Сдавленный вопль разрезал тишину особняка и затих. За ним последовали судорожные всхлипы, словно кто-то пытался вдохнуть воздух в онемевшие легкие. Мирно дремлющее в камине пламя невозмутимо наблюдало за разыгрывавшейся перед ним сценой.

Скорчившийся на полу мужчина пытался восстановить дыхание и не поднимал лица. На светлый пол капала кровь, нарушая почти гробовую тишину. Казалось, что в комнате больше никого нет, кроме него. Арки окон в комнате были плотно зашторены, из-за чего в комнате было ещё темней.

Немного восстановив дыхание, мужчина поднял голову, открывая лицо. До сегодняшнего дня оно было идеально, увидев его, древние греки назвали бы свои статую жалкими недоделками, но сейчас на совершенных скулах синели кровоподтеки. Нижняя губа была рассечена, а вместо одного глаза зияла кровавая дыра.

— Простите, — мужчина обращался к стоящему у окна человеку, который почти сливался с темными шторами, — мы должны были выиграть это дело, если бы не последняя свидетельница. Это она спутала все карты своими показаниями.

Гай продолжал молчать, борясь с искушением разорвать эльфа-адвоката на большие трепещущие куски. Несмотря на то, что он исцелился бы спустя пару часов, несмотря на то, какими его травмы не были бы жуткими. Достаточно и того, что он к концу ночи вновь станет надменным красавцем, целым и невредимым.

— Я предан Вам, и до сих пор ни разу не подводил Вас, — эльф вслушивался в тишину, вселявшая неясность, — я сам займусь этой женщиной.

Гай равнодушно повернулся к Шолто. Подошел ближе и присел рядом, стараясь не запачкать край брюк кровью, натекшей в большую лужу.

— Может, сперва стоит уничтожить такого никчемного адвоката как ты? — Он выбросил руку вперед, погружая её в грудную клетку мужчины и ощущая под пальцами трепыхание его сердца. Единственный невредимый глаз на лице Шолто широко распахнулся, сияя свежей изумрудной зеленью. Одно маленькое движение пальцев — и этот трепещущий комок остановится, утягивая Шолто в неприятное состояние агонии и смерти. Временной, разумеется. Тот затаил дыхание, остолбенев от парализующей боли, а Гай улыбнулся, глядя в лицо адвоката, и покачал головой:

— Ты же знаешь, я не прощаю ошибок. Эта — была твоей первой и последней.

Он выдернул руку, отпуская сердце Шолто, и тот рухнул ничком, сворачиваясь в клубок и инстинктивно закрывая ранения как животное, — Ты не тронешь никого. Не будешь ничего делать без моего ведома. И не появишься мне на глаза до тех пор, пока я не буду нуждаться в твоих услугах.

Казалось, что последние слова поразили Шолто сильней, чем испытываемая боль. И без того абсолютно лишенное красок лицо полностью побелело, отчего засохшая кровь проступила ярче на коже, как грязно-багровые разводы. Но он не произнес ни слова, явно не желая перечить Гаю. С очевидным усилием адвокат заставил себя подняться с колен и, шатаясь, выпрямился. Сказанное задело его, и он старался держаться гордо, не теряя остатков достоинства. Гай снова отошел к окну, отвернувшись от эльфа, который продолжал неподвижно стоять, глядя ему в спину. Под бурыми разводами по лицу адвоката пробегали какие-то непонятные эмоции, которые он явно пытался сдержать. Наконец, Шолто, нетвердо держась на ногах, развернулся к двери и зашагал, хромая и оставляя за собой кровавый след. На долю секунды он всё же снова остановился у дверей, словно хотел что-то сказать, но затем вышел. Дубовая створка двери неслышно затворилась за ним.

Гай снова и снова вспоминал судебное слушание, словно больше ни о чём не мог думать. Ничтожная девка настолько самоуверенно отвечала на все вопросы, словно обвиняемыми были все вокруг неё. Её непоколебимое спокойствие и уверенность в своем превосходстве приводили в бешенство. Гай решил, что, несмотря на то, что это мелко — тратить время на человека, перешедшего ему дорогу, он хочет показать ей её место. Нет, он не просто хочет, он обязан сделать это! Словно она бросила вызов ему лично.

