За окном постепенно светлело. По коридору катили тележку с завтраком. Работал телевизор. Его звук был приглушен. Это было странно. Мне потребовалось полминуты на то, чтобы сфокусировать свое зрение настолько хорошо, чтобы понять, что передавали городские новости и что речь шла об убийстве.

Я едва смогла заставить себя окончательно проснуться. На экране появилось изображение участка пристани для яхт. Мачты парусников и вчерашний закат солнца. У ворот лежало тело, накрытое простыней. Камера дала изображение мелким планом, и я увидела полоску крови, тянущуюся к автомобилю, «форду» Марка.

Я попыталась сдвинуться, и все тело отозвалось болью. Она пронзила меня и распространилась повсюду. Прищурившись, я смотрела на экран. Женщина-репортер брала интервью у очевидца в доке. Это была женщина. Она что-то рассказывала, показывая на тело. Я дотянулась до пульта дистанционного управления, пробежала пальцами по кнопкам, и звук усилился.

— …стеная и крича, — говорила женщина. — Я вышла на палубу и увидела одного парня, который лежал, и другого, который с криком промчался мимо моей яхты. — Свидетельница показала пальцем в конец пристани, где Тоби Прайс пришвартовал свою яхту. — Потом приехала полиция, и он прыгнул с причала прямо в одежде.

Репортер говорила неприятным отрывистым голосом:

— Полиция продолжает поиски компаньона погибшего. — Она перешла на тон опытной сплетницы: — Имя жертвы не разглашается, пока о его смерти не будут извещены родственники.

У меня стучало в голове. Я глубоко вздохнула.

— Это был Мерлин Минг.

Я повернулась и увидела, что рядом с кроватью в кресле сидит Джесси.

— Мерфи — это тот, который прыгнул с причала. Патрульная служба гавани его не нашла. Ушла также яхта Тоби. — Он потер глаза. — Мне неприятно рассказывать тебе об этом.

По тому, как выглядела его одежда и как он неуклюже сгорбился в кресле, можно было понять, что он пробыл здесь бо́льшую часть ночи. За спиной у него лежала пара подушек, а ноги были подняты на сиденье инвалидной коляски.

— А Мерлин?

— Он умер от потери крови в результате огнестрельного ранения.

Я была в шоке. Я вдруг осознала, что Джесси оказался здесь только в результате какого-то провидения. Черное крыло и рассеченное небо пронзили мое сознание так остро, что я почувствовала физическую боль.

Джесси выпрямился.

— И в новостях сказали неправильно. Это не убийство.

— Не убийство? — Я посмотрела на экран, на котором опять показывали полосу крови. — Неужели ты хочешь сказать мне, что это было самоубийство?

Мне не понравилось выражение лица Джесси, которое появилось после того, как я задала этот вопрос. Он поставил ноги на пол. Протянул руку и опустил боковое ограждение кровати.

— Нет. — Он подвинулся, чтобы быть ближе. — Это убийство при смягчающих вину обстоятельствах. Его застрелил Марк.

Моя голова снова упала на подушку. Вспомнилась стрельба, которую открыл Марк, приближаясь на свадебной машине.

— Они его не арестовали, да?

— Нет, но он находится в полицейском управлении и отвечает на вопросы, — сказал Джесси и, словно желая успокоить меня, добавил: — С ним Лавонн.

Он был само благородство. Именно так. Я закрыла глаза.

— С Марком все будет в порядке, — продолжал Джесси. — Окружной прокурор, конечно, поиздевается над ним, но у Марка был повод. Самый лучший повод, какой только может быть.

— Мерфи. — У меня пересохло в горле. — Он сказал, что дело еще не кончено. И теперь…

— Твою палату охраняет полицейский. Родригес убедила управление полиции Санта-Барбары в необходимости такой меры.

Нервы у меня опять начали расходиться. Снова появилась резь в глазах. Я едва удержалась, чтобы не заплакать.

— Все хорошо. — Он положил свою руку на одеяло рядом с моей. — Тоби находится в бегах, а Мерфи, надо полагать, утонул.

— Ты веришь в это?

— Тоби исчез и больше не появлялся. Он будет арестован, как только у него закончится запас марихуаны и любимых пирожков «Орео» и он посетит какой-нибудь порт, чтобы пополнить запасы.

— Но Мерфи…

Джесси никогда ничего не скрывал от меня, говоря горькую правду.

— Я не знаю.

Я через силу сделала глубокий вдох и пристально посмотрела на Джесси. Он казался крайне утомленным, говорил спокойным голосом, но с каким-то раздражающим надрывом, подобно затишью перед бурей. Я никак не могла заставить себя начать с ним разговор, в котором мы оба весьма нуждались.

— Как это тебе удалось убедить сестер пустить тебя в палату на ночь?

— Джорджия знает меня. С тех пор, когда я сам здесь лежал.

