В апреле 1940 года гитлеровские войска вторглись в Норвегию, и следующие пять лет страна была оккупирована вплоть до окончания Второй мировой войны. Как и в других странах Западной Европы, трагический опыт оккупации Норвегии помог осознать важность обеспечения безопасности и непосредственно повлиял на создание после войны секретной сети. В Норвегии секретные подразделения были созданы теми, кто видел, как фашистские войска просто смели с лица земли плохо подготовленные норвежские силы сопротивления во время Второй мировой войны и теми, кто боялся, что холодная война может привести к советскому вторжению. Исследователи норвежской тайной сети Рональд Бай и Финн Сьюэ так передают общие ощущения того времени: «Вопрос — создавать или нет в Норвегии секретную армию — не стоял. Вопрос был только во времени». В конце концов, НАТО настаивало на создании подпольной сети. Ведь как объясняли Бай и Сьюэ со ссылкой на недатированную директиву НАТО/ SACEUR (ВГК ОВС НАТО в Европе) по неконвенциональному ведению войны: «Если стартовый выстрел не прозвучал в 1947/48-м, он бы прогремел в 1949 году после вступления в НАТО. Ведь условием для вступления в Североатлантический альянс являлось то, что члены должны были уже иметь или быстро создать условия для ведения «неконвенциональных войн» (1).

Вильгельм Иванг, директор норвежской секретной службы после Второй мировой войны, и Йенс Кристиан Хейг, первый послевоенный министр обороны Норвегии, были двумя центральными фигурами при создании после войны секретной армии и норвежской разведывательной службы (NIS). Иванг, дипломированный специалист из Осло, присоединился к небольшой разведслужбе норвежского правительства в изгнании в Лондоне в 1942 году, а Хейг был военным лидером организации норвежского военного сопротивления. По возвращении в Норвегию Иванг при поддержке Хейга в 1946 году создал послевоенную организацию NIS, и был ее директором на протяжении 20 лет. Американское разведывательное сообщество предъявляло Ивангу претензии из-за его известной симпатии к левым в норвежской политике, и в частности, из-за его членства в коммунистическом движении Mot Dag в молодые годы в 1930-х. В 1966 году Ивангу пришлось оставить службу после так называемого дела Лигрен (2). Чтобы смягчить его уход, министр обороны Норвегии перевел Иванга в штаб-квартиру НАТО во Франции, где он проработал в должности национального военного представителя. Он служил сначала в Париже, потом до 1969 года в Брюсселе. Ивангушел с гражданской службы по достижении пенсионного возраста и умер в 1983 году в возрасте 74 лет.

Во время своего пребывания в Лондоне Иванг установил тесные контакты с британским разведывательным сообществом. Он разделял убеждение офицеров МИ-6, что Норвегия никогда не должна снова попасть под вражескую оккупацию, не будучи подготовленной к ней. Иванг, поскольку он занимался созданием тайной сети, в феврале 1947 года встретился с представителем из МИ-6, которая имела тесные связи с высокопоставленными лицами в центральном аппарате Министерства обороны и военных штабов, — возможно, с самим директором МИ-6 сэром Стюардом Мензисом, — и представил ему план создания норвежской секретной армии. Иванг и Мензис решили, что Советский Союз и распространение коммунизма по Западной Европе представляют реальную и непосредственную опасность. «Эти соображения привели к тому, что английская сторона выказала сильную заинтересованность в наращивании оборонного потенциала в странах, которые могли попасть под вражескую оккупацию, — отметил Иванг в своем дневнике. — Кажется, будто Нидерланды, Франция и Бельгия находятся в процессе создания более или менее постоянной секретной армии» (3).

Наряду с британской МИ-6 американское ЦРУ тоже непосредственно участвовало в создании норвежской секретной армии. Уже в 1946 году Иванг направил майора Кая Мартенса в Нью-Йорк для установления связей с развивающимся американским разведывательным сообществом. Затем в ноябре 1947 года, после того как было создано ЦРУ, Иванг сам посетил Соединенные Штаты и обсудил вопрос, предположительно с Фрэнком Визнером, директором Бюро политической координации (БПК), департамента ЦРУ, о секретных неконвенциональных приемах ведения войны. В то время Ф Визнер уже начал создавать тайную сеть в Западной Европе. В конечном счете, в Италии ЦРУ приобрело большее влияние, чем МИ-6; влияние США неуклонно росло, в то время как влияние бывшей империи, Великобритании, шло на убыль. «Сотрудничество с США, — отмечает норвежский ученый Олав Ристе, — было самым важным аспектом международных отношений NIS» (4). В целях координации тайного сотрудничества в 1948 году в Лондоне офицеры норвежских, британских и американских секретных служб провели свою встречу. Меморандум секретной службы зафиксировал, что в ходе встречи было принято решение «создать аппарат в Норвегии, который в случае полной или частичной вражеской оккупации должен обеспечить передачу разведывательных данных по радио или другими способами в штаб-квартиры союзников внутри страны или за ее пределами». Меморандум подчеркивает, что NIS с гордостью сообщило ЦРУ и МИ-6 о создании тайной армии в ходе секретной операции NIS под кодовым названием «Сатурн». «Полковник Иванг смог проинформировать наших союзников, что аппарат, который мог бы служить этой цели, был практически готов и находился в его распоряжении» (5).

