После высадки сестры Бачинины (а вернее – Бачинина и Чебатурина) совершенно неожиданно обнаружили и еще одно сходство между собой: местные джунгли им обеим абсолютно и категорически не понравились. Может быть, оттого, что воспоминания о Посейдоне у них были еще достаточно яркими. С одной стороны, экваториальное расположение заданного района оказалось весьма удобным для орбитального прикрытия, поскольку парящей на высоте в тридцать с лишним тысяч километров боевой платформе не пришлось выписывать по небу никаких «восьмерок» длиной в местные двадцатичасовые сутки. Зато, с другой стороны, высадившимся на планету людям теперь предстояла неслабая прогулка по влажному тропическому лесу, поскольку единственное более-менее подходящее для десантирования место располагалось в двенадцати «кэмэ» от искомой точки. Что, учитывая стандартный десантный камуфляж, пусть и пошитый из «дышащей» ткани, бронекомплекты и шлемы, выглядело довольно пессимистично. С местной жарой, какой-то липкой и всепроникающей, с трудом справлялась даже встроенная в шлем система микроклимата, но снимать их подполковник Каррерас категорически запретил. Что, в общем-то, было правильным: шлем не только защищал голову от увитых лианами низких ветвей и всяческой мелкой летающей живности, но и помогал идти, выводя на дисплей передаваемый с орбиты рельеф местности, по большей части скрытой густыми зарослями.

– Посейдона нам было мало, так еще Форпост какой-то придумали! – сердито прокомментировала вслух свои мысли Лидка. Хотя какой там Посейдон – там они, по крайней мере, змей не видели, а в таком климате да в таких джунглях… Ее передернуло. Лика, которой, кроме Посейдона, пришлось испытать на себе еще и все прелести адорских лесов, судя по брезгливому выражению лица, думала о том же самом. Да уж, диверсантами им, несмотря на озвученную Главкомом временную принадлежность к разведотделу, не стать. Диверсант на такие глупости даже внимания обращать не должен, не то что думать о них заранее! Впрочем, офицерам, судя по всему, было ненамного легче – в отличие от сержанта Бакова и их боевого охранения, ощущавших себя в родной стихии с того самого момента, когда десантные аппарели коснулись почвы чужой планеты.

Приземлились они (чудовищную словоформу «прифорпостились», озвученную зловредным сержантом, ни Лика, ни ее младшая сестра так и не заставили себя произнести) в излучине небольшой местной речушки: больше оказалось просто негде, так что выбираться на сухое место им пришлось по колено в воде. Обещанный Политовым комплекс внепространственной связи, сброшенный с борта «Москвы», тоже благополучно опустился в нескольких километрах от них, так что связь с оставшейся во многих десятках световых лет группировкой у них была, причем связь в реальном времени, что довольно странно звучало, учитывая разделявшие «абонентов» расстояния.

Сборы и дистанционное тестирование комплекса ВПС – огромного, размерами с доставивший их бот устройства с собственной энергоустановкой и возможностью открывать канал связи непосредственно через гиперпространство – много времени не заняли, и уже минут через двадцать отряд двинулся в путь, ориентируясь по показаниям навигаторов, каждые полчаса корректируемым с висящей над головой орбитальной платформы. Правда, согласно передаваемым данным, в искомом районе вовсе не было ничего, хоть отдаленно напоминающего заснятый покойным археологом объект, но по этому поводу ни глава экспедиции Каррерас, ни его первый зам, «кап-два» Кучковский, как ни странно, не переживали. В конце концов, инопланетная штуковина, неведомо когда и зачем сооруженная или размещенная на планете, вполне могла иметь собственную систему маскировки, причем маскировки такого уровня, по сравнению с которым все человеческие высокотехнологические изыски показались бы наивным детским лепетом. Вот взять хотя бы оставшиеся за спиной десантные модули – высадив экспедицию, их экипажи включили наномимикрическую систему «хамелеон-камуфляжа», маскируя немаленькие боты под окружающую среду. Но маскируя только внешне: любой снабженный простейшим сканером наблюдатель без малейшего труда обнаружил бы их по излучению энергоблока гравидвигателя или магнитной аномалии – двадцать тонн пошедшего на постройку «Барса» металла-то никуда не спрячешь. Так отчего же не допустить, что некая Процивилизация достигла в искусстве маскировки куда большего, нежели вышедшее в космос каких-то два с небольшим века назад человечество?! Вот именно…

