Йёрген Хелльстрём, худой и высокий вирманин двадцати лет стоял на посту в коридоре у покоев графини и ее приемной дочери. По общему мнению, на этом посту следовало менять людей каждый день и ставить туда холостых парней — потому, что их наниматель, Лилиан, по прозвищу Ауд, жена местного бонда Иртона, сейчас уже год обходилась без мужа и было бы неразумно ссориться с женами или с нанимательницей, если она вдруг проявит интерес к бравым высоким парням, каждый из которых не ударит в грязь лицом по сравнению с местными хлюпиками.

Неженатые парни, понятное дело, совсем не возражали — хотя до сих пор Лилиан Ауд и не считала, наверное, нужным проявлять к ним такой интерес. Но женщиной она была серьезной, щедрой — и вполне симпатичной, а потому парни без возражений становились на этот пост, в надежде, что повезет именно им.

Йёрген, по прозвищу Носатый, стоял и размышлял, о том, что дела идут неплохо: и он уже скопил три золотых короны — а этого, как он доподлинно разузнал, хватало на целых тридцать овец или десять свиней. Все шло к тому, что еще три-четыре месяца и он сможет заплатить и за их перевозку на Вирму, хотя возможно, разумнее было бы купить их прямо там, на торге — но местные овцы ему нравились больше. Разумеется, стоило позаботиться и о пастбищах — но его род владел достаточными землями, на которых после последнего голода нечего было пасти.

Конечно, если бы, например, Лилиан Ауд вздумала одарить достойного парня чем-то помимо жалования, было бы совсем не плохо. Боги, как считал Йёрген Носатый, вполне благоволили ему, так что — почему нет?

В любом случае, их предводитель, Лейф Торвальдсон, еще довольно долго будет находиться при Лилиан Ауд, потому что на Вирме его слишком уж ждут, а уважаемому свободному человеку не годится отказываться от данного слова. Тем более, что удача, как бы ни казалось это странным вначале, оставалась на стороне Лейфа Торвальдсона — его люди не оставались бедными, и для этого даже не приходилось грабить.

В отряде поговаривали, что получать плату за охрану — не так почетно, как добывать богатство в бою, но слишком уж многие в таких делах сложили головы, а богатства так и не добыли.

Йёрген поправил перевязь с коротким мечом и с удовольствием подумал, что еще полгода назад секира была для него пределом мечтаний, а теперь у него есть меч, кинжал, шлем и кузнец из Лавери обещал через три недели доплести ему кольчугу хорошего двойного плетения. Он приценивался к панцирю эльванской работы, но три короны — это было очевидно многовато, пусть даже оружейник обещал бесплатно вытравить на панцире голову дракона. В Лавери ему попасть с тех пор не удавалось, но аванс был невелик — и он не думал, что кузнец решит его обмануть.

В общем, Носатый Йёрген был доволен жизнью.

Закончив разминать Миранде ноги и спину, Лиля накрыла ее одеялом.

— Полегчало?

— Ага… Мама, а ты мне еще раз покажешь, как это делать? А то у нас у всех все болит, а я не всегда могу парней размять. Уж больно они костлявые.

— Покажу. Давай, засыпай потихонечку… — внимание Лилиан привлекли огни, хорошо видимые с четвертого этажа. Она встала, подошла к окну слева и присмотрелась. Фонари какие-то… Что за фонари рядом с замком? Никакого освещения, разумеется, вокруг замка по ночам не было. Лиля забеспокоилась — теперь ее многое заставляло задумываться. И ей не казалось, что это к лучшему.

— Мам, ты там что-то увидела?

— Огоньки какие-то. Спи.

— А-а… Три с северо-востока, три с запада? Это третью роту по постам развели. Их сегодня Сапожник сам гоняет…

— Что-что?

— Ну, шевалье полковник Фрим сегодня лично дежурит по полку, а в патрулях сегодня третья рота. Вот, ее и развели.

— И где же он дежурит? Лагерь-то отсюда не видать.

— Ой, ну мам, ну ты прям сказала! В лагере капитан сидит, а Сапожник… то есть шевалье полковник, он, когда сам на разводе, сидит в роще до полуночи — а потом посты объезжает. Говорит, что про лагерь каждая собака знает, а про рощу — только свои.

— Ладно, вояка ты моя. — Лилиан поцеловала Мири в нос. — Научила мать жизни, теперь спи.

