МОЯ ИСТОРИЯ

Это моя история – «История Весла». И она действительно замечательная. Прежде со мной случилась и другая история, но она была совсем не такая замечательная, как эта, потому что в конце я умерла. Согласитесь, не слишком весело. Но, как выяснилось, я не из тех, кто умирает навсегда, в особенности всего лишь при падении на мостовую с высоты восьмидесятого этажа. Я сделана из более прочного материала.

Вообще-то я сделана из стекла, чистого, прозрачного. И, следовательно, очень красива… красивее вас, но расстраиваться из-за этого не стоит, потому что свою непрозрачность вы не в силах изменить. Люди не столь красивые – а также сильные, способные и мудрые, как я, – должны находить утешение в том, что именно из-за того, что они до такой степени безобразные и скучные, судьба не призовет их участвовать в «необыкновенном приключении». Судьба не предложит скучным, безобразным людям спасать мир; а если вы все же попытаетесь сделать это (не будучи красивыми, сильными, способными и мудрыми), то очень скоро погибнете безо всякого толку. Ну и о каком приключении может идти речь?

В этой истории я не умираю. Те из вас, кто заглянет на последнюю страницу – что, безусловно, имеет смысл, поскольку стоит убедиться, что я не просто произношу длинную речь, излагая, какие жизненные уроки усвоила… так вот, те, кто заинтересуется концом истории, узнают: я не только не погибла, но победила! Плохим людям досталось от меня по заслугам, хорошие мною восхищаются – так что я имею полное право заявить: «Разве могло быть по-другому?»

Если уж попадать в историю, то только в такую – со счастливым концом.

 

МОЙ МЕТОД

Приняв решение подарить свою историю непрозрачным людям, я решила выяснить, какие методы изложения у вас популярны. Дождавшись, пока моя подруга Фестина покинет комнату, я приказала компьютеру продемонстрировать документы, где она излагает факты от своего имени.

В результате выяснилось, что землянам нравится делить рассказ на сравнительно короткие разделы и давать им заглавие, например, как здесь – «Мой метод». Это, конечно, эффективный прием, в особенности, если обращаешься к людям, не способным надолго сосредоточивать свое внимание на чем-либо. Данный метод также поможет тем, кто склонен перелистывать книгу в поисках разделов с интересными названиями, а не читать все подряд. Почему бы не пролистать несколько страниц вперед и прочесть «Лицом к лицу с дьявольской утробой», а потом вернуться к «Разговору с маленьким человеком, чья единственная интересная особенность состояла в том, что он был оранжевого цвета»?

Что важнее всего, большое количество заголовков облегчает поиски места, на котором вы остановились, если использовали книгу, чтобы убить надоедливо жужжащую муху. Впрочем, если вы ударите муху с такой силой, что из механизма книги полетят во все стороны куски металла и пластика, тогда вам придется вставлять чип с текстом в новое считывающее устройство. К тому времени, когда с этим будет покончено, вы забудете, о чем читали. Это случается гораздо чаще, чем вы думаете.

 

ГДЕ Я ПРЕБЫВАЛА ПОСЛЕ СВОЕЙ СМЕРТИ

Очнувшись после падения с высоты восьмидесяти этажей, я чувствовала себя ужасно. У меня было множество внутренних повреждений, больше, чем когда-либо, хотя это ни о чем не говорит, потому что по-настоящему ранена я была впервые. Вы же понимаете, любая боль пугает того, кто не привык к физическим страданиям. Едва я пыталась сделать глубокий вдох, ребра начинали болеть, как будто под ударами десятка топоров. И надо же – на меня действительно давил мой серебряный топор; который я всегда носила с собой – и как оружие, и как инструмент для рубки деревьев. Однако он не вонзился в мою плоть, а просто лежал на груди, словно его положили на меня после того, как я упала. Честно говоря, я обрадовалась, обнаружив рядом с собой топор, ведь он создавал ощущение защищенности. Я даже попыталась прижать его к себе, как если бы это был любимый зверек или игрушка… однако боль от движения рук была настолько сильна, что из глаз хлынули слезы, затуманивая зрение. Казалось, каждая мышца расплющена, наверное, все тело в синяках. Интересно, как выглядят синяки на стеклянном теле? Но чтобы увидеть их, надо поднять голову, и тогда боль станет невыносимой.

Вот почему я просто лежала, причем здесь было тепло и много света, что действовало успокаивающе. Такие, как я, в состоянии впитывать излучение за пределами видимого спектра. Радиоволны, рентгеновские лучи, гамма-частицы для меня все равно что витамины, а инфракрасное излучение и ультрафиолет – основное питание. Я ем и обычную пищу; ее создают синтезаторы, имеющиеся во всех населенных пунктах моего мира, но могу выжить благодаря одному лишь солнечному свету, при условии, что попаду под хотя бы небольшой дождь.