Десантники сразу же разделились – часть взяла под охрану основной костяк экспедиции, остальные растворились в зарослях, приступив к разведке местности и осуществляя внешнее прикрытие группы. Сам Данила никуда не ушел, не то причисленный к этому самому «костяку», не то из каких-то иных соображений, которыми он, как водится, ни с кем не поделился. Однако Лидка заметила, что хотя операцией и руководил подполковник Каррерас, что-либо приказывать Даниле он не стал, и сержант самостоятельно раздал указания своей группе. Из всего отделения непосредственно с сержантом остался только один десантник, здоровенный, под два метра ростом, парень по прозвищу Варяг. Поначалу девушка решила, что это какой-то его заместитель, но, понаблюдав за ним, поняла, что ошиблась: за спиной у Варяга висел не обычный десантный ранец, а куда более габаритный и тяжелый контейнер с портативным зарядом типа «М» номинальной мощностью почти в полсотни килотонн. Последнее ей не слишком понравилось, зато стало ясно назначение одного из «дорожных чемоданов», что несли с собой старшие офицеры, – если в одном покоился «ее» кристалл, то второй наверняка был пультом управления ядерного фугаса. Похоже, на случай неудачи или неких – тьфу-тьфу через левое плечо! – осложнений у командования имелся резервный вариант: уничтожить артефакт, но не дать овладеть им противнику. Впрочем, наверное, это-то как раз было правильным: слишком уж много крови из-за него пролилось! Пусть лучше, как говорится, не достанется никому.

Сам двенадцатикилометровый переход ничем, кроме парочки коротких привалов да переживаний относительно прячущихся в зарослях гипотетических змей (нет, вот честное слово, закончится эта треклятая экспедиция – и больше она ни на какие экзотические планеты ни ногой! Какое счастье, что в космосе никто не водится, летай себе, воюй потихоньку), младшей Бачининой не запомнился. Группа просто шла заданным курсом, периодически выслушивая успокаивающие доклады боевого охранения: как и ожидалось, вокруг никого не было. Самая настоящая девственная планета, все население которой исчисляется обитателями двух научно-исследовательских станций, даже понятия не имеющих о разворачивающихся у них под боком перипетиях поистине вселенского масштаба, что со всех сторон было хорошо. А то, что Лидка боится змей, которые могут – нет, просто обязаны! – здесь кишмя кишеть, так это просто ее личное субъективное ощущение. От которого, тем не менее, чрезвычайно трудно избавиться…

– А помнишь поход в серпентарий? – предварительно отключив радиосвязь и приподняв лицевой щиток, неожиданно спросила Лика после второго привала. Спросила, явно желая развеселить призадумавшуюся младшую сестру, с каждым часом все больше и больше мрачнеющую. Уж лучше бы она этого не говорила – девушку просто передернуло.

– А давай о чем-нибудь другом поговорим, ладно? – Лидка хотела пошутить, однако сказанное прозвучало как-то излишне жалобно.

– Ну… давай о другом, – стушевалась старшая сестра. – Вот, к примеру, Данила подвиг моего Чебатурина повторять собирается – а почему я не в курсе?

Девушка густо залилась краской и зло буркнула:

– Я тоже не в курсе. И вообще… знаешь, давай-ка уж лучше о змеях.

Лика от души рассмеялась:

– Нет уж, давай все-таки не о змеях. Вспомни историю ваших с Романом отношений…

Лидка вздрогнула, будто от пощечины: да она что сегодня, издевается, что ли, эта Лика?!

– Успокойся, я ж никак не хотела тебя обидеть или задеть. Просто… Ну, словом, я понимаю, как тебе трудно делиться с кем-то своими чувствами, и обещаю, что не буду давать никаких советов, по крайней мере пока ты сама не попросишь об этом. Понимаешь, сестренка, на ситуацию в целом легче смотреть со стороны. Проговори то, что тебя волнует, вслух – и тебе самой станет более понятно, что между вами происходит.

Не выдержав, младшая сестра наконец взорвалась:

– Станет понятно, что между нами происходит?! А если я не понимаю даже, что со мной происходит, а?! Когда я любила Романа, то точно знала, что люблю… – она неожиданно замолчала, осознав, что произнесла это самое «любила» именно так, в прошедшем времени. Лидка удивленно уставилась на старшую сестру, мягко улыбнувшуюся в ответ:

– Что, получается? Это… – Лика хотела сказать «здорово», но решила, что сейчас с сестренкой лучше быть поосторожней в выражениях – и так вон уже волком глядит, – это очень хорошо. Только, Лидуха, не ори больше так громко, ладно? А то выйдет не разговор вслух с самой собой, а самое настоящее «говорит и показывает служба новостей планеты Форпост». Да и командиры вон оглядываться начали, сейчас вообще режим радиомолчания установят.

