Мурза ГАПАРОВ
МОРЕ ЖЕНЩИН
Перевод с киргизского Галии ГАПАРОВОЙ
© «Литературный Киргизстан», 1991 г.
Посвящается Жолону Мамытову
Она пришла залить водой мой огонь,
Когда мой прах развеялся по ветру.
Ахмад Мирза Нийази
(ум. 1774)
Летней лунной ночью с острова проституток сбежало шесть женщин. Они торопливо забрались в заранее приготовленную лодку и поспешно отчалили в направлении темнеющего вдали берега Моря. Через полчаса то слева, то справа от них стали появляться острова венерически больных женщин, женщин-прокаженных, женщин, больных психически, женщин-заключенных... Черные деревянные бараки на островах спали во тьме. Только окна поблескивали в лунном свете. И казалось, будто за каждым из них стоят женщины, растрепанные, лохматые, в белых ночных рубашках, и провожают беглянок участливыми завистливыми взглядами...
Далеко за полночь лодка достигла берега. Обессилевшие женщины вышли на сушу и попадали на песок, покрытый белой солью. Они лежали долго, молча, тяжело дыша. Наконец, до них донесся протяжный вой сирены, и тогда они в страхе повскакивали на ноги, торопливо поцеловались друг с другом и со словами; «Пока, пока...» бросились врассыпную. Теперь перед каждой из них был свой путь — через безграничную дикую пустыню, освещенную луной...
Одна из женщин почему-то еще долго шла вдоль побережья. Потом, посмотрев на небо, резко повернулась спиной к Морю и стала постепенно от него удаляться. Она шла, ориентируясь по Млечному пути...
Песок был сыпучим, глубоким, Ноги увязали в нем, и это чрезвычайно утомляло, замедляло ходьбу. Вскоре кроссовки женщины наполнились песком. Она сняла их и пошла босиком. К счастью, земля еще хранила тепло дневного зноя, и ногам было приятно ступать по ней.
Она долго брела по пустыне. Несколько раз садилась на песок отдохнуть — и вновь шла. Потом перед ней возникло несколько темнеющих холмов. Они были беспорядочно разбросаны и напоминали огромных лежащих на земле верблюдов. Но по мере того, как она приближалась к ним, холмы все отчетливее приобретали силуэты кораблей. Женщина прошла между ними и наконец решилась войти в один из них.
Этот корабль, как и все остальные, был наполовину погружен в песок. Окна и двери его — выбиты. От знойного солнца и зимней стужи он проржавел и прогнил. Сильные ветры и песчаные бури пронизывали его насквозь. Все коридоры и каюты были занесены солью и песком. Поэтому босые ноги женщины не очень-то почувствовали разницу между землей и полом корабли. Она тихо прошла по коридору и оказалась в одной из дальних кают. Сбросила с плеча тяжелую сумку, та с глухим стуком упала на пол. И тут женщину насторожил какой-то неясный шум — будто кто-то пронесся мимо. Она вскрикнула, а секунду спустя увидела черного зверька, убегающего прочь от корабля. И одновременно она услышала шелест крыльев в коридоре — то ли птиц, то ли летучих мышей. Женщина вздохнула, устало опустилась рядом со своей сумкой. Она облокотилась о металлическую стенку и почувствовала себя смертельно уставшей. Рядом с ней находилось окно, и лунный свет, проникающий через него, освещал ее лицо. Оно было красивым и почти юным. По-видимому, ей не исполнилось еще и восемнадцати лет.
Вдруг девушка вскрикнула и вскочила.
— Я пропала,— прошептала она.— Это погоня!
Вдали, чернея на фоне белого песка, шел одинокий человек.
«А если это одна из моих подруг-беглянок?» — с надеждой подумала она.
Но путник оказался мужчиной. За спиной его висел вещевой мешок. «Может, он такой же несчастный, как и я?» — не столько спросила, сколько попыталась уверить себя девушка.
К этому времени мужчина уже подошел к кораблю. Вскоре послышались гулкие шаги по коридору, и появился его высокий темный силуэт. Он шел к каюте, где была девушка. Та кинулась в темный угол и слилась с тенью. Мужчина вошел и остановился в двух шагах от нее. Не спеша снял с плеч мешок, развязал его, Вытащил веревку и, встав на цыпочки, привязал один ее конец к железному крюку под потолком. Через минуту из другого конца веревки он ловко соорудил петлю.
