Я слегка поджала губки, Словно думала:                        «Ну что ж, Согласовывать поступки Ты теперь со мной начнешь. Будешь вскакивать с постели И бежать на голос мой. И тебя в тиши ночной Песни петь у колыбели Научу я под луной. И смогу,              как ни работай, И в десятый раз и в сотый Помешать тебе на дню, И отцовскою заботой Я тебя обременю. Заведу свои порядки, И, как маленький, играть Ты со мною будешь в прятки, Будешь, словно на зарядке, Головою вниз стоять. Будешь ты мне подчиняться, Делать то, что прикажу, То заставлю рассмеяться, То возьму и рассержу. То займусь сама игрою, То включится вся родня И, как старшую, порою Будет слушаться меня. Любопытство — не причуда, Всех вопросами дойму: «Для чего?..                  Зачем?..                              Откуда?.. Сколько?..                Где и почему?..» И тебе еще придется Много раз наверняка Превращаться в иноходца, Мне — в лихого седока. И теперь тебе не просто Задержаться где-нибудь И домой вернуться поздно, Дверь толкнув тихонько в грудь. Может девочкою малой Быть посредник и судья — Все размолвки между мамой И тобой улажу я. А случись,                 в краю высоком У тебя вдруг ненароком Мысль мелькнет на миг один: «Эх, родился б лучше сын!» — Мысль мелькнет, и станет видно По лицу по твоему, Что тебе, поэту, стыдно Этой мысли самому. Если брови сдвинув тучей, Загрустишь ты от невзгод, Я — весенний теплый лучик — Растоплю на сердце лед».