Там, где я лежала, на меня время от времени брызгала вода. Я открывала рот, давая каплям стекать в горло. Вода имела привкус минералов, что, скорее всего, было для меня хорошо.

Судя по свету, воде и минералам, я находилась в Башне предков. На моей планете Мелаквин таких башен множество, о чем я даже не подозревала, пока не отправилась в путешествие: в каждом городе построены высокие дома, где предки могут лежать сколько угодно, получая для поддержания существования свет и струйки обогащенной воды. А все из-за усталости мозга – когда интерес к жизни утрачен и есть только одно желание: просто лежать где-нибудь в тепле. Скучное времяпрепровождение, и я пообещала себе, что никогда не допущу, чтобы грусть и чувство одиночества подтолкнули меня поддаться вялому оцепенению… Однако если сильно пострадаешь, свалившись с большой высоты, это не трусость – провести какое-то время в насыщенной светом тишине.

Вот, собственно, чем я и занималась.

 

ПОТРЕБНОСТЬ В ЧЕТКОЙ И КОНКРЕТНОЙ ЦЕЛИ

Снова и снова я повторяла себе:

– Весло, ты должна встать, должна найти чем заняться.

Но заниматься было нечем! Дом удовлетворял все мои физические потребности, и я никак не могла найти цели, к которой имело бы смысл стремиться.

Были времена, когда в моем мире множество великих людей совершали великие дела. У нас процветала культура, мы создавали прекрасную музыку, искусство и литературу. Я бы с радостью продекламировала вам некоторые из наших великолепных стихов, но их трудно перевести на земные языки. К тому же, признаюсь, мой словарный запас человеческой речи страдает определенными пробелами: я прикладывала слишком значительные усилия, чтобы запомнить ваши главные слова, и поэтому не выучила второстепенные (в особенности те, которые не имеют аналогов в моем родном языке).

Кроме того, я лишена амбиций в том, что касается поэзии… или живописи, или музыки, если уж на то пошло. За всю свою жизнь мне удалось освоить лишь одно полезное занятие: срубать деревья с помощью топора. Я делала это, потому что один разведчик сказал мне: «Все культурные люди вырубают леса на своих планетах: расчищают землю, чтобы потом на этом месте создавать фермы, дороги и города». Я не знала, как создавать все это, но мне нравилось рубить деревья, чем я и занималась.

В итоге я так заметно расчистила лесистую местность, что результаты стали видны даже из космоса, о чем я узнала со слов другого разведчика. Согласитесь, мне есть чем гордиться.

Этим разведчиком была непрозрачная женщина по имени Фестина Рамос. Когда я впервые встретила Фестину, она чувствовала себя очень одинокой. Можно сказать, даже была немного не в себе, так как опасалась, что никогда не сможет покинуть мою планету, куда ее забросили против воли. Так началось мое первое «великое приключение»: я должна была помочь Фестине вернуться к ее народу. Не знаю, чем все закончилось, поскольку я упала с ужасной высоты до того, как непрозрачная женщина возвратилась домой; однако сейчас ее здесь не было, из чего я сделала вывод, что мы своей цели добились. Проявив самоотверженность и героизм, я помогла Фестине покинуть Мелаквин и теперь имела все основания поздравить себя с выдающимся успехом.

Однако, лежа в Башне и вяло размышляя о своей жизни, я не чувствовала «радости свершения». Фестина ушла, точно ее никогда и не было, – и что ждет меня впереди? Сколько бы я ни срубила деревьев, какой в этом прок? На расчищенной земле никогда не построят фермы или проложат дороги, потому что мой народ угасает. Да, миллионы людей лежат по всей планете, но не делают ничего, только дышат и впитывают свет. У них нет намерений, нет цели… и какую цель могу найти я, одна в этом мире мертвых?

Конечно, всегда существовал шанс, что сюда прилетит новая партия разведчиков. Земные разведчики до отвращения непрозрачны, грубы, не говоря уже о том, что простейшие вещи до них не сразу доходят, но, по крайней мере, они в состоянии оценить мои труды: «Весло, что касается рубки деревьев, во вселенной тебе нет равных!» (Хотя, стремясь достигнуть эффекта искренности, они, скорее всего, облекут эту мысль в другие слова.) Тогда я смогу порадоваться тому, как успешно изменяю свою планету, и буду знать, что моя жизнь имеет смысл.

