— Мы не можем так рисковать, — заявил охотник, наблюдая за тем, как Сага с плохо скрываемым трепетом держит в руке перо грифона, — я должен пойти первым.

Они стояли прямо перед аркой, и её мерцание бросало призрачные блики на их лица, постоянно меняя их выражения. Словно каждый стоял за тонкой стеной льющейся вниз воды. Сага наконец — то поняла, что ей надо делать, и терпеливо повторила свой план охотнику:

— Ты не можешь пройти первым. Хотя бы потому, что грифон велел отдать своё перо мне, а не тебе. Он знал, что делает.

Она умолчала о том, что именно грифон провёл её в Аннуин. Такие подробности охотнику знать ни к чему. Хитрая зверюга ничего не делала просто так — Сага была в этом уверена на все сто процентов. Он и перо своё отдал, предвидя препятствие на их пути.

Охотник Пуйла открыл рот, собираясь разразиться гневной тирадой, но Сага не дала ему начать. Она притворно пожала плечами, словно соглашаясь с ним, и опустила голову — сама невинность и послушание, что от неё и хотели. Охотник выглядел сбитым с толку, он явно ожидал встретить со стороны Саги бурное сопротивление. За время их совместного передвижения они слишком часто умудрялись затевать стычки, чтобы он сделал соответствующие выводы о её привычке спорить. Чтобы она не говорила и какие доводы не собиралась приводить в свою пользу, охотник собирался следовать своему плану.

Упрямый, упёртый как буйвол.

Неожиданно Сага испуганно хлопнула глазами, смотря за плечо охотника, и поднесла ладонь ко рту, словно была готова закричать от страха. Мужчина заметил её выражение лица не сразу, но заметив — моментально развернулся, выхватывая меч и оставляя Сагу за своей спиной как за живым щитом.

Она моментально бросилась в арку, сжимая в руке перо и отчаянно надеясь, что поняла всё правильно. Что грифон имел именно это в виду, а не просто выказал непонятную сентиментальность, прислав её перышко. Плотные и горячие потоки воздуха ударили Сагу в лицо, словно она столкнулась с чем — то живым. С каждым новым шагом она по инерции пробивалась сквозь завесу арки, и та не преграждала ей путь. Удивительное дело — Сага словно шагала по воздуху, не ощущая под ногами земли, и каждое движение длилось вечность — растянутое, замедленное и тягучее. Несмотря на то, что стена не выглядела слишком широкой, Сага проходила сквозь неё так долго, что не могла бы сказать — прошло несколько секунд или десятков минут с того момента, как она вошла в арку.

Где — то очень далеко позади Сага слышала гневный рёв своего спутника. Он разгадал её маневр и ринулся следом, стремясь догнать беглянку. На секунду Сага похолодела, представив себе — что будет, когда он достигнет конца арки, и они встретятся лицом к лицу? Кстати, у него ведь есть меч, что делает положение весьма щекотливым.

Всё это выглядело не очень хорошо.

Проход через арку закончился внезапно — свет погас, а Сага оказалась на каменной дороге, вдоль которой росли высокие и густые кусты. Они казались настолько высокими, что их самые верхние ветви, сплетенные в непроходимую стену, можно было увидеть, лишь запрокинув голову. Однако времени на разглядывание живой стены у Саги не было. Помня, что позади неё вот — вот должен появиться разъяренный воин, она припустилась бегом вперёд.

Арка должна была остаться где — то очень далеко позади, когда Сага остановилась, переводя дух. Разумнее всего сойти с дороги и выждать в зарослях, когда охотник пройдет вперед, если конечно он не додумается выследить её каким — нибудь известным ему способом.

Сага попыталась раздвинуть ветки кустарника, который возвышался вдоль дороги на протяжении всего её пути. Каждая веточка была усыпана довольно длинными колючками и извивалась так, что сплеталась с соседними ветками в опасное полотно. Сага зашипела, когда одна из колючек проколола кожу на пальце почти до крови. Посасывая ранку, девушка поняла, что у неё нет никаких шансов поискать укрытия на обочине. Очевидно, в этот раз Аннуин предлагал ей одну лишь дорогу.

Через несколько шагов дорога разделилась надвое, и Саге пришлось хорошо поразмышлять над тем — куда свернуть. Когда она попала в арку, горная цепь оставалась прямо впереди. И если дорога никуда не сворачивала до сих пор, то ей надо пойти направо. Левое ответвление дороги уходило куда — то вбок, в сторону.

Сага зашагала дальше. Интересно, отстал ли охотник, и какую дорогу он выберет? Мысленно посмеявшись над тем, какое выражение будет у него, когда он обнаружит, что не смог догнать свою спутницу, Сага поглядела на небо. Самое время начать смеркаться.

