В конце XX века в Советском Союзе стартовали два процесса, которые не могли не сказаться на всем облике страны и, естественно, повлияли и на жизнь поселка.

Первый процесс — экономико-политический. Была реставрирована частная собственность, устранена диктатура одной партии, в результате социалистическая империя в старых рамках не выдержала и разлетелась на пятнадцать осколков. Собственность СССР была срочно и варварски приватизирована. В связи с этим в стране появилось множество состоятельных и богатых людей. Сначала это были «новые русские» в комичных малиновых пиджаках и бандиты в черных кожаных куртках, потом олигархи и бизнесмены в строгих итальянских костюмах и белых английских рубашках.

Оказалось, что земля и ее недра могут быть не только государственными или кооперативными, но и, о ужас, частными. После этого пропали практически все ограничения на продажу земли. Продать ее можно когда угодно и кому угодно.

Именно в этот момент ДСК «Советский писатель» сделал несколько точных и даже удачных ходов. Во-первых, поселок сменил административную принадлежность. Дело в том, что из ближайшего городка физиков под названием Троицк, в который поселок формально входил, зачастило начальство. Городские головы неспешно прогуливались по Красной Пахре и алчно присматривались к дачам за солидными заборами, видимо представляя себя и своих домочадцев за ними. Намеки были поняты с полуслова, и Правление начало искать варианты выхода из этой ситуации. Вскоре выход был найден. Пользуясь тем, что поселок находился на самой границе двух подмосковных районов: Ленинского и Наро-Фоминского, удалось перевести Красную Пахру в Наро-Фоминский район. Правда, пришлось смириться со всеми недостатками периферийного расположения. Милиция, пожарники, скорая помощь должны были ехать из Наро-Фоминска за двадцать с лишним километров. Так что их приезд часто оказывался слишком поздним. Со временем поселок заключил договор с Троицким отделением милиции, а скорую помощь стали присылать из соседней больницы им. Семашко, но пожарники так и остались за три-девять земель.

Во-вторых, было получено разрешение от администрации Наро-Фоминского района на бесплатную приватизацию пятнадцати соток земли под дачными строениями. Поскольку участки в поселке составляли и сорок, и пятьдесят соток, то оставшуюся часть разрешалось взять в аренду на пресловутые 49 лет. Это уже было неплохо, но хотелось большего. Правление собрало в путь Эльдара Рязанова. Он чаще других поселковых жителей появлялся на экранах телевизоров, его «личико», как он сам говорил, было известно всему советскому, а потом и урезанному российскому народу. Личико Рязанова было приведено в порядок, он вооружился несколькими экземплярами своей только что вышедшей из печати книжки и был доставлен в администрацию Наро-Фоминского района. Там его появление произвело настоящий фурор. Вся администрация сбежалась в кабинет главы, Рязанов час рассказывал восторженным чиновникам забавные истории из своей киношной жизни, из жизни снимавшихся в его картинах звезд, подписывал и дарил на память книги. Администрация была увлечена так, что даже забыла о цели приезда киноклассика, на столе даже появилась бутылка редкого тогда французского коньяка. Когда же Рязанов робко напомнил о приватизации земли по пятнадцать соток на каждого члена ДСК, ему тут же было сказано: «Нет, мы дадим разрешение на бесплатную приватизацию всей земли, находящейся под дачами писателей!» Так и получилось. Вскоре, в рекордно короткие сроки, оформили свидетельства о приватизации земли. Честь и хвала Эльдару Александровичу!

Второй процесс, отразившийся в полной мере на поселке, но не слишком заметный для населения страны, — это смена образа «властителей дум». Если до перестройки эту роль выполняли писатели, драматурги, сценаристы, то очень быстро они сдали свои полномочия другим — телевидению и Интернету. С рекордных многомиллионных упали тиражи газет: люди стали меньше читать. Зачем себя утруждать, когда можно посмотреть новости по «ящику» или залезть в Интернет? На прилавках магазинов появились какие душе угодно книги. Если раньше проблема была в том, чтобы нужное издание купить, вернее, достать, то теперь она трансформировалась в задачку для авторов, издателей и продавцов: как бы выгоднее и быстрее продать. Прилавки завалены умопомрачительными книгами для детей, иллюстрированными энциклопедиями и всевозможными справочниками, их захлестнули грязные потоки детективов, триллеров и любовно-сексуальной прозы. Упали тиражи не только газет, но и книг. Теперь издательства боятся вкладывать большие деньги в тираж новой книги, а вдруг она не пойдет?

