Иногда он думал, что был бы рад смерти.

Киан мог вынести всё. Голод, холод, непогоду, пытки — всё, кроме этого. И словно зная о том, как можно его сломать, судьба в лице проклятого полубога воспользовалась именно этим.

Безнадежность.

Он пришел в себя, выныривая из колдовского забытья, и обнаружил, что лежит прямо на голой земле. Кроме того, сухая почва была усыпана костями — белыми, крупными, что подразумевало, что все они были человеческими. Голова кружилась, и Киан предпринял слабую попытку подняться. Если с ним сыграло шутку злое колдовство, то богам лишь ведомо — где он сейчас. Рука привычно скользнула на пояс, ища меч, но тот остался во дворце. Киан успел увидеть, как большие когти врылись в землю прямо перед его лицом. Глаза слезились от поднятой пыли, а потому он не мог разглядеть того, кто нависал над ним огромной неясной тенью.

— И кто это тут? — Раздался скрипучий голос, — очередной храбрец с гнилой трухой вместо мозгов?

Сейчас, когда Киан стоял, опираясь на землю одним коленом, он мог видеть не только массивные когти, но и широкие лапы, удерживающие туловище странного существа. Киан вырос среди рассказов о неведомых обитателях гор и морей, теоретически — он был готов к тому, что увидел. Его две младшие сестренки больше всего обожали слушать легенды и сказания о чудесах мира. Но это существо превосходило все легенды, которые Киан мог припомнить. При мысли о погибших сестрах в груди остро и больно кольнуло. Впрочем, как и всегда, когда Киан оборачивался назад и смотрел в своё прошлое, погибшее темной ночью вместе с его семьей.

— Кто ты? — Хрипло спросил он, поднимаясь на ноги. В горле пересохло, и слова звучали едва разборчиво. Зверь был почти по плечи Киану, и его глаза смотрели прямо ему в лицо.

— Ну, это даже невежливо, — слова, слегка искаженные от того, что звуки вырывались из огромного клюва, были полны насмешки, — ты появляешься на моей земле и не выказываешь никакого уважения, задаешь глупые вопросы. Наверно, стоит тебя просто разорвать, как и всех остальных наглецов?

Киан огляделся. Он действительно стоял посреди расщелины в скале, образующей небольшую площадку. Повсюду валялись кости, подозрительно похожие на человеческие по своим размерам. Большие светлые камни лежали посреди, как спящие овцы.

— Где это место? В Ольстере? — Киан знал только одно — ни в коем случае не стоит раздражать легендарное создание. Раздался звук, похожий на слишком громкое ворчание. Он доносился оттуда, где стоял зверь, и становился всё сильнее, пока не перешел в отчетливый смех.

— Оглянись вокруг, — зверь моргнул желтыми глазами, — ты действительно думаешь, что Ирландия может так выглядеть?

Стараясь сохранять самообладание, Киан ещё раз осмотрелся вокруг. За скалой возвышался высокий густой лес, крона которого создавала настолько плотный ковер, что через него не пробивалось ни единого луча солнца.

И, кстати, солнца на небе не было, несмотря на то, что стоял день. Киан ощутил, как его бросило в дрожь.

— Ты наверно уже догадался, — произнес зверь, наблюдая за мужчиной, — что далек от дома и вряд ли вернешься туда когда — либо.

Киан ощутил, как его тело покрылось холодным потом. Цепляясь за остатки самообладания, он ещё раз окинул взглядом пейзаж, окружающий скалы. Здесь царила тишина, такая, что в неё было странным слышать своё собственное дыхание. Где — то в паре миль возвышался небольшой лесок, и Киан мог поклясться, что не слышал звуков птичьих голосов. Если это место расположено там, откуда нет дороги назад, это означает то, что он никогда не увидит дом.

Он был королевским воином. Он был защитником и мечом Тары.

