Когда орки подошли ко мне, шаман сел на землю и стал рисовать. Сначала он нарисовал солнце, затем прикрыл и постепенно закрыл его рукой. Я в ответ показал на солнце, а потом откуда оно восходит и куда заходит. Он уверенно махнул головой сверху вниз, мне оставалось надеяться, что это жест согласия, а не отрицания, как у болгар. Дальше он быстро нарисовал десять прямых линий в ряд и показал мне две руки с растопыренными пальцами. Положил рядом со мной серебряную монетку и подвинул её к себе, а затем сделал жест, будто прячет в кошелёк. Ну и дал понять, что тогда они будут за меня сражаться. Моя жаба требовала немного поторговаться и сбить цену. Но я откровенно не представлял, как это сделать.      Да и серебра у меня было пару килограмм, а так, чо, не сильно жалко. Если что, у меня и золото есть, и не одна монетка. Эх, если бы знать, это много или мало? Вдруг я богаче какого-нибудь Рокфеллера.

Достал из поясного кармашка одну серебряную монетку и протянул её орку, тот её тщательно со всех сторон осмотрел, затем уверенно спрятал в мешочек, что висел у него на поясе. Я достал ещё одну серебряную монету и протянул в сторону другого орка, показав ему другой рукой два раза по пять, и указав на него и других шестерых орков в лагере. Вроде как я нанимаю его и его товарищей на десять дней за одну серебряную монету, посмотрим, как он отреагирует, вдруг я мало предложил. Он сначала на секунду завис.

– Гру, идерген пру иле сергут терк герт чртеу касук!! (Соглашайся, он подумал, что это цена не за отряд, а за одного меня) – сказал шаман выводя его из замешательства.

После слов шамана он уверенно кивнул и взял монету, затем оба произнесли какой-то монолог, в унисон. Когда они закончили говорить, к нам подошли два гнома, и один из них обратился к шаману, тот кивнул на меня и встал от меня сбоку, опираясь на посох, а другой орк быстро побежал в лагерь, что-то крича на ходу.

Молодой гном почесал сначала за ухом, потом взглянул на своего компаньона, а затем решился, присел рядом со мной и стал рисовать что-то похожее на корабль в профиль. Потом провёл линию и двумя пальцами изобразил, что с корабля сходит человек. Затем, так же как и орки, положил передо мной чуть большую серебряную монетку, чем показывал мне орк и подвинул её от меня к себе. После показал, что по монетке каждому гному, и довольный встал, скрестив руки. За его спиной усиленно жестикулировал гном, давая понять, то качая головой, то показывая, что не стоит соглашаться на эти условия.

Я, немного подумав, посмотрел сначала на орка – тот пожал плечами и улыбался так с подвохом, затем на двух гномов – у одного лицо светилось от удовольствия, а другой был красный как рак. А, была не была, решил я для себя. И, достав самую крупную серебряную монету, положил перед ним и посмотрел на него. Видя, как загорелись его глаза и рука потянулась к монетки, я её потянул к себе и положил в карман. А затем показал пальцем на него, затем на него и его компаньона, а потом на серебряную монетку и показал два пальца. Дальше показал три пальца на одной руке и три пальца на другой, давая понять: сколько гномов, столько монет платить надо.

Когда он весь побледнел и повернулся лицом за советом к своему компаньону, я резко поменял монеты на мелкую серебряную, и на пальцах показал, что за пассажира я возьму по серебряной монете.

– Дерте йчты лкдичы кмучыф мйнфы нтецр? (Дядя он хочет по 50 серебряных монет за одного пассажира, что делать?) – жалобно спросил молодой.

–Стре мертт керттыу йетт, уууубб? Д черт кееыылй? Асфер ыетет! Геру, четет ййет!(А что ты меня спрашиваешь теперь , я тебе что говорил? А ты сделал? А теперь дядя помоги! Торгуйся давай, гном ты или не гном!) – рявкнул дядя на племянника, а когда тот повернулся к нему спиной, подмигнул мне и показал, что согласен, а за парня пообещал две монетки. Я так понял, если я над ним поиздеваюсь хорошенько, то мне ещё и доплатят. Так это нам всегда в радость.

Я терпеливо выслушал весь его монолог и различные жестикуляции с целью дать мне понять, что он готов согласится за одну серебряную монетку за всех гномов вместе взятых. Я в ответ на тот корабль, что он нарисовал, положил большую серебряную монетку, и рядом нарисовал другой, а в стороне третий, и показал, что на моём корабле одно место за одну монетку, а если ему не нравится цена, то он, дескать, может идти к другому кораблю.