Мне требовалось появление кого-то, кто сумел бы убедить меня, что моя жизнь проходит не в бесполезных трудах.

Я ждала, что такой человек придет. И в конце концов дождалась.

 

МЕНЯ БУДИТ МАЛЕНЬКИЙ ОРАНЖЕВЫЙ ЧУЖАК

В один прекрасный день я проснулась оттого, что какой-то чужак громко прокричал мне в лицо:

– Ты Весло? – Он говорил на языке разведчиков. – Давай, детка, просыпайся. Скажи мне, ты Весло или нет?

– Я не детка, – ответила я. – Мне сорок пять лет.

– Если ты Весло, то тебе сейчас уже сорок девять. Ну, так ты Весло или нет?

– Кому это понадобилось знать?

Склонившееся надо мной существо не было ни стеклянным, ни обычным человеком, хотя, в общем, человека напоминало: две руки, две ноги и голова. Нормальные уши отсутствовали; вместо них в верхней части черепа торчали два разбухших шара, похожие на толстые грибы. Что касается одежды, на чужаке была белая рубашка с короткими рукавами, серые недлинные штаны и коричневатые сандалии – все измазанное непонятно чем. Плоть этого создания не была прозрачна, как у меня, но и не имела окраски в пределах спектра, характерного для землян: не была ни розовой, ни коричневатой, ни черной. Человек был оранжевым, причем оттенок менялся прямо на глазах – от мандаринового к тыквенному и далее к бледно-коричневому.

Мне это показалось несусветной глупостью – существо, способное менять цвет, должно стремиться стать просвечивающим насквозь и, следовательно, красивым, а не пребывать в отталкивающе непрозрачном виде. Однако во вселенной полно чужаков с другими представлениями о том, какой должна быть жизнь. Часто эти представления ошибочны и глупы, однако мудрые создания (вроде меня), находясь в обществе отнюдь не мудрых, всегда проявляют терпимость.

 

РАЗГОВОР С МАЛЕНЬКИМ ЧЕЛОВЕКОМ, ЧЬЯ ЕДИНСТВЕННАЯ ИНТЕРЕСНАЯ ОСОБЕННОСТЬ СОСТОЯЛА В ТОМ, ЧТО ОН БЫЛ ОРАНЖЕВОГО ЦВЕТА

– Меня зовут Уклодда Уннор, – заявило оранжевое создание, – но все называют меня Уклодом. Вроде: «Не вертись под ногами, Уклод!»

Чужак усмехнулся, словно удачно пошутил. Я решила, что он, по-видимому, мужчина; только мужчина способен вообразить, будто меня можно очаровать с помощью такой неостроумной шутки. Еще я пришла к выводу, что он молод – где-то лет двадцать с небольшим. Человек постарше не уставился бы на меня с выражением такой жажды одобрения во взгляде.

Увидев, что меня оставил равнодушной его юмор, оранжевый человечек хмыкнул и вернулся к тому, с чего начал:

– Ладно, оставим это, мисси… так ты Весло или нет? Мне сказали, что, может, ты лежишь тут, окоченелая, прижимая топор к своим великолепным округлостям; но еще речь шла о том, что ты, возможно, мертва. Тут явно нестыковка вышла.

Сжимая топор, я села и сердито посмотрела на этого Уклода, и хотя я сидела на полу, он был лишь чуть выше меня. Если бы я встала, его голова только-только доходила бы до уровня моих округлостей. (Заметьте, как быстро я схватываю новые слова чужого языка.)

– Я Весло, – ответила я холодно. – Весло – это приспособление, которое используется для продвижения судна. (У нас так принято – помогать друг другу запоминать имена, поскольку у старших усталые мозги. На самом деле мое имя никак не связано с этим предметом, поскольку я человек. Однако слово «весло» на языке непрозрачных людей звучит очень похоже на мое настоящее имя. Для тех, кому интересно, что Весло означает на моем родном языке, объясняю его смысл: «в высшей степени способное и прекрасное создание, которому завидуют даже те, у кого слишком мало ума, чтобы признать это». По крайней мере, теперь оно имеет такой смысл.)

– Именно это я хотел услышать, – заявил Уклод. – И ты знакомая Фестины Рамос?

– Я самая лучшая подруга Фестины. Недавно мы вместе пережили «великое приключение».

– Я бы не стал утверждать, что ваше приключение было недавно, дорогуша. По земным меркам, четыре года назад. Чем ты занималась все это время? Лежала, позволив мозгам превращаться в кашу?

– Нет, я просто отдыхала, поправляясь после серьезных ран.