В результате писатели стали меньше получать и, как следствие, намного хуже жить. Сливки с продажи книг стали снимать издатели и продавцы, да и то не слишком жирные. На телевидении та же проблема. Конечно, сценаристы с хорошо набитой рукой могут здесь заработать на хлеб с маслом, но большая часть денег уходит продюсерам.

В Красной Пахре появились удачливые деятели с телевидения. Первым стал Антон Златопольский. Он женился на Маше Ждановой, дочери писателя Владимира Жданова.

Он только что окончил юридический факультет МГУ, пришел на работу в качестве юрисконсульта Ассоциации «Авторское телевидение (АТВ)». Парнем он оказался толковым. Через два года он уже генеральный директор Компании АТВ, кандидат юридических наук. Компания АТВ в те годы была очень популярна на российском телевидении: она делала умные нестандартные передачи. Затем последовал резкий карьерный рост Антона Андреевича. Он становится исполнительным директором Государственной телекомпании «Россия», а затем первым заместителем председателя Всероссийской Государственной телерадиокомпании и генеральным директором телекомпании «Россия», то есть фактически хозяином второй кнопки на миллионах телевизоров. Его достижения отмечены премией «Медиаменеджер России» в 2004 году.

Валерий Тодоровский — это второй пример. Талантливый сценарист и режиссер, поставивший такие фильмы, как «Любовь», «Страна глухих», «Мой сводный брат Франкенштейн», «Стиляги», наибольших успехов, включая материальные блага, добился в качестве продюсера телекомпании «Россия». На его счету в этой области многосерийные фильмы «Каменская», «Идиот», «Человек-амфибия», «Мастер и Маргарита». Он, пожалуй, единственный представитель нового поколения поселка, который смог своими достижениями сравняться со своим отцом, Петром Ефимовичем Тодоровским, а кое в чем его и превзойти. Правда, Петра Ефимовича нельзя отнести к старожилам Красной Пахры, он живет здесь только с 1994 года.

Председателем Правления ДСК в течение семи лет был поэт Андрей Дементьев. Может быть, что-то полезное он для поселка сделал, но вреда было больше. Конечно, в какой-то мере его можно было понять. У него произошло несчастье — сгорела дача. Да еще так неудачно, что жена была вынуждена прыгать со второго этажа, сломала ногу, а собака заживо сгорела. Как восстановить помещение, он сообразил довольно быстро. Продал часть участка известному галерейщику, проживающему постоянно во Франции, Володе Царенкову. Продал на условиях, что тот построит не только дом для себя, но и дачу пошикарней прежней для самого Дементьева. Ударили по рукам. Инфляция в тот период была чудовищная, доллар стоил дорого, а рубль не стоил ничего. Поскольку Володя располагал валютой, стройматериалы ему обошлись в сущие американские копейки. Вскоре на участке Дементьева красовались два громадных дома. Продали их почти одновременно. Володя купил часть участка у наследников Романа Кармена, а Андрей Дмитриевич уехал из поселка навсегда. Он первым показал, что из поселковой земли можно делать деньги, и деньги немалые. А до того он внес в жизнь поселка еще одну «свежую» струю.

