Если бы кто-то сказал, что всё началось именно в этот спокойный, тихий день, ему бы не поверили. И зря.

Потому, что в этот день начался странный, причудливый узор, в который судьба сплела разные нити и объединила разрозненные доселе фрагменты. Начинался он с самого обычного, рационально мыслящего и прагматичного места во Вселенной, которое не признавало существования того, что невозможно объяснить законами наук или исследовать в лабораториях. Так уж вышло, что именно благодаря такой слепоте, их мир позволил сосуществовать множествам разных созданий. Никто и никогда не верил в них, равно как и не верил в то, что однажды наступит конец света. Какого света? Земля будет жить еще не одно тысячелетие, — утверждали ученые. Это было весьма недальновидно с их стороны, но ведь, с другой стороны, они были по-своему правы. Удивительно, что при этом люди всё же верили в глубине души в наличие того, что не могут объяснить. И узор плавно оплетал землю, как одну из многочисленных жемчужин-миров, входящих в его изгибы.

Но самое удивительное, что в начавшемся узоре одна из нитей принадлежала обычному человеку, который даже ещё не знал о том, что его дорога начнет невероятное путешествие, и её конец ещё неизвестен даже самому узору, медленно творящему первые сплетения. Этому человеку было ещё слишком мало лет, чтобы думать о чем-то более серьезном, чем обычные детские забавы. А между тем, Джил Кэйлаш уже стала частью этого невидимого узора.

Это был обычный день в конце лета. На ровно подстриженной лужайке стояло несколько высоких деревьев, пара из них служила опорой для детских качелей, сооруженных на перекладине между ними. За качелями стояли кусты, которые отгораживали участок живой изгородью. Стоял отличный день, полный августовского солнца, просто созданный для игр и отдыха.

Наверно так и было бы, если не отвратительные соседские дети, в который раз начавшие кричать ей вслед обидные прозвища. Это вынудило её вернуться с улицы, где она думала поиграть с кем-нибудь, на лужайку перед домом, где масса интересных вещей заставили отвлечься от обиды. Например, спешащие ровной дорожкой куда-то муравьи. Или бабочка, порхающая прямо перед носом, да так, словно сама предлагала поймать её. “На свете есть масса вещей, которые заслуживают внимания больше, чем выходки, чем глупые выходки мальчишек, Джил”. Папа был абсолютно прав.

Увлекшись своим наблюдением за сосредоточенным бегом муравьев по земле, она сползла с качелей и почти ползком двинулась за неутомимыми насекомыми. Маленький народец исчезал в кустарнике, который был ужасно колючим и служил живой изгородью для сада и отличным предупреждением тем, кто рискнул бы попробовать забрести сюда.

Джил проводила их взглядом и с сожалением вздохнула. В её большой энциклопедии о животных говорилось, что муравьи строят огромные дома-города, поделенные на этажи и уровни. Это было бы интересно увидеть, но до сих пор она могла смотреть только на картинки. Ведь к самим муравейникам было сложно подойти, там было слишком много муравьев, которые вели себя совсем не дружелюбно, и Джил боялась, что они её укусят.

Шорох над её головой заставил девочку поднять глаза. Почти в самом кусте, невзирая на его колючки, стоял мальчишка, и он явно не был из тех, кто дразнил её. Раньше она его не видела. Мальчишка был выше неё, бледный, худой, с взлохмаченными волосами, которых словно не касалась расческа и грязными разводами на лице. Если бы он пришел сюда подразнить её, то вряд ли бы залез в кусты, которые все обходили как можно дальше, — решила Джил и поднялась. Несмотря на то, что она была крепкой для своих лет, мальчишка всё равно был выше неё, и он продолжал смотреть на неё, так словно она была чем-то необычным. Джил кивнула ему.

— Привет.

На угрюмом лице мальчика промелькнул отблеск улыбки.