Однако это было грустно – услышать, что прошло уже четыре года. Другая женщина, менее отважная, чем я, наверно, испугалась бы, поняв, что провела столько времени в полузабытьи. Начала бы опасаться, не стал ли ее мозг усталым, как у предков, которые лежали вокруг.

По счастью, я не из тех, кто тревожится из-за такой мелочи, как возраст. Да и мой мозг не начал уставать. С моим мозгом все было в полном порядке.

 

Я ДОКАЗЫВАЮ, ЧТО СО МНОЙ ВСЕ В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Уклод.

– Замечательно.

Чтобы продемонстрировать это, я грациозно поднялась… и если при этом опиралась на свой топор, то вовсе не потому, что нуждалась в какой-то подпорке, а просто из соображений разумной предосторожности. Что ни говори, после того губительного падения это был первый раз, когда я вставала на ноги. Однако я не ощутила ни боли, ни отсутствия гибкости, и ребра не болели, когда я сделала вдох, и мышцы, исцелившись от синяков и ссадин, вернулись к своему обычному – превосходному – состоянию.

Наверно, я и в самом деле пролежала тут четыре года – достаточно долго, чтобы полностью оправиться от ран. Однако больше отдыхать мне не требовалось.

– Ну, видишь теперь, что я в порядке?

Как все-таки замечательно возвышаться над маленьким оранжевым человечком с шарами на голове!

– Не смею спорить, – ответил он, уставившись на мои округлости. – Ты исключительно фотогеничная особа. Жаль только, что слишком похожа на компьютерное творение.

Я не поняла смысла его слов и решила исходить из того, что он говорит чушь. С людьми часто такое бывает.

– Зачем ты здесь? – спросила я. – Тебя послала Фестина Рамос?

– Нет, ее друг. Ну, не совсем друг… просто другой адмирал. Александр Йорк.

Уклод ухмыльнулся с таким видом, словно не сомневался, что это имя поразит меня. Этого не произошло.

– Что еще за Александр Йорк? С какой стати он должен интересовать меня?

Ухмылка исчезла.

– Мисси, ты ведь ни с кем не контактировала, верно?

– Я все время была здесь. Это остальные со мной не контактировали.

– Ну, вот он я. – Уклод вытер со лба пот. – Можем мы поговорить снаружи? Моя кожа блокирует большую часть здешней радиации, и все же в горле у меня пересохло, того и гляди, зажарюсь.

– Нет здесь никакой радиации, – ответила я, – просто очень много света. Но я не хочу, чтобы ты зажарился. Тогда от тебя будет пахнуть еще хуже, чем сейчас. Пошли.

 

КТО РАСЧИСТИЛ ПУТЬ К ВЫХОДУ?

Мы вместе направились к выходу. Путь не был завален, что показалось мне странным: обычно в Башнях предков повсюду лежат тела – особенно у самого выхода. Эти особи, с мозгами на грани истощения, имеют привычку, зайдя с улицы, плюхаться прямо на ближайший свободный участок пола, и постепенно во всех комнатах у входа практически на остается незанятого места.

Однако здесь пол был отчасти свободен, а оставшиеся дряхлые личности сдвинуты к стеклянным стенам. Расчищенная дорожка вела прямо к тому месту, где я лежала.

– Это ты сделал? – спросила я Уклода. – Ты убрал людей с пути?

– Нет, дорогуша. Когда я сюда вошел, все так уже и было.

– Выходит, это самая настоящая тайна!

Обожаю разгадывать тайны. В умении логически рассуждать мне нет равных.

– Что есть – то есть, просто сразу бросается в глаза, – ответил Уклод… почему-то уставившись на ту часть моего тела, которая редко ассоциируется с умом.

– Постой, – сказала я. – Я продемонстрирую тебе свои методы.

Отойдя в сторону от расчищенного пути, я резким рывком ноги отбросила к стене лежащего на полу старика. Секрет в том, чтобы суметь подцепить тело носком ноги.

– Эй, мисси! – воскликнул Уклод. – Ты что, хочешь убить этого бедолагу?

– Не глупи. Наших людей нельзя убить. Они редко даже чувствуют боль… в особенности те, у кого устали мозги. Видишь? – Я кивнула на старика.

Хотя теперь он лежал неуклюже привалившись к стене, но так и не вышел из ступора; фактически проспал все, что с ним произошло. Однако мой удар отбросил его на старую женщину, которая, как выяснилось, не пребывала в глубоком сне. Она даже разразилась потоком брани – дескать, ей известно все о моих родителях, в особенности о том, как забеременела моя мать и какие необычные меры предпринимала впоследствии. Женщина ошибалась практически во всем, но сама эта речь свидетельствовала о том, что ее мозг еще не в такой степени устал, как у ее соседей по Башне.