С самого рождения поселка труднее всего находилась земля для общепоселковых нужд: для строительства конторы, спортивной площадки, продовольственной палатки, поэтому многое из запланированного так и не было воплощено в жизнь. В Пахре оставалась одна свободная от дач площадка в начале Центральной аллеи. Во-первых, через нее могли проехать пожарные машины из поселка Моссовета, во-вторых, там можно было гостям оставить автомобили, а не загромождать ими обочины. Видимо, такое применение площадки показалось Председателю ДСК не вполне удачным, особенно, когда к нему обратился тогдашний Председатель Олимпийского комитета СССР Виталий Георгиевич Смирнов. Крупный спортивный функционер частенько возил на Олимпийские игры нужных ему людей за государственный счет. В поселке образовалась целая команда, рвущаяся бесплатно поехать на очередные Олимпийские игры. Однако известно, что «бесплатных пирожных не бывает». После очередной поездки группы активистов во главе с Андреем Дмитриевичем Смирнов начал прозрачно намекать, что пришло время расплачиваться: предоставить ему на льготных условиях участок в Красной Пахре. Тут-то и подвернулась та самая свободная площадка. Путем нескольких продуманных ходов она оказалась принадлежащей Виталию Георгиевичу. Бесплатно. Так Дементьев расплатился за поездки из общего кооперативного кармана. Потом он помог организатору наших спортивных побед купить несколько соток земли у соседа, Оскара Фельцмана. Главную трудность комбинации — перекрытие аварийного проезда — тоже решили. Смирнов сделал в заборах пару ворот напротив друг друга, которые теоретически можно было открыть и пропустить пожарные машины в случае необходимости. Правда, жители поселка так ни разу эти ворота открытыми не видели. Может быть, к счастью.

Хорошо ли использовать то место, в котором живешь, для бизнеса? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Сценарист Александр Червинский, сын Владимира Абрамовича, считал, что Красная Пахра должна быть заповедником, свободным от городских реалий начала 1990-х годов с их беспределом, наездами, рэкетом, бандитской приватизацией. Убедившись, что в поселке нельзя отгородиться от процессов, происходящих в стране, Александр решил, что проще сменить страну, и благополучно переехал в США. А те, кто остались, стали свидетелями риэлтерского бизнеса за соседними заборами. Лидером в этой области стал, безусловно, зять писателя Юлиана Семенова Алексей Бегак.

Сначала помог случай. Жители поселка, занимающие участки по северной стороне Восточной аллеи, вдруг поняли, что они могут без труда прирезать часть «бесхозной» лесной земли к тыловым заборам своих угодий. Выигрыш получился разный: у кого десять, у кого двадцать соток. При приватизации земли случившийся раньше захват получил законную силу, принеся своим хозяевам с учетом цен на землю в поселке немалое состояние. Помимо того, открылась возможность построить на дополнительной земле домик и выгодно продать образовавшийся участок вместе со строением. Алексей первым реализовал эту идею.

Но, говорят, аппетит приходит во время еды. Обретя начальный капитал, он начал последовательно выкупать земельные участки, строить на них дома и продавать с хорошей прибылью. Нужно отдать ему должное, строительство Бегак поставил на поток, стал применять современные материалы и методы строительства. Таким образом, он смог реализовать целых семь участков.

Немного отстала от него Катя Гердт. В качестве кинорежиссера она не слишком преуспела, но занялась продажей французской мебели, дизайном интерьеров и риэлтерской деятельностью. На ее счету три удачно перепроданных участка.

Нужно заметить, что все заборы в поселке заклеены объявлениями риэлтерских фирм с предложениями купить в Красной Пахре участок или часть участка, однако у бизнесменов, выросших здесь, есть громадные преимущества перед дельцами со стороны. Обитатели поселка их знают, принимают за своих и безоговорочно им доверяют. А кто его знает, чего ждать от пришлых риэлтерских контор. Ведь речь идет о больших деньгах. Да и сами «внутренние» риэлтеры гораздо лучше знают, с кем нужно вести переговоры. Получается удачно и к всеобщей выгоде.