Сердце стучало так громко и быстро, что Киану казалось — оно, того и гляди, вырвется из груди, разламывая ребра. Он попробовал глубоко вдохнуть и выдохнуть, восстанавливая трезвость мыслей. Из любой ситуации должен быть выход.

— Ты не ответил — что это за место?

Зверь тряхнул головой и прищурился, словно вопрос Киана застал его врасплох:

— Это Аннуин, воин. Возможно, ты слышал о нём, а значит — избавишь меня от обязанности объяснять тебе более подробно.

Он сбился со счету, пытаясь запоминать — сколько дней, месяцев прошло с того момента, как оказался посреди логова грифона. Первые недели Киан отмечал камнем короткими зарубками на кривом стволе молодой рябины. Первый месяц он ждал, что возможно, проклятье потеряет свою силу в Потустороннем Мире, и, как живой человек, он вернется обратно, на своё место.

Киан сидел на вершине скалы, наблюдая, как сумерки сменяют ровным свет небес, когда наступает утро или приходит вечер. Он был создан для битв и ратного дела, но не для того, чтобы оставаться пленником вечного Аннуина.

— Однажды ты привыкнешь, — крылья грифона взмели столб песка, когда зверь опустился рядом с мужчиной, — и перестанешь рваться назад.

Киан провел рукой по изрядно отросшим волосам. Спутанные и припорошенные скальной пылью, они придавали ему сходство с одичавшим зверем.

— Разве ты оставил там кого — то? — Грифон уставился ему в лицо. Тонкая линия зрачка немигающее разделяла текучее золото глаз и завораживала. — Семью? Детей? Подвиги? Незавершенные дела?

Ему захотелось прижать ладонь к груди, где расцветала привычная боль. У него не было семьи. Киан никогда не позволял себе думать о том, что в один прекрасный день произнесет обет, связывающий его с какой — либо женщиной. Он знал, что не смог защитить своих близких, и крики умирающих маленьких сестер постоянно стояли в его ушах. Он не мог обречь снова тех, кто будет в нем нуждаться, на боль и разочарование.

Ведь даже своего короля он подвел, исчезнув тогда, когда был тому необходим для поддержания порядка и защиты.

Вскоре Киан перестал считать дни и приходить на место, куда его перенесла магия проклятья. Чем больше времени проходило, тем больше казалось, что в нём умирает что — то, что было прежним Кианом. Новый же был лишенным всех чувств и надежды.

— Ты — тоже часть Аннуина, я бы уточнил — та, что хищна и однозначно опасна, — заявил грифон, наблюдая, как Киан сбрасывает с плеч окровавленную тушу какого — то странного существа, напоминавшего ягненка, отрастившего клешни рака и узкий хвост. Реки и заводи Аннуина были полны всевозможными тварями, которые отличались абсолютным недружелюбием ко всем, включая собственных водяных соседей.

Киан одним ударом острого куска камня отсек подрагивающую клешню. Грифон защелкал клювом, втягивая запах свежей крови. Киан делил с ним эту скалу и то, что попадало ему на охоте. Зверь из кошмаров и проклятый заключенный — хорошая компания.

Да, Аннуин превратил его в свое детище, сделал членом своего мира. Далекая часть Киана, оттесненная на самые задворки, отчаянно рвалась назад, в мир людей. Но сам он уже без тени горечи думал о том, что проведет вечность здесь. Он спокойно думал о том, что возможно, все те, кого он знал, уже состарились и умерли. Что возможно, никто уже даже не помнит о том, что Киан вообще когда — то существовал.

В тот день грифон вернулся рано со своей ежедневной прогулки по ровному небу Потустороннего Мира. Киан проводил взглядом зверя, когда тот пролетел прямо над головой воина, почти задевав его широкими крыльями.

Грифон нетерпеливо щелкал клювом и переминался с одной когтистой лапы на другую. Киан решил, что тот выглядит явно взволнованным, но не оторвался от затачивания очередного костяного клинка.