Одно только осознание того, что из-за неё дело проиграно, заставило его превратить Шолто в сочащийся кровью кусок мяса. Адвокат был не просто эльфом, он был одним из высокорожденных, судя по его способностям. А это значило, что просто так его тронуть было очень опасно и проблематично. Не исключено, что после этого Шолто решит оставить работу у Гая, поскольку такого оскорбления никто бы не спустил. Парадоксально, что виновником и этого была свидетельница, что заставляло Гая вдвойне желать стереть её в порошок. Если Шолто уйдет, он потеряет важного помощника.

Не то, чтобы Гай остыл и начал сожалеть о содеянном. Просто он трезво понимал, что проверенного адвоката нечеловека, способного творить чудеса как в прямом, так и переносном смысле, найти очень сложно. Тем более, что их отношения были созданы не только в на деловой основе. Они познакомились на ночной улице, где Шолто отбивался от десятка гулей, жутких созданий, похожих на полуразложившиеся трупы горевших желанием превратить эльфа в качественный фарш. Гай никогда не был спасителем для всех обиженных, просто в тот момент больше всего ему хотелось убивать, неважно кого и где. Потому, удачно подвернувшаяся мясорубка в темном переулке, где кого-то рвали на клочья, дала ему возможность выплеснуть накопившуюся жажду крови. Да, тогда он ещё только учился управлять своими желаниями.

И когда он оставил на мокром и скользком от липкой крови асфальте то, что было когда-то мерзкими пожирателями плоти, то даже не заметил сперва эльфа, который попытался ползти за ним. Раздраженный звуками за спиной, Гай обернулся и столкнулся с Шолто, напоминавшим ужасное чучело из грязных лоскутов мяса, открывавших белесоватые кости. Тогда он развернулся и ушел, не заботясь о том, кого встретил.

Но через пару недель их знакомство возобновилось, когда эльф неожиданно появился в особняке в компании Господина Хедрунга, представившего Шолто как отличного специалиста, чьи услуги весьма ценны. Хедрунгу Гай никогда не перечил, доверяя его невероятному, почти мистическому чутью. Так эльф, внезапно превратившийся из растерзанного полутрупа в адвоката с красивой внешностью и пренебрежительно-надменными манерами, остался при Гае. Он никогда не рассказывал о том, почему, несмотря на очевидную голубую кровь, Шолто живет как изгнанник или изгой в одиночестве и вдали от себе подобных. Эльфы славились клановостью, которая при этом не мешала им мило избавляться друг от друга, когда дело доходило до дележки власти или влияния. Хотя Гаю и дела не было до того, чем живет его адвокат, не заметить этого он не мог. Интересоваться подобным и лезть с расспросами предпочитал только Аноэль, но он никогда не замечал ничего перед своим носом, если только оно не могло стрелять, рубить, петь или развивать скорость свыше двухсот километров.

Мысли о Господине Хедрунге вернули Гая снова в состояние раздражения. Он не привык проигрывать, а о провале процесса рано или поздно Хедрунг узнает. Гаю не хотелось ни в чем выглядеть перед ним хуже, чем он мог быть. А он старался быть всегда лучшим. Много лет Гай работал на него, сделавшего из простого наемного убийцы человека, занимающегося делами Хрустального Моста. И он не имел права показать, что хоть в чём-то может проиграть, никогда и никому.

Поэтому, теперь он имел третий повод, чтобы преподать Кэйлаш запоминающийся урок. Вспомнив её самоуверенность, Гай ударил кулаком по воздуху. Мебель в комнате подбросило волной, и что-то развалилось, не выдержав удара. Отлично. Он так же развалит её жалкое человеческое эго и раздавит как червя.

***

Последние звезды провалились в чернильную ночь, до которой не долетали отблески холодных огней города. Он начинал шевелиться и просыпаться в поисках развлечений, оживая как огромная ленивая рептилия. На улицы, под скрип плохо закрепленных рекламных щитов, стонущих и скрежещущих на разный лад, выползали те, кто не показывался в течение дня. Это были обычные бездомные, ищущие клиентов проститутки, мелкие наркодилеры, словом — все те, кто занимал в человеческом обществе место мелких грызунов, не менее опасных, несмотря на свою незначительность. Они занимали улицы и приступали к своему обыденному промыслу.