Девушка раздраженно дернула плечом – откровенничать как-то сразу расхотелось. Мало того, так и подмывало сказать сестре что-нибудь резкое, но она сдержалась, поскольку понимала: в сущности, Лика права. Да, пожалуй, и не только в сущности, но и вообще права.

– В общем, так. Люблю я его или не люблю, я и сама не знаю, но иногда мне чрезвычайно хочется его прибить! Но вот зато иногда…

– Погоди, – перебила журналистка, так и не узнав, что скрывается за этим самым «иногда», и кивнула в сторону головы отряда, откуда к ним быстро шагал Данила.

– Ну что, красавицы? Все в порядке? А что у тебя с лицом, Лидух? Выглядишь так, будто, будь у тебя что-нибудь тяжелое, с удовольствием бы мне по голове съездила. Значит, правильно, что я вам винтовки не разрешил взять, надо было еще и пистолеты отобрать.

– Ну, вот видишь? – Лидка повернулась к старшей сестре; та с пониманием покачала головой. – Сейчас – как раз тот самый случай.

– Понял и удаляюсь. – Данила отвесил изысканный поклон, наверняка что-то из области столь любимой им древней истории. – Кстати, девочки, под ноги с таким ужасом в прекрасных очах можете не глядеть: змей и прочих ядовитых гадов на этой планете не наблюдается. Рай, да и только. Вот кончится война – куплю себе здесь участочек, домик построю да рыбку буду ловить в свободное от диверсий время. Да, и вот еще что – радиосвязь обратно врубите, ладно? А то начальство переживает, какие это вы тут друг другу страшные секреты раскрываете.

И, не дожидаясь, пока ему хоть что-нибудь ответят, парень быстро зашагал вперед.

Лидка выразительно пожала плечами.

– А знаешь, мне Сережку тоже порой так прибить хочется! Ну, не насмерть, конечно, но так, основательно, по-нашему, по-бачинински! – мечтательно улыбаясь, неожиданно сообщила старшая сестра и, опустив щиток шлема, включила радиосвязь.

То, что они близки к цели путешествия, первыми почувствовали не высокоточные и корректируемые с орбиты навигаторы, а Лидка, у которой неожиданно закружилась голова и под черепной коробкой словно зазвенела перенатянутая гитарная струна. Девушка резко остановилась и, стянув с головы шлем, со стоном прижала к вискам ладони. Спустя несколько секунд рядом с ней оказался Данила, еще через несколько мгновений – оба подполковника – Каррерас и Пешков. Разница между ними была лишь в том, что разведчик смотрел на девушку с подозрением, а «научник» – с нескрываемым интересом; на Данилу же Лидка из вредности решила не глядеть.

– Что-то не так, лейтенант? – Каррерас не стал тратить время на всякие там приставки «старший» – спасибо, хоть еще ниже в звании не опустил. – Что-нибудь почувствовали?

– Да… – осторожно, словно боясь сделать головой резкое движение, кивнула Бачинина. – Мне кажется, мы уже рядом… совсем близко.

– А отчего вам так кажется? – показывая, кого это касается в первую очередь, Пешков вежливо оттер плечом начальника экспедиции, подойдя вплотную. Голос у представителя научного отдела оказался негромким и, с точки зрения девушки, весьма приятным на слух. За его спиной маячили фигуры Данилы и Лики. Выражение лица сестры было испуганно-сочувственным, Данила (не удержавшись, девушка все-таки взглянула на него) выглядел скорее просто заинтересованным. Да уж, дождешься от него сочувствия! И Лидка мысленно тут же обозвала гипотетического жениха «гадом».

– Не знаю… сначала довольно сильно закружилась голова, а потом я отчего-то поняла, что это где-то здесь, уже совсем-совсем рядом… ну, как правильно объяснить-то? – девушка раздраженно передернула отягощенными весом бронекомплекта плечами. – Просто знаю – и все. Мы пришли. Уверена.

– Странно, по данным навигатора, нам до цели еще около полукилометра… – хмыкнул непроницаемый Каррерас. – Лейтенант, вы точно не ошибаетесь?

