Выйти на прогулку решили за два часа до рассвета, командование же сборной солянкой отдали самому главному Мышу. План был утверждён на собрании нашего маленького орочьего коллектива, можно сказать, его приняли единогласно после выдвижения трёх кандидатов на роль лидера. Что можно сказать, никто из них не горел желанием быть лидером в столь сомнительной авантюре, но и другому не хотел подчиняться. Небольшая дискуссия переросла из словесной в физическую плоскость. В веселье мы тоже приняли участие, на стороне победителя. В отличие от других, я в своих полководческих талантах уверен на все сто, они чуть выше плинтуса, в моих успехах большую роль играло лишь стечение обстоятельств и удача.

Драка ещё не успела перейти в более массовое развлечение, когда на стороне Мышей выступил я со своими орками. Совместными силами мы получили треть воинов нашего отряда. Никого из орков не остановило бы численное преимущество противника, но вот факт, что шаман выбрал не их сторону, остудил многих горячих оркских парней. Да, все помнят, что шаман – это не только магическая мощь (в моём случае последнее под сомнением), но и полевой доктор. А на войне желающих немного подпортить шкурку гораздо больше, чем её заштопать. Дальше было небольшое веселье с мордобоем и партия победителя доказала, что она достойна роли лидера.

Интенданту также не повезло, он попал под горячую руку, да и честно, не люблю, как говаривал Шматко, этих «тыловых крыс». Это чудо-юдо не хотел выдать запас пайков, ну я и приложил его пару раз, сначала рукой, а потом ногами, да и за другое его стоило наказать. Кожа на доспехах рассохлась, оружие покрылось ржавчиной. Ну и пределом моего терпения стало, когда он вместо моего мачете пытался подсунуть мне местное произведение искусства пьяного и криворукого кузница.

Получил имя и фамилию нового владельца моего оружия, им оказался помощник коменданта. К нему в гости я пошёл в компании своих орков, так, чисто для солидности, поскольку не сомневался, что и сам справлюсь.

– Что вам надо посреди ночи? – раздался заспанный голос из-за закрытой двери.

– Тут тебе местная крыса передала обратно пять золотых за одну вещь, тесак нужно вернуть, – прокричал я максимально громко.

–Ничего не знаю, я его честно купил, – ответил помощник местной шишки, не открывая двери.

–У тебя есть два варианта. Первый: ты возвращаешь мой меч сам и забираешь деньги. Или второй: я сам его вытрясу, – прорычал я, теряя остатки терпения.

–Что тут происходит? – спросил комендант, что самолично явился на шум. Судя по его виду и одежде, он ещё и не ложился.

–Да кое-кто прикарманил чужое добро, – ответил я, пнув дверь.

– Давай потом разберёмся, кто и что прикарманил, напиши соответствующую бумагу моему помощнику, я потом гляну. Когда отобьём нападение.

– Смешно. А чем я буду ваши задницы спасать? – при последних словах он поморщился.

– Так получи на складе. Я распорядился, чтобы вам выдали всё, что надо, – отмахнулся он от меня.

– Ладно, как хотите. Пошли ребята спать. Завтра с утра, сразу после обеда, возьмём бумаги и будем составлять список, что нам понадобится. Я в грамоте не силён, так что дня три уйдёт на составление списка, ну и день на получение. А потом ещё подумаем, не забыли ли что-нибудь, чтобы всё по бумагам, как кое-кто любит, – произнёс я, глядя коменданту в лицо. – Ну, а ты, который за дверью, не надейся, что я забуду, куда делось моё оружие, – и развернулся, чтобы уйти.

– Под трибунал пойдёшь! – прошипел комендант сквозь зубы.

–Вы, господин хороший, ещё не поняли, что меня на испуг не так просто взять. Я и так под трибуналом, а родовыми вещами я не собираюсь разбрасываться, – ответил я, оглядываясь.

–У орков нет родовых клинков, – презрительно бросил комендант.

– А у меня есть, – ответил я и одел сюрко с гербом. – И такой же герб есть на мачете. Не советую делать предположения, что я всё это украл или снял с трупа, – добавил я угрожающе.

– А он прав, – негромко сказал седой воин в чёрной накидке, что стоял, оперевшись спиной о каменную стену.

– В чём? – спросил комендант, потеряв всю свою спесь.

–Во всём, – произнёс человек. – Почему не начато расследование по горячим следам? Кража родового оружия у временно задержанного. Тут дело пахнет кнутом палача. Интересно, а как поступят с тем, кто захочет замять дело о чести и достоинстве дворянина? Вы не хотите узнать? – спросил он с издёвкой в голосе.

– Это не вам решать, кто дворянин, а кто нет, и чья честь попрана, а чья нет, – произнёс комендант с металлом в голосе.

– Я правильно понял: вы сейчас осмелились предположить, что я самозванец? – уточнил я подчёркнуто вежливо.

– Нет ни одного орочьего рода, что может похвастаться чистой кровью, – презрительно выплюнул комендант.

– Что? Ты посмел сказать, что у нас грязная кровь? – воскликнул кто-то из моего сопровождения и орки взревели все разом, расценив видимо по-своему обидные слова, или он наступил им на любимую мозоль.

– Поздравляю, вы осёл, – произнёс человек в чёрном и захлопал в ладоши.

– Да как вы смеете?

– Просто беру и смею. Вы, кстати, арестованы, и можете меня не благодарить, – прервал он возмущение коменданта. – Или вы желаете выяснять с господами орками вопрос о чистоте крови? Я осмелюсь напомнить, что вожди орков приравнены к дворянам империи, а воины орков… да что я вам говорю, вы должны сами понимать, – и этак язвительно улыбнулся.

– Сейчас принесут твою железку, – бросил мне комендант презрительно.

– О, так она у вас, о такой удаче я даже не смел мечтать, – воскликнул человек в чёрном, довольно потирая руки.

– Вы посмеете лишить крепость командования во время осады? Да за такое с вас….

– Да оставьте, как командовал барон Адрекер обороной крепости, так и будет командовать. Но уже официально, а не как консультант, – и протянул пергамент мужику в полной рыцарской броне, но без шлема.

– Что это, я не буду ничего подписывать и не дам ни одного показания против моего сюзерена, – отозвался тот, не беря в руки свитка.

– Я бы на вашем месте сначала прочитал, здесь сделаны выводы о вылазке на катапульты и даже назван виновный в провалe. Я думаю, вам будет знакомо имя виновного, исходя из того, чья там стоит гербовая печать и личная подпись.

– Не верь тому, что там написано, всё это клевета. И свиток подделан.

– Все слышали? – произнёс человек в чёрном. – Вот и свершилась месть моего рода! – И добавил довольно: – именем Императора вы отстраняетесь от занимаемой должности. Барон, вы знаете, что делать. Бывшего коменданта в темницу и в колодки, дабы не мог покончить с жизнью и мог насладиться всем позором своего положения. А там кнут палача и дыба, всё это будет прилюдно.

– Император не будет позорить древнее имя моего рода.

– Будет, поверьте, будет, причём сделает это максимально больно для тебя и прилюдно, – уверенно и с наслаждением произнёс седой. – Ну, а насчёт приставки к вашей фамилии, Император давно нашёл выход из этой ситуации. Конклав высших лишит вас её, как только узнает, что вы украли и присвоили родовое оружие аристократа, пользуясь своим положением. Не волнуйтесь, сам Правдолюб будет там заседать, а с его даром вам не удастся врать. Да и орки сейчас нужны короне, и оскорбление не рядового орка тоже аукнутся, – закончил человек в чёрном, сияя от счастья, после чего сам лично отправился сопроводить бывшего коменданта в подвал.

Проследив за ними взглядом, я про себя подумал: ну и дела творятся в датском королевстве, будь здрав, все друг друга норовят подсидеть и подставить. Интересно, в Великую Отечественную также было в высших эшелонах власти? Скорее всего, так и было, не зря же прилагался к каждому высокому чину специальный комиссар, который следил, чтобы не было саботажа и дезертирства. Для себя я сделал лишь один вывод: мне не нравятся дяди в чёрном. Даже если они выступают на моей стороне. Очень уж они вредные.

Барон Адрекер полностью поменял всю концепцию. Во-первых, он был против вылазок с территории крепости и предпочёл уйти в глубокую оборону. Получив полную власть, он приказал всем магам, что находились в крепости… то есть, всем двум магам средней силы… быть всегда в боевой готовности и находиться рядом с ним. Затем он, несмотря ни на чьи возражения, мобилизовал всех заключённых и временно задержанных, даровав прощение, и выгнал на стены. По его словам, штурм начнётся не сегодня так завтра, об этом свидетельствовали как его личные расчёты, так и возросшая активность эльфов.

Орков определили в резерв, мы должны были по первому сигналу затыкать бреши в обороне. Мне вернули всё, даже то, про что я забыл, и помимо моих двух собак рядом лежали ещё три боевых орочьих пса. Это всё, что осталось от псов, которые выходили с нами в поход. Быкарды, к сожалению, погибли при попадании в засаду, варгов забрали их хозяева – раненые орки из другого клана, что были со мной, ушли к своим. Они, видите ли, обиделись, что мы поддержали не их союзников, а клан Мышей. Как оказалось, всё зря затевали с выборами командира, нас разбили на отряды согласно клановой привязки, так сказать.

Ну и бог с ними. Мы торопливо приводили в порядок своё боевое имущество. Скоро в бой, а оно в плачевном состоянии. Интендант теперь боялся нас как огня и всё выдавал по первому требованию. Но страх не унял в нём бюрократическую жилку и за каждую мелочь приходилось расписывается в соответствующей бумаге.

      Оборона стен

Веселье началось через два дня, на рассвете. Ушастые пробили ночью стену и с первыми лучами солнца пошли на приступ. Своим вниманием они не ограничили лишь пролом, к стенам начали толкать осадные башни, под завязку набитые ренегатами из людей, а эльфы сейчас упражнялись в метании стрел. На обороняющихся обрушился смертоносный ливень, не давая лишний раз никому двигаться по двору крепости. Благо, солдаты на стенах были защищены от навесных атак лучников специальными крытыми галереями.

От идеи поджечь крепость эльфы отказались сразу, всё было построено по последнему слову фортификации и не имело внешних деревянных деталей, как раз на случай обстрела ушастыми. Да и стены зданий выдерживали не одно попадание камней из метательных машин. Маги почему-то не спешили обрушивать горы огня на крепость, надо будет озадачиться возможностями магов в этом мире. Может им не хватает дальнобойности или разрушительной мощи заклинаний, а может боятся какого-нибудь артефакта, что блокирует их магию?

В напряжении прислушиваясь к шуму на передовой и провожая взглядом отряды, что уходили с мрачной решимостью на стены, мы ждали нашего часа и дождались. Нас бросили на защиту укреплений с противоположной стороны от пролома, вместе с писарями, поварами и другими служащими, что говорили о тяжести положения крепости. Тут был как раз тот случай, когда некогда было думать, пора было убивать.

Сбившись плотным строем, мы перекрыли одну из лестниц, что вела с внешней стены, благо, наши железные доспехи мы успели привести в порядок. Это давало нам защиту от стрел вражеских лучников, они сейчас вели дуэль со стрелками из крепости и при этом не забывали про нас. Псы сидели в засаде, я их всех как мог обрядил в доспехи, дабы повысить их выживаемость. В основном приладил кольчугу на хребты и загривки.

