Она ожидала, что её вызовут выступать на суде, но как-то до последнего надеялась, что этого не произойдет. Нервно щелкая ручкой, Джил отмечала в блокноте важные дела, на которые им предстояло попасть. Её роль у государственного обвинителя была вроде доверенного лица — то, что не успевал сделать Стоун, успевала сделать она.

Сегодня её раздражало абсолютно все — от ткани опостылевшего делового костюма, до проходящих мимо людей, словно Джил была сплошь оголенным нервом.

— Что Вас беспокоит? — Стоун подошел сбоку и в своей обычной манере наблюдал за тем, как она мучает ручку, — какие-то проблемы с делами?

Джил спешно оставила ручку в покое и помотала головой:

— Нет, всё в порядке, мы укладываемся в график, и я разобралась с делом об ограблении. Все документы будут у Вас на руках завтра.

— Тогда что Вас беспокоит?

Джил захлопнула блокнот, и решила, что ей придется объяснить свою нервозность боссу:

— Я выступаю свидетелем на суде. Впервые в жизни, если честно.

Стоун кивнул, показывая, что внимательно слушает её. Джил сжала губы в узкую полоску, словно панику можно было проглотить. Стоун положил руку на её плечо доверительным жестом поддержки:

— Вам не стоит так волноваться. Я не оставлю Вас одну на суде, мы поедем туда вместе. Договорились?

Еще секунда и она расчувствуется. Кажется, уже тысячу лет она не ощущала себя маленькой и нуждающейся в поддержке.

— Что у нас сегодня? — Стоун как ни в чем не бывало сосредоточенно кивнул на блокнот, и Джил вернулась к состоянию собранности, подкрепленному облегчением.

День Икс настал незаметно, и Джил поняла, что отступать некуда тогда, когда над ухом истошно заверещал будильник. Она все утро дергалась и подпрыгивала от шума ветра за окном, от собственного резкого движения, от стука упавшей ложки, превращаясь в самую настоящую истеричку. Непонятно зачем полностью разобрала и сложила заново шкаф с одеждой. Всего-навсего ей предстояло честно ответить на вопросы в суде. А нервничала она так, будто сама была обвиняемой.

Когда негромкий голос Стоуна в телефоне успокаивающе поздоровался и сказал, что ожидает её внизу, в машине, Джил заметалась по квартире, сшибая и роняя всё на своем пути. Она кое-как проглотила бутерброд, обожгла рот слишком горячим кофе и вылетела из квартиры, закрыв дверь только со второй попытки.

Стоун ничего не сказал, но явно видел её состояние, близкое к истерике. Хорошо, что он не стал ничего говорить, просто создавая атмосферу спокойной тишины, привносившей некоторое расслабление. Руки Джил зябли, несмотря на то, что в салоне было тепло. Чтобы отвлечься она стала повторять мысленно статьи Кодекса. Неожиданно промелькнувшая мысль, что она докатилась до того, что убаюкивает себя Кодексом, как колыбельной, заставила Джил улыбнуться, и напряжение, державшее её всё утро, начало исчезать.

У дверей зала суда было достаточно народу, несмотря на то, что слушание ещё даже не началось. Стоун увлек Джил за собой по коридору, как бы напоминая, что сегодня ей придется быть в другой роли. Они стояли неподалеку от дверей зала заседания и оба смотрели в окно. Джил не хотела говорить, а Стоун молчал, по натуре не будучи разговорчивым. Наконец он все же произнёс:

— Возможно, Вам стоило все записать на бумагу? На всякий случай, чтобы упорядочить мысли?

Джил отрицательно покачала головой.

— Я не люблю записывать. Ощущение, что есть подсказка, сбивает с толку.