Как вспоминает бывший норвежский офицер разведки и исследователь Кристиан Кристенсен, именно норвежский офицер разведки Альф Мартенс Мейер якобы закрепил контакты с ЦРУ Он сам был на денежном довольствии ЦРУ и «возглавлял большинство норвежских разведывательных операций 1950-х и 1960-х годов» (6). Журналисты Бай и Сьюэ, исследовавшие «Гладио», заявили в 1990-х: «Было доказано, что Мартенс Мейер и его сотрудники имели регулярные контакты с МИ-6 и ЦРУ «под крышей» представителей британского и американского посольства в Осло» (7). Как и в других странах, в Норвегии приобретение радиопередатчиков было среди крупнейших и наиболее заметных инвестиций в секретную армию. В мае 1948 года в конфиденциальном письме Иванг просил министра обороны Хейга денег на приобретение 50 радиопередатчиков для норвежской тайной сети. «Передатчики будут надежно спрятаны в глубине страны и будут использоваться только в том случае, если страна будет оккупирована иностранным государством», — пояснил Иванг и подчеркнул, что секретные армии НАТО также могут быть использованы для внутренних операций в отсутствие вторжения, в случае государственного переворота, организованного норвежскими коммунистами: «В случае внутреннего переворота некоторые передатчики могут использоваться в соответствии со специальным разрешением высших должностных лиц Министерства обороны страны». Иванг подчеркнул, что «подготовка для создания этой сети находится в крепких руках», и уточнил, что в качестве операторов радиопередатчиков «мы намерены выбрать подходящих людей, которые в последней войне не занимались подобными операциями и которые не могут быть идентифицированы как радиооператоры» (8). Министр обороны Хейг был доволен развитием особо секретной операции и обеспечил финансовую поддержку (9).

Обратив внимание на задачи секретной армии, которые ей предстояло решать внутри страны, Иванг в своем письме к Хейгу подчеркнул, что члены секретных групп, сформированных на предприятиях в некоторых отраслях экономики, прошли обучение и были готовы превентивно действовать против «диверсионной деятельности «пятой колонны» (коммунистов) на этих предприятиях. В письме он также указал на то, что это обучение было проведено под руководством NIS и с согласия норвежских промышленников. Вероятно, осознавая потенциальную опасность того, что такие неофициальные вооруженные группы неподконтрольны парламенту, Иванг в докладе министру обороны Хейгу в октябре 1948 года настаивал на том, чтобы эти группы состояли из верных и дисциплинированных людей. Когда Норвегия в апреле 1949 года присоединилась к НАТО, были отпечатаны специальные плакаты против деятельности «пятой колонны», которые висели на стенах всех военных предприятий. Плакаты предписывали офицерам сотрудничать с полицией и спецслужбами в принятии превентивных мер против «пятой колонны», члены которой определялись как «норвежцы или иностранцы, которые в пределах национальных границ работают на иностранные государства и ведут нелегальную разведывательную деятельность, планируют и проводят диверсии, убийства, и т. д.». После вступления Норвегии в НАТО были составлены и хранились службой безопасности списки норвежцев и иностранцев, которых в чрезвычайной ситуации следовало арестовать и содержать под стражей (10).

В основном благодаря своему послужному списку и должности руководителя организации военного сопротивления, в 1945 году Хейг становится министром обороны в возрасте 30 лет. Он горячо поддерживал создание секретной армии, и выступая перед норвежским парламентом в своем первом послевоенном плане реконструкции норвежских вооруженных сил осенью 1946 года, подчеркнул, что «благодаря нашему военному опыту твердая воля к борьбе даже после военного поражения и оккупации является неотъемлемой частью боевой готовности небольшой страны» (11). Хейг решил, что главная радиостанция NIS в Осло должна функционировать как центральная станция норвежской секретной сети и приказал в глубине страны еще и резервную станцию.

25 октября 1948 года министр обороны Хейг содействовал тому, чтобы вышло правительственное распоряжение, официально предписывающее создать норвежскую секретную армию, «которая в случае оккупации должна действовать в тылу войск противника». В тот же месяц в секретном письме Хейг приказал начальнику штаба территориальной обороны генерал-лейтенанту Оле Бергу организовать управление FO-4. Берг знал точно, что Хейг имел в виду, поскольку FO-4 во время Второй мировой войны представляло собой Управление главного командования сил обороны Норвегии в изгнании, в чьи задачи входило совместно с британским Управлением специальных операций планирование и проведение диверсий и другой подпольной деятельности на оккупированной территории. Хейг приказал: «Норвежские власти должны быть в состоянии организовать саботаж и «маленькую войну» против объектов военного значения в районах страны, которые могут быть временно оккупированными врагом (коммуникационные линии, промышленные предприятия, военные склады, воинские части и т. д.). Необходимо, чтобы эти действия осуществлялись в рамках вооруженной борьбы в Норвегии. Следовательно, мы должны иметь высокий уровень готовности уже в мирное время» (12).