Мы медленно, но верно теснили прорвавшегося было противника обратно наверх, на боевой ход. Привыкнуть к монотонной работе по сокрушению голов мне не дали крики, причём панические, которые стали раздаваться с нашей стороны, за нашими спинами. Посмотреть в чём дело я не мог, меня хоть и защищали доспехи из отличного металла, но если отвлечься, какая-нибудь собака найдёт щёлку и сделает мне больно. Или же просто столкнут со лестницы, что они периодически пытались сделать. К чести наших противников, они умирали, но не пытались избежать встречи с орками, закованными в металл с ног до головы. Да и что они могли нам противопоставить, если были в кожаной броне, с деревянными щитами не лучшего качества и короткими копьями. В общем, не регулярная армия, а ополчение.

Причина криков скоро выяснилась. На стенах стали появляться эльфы, и эти ребята были уже закованы в доспехи по самое не балуй. Даже уши не торчали. Они строились прямо вдоль боевого хода, закрывая своими щитами товарищей магов. Что это маги, можно было понять по тому, как их прикрывали, ну и косвенным указанием на их таланты служили посохи с хрустальными камнями. У меня было два варианта действий: отступать сломя голову в надежде, что нам, как и раньше, удастся спастись бегством, либо переть вперёд. Но будем откровенны, куда мы сбежим с подводной лодки, пардон, из осаждённой крепости, что сейчас штурмуют со всех сторон. Раз нельзя бежать, будем атаковать, решил я сам для себя.

– ОРРРРРР – взревел я во всё орочье горло, боевой клич, известный всем кланам.

И просто рванул напрямик, расталкивая опешивших врагов и игнорируя их попытки проделать во мне лишние отверстия. Меня поддержали все орки и мы, словно стадо взбесившихся быков, рванули по лестнице вверх. Враги буквально разлетались, как кегли, под нашим натиском. Нас смогли лишь на мгновение остановить охранники из длинноухих. Миг и в нас полетели огненные шары магов, грозя живьём зажарить.

Действуя чисто интуитивно, я схватил ближайшего эльфа и кинул его навстречу огненному шару. За мной повторили орки, живые и мёртвые эльфы своими телами остановили огненные шары. Я понимал, что это всего навсего был первый залп. Он хоть и не достал нас, и они таким способом сожгли немногочисленных эльфов что стояли между нами и магами, но слева и справа нас начали теснить товарищи из охраны. И им было наплевать на то, что и они могут попасть под дружественный огонь.

– ОРРРРР! Некогда думать, пора убивать, смерть длинноухим, – крикнул я, и сделал шаг навстречу смерти.

Мой крик собаки восприняли, как приказ атаковать, а может псы услышали в боевом крике нотки отчаяния. Да, буду честен сам с собой, они там действительно были. Лучше поздно, чем никогда, подумал я, выпуская Мудрого Каа. Змей проскользнул под вторым залпом огненных шаров и устроил праздничный обед одним из магов. Проголодался видать сильно. Но своей главной цели он не забыл, сбивая хвостом остальных.

Мы бежали вперёд, буквально пылая. Доспехи хоть и не позволили нам сразу зажариться под натиском огненной стихии, но огонь горел на металле. Не знаю, как действовало магическое заклинание и по каким законам мироздания оно существовало. Но что-то полыхало на доспехах и делало воздух невыносимо горячим и невозможным для дыхания. Мы горели, но шли. Кричали от боли, но шли. И через несколько долгих мгновений, порубив остатки охраны, достигли магов, что сейчас были заняты змеем.

Духа тоже сжигали заживо, двое держали его магическими заклинаниями, другие закидывали огненными шарами. Они так увлеклись, что забыли про нас или просто посчитали погибшими. Зато мы про них не забыли и решили удвоить количество магов, понизив в качестве. Для выполнения этой затеи мы рубили магов пополам. По правде говоря, мы со зла немного перестарались и кромсали их на гораздо более мелкие части.

Миг, и вчерашние писари да повара, превозмогая свой страх, бросились сбивать с нас пламя. Пока одни тушили моих товарищей и уносили буквально на руках, обжигая руки о раскалившиеся доспехи, другие скидывали остатки сопротивлявшихся эльфов со стен. Да и подкрепление подошло с нашей стороны, совместными усилиями они остановили прорыв и отбили стену. Но недолго длилось торжество, заиграли трубы и со стороны эльфов пошла новая волна нападавших. Пришлось вставать и, забыв про боль, снова идти на зашиту стен.

Вторая волна уже была более серьёзная, она состояла не из ополчения, а из профессиональных солдат. Эти шли на приступ в построении “черепаха”. И только глянув на то, сколько их шло к крепости, мне осталось лишь молится о своей грешной душе. Они были буквально везде. Не знаю, почему их не бросили на первый штурм вместе с башнями, а лишь сейчас, с осадными лестницами. Осадные башни-то сгорели синим пламенем, но до этого давали преимущество в скорости занятия укреплений.

Теперь они понесут лишние потери, хотя мне-то что жаловаться. Не меня же гонят на стены по лестницам. Оглянувшись на боевой ход и башни, я лишь выматерился от души. Нас было не так уж много даже с учётом подкрепления и больше половины – не солдаты, а вчерашние повара. Да они оружие, можно сказать, только сегодня взяли в руки. Ополченцы не чета даже мне, что не сказать, чтобы профессионал, всего без года неделя, как научился убивать.

Когда приближается смерть

Очень трудно не быть малодушным,

Но у меня не дрогнет нерв,

Сомнения любые мне чужды.