Ответить Лидка не успела – за нее это неожиданно сделал «научник»:

– Господин подполковник, если судить по той записи, что мы видели, при относительно небольшой высоте, подземная, гм, полость может иметь сколь угодно большие продольные размеры. Сотни, а то и тысячи метров – легко. То есть я имею в виду, что комм покойного археолога мог зафиксировать координаты некоего условного центра, например того самого «люка», а не…

– Достаточно, Алексей, – мгновенно напрягся разведчик. – Давай отложим научные дискуссии на более подходящее время… и место. Сейчас меня куда больше интересует, каким образом она может это чувствовать? Ведь ключ у меня, и, насколько я понял из твоих же недавних объяснений, его пси-излучение надежно экранировано стенками контейнера?

– Сложно сказать, вероятнее всего, девушка, – Пешков чуть виновато улыбнулся Лидке, словно извиняясь за это безликое обращение, – просто достаточно долго находилась… э-э… в контакте с ключом, получив от него способность, ну, скажем так, ощущать близость к артефакту.

– Ладно, – прекратил дискуссию подполковник, – тогда остановимся и дождемся возвращения нашей разведки. Данила, – он впервые обратился к сержанту по имени (ты смотри, – хмыкнула про себя Лидка, – а я для него, значит, просто «лейтенант»! Хрен их, этих разведчиков во главе с Данилой, поймешь, все не как у людей), – настрой пока канал, когда убедимся, что мы и вправду на месте, сбросим нашим первый инфопакет. Вот, держи, – Каррерас забрал у кавторанга Кучковского, весь разговор молча простоявшего в стороне, кейс и протянул его Бакову, попутно раскрыв секрет последнего из, выражаясь сержантской терминологией, «чемоданов». Если в первых двух находились контейнер с «кристаллом» и пульт управления ядерным зарядом, то в последнем – шифрующий терминал ВП-связи. Кстати, по военному времени – жутко секретная штучка, захват которой противником немедленно привел бы к необходимости менять системы шифров на всем флоте. А Данила, значит, и с таким приборчиком знаком? Интересно…

Лидка, голова у которой уже совсем перестала кружиться, хотела подойти поближе, но была остановлена внимательным Каррерасом. Подполковник ничего не сказал, просто сделал останавливающий жест рукой: мол, не нужно. Девушка пожала плечами – подумаешь, какие секреты, похоже, все они просто помешаны на безопасности. Ну какой в этом сейчас смысл? Когда они все, что называется, в одной лодке?..

Лидка отошла в сторону и опустилась на землю рядом с сестрой. Почему-то она сразу и безоговорочно поверила Даниле в том, что змеи здесь не водятся.

– Ну как ты, Белка? Полегчало?

Девушка кивнула:

– Так точно, госпожа старший лейтенант Чебатурина, полегчало!

Лика удивленно взглянула на младшую сестру и неожиданно рассмеялась:

– Вот только не говори, что от самого корабля завидовала в душе хитрющей старшей сестре, на халяву получившей звание и подло обставившей тебя на повороте! – и добавила «страшным» шепотом: – И вообще, Белка, ты думаешь, легко охомутать целого контр-адмирала?! Это ж семь потов сойдет… в постели…

Сестры расхохотались, заработав короткий раздраженный взгляд от подполковника: он то ли не понимал, что такого веселого можно найти в нынешней ситуации, то ли злился, что Лика снова выключила радиогарнитуру. Впрочем, Каррерасу было не до них: вернувшаяся разведка, судя по всему, полностью подтвердила Лидкины предположения. Отряд был на месте.

– Кстати, знаешь что? – также стянув с головы шлем, Лика и на самом деле перешла на шепот, чем вызвала еще один мрачный взгляд выслушивающего доклад подчиненных разведчика. – Я, правда, обещала Сереже молчать, но тебе скажу: на самом деле представления на очередные звания утверждены и на тебя, и на Данилу, и даже на Патрика, просто Главком решил приберечь их до нашего возвращения. Ну, типа, неважно, когда это произойдет, главное, как говорится, чтобы не посмертно.

Девушка хмыкнула:

– Догадываюсь. Вот только Данилу мне все равно не обогнать – если мне капитана дадут, ему, стало быть, аж майора?

– Совсем не обязательно, может, и тебе сразу большую звезду на погон крутить? – увидев лицо сестры, Лика снова засмеялась, прекрасно понимая, о чем та сейчас подумала – если она вдруг сразу станет майором, то Данила, соответственно, никак не меньше, чем подполковником: – Лидуха, а оно тебе нужно, с Данькой наперегонки гонять? Или это настолько принципиально?