— Меня зовут Джил. Джил Кэйлаш, — Джил знала, что всегда надо оставаться учтивой, даже если собеседник не отвечает так же вежливо, — А как зовут тебя?

Мальчик оглядел её и отрывисто произнес:

— Райз.

Джил нахмурилась, но спохватившись, что это неприлично, улыбнулась:

— Очень приятно, Райз.

Странный мальчик посмотрел ей в лицо и, решив что-то для себя, вышел из зарослей, яростно борясь с колючими ветками.

— Зачем ты стоял в кустах?

Она не представляла, что можно добровольно залезть туда и вытерпеть это неприятное царапанье. Кажется, ветки хорошенько порвали его рубашку — большую и мешковатую, словно она принадлежала взрослому мужчине. Мальчик был очень странный — начиная от давно не стриженных волос и заканчивая странным именем. Но Джил, как подобает воспитанной леди, не подала и виду, что рассматривает его и удивляется его внешнему виду. Мама говорила, что приличные девочки никогда не должны так вести себя.

— Я смотрел на тебя, — казалось, что мальчик смутился, и на его бледной коже скул проступили два ярких пятна.

— Я думала, что ты тоже прячешься от соседских мальчишек, — Джил окончательно успокоилась, поняв, что он не из компании насмешников, и опустилась на землю, возвращаясь к муравьиной дорожке. Мальчик, помедлив, сел рядом, продолжая смотреть на неё.

— А где ты живешь? — Джил показалось, что он почему-то чувствует себя неловко. Может ему не по себе сидеть в чужом саду? Но родители никогда не запрещали ей приводить друзей и играть с ними. Другое дело, что друзей у неё совсем не было, и играть было не с кем.

— Я живу в конце улицы.

— А мы недавно приехали сюда, — Джил с сожалением вспомнила маленький город, в котором они жили ещё месяц назад. Там она ходила в школу, там жили её друзья, и каждая улица была знакома до последнего камушка.

— Я знаю, — Райз говорил отрывисто, словно не хотел, чтобы предложения выходили большими, или же вовсе не любил разговаривать, — Почему ты сидишь тут одна?

— Мне нравится сидеть одной, — Джил было стыдно признаваться, что она боится здоровенных близнецов из соседского дома, нещадно издевающихся над ней, — А ты почему не играешь с Алексом и его друзьями?

Почти все мальчишки на улице были верными вассалами Алекса, одного из близнецов, более крепкого и самоуверенного, чем его братец, хулигана и мамочкиного сынка, катившего впереди своего войска на новеньком велосипеде. Райз издал неопределенный звук, похожий на презрительное фырканье, словно выражая так свое мнение об Алексе. Похоже, что они ему тоже не нравились.

Джил сосредоточилась снова на деловитых насекомых и вытянула шею, стараясь разглядеть их.

— У тебя репейник в волосах, — Райз протянул руку, словно хотел снять его, но нахмурился и отдвинулся. Стиснув зубы, Джил наклонила голову и обеими руками стала вытаскивать из растрепанных волос противные шарики репейника. Мерзкие мальчишки, вот чем они кидались в неё! Колючки больно цеплялись, тянули за собой волосы, и на глазах Джил выступили слезы. Справившись, наконец, с последним, на котором остался изрядный клок волос, Джил всхлипнула от обиды и злости. Ну, почему им просто не оставить её в покое? Затем, вспомнив про сидевшего рядом Райз, она потерла лицо и заставила себя показаться спокойной. Казалось, он с сожалением смотрит на её растрепанные волосы и, наверное, думая о том, что она выглядит как неряха.

— Я не знаю, почему они дразнят меня, — испытывая внезапно острую необходимость поделиться, обиженно сказала Джил, — Ну и что, что мой папа — простой доктор, и у нас старый дом?

Она снова всхлипнула и уставилась на подол своего платья. На лице мальчика застыло неопределенное выражение, увидев которое, взрослый неожиданно задумался бы — что творится в его голове?

— Мне пора, — он внезапно вскочил и шагнул обратно, к колючей изгороди. Джил разочарованно вздохнула. Ну вот. Теперь она осталась совсем одна.

Небольшая кухня тонула в ярком свете, лившемся из маленькой люстры с разрисованным цветами плафоном. Не было ни единого уголка, который бы оставался в тени, напротив, вся комната словно излучала свет и тепло, служа чем-то вроде маяка, напоминавшего о том, что в любую непогоду здесь ждут и любят.

Отец Джил сидел у стола, погруженный в чтение газеты. Мать заканчивала готовить ужин. Сама Джил сидела на стуле, болтая ногами и наблюдая за игравшей в углу кошкой.

— Ну, птица, как прошел твой день? — Шутливо обратился к ней отец, откладывая в сторону газету. Он имел привычку говорить с ней, как с взрослой, особенно если был в хорошем настроении.

— Хорошо, — Джил вспомнила сегодняшнего мальчика-из-кустов.

— Ты молодец, — отец потрепал её по голове.

Джил посмотрела на чистую скатерть и внезапно вспомнила, как выглядел мальчик. Наверно, не стоит рассказывать папе, что он появился из кустов и выглядел так странно.

Новый день прошел тихо. Ни Райз, ни другие дети не появлялись, не звали её играть. И Джил провела всё время, сидя на лужайке. Ей не хватало компании старых друзей, которая умела играть в путешественников, строила дома на дереве и тратила каждую минуту на новые затеи. Это новое место было чужим и негостеприимным, здесь люди не здоровались друг с другом, не знали у кого, когда день рождения. Длинные улицы, застроенные красивыми, но холодными домами, дышавшими самовлюбленностью и уверенностью в своем превосходстве над соседями, внушали ощущение, что ты ничего не стоишь, вроде муравья перед большими животными.

Наступил вечер, собравший всю семью снова вместе. О чем-то беседовавшие родители смеялись, а Джил сосредоточенно вырезала из бумаги человечка, как показывала в прошлом году в школе её прежняя учительница.

— Ты представляешь, — отец подошел к холодильнику, вынимая сок, — сегодня на прием привели сына наших соседей, Питера. Его мать, такая неприятная женщина, рассказывала, что на бедняжку упал кирпич. Хорошенький у него был вид, словно кирпич подскочил и стукнул в глаз, — отец усмехнулся. Джил всегда подозревала, что ему тоже не нравятся их соседи, — Но парень с пеной у рта клянется, что лазал где-то, и кирпич упал на него.

Мать коротко засмеялась.

Джил застыла, позабыв о бумажном человечке. Неужели это сделал тот странный мальчик? Ведь она рассказала ему о том, что близнецы не дают ей спокойно жить.

Маленькая Кэйлаш улыбнулась, ощутив себя так, словно на дворе внезапно наступило Рождество, принесшее маленькое, но значащее слишком много для неё чудо.

***

Нахмуренная, недовольная и испуганная с тяжелым ранцем, словно набитым камнями — такой Джил оказалась утром в первый день учебного года. Выдержав целую битву с родителями и, проиграв её с полной потерей своих позиций — “ Я хочу учиться в своей старой школе!”, сейчас она хмуро стояла в коридоре, оглядываясь вокруг. Все куда-то спешат, кричат, толкаются. Как это не похоже на школу, где она проучилась целых два года! С тоской взглянув на входные двери, за которыми скрывался прежний мир, Джил побрела вперед.

Новенькая. Самое ужасное, что может случиться с человеком. Все в классе оборачиваются, смотрят, шепчутся, никто не подходит первым, и приходится чувствовать себя словно чем-то необычным и чужим. Спустя две минуты Джил уже ощущала себя почти больной, борясь с желанием стать меньше и спрятаться под партой. Если бы уныло выглядевший учитель не начал урок, громко откашлявшись перед тем, как обратиться к детям, она так бы и сделала.