На основе собственного опыта Хейг представлял организацию своей секретной армии, состоящую из небольших групп от двух до четырех человек, имеющих доступ к схронам с оружием, взрывчаткой, средствами радиосвязи и другим необходимым оборудованием. Бойцы этих групп должны отбираться из норвежской армии и войск территориальной обороны. Они должны знать район действий. Ветераны Второй мировой войны норвежского военного сопротивления должны были использоваться только в качестве инструкторов, так как они могли легко быть выявлены и устранены врагом и его местными осведомителями после вторжения. По приказанию Хейга, автономная секретная радиосеть должна была обеспечить канал связи для тайной армии. Операция «Сатурн» продолжалась успешно, и вскоре все было готово к формированию управления F0-4. После создания этого управления норвежской тайной сети, в задачи которой входило действовать на оккупируемой противником территории, было дано новое название Rocambole или коротко ROC. По словам историка Олава Ристе, позиция ROC была такой: «Философия» ROC была основана на уроках немецкой оккупации, которую за эти несколько лет не смогли забыть» (13).

В сентябре 1952 года норвежский министр обороны проанализировал состояние секретной армии, и в этом контексте повторил определение и задачи норвежской тайной сети. В памятной записке говорилось: «Rocambole является строго засекреченной военной организацией, находящейся в непосредственном подчинении начальника Генерального штаба ВС Норвегии, чьей задачей будет выполнение ограниченных боевых действий, имеющих огромное военное значение на оккупированной территории Норвегии. Любое действие будет совершаться после прямого приказа начальника штаба, задача будет выполняться несколькими стойкими и выносливыми людьми, которые были организованы, обучены и подготовлены для таких задач». Во время войны ROC, в соответствии с документом Министерства обороны, имела три основных задачи: «1. Уничтожение неживой силы противника с использованием взрывчатых веществ или другими способами. 2. Временная защита объектов или линий коммуникаций после освобождения района страны, или 3. Другие задачи, включающие в себя: организацию секретных групп большего размера, организацию пунктов и площадок приема десантников и сбрасываемых на парашютах грузов, проведение специальных разведывательных задач, проведение диверсионных операций, осуществление переворотов, заказных убийств, и т. д.» (14). Несмотря на то, что в случаях, не связанных с оккупацией противником, выполнение таких задач, как «противодействие попыткам осуществить государственный переворот» или «защита против «пятой колонны» (коммунистов)» не было отражено в официальных документах, Иванг предвидел их, и они, скорее всего, были включены в список задач по умолчанию.

Штаб-квартира ROC была создана в доме в Сместаде в 1950 году, и по всей стране были размещены тайники; в правительственном бункере на улице Корт Аделер в центре Осло разместился центральный склад для оборудования ROC. Йенс Нордли, близкий соратник министра обороны Хейга по военному сопротивлению, был назначен на пост первого главы норвежской секретной apMHnROC. Уже в феврале 1949 года Нордли встретился с сотрудниками МИ-6 в Лондоне, где была достигнута договоренность ускорить создание норвежской секретной армии ROC и подтверждено намерение «создать 15 групп по пять человек до конца года» (15). Великобритания предоставила необходимое оборудование и снаряжение, включая радиопередатчики и взрывчатые вещества. В случае войны и оккупации Норвегии, территория Великобритании должна была служить в качестве штаб-квартиры военного времени для секретной армии. С норвежской стороны якобы имели место некоторые сомнения о целесообразности в отношении предоставления Великобритании информации по каждому члену ROC, включая его имя, указывая при этом, что секретная армия будет не только под норвежским, но и под иностранным контролем. Сотрудничество ROC с ЦРУ было также тесным. С одобрения министра обороны Хейга руководители ROC регулярно встречались с американским представителем Совета национальной безопасности США Гарольдом Стюартом. Информация обменивалась на деньги, и предположительно ЦРУ обладало списками с именами членов ROC (16).

Исследование периода времени, относящегося к концу 1949 года, показало, что обучение для девяти командиров групп и семерых радистов секретной армии было завершено в тот период. Были созданы тайники с оружием и боеприпасами, а также другим необходимым оборудованием и снаряжением, для тайных групп, с расчетом выполнения боевых задач в течение 12 месяцев без пополнения. К 1952 году были созданы 32 группы ROC, каждая насчитывающая пять членов; в планах было увеличение ядра секретной армии до 40 групп (200 членов). Хейг похвалил главу ROC Нордли за достигнутый прогресс, но сомневался, не слишком ли много частей ROC было создано на самом севере Норвегии, в том числе в так называемой области Финнмарк, ближе к Советскому Союзу. В марте 1952 года Хейг написал Нордли: «Вероятно, в этом деле преобладают иностранные интересы, например, в связи с использованием Финнмарк для пролета самолетов, совершающих бомбардировки Советского Союза и т. д.». В своем письме он продолжал: «При рассмотрении общей ситуации в расположении групп ROC по территории страны, я склонен считать, что мы могли бы добиться больших результатов в южной Норвегии. В соответствии с этой логикой мы должны действовать с особой осторожностью и организовать наши силы и средства таким образом, чтобы не «перегрузить» Финнмарк» (17).

Министр обороны Хейг был хорошо осведомлен о том, что Вашингтон и Лондон имели стратегические интересы в северной Норвегии. На протяжении всей холодной войны Норвегия охраняла 192 километра малонаселенной и самой северной ледяной границы НАТО с Советским Союзом. Также, как и Турции на юге, стратегическое значение Норвегии для НАТО было очень высоким, так как эта страна была ближе всех к Москве и «длинные руки» альянса могли дотянуться до Советского Союза через территорию нейтральной Финляндии. Поэтому страна могла использоваться как пост прослушивания и аэродромы взлета для самолетов-разведчиков ЦРУ и — по крайней мере, потенциально — бомбардировщиков НАТО, как Хейг указал в своем письме. Однако по идее Хейга приготовления к сопротивлению против иностранных оккупантов были полезнее в более густонаселенной южной Норвегии.