— Ага…

Мири поворочалась и почти сразу заснула. Тренировки по полдня — и девица засыпала едва ли не быстрее, чем добиралась до подушки. Лилиан узнавала — вторую, учебную роту неплохо кормили (и Лиля все-таки заставила давать им овощи), давали и отдохнуть — но учили быстро и жестко. Так что выматывались новобранцы — по полной. И Мири еще жалели — и как девочку, и как младшую.

Лилиан тихонько встала и подошла к окну. Осень, дни становились короче — и здесь это означало сокращение рабочего дня. Раньше Лилиан как-то не задумывалась о том, насколько электрический свет увеличивал возможности даже там, где формально и не был нужен. Вот и сейчас — стоило поработать с документами, стоило не снижать темпов ремонта и перестройки цехов, пока стоит сухая погода — но свет! Свечка, коптилка, лучина — и, увы, все. Эксперимент со светильным газом был… в-общем, результаты ей не понравились.

Один из выводов, который у нее возник после всех разговоров, был такой — ей надо поговорить с полковником. Намек на "повесить табличку и не кормить" был уж совсем прозрачным. Но поговорить следовало так, чтобы целый ряд деталей остался гарантированно между ними.

А что мешает? Сходим и поговорим, до рощи десять минут ходу. Мы, графини, народ работящий — такая уж наша, графинская, доля!.. Может и "невместно", но, как папа говорил — "Не графья!". Папа говорил… Лиля грустно улыбнулась сама себе. "Папа, я теперь и правда графиня..".

Конечно, переться в лес прямо в чем есть было бы неумно, так что Лиля тихонько вышла в соседнюю комнату и там растолкала горничную. Та, спросонья, не сразу поняла, что нужно графине, но потом понимающе закивала и бегом принесла свой плащ. Домашнее Лилино платье серого сукна из под него смотрелось, конечно, не очень логично — но кто сможет ночью приглядеться?

Дверь скрипнула, и Йёрген увидел тихонько выходящую из комнат женщину в плаще. Сначала, он подумал, что это служанка — но она была выше, крепче и, припомнив, кто там вообще был он решил, что это может быть и их нанимательница. Йёрген приосанился. Женщина оглянулась, и он запоздало понял, что в затененной нише его не видно. Он кашлянул, развернул плечи и немного выдвинулся вперед, в лунный свет.

— Ой! — Лиля вдруг поняла, что в коридоре она не одна.

— Я — Йёрген Хелльстрём, госпожа. Что ты желаешь?

— Э-э-э… — длинный рыжий вирманин с немного свернутым набок носом смотрел на нее без подозрения, просто с любопытством. — Я желаю прогуляться. Ты можешь оставаться здесь.

Ни один Хелльстрём не согласился бы просто так упустить возможность прогуляться с красивой женщиной. Помнится, его бабка после такой прогулки сломала об деда хорошее весло — а ему было уже за пятьдесят зим. Но, как Йёрген полагал, не стоит уж совсем навязываться. Нужно иметь убедительный повод.

— Госпожа, уже стемнело. Конунг — мягко выражаясь, это было некоторое преувеличение, но кто его проверит? — Лейф не будет доволен, если ты пойдешь куда-либо одна.

Лиля подумала, что сопровождающий ей бы не помешал.

— Тогда идем со мной.

Йёрген поправил шлем и пошел вперед. Конечно, идти сзади было бы приятнее — но не следовало забывать и о службе.

Лилиан как-то не задумывалась об этом, но оказалось что замок ночью охранялся. По дороге они прошли через три поста вирман и людей Лейса. Ее провожатый перебрасывался с ними какими-то словами, но ее вирманского хватило только разобрать слово "трэйли" — служанка. Н-да.

Взяв фонарь, они вышли из замка и отправились к роще. Несмотря на то, что фонарь Лилиан забрала себе, вирманин не спотыкался и дорогу не переспрашивал.

То ли воздух, то-ли ночная прохлада, то-ли лунный свет так действовал — но Лилиан поняла, что волнуется и ждет чего-то… неожиданного. Она сказала себе, что это просто адреналин, но волнение не пропало. Все-таки ночью ходить было страшновато. Ночь оказалась полна звуков и запахов. Посвистывали какие-то птицы, вдали заржала лошадь, заколыхались и зашуршали под ветром деревья на подъездной аллее — заметным становилось все. В неверном свете фонаря тропинка колебалась и казалась угрожающей.

Уже на подходе к роще Йёрген остановился, достал фляжку и вылил немного пива в кусты.

— Это ты зачем делаешь?

— Ну, госпожа, по ночам в лесу ходят тролли и было бы невежливо не предложить им немного выпить… — сказал Хелльстрём, подумав, что он не настолько смел, чтобы быть невежливым с местным троллями.

Госпожа фыркнула и пробормотала себе под нос что-то на языке, которого он не знал. Йёрген с уважением решил, что госпожа, наверное, сильная колдунья и может отвадить тролля. Это следовало обдумать, потому, что воин не может спорить с колдуньей, особенно ночью — а колдуньи, как всем известно, любят зло пошутить.

Подойдя к роще Лиля вдруг поняла, что полковник, вообще-то может ничего и не ждать — мало ли, что думают об этом новобранцы? Вот глупо-то будет… Она шла по рощице и прислушивалась. Дойдя до единственной полянки, на которой она и видела огоньки, остановилась, но к сожалению, если эта засада и не была бесшумной, то Лиля, наверное, слишком волновалась — слишком много в ночном лесу было звуков и запахов — и заметить ее не могла. Она решила попробовать на удачу.

— Шевалье полковник Фрим, я не верю, что Вы меня еще не заметили.

Лошадь фыркнула у нее слева и за спиной, заставив вздрогнуть.

— Доброй ночи, Ваше Сиятельство. Решили в рощицу прогуляться?

Лилиан, призвав всю свою выдержку, повернулась на голос.

Две тени, крупная и поменьше, вышли из-за кустов в неверную полосу лунного света и оказались полковником и его конем.

— Нет, шевалье полковник. Пришла с Вами поговорить. Йёрген, постой на тропе.

Они прошли к другому концу поляны. Фрим вел своего крупного коня в коротком поводу, не давая ему обшарить Лиле карманы — по крайней мере, ей так казалось. Ветерок не производил впечатления стеснительного.

— Ознакомьтесь, пожалуйста. Я подержу вам фонарь.

Читал полковник довольно быстро, но свиток с тем самым приказом просмотрел дважды.

— Имею вопрос. Что же… вашему сиятельству угодно будет требовать, дабы уехать?

— Сейчас — ничего. До вас довели сведения о положении дел с… наследником?

— Никак нет. Не нашего ума дело.

— Вашего. Принц Ричард считается пропавшим. Его Величество надеется — но пока он пропал. К столице движутся дворяне, которые хотят созвать Уитенагемот.

— Созвать чего?! Зачем?!.. То есть, Ваше Сиятельство, прошу простить, имею вопрос — с какой целью?

— Вероятно, потребовать вольностей. И протолкнуть своего представителя в наследники. Отсюда вопрос — в такой ситуации полк надежен?

— Мы все присягали Его Величеству.

— Это не совсем ответ.

— Совсем. Это не обсуждается.

Лилиан, вспоминая некоторые рассказы отца тихо спросила:

— А ваши ротные командиры, они тоже так думают, шевалье полковник? Все? Если речь пойдет о том, что от них потребуют поддержки не враги, а "старые" дворяне, в деле возвращения вольностей? Вы не мне отвечайте, себе.

Лиля подняла фонарь и оказалась их лица оказались в одном шаре неверного света. Губы полковника были сжаты под усами практически в нитку.

— Вы, Ваше Сиятельство, чего хотите? Я человек простой, мне бы конкретно?

— Мне нужно понимать как я со своими людьми гарантированно выйду отсюда, если, например, вас в полку не будет, а разговорчики про то, что мне можно а что — нет будут. Так — понятно?

— Так понятно. Когда желаете ответ получить? Сейчас?

— Когда он у вас будет.

— Имею вопрос.

— Спрашивайте.

— Старые дворяне желают вольностей от Его Величества. Где в этом вы?

— Пока, — невесело улыбнулась Лиля — Меня в этом нет. Но может такое случиться, что я в этом окажусь.

— То есть, будете отъезжать, когда изволите ощутить излишнее беспокойство?

Лиля оценила, каким вежливым образом у нее спросили, "То есть когда ты струсишь?"

— Если — а не когда — меня попросят дать приют и защиту двум девочкам. Так — понятно? Потому, что я НЕ отдам. Никому. Никаких. Девочек. Тем более этих.

Полковник задумался, чисто автоматическим движением пошевелив усами..

— Или ЕСЛИ кто-то в вашем полку сочтет меня призом, а вас не будет рядом, чтобы возразить.

— Я подумаю. Как мне известить вас о принятых мерах? Полагаю так, что вы же не хотите, чтобы о них все знали?

— После обычного совещания скажете? Найдем повод поговорить. Например, расскажете — подействовали мытые руки или нет.

— Как Вашему Сиятельству угодно будет.

— Кстати, полковник, а почему вы разводите посты и потом сидите в роще?

Фрим пожал плечами.

— Чтобы поменьше мои с девицами сюда бегали. А то завели моду! Службу надо нести, а не… гхрм. Да.

— Увидимся, шевалье полковник.

— Увидимся, Ваше Сиятельство.

На обратном пути Йёрген думал — напомнить о себе, или не стоит? Госпожа ходила разговаривать с ярлом Фримом, разговор прошел непросто — так что настроение у нее, конечно, так себе. Возможно, недовольные тролли заранее разозлили ярла? Решил, что рисковать не стоит.

Тем более, что было довольно сыро.

На выходе из рощицы, Лилиан Ауд сказала ему:

— Йёрген Хелльстрём.

— Да, госпожа?

— Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были неприятности. А они обязательно будут, если ты расскажешь кому-либо, о том куда и с кем ты сегодня ходил. — Лилиан с сожалением подумала, что вот тут-то ей бы пригодилась парочка недорогих золотых колец — Если же ты проявишь должную сдержанность, я тебя не забуду.

Перед Йёргеном Хелльстрёмом возник образ пятнистой коровы. Ради этого стоило потерпеть.

— Да, госпожа.

Вернулись без приключений, прошли те же самые посты. На недоуменные взгляды приятелей ее провожатый говорил что-то о троллях, но Лилиан, погрузившись в невеселые мысли, отметила это мельком.

Юркнув в смежную комнату, она отдала плащ служанке и отправилась в постель.

Лотта Майли, проводив хозяйку, внимательно осмотрела плащ. Ничего интересного — плащ пах только хозяйкой, мокрым был только понизу. Вирманин же, как она отметила, был без плаща. Чего они тогда в рощу ходили?.. В принципе, служанка с одобрением отнеслась к замыслу хозяйки, но теперь ее замучило любопытство. Поворочавшись минут пять, она решила все-таки разобраться. Накинув платье, она выглянула в коридор.

— Воин?

— Чего тебе, женщина? — прогудели из ниши.

Лотта подобралась поближе.

— Как тебя зовут?

— Йёрген.

— Я — Лотта. Скажи, Йёрген — а куда ты водил хозяйку? — Лотта сделала "бровки домиком" и подошла совсем близко — чтобы можно было смотреть снизу вверх.

— К чему тебе это, Лотта?

Лотта воспряла духом. Если бы ей просто сказали "Иди отсюда!" — было бы ясно. Но вопрос — это уже почти предложение.

— Ну, мне же надо знать — будет госпожа завтра подобрее или нет?

Йёрген Носатый подумал, и решил, что глупая женщина все равно не отвяжется, и надо ей что-то рассказать. Но ведунья, возможно, уже наложила заклятье, так что следовало разговор увести в сторону.

— Твоя госпожа ходила отвадить троллей, и ей требовался добрый топор. На всякий случай.

— Отвадить кого?!

— Ты не знаешь, кто такие тролли?! Да как вы тут вообще живете-то?!

Это был серьезный вызов. Йёрген рассказал ей о троллях и их коварстве, потом о троллях и ведуньях, в середине рассказа припомнил, что тут ведуний не очень-то любят и добавил туда рассказ о альдоне и черте, само собой поименовав альдона Лилиан, (в результате Лилиан обрела в рассказе явные черты сияющего — разговоры пастера Воплера прекрасно вписались в канву)… В-общем, как-то так получилось, что Лотте оказалось удобнее сидеть у него на колене, а потом ее взяло любопытство насчет носа.

В целом, сменившись утром с дежурства Йёрген Хелльстрём думал, что боги и правда благоволят ему, а Лотта чуть не проспала. Подумаешь, называет он домовиков и леших троллями. А так парень как парень. И примета не подвела. Ну, в самом деле, если уж хозяйке не надо…