Кесарь Василий, почувствовав приближение смерти, отпустил в Грузию почетного заложника — сына Георгия Баграта, в сопровождении катепана Докиана и большой свиты.

Наследник византийского престола Константин, брат Василия, жил вне дворца. Кесарь Василий написал ему, приглашая его к себе, но вельможи скрыли это послание.

Кесарь несколько раз повторил приказ — Константину явиться во дворец, но ответа не получал. Тогда он велел оседлать коня и сам поехал искать наследника престола.

Вельможи знали, что Константин пировал в тот день с блудницами в Никее. Когда разгневанный Василий показался на улицах Византиона, народ укрылся в подвалах, а перепуганные вельможи послали скороходов и привезли Константина во дворец.

Василий провел пьяного брата в Хризотриклинскую золотую залу, посадил его на трон, надел на него свои красные сапоги, возложил на голову венец, а потом повалился ему в ноги — поклонился новому кесарю Константину IX.

Новый кесарь на той же неделе послал погоню за катепаном и Багратом. Скороходы нагнали их у границы Тао и передали катепану Докиану послание.

«Волей всевышнего скончался блаженный кесарь Василий, брат мой, — извещал император Константин, — и если Баграт, сын Георгия, царя Абхазии и Грузии, находится еще в пределах наших владений, верните его, и пусть он предстанет перед нами».

Т аоские, месхетские и картлинские азнауры вывели навстречу Баграту свои дружины. Византийцы прибегли к силе, но царские дружины сразились с ними, обратили в бегство катепана Докиана и его свиту, а царевича доставили в Мцхету. В Мцхете было устроено большое пиршество. Мелхиседек отслужил в Светицховели благодарственный молебен. Ликовала вся Грузия— от Кавкасиони до Ба-сиани.

Но и это радостное событие не могло развеселить царя Георгия. Он стал чаще курить опиум и почти все время проводил на охоте.

Бальзамы Турманидзе в самом деле помогли Константину Арсакидзе. Он уже ходил с палкой по комнате. Хатута принесла ему письмо от Шорены. «Если будет хорошая погода, мать в субботу утром уедет в Зедазени, и тогда вечером я зайду к тебе», — писала она. Уже давно Гурандухт собиралась в Зедазени, но прошла не одна суббота, а Шорена все не приходила. Несмотря на запрещение лекаря, Арсакидзе весь день в четверг провел, на ногах, заканчивая свою картину «Сон». К вечеру у него начался жар. Нона побежала за лекарем. Больной лежал без присмотра один, у него сохло во рту, хотелось пить.

Фарсман уже не раз подговаривал жену украсть из дворца Хурси шейдиши Шорены, но Вардисахар колебалась. Как раз в четверг у Фарсмана заболела голова. Вардисахар отправилась к Гурандухт за лекарством. Оказалось, что вдова Колонкелидзе вместе с Шореной и ее служанками ушли в церковь Самтавро. Дома оставалась одна Хатута. Вардисахар послала ее за водой, а сама отыскала шейдиши Шорены.

Наступили сумерки, когда Вардисахар вошла в дом Рати. Нона ушла из дому, и потому плошки еще не были зажжены.

Она на цыпочках прокралась к больному Константину и подложила шейдиши под его изголовье.

Арсакидзе бредил. Ему показалось, что вошла Нона.

— Когда придет лекарь? — спросил он.

— Придет, придет скоро, — пробормотала Вардисахар и, как тень, выскользнула из комнаты.

В субботу шел дождь, но Арсакидзе этого не заметил. Вечером Шорена тайно ушла от матери. Запыхавшись, вбежала она в комнату Арсакидзе, но оставалась у него недолго. Царь, оказывается, рассказал ее матери о сплетнях, Мать оттаскала Шорену за косы, бранила ее, называла «распутницей», «наложницей каменщика».

Увидев, в каком состоянии находится больной, Шорена попросила Нону послать в Пхови Бодокию, чтобы привезти оттуда мать зодчего. Может быть, ее ласки исцелят Арсакидзе.

— Я не могу долго быть с ним, — жаловалась Шорена. — Если улучу время, зайду в следующую субботу.

Она поцеловала пылающие щеки больного и ушла со слезами на глазах.

Не успела Шорена выйти из сада, как навстречу ей мелькнула чья-то тень. Кто-то следил за дочерью Колон-келидзе. Незнакомец бесшумно поднялся по лестнице и шмыгнул в дом Рати. Нона находилась в своей комнате и варила там целебные травы.

— Воды, — попросил больной у вошедшего. Незнакомец подал ему пить, осмотрел внимательно

комнату, пошарил под подушкой Арсакидзе и достал оттуда шейдиши Шорены цвета фазаньей шейки.

Лазутчик принес их царю и сообщил, что дочь Колон-келидзе встретилась ему в саду. Кроме того, он подробно рассказал о содержании обеих картин.

Царь решил покончить с Арсакидзе. В тот же вечер к нему пожаловал Мелхиседек, Когда католикос узнал, что лаз Арсакидзе нарисовал еретическую картину, он отказался защищать царского зодчего. На другой день Мелхиседек поехал провожать византийских гостей. Царь вызвал Фарсмана и вновь назначил его главным зодчим. Фарсман потребовал, чтобы Светицховели был разрушен, обещая в кратчайший срок построить новый храм. Но царь с этим не согласился. Он приказал отсечь Арсакидзе правую руку. Когда кривой тбилисский палач Сагира отсек руку у больного мастера, даже у Сатиры из единственного глаза потекли слезы.