Но цвет неба здесь не менялся.

Через еще пару сотен шагов Сага начала задумываться о том, что понятия не имеет — какие твари могут здесь обитать. Она оставалась совершенно незащищенной, пока брела прямо по дороге и не имела возможности спрятаться. Безжалостный Подземный Мир не обладал снисхождением к своим обитателям, а потому Сага прекрасно понимала — ей придется либо придумывать, как защититься от неожиданной встречи, либо готовиться умереть. Последнее в её планы абсолютно никак не входило.

Когда дорога разделилась натрое, а спустя еще какое — то время — на целых четыре одинаковых дороги, Сага с трудом подавила желание признать свою необдуманную поспешность. Она блуждала уже много времени, и гудящие от усталости ноги предательски дрожали, грозя подкоситься в любой момент. Девушка остановилась, оценивая исчезающую впереди каменную ленту. Ей надо сделать привал. Если кусты останутся позади, за спиной, то возможно, что никакая тварь не подкрадется сзади, не рискуя оставить свою шкуру на колючих ветках.

Сага умостилась на краю дороги, постаравшись свернуться калачиком так, чтобы всё пространство впереди и позади неё легко просматривалось, и закрыла глаза. Она справится, хоть и готова уже согласиться с тем, что ей крайне неуютно в одиночестве. Даже компания самоуверенного и вечно всем недовольного охотника сейчас была бы крайне кстати.

Сон сморил её не так быстро. Какие — то обрывки видений, чьи — то голоса носились бесформенным клубком, и Сага была только рада тому, что ничто не пробирается в её сны, вновь угрожая и требуя остановиться. Возможно, дело было в том, что спала она слишком чутко. По сравнению с каменной постелью сейчас прежние ночевки в полях и лесу казались несказанной роскошью. Даже во сне Сага чувствовала, как каменные бугры и острые края вдавливаются в тело и причиняют тупую боль, если она не меняла вовремя положение.

Едва разлепив веки, Сага решила, что проще было не спать вовсе. Никакого отдыха, никакого ощущения свежести и бодрости не было. Более того — каждая мышца в ногах болела так, словно Сага и не лежала вовсе. Желудок тихо поскуливал, напоминая о себе, но Сага стиснула зубы и, пошатываясь, поднялась. Первые несколько шагов дались ей с таким трудом, словно подошвы прилипали к земле. Следующие оказались гораздо легче, и Сага побрела вперед.

К середине или концу следующего дня — Сага не могла понять потому, что время здесь словно замерло, поворотов становилось так много, что у неё не оставалось сил считать — сколько раз она повернула от начала дороги у Арки. Паника уже давно въелась в мысли, и Сага больше всего боялась думать о том, что попала в ловушку, которая навсегда оставит её здесь — блуждать по этим дорогам до того момента, как она упадет замертво. Интересно, можно ли умереть в мире мертвых? Если да, то ей наверно придется вечность блуждать по этому лабиринту.

К утру третьего дня Сага больше не могла сделать и шагу. Она сидела на обочине, отказываясь признавать тот факт, что каждый новый поворот словно высасывал из неё все силы. Она могла бы идти ещё, борясь с голодом и страхом, но каждый новый шаг становился всё тяжелее и тяжелее, будто ноги врастали в камень.

Плащ Огмы хоть немного, но согревал тело, удерживая тепло. И Сага из последних сил куталась в ткань, запрещая себе засыпать. Сейчас она надеялась на то, что охотник сможет найти её в этом сплетении лабиринта. Коварный Аннуин словно испытывал на прочность каждого смельчака, который имел глупость забраться в его владения без похоронного билета. И, кажется, Сага не проходила очередного испытания.

Она попробовала пожевать травинки, росшие возле колючей стены, и ей удалось ненадолго притупить чувство голода. Поэтому сейчас Сага берегла последние остатки сил и впадала в состояние полудремы, когда непонятно — где реальность, а где сон. Интересно, искал бы её Эдуард, если бы оказался здесь? Думает ли он вообще о том, что Сага ему не пишет столько времени? Она внезапно поняла, как жалки и бессмысленны были её попытки занять в сердце Эдуарда больше места, чем он ей отвёл. Сага испытывала почти презрение к себе, и злые слезы медленно застилали глаза. Она — всего лишь маленькая дурочка, которая решила потягаться с судьбой и теперь бессмысленно проводит свои последние часы в лабиринте Аннуина.

Киан испытывал невероятно яркое чувство раздражения, которое охватило его в тот момент, когда девчонка легко провела его и бросилась в светящуюся арку. Он с самого начала подозревал, что казавшаяся такой простой задача добраться вместе со спутницей до Каэр Сиди превратится в массу проблем. Мог ли он предположить вообще, что его свобода будет зависеть от какой — то пигалицы, которая только и делала, что сверлила его спину неодобрительным взглядом?

Не так он представлял себе дорогу к свободе.

«Тебе придется проиграть, чтобы победить». Слова проклятья, брошенные ему полубогом, Киан помнил ежесекундно в течение каждого дня, проведенного в попытках освободиться. Он полагал, что уже проиграл, попав в своё заточение в мире Аннуина. А раз так, то значит — может рассчитывать на победу и возвращение домой.

Сейчас Киан медленно продвигался по светящемуся коридору причудливой арки, помня о том, что в Аннуине каждый поворот, каждая тень и каждый местный обитатель могут оказаться неизведанным врагом. Именно поэтому раздражение становилось всё сильнее при мысли о том, что глупая девчонка умчалась вперед и теперь рискует погибнуть, оставив Киана без шанса на свободу. Нет, он не позволит никому вырвать у него его спасение. Его ждет Тара, далекая Ирландия — его дом, тоска по которому уже давно выжгла всё внутри Киана.

Поэтому, когда он найдет свою спутницу, то позаботится о том, чтобы она и шагу больше не могла сделать без его ведома.

Однако, чем дальше Киан продвигался, тем неспокойней ему становилось. Он уже давно выбрался наружу из сияющего коридора и оказался на каменистой дороге. Стены из кустарников по обе стороны не давали никакого шанса на попытку спрятаться в зарослях, и Киан справедливо полагал, что девчонка отправилась вперёд, надеясь оторваться от своего спутника.

Здесь пахло угрозой, и Киан чувствовал её каждой клеточкой тела. Несмотря на то, что до сих пор никто не попался ему навстречу, было что — то опасное в самом воздухе этого странного места. Напряженно сжимая рукоять меча, Киан невольно содрогнулся, представив себе, как девчонка бредёт одна по этой дороге.

Никто не посмеет отобрать у него его счастливый билет домой.

Эта мысль подействовала как топка сухого валежника, подброшенная в затухающий костер. Но обнаружив, что дорога внезапно разделяется на две одинаковые тропы, Киан замедлил шаг. Девчонка могла выбрать любую, но у него нет права на ошибку. Поэтому Киан нетерпеливо провел рукой по волосам, давно уже превратившимся в спутанную грязь, и тряхнул головой.

Она наверняка выбрала ту дорогу, что уходила влево.

После третьей развилки Киан с трудом подавлял смесь напряжения и беспокойства. До сих пор он выбирал путь интуитивно, но сомнения становились всё сильнее и сильнее с каждым новым увеличением числа одинаковых дорог. Он даже попробовал повернуть назад, чтобы попробовать разведать другие тропы, но неожиданно налетел на невидимое препятствие. Ощутимо врезавшись в него плечом, Киан заскрежетал зубами. Проклятый колдовской Аннуин создал лабиринт, по которому можно было передвигаться лишь в одном направлении. А что, если девчонка ушла по другой дороге? Киан взбешенно сжал кулаки, ощущая, что его снова поймали в ловушку. Затем оглядел дорогу и решил остановиться. Он может идти вечность, но это бессмысленно, если он не попытается понять — как выбраться из лабиринта.

Здесь не было дня и ночи, и отсутствие временных границ сбивало с толку. Киан не стал тратить время на попытки разобраться в том, сколько он уже идет по каменной аллее. С каждым новым шагом мысль о том, что он теряет свою спутницу, превращалась в жало, которое пыталось просверлить в голове дыру. Киан неожиданно понял, что испытывает беспомощность и от этого — еще сильнее злится на себя, на глупую девчонку, которая легко могла погибнуть в суровом Аннуине. За то время, которое он провел в нём, Киан прекрасно узнал, что Иной Мир лишь кажется наполненным потусторонним спокойствием. Он жил своей жизнью, по своим законам, и здесь было слишком много опасностей для маленькой женщины.

Киан столько лет старался не связываться ни с кем, не желая вновь оказаться вновь человеком, не успевшим спасти своих близких. Он не мог снова подвергнуть кого — то бессмысленной боли надежды и отчаяния. Если бы девчонка не была так упряма, они бы вместе нашли выход из ситуации и миновали ловушку вдвоем. Киан смог бы позаботиться о них.