Младшая немедленно надулась и сразу же стала напоминать ту девочку с лезущими во все стороны непослушными рыжими волосами, которую Лика хранила в памяти все эти годы. Надулась и, буркнув себе под нос: «Ну да, триста лет оно мне надо, можно подумать!», против воли взглянула на сидящего на корточках перед раскрытым терминалом диверсанта, получившего от начальника экспедиции знак приступить к передаче сообщения. А посмотреть, к слову, как раз было на что. Воздух в радиусе пары метров от Бакова внезапно загустел, теряя привычную прозрачность, и подернулся мелкой рябью, будто вода под ударами гравидвигателя заходящего на посадку «шарка»: включились встроенные в терминал системы защиты от прослушивания. Шифровальщик, он же – офицер связи (Даня?!), во время сеанса должен быть полностью изолирован от внешнего мира. Длилось это недолго, максимум секунд тридцать – сама по себе передача «мгновенного» сообщения вовсе не занимает времени, последнее тратится в основном на настройку шифроблока и передающей аппаратуры.

Спустя минуты три Баков уже остановился возле сидящих девушек:

– Ну что, мать? Ты не ошиблась, во-он за теми кустиками как раз и расположена наша самая таинственная тайна, за которой охотятся проклятые буржуины. Так что счас соберемся – и вперед, покорять Вселенную.

– Дань, а ты разве шифровальщик? – ненатурально безразличным тоном спросила Лидка.

Лика тихонько хмыкнула: то, что любопытство в сестре пересилит, – это было понятно, но она все же больше ожидала от нее вопроса по поводу «буржуинов».

Данила, похоже, тоже такого вопроса не ожидал – на секунду его глаза распахнулись шире, чем обычно, и, кажется, он даже стал серьезным. Впрочем, уже через секунду он ответил в своей привычной манере:

– Мать, а оно тебе надо? Ну что ты, в самом деле…

– Просто, гм, прикольно каждый день узнавать о тебе что-то новое, – съехидничала в ответ девушка. – То ты сержант, то капитан, то с тобой здороваются высшие шишки группировки, с которыми ты хрен знает откуда знаком, то вдруг оказывается, что имеешь допуск к шифроблоку. Да кто ты на самом-то деле, а?..

– Я – это я, – глубокомысленно изрек диверсант. – Даниил Викторович Баков собственной персоной, – и, помедлив несколько секунд, все же добавил: – Ладно, не психуй. Да, у меня есть допуск к работе с терминалами ВП-связи и шифроблоками – и что, это многое меняет? Вон, у подполковника с кавторангом он тоже есть – но не самим же им сообщения передавать? Еще вопросы?

– Не злись, – примирительно махнула рукой Лидка, – нет у меня больше никаких вопросов. Точно не злишься?

– Да нет, не злюсь, я просто разъярен – разве по мне не видно? Ладно, шучу. Но вот если вы, дамочки, задержите выход группы, тогда я точно рассвирепею. – Сестры недоуменно переглянулись. – Ну да, сейчас выходим, так что подымайтесь, – притворно возмущенный их непонятливостью, диверсант пожал плечами. – Подъем! Время, как говорится, деньги, а денег, как водится, не хватает…

* * *

…Они выстроились полукругом около «алтаря»; все те, кто спустился вниз, – Лидка с Ликой, Данила, подполковники Каррерас с Пешковым и кавторанг Кучковский. Остальные остались наверху, трое у самой шахты, остальные – по периметру странной круглой площадки, выглядевшей так, будто ее только что тщательно очистили от лесного мусора да еще и вымыли от пыли струей воды из шланга; остались, чтобы, возникни такая необходимость, погибнуть, но не подпустить никого к загадочному «объекту». Ранец с фугасом теперь висел за плечами Бакова, принявшего у подчиненного его смертоносную эстафету.

Во время спуска ничего интересного не произошло: все вышло в точности так же, как на сделанной Черногорцевым записи. Отозвавшийся на касание кончиками пальцев «люк», антигравитационный колодец и управляемая мысленным приказом дверь, послушно «всосавшаяся» в стену. О том, как именно ею управлять, они знали из «закадровых» комментариев покойного археолога. Поскольку девушка, несмотря на близость артефакта, больше ничего необычного не ощущала, было решено, что первым на всякий случай спустится Баков, а затем Лидка и Каррерас – спускаться в одиночку она отказалась категорически. Каррерас не спорил, тоже не слишком желая оставлять «настроенную на ключ» девушку, от которой, очень даже может быть, зависит успех всей операции, без присмотра.