Враг решил, что это финал?

Ну, какой же он все-таки глупый.

Я уже вижу его злобный оскал,

Сейчас он узнает, как умирает русский.

Даже если небо накрыло огнём,

Выбор мой сделан – я остаюсь.

И пусть в обойме последний патрон,

Я умираю, но не сдаюсь.

Кто-то захочет сказать,

Что я выполнил свой долг.

И только мама будет знать,

Что по другому я не мог.

Мне не страшно остаться в бою

Врагом окруженным,

Где стою, там и паду,

Но останусь непобежденным.

Даже если небо накрыло огнём,

Выбор мой сделан – я остаюсь.

И пусть в обойме последний патрон,

Я умираю, но не сдаюсь.

Будет ярким новый рассвет

И подует свободы ветер.

Меня больше нет,

Но подвиг мой вечен.

И по силам сделать одному,

Что казалось невозможным.

И будет страшно узнать врагу,

Что нас таких – миллионы.

Даже если небо накрыло огнём,

Выбор мой сделан – я остаюсь.

И пусть в обойме последний патрон,

Я умираю, но не сдаюсь.

(Артём Гришанов Умираю, но не сдаюсь)

Не знаю почему, но я запел. И в душу прошло спокойствие наряду с мрачной обречённостью. Но я знал, что не дрогну и не побегу. Я эту песню повторял раз за разом, она для меня стала символом стойкости. Пока наши враги подошли к стенам, её уже пели по всей крепости. Она заглушала шум барабанов и боевых труб, что так давили на нервы. Её пели лучники, выпуская стрелу за стрелой, её пели латники, стоя в проломе и своими телами закрывая брешь. Её пели даже женщины и дети, что сейчас таскали стрелы лучникам и камни на стены. Её пели все. И даже умирающие от вражеских стрел шептали эти слова, испуская дух.

Песня стала символом крепости, знаком, что никто не дрогнет. Да и слова тут не имели уже значения. Нет, вру, имели – все понимали, что мы сегодня умрём, но отступать некуда. После того как вся крепость запела, эльфы словно обезумели и бросили на нас все свои силы. За солдатами-людьми, что сейчас под градом из камней упрямо лезли на стены, маршировали эльфийские части. Они блестели на солнце как тысячи зеркал и поражали синхронностью своих действий. Да и шли словно на параде, но мы не любовались ими, нам было некогда. Нам надо было убивать, нам надо было умирать и, самое главное, нам надо было петь, чтобы противник сходил с ума от злости.

Песня гремела над просторами долины и эхом металась между бастионами крепости. Нас теснили, мы умирали и платили за смерть смертью. Никто не просил пощады, ни мы, ни они. Все сражались до последнего и раненые умирали прямо здесь же, не было возможности их выносить, да и некому этим заниматься. Так продолжалось, пока нас не оттеснили на одну из башен крепостной стены.

Мне впервые выдалась секунда, чтобы оглядеться. В этот момент двое орков из другого отряда сдерживали натиск, благо, проход был узкий и эльфы не могли навалиться всей толпой. Но и мы не имели возможность заменить бойцов заслона, чтобы дать передышку, обеспечить им отдых могла только смерть. Воины с кровавой пеной на устах сражались, убивая одного врага за другим, и пели песню обречённых. Открывшиеся мне картина была удручающей, наша единственная крепостная башня красовалось со стягом императора, второй висел на цитадели. Остальные укрепления уже зеленели флагами лесного царства.

В ставке эльфийского командующего

– Что происходит? Почему я до сих пор слышу эту песню? Вы лично обещали, что она застрянет у них в глотке! Уже солнце садится, но они поют. Как это понимать? – возмущённо кричал главнокомандующий.

– Крепость уже практически наша, там остались лишь два незначительных очага сопротивления. Они не контролируют ни одного важного объекта. Я думаю, они на рассвете сдадутся на нашу милость, – отвечал один из генералов, стоя по стойки смирна.

– Пойми, пока они поют, крепость не пала. Если они продержатся два дня, то сюда придёт выродок со своими легионами, – рявкнул командующий, подойдя вплотную к генералу.

– Там очень узкие проходы, мы понесли большие потери. Если продолжим их штурмовать, то атака будет стоить не одной жизни солдат. – ответил усталый эльф в полевой форме, не отведя взгляда.

– Так подведите туда осадную технику и разрушьте всё, – раздражённо бросил командующий.

– Не позволяет рельеф местности, – ответил генерал.

– Сожгите силами магов. Что я вас учу, сами должны знать! – воскликнул военачальник и выпил кубок вина залпом.

– В цитадели засели два мага и у них выигрышная позиция, я бы не советовал отправлять на штурм наших магов, а в башне замечен шаман, он уже уничтожил пятёрку магов, что одна из первых поднялась на стены.

– Что за шаман такой? – спросил командующий, снова наполняя кубок.

– Вы его знаете, он захватил переправу, а затем ускользнул из под носа.

– Это тот, что махал нам рукой? – военачальник зло бросил кубок на пол. – Гвардейцев возьми, – негромко проговорил он, устало сев на кресло, и отпустил всех взмахом руки.

Эпилог

Песня смолкла, но не потому, что не кому её стало петь. Просто все устали и ни у кого не было сил даже ворочать языком – мы отбили три штурма подряд. Сейчас мы лежали и сидели без движения, кто облокотившись о зубец стены, а кто-то и прямо на каменном полу. Нас, выживших, или, точнее, ещё не добитых, насчитывалась почти сотня, орков около двух десятков, а остальные люди,причём половина из них вчерашние писари.

