Прибыл в Нальчик я, дружбой томим, И встречавших спросил на вокзале: «Где кунак мой Кешоков Алим?» — «Вдалеке он», – они отвечали. И окинули кручи вершин, И печально потупили взоры. Опроверг я предвзятых мужчин: «Неразлучны Кешоков и горы! Гордо горское носит тавро Зычный стих его, вверенный годам. И поныне, как прежде, перо Повествует, откуда он родом. Смерть грозила ему на войне, Был он конником и пехотинцем. И при этом в любой стороне Оставался всегда кабардинцем. Были к странствиям приобщены, Молодыми на свете мы белом. Но, где б ни были, обращены Наши помыслы к отчим пределам. След вам знать, что Алим мой собрат И, каленная в пламени схваток, Наша дружба крепка, как булат, И пошел ей четвертый десяток. Словно ведая дело свое, Смог кинжально на радость и слезы Породнить он стиха лезвие С лезвием им отточенной прозы. И вдали от отеческих лоз, Как поэт настоящего ранга, Он аульскую речку вознес Над волнами великого Ганга. Каждый собственной верен звезде И в долгу у пожизненной дани. Я душою – всегда в Дагестане, А Кешоков – всегда в Кабарде».