Хейг был не совсем доволен тем, как секретная армия финансировалась, говоря о том, что Норвегия оплачивает много счетов сама. В соответствии с соглашением между тремя сторонами, вовлеченными в создание норвежской секретной армии ROC, радиооборудование предоставляется бесплатно Соединенными Штатами и Великобританией, в то время как Норвегия оплачивает 50 % стоимости другого оборудования и кроме того покрывает все расходы на обучение. Хейг пришел к выводу, «что операции по созданию и организации работы ROC… были больше в интересах союзников, чем в интересах Норвегии» (18). Хейг обнаружил, что Норвегия платила две трети суммарных затрат на ROC, в то время как ЦРУ и МИ-6 покрывали все остальные, и более того, на расходы ROC уходило более 50 % всего бюджета секретной службы Норвегии NIS. Поэтому в 1950 году в служебной записке Хейг предложил, что в дополнение к предоставлению ROC бесплатной радиоаппаратуры Соединенные Штаты и Великобритания, которые так хотели создать секретную сеть в Норвегии, также должны покрыть расходы на все остальное оборудование. Норвегия в свою очередь будет платить за членов ROC и организовывать их обучение. Видимо, предложения Хейга были приняты в Белом доме и в Лондоне, и счет для Норвегии был уменьшен. В 1952 году общие расходы ROC составили полтора миллиона норвежских крон, которые были поровну распределены между тремя спецслужбами, NIS, ЦРУ и МИ-6. Ежегодные затраты после этого, похоже, оставались стабильными, поскольку 13 лет спустя в бюджете 1965 года треть, которую должна была покрыть Норвегия, составила 600 000 крон (19).

Как и во всех странах Западной Европы, информация о секретной антикоммунистической армии была ограничена в соответствии со строгими принципами «служебной необходимости». В то время как создавалась ROC, встречи с сотрудниками проходили по крайней мере раз в неделю с главой ROC Йенсом Нордли и часто в присутствии главы NIS Иванга. С поздней осени 1950 года национальные представители ЦРУ и МИ-6 также регулярно принимали участие в этих норвежских встречах «Гладио». Контакты с норвежским министром обороны были эпизодическими, и в основном в форме неформальных бесед между Хейгом и Ивангом или Хейгом и Нордли. Даже норвежская полиция по обеспечению безопасности, сопоставимая с американским ФБР, не была проинформирована о секретной армии. Как и во всех других странах, в случае с «Гладио» норвежский парламент, представляющий норвежский народ, ничего не знал о существовании секретной армии (20).

В октябре 1951 года во время одного из совещаний в рамках ROC был поднят вопрос об отчетности министру обороны Хейгу, а также об отчетах в Лондон и Вашингтон. Нордли предположил, что Хейг должен получать короткое резюме на регулярной основе о норвежской секретной сети, «поскольку он, должно быть, так перегружен работой, что у него нет времени для чтения относительно длительного отчета» (21). Было решено, что ЦРУ и МИ-6 должны регулярно получать подробные отчеты по секретной армии, также и для того, чтобы давать двум иностранным спецслужбам понять «серьезность и тяжесть работы по распределению более тридцати тонн оборудования», в то время как Хейгу по запросу высылали длинный отчет или в противном случае краткое резюме. В январе 1952 года Хейг вышел в отставку. Сейчас не ясно, до какой степени последующие норвежские министры обороны были проинформированы о секретной организации ROC (22).

В апреле 1949 года Норвегия вместе с 11 другими нациями основала НАТО и подписала Североатлантический договор. После этого секретная армия Норвегии стала более тесно координировать свои действия со специальным военным департаментом альянса. Записи норвежского министерства обороны, касающиеся ROC, подтверждают, что в августе 1951 года Верховный главнокомандующий НАТО в Европе (SACEUR) создал так называемый Комитет по планированию секретных операций (КПСО), в чьи задачи также входило управление европейской секретной сетью (23). В апреле 1952 года директор NIS Иванг сообщил, что ВГК ОВС НАТО в Европе отдал распоряжение КПСО пригласить представителей спецслужб стран НАТО в этот комитет. Вместе с другими начальниками европейских секретных служб Иванг получил приглашение на встречу КПСО в Париже 7 мая 1952 года, брифинг посвящался секретным сетям и обсуждению отношения ROC к комитету. Вероятно, на встрече также присутствовал американский генерал армии США SACEUR Мэтью Риджвея.

До встречи Иванг связался со своим датским коллегой, чтобы определить общий подход к ожидаемым вопросам НАТО. Иванг и начальник датской секретной службы договорились сделать все, чтобы разъяснить КПСО, что секретные армии — норвежская ROC и датская «Абсалон» — могли быть использованы только «в случае полной или частичной оккупации». Об использовании организации для операций, которые Иванг назвал «обычной борьбой», вопрос даже не стоял; в этот неясный термин могли быть включены внутренние беспорядки и государственные перевороты (24). Иванг был особенно чувствителен к потенциальному нарушению норвежского суверенитета натовским КПСО (в котором доминируют США). Это подтверждают его заметки, сделанные во время совещания. «Соглашение было достигнуто, тем более что секретная сеть была в первую очередь инструментом в распоряжении правительств разных стран и что ее основной задачей было сформировать ядро для возвращения временно потерянных из-за оккупации территорий». Иванг в своих записях подчеркнул, что «это наша работа — увидеть, что именно соответствующие правительства в последней инстанции осуществляют контроль» над тайной армией. «Было ясно, что это могло быть сделано, только если кто-то один будет контролировать каналы связи, и что личность этого руководителя не будет известна никому, кроме небольшого числа соотечественников. Однако эта точка зрения не должна открыто обсуждаться на международном уровне» (25).