«Господи, да ведь он повесится!» — испугалась девушка. Но мужчина вместо этого тяжело плюхнулся на пол, устало положил свою голову на остов окна с давно выбитыми стеклами и замер. Теперь девушка могла разглядеть его лицо, А разглядев, ужаснулась. Лицо его — продолговатое, с широким лбом— совершенно не имело растительности — ни волос, ни бровей, ни ресниц, ни усов или бороды — оно казалось просто маской. из японского театра. На вид мужчине было лет сорок.
Девушка не знала, что предпринять. Броситься бежать? Тогда он ее заметит и, если захочет, догонит. Но и стоять вот так тоже невмоготу: вид мужчины страшил ее. «Человек это или дьявол?» — мучилась она в догадках.
Через некоторое время мужчина ожил: выпрямился, развернул вещмешок, вытащил из него несколько бутылок красного вина и фрукты. Затем принялся не спеша пить и есть.
Наблюдая за всем этим, девушка невольно сглотнула слюну. Она была очень голодна и с завистью смотрела, как мужчина жует. Совершенно неожиданно для себя она громко чихнула. И тут же, испугавшись, зажала ладонью рот. Человек вздрогнул, вино, которое он в этот миг пил, плеснулось из кружки ему прямо в лицо.
— Кто здесь?! — со злостью вскричал он.— Кто ты?!
— Я... — ответила девушка, дрожа.
— Женщина, что ли...— пробормотал мужчина, словно про себя, — Выходи, кто бы ты ни был,
Девушка боязливо вышла на свет из своего укрытия. Человек удивленно уставился на нее:
— Что ты там делала?
— Пряталась...
— От кого?
— От вас…
— От меня? А зачем от меня прятаться?
— Боялась...
— A-а, понятно... Моего вида не только ночью, но и днем испугаться можно.
— Нет-нет... Я думала, что вы гонитесь за мной, — сказала девушка, смешав правду и ложь.
— Ты что, беглянка?
— Да...
— Значит... ты идешь... с Моря?
— Угу...
— М-м... Ну что ж, садись, поешь.
— Спасибо.
Девушка быстро опустилась рядом с ним и жадно набросилась на еду.
— Ты проголодалась, — сказал мужчина, следя за ней.
— Очень, — ответила она, уже улыбаясь.
Он налил ей вина:
— На, выпей.
— За вас, — сказала девушка и выпила. — Ох, сразу на душе хорошо стало! Уже полгода, как я не пила вина.
Девушка вернула кружку.
— А сколько тебе еще оставалось? — спросил мужчина.
— Два месяца.
— И ты не могла их вытерпеть?
— Не дай бог там кому-нибудь оказаться.
— Я тебя понимаю. Неволя есть неволя. Я выпью за твою свободу.
Он поднял спою кружку.
— Спасибо... А почему вы меня не боитесь? Почему вы так спокойно едите и пьете вместе со мной? Ведь я с Моря Женщин.
Человек усмехнулся.
— Не беспокойся, милая. Я уже ничего не боюсь,— он выпил вино.
— Вы удивительный человек... Как вас зовут, аке?
— Амир.
— А меня зовут Каухар.
— Ты и есть драгоценный камень. Нежная, чистая...
— Вы меня смущаете, аке. Какая во мне чистота осталась?!
Мужчина ничего не ответил на это. Он молча протянул ей кружку с вином.
— Давай еще выпьем.
Каухар благодарно улыбнулась ему.
— Вы пьете хорошее вино,— сказала она, отпив немного.
— Я уже давно пью это вино. Четыре года назад мой друг — врач — сказал, что это красное вино поможет мне от моей болезни. Не знаю, помогло оно или нет. Умереть не умер, но и не выздоровел.
— Простите, чем вы болеете?
— Белокровие...
— Ой, где вы заразились?
— Вот в этой самой пустыне. В ней собрались все болезни человечества. В воздухе ее — болезнь, в песке ее — болезнь...
Оба немного помолчали.
— Смотрите! — вдруг воскликнула Каухар. — Там кто-то ходит.
И действительно, возле ближайшего корабля маячила фигура одинокого человека.
