Когда-то давным-давно, ещё до того, как было сказано (а скорее — осмыслено) первое слово. Когда библейские истины витали в воздухе, но не было в них необходимости. Когда веление души не противоречило законам логики и разума. Тогда, когда созданный человек поступал по вселенским законам жизни, которые прописаны душой, а не фолиантами, произошла эта история, которая могла быть правдой, но она — плод воображения. Но любое предположение — это не просто догадка, а призрачная паутина истины, которая станет верной тогда, когда в неё будешь верить и сможешь убедить других.

Жила-была девушка. Не знаю, была ли она обычной.

Исключительность в любом заложена с рождения. Не каждый способен сохранить свою индивидуальность и неповторимость, которая стирается бытиём или безрассудными поступками, заставляющими делать так, как все. Но о простом человеке или меркантильном чувстве писать — тривиальность. Значит, она была исключительной, хотя сама этого и не осознавала.

Да так ли важно быть выше кого-либо и этим гордиться?! Впрочем, во все века человек сам всегда решал

— быть ему самим собой или только казаться истинным.

Всё исключительное и неповторимое просто, неимоверно красиво и уникально именно простотой.

В этом сказании речь не будет идти ни о дивной внешности, ни о сокрытых качествах девушки. Она была мила, проста, добра. Днём ласковые поцелуи солнца рисовали на её лице улыбку, и она улыбалась тем, кого видеть не хотелось. Ветер развевал пушистые кудри, и она говорила тёплые слова тем, кто в них нуждался. Лишь ночь снимала маску дневного бытия — и девушка становилась собой. Каждую ночь она видела один и тот же чарующий сон. Девушка видела в магических снах дивные небесные глаза с капельками солнца. Глаза, впитавшие потаённый смысл. Возможно, что спустя какое-то время она и влюбилась в этот образ мужчины, в эти глаза. Время всегда расставляет всё по местам, не спрашивая соизволения.

Колдовской сон был данностью девушки. Чарующей и загадочной. Каждую ночь душа влюблённой вылетала в глазницу окна и кружила по пустынным лабиринтам миров. Душа летела туда, где хоровод звёзд рисовал на безбрежной глади слово «счастье». Но всякий раз с рассветом девушка задавала один и тот же вопрос: «Почему?»

— Почему темнота ночи с заблудившимися звёздами дарит умиротворение и счастливую безбрежность для полёта души, а слепящий дневной блеск несёт лишь разочарование и в людях, и в чувствах, и в собственных деяниях? Оттого ли это происходит, что вожделенный образ любимого так и не обретён в сиянии дня?

На что колдовская луна день за днём ей повторяла:

«Когда ты сможешь увидеть блеск звёзд в зареве дня, а солнце в унынии ночи, когда ты будешь впитывать и дарить любовь всякому, кого встретишь, тогда и будешь счастлива днём так же, как и ночью…»