– У них что, перерыв? – спросил я, наблюдая, как удаляются только что рьяно штурмовавшие нас эльфы.

– Они не привыкли, когда им дают отпор, – произнёс один из солдат, садясь рядом на пол, – вот и пошли жаловаться. Сейчас, наверное, магов пригонят.

– Или баллисты притащат и будут башню в осколки разносить, – сделал предположение кто-то слева, мне лень было поворачивать голову чтобы посмотреть.

– Не, там сплошной лес. Не пройдут. За магами пошли, – возразил ему другой.

– Думаю, магов они поберегут, у нас здесь два онагра. Не рискнут они элитой. Да и смысл, у нас нет ни воды, ни еды. Им надо лишь немного подождать.

– Дяденька, есть вода, – раздался детский голос и нарисовалась мордашка лет десяти, слабые ручки едва удерживали большой кувшин воды.

– А ты откуда? Как здесь оказался? Почему не вместе со всеми? – удивлённо произнесли несколько бойцов.

– Я воды принёс бате, а потом он меня спрятал. Ну я сидел, ждал батяню, а он всё не идёт и не идёт. Я и уснул, – сказал мальчуган виноватым голосом. – А вы папку моего не видели?

– А кто твой папка?

– Он знаменосец, в четвёртой сотне, – гордо объявил ребёнок.

– Извини, но твой батька по…

– Сейчас выполняет важное задание, – перебил я одного из солдат.

– А какое? – спросил пацан с загоревшимися глазами.

– Секретное, – важно произнёс я, – а тебе вот просил передать… – и мои глаза забегали, вискивая, чем можно отвлечь сироту.

– Держи пацан, – ему кто-то дал знамя. – Твой батька под ним сражался до конца.

– А почему оно всё в крови? Папка погиб? Дядька Микола, скажи, он погиб? – спросил мальчуган со слезами на глазах.

– Да, – ответил седой воин и отвёл взгляд. – Ты поплачь малыш, поплачь, легче станет.

– Войны четвёртой сотни не плачут, – произнёс сын павшего знаменосца, а сам вытирал предательски бегущие слёзы.

– Нет больше четвёртой сотни, лишь один я остался. Ты прости меня, все там остались, лишь я один не погиб, но ты не думай, я не бежал, – негромко сказал пожилой боец, вставая перед ребёнком на колено.

– Батя говорил: пока есть знамя, есть и сотня, – с мрачной недетской решимостью произнёс мальчишка. – Знамя есть, его надо лишь от крови почисть. Дядя Микола, я тебе верю. А что такое патрон? – вдруг спросил ребёнок с присущей его возрасту непосредственностью.

– Арбалетный болт особый, – ответил я на его вопрос. – Не надо знамя чистить, на нём кровь героев и недрогнувших, а это дорогого стоит.

– Клянусь!!! Клянусь, что умру, но не посрамлю честь четвёртой сотни, – вдруг проговорил седой боец и провёл окровавленной от ран рукой по знамени.

– Клянусь умереть, но не опозорить писарей из третьей счётной палаты, – произнёс другой подошедший и также провёл рукой по ткани, добавляя на неё крови.

– Я что, хоть и не писарь, а всего навсего необразованный латник, но и я не посрамлю свою сотню, – произнёс закованный в сталь воин, подходя к знамени.

– Я не клянусь умереть!! Я клянусь… – и сделал театральную паузу под взглядами окружавших меня орков и людей. – Я клянусь убивать и постараться не дать убить себя и вот этого знаменосца из легендарной четвёртой сотни. Не во имя, а вопреки. Не дождутся всякие лесные отродья. Клянусь! – рявкнул я что есть силы.

– Клянусь. Клянусь. Клянусь. – стали клясться все кто был здесь.

Как повяжешь галстук,

Береги его:

Он ведь с красным знаменем

Цвета одного.

А под этим знаменем

В бой идут бойцы,

За отчизну бьются

Братья и отцы.

Как повяжешь галстук,

Ты – светлей лицом…

На скольких ребятах

Он пробит свинцом!..

Пионерский галстук –

Нет его родней!

Он от юной крови

Стал еще красней.

Как повяжешь галстук,

Береги его:

Он ведь с красным знаменем

Цвета одного.

Произнёс я стихи Степана ЩИПАЧЁВА, по вязовая ярка красный платок пацану на шею. Не знаю почему я так сделал, я не когда не был каменистом, да и пионером не успел встать. Но пусть у пацана горят глаза и будет немного ему счастья.

– Ну что, чьи-то братья, отцы и дети, пора, за нашими душами пришли, – окликнул я всех, видя, как маршируют чёткие ряды эльфийской гвардии по крепостной стене. – Как говаривал один герой: “Хрен ты здесь пройдёшь”. Здесь имперская земля, здесь империей пахнет, здесь на твоём пути стоим мы, – произнёс я, надевая шлем и беря в руки оружие, затем подошёл к лестнице и стал спускаться.

– Куда? – рявкнул один из офицеров. – Здесь мы дольше продержимся и сможем подороже продать наши жизни.

– Туда, устал я боятся, пусть меня бояться, – ответил я на секунду остановившись. – Всё равно сил на один бой осталось.

– Орки никого не боятся, пусть нас боятся, – произнёс один из орков, идя за мной.

– Никогда не думал, что услышу такую речь из уст орка. Да и на имперском параде такое не слышали, – пробормотал седой воин, вставая. – Действительно, мир перевернулся, и я рад, что стал этому свидетелем. За империю, за знамя кровавое, – рявкнул легионер, потрясая мечом.

– Не за кровавое знамя, а за знамя героев, за землю отцов, – добавил кто-то из воинов.