Гай, ощущая даже под кожаной курткой дыхание промозглой улицы, неторопливо шагал по тускло освещенной стороне. Пульсирующая боль в костях, напоминала о себе и придавала ясность мыслям. Уже много времени только ощущение боли заставляло его испытывать нечто, отдаленно напоминающее эмоции. Словно сигнал мозга о боли окрашивал мир вокруг него, внося разнообразие и приближая его к чему-то. Это что-то все время было так близко и в то же время далеко, абсолютная иллюзия, которую он ощущал только тогда, когда его тело испытывало боль. Гай понимал, что кайф всего лишь обманывает его нервную систему, но искушение попробовать снова и снова было заманчивым.

Вот и сейчас он шел и ощущал трепещущий мир вокруг себя словно на ладони. Где-то над крышами, хлопая крыльями, пролетает птица, от которой тянет старым мясом, которым она поживилась где-то. По карнизу крадется нечто, похожее на озверевшего вампира, ищущего — кем бы поживиться. Благо, никому нет дела до бездомных. Проститутка с неестественно рыжими волосами, стоящая за пару десятков метров от него, хочет только одного — пакетика дури, а всё остальное её не волнует — ни какой попадется клиент, ни угроза простоять всю ночь под холодным дождем. Капли медленно стучали, как механизм старых часов, по асфальту, по крышам и в стекла домов. Эти ощущения, вспыхивающие как яркие лучи, словно что-то переключали в Гае. И на мгновение он переставал быть всегда спокойным и расчетливым, получающим удовольствие от смерти и размеренности. Этот диссонанс внутри приносил своего рода расслабление.

Он следовал за Кэйлаш от самого её дома. Ему пришлось просидеть в клубе, среди пьяных и шумных людей, занятых мыслями о сексе и выпивке, наблюдая за ней. Женщина явно праздновала победу, сменив облик синего чулка на заигрывающий стиль старшекурсницы. Похоже, она пропитана ложью и самоуверенностью с головы до ног, то изображая из себя скромницу, то ища приключений. Поэтому, несмотря на то, что оставить признаки своей реальности, смяв капот её колымаги, было неразумно, Гай испытывал удовлетворение, вспоминая выражение её лица. Она боялась, и этот страх должен был стать первой трещиной в её броне.

Гай отвРайзя от своих мыслей, когда понял, что за ним наблюдают. Он сделал вид, что ничего не изменилось, и продолжил идти вдоль наполовину заколоченных, стеклянных витрин небольших магазинчиков, расположенных на первых этажах домов. Когда шорох шагов стал отчетливо слышен позади него, Гай улыбнулся. Похоже, кто-то сам напрашивается на проблемы. Он сжал ладони, ощущая, как острые концы когтей пытаются оказаться на свободе.

Он дошел до середины участка между двумя фонарями, остающегося в полутьме, и резко развернулся, не оставляя преследователю времени на действия. Но тот, кто шёл за ним, очевидно ожидал этого и неожиданно увернулся, исчезая как тень в проеме арки между зданиями. Гай ощутил легкий укол беспокойства. Если кто-то так легко смог ускользнуть, то это должен был быть весьма опытный противник. Он замер, нащупывая рукой метательные звездочки, мирно дремлющие на поясе в ожидании своего часа. Кроме них у него хватало оружия — и Глок, и тонкий, но прочный нож, прячущийся в голенище ботинка. При желании Гай мог бы и просто исчезнуть, превращаясь в туман — мало кого на этой улице это заставило бы удивиться. Наркоманы — они вообще не удивляются ничему. А остальные предпочтут сделать вид, что ничего не видели. Нападавшему же на него это было бы вроде неприличного жеста. Но сегодня Гай был не в том настроении, чтобы уходить от драки. Его раздражению нужен выход.