Следя за нашей пантомимой орки, что подошли откровенно потешались и подначивали гнома. Во время торга с гномам от лагеря людей к нам подошли около пяти человек, и сейчас они молча стояли в сторонке и терпеливо чего-то ждали. Орки хоть и потешались над гномами, но встали между мной и лагерем людей, однако и так, чтобы мне обзор не перекрывать ни на лагерь людей, ни на гномий лагерь. А когда к нам подошли люди, то трое орков переместились к ним за спину, один же повернулся лицом к лагерю и к нам больше не оборачивался. Посмотрев на других орков, я понял, что они не только встали, чтобы мне обзор не перекрывать, они ещё внимательно смотрят за зарослями бамбука, и даже смеялись, не убирая руки с оружия, но не доставая его.

Когда мне надоело издеваться над гномом, я просто стер рукой все его художества и убрал свою монетку в карман, а ему сделал рукой прощальный жест. Он на секунду обомлел, затем вдруг посмотрел на людей и, обрадовавшись вдруг, начал о чём-то быстро советоваться со своим компаньоном. Затем повернулся ко мне и, показав на мелкую серебряную монетку, на свой лагерь и на свой молот, затем указал на солнце. А затем изобразил, как две руки как бы сражаются, затем одна побеждает другую и снимает с побежденной украшения, кладёт их в круг. Потом он поделил круг пополам.

Я так понял, что он предлагает нанять их всех на один день для боя с людьми, а добычу поделить пополам, и, судя по тому, как засопели орки, им эта идея с разделением добычи не совсем понравилось. Я немного подумал, а затем разделил иначе: в круг положил четыре серебряные монеты, и одну из них подвинул себе, другую гномам, третью оркам, а четвертую изобразил, что павшим. Такая идея явно понравилась оркам.

Гном почесал опять затылок и кивнул головой, соглашаясь, затем полез за пазуху и начал доставать какой-то пергамент, но, получив подзатыльник, убрал его обратно и протянул мне руку для пожатия. После его слов засопели люди, и у них между собой возник спор. Затем от них отделился хорошо одетый человек и, плюнув им вслед, присел рядом со мной и достал почти такую же крупную серебряную монету, какую я требовал за проезд с гномов. Пока он что-то изображал на песке рядом со мной, я незаметно оглядел всех вокруг и, остановив взгляд на шамане, кивком головы спросил: брать его или нет? Тот, немного замешкавшись, махнул что да. Моя жаба, не простившая мне такую большую скидку гномам, пообещала меня ночью убить, если я ему столько заплачу.

Из его художеств я понял, что он может ориентироваться по звёздам и солнцу, и может провести корабль на большую землю, условно говоря. Нет, он, конечно специалист своего дела, но и на острове всего один недоделанный корабль, и он у меня в личной собственности. Мне только одно непонятно: они за столько времени ничего не сделали для своего спасения. Сидят и ждут у моря погоды, даже не обустроили себе нормальные условия для жизни.

Пока я размышлял, человек терпеливо ждал моего решения. Ну, а я ничего не придумал умней, кроме как предложить ему место на корабле со скидкой, взамен он прокладывает маршрут. На попытку его покачать права, я ему указал на лагерь, вроде как здесь не торгуются. Он, скрипя зубами, согласился, и убежал в лагерь, да и куда он делся бы с подводной лодки, чертовски приятно чувствовать себя монополистом.

Затем стали подходить его коллеги, и переговоры шли своим чередом. И начиналось всё по новой. Ага, нашли дурака, я монополист, мать его за ногу, и под довольные кивки и кваканье моей жабы, я всем, абсолютно всем назначил цену как гномам. Да и корабль, во-первых, ещё не построен, а во-вторых, я в него не пущу тех, кто мой лагерь разграбил, ни за какие коврижки. Вот такой я мстительный и злой орк.

Затем решительно отстранил в сторону несогласных и кивнул оркам, да и гномам (те уже потирали довольно руки, в предвкушении добычи и покрытия своих расходов). Не, я не трону тех, кто не трогал моё добро. Дал всем понять, чтобы никого не задевали без моей команды – я пока никому полностью не доверяю.

В лагере людей всё прошло спокойно: все, кто участвовал в нападении на мой лагерь, дружно нашли неотложные дела в джунглях. Орки вместе с гномами согнали быстро всех людей в одно место, и я убедился, что среди них нет тех, кто убил моих животных (три тушки обезьян были найдены, они их почти съели).

Я лишь с собаками тщательно прошёлся по лагерю, и те палатки, где находились мои вещи, подлежали полной экспроприации, ну, а где не было, те я запретил трогать. Нам и так досталась огромная гора добра, гномы ничего не оставляли. Зато как они обрадовались и радостно загудели, когда моя вилка нашлась в самой большой палатке с какими-то тюками.

Также досталось и самой самому шикарному шатру, а если судить по тому, как скривилось лицо капитана – это было его жилище. А нечего было чужое прикарманивать. Не трогал бы моего – не потерял бы своего, он присвоил моё пособие по выживанию. В его палатке нашлось много чего ценного, гномы орков к ней даже не подпустили, сами всё вынесли тщательно.