— Почему вы не пишите, Райз? — Внезапно прервал её мысли голос учителя.

— Блаженный опять взялся за старое — смотрит в никуда и выглядит как дурачок, — насмешливо произнес сидящий впереди Джил мальчик. В классе раздались смешки, дети стали оборачиваться. Джил тоже повернулась, пытаясь понять — кто вызвал недовольство учителя, и увидела в самом углу класса того мальчика-из-кустов. Это было так здорово — увидеть наконец-то кого-то знакомого, и Джил улыбнулась ему. Мальчик, сидевший с безразличным видом, словно смешки и обидные слова проходили мимо него, смотрел на неё. Когда она повернулась, встречаясь с ним взглядом, на его лице словно включили свет, промелькнувший разнообразными эмоциями, от которых его глаза стали еще темней.

Но он не улыбнулся и не кивнул ей, а быстро отвел взгляд в сторону, словно не хотел показывать, что они знакомы. Джил разочарованно вздохнула и отвернулась. Правда, теперь она не ощущала себя совершенно разбитой. Напротив, присутствие старого знакомого заставило её немного примириться с новой обстановкой. Но всё же ей хотелось не сидеть в одиночестве на переменах, с тоской ожидая звонка на урок и надеясь, что время пролетит быстрей до конца занятий.

Еще несколько дней Джил ходила в школу, свыкаясь с ней. А через три дня на перемене к ней подошла девочка из её класса, сидевшая всегда впереди. У девочки были короткие волосы и усыпанный веснушками нос.

— Привет, — она казалась дружелюбной, — Ты новенькая?

Это было очевидно, но Джил вежливо улыбнулась:

— Да. Меня зовут Джил.

— Мы похожи, я хожу в эту школу только год, — Таня казалась немного странной, но достаточно милой, и Джил обрадовалась такому предложению знакомства. Лучше такой друг, чем никакого вообще.

— Ты дружишь с ним? — спросила Таня, глядя куда-то позади Джил. Проследив за её взглядом, она обернулась и увидела стоявшего в нескольких шагах от них своего старого знакомого.

— Нет, — покачала головой Джил. Ей хотелось бы подойти к нему и поговорить, но видимо он не горел желанием поддержать их общение. Наконец желание общаться взяло верх над ожиданием, и она побрела с Таней на урок.

Прошел месяц. Наконец, ужасное ощущение одиночества отпустило Джил. Друзей у неё не стало больше, но на неё перестали обращать внимания, а кое-кто из знакомых даже кивал ей при встрече. Странный мальчик учился с ней в одном классе, и Джил обращала внимание на то, что он раздражал большинство учителей. Он не был задирой или хулиганом, но на людей этот угрюмый бледный мальчишка действовал вроде красной тряпки для быка. На насмешки детей из класса он не реагировал, словно те не существовали, или же их слова были не громче писка комара.

Каждый раз, встречаясь с ним взглядом, Джил привычно улыбалась ему, но ни разу не получила в ответ ни улыбки, ни кивка. В то же время она знала, что он рад видеть то, что она ведет себя не так, как другие, и улыбается ему.

Уже наступила осень, и начались дожди. Было сложней просыпаться и вылезать из теплой постели, сидеть столько времени на занятиях и бороться с дремотой под монотонный голос учителя.

Джил листала учебник, в последние двадцать минут перед уроком надеясь запомнить правила. Шум и громкий смех, раздающиеся в коридоре, навязчиво лезли в уши, сбивали с толку и мешали запомнить хотя бы пару слов. Более того, они ещё и приближались, становясь все громче.

Она повернула голову, ища источник шума. Неподалеку от неё стоял с книгой Райз, вероятно тоже готовившийся к уроку и не поднимавший глаз на проходивших мимо школьников.

Источником шума оказалась небольшая компания, весело галдящая и перекрикивающая друг друга. Они выглядели забавными и смешными, и Джил поневоле стала следить за ними.