Самым первым на острие плотного построения шёл я, слева и справа цокали когтями Барбос и Полкан, оба в крови, красные, как черти. За ними стоял на трёх лапах последний из своры боевых псов. Как только он выжил, чертяка, ума не приложу. Моих четвероногие спутники сбивали с ног массой своего тела или ударом немаленького такого хвоста, а затем в ход шли когти, совсем в крайнем случае они использовали зубы. Кроме того, мои питомцы помимо прочной чешуи имели дополнительный доспех и, расправляясь со своей жертвой, контролировали ситуацию вокруг. А пользуясь кошачьей ловкостью, могли в любой момент отскочить на безопасное расстояние. А вот псам приходилось положатся на инерцию броска и силу челюстей. Когда они рвали горло, то теряли из виду других противников, за что часто и платили своими жизнями.

За псами располагались выжившие орки, а дальше рядами уже все остальные. Наш строй отдаленно напоминал клин, со мной во главе. Так мы и встали, почти столкнувшись с гвардейцами и замерев против друг друга. Они получили приказ выбить нас из башни, а тут сюрприз – осаждённые, что должны были бояться и трястись за свои шкуры, доживая последние часы, сами вышли навстречу и нагло смотрят на них. Разрыв шаблона, побеждённые по всем правилам и понятиям не хотят себя таковыми считать, а это скверно.

В центральной цитадели осаждённой крепости

– Что там происходит? – спросил барон, аккуратно поправляя в ремнях обрубок руки.

– Эльфы на северо-восточную башню послали бессмертных, судя по знамёнам, две сотни, – ответил подросток, что чуть ли не полностью вылез в бойницу.

– Энри, ты аккурaтно, чтобы длинноухие не заметили, а то сделают из тебя ёжика, – произнёс один из стоявших рядом воинов, на что паренёк лишь отмахнулся.

– Наши навстречу вышли, впереди здоровый орк, весь в доспехах, с двумя такими же огромными собаками. А знамя у них почему-то красное и его держит пацан? – удивлена вскрикнул Энри. – Точно говорю вам, ребёнок совсем.

– Ты там головой случайно не стукнулся? Что за красное знамя и что за пацан? Может гном? Хотя откуда взялся гном? – выдал серию вопросов барон.

– Эй, ползи назад давай. Да не брыкайся ты, я дам тебе кристалл с орлиным взором, – сказал молодой маг, буквально вытаскивая из бойницы подростка.

– Да не томи, что там? – рявкнул барон, когда Энри пролез обратно в свою бойницу с артефактом в руке.

– Точно пацан, я его знаю, у него папаша в четвёртой сотне служит знаменосцем. А знамя у них как раз той сотни, только оно всё в крови. Наши клином построились, впередеи орк со своими монстрами, за ними орки, потом солдаты. Никодим, твой брат, который писарь, тоже там. Вроде целый, подранен только слегка, – тараторил паренёк. – Ой какой здоровый эльф вышел перед строем, что-то кричит нашим. Маги, а у вас уха там нет никакого? – спросил Энри, не отрываясь от происходящего.

– Можем только твои растянуть, если будешь лишнее болтать, – пообещал ему один из магов.

– Да что там может произойти, неполная сотня бойцов, где половина раненых. Вырежут они их, а потом нами займутся, – пробурчал один из воинов.

– Да он что, с ума сошёл. Это же надо такое учудить, – подросток возмущенно замахал ногами.

– Энри, сукин ты сын, я тебя сейчас сам скину, ну, что там!!– возмущенно вскрикнул совсем молодой солдат с редкими едва пробившимися усиками.

– Что, что… Там орк сразу трёх эльфов на поединок вызвал, а те и вышли, ироды ушастые. Да что он творит, что творит. Ребята, он схватил одного из них за меч, дёрнул на себя и перехватил сначала за одну, а потом и за другую руку. Сейчас он своей головой избивает его. Шлемом то есть на своей голове. А его монстры рвут другого, а змея глотает третьего.

– Откуда змея взялась? – вскрикнул кто-то из солдат.

– Орк её из руки выпустил. Здоровая, метров десять будет, если не больше, а толстая какая. Она живьём ушастого глотает.

– Как он смог такую огромную змею на руке носить, да скажи ты толком.

– Замолчи. Орк шаман, а змея – это дух, – одёрнул его сосед.

– Ребята, ребята! Они в атаку на эльфов пошли, – возбуждено кричал подросток из бойницы. – Ей богу, они на них набросились, как стая разъярённых собак. Здоровый орк ещё одному руку отрубил, вон как кровь хлещет, другого со стены скинул. А третьему головой так ударил, что тот упал. Пацан песню запел, отсюда плохо слышно, а, вот, слышите, они все поют. Ой, они бессмертных теснят, правду говорю. Они щитами друг на друга опёрлись и давят, давят. Ребята, они их хотят со стены столкнуть. Точна вам главарю, сейчас столкнут. Их командир что-то кричит и руками как мельница машет. Барон, барон, они их теснят!

– Сотня бойцов две сотни бессмертных теснит? Ох и умываются наши кровью.

– Да, уже с десяток потеряли, а зато эльфов с десятка три полегло.

– Ты там случайно не перепутал? Может наших три десятка и десяток ушастых? Если так, то это ещё приемлемые потери.

– Да ладно вам борон, если б это были простые бойцы, то да. Но это, мать их за ногу и об стену, элита, чтоб им пусто было.

– Они заняли северные ворота и сейчас рвут флаг.

– Правильно, нечего отдавать его на поругание врагу, – одобрил один из ветеранов.

– Нет, они флаг ушастых рвут, слышите, как те в бешенстве кричат. Слышите?

– Да их глухой не услышит только. Стоп, как флаг ушастых? Не может такого быть.