Время тянулось невыносимо долго, словно испытывая нервы на прочность. Секретарь пригласил уже троих свидетелей, ожидавших своей очереди в коридоре, и теперь Джил оставалась последней. Чем больше времени проходило, тем хуже становилась ситуация. Откуда-то из глубин её мозга начали вылезать уродливые щупальца воспоминаний, и Джил поняла, что теряет контроль над собой. Она запрещала себе думать о том, что когда-то, так же… Эти мысли, как стая гончих, загоняли её в угол, из которого точно не выбраться просто так. Рука Стоуна накрыла её, нервно барабанящие по подоконнику, пальцы и пожала их, напоминая, что он рядом. Это простое движение заставило Джил взять себя в руки, не желая показаться еще трусливей перед государственным обвинителем, стоящим рядом с ней.

— Мисс Кэйлаш, прошу Вас пройти в зал, — хорошо поставленный голос секретаря прогремел на весь зал, как показалось Джил. Она нервно сглотнула, зачем-то разгладила складки на рукавах, и, пытаясь выглядеть уверенно, направилась в зал.

Она шагала и думала только об одном — как не споткнуться и не сделать ещё что-нибудь нелепое. Благополучно достигнув середины зала и поднявшись на кафедру для свидетелей, Джил выдохнула и приказала себе расслабиться. Что за детский сад, в конце концов? Она в состоянии ответить на несколько вопросов, не трясясь как осиновый лист.

— Джил Кэйлаш, Вы вызваны для дачи показаний…

Остальная часть официальной речи проскользнула мимо Джил, она на автомате присягнула давать правдивые показания, и эти сухие слова выгнали остатки нервозности.

— Расскажите, пожалуйста, о том вечере, когда Вы встретились с погибшей, — произнёс обвинитель, который так и дышал едва сдерживаемой энергией и решимостью от макушки своих седоватых волос до носков блестящих туфель. Джил на мгновение закрыла глаза и стала говорить, разворачивая перед собой снова картину того вечера.

Она ответила ещё на пару вопросов, которые касались опять того же вечера, а затем судья обратился к адвокату обвиняемого, предлагая ему задать свои. Пока он говорил, Джил подняла глаза, оглядывая зал. Она не могла не заметить повисшего в воздухе напряжения, словно под потолком повисло грозовое облако, вот-вот грозившее разразиться ледяным потоком дождя.

Адвокат поднялся со своего места, и Джил наконец-то переключила свое внимание на него. Если бы не то место, где она находилась, Джил просто вытаращила глаза и присвистнула бы изо всех сил потому, что она не каждый день встречала таких симпатичных мужчин. Адвокат обладал на удивление правильными чертами лица, которыми могли похвастаться греческие статуи. Да и его высокий рост, и фигура, которую не скрывал, а напротив — подчеркивала рубашка из серебристо-серой ткани и темные классические брюки, заставляли восхищаться и, не отрываясь, смотреть на него. Как на кусок торта, проплывший перед носом сидящего на диете.

Только было сложно восхищаться его холодной улыбкой, которая замораживала правильное лицо в обрамлении золотых волос. Он поинтересовался, смотря прямо в глаза Джил, словно пытаясь заглянуть в самые дальние уголки её мозга и найти то, что она скрывает:

— Вы упоминали, что погибшая отказалась обращаться к врачу?

Джил внутренне напряглась, ощущая подвох.

— Да отказалась.

— Когда Вы говорили с ней, она не осуждала действий своего супруга?

— Нет, — Джил смотрела в потрясающе зеленые глаза адвоката, словно завораживавшие её, и поняла, что по колено уходит в опасную трясину.

— Значит ли это, что она выглядела не жертвой, а человеком, которого вполне устраивает происходящее?

По красивым губам адвоката, похожим на натянутую дугу лука, скользнула холодная улыбка. Она демонстрировала Джил понимание того, что он знает о безвыходности тупика, в который её загоняет медленно и верно. Джил мельком взглянула на обвинителя, выглядевшего всё более и более озабоченно, и поняла, что должна что-то делать, чтобы выбираться.

— Она выглядела забито, так, как выглядит человек, который сломлен и не хочет больше бороться.

— Может, ей просто нравилось насилие? Своего рода толика экзотики в отношениях? Ведь в каждом из нас живет неосознанное желание испытать силу, как выяснил Фрейд?