При мысли о том, что он вновь подвел того, кто оказался на его попечении, Киан почувствовал, что ему становится нечем дышать. Не в это раз. Он вскочил на ноги и яростно зашагал вперёд, словно надеялся убежать от собственных мыслей. Однообразный пейзаж притуплял внимание, но Киан старался изо всех сил не упускать из виду ни единой мелочи.

Облегчение при виде фигуры, свернувшейся на самой обочине, обрушилось на Киана как снежная лавина, через несколько шагов. Он и представить себе не мог, как волновался за свою спутницу до самой этой минуты. Однако вместе с облегчением он испытывал невероятное желание задать ей хорошенькую трёпку. Пусть впредь знает, что он не потерпит таких выходок.

Девчонка казалась спящей — настолько неподвижно и тихо она лежала, подтянув ноги и закутавшись в друидский плащ. Киан сперва не понимал, зачем бог Огма дал ей такое ветхое тряпье, но затем, когда увидел, как девчонка сливается с миром Аннуина в таком одеянии, разгадал хитрость бога. Огма явно хотел, чтобы она дошла до своей цели. Киану было не интересно — какие цели преследовал старик, но он был благодарен ему за такую маскировку для чужестранки.

— Нам пора, — произнёс Киан, стараясь не напугать спящую девушку. Она никак не отреагировала на его слова, словно спала мертвым сном, и Киан приблизился к ней. Придется разбудить более действенным способом.

Но стоило ему приблизиться к середине дороги, как он вновь натолкнулся на невидимую преграду. Призрачная стена разделяла их, не позволяя Киану подойти к девушке.

— Проснись! — Киан повысил голос так, что любой его солдат услышал бы этот приказ за несколько десятков метров. Но девушка по — прежнему лежала без движения, и Киан испытал приступ паники. Он понятия не имел — как давно она находится здесь, что могло произойти с ней в его отсутствие, и не ранена ли она.

Он вновь и вновь попытался штурмовать невидимую стену, однако та была прочнее камня. Киан в бешенстве ударил по преграде обеими кулаками, обрушивая на неё всю накопившуюся ярость. Аннуин издевался над ним, заставив сперва поверить в возможность освобождения, а затем разворошив старые раны.

Прошло достаточно много времени, прежде чем девушка слабо шевельнулась. Киан резко вскочил со своего места, несмотря на то, что провёл, сидя возле волшебной стены, не один час по его подсчетам. Девушка потерла глаза, капюшон друидского плаща сполз, открывая взгляду Киана её лицо. Слишком усталое и лишенное прежнего своенравного выражения, сейчас оно было обращено вверх, словно девушка пыталась понять — наступил наконец день или ночь.

— Эй, — позвал её Киан, — что случилось?

Кажется, она не слышала его.

Он стукнул кулаком по стене, призывая всех богов на помощь. Должен быть какой — то способ преодолеть эту преграду.

— Я не знаю твоего имени, — Киан пытался привлечь её внимание разговором и неожиданно для себя ощутил укол вины, — но раз уж нам приходится вместе путешествовать, я назовусь первым. Я — Киан из Тары.

Он осекся, наблюдая за тем, как глаза девушки скользнули по нему как по пустому месту и закрылись.

— Нет! — Киан замолотил по стене, — смотри на меня!

Он огляделся по сторонам в надежде найти хоть какое — то решение проблемы. Меч отскакивал от стены с искрами так, словно та была сделана из невероятно крепкого металла, и Киан отбросил попытки пробить им преграду. Он не мог смотреть на то, как девчонка теряет силы на глазах. Киан словно вновь слышал предсмертные крики сестёр, и безумный страх готов был накрыть его с головой.

Девушка свернулась в калачик, выглядя настолько беззащитной и уязвимой, что Киан мог поклясться — он видит, как её кожа бледнеет прямо на его глазах. Ещё совсем немного — и она перестанет дышать, словно лабиринт выпивал из нее жизнь.

Эта мысль обожгла его догадкой.

Если она вытянет руку, то сможет достать до стены.

Киан опустился на землю.

Нет никакой надежды, что боги захотят услышать его просьбу, но он должен постараться.

— Малютка, — произнёс он, неотступно следя за девушкой, — просто протяни мне свою руку.

Казалось, он целую вечность не пытался говорить с кем — то мягко, и слова давались ему с трудом, будто Киан заново учился говорить. Но он понимал, что никакой другой надежды у него нет. Если лабиринт питается жизнью, то он обязательно купится на возможность получить удвоенные силы. А это значит, что он позволит Киану объединиться с девочкой в надежде завладеть ими обоими.