— Неужели ты настолько не любопытен? — Заворчал грифон, пиная лапой груду сложенных перед Кианом костей и пытаясь отвлечь его от работы. Киан невозмутимо продолжал полировать оружие, игнорируя рассыпавшиеся кости и раздражение соседа.

Тот издал угрожающее шипение, напоминая мужчине о том, что его лучше не злить. Киан поднял голову. Хочет внимания — пусть получает.

— Ты должен уходить, — грифон наконец перестал беспокойно дергать ушами, — сейчас. Немедленно.

— Хорошо, — Киан поднялся, собирая лежащие возле его ног наконечники для стрел.

— Эй, погоди, — грифон выглянул вдаль, на расстилающееся за грядой скал ровное поле, — дело не в том, что ты надоел мне. Нет, конечно — сосед, похожий на огромный неразговорчивый кусок камня, может периодически раздражать. Но есть возможность вернуть тебя обратно.

Этих слов Киан ждал очень давно и долго, чтобы ощутить хоть какой — то намек на трепет. Он не мог позволить себе поверить по — настоящему в то, что проклятье могло разрушиться и отпустить его. Сколько времени прошло уже? Год? Десятилетие? Жив ли ещё мудрый король Кайрпре? Даже если нет, то Киан всё равно продолжит воевать под знаменем Тары, которая примет его в своё войско. Он хотел вновь ощущать чувства во всей их полноте, так, чтобы они занимали его без остатка. Аннуин лишил его этой возможности, высушив безнадежной перспективой вечного плена.

— Как? Как это произойдет? — Киан пристально смотрел на зверя, который явно был взволнован больше, чем надо.

— Сперва выполни одно условие, — грифон распустил крылья, скребя ими по земле. Другое дело, теперь Киан понимал, что тот явно собирается получить что — то значимое взамен за помощь ему.

— Что ты хочешь?

Зверь сложил крылья на спине, продолжая по — прежнему смотреть в сторону горизонта. Киан ждал его ответа, испытывая почти нетерпение. Казалось, что с плеч свалилась многотонная глыба, не позволявшая до сих пор ему вдохнуть полной грудью воздух и ощутить себя снова живым.

— Когда ты получишь того, кто проведет тебя обратно, ты поможешь мне умереть.

Не мигающие золотые глаза уставились на Киана, завораживая и не позволяя отвести взгляд.

— Зачем тебе это? — Выдавил Киан, неожиданно растерявшись от прозвучавшего требования. Он был солдатом, он убивал врагов, но сейчас словно вылетел из седла, столкнувшись с препятствием.

— Ты хочешь вернуться в мир людей или нет? — Раздраженно рявкнул грифон. Киан коротко кивнул, признавая, что согласен. — Так — то лучше, — голос зверя прозвучал более спокойно.

Они шли по бескрайним долинам, превращавшим Аннуин в необозримое цветущее поле, усеянное разнообразными растениями. Мелкие зверьки торопливо разбегались, заслышав шум приминаемой Кианом травы. Говорливые реки пересекали их дорогу, и Киан не тратил времени на то, чтобы обращать внимание на злобных речных дев, ворчливо бранящихся на его хладнокровие. Грифон порой взлетал вверх, разминая крылья и со свистом разрезая воздух. Он парил над Кианом, высматривая известную лишь ему дорогу, и возвращался назад, заставляя покачиваться от ветра высокие полевые цветы.

— Когда придет время, ты встретишь ту, что снимет проклятье, — сказал на прощание ему грифон, оставляя его на поросшем кустарниками склоне холма, — и выполнишь условие нашей сделки.

Киан проводил взглядом зверя, превратившегося в маленькое пятно на голубом небосклоне. Затем подхватил оружие и направился вперед по дороге.