В голове Джил, мелко звеня, наплывал красный туман ненависти. Адвокат наверно считал, что сможет легко вывернуть её слова в свою пользу, и просто смеялся ей в лицо. Она не позволит ему сделать её маленькой дурочкой, которой дали щелчка и легко скинули в лужу.

— Она выглядела, как человек с закрашенными пудрой синяками разной давности, которому выбили последние остатки гордости и самоуважения.

В зале раздался сдержанный шепот. Судья потянулся к молотку, но передумал и сделал какие-то пометки в своих записях.

— Откуда Вы можете знать подобное, если видели погибшую только один раз?

Адвокат стал терять постепенно вид победителя. В воздухе нарастало ощущение перемены погоды, которое спровоцировала её реплика. А значит, Джил смогла перевесить ситуацию в свою сторону. Поскольку от неё ждали ответа, и с большим интересом, который явно читался в глазах адвоката, судьи и присутствовавших, Джил сама не поняла, как это произошло, но её губы внезапно произнесли:

— Я знакома с домашним насилием лично.

Когда она опустилась на скамью в зале, казалось, что даже плашки паркета таращатся на неё с любопытством. Джил догадывалась, что ничего хорошего не получится из её слов, но знала, что только она сама в курсе их смысла. Стоун, уже находившийся в зале и сидевший рядом с ней, незаметно показал ей большой палец, одобряя её полностью. Почувствовав изрядное облегчение, Джил потерла лоб, начинавший ныть от напряжения. Самое сложное позади.

Досадное и беспокоящее ощущение, что на неё пристально смотрят, внезапно защекотало затылок. Скорее всего, это не что иное, как уже паранойя, ставшая последствием её давешней нервозности. Но ощущение было прямо-таки осязаемо, словно в её голову уперлась стальная штука, собравшаяся продырявить череп. Это раздражало. Джил поправила лацкан пиджака, взглянула на судью, сидевшего со скептическим выражением лица. Затем — на охрану возле обвиняемого, на которого ей было неприятно смотреть. А затем, словно невзначай оглянулась, ища того, кто пытался просверлить её взглядом.

“Опасность!” — Первое, что завопили все нервные клетки. Человек, сидевший в ряду позади, воплощал в себе понятие “ничто”. Глазу было не за что зацепиться в его внешности, словно он был окутан пустотой. Одетый в деловой костюм черного цвета. С аккуратно уложенными назад при помощи хорошего парикмахера волосами, доходившими до плеч и сливавшимися цветом с костюмом. Мужчина больше ничем особенно и не выделялся среди остальных. Но при этом он продолжал смотреть на Джил неподвижным, непонятным взглядом, от которого, казалось — воздух вокруг потяжелел, наполняясь недоброжелательством и скрытой угрозой.

Всё это запечатлелось в мозгу Джил за секунду. Она, как ни в чем не бывало, отвернулась. При этом соображая — не была ли она знакома с ним, и не спровоцировано это недоброжелательство чем-то, о чем Джил могла позабыть. Но нет. Она не могла его вспомнить и уверенно сказала бы, что никогда с ним не пересекалась. Значит, он — вероятно один из миллионов психов, каких можно обнаружить внезапно за маской добропорядочного человека.

Наконец судья вернулся для вынесения приговора, и зал затих, слушая и стараясь угадать — что решили присяжные. После длинных официальных фраз наконец-то прозвучало то, ради чего Джил и пришла сюда:

— Признан виновным.

Обвиняемый стал что-то выкрикивать, возмущаясь приговором. Адвокат, явно стараясь оставаться спокойным, что-то говорил своему подзащитному, пытаясь успокоить его. А Джил поняла, что улыбается. Пришла пора попрощаться с призраками прошлого, оставив их здесь навсегда. Мертвые наконец обрели покой, а живые должны жить дальше.