Сейчас уже кажутся сказками воспоминания о том, что первые поселковые дома были построены двумя-тремя строителями, а то и в одиночку. Методы возведения дач применялись доморощенные, трудоемкие, но зато тихие, не наносящие ущерба поселковым дорогам, окружающей природе, не тревожащие соседей шумом и вибрацией. Разумеется, с приходом реалий технического прогресса все изменилось. По аллеям поселка поехали панелевозы, подъемные краны, большегрузные автомобили, громадные самосвалы. На участках бодро зашумели бетономешалки, циркулярные плиты, отбойные молотки, компрессоры. Новые методы в десятки раз сократили сроки возведения зданий. Без них было бы невозможно строить трехэтажные монстры, которые порой занимают всю землю участка новых обитателей поселка. Но эти же методы превратили жизнь остальных жителей Красной Пахры в ад. Шум, стук, запах сгоревшей солярки, пинотекса и прочих вонючих красителей и пропиток не добавляют приятности в пребывание на постоянной стройке. Потому что, стоит одному соседу завершить строительство, как тут же в дело включается другой сосед.

Впрочем, в развитии и строительстве поселка за последние несколько лет есть и одна абсолютная удача: построена, наконец, своя собственная трансформаторная подстанция. Она питается током высокого напряжения от двух независимых линий. Это делает ее практически неуязвимой для внешних аварий. Если беда на одной высоковольтной линии, то подстанцию можно переключить на другую. Мощности подстанции хватает не только для самого поселка, ее даже продают соседям. Это позволило впервые за пятьдесят лет жизни поселка безболезненно подключать к электросети многочисленные бани, бассейны и полы с подогревом, не опасаясь, что поселок останется вообще без тока. Приборы постоянно показывают напряжение в сети 220–230 вольт. До ввода в действие подстанции удачей было увидеть на вольтметре значение 180 вольт. Но и такое напряжение частенько куда-то пропадало: то ветка падала на провода, то они касались друг друга от сильного ветра. Тогда включались десятки миниатюрных электростанций, работающих на бензине или мазуте, создавая невообразимый шум и портя атмосферу запахом сгоревших нефтепродуктов.

Наконец, осуществилась многолетняя мечта жителей поселка: на въезде поставлена сторожка с охранниками, а все входы и въезды в Красную Пахру контролируются охранными видеосистемами. Правда, они частенько ломаются, а их обслуживание стоит чуть ли не дороже, чем сами охранные системы.

В этот период завершился нелегкий, но короткий жизненный путь детей Пахры, о которых можно прочитать в главе «Застой». Их драма органично перешла в трагедию. Неумеренное желание утопить все свои неудачи в водке и наркотиках привели к серии смертей еще совсем не старых потомков первых аборигенов поселка.

У Гоши Андреева, когда он пришел в независимую телевизионную компанию, появилась возможность снимать за хорошие деньги документальное кино. Он сколотил отличную команду, мог пользоваться по тем временам супераппаратурой. Он вдруг почувствовал, что стал нормально жить. Они стали много снимать и столкнулись с тем, что перешли дорогу АПН. Гоша сделал репортаж о каком-то то ли симпозиуме, то ли чемпионате. АПН сделал то же, но хуже и на полгода позже. В АПН была только одна камера нужного качества, а у Гоши — сколько угодно, расписывайся и получай для работы. Гошиных ребят вместе с ним взяли в АПН на оклад. Работать им там не дали. Гоша спился и вскоре умер.

Леша Кеменов после развода и неудач на службе долго ходил по поселку с зеленоватым цветом лица и в том состоянии, когда уже невозможно определить то ли человек с похмелья, то ли уже пьяный. На встречи со знакомыми реагировал вяло, о своих делах не рассказывал.

Володя Котов после окончания технического института сменил за шесть лет шесть мест работы. Мешало ему то, что он рассматривал любую работу по специальности как временную. Своим призванием он считал композиторство, но нот не знал и учиться этому делу не хотел. Он неплохо играл на гитаре, сочинял приятные песенки, которые в студенчестве исполняла рок-группа, в которой он состоял. Но стечением времени становилось ясным, что этого не достаточно для выхода на серьезный уровень. Как писателю необходимо, по меньшей мере, знать азбуку, так композитору — ноты. Эта простая истина в голове у Володи не укладывалась. А дальше депрессия и водка сделали свое черное дело. Умер от алкоголя Сергей Воробьев.