* * *

Сага устроилась рядом с Огмой. Стараясь не смотреть в сторону сидящего прямо напротив неё охотника, она усердно разглядывала стебли примятой травы. Каждый нерв в теле был напряжен, и Сага готовилась к неожиданному нападению в любой момент.

— Можешь успокоиться, — неожиданно произнёс охотник, — я не собираюсь причинять вам вред.

Голос у него был низкий, рокочущий — будто вдалеке прогремела гроза. Если он рассчитывал, что этими словами успокоит Сагу, то заблуждался. Она слишком хорошо помнила — на чьей стороне охотник был в замке.

Однако она заставила себя поднять глаза и вызывающе уставиться прямо ему в лицо. Покрытое ожогами, оно казалось сейчас достаточно уродливым и лишенным выразительности. И только глаза охотника демонстрировали его эмоции. Кажется, одной из них была насмешка.

Когда мужчина резко выбросил вперед руку, Сага вскочила на ноги. Голубое пламя не было настоящим огнем и не защищало её. Но кроме неё никто больше не пошевелился, даже Огма — тот сидел, прикрыв глаза, и не обращал внимания на происходящее прямо перед его носом. Вместо ожидаемого нападения к ногам Саги плавно опустилось большое длинное перо. Оно отливало цветом песочного золота, и девушке хватило мгновения, чтобы узнать перо из крыла грифона.

Что он сделал со зверем? Неужели убил его? Сага моментально позабыла все своё негодование злым языком грифона и его надоедливые поучения. Он был почти друг, насколько это казалось возможным в такой странной ситуации, как их путешествие.

Очевидно, охотник догадался о ходе мыслей Саги, поскольку сверкнул глазами:

— Он сказал — так до тебя лучше дойдет, что я не враг. Или ты думала, что я его убил, а затем пришел за тобой?

Именно так она и думает прямо сейчас.

Похоже, что гримаса на лице охотника должна была означать сарказм. Но от движения мышц он явно испытывал боль, а потому гримаса исчезла.

— Я должен тебе жизнь, — заявил охотник. Это звучало так, словно имело большое значение непосредственно для него. Может, в этом мире так и было, хотя спасение соратника безумного князя вряд ли являлось благим делом. Во всяком случае, Сага всё равно охотнику не доверяла.

— Где грифон? — Она снова опустилась на землю, но теперь не сводила с охотника глаз.

— То, что зверь обещал, — внезапно заговорил Огма, — он выполнил.

— Но до гор мы не дошли, — Сага почти растерялась. Горная цепь была еще далеко, а они прошли только половину дороги. Огма оперся на свой сучковатый посох и поднялся на ноги. Голубоватый волшебный огонь потух, оставляя легкие искры. Казалось, старый бог считает, что всё происходит так, как должно. Растерянность и гнев начали подниматься к горлу Саги клубком, и она тоже вскочила. Огма не мог вот так вот бросить её в полной неизвестности и с подозрительным новым спутником.

— Дальше вы пойдете сами, — Огма не дал ей вымолвить и слова. Он поправил завязки серого плаща Саги и ободряюще улыбнулся, — надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь, девочка.

Первые часы в компании странного спутника прошли для Саги довольно быстро. Несмотря на то, что теперь она молчала, отказываясь начинать разговор, время летело. Она давно начала подозревать, что в Аннуине его отсчет идет совсем иначе. Это давало повод для беспокойства — ведь тогда получается, что на земле могли пройти или несколько минут, или даже лет, пока Сага пытается достичь своей цели.

Между тем, она успела мельком рассмотреть охотника. Он был высоким, Сага доставала макушкой лишь до его груди, и чтобы смотреть в его лицо приходилось задирать голову вверх. Худощавый охотник казался сплошным клубком мышц, мягко перекатывающихся там, где рубашка открывала плечи. Он выглядел достаточно сурово и угрожающе одновременно, и его манеры вести себя с Сагой оставляли желать лучшего.