Маленькая хитрость удалась. Затаив дыхание, Киан наблюдал, как девушка заворочалась, пытаясь найти удобное положение. Лежать на камнях было не так — то удобно. Затем она повернулась на другой бок, тщетно пытаясь снова утонуть в сонном омуте забытья. Через какое — то время вновь зашевелилась, перекатилась на спину и безвольно уронила руку на камни дороги. Кончики маленьких пальцев как раз коснулись стены.

Киан медленно выдохнул, боясь спугнуть удачу, и осторожно опустил свою ладонь на землю, передвигая её так, чтобы соприкоснуться с волшебной стеной там, где лежала девичья рука. Он неожиданно подумал, что давно не видел таких маленьких и тонких пальцев, хрупких, как крылья лесной птицы. В его ладони они утонули бы без остатка, и их было так легко повредить, что он поостерегся бы пожать их чуть крепче.

О чем он думает? Киан отбросил странно волнующие мысли. Его цель — одолеть стену и вызволить девчонку из плена хищного лабиринта. Он не сомневался в том, что лабиринт решил начать с неё лишь потому, что сам Киан настолько долго пробыл в Аннуине, что не показался хищному месту важнее, чем его спутница, не так давно попавшая в Потусторонний Мир.

Там, где их руки соприкоснулись, неожиданно появилось туманное пятно. Будто бы по стене пошла испарина, обнаруживающая её и снимающая чары невидимости. Киан напряженно следил за тем, чтобы его пальцы ни на миллиметр не отдвигались от побелевших пальчиков. Он плохо верил в богов, когда был первым воином Тары. Боги не слушали молитв простых смертных, а потому Киан предпочитал полагаться на свой меч и хитрость. Он слишком хорошо знал правду жизни — никому нет дела до него и ему подобных людей. Боги предпочтут вступиться за своих детей и то — лишь тогда, когда этого требует их гордость, планы или веление судьбы. Уж это — то было Киану слишком хорошо известно.

Туманная испарина, покрывавшая стену, становилась всё сильнее. Киан ощущал, как преграда становится тоньше и тоньше — словно медленно тающий на солнце лед. Он с трудом подавлял желание проломить стену и вытащить девушку. Кто знает, как поведут себя чары — в том, что главную опасность представляет для них сам лабиринт, Киан уже понял. Был ли лабиринт живым существом или магической преградой — одно было понятно: эта часть Аннуина пожирала всё, что попадало в её владения.

Когда пальцы Киана соприкоснулись с абсолютно холодной рукой девушки, он обхватил её запястье, стараясь быть осторожным. Было сложно терпеливо ожидать, когда стена разрушится настолько, чтобы он мог в образовавшуюся прореху вытянуть полумертвое тело.

Он ощущал слабые толчки крови в тонких венах, и каждый последующий удар становился тише предыдущего. Киан не мог больше ждать, паникуя так, что его собственное сердце угрожало разорвать ребра. Медленно потянув девушку на себя, он ухватил край друидского плаща второй рукой и проволок абсолютно безвольное тело сквозь разрушающуюся стену. Теперь, когда девушка находилась рядом с ним, ему стало немного легче. Однако он понятия не имел, как вернуть ей силы и заставить открыть глаза.

Тонкий плащ совершенно не согревал её, и Киан, не долго думая, стянул с себя свою накидку, набрасывая на девушку. Ткань, возможно, не вернет ей жизнь, но хотя бы не выпустит последние остатки тепла, едва хватавшего для того, чтобы бедняга не уснула вечным сном.

Прореха в стене застыла, туманная испарина больше не продвигалась, словно замерла. Им стоит убираться отсюда, пока чары не вернулись. Но Киан не представлял — как побыстрее уйти, если девушка на его руках почти прекращает дышать.

Боги всемогущие, он вовсе не желает через пару минут остаться с холодным трупом на руках.

Киан сорвал с себя рубаху, превратившуюся после его схватки с ядовитым деревом в замке в жалкие лохмотья, накинул на плечи свою накидку и прижал к обнаженной груди девушку. Тепло человеческого тела способно вернуть жизнь даже тому, кто замерз в холодную стужу. А уж тепла Киана должно хватить для того, чтобы согреть небольшую женщину.

Сага плохо понимала — что происходит. Она помнила, как закрывала и открывала глаза лишь для того, чтобы понять, что с каждым разом дорога и стена кустарника кажутся всё более и более тусклыми. А затем ей стало так сложно разлеплять веки, будто они налились свинцом и весили по килограмму. Хотелось спать. Ни о чем не думать и спать. Она попыталась заставить себя вспомнить о том, что должна бороться если не ради спасения Эдуарда, то хотя бы для того, чтобы выжить и не остаться навечно в безмолвной аллее лабиринта. Но чем дольше она лежала, тем спутанней и бессвязней становились мысли, удаляясь куда — то за пределы мозга. Теперь Сага хотела лишь спать.

Затем, сквозь вязкую дрему она услышала голос. Он неимоверно раздражал, заставляя её приближаться к хрупкой границе между сном и явью. И Сага хотела лишь одного — чтобы голос замолчал и не беспокоил её больше. И он затих, словно подчиняясь её пожеланию.

Она завозилась, стараясь свернуться удобнее и крепче уснуть. Кончики пальцев словно обожгло, казалось, что она касается холодной, зимней льдины, чья обжигающая поверхность замораживала плоть. Но у Саги не было сил пошевелиться и отдернуть руку от источника боли.

Какая — то часть её настойчиво просила открыть глаза. Ей надо встать, надо идти дальше, ведь она должна добраться до своей цели. Но куда Сага должна была идти — она никак не могла вспомнить. Зачем шевелиться и напрягать усталое тело, если можно нырнуть поглубже в черный омут сна и забыться?

Затем по руке внезапно разлилось жгучее тепло. Оно проникало через кожу и вливалось в жилы и сосуды, словно кто — то вводил в тело Саги раскаленную воду. Это было почти больно, и Сага с недовольством устремилась вверх, к границе сна. Ей совершенно не хотелось расставаться с ним, но боль была такой сильной, что сон медленно отступал. «Нет, не хочу открывать глаза!» — мысленно кричала Сага, из последних сил стараясь удержаться под напором обжигающего тепла. Не нужно ей просыпаться, ничего хорошего там нет, и не будет такого блаженного спокойствия.

Она с трудом разглядела вокруг себя темное пространство, словно находилась под тканью. Прямо под её щекой находилось горячее человеческое тело, и мозг Саги моментально стряхнул оцепенение. Она лежит в обнимку с мужчиной, который гол по пояс и прижимает её к себе.

О боже.

Сага забрыкалась, пиная незнакомца и стараясь высвободиться из его рук. Что за хрень собачья. Она ощущала, как уши не то, что пылают, они сверкают двумя огненными факелами. Никогда Сага не была скромницей и ханжой, но это было чересчур.

К слову, незнакомец отпустил её после некоторого сопротивления. Сага сорвала с себя ткань, которой была укрыта, и отползла в сторону на ещё слабых ногах. Заняв угрожающую позу, она наконец оглядела того, кто так вольно повёл себя, воспользовавшись её сном.

И тут же задохнулась от возмущения.

— Ты! — Гневно ткнула она пальцем в охотника, который, как ни в чем не бывало, спокойно надевал на себя изорванную рубаху.

Он поднял на неё глаза, и Сага не увидела в них ничего — ни насмешки, ни раскаяния, ни угрозы. Он просто смотрел на неё, и ей стало понятно, что всё её возмущение пройдет мимо него.

Сага злобно запахнула свой плащ и поднялась на ноги.

Она сделала всего лишь пару шагов, как её схватили за руку мертвой хваткой. Рука охотника была похожа на железные оковы, и Сага неожиданно поняла, что он не отпустит её, даже если ей придется сломать себе руку, чтобы попытаться освободиться.

— Теперь мы идём всюду только вместе, — произнёс охотник, и на его лице показалось подобие удовлетворения.

— То есть, если мне надо будет отлучиться по нужде, ты тоже пойдешь за компанию? — Язвительно поинтересовалась Сага, нехотя признавая, что больше не готова брести по лабиринту в одиночестве.

Он на секунду отпустил её руку и жестом предложил сделать шаг назад. Сага моментально воспользовалась шансом и решила отойти как можно дальше. Не тут-то было. Врезавшись спиной в невидимую стену, она охнула от боли и завертела головой, пытаясь разглядеть препятствие.

— Полагаю, что больше ты не будешь спорить, — подытожил охотник, — а значит, мы можем попытаться выбраться отсюда.

Сага сжала губы и поравнялась с ним, вновь попадая в плен его руки, намертво завладевшей её запястьем. Ладно, пусть тащит её за собой, как мешок, лишь бы поскорее убраться из проклятого лабиринта.

— Как тебя зовут? — Поинтересовался охотник. Очевидно, что пока Сага спала, в его голове разошлись какие — то винтики и шурупы, заставив потерять прежнюю надменность.

— Какая разница, — буркнула Сага.

— Я должен знать твоё имя, чтобы при необходимости обращаться. Нам ещё слишком далеко идти до Каэр Сиди, — напомнил он ей.

— Сага, — нехотя сообщила Сага, стараясь не обращать внимания на то, что цепкие мужские пальцы удерживают её руку, и ей даже приятно их теплое прикосновение. Ведь холод всё ещё удерживал позиции в её теле, и Саге с трудом удавалось не стучать зубами.

— На северном языке твоё имя означает «колдунья», — охотник, кажется, разглядывал её с высоты своего роста, но Сага не стала проверять свои подозрения. — Что ж, Сага, моё имя — Киан, и я — первый воин Тары.

Лабиринт не собирался отпускать их просто так. Плетясь следом за Кианом, Сага с трудом подавляла желание держаться как можно ближе к нему. Куда уж ближе — он не выпускал её руку так, словно решил, будто ей хватит глупости снова удрать от него. Наверняка, скажи она, что больше не станет испытывать судьбу, он не поверит. А потому Сага придержала при себе это признание и позволила ему практически тащить её за собой.

Мужчина шел довольно быстро, внимательно осматривая каждый камень под ногами, каждый изгиб веток, и периодически поглядывал вверх, на однотонное небо. Казалось, что они никогда не выберутся на свободу. Сага уже начала бояться, что зря отправилась в светящийся проход, посчитав это верным решением. Возможно, она как раз и обрекла их на такие проблемы из лучших побуждений.

— Как ты сможешь вывести нас из Аннуина? — Прервал её размышления голос Киана. Впервые после их стычки он обратился к ней, нарушая тревожную тишину.

Сага удивленно посмотрела на него и пожала плечами:

— Не понимаю — о чем ты говоришь.

— Ты пришла сюда, — нетерпеливо произнёс Киан, запрещая себе раздражаться и пугать её, — значит, ты владеешь искусством прохода в Аннуин.

Он не стал говорить, что грифон сообщил ему, будто эта мелкая девчонка является его шансом на свободу. Киан с трудом мог поверить в то, что она обладает какими — то колдовскими силами, при мысли о том, что он тащит за руку, как маленького ребенка, ведьму ему становилось не по себе. Конечно, причин для того, чтобы любые чары вызывали у него отвращение, было более, чем предостаточно.

— Тебе то какая разница? — высокомерно бросила Сага. Её раздражало всё в нём — начиная от самоуверенного тона, будто он командует ею. Заканчивая тем, что его рука казалась слишком теплой и слишком сильной. Если разобраться, он раздражал её просто одним своим существованием.

Киан резко остановился, и Сага споткнулась о камень, налетая на него. Ощущения были такими же, как когда она врезалась в волшебную стену — кажется, его тело было сделано из камня.

— Не вздумай играть со мной, — его голос прозвучал неожиданно угрожающе, и Сага поняла, что он вполне может напугать её до мурашек. Однако она решила, что раз уже ей придется довольствоваться его компанией до самого конца путешествия, неплохо бы расставить всё на свои места. Пусть командует где — то в другом месте, а не здесь, где они вляпались в неприятности и находятся в одинаково плохой ситуации.

— Если бы мне вздумалось поиграть, то ты явно стар для того, чтобы быть моей игрушкой, — Сага постаралась держаться так же беззаботно, словно сидела дома, на краю крыши и разглядывала ночные созвездия, — так что не стоит тратить на меня свой командирский тон.

Губы Киана дрогнули, словно он хотел что — то произнести, но вместо этого мужчина снова огляделся.

— Нам надо идти, — он перехватил руку Саги поудобнее, и она запротестовала:

— Абсолютно ни к чему цепляться за меня! Почему бы тебе не отпустить меня? Боишься, что я удеру?

Киан наклонился, приближая к ней своё лицо.

— Если понадобится, я сделаю веревку и привяжу тебя, женщина.

Он слишком много о себе думал. Однако холодный ветер, пронесшийся по ногам Саги, заставил её вздрогнуть. От платья, которое она носила во время своего пребывания в замке Каэр Вэддвида, остались лохмотья, которые плохо защищали тело. Но этот ветер был не просто атмосферным явлением, Сага ощущала его как что — то живое, словно потёршееся о кожу и промчавшееся вперед.

Она без колебаний прибавила шаг и почти побежала, пытаясь идти рядом с Кианом.

— Ты тоже почувствовал это?

Саге становилось жутко. Сложно противостоять тому, чего не видишь, особенно когда холодный ветер вернулся вновь и скользнул по телу так, что сомнений о его живой природе у Саги вовсе не осталось.

Киан хмуро кивнул. Он пугал Сагу своей худощавой, но мощной фигурой, хотя сейчас она была несказанно рада тому, что он находится рядом.

— Есть хоть какие — то мысли о том, как нам выбраться?