В некоторых случаях было сложно сказать, что первично — рак или водка с наркотиками. Так погибли Алексей Сикорский и Саша Симонова.

Артем Боровик был счастливым исключением из череды неудачников — детей Пахры. Он много работал, проявил недюжинные способности в качестве военного корреспондента, подхватил выпавший из рук Юлиана Семенова журнал «Совершенно секретно», словом, был тем исключением, которые подтверждают правило. Его тоже настигла ранняя и незаслуженная смерть в подозрительной авиакатастрофе в Шереметьево.

Спустя двадцать лет после памятного постановления Правления о запрещении верховой езды по аллеям поселка в Красной Пахре снова застучали копыта. Это Лена Липатникова, дочь двух поэтов Юлии Друниной и Николая Старшинова, работавшая на Центральном московском ипподроме зоотехником и судьей, уволилась с работы и забрала с собой любимую лошадь по кличке Маня. Способностей Маня была далеко не выдающихся, зато она обладала омерзительным характером: кусалась и лягалась всеми четырьмя ногами. Получалось, что иного пути у Мани, кроме как на скотобойню, не было. Лена пожалела кобылу и взяла ее с собой. Гараж был срочно переоборудован в конюшню, куда и поселили Маню. Ее местопребывание на Восточной аллее можно было без труда определить по характерному запаху навоза, сена и конского пота. Лошадь, чтобы она не застоялась, нужно было, как говорят конники, ежедневно «работать». В любую погоду Лена седлала кобылу, проезжала по аллеям и углублялась на ней в лес. Маня выглядела очень эффектно: серая в яблоках, среднего роста, хорошего телосложения. Но характер ее с выходом на пенсию лучше не стал. Лене постоянно приходилось заботиться, чтобы люди или собаки не подходили к кобыле слишком близко: могла укусить, а то и убить ударом копыта. Впрочем, собак отгонял ее пес по кличке Джек: крупный рыжий дворняга, над рождением которого явно потрудился питбультерьер. Морда Джека была в шрамах, по характеру он был бойцовым псом, поэтому местные собаки предпочитали близко к суровой парочке не подходить. Во время прогулок Джек неизменно сопровождал хозяйку и кобылу. Жители поселка относятся к наличию в нем лошади по-разному, но, в основном, радуются достопримечательности. Маня любит арбузные корки, и многие соседи после расправы с красной мякотью арбуза складывают вкусные корки в пакет и вешают его на забор дачи, где живут Лена и Маня.

Другой масштаб приняло и дачное воровство. Если раньше этим занимались подростки с Троицкой фабрики или из соседних деревушек, солдатики и матросы ближайшего гарнизона, то ныне дело в свои твердые руки взяли профессионалы. Прежние злоумышленники полагались на случай, лезли в те дачи, в которых не было света, значит, хозяева в этот момент отсутствовали. Влезали в дачи, как правило, разбив оконное стекло на втором этаже. Добыча их была невелика: в лучшем случае телевизор или какие-нибудь сувениры, чаще они довольствовались водкой и элементарной закуской, правда, могли нагадить на ковер посередине комнаты или разбить вазу. Это было проявлением классовой борьбы, открытой еще известными деятелями марксизма-ленинизма, но ущерб все равно был невелик.

Жители поселка пытались с этим бороться: ставили решетки на окна, оснащали дома датчиками и ревунами, даже заключали договоры с соседним отделением милиции и выводили сигналы от своих охранных систем на милицейские пульты. Но и новые воры были подготовлены гораздо лучше прежних дилетантов. Они не полагались на случай. Они действовали по наводке и наверняка, применяли технические средства для взлома и автомобили для вывоза похищенного. Поэтому и добыча их была гораздо существеннее. Только у одной Марии Александровны Мироновой похитили коллекцию уникальных икон на запредельную сумму. Похитили и шикарный джип у Леши Бегака, пока он открывал ворота на свой участок. Может быть, с кем-то не поделился, или кто-то остался недоволен его бизнесом. Он успел позвонить на проходную, чтобы охрана задержала похищенный автомобиль, но мощный джип, сбив хлипкий шлагбаум, вылетел на оперативный простор и скрылся.