– Ба, да они сейчас спускаются и строятся клином.

– Куда спускаются? Какой ещё клин? – вскрикнули несколько голосов.

– На землю и собираются идти на штурм генеральского шатра, – проговорил возбуждённо подросток, забираясь обратно.

– Ты что несёшься, как угорелый, и почему ты вылез, – рявкнул барон.

– Вы как хотите, но я к ним, – крикнул Энри, найдя своё оружие.

– Без тебя там прямо никак.

– Не знаю, но я сам видел, как бились двое солдат, один держал копьё, а другой меч и сражались вместе, а третий прикрывал щитом и не давал им упасть. Они все в крови были, а сражались. Я после увиденного не смогу здесь находиться, – и подросток бросился к проходу.

– Как там в песне пели:

«Будет ярким новый рассвет

И подует свободы ветер.

Меня больше нет,

Но подвиг мой вечен

И по силам сделать одному,

Что казалось невозможным.

И будет страшно узнать врагу,

Что нас таких – миллионы»

– Стройся, атакующее построение. Раз такое под силу одному, то и нам негоже сидеть. Все в бой.

– Девки, хватай всё, что под руку попалось, оружия вон в достатке, пойдём и покажем им кузькину мать. Я хоть с ней и не знакома, но, думаю, героическая женщина.

– Куда вы? Сидите здесь.

– Вот сам и сиди, старый хрыч! Или ты думаешь, они нас пожалеют? Вместе пойдём.

– Старая, а о детишках ты подумала?

– Я о них и думаю, они под шумок и попытаются сбежать, наша же задача пошуметь погромче. Я сама уже стара с детишками бегать, вон молодки и сами смогут бежать козочками, и детишек на себе вынесут, – старуха решительно перехватила копьё на манер ухвата и встала в задние ряды, чуть горбясь от тяжести прожитых лет, вместе с ней встали другие женщины. Молодых они погнали к детям, с наказом их уводить.

– Шевелимся, никто нас ждать не будет, – подгоняли солдат десятники. – А нам ещё заслоны надо сшибать.

– Раненые, что не могут идти, будут поддерживать друг друга и прикрывать щитами других, – раздавал приказы барон, вставая в первых рядах.

– Ты куда полез, старый однорукий чёрт. А ну встал в середину, твоё дело командовать, а то раздухарился он тут, – и кухарка нескромных размеров, она же любовница барона, бесцеремонно утащила его в глубь строя и встала с тесаком рядом.

– Кто улыбнётся, разотру улыбку вместе с губами, – рявкнул десятник.

– С богом братцы, барабанщики, марш. Знамя выше!

Один из солдат затянул песню и решительно сделал шаг к выходу, прекрасно понимая, что там его ждёт верная смерть. Но его задача продержаться хотя бы пару мгновений, чтобы дать возможность другим пройти в узкий проход.

Всё там же, на крепостной стене

– Я рыцарь леса, мастер меча. Вызываю на поединок чести четверых ваших лучших бойцов, – с презрением произнёс здоровый эльф.

– Я вижу, что ты потомок орочьего похода в лес и что чей-то пьяный предок погулял с твоей бабкой. По-другому ты не смог бы появиться. Только зря ты тут кичишься ростом. Даже несмотря на то, что твою бабку обрюхатил орк, не стоит переоценивать свои силы, – постарался я его максимально разозлить и поднять боевой дух нашего воинства.

– Мы будем тебя и остальных по частям резать, – произнёс он с сквозь зубы и жестом вызвал ещё троих бойцов.

– Я на тебя не собираюсь тратить много времени, в отличие от тебя мне ещё не одного эльфа надо на части разделать, – незачем подставлять ребят. – Много чести, всего на пару плешивых длинноухих выставлять столько же наших бойцов. Держите пса, а то он всех их на лоскуты пустит. Полкан, Барбос, за мной, – позвал я собак, и передал мачете стоявшему рядом орку и объяснил: – Не честно будет выходить на них с оружием. Мы их зубами порвём.

На самом деле, я понимал, что я не смогу ничего противопоставить ему, он всю жизнь учился с мечом обращайся. Ну почти ничего, я помню один бой без правил, где толстяк бился с мастером спорта чего-то-там. Так вот, он его поймал и своим весом задавил, что-то подобное собираюсь и я провернуть. Но есть одно “но” в моём плане. Доспехи должны выдержать хоть пару ударов. Они меня пока не подводили, буду надеяться, что и дальше не подведут.

Для эльфов было неприятным сюрпризом, когда появился многострадальный Каа. На нём не была практически ни одного живого места, маги поджарили его основательно. После таких противников, как маги, простой мечник для него просто перекус. Одним броском он бросился на горлопана и, обвив его, стал ломать кости, сжимая в своих объятьях. Проглотить он его не мог, на месте, где была его пасть, было всё обожжено, да и, можно сказать, сыт, судя по раздувшемуся животу, он успел заглотить одного мага как минимум.

Бросившиеся на помощь своему командиру были перехвачены парочкой псов. Мне достался третий, я его схватил за руку во время замаха меча, когда он замахивался на мою змейку, и, дёрнув на себя, перехватил удар кинжалом с другой руки. Затем, пользуясь превосходством в силе, развёл руки в стороны, а когда он стал читать заклинания, то просто начал бить головой ему по зубам. Вбивая слова магической формулы ему в глотку вместе с зубами. Когда он немного поплыл, зубами вырвал кадык и откинул в сторону захлёбывающегося свой собственной кровью ушастого.