В ноябре 1952 года КПСО, центр планирования секретных операций НАТО, представил основной документ, распространенный среди руководителей национальных спецслужб для комментариев. План Комитета по планированию секретных операций был направлен на деятельность по «неконвенциональному ведению военных действий», которая должна была проводиться национальными секретными службами и секретными армиями. Планирование и подготовка к неконвенциональному ведению военных действий, как настаивал документ КПСО, должна была проводиться национальными секретными службами и секретными подразделениями. В мирное время комитет по планированию в тесном сотрудничестве с SACEUR будут иметь общую ответственность. В «активной фазе» (что, вероятно, означает несколько возможных этапов от внутреннего переворота до полного вторжения советских войск на территорию) SACEUR возьмет под прямой контроль некоторые отделы и управления национальных спецслужб, в том числе и секретные армии, которые были переданы в распоряжение НАТО. Норвежские представители боялись, что секретная армия может стать орудием Вашингтона и Лондона. В этой связи секретная служба Норвегии NIS настаивала на соглашении о том, что норвежское правительство оставляет за собой «право решать внутриполитические проблемы при любых обстоятельствах», а также «суверенное право контролировать и предпринимать не подлежащие огласки усилия, которые оно сочтет необходимыми для осуществления политического контроля в Норвегии» (26).

Идея секретной армии ЦРУ в Норвегии под контролем американской SACEUR оставалась неприемлемой для большинства членов норвежской секретной службы. В январе 1953 года норвежской спецслужбой NIS для КПСО был подготовлен меморандум, в котором был обобщен военный опыт. В частности говорилось, что «во время последней войны правительство Норвегии было расположено за пределами государства, но его конституционные полномочия оставались законными, и оно осуществляло свои государственные функции во время всей вражеской оккупации Норвегии». «Под влиянием этого опыта правительство Норвегии рассматривает как само собой разумеющееся то, что оно должно нести ответственность за политическое лидерство в стране, включая оккупированные части страны». Следовательно, предположение о том, что в случае критической ситуации НАТО и американский SACEUR возьмет под контроль норвежскую секретную армию, было самым щекотливым вопросом. В меморандуме NIS говорилось: «То, что руководство движения сопротивления должно быть подчинено американскому генералу и его заместителям, приведет к политической буре в стране, если это станет достоянием общественности до оккупации; а после оккупации это станет отличной основой для вражеской пропаганды» (27).

Несмотря на опасения Норвегии, со временем ЦРУ и МИ-6 получили значительный контроль над норвежской тайной армией. В 1955 году Харбитц Расмуссен, один из ведущих членов ROC, в служебной записке сообщил главе норвежской спецслужбы Ивангу, что копии личных файлов засекреченного персонала ROC были высланы в Вашингтон и Лондон. Кроме того ЦРУ и МИ-6 была также предоставлена информация, которая необходима, чтобы создать и поддерживать работу радиоканалов связи секретной армии. Расмуссен посетовал на ситуацию и подчеркнул, что информация содержалась в запечатанных конвертах. Он предложил, что Иванг должен принять меры для того, чтобы получить эти запечатанные конверты обратно и хранить их под «исключительным контролем Норвегии» в Лондоне и Вашингтоне, то есть в норвежских посольствах этих двух столиц (28).

Добился ли Иванг успеха в своей деятельности, остается неясным из-за недостаточности документов. Но понятно, что доверие Иванга к США сильно пошатнулось в 1957 году, что привело к острому кризису между норвежской NIS, ЦРУ и НАТО, в котором доминировали США. Иванг получил информацию, что член штаб-квартиры ОВС НАТО в Северной Европе (HQ AFNORTH) в Колсасе в Норвегии «выказывал явный интерес к материалам военной разведки в целом, а также передал информацию в AFNORTH о норвежских гражданах, особенно тех, кто был решительным пацифистом и негативно относился к НАТО». Норвежские власти задержали американского гражданина, и выяснилось, что он следил за высокопоставленными норвежскими официальными лицами и сообщал информацию офицеру из SHAPE. Иванг пришел в ярость и потребовал, чтобы этот вопрос был первым пунктом на повестке дня на следующей встрече Комитета по планированию секретных операций в Париже 19 ноября 1957 года.