Весной 2002 года история поселка обогатилась качественно новым происшествием: заказным убийством. У вдовы Александра Дементьева снял дачу на Восточной аллее генеральный директор страховой компании «Согаз», дочерней структуры «Газпрома», Андрей Петухов. Как потом оказалось, личностью он был известной в банковских кругах. Он успел поработать в Инкомбанке, занимался срочным выводом активов. После чего, работая в «Росгосстрахе», господин Петухов активно играл на фондовом рынке, принимал участие в банкротстве ряда крупных предприятий в регионах. Кроме того, в его компании велась борьба за передел сфер влияния. Так что недостатка в версиях у прокуратуры Наро-Фоминского района не было. Вот только дело оказалось ей не по зубам. Доблестные милиционеры выяснили, что убийц, по крайней мере, было двое. Они ждали Андрея Петухова и его охранника-водителя Марата Статретдинова на участке. Те не успели дойти от машины до дачи. Тела убитых были изрешечены пулями, охранник свое оружие даже не успел достать. Меткость стрелков убеждала в их профессионализме: почти все пули попали в головы. При этом стрельбы никто в поселке не слышал, видимо, пистолеты были с глушителями. Убийство было признано заказным, но убийц и заказчиков убийства так и не нашли. Жители поселка некоторое время побурлили, да и затихли.

Пожары на поселковых дачах случались всегда. Трудно назвать дачу, которая за почти шестидесятилетнюю историю не горела. Зато дача Воробьевых горела дважды. После второго пожара ее владельцы решили дом не восстанавливать, а продали участок вместе с пожарищем. Основными причинами возгорания дачных домов всегда были неисправности электрической проводки, соседство бань и саун, открытый огонь от конфорок газовых плит. В последний период жизни поселка работа пожарных машин и бригад только ухудшилась. Она и раньше-то была далеко не идеальной, достаточно сложно назвать хоть один случай, когда доблестные огнеборцы спасали хотя бы часть строения, но они все же быстро приезжали.

У Крепсов загорелась времянка, строение небольшое и ветхое. Произошло это короткой летней ночью. К счастью, в этот момент в ней никого не было. Соседи почувствовали запах дыма и вышли на крылечко посмотреть на участок. От времянки поднимался небольшой столбик дыма. Тут же побежали будить Крепсов, которые мирно спали в основной даче. Соседи понемногу прибывали и кучковались у ворот, выходящих на Центральную аллею. В пожарную часть, похоже, позвонили все, но машин пока не было. Наконец, бойцы приехали, но быстро выяснили, что с Центральной аллеи проехать к времянке невозможно, а длины шлангов для тушения не хватает. Пришлось идти на переговоры с соседями на Малой аллее, чтобы они пропустили машину через свой участок. Переговоры были долгими, но под угрозой того, что пламя может перекинуться и на их дачу, согласие было получено. Пожарная бочка въехала на участок, по дороге сломав забор, по поводу чего на следующий день разразился скандал. Но это было впереди. Сейчас же доблестные пожарные, как оказалось, в дымину пьяные, развернули свои шланги и начали поливать горящее строение. Бригадир предупредил бойца, чтобы тот не лил на электрический щиток, объяснив свою мысль коротко, но доходчиво: «Еб…т!» Тот не послушал, а, может быть, рука дрогнула, мощная струя попала точно на оголенные провода, возникла электрическая дуга, высветившаяся красивым и грозным голубым пламенем. Она отбросила незадачливого огнеборца метра на три от пожарного рукава, который тот держал в руках. К счастью, пожарный пострадал несильно, потому что встал на ноги и раздумчиво протянул: «И правда, еб…ло». Строение, естественно, сгорело до фундамента.

В последний период к такой высокопрофессиональной работе прибавились и объективные сложности: пожарникам приходилось ехать за двадцать с лишним километров из Апрелевки, в связи с чем они приезжали точно к тому моменту, когда нужно было полить головешки, чтобы они не тлели.