Подхватив меч предводителя, которому ломал кости удав, я с громким матом, с кровавой пеленой перед глазами, бросился на строй эльфов. Меч оказался не простой, я одним ударом перерубил руку эльфу, несмотря на доспех, и толком не почувствовал сопротивления. Русский мат, кто бы что не говорил, весьма универсальное средство. С ним и стройка идёт быстрей, и строй солдат идёт ровней.

Дальше была лишь пелена, я крушил всех, кто стоял передо мной. Боем командовал кто-то из офицеров. Замечу, толковый вояка, по его приказу солдаты не сходились с противниками в схватку, а давили щитами, на давая тем развернуться. Вся ставка была на узость стены и наше превосходство в силе, плюс боевое безумие. Мы просто столкнули основную массу ушастых со стены. Я не думаю, что им прибавило здоровья падение с такой высоты. Тех, кто не захотел подать, мы добили. Благо, те пали духом и искренне верили, что мы опоены какой-то дрянью, что делала нас нереально сильными и ловкими. А с противником, что переходит в глухую оборону, справиться легче, чем с тем, кто огрызается.

Потом последовала прогулка по крепостной стене до замковых ворот, тех, кто пытался нас остановить, ждала плачевная судьба. Командование эльфов было в шоке от происходящего и не успевало вовремя реагировать. Да и у них свои сложности намечались. Они строили солдат в боевые порядки сразу за стенами, к нам, походу, долгожданная помощь пожаловала.

– Малой, садись на Полкана и крепко держи знамя. Твоя задача сейчас: проскочить по двору и вырваться из крепости, ну, а дальше по обстоятельствам.

– Я не трус! – упрямо произнёс он. – Я не побегу!

– А кто говорит о бегстве, ты должен будешь доставить важное донесение и спасти знамя. Это приказ, – пресёк я его возражения.

– Я отнесу и сразу назад, – упрямо заявил мальчишка.

Не обращая на его слова внимания, я написал всего пару строк: «Мы погибли, но не сдались. Пацана не пускайте назад», и замотал в захваченное эльфийское знамя. Псы у меня не мелкие, если им по силам было мою тушку по песку таскать, то с пацаном они ещё не так побегают. Да и они с тех пор прибавили как в росте, так и в весе. Проводив юного всадника взглядом, я оглянулся. Бой с элитой не прошёл для нас без последствий, мы потеряли больше половины бойцов. Зато выжили лишь матёрые волки войны. Раненые и ослабшие погибли когда шли по крепостной стене.

– Что будем делать дальше? – спросил я офицера, что командовал.

– Командуй, ты старше, я лишь десятник, – улыбаясь, произнёс он.

– Некогда думать, убивать надо, – проворчал орк, который был весь в крови, замечу, в чужой.

– А он дело говорит. Вон, и ушастые бодро маршируют, минут через двадцать будут. Тут вон бочка с вином на телеге стоит, можно и выпить, напоследок, – и указал рукой на бочку.

– По-кружечке, командир? Заодно и дыхание переведём, а то маленько запыхался, а нам вон сколько ещё работы на подходе, – произнёс десятник, облизнув пересохшие губы.

– Можно, по одной, но не больше. Последний раз, когда я перепил, разнёс бордель, – согласился я.

– А ещё он разбил при этом пару десятков голов и по кварталу погонял городскую стражу, – сдал меня с головой старый орк.

– Я не виноват, они сами пришли, – выдал я старую киношную фразу.

– Ага, эти вон тоже сами идут. Если мы их погоняем слегка, нам все грехи простят. Включая бордель и стражников, но посмертно, – последние слова он произнёс едва слышно.

– Народ, учтите, пленных не берём, нас мало, за всеми не уследим, – воскликнул я максимально громко, и отхлебнул из поллитровой кружки, что мне подали.

– Мы тут спешим, торопимся… думали, что не успеем помочь эльфов бить, а они тут вино пьют, – проворчал барон, перехватывая кубок с вином.

– Ну мужики, как свиньи… те везде грязь найдут, а эти выпивку, – проворчала бабка с копьём.

– И баб, – добавил один из воинов, шутлива её обнимая.

– Да я ж старая и страшная, – смеясь, произнесла она.

– Не бывает страшных женщин, бывает мало выпивки, – провозгласил я древнюю как мир шутку.

– Рождённый пить топтать не может, – не осталось старуха в долгу.

– Вы чем пить, лучше эльфов бы поискали, спрятались, поди, по щелям в крепости, – испуганно произнесла одна из женщин, оглядываясь вокруг.

– А зачем за ними бегать, они сами идут. Вон, скоро здесь будут.

– Малой, ……… Тебя куда послали? – не сдержавшись, выругался я, когда разглядел пацана, что прятался за спинами бойцов из цитадели.

– Я доставил послание, – и указал на свёрток, что держал под мышкой барон.

– Барон, а вы читали записку? – спросил я его.

– Нет. Сейчас гляну, я думал, потом его посмотрю, – произнёс он, передавая какой-то женщине, что помогла его достать и развернуть. – Извини, знаменосец, но послание для более важного чина, и всё сказанное здесь я подтверждаю, – обернувшись и не найдя ничего лучше, он макнул свою гербовую печать на перстне в кровь, что сочилась из обрубка руки, и сделал оттиск на послании.

– А может, я потом? – робко спросил мальчуган.

– Боец! Выполнять поставленную задачу, – рявкнул десятник, что пришёл с бароном и прочитал, что там написано, из-за спины сюзерена.

– Всем, кто уже выпил, занять строй, остальным можно продолжать, подходите по-очереди, только быстрее, – скомандовал десятник, что пришёл со мной. – За ворота не вылезаем, дадим им ближе подойти. Не надо лишний раз подставляться под их стрелы, – поправляя строй, добавил он.

– Помним, что пленных не берём, – напутствовал кто-то из пожилых солдат молодым.