Годы, встав на стремена, Мчат стремглав сквозь времена. Сколько лет дано ни будет, Жизнь дается нам одна. Много звезд — одна луна, Много верст — одна страна, Та, что родиной зовется И пожизненно одна. Вновь тревога иль война Иль из рога пьешь до дна, Друг мой, помни, ради бога: Женщин — много, мать — одна! И отец в кругу вершин Есть у каждого один. Будь он грешен,                        но отречься От него не может сын. И единственным от рода Ликом мы наделены, За двуликого природа Не должна нести вины. Представай в своем обличье, Сохраняя в каждый миг От змеиного в отличье Нераздвоенный язык. У тебя,           к чему считать, Три папахи или пять, Голова одна, чтоб было, Чем у плахи рисковать. Уважай чужое мненье, Но, достойный мудреца, Сам высказывай сужденья Лишь от первого лица. В мире сто пороков есть, Лжепророков в нем не счесть. Хоть одна, как перст,                                 но вызов Им бросает наша честь! Знаю, орды двойников Есть у всех клеветников, Но двух истин не бывает, Облик истины таков. Высь ясна или темна, Бал ли правит сатана Или ангелы пируют, Жизнь одна и смерть одна!

Друг, запомни: не для счета, Не для ровного числа, А даны нам для полета Два незримые крыла. И два уха в спорах важных Настораживают слух. Заседателей присяжных Быть должно не меньше двух. И глядим на свет и тени В оба мы во все года. Двух свидетелей, не мене, Призван суд иметь всегда. Тишина иль грохот бури, Но созвучия полны На отзывчивом чунгуре Две натянутых струны. Суть гармонии напевной В том, что всякою порой Нет второй струны без первой, Нету первой без второй. И два лезвия кинжала Назначение свое Видят в том, чтоб их сливало Воедино острие. И не дрогнут плечи наши, Будь хоть ноша тяжела, Но качаются две чаши На весах добра и зла. Лихо свистнув взмахом плети, Из-за гор летит гонец, У пути на этом свете Есть начало и конец. И хоть видятся на тризне Многим мрачные черты, Не дадут погаснуть жизни Страсть познавшие четы. И любовь нас сводит в пары, И любви ликует жар. И желанных женщин чары Похмельнее винных чар. Две руки у нас, и точно Знать должна наверняка Правая рука про то, что Левая творит рука. Две руки — вернее братьев, И, как речку берега, Я хочу держать в объятьях Ту, что сердцу дорога.

Правда к выдумке причастна, Сказки складывались впрок, И стоял герой в них часто На распутье трех дорог. И воочью сколько раз он Видел смерть, неволю, ложь. Вправо, влево — путь заказан, Прямо — тоже не пойдешь. Пред огнем и я когда-то Слушал с трепетной душой, Как пустились в путь три брата — Старший, средний и меньшой. Наша жизнь порой превратна И суровых тайн полна, И готова троекратно Нас испытывать она. Смелость дарит упованья, Но, хоть трижды будешь лих, Помни: третье испытанье Поопасней двух других. Берегись его пристрелки: Недолет и перелет… На часах у нас три стрелки Не вольны замедлить ход. И не схож, клянусь вершиной, Если пальцы в кулаке, С золотою серединой Третий палец на руке. И когда взметнет трезубцем Разыгравшийся Нептун, В море лайнеры трясутся, Паруса летят со шхун. Грозовые видя знаки, Забывать мы не должны, Как две атомных атаки Грянули в конце войны. Две их было за столетье, А не вырвать из груди. Ну а если грянет третья?.. Бог того не приведи! Сквозь года тропу торишь ты И воскликнуть прав вполне: «Будь на свете проклят трижды Всяк, кто спор ведет к войне!..» Вновь у неба цвет топаза, И пропел петух три раза. Ночь двоих прошла без сна, Третий бледен, как луна. Знаю я, страстей невольник, Тот, кому претит узда, Что любовный треугольник Не исчезнет никогда. Говорят, его всевышний Неспроста нарек «судьбой». Не печалься, Третий Лишний, Я и сам бывал тобой!

Кто дело доброе посеял, Пусть будет славен, как пророк, И пусть о нем узнают север, И юг, и запад, и восток. Ведь так устроен мир, что в мире Пред ликом солнечным равны Открытых свету все четыре Необозримых стороны. Седеет рыжий лес под небом, Весны и лета зелен дых. Год кажется мне круглым хлебом, Что поделен на четверых. То буйствуют, то дремлют реки В пределах года одного, И упоительны вовеки Четыре времени его. И двух волов четыре рога Почти вонзились в небеса. Благословенна будь, дорога, Арбы четыре колеса. Хоть домоседства и не чужды Всю жизнь привязанности мне, Но в четырех стенах нет нужды Отсиживаться в тишине. И слышу я, проснувшись рано, Как омывают шар земной Четыре властных океана — По океану за стеной. И мир распахнут, словно книга, И над душою у меня Летит крылатая квадрига — Четыре огненных коня. И все порывы чувств сердечных Куда сложней внутри эпох Арифметических, извечных, Беспечных действий четырех. И рокот грома и затишье Дано мне право заключать В единое четверостишье — Оно души моей печать. Иной словесною игрою Рад обелить себя в грехах: Мол, конь о четырех ногах, А спотыкается порою. Но мужу грешному, признаться, Случалось волею жены Из дома кротко убираться На все четыре стороны!

Здравствуй! Вот моя рука! Есть не в роли постояльцев У нее пять верных пальцев, Знавших рукоять клинка. О, когда б союз таков Был под сенью облаков, Как у этих дружных пальцев, У пяти материков! Чтоб земли не трясся остов От прицельных артвалов, Я за мир готов пять тостов Выпить из пяти стволов. Войн кровавые набеги Людям так нужны всегда, Словно пятое телеге Колесо в моем Цада. Женщину не хмурить брови Я отчаянно молю. Пусть пять букв сольются в слове, И звучит оно: «Люблю». Пятый лепесток сирени Обойти не должен вас. Перед милою колени Я на дню склонял пять раз. Ведь в строжайшем из наказов Сам аллах не между дел Правоверным пять намазов Совершать на дню велел. И, явившись в час рассветный, Стать смогла на все года Для меня звездой заветной Пятилучная звезда. Пять во время бурь и штилей Звезд, как будто маяков, Льют с пяти кремлевских шпилей Свет на пять материков. Для пера и для клинка На руке моей пять пальцев, Старожилов, не скитальцев. Здравствуй!                    Вот моя рука!