— А,— спокойно отозвался Амир.— Он здесь живет. На рыболовецкой шхуне. Когда-то он был ее капитаном. Бедный... Видишь, Море все уходит и уходит от своего прежнего берега. А корабли и пароходы, когда-то плававшие по нему, занесены песком. Жители морского побережья давно разбрелись по миру. Только этот чудак не покидает своего судна. Он надеется, что Море еще вернется, что он снова будет плавать по нему и ловить рыбу...
— Аке... откуда вы все это знаете?
Амир грустно улыбнулся.
— Милая, это моя Родина.
— A-а, значит вы тоже здесь живете?
— Нет-нет... я пришел издалека…
В это время Каухар увидела, что капитан шхуны, обращаясь к луне, что-то говорит, протягивая к ней руки.
— Ой, этот человек разговаривает с луной! — удивилась она.
— Он сумасшедший,— сказал Амир.
— Сумасшедший?
— Да, потому он здесь и живет.
— Жалко его... может позовем?
— Не надо. Он будет мешать.
Каухар не поняла, кому он будет мешать. Им двоим? Или только Амиру? Но промолчала.
— Он стал, таким после смерти единственной дочери, — через некоторое время произнес Амир. — А то, что море ушло, и он перестал плавать... Это последнее его горе. Когда его дочери, исполнилось десять лет, он овдовел и больше уже не женился. Дочь вырастил один. Она была красивой, избалованной, но умной. Мы выросли с ней вместе и вместе окончили институт. Она — инфак, а я — филфак. Потом, вернувшись в наш рыболовецкий поселок, поженились. Свадьбу играли вот на этом самом корабле, в Море... Через год у нас родился сын. А родился он… калекой: голова большая, руки длинные, ноги — совсем короткие. И мы ужаснулись. За что нас так Бог наказал? — спрашивали мы друг друга. Но потом узнали... Мы оба оказались больными. Белокровие... Жена дальше уже не смогла жить. Однажды она вышла в Море с отцовскими рыбаками и больше не вернулась. Что с ней случилось, никто не знает. Долгое время все рыбаки с удивлением рассказывали: «Когда мы пришвартовались к берегу, смотрим — а ее с нами нет»... Мы с тестем не смогли ухаживать за больным ребенком. К тому же после смерти дочери капитан умом тронулся. И я вынужден был отвезти ребенка в город и сдать в детский приют... А сегодня вот я впервые навестил его. Он еще жив. Даже немного подрос. Я долго глядел на него и чувствовал себя безгранично виноватым перед ним... Меня охватила безысходная тоска. И я понял, что мне никогда не избавиться от этой тоски...
Амир замолк.
— Боже мой... — с болью вздохнула Каухар. — Что это за жизнь?! Всюду горе и несчастье...
Амир ничего не ответил.
Они долго сидели, подавленно молча.
— Сегодня чудная ночь, — сказал наконец Амир.— Даже не хочется умирать...
Каухар сразу взглянула на свисающую с потолка петлю.
— Аке, не умирайте! — горячо попросила девушка и припала к коленям Амира. — Дорогой аке, не надо умирать. Надо прожить до конца жизнь, подаренную Богом. Даже если она очень тяжелая. Коран осуждает самоубийство.
Амир ласково положил руку на плечо Каухар.
— Умница моя… Все это, конечно, правильно... Но дни мои сочтены...
— Не кощунствуйте... Это может быть, известно только Богу...
Амир засмеялся:
— Ты рассуждаешь, как старуха.
— Может быть, ведь я у бабушки воспитывалась.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи, — попросил Амир.
— Просто родители мои умерли очень рано, и бабушка вырастила меня. Мудрая была женщина, покойница, очень религиозная. Днем и ночью читала Коран. И меня заставляла слушать. Жаль, что я еще маленькой была, плохо усвоила ее уроки. Иначе разве я встала бы на такой путь...
— А когда она умерла?
— Когда мне не было и шестнадцати. После нее я осталась одна-одинешенька на этом свете. Пришлось самой о себе заботиться и самой себя воспитывать. Первым делом я бросила школу и уехала из деревни в город. А в городе первый год я работала в разных местах: посудомойщицей в столовой, уборщицей в парикмахерской, нянькой в детсаде. Но отовсюду я уходила, не по душе мне была такая работа... И наконец, я устроилась в нелегальный дом проституток... Ой, извините пожалуйста, если я грубо выразилась. Но во время суда и прокурор, и судья так называли наш кооператив....
