До третьей заставы — то есть до самого дворца — Тавер, несмотря на все ее уговоры, поехал верхом.

— Вот там и вас дождусь. Осмотрюсь, послушаю, оно так и вам, и мне спокойнее будет.

Лиля считала, что он просто побоялся ехать с Джеррисоном в его текущем состоянии. Какие же мужики бывают трусы, это просто словами не описать!

Ехали часа три. В основном молча, но сколько ж можно? Садясь в карету Лилиан сказала себе, что высказать мужу все, что она думает о его поведении, это задача следующего этапа. Когда он будет хоть как-то здоров.

— Бывали во дворце? — начал Джеррисон

— Конечно. — фыркнула Лиля. — Только, в основном, в синем крыле. А вы, наверное, к нему совсем привыкли?

— Нет. Я вообще очень не люблю это место.

— Почему?

— Ну, дайте-ка припомнить. Два раза меня там травили, один раз чуть в звании не понизили, дуэлей было семь… нет, девять. Спать там невозможно, обязательно что-то да воняет. Как-то нет причин его любить.

— Ого… — Лилиан приглядывалась к нему и оценивала, продержится ли это вполне приличное состояние хотя-бы до вечера.

— Что вы меня разглядываете? Боитесь не узнать мужа, в толпе-то?

— Просто хочу убедиться, что все в порядке.

— Не в порядке.

— То есть?!

— Из опыта, это еще часа на два-три. Потом… будет опять плохо.

— Весело живем. Хоть опишите, что будет-то?

— Понятия не имею. Вообще, что я помню — все очень странное. Не настоящее. Только некоторые люди — живые, а остальные куклы. Злые куклы.

— Сможете себя вести так, чтобы было незаметно?

Джеррисон Иртон, граф и полковник, криво усмехнулся:

— Стараниями моей матушки, я помирать буду, а поклоны не спутаю. Главное — не разговаривать долго. Сможете за меня говорить?

— Что нам остается?.. Постараюсь.

— Постараюсь вас помнить, жена моя.

— Что это вы вдруг согласились наконец?

— Ну, как же. Нам еще долго теперь изображать мужа и жену. Или вы хотите… не изображать?

— Знаете, — увильнула от ответа Лиля. — Нам еще сегодня пережить как-то надо.

— Не только сегодня.

— Ах, муж мой. — выдала Лилиан свою коронную улыбку и похлопала ресницами. — Вы столь мудры!

У Джеррисона дернулась щека.

— Как-то ведь так должна разговаривать жена?

— Понятия не имею. Можно вы будете и дальше говорить как нормальный офицер, а?

— Можно.

— Кстати. Готовьтесь — меня кто-нибудь обязательно назовет Палачом Байканы или Кровавой Куницей… Было бы крайне желательно, мне этого не замечать.

— Что было, когда вы это замечали и слышали? С теми, кто это говорит?

— Убил. — пожал плечами муж. — На дуэли.

— Он был один?

— Нет. Их было пятеро. В разное время, конечно.

Действительно. Ерунда какая — убил пять человек.

— За что это вас так?

— Вот удивительно-то — за Байканскую компанию! С тех самых пор, я не очень принят в приличных домах. Считается, что я почти предал сословие.

Наверное, эта самая "Байканская кампания" тут была всем более чем известна.

— Ясно.

— А о вас мне что скажут?

— Купчиха. Торгует. Много воли забрала…Вообще, вы со мной за свою репутацию не боитесь?

— Побоятся мне в лицо что-то говорить. А репутация… ну, если вы не собираетесь перебирать мужчин прямо во дворце, то моя репутация вряд-ли сильно испортится. Вы не перебирали?

— Нет, конечно! Я — верная жена. А ваша репутация настолько плоха?..

— Что же вы хотите? Я, если вы еще этого не узнали, вечный ужасный ребенок.

— Не узнала.

— О, вам не сказали даже этого? Ну, тогда мы прекрасная пара изгоев.

Лиля оценивала ситуацию по другому… И, похоже, ошибалась. Её не просто не взяли в интриги. Её проигнорировали. Это следовало обдумать.

— Вы задумались?

— Я неверно понимала ситуацию. Надо это учесть.

— Вы хорошо к этому отнеслись. Как офицер. Не ахаем, а решаем задачу исходя из ситуации.

— Учусь. — вздохнула Лилиан. — Может попробуем тихо отстояться в уголке?

Джеррисон пожал плечами.

— Так не получится. Придется поприветствовать хотя-бы ключевые фигуры… Да и место наше — у Трона.

— То есть пожеланий к кругу общения у вас нет?

— А у вас?

Лиля пожала плечами.

— Вы — ужасный ребенок, я — парвеню… Если выйдет, займусь делом. Купеческие старшины, главы гильдий, альдон Роман — если будет. Пообщаемся.

— Неплохой план.

— Хотя, — коварно улыбнулась Лиля. — Дамы будут вынуждены со мной поговорить.

— С чего бы?

— Платья, господин граф полковник, платья… Украшения. Духи. Кремы. У меня есть — а у них нет. Откуда взяла, откуда им брать? Придется договариваться.

— Что, им трудно купить?

— Трудно. А местами, без моего соизволения, невозможно. В этом и план. Им же не предложили — а как так? В прошлом году сработало.

— О, Вы коварны… Только они просто объявят вас неприличной. В этом году у вас пока нет поддержки Короля.

— Поздно, они же не могут сразу объявить себя дурами за прошлый год. Да и деньги потрачены немалые. Узнать-то им все равно захочется. Разговоры-заговоры займут довольно много времени, причем минимум половина участниц попробует сделать что-то по мотивам… А раскол мне только на руку.

— Чувствуется, вы уже об этом думали? И даже поговорили с графиней Алисией?

— В основном поговорила. Не то, чтобы именно об этом — но сам подход.

— Только Вы хорошо понимаете, КАК они будут с вами разговаривать?

— Отвечать-то им можно?

— Попробуйте. — пожал плечами муж. — Мне уже ничего не повредит.