Когда идешь по аллеям поселка, со всех сторон тянутся высокие сплошные заборы, над которыми возвышаются трех-четырехэтажные строения. Они занимают почти всю площадь участков, которые раньше казались невероятно большими, а сейчас кажутся маленькими. Многие обочины засажены газонной травой и экзотическими деревьями, местами поселок напоминает маленький швейцарский городок, особенно зимой. По аллеям со свистом проносятся «Мерседесы» и «Лексусы», на худой конец «Порше Кайен».

Но главное достояние поселка — его дух, его атмосфера — мертво, потому что нет уже в нем тех замечательных творцов, которые его прославили. Почти не осталось в нем писателей, потому что писательским трудом сейчас практически невозможно заработать себе на жизнь. Есть всего несколько жителей, которые являются тем самым исключением, что подтверждает правило: Виктория Токарева, Анна Масс, Ирина Радунская да Владимир Войнович.

Популярные, известные в стране люди в поселке появились, но их популярность совсем другого рода: телевидение, попса, бизнес: Ирина Аллегрова, Рената Литвинова, Земфира Рамазанова, Антон Златопольский, Рубен Варданян из «Тройки Диалог».

На общем собрании в июне 1995 года встал вопрос о членах ДСК, отказывающихся платить деньги на восстановление дороги. Среди злостных неплательщиков оказалась и популярная певица Ирина Аллегрова, хотя сумма для нее была пустяковой — эквивалентной 400 долларам США. На собрания популярная певица не ходила ни разу, но прислала своего представителя, оказавшегося по совместительству мужем примы, танцором Игорем Капустой. Браком счастливая пара сочеталась в церкви всего год назад, и молодой муж рвался в бой, чтобы защитить поруганную честь супруги. Он говорит, что не видит оснований платить, так как дом они строят за свой счет. Ему пытаются объяснить, что это деньги на ремонт дороги, которой они пользуются из-за временного отсутствия у звездной пары вертолета, но танцор упорствует в своем непонимании. При этом он ведет себя так, что члены кооператива требуют удалить его с общего собрания. Он уходит своей танцующей походкой, высокий, красивый и полный презрения к окружающим. Мстительные писатели требуют отключить у Аллегровой электричество и прекратить пропускать грузовики к ней на стройку до тех пор, пока она не погасит долг. На следующий день один из работников кооператива лезет на столб, пытаясь выполнить постановление общего собрания. С участка любимой народом певицы выходит человек в камуфляже и с автоматом Калашникова в мозолистых руках. Этот аргумент принимается как основательный для временного сохранения подачи электроэнергии в дом Ирины Александровны. Работник конторы кубарем скатывается со столба. Но победа вооруженной охраны оказывается пирровой. Грузовики певицы прекращают пропускать на территорию поселка. В итоге прима вынуждена погасить долг. Кстати, вооруженная охрана, сигнализация и прожекторы, включающиеся при приближении любого существа к забору усадьбы певицы, не спасают последнюю от крупной кражи ее драгоценностей спустя несколько лет. Как супостаты это проделали, осталось загадкой по настоящее время.

Одну из дач в Пахре купил сам Борис Березовский. Тогда еще не секретарь Совета безопасности России и не личный враг самого Владимира Владимировича, еще не организатор всех террористических актов в России и не заказчик большинства громких убийств, а простой олигарх. Его самого в поселке никто не видел, приезжала для знакомства с членами правления какая-то из жен, на даче жили то ли прихлебатели, то ли просто бандиты.

На другой даче живет еще один простой российский олигарх, Рубен Варданян, владелец и руководитель инвестиционной компании «Тройка Диалог». Его предпринимательская жилка заметна не сразу, но вдумчивый исследователь ее обнаружит. Он купил не только участок в поселке «Советский писатель», но и солидный кусок земли в соседнем поселке Мосстроя, да так удачно, что эта земля примыкает к заднему забору усадьбы Варданяна. Теперь у него свыше гектара земли с несколькими строениями, которые видны только с изнаночной части участка. Территория обнесена частоколом, так что напоминает форт времен освоения Дикого Запада в Северной Америке, построенный для защиты от индейцев, правда, накладка вышла — у нас индейцев нет.

Впервые с момента основания поселка писатели перестали стремиться купить в нем дачу, а наоборот, стали продавать дачи и уезжать из Красной Пахры. Продал дачу Эдуард Володарский, не выдержал раздражающего соседства, гуляющих по поселку «мордоворотов» в камуфляжной форме. Впрочем, уехал он недалеко: купил дачу на берегу Десны. Сомнительно, чтобы там ему не встретились местные «мордовороты».

Доступ в лес и на речку Десну жителям поселка практически закрыт. Собственно говоря, леса-то и нет. В нем настроили дачных поселков, разрезали заборами, проложили дороги. Грибы практически исчезли. Лесников не видно, зато видны горы строительного и бытового мусора, который жители новых поселков выбрасывают по обочинам дорог. Страна — временщик и ее граждане тоже временщики. Рядом вырос за высоким забором, мило украшенным колючей проволокой, новый солидный поселок. Здесь охрана, площадка для машин, постороннему въехать и войти невозможно. Называется эта крепость «Творчество». Здесь, как ни странно, в основном тоже живут писатели. Правда, почему-то красно-коричневого типа.

Дом отдыха Минспецмонтажстроя в результате развала СССР и ликвидации такого министерства благополучно перешел к главному заказчику этого Министерства: Федеральной службе безопасности. Территория Дома отдыха обросла привычным для отдыхающих из этого ведомства забором из железобетонных плит высотой пять метров с контрольно-пропускным пунктом со стороны дороги. Оба более или менее приличных песочных пляжа остались на территории Дома отдыха, но стали недоступными для всех, кроме горсти законно отдыхающих там. Раньше в погожий летний денек к пляжам тянулись наивные жители военного городка, поселка Госстроя, поселка Академии наук, поселка писателей, окрестных деревень Жуковки и Богородского, теперь порядок наведен. Металлические конструкции уходят в воду Десны, препятствуя попаданию на секретную территорию не только со стороны суши, но и со стороны реки. По территории ходят патрули из двух-трех бойцов невидимого фронта, могут проверить документы у подозрительных личностей, попавших-таки на их территорию. Зимой это возможно по льду замерзшей реки. Когда случайно забредших сюда людей останавливают строгим окриком, становится тревожно: то ли их арестуют, вернее, на юридическим языке, задержат, то ли застрелят на месте. Под шумок Дом отдыха ФСБ оттяпал себе значительную часть берега Десны, который никогда раньше Минспецмонтажстрою не принадлежал. Однако, с серьезным ведомством никакие местные власти разбираться не собираются, учитывая профессиональную к ним принадлежность нашего национального лидера. На заборе периодически появляется надпись: «Сидихин (мэр Троицка), отдай народу то, что украли генералы ФСБ».

Жители поселка по-разному реагируют на ущемление их прав. Кто-то перестал ходить гулять в ту сторону, кто-то выхлопотал себе именной пропуск с фотографией, пользуясь общенародной известностью. Но и им приходится обходить половину периметра территории Дома отдыха, чтобы войти на нее через КПП. Лучше всех устроился буфет-магазин на территории Дома отдыха — в нем сделали две двери: в одну входят отдыхающие, в другую прочий люд. У магазина двойная выручка. Причем, учитывая пристрастия отдыхающих, витрины доступны только прочим покупателям. Отдыхающие из ФСБ обычно говорят просто: «Водочки!» или «Коньячку!» Для этого им не нужно изучать прочий ассортимент магазина.

Сейчас в ДСК «Советский писатель» 104 члена, с момента рождения поселка произошло более чем двукратное увеличение. А количество членов Союза писателей России уменьшилось всего до 9 %. Из тех, первых, осталось только три человека: Юрий Бондарев, Генрих Боровик и Эльдар Рязанов.