Когда спустя пять минут они с зажженными фонарями вышли из «лифта», Данила восседал на контейнере с термоядерным зарядом и задумчиво глядел на здоровенный черный куб в нескольких метрах от него. Диверсант старался выглядеть невозмутимым, но на сей раз это ему не слишком хорошо удавалось: парень был просто ошарашен. «Ага, вот и тебя наконец проняло!» – язвительно, хоть и без особого злорадства, а скорее по привычке, подумала Лидка, направляя свет фонаря в глубину зала… и замирая. Да, такого она не ожидала – тут не то что обалдеешь, тут вовсе мозгами поехать недолго! Сделанная голокамерой археолога запись не передавала и сотой доли величия – и абсолютной чуждости для человеческого разума – этого странного места. Надиктовавший на комм свои ощущения Ларри сравнил ЭТО с «паутиной» – да, пожалуй, похоже. С одним лишь отличием: любая сплетенная привычным человеку пауком (а с иными люди, к счастью, ни в одном из колонизованных миров пока еще не сталкивались) сеть строится, исходя из элементарных понятий трехмерной геометрии, которой здесь не было и в помине. Разнящиеся в диаметре от нескольких миллиметров до десятков метров «нити» сплетались в на первый взгляд совершенно хаотическое многомерное нечто… вот только девушка отчего-то была уверена, что ничего именно хаотического в структуре этой «паутины» нет и в помине. Просто человеческий разум, привыкшей к трехмерному мироустройству, оказывался не в состоянии осознать истинной гармонии этой… этого построения. Те, кто создал ЭТО, похоже, были способны видеть куда большее, нежели спустившиеся в созданный ими исполинский «зал» люди.

Завороженная удивительным зрелищем, Лидка даже не заметила, когда из раскрывшихся дверей «лифта» вышли остальные члены экспедиции. Вышли – и в точности так же застыли, пораженные увиденным. Возможно, дело было еще и в том, что у Ларри был всего лишь один фонарь, а сейчас хитросплетения «нитей» сверкали в свете сразу нескольких мощных фотонников. Но, как бы оно ни было, спустившиеся на немыслимую глубину: определить, насколько глубоко они сейчас находятся, не смогли даже мощные армейские навигаторы – надежнейшие приборы высветили на экранах «ошибка ввода данных», – люди стояли и молча смотрели, не нарушая тишины. Абсолютной, завораживающей, затягивающей, словно омут, тишины.

– На, Лидия, держи. Да держи же, – пожалуй, впервые назвавший ее полным именем, Данила что-то совал в руку. А, ну да, кристалл. То есть, простите, «ключ», ведь Неман просил называть это именно так. Так, а зачем? Что они от нее хотят? Зачем ей то, от чего она совсем недавно с таким трудом избавилась? Зачем?!.

«Активируйте второй ключ!» – раздавшаяся под черепной коробкой фраза заставила девушку вздрогнуть. Произнесший ее голос не был ни женским, ни мужским, а каким-то совершенно бесплотным, будто принадлежащим не живому существу, а некоему безликому механизму. По сравнению с ним, виртуальная бортсеть родного истребителя была просто переполнена хлещущими через край эмоциями. – Что, неужели снова?! Ну, почему именно она, почему?! Неужели из-за ключа?

– Даня, ты что-то слышал? – почему-то шепотом спросила она.

– Нет, – на удивление серьезным тоном ответил сержант, – мать, ты это о чем? Что, снова какие-то голоса в голове? Надеюсь, хоть женские? – Данила попытался схохмить, но понял, что шутки сейчас несколько неуместны.

– Какие голоса? – быстро вмешался «научник».

Не ответив, Лидка до боли сжала в ладони проклятый ключ-кристалл. Да, она знала, что с ним надлежит сделать. Причем не помнила после просмотра голофильма или разговора с Неманом, а именно знала – и была абсолютно уверена, что не ошибается. Где-то там, на поверхности этого черного камня, есть место, которое его очень ждет. Ждет, чтобы воссоединиться; воссоединиться спустя многие миллионы лет. Чтобы снова стать единым и открыть… открыть…

Застонав, девушка подалась вперед. В последний момент ей вдруг стало страшно: мало ли что произойдет, когда она активирует ключ? Но сдерживаться, противясь возникшему внутри желанию сделать это, сил уже не было, и она уверенно, будто бы и не в первый раз, вложила кристалл в гнездо. Вложила – и…