На самом деле, Лиле конечно было не так весело — но она скорее немного разозлилась, чем огорчилась. Весь "свет" теперь казался ей докучливым и бестолковым сборищем. В полку дел невпроворот, в Тарале — еще три раза по столько, в Иртоне вообще непонятно что, она не успела отчет дочитать… Но — надо, надо.

Она попыталась вспомнить, как собиралась на выпускной. Времена были нелегкие, денег не было — платье пришлось шить самим. Отец добыл где-то "отрез" искусственного шелка, и они с мамой в четыре руки сооружали что-то вроде фото из "китайского" альбома деда.

— А был ведь настоящий, китайский… — отец всю неделю ходил смурной, грыз себя за то, что у дочки платья нет.

— Ну, дорогой, был — да сплыл. Как ты помнишь, на свадьбу… Я не жалею.

Тогда она ждала этого выпускного, он был… как калитка, выход на дорогу в счастье. Хотя мальчики выглядели иногда глуповато, и столы — с шампанским — накрыли парты просто в школьном коридоре, А теперь Аля едет на Королевский Прием. Графиней. В шикарном платье, с драгоценностями ценой даже непонятно во сколько. И что? И ничего. Работать едем. Лучше бы на Лидархе — в зеленой амазонке, подлететь к крыльцу, спорхнуть изящно. Мотылек. М-дя.

— О чем задумались, сударыня? Признайтесь, я-то рассказал…

— Жалею немного, что не могу прибыть верхом на Лидархе. Давно его не видела, скучаю.

— Лидарх? Кто это?

— Конь… Мой аварский жеребец. Вы ревнуете?

— Отчего же? Понимаю. На Стобеде не особенно покатаешься — но я его люблю…

— Да, Стобед смешной.

— Кому как.

— Ваше Сиятельство, а кто ожидается на приеме?

— Точно не скажу, но…

А дальше Иртон перечислил около двухсот имен. На память. Кажется, это фамильное — стольких без напряжения перечислять.

— Встречались с ними?

— С некоторыми. Половину вообще не знаю.

— Маменька тоже не сочли нужным рассказать?

— При всем старании, не могу столько запоминать. Большинства на приемах Его Величества не видела.

— Эти приёмы для них были мелки… Или слишком камерны, куда свиту с собой не брали. Так что, готовьтесь. Презрением, за компанию со мной, вас обольют многие.

— А когда вы впервые попали на королевский прием?

— В шесть лет. На Малый охотничий. Очень боялся, что мне не дадут оружия…

— Дали?

— Кинжал — "скобочку", малый засапожный. Отец выдал вечером, я с ним даже спал… Никто особенно не обратил внимания, но я был горд. А Вы?

— На Королевский — по вызову Его Величества. С Мирандой. По-крайней мере, нам удалось двор удивить. Как я теперь подозреваю, скорее наглостью и богатством, нежели воспитанием.

— Миранда была на королевском приеме?!

— Разумеется. — Лиля посмотрела ему прямо в глаза. — Вы же не думаете, что я оставила бы её в Иртоне?

Джесс ее, кажется, не услышал.

— Это… облегчает дело. Может быть.

— Какое дело?

— Ей надо выходить замуж. Я скопил приличное приданое, но моя репутация…Я плохой отец, наверное. Теперь, надеюсь, у неё будет некоторый выбор.

Тему Миранды Лилиан педалировать не хотела. К сожалению, власть мужа над дочерью фактически не ограничивалась никем и ничем. Колеса поскрипывали, карета въехала в город.

— Поедем через город — времени не так много. Преимущества моего положения. — большинство дворян "завернули" в объезд.

— Коннетабля?

— Нет. Дворянина из "Двенадцати имен", мадам.

Помолчали.

— Я, наверное, должна была это знать?

— Откуда бы? Вас это ведь раньше не касалось. Кстати. Вы моим свитским ничего не давали?

— Какие-то… полуоборванцы приходили. Дала корон по пять — зря, наверное?

— По пять?! Впрочем, наверное вы были правы. Я их позабросил, деньги в основном на полк уходили.

Про баб своих забыл?! Стоп-стоп-стоп, ссориться нам рано.

Ворота дворцового парка были той границей, дальше которой каретам посторонних ездить не полагалось. Парадный вход начинался двумя большими лестницами. По которым блестящее общество и поднималось к распахнутым огромным дверям Большого зала.

Большая Лестница и Большой же зал обычно — во время, например, их первого приема — были закрыты, но теперь Большой зал был открыт. От платьев и драгоценностей рябило в глазах. Граф Иртон вышел из кареты, дверцу которой с поклоном открыли парадно одетые гвардейцы.

Коннетабль Его Величества, Его Сиятельство граф Иртон вышел, с достоинством развернулся и подал руку даме. Изумрудные огни вспыхнули на солнце, рассыпались искрами в мелких камнях и хрустале, отразились в медленной томной улыбке и огромных зеленых глазах. Её Светлость графиня Иртон вышла из кареты с достоинством опираясь на руку мужа. Графиня улыбалась всем — и никому.

— Ваше сиятельство!

— Слава Альдонаю, Тавер! Давай, пристраивайся. Надо сегодня все пройти. Чтобы там не было, иначе сожрут нас всех. Вот так вот, мадам, в графинях — нравится?

— Что-то Вы, Ваше Сиятельство, — сказала Лиля лучезарно улыбаясь. — Разговаривать изволите как командир наемников… А событие такого не предполагает.

— Мало во мне графа осталось, сударыня. Но вы в чем-то правы, мне следует в предлагаемых обстоятельствах проявить должную сдержанность и воспитание.

— Господин полковник, тут второго взвода Первой роты капитан вам передали — вроде сказал, вам стоит узнать. — брови графа поднялись.

— Вот как? Ну, давай.

Они без спешки, не обращая внимание на окружение, стали подниматься по ступенькам. К ним пристраивалась приодевшаяся свита… Рожи эти по большей части Лиле не нравились, так что приветствовала она их довольно холодно. Впрочем, они вели себя тактично и не лезли графской чете под ноги.

— Что же, со стороны мы смотримся как счастливая пара… — сказал Джеррисон Иртон поднимаясь вместе с ней по лестнице. — Не хватает только действительности брака.

— Мне хватило.

— Чего? — спросил Джеррисон Иртон вглядываясь в клочок пергамента. Кто-то экономил "на спичках".

— Действительности Вашей жены. Знаете, было больно. И страшно.

Уже договорив это, Лилиан обозвала себя дурой… А еще через пять секунд и испугалась.

— Что с Вами? Ваше Сиятельство? Иртон?!..

С шага Джеррисон не сбился, но лицо его буквально умерло. Пульс заплясал. Руки начали холодеть.

— Все в порядке. Вы ни при чем. Я справлюсь.

Все было не в порядке. Совсем не в порядке. Выглядело так, как будто она щелкнула его по носу, а человек в нокдауне. "ВСЕ воспитательные беседы отложить".

На входе в залу гвардейцы принимали на хранение оружие — все, имеющее клинок длиннее четырех пядей. "Ох ты…" подумала Лилиан, глядя на то, как рука графа ложится на эфес шпаги. — "Да он же их тут перебьет…"

К её удивлению, шпагу забрали только у Тавера.

— Ваше Сиятельство, полковник, — обратился к ним капитан стражи, щелкнув каблуками. — По Именному повелению Его Величества, Ваша шпага не должна передаваться в чужие руки. Вольны проследовать.

— Воля Его Величества — закон. — коротко кивнул граф поклонившемуся капитану. Вокруг зашуршали.

Роль хозяйки дома исполняла вдовствующая графиня Алисия, в платье Дома Мариэль (что приятно), с изумрудным гарнитуром явно выполненным по мотивам отданного ей, но более поздним автором.

— Сын мой, я рада видеть вас. — вежливый родственный наклон головы. — Здоровы ли Вы? Дела Ваши известны, я горжусь ими.

— Альдонай милостив к нам, матушка. В добром ли Вы здравии? Мы прибыли своевременно? — коротко склонил голову граф Иртон.

— Несомненно. Его Величество вскорости ожидается, общество блистательно. Ваше Сиятельство.

— Ваше Сиятельство.

Они изобразили поцелуй.

— Как добрались, как вы? — тихо спросила Лиля. — Как девочки?

— Неплохо, моя дорогая, — свекровь незаметно чуть пожала ей руки. — Все здоровы. Еще поговорим.

В который уже раз Лилиан удивилась насколько холодными и формальными были отношения матери и сына.

— Их Сиятельства! — раскатилось впереди них — Коннетабль Его Величества! Граф полковник Джеррисон Иртон! С супругой, Лилиан-Мариэллой Иртон!

Двусветный зал с начищенным до блеска вощеным паркетом (никакого сена!) был настолько велик, что даже все собравшиеся не заполняли его совсем уж плотно. Падавший из стрельчатых окон свет ярче всего освещал находившийся в дальнем от входа конце подиум с простым по сути креслом с высокой резной спинкой. Вокруг кресла и подиума оставалось почтительное пространство. Трон Ативерны… внушал уважение не внешним видом.

Лиля, не снимая улыбки, окинула взглядом залу. Надо было прикинуть диспозицию.

— Куклы… Проклятые куклы… — полный ужаса шепот Джеррисона показал, что все плохо. Все очень и очень плохо.

— Держись, командир…

— Держитесь, Джеррисон, мы постараемся побыстрее.

— Ох, бойцы, вижу плохо, в ушах звенит… Лилиан, лекарь, вы где?

— Тут я, тут. — Лиля сдвинула руку вперед и сжала холодную кисть графа. — Сейчас продвинемся, я вам успокоительного дам.

Джеррисон не ответил.

Лилиан было совершенно не смешно. Одно дело фыркать на описания типа "он был яростной боевой машиной", прочитанные в дурно написанной книжке. Совершенно другое держать под руку человека на грани нервного срыва, которого ты видела ровно в этом состоянии — боевой машины. И понимать, что если он сорвется — то его, ярко помнится, строй тяжеловооруженных бойцов не остановил.

— Все в порядке. Все по плану. Ждем, представляемся, стоим, отходим. Все то же, путь чист…

И — улыбайся! Это всех раздражает… Под видом одеколона, в синем — фирменном! — пузырьке Лиля протащила настойку валерианы и вроде как подновляя запах (на общем фоне — это были какие-то капли) напоила графа. Он послушался. Они заняли место в дальней трети зала, неподалеку от возвышения с троном. Место это было свободно, и, похоже, отведено ровно им.

Проходя по залу, Лилиан отметила, что длинных шпаг в зале пятнадцать. На семи парных постах гвардейцев Первой роты — и у её мужа. Первый же вариант ответа на вопрос "Почему?" заставил её похолодеть. Такое маленькое послание нового короля благородной аристократии. Что шпага тут — у Палача Байканы… Н-да. Сыночек в папу удался.

Теперь Лиля просто мечтала об обструкции, но мечтам этим не суждено было сбыться. Не прошло и пяти минут, как к ним направилась с несколько кривой улыбочкой одна из дам. Судя по свободе перемещения по залу — вдова. Ага. Графиня Ильвер.

— Граф, Талия Ильвер — знакома?

— Как зубная боль.

— Вы с ней…

— Нет. Хотя она и… рвалась.

— Графиня.

— Граф… — только что зубами не клацнула в качестве приветствия.

— Талия, дорогая! Как я рада видеть кружево Мариэль на ваших нежных плечах…

Плечи были рахитичные, так что улыбочка покривела.

— Рада приветствовать, моя дорогая.

Почмокали воздухом возле сережек.

— Как удивительно ваше примирение с мужем. Надолго ли? — прошипела Талия сквозь улыбку.

— Ах, мадам, вы так нервничаете — неужели слушок, что лишай… Ничего такого не вижу, не стоит беспокоиться.

Графиню снесло в сторону.

— Как вы ее! — восхитился лейтенант. — А так вообще-то разговаривать можно?

— Нет, конечно… Ваша Светлость!

— Сударыня… Иртон, позволь заметить, твоя жена — столь умна и прекрасна, что я не могу даже сделать комплимент — все окажется хуже действительности… — казначей раскланялся в старомодном стиле и расцеловал Лилиан руки. — Но о делах ни слова! Его Величество запретил. А жаль!

