Пройдя немного вперёд, папа почувствовал, что проголодался. Он свернул с тропы, присел под баньяновым деревом и не торопясь съел четыре мандарина. Он съел бы и шесть, и восемь, но у него оставалось всего десять штук, и было неизвестно, когда он сможет пополнить запасы. Он убрал все мандариновые шкурки обратно в рюкзак и собирался уже идти дальше, как вдруг услышал знакомые кабаньи голоса.
— Ни за что не поверил бы, если бы не увидел это собственными глазами. Да ты и сам сейчас убедишься. Тигры сидят кружком и наперегонки жуют жвачку. Старый носорог чистит свой рог зубной щёткой так упорно, что ничего не видит вокруг себя. Они даже не захотели разговаривать со мной — дескать, нет времени!
— Чушь собачья! — злобно хрюкнул другой боров совсем близко от папы. — Со мной-то они станут разговаривать! Я докопаюсь, в чём тут дело, уж ты мне поверь!
Голоса смолкли за поворотом. Папа вскочил и поспешил в другую сторону. Он представлял себе, как разозлятся кабаны, когда увидят льва, завязывающего ленточки на своей гриве.
Вскоре папа подошёл к развилке тропы и остановился, чтобы прочитать дорожные указатели. Одна стрелка указывала вперёд, к истоку реки, другая — налево, к Океанским камням, третья — направо, к Драконьей переправе. Пока папа рассматривал и читал эти надписи, послышались чьи-то шаги, и он поспешно спрятался за столбиком с указателями. Прекрасная львица торжественно прошествовала мимо него по тропе. Она направлялась от Драконьей переправы в сторону большой поляны. Столбик не очень хорошо скрывал папу, но львица не заметила его: она так старалась выглядеть величественно, что не видела ничего, кроме кончика собственного носа. Разумеется, это была мамаша льва, а раз так, сообразил папа, дракончик должен быть на этой стороне реки.
Он резво припустил вперёд, но расстояние оказалось большим, чем он предполагал. Наконец папа вышел к реке и огляделся. Дракончика нигде не было видно. Наверное, он уже вернулся на другой берег.
Папа присел под пальмой и стал думать, что делать дальше. Вдруг кто-то большой, чёрный и волосатый спрыгнул с пальмы и тяжело приземлился у его ног.
— Ну? — прохрипел могучий голос.
— Что «ну»? — машинально ответил папа и тут же пожалел об этом: перед ним стояла огромная свирепая горилла.
— Ну, давай рассказывай! — велела горилла. — Имя, возраст, род занятий и что у тебя в рюкзаке. Даю десять секунд, — и он начал считать нарочно очень быстро.
Папа не успел даже выговорить: «Элмер Александр», как горилла перебила его:
— Слишком медленно! Я выкручу тебе руки, чтобы ты научился отвечать быстрей!
Она схватила папины руки своими огромными лапищами и уже собиралась исполнить угрозу, как вдруг отпустила папу и стала яростно скрести свою волосатую грудь.
— Проклятые блохи! — ругалась она. — Не дают передохнуть ни секунды.
И самое скверное, что их даже нельзя разглядеть. Рози! Рода! Рейчел! Руфи! Руби! Роберта! Скорее сюда! Помогите мне избавиться от этих блох. Они сведут меня с ума!
В тот же миг шесть маленьких обезьянок соскочили с пальмы, бросились к горилле и стали чесать и скрести её могучую грудь.
— Разрази меня гром! — стонала горилла. — Они всё ещё там!
— Мы ищем, мы ищем, — залопотали обезьянки, — но их так трудно увидеть, они такие маленькие!
— Знаю, — проворчала горилла. — Ищите скорее. У меня тут ещё есть небольшое дельце, — и она кивнула в сторону папы.
— О горилла! — сказал папа. — У меня в рюкзаке как раз есть шесть увеличительных стёкол. Это именно то, что нужно для ловли блох. Поглядите-ка!
С этими словами папа открыл рюкзак и раздал свои стёкла: одно — Рози, второе — Роде, третье — Рейчел, четвёртое — Руфи, пятое — Руби и шестое — Роберте.
— Ах, какое чудо! — восхитились обезьянки. — Теперь мы отлично видим этих противных блох! Сколько же их тут…
Не прошло и нескольких мгновений, как из ближайшей мангровой чащи повыскакивало множество других любопытных обезьян, и каждая из них хотела сама поглядеть в чудесное стекло. Они так сгрудились вокруг гориллы, что та потеряла из виду моего папу и совершенно про него забыла.