Впереди него раздался шорох, словно кто-то выходил из тени, и Гай застыл, превращаясь в неподвижную статую. Большое, массивное тело того, кто выдвинулся под тусклый свет, было покрыто задубевшей серой кожей, усеянной буграми и шипами. Их не могла скрыть одежда, которая выглядела лохмотьями на этом существе. Маленькие красные глаза мерцали в темноте, как два уголька. Гай опустил руку, лежащую на одной из звездочек. На дикого орка такого оружия будет недостаточно, она его даже не ранит, просто царапнет. Глок тоже бесполезен, толстую кожу пулей не пробить.

Он выпрямился, позволяя когтям вытянуться во всей красе, и приготовился к следующим действиям орка, медленно шагавшего на него. Как это орк попал из островных земель в город — было непонятно. Явно здесь он не постоянный житель, иначе не рискнул бы напасть на кого-то, кроме людей. Вопреки сказкам и человеческим байкам о вечных войнах мира, существовавшего рядом с людьми, разборки происходили отнюдь не часто. И всегда были следствием каких-то серьезных действий. Если бы все воевали и дрались постоянно, то вскоре стали бы так же никчемны и бесполезны как люди, которые вечно находятся в состоянии озлобленной грызни. А значит, орк был либо чьим-то посланием, либо решил поужинать тем, кто попадется ему на пути. Обычно это были люди, но сейчас ему подвернулся Гай. В любом случае орк явно хотел добраться до мужчины, расстояние до которого становилось все меньше.

Он взмахнул появившейся в огромной лапе дубиной, которая со свистом рассекла тяжелый влажный воздух. Гай обманчиво отшатнулся, отступая на шаг и заставляя орка решить, что он напуган. Похожий на уродливый валун орк с ворчание уронил дубину на то место, где мгновение назад стоял Гай. Окованная металлом, она с треском упала на асфальт, оставляя на нём хорошую вмятину. Гай метнулся к орку, обходя его сзади, и полосанул когтями по ноге, ощущая как когти пропахали по коже, вспарывая её верхнюю часть и надеясь, что смог нанести более ощутимый вред дуболому. Орк, глухо заревев, проворно махнул свободной рукой, пытаясь сбить с ног или поймать его, но это требовало гораздо большей ловкости, чем большое тело могло позволить.

Казалось, что Гай борется с огромной ветряной мельницей, вместо крыльев у которой была дубина. Единственное уязвимое место орка находилось между его узко посаженных глаз, где кость была так же тонка, как человеческая. Но Гай не мог найти удобной секунды, чтобы вытащить пистолет и прицелиться. Все, что он мог — это уворачиваться и пытаться вывести орка из строя измором. Гай жаждал узнать — кто послал орка, потому как его упорное стремление убить Гая отметало вариант случайной встречи. А для этого нужно было оставить орка в живых, чтобы расспросить напоследок перед смертью.

Орк опять взмахнул своей дубиной, и Гай с досадой подумал, что его представление перед Кэйлаш затратило гораздо больше сил, чем он ожидал. Если он является сильным и выносливым существом, обладающим неограниченным потенциалом, это не значит, что в какой-то момент не может оказаться, что он исчерпал свои силы и утомлен. Одно другому не мешает. Как бы ему не хотелось продолжить, но придется отступить. Если кто-то хочет его убить, то предпримет новую попытку. А это значит, что у него еще будет шанс узнать, кому он так не по душе.

Гай больше не пытался атаковать гиганта, чья грязно-серая кожа стала коричневатой от крови. Орк продолжал пытаться схватить его, явно надеясь раскатать по асфальту. Гай снова увернулся от просвистевшей мимо дубинки, когда орк внезапно опустил её и перестал нападать. Гай по инерции отодвинулся назад, успев удивиться перемене в поведении существа, когда ощутил, что между его ребер проходят два лезвия, прорезая без труда на своем пути ткани и мышцы. Он глубоко втянул воздух от боли, когда они прошли сквозь его легкие. Лезвия прошли наружу, прорезая кожу груди, и заблестели снаружи, распоров плотную куртку. Отвратительный вкус крови медленно поднимался вверх по горлу, и Гай изо всех сил пытался не закашлять. Он дернулся вперед, снимая себя с лезвий, и оказался между орком, довольно щурившим свои красные глаза, и тем, кто напал на него сзади. Гай сделал пару шагов вбок, надеясь, что сможет устоять на ногах и не упадет между противниками. Резко выпрямился и повернулся к тому, кто был позади него. Орк в этой паре был слугой, и не станет нападать, пока тот не позволит ему.