Киан сбавил шаг и принялся озираться вокруг. Сага ничего не видела, кроме очередной развилки и высоких стен кустарника.

— Ты спрашиваешь меня? — Несмотря на отвратительный липкий страх, заполнявший Сагу, она не могла не посмотреть на него со всем имеющимся в её распоряжении снисхождением:

— Ты страшно удивишься, узнав, что в мире полно людей, которые не высекают искру щелчком пальцев.

Кажется, он почти удивился.

Внезапно что — то вновь скользнуло вокруг ног Саги, но на этот раз наградило её резкой болью в районе правой лодыжки. Она тихо охнула, когда на пальцах, которыми провела по ноге, заалела свежая кровь.

Вот проклятье.

Казалось, что невидимая тварь перешла в наступление. Она снова скользила вокруг Саги, наградив её в этот раз порезом на локте.

Киан коротко выдохнул, наблюдая, как новая глубокая царапина расцветает на теле девушки. Он заставил себя огромным усилием не схватиться за меч, понимая, что против невидимки ему не выстоять. Кажется, лабиринт имел твердые планы сожрать его спутницу не путём поглощения жизни, так натравив на неё какую — то местную тварь.

Он не стал дожидаться новой атаки и молниеносно подхватил Сагу на руки. Возможно, что это даст какую — то передышку и позволит выиграть несколько секунд.

– Бог мой, — охнула Сага. Она не успела понять, что Киан задумал, когда оказалась на его руках. Секундой позже до неё дошло, что он так пытается защитить её от твари, которая стремилась пустить ей кровь. Через несколько мгновений Киан надменно бросил:

— Если ты не смогла пока ещё ничего придумать, то поразмышляй — куда нам теперь идти.

Прямо перед ними дорога вновь разбегалась на одинаковые тропы. Сага зажмурилась, с отвращением представляя, как по каждой из них бродят невидимые кровожадные создания. Пять новых троп, целых пять.

Киан вздрогнул, и Сага постаралась ослабить хватку, с которой она вцепилась в его шею, боясь, что он её уронит. Однако, совсем не её пальцы вызвали его беспокойство.

Тварь только что разрезала его ногу под коленом.

Если они продолжат стоять на одном месте и не решат — куда им двигаться, их изрежут на лоскуты. Пара кинжально острых взмахов в нужном месте, и кровь вытечет сама из тела. Но тварь явно не торопилась убивать свою добычу, казалось — она сперва хочет позабавиться.

— Туда, — почти крикнула Сага, изо всех сил надеясь, что ей не показалось, будто из одной аллеи повеяло свежим ветром. Таким свежим, чистым и ровным ветром, какой бывает в рассветный период, когда ничто его хрустальное спокойствие ничто не нарушает.

Киан моментально бросился с места вперёд, и Сага подумала, что сейчас он впервые не противоречит ей, не пытается руководить. Очевидно, что он вполне разделял её страх, а угроза их жизням придала их отношениям даже что — то вроде командного духа. Ну, хоть какие — то плюсы.

Сначала казалось, что аллея ничем не отличается от остальных троп лабиринта. Испытывая укол разочарования, Сага закрыла глаза. Она и только она виновата в том, что они попались в смертоносную ловушку, из которой им никак не выбраться. Ей стало почти жалко мужчину, которого она затащила за компанию в этот лабиринт. Вряд ли он заслуживал смерти здесь.

Киан почти бежал, преодолевая фут за футом. Сейчас, с ношей на руках он был уязвим для того, кто бы не преследовал их, прячась под покровом чар. Киан думал только о том, что обязан сделать всё, чтобы девчонка выжила. Она была такой уязвимой, и тепло её рук, сцепившихся вокруг его шеи, заставляло его ускорять шаг.

Они миновали пару поворотов, когда вокруг начались изменения. Живые стены из кустарника стали тускнеть, на ветках было всё меньше и меньше листьев. Казалось, что растения на глазах превращались из вечнозеленых и сильных побегов в засыхающие старые заросли. Камни под ногами Киана прорастали желтоватой травой, редея так, словно половина их рассыпалась со временем. Ожидая новой ловушки, Киан напрягся. Он не мог позволить Саге бежать рядом, боясь, что её поранят. Однако изменившийся вокруг пейзаж тревожил его всё сильнее.

Внезапно аллея резко закончилась обрывом. Осыпающиеся камни и грязь превратили его склон в идеальную подножку — Киан не успел затормозить, когда вся его сила обратилась против него, увлекая вниз.

Всё, что он мог сделать — это закрыть голову девушки и надеяться, что сможет принять удар на себя, когда они рухнут на землю.