— Позвольте представить, Ваша Светлость, герцог Винштейн — лейтенант Тавер.

— Рад знакомству, юноша. Представление Иртонов — дорогого стоит… Мыслю, мы еще встретимся. Если Альдонай не откажет продлить мои дни лет на несколько.

— Лично попрошу. — улыбнулась Лиля.

— А это кто? — спросил Тавер, когда герцог отошел.

— Казначей. Не обольщайся, он авансов не дает…

Эти оказались первыми. План "уйдем в уголочек и постоим" оказался неисполнимым. К счастью, граф Иртон немного пришел в себя. Лилиан пару раз сверкнула драгоценностями в сторону разных дам, траектория которых выводила на них — и те приняли решение свернуть. От замечаний в адрес Джеррисона Иртона она пока воздержалась.

Большой Прием отличался от Малого как корабль от лодки. Министры (казначеем и кастеляном все только началось), старшины гильдий (и вам не хворать… жалобу сначала отзовите, тогда и будем про деньги), послы — счастливы, рады, здравствуйте… Знать — герцоги, графы, бароны (из тех, что с иными герцогами поспорят) — Ваша Светлость, Ваше Сиятельство, барон…

Дамы подходили — любопытство заставляло. Открытые — точнее прикрытые с формальной точки зрения, кружевной пелериной — плечи были чрезвычайно в новинку. На нее глазели. Подходили и мужчины — засвидетельствовать почтение и ей, и графу. Маркиз — то есть ныне герцог — Фалион в начале их пути "не заметил" прихода, а теперь страдал неподалеку — то-ли гордость уже не давала, то-ли мужа боялся. Господь Альдонай, и об этом мелкотравчатом и трусоватом субъекте она еще и думала!

Запомнились двое.

Высокий, седой старик — грязные волосы, как будто смесь соли с перцем, резная палка розово-желтого дерева, в шитом золотом камзоле шел к ним решительно вбивая палку в пол, подергивая головой. Как будто расталкивал всех с пути.

— Не знаете, кто это, Ваше Сиятельство? — спросила Лиля, больше чтобы не давать Джессу уходить в себя

— Герцог Юм. Надо же, жив еще…

— Ваши Сиятельства! Да. Незнакомы. Да. — старик тряс головой, кланяясь.

— Ваша Светлость. — Джеррисон поклонился вежливо. — Позвольте представить. Моя жена, графиня Лилиан-Мариэлла Иртон

— Ваша Светлость, рада знакомству. — Лилиан присела в реверансе.

— Да. Рад знакомству. Сударыня. Благодарить пришел, за внука. Дурень молодой, да. Уж простите старика, не уследил.

— За внука, Ваша Светлость?

— Руку спасли, сударыня моя, да. Руку. Не упоминаете?

Кажется, речь шла о каком-то раненом. В девятом вале всех, кого ей приносили, Лиля могла пропустить все, что угодно.

— Дела ратные мне непривычны, не все могу упомнить, Ваша Светлость. Не примите за неуважение.

— Какое там. Так оно, все так. Парнишка, лет пятнадцати. Волос каштановый, повыше среднего. Там и кольчугу-то рубанули. Взял, глупый, с оружейки, не спросясь и что брать.

— Подождите-ка. — Лиля прикрыла глаза, вспоминая. — Левое плечо и грудь, родинка около ключицы. Рубленая рана, алебарда, сверху — без разможжения?

— Внук, да. Наследник. — старик тряс головой. — Дурак, а я не уследил. Дядька его у вас нашел, как и руку-то спасли… Благодарен, да.

— Не стоит благодарностей — сказала Лиля. — Не могу смотреть на страдание, для себя заботилась.

— Один он остался у меня, один. Забаловал…

— Как он? Должен идти на поправку.

— Идет, да… Должок за нами. Примите в малый дар — как знак сего. Не откажите.

Неверной рукой он снял с пальца кольцо с большим черным опалом. Старик, еще раз раскланявшись, пошел дальше. Лиля убрала камень в рукав, кольцо было ей великовато.

Огромная фигура Лимаро Ватара в костюме дорогого синего сукна, без украшений смотрелась как поставленный стоймя мешок. Ну, при таких деньгах — такая безвкусица!

— Почтенный Ватар! Как приятно видеть вас здесь.

— Ваше Сиятельство, граф. Ваше Сиятельство, графиня. — прогудело из бороды. — День великий стал еще краше, как вас увидал. Не обессудьте, медведю неловкому в таком-то обществе все непривычно.

— Как ваши и наши дела, почтеннейший? — взяла на себя инициативу Лилиан, пока Джесс не вмешался. — Получила я отчет управляющего, но не все пока обдумала.

— Год непростой выдался, да. Но дела наши, осторожно так скажу, неплохи. Есть у меня кой-какая задумка-мыслишка… Нет ли у ваших сиятельств какой-никакой земельки на берегу под продажу? Или вот, скажем, поспособствовать?

— Я, почтенный Ватар, — Лиля сразу поняла о чем речь. — Подумываю строиться…

Ага, сейчас я тебе кусок берега с пирсами отдам. Могу в долю принять — склады, подвоз, там…

— Так мыслится, есть у нас предмет для разговора?

— Не без того. Но не сейчас.

— Точно так, точно так. А не оглянулись, Ваше Сиятельство? Не обратили взор светлый, на одну мелочь, благородных недостойную?

— Какую же?

— А вокруг вас-то, через меня, сиволапого, купечество считая, да Вашего батюшку, почитай что две трети денег да дел Ативернских собралось… Включая и военные.

— Преувеличиваете — припомнила Лиля обороты находящихся поблизости. — Не более половины.

— Да, мадам. — заметил муж, когда почтенный Ватар отошел. — Вот тут — Вы как рыба в воде.

— Аристократия это, конечно, очень важно — вернула ему шпильку Лилиан. — Вот только кушать что-то надо.

— Вы знаете, что он разорил минимум два благородных семейства?

— То есть у него есть земли на продажу? Спасибо, что сказали.

— Вам все равно? Не боитесь, что моего влияния не хватит, вас прикрыть?

— Давайте отложим обсуждение дел?

