одной мне известному месту. Не в силах пройти мимо, я присела там, где когда-то оставила тело ледвейского вампира.

Как же так?! Я учила своих птенцов, что вампирам любовь неведома, что у нас нет души, и любить мы не можем. Так как же объяснить мои чувства? Неужели чары Лудинея до сих пор не развеялись?

Пока ещё сама не зная что, я начала искать. Здоровой рукой я заскользила по полу, пытаясь в куче мусора и грязи найти нечто. Сквозь растрескавшийся камень за многие столетья пробились травы. То тут, то там показывал свои остренькие листья клевер.

Внутри что-то оборвалось. Пальцы дрогнули.

Там, где в землю въелся прах вампира, ничто живое не взрастет в течение тысячелетий! Нет. Быть не может! Здесь, да и в округе, высится лес, растут травы и цветут цветы! Что это значит?

— Не понимаю, — пробормотала я, встав.

Пройдясь от стены к стене, я ощупала мягкий мох, зелеными пятнами укрывший кое-где камни.

— Здесь не должно ничего расти.

— Магия? — предположил Ярун, с неприкрытым интересом наблюдая за моими передвижениями.

— Возможно, — согласилась я, снова склонившись над ростками клевера. — Эльфийская магия. Иссандра пела песню не только для меня?

— Кто? — птенец прищурился, пытаясь вспомнить имя.

— Она, — я кивнула на череп в руках Эгуна. — Кстати, — уже ридайцу, — положи его, наконец. Лишние сувениры нам не нужны. Да и не стоит гневить умерших.

Эгуна передернуло. Я подумала, он выкинет череп, но, нет, сдержался, и осторожно опустил его на пол.

— Пошли. Нам вниз, — я поманила спутников за собой к неприметному ходу.

— И что там, внизу? — с опаской осведомился ридаец.

— Там, — я загадочно улыбнулась, — самое интересное!

Пришлось вкратце рассказать, что случилось в вампирьем замке пятьсот лет назад. Я опустила бóльшую часть подробностей. Но упомянула о том, что я убила собственного создателя. Поведала и об эльфийской песне.

— Получается, тебе не впервой с эльфами сотрудничать? — Ярун поскреб подбородок, намекая на Лледоса.

— То не было сотрудничеством, — я покачала головой. — Отец Иссандры перед смертью просил о помощи. Ледвейские обычаи требуют выполнения последней просьбы не важно, человека, эльфа или даже вампира.

— Теперь ясно, — пробормотал Эгун. — И ты решила спасти эльфийку.

— Не только я.

— И сколько вас таких набралось?

— Чуть больше десятка, — я грустно улыбнулась, радуясь, что Эгун идет позади, и не видит проявления моих чувств.

— Десятка? — переспросил Ярун таким тоном, будто я ему небылицу рассказала. — Десяток против всего клана?!

— Клан Хаба был небольшим. Около сорока вампиров и два десятка фострэ. Хотя тогда я думала, что мы погибнем. Многие птенцы Хаба были старше нас вдвое. Но… Как видите, если все правильно рассчитать, заручиться поддержкой сильного союзника, возможно многое.

Под союзником я подразумевала Лудинея, но ни Эгун, ни Ярун о нем не знали. Поэтому вампиры решили, что я говорила об эльфийке.

— Неужели она пожертвовала собой ради тебя? — все еще не верил Ярун.

— Выходит, что так, — я пожала плечами. — Нет смысла гадать о мотивах Иссандры. Я благодарна ей, вот и все.

Мы прошли по длинному коридору, затянутому пылью и паутиной. Спустились по выщербленным ступеням. Дальше дорогу закрывала массивная дверь.

— Тупик? — Эгун с сомнением оглядел преграду.

Убедившись, замок не поддается, и дверь крепко заклинило, я предложила вампирам выбить ее. Те дружно уставились сначала на дверь, потом на меня. В глазах Яруна и Эгуна читалось плохо скрытое сомнение. В чем они сомневались: в моей разумности или в прочности двери, — я предпочла не разбираться.

Уговаривать вампиров я не собиралась. Просто уселась на одну из ступенек и стала ждать, демонстративно выставив перевязанную почерневшую руку.

— Давай, Эгун, — Ярун хлопнул ридайца по плечу. — Не женское дело двери выбивать.

Верно, не женское. А еще не создательское. Тем более, когда под боком два молодых сильных вампира.

Когда ребята врезались в дверь первый раз, с потолка посыпалась мелкая каменная крошка. После второго слаженного удара, дверь слетела с петель, а замок раскололся пополам. Одна часть засова так и осталась в недрах стены. Вторая благополучно торчала в окованном дереве.

— Сила есть, — констатировала я, осматривая погнутый язычок замка. — Пошли. Нам нужно обыскать двенадцать этажей.

— Двенадцать? Мы что, их все осматривать будем? — не поверил Эгун.

— Я, кажется, говорила, то, что мы ищем, важно! Впрочем, если тебе от этого станет легче, скорее всего, самые глубокие этажи недоступны.

— Подпочвенные воды? — догадался Ярун.

— Да. К тому же, могли быть обвалы. Надеюсь, нам туда спускаться не придется.

И мы вошли в первый подземный коридор.

Повеяло прохладой и сыростью. Разрушению эта часть замка подверглась гораздо меньше, чем наземная. Все-таки ни дождевая вода, ни ветер сюда не проникали.

Стоило нам войти, как кое-где загорелись магические светильники. Один через четыре. Столько лет прошло, а они всё еще поблескивали мутно-синими «глазками».

Под ногами хрустела вековая пыль и мелкие обломки камня. Со стен по-прежнему смотрели немного выцветшие, облупившиеся фрески. Создатель имел тягу к искусству. Специально для него работали лучшие мастера. Правда, по завершении работ, мастер приказывал убить всех художников.

Первый подземный этаж для меня не слишком интересен. Здесь общие залы, где собирался клан. Комнаты отдыха с когда-то прекраснейшей мебелью. В общем, ничего такого, что мне бы сейчас пригодилось.

Поэтому мы спустились ниже.

Второй этаж в чем-то дублировал первый. И также нас втсретили тусклые фонари. Мы зашли в несколько комнат. Но, не найдя ничего интересного, двинулись дальше.

На следующем этаже было не прохладно, как на предыдущих, а даже холодно. Будь мы живыми, дыхание обращалось бы паром.

Третий этаж вмещал в себя несколько тренировочных залов, где оттачивали боевые навыки мои собратья. Я позволила вампирам побродить среди сгнивших мишеней и остатков тренировочных манекенов. В одном из залов к потолку крепились большие цепи. Большинство из них лежало на полу, но несколько удержались, не упали.

— А это зачем? — Эгун подошел к цепи шириной с его ногу.

Я тоже приблизилась. Ухватилась за нержавеющий металл. Дернула пару раз, проверяя на прочность.

— Полезная вещь, — я шагнула в сторону, — в обучении молодых вампиров.

— Это? — Эгуна передернуло. Его возглас отразился от каменных стен.

— Тщ! — Ярун прижал палец к губам. — Не ори! Или хочешь головой камень поймать? Забыл, что это развалины?

Эгун насупился.

Я подавила улыбку. Мой птенец прав, но и Эгуна я понимала. Он смотрел на все широко открытыми от удивления глазами и ничего не мог с собой поделать. Ярун оказался более подготовленным. Он вел себя осторожней, но и сам с любопытством озирался по сторонам.

— Это использовалось так, — я легко запрыгнула на цепь, как на стену. Прошлась до потолка, проверила надежность крепления. Вроде держится. И так же вернулась назад. Цепь подо мной не дрогнула, будто вмурованая в пол.

— Ого, — присвистнул ридаец, в памяти которого до сих пор ярко горели собственные уроки по вертикальному хождению. — Я и не знал, что вампиры так умеют.

— Умеем. Но нужна практика. — Я снова отошла от цепи. — Если хотите, можете поиграть. А я подумаю кое о чем.

Эгун, постояв пару секунд в нерешительности, сделал робкую попытку опереться на цепь. Как и ожидалось, звякнув звеньями, она нехотя отползла в сторону. Вампир настойчивее постарался обуздать цепь. И снова провал.

Закрыв глаза, я прижалась спиной к стене. Мне нужно привести в порядок мысли. Я никак не могла отойти от увиденного. Почему замок оплетен травами? Почему череп Иссандры оказался в жертвенной яме? И ее ли это череп?.. Может, зря я не заходила сюда столько лет?

— Вея. — Ярун остановился рядом. Придирчиво оглядел меня. — Что не так?

Ох уж этот вампир! Ох уж эта связь между создателем и птенцом!

Ярун на грани инстинктов чувствовал, что мне плохо, и от этого беспокоился.

— Сложно объяснить, — я кинула взгляд на сражающегося с цепью Эгуна. Он вошел в раж. — Мне кажется, в гнезде был кто-то до нас. Только кто и зачем?

— Может, западные эльфы? Ты сама говорила, что Иссандра из них.

— Не исключено, но вряд ли. Понимаешь, Ярун. Они озлоблены. Если б сюда пришли западники, они и камня на камне от замка не оставили б. Тут иное.

— Кто-то из вампиров? — снова выдвинул догадку Ярун.

— Скорее всего, — отчего-то стало грустно. — Только дорогу к этому месту знала лишь я и Ноан.

— Твой брат?

Я кивнула. Не хотелось делать поспешных выводов, но, кажется, братец меня обскакал. И что ему тут понадобилось? Хотя вряд ли бы он стал тревожить могилу эльфийки… Или стал?

— Вея, может, дальше мы сами?

Ярун искренне заботился обо мне. В его глазах читались глубокие чувства. Поведи я бровью, и он попытается потушить солнце. Да и связь между нами усилила его влюбленность.

— Нет уж, — отрезала я. — На четвертом этаже будут оружейные. С пятого начнутся жилые покои. Седьмой этаж принадлежал создателю. Там его кабинет, личные апартаменты, личная библиотека и даже трофейный зал. Одни вы заблудитесь. Да и мне интересно посмотреть, все ли осталось на своих местах.

Если тут побывал Ноан, то кое-чего я недосчитаюсь…

Но об этом я умолчала. Понаблюдав за попытками Эгуна вскарабкаться по цепи, я, в конце концов, махнула ему рукой:

— Пошли. Даю слово, если я когда-нибудь решусь на собственное гнездо, то специально для тебя сделаю тренировочный зал с цепями.

Эгун, спрятав хищный блеск в глазах, нехотя отошел от игрушки.

Четвертый этаж пострадал за минувшие века порядком. Некоторые стены обрушились. Сырость мазнула по ним темными пятными и полосками. Кое-где хлюпала вода. Мне это не понравилось. Нижние этажи могло затопить.

Заскочив в одну из уцелевших оружейных, Ярун остановился, как вкопанный. Некоторые стойки с оружием попадали, какие-то устояли. Полки, прикрученные к стенам, не пострадали. И вот у одной из таких полок остановился мой птенец. Как зачарованный, он протянул руки к древнему ксифосу.

— Стой! — еле успела я дернуть Яруна за плечо. — Не смей!

Глаза вампира затянула дымка. Он, как блаженный, улыбнулся и снова потянул руки к мечу. Я несильно ударила вампира. Тот пошатнулся. Тряхнул тёмно-русыми волосами. Поморгал.

— Ты чего?

— Еще раз потянешь руки к Поцелую Некроманта, и я сама тебе их отобью! — резко выдохнула я.

О! Мой гнев, и страх, что таился под ним, можно легко объяснить. Тот меч, что приглянулся Яруну, дорогой экземпляр коллекции создателя. Поцелуй Некроманта. Уж не знаю, как Хаб поместил ксифос в свою коллекцию, но Поцелуй опасное оружие. Когда-то его зачаровал некий некромант, Никтей, если не ошибаюсь, чтобы его сын мог защитить себя и сестру от сил ночи. В том числе и от вампиров — ночных охотников. По преданью, меч легко мог поразить любую нежить с одного удара. Но когда какой-то хитрый вампир обманом завладел Поцелуем Некроманта, то клинок повел себя из рук вон плохо. То есть, своенравный ксифос легко сменил живого хозяина на бессмертного.

Позже выяснилось, что меч быстро и охотно менял своих владельцев. Только вот, если новоявленный хозяин не мог устоять перед его чарами, Поцелуй Некроманта пронзал сердце владельца его же руками.

Со стороны это выглядело примерно так. Вампир, как ребенок, узревший сладость, с обожанием хватал Поцелуй Некроманта. А дальше направлял его лезвие себе в грудь, и на одного ночного охотника становилось меньше.

На моей памяти только Миаш — младший брат — смог взять Поцелуй и не умереть окончательно. Но вампир недолго дружил с клинком. Через год он снова положил ксифос туда, откуда взял. На это самое место в оружейной. Также ксифоса касалась рука создателя. Но у него любимого оружия вообще не было. Он считал, что вампир сам по себе куда смертоноснее, чем всякие железяки.

Это я и объяснила Яруну. Тот сдвинул брови. Обдумал мои слова и предложил:

— Ты быстрее меня. Так? Значит, выбьешь меч из моих рук до того, как я себя проткну. Рискнем?

Я хотела доходчиво объяснить Яруну, что не согласна, но пронырливый птенец уже схватился за потускневшую от времени рукоять.

Что-то удержало меня от поспешных действий. В глазах Яруна появилась какая-то дымка, с каждой секундой все плотнее заволакивая алый взор. Рука вампира легла на черные ножны, потянула вбок. Медленно клинок выполз наружу. Металл, долгое время пролежавший в плену ножен, потемнел, но ржа не коснулась его. Я пристально следила за Яруном, готовая в любой миг выбить у него ксифос.

Но птенец не торопился сводить счеты с бессмертием. Он отложил ножны и осторожно провел рукой по оголенному лезвию. Бережно поднес ксифос к лицу и коснулся клинка губами. Сразу же дымка спала, глаза снова загорелись алым блеском.

— Я все еще говорю, хожу и чувствую, — подмигнул мне вампир, за что получил легкий удар по лбу. — За что?!

— Поздравляю с приобретением, — буркнула я, резко крутанувшись на пятках.

Не знаю, что бы сделала с Яруном, если бы Поцелуй Некроманта завладел им.

Ошарашенный Эгун не вмешивался, с опаской наблюдая за нами. Когда Ярун вложил ксифос обратно в ножны, ридаец выдавил:

— Держи эту железяку подальше от меня.

— Не вопрос! — улыбнулся ему анноанец.

Пятый этаж мы обследовали тщательнее, чем все предыдущие. Тут находились покои младших птенцов. Моя комната тоже когда-то располагалась на этом этаже. Но я предпочла не забегать вперед и осмотреть все досконально. Увы. Осмотр ничего не дал. Личные вещи моих собратьев не сохранились. То, что держали вампиры в своих покоях, давно обернулось ветошью. В основном, истлевшая одежда, украшения, фамильное оружие. Но ничего того, что пригодилось бы мне.

— Милая комната, — долетел до меня вздох Эгуна. — Уютно. Почти, как дома. Только пыльно и грязновато.

Вампир стоял на пороге моих покоев. Я не смогла побороть любопытства и выглянула из-за плеча рослого ридайца. Да-а, время нещадно прошлось по моей каморке. От картины, которая мне так нравилась, и в моменты грусти выводила меня мысленно на берег лесного озера, осталась только рама. И то упавшая на сломанный сундук. Многие книжные полки превратились в труху, как и книги на них. А вот несколько свитков в плотно закупоренных тубусах сохранились однозначно. Надеюсь, когда я их открою, они не рассыплются у меня в руках.

Ради интереса я открыла один из тубусов, тот, в котором хранила ледвейские мифы. Цилиндр открылся легко. Я вытащила свиток и напряженно вгляделась в него. Нет, чернила не поплыли, специальная бумага не истлела.

Интересно-интересно.

Взяв несколько тубусов, я сунула их Эгуну:

— Это для тебя и Жадана. Вам, любопытным лисам, понравится.

— Что это? — с недоверием осведомился Эгун.

— Мифы Ледвеи, кое-какие сказания западников. Родословная какого-то эльфийского дома. В общем, вам будет, чем заняться на досуге. Языкам, так и быть, научу.

— Ты жила здесь? — Эгун окликнул меня, когда я почти вышла из комнаты. Ярун, доселе хозяйничавший в соседних покоях, настороженно выглянул в коридор.

— Да.

В комнатах младших собратьев мы так ничего и не нашли. Кроме разве что кучи грязи, кое-где плесени и свободно ползающих по стенам мокриц.

Мне еще нужно проверить, заходил сюда Ноан или нет. Для этого, пока вампиры отвлеклись, я вошла в очередную комнату. Здесь когда-то обитал Ноан. Как и в моих скромных покоях, тут пылился сундук. Крышка его треснула и рассохлась. Выбить её с петель оказалось проще, чем открыть. После нескольких сильных ударов сапогом, сундух хрустнул, а крышка раскололась в щепки. На шум сбежались Эгун и Ярун. Они с интересом наблюдали за мной, не решаясь отвлечь вопросами. Из сундука я ивлекла истлевшие одежды, рассыпающиеся буквально в руках. Не то. Следующим нашарила маленький детский бронзовый оберег. Опять не то.

Ноан, неужели ты его забрал?!

Нет! Рука нащупала аккуратно завернутый в ткань продолговатый предмет. Я освободила костяной асорский нож от остатков материи. С губ сорвался облегченный вздох. Если б здесь прошел Ноан, ритуальный предмет унес бы с собой. Я помнила, как дорог ему этот нож. В племенах асоров, когда мальчик проходил испытания на совершеннолетие, ему дарила костяной нож мать. В знак того, что мальчик теперь мужчина — воин и добытчик. Тот, кто защитит людей в дни голода или войны.

Как там смертные говорят? От сердца отлегло!

Простой костяной нож, с вырезанными на рукояти фигурками лошадей я бережно сунула в куртку. Отдам брату. Он, конечно, вампир. Но сентиментальнее меня. Обязательно оценит подарок.

Все-все! Пора спускаться дальше.

Увы, но и шестой этаж ничего не принес. Когда мы подходили к лестнице вниз, я ощутила близкий восход.

— Ну, что? — спросила я своих уставших спутников. — Где будем дневать? Тут? Или на поверхности в земле закопаемся?

В один голос они заявили:

— На поверхности!

Что ж, и пусть мне потом не говорят, будто я не прислушиваюсь к их мнению.

Не успело взойти солнце, а мои спутники погрузились в сон в мягкой лесной земле близ разбитого Лледосом и Жаданом лагеря. Я же подозвала эльфа.

— Лледос, — сказала я, зевнув, — не иди вниз. Кажется, нижние этажи затоплены. Сыро очень. Но у меня к тебе дело.

Я выждала, пока лицо эльфа примет благожелательное выражение, и только потом продолжила.

— Слева от ворот замка в тридцати шагах могила. Проверь ее. Не разграблена ли?

— Чья могила? — недовольно, но не без интереса осведомился Лледос.

— Одной маленькой эльфийской девочки. Ш-ш-ш! — я упреждающе приложила палец к его губам, отчего он дернулся, как от удара плетью. — И если могила разграблена, то возьми из тронного зала, ты найдешь, череп ребенка. Захорони его. Снова. Ладно?

Скулы северянина свел гнев. Он сжал кулаки.

Как объяснить эльфу, что этот ребенок для меня значит?! Да и если скажу, не поверит.

— Лледос, — заглянув в сине-серые глаза, прошептала я. — Это моя просьба. Той девочке я обязана… м-м-м… жизнью. Если бы не Иссандра, я бы рассыпалась прахом пятьсот лет назад. Пожалуйста, сделай так, как прошу.

Почти вставшее солнце вынудило меня спешно скрыться в земле. Но чуткий слух уловил тяжелый вздох:

— Хорошо, Веомага.

Слава Сайгуму! Этим днем я усну спокойно…

 

Глава 18 ЛЮБИМЦЫ НЕКРОМАГА

Надежда на крепкий сон не оправдалась. Из-под земли я выбралась жутко злая и настороженная еще до того, как последние сумерки покинули молодой лес. Причиной моего состояния была вовсе не разболевшаяся рука (хотя и она тоже), а чутье. И оно говорило, что в недрах разрушенного гнезда не все гладко.

Пока не проснулись мои вампиры, я подошла к эльфу. Лледос вместе с Жаданом сидел у костра. Над пламенем дожаривались птичьи тушки, а эльф коротко объяснял сунжэ, как лучше готовить мясо на углях.

— Лледос, — я оборвала северянина на полуслове, — ты сделал, что я просила?

Эльф всматривался в меня одно мгновенье. Потом недовольно закряхтел, встал, отряхивая руки.

— Не забывай поворачивать, — кинул он Жадану, указав на прочный самодельный вертел.

Мы отошли на десяток шагов. Сумерки скрадывали все лишние краски, но лицо эльфа казалось бледнее обычного.

— Могилу нашел бы даже ребенок, — Лледос сразу начал говорить по делу. — Не похоже, что ей пятьсот лет. Десяток. Не больше. Да, кости там эльфийские. Черепа не было. Зато я нашел вот это.

В мою ладонь легла медная пластинка с выбитой на ней тайнописью. На первый взгляд, обычные анноанские буквы сплетались в затейливый узор из гласных и согласных.

— Череп захоронил? — уточнила я, вертя в пальцах округлую пластинку.

Кивок был расценен мною как «да». Эльф не сводил глаз с пластины.

— Знаешь, что это? — он наклонился чуть ближе.

— Тайнопись.

— Язык вроде человеческий.

— Анноанский.

— Думаешь, послание? — Лледос перевел взгляд на меня.

— Да, но не нам.

— И кому же? — Где-то в ветвях большой филин раскрыл крылья и спрыгнул к земле. На миг блеснули желтые глаза. — Веомага! Эй, слышишь?

Эльф щелкнул пальцами у моего носа. Я дернулась. Оглянулась. Сумерки уступили место ночи. На небе засияли крупные звезды. Нехотя просыпались Ярун и Эгун. Последний как раз выбирался из земли.

Я снова поглядела на медную пластину, испищреную древними письменами.

Все встало на свои места. И лес, и эльфийский череп, и Поцелуй Некроманта, так легко доставшийся Яруну. А я поверила в случайность, повелась, как ребенок.

— Пойдем, — сказала я эльфу, двинувшись к костру. Медную пластину я спрятала в кармане тонкой куртки. Незачем ее лишний раз демонстрировать.

Вокруг потрескивающего костра сидели остальные. Эгун потягивался, хрустя всеми суставами, точно старик. Жадан отпускал шуточки по этому поводу. Ярун пытался унять зевоту — ещё одну привычку, оставшуюся от человеческой жизни. Пламя бросало забавные тени на лица сидящих. Но мне было не до забавы.

Когда все, включая Лледоса, обратили на меня внимание, я произнесла:

— Мне кое-что нужно, — на самом деле я долго подбирала слова, чтобы все вышло, как надо. — В пяти километрах отсюда есть ручей. Не думаю, что он пересох. Так вот, мне нужна вода из этого ручья.

— Вода? — изумился Жадан. — Для чего? Ты ж не пьешь, а нам с Лледосом хватит той, что во флягах.

Ну, вот. Мне только спора с сунжэ не хватает! Жадан бывает назойливее, чем даже боль в левой руке.

— В ручье есть серебро. И много. — Нехотя пояснила я. — Вода в его русле имеет кое-какие магические свойства. По правде сказать, я уверена, что этаж создателя, на который мы хотели сегодня проникнуть, нашпигован ловушками.

— И причем тут волшебная вода? — Эгун наморщил лоб, пытаясь понять, к чему я клоню.

— Ловушки магические? — Догадался Лледос. — Против нежити? Других вампиров?

— Да. Я знаю, как их обезвредить. Но для этого мне нужна вода из ручья.

— Не вопрос, — бодро произнес Эгун, разминая ноги. — Я сейчас.

Расчет оказался верным. Ридаец что угодно сделает, лишь бы не идти в руины. Ему там ой как не понравилось!

Я едва успела остановить Эгуна. Он схватил две фляги и направился в чащу леса.

— Эгун, — окликнула я, указывая пальцем направление — Во-первых, в другую сторону. Во-вторых, возьмешь с собой Жадана.

— Можно? — обрадовался пацан, скучавший по общению с другом.

— Да, — я улыбнулась. — Тебе не мешает прогуляться. Но это не все. С вами пойдет Лледос. Не спорь, — это уже закатившему глаза эльфу, — иначе они заблудятся.

Дождавшись, пока северянин уберет кислую физиономию, я сказала:

— У вас на все половина ночи. Прежде, чем брать воду, проверьте, что рядом серебро. Не хочется переделывать вашу работу, — уколола я напоследок. Пусть не думают, что это увеселительная прогулка по лесу.

Все трое двинулись к деревьям. Вдруг Жадан быстро развернулся и помахал мне рукой:

— Вея, мы скоро вернемся! Не скучайте! — и заспешил следом за эльфом и вампиром.

Ну, что за ребенок! Ох уж эта его непосредственность.

На какой-то миг мне стало немного легче, но я вспомнила, зачем их отослала.

Как только Лледос, Жадан и Эгун полностью скрылись в темноте леса, и до меня перестало долетать ойканье спотыкающегося Жадана, я повернулась к Яруну. Тот стоял по другую сторону костра. Золотистое пламя отражалось в алых глазах, седая прядь на правом виске стала оранжеватой. Только лицо сохраняло бледность. Увы, даже живое пламя не согреет белые щеки.

— Ну, и зачем? — разомкнул губы Ярун.

Его мои слова не обманули. Бывшего вестника так просто не одурачить.

— У тебя хорошие задатки, ты быстро учишься и ты силен, — я задумчиво загибала пальцы. — Кроме того, ты бы ни за что не оставил меня, так, Ярун?

Я легонько улыбнулась, увидев реакцию вампира. Ничто в лице не изменилось, даже морщинок не прибавилось. А вот руки сжались в кулаки.

— Что ты задумала? История про ловушки и воду — выдумка. — Он не спрашивал. В его голосе звенела уверенность. — Причем, не самая хорошая.

Пришлось ответить:

— Ну-у, ловушки там могут быть. Только, думаю, они давно не опасны. А вода, бегущая по серебру, всегда пригодится. Все-таки против низшей нежити она — прекрасное оружие.

Ярун не шевелился. Он настроен крайне серьезно.

Вот уже какую ночь я не могла решить, такой птенец, как Ярун, это подарок Сайгума, или наказание Беликия?

— Спасибо за доверие, Вея. Мне бы не хотелось шататься по ночному лесу в погоне за вымышленной целью. — В его голосе сквозила ирония.

— Не пытайся меня уколоть! — фыркнула я. — Между прочим, у нас много дел, а времени — половина ночи. Не хочу, чтобы ребята вернулись в разгар… — я осеклась, не желая раньше времени говорить о предстоящем.

— В разгар чего? — не отступил Ярун.

— Самого интересного, — нашлась я. И угрюмо добавила, — пошли. Дела не ждут. И… Ярун, захвати ксифос.

Мне все равно, что меч потемнел и пролежал в ножнах столько лет. Также я не думала о том, что Ярун давно не тренировался. В конце концов, он теперь вампир. Его сила и реакция куда выше, чем у смертных. Даже магов.

— Слушай внимательно, — я повела больным плечом, стараясь найти удобное положение для потемневшей руки, — как только войдем в замок, никаких разговоров. Делаешь только то, что я скажу. Но будь готов ко всему.

— Можно вопрос? — Ярун поудобнее перехватил меч. Дождавшись моего «да», спросил, — Что там? На седьмом этаже?

В ответ я хищно улыбнулась, позволяя азарту отразиться в глазах, сладкой волной пробежать по телу.

— Ничего не бойся, Ярун. Ты — вампир. Это тебя должны бояться.

Больше ничего не говоря, я шагнула в развалины замка.

Наивно было бы полагать, что с прошлой ночи здесь что-то изменится. Нет. Все тот же слой пыли, тронутый цепочками наших следов. Призрачная паутина, затянувшая углы ближних к поверхности этажей. Старые фрески, зияющие серыми пятнами облупившейся краски. Вроде бы все, как вчера. Но нет. Теперь я была охотницей, а не дичью. И чутье уверено вело меня вперед. Вниз.

Ярун тоже что-то почуял. Его походка изменилась. Шаги стали плавными. Он передвигался как бы крадучись, как большой койот или шакал. Для волка в нем было слишком много хищного стремления.

Моего птенца начинала увлекать безмолвная охота.

По шести подземным этажам мы прошли быстро, не обнаружив ничего нового. Пыль, грязь, иногда вода и ленивые слизняки на стенах.

Перед лестницей на седьмой этаж я внутренне напряглась. Вполне возможно, дичь ждет меня там. Только, что это за птица? Или не птица, а змея? Или, может, кошка? Да-да, кошка, любящая затхлость и запустение… Вряд ли.

На седьмом этаже — этаже создателя — было не уютнее, чем на предыдущих. Но в глаза бросилось отсутствие пыли на полу. Под ногами не хрустела осыпавшаяся каменная крошка. Ковры давно истлели в сыром спертом воздухе, но от них даже пятен не осталось. На стенах виднелись ржавые факельные держатели. Дотронься, и они упадут. Ярун, кстати, так и сделал, только мой прогноз не оправдался. Вампир даже пошатал железную конструкцию. Бесполезно. Держатель хорошенько прикручен к стене. Не оборвать. Вот и очередная загадка. Вроде бы все подвержено тлению… да не все.

По этим коридорам я шла медленнее, прислушиваясь ко всем звукам. Их, на удивление, оказалось больше. Хотя, почему, на удивление? Я ведь уверена, что кого-то здесь встречу.

Где-то капала вода, и капли, срываясь, падали не на пол, а в какую-то емкость. Звук гулкий, как если бы под висящий мокрый сталактит в пещере подставили наполненное водой ведро. На грани вампирьего слуха я уловила какой-то шорох. Не похоже на мышей. Для них тут слишком холодно. Змеи? Тоже вряд ли. Если они, конечно, не чьи-нибудь питомцы.

Осторожно ступая, я направилась на шум.

Пришлось пройти по высокому коридору.

Когда-то это было красивейшим местом в гнезде. Святая святых! Обитель создателя. Теперь это не более чем руины. Сводчатый потолок коридора столетия назад украшали барельефы. Сейчас от них остались чудом уцелевшие фрагменты. Странно. В нормальных условиях отвалившиеся части барельефов по всей логике лежали бы на полу. У нас под ногами. Вместе с пылью, которой по-прежнему нет.

Я смогла понять, что шум доносится из покоев создателя. Или из его личной библиотеки.

Увы, но точнее разобрать не удалось. Мешала акустика, которая бывает во всех высоких комнатах и коридорах.

Этаж условно делился на две части, соединяемые коридором и разделяемые обширным холлом. В первой части, ближней к лестнице, была гостиная мастера и большая комната тренировок. Там он учил чему-то особому своих любимчиков. В этой комнате я частенько бывала.

Кстати, мы с Яруном прошли наглухо закрытые двери тренировочной и гостиной. Ничего странного я не почувствовала.

Ближе к холлу я стала ступать намного осторожнее. А в самом холле появилась не внезапно, а сначала аккуратно выглянув из-за угла. Когда поняла, что здесь никого нет, поманила Яруна.

При Хабе тут стояли дорогие диваны, сиденья которых обили темно-зеленым бархатом. На полу лежали шкуры бурых медведей. В стенах зияли ниши, уставленные сосудами с редкими людскими и эльфийскими напитками.

И…

Все это сохранилось!

Все те же дорогущие диваны, шкуры и даже сосуды!

Не хватало только пляшущего пламени факелов на стенах.

Я подняла палец к губам, призывая Яруна хранить молчание. Тот пришибленно кивнул. Я его понимала. Среди вековой грязи и пыли, разложившихся гобеленов и истлевших книг увидеть эту роскошь…

Шум, привлекший меня ранее, повторился. Точно. Он шел из опочивальни мастера. Там явно кто-то был.

Приблизившись к стене, мы миновали холл и остановились напротив заинтересовавшей меня комнаты. Из-под плотно закрытой двери пробивался неяркий оранжевый свет. Такой дает десяток свечей.

Возня за дверью продолжалась. Я услышала чьи-то шаги, шорох материи, возможно, одежды. Какое-то непонятное бряцанье…

Ну, все. Пора решать, как буду действовать.

Варианты такие.

Первый. Выбить дверь ногой и напасть на кого бы то ни было. Вариант, конечно, не плохой. Только я до конца не уверена, кто там. Можно ведь промахнуться и угодить в ловушку.

Вариант второй. Пройти мимо двери. Сделать вид, что нас с Яруном тут и не было, и спуститься на самые нижние этажи.

Тоже не подходит. То, что я ищу, может находиться именно в покоях Хаба. И до костей пробирал интерес, кто же обосновался в разрушенном гнезде!

Наконец, вариант третий. Вежливо постучать и пинком выбить дверь. А там уже по ситуации.

Так я и решила.

Сделав знак Яруну оставаться сзади и быть наготове, я три раза стукнула костяшками пальцев в дверь — шорохи стихли — и выбила ее с одного удара. Она с гулким стуком упала на устланный ковром пол.

То, что открылось взору, не могло не удивить.

Комната Хаба преобразилась за пять столетий. По центру покоев стояла огромная кровать. Мне даже стало интересно, коим образом ее сюда доставили. По полу чьи-то прихотливые руки разбросали десяток ковров. Они отлично глушили шумы. На стенах висели картины: портреты каких-то незнакомцев, пейзажи, натюрморты. В нишах выстроились пузатые склянки и флаконы, прозрачные и из мутного стекла. С потолка свисала люстра на двадцать свечей, половина из которых лизали воздух желтоватыми язычками.

Ого! Обстановка-то дороговатая!

А напротив выбитой двери всего в пяти шагах стоял «гвоздь программы». Вернее, стояли гвозди.

Первым в глаза бросилось нечто странное, даже жуткое. Однозначно нежить. Но какая! Ее собрали из частей животных и людей. Торс человеческий, мужской. На нем на маленькой шее крепилась человеческая же голова. Одна половина лица сгнила, обнажив желтоватую кость. Глаза светились мертвенно-голубым огнем. На пальцах рук чернели медвежьи когти. Нижняя часть твари принадлежала крупному лосю. То есть ноги нежити заменяла задняя пара копыт животного. Вдобавок существо имело львиный хвост с рыжей кисточкой.

«Красивее» этой нежити могла быть только кампа.

Второе существо я разглядеть не успела. Химера ринулась на меня с медвежьим рыком и огромной прытью. Тут же я почувствовала движение сзади.

Ярун, выхватив Поцелуй Некроманта, поднырнул под химеру и почти нанес ей удар клинком в живот. Но раздался отчаянный вопль:

— Не надо!!!

Нежить и мой птенец одновременно остановились. Ещё чуть-чуть, и ксифос пробил бы тварь насквозь… Лично я бы не возражала. Такое уродство терпеть под силу не каждому.

— Не надо! — повторили уже тише. — Фу, Танос!

Химера опустила занесенные для удара руки и отшагнула в бок. Ярун не собирался прятать клинок, ожидая подвоха. Да и команды я не давала. Хотя, за свою самодеятельность он у меня еще получит. Сказала ведь, без моего приказа ничего не делать. А он решил показать смелость и отвагу. Защитник, тоже мне.

Теперь я спокойнее могла рассмотреть второе существо.

Девушка. Хрупкая. Смуглая. Высокие скулы и нос с едва заметной горбинкой выдавали в ней уроженку южного приморья. Темные волосы улеглись на затылке в узел, украшенный жемчужной нитью. Вдоль щек шли тяжелые завитые пряди. По южной моде. Из-под густых, но аккуратных бровей смотрели два уголька глаз. Черные, как сама ночь, они затягивали в пустоту.

Ну, нет. Это оскорбительно!

— Ещё раз попробуешь, — улыбнулась я во все клыки, — и ни один твой бог тебя не спасет.

Магичка дернулась, от удивления приоткрыв пухленькие губки. Но воздействие с ее стороны прекратилось. Глаза больше не затягивали в пучину пустоты.

Я продолжила ее безнаказанно разглядывать. Хрупкую фигурку скрывал длинный хитон цвета безлунного неба. Ноги обхватывали ремешки кожаных сандалий. Но больше всего меня привлекло ее запястье. На тонкой руке болтался браслет с круглой подвеской. Девушка подрагивала, поэтому подвеска постоянно вертелась, и мне было сложно разглядеть, что на ней изображено. Я явственно разглядела какую-то линию, похожую на меч или крест.

— Кто ты? — спросила я девушку, рассмотрев все, что мне надо. Видя, что незнакомка не до конца готова к сотрудничеству, я поторопила. — В твоих силах закончить нашу встречу быстро и плодотворно. И…Ах, да! — я снова плотоядно оскалилась. — Даже не пытайся колдовать, некромаг. Тебе со мной не справиться.

Игриво подмигнув ей, как на охоте, я замолчала. Ярун моим словам удивился. Он-то не знал, что мы охотимся на некромага. Но свое удивление выразил лишь в легком мазнувшем по мне взгляде.

Я же догадалась о том, что в гнезде некромаг, как только увидела медную пластинку в руках Лледоса. Просто не хотела никого пугать.

Магичка попалась понятливая. Изучив меня также придирчиво, как я ее, она решила со мной не играть. На пару секунд в ее глазах зажегся страх, почти паника, но она волевым усилием подавила их.

— Меня зовут Алкеста. Я живу здесь.

— Ал-кес-та… — я по слогам произнесла ее имя.

Девушка явно с южного побережья. Но что ее занесло в такую даль и глухомань? Почему она искала уединения, понятно. Все-таки некромагов недолюбливали.

— Ты одна? Не считая… — я дернула подбородком в сторону химеры.

— Да, — пролепетала девушка, прижав руки к груди.

Что-то в южанке было не так. Слишком молодая? Слишком пугливая? Слишком сильная для своего возраста, и это не вяжется с ее обликом? Или все, что происходит, искусная игра, и на самом деле в прелестной черноволосой головке зреет коварный план? Впрочем, у любого мага в такой ситуации зрел бы какой-нибудь план.

— Как ты нашла это место? — я продолжила допрос.

— По энергии смерти, — пробормотала Алкеста. — Тут жил клан вампиров… И я…

— Ой-ой-ой, — я покачала указательным пальцем. — Не надо врать. Вампиры тут не живут больше пяти столетий. Лесу, что вокруг, минимум сотня лет. Максимум, лет триста. Среди деревьев и травы энергия смерти исчезает. Ее уже нет, и почувствовать ее нельзя. А это значит, ты врешь.

Сделав паузу, я глянула на химеру-нежить, которую звали Танос. Существо замерло слева от магички, злобно уставившись на Яруна. Вампир по-прежнему держал ксифос перед собой…

Ксифос!

Меня поразила догадка. Ну, конечно! И браслет ее тоже — подсказка. Меч!

— Давай, лучше я попробую, раз у тебя не получается, — я улыбнулась Алкесте, склонив голову на бок. — Ты некромаг. Судя по нежити, которой управляешь, слабой тебя не назовешь. Скорее всего, ты потомственная. Дар передавался по женской линии в течение многих поколений. Но некромагия у тебя в крови от пра-пра-пра… — я следила за реакцией магички. С каждым моим словом ее зрачки расширялись, что говорило о ее крайней заинтересованности. В ушах отдавалось эхом её сильное сердцебиение.

Алкеста, да ты гораздо моложе, чем я думала! Или играешь искуснее любого актера и политика.

— Много-много «пра»… дедушки, — я улыбнулась своим догадкам. — Его звали Никтей. У него были сын и дочь. А ещё, сильный дар некромага, который перешел девочке, а не мальчику. Жестокие времена: нежить шалила, а чтобы обучить мага основам, нужно не меньше пяти лет. Тогда Никтей для сына создал единственное в своем роде оружие. Меч, способный одним ударом прикончить любую нежить от зомби до вампира… Кажется, мальчик не выжил… Мои соболезнования.

Закончив фразу, я насладилась произведенным впечатлением. Губы Алкесты дрожали. Чтобы унять дрожь в руках, она сцепила их перед грудью, будто кому-то молясь.

Танос развернул голову в мою сторону, но двигаться с места не спешил.

Я продолжила.

— Меч вы утеряли. И спустя столетия маленькая магичка, потомок Никтея, каким-то образом нашла пропажу. Но что-то ей, то есть тебе, Алкеста, помешало взять Поцелуй Некроманта. И ты осталась здесь, чтобы придумать, как забрать наследие рода. Что же не так?

Она сжала подрагивающие губы. Кажется, моя речь задела ее. Интересно, чем же? Я ведь не оскорбила девушку или память ее предков?

— Ты уверена? — дрогнувшим голосом спросила южанка.

Я улыбнулась еще шире. Хотя, куда уже. Скоро зубы мудрости в улыбке обножаться.

— Ксифос, — я кивнула на зажатый в руке Яруна клинок. — Ты узнала это оружие. Поэтому отдала приказ химере отступить. Ты поняла, одно касание, один удар, и твоему любимцу конец.

Алкеста отступила на пару шагов, присела на кровать. Магичка была в шоке, либо искусно его имитировала.

— Чего ты хочешь, вампирша?

Почему я никак не могу определиться с ее возрастом? То мне кажется, будто она совсем юная девчока, то, наоборот. Вот сейчас, например, в ее голосе прорезалась такая усталость, какую иногда испытываю я, вспоминая погибших птенцов.

— Как давно ты живешь здесь? — Мне и впрямь интересно.

— Чуть больше года, — едва слышно пробормотала Алкеста, глядя перед собой. — Ты убьешь меня?

— А есть повод?

Девушка задумалась на секунду. Кивнула.

Я напряглась. Что за шутки? И получила сильный удар сзади по шее.

Комната перед глазами кувыркнулась. Я возблагодарила Сайгума, что голову мне отрубить не так уж легко.

Почему я не почувствовала противника?

Сгруппировавшись, подскочив, я оценила ситуацию. Мне на это дали всего одно мгновенье — атака повторилась.

На меня напала еще одна некромагическая химера. Эта тварь была размером с восточного слона! Вроде бы тело человеческое, а вот из рук торчат костяные плоские лезвия, которыми химера явно знает, как орудовать.

Когда тварь ударила меня в первый раз, я при падении неудачно задела левую руку. Та отозвалась жгучей болью, и ныла теперь, не переставая. А противник уже летел вперед, нацелив костяной клинок мне в горло.

Нет, образина, так не пойдет.

В последний миг я оттолкнулась от живота химеры, прыгнув к магическе: девчонка вызвала тварь и остановить ее могла только она.

Алкеста побежала к выходу.

— Ярун!

Птенец, втянутый в битву с другой химерой, успел-таки поставить подножку магичке. Та, запнувшись о сапог Яруна, кубарем прокатилась к двери. Пришлось подключить все силы, чтобы оказаться возле девчонки раньше, чем она встанет.

Избежав удара нежити, я схватила за шею Алкесту. Резко развернулась, прикрывшись ею, как щитом. Если уж химера захочет проткнуть меня, пусть сначала сделает это со своей хозяйкой.

Костяное лезвие застыло в пальце от груди магички. И тут удар нанес Ярун. Он ушел из-под атаки Таноса и со всей силы вонзил меч в тело здоровяка. Лезвие ксифоса неярко вспыхнуло, и тело химеры развалилось на дурно пахнущие части. Хотя, это можно было назвать кусками прогнившего мяса.

Так вот, как действует Поцелуй Некроманта! Полезная штука!

Меня замутило. Ярун прикрыл нос ладонью, еле успев увернуться от когтей второй химеры.

— Отзови! — рявкнула я в ухо Алкесте.

Магичка снова бросила: «Фу». Уж не знаю, была ли это команда, или реакция на ошметки гнилой плоти у Алкесты под ногами, но химера замерла.

— Может, мне его прикончить? — Ярун с сомнением глянул на нежить.

— Нет! — со слезами в голосе крикнула Алкеста. — Он не нападет!

Ярун спокойно ждал моего приказа, не обращая на магичку никакого внимания.

— А кто нападет? — зло осведомилась я, крепче сжимая здоровой рукой шею пленницы. — Сколько еще таких тварей в гнезде?

— Восемь, — нехотя ответила магичка.

Ярун присвистнул, тщетно пытаясь стряхнуть с клинка прилипшие кусочки гнилого мяса. В итоге он не придумал ничего лучшего, как вытереть клинок о край заляпанного ковра.

— Прикажешь им напасть, и я тебя выпью, — поставила я перед фактом магичку.

Та сдавленно всхлипнула, кивнула.

— Теперь скажи своему любимцу остаться здесь и прибраться немного. А мы пока побеседуем в холле.

— Слышал, Танос? — дрожащим голоском сказала девушка. — Выполняй!

Нежить медленно склонилась над испачканным ковром.

Я грубо потащила Алкесту за собой. Ярун, оглянувшись на химеру, недовольно качнул головой. Он хотел уничтожить эту дрянь, так же, как предыдущую. И имел на это полное право. Но я решила не слишком зверствовать. Возможно, девчонка владеет полезной информацией. Не надо ее лишний раз пугать или злить. Все хорошо в меру.

Диван в холле, оббитый зеленым бархатом, когда-то был жестким. Сейчас его сиденье не стало мягче.

Усадив Алкесту у самого подлокотника, я опустилась рядом.

Злость, с которой я проснулась вечером, усилилась болью в руке и нарастающим голодом. От этого в темноте начали поблескивать глаза. Впрочем, не у меня одной. Вон, Ярун тоже украдкой развлекался, ловя алые тусклые блики на поднесенных к лицу руках.

Со стороны это выглядело жутко.

Но Алкеста ведь некромаг? Не к такому должна привыкнуть.

Зажигать факелы я не стала. Мне с Яруном освещения хватало. От злости мир в глазах приобрел краски. А Алкеста, на всякий случай, вжалась в угол дивана. Значит, кое-что могла различить в этой тьме. Страх у магички настоящий, не притворный.

Увы, диалог у нас не клеился. Алкеста отвечала на вопросы, но сама рассказать о чем-то не спешила.

— Почему я не почувствовала твоих питомцев? — задала я мучавший меня вопрос. И в самом деле, ко мне со спины подкрасться могут единицы. А низшая нежить, тупые химеры, — в последнюю очередь.

Магичка открыла рот и тут же закрыла. На лице отразился еще больший страх. Она пыталась подобрать слова, но у нее не получалось.

— Я не знаю, — выдавила она, обняв себя за плечи.

Мы с Яруном переглянулись. Он качнул головой, давая понять, что не верит девчонке. А я поверила.

— Кто же знает? — вкрадчиво уточнила я, чуть приблизившись к магическе. — Тот, кто создал тех химер? Да? Это ведь не твоя работа. Ты только их контролируешь.

Алкеста съежилась, испуганно взмахнула ресницами. Мне только это и требовалось. Я поймала ее взгляд. Доброжелательно улыбнулась, не показывая зубов, и уж тем более клыков.

— Алкеста, успокойся. Я твоя подруга. — Понимаю, использовать гипноз не честно, но удобно! — Расскажи, кто создал твоих химер.

— Дедушка, — сказала она, медленно разжав губы.

Пальцы магички перестали подрагивать, зрачки расширились. С лица пропал испуг и появился небольшой румянец.

— И где сейчас твой дедушка?

— Тут.

— В развалинах? Ты же сказала, что одна здесь, не считая химер.

— Да! — С готовностью кивнула Алкеста, не отводя взгляд. — Но дедушка тоже тут. Вон там!

Она протянула руку, указав куда-то за мою спину. Я обернулась, почувствовав неясную опасность, и остолбенела.

 

Глава 19 МИР ПРИЗРАКОВ

В своем бессмертии я ни разу не сталкивалась с призраками. Не могу сказать, что это такое уж упущение. Я ничего не потеряла, не увидев ни одного из них до сегодняшней ночи.

За мной на распластанной шкуре медведя стоял полупрозрачный человек. Нет. Не полупрозрачный. Скорее, все цвета его облика были максимально приближены к серому. Светились очертания лица и рук. Остальное скрадывала едва заметная дымка.

По спине и рукам поползли мурашки. Не от страха. Просто от призрака веяло какой-то странной силой.

Захотелось передернуть плечами.

— Ты видишь его? — стоило мне отвести глаза, и магичка вновь обрела свободу воли. Но вместо того, чтобы дальше трястись в углу дивана, она придвинулась ближе и посмотрела на призрака.

— Это он? Твой дед? — я с трудом удержалась от того, чтобы не провести ладонью по лицу, стряхнув глупое оцепенение.

— Да!

Ярун подошел к нам, заворожено глядя на призрака.

— В первый раз вижу приведение, — доверительно сообщил он, покрепче ухватив ксифос.

Хотелось ответить, что это из-за некромага рядом. Не будь Алкесты, призрак так и витал бы, никем не замеченный.

— Это он? Никтей? — спросила я, не в силах оторвать взгляд от призрака.

— Да! — радостно шепнула Алкеста. Неужели она и впрямь была рада приведению? Хотя, он ей куда милее, чем парочка голодных вампиров.

Губы приведения дрогнули. Я приготовилась услышать легкий шелестящий шепот, подобный шороху листьев. Или гулкий вой. Но не услышала ничего. Меж тем призрак что-то говорил. Его губы двигались в беззвучной речи. А потом он развернулся и сделал несколько шагов в сторону.

— Он зовет тебя, — немного обижено сказала Алкеста. Ей хотелось, чтобы внимание предка не растрачивалось на вредных вампирш. — Иди за ним.

— Вея! — настороженно окликнул меня Ярун.

— Все нормально, — ответила я. — Жди тут с Алкестой. Вздумает чудить — кусай. Если не вернусь через пятнадцать минут, можешь выпить ее досуха.

Магичка вздрогнула. Неужели думала, будто я не подстрахуюсь? Зов призрака мог оказаться ловушкой. Так что если Алкеста вздумает меня провести, сама попрощается с жизнью. В Яруне я уверена. Он выполнит мой приказ, как надо.

Я медленно поднялась с дивана. Призрак будто этого и ждал. Он быстро пошел через холл, встав возле угла. Я последовала за ним. Он подождал меня и снова переместился.

Таким образом мы добрались до лестницы на восьмой этаж. Я с сомнением остановилась близь уходящих во тьму ступеней.

Желания спускаться не было. Тем более, я помнила, что внизу могут бродить еще несколько некромагических химер. А Поцелуй Некроманта остался в руках Яруна.

Призрак настойчиво дернул головой.

Пришлось спускаться.

Восьмой этаж встретил меня почти полярным холодом и могильной тишиной. Ничто не бряцало, не капало и не шелестело. Но призраку было не до того. Он быстро пронесся через этаж и остановился возле стены. Мне пришлось бегом догонять приведение. Однако, когда я подошла к нему, призрак никуда не устремился.

Пришли, поняла я. И не ошиблась.

Никтей указал на стену.

Я поглядела на каменную кладку. Вернее, облицовку. Стены нижних этажей были вырублены в горных породах, так что ни о какой кладке речи не шло. А вот о декоративной отделке мой создатель позаботился столетия назад. Облицовка стены не пострадала. Только кое-где на ней появились темные борозды от чьих-то когтей. Я на всякий случай огляделась. Глаза давно перестроились, и я прекрасно видела в темноте. Нет. Никого поблизости не было.

Призрак нетерпеливо ткнул в стену.

— Что? — усмехнулась я. — Боишься, не успеем, и мой птенец убьет твою внучку?

От взгляда мертвого некроманта по спине пробежал мороз. Какое счастье, что Никтей умер много веков назад! Вот с ним-то я не захотела б встретиться нос к носу где-нибудь в пустынном переулке.

Я внимательнее оглядела стену. Пришлось отрастить ногти и поковыряться ими между камнями облицовки. Вскоре я обнаружила шатающийся фрагмент. Достать его одной рукой оказалось тем еще делом. Мне порядком надоело чувствовать себя неполноценным инвалидом, и от злости я со всей силы шарахнула по стене ногой.

К моему изумлению, кусок облицовки откололся и осыпался с тихим шорохом. В стене на расстоянии метра от пола образовалась темная дыра. В воздухе от ее рваных краев все еще плыли мелкие облачка пыли.

Присев, я заглянула в дыру. Там что-то виднелось. И возросшее любопытство так и подмывало меня сунуть в темноту руку. Ох, ну почему я такая любопытная?!

Рука полностью скрылась внутри ниши. Пришлось вплотную прижаться щекой к стене, чтобы пальцы нашарили в дыре что-то шероховатое. Несколько попыток ухватить предмет, в конце концов, увенчались успехом. Я на ощупь притянула к себе нечто небольшое, увесистое, квадратной формы. Потом на кисть свалилось что-то ещё. Мягкое и, судя по ощущениям, бархатное.

В итоге я извлекла средних размеров каменную шкатулку, покрытую приличным слоем влажноватой пыли, и средних размеров бархатный мешочек. Шкатулка защелкивалась хитрым замком. А в мешочке дружно лежали несколько маленьких тубусов шириной в полторы ладони. Открывать их я не спешила.

— Ты это хотел показать? — я обернулась к призраку, но след его уже простыл.

Вздохнув, я зашагала наверх. Скоро пятнадцать минут истекут, и Ярун набросится на Алкесту… Или все-таки подождать немного?

Отогнав непрошеные ехидные мысли, я вышла в холл седьмого этажа. Тут все осталось по-прежнему. Ярун, присевший на подлокотник дивана, не выпускал из виду Алкесту. Сама магичка сидела, поджав ноги, на другом диване и теребила пластинку браслета на запястье. Когда девушка увидела меня, с ее губ сорвался облегченный вздох. Все-таки от моей пунктуальности зависела ее жизнь.

— Знаешь, что это? — подойдя к южанке, я показала нефритовую шкатулку и мешочек с тубусами.

Алкеста вытянула шею, пытаясь лучше разглядеть предмет.

— Нет, — ответила она, снова обняв колени. — Если там то, что тебе нужно, ты уйдешь?

А что мне нужно? Я сама в этом не до конца уверена.

Гнездо Хаба скрывает множество тайн. Неужели ты, девочка, имеешь на них больше прав, чем я?

— Алкеста, не выгоняй меня, — я упреждающе качнула головой. — Все-таки гнездо Хаба для меня столько лет было домом…

— Так ты?!.. — магичка округлила глаза в немом изумлении вздернув брови.

— Ой! Не надо! — мне и впрямь было неприятно. — Не делай вид, будто не поняла, кто я. Мой птенец назвал меня по имени. Тут даже самый глупый чернокнижник сообразит, что я «та самая Веомага».

В глазах магички прорезался интерес.

— То есть, ты хорошо знаешь гнездо. Да? — Что-то мне не понравилось в ее голосе.

— Забудь, — отрезала я. — Не буду сотрудничать с некромагом. Хочешь копаться в руинах — воля твоя.

Меня куда сильнее заботили мои находки, чем молодая магичка. Я еле удержалась от порыва сунуть ей в руки шкатулку и приказать открыть ее. Внутри мог прятаться какой-нибудь механизм, призванный испортить бессмертие вампирам. Но вовремя одернула себя. Это уже попахивало чем-то нездоровым. Так Хаб относился к действительности. Везде видел либо угрозу, либо возможность позабавиться.

— Ярун, — подозвала я вампира, — помоги. Держи.

Сунув нефритовую шкатулку ему в руки, я нашарила крошечный замок. Немного повозившись с ним, я нашла нужный ракурс и надавила на едва ощутимую кнопку. Верх шкатулки приподнялся.

Я думала, Алкеста попытается сбежать или сделать еще какую глупость. Но она так же, как и мы, с интересом следила за шкатулкой.

Взявшись за крышку, я потянула вверх.

В шкатулке на черном бархате, не тронутом временем, покоилось кольцо. Довольно аккуратный перстень, выполненный из золота, почти не потускневшего от времени. По округлой поверхности кольца шла гравировка.

Я ожидала чего-то подобного, но все равно замерла от удивления.

В центре печатки красовалась гроздь рябины, выполненная соцветием мелких рубинов. По кругу бежали древние эльфийские руны, которые я с трудом расшифровала.

«Рассвет». «День». «Ночь». Хотя, первое слово можно перевести как «сумерки».

Об этом говорил Ноан в своем письме???

Спиной я почувствовала холодок. Сзади из воздуха проявился призрак Никтея. Его губы снова шевелились, а Алкеста нахмурилась.

— Он просит, чтобы я тебе кое-что передала, — спустя минуту, сказала магичка, повернувшись ко мне. — Дедушка говорит, это кольцо не принадлежало Хабу. Но вампир часто разглядывал его, пытаясь постичь какую-то тайну.

— И чего твой дед такой разговорчивый? — Ярун недовольно покосился на серо-белый образ некроманта. Я полностью поддерживала птенца, и губы призрака снова зашевелились.

Приведение говорило довольно долго. Алкеста то согласно кивала, то хмурилась.

Мы с Яруном обменялись взглядами. И тут, наконец, магичка произнесла:

— Дедушка сказал, что Хаб — вор. Он украл Поцелуй Некроманта. Но вор должен быть наказан. Если он не может наказать самого Хаба, то отомстит его памяти. Ты, — Алкеста перевела дух, взглянув на Яруна, — смог взять ксифос. Значит, твой дух чист. А она, — ткнула пальцем в меня, отчего я еле удержалась, чтоб не стукнуть магичку, — пощадила меня. Дедушка говорит, что вы достойны помощи. Все, что может заинтересовать старого вампира, находится в этой шкатулке и в тубусах.

Можно подумать, ее слова должны меня осчастливить. С таким лицом говорила Алкеста.

— Вот как, — я взяла кольцо.

Странный у него размер. Будто бы неведомый мастер делал перстень точно под чей-то палец. Интересно, под чей?

Была у меня мысль примерить печатку, но одной рукой этого не сделаешь, а беспокоить вторую руку слишком больно. Просить помощи у Яруна мне не хотелось, а то подумает невесть что. Все-таки, человеческие обычаи крепко сидят в головах юных вампиров.

— Это Хаб убил сына Никтея и присвоил меч? — повернулась я к Алкесте, пряча кольцо в карман.

— Нет, — качнула локонами южанка. — Но он приказал это сделать.

— Ясно, — я хмыкнула. — Надеюсь, месть твоего деда не распространится на меня и моего птенца?

— Нет, — снова ответила магичка. — Ты не такая, как Хаб… хоть и думаешь иначе.

Последние слова слетели шепотом с ее губ. Я вздрогнула. Ну вот, опять мне показалось, что Алкеста куда старше своих шестнадцати.

Мой взгляд зацепился за ее браслет. Наконец-то я смогла разглядеть красивую гравировку. На браслете, действительно, был изображен меч. Ксифос, заплетенный плющом — растением мертвых.

Вот оно что, браслет — фамильная драгоценность. Если уж Поцелуй Некроманта перешел в чужие руки, то пусть, хотя бы его образ останется в семье. Печально. Для семьи.

— Поцелуй Некроманта теперь у нас, — хмуро подытожила я. — Тебе больше не за чем сидеть в этих руинах. Или я ошибаюсь?

— Вообще-то, я здесь не только из-за меча, — призналась Алкеста. — Не только из-за мести дедушки. Мне тут нравится. Спокойно. И никто не мешает.

— Странные у тебя понятия о спокойствии.

— А у тебя — о некромагах, — не осталась в долгу магичка. — Ты вон постоянно ждешь от меня подвоха. А мне просто интересно наблюдать за вами. В этих стенах столько знаний, тайн. Любой некромаг мне позавидует!

— Пускай завидует, — оборвала я. — Мы осмотрим тут все. Если не будешь мешать, живи в этих руинах до пришествия своих богов.

— Хорошо, — в присутствии призрака Никтея Алкеста выглядела не такой напуганной. — Берите, что вам нужно. Кстати, вы ведь голодны.

— Не бойся, — я хмыкнула, закрыв шкатулку. — Есть тебя никто не станет.

— Я не о том, — покачала головой Алкеста. — Я тут берегла кое-что для поднятия химер. Можно?

Она спустила ноги на медвежью шкуру, спрашивая разрешения встать. Я кивнула. Алкеста направилась обратно в бывшие покои моего создателя. Впереди серой фигурой топал призрак. Я, кстати, попыталась коснуться его, но пальцы прошли как будто сквозь холодные струи водопада. Никтей не обратил на мою выходку внимания. Я же окончательно убедилась в том, что призраки — не моя стихия.

В покоях уже прибрались. У широкой кровати стояли две химеры. Одна — знакомая нам. Танос, кажется. Вторую я видела впервые.

Испорченный останками химеры ковер куда-то исчез. Его место занял другой. Совершенно чистый.

Некромагические создания повернули к нам уродливые головы, но не двинулись с места.

Алкеста прошла по комнате к невысокому столику. Порылась среди флаконов, взяла два одинаковых и вернулась к нам.

— Вот, — она протянула их мне и Яруну. — Это эссенция крови магов. С моей родины. Не яд.

— Благодарю, — ответила я, но флакон не взяла. Ярун тоже не спешил. — Не вижу причин для такой доброты.

Алкеста переглянулась с призраком, чуть улыбнулась. Ее руки дрогнули.

— Причина есть. Ведь вы не убили меня. Хотя могли.

Ухватив за локоть Яруна, я велела магичке:

— Открой.

Та повиновалась и вытащила пробку из флакона.

Да, запах крови, что поплыл по комнате, был слаще всех! Мой птенец дернулся. Он слишком молод, чтобы сопротивляться такому аромату! Алкеста робко улыбнулась. Она не лгала. Это эссенция из крови магов. Сильных магов. Интересно, они отдали свою кровь, силу по доброй воле? Вряд ли…

Магичка закрыла флакон.

— Благодарю, — повторила я. — За то, что не обманула.

— У тебя есть что-нибудь от яда кампы? — неожиданно спросил Ярун, когда аромат крови перестал кружить ему голову.

— Кампы? — в растерянности переспросила магичка. — Не-е-ет. Яд кампы смертелен. От него нет противоядия.

— Ты уверена? — сощурившись, переспросил Ярун.

— Да, — ответила Алкеста. — Яд кампы убивает за ночь.

Я лишь хмыкнула, поманив за собой Яруна. На пороге комнаты я обернулась.

— Не выходи, пока мы не уйдем. И держи своего филина при себе. Не люблю, когда за мной шпионят!

Я ожидала какой угодно реакции, но Алкеста расхохоталась.

— Хе, да, глупо было надеяться, что ты его не заметишь, — утирая слезы, сообщила она, чем совершенно сбила меня с толку. Ни капли страха в словах или движениях. — Хорошо. Он вас больше не побеспокоит. И я тоже.

Постояв какое-то время, кое-что обдумав, я вытащила из внутреннего кармана округлую пластинку с тайнописью. Ту самую, что нашел Лледос. Погладила ее пальцами и положила у порога.

Алкеста ничего не сказала. Выходя, я плотно закрыла за собой дверь.

— Пойдем. Наши скоро придут.

— Ты не хочешь осмотреть гнездо до конца? — Ярун наконец-то убрал ксифос в ножны.

— Нет. Незачем тратить время. Я взяла все, что хотела.

— Уверена?

— Да. Идем.

До самых ворот мы шли в полном молчании. Я обдумывала все произошедшее, а Ярун не хотел мне мешать. А, возможно, все еще переваривал слова «яд кампы смертелен». Так или иначе, моим мыслям ничто не мешало.

Кусочки мозаики встали на свои места. Теперь уже окончательно, без зазоров и расхождения в рисунке.

Гнездо Хаба по-прежнему окружал лес. Шелестели листья раскидистых деревьев. Невдалеке обозначился новый холмик детской могилки. Его скоро укроет молодая трава.

Отойдя от замка на полсотни шагов, я обернулась. Он так и останется здесь. Потихоньку будет ветшать и обваливаться. Ни одна магия не спасет его. А дорогу сюда не найдет ни живой, ни мертвый.

— Ярун, — окликнула я птенца. — Ты понял, с кем мы говорили?

Мужчина стоял рядом, тоже оглядывая громадину замка. Вампир скрестил руки на груди, отчего походил на статую сурового воина.

— Еще нет, но ты, судя по всему, да.

— Да, — хихикнула я и добавила серьезнее — Внизу нет никого живого. Там одни мертвецы.

— То есть? А Алкеста? — Ярун посмотрел на меня сверху вниз. — Вполне живое сердцебиение.

— И никакой еды. Даже запахов.

— Ты хочешь сказать, что Алкеста — вампир?

— Нет. Алкеста — призрак. Как и ее отец.

— Кто? — Ярун отчаянно пытался поймать нить моих рассуждений, но опыта ему недоставало.

— Никтей умер много веков назад. — Я решила разъяснить свои догадки. — У него была дочь. И она тоже умерла в возрасте пятнадцати-шестнадцати. Но мертвый некромаг может вернуться либо призраком либо личом. И Алкеста вернулась.

— Она… лич?

— Она приведение. Подобное своему отцу. То, что мы видели — иллюзия. Мир призраков. Ее душа способна путешествовать по миру в облике филина. Вместе с Никтеем они показали нам неплохую постановку, — улыбнувшись своим мыслям, я покачала головой. — Я почти поверила!

— И что тебя насторожило? Почему ты решила, что все это иллюзия, а некромаг на самом деле призрак?

Ярун снял с моего плеча упавший листик, задержав руку чуть дольше, чем следовало.

— Помнишь пластину, которую я оставила в комнате Алкесты?

— Ну, да, — вампир переступил с ноги на ногу.

— Это своего рода послание. Для духов. Что-то вроде: «Находится под охраной». Такую пластину иногда оставляют на растревоженных могилах, чтобы мертвецы не вставали. Если ее положить в жилище смертного, то он не сможет сопротивляться могильной магии и вскоре умрет. Если не ошибаюсь, таким способом по сей день убивают матерых некромагов. Это их слабое место.

В памяти всплыла парочка воспоминаний. Триста лет назад я таким вот образом покончила с двумя злодеями. И по сей день считаю, что они слишком легко отделались. За собственных птенцов мне следовало отрывать от некромагов по кусочку день за днем. Но… Молодая была. Слишком добрая.

— Алкеста никак не отреагировала на пластину, — я вернулась к разговору. — Ничего не сказала.

— Может, она прикажет своим химерам выбросить ее подальше? — Не согласился Ярун.

— Нет, ей все равно. Будь иначе, хоть что-то в ней, но изменилось бы. Наклон головы, осанка, взгляд. Но нет. Алкеста вместе с Никтеем сделали то, что хотели. Твоими руками из забытья достали Поцелуй Некроманта. Какому магу приятно, когда его шедевры пылятся в заброшенном вампирьем гнезде? А мне подкинули загадку с колечком. Помнишь, что сказала Алкеста? «Если он не может наказать самого Хаба, то отомстит его памяти». Вероятно, кольцо имело огромную ценность для моего создателя. И призраки хотели, чтобы оно досталось мне — убийце Хаба.

Мы помолчали. Теперь Ярун обдумывал все, что я сказала, а мне было приятно смотреть на лес вокруг. Живой, шелестящий, дышащий.

Достав флакон с эссенцией крови магов, я залюбовалась. Ему не меньше шести сотен лет, а кровь, как будто вчера сцедили. Эссенция — это вам не баловство. Всё-таки магия — страшная и удивительная сила.

Только один вопрос оставался открытым. Могли призраки положить в могилу эльфийской девочки ту самую пластину, а череп ребенка перенести в замок? Или за них это сделал кто-то другой? Но кто? Когда? Зачем?

Что-то мне подсказывало, что ответы на эти вопросы ни Алкеста, ни Никтей не дали б.

Я сунула флакон обратно в карман.

— Теперь ясно, что творилось с Алкестой. С ее возрастом, — оторвал меня от мыслей Ярун.

— А что такого в ее возрасте? — надеюсь, удивление в голосе не отразилось фальшью. Неужели Ярун почувствовал то же, что и я?

Вампир наморщил лоб, сделав неопределенный жест рукой.

— Мне все казалось, что возраст у нее какой-то неправильный. То ей как будто шестнадцать, то двадцать, а то чуть ли не больше, чем тебе.

Я улыбнулась. Все-таки мой птенец далеко пойдет. Природная смекалка да опыт княжеского вестника еще не подводили молодого вампира.

— Ярун, хвала Сайгуму, я не человек. — Мне захотелось немного поддеть птенца. — Из-за твоих слов про мой возраст от тебя осталось бы мокрое место.

Услышав приближающиеся шаги со стороны леса, я направилась к нашему лагерю. Вот и ребята вернулись. Немного смущенный Ярун остался у замка. Мне же надо было собрать вещи. Сегодня мы уйдем.

Жадану будет тяжко. Ничего, Эгун ему поможет. В конце концов, посадит мальчишку себе на закорки.

Не стоит оставаться в этом лесу. Все, что мне нужно, я получила. А если потребуется ещё что-то, то никогда не поздно вернуться. Надеюсь, парочка призраков на меня не разгневается.

«Ты не такая, как Хаб. Ты добрая».

Я напряглась, когда по волосам пробежал легкий ночной ветерок, но тут же расслабилась, не почувствовав никакой опасности.

А говорила, что больше не потревожит…

Алкеста…

 

Глава 20 ЖРИЦА ДУХА

[26]

Ну, вот. И снова мы в пути. Вокруг — ночные холмы, пересохшие ручьи, выгоревшая трава. Даже ночью чувствуется жара.

Все повторяется. Надо мной все те же поблескивающие звезды. Они по-прежнему подмигивают друг другу, лишь изредка замечая, что на них кто-то смотрит.

С самой людской жизни я находила в ночи какую-то непостижимую тайну. Но тайна эта не скрывала каких-нибудь вампиров, воров или еще кого похлеще. В ночи прятались загадки, которые не под силу разгадать даже самому пытливому уму. Хотя, это всего лишь мои рассуждения.

Кажется, стадия, на которой боль в руке вызывала ярость, миновала. Теперь настал черед легкой апатии. Интересно, это вызвано моим возрастом, сиянием недоступных звезд над головой, или, все-таки, ядом кампы?

Из леса, скрывающего руины гнезда создателя, мы вышли две ночи назад. Меж деревьев передвигались с трудом. В основном из-за Жадана. Сунжэ наотрез отказался забираться на вампирью спину. Отмахивался руками и ногами как от Яруна, так и от Эгуна. Поэтому мы постоянно слышали, как подросток спотыкается о торчащие из земли ветки и корни. Но, слава Сайгуму, лес кончился.

Уже привычные к дорожным хлопотам мальчишки выполняли мои просьбы-приказы без разговоров. Лледос не пытался каждый раз напомнить, что он знает, как вести себя в дикой природе, в тысячу раз лучше меня. А жаль. Иногда его заявления вроде «Ты же городская вампирша!» или «Что женщина, вроде тебя, может знать о лесе?» доводили меня до икоты. При этом Жадан спешил спрятаться за Эгуна, боясь, что это я не от смеха, а от голода. Да-а, было время. Хотя, миновало-то чуть меньше недели!

Как-то вышло, что всех своих спутников я стала считать своими. Нет… Не слугами, не компаньонами, не даже собственностью. Что-то изменилось в моем отношении к ним… За последние две сотни лет я старалась никого к себе не подпускать, ни к кому не привязываться. Ибо горечь утраты не вышла из моего сердца. Но здесь все иначе. Да, только один из мальчишек — мой птенец. Но Эгун, Жадан или Лледос приобрели свою неповторимую значимость.

Они стали своими.

Даже северянин с его нестандартной эльфийской натурой, готовый в любой момент подшпилить меня и схлопотать за это. Что уж говорить об Эгуне, которого я учила, будто свое дитя? Или Жадане, перед предком которого я была в неоплатном долгу? (Ох, Игор, я, конечно пообещала заботиться об этом любопытном недоразумении и ни в коем случае не брошу Жадана. Но знал бы ты, как с этим подростком бывает тяжко! Но ты, вероятно, знал…)

Вытянув ноги, я сидела на поваленном дереве. Вокруг простиралась выгоревшая на солнце степь с одинокими деревцами то тут, то там. Левая рука безжизненно обвисла в повязке. Помнится, Алкеста сказала, что яд кампы убивает за ночь. Но я все еще существую. Только рука с каждой ночью болит все противнее. Будто в нее кто-то насыпал горячие угли и непрерывно их перемешивает.

— Ве-о-ма-га! — нараспев протянул Лледос, в такт речи постукивая мое плечо пальцем. — Уснула ты, что ли?! Вампирша!

Северянин бесцеремонно потряс меня, как куклу. Потом придирчиво оглядел, словно выискивал выпирающую из тонких швов солому.

Я скосила на него взгляд.

— Чего тебе, Лледос?

Не хотелось отрываться от мыслей и созерцания зеленоватых звезд. В конце концов, что делать? Жадан заснул у костра. Ярун с Эгуном устроили очередной тренировочный бой. Я думала, Лледос к ним присоединился. Неужели ему надоело наблюдать за вампирами? А сначала так рвался в зрители. Мол, многое узнает про особенности вампирьего боя. Интересно, узнал? Впрочем, нет. Неинтересно.

— Поговорить хочу, — посерьезнел эльф, глянув на мое хмурое лицо.

— Хоти, — великодушно разрешила я.

Ответом послужил тяжелый вздох. Однако эльф взял себя в руки.

— Скажи, наконец, почему ты тогда, у разрушенного гнезда, отослала нас подальше. А сама, взяв одного Яруна, пошла вниз.

Я тоже ответила ему вздохом. Лледос задавал этот вопрос чуть ли не по семь раз за ночь. Сначала он жутко обиделся на мою ложь, скрыв истинное чувство под маской ярости. Но теперь пребывал в недоумении.

— Вы были лишними, — в который раз ответила я.

— Это не ответ.

— Как спрашиваешь, так и отвечаю!

— Вот оно что, — недобро усмехнулся Лледос. — Я понял. — И без перерыва осведомился ледяным тоном. — Чего ты узнала ТАКОГО, что ходишь которую ночь привидением самой себя?!

При слове «приведение» я захихикала. Веточка, что я подобрала пару часов назад, хрустнула и переломилась посередине.

— И что это значит, вампирша? — спросил эльф, глянув на мою подрагивающую от смеха фигуру.

Ладно. Раз уж он угадал, так сказать, попал пальцем наобум, то делать нечего. Покопавшись во внутреннем кармане куртки, я вытащила нефритовую шкатулку. Она тяжелым грузом скользнула в ладонь эльфа.

— Ты нашла это? И что внутри? — Лледос опустился рядом на поваленный ствол.

— Открой, — зевнула я, снова устремив взгляд к небу. — Только не трогай содержимое, ладно?

А звезды все-таки холодные. Кажется, прикоснись пальцем, и замерзнешь на века.

— Откуда?.. — воскликнул эльф, подсунув раскрытую шкатулку мне под нос. — Откуда это кольцо?!?

Глаза Лледоса посветлели. Пальцы, державшие зеленоватую шкатулку, побелели от напряжения.

— Оно хранилось в тайнике Хаба, — не без интереса я наблюдала за эльфом.

— У Хаба?! — снова воскликнул он. — У этого бездушного монстра?!

Еще чуть-чуть, и Лледос перейдет на крик.

— Что такого в этом кольце? — спросила я, ткнув в шкатулку. — Ну, древнее. Ну, с эльфийскими рунами. Это ваш праязык, да?

— Праязык? — переспросил Лледос и беззвучно рассмеялся. — Это отанья, вампирша.

— А-а, — вроде бы после его слов мой интерес к кольцу должен был возрасти в десятки раз. Но этого не произошло.

Лледос истолковал мою реакцию иначе.

— Вот вам и старая вампирша. Праязык от заклинательного не отличаешь. На отанье вся эльфийская магия создана, — пустился рассказывать эльф.

— И что? — перебила я. — Ну, заклинательный язык, ну, колечко не простое. Что ты так разволновался?

— Ты, наверное, совсем не понимаешь! — возмутился Лледос. — Отанья передана нашим кланам первыми эльфами. Теми, кому мы обязаны своей жизнью, землей, традициями, магией, языками!

— Вот. Я же говорю, праязык, — я не удержалась от очередного зевка.

Лледос только охнул. По его мнению, к древним эльфийским легендам, тому, что от них осталось (к кольцу, например, или отанье), относиться надо бережно, с трепетом и затаенным дыханием. Впрочем, какое у меня дыхание-то? Больше семи столетий не дышу.

— Погоди-ка, — меня что-то насторожило. — Лледос, ты в Гуаре вкратце рассказал про какого-то вашего героя. Его веткой рябины ослепили. И солнце красное утром о нем скорбит. — Я перекинула через дерево ногу, оседлав упавший ствол. — Помнишь?

— Вампирша! — Возмутился эльф, скептически приподняв верхнюю губу. Он прекрасно понял, куда я клоню. — Не дури! Откуда у Хаба реликвия первых эльфов?!

И, правда, откуда? Хороший вопрос. Знать бы еще ответ.

— Что я тебе сказала, когда ты закончил распинаться о своем великом безымянном герое? — Сидеть верхом на бревне было гораздо удобнее. Почти как в седле, только дерево не убегало и не пыталось сбросить наездницу. В отличие от живых коней. Интересно, а кто-нибудь из старых вампиров додумался заключить сделку с некромагами о создании коней-умертвий. Надоело все пешком и пешком… Надо будет взять идею на вооружение.

— Помню, — Ледос отреагировал на мои слова так, будто я ему клюкву в рот засунула.

— Я по-прежнему считаю, что ваши первые герои, или как вы их там называете…

— Были вампирами?! — воскликнул Лледос. — Веомага, прекрати! Ты, конечно, нежить. Но заканчивай оскорблять моих предков!

— Ой, ладно! — я махнула рукой. — Они такие же твои предки, как мои — лягушки!

— Верно, — ехидно сощурился эльф. — Ты сейчас немного зеленая и квакаешь не по делу.

Все. Он меня достал! Я хотела сбить остроухого гада ногой с бревна, но не успела.

Беликий! Левое плечо свело болезненной судорогой. С тихим шипением я схватилась за руку. От чего взвыла во весь голос, согнувшись пополам. Упершись лбом в шершавое дерево, я пыталась утихомирить рой светлячков перед закрытыми глазами. Увы.

Руку обдало жаром. Будто в кипяток сунула.

— Вея, что случилось?! — Лледос склонился надо мной, пытаясь понять, в чем дело.

— Яд. Кампы, — сквозь вылезшие клыки прошипела я. — Уходи!

Спровадить Лледоса оказалось непростой задачей. Но отделаться от него надо однозначно! Пульсирующая боль в руке вызывала приступы жажды. Лишь на краткий миг увидев запястье Лледоса, я почувствовала дикую нехватку крови.

Точно!

Алкеста дала два флакона с эссенцией крови магов. Авось, поможет!

Оттолкнув хмурого эльфа, я кинулась к костру. Флаконы находились в небольшой сумке.

О, Беликий!

Там посапывал Жадан! Такой живой, теплый…

— Лледос! — рыкнула я, сверкнув глазами. — В моей сумке есть непрозрачный флакон. Неси!

Пришлось понадеяться, что эльф не будет упрямиться, а самой, стиснув зубы, отвернуться от аппетитного сунжэ. Сайгум, да что со мной?!

Вернувшись к поваленному дереву, я кое-как переползла через него. Села, прислонилась к нему спиной. Оставалось только ждать Лледоса и терпеть набегающую волнами боль.

Эльф обернулся быстро. Перепрыгнув через бревно, он протянул мне открытый флакон. В ноздри ударил сильный запах крови.

Едва сдержав голодное рычание, я вцепилась в стекляшку, как в последнюю надежду.

Капля. Мне нужна лишь капля. Не больше!

Ох, как сложно себя контролировать, когда почти все мысли только о боли и крови. Вот она, жизнь вампира.

Сделав маленький глоток из флакона, я дрожащей рукой протянула его Лледосу:

— Спрячь обратно, — велела я.

Слава Сайгуму, стало легче. Эссенция крови прокатилась по телу, словно прохладная волна. Смыла боль и утолила жажду. Жаль, не до конца.

Лледос беспрекословно взял из моих холодных пальцев флакон. Я видела застывшую на его лице маску спокойствия. Северянин! Когда он готов действовать, сражаться, его лицо непоколебимо. Если я потеряю контроль над собой, Лледос не будет милосерден. Приложит все силы, чтобы остановить меня.

Это отрезвляло.

Как только эльф скрылся за моей спиной, я побежала. Со всей возможной скоростью.

Нельзя сейчас оставаться с ними. Любой из них для меня хорошая еда. Жадан — сунжэ. По сути — маг. Их кровь вкусна. Ярун и Эгун — молодые вампиры. Такую дичь я тоже люблю. А Лледос — эльф, переживший эксперименты старого Кезо. Кто вообще знает, что в его крови намешено? Но вкус той капли, которую он предложил мне еще в таверне Яруна, до сих пор пылал на губах!

Нет и нет! Пока я не пойму, что со мной. Пока не возьму себя в руки, в лагерь не вернусь. Они о себе смогут позаботиться. Их четверо. От разбойников или бродячей нежити отобьются. А вот от меня озверевшей — вряд ли. Даже Лледос не сразу справится. Хотя у него шансов гораздо больше, чем у остальных. Все-таки, сын Дома Мечей, и с этим надо считаться.

Остановилась я лишь у реки. Несмотря на жару, она не пересохла. Меня от противоположного берега отделяли двадцать метров непроглядной темной воды. Если перепрыгну, даже Ярун потеряет мой след. А у Жадана не хватит опыта меня разыскать.

Бегущая вода… Еще одна интересная легенда о моем виде. Молодой вампир не в силах сам перейти реку. Ручей — да. Но реку — нет. Он, как вкопанный, уставится на текущую воду, убегая вместе с ней мыслями и желаниями. Так его и найдет солнце. Если, конечно, он не соберет свою волю в кулак. Или не подойдет к мосту.

Старому вампиру река не помеха. Мы чувствуем и существуем по другим правилам. Многие запреты, касающиеся молодняка, на нас не действовуют. Нам не требуется приглашение в дом, мы не сразу загораемся на солнце, можем питаться себе подобными.

Ходили слухи, будто древние вампиры, те, кому больше трех тысяч лет, вообще независимы от солнца. Их не берет никакая магия и убить их окончательно нельзя. Проблема в том, что до трех тысяч лет дожить неимоверно сложно. Сородичи не позволят. Или маги. Или эльфы. Или солнце… Да мало ли! Древние ушли, растворились в небытии. От них только и остались смутные легенды, да придания.

И почему я не древняя? Яд кампы меня б не беспокоил. А так…

Пока я соображала, смогу ли перепрыгнуть реку в нынешнем состоянии, на противоположном берегу кто-то появился. Я спряталась в высокой траве. От меня в рассыпную кинулись проснувшиеся кузнечики и светлячки. Был бы кто рядом, непременно обратил бы внимание. А так с противоположного берега не видно.

Между тем с другой стороны реки высокая фигура опустилась у воды. Сзади виднелся еще один силуэт. Кто это? Люди? Эльфы? Маги? Простые путники? Вампиров я бы почувствовала…

Они о чем-то говорили. Но шум воды сбивал даже мой вампирий слух. Я не смогла разобрать ни слов, ни даже языка.

Голод снова начал брать верх. Телу требовались силы, чтобы противостоять яду. Да и диета на лесных, степных зверушках на пользу не пошла.

Была не была!

Я прыгнула.

Свои силы и место приземления я рассчитала точно — меня подстегивал голод. Все внимание я сфокусировала на добыче. И не зря!

Оказавшись между двух фигур, я почти сразу получила сильный удар в живот. Зарычала, оскалив клыки.

— Вампир! — крикнула одна из моих будущих жертв на элтанье.

Надо же! Северные эльфы! Ишь куда забрались! Оба высокие, крепкие, здоровые.

От следующего удара я ушла, и недолго думая, прыгнула на эльфа. Оглушить его получилось с одного удара. Со вторым пришлось повозиться чуть больше. Этот северянин старше и опытнее. По его поведению, я поняла, что он уже встречался с вампирами не раз. Эльф старался держаться от меня подальше. Он явно куда-то отступал. Куда же?

Обнажив клыки, я улыбнулась:

— Еда, готовься! — и молниеносно прыгнула на эльфа. Обвив ногами его торс и вцепившись руками в голову, я дезориентировала и свалила жертву. Следующее мое действие предсказал бы даже дурак: я впилась клыками в белую шею.

Кровь у северного эльфа оказалась с мятным свежим привкусом. Не такая, как у Лледоса. Грубее. Зато хорошо утолившая мою жажду. Правда, не до конца.

Рука прекратила ныть, плечо перестали сводить судороги.

Яд сильнее только тогда, когда я плохо и мало питаюсь. Нехорошо. Это оборачивалось большими проблемами. Поэтому я и ушла от своих. Не хотелось однажды потерять контроль и вцепиться зубами в Эгуна. Или еще кого.

Я отпустила обмякшее тело. Из интереса сняла капюшон и посмотрела на полуживого эльфа. Абсолютно не похож на Лледоса. Единственное сходство: белые косички на всю длину волос.

Слева по-прежнему лежал эльф помоложе. Его я трогать не стала. Лишь обыскала хорошенько. Ничего интересного не нашла. Правда, этот северянин чем-то походил на Лледоса. Что-то общее мелькало в чертах лица. Родич? Впрочем, в эльфийских кланах все друг другу дальняя или близкая родня.

Вспомнив, что старший северянин куда-то отступал, я прикинула, куда. В степных высоких травах едва угадывалась узкая тропка, только что проделанная эльфийскими сапогами. Расслабились ушастые. Обычно их следов не увидешь.

Притаившись, я пошла по тропе. Слух уловил мелодичное пение в ночном шорохе трав. Голос вроде бы женский. Но песня… Я не смогла понять, о чем. Зато разобрала язык. Только час назад с Лледосом вспоминали отанью!

Впереди певуница — эльфийская жрица Духа. Только эти женщины знали отанью в совершенстве и имели право петь на ней. Своими песнями певуницы могли практически все. Усыпить, осчастливить, исцелить, как это сделала со мной Иссандра, и даже убить, не сходя с места!

Я попятилась. Нет. Заканчивать свое бессмертие сейчас я не желала. Но интерес пересилил. За свои почти восемь столетий я ни разу не видела настоящую певуницу живьем. Только слышала пару раз. Иссандра не в счёт. Она была ребёнком и вряд ли прошла обучение. Эти жрицы за пределами эльфийских земель — большая редкость!

Сама себе я напоминала маленького дикого зверька. Впервые за много лет мне было страшновато за собственную шкуру. Но любопытство, как известно, не порок.

Распластавшись по земле, я выползла на небольшую полянку с притоптанной травой. Спиной ко мне сидела длинноволосая женщина. Ее белые волосы плащом укрывали тонкую фигурку. Никаких кос, лент. Ничто не стесняло голову певуницы.

Эльфийка продолжала петь. Интересно, о чем? Знакомые звуки сплетались в совершенно неизвестные слова. Но пеньем я заслушалась. Даже успокоилась немного. И для меня стали полной неожиданностью слова, произнесенный на людском наречии:

— Выходи, Веомага.

Я даже не сразу поняла, что певуница обратилась ко мне. Готова поклясться, ничто меня не выдало. Но как?!

Снова интерес перевесил страх. Поднявшись, я отряхнула одежду и вышла к певунице. Встала не за спиной, а обошла, чтоб увидеть ее лицо. И застыла.

Глаза эльфийки невидяще уставились перед собой. Она даже не повернулась в мою сторону.

— Ты слепая? — ляпнула я первое, что пришло на ум.

— Да, — улыбнулась эльфийка. Беликий знает, сколько ей. На вид не больше тридцати. А там могут быть все триста лет. — Я Сианна. Старшая дочь второй ветви Дома Дождя. Рада встретить тебя, легендарная вампирица.

Хм… Так уважительно меня называли лишь мои погибшие дети.

— Веомага, — буркнула я, запоздала вспомнив, что Сианна знает мое имя. И откуда, интересно.

— Ты сама только что представилась, — снова улыбнулась эльфийка на мой невысказанный вопрос. — Разве нет?

— Представилась я после того, как ты меня узнала.

— До… После… На самом деле разницы нет. Есть только ты и я. Будущее и прошлое находится в нас, а не вокруг. Поэтому то, что будет, уже было. А то, что было, ещё будет.

— Ты провидица! — Догадалась я, чем вызвала очередную улыбку певуницы.

— Все жрицы Духа видят больше, чем другие. Ты не знала?

Вздохнув, я скрестила руки на груди:

— Теперь знаю. Кстати, Сианна. Если ты провидица, то знаешь, что я сделала с твоими спутниками. В твоей власти меня убить сию минуту. Но ты говоришь со мной. — Я наклонилась к лицу эльфийки. — Почему?

Хоть бы что изменилось в ней! Хоть бы плечико дрогнуло или ресницы.

— Я предупреждала их. Но они решили, что справятся. Это ошибка моих спутников. Да и ты никого не убила. Я смогу исцелить их раны.

Так просто? Ни тебе угроз, ни расправы. Ох, чую подвох!

— Верно, — да что она, мысли мои читает? — Я попрошу кое о чем взамен.

То ли ветер подул холоднее, то ли от напряжения по спине пробежали мурашки. Подавив желание вздрогнуть, я спросила:

— Что?

— Верни Дому Мечей их сына.

Она о Лледосе что ли? Чего-то подобного я ожидала. Певуница нашла след эльфа, и на его поиски отослали маленький отряд. Значит, те двое тоже из Дома Мечей. Хотя. Тот, которого я пила, больше походил на Певуницу. Ясно. Он из Дома Дождя. Тот, что младше, и впрямь родственник моего Лледоса. Именно моего.

— Нет, — отрезала я. — Ты — провидица, и должна знать мой ответ наперед.

— Почему «нет»? — казалось, жрица удивилась. Неужели в ее видении я ответила иначе?

— Ни тебе, ни кому бы то ни было еще, я не отдам его. Он — мой, — сохраняя спокойствие, ответила я. — И мы, увы, так не договоримся.

— Жаль, — прошептала эльфийка.

Не понравилось это мне. Предчувствуя беду, я лихорадочно стала соображать, как отвести от себя удар. Я здраво оценивала свои силы. Против певуницы не выстою. Особенно с одной рукой.

— Сианна, — озарило меня. — Как насчет того, чтобы сделать мне одолжение в обмен на прошлое?

— О чем ты?

Она выглядела удивленной. Может, силу певуниц преувеличивали?

— Давным-давно я спасла от позорной смерти твою сестру по призванию. Она бы стала прекрасной певуницей, но судьба ее была иной. Девочка все равно умерла. Но не с позором. Она была похоронена и не забыта.

Жрица заинтересованно слушала. Ее не отвлекал ни степной ветер, ни вой шакалов вдалеке.

— Она была родом из западных кланов. Ее имя Иссандра, — закончила я.

Мне хотелось верить, что Сианна увидит то, что случилось столетия назад. Увы, Иссандру я не спасла. Но старалась это сделать изо всех сил. Быть может, поняв это, жрица Духа отнесется ко мне иначе.

Текли минуты, а Сианна смотрела в никуда, лишь изредка перебирая невидимые глазу нити. Тонкие пальцы с ухоженными ногтями будто бы играли на незримой арфе. Сосредоточенное лицо устремлено вдаль. Все же эльфы — красивые существа. Не от мира сего. В разных смыслах этого слова.

Но пора бы Сианне поторопиться. Вот-вот очнется молодой эльф на берегу.

— Я вижу, — наконец выдохнула жрица побелевшими губами. — Теперь я понимаю.

Ее неизменная улыбка стала чуточку грустной. Невидящие глаза слегка закрылись.

— Что понимаешь? — насторожилась я. Сейчас она как скажет — бедная я буду.

— Я понимаю, почему то, что вижу я, разнится с тем, что делаешь ты.

Она склонила голову вбок, отчего шелк белых волос скользнул по плечам и перетек на грудь.

— И почему же? — я напряглась. Сейчас могло случиться все, что угодно.

— Та, которую звали Иссандрой, окружила тебя своей песней. И мелодия эта по-прежнему с тобой. Только ты не слышишь, ибо мелодия эта — часть тебя.

Жрица встала, и пока я пребывала в замешательстве, подошла ко мне. Мягкая ладонь опустилась на мою грудь. Я все же вздрогнула. От эльфийки дохнуло теплом.

— Здесь живет эта песня.

Я отшатнулась. Незрячая Сианна убрала руку. Улыбка по-прежнему играла на ее лице. Волосы трепал поднявшийся ветер.

— Я не ошиблась. Сын Дома Мечей с тобой. Сейчас ты можешь идти. Но знай, вампирица, однажды мы вернем его.

— Или нет, — зло прошипела я.

Откуда-то проснувшаяся ярость заставила действовать. Да как эта напыщенная эльфийка может мне указывать?! Видит Сайгум, я хотела решить все миром, не получилось. Не позволю, чтобы жрица Духа свысока смеялась надо мной. Не выйдет! Если я сейчас уйду, то не смогу вернуться к ребятам. А эльфы во главе с певуницой на «раз-два» их найдут. И бедные тогда мои Ярун, Эгун и Лледос! С Жаданом они тоже церемониться не станут.

Не выйдет! Не позволю!

Жрица хороша! Почувствовала мою атаку, отшагнула. Главное — не дать ей запеть.

Только Сианна раскрыла рот, только с ее губ сорвались первые звуки отаньи, и я с прыжка свернула ей шею. Тело упало кулем на землю. Белые волосы разметались по траве, укрыв и мои сапоги. Не такие уж и сильные эти певуницы. Жрицы Духа… Впрочем, готова поспорить, ее сестры по делу, другие жрицы, почувствовали ее смерть. И если увидели причину, то есть меня… Додумывать мысль до конца не захотелось.

Еще кое-что. Нельзя оставлять в живых эльфов на берегу. Но убивать их совсем не хотелось.

За меня все решила судьба. Или, в моем случае, Беликий?

Не успела я отойти от остывающего тела Сианны, как из высокой травы на меня бросился эльфийский воин. Молодой. Тот, которого я оглушила на берегу.

Внезапно проснувшаяся боль в левой руке помешала уйти от удара. Лезвие изогнутого эльфийского клинка попало в бок, царапнуло по ребру. Ах, ты ж… больно!

Хорошо, что я бессмертная, и меня этим не убить. Регенерация сделала свое дело, стянув края кривой раны.

— Дурак, — с болью и нарастающей жаждой шепнула я. — Теперь тебе точно не жить.

Эльф присел, готовясь нанести еще один удар, но я была первой. Тело само прыгнуло и вонзилось клыками в шею. Разорвало пульсирующую жилку.

Сквозь пелену охотничьей ярости я видела, как бьется подо мной северянин. Он понял, что это конец, но принять его не мог. Он надеялся на чудо. Но чуда не произошло.

Эльфийская кровь сполна утолила жажду. Боль отступила. Надолго ли? Последнее время ее приступы накрывали меня все чаще.

Я вышла к реке. Там все так же лежал без сознания родич Сианны. Все-таки они похожи.

Не хотелось добивать беззащитного.

Склонившись над еле дышащим северянином, я поняла. Еще час-другой, и он умрет. Явыпила из него больше, чем следовало.

Жаль. Хотелось внушить ему, чтобы он возвращался домой. А теперь вот придется оставить здесь.

Как-то все неправильно складывается! Не хотела я убивать этих эльфов. Да, они угроза мне и Лледосу. Но от угрозы можно избавиться по-разному. Тьфу ты!

Взмахнув растрепанными локонами, я присела рядом с эльфом. Придавила все еще кровоточащие следы моего укуса.

Холодный. И пульса почти нет.

Повозившись, я оторвала кусок от его плаща. Одной рукой тяжеловато, и все же я справилась. Приложила самодельный компресс к ранкам от клыков и замотала шею куском материи. Теперь бы не перетянуть, а то эльф задохнется.

Укутав северянина его собственным плащом, я сбегала к телам недавно убитых эльфов. Стащила с них плащи. Их собрату они нужнее. Порылась в сумках. Эльфы почти не брали с собой припасов. Остроухие — прекрасные охотники и рыболовы. Да и ягоды с грибами от них не прятались. Поэтому я нашла только сушеные яблоки, да основательно прокопченную рыбу. Ничего. Сойдет.

Побродив в округе, раздобыла немного хвороста. Чтобы разжечь костер, хватит. А дальше…

Пришлось вернуться к трупам и заняться форменным мародерством. Я стащила с них все, что горит. Практически всю одежду, за исключением кожаных сапогов, ремней и родовых украшений.

Придя обратно на берег, я развела костер и стала поддерживать его эльфийскими пожитками. А что делать? Не оставлять же полумертвого северянина? Может, удастся его загипнотизировать и отослать домой? Если, конечно, он переживет эту ночь.

Устроив эльфа ближе к костру, я чутко следила за его дыханием. Пару раз мне казалось, что все мои потуги зря, и эльф скончался. Но упрямый северянин продолжал бороться за жизнь.

Ближе к рассвету, когда на траву упала роса, костер стало поддерживать сложнее. И эльф все никак не оживал. Но сдаться я не могла. Я принялась растирать руки, ноги, щеки северянина. Одной рукой это выходило плохо, но у меня получалось. Предсмертная бледность отступила.

Для надежности я решила укрыть эльфа еще и собственным плащом. Днем станет теплее. Может, все мои усилия не пропадут зря?

Не могла я оставить эльфа вот так погибать на траве, даже не приведя в чувство. Что-то внутри меня кричало: неправильно это, не по чести! Враг он только тогда враг, когда стоит против тебя с оружием наизготовку. А не лежит полуживой на покрытой росой траве!

Сайгум! Если ты существуешь, если слышишь меня, дай шанс этому эльфу! Пусть выживет и уйдет домой!

— Вея! Где ты?! Вернись!

Меня настиг зов птенца, полный тревоги и волнения.

Еще раз глянув на эльфа, на сереющее небо, я отошла подальше от воды.

— Вея!

— Со мной все в порядке. — Надеюсь, Ярун достаточно освоился с вампирьими возможностями, чтобы услышать меня. — Спите. Я скоро вернусь, — подумав, добавила, — так надо.

Не дожидаясь ответа, я закопалась в сухую землю. Надежда оправдалась. Не зря я ушла от реки. Под почвой не оказалось никакой воды и даже влаги. Просто земля вперемешку с песком, глиной и мелкими камнями. Как же приятно, когда она обнимает тебя, укрывает с головой, заставляет забыть о тревогах пережитой ночи.

Не успело солнце появиться над горизонтом, а я провалилась в мягкий дневной сон.

 

Глава 21 АМБРОЗИЯ

Разбудили меня довольно неожиданно и грубо. В сантиметре от головы толщу земли прошил клинок. Первое желание — выбраться на поверхность и прибить полудурка, тыкающего мечом в землю — сменилось удивлением. А потом и радостью. Правда, радость смазал очередной тычок. На этот раз меч вошел на расстоянии локтя от моей груди.

Точно. Эльф ожил. Нашел своих собратьев и теперь зачем-то тычет мечом в землю. Меня ищет. Неужто понял, что я не ушла?

Судя по ощущениям, почти закат. Солнце вот-вот скроется за горизонтом. Ну а сумерки мне не помеха. Главное, чтобы противный небесный глаз закатился. И как только это случилось, я высунула из-под земли руку, удачно ухватив чью-то лодыжку. А в следующий миг полностью очутилась на поверхности.

Передо мной стоял, пошатываясь, северный эльф. Бледный, как мел высших сортов, Прозрачные голубые глаза подернула пелена боли. Но, в целом, северянин чувствовал себя прекрасно.

Это я заключила из того, что завидя меня, эльф ринулся в атаку.

Вот, за что я не люблю их. Увидели цель, значит надо ее уничтожить.

Намеренья у выхоженного мной вояки были очень даже серьезные. Несмотря на изможденный вид, он несколько раз чуть не задел меня клинком. Однако я не хотела сейчас танцевать, как тогда в первую встречу с Лледосом.

Эльф упорно не смотрел мне в глаза, опасаясь гипноза. Правильно опасался. В конце концов, он вообще опустил веки. Ну, вот! Эта схватка могла затянуться.

— Хватит! — рассвирепела я.

Уйти влево от клинка, сделать шаг вперед и в сторону. И вот уже запястье эльфа у меня в руке. Сжав его, я добилась, чтобы эльф выпустил меч.

Северянин так легко сдаваться не собирался. Выкрутив руку из моего захвата, он достал из сапога кинжал и прицельно ударил. Если б не моя скорость, лишилась бы глаза. А это больно. Очень!

Когда мне совершенно надоела возня с эльфом, я несильно ударила его по затылку, дезориентируя.

Удалось. Северянин покачнулся, но не упал. Зато я быстро оказалась перед ним и заглянула в глаза:

— Успокойся, — слова на элтанье лились, словно музыка, — ты в безопасности.

Моей силы хватило, чтобы эльф расслабился и опустился на землю.

— Отвечай на мои вопросы честно и с радостью, — я тоже присела, не отводя глаз. — Почему ты напал на меня?

Ответ последовал незамедлительно.

— Потому что, ты вампир. Ты нежить, и должна лежать в земле или сгореть в погребальном костре.

Ни тени ненависти и призрения. Пока он под моими чарами, я для него лучший друг.

А голос у эльфа красивый. Почти такой же мягкий, как у Яруна. В тихом шелесте бегущей неподалеку реки, голос эльфа казался бархатным, обволакивающим.

— Ты хотел отомстить за смерти Сианны и своего товарища? — уточнила я.

— Да, — легкий кивок. А на губах уже мелькает блаженная улыбка.

— Понятно, — вздохнула я. — Вы и впрямь искали Лледоса из Дома Мечей?

— Да.

— И что бы вы с ним сделали, когда нашли?

— Вернули обратно. В клан.

Что же, они действительно не знают, в какую переделку влип их сородич? Не знают об экспериментах Кезо?

— И все? — я прищурилась, стараясь понять, как глубоко проникает мой гипноз. Не дала сбой моя сила?

— Все, — подтвердил эльф.

— Хорошо. Молодец, — улыбнулась я. — А теперь узнай, что случилось.

Эльф посерьезнел. Улыбка ушла с лица. Голубые глаза внимательно глядели в мои алые.

Я придвинулась ближе, чтобы шум реки и шелест трав не заглушали мой голос. Солнце давно скрылось за бескрайней степью. Надо поторапливаться.

Скоро жажда возьмет свое. К этому времени эльфа надо отправить домой, а самой… Что делать мне?

Нет-нет. Сейчас не время об этом думать. Сначала эльф. Потом все остальное.

В обычных условиях гипноз не требовал много сил, но я зачаровывала эльфа. А их учат иначе. Это людей легко удерживать в иллюзорной реальности. С эльфами во сто крат сложнее. Нельзя подавить их волю лишь своим взглядом. Тут нужно постараться, чтобы эльф не заподозрил чар. Так что силы мои потихоньку тонкой струйкой покидали меня.

— Вы не нашли Лледоса, несмотря на то, что обыскали все закоулки Ридая, Гуарского княжества и вообще Мивала. Жрица Духа Сианна из дома дождя привела вас к старой вампирше Веомаге. Веомага рассказала о том, что Лледос мертв. Пал от ее руки. И вы поверили. Потому, что вампирша показала мечи Лледоса.

Фух, непривычно говорить о себе со стороны. Будто сказку рассказываю!

— Вы хотели отомстить за смерть собрата. Было тяжело, но жрица Духа исполнила песню, и силы Веомаги уменьшились. Но и тогда… — я задумалась над эпитетом, — … гнусная вампирша не сдалась. Она свернула жрице шею. И ты нанес удар Веомаге сзади. Попал ей точно в сердце! А потом отрезал голову и оставил на берегу реки гореть в лучах восходящего солнца. Нежить получила по заслугам. Но из вас выжил только ты. По всем обычаям похоронив сородичей, ты поспешил обратно на север. Домой. Мечи Лледоса ты воткнул в землю как знак уважения павшему воину.

Когда я закончила говорить, над степью поднялся ночной ветер. Он перебирал листочки разнотравья, гладил пушистые белые соцветия чабреца, смахивал вечернюю росу с полузакрывшихся колокольчиков.

Ближе к реке землю затянул ковер мягкого спорыша. Эх, пройтись бы сейчас босиком.

Нет. Надо закончить с эльфом.

— Сам ты тоже пострадал от клыков Веомаги. Победа над вампиршей досталась с большим трудом. Теперь иди. Тебя ждут дома с вестями. Звезды доведут тебя до снежных полей. Торопись!

Эльф безропотно встал, смахнув налипшие травинки со штанов. Собрал свой скарб, и спешно скрылся в степи.

Все!

Я закрыла глаза, упав в траву. Раскинула руки, вернее, руку, и вдохнула ночной воздух! Как же тут хорошо! Спокойно! Степной ветерок ласково перебирал мои золотистые волосы, гладил по лицу. Из-за рваных облаков подсматривал за мной проказник-полумесяц. Невдалеке несла свои воды река.

Как тут не улыбнуться?

Ай! Надоело бегать от себя! Прятаться от тех, кто стал мне дорог! Все! Сегодня я начну новую жизнь! Ах, как мне нравится эта фраза. Новая жизнь! Для вампира!

Впрочем…

В конце концов, я только что отправила восвояси эльфа, уверенного в моей смерти. Эта весть скоро разнесется по землям. Конечно, многие не поверят. Со временем северные жрицы Духа откроют мою ложь. Но сейчас интерес ко мне упадет. Возможно, и Консолия успокоится. Или, наоборот, соберет все силы.

Но это потом. Все потом.

Мне вдруг так захотелось искупаться! А почему бы и нет?

Дикая степь, буйные травы и звезды над головой! Благодать!

Скинув одежду, при этом пару раз задев больную руку, взвыв от боли, я легко пробежалась по мягкой траве. Спорыш! Как приятно он ласкал ступни! Пусть я и мертва, но моему телу по-прежнему доступны маленькие земные радости.

Река вымыла себе не слишком глубокое русло. Однако стоило мне шагнуть в воду, как нога скрылась в воде по колено.

Теченье было несильное, хоть река и шумела, натужно передвигая воды.

Я не опасалась коряг или камней на дне. Утонуть мне не суждено.

Прохладная вода постепенно обнимала тело. Я заходила все глубже, пока, наконец, не достигла середины реки. Вода здесь доставала мне почти до подбородка. Хорошо. Можно поплавать!

Оттолкнувшись от каменистого дна, я улеглась на спину. Река охотно подхватила мое тело и понесла вниз по теченью. Ничего. Далеко не уплыву.

Плавать я научилась еще при жизни. Ребенком. Отец настоял. На просторах Ледвеи раскинулось множество рек и озер. По ним были налажены переправы, и отец считал, что любой человек, родившийся в этой стране, должен чувствовать воду, не бояться ее. Вот я и не боялась. Мне нравилось ощущать, как вода упруго держит мое тело. Но стоило иначе напрячь мышцы, как темная глубина как будто бы приближалась, затягивала в себя.

Давно я не вспоминала о человеческой жизни.

Впервые за много ночей я чувствовала себя спокойно. Почти счастливой и свободной. Меня потихоньку несла безымянная река. Я изредка перебирала ногами, возвращаясь обратно. Порой спины или руки касались слишком близко подплывшие рыбешки. Я не трогала их. Хотя жажда о себе скоро напомнит. Надо бы позаботиться об ужине.

Вот и закончилась моя безмятежность. Насущные бытовые проблемы суетливым роем заняли разум. Жажда. Эльфы. Брошенные мною мальчишки…

Беликий! Я же кольцо оставила у Лледоса! Ай, как неосмотрительно!

Помрачнев, я коснулась ногами дна. Мелкие камни под ступнями затянуло глиной или илом, я не разобрала. Главное, удержать голову над водой оказалось сложнее. Дно в этом месте очень скользкое. А я лишь чуть-чуть отплыла по теченью.

Бульк!

Вот и поскользнулась.

Вода с радостью залила глаза и нос.

Отфыркиваясь, я продолжила путь. Выйти на берег мне и в голову не пришло. Хороший настрой этой ночи я хотела выжать до последней капли.

Вскоре я добралась до того места, где бросила одежду. Делать нечего. Пришлось выходить из темной воды. Медленно передвигая ногами, я пошла к берегу. Река сопротивлялась, не хотела отпускать меня из своих ласковых прохладных объятий. Я тоже не хотела уходить. Но левая рука уже напомнила о себе пока еще маленькими огоньками боли.

Будь прокляты эти некромаги, создавшие камп!

Выйдя на берег, я сразу же плюхнулась на мягкую траву. Не хотелось надевать на мокрое тело одежду. Сначала обсохну.

Надо мной пролетела мелкая летучая мышь, чуть слышно хлопнув кожистыми крыльями. Заволновались лягушки, переквакиваясь с одного берега к другому. Они хорошие сторожа. Стоит кому-то чужому появиться на их территории, как тут же слышишь: «Ква-а-а-а!»

Я замерла. Плохой знак. Кто-то рядом. Но кто? Никого не услышав, я быстро огляделась по сторонам.

Стихшие было лягушки, снова громко заквакали.

И тут я увидела два алых огонька глаз. Нет, это был не вампир. По крайней мере, не человекообразный. В стороне я заметила дикую собаку, напряженно наблюдавщую за мной. Будь она обыкновенным животным, без оглядки побежала б прочь от вампира. А она стояла и смотрела своими алыми глазищами.

— Чего тебе? — злобно осведомилась я, делая шаг к собаке.

Та ощерилась, показав два ряда острых зубов. Дымчатая шерсть на загривке вздыбилась, уши прижались к голове.

Беру слова обратно. Это меньше всего походило на собаку!

В голове промелькнула мысль: «А кровь у нее вкусная?» Усмирив гастрономический интерес, я сделала еще один шаг к твари. Она припала на передние лапы. Кажется, она меня боялась.

Еще несколько шагов и прыжок. Тогда я смогу поймать зверюгу и выяснить, что «оно» такое.

Я пригнулась, полностью скрывшись в степной траве. Двинулась к твари.

— Веомага, ты что, юное дитя?!

Строгий голос застал меня врасплох. Я подпрыгнула от неожиданности. От испуга сердце снова чуть не забилось.

— Какого лешего?! — я развернулась на голос и удивилась еще сильнее.

Рядом со мной, выглядывая из высокой травы, стоял Кезо! Тот самый Кезо-алхимик, от которого я охраняю Лледоса, собственной персоной!

Укуси меня Беликий!

— Ты настоящий? — на всякий случай уточнила я, с сомнением приглядываясь к вампиру.

Такого же роста, как и я, Кезо был вдвое меня старше. Или втрое. Доподлинно никто не знал, сколько ему веков. Густые темные волосы волнистыми прядями уходили за спину. Миндалевидные глаза оттеняли черные длинные ресницы. Смуглая кожа и после смерти осталась смуглой. Пожалуй, этот вампира заслужил титул красавца.

Кезо оставлася еще одной легендой ночного мира на протяжении столетий. Он слыл любителем алхимии. Впрочем, какое там «любителем»? Фанатом! Он прославился своими неимоверными экспериментами. Кезо пытался найти кровавый эликсир, чтобы вампиры могли нормально сосуществовать с людьми. Он обращал в вампиров детей, чтобы изучить, как их организмы приспосабливаются к яду и взрослеют за пару ночей. Да проще сказать, чего Кезо не делал!

А не делал он одного: никогда не покидал свое гнездо без веской причины.

— Настоящий, — ответил вампир без тени сомнений.

— Уверен? — все же не поверила я.

Мне выпадала сомнительная честь встречаться с Кезо аж три раза. И все они были на территории его гнезд. Он просто передавал приглашения через своих птенцов и ждал моего визита. Поэтому я была несказанно удивлена его появлению.

— Кезо? — все еще не веря собственным глазам, я выпрямилась и подошла к вампиру. Пощупать его, что ли?

— Только не распускай руки! — предупредил он.

Наверно, мои мысли отразились на лице, и Кезо предпочел предупредить заранее. Теперь я больше верю, что передо мной не самозванец. Вампир крайне не любил, когда к нему кто-нибудь прикасался.

— Что ты тут делаешь, алхимик?

Нас разделяли пять шагов степного цикория и высокой амброзии. Она нехотя шевелила резными листьями, играя с ночным ветерком.

— Ты груба, как обычно, — констатировал вампир.

О нашем возрасте говорил цвет глаз. У молодых вампиров глаза ярко-красные. Их сложно спрятать даже в тени капюшона. Чем старше вампир, тем темнее его глаза. Правда, у всех степень «темноты» своя. В мои почти восемь столетий, я обладаю глазами темно-алого оттенка в спокойном настроении. У Ноана они на четверть тона светлее. Глаза алхимика походили на два темно-бордовых граната.

— А вот твое поведение обычным не назовешь, — я поправила на ветру все еще мокрые волосы. — Твоя тварь?

Проследив мой взгляд, Кезо усмехнулся:

— Так, неудавшийся экземпляр. Зато верный.

— А-а, — понимающе протянула я. — И почему ты выбрался из гнезда? Соскучился по свежему воздуху?

Кезо провел смуглой ладонью по верхушкам амброзии, как бы гладя их.

— Люди думают, что это сорняк. Уничтожают его. Но если б они знали, как ценна эта трава! Скудный ум крестьянина не в силах понять, что такой живучий сорняк должен обладать мощной целебной силой. Или, наоборот, убийственной. Знаешь, Веомага, далеко не все растения уживаются с амброзией.

— Знаю, — подтвердила я.

Кезо начал издалека. Ни одно из его слов неспроста. За каждым стоит определенный смысл.

— Как ты нашел меня? — поверить в то, что старый вампир оказался нос к носу со мной во широкой степи случайно, я не могла. Неужели прознал, что его беглец под моим крылышком, и решил договориться?

— Ну, это было нетрудно, — скромно улыбнулся вампир. — Кто-то взбудоражил новую фракцию молодых… Как их? Консолию.

Алхимик загнул один палец.

— Потом со мной встретился Ноан и выкупил всю информацию о кровавом эликсире, даже самую дорогую, — загнул второй. — Вскоре до меня дошли слухи, будто в Гуарском княжеском дворце гуляли воры: один с острыми ушами, а второй горел на солнце.

Кезо показал мне три загнутых пальца. Улыбка сошла с его лица.

— Если объединить все, что я сказал выше, получаешься ты, Веомага.

Мне не нравилось его хладнокровие. Хотя Кезо всегда оставался спокойным, сейчас мне стало не по себе. Этот вампир стар. Ему не интересны мелкие дрязги. Значит, здесь он ради чего-то грандиозного.

— Хорошо, — не стала спорить я, — допустим, ты прав. Но это не отвечает на вопрос: «как ты меня нашел?»

Он ткнул пальцем в дымчатую собаку с алыми глазами. Она все еще стояла среди колышущейся травы и напряженно наблюдала за нами.

— У меня много помощников.

Значит, за мной следили. Если вспомнить, то всегда рядом были какие-то мелкие животные: крысы, собаки, кошки. Неужели алхимик опоил их чем-то, и они стали его верными рабами?

— Алхимия способна на все, — Кезо прищурил глаза, как довольный кот перед миской сметаны, — почти на все.

Здорово же он читает мысли по чужим лицам! А меня ведь не так легко понять. Я веками оттачивала мастерство утаивания истинных мыслей и чувств.

— И ради какой такой цели ты лично решил встретить меня? — я почти не шевелилась, ожидая какого-нибудь подвоха.

— Амброзия, Веомага, — Кезо снова указал на темно-изумрудные листья между высокими стеблями цикория. — Ты — амброзия.

Я скептически приподняла бровь. Трава? Я?

— И кто же тогда цикорий? — я несильно щелкнула полузакрытый синий цеток.

— Ноан, — не колеблясь, ответил Кезо.

Еще чуть-чуть и букет полевых трав соберем.

— Видишь этот вьюнок, цветущий нежно-розовыми колокольцами? — вампир легонько погладил маленький лепесток вьюнка. Эта травка оплела стебель большой амброзии и теперь покачивалась на ветру вместе с ней.

— И кто же стал вьюнком?

— Лледос, — довольно обронил Кезо. — Смотри, как вьюнок цепляется за амброзию, чтобы быть ближе к солнцу, не задохнуться в ее корнях. И как амброзия поддерживает его. Вместе им хорошо, но все же, вьюнок нашел большую выгоду.

Вот как? Кезо мастер ребусов и каламбуров. Придется поддержать его игру.

— А кто в этой степи ты?

— Я? — казалось, вампир удивился. Он огляделся, будто выискивая что-то ценное, значимое. — А! — перевел взгляд на меня. — Увы, в этой степи меня нет. Потому что я, садовник. И в моем саду растут невиданные травы, цветы и деревья.

— Ха-ха, — я не удержалась от смеха, — и уж точно в твоем саду нет места для полевой амброзии!

Он сдержано улыбнулся, согласно опустив веки.

— В моем саду нет амброзии, вьюнка или цикория. Посадишь их рядом с благородными сортами, и они задушат розы, пионы и лилии. И даже постоянно вырывая сорняки, не добьешься их окончательной смерти.

Это был комплимент или оскорбление?

— Констатирую факт, не более, — ответил Кезо на незаданный вопрос.

— И что тебя, садовника, привело ко мне, амброзии? Неужели поиски вьюнка? Или цикорий ляпнул что-то лишнее? — тьфу, звучит, как бред пьяного эльфа!

Несмотря на всю глупость фразы, Кезо прекрасно понял меня, качнул темными волосами, разминая шею.

— Ты сильная амброзия, но и тебе требуется помощь, — он недвусмысленно размял левую руку, намекая на то, что я так не могу. — Я бы подсобил.

— За определенную плату, — закончила я за него.

Губы вампира расплылись в довольной улыбке. Он прикрыл глаза и подставил лицо ночному ветру, усилившемуся за последние полчаса. Если Кезо ждал, что я, обрадовавшись, буду предлагать ему все, что у меня есть, он ошибался. Лледоса я ему не отдам. Да и никого из своих мальчишек. Они мне самой нужны.

Вампир мог попросить о какой-нибудь услуге. Ну, тут уже по обстоятельствам. Некоторые просьбы Кезо были либо возмутительными, либо абсурдными. И выполнять их глупо.

Насладившись степным ветром, Кезо перевел на меня взгляд темно-гранатовых глаз. На этот раз он не стал ходить вокруг да около, а сразу четко сказал, чего ждет взамен.

— Можешь оставить себе неудачный эксперимент. Лледос меня больше не интересует. Так что мне нужна твоя кровь, Веомага. Добровольно отданная.

Я поперхнулась:

— Что? Кровь?

Мое возмущение было обоснованно. По крови меня любой сунжэ найдет. Кое-кто из них по одной лишь капле может рассказать о вампире все, а единицы способны даже убить на расстоянии.

— Не думай, будто я хочу привязать тебя. — Кезо устремил взгляд в небеса, где сквозь разодранную ткань облаков посверкивал серебристый месяц. — Мне не нужно много. Наполню всего одну пробирку. И использую лишь в одном деле.

— И почему моя кровь? Я имею право знать, — мне совершенно не хотелось раздаривать собственную кровь. В ней заключена сила вампира.

— Ты стара. Немногие доживают до твоего возраста. Ты умна, хитра, ловка и сильна. Но самое главное, ты — это ты, Веомага. Все вампиры до шести столетий одинаковые. Но после мы приобретаем индивидуальность, особенности и силы.

Я перебила его:

— В каком деле ты хочешь использовать мою кровь?

Кезо не любил, когда его прерывали. Он начинал злиться, хоть по смуглому лицу и не скажешь.

Вампир одарил меня тяжелым взглядом.

— Гм-м-м-м. Нет. Не скажу. Тебе придется либо медленно отдавать свои силы на борьбу с ядом, либо пожертвовать мне частичку себя.

Ветер стих. В траве стрекотали сверчки. Над степью одинокими желтовато-зелеными огоньками летали светлячки. А Кезо ожидал моего ответа.

Я вдохнула пряный аромат степи.

— Нет, — ответила я. — Для меня это большой риск. Я не дожила бы до стольких лет, доверяя каждому встречному вампиру.

— Хм, твое последнее слово? — по лицу Кезо невозможно было понять, о чем он думал. Но в голосе прорезались резкие нотки.

— Да, — не колеблясь, ответила я.

Вампир вздохнул. Он снова огладил верхушки буйной высокой травы. Развернулся, сделал пару шагов:

— Если передумаешь, найдешь меня в Лааском гнезде, — бросил он через плечо и тут же скрылся, как не бывало.

Человеку или эльфу показалось бы, что подул ветер, и вампир просто исчез. Но это обман. Я видела, что Кезо ушел. Только очень-очень быстро, со скоростью, доступной лишь старому вампиру.

Постояв еще пару минут на берегу шепчущей на своем непонятном языке реки, я только сейчас поняла, что обнажена. И капли воды на моем теле исчезли. Конечно, Кезо плевать на мой вид. Вампиры мертвецы. Такие мелочи нас не заботят.

Одевшись, я пошла вверх по теченью. С трех сторон меня обступала степь. Травы тянулись к небу и кое-где высились в человеческий рост. Из-под ног врассыпную бросались насекомые, жужжа и стрекоча на все лады.

Зачем же Кезо понадобилась моя кровь, если он даже готов простить мне эльфа и ждать, пока я не передумаю?

 

Глава 22 ЗДРАВСТВУЙ, СОЛНЦЕ!

Брести в раздумьях по ночной степи мне быстро надоело.

Однообразный пейзаж угнетал, а текущая речка с мутноватой водой напоминала о неприятных обстоятельствах, в которых я оказалась.

Кроме того, до меня пытался докричаться Ярун. Он не оставлял попыток дозваться меня. Я постоянно ощущала его тревогу.

Мне даже стало стыдно.

Но сделать я ничего не могла. Мне требовалось время, чтобы все обдумать.

Снова приближалась волна жажды. Левая рука кололась огненными колючками. Это значило, я по-прежнему буду смотреть на мальчишек, как на жертв. И еще Кезо со своим странным предложением. Далась ему моя кровь? Еще и добровольно отданная.

Какой очередной план вынашивает его повернутый на алхимии мозг?

Ну, хоть от эльфа отстал!..

Я зашипела, когда левую руку скрутила первая за сегодняшнюю ночь болезненная судорога. За последнее время такие приступы стали случаться все чаще. Вчера два. Сегодня приближался первый.

От боли и голода захотелось взвыть!

Сейчас бы молодого Независимого, крадущегося по степи! А лучше трех. Эх, мечты… Даже слюнки потекли. Как только представлю их кровь, хочется немедленно вернуться в Гуар и устроить охоту!

О, как я голодна!

Резко встряхнув головой так, что собственные волосы ударили по лицу, я закрыла глаза. Надо успокоиться. Иначе туман жажды окутает разум, и я стану дикой тварью, охотящейся на все, в чем есть кровь. Но это неплохая идея — поохотиться.

В степи много дичи. А если чуть поднажать, можно добраться до края степи. Там много людских деревенек.

Нет! Нельзя. Люди — не игрушки, не дичь. Вот, до чего доводит голод.

Сделав три шага, я остановилась, присела. Вдохнула чуть влажный прохладный воздух. Его переполняли ароматы трав. От реки веяло сыростью и рыбой. Где-то тут небольшая заводь. Из глубины степи, наоборот, тянулся запах высохшей земли — дождь был давно. Еще я почувствовала запахи животных. Мышей и кротов, снующих под землей. Птичий пух — в степи всегда множество мелких птах. И горьковатый запах степного кабана.

Так-так. Вот это уже неплохая добыча. Не Независимые, конечно, но тоже сойдет.

Взяв след, как лучшая ищейка вестников, я на полусогнутых ногах стала пробираться по степи. Особенность вампирьей охоты на животных в том, что любое животное инстинктивно чувствует мертвечину. То есть, вампира. И стремится убежать, как можно дальше и быстрее. Подветренная сторона не спасает. Только собственное чутье. И вот когда оно говорит: «зверь рядом, только прыгни», — приходится молниеносно срываться с места и нападать на жертву.

У молодых вампиров такой трюк получался слабо. Вплоть до десяти лет некоторые из них не могли перестроиться на другое измерение собственной силы и скорости. Они не успевали нанести один единственный верный удар, и добыча уходила из рук. Иногда буквально.

Но я уже давно не молодая вампирша. Пройдя по следу кабана, я углубилась в степь. Если повезет, животное спит, и мои шансы остаться незамеченной возрастут. Слушая собственное чутьё, интуицию, как угодно называйте, я остановилась. Кабан рядом. Метрах в десяти. Да и запах усилился.

Определив направление с самой большой точностью, на какую была способна, я затаилась. Нет, зверь не почувствовал меня. Его плотно скрывала степная трава, но я наверняка знала, что кабан не дремлет. Копошится в земле.

Один рывок, один прыжок, и мои клыки и когти врезались в плотную щетинистую кожу. Кабан взревел, но это была почти агония. В горло потекла горячая, чуть липкая кровь, пахнущая едким мускусом и запекшейся грязью. Я не могла оторваться. Жажда оказалась сильнее меня, моей воли.

Утерев случайно сбежавшую по подбородку алую струйку, я выпустила обескровленную тушу:

— Благодарю тебя за твою жертву, — прошептала я, отходя на шаг от кабана. Я всегда стыдилась убивать из-за еды. И просила прощения у собственных жертв, будь то кролик, кабан или человек. Меня еще отец научил, когда изредка брал с собой на охоту: «Чтобы еда впрок пошла, дух жертвы не должен гневаться». Вот я и просила прощения… Понимаю, довольно своеобразный ритуал для вампира, но что поделаешь?

Утолив жажду, я задумалась. Бесцельно бродить по степи — удовольствие неописуемое! Но только, когда не накатывают приступы сильнейшей боли и вызываемая ими жажда. Надо что-то делать.

В голове билась одна запасная самая неприятная идея. И, кажется, я к ней приблизилась вплотную: отрубить левую руку. Со временем она отрастет. Но сколько понадобится этого времени на таком питании? Месяца четыре. За это время Консолия в Гуарском княжестве опутает все, до чего пока еще не дотянулась. Независимые совсем обнаглеют. Да и за мальчишками надо присматривать. С одной верхней конечностью и в полубезумном состоянии от меня мало толку. Зато, вместе с рукой я отсеку яд. Чудо, что он не расползся еще по всему телу.

Беликий!

Я со злостью ковырнула носком сапога землю так, что нога скрылась в грунте по щиколотку.

Но не обращаться ведь к Кезо? Не хочется быть у него в долгу. Тем более, платить собственной кровью!

Что? Что делать? Как решить?

А нечего решать. Пора действовать. Чем раньше я отсеку яд, тем быстрее вырастет рука.

Решившись, я приняла истинное обличье. Так мне будет проще совершить задуманное. Когти в этой форме гораздо острее и длиннее. И боль будет терпимее. Главное, после того, как отсеку руку, сразу же закопаться в землю и уснуть. Так регенерация пойдет быстрее.

Я никогда ничего подобного ни в жизни, ни после нее не делала. Было страшно. В истинной форме, когда вся моя кожа казалась мраморной с серыми прожилками, рука выглядела точно кусок древесного угля. Чернота расползлась по всему предплечью, пальцам, лизнула плечо, но до сустава не добралась. Вот тут и буду рубить.

Что это? Я развернулась на шум. Мне показалось, что сзади шевельнулась трава. Ходить по высокому бурьяну на деформированной стопе этого облика очень удобно. Бесшумно я пробралась сквозь траву, но ничего не нашла.

Наверное, почудилось. Или какое-то мелкое животное без оглядки побежало прочь от чудовищной вампирши?

Выдохнув, я вернулась на прежнее место. Убрала багряные пряди с плеча, чтоб не загораживали обзор. Отрастила когти на правой руке. Примерилась. Вроде должно с первого раза получиться.

Замахнувшись, я внутренне напряглась, приготовившись к боли.

— Стой!!!

Когти царапнули по плечу, но я остановилась. В полном недоумении повернулась на голос.

Сбоку от меня в трех шагах стоял запыхавшийся Лледос. Он присел, упершись ладонями о полусогнутые колени. Натужно втягивая воздух, эльф пытался восстановить дыхание.

Так вот, кого я слышала! Значит, не показалось, не мелкое животное.

Я хотела спросить, как северянин меня нашел и как подкрался, но эльф выпрямился и быстро подошел ко мне. Казалось, под его ногами расступались травы, не прижимаясь в следах. Он схватил меня за руку, которую я так и держала когтями у плеча.

— Что ты делаешь?!

В голосе Лледоса была неприкрытая злость. Глаза посветлели от гнева, превратившись в серо-стальные. Капюшон он снял, поэтому месяц серебрил и без того белые волосы.

Как он меня нашел? Ярун умудрился почувствовать меня? Или я недооценила Жадана? Или Лледос лучший следопыт, чем я ожидала?

Его обжигающая аура ярости вывела меня из удивленного ступора. Я фыркнула:

— Иди отсюда, эльф, пока не стал закуской, — слова сквозь огромные клыки прозвучали шелестящим свистом.

— С места не сдвинусь, — злобно заявил северянин. — Повторяю, что ты делаешь, безмозглая вампирша?!

Ах, безмозглая?!

Я с силой встряхнула рукой, за которую все еще держался Лледос. Я рассчитывала, что он выпустит меня. Все-таки я сильнее и не таких букашек сбрасывала. Но Лледос пальцев не разжал. Наоборот, он крепче вцепился в мое запястье. На белокожем лице заиграла хищная ухмылка, едва ли не опаснее моей.

— Забываешь Веомага. Я из Дома Мечей.

— Да-да, — улыбнулась я и пнула эльфа в живот. Не сильно. — Младший сын четвертой ветви. Правильно?

Лледос уклонился. Беликиев Кезо! Экспериментатор поганый! Наделил эльфа вампирьей реакцией. Не попадешь в него так просто!

Остроухий гаденыш, иначе не назовешь, белкой шмыгнул под руку и легонько сдавил мой левый локоть. О! Как я взвыла! Стая нетопырей обзавидовалась!

В глазах заплясали огненные искры. Равно, как и в руке.

Ну, держись, эльфийский поганец! Я до тебя доберусь!

— Вей, — шепнул Лледос, когда я готова была вцепиться в его шею, — давай поговорим. — И до того жалобную морду скорчил! Хоть плачь.

Клыки Сайгума!!!

Пришлось опустить руку, втянув когти.

Отвернувшись, чтобы не видеть его жалобную физиономию, я постаралась успокоиться. Боль, что причинил Лледос, схватившись за левую руку, пульсировала раскаленной головешкой, но тихонечко отступала. Вдохнув-выдохнув несколько раз, переведя внимание на то, как ночной воздух наполняет мои легкие, я снова взглянула на Лледоса.

Эльф стоял, напряженно всматриваясь в меня. Ожидал, что я снова на него брошусь. Не спорю, была такая идея. Но запал уже не тот.

— Как ты нашел меня? — сквозь стиснутые клыки прошипела я.

Лледос немного расслабился. Если я заговорила, значит, пока не хочу оторвать его уши себе на память.

— Не я, — качнул головой эльф, — Жадан. Он указывал направление. И мы тебя нагнали.

Жадан, значит. Что ж, у мальчика огромный потенциал! Сунжэ, сумевший выследить старого вампира, крови которого даже на язык не пробовал, — ценный кадр. Нельзя, чтобы мальчик попал в чужие руки. Такое оружие, талант, не должен трудиться на эгоистичные умы.

— Где он?

— Вместе с Эгуном и Яруном сзади. Они не смогли преодолеть реку. Да и по степи так быстро и незаметно хожу лишь я, — Лледос не без гордости оправил плащ. И, правда. Я ведь не заметила Лледоса. И к плащу его не приставали травяные былинки, листочки или семена. Правду говорят, эльфа от дерева в лесу не отличишь, от снега — в горах и от травы — в лугах.

— И зачем, скажи на милость, вы за мной пошли? Я ведь Яруну передала, так надо, — мне показалось абсолютно бесполезным делом выдворять отсюда эльфа. Не уйдет. А там еще другие подтянутся.

Промелькнула мысль об очередном побеге, но Жадан меня найдет и во второй раз. Вот же подобрала на свою голову компанию! Не отвертишься никак!

— Веомага, — напряженно спросил эльф, не двигаясь с места, — что случилось? Почему ты ушла от нас?

Почему? Внутренне я расхохоталась. Внешне только дрогнули уголки губ.

— Вы все для меня еда, — ответила я, точно обухом стукнула эльфа.

Как тяжело дался ледяной тон! Увы, Лледос меня не понял. Он отшатнулся от моих слов, но тут же злобно сплюнул:

— Это не мешало тебе командовать нами все эти недели! Что вдруг произошло? Зверушки в степи закончились? Решила на двуногих перейти, вампирша?!

— Лледос! — взвыла я, теряя терпение, — да пойми! Я за вас боюсь! Приступы жажды бывают столь сильными, что я готова наброситься на окружающих! Жадан против меня беспомощен, как и Эгун! Ты и Ярун сможете продержаться какое-то время. Но кончится все одинаково: я убью вас!

Как? Как мне донести всю опасность ситуации до этого упрямца?! Будь здесь Ярун, приказала бы идти подальше, не ослушался б! А что я могу сделать с эльфом? Только стукнуть покрепче, да связать потуже. Неужели опять придется гоняться за ним?

Лледос оказался догадливее, чем я ожидала. Он с нескрываемым гневом набрал в легкие воздух, готовясь к ответной тираде, но поперхнулся, сам себя остановив. Прокашлявшись, он осторожно спросил:

— Из-за яда? — кивнул на мою руку.

Я утвердительного вздохнула.

— И что ты собиралась сделать? — эльф прищурился, потом, кажется, сообразил. Закатил глаза со скорбным видом, взъерошил пальцами тонкие косички. — Ты хотела оторвать собственную руку?! Серьезно?!

Степь содрогнулась от тяжелого вздоха.

Лледос подошел ко мне, покачал головой:

— Недооценил, — пробубнил он, беря меня за здоровую руку. — Брось. Не надо себя калечить. Мы лучше сами тебя кормить станем.

Эльф хмыкнул, забавно встряхнув плечами.

— Лледос, — со всей серьезностью обратилась я, — Уходи. Забирай остальных. Осядьте где-нибудь на три-четыре месяца. Я вас найду.

— Какое самопожертвование! — съязвил эльф, но руки моей не отпустил. — Ты еще скажи, что сама со всем справишься.

— Мне семьсот восемьдесят три года, — снова начала закипать я, — справлюсь как-нибудь. Не маленькая.

Лледос оглядел меня озабоченным взглядом.

— Я и не думал, что ты такая старая! — выдал он. Но прозвучало это не с подобающим почтением, а скорее с удивлением ребенка, нашедшего необыкновенную бабочку.

Не удержавшись, я стукнула его. Слегка.

— Веомага, — вдруг совершенно серьезно сказал Лледос. — Я знаю об эльфах… Дай мне отплатить тебе.

Знает? Откуда? Неужели шел строго по моим следам и набрел на место расправы?..

По траве пробежал ветер, нагнав зеленые волны. Еще не стих его порыв, а я сменила ипостась. Багряно-рыжие волосы не успели улечься на спину, как снова стали золотыми. Длинные косички эльфа с хрустальными бусинами на концах едва ли колыхнулись на этом ветру.

— Там была жрица Духа, — мой голос сел. Я знала, как эльфы уважают певуниц. Вряд ли Лледос обрадуется такому известию.

Он опустил голову. Лица его я не видела. Все скрыли серебристые косички.

— Ты правильно поступила, — выдохнул он. — Они бы нашли меня. Если жрицы Духа озаботились поисками пропавшего эльфийского отпрыска, то дело плохо.

— Я сказала это лишь потому, что ты мне ничем не обязан. Ты выплатил свою долю. Мне от тебя нужна была информации о Консолии. Ты ее предоставил.

— А Кезо? Не забыла? — горько усмехнулся эльф.

Теперь пришла моя очередь вздыхать.

— Я с ним сегодня встретилась.

Лледос вытаращил на меня серо-синие глаза. Он пытался подобрать слова, но не мог. Меня так забавлял его ошарашенный вид, что я рассмеялась.

— Все в порядке, — ответила я, успокоившись, когда эльф посмотрел на меня укоризненным взглядом. — Кезо не претендует на тебя, вьюнок, — я снова не сдержала хохота.

Брови эльфа поползли к середине лба, отчего большие глаза стали огромными!

Пришлось все рассказать северянину. С абсолютной памятью, я передала короткий диалог с Кезо дословно. Лледос сначала насторожился, но когда я дошла до сравнений с травами, усмехнулся:

— Точно, амброзия!

Шикнув на него, чтобы не перебивал, я закончила рассказ. Ни о чем не умолчала. Поведала о предложении вампира-алхимика.

Небо на востоке посветлело.

Мы сидели в траве. Лледос — поджав под себя ноги. Я — обняв одной рукой коленки, положив на них подбородок. Со стороны могло показаться, что мы любовались меркнущими звездами. Однако каждый из нас думал о своем.

— И ты хотела отрубить собственную руку, только чтобы не пересекаться с Кезо? — промолвил эльф, скосив на меня взгляд.

Я поерзала подбородкам по коленям.

— Не хочу отдавать ему кровь.

— И что решила?

— Ты видел, — ответила я, вытянув одну ногу.

Эльф встал.

— Это не выход, — отрезал он. — Калечить себя — последнее дело.

— Твои предложения, — я сорвала пушистый колосок и начала им выводить в воздухе незримые ледвейские буквы.

Лледос задумался:

— Дай мне день, — в конце концов, попросил он.

Я встала, отряхнув вытянувшиеся на коленях штаны. Прикусила губами стебель колоска.

— С чего ты рвешься мне помогать?

Отвернувшись, эльф тихо произнес:

— Я бы не ушел от жрицы Духа… Ты мне жизнь спасла.

Представляю, каких трудов стоила ему эта фраза! Признаться в благодарности вампиру…

— Хорошо, — согласилась я. — Только день.

Хотя что мог предложить мне северянин? Что ж, повременю. Надеюсь, это ожидание не выйдет для меня боком.

— Не говори мальчишкам о нашем разговоре, — попросила я, высматривая себе место для дневного сна. Почва подходящая. Мягкая, без камней. Но ее хорошенько оплетали корнями травы. Придется закапываться поглубже.

— Веомага, — чему-то удивился эльф, — ты нас всех считаешь мальчишками?

Ах, вот он о чем.

— А кем? — я нашла самое удобное место. Трава невысокая. Значит, и корни у нее послабее. Теперь бы еще в кротовую нору не угодить. — Не девчонками же?

— Ну, да, — как-то пространственно отозвался эльф, — не девчонками.

Восток окрасился нежным персиковым цветом. Вот-вот взойдет солнце:

— Спокойного дня, Лледос, — мой голос вывел его из ступора.

Он поспешно кивнул и скрылся в зарослях травы. Эльф не любил смотреть на то, как меня поглощает земля. Странно, за Эгуном он наблюдал с любопытством и едкими комментариями. За Яруном тоже. Правда, мой птенец последний раз ощутимо приложил зазевавшегося северянина по уху. Это существенно снизило его интерес к вампирьей природе Яруна.

Что ж, еще одна ночь позади.

* * *

— Лледос, ты сам понимаешь, о чем говоришь?!

Я возмущалась битый час. Любой бы возмутился, узнав, что предложил мне эльф.

— Ты сама сказала, что наши герои — ваши древние вампиры. Им помогло. Тебе не поможет?! — Лледос тоже возмущался во весь голос.

Почему от наших криков не разбежались все степные звери, один Сайгум ведает.

— Да сказала! Только я не древний вампир, а вполне обычный. Только старый!

Не успело солнце как следует сесть за далекую линию горизонта, как надо мной появился эльф и чуть ли не руками стал вытаскивать меня из земли. Лледос был так взбудоражен, что я подумала о чем-то плохом. Например, что Кезо вернулся с другими намереньями. Или гипноз на спасенного эльфа не подействовал. Или Консолия добралась до степных трав.

Все было намного проще.

Лледос весь день вспоминал эльфийские предания и легенды, связанные и не связанные с вампирами. И вспомнил. На мою голову.

Когда-то один из первых эльфов — Радан — великий воин, умевший обращаться ночной росой, — был ранен отравленной стрелой. Яд оказался сильный. Ни магия, ни травы, ни заговоры его не взяли. Тогда Радан, помолившись солнцу и луне, прыгнул в пламя огромного костра. Долгие часы огонь не отпускал пленника. И вот на рассвете костер утих. Пламя явило живого и здорового Радана. От яда и следа не осталось.

Этот самый Радан, по моему разумению, однозначно был древним вампиром. Ну, кто еще уцелеет после попадания отравленной стрелы в сердце? Лледос со мной на удивление согласился. А раньше с пеной у рта доказывал, что эльфийские герои даже в страшном сне не могут обернуться вампирами. И началось. Северянин стал убеждать, что у меня получится фокус Радана. Если подойти с умом.

— Захотел меня спалить, так и скажи. — Рявкнула я, резко усевшись на землю. Подо мной согнулись травы, сплетаясь в упругую подушку. — Незачем прикрываться благородными словами!

Лледос скрестил на груди руки, грозно навис надо мной:

— Почему ты не хочешь попробовать?

— Потому что, в костер я не полезу! Мне проще руку себе отгрызть!

— Это успеется, — заверил эльф. Я фыркнула.

Для меня что солнце, что костер одинаково мучительная смерть. Так что идти на поводу у упрямого эльфа я не собиралась.

— Нет.

Я энергично встряхнула головой. Какая змея укусила Лледоса? Неужели он совсем не понимает, каково вампиру предложить искупаться в огне? Это то же самое, что чистокровному эльфу послать приглашение на вампирий ужин. Пойдет? Нет. Вот и я не прыгну.

Вздохнув, Лледос сел на траву. Рядышком. Если захочу, с легкостью достану его острое ухо и ущипну.

Свалился же на мою голову заботливый эльф! Хоть ты его покусай, не отцепится! До чего же смешно! Эльф, который беспокоится о вампире! Не дай Сайгум, узнает братец, зашутит меня до смерти.

Вдали завыл шакал. Его вой иногда переходил в резкий отрывистый лай. А порою казалось, что это далеко-далеко плачет забытый в степи ребенок.

Заслушавшись, я закрыла глаза и откинулась на мягкую траву. Стебли прогнулись под спиной, защекотали шею.

— Возьми, — Лледос, сидящий ко мне боком, протянул руку.

— Что? — в мою раскрытую ладонь эльф положил кольцо. То самое, которое хранилось у Хаба в тайнике. С надписями на отанье.

Точно! Я оставила его у эльфа пару ночей назад. И ушла… Скорее, сбежала, боясь того, что убью всех.

И теперь Лледос возвращает кольцо?

— Возможно, оно принадлежало твоим предкам, — я не стала прятать перстень. Он так и лежал на моей ладони.

— Да уж, — усмехнулся северянин, не глядя на меня. — Моим предкам… Или древним вампирам. Бери-бери. Оно твое, и у тебя останется.

Я перехватила кольцо двумя пальцами, поднесла к глазам. Мелкие рубины тускло посверкивали в свете половинчатой луны. Мне показалось, что камни больше походят не на рябину, а на вампирьи глаза.

Н-да, возможно, Лледос прав.

У меня самой вертелась идея, что кольцо-то не эльфийское. Только рассуждать не было ни сил, ни желания.

И все-таки, кому оно принадлежало?

С женского пальца колечко сорвется. У эльфов телосложение до кончиков ногтей аккуратное. Вон, хоть Лледоса возьми. Пальцы длинные, но едва ли толще моих. Сама печатка не слишком массивная. Но могла принадлежать мужчине.

Интерес разжигала надпись: «День, ночь, сумерки». И рябиновая ветвь.

Что значили слова и символ? О чем говорили? Кому принадлежали? Почему Консолия и Независимые изменили слова, а рябину оставили? Почему? Все связано. Только чем? Что объединяет древних, эльфов и Консолию?

Я бы долго смотрела на изящную ветвь, на манящие алые рубины, но меня оторвал тихий смех. Это Лледос украдкой кидал взгляды на кольцо и чему-то улыбался.

— Так и знал. Не заметишь.

Не замечу? Чего?

Лледос указал на кольцо и отвернулся.

Странно как-то ведет себя остроухий.

Снова повертев печатку, я поняла, чему смеялся эльф. И правда, я не увидела тонкого плетеного шнурка, на котором кольцо болталось, как бусина. Теперь печатку можно не прятать в карман, а повесить на шею.

Бледнолицый хитрец!

— Помочь? — не оборачиваясь, осведомился эльф.

— Помогай, — разрешила я.

Лледос повернулся ко мне. Взяв кольцо, он случайно коснулся кончиками теплых пальцев моей ладони.

Живое прикосновение.

Я почувствовала, как алая кровь течет по эльфийским жилам. И меня это испугало.

Опять близилась волна жажды.

Руки Лледоса не дрогнули, но он заметил рубиновый блеск в моих глазах. Не побоялся, не отдернулся. Опершись на локоть, я привстала, чтобы эльфу было удобнее повесить на мою шею шнурок. Что-то уткнулось мне под рёбра. И едва Лледос завязал узел шнурка, как я вытащила из внутреннего кармана куртки черный бархатный мешочек.

— Это ещё что? — не понял эльф. Его не было в развалинах гнезда, и находку он видел впервые. Да я и сама о ней позабыла.

Я развязала концы мешка и высыпала себе на колени содержимое: пять черных абсолютно гладких трубки-футляра шириной в полтора пальца и длиной чуть больше ладони. Тубусы находились в тайнике мастера. Он не хотел, чтобы они попались кому-то на глаза и уж тем более в руки.

Наугад я взяла тубус. Снять крышку оказалось не так уж просто. За прошедшие века в мешочек прокрались частички пыли и сейчас надежно держали тубус запечатанным. Но я не сдалась. И очередная попытка снять крышку увенчалась успехом. Она с натягом повиновалась, крутанулась, стремясь вверх по резбе. А потом мне на колени свалился скрученный маленький пергамент, перевязанный синей ниткой. Само то, что свиток был из кожи, говорило, что в нем хранится нечто важное. Синяя нить довершала впечатление.

Мы с Лледосом переглянулись.

— Магия, — сообщил он, указав на пергамент. А то я бы не поняла! — Я не знаток таких фокусов, но, похоже, это не ловушка.

— Угу, — кивнула я. — Это специальное заклятье времени. Его часто применяют на важных документах, что бы те не истлели за годы.

— Откуда такие познания? — присвистнул мой спутник.

— Поживи с мое. — Я аккуратно, чтобы не повредить синюю нить, потянула за край узла. В итоге у меня ничего не получилось (одной-то рукой), и я протянула пергамент Лледосу. — Смотри не порви.

Эльф развязал нить, аккуратно сложив ее в сторону. Развернул пергамент. Долго вглядывался в него, щурился, точно подслеповатый, но, в конце концов, отдал мне.

— Не пойму, что за язык. Ерунда какая-то!

Я всмотрелась в древние символы. О, какая находка! Один из мёртвых языков. И краска! Это не чернила. Что-то другое. Болотно-зеленые немного рубленные символы чертились неизвестным мне способом. Хотя сами символы казались знакомыми. Они назывались иероглифами. Их использовали далекие предки всех живущих ныне людей. Трудно представить, сколько этому пергаменту лет!

Закрыв глаза, я порылась в памяти. Знание мертвых языков сослужило хорошую службу. Я вспомнила значение иероглифов. Даже их произношение. И то, что читались они специфически — снизу вверх, слева направо. Люди, владевшие культурой такого письма, смотрели на мир совершенно иначе. Как говорил мой мастер, они верили, что всё произрастает, развивается из нижнего мира в верхний. На земле все стремится за солнцем, посолонь, слева направо. Это отразилось в письме давно сгинувшего народа.

— Язык-то подревнее вашей отаньи будет, — сообщила я Лледосу.

— Исключено, — категорически не согласился эльф. — Первая письменность в Мивале — отанья.

— Первая эльфийская письменность, — поправила я, не подумав, что задеваю гордость северянина. — Это людские письмена. Символы той цивилизации, что ушла в небытие многие тысячи лет назад. Но, думаю, твои сородичи когда-то пересекались с ней.

Верно, люди всегла были слишком любопытны и жадны до новых земель. Запросто могли прийти к эльфам. Может, поэтому загнулась древняя цивилизация? Эльфы жадность не прощают.

— Понимаешь эту писанину? — Лледос явно огорчился, что отанью по древности переплюнули какие-то людские закорючки.

— Вполне. Только тебе это не понравится.

Лледос насторожился, чуть ли не напрягся. Он привык от меня ожидать любого подвоха.

— Все равно, читай.

Я вздохнула, собираясь с мыслями. Зачитать весь текст я не могла — трудности перевода. Да и множество витиеватых описаний явно эльфу не по зубам. То есть ушам.

— Если кратко, то «преступника, жившего на Горе Слёз, Золотая Буря сослала на Восток, туда, где дикие люди только осваивают изумрудность полей»… Так-так, это все описание… не перебивай, — предупредила я эльфа, не отрываясь от текста. — «Там он не сможет посягнуть на нефритовый саркофаг души». Ля-ля-ля. Это неважно… Вот! — я зацепилась за довольно интересные иероглифы. — «Ночной ястреб его станет равным дневному орлу, но алый конь истратит свои силы. Червем обратится дракон». И еще. «Племена ясноглазых…» Как красиво. Это о вас, Лледос, об эльфах. «…Укротят медвежий голод. И отныне до конца времен, жить преступнику на Краю земли, там, где силы его истают. Там, где не сможет он быть Драконом.» Фух.

— Все? — уточнил эльф, потирая переносицу. — Что за бред такой? Это головоломка? Шифр?

— Сам ты шифр, — улыбнулась я. — Говорила ведь, тебе не понравится. Перевести на понятный язык?

— Уж будь добра.

Набрав в легкие воздуха, я заговорила:

— Речь идет о каком-то преступнике, но это ты сам понял. Жил он на территории вымершего народа. Я не в первый раз встречаю «Гору Слёз». Она где-то далеко на Западе. На островах. Золотая Буря — это закон. То есть, сослали преступника по закону туда, где он не сможет посягнуть на тело человека. Это и есть «нефритовый саркофаг души». «Ночными ястребами» называли нежить, или некромагию. Что такое «дневной орел», не знаю. «Алый конь» с ним все просто. Это кровь. Сравнение «червем обратится дракон» означает, что львиную часть своей силы этот самый преступник потеряет. «Край земли» — это наши земли: людские государства и территории эльфийских кланов. «Дракон» в последней фразе означает не что иное, как «божество».

Видя, что Лледос абсолютно не понял моих слов, я скорчила унылую гримасу:

— Ну же, пошевели мозгами. Ты ведь эльф из знатного рода и тебя явно учили думать!

— Отстань, вампирша! — отмахнулся Лледос, усилено пытаясь найти смысл во всем прочитанном.

Левая рука напомнила о себе раскаленными угольками. Я выдохнула боль сквозь стиснутые зубы:

— Тут говорится, ушастая твоя башка, что сильное существо, питавшееся людьми, отправили в наши земли. Усмирять свой зверский голод. Эльфы должны были свести мощь преступника на «нет». Его кровь потеряла бы свою силу. Если еще проще, то здесь пишут о вампире, силой равной самим богам. Теперь дошло до тебя о, «ясноглазый»!

И я, и Лледос долго переваривали информацию. Я после первого прочтения догадалась, что речь шла о вампире. Эльфу объяснила сейчас.

И вот мы сидим вдвоём под луной, понимая, что древние вампиры были. А может, есть и по сей день.

— Сказка! — слишком быстро проговорил эльф, будто пытаясь отгородится от услышанного.

— Увы, — качнула я головой. — Древние относились к письму со священным трепетом. Сказки они не записывали. Только факты. То, что происходило.

— Говоришь, по этим землям когда-то бродил вампир, равный по силе богам?! Хоть понимаешь, как это звучит?!

Разозлившийся северянин со всей силы ударил кулаком оземь. Одно дело, услышать байки о древних вампирах от какой-то злобной Веомаги, и совсем другое самому держать в руках древний пергамент.

— Ты меня разыгрываешь?

— Лледос! — не выдержала я. — Мы ходим кругами! Вспомни наш недавний разговор. Я уж думала, ты понял, что героями у вас называли вампиров…

— Погоди, — эльф взял другой тубус, раскрыл его. Там оказался такой же пергамент, перевязанный синей нитью. Лледос снял ее и вручил свиток мне. — Прочти этот.

— Ладно, — я взяла пергамент. И опять. «Преступник», «ночной ястреб», «дневной орел». Сюжет повторился. Конечно, были свои особенности. Но в целом история не менялась.

Тут уже азарт одолел и меня. Если эльфом двигала почти что паника, во мне поселился неудержимый интерес.

Через треть часа я перечитала все пергаменты и ошеломленно переводила взгляд с одного на другой. Лледос сидел рядом мрачнее безлунной ночи. Я-то думала, он смирился с тем, что некоторые эльфийские герои оказались совсем не эльфами. Но гордость за свой народ не давала Лледосу так легко принять страшный факт.

— Тут есть кое-что интересное, — я решила поделиться мыслями.

Когда эльф посмотрел на меня чуть мутными глазами, я указала на свитки:

— Написано, будто «преступники» теряли свою силу с годами. А знаешь, как мы ее восстанавливаем?

— Кровавой бойней, а затем кровавым пиром, — бесцветно ответил Лледос.

— Не всегда, — я улыбнулась. — Сон — панацея. Он исцеляет от всего, кроме жажды. Даже если вампир истратит все свои силы, его тело разрубят по частям, но сердце и позвоночник не тронут, сон в земле исцелит его.

— К чему ты клонишь? — Лледос нахмурился. Глаза его прояснились и посветлели.

— Мы с собратьями думали, что древние исчезли. Но это не так. Теперь я понимаю, они спят. Долго спят. Пытаются накопить истраченные силы.

— Что будет, когда они проснутся? — напряженно осведомился северянин, предчувствуя беду.

Я ответила с ухмылкой:

— А что бывает, когда ты просыпаешься после того, как продрыхнешь три дня? Ты жутко голоден. — Видя реакцию Лледоса, я поспешила его успокоить. — Но не думаю, что древние скоро проснутся. Да и судя по вашим, эльфийским, легендам, не такими уж плохими были эти ребята. Куда важнее то, что связывало это кольцо, — я коснулась перстня, висящего на шее, — моего создателя, и древних. И как мне это поможет против Консолии.

Оставшуюся ночь мы просидели в молчании. Каждый думал о своем. Не знаю, что творилось в голове у Лледоса, но выражение его лица менялось каждые несколько минут.

Меня тоже взбудоражили свитки. Я перевязала их синими нитями и уложила в футляры, как было. Но спокойствия мне это не принесло. А что, если древние не спят? Или спят, но не все. Можно ли выйти на такого вампира? Стоит ли? Чего больше во встречи с древним: опасности или выгоды? Мог ли золотой перстень с рубиновой веткой принадлежать какому-нибудь древнему? И как символ рябины связан с создателем, Консолией и все теми же древними вампирами?

Я шумно выдохнула сквозь клыки.

Из-за свитков свою самую главную проблему я так и не решила. Что делать с рукой? Меж тем край неба начинал светлеть. Стали гаснуть звезды.

— Лледос, — тихонько окликнула я эльфа. Он медленно повернулся ко мне. — Я усну тут. А ты отправляйся к ребятам и расскажи, о чем мы узнали.

Без пререканий северянин встал, отряхнул одежду, хоть та и не помялась вовсе. Кожа эльфа под предрассветным небом окрасилась сказочным серо-золотистым цветом.

— Хорошо, — бросил он, — вечером увидимся. Я придумаю, как переправить Яруна и Эгуна через реку.

— Чего тут думать, — раздраженно поморщилась я. — Берёшь за руку одного и другого и ведешь вброд. Сложностей-то?

— Так просто? — эльф не поверил, но перечить не стал. Надо почаще его огорошивать, как сегодняшней ночью. Сразу таким паинькой становится. — Тогда к полуночи встретимся здесь. И не делай глупостей, — он указал взглядом на мою руку. — Мы что-нибудь придумаем.

— Хорошего дня, — вымолвила я, давая понять, что разговор окончен. — Постарайся отдохнуть.

— Ты тоже, — Лледос бесшумно двинулся к реке. Я не уловила шороха его одежды. Степь прятала эльфа, как земля прячет вампиров.

Наступал рассвет. Природа оживала. Выпала первая роса. Предрассветный воздух иногда разрезали далекие крики просыпающихся птиц. Я посмотрела на лилово-оранжевое от поднимающегося светила небо. Сам «глаз богов» еще не выкатился из-за горизонта, но близость его смертельного огня уже опаляла… Огня…

В памяти возникла безумная идея Лледоса спалить меня на костре. Умник е-мое! А ведь доля истины тут была. Конечно, не та, о которой говорил эльф. Это древние могли днем гулять, не я. Но! Кампа — нежить. Ее сожгло солнце. Яд кампы, теоретически, должен сгореть под светилом. Проблема в том, что если я останусь на поверхности, оно сожжет с ядом и меня заодно.

Ашшшшшшш!!!

Новый внезапный приступ боли скрутил меня. Схватившись за больную руку, я каталась по земле, то шипя, то завывая. Трава подо мной хорошенько примялась и опутала мое тело. Мне было так больно, что я позабыла обо всем и о встающем солнце тоже. И зря. Потому что новая боль прожгла не только руку.

Солнце!

Раскаленный шар грозно выглянул из-за горизонта.

В панике, почти ничего не соображая, я постаралась зарыться в землю. Безумное мертвое естество взяло контроль над разумом. Спиной я чувствовала опаляющий жар, не знаю, как не загорелась! И тут я, наконец, провалилась в спасительную землю. Только рано расслабилась. Больная рука намертво запуталась в степной траве и осталась снаружи. Мне показалось, будто мозг сейчас взорвётся от обжигающей боли. Я буквально чувствовала, как мою руку облизало пламя раз, другой. И вот она вся объята алым огнем.

Неистово дернув рукой, я так и не смогла затащить ее под землю. А вставшее солнце нанесло последний удар. От нестерпимой боли сознание мое отключилось. Только где-то далеко-далеко жил страх, что пламя с руки перекинется на все тело, и я оставлю Яруна, своего единственного птенца, одного. Умру самой нелепой смертью.