Как он спокойно об этом сказал! «Когда я сам здесь лежал» — это подразумевало слишком серьезные травмы, разбитый таз, открытые переломы обеих ног и повреждение позвоночника. Когда его привезли сюда в тот вечер, санитар чуть ли не сидел на нем верхом, зажимая рану, чтобы не дать ему умереть от потери крови. Ему предстояли многочисленные операции, недели пребывания в отделении интенсивной терапии, после чего последовало пребывание в Центре реабилитации.

В сравнении с ним я почувствовала себя какой-то изнеженной девочкой.

Джесси перенес больше, чем можно было себе представить, но я никогда не слышала от него жалоб. Я должна выйти отсюда сегодня утром. И уже была на грани того, чтобы заплакать, но попыталась изобразить на лице гримасу безразличия и приглушить рыдания. Однако справиться с этой задачей не смогла.

Я закрыла глаза здоровой рукой. Джесси выключил телевизор и снял мою руку с глаз, не оставив мне иного выбора, кроме как смотреть ему прямо в глаза.

— Вчера мы потерпели поражение, — сказал он. — Одна неудача повлекла за собой другую, пока не случилось самое страшное.

— Хотелось бы вчерашний день вообще вычеркнуть из памяти.

— Нам это не удастся.

Желание заплакать все более нарастало. Его рука лежала на моей. Я прилагала все силы для того, чтобы не понести какую-нибудь чепуху. Джесси выдержал мой пристальный взгляд и сказал:

— И для того чтобы справиться с воспоминаниями о том, что случилось вчера, тебе потребуются все твои душевные силы. В течение еще долгого времени тебе придется превозмогать и страх, и гнев.

Я глубоко дышала.

— Скажи мне, что я должен сделать. Тебе хочется, чтобы я ушел?

— Нет. — Я взяла его за руку. — Бог мой, нет.

Я поняла по глазам Джесси, что он почувствовал какое-то облегчение.

Он держал меня за руку.

— В таком случае мне хотелось бы забрать тебя отсюда и подлечить. Все остальное подождет до тех пор, пока ты не почувствуешь себя готовой к такому разговору.

— Тебе нет необходимости обращаться со мной как с ребенком.

— Эван, ты ухаживала за мной. Так позволь мне поухаживать за тобой.

Я сжала его руку. Душевная усталость, печаль и отчужденность, отразившиеся на его лице, все еще сдерживали меня.

— Нам нужно поговорить, — сказала я.

— Я знаю.

— Ты сердишься на меня?

— Я нахожусь в такой ярости, что меня нельзя догнать, даже если мчаться со скоростью света. Но эта ярость тебя не касается, она направлена на людей, которые совершили с тобой такое.

Он отпустил мою руку, потянулся к коляске и сел в нее.

— Давай узнаем, когда ты сможешь покинуть больницу. — Потом он нажал кнопку вызова сестры и взял свой сотовый. — Я позвоню Ники и узнаю, может ли она принести тебе свежее белье.

— Сделай одолжение.

Он отвлекался, находя себе какое-нибудь занятие. Работа, тренировка, плавание, шум и движение — вот где он прятался от депрессии. И сейчас я была довольна этим.

А может, и нет. Пришла сестра, и через открывшуюся дверь я увидела рядом с палатой полицейского. Сестра улыбнулась, мы поговорили, она похлопала Джесси по плечу и спросила меня, не хочу ли я позавтракать. Как это ни странно, но мне хотелось есть. Она поспешно вышла, а Джесси переговорил с Ники по телефону.

— Она скоро приедет, — сообщил он мне.

Я смотрела на дверь и начинала нервничать.

— Если моя машина… — Джесси посмотрел на меня. — Ники может отвезти тебя домой. Мне это делать не обязательно.

— Дело не в этом. Не собирается ли полиция выставить охрану у моего дома? — поинтересовалась я.

— На несколько дней.

— Но не более того?

— Да.

Я мяла свое одеяло. Мне хотелось закрыть палату на ключ и подставить под дверную ручку стул. Джесси задумался и наклонился вперед.

— Мы с Брайаном занимаемся этим.

Я чуть было не высказалась, что это почти невозможно, что они могут работать над чем-то сообща, но выражение, появившееся на его лице, остановило меня. В конечном счете взгляд, который я заметила, не выражал ничего, кроме ярости. Я понимала, что таким взглядом он посмотрел на Брайана, когда приехал сюда. Брайан должен был бы отступить в сторону, не говоря ни слова, когда увидел подобное выражение.

— Сейчас он занимается оценкой обстановки.

Для Брайана подобные действия подразумевали маневрирование в воздухе и изучение боевых возможностей своего вооружения.

— Что он оценивает?

— Отдачу. Мне необходимо такое оружие, которое при стрельбе не отбрасывало бы меня на спину.

Он покупал огнестрельное оружие. Я ничего не сказала, но Джесси посчитал необходимым успокоить меня:

— Эван, эти люди тебя не схватят. Только через мой труп.

Именно это меня и пугало.