Сага запретила себе рассматривать его, каждый раз сталкиваясь с внутренним конфликтом интереса и неприязни. Сейчас было неподходящее время для того, чтобы зевать на того, кто мог в любой момент снести ей голову одним ударом меча. Который, кстати, покоился в ножнах на поясной перевязи — охотник явно был готов к любому повороту событий. Кто знает, что взбредет ему в голову.

Несмотря на то, что Огма, прощаясь, заверил Сагу, что ей нечего бояться, она так и не поняла — почему он никак не объяснил свою уверенность в этом. Он даже ничего не сказал об охотнике, сделав вид, что не расслышал вопрос Саги. Её раздражало, что она должна слепо следовать тому, что, казалось, было решено без её участия.

Охотник остановился, дожидаясь пока Сага нагонит его. Она и не заметила за размышлениями, как отстала, и теперь ускорила шаги. Сейчас её спутник выглядел гораздо лучше, большая часть ожогов зажила — Сага подозревала, что тут не обошлось без участия магии. Оказалось, что охотник способен выражать лишь две эмоции — либо подобие насмешки, либо недовольство. Которое прямо сейчас расцветало на его лице и ясно давало понять Саге, что он злится из — за вынужденной остановки. Если бы не эта гримаса, она вполне сочла бы его лицо очень даже интересным — глаза цвета грозы, прямой нос и грубоватые очертания, которые почему — то в первый раз показались Саге стертыми и тусклыми, сейчас так и просили обратить внимание на их обладателя.

Особенно его глаза. Словно далекая гроза насыщенного серого цвета.

— Если будешь так медленно идти, мы никогда не дойдем до гор, — низкий голос был полон раздражения.

Сага закатила глаза, мысленно взвешивая недостатки грифона и охотника — кто из них был хуже? От грифона хотя бы был толк — он снисходил до объяснений. Проходя мимо охотника, она скривилась, выражая своё мнение о нём. Пусть утрёт свой длинный нос и не считает, что может командовать тут так, словно она заставила его идти с ней.

Когда в очередной раз небо начало тускнеть, ноги Саги уже нещадно ломило. Горная цепь стала ещё ближе, а мозоли на подошвах — больше. Они прошли пару лесов, перебрались через несколько речушек и теперь почти наполовину пересекли поле. С трудом переставляя ноги, Сага буравила взглядом спину охотника. Ей нужен отдых, хотя бы пару минут. Возможно, он — очередное местное чудо, лишенное человеческих слабостей, но вот она прямо по самую макушку — уставший человек.

— Мы могли бы тут остановиться, — сказала Сага, пересиливая желание просто свалиться на землю. Та так и манила травяным ковром, предлагая отдых и сон.

Охотник не ответил и продолжил идти вперед так, словно Сага ничего не говорила. Сейчас она его начинала тихо ненавидеть с каждым новым шагом, который давался с таким трудом, словно она наступала на раскаленные угли.

Наплевать, что он думает о её нытье. Сага остановилась, зная, что охотник слышит тишину вместо шагов за своей спиной. Пусть идет, куда хочет, а она остается здесь. Боже, мягкая трава была прекраснее любых перин и одеял. Сага со стоном вытянула ноги, которые просто горели, и закрыла глаза.

Наверно не прошло и секунды, как она поняла, что засыпает. Кажется, так она ещё ни разу не уставала во время дороги, кроме неудачного визита в хоровод эльфов — плясунов.

Темнота опрокидывалась со всех сторон, и казалось, что Сага летит в глубокий колодец без дна. Падение длилось вечно, пока внезапно вокруг не появился свет. Он был слишком ярким, и Сага зажмурилась, защищаясь от раздражающего сияния. Когда она вновь открыла глаза, то обнаружила, что стоит посреди бескрайней пустыни. Воздух над песками дрожал, и порой казалось, что нет никакой пустыни, а есть огромный зал, полный света. Перед ней, посредине зала стоял человек, и Сага решила, что выглядит он знакомо. Она даже подумала, что он похож на охотника, но тот был значительно выше него, хотя одежда на обоих была почти одинаковой. К тому же, зачем охотнику оказываться в её сне?