Когда она выходила из зала суда, то не удержалась, чтобы не оглянуться на того странного незнакомца. Но его не было в числе тех, кто ещё сидел на скамье, обмениваясь мнениями, и тех, кто направлялся к выходу. Джил стянула с себя пиджак, в котором, несмотря на его строгость, ощущала себя как в капкане, и, ощущая невероятное чувство облегчения, и зашагала к выходу, догоняя Стоуна.

***

Музыка вносила атмосферу беззаботности в полумрак салона, подсвечиваемый только приборной панелью. За окном проносилась ровное полотно дороги, которая словно зависала в воздухе. На небе медленно зажигались звезды, складываясь в созвездия или же самостоятельно поблескивая серебряными точками.

Сегодня Джил планировала провести вечер так, как уже не проводила со времен университета. Подчиняясь внезапно порыву, она не поленилась полезть в гардероб, вытащить всё, что в нём было и разыскать в груде одежды платье, которое выглядело на ней вполне даже ничего. Пару минут постояла в раздумьях перед открытой косметичкой, а затем решительно спрятала её обратно в стол.

Сейчас она ехала в своей машине, которая наконец-то смогла показать всю скорость, на какую была способна. Совсем другое дело, не то, что колесить черепашьим шагом по улицам от дома до работы и обратно. Помешанная обычно на соблюдении правил, Джил неожиданно поняла, что ей нравится ехать быстро, нравится видеть себя в зеркале с распущенными волосами, нравится ощущать резинку чулок, напоминающую о том, что она нарушила все свои рамки и правила. В этом было что-то опасное и волнующее.

Она обогнала мирно колесивший по дороге грузовик, и хихикнула, глядя на исчезающие позади фары. Жаль, что впереди уже снова городские улицы, на которых превышение скорости грозит штрафом. Свобода свободой, но она не собирается разоряться на пару сотен из-за квитанции.

Клуб “Страйкбол” отличался от остальных тем, что в нём никогда не происходило драк и разборок. За этим строго следила администрация, пресекая в корне попытки клиентов начать потасовки. Поэтому, Джил знала, что даже если она будет сидеть весь вечер одна, к ней никто не полезет, воняя перегаром и сигаретным дымом.

Бармен с алмазной серёжкой в ухе улыбнулся ей, смешивая чей-то заказ. Джил тоже улыбнулась, наблюдая, как он артистично расправляется с несколькими видами напитков, превращая их в один.

— Пину коладу пожалуйста, — Джил внезапно подумала, что неважно разбирается в разнообразии коктейлей, и решила заказать то, что казалось ей более безобидным. Ожидая свою коладу, она повернулась на высоком барном стуле и оглянулась, рассматривая зал. Было не так много народу, большинство явно пришло отдохнуть и расслабиться. Зал клуба был сделан в виде ярусов, на которые вели небольшие широкие лестницы, и каждый ярус был освещен разным оттенком красного лампами, расположенными снаружи ярусов и внутри, отчего помещение превращалось в некую полость внутри большого рубина, который переливался и сверкал. Потрясающая иллюзия не оставляла посетителей равнодушными, а потому “Страйкболл” считался самым необыкновенным клубом города, что придавало ему ещё большую популярность.

Джил посмотрела на телефон, обыденно отмечая, что ей никто не звонил. Да и кто позвонит? У неё нет подруг, а по работе звонить никто не станет, так как уже поздно. Спрятав его в сумку, Джил посмотрела на бармена, отошедшего к висевшей над стойкой подставке с бокалами. На них тоже падал красный свет, и они блестели как кристаллы. Или как капли крови.

— Ваша колада, — от странного сравнения бокалов с кровавыми каплями её отвлек голос бармена, возникшего перед ней и пододвигающего коктейль в высоком стакане. Джил улыбнулась ему, попутно оценивая — хватит ли содержимого стакана, чтобы свалить её с первого раза.

— Решили отдохнуть без опеки старших?