…и на всех присутствующих в подземном зале обрушилось ЭТО. Нет, не привычная по многочисленным научно-фантастическим голофильмам технологическая круговерть высококлассных спецэффектов – Знание. Информация, более ничем не сдерживаемым потоком хлынувшая в сознание людей. Истинное понимание того, какие именно тайны (и возможности) скрывал древний артефакт, созданный могучей цивилизацией многие миллионы лет назад. Передача была телепатической, однако все мыслеобразы оказались вполне привычными и понятными людям: для артефакта не имело значения, к какому биологическому виду принадлежат его нынешние хозяева – важно было лишь наличие у них Разума как такового…

…Космические струны. Возникшие в момент Большого взрыва удивительные одномерные объекты поперечным размером меньше атомного ядра, но замкнутые ни много ни мало на границы всей Вселенной. Существование «струн» было теоретически доказано земными учеными еще в конце далекого двадцатого века, но теория эта, как и многие до нее, забылась, не будучи подкрепленной практикой. Подтвердить же ее практически оказалось невозможно даже с позиций науки двадцать третьего столетия: струны не были материальной субстанцией, являясь в чистом виде полевой энергией, причем энергией просто колоссальной. Исходя из знаменитой Эйнштейновой формулы, метровый отрезок струны весил много больше земного светила, а растягивали его силы, равные весу ста миллионов подобных звезд. Проще говоря, каждая из пересекающих Вселенную струн весила куда больше целой галактики. А их собственное гравитационное поле, обусловленное чудовищной массой и плотностью и вытянутое в линию протяженностью более сорока миллиардов световых лет, значительно отклоняло свет и любые другие виды излучений, превращая струны в невидимые объекты, схожие с черными дырами или нейтронными звездами.

Но струны не были статичными объектами, неподвижно «висящими» в пространстве. Из-за немыслимой длины нередко происходило их частичное взаимное пересечение или самопересечение. Последнее иногда приводило к образованию кольцевых структур, в силу крайней нестабильности быстро распадающихся и теряющих при этом энергию, образующуюся из вещества самой струны и уносящуюся потоком частиц – нейтрино, фотонов или гравитонов. Когда сжимающееся кольцо достигало размера элементарной частицы, струна распадалась взрывным образом с выделением чудовищного количества энергии, эквивалентной взрыву десяти миллиардов тонн тротила. Но космические струны являлись не только неисчерпаемыми источниками энергии, они обладали и еще одним, куда более удивительным, свойством: кольцевая струна была проходом в другие, параллельные нашему, миры. Точнее, не «параллельные», поскольку данный термин не слишком верно передавал суть этого феномена, а «зеркальные», ведь пролет сквозь кольцо оказывался равноценным повороту частиц на 180 градусов. Причем каждый из зеркальных миров вовсе не был отражением или копией нашей Вселенной, их составляли совершенно другие звезды, галактики и планеты и соответственно совсем иная жизнь, в том числе и разумная. Единственным, что оставалось общим для всех миров, была гравитация, ведь «зеркальная» материя искривляла пространство точно так же, как и материя обычная. Любой объект, проходящий сквозь кольцо, менял свою зеркальность и попадал в другой пространственно-временной континуум, одновременно исчезая из нашего, а при возвращении – все происходило в обратном порядке.

Создатели артефакта, по неведомым причинам пожелавшие остаться неизвестными, сумели добиться почти невозможного с человеческой точки зрения: научились не только обнаруживать и создавать такие кольца, используя их энергию для своих нужд, но и сколь угодно долго удерживать их в стабильном состоянии, открывая тем самым проходы в бесконечное множество зеркальных миров. При этом процесс перехода, в отличие от гиперпрыжка или, например, полета на гравитационном двигателе, не требовал никаких дополнительных затрат энергии. Наличие этой «транспортной сети» проливало свет и еще на одну давнюю и неразрешимую загадку: теперь стало понятно, отчего люди так и не обнаружили ни одного следа иного разума – человеческая Вселенная не была родной для Чужих. Правда, не было ответа на два других вопроса – почему миллионы лет назад они ушли и отчего в оставленном «послании» не оказалось никакой – вообще никакой – информации об их собственной цивилизации?

Но, как бы то ни было, теперь в руках людей была совершенно непостижимая транспортно-энергетическая сеть, управляемая несколькими «станциями» или «терминалами» – более подходящего понятия для определения сущности подземного артефакта в человеческом разуме не нашлось. Впрочем, вряд ли кого-то из присутствующих интересовала именно терминология – главным было то, что теперь люди знали, как открывать пути в иные Вселенные и как использовать практически неистощимые запасы накопленной струнами энергии.