В тишине было отчетливо слышно, как влажно хлюпает кровь под его кожаной материей при каждом вдохе, которые становились всё короче и болезненней.

— Ты заставил меня постараться, чтобы найти тебя. А женщины очень не любят когда их бросают в первую встречу. Я всегда рассчитываю на продолжение.

Золотые локоны, убранные в небрежный хвост, поблескивали, отражая тусклый свет ближайшего фонаря, словно сияли изнутри. Темный костюм, который облегал Дайен Фомор от тонкой шеи до щиколоток ног, казался её собственной кожей. На фоне него светлые волосы выделялись ещё сильней. Дайен не опустила свои клинки, позволяя Гаю смотреть, как с них капает его кровь.

— Мы не закончили наше знакомство, — она улыбалась так, словно они находились в уютной обстановке клуба, а не под холодным дождем на полупустынной улице.

— Я не интересуюсь знакомствами, тем более с теми, кто может нападать только со спины, — Гай повел плечами, настолько беспечно, насколько позволяла боль. У него слишком мало времени, чтобы выбраться из этой досадной передряги, не оставив здесь свою шкуру. Он допустил промах, как самый безмозглый юнец, чересчур понадеявшись на свои силы. Гай прикрыл глаза, собираясь с силами и проверяя — сможет ли он превратиться, чтобы исчезнуть.

Дайен очевидно разгадала его план потому, что её длинная нога, обутая в высокий военный ботинок, впечаталась в грудь Гая, вышибая почти весь воздух и заставляя его рухнуть на асфальт, почти теряя сознание. Оказывается, его крови вытекло куда как больше, и на асфальте расплывалась лужа, в которую он и приземлился.

— Никаких фокусов, — она довольно улыбнулась, останавливая жестом орка, шагнувшего к Гаю, — он мой. Я прекрасно знаю, что тебя не так-то легко убить, ты все равно исцелишься. Но таким ты мне нравишься мне ещё больше, так что мы отлично проведем время, знакомясь ближе.

Гай попытался подняться, опираясь на скользящие по мокрому асфальту руки, но Дайен лишила его возможности двигаться, поставив свою ногу на его спину. Гай втягивал в себя ускользающий воздух, в голове, лишенной кислорода нарастал стеклянный звон невидимых колокольчиков. Казалось, что он лежит погребенный под тоннами камней, в которые превратилась его собственная грудь. Единственным желанием, ещё теплившимся в затухающем мозгу, оставалось — разорвать то, что стесняет легкие, сломать ребра, мешающие дышать.

— Я всегда добавляю пару капель нужного зелья. Это прибавляет боли в агонии, так что не сопротивляйся ему, оно уже отравляет тебя, — Дайен с улыбкой наблюдала за тем, как Гай царапает по асфальту выросшими когтями в попытках дышать. Она поднесла лезвие к его лицу, упираясь кончиком в скулу. Гай продолжал бороться с неумолимо спадающимися легкими, приближавшими его к черте временной смерти. Он не умрет совсем, убить его можно лишь вырвав сердце. Правда, даже временная смерть не будет спасением, если он попадет к Фомор. Слава о развлечениях её сородичей шла впереди них, усыпая дорогу кровью и болью их игрушек.

Орк неожиданно хрюкнул, из его руки с треском выпала дубинка, откатываясь в сторону. Дайен раздраженно подняла голову, глядя на нарушителя спокойствия. Пустая улица по-прежнему пряталась в неровном свете, поэтому было сложно понять, отчего на физиономии орка возникло выражение ужаса, граничащего с полным замешательством. Дайен перевела взгляд на Гая и запоздало поняла, что они не одни. В спину её уперся острый предмет, подозрительно похожий на её собственные клинки. Сейчас словно время повернулось вспять, и она оказалась на месте Гая. Дайен медленно подняла голову, стараясь не делать резких движений.

— Отойди в сторону.