Самым замечательным был раздел честно экспреприороного добра. Гномы и орки начали усиленно спорить за каждый нечётный грош или вещь, а особенно страсти закипали, когда дело доходило вообще до непарных вещей. И никого не волновало, что это был бронзовый или деревянный кубок, тут, походу, было дело принципа.

Разграбление лагеря заняло по времени какие-то полчаса, а на разделение полученного добра ушёл весь остаток дня и вся ночь.

Я к спорящим не лез, сколько меня не толкала в спину моя жаба, а молча сидел, и не знал, что делать со свалившимся на меня богатством. Бросить жалко, да и возвращать не собирался после того как отобрал. К себе тащить – да я запарюсь бегать туда и обратно. Тут одних тюков с кожей мне досталось штук тридцать, а за раз я один и утащу. Плот построить и всё перевести к себе в лагерь? Так сколько его строить.

А, найму местных, решил я для себя. Ага, я может так и решил. Но орки с гномами посчитали по-другому, пока я мирно спал под охраной моих псов. Они о чем-то пошушукались между собой, и решили переехать ко мне в лагерь. Видимо, посчитав на всякий случай не выпускать меня из виду. Быстро разделившись на команды и оставив одного орка бдить за мной и моим добром, они споро принялись за дело.

Пока одни собирали лагерь и паковали свои вещи, другие нарубили бамбуковых жердей и с помощью них соединили две лодки (что лежали рядом на берегу), а сверху набросали все пожитки. Затем просто с помощью верёвок отбуксировали их по берегу к моему лагерю, и там разгрузили. Мне оставалось лишь пешочком пройтись до дома, ну, и показать, куда складывать своё добро. Я его пока решил положить у стены своей хижины, и накрыть брезентовой тканью.

В дома меня ждал очередной сюрприз: мои животинки меня ждали, пропало всего пять обезьян, и сейчас все оставшиеся хотели пить. Разбаловал я их, они теперь не хотят сами себе добывать пропитание и воду, раньше же они как-то всё это себе искали. Ладно, быстро установив на место свой вновь обретенный котелок и заполнив водой, развёл костёр. А затем напоил водой обезьян и напился сам. Как округлились глаза у гномов и шамана, а затем они бросились что-то мне доказывать, видимо, что эту воду пить нельзя.

Пока они мне отчаянной жестикуляцией усиленно втолковывали своё авторитетное мнение, я вспомнил, что читал где-то: и моряки нашей матушки Земли долгое время считали, что дистиллированную воду пить нельзя. Хотя, может в прошлом так и было, ведь для пайки часто использовались вредные металлы, вроде свинца и других, что не менее мило вели к смерти. Да были и другие предубеждения. В общем, в то время было не совсем желательно пить дистиллированную воду для здоровья.

Я же молча повел их к моему импровизированному календарю, и показал мои зарубки, жестами объяснив, что одна зарубка – одни сутки, и что я пью эту воду каждый день, и не по одному стакану. Мне они поверили, но всё равно предпочитали свои запасы разбавлять дистиллированной водой и шаман что-то там шептал над котлом каждый раз, когда они перегоняли морскую воду.

Да и пришлось одного засранца из гномов за ухо потаскать и чуть ли не носом ткнуть, где у нас уборная. Хотя, стоит отметить, что орки и гномы отличались чистоплотностью, и никаких предубеждений у них к мытью не было. В отличие от тех же европейцев, что предпочитали мыться всего два раза в жизни: первый раз, когда родились, и второй – после смерти. Они искренне верили, если часто мыться, то можно заболеть и умереть. Если честно, то я не могу себе такое представить: люди, живущие на земле, убирающие в хлеву, не могут ни разу за всю свою жизнь не уделаться в навозе. И что, они теперь будут в нём ходить, пока само не отвалится? Сомнительно как-то звучит, хотя в жизни чего только не бывает.

Новые соседи поселились прямо у меня под боком. Ладно орки, они вроде как нанятые мной сроком на десять дней как минимум, поставили везде дозоры по периметру. В общем – бдят. Но с какого перепугу, скажите мне, рядом поселились гномы со своими вечными сварами? Я с них денег не брал, а они рядом обосновались, и в ус не дуют себе. Правда, не бездельничают, постоянно воду гонят и делают её запасы, уже рядком бочки поставили, которые принесли с собой.

Ну, я посмотрев, что тут уже всё решили за меня, просто махнул на них рукой. Всё лучше, чем одному, и присутствие рядом орков с гномами не раздражало, а как-то успокаивало, что ли. Даже постоянные крики гномов не раздражали, и давали понять, что я не один в этом мире. В общем мир, дружба, любовь и жвачка.