Бармен подмигнул ей. Джил запоздало закрыла отвисшую от неожиданности челюсть. Бог ты мой, он принял её за богатую девочку, сбежавшую из-под родительского крыла. Подавив смешок, она неопределенно пожала плечами, оставив бармену право на собственные выводы. Его слова, несомненно, польстили ей — кому может быть неприятно, что его считают моложе собственных лет? Джил довольно ухмыльнулась и принялась за коктейль. Она справилась с половиной содержимого, и испытывала лишь состояние безмятежного удовлетворения вместо ожидаемого шума алкоголя в голове. Её умение пить спиртное не было достаточно отточенным, а если совсем честно, то пила она в последний раз на выпуске из университета.

Тем временем в баре явно прибавилось народу. Если раньше с Джил было почти пусто, то теперь все места у стойки были заполнены. Вечер нравился ей всё больше и больше. Теперь она точно будет уделять больше время себе любимой, хватит прятаться от мира и жить в скорлупе. Музыка стала громче, народ вокруг общался и смеялся все оживленней. Перед Джил стоял второй или третий коктейль, и она медленно смаковала вишневый вкус, наслаждаясь витающим вокруг состоянием беззаботности и веселья. Ещё немного — и она будет готова даже познакомиться с кем-нибудь симпатичным и умным, несмотря на то, что все время считала, что отношения с противоположным полом лишь отвлекают и приносят массу неудобств. Алкоголь явно будил либидо, которое поднимало голову и оглядывалось, предвкушая возможности разгуляться.

Сидящий через одно место от неё мужчина продолжал заказывать виски. Джил попробовала сосчитать, сколько он уже выпил. Но легкий туман, мешавший её мозгу совершить простое математическое действие, заставил Джил отказаться от этой затеи. Когда тот, кто разделял их, поднялся со своего места и ушел, она повернулась посмотреть на обладателя непобедимой печени.

На какую-то секунду мужчина, опрокидывающий очередной стакан, показался ей смутно знакомым, если бы только она могла отчетливо вспомнить его лицо. Без сомнения, Мистер-Не-Боюсь-Цирроза был симпатичным малым, если не больше. Джил оценила его волосы, лежавшие золотыми волнами, но не придающие ему женственности. А затем, когда он повернулся в её сторону, ища бармена, очевидно, чтобы заказать новую порцию виски, она обнаружила, что он просто красавчик, словно сошедший с обложки журнала.

Правда, вид красавчика говорил, что он явно переживает не лучшие времена. Его рубашка из дорогого магазина была помята. Расстегнутый пиджак, отливавший серебром, висел так, словно его накинули, не обращая внимания на ценность вещи.

Мужчина потёр лицо, поморщившись как от боли, и поднял глаза на бармена, подходившего к нему. Тут внезапно его взгляд натолкнулся на Джил. Красивое лицо исказилось, словно он неприятно удивился, а затем удивление сменилось неприкрытой злобой, которая промелькнула в зеленых глазах. Джил смотрела в эти глаза, сияющие всеми оттенками зелени, восхищенная необычным цветом, пока запоздало в голову не пришло объяснение тому, что он кажется ей знакомым. Это был адвокат с сегодняшнего процесса.

Она спешно отвела глаза в сторону и сделала глоток, стараясь не выглядеть смущенной. За спиной бармена была расположена декоративная полоса из зеркального стекла, позволяющая видеть себя и соседей в отражении. Смысла откровенно глазеть на адвоката не было, надо было просто посмотреть в отражение, чтобы налюбоваться на него. Джил сделала ещё пару глотков и, как ни в чем не бывало, взглянула в зеркало. Вместо её неожиданного знакомого на его месте сидел полный мужчина в серо-серебряном костюме, сосредоточенно смотревший в телефон. Джил оторопело хлопнула глазами, затем уставилась на свой пустой бокал. Не стоило столько пить, чтобы мозги начали играть в свои собственные игры.

Она расплатилась и направилась к выходу. На улице стояла прохладная весенняя ночь, плавно бравшая верх над поздним вечером. Кружевное платье не согревало, да и пальто тоже не спасало ноги от скользящего по коже ветерка. Джил поежилась, ощущая, как из головы улетучиваются остатки алкоголя, а затем направилась к своей машине, стоящей в уголке парковки. Пора домой.