Один из них, проходя мимо, задел книгу, которую держал в руках Райз, и выбил её. Казалось, что это было случайностью, но когда тот наклонился за ней, компания остановилась.

— О, смотрите, что это? Да ты никак одет в отцовские вещи? Посмотрите, парни, он же реально утонул в этой куртке!

Двое, перебивая друг друга, старались казаться остроумными и смешить толпу. Тот, что поменьше, выхватил у Райза учебник.

— Этой книге не меньше ста лет, — он полистал его, — Где ты её взял? На помойке?

Мальчик молчал, смотря куда-то мимо толпы, поневоле собиравшейся вокруг них. На его шее тонко билась жилка.

— Ты что, глухой? Или дурачок? — Обидчик захлопнул книгу и пощелкал пальцами перед его глазами. Не получив ответа, он хлопнул Райз книгой, — Эй, ты чокнутый?

На какой-то момент Джил показалось, что Райз бросится на него — его руки дрогнули, словно сжимаясь в кулаки. Раззадоренный молчанием обидчик, под смех друзей, снова стукнул Райза книгой, и Джил не выдержала. Она полезла вперед, расталкивая зевак, и встала между Райзом и мальчишками.

— А я тебя искала, — выпалила она, хватая его за холодные пальцы руки, — Пойдем, нас уже ждут.

Опешивший от неожиданности обидчик уронил книгу, и Джил подхватила её:

— О, спасибо, что принес мою книгу, — она снова ухватила Райза за руку и повторила, — Идем.

Подчиняясь её напору, мальчик шагнул вперед. Несмотря на раздававшиеся смешки, Джил упорно шагала вперед, не отпуская мальчика. Но почти выйдя из толпы, она развернулась и высокомерно бросила обидчику:

— Кстати, тебе не мешает принять душ. От тебя ужасно пахнет.

Прошло уже несколько минут, а её сердце колотилось как бешенное, отказываясь поверить в то, что она смогла так поступить на глазах у всех. Наконец, Джил заметила, что продолжает сжимать рукав его куртки, и разжала пальцы. Весь её пыл прошел, и она ужасно смутилась. Ей было страшно поднять глаза и посмотреть в лицо Райзу, поэтому она упорно продолжала разглядывать носки своих кроссовок.

Ранец потянули из её руки. Джил набралась духу и посмотрела на мальчика, который держал её рюкзак за одну лямку.

— Дай его сюда, — произнес он, как-то жадно и настороженно глядя на неё. Джил отпустила ранец. Райз вскинул его на плечо и протянул ей освободившуюся руку.

— Пошли, — его голос источал абсолютную уверенность в своих действиях. Джил, не колеблясь, взяла его за руку, и они направились к выходу из школы.

Где-то очень далеко, примерная Джил Кэйлаш твердила, что им не стоит этого делать, что они пропускают уроки, и это очень нехорошо. Но другая Джил, почти бегущая вслед за мальчиком, уверенно шагавшим вперед, не слышала и не хотела слушать её. Они давно оставили школу и городские дома позади, и шли вверх по улице.

Вдоль дороги расстилались заросли кустарников — собратьев тех, что росли у изгородей, а в них свистели какие-то птицы. Красная и желтая листва перемежалась с болотного цвета зеленью, освещая кроны деревьев изнутри. В ложбинках лежал туман, клочьями сахарной ваты висевший над небольшими водоемами.

Вскоре улица сделала ещё один поворот, за которым город совсем исчез. Но мальчик не сбавлял шагу, словно шел к какой-то, известной ему цели, и Джил успевала вертеть головой, оглядывая лежащие вдоль дороги поля пожелтевшей травы и заросли краснеющих кустарников.

Наконец, от дороги отделилась маленькая тропинка, на которую они свернули. Мокрая от росы трава оставляла на брюках Джил капли, которые искрились на свету. Тропинка, петляя, вела к старому сараю, черневшему впереди темному пятном.