— Я же просил тебя не идти дальше, — произнес незнакомец голосом отца Саги. Если бы она могла пошевелиться, то бросилась бы наутёк. Это не был отец, пусть даже существо и говорило как он. Но Сага продолжала висеть в воздухе и могла лишь беспомощно следить за происходящим.

— Твой друг умрет, и ты умрешь. Чего ты добилась? — Призрак повернулся к ней, и его лицо было лицом Эдуарда. Только сейчас это лицо было неживым, и плоть медленно расползалась, обнажая белые кости.

— Ты ещё можешь остановиться, — сказал призрак. Он махнул рукой, и пальцы с длинными острыми ногтями задели лицо Сагу, причинив ощутимую боль. Она однозначно поторопилась считать это существо бесплотным кошмаром. Испытывая самый настоящий ужас от невозможности убежать, Сага завизжала. Когтистая рука вновь потянулась к ней. Она отчаянно задергалась, пытаясь освободиться, и столкнулась с тяжестью, пригвоздившей её левое плечо. Жуткий гость неожиданно начал подрагивать и таять, а сама Сага с трудом разлепила веки, щурясь от света.

Тяжесть на плече объяснялась тем, что охотник опустил на него свою руку, присев возле Саги. Его взгляд как обычно не выражал ничего приятного, и Сага смахнула мужскую ладонь, садясь на траве. Боже, её скоро пахнет тошнить от этого ходячего неодобрения.

— Отдохнула? — С легкой насмешкой поинтересовался охотник, — теперь мы можем идти дальше?

Сага мысленно застонала, но ничего не ответила. Совсем скоро она доберется до Каэр Сиди и вернется домой, оставив позади Аннуин, охотника и кошмары.

По её подсчетам прошло несколько часов прежде, чем они добрались до края очередного леса. Светлый туман стелился над землей и подрагивал, создавая иллюзию стены. В её проеме в виде арки — очевидно, родственницы той, через которую Сагу провел грифон на дне озера, виднелись смутные очертания чего-то, похожего на коридор.

Охотник непроизвольно коснулся меча, оглядывая призрачную стену. Саге показалось, что он обеспокоен, как человек, столкнувшийся с чем-то незнакомым и подозрительным. Когда до арки оставалось сделать какие-то десять шагов, охотник схватил Сагу за рукав и заставил остановиться.

— Я пойду первым, — произнес он тоном, не допускающим возражений. Сага пожала плечами. Пусть идет, она не видит смысла самой попробовать преодолеть очередное препятствие или ловушку на их пути. У него должно быть больше опыта и знаний о том, как их обойти.

Охотник медленно приблизился к подрагивающей стене, оглядел её и осторожно вытянул меч из ножен. Лезвие блеснуло, как тонкий лучик солнца среди рваных облаков в непогоду, но свет воздушной стены был гораздо ярче. Более того, он словно вбирал в себя яркость всего вокруг, и потому меч внезапно потускнел, становясь каким — то серым и невзрачным. Сага с тревогой наблюдала за происходящим и успела заметить, как охотник отдернул руку, выпуская меч. Тот упал в траву, слабо дымясь, а охотник зашипел, непроизвольно прижимая к себе обожженную ладонь.

Стена явно была опасна. Арка — возможно тоже. Но другого пути вперед не было, преграда уходила влево и вправо почти к самому горизонту. Стараясь не встречаться с Сагой взглядом, охотник раздраженно выдохнул. Он явно был разочарован неудачей и не знал, что делать. Это означало только то, что пока у них нет никаких идей — как преодолеть препятствие.