…Проблема крылась в ином: у них был лишь один из трех необходимых для полной активации системы ключей…

* * *

…Несмотря на субъективное ощущение проведенного под землей достаточно долгого времени, на самом деле прошло лишь несколько секунд. Все это напоминало привычный флотским офицерам мнемоконтакт, вернее, загрузку инфопакета на вживленный в мозг нейрочип – разве что уровень ассоциации переданной информации был куда выше да голова после окончания приема не болела. Но не успели люди переброситься даже парой фраз относительно произошедшего, как в их головах снова зазвучал тот же самый бесплотный голос, ранее слышанный только одной Лидкой:

«Запрошенная вами информация (кто именно из присутствующих ее «запросил», так и осталось секретом): первый ключ был активирован одну тысячу восемьдесят восемь стандартных земных суток, двадцать часов, десять минут, сорок три секунды назад на планете с координатами 098.77.55.HPSC.077.005.1015. Координаты сформированы в соответствии с принятой у вас системой космической навигации. Второй ключ был активирован одну минуту двадцать семь секунд назад, координаты терминала 730.53.89.HPSC.050.33.5–1.0822, – продолжал равнодушный голос. – Для получения полного доступа к системе необходимо активировать третий ключ».

– Каковы координаты терминала-три? – быстро среагировал Каррерас, отчего-то задав свой вопрос вслух.

– Данная информация вам недоступна. Система передаст запрошенные сведения лишь существам, достаточно разумным для того, чтобы обнаружить расположение терминала-три самостоятельно.

Закончив говорить, голос стих. Несколько секунд люди пораженно молчали, затем Лика вдруг произнесла сдавленным голосом:

– Послушайте… ведь люди Корпорации, когда активировали свой ключ, наверняка узнали то же самое, что и мы сейчас. А выход в эти параллельные… ну, то есть зеркальные миры – это ведь практически власть над Вселенной! Или над всеми Вселенными! Вот почему началась эта война: они искали второй и третий ключи, а первый у них откуда-то уже был. И они тоже знают, что теперь необходимо активировать оставшийся ключ!..

Лидка слегка покачнулась: пол неприятно поплыл перед глазами. Если МФК развязала войну ради этих трех ключей, значит, кровавая бойня продолжится и теперь, только станет еще страшнее! Ведь третий ключ, как сказала сестра, – это и власть над Вселенной, и неистощимые запасы энергии. И для полного доступа им – как, впрочем, и нам – не хватает всего лишь одного ключа, третьего… – Девушка даже не заметила, что последнее произнесла вслух.

– А вы считаете, противник узнал о том, что мы активировали свой ключ? – быстро спросил Пешков.

Лидка хмыкнула и с теми же интонациями ответила «научнику»:

– А вы считаете, что, найдя такой объект, они оставили его без присмотра? Или система управления этими, гм, струнами общается только с нами? Наверняка на той долбаной планете – как там ее, 15–10, что ли?

– 1015, – поправил внимательно прислушивающийся к разговору Каррерас.

– Неважно, – отмахнулась она, окончательно наплевав на любую субординацию и даже не обратив на это внимания – как, впрочем, и сам разведчик. – На той планете, где нашли первый артефакт, наверняка размещен какой-нибудь научный пост и целая куча аппаратуры. Короче, я уверена, что в тот самый момент, когда мы узнали о существовании третьего ключа, они тоже об этом узнали.

Люди ошарашенно замолчали. Почему-то никто даже не стал сомневаться в сказанном – уж больно убедительные доводы привела девушка. Впрочем, какие уж тут доводы – и оба разведчика, и сотрудник научного отдела в данной ситуации поступили бы точно так же. Оставили бы возле артефакта круглосуточный пост наблюдения, развернули как минимум походную, а то и стационарную лабораторию… и намертво закрыли бы планету мощнейшим комплексом глубокоэшелонированной орбитальной обороны.

Похоже, единственным, кто более-менее сохранял спокойствие (или умело делал вид), оказался сержант Баков. Да и то, как оказалось, до определенного момента: внезапно лицо парня вытянулось, и он быстро взглянул на развернувшийся экран своего комма.

– Господа офицеры, – голос диверсанта был неестественно-спокойным, – похоже, нам лучше срочно подняться на поверхность. В непосредственной близости от планеты орбитальным прикрытием зафиксированы значительные возмущения пространства. Судя по всему, рядом с нами финишируют как минимум три боевых корабля, и я очень сомневаюсь, что это наши…

Одесса, январь – июнь 2008