Дойдя до него, Райз поправил оба ранца, которые ухитрялся нести на плечах при всем том, что казался очень худым и заморенным, и мотнул головой на покосившийся вход. Джил не требовалось объяснять, что им нужно туда, она просто покрепче ухватилась за его руку.

Шаткая лестница вела наверх, под крышу, где лежало старое сено, видимо, давно забытое старыми хозяевами. Сквозь прорехи в крыше прорывались лучи солнца, освещая пожухшую желтизну травы. Райз скинул ранцы на пол и сел на сено, явно переводя дух. Джил огляделась и тоже села рядом. Мягкая сухая трава была похожа на ароматную подушку, предлагавшую усталым ногам отдых. Секунду поразмыслив, Джил опрокинулась на спину, ощущая блаженное состояние покоя. Её спутник, еще раньше воспользовавшийся сеном как кроватью, лежал рядом, смотря в потолок на пробивающиеся лучи солнца. Они молчали, отдыхая.

— У тебя странное имя, — сказала Джил, отводя с лица волосы.

— Меня так называют дома, — отозвался Райз.

— Красивое имя, — задумчиво сказала Джил, смотря, как в лучах танцуют маленькие пылинки, — Это твое заветное место? У каждого человека есть свое заветное место, — пояснила она, встречаясь с недоуменным взглядом соседа, — ну как место, о котором никто больше не знает.

— Оно теперь и твое, — произнес Райз, отворачиваясь и снова глядя вверх.

— Мне тут нравится, — согласилась Джил. Лучи медленно ползли по траве, привязанные к движению солнца, скользившего по небу. Райз пошевелился, поворачивая голову к Джил.

— Ты очень храбрая, — сказал он всё тем же угрюмым голосом. Джил пожала плечами, не зная, что и ответить. Ей было неловко смотреть в его глаза, которые при всем его суровом голосе были полны восхищения и чего-то ещё, что заставляло Джил ощущать себя вдвое выше и сильнее. Это было приятно.

Райз отвернулся и принялся вновь смотреть куда-то вверх, за пределы крыши.

— Почему ты не здороваешься со мной в школе? — спросила Джил, которой его слова доставили приятное ощущение, словно теплое прикосновение чего-то очень пушистого.

— Я думал, что тебе не хочется, чтобы я подходил к тебе в школе, — тон Райза стал почти сердитым.

— Почему? — удивилась Джил, — Мы же друзья.

Она не была уверенна в этом, но ей хотелось, чтобы так и было.

— Ты, правда, хочешь дружить со мной? — Райз сел и повернулся к ней, словно этот вопрос был для него крайне важен, и он не хотел пропустить выражения лица девочки, когда она будет отвечать.

— Да, — Джил следила за тем, как луч ползет по стрехе, задевая волосы мальчика и, несмотря на их темный цвет, словно просвечивая насквозь каждый волос. В его глазах вспыхнула искра, похожая на радость, и он протянул ей руку. Опираясь на неё, Джил поднялась и села. В волосах у неё застряли соломинки, они же кололи шею, но это было не больно, а щекотно.

— Я тебе улыбалась, а ты отворачивался. Я тебя обидела чем-то, да? — Джил вспомнила, что всё время подозревала, что чем-то его задела, раз он не хочет замечать её проявлений дружелюбности. Пальцы Джил казались маленькими на его ладони, хотя Райз был старше неё от силы на год-другой. Руки у него были большие и сильные, несмотря на его худобу.

— Теперь мы с тобой друзья, — добавила Джил, улыбаясь ему, и накрыла второй ладошкой его руку. Мальчик смутился, и неопределенно мотнул головой, отчего волосы свалились ему на лоб, закрывая глаза.

Они просидели так много времени, наблюдая как солнце медленно скатывается к кромке деревьев, а его лучи становятся все более мягче и слабее. Они разговаривали обо всём, что только можно было обсудить, и Джил смеялась столько, сколько не смеялась наверно никогда. А её собеседник выглядел довольным собою каждый раз, когда его слова заставляли её улыбаться.