– Т-с-с, старуха, – сказала я ей на нашем родном языке. – Мне нужно задать тебе вопрос.

– Кого это ты называешь старухой? – проворчала она. – Да ты старше меня.

– Нет! – взорвалась я.

– Что она говорит? – спросил Уклод.

Человечек не понимал наших слов, но, видимо, заметил, что я рассердилась.

– Женщина назвала меня старой, – ответила я. – Это неправда – на самом деле она старше.

– Откуда тебе это известно? – продолжал допытываться Уклод. – По-моему, вы выглядите одинаково.

– Конечно, мы выглядим одинаково, так как после двадцати перестаем изменяться физически. Однако эта женщина наверняка старше меня умственно; ведь это она живет в Башне предков.

– Последние четыре года ты тоже прожила здесь. Откуда тебе знать, может, эта леди пришла сюда после тебя?

– Потому что…

Я собиралась сказать, что заметила бы, если бы появился кто-то новый; однако не исключено, что это было не так. Вдруг женщина пришла, когда я спала?

Но нет, она не могла быть моложе меня. Мой ум работал живо, а эта старуха снова начала погружаться в сон. Взгляд стал рассеянным; огонь, полыхавший в глазах, пока она осыпала меня бранью, подернулся пеплом. Я подхватила ее под мышки, приподняла и прислонила к стене Башни. Услышав звон стекла по стеклу, Уклод состроил гримасу… но я-то знала, что скорее стена разрушится, чем женщина пострадает хоть самую малость. Мы крепче любых стен.

– Проснись! – закричала я в лицо женщине. – Не засыпай!

– С какой стати? – От столкновения со стеной глаза у нее отчасти сфокусировались, но голос звучал, как у капризного ребенка, не желающего покидать постель.

– Потому что, оставаясь бодрствующей, ты сможешь вести интересную жизнь и совершать великие дела.

– Какие, например?

– Ну… – Я оглянулась в поисках вдохновляющей идеи, увидела расчищенную дорожку и вспомнила, зачем, собственно, разбудила женщину. – Мы сможем выяснить, кто расчистил дорогу от двери до меня.

– Я и так это знаю, – ответила она. – Действительно, было интересно… Вроде того… Думаю… – Ее голос постепенно затихал.

– Не спи! – крикнула я. – Не спи, поговори со мной! – В ярости я сунула под нос женщине свой топор. – Не спи, а то отрублю тебе округлости.

– Мисси! – Уклод в страхе уставился на топор. – Что, черт побери, ты делаешь?

– Пытаюсь договориться, – сказала я и, лишая его возможности прервать меня, снова обратилась к женщине: – Расскажи мне! Расскажи, какую интересную вещь ты видела!

– Здесь был чужеземец, – сварливым тоном начала она. – Большой такой, белый… похож на животное, но больше буйвола и без головы.

– Где же тогда у него были уши? – удивилась я.

– Какие еще уши? Ни глаз, ни носа, ни рта – ничего у него не было, потому что и головы не было. Ты что, не слушаешь меня?

– Слушаю, слушаю. И что, этот безголовый зверь расчистил дорогу ко мне?

– Он не дотрагивался до нас, но каким-то образом передвинул. Всех. Мы поднялись над полом и разлетелись в стороны. Потом он унес твое тело, а когда принес обратно, ты была уже жива.

– Я всегда была жива. Подумаешь, падение! Такие, как я, от этого не умирают.

– Поначалу ты не выглядела живой, – сказала женщина. – Но тебя унесли, а когда принесли обратно… – Она опять перешла на шепот.

Пришлось еще раз грохнуть ее об стену.

– Не спи! Разве это не интересно – ну, что я выглядела мертвой, а потом снова ожила? Разве тебе не хочется найти этого безголового зверя и выяснить, зачем он все это делал? Выходит, я оказалась замешана в какие-то удивительные события, и если ты составишь мне компанию, мы вместе… Не спи! Не спи!

Я с силой ударила ее. Никакой реакции. Я снова замахнулась, но Уклод схватил меня за руку.

– Хватит, мисси, – сказал он. – Ты забила ее до обморока.

Я посмотрела на женщину. Она начала сползать на пол – но не из-за моих ударов, фактически даже не разбудивших ее.

И пока все это происходило, никто вокруг и глаз не открыл. Предки до того устали, что им на все наплевать. Женщина была самой бодрой из них; и все же не настолько, чтобы проснуться окончательно.

Может, в этой Башне таких вообще не было. И в городе. И на всей планете.

Уклод больше не сжимал мое запястье. Просто сказал:

– Давай выбираться отсюда.

И мы ушли.