Атмосфера была напряженной, когда руководители европейских секретных служб встретились в Париже на Делуазон авеню, в Нейи. Полковник Блаер, британский офицер, председательствующий на совещании КПСО и открывший сессию, указал, что «норвежская специальная служба NIS была чрезвычайно обеспокоена действиями, которые предпринимались сотрудниками в Колсасе. Эти действия касались секретных армий, психологической войны и контрразведки». Затем Иванг сам взял слово и выступил с грозным предупреждением, чтобы НАТО держало руки подальше от норвежской тайной сети: «Все было спокойно до прошлого года, когда нам стало известно, что в AFNORTH были еще офицеры, которые работали над психологической войной, Е&Е [избежание захвата и побег из плена], и в связи с этим также занимается внесением в черный список высокопоставленных лиц. — Коль скоро высокопоставленные лица Норвегии были включены в такой черный список, то явно что-то не так. Мое правительство также серьезно относится к этой проблеме, и у меня есть приказ не принимать участие в международном планировании, если это будет продолжаться». Глава NIS Иванг был серьезно озабочен и пригрозил, что Норвегия покинет КПСО, если НАТО продолжит тайно нарушать суверенитет его членов. «Поскольку речь идет о Норвегии, наш интерес в работе комитета как такового с 1954 года постоянно снижался, потому что для нас там нет будущего. Мы считаем, что мы развиваем секретную армию, которая будет использована только внутри страны для освобождения от оккупации» (29).

Бригадный генерал Симон, руководитель Управления специальных проектов НАТО в SHAPE, имеющий обязанности также в КПСО, постарался успокоить норвежских представителей. В правдоподобном опровержении Симон признался, что не внушающий доверия американец работал в отделе специальных проектов, но отрицал, что тот имел инструкции действовать так, как недавно изобличил Иванг. Иванг настаивал на том, что он не ошибся, и пригрозил вывести Норвегию из Комитета по планированию секретных операций, пока все не будет приведено в порядок. НАТО и Белый дом были удивлены, когда Иванг привел свою угрозу в исполнение и отказался от участия Норвегии в секретных встречах в рамках КПСО. Несколько высокопоставленных чиновников НАТО писали ему, пытаясь убедить его вернуть NIS обратно в комитет. 14 октября 1958 года Иванг встретился с генералом США, который был в состоянии убедить норвежского директора вернуть его секретную службу и секретную армию в КПСО. Перед возвращением Иванг хотел получить официальное письмо с извинениями, содержащее следующие основные моменты: а) по делу было повторно принято решение; б) SHAPE обязуется более не продолжать деятельность в подобном виде; в) обращение в Норвегию по поводу возвращения ROC в КПСО» (30). Как только пришло ожидаемое письмо, Норвегия и ее ROC присоединились к Комитету по планированию секретных операций НАТО, и конфликт был исчерпан.

Представляет ли серьезную угрозу безопасности существование в государстве сверхсекретной армии, частично возглавляемой национальной военной специальной службой и частично иностранными державами с конкретными интересами в рамках холодной войны? Или же, напротив, такая тайная армия защищает государство? Такие вопросы беспокоили командование норвежской секретной армии во время холодной войны, а также наблюдателей по всей Европе после разоблачения секретной сети в 1990 году. Очевидно, что доверие к принципиальности и надежности организаторов секретной армии — США и Великобритании — имело решающее значение. Норвежский начальник секретной сети Свен Оллестад после скандала с КПСО настаивал даже: «Мы должны доверять нашим союзникам!» Однако учитывая известные тайные операции и манипуляции с политическими схемами с помощью ЦРУ и МИ-6 в мировом масштабе во время холодной войны и после нее, у некоторых норвежских официальных лиц доверия поубавилось. Исследователи «Гладио» Бай и Сьюэ вспоминали: в штаб-квартире норвежской секретной армии в Осло на углу Gronlandsleiret и Platous Gate «была напряженная атмосфера», когда обсуждался вопрос, должны ли союзники иметь полный и независимый контроль над секретной сетью. Но «начальник, подполковник Свен Оллестад, принял решение и отдал приказ, что национальной код безопасности, который может раскрыть всю секретную сеть, должен быть передан в МИ-6». Норвежская секретная армия, таким образом, отдала часть суверенитета Норвегии, и это привело «к активным и интенсивным протестам его ближайших коллег». Протесты были проигнорированы (31).

Норвежские журналисты во время политически сложного периода конца 1960-х, характеризующегося «властью цветов» хиппи, движениями «Скажи нет насилию», студенческими протестами и антивьетнамскими демонстрациями, решили, что Соединенным Штатам не стоит доверять, и в декабре 1967 года опубликовали сверхсекретный недатированный документ НАТО в поддержку их требования. «В случае внутренних беспорядков, которые могут серьезно повлиять на войска США и их задачи, как, например, вооруженное восстание или внутреннее сопротивление против правительства принимающей страны, [армия США] должна сделать все, что в ее власти для подавления таких беспорядков, используя собственные ресурсы». В документе были сделаны конкретные ссылки на Западную Европу, в частности на Норвегию, Грецию, Турцию, Западную Германию, Францию, Италию, Голландию, Бельгию, Люксембург и Данию. Соединенные Штаты опасались из-за масштабных антивьетнамских демонстраций, что правительства или население Западной Европы, в том числе Норвегии, могут воспротивиться против них и угрожать работоспособности сил США и НАТО. Подписанный генералом США Коннеллом, заместителем командующего силами США в Европе, документ продолжал объяснять наиболее деликатно, что при особых обстоятельствах США должны вмешиваться в дела европейских стран НАТО даже без согласия их национальных правительств в целях подавления внутренних беспорядков: «Если этих инициатив не достаточно, ил и в случае, если заинтересованное правительство просит помощи, или если командующий силами США придет сам к выводу, что правительство не в состоянии подавить такие волнения, то американские войска могут принять те меры, которые посчитают необходимыми по решению командующего силами США или по собственной инициативе или в сотрудничестве с заинтересованным правительством» (32). В данном контексте остается непонятным, будут ли в это вовлечены секретные армии под командованием НАТО.