Домой они возвращались уже почти затемно, шагая рядом по улице, на которой загорались фонари. Проводив Джил до её дома, Райз как-то неуверенно глянул в сторону, куда он всегда уходил домой, словно совсем не хотел возвращаться. Джил, вытаскивая из ранца забытое яблоко, протянула его ему и спросила:

— Тебя не будут ругать за то, что ты пропустил уроки?

В его глазах загорелись злые огоньки, но он равнодушно ответил:

— Нет, не думаю.

Джил вздохнула. Её точно бы отругали, узнай родители о том, что она полдня гуляла, пропустив занятия.

— Я пойду, до завтра, — она махнула рукой матери, показавшейся в окне, и снова повернулась к Райзу. Тот молча смотрел на неё прежним напряженным взглядом. Кажется, он просто всегда так смотрит, — решила Джил и, улыбнувшись ему на прощание, пошла к двери.

На следующее утро скучного вида учитель биологии уныло оглядел класс и заметил:

— Похоже, сегодня мистер Туи решил не посещать занятия. Вероятно, тема нашего урока ему известна, и слушать её вновь он не намерен.

Джил обернулась на привычное место Райза, позади всего класса. Оно пустовало. Наверно он заболел? — предположила Джил. Но последовавшие затем уроки, несколько проверочных заставили её на время забыть о мальчике.

Райз появился лишь через три дня, так же незаметно оказавшись на своем месте. Джил, все эти дни оборачивавшаяся назад в ожидании его, уже успела получить несколько замечаний о том, что вертится как рыба на сковородке и не слушает преподавателей. И вот, наконец-то, когда она оглянулась на пустое место, там сидел Райз. Встретившись с ней взглядом, он улыбнулся, отчего его угрюмое лицо как-то просияло, словно внутри него прятался светлячок.

Дождавшись конца урока, Джил подхватила увесистый учебник и подошла к Райзу.

— Наконец-то ты пришел, — радостно заявила она, — я ждала тебя.

Райз снова улыбнулся и забрал её ранец. Как он умудрялся таскать оба — оставалось загадкой для Джил. Лично её ранец сгибал чуть ли не к земле. Рукав его рубашки, которая была ему велика, закатился, и Джил заметила здоровенный синяк, который на бледной коже выступал слишком ярко, чтобы оставаться незаметным.

— Это старшеклассники? — Джил впервые ощущала себя настолько злой, что была готова выдрать все волосы тому, кто это сделал. Райз молниеносно прижал руку к груди, скрывая синяк.

— Нет, — он сосредоточил всё внимание на полу коридора, по которому они шли.

— Кто это сделал? — Упрямство Джил не имело границ, сейчас она была готова любой ценой узнать — кто обидел Райза. На его лице промелькнула гримаса отвращения, мгновенно скрывшаяся за безразличным выражением.

— Отец.

Джил замолчала, жалея о своей настойчивости. Она с ужасом пыталась представить, как его отец так бьет сына. И не могла. В её голове все отцы были похожи на её папу — спокойного и рассудительного. Неожиданно ей пришла в голову мысль, что в этом виновата она сама.

— Это за то, что ты прогулял занятия? — нерешительно предположила она, косясь на него. Губы мальчика дрогнули, складываясь в презрительно-высокомерную улыбку, странную для лица ребенка.

— Он не в курсе, когда я не хожу в школу. И хожу ли я в неё вообще.

Джил поежилась, внутри стало горько, словно она съела отвратительное на вкус лекарство, саднящее в горле. Впрочем, как и множество других чувств, оно вскоре прошло, оставив в её отношении к Райзу оттенок сострадания.

Синяк, который она увидела, проходил. А вместе с ним проходил и угрюмо-нелюдимый настрой мальчика. Они сидели рядом на уроках, возвращались вместе домой и в ясную погоду прятались в старом сарае, чтобы снова посмотреть на пробивающееся сквозь прорехи в крыше солнце.

Джил совершенно не боялась ничего, когда рядом был Райз. Он знал намного больше неё, что было странным — ведь Джил перечитала так много книг. На каждый вопрос Райз всегда находил ответ, и ни один из них не повторялся. Правда, он никогда не показывал Джил дом, где жил сам. Они просто расставались возле дорожки к её дому, и он ждал пока она не войдет в дверь.

Джил настолько привязалась к другу, что пару раз чуть ли не подралась с какими-то девочками в женском туалете, решившими посмеяться над тем, как Райз одет. Это было совсем не похоже на неё.

Возможно почуяв, что подросток больше не один, его стали меньше задирать. Ведь проще смеяться над тем, кто один, чем над тем, кто идет рядом с подругой. Даже если эта подруга чуть больше воробья.

Наступила зима, принеся пронзительные ветра и снегопад, засыпавший городские улицы сугробами. В первую же неделю Джил умудрилась простыть. Очевидно, так аукнулась долгая игра в снежки, в которую она втянула Райза, и которая затянулась на пару часов.

Джил сидела в кровати, кашляла и скучала в одиночестве. Отец измерил её пульс, заставил похихикать от холодка стетоскопа, которым слушал её легкие, и сказал, что ей придется посидеть дома еще два-три дня. Затем пришла мать и заставила выпить её горячего молока.

И всё. Мистер Бу сидел в углу кровати. Джил — в другом. Спать не хотелось, читать было нельзя, спустить вниз к телевизору — тоже. Джил со вздохом зависти прислушалась к крикам и смеху за окном. За три дня случится столько интересного в школе. А Райз может подружиться с кем-то другим, и у неё больше не будет друга. Джил стало жалко себя от осознания такой перспективы.

Смех и голоса затихли, оставив за окном тишину и вечерний закат. Джил сползла под одеяло и решила заснуть, когда внезапно в окно словно постучали. Возможно, это села на подоконник птица и стучит в стекло.

Джил вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Она пролезла под опущенную занавеску и чуть не завопила от неожиданности. Почти возле окна, уцепившись за стену, стоял Райз. Карниз под окном позволял стоять, но Джил знала, что от мороза и прежних дождей снег на нём намерз коркой льда. И каждое неверное движение грозило падением.

Кажется, это совершенно не пугало Райза, который прислонился к стеклу и помахал Джил. Он был всё такой же бледный, а от холода кончики его ушей покраснели. Неловко поправив куртку, Райз прижал ладонь к стеклу. Джил засмеялась и приложила свою руку к его ладони так, чтобы они совпадали настолько, насколько её маленькая рука могла совпасть с его большой. Стекло медленно запотевало от дыхания, но никто из них не убирал ладоней. Они заговорщицки улыбались друг другу, словно у них была какая-то общая тайна.

На лестнице раздались шаги, вероятно мать решила заглянуть к Джил и посмотреть — как она. Джил испуганно дернулась. Она не в постели, мать может увидеть Райза, и его будут ругать. Она обернулась на дверь, затем — на него. Райз кивнул ей, привлекая внимание, и приложил палец к губам, призывая не шуметь. Затем показал на неё и вглубь комнаты, подразумевая, что она должна вернуться в постель.

Джил забралась под одеяло как раз в тот момент, когда мать вошла в комнату. Дотронувшись до лба дочери и поправив съехавшую подушку, та направилась к окну. Джил приоткрыла один глаз и, затаив дыхание, наблюдала за ней, ожидая, что в следующий миг мать натолкнется на Райза. Но, к её облегчению, она спокойно задернула занавески и отошла от окна. Как только голос матери раздался внизу, где они с отцом сидели за ужином, Джил выбралась из кровати и бросилась к окну. Никого не было. Только с ветки большой яблони, росшей рядом с домом, медленно падал вниз снег.