Глухой голос, словно искаженный чем-то, заставил орка отодвинуться назад. Хотя, судя по всему, говорящий обращался к Дайен. Она хоть и была раздосадована внезапным вмешательством, но всё же не забывала об острие между лопаток. А потому медленно сняла ногу со спины почти неподвижного Гая и так же медленно подняла руки, роняя клинок.

— Хорошо, — говоривший не знал о том, что она носит при себе не один меч, а потому не подозревал о последствиях своей самоуверенности. Дайен отодвинулась, избавляясь, наконец, от ощущения прижатого к спине лезвия, и молниеносно обернулась, выхватывая оставшийся меч.

Странные кожистые наполовину руки, наполовину крылья, заканчивающиеся заточенными шипами, по одному на каждую руку вместо пальцев, которые она приняла за клинок, угрожающе подрагивали. Их хозяин, держащий лицо в тени, явно знал, что Дайен прячет различные козыри в рукавах. В буквальном смысле. Поэтому, когда она бросилась, атакуя незнакомца, он оказался готов дать ей отпор. Было странно, что он не пускает в ход никаких уловок, словно ему нравится отбиваться как человеку, но это не мешало ему молниеносно отражать все выпады Дайен, пришедшей в бешенство от того, что её планы оказались нарушены.

Она сама не поняла, как оказалась лежащей на асфальте, а её меч со звоном отлетел в сторону.

— Прошу, пощадите, пощадите меня, — где-то сбоку орк бубнил одно и то же, как молитву, чем приводил Дайен в ещё большее негодование. Орки, славившиеся своей беспощадностью и свирепостью, никого не боялись. Поэтому много столетий их услугами пользовались на войне. И в мирное время.

— Он мой! — прошипела она, пытаясь подняться. Резкий взмах того, что выглядело как рука и крыло сразу, ударил её, заставляя снова опрокинуться навзничь и ощутимо приложиться головой.

— Прошу Вас, госпожа, не спорьте, не спорьте, — орк впал в нечто, похожее на истерику, что было весьма удивительно, и бухнулся на колени, отчего земля под ним вздрогнула.

— Как ты смеешь мешать мне? — Фомор не контролировала больше свое лицо и чувствовала, что оно начинает меняться. Отлично. Увидев — кто она, нападавший ещё пожалеет о своей неосмотрительности.

Тем временем, тот перешагнул через неё, не удостаивая ответом, и направился к телу Гая, который по расчетам Дайен уже несколько минут как был мертв. Если бы не вмешательство, она бы уже была в своих апартаментах, предвкушая развлечение и поджидая, когда Гай вернется, оживая, и они продолжат знакомство. Очевидно, она ошибалась потому, как в ту же секунду он слабо заскреб пальцами.

— Он мой, — повторила Дайен, подозревая, что у неё хотят отнять приз. Никто ещё не отнимал у неё то, на что она предъявляла права, иначе Дайен никогда бы не добилась всего того, что имела. Либо побеждай, либо умри — закон выживания и успеха был суровым. Тем более для дочери правителя Фомор, которая только своей хитростью и умом смогла стать наследницей трона.

Незнакомец повернулся к ней, поднимая лицо, и она, наконец, поняла — отчего орк пришел в такую панику. Действительно было, отчего запаниковать. На неё смотрели два кровоточащих глаза, не имеющих радужки и зрачка, полностью залитых зеленоватым светом. Половина его лица была человеческой, а вторая — похожей на обтянутый пепельно-серой покрытой язвами, кожей череп. Черный альв, которых порой путали с эльфами за красивую внешность, отчего-то лишь наполовину показавшийся в своем истинном облике. Но даже так он внушал ужас и страх.

Орк съежился насколько мог, пытаясь выглядеть незаметным, да и Дайен, не будь она настолько вне себя, постаралась бы поскорей исчезнуть. Черные альвы, колдуны, потомки падшей армии Строителя, обладавшие огромной силой, владеющие магией и развлекающиеся игрой с рассудком того, кто попадал в их руки, были родом оттуда же, откуда и кланы Фомор, и орки. Там их боялись и почитали, поскольку они были высшей знатью, перейти им дорогу означало обеспечить себе долгую и мучительную смерть. Дайен раздосадовано выдохнула, больше не пытаясь претендовать на свою добычу. Пусть забирает, всё равно она успеет наверстать упущенное в свое время, если Гай останется жив. В другой раз.