Ехидство мужа радовало, но, к сожалению, просветления шли только периодами. Впрочем, все оставалось не замеченным публикой — и Лиля как-то поуспокоилась.

К Лилиан и Джеррисону подходили постоянно. Ей страшно не нравилось состояние Джесса, но сделать пока было ничего нельзя.

— Ваше Сиятельство — прошептал сзади лейтенант. — Тут только к трем людям столько же народу прет говорить, сколько к Вам!!

— А ты как думал? — сквозь улыбку прошипела Лиля. — Полковник наш — командир почитай всего сухопутного войска. Свекровь моя — хозяйка приема, воспитательница принцесс. Да и я тут кое-что заработала за пару лет, так что замечают.

— "Кое-что"?..

— Вы как, Ваше Сиятельство?

— Какая разница? — их полковник "держал лицо", но спокойствия ей это не добавило. Вот он сейчас с тоски и страха выкинет что-нибудь…

От продолжения ее спасло объявление:

— Его Величество Король Ричард Первый!!! Их Высочества, Анджелина и Джолиэтт!

Зал затих — мужчины склонились, женщины присели в реверансе. Итак, Его Величество… Лиля вглядывалась в человека, который теперь определял жизнь сотен тысяч людей и ее собственную.

Единственный в зале мужчина с покрытой головой (берет с дорогим пером и алмазной заколкой), в бархатном камзоле с бриллиантовыми подвесками на лентах, телесных чулках и башмаках с бантами. Але Скороленок стало бы смешно — Лилиан Иртон смешно не было совсем. Блондин с грустными серо-зелеными глазами — как стало видно, когда Его Величество подошел поближе. Стройный, довольно высокий. Шел он небыстро, милостиво улыбаясь собравшимся, у некоторых людей задерживался на пару слов. Руки. Руки было видно хорошо — и она обратила внимание, что это руки очень ухоженные — но принадлежащие отнюдь не белоручке. Однако… А ведь он близкий друг Джеррисона Иртона. По самой Лиле взгляд его скользнул спокойно, а вот на Джеррисоне — задержался. Что-то Его Величество, похоже, заметил.

За братом солидно и старательно шли принцессы. В платьях Дома Мариэль, спасибо свекрови. Впрочем, девушки не ударили в грязь лицом — платья были, на вкус Лили, получше подавляющего большинства собравшихся, даже с детскими комплектами украшений. Замыкала ромб сама вдовствующая графиня Иртон. Она прикрыла глаза — мол, вижу. Принцессы заулыбались, но руками помахать не решились.

Король же, разумеется, не был ограничен этикетом никак.

— Граф Иртон, Наш конетабль.

— Ваше Величество, — прозвучал в приглушенном фоне вполне уверенный голос Джеррисона. — Мы с супругой восхищены приемом.

— Мы видим, "Лебединое сердце" снова сверкает на радость и удивление всем нам, вместе с вашей красотой, мадам. — Лиля присела в реверансе. — Но предполагали Мы, граф, что увидим с вами двух офицеров?

— Ваше Величество, они здесь. Позвольте представить: мой лейтенант разведки, Дефо Тавер, Ваше Величество.

— Не тот ли лейтенант… — Король сделал паузу

— Именно тот, Ваше Величество. — подтвердил Джесс, оставив двор в неведении.

— Лэйр Тавер, думается, у Нас найдется для вас не одно поручение.

— Рад служить Вашему Величеству!

— … и мой офицер-лекарь, Лилиан-Мариэлла, графиня Иртон.

Зал ахнул.

— Так-так-так. Графиня, так это вашими стараниями полк, и ранее отличный, стал стоить трех любых других?

Вокруг как-то резко стало тихо.

— Сложно оценить, Ваше Величество. Максимум моих заслуг — просто дала им такую возможность. Ваши полки быстро учатся, и цена полка — больше цена его командира, как говорили мне сведущие люди.

— А небоевые потери?

Среди послов началось некое шевеление.

— Ваше Величество, полагаю я своим недалеким женским разумением, что если нет боев — почему же солдаты должны умирать? Я лишь исполнила долг жены графа.

— Поговаривают, что нет Вашим лекарским умениям границ.

— Только Альдонай всемогущ, Ваше Величество. Я же делаю то, что в моих скромных силах…

— Пока есть в королевстве Нашем такие семьи — нет причин нам беспокоиться сверх меры о будущности Нашей. Ну, а прочие дела Мы обсудим с вами, граф и графиня, особо. Веселитесь, господа. Мы рады приветствовать вас тут.

В нарушение порядка — впрочем, ребенку простительно — принцесса Джолиэтт почти солидно подошла к ней. Скрывая улыбку, Лиля сделала реверанс. Принцесса воспользовалась оказавшимся поблизости ухом и прошептала туда новость, которой просто невозможно было не поделиться:

— А у меня теперь корова есть! Пятнистая!

— Большая?

— Ага! Настоящая! С ушами!!!

— Да ты что?! Потом покажешь? — сказала Лилиан, и сунула ребенку специально сделанную пару цветных карамелей. — Это облизывают. С сестрицей-то поделись…

Ребенок хихикнул и быстренько пристроился назад в свиту брата, изволившего говорить с комендантом Лавери.

— Ну, один человек нам точно рад. — вдруг заметил Джеррисон. — Вы сделали прекрасное знакомство, мадам.

— Это точно. — согласилась Лиля. — Хорошие девочки.

— Только это не самое долгое знакомство.

— Ну и что? Они мне нравятся.

Король поднялся на возвышение, принцессы остались внизу. Из-за трона выступил низенький плотный пожилой военный — Лилиан была готова поклясться, что это сержант! — и подал королю открытый ящик. Король отдал берет, надел корону и, взяв скипетр, встал перед троном. С поклоном, сержант закрыл ящик и встал чуть в стороне.

— Любезные Наши подданные.

В зале наступила полная тишина.

— Прибыв в столицу, обнаружили Мы, что дела отца Нашего, милостью Альдоная и стараниями людей Наших пребывают в порядке и движении надлежащем. К тому сообщим, что границы державы Нашей спокойны, войска в порядке, казна наполняема. Буде случится некое волнение, как мы видели, готовы слуги и вассалы Наши привести области к порядку и повиновению безотлагательно. В том видим Мы залог успешного будущего державы и молим Альдоная о милостях его…

Лиля как-то вдруг осознала, что присутствует на самом настоящем историческом событии — тронной речи нового короля.

— … в делах и трудах народ Наш добился великих успехов. Верим Мы, что всемерно споспешествуя тем трудам, охраняя спокойствие и благоденствие народа Нашего, с должным смирением можем надеяться на правление долгое, славное миром, законом, урожаями тучными, прибылями и делами великими как в пределах державы Нашей, так и за ними — до самых краев мира. В том и полагаем Мы вас опорой и рукой Нашей…

Король говорил неспешно и четко, минут пятнадцать, без записей и заминок. В вычурных оборотах Лиля слышались некие… Впрочем, речь следовало обдумать. И не один раз. А ведь большинство к ней, кажется, не прислушалось. А зря.

Лиля, держа графа под руку медленно пошла вкруг по залу, возвращая приветствия. Руки Джесса потряхивало, но он все-таки держался.

— Все хорошо. Все отлично. — подбадривал слева Тавер. — Давай, давай, командир, немного осталось.

— Нас… выпускают?…

На это странный вопрос Лилиан ответить не успела.

— Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство. — Ланье оставался Ланье. Тихий человек, знающий ВСЁ, как казалось Лиле. — Его Величество просит вас посетить его для беседы. Лэйр Тавер, вам предоставят комнату для отдыха.

— Найдемся — успела шепнуть ему Лиля. — Еще совсем чуть-чуть, граф, совсем чуть-чуть. Его Величество зовет.

Джесс только сжал эфес шпаги. "Господи, не дай бог кто ее отобрать попробует, я же даже не знаю, чего он боится…"

Это беспокойство оказалось напрасным. Посты в парадной форме пропустили их без звука, открывая двери. И закрывая сразу вслед за ними. Скромная привычная приемная с прибранным столом, двери и…

— Ваше Величество, граф и графиня Иртон.

— Проси.

— Граф, графиня. Как вам понравился прием?

Полковник молчал. Ну, выбора нет, рискуем. Лиля выждала пять секунд и начала сама.

— Ваше Величество. — начала она. — Мы так счастливы и потрясены приемом, муж мой не находит слов, а я просто не могу удержаться…

Король был уже без короны, косметика в основном смыта. Зачем он нас вызвал?

Но король не стал её слушать. Он встал, ловко обогнул стол и подошел к Джеррисону. Прямо "поверх" еще договаривавшей Лилиан взял того за странно безвольную руку.

— Джесс — голос его был ласковым и негромким. — Все хорошо, Джесс. Это я, Рик. Ну? Узнал? Ты как? Посмотри на меня, пожалуйста. Все хорошо. Мы во дворце Лавери.

— Рик… — прошептал Джесс. — Куклы. Опять куклы, Рик. Я боюсь, страшно боюсь. Лекарь говорит — все в порядке, но она же не солдат, Рик… Тавер куда-то тут делся…

Король не удивился, не отшатнулся, не переспросил. Он продолжил тем же голосом.

— Все под контролем, Джесс. Сейчас мы им прикажем, все нормально будет — кто против нас куклы? Никто. Все хорошо будет, Джесс. Все уже хорошо. Ты меня слышишь?

Джериссон Иртон, здоровенный мужик, держался за сравнительно хрупкого блондина как за последнюю соломинку.

— Шпага, Рик. Мири шпагу спрятала. Она маленькая, она не понимает, а кругом куклы…

— Ну, моя-то шпага вот она. О, а вот и твоя — смотри, ты ее сам держишь! Все хорошо, Джесс, Мири защитим, тебя защитим, все хорошо. Кого мне еще найти?

— Лекарь тут моя, лекарь… Рик, ее так полк любит, нельзя без лекаря, нельзя… В полку её надо держать, в полку, там кукол нет, туда куклы не доберутся? Я боюсь. Даже понять не могу — чего боюсь. Я фигню какую-то несу, так ведь быть не может, а кажется мне, что нет ничего!!!

— Ну, Джесс, это же твой полк — какие куклы? Не будет никаких кукол. Все хорошо. Ничего не бойся. Все будет хорошо. Слушай меня, слушай мой голос. Все хорошо, ты слышишь, все хорошо…

— Лекаря моего не потеряй, Рик, пожалуйста, я почти не вижу ничего, слышу плохо — в ушах звенит.

— Слушай меня. Ничего не бойся, Джесс. Все отлично. Все хорошо. Ты меня слышишь, значит все хорошо. Тебе ничего не показалось. Она тут. Слушай меня. Все хорошо, все тут…

— Я тут. Все в порядке. — сдавленно сказала Лиля

— Рик… ты ведь король теперь, да? Рик, так я устал, спать не могу, дожди, а я один.

— Король Мы, король, ничего ты не забыл — я же знал? Вот. Слушай меня. Видишь, ты почти в порядке. Смотри на меня, смотри. Так, правильно. Слушай меня. Пойдем. Пойдем, Джесс. У меня и зелье есть. Помнишь? Ты слышишь только меня, все в порядке, ты слышишь меня, ты спишь, ты засыпаешь, помнишь зелье? Вот моя рука, рука теплая, мы все живые, слушай меня…

— Помню, я тогда спал… Я так устал, Рик. Почему они все кричат? Рик, а?

Джесс еще что-то неразборчиво бормотал, а король, повел его за плечи куда-то за стол, ногой ткнув какую-то завитушку. За открывшейся панелью был небольшой коридор. Пройдя через пару поворотв, они оказались в холле с несколькими дверями. За открытыми дверями — покои с окном в сад. На третьем-то этаже… В комнате была кровать, и через дверь Лиля, которая даже не могла собрать мысли, видела, как король посадил Джесса в кровать, помог снять сапоги, налил в кубок какой-то темный отвар и напоил его.

А потом держал за плечи, как больного ребенка, пока тот не уснул.

Король тихо подложил под шею друга подушку, удостоверился что рядом нет шпаг и кинжалов, снял крупные камни с шеи и кольца с пальцев, ссыпал все в прикроватный мешочек, а потом тихо кивнул ей на выход.