Широкое шоссе соединяло две части города, которые были разделены ложбиной. Эта впадина образовалась тогда, когда в последний раз в этой части материка просыпались вулканы. Дорога пролегала серой лентой, слабо освещенной фонарями. Их столбы делили пространство на ровные участки.

Несмотря на то, что шоссе являлось одной из главных магистралей города, сейчас оно было почти пустым, поэтому Джил не особо заботилась о стрелке спидометра, качающейся за отметкой допустимой скорости. Когда впереди показался знак, предупреждающий водителей, что дорогу могут переходить животные, Джил поняла, что проезжает небольшой парк. Правда, самыми крупными животными тут были еноты, но даже гроза городских помоек имеет право безопасно перебегать дорогу. Джил пьяно хихикнула, представляя себе переход для енотов, и сбавила скорость.

Она могла поклясться, что шоссе было пустым, но глаза говорили обратное. А именно — что в нескольких сотнях метров перед ней, прямо посреди дороги кто-то стоит. Или лежит. Нет. Все-таки стоит. Либо её зрение играет с ней идиотские шуточки, но человек не может занимать столько места, сколько нужно машине для проезда. Она мчалась к этому месту, пытаясь максимально сбавить скорость, чтобы успеть затормозить, а то, что находилось посреди дороги, развернулось навстречу приближающейся машине. Джил отчетливо видела, как оно приближалось к ней. Она не могла оторвать глаз от непонятной фигуры, шагавшей по дороге, и при этом — плывшей по воздуху без четких форм и контуров, как сгусток мглы. Джил ощутила, что сердце застучало где-то на уровне горла, грозя выпрыгнуть наружу, но продолжила смотреть на то, что преодолевало последние метры между собой и машиной. Она догадывалась, что самое неверное — это запаниковать и начать бежать прочь.

Тем временем, оно подошло к машине. Неожиданно четко вырисовывавшимися из темной мглы руками оперлось на капот машины. Джил вцепилась в руль так, что заболели пальцы, и замерла, боясь шевельнуться и привлечь к себе внимание.

Она смотрела, как расплывчатая фигура медленно поднимает к ней бледное лицо, кажущееся почти человеческим. От него веяло холодом, и, казалось, что оно соткано из бесцветной ледяной изморози. Это лицо смотрело прямо на неё, и тонкие губы раздвигались в улыбке, говорящей, что оно её видит и знает, что Джил напугана так, что у неё сводит желудок в тугой узел.

Сколько времени прошло — Джил не знала, может пару минут, а может полчаса. Она продолжала смотреть на призрак, не сводивший с неё глаз. Внезапно, оно ударило обеими руками по машине, отчего металл сотрясся до самых мелких креплений, и Джил тряхнуло так, что у неё лязгнули зубы. Ещё чуть-чуть, и она сломала бы себе шею от рывка. В голове загудело, перед глазами всё заплясало, Джил моргнула, приходя в себя. Дорога перед машиной была пуста, вдали тускло светили огни фонарей, а на трассе не было никого кроме неё.

Она рванула с места, выжимая всю скорость, на какую была способна её машина. В голове хозяйничал только животный инстинкт, требовавший бежать, прочь, без оглядки, как можно дальше от этого места.

Джил проехала оставшуюся дорогу, пытаясь успокоиться и ощущая себя словно со стороны. Она разжала пальцы, вцепившиеся намертво в руль только тогда, когда остановилась возле своего дома. Откинулась на сидение и зажмурилась, пытаясь навести порядок в голове. Вполне возможно, что такое могло привидеться лишь на пьяную голову. А её предупреждали, что после сотрясения на выпускном в школе мозг может неадекватно реагировать на алкоголь.

Переведя, наконец, дух, Джил отстегнула ремень и вышла из машины, плотнее запахивая пальто. Конечно же, она подошла посмотреть на капот. Неизвестно, что сильнее заставило её испытать снова ощущение холодного прикосновения — две вмятины в тех местах, где ударил призрак или то, что всё это не было последствием выпивки.