Альв наклонился над телом и подхватил Гая, поднимая с земли. Его руки вновь превратились в человеческие, легко удерживая безвольно висящее тело. Альв оглянулся, снова демонстрируя жуткую половину лица, покрытую старыми язвами и новыми, которые не заживали и выглядели омерзительно. Дайен брезгливо поморщилась. При том, что она сама была пугающей в другом обличии, вид альвов наводил ужас даже на ей подобных.

Жуткий альв шагнул со своей ношей к проезжей части, явно направляясь к чьей-то машине, оставленной возле дома на противоположной стороне. Дайен приподняла голову, наблюдая, как он одним ударом выбил железную дверь, отлетевшую на несколько метров в сторону, и разочарованно вздохнула, закрывая глаза и опуская голову на землю.

Гай медленно открыл один глаз. Попытался открыть второй, который почему-то не торопился подчиняться. Потолок комнаты то приближался, то удалялся, словно тело Гая подбрасывало вверх-вниз.

Он попытался вспомнить то, что было перед этим, и обнаружил, что последнее, что осталось в его голове — холодный асфальт под ним и всепоглощающее удушье. Гай дотронулся рукой до рубашки, ища следы от двух клинков, проткнувших его насквозь. Ткань была порвана, но его тело было абсолютно целым. Он резко поднялся и сел на кровати.

— Наконец-то Вы пришли в себя, господин, — из кресла, придвинутого к кровати, поднялся Дэв. На тонком смуглом лице проступало беспокойство, словно он находился здесь уже долгое время, ожидая пока Гай очнется.

— Как я оказался дома? — Гай нахмурился, не находя в памяти воспоминания об этом. Дэв посмотрел куда-то, на другую сторону от кровати.

— Вас привез Шолто.

Гай повернулся к эльфу, стоящему молча в другом углу комнаты. Он не смотрел на Гая, упершись взглядом в пол. Непонятное чувство, похожее на смесь досады и удивления, промелькнуло в голове Гая, исчезая так же быстро, как и появилось.

— Спасибо, — Гай наконец смог сфокусировать глаза, упорно не желавшие видеть отчетливо, и оглядел эльфа. Тот выглядел помято и устало. На скуле сиял багровый кровоподтёк, словно он еще не закончил исцеляться. И Гай подумал, что следы его кулака резко контрастируют с тем, что Шолто привез его в особняк, не оставив лежать трупом на улице.

— Мы обратились за помощью к целителю, но когда он прибыл, Вы были уже исцелены, хотя и без сознания, — бархатный голос ракшаса приятно гладил слух, лишний раз напоминая о том, что Гай дома. Видя, что он молчит, Дэв поклонился и бесшумно направился к выходу из комнаты, решив, что раз тот пришел в себя, его не стоит беспокоить.

Эльф не сдвинулся с места, словно ожидал, когда Дэв уйдет. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь стуком дождя в окно.

— Это ты помог мне исцелиться, — Гай не спрашивал и не утверждал, а констатировал факт, ожидая, что эльф расскажет — что же произошло на самом деле. Гай знал, что может рассчитывать только на себя. В крайнем случае — на помощь Господина, который был единственным, кто мог бы проявить заботу о них с Аноэлем. И на Аноэля, который никогда бы не упустил возможности помахать кулаками, но притащил бы Гая домой только из чувства солидарности напарников. Поэтому он хотел понять, с чего вдруг эльф побеспокоил свою надменность, привезя его и исцелив. Неужели он настолько сильно хочет показать, что готов на всё, лишь бы его простили за проваленное дело?

Оставался открытым вопрос — кто вытащил его из рук Фомор. Точно не Шолто. Эльфы презирали сражаться с её народом, считая их чем-то вроде животных или слуг.

— Я нашел Вас на повороте к особняку в старой машине, — наконец произнес эльф, подтверждая мысли Гая. Устало закрыл глаза, затем полез во внутренний карман пиджака, доставая увесистый конверт, — это для Вас, господин. Надеюсь, что это будет полезным.