— Вот так. — сказал он ей выйдя в холл. — Вот так мои люди платят за свою и Нашу удачу. Что вы ему сказали?

— Ваше Величество, да ничего…

— Не врите Нам, графиня.

— Он по пути сюда… он хотел, наверное, но так себя вел…

— А вы — не хотели? Чего именно?

— Не знаю. — честно сказала Лиля. — Просто воспоминания… Он так себя вел раньше, а теперь было как-то странно… Вспоминал жену. То есть, мать Миранды.

— Вел. Он себя раньше так вел, а теперь странно вел. — выделил король фразы. Лилиан вдруг стало очень страшно. Джесса, здоровенного мужика, она не боялась. Этого сравнительно хрупкого тихого блондина, даже не повысившего голос, испугалась до дрожи. — Он вас хоть пальцем тронул против вашей выраженной воли?

Король сел на свое место. Лицо его было спокойным, голос ровным.

— Я не сказала ему ничего плохого! — как обычно, от страха Лилю "понесло". — А как деревянный он стал ходить после той бумажки, которую ему у входа сунули! Я, если помните, его и прикрыла, и собиралась увезти в полк.

— Bumazhki?

— Ну, письма!

— Так. Извольте ждать.

Король снова ушел в тот самый коридор и вернулся через три минуты с камзолом Джесса. Который и обыскал — невольно показав Лилиан, насколько плохо она знает мужскую одежду.

— Так… — снова сказал медленно Король, прочтя найденную записку. — Теперь стало понятнее. Легкого тебе вознесения, Наника, и светлого посмертия.

— Это какой-то условный шифр?..

— Нет. Это сообщение о том, что у него умерла няня.

— И это так его ударило?!

Король поднял на неё глаза и, пожалуй, впервые Лиля-Аля на себе ощутила что такое "пригвоздить взглядом".

— Вы, новоиспеченная графиня, хоть что-то о своем муже знаете? Мы скажем несколько слов о верном Нашем вассале. С двух, кажется, лет его фактически растила нанятая его отцом небогатая, некрасивая и не слишком умная вдова городского мещанина, Нанника Маллон. А потом растила и некоего не сильно нужного матери-королеве принца, когда таковой к нему прибился. Потом Джеррисона кидало и мотало по всей Ативерне — но он всегда возвращался и ей-то никогда не забывал писать. Почему же он мотался, спросите вы? У него репутация кота. Отец Наш кидал его в любую странную и тяжелую ситуацию, зная, что Джесс — вывернется. Сам будет выглядеть идиотом, его возненавидят или обсмеют — но дело он вытянет. В семнадцать его бросили как кость, как приманку баронессе Вик. Она любила мальчиков. Лучше — нескольких сразу. Его бросили вместо принца Ричарда — да, она уже приглядывалась ко мне. Он выдержал. Он выдержал месяц, а потом церковный суд — вы хоть вообразить-то можете, что это такое? Тогда я в первый раз услышал от него про куклы. Я еще думал, что он просто от меня отмазывается, еще злился — а потом увидел, что он не шутит и не врет. Отоспался в домике няни, вроде-бы прошло как дурной сон. Потом Альдонай пошутил с ним. Он дал ему жену, которая, как истинная дворянка, приняла мужа как Божью волю. Каким достался. Хотя и женился он против воли отца — Джесс получил дочь, Джесс получил статус. Около этой девочки из обедневшего рода он немного отогрелся. Альдонай завершил шутку — он забрал и ее. И осталось во всей Ативерне одно место, где ему было все ясно, где он был хорош, где он все правильно делал. Полк. Совсем не аристократический, совсем не парадный, пехотный полк. Его полк.

Рик говорил тихо, но Лилиан вжимало в пол, как прессом. Её бросило в холодный пот. И стыд.

— Для вас он — наглый красавчик, да? Бабник? В двадцать один год этот "бабник" в Бейтари со своим полком вычислил и выбил банды герцога Байканского. Который до того убил двух королевских представителей и вполне реально собирался отколоться от Ативерны. Джесс вычислил его. Он ушел туда свежеиспеченным командиром роты, а вернулся — полковником, потому что Корова простудился и умер, а война не ждет. Джесс просидел там полтора года, зимовал дважды — но выбил всех разбойников. Он потерял там четыреста человек, провинция была залита кровью — но он все сделал. Он был единственным старшим офицером, оставшимся в полку после этой кампании. Ах да, маленькое уточнение — его туда отправили через неделю после смерти его жены. Что, вам не говорили? После возвращения я сидел с ним второй раз. Когда его "приняли" во дворце все дворцовые прихвостни, включая его папеньку, чтоб его Мальдоная на том свете в… Извините. Слава Альдонаю, травница сумела подобрать и сварить ему зелье. И поил его я. Потому, что он никого больше не узнал, и никому не поверил — как и я, наверное, не верил бы никому. Кому нужен второй принц? Никому. Кроме самого себя и своего верного друга. Нескольких слуг. И уже слабеющей умом старушки-няни. А Иртон был нужен еще и смешной малышке-дочери.

Король Ричард выглядел совершенно спокойным, но Лиле казалось, что он с трудом сдерживается. И понимала, что вот сейчас у нее есть шанс не дожить даже до плахи.

— Мой брат. Мой несчастный двоюродный брат. Его дядя, мой отец, смотрел и видел смазливого здоровяка. И снова кидал его черти-во что. Как только тот выбирался из очередной ямы. Надо повесить на кого-то толстую истеричную девку, от которой — "папенька" вам не сообщил? — отказались уже граф и герцог из сопредельных провинций? Верфи, в пользу Короны, управлять которыми надо учиться с нуля? Отлично, где у нас вдовец-Иртон? Давай, король приказал…

— Он нарушил договор! — попыталась хоть начать отбиваться Лиля, прикрываясь единственным, что пришло ей в голову.

— Да что Вы говорите? А не припомните его, договора, пятый абзац? "Будет Лилиан Мариэлла, по отцу Брокленд, доброй женой, а он взамен…", так? Вам что, напомнить кто такая "добрая жена"? Там первый же абзац, наверняка, был "Во славу Альдоная и заветами Его". Не припоминаете, книга Альдоная, глава шесть? Договор двусторонний — или у вас другое мнение?