Сага поежилась. День Аннуина медленно сменялся сумерками, и холодный воздух полз вверх от многочисленных рек и водоемов. Скоро станет совсем зябко, и придется сворачиваться в клубок, чтобы согреться и не стучать зубами до следующего утра.

— Нам придется остаться неподалеку, — охотник осторожно приблизился к лежащему в траве мечу, уже не источавшему тонкие струйки жара, — у самой стены находиться опасно. Кто знает — что может выйти из — за неё.

Он пристроил меч снова на пояс и повернулся к Саге.

— Я найду место тебе для ночлега, — его обезображенное ядом волшебного дерева лицо уже почти исцелилось и выглядело практически нормально. Рубцы на коже высоких скулах медленно проходили, и когда охотник убирал свои спутанные волосы со лба, то казался более симпатичным, чем был на самом деле. Его вид не внушал уже такого ужаса.

Сага кивнула, выражая благодарность. Она не знала, что больше её беспокоит — то, что Аннуин отказывается пропускать их дальше по своим угодьям, или же что ей предстоит новая ночь и, возможно — новые кошмары.

Они устроились возле старого ясеня. Охотник срубил несколько веток кустарника с длинными листьями, чтобы соорудить из них небольшой шалаш. После того, как он закончил работу, Сага заметила, как мужчина закрыл глаза, словно произнося молитву. О чем и к кому, интересно, он обращался? Их отношения не позволяли ей спросить его об этом, потому Сага решила не лезть не в своё дело. Она устроилась в самом дальнем углу импровизированного лесного жилища и, в который раз, мысленно поблагодарила Огму за его плащ. Несмотря на его ужасную ветхость, он не пропускал ни ветер, ни влагу, позволяя Саге оставаться в относительном тепле.

Сага ворочалась с боку на бок, тщетно пытаясь заснуть. Она не хотела вновь видеть сны, которые становились с каждым разом все хуже и хуже. Прошлого гостя ей так и не удалось забыть, каждый раз вспоминая о нём, Сага испытывала легкую тошноту. Она непроизвольно дотронулась до щеки, по которой пропахали его когти. Что это, плата за то, что она блуждает по иному миру?

Разозлившись на саму себя, на кошмары и на весь мир, Сага села и плотнее запахнула плащ. Что — то ощутимо укололо её в бок, когда она стягивала пояс. Сага запустила руку под ткань, надеясь вытащить очередную ветку или сухую травинку, которые частенько оказывались то за шиворотом, то в обуви и доставляли массу неудобств. Вместо этого в руке у неё оказалось не что иное, как перо грифона. То самое, которое дал Саге охотник, придя к ним с Огмой.

Грифон предложил ей эту затею, а потом исчез так, словно его никогда и не было. Словно он не заставил её брести по берегу мертвых и топать по дну озера к сияющим воротам.

Он шёл с ней через подводные ворота.

Эта мысль внезапно захватила весь мозг Саги настолько, что она не могла ни о чем больше думать, бессмысленно смотря на перо цвета песка и золота. Идея, следующая за мыслью, была слишком неоформленная и невнятная, как тесто, и для того, чтобы сделать из неё что — то конкретное, Саге надо было напрячь все свои извилины. От этого зависела безопасность охотника и её самой.

Спустя несколько минут Сага выбралась наружу, надеясь, что её спутник не лег спать и не ушёл далеко от их стоянки. Охотник сидел на толстом корне, выпирающем из земли, прямо перед шалашом, вслушиваясь в тишину сумеречного леса и ожидая движения со стороны стены. Увидев Сагу, он приподнял правую бровь, что сделало его лицо ещё некрасивей:

— Ты должна была уже отдыхать.

Сага нетерпеливо махнула рукой, призывая его замолчать. Затем оглянулась на свет стены, пробивающийся сквозь заросли кустарников.

— Я знаю, как мы пройдем через стену, — заявила она, махнув перед носом охотника своим счастливым билетом.