Отношение Белого дома и Пентагона в Вашингтоне к суверенитету других государств не способствует укреплению доверия, которое определенные члены норвежской секретной армии питали к НАТО, ЦРУ и МИ-6. И вследствие этого, также как с ситуацией с командным центром секретной армии, Комитетом по планированию секретных операций, проблемы были подняты на международный уровень в командный центр Объединенного комитета по планированию секретных операций (ОКПСО). ROC совместно с европейскими секретными армиями принимал участие в совещаниях НАТО в рамках ОКПСО, связанного со штабом ОВС НАТО в Европе, который норвежские документы иногда также называют «Группы сотрудничества по вопросам планирования секретных операций» (ГСПСО). Норвежский историк Ристе рассказывает, что в документах ОКПСО было указано «шесть раз точно: «В любое время командование и контроль будут осуществляться соответствующими национальными секретными службами», в то время как в норвежских документах было отмечено, что «высказываются опасения о руководящей роли, присвоенной ГСПСО в рамках SHAPE» по суверенитету Норвегии (33).

Норвежская секретная армия, как и большинство других армий «Гладио» в Европе, тесно сотрудничала с британским Управлением секретных операций и американскими силами специального назначения «зелеными беретами», поскольку норвежские «гладиаторы» проходили подготовку в США и Англии. Майор Свен Блайндхейм, видный член норвежской секретной армии, сам был на протяжении многих лет инструктором в Nursery, специальном британском учебном центре форте «Монктон» в Великобритании, где итальянские «гладиаторы» также проходили подготовку. И полковник Свен Оллестад вместе с инструктором Свеном Блайндхеймом в 1952 году провели курсы обучения «Гладио» для ЦРУ в Соединенных Штатах, вероятно вместе с силами специального назначения «зелеными беретами» в американской штаб-квартире ведения неконвенциональных войн в Форт-Брэгг (34).

Если судить по замечаниям Блайндхейма, Бай и Сьюэ вспоминают, что «сущность обучения ЦРУ может быть обобщена в «10 секретных заповедях», которые подчеркивали, что секретные армии могли быть вовлечены как в военные, так и политические операции. Подчеркнув скрытый характер операций, основной принцип секретных сетей ЦРУ состоял в том, что «1. Секретные операции — это способ осуществлять политические и военные действия. 2. Цель секретной армии — это обеспечение непрерывной и постоянной оперативной способности проводить диверсионно-разведывательные операции, операции по эвакуации и спасения в районах и странах, которые могут попасть под советский и коммунистический контроль». Для того чтобы быть в состоянии осуществить эти задачи, сеть должна быть безупречно организована: «3. Принцип «служебной необходимости» — это святое. Каждое звено/человек должны знать как можно меньше о ситуации в целом, и каждое звено/человек должны быть лишены возможности узнать что-либо о других подразделениях организации и вовлеченных в операцию людях. 4. Действующие параллельно подразделения в тайной организации должны быть отделены друг от друга и «встречаться» только на самом верху в штаб-квартире», в том числе в Объединенном комитете по планированию секретных операций и Комитете по планированию секретных операций, связанных с SHAPE НАТО. 5. Когда рассматривается кандидат в агенты, следуетиспользовать все возможные и невозможные источники и средства контроля и проверки: полицию, школу, общество, места работы, друзей, родственников, соседей, обыски домов. Перед вербовкой должно происходить непрерывное и длительное наблюдение за кандидатом» (35).

Непонятно, приезжали ли американские и британские инструкторы, а также члены сил специального назначения в Норвегию для обучения секретной армии ROC, как это было, например, в Бельгии и нейтральной Швейцарии. По словам историка Ристе, норвежская секретная служба «настороженно относилась к любому предложению, которое могло привести к британскому или американскому вмешательству в работу на норвежской земле. Это касается, среди прочего, и предложения о поддержке со стороны сил специального назначения США, которые находились в Германии, или британских подразделений специальной воздушной службы, в чьи задачи входила поддержка групп сопротивления в странах НАТО» (36). Остается непонятным, до какой степени сотрудничество Норвегии с ЦРУ, МИ-6, натовскими ОКПСО и КПСО изменилось после того, как глава NIS Иванг, которого никогда не любил Вашингтон за его левое прошлое и критические высказывания в отношении Комитета по планированию секретных операций, был заменен полковником Йохан Бергом в 1966 году. После этого связи якобы укрепились.

Наиболее серьезная угроза для разоблачения норвежского «Гладио» появилась в 1978 году, когда норвежский полицейский, отслеживая незаконное производство алкоголя, наткнулся на большой подземный склад оружия ROC, содержащий по меньшей мере 60 стволов огнестрельного оружия, в том числе пулеметов, 12 000 патронов, взрывчатые вещества и сложное оборудование для связи. Не подозревая о существовании секретной сети, полицейский сообщил о своей находке, и новость просочилась в прессу. Как в 1990 году высказался профессор Нильс Гледич из находящегося в Осло Международного института исследований мира, «если бы полицейский попробовал уладить все с разведкой, то дело по всей вероятности замяли бы» (37). Владельцем недвижимости, на территории которой были найдены нелегальный алкогольный завод и склад оружия тайной сети, оказался Ганс Отто Мейер, член норвежской секретной службы. Мейер был арестован, но, к удивлению следователей, его заявление, что арсенал был устроен секретной службой для использования ячейками сопротивления, было в конце концов подтверждено.

По мере разворачивания скандала в дело вмешался норвежский парламент и парламентарии были потрясены, узнав от министра обороны Рольфа Хансена, что сеть тайного сопротивления была образована после войны. По его словам, сеть возникла из лиц, не состоящих на государственной службе и объединенных в группы, которые контролировались норвежской секретной службой. Знакомый со щекотливой ситуацией, Хансен утверждал, что «норвежская сеть не была подотчетна ни НАТО, ни другим странам, отклоняя вероятность связи с ЦРУ. Но он не хотел обсуждать подробности, сказав, что деятельность организации должна была оставаться в секрете» (38). Эти заявления Хансена в 1978 году были в лучшем случае заблуждением, а в худшем — они были просто неправдой. Но в контексте холодной войны большинство в парламенте Норвегии доверяло Хансену и не видело причин для расследования или закрытия подпольной сети, и история была быстро предана забвению.

По стечению обстоятельств сильнейшие доказательства, противоречащие заявлениям Хансена, утверждавшего, что ЦРУ не участвовало в секретной операции, всплыли в том же году, когда он свидетельствовал перед парламентом. Это случилось, когда бывший директор ЦРУ Уильям Колби опубликовал свои мемуары. В своей книге, написанной для улучшения имиджа дискредитированного ЦРУ, Колби с гордостью рассказывал, как он участвовал в создании секретной армии в Северной Европе, в том числе в Норвегии, с 1951 по 1953 год, когда он был молодым агентом ЦРУ в посольстве США в Стокгольме. Колби объяснил: «Ситуация в каждой из скандинавских стран была особая, Норвегия и Дания были союзниками НАТО, Швеция удерживала нейтралитет, который помог ей пройти через две мировые войны, Финляндии приходилось считаться в своей внешней политике с советской властью непосредственно рядом со своими границами. — И Колби продолжал, неявно ссылаясь на Норвегию и Данию: — Таким образом, в одной группе этих стран правительства сами строили свои собственные тайные сети, рассчитывая на возможность активизации их из изгнания, чтобы продолжить борьбу (39).

Действия сетей должны быть скоординированы с планами НАТО, их рабочие частоты должны быть настроены таким образом, чтобы поддерживать связь с правительством, находящимся в изгнании, и специальное оборудование должно быть получено от ЦРУ и надежно укрыто для последующего использования. Колби продолжал, говоря, что в другой группе стран, нейтральных Швеции и Финляндии, придется делать эту работу в одиночку или, в лучшем случае, с «неофициальной» местной помощью, поскольку политики этих государств препятствовали их сотрудничеству с НАТО, и любое разоблачение подобного сотрудничества вызвало бы немедленный протест со стороны местной коммунистической прессы, советских дипломатов и лояльных скандинавов, которые надеялись, что политика нейтралитета и неприсоединения позволит им уйти от Третьей мировой войны целыми и невредимыми» (40). После того как был обнаружен склад с оружием, а также после признаний Колби, в 1978 году завеса тайны над секретной норвежской армией была приоткрыта. Вся европейская сеть находилась под угрозой разоблачения. В 1990 году профессор Нильс Гледич прокомментировал норвежские разоблачения: «Это немного удивительно, что никто в других странах НАТО не обратил на это внимания и не поднял вопрос об их собственных странах» (41).

Когда в ноябре 1990 года вслед за итальянскими откровениями норвежская секретная армия ROC была вновь раскрыта, спикер Министерства обороны Эрик Сенстад ответил на вопросы прессы одной короткой фразой: «Слова Хансена все еще в силе» (42). Пока норвежское население удивленно реагировало, норвежские военные подчеркнули, что также с демократической точки зрения было правильно держать существование армии в секрете. В 1990 году контр-адмирал Ян Ингебристен подтвердил прессе, что в 1985 году секретная армия еще существовала, когда он подал в отставку с поста начальника высшего военного командования разведывательной службы Норвегии. На фоне критики со стороны общественности он настаивал на логичности подобной секретности и того, что общественность узнала про секретную армию абсолютно случайно: «В этом нет ничего подозрительного. Это были силы, которые в случае оккупации территории должны были оставаться на ней, и поэтому должны были оставаться в секрете» (43).

Норвежские журналисты Рональд Бай и Финн Сьюэ хотели узнать более подробную информацию о норвежском «Гладио» и за отсутствием парламентского расследования опросили многочисленных бывших участников и сотрудников спецслужб; в 1995 году они опубликовали свой отчет о норвежской тайной армии под названием «Секретная армия Норвегии. История тайных сетей для борьбы в условиях оккупации» (44). Хорошо проинформированное и критически настроенное население Норвегии возмущала мысль о секретной и связанной с ЦРУ армии, не подконтрольной парламенту, все это вызвало шквал резких замечаний. В целях предотвращения утраты доверия норвежский департамент обороны после этого принял беспрецедентное, но мудрое решение провести научно-исследовательскую работу. Историкам Олаву Ристе и Арнфинну Молану из Института оборонных исследований в Осло доверили провести исследование истории норвежской секретной армии вплоть до 1970 года и дали доступ ко всем «архивным материалам и всем устным источникам, которые могли быть важны для их работы». Перед публикацией рукопись была представлена в Министерство обороны для рассекречивания и опубликования, где были внесены незначительные изменения (45).