Бонд вел машину предельно осторожно: от человека, сидевшего рядом с ним, веяло скрытым безумием, которое могло проснуться от малейшей провокации. Бонду часто приходилось сталкиваться со злом, но сейчас оно было ощутимо как никогда. Помимо этого от инспектора веяло запахом дешевого одеколона, которым тот обильно обработал копну своих волос.

— Похищение и убийство, — пробормотал Остен, словно размышляя вслух.

— И вы собираетесь меня в этом обвинить?

— Я могу предъявить вам убийство, — усмехнулся инспектор. — Вам и вашим молодым спутницам. Вы запоете у меня как соловей.

— Я рекомендую вам переговорить с начальством, а также со Службой безопасности.

Остен презрительно фыркнул:

— Трусливые болваны, которые вечно прячутся за чужими спинами. Они мне не указ.

— Вы сами себе закон, инспектор?

Остен вздохнул.

— Да, в данной ситуации закон — я, и это главное. А вы связаны с двумя англичанками, которых похитили из клиники…

— Одна из них шотландка, инспектор.

— Неважно, — Остен надменно отмахнулся своей кукольной рукой. — Вы — единственный ключ, связующее звено во всей этой истории; человек, который хорошо знает обеих жертв, и мой долг — допросить вас самым тщательным образом…

— Мне бы самому хотелось узнать подробности, — прервал его Бонд. — Кстати, одна из женщин — моя экономка…

— Та, которая молодая?

Вопрос был задан таким неприятным тоном, что Бонд чуть не вышел из себя.

— Нет, инспектор. Та, которая пожилая. Она много лет работает у меня, а молодая — моя коллега по работе. Советую вам повременить с допросом и посоветоваться с кем-нибудь из руководства.

— У меня к вам и другие вопросы, — продолжил Остен. — Провоз огнестрельного оружия в страну и участие в перестрелке на автобане, в результате которой погибли люди и возникла угроза крупного ДТП…

— При всем уважении, инспектор. Эти люди пытались убить меня и двух девушек, которые ехали со мной.

— Разберемся, — медленно кивнул Остен. — В Зальцбурге мы во всем разберемся.

Внезапно инспектор протянул к Бонду свою длинную руку, похожую на змею, и в считанные секунды тот остался без пистолета и дубинки. Генрих Остен обладал не только опытом, но и поразительной интуицией.

— Не люблю общаться с вооруженным человеком, — румяные щеки Остена расплылись в улыбке.

— Если вы потрудитесь заглянуть в мой бумажник, то найдете там международную лицензию на ношение оружия, — заметил Бонд.

— Разберемся, — вздохнул Остен. — В Зальцбурге мы во всем разберемся.

Они добрались до города ближе к полуночи. «Налево… здесь направо… здесь опять направо…» — командовал инспектор. Мельком Бонд увидел реку Зальцах, мосты, пересекавшие ее, а также крепость Хоэнзальцбург — бывшую цитадель князей-архиепископов, которая гордо возвышалась над рекой и старым городом.

Сначала Бонд решил, что они направляются в полицейский участок, однако вскоре, преодолев бесконечный лабиринт улиц, они проехали мимо пары новостроек и оказались на подземной парковке. Два полицейских автомобиля, которые отстали от них по дороге в город, уже стояли там. В одной из машин сидела Сьюки, в другой — Нанни.

Бонд насторожился: резидент заверил его в том, что на полицию можно положиться, а вместо этого он оказался в руках сотрудника с крайне неприятным характером и сомнительной репутацией. Все это напоминало заранее продуманный и очень подозрительный план. Бонд не сомневался, что автомобильная стоянка принадлежала многоквартирному дому.

— Опустите стекло с моей стороны, — тихим голосом попросил Остен.

Один из полицейских подошел к окну, другой встал перед автомобилем, направив на Бонда зловещее дуло автомата.

Остен отдал распоряжения подчиненному по-немецки. Говорил он быстро и тихо, поэтому Бонд разобрал лишь отдельные слова: «Сперва женщины… отдельные комнаты… постоянное наблюдение… пока во всем не разберемся…» Потом инспектор что-то спросил, и патрульный ответил: «Позвоните ему как можно скорее».

Генрих Остен закивал головой, словно китайский болванчик, и отпустил полицейского. Второй продолжал держать Бонда на прицеле.

— Мы подождем несколько минут, — сообщил инспектор Бонду с довольной ухмылкой.

— Поскольку вы так и не объяснили, в чем меня обвиняют, я бы хотел связаться с моим посольством в Венне, — отчеканил 007 каждое слово.

— Всему свое время. Необходимо соблюсти определенные формальности.

С невозмутимым видом Остен скрестил руки на груди, давая понять, что он полностью контролирует ситуацию.

— Формальности? Какие к черту формальности? — закричал Бонд. — В конце концов, есть элементарные права человека! Я выполняю задание. И требую, чтобы…

Остен кивнул в сторону человека с автоматом:

— Остