Возможность стать игроком основного состава сборной мне представилась в 2001 году. У Лены Годиной случилась травма, и меня поставили на ее место. Правда, ненадолго – ровно до того момента, как я повредила голеностоп на отборочном турнире в Германии. Вернулась в состав уже в ноябре 2001 года на всемирном Кубке чемпионов. И там взяла сразу две индивидуальные номинации. Стала самым результативным игроком турнира и лучшей блокирующей. Конечно, это было очень приятно и радостно. Но все равно такого ощущения «ура, теперь я лидер, на мне вся ответственность» – не возникло.
Вообще я к слову «лидер» отношусь негативно. И к себе его никак и никогда не применяю. Какое-то оно чуждое и непонятное… Вот что такое «вести команду за собой»? Как вести – на веревочке? Команда что – корова? А я – пастух?
Ты просто выходишь на площадку и делаешь свое дело…
На тренировках первой сборной в какой-то момент стало попроще. Но вовсе не потому, что закончился период игры за молодежку. Просто одно дело, когда тебе 17 лет и ты пашешь на нескольких фронтах – и в клубе, и с молодежной сборной, и с первой. И у тебя к тому же нет никакого опыта справляться с подобными нагрузки… Все, что есть, – это только огромное желание не сдаваться.
Но постепенно организм адаптируется к такой работе. И со временем ты становишься выносливее и крепче.
Ну а психология… В этом смысле мне всегда было легко. Меня никто никогда не воспринимал как маленькую девочку, которой можно делать какие-то поблажки и прощать ошибки. Когда в 14 лет Сорогин забрал к себе в команду, с меня сразу стали спрашивать как с полноценного игрока состава. И в паспорт мой никто не смотрел. Благодаря такому жесткому, но справедливому подходу я с юного возраста научилась нести ответственность за результат в команде.
Вот когда в 17 лет я пришла в «Уралочку», мне с другими девчонками-сверстницами на тренировке Огиенко как-то сказала: «Ну ничего страшного, ошиблись – вы же еще маленькие». Для меня это звучало как дикость какая-то… Потому что уже привыкла к тому, что всегда должна отвечать за свои ошибки.
Конечно, играть в «основе» психологически куда комфортнее, чем стоять на замене и ждать, когда тебе предоставят шанс выйти на площадку. Да, большинство девчонок в «Уралочке» были старше и опытнее меня. Могли и наорать, если вдруг накосячишь… Но при этом всегда готовы были подсказать в сложной ситуации.
В то время я жила в одной комнате с Леной Василевской – нашей связующей. Не то чтобы она из-за этого пасовала мне чаще, чем остальным, но человеческое и игровое взаимопонимание у нас с ней действительно было хорошее.
В командах Карполя особенного разнообразия в атаках не было, чаще всего связующие пасовали в края. Поэтому недостатка в передачах я не испытывала.
При этом во время игры времени задумываться об этом и уж тем более паниковать: «Вот сейчас мне прилетит передача, а вдруг ошибусь и проиграю?» – не было никогда. Тебе просто пасуют, ты забиваешь. Радуешься, что справился – и готовишься к следующему розыгрышу. Или, если это был матчбол, радуешься чуть больше – и начинаешь готовиться уже к следующему матчу…
…Мне как-то Таня Грачева сказала, когда я играла уже за казанское «Динамо»: «Вот Женю Старцеву все ругают и обвиняют, что она в концовках партий почти всегда пасует тебе. Ведь соперники это знают и подстраиваются. Но я бы поступала точно так же! Потому что если есть игрок, в котором связующая уверена на сто процентов, надо пасовать именно этому игроку. И не важно, через двойной или тройной блок придется бить. Главное – уверенность в том, что забьет. В данном смысле чем проще, тем лучше, как в поговорке про лом и прием. Зачем крутить какую-то сложную комбинацию, к которой могут оказаться не готовы не только соперницы, но и партнерши по команде?»
Никаких особенных «фишечек» в моих взаимодействиях с Василевской не было и быть не могло. Простая высокая передача, с которой я обязана была забивать. Иногда Карполь задавал мне риторический вопрос: «Ты что, умеешь играть быстро?» И тут же сам на него отвечал: «Нет, ты не умеешь играть быстро. Поэтому атакуй только с высоких мячей».
Хотя на тренировках мне нравилось играть быстро. В какой-то момент я попробовала использовать эти навыки в матче – сыграть быстрее, чем обычно. Но тренеры это быстро пресекли. Потому что если бы вдруг быстрая атака в матче не получилась, голову отвернули бы не только мне, но в первую очередь связующей. Рисковать не хотелось ни собой, ни пасующими.
* * *
Хотя, конечно, никакие наши возможные ошибки в чемпионате России по определению не могли стать фатальными. «Уралочка» в те годы была на две головы выше всех. Золотые медали можно было вручать еще до начала чемпионатов. А проигранные в течение сезона не то что матчи – сеты! – можно пересчитать по пальцам одной руки.
Как-то мы умудрились уступить в Балаково, и нас тут же обвинили в сдаче матча. Потому что там складывалась какая-то сложная закрутка перед плей-офф: кто-то вылетал, кто-то не хотел с кем-то играть… На самом деле – полный бред! Просто возникла такая ситуация, что у нас кто-то заболел, и в итоге центральная блокирующая должна была играть в четвертой зоне.
При этом никаких сложностей с настроем у меня никогда не возникало. Наоборот, ощущение того, что ты не проиграешь ни в коем случае, всегда добавляло мне уверенности. Эдакий детский кураж. Это же здорово, когда ты прыгаешь выше всех и можешь бить поверх блока! Настоящий кайф…
Но никакой анархии на площадке у нас никогда не было. Ощущения вседозволенности – какими бы глупостями ни занимались по ходу игры, все равно победим – тоже. Наоборот. Мы были очень дисциплинированной командой. Делали именно то, что нужно, то, что требовал тренер. И вопросам разбора тактики соперников уделяли очень много времени.
Как я уже писала, у каждой из нас были специальные дневники, куда заносились все сведения о ближайшем оппоненте. И перед каждым матчем Карполь проверял у нас «домашнее задание»: мы рассказывали ему, куда та или иная соперница любит бить, какие особенности защиты и блока.
А после матча еще и писали разбор собственной игры. В школе пишут сочинения «Как я провел лето», а мы писали на тему «Как я провела такую-то игру». Впрочем, мы быстро раскусили, как надо правильно писать эти разборы. Рецепт удивительно простой: чем больше ты себя ругаешь, тем лучше. Поэтому мы даже друг у друга спрашивали, советовались: «Не помнишь, где я еще могла накосячить?»
Даже подумать нельзя было о том, чтобы написать о себе хвалебный отзыв! Вот один из примеров «правильного» отчета о моей игре.
«В концовке третьей партии проиграли три мяча на приеме. Я не смогла сняться. И вообще забивала через раз, потому что опять испытывала проблемы с техникой удара. Снова бью локтем… Нужно оставаться после тренировок, стоять у стенки и отрабатывать правильный замах. Кроме этого, опять не успеваю на блоке выносить руки. Поэтому всегда должна их держать вверху».
…Еще я очень любила в этих дневниках рисовать и записывать какие-то смешные фразы Карполя. «Коллекционированием» этих «афоризмов» увлекалась не только я, но и многие другие девчонки в команде. Как-то Карполь случайно увидел у кого-то эти записи – и все листочки с цитатами из дневника повыдергивал. На растопку, наверное…
Конечно, со стороны могло показаться, что тренер излишне к нам придирается. Команда катком прокатывалась по всем соперникам в чемпионате России, а критики мы слышали гораздо больше, чем похвал. Но на самом деле нельзя играть идеально, поэтому повод для критических разборов действительно находился всегда. И я не могу сказать, что это плохо. Как я уже сказала, это была одна из самых дисциплинированных команд в моей карьере. Тем более что в «Уралочке» хватало молодых девчонок, и по большому счету мы только начинали учиться играть в волейбол.
Кстати, нельзя сказать, что Карполь ругал всех подряд. Больше всего всегда доставалось пасующим. К ним предъявлялись наиболее высокие требования, и именно к ним были обращены самые громкие крики.
Конечно, особенного спуску Карполь никому не давал, но все-таки к каждой из нас у него был индивидуальный подход. На кого-то действительно кричал во весь голос. А кому-то иногда просто и спокойно объяснял ошибки. Понятно, что молодым игрокам всегда доставалось больше, чем тем, на кого он делал главную ставку в клубе и сборной.
Я, наверное, находилась где-то посередине этих двух категорий. Меня он чаще всего упрекал в недостатке техники. Я пришла к Карполю в 17 лет, и меня фактически полностью переучивали. От той техники, которой меня учили в Челябинске, осталась только передача сверху. Все остальное Карполь исправлял. В любом случае многие девчонки мне говорили: «На тебя Карполь кричит по-особенному. Меньше, чем на остальных».
Не знаю… Мне так совершенно точно не казалось. Зато я «нашла» в общении с Николаем Васильевичем свою персональную хитрую тактику. И эта тактика работала, как надежные швейцарские часы. Только он начинал на меня кричать, я принималась смотреть ему в глаза. Не моргая и ни на мгновение не отводя взгляд. И этот детский «гипноз» действовал! Голос тренера становился все тише и тише, и уже к середине своей тирады он переходил на спокойный тон.
Когда я сделала для себя это открытие, стала постоянно применять эту тактику и у меня началась «райская жизнь»!
* * *
Райская – исключительно с точки зрения комфортного пребывания в команде. Никаких больших денег в российском волейболе тогда не было. Точнее даже будет сказать, серьезных денег не было в «Уралочке». Например, волейболистки из Хабаровска зарабатывали гораздо больше, чем сборницы из Екатеринбурга. Это мы точно знали. Ну а за границей, понятное дело, контракты были еще серьезнее.
Карполь был таким менеджером, который сам продавал игроков. Сам обсуждал все условия контрактов, бонусы…
В результате зарплаты в «Уралочке» были весьма скромными. Главный наш доход составляли призовые за выступления в сборной. При этом Карполь и эти призовые тоже распределял самостоятельно. То есть на всю команду выделялась какая-то сумма, а он лично решал, кому сколько выдать, кто на какой гонорар «наиграл». В любом случае эти призовые, как я уже сказала, были для нас не просто очень хорошим финансовым подспорьем, а главным заработком.
Все свои деньги приносила домой. Помню, первая серьезная премия составила тысячу долларов. Кажется, в 1999 году…
Первую машину смогла позволить себе купить только в Москве, когда мне было 27 лет. До этого передвигалась на метро, электричках и не чувствовала какого-то особенного дискомфорта. А в Екатеринбурге – пешком и на такси.
* * *
…Если в чемпионате России конкурентов у «Уралочки» не наблюдалось, то Лигу чемпионов покорить так и не удалось. Может, дело как раз в отсутствии конкуренции во внутреннем чемпионате. Если бы у нас было больше опыта битв в концовках сетов и матчей, наверное, игралось бы полегче. Но скорее сказывалось то, что в «Финалах четырех» главного еврокубка тогда действительно играли очень сильные команды. Итальянские, французские и турецкие команды собирали настоящие сборные мира – финансовые возможности им это позволяли. Причем главными звездами во многих командах были именно россиянки… Ну а для меня Лига чемпионов долгое время была «проклятым» турниром. Плакала после каждого «Финала четырех». Ну, собственно, не только я – вся команда.
В самом первом розыгрыше в 2001 году в Нижнем Тагиле мы в полуфинале уступили итальянской «Модене». Вели по сетам 2:1, но в итоге проиграли на тай-брейке. Очень обидным получилось то поражение. Мы взяли первую партию, а по ходу второй лидировали 24:21… Я тогда набрала 37 очков, но команде это не помогло. А Карполь в разговоре с журналистами главной причиной неудачи назвал как раз тотальное отсутствие конкуренции в российском первенстве. Потом в игре за третье место мы уверенно переиграли турецкий «Эдзачибаши» – 3:1, но, конечно, эта победа не слишком всех обрадовала. Как и меня – неожиданный титул MVP и звание самого результативного игрока турнира. Все-таки мы привыкли всегда быть первыми…
В следующем году в «Финал четырех» вообще не попали – уступили по сумме двух матчей испанскому «Тенерифе» в 1/4 финала.
Самой обидной для меня получилась, конечно, третья Лига чемпионов. В плей-офф мы победили польскую команду «Нафта-Газ». Первый поединок сложился тяжело, выиграли только на тай-брейке со счетом 16:14. Зато во втором матче легко привезли соперницам «баранку». Причем решающий турнир должен был проходить как раз в польском Пиле, где базируется эта команда. Но мы лишили местных болельщиков удовольствия поддержать своих в «Финале четырех»…
В полуфинале встречались с «Бергамо» и прошли этот клуб, по сути, на одном дыхании. В первой партии позволили соперницам набрать всего 11 очков, во второй – 15. Третий сет итальянки вымучили на «больше-меньше», но после этого в четвертом все снова встало на свои места – 25:19.
В финале играли с действующим чемпионом турнира, французским «Канном». Вообще не помню, были ли у них в составе француженки… Две китаянки, итальянка Равва, финка Лехтонен, чешка Букова, украинка Фомина. Возглавлял эту сборную планеты китайский тренер.
В итоге мы взяли первый сет, но затем соперницы перестроили свою игру. А мы – не смогли. Карполь после матча сказал, что команде не хватило сил на два поединка. Не знаю… Мне лично сил хватило. В итоге я снова стала самой результативной волейболисткой «Финала четырех», но это, конечно, слабое утешение.
Примечательно, что в двух следующих турнирах MVP самыми результативными были признаны покинувшие «Уралочку» россиянки – Елена Година привела к победе испанский «Тенерифе», а Люба Соколова – «Бергамо»… Не скрою, каждая из нас в то время не отказалась бы от хорошего предложения из зарубежного клуба.
В следующий раз я принимала участие в Лиге чемпионов только через несколько лет, уже в составе московского «Динамо». И вновь наша команда проиграла в финале! Было это в сезоне 2006/2007. Встречались с итальянским «Бергамо». Соколовой в составе у них тогда уже не было, но хватало других звездных игроков. Турнир проходил в швейцарском Цюрихе, и золотой матч получился долгим и упорным. Итальянки два раза выходили вперед по сетам, мы оба раза счет сравнивали. Но в итоге в пятой партии все равно уступили – 11:15. Меня тогда, кажется, признали лучшей подающей турнира…
Через два года снова встретились с «Бергамо» в финале. И снова проиграли, и снова на тай-брейке! Что ж за мистика такая… Притом европейская кампания складывалась у нас очень удачно. Вплоть до финала мы не проиграли в Лиге чемпионов ни единого матча! Более того, всего один раз в сезоне позволили соперницам довести дело до тай-брейка – это удалось «Тюрк Телекому» в четвертьфинале. Все остальные поединки выигрывали либо 3:0, либо 3:1.
В золотом матче мы проиграли первый сет, но взяли два следующих. Однако в четвертом снова оказались слабее – 24:26. Причем у нас даже был матчбол… А потом уступили и на тай-брейке. Который, кстати, тоже складывался очень драматично. Мы неудачно начали, «горели» 4:8, но в итоге сумели восстановить равновесие. Однако при счете 10:10 итальянки взяли 5 очков подряд…
Игроки «Динамо» по итогам «Финала четырех» получили россыпь индивидуальных призов: Симону Джоли признали лучшей нападающей, Ирину Кириллову – лучшей связующей, я стала самой результативной. Но что толку?
В следующем сезоне я выступала уже за «Фенербахче». И снова моя команда за весь сезон не проиграла ни одного матча. Не только в Лиге чемпионов, но и в турецких чемпионате и Кубке. Однако в финале главного еврокубка этот «Бергамо» снова оказался сильнее. И снова со счетом 3:2! Мы уступали по сетам со счетом 0:2, сравняли… Увы, тай-брейк вновь оказался несчастливым.
Я получила свой уже «дежурный» приз самому результативному игроку «Финала четырех». А осуществление мечты о победе в Лиге чемпионов пришлось отложить на несколько лет – до переезда в Казань. Но это уже другая история…
* * *
Что до «Уралочки», то последним турниром сборной, в котором я де юре являлась игроком этого клуба, была афинская Олимпиада. Где до золота нашей команде не хватило совсем чуть-чуть.
Да, для меня лично те Игры складывались неплохо. В итоге меня даже признали лучшим игроком турнира. Но я какой-то особенности своей роли не ощущала. Чувствовала себя точно таким же игроком, как и все остальные. Да, наверное, журналисты, специалисты и болельщики воспринимали меня на этом турнире по-особенному и каждый раз ждали чего-то особенного. Но в раздевалке и непосредственно на площадке никаких изменений не было.
Мои внутренние ощущения тоже никак не поменялись. Никогда не возникало мыслей: «Ой, я много забиваю, теперь все на мне, я должна все решить». Чувствовала себя просто одной из деталей очень хорошего механизма. Если все детали работают хорошо – значит, и результат получается хороший.
С тактической точки зрения за четыре года, прошедшие после Сиднея-2000, ничего ровным счетом не поменялось. Да, состав стал другим. Но идея в атаке оставалась той же, передачи все так же отдавали в края – мне и Любе, мне и Любе… Если бы не проблемы с коленями у Лизы Тищенко, не ее запоздалая операция – в атаке было бы гораздо больше вариантов.
Многие задаются вопросом: чего нам не хватило в финале, чтобы дожать китаянок при счете 2:0 в нашу пользу? У меня на это есть свое мнение. Не чего, а кого – Насти Беликовой. До сих пор не понимаю, почему Карполь не взял ее в Афины. Лиза Тищенко перенесла операцию и физически не могла показать на Олимпиаде свой лучший волейбол. Настя команде очень сильно бы пригодилась, ее действительно не хватало. На самом деле так считаю не только я…
Да, первые две партии мы вытащили на характере. Что называется, «на зубах». Обе – на «больше-меньше». Первую – со счетом 30:28, вторую – 27:25. Ну а потом… Я даже не очень хочу писать об этом матче! Почти его не помню и ни разу в жизни не пересматривала. Чуть ли не единственное, что отложилось в памяти – красивый эпизод в начале поединка, когда подняла мяч в защите и тут же его забила. И еще запомнилась поддержка российских болельщиков. Их было очень много, и шумели они здорово…
Как-то обсуждали афинскую Олимпиаду с Мариной Бабешиной: она сказала, что тоже ту запись не смотрела никогда.
Вот историческим полуфинальным матчем против Бразилии мы с девчонками буквально обсмотрелись! Его вспомнить лишний раз очень приятно…
Многие говорили, что в борьбе с бразильянками мы оставили все силы и все эмоции, и поэтому на Китай уже ничего не осталось. Но по-другому выиграть у той Бразилии было нельзя! Только на эмоциях, только на бешеном накале и кураже можно было отыграть эти матчболы в четвертой партии.
Бразильянки сначала слишком рано поверили в свою победу, а потом откровенно испугались. Мари, которая «вваливала» нам весь матч и в итоге набрала 37 очков, в решающий момент не смогла забить ничего. То заступ, то аут…
Помню, что у меня внутри было четкое ощущение: даже при катастрофическом счете 19:24 в четвертом сете ничего еще не ясно. И это не просто фигура речи. Это действительно было то, что я ощущала в тот момент. Игра не закончена, пока не закончен последний розыгрыш. 5 матчболов? Их еще надо реализовать… Пока судья не свистнул и не подвел итог, надо продолжать сражаться.
В итоге это «мы можем, мы хотим, мы должны» сработало. Да, соперницы не выдержали психологического напряжения и наошибались. Но это часть игры. В концовках вообще обычно побеждает не тот, кто выше прыгает или сильнее бьет. А тот, кто конкретно в этот день сильнее психологически.
Этот матч, мне кажется, перевернул все отношение к российскому волейболу. И конечно, после такой легендарной победы вдвойне, втройне обидно было уступить в финале. Да еще и после 2:0 по сетам…
После Бразилии в раздевалке мы пытались создать атмосферу «сдержанного оптимизма». Понятно, что эмоции бушевали, но все прекрасно понимали: надо успокоиться, еще ничего не закончено, самый важный матч впереди.
В олимпийскую деревню с полуфинального матча приехали уже поздно ночью. На балконе стоял Леша Вербов еще с кем-то из волейболистов. И чтобы никого не разбудить, они принялись шепотом скандировать: «Молодцы! Молодцы!»
…Ну а после финала нас повезли в Русский дом. Понятно, что настроение у всех было далеко не праздничное. Но, наверное, это решение руководителей российской делегации оказалось правильным. Не чтобы мы забыли о поражении или стали воспринимать его менее болезненно, но все-таки приятно было почувствовать поддержку. Для нас пели, говорили теплые слова. Поздравляли. Все стали вспоминать, что некоторые журналисты перед Афинами пророчили нам в лучшем случае вылет в четвертьфинале, а мы в итоге на серебро наиграли и скептиков посрамили. Немножко отпустило…
Если бы мы после матча просто поехали в деревню и разошлись по своим комнатам, то было бы гораздо тяжелее. А так после Русского дома стало чуть полегче…
Конечно, все равно мы ревели. Тем более что олимпийский турнир действительно был очень трудный и тяжелый. И не хватило буквально полшага до победы…
При этом изначально, как обычно и как всегда, настраивались на золото. Нам было все равно, что скептики не верят в команду. Все эти обидные прогнозы – «пятое-шестое место – потолок для сборной России» – только добавляли злости, подстегивали. Очень хотелось доказать всем и каждому, что именно мы – лучшие.
* * *
…С точки зрения быта и организации Афины-2004, конечно, проигрывали Сиднею-2000 с сухим счетом. Абсолютно по всем позициям.
Деревня представляла собой комплекс двух- и трехэтажных домиков. Сначала телевизоров в этих домиков не было, как факт. Вот просто не было, и все. Потом с горем пополам выделили один-единственный на весь наш дом, где мы жили вместе с мужской волейбольной сборной. Правда, Карполь эти совместные посиделки перед голубым экраном старался минимизировать. Ему жутко не нравилось, что девочки сидят вместе с мальчиками. И могут думать не об игре, а неизвестно о чем…
Кормили плохо. До арены добирались всегда очень долго, через пробки.
Ну а когда ты сдаешь в стирку свою форму, а тебе вместо белых маек приносят розовые, окрашенные – это никуда не годится! У нас было всего два комплекта белой формы. И на протяжении всей Олимпиады мы эти последние оставшиеся майки стирали исключительно руками, самостоятельно.
Еще был забавный момент, связанный с формой… Правда, уже не по вине организаторов – сами напортачили. Мы должны были играть с Германией и уже стояли в подтрибунном помещении, готовились выйти на площадку. Смотрим – а соперницы тоже в красной форме, как и мы. Стоим, смеемся над ними: «Вот вроде же немцы – самая аккуратная нация, а так накосячили». И тут один из наших тренеров, Михаил Дмитриевич Омельченко, начинает в ужасе бегать и что-то выяснять с организаторами. Оказалось, не немки перепутали, а мы…
И вот тут стало страшно. Потому что никогда раньше в такую ситуацию мы не попадали. А вдруг техническое поражение? Тем более это же Германия. Игры с ней далеко не всегда складывались просто. И настраивали нас по принципу: «Это же потомки фашистов, надо отомстить за дедушек и бабушек, вперед, за Родину и Сталина!» Карполь такую риторику очень любил и перед матчами с немками постоянно использовал.
К счастью, на игре был отличный супервайзер. Доминиканец. Спокойный, как скала, и очень дружественно к нам расположенный. Он пошел объяснять ситуацию судьям, и в процессе этого диалога весело нам подмигнул. Только в этот момент отлегло от сердца: стало понятно, что технические 0:3 нам не грозят.
Времени на то, чтобы посещать какие-то другие соревнования, у нас, как обычно, не было. Со всеми российскими спортсменами общались только в деревне. Причем чаще всего в медпункте на каких-то процедурах.
Помню, впервые увидела Свету Кузнецову и долго не могла понять, каким видом спорта она занимается. Только когда, говоря по мобильному телефону, она несколько раз произнесла слова «сет» и «гейм», я смогла ее идентифицировать. На типичную теннисистку она была не очень похожа. Мы знали, например, Настю Мыскину, Лену Дементьеву, которые были тоненькие, как русские березки…
Вообще на тех Играх было много знаковых выступлений российских спортсменов. Эпичное противостояние Исинбаевой и Феофановой. Выступление Немова, которого засудили, и болельщики готовы были линчевать судей. Падение Хоркиной с брусьев…
Еще у многих российских спортсменов появилась фишка – надо было подержаться на фарт за свежеиспеченного чемпиона. Нам в итоге этого фарта чуть-чуть не хватило…