— Продолжай...
— Да мне уже мало осталось рассказывать. Там я проработала около года. И уже разбогатела, почувствовала вкус к деньгам. Но тут наше подпольное дело было раскрыто. И нас всех осудили и разбросали в разные стороны. Я попала на Море женщин. Ну вот и все...
Девушка смолкла.
В это время над ними пролетел реактивный самолет. Когда его рев удалился, Амир сказал:
— М-м... Ну, и что же ты теперь собираешься делать? Вернешься в свой город, а потом?
— Не знаю...
Амир провел рукой по ее волосам.
— Бедная моя сиротка, был бы жив, был бы здоров, я бы помог тебе. Но...
Каухар вцепилась в него руками
— Оставайтесь живым, аке, будьте здоровы! Помогите мне жить. Я ведь уже сказала: у меня никого нет! Мне нужен человек, который бы меня любил, который бы мне сочувствовал. И я тоже хочу любить, страдать. Поверьте, хотя я и многих мужчин повидала, но ни одного из них не любила. И меня до сих пор никто не любил.
Амир понял хитрость девушки. И он снова остался доволен ею. Но ей этого он не показал. Напротив, он сказал сухо и сдержанно:
— Через десять минут я должен отправиться на тот свет.
— Ой! Почему именно через десять минут?
— Через десять минут зайдет луна и взойдет солнце. Тогда Азраил, мой ангел смерти, уйдет, не дождавшись меня. А мы условились с ним...
Каухар настороженно огляделась:
— Что, он...
— Здесь. Ждет.
— Ничего, подождет.
— Азраил шуток не понимает, милая.
Но девушка, не слушая его, вдруг запела задорную народную песню:
Если ты бродишь по пустыне,
Я; встречу тебя,
Обниму твой усталый стан
И прильну к твоим горячим устам.
А если за тобой бредет
Твой ангел смерти,
Подай мне острый меч,
Я хочу голову ему отсечь.
Амир молча склонился, взял своими большими руками лицо девушки и прильнул к ее нежным губам долгим поцелуем. Девушка содрогнулась от ужаса. Руки и губы Амира были холодны, как у мертвеца. Невольно она отпрянула от него. Только теперь поняла, что в словах этого человека была правда. И от этого ей еще больше захотелось продлить его жизнь.
— Аке, не стесняйтесь... — сказала Каухар. — Хотя я и с Моря женщин, я ничем не больна... К тому же я молода... я отдам вам свою молодость, и тогда вы...
Амир не дал ей закончить. Он встал, поднял и девушку на ноги.
— Сейчас ты выйдешь и продолжишь свой путь меж этих кораблей, — сказал он, будто не слышал соблазняющих слов девушки. — Вскоре Море женщин останется позади, и начнется старая железная дорога. И по этой дороге, по шпалам, где-то к полудню ты дойдешь до станции. А там сядешь на любой поезд...
Каухар нечего было делать. Она молча взяла свою сумку, потом также молча ткнулась Амиру в грудь, но поцеловать не осмелилась.
— Прощай, моя девочка,— сказал Амир и слегка подтолкнул ее к выходу.
— Вспомните же меня, и я вспомню вас,— сказала Каухар на прощание. — Зовите меня, и я отвечу вам[1]...
С этими словами она быстро вышла из корабля и решительно зашагала по пустыне.
Вскоре она дошла до прежнего берега Моря. Отсюда начиналась заросшая травой проржавевшая железная дорога… И тут до нее донесся зов о помощи: «Ка-у-ха-р!» Девушка резко обернулась и, не помня себя, помчалась назад, к «своему» кораблю.
Там, в каюте, по-прежнему с потолка свисала веревка, лежал вещмешок, но хозяина не было...
Девушка обрадовалась, что Амир не повесился, стала искать его,
Аке! Аке-е... — кричала она, снуя по длинному коридору подобно летучей мыши.
Она выскочила из корабля, обежала его вокруг, Амира нигде не было. Девушка растерялась: куда он мог деться за такое короткое время? Тут она увидела около соседнего корабля человека, едва различимого в предрассветной мгле. Помчалась к нему. Это был капитан, о котором рассказывал Амир. Он оказался мужчиной лет около семидесяти, низкорослый и с черным иссушенным лицом. Был он тоже совершенно лыс — ни бровей, ни бороды — к тому же беззубый.