Лиля с ужасом вспомнила, что "Книга Альдоная" целую главу трактует о "женах добрых". И да, Лилиан Мариэлла Брокленд-Иртон, мягко выражаясь, не соответствовала и трети того, о чем там говорилось.

— Что, его женитьба — это главное, на что он вам жаловался? А как он себя вел — не говорил?!

— Вел — плохо, это верно. Но никогда не жаловался ни на что. Это то, от чего его трясло, как больного в горячке. Вот такой вот испорченный герой-друг Нам достался. Ну, и никак не сможем Мы забыть, что именно Джеррисон Иртон вытащил Нас из такой кучи неприятностей последнего года, что их и не перечислишь. Сегодняшняя вишенка на торте, Наника. Судя по всему, что-то еще зацепило его в вашем платье или поведении. Ладно. — король с усилием вернул себе спокойствие. — Сейчас Мы имеем возможности вознаградить Наших людей. Сообразно их надобностям. Конечно же, и ответить по их долгам, как подобает королю. Долг его перед Вами не может быть оспорен. Чего Вы хотите, графиня? Просите. Мы слушаем. Взамен же попросим мы малого для Нашего верного вассала, Джеррисона, графа Иртона. Вы желаете титул? Свободен будет титул герцогов Норделлов, древний и славный. Мы верим, что герцогство процветет под вашим управлением. Вы ведете торговые дела — Мы готовы обсудить передачу Вам нового торгового пути в Ханганат. Это десятки тысяч корон в течении пары лет. Вы имели намерение собирать и учить детей, чему не рада церковь? Мы можем поддержать это начинание. Выбирайте. Мы готовы платить, за исполнение единственной Нашей просьбы — Вы не будете рвать на части изуродованную — это Мы также признаем — душу вассала Нашего. Это не трудно, он вообще очень наивен за пределами битв — просто не ведите себя как холодная кукла, он ответит на тепло. Мы подлатаем ему душу, милостью Альдоная, насколько сможем, а вам просто не надо будет ее портить. Разумеется, факт такого его состояния не должен стать известным альдонам, ибо они могут его квалифицировать предельно скверным для нас всех образом. Займет это примерно три года — столько, как говорят, живет любовь обычно. Ну? Что хотите взамен? Покупаем. Платим без торга. Вы этого хотели? Никто в сопредельных и дальних государствах и близко не сможет предложить вам ничего подобного. Если только вы не хотите стать неведомой по счету наложницей Великого Хангана.

Никогда в жизни Лилиан-Але не было так стыдно.

— Мне ничего не нужно. Я… — она вздернула голову на остатках гордости врача. — Я вытащу его сама. Моя вина, по крайней мере отчасти. Мне и исправлять. Он, уж помимо прочего, мой командир.

Король помолчал и медленно проговорил, разглядывая Лилиан как манекен в магазине:

— Как же усложнилось все из-за того, что он вас действительно любит… Мы бы вас совершенно спокойно развели и выдали замуж за вполне достойного дворянина. И вышло бы недорого. А найти ему жену сейчас дело пары дней. Поторопиться надо, а то желающие дамы друг друга, поди, резать и травить начнут.

— А он меня, что теперь любит?.. Или просто смирился, раз уж оказался неплохой вариант? Или такой мелочью снова никто не озаботился? — горько спросила не удержавшись Лилиан. Король не обозлился, не высказался в духе "Все бы вам, бабам…"

— Впервые от него слышу о ком-то наравне с его полком и дочерью. Да, он вас любит, на свой манер. Вы выбираете. Что ж, да будет так. Впрочем, мы к этому разговору вернемся. Идемте, вам надо взглянуть на внутренние комнаты. Вы, вероятно, голодны.

— Кстати, — уже уходя повернулся к ней король. — Потрудитесь, если начнется ночью дождь, находиться в одной комнате с графом. И вообще, желательно пореже отходить от его постели.

— Но почему?!

— Потому, что Мы так повелеть изволили.

На этом разговор закончился, как и весь долгий и тяжкий день. Перевоз Джесса в полк или еще куда-то было бессмысленно даже упоминать. Его Величество не желали выпускать больного друга из поля зрения. Или отдавать ей контроль над ним. Или и то, и другое.

Король вышел. Вместо него в дверь зашли трое гвардейцев с подсвечниками, и встали молчаливым приглашением к выходу. Провели они ее (один впереди, два сзади) в комнаты — точнее самые настоящие покои. Две комнаты и холл-приемная. В одной спал Джесс, во вторую внесли свечи и сообщили ей:

— Мадам, прислать ли горничных? — именно "сообщили". Настолько никаким был тон.

Лиля посмотрела на уже разобранную постель, а потом перевела взгляд на конвой. Эскорт. Как их еще назвать? Гвардейцы смотрели от двери на выход, в углы, но ни в коем случае не на кровать.

— Нет. Свободны.

— Мадам.

Короткий поклон, и гвардейцы вышли. Вроде и солдаты — а чужие. И страна своя, а только лучше бы Полведра на часах дрых. И Тули ворчала за пологом. А видеть сегодня больше никого не хочу.

Она села на кровать и начала снимать украшения.

"Ну что же, дорогая" — промурлыкала где-то внутри знакомая интонация. — "По-моему, пора сформулировать свои желания. Герцогство — очень неплохо. Коли уж Величество так психует…"

"У него друг болен. А я за лекарство — герцогство?"

"Почему бы и нет? Лекарство — ты, себя надо ценить. И потом, а разве ты не этого хотела? Честная сделка, с сильной позиции."

"Вот интересно, а не стыдно от такой конструкции? Мне вот, например, очень даже."

"А чего нам стыдиться? Что Ричард что-то там такое наговорил? Какая разница — мужчина ищет сам себе и своему приятелю оправдания. Пусть его. Дорогая, успех следует признать…"

"Я учту твою позицию, Графиня. Свободна."

В этом препирательстве с собой было что-то… противное. Лиля медленно расплела косу. В какой-то степени это её успокоило, но Нейл она положила рядом с собой. Под правую руку.