Капитан возился с какой-то старой рыболовецкой сетью. Увидев Каухар, вместо того, чтобы ответить на ее запыхавшееся приветствие, он нервно приказал ей:
— Да помоги же!
Девушка, придерживая конец сети, все-таки спросила:
— Дедушка, вы не видели тут человека?
— Человека?.. Какого человека? — громко переспросил старик. Бедняга оказался еще и глуховатым.
— Такой... лысый человек, — пояснила Каухар. — Мы с ним только что расстались. Когда я уходила, он остался вон в том корабле. Вещи его до сих пор там лежат.
— А вино у него осталось? А яблоки, виноград? — с неожиданной радостью спросил старик и, не дожидаясь ответа, побежал к кораблю.
Когда Каухар пришла вслед за ним, то увидела, как он торопливо, с жадностью заталкивает в рот фрукты и, давясь, запивает их вином.
— Хороший у меня зять. Еще раз порадовал старика и ушел, — счастливо сказал капитан.
— Вы думаете, он куда-то ушел? — спросила Каухар, присаживаясь перед ним.
— Конечно. Повесился на свой петле и ушел.
— Боже, что вы говорите?! Повешенный ведь не может уйти, он должен висеть.
— Правильно, — ответил старик с умным видом.— Два года назад он так и сделал. Потом я сиял его с петли, дотащил на спине до кладбища и похоронил рядом с его родителями. А возвратившись сюда, доел его фрукты, допил его вино и отвязал веревку. С тех пор Амир приходит сюда изредка вот в такие лунные ночи, чтобы снова повесится. Но он уже не заставляет меня таскать свое тело на спине. Сам приходит, сам уходит. А для меня оставляет то, что не доел, не допил.
Каухар пораженно застыла. Она долго молча сидела, безучастно глядя на старика, который по-прежнему жадно ел и пил.
— Выходит... я этой ночью общалась с духом...— выдавила наконец сна.
— Конечно, — подтвердил капитан, с удовольствием глотая вино.
В это время над кораблем снова пронесся реактивный самолет. Услышав его душераздирающий рев, капитан с ужасом вскочил на ноги.
— Прилетели! — беспокойно воскликнул он и побежал вдоль коридора.
Не понимая, что происходит, Каухар последовала за ним. Когда она вышла из корабля, капитан взволнованно ходил перед ним взад-вперед.
— Что случилось, дедушка?
— Доченька, скажи этим летчикам, пусть они не разбирают наши, корабли, — умоляюще попросил старик с беспомощным видом. — Ведь корабли нужны людям! Море завтра вернется к своим берегам. И мы, рыбаки, снова выйдем в Море ловить рыбу...
— А что, они собираются разобрать корабли на металлолом? — спросила Каухар безразлично.
— Ну да! На прошлой неделе прилетели люди на вертолете и сказали: «Капитан, мы забираем твои корабли, так что ищи для себя другое место жительства».
— Дедушка, значит они — люди государственные, — решила Каухар.— А государство не считается с такими простыми людьми, как мы с вами. Поэтому послушайтесь их совета.
— Мне некуда идти, кроме этого Моря, — печально произнес старик.
Каухар стало жалко его. Она долго задумчиво смотрела на него, потом предложила:
— Дедушка, тогда, может быть, вы пойдете вместе со мной? Моя родина далеко отсюда, мой дом в Старой Столице.
— А что я там буду делать? — удивленно спросил старик.
— Вы станете моим отцом, а я вашей дочерью. И мы вдвоем будем жить в дружбе и согласии.
Капитан задумался. Девушка ждала ответа.
— Ой! — воскликнул вдруг капитан. — Но тогда ведь корабли разберут?! Нет-нет, никогда! Прости, доченька...
Старик резко повернулся и поплелся прочь.
Каухар некоторое время с тоской смотрела ему вслед, потом тоже пошла своей дорогой. Вскоре она снова вышла к тому месту, где ее настиг голос Амира. Она ступила на шпалы старой заброшенной железной дороги. За спиной ее осталась бледная луна. А впереди, далеко-далеко за невидимой чертой пустыни, пламенело восходящее солнце нового дня...
Создано программой AVS Document Converter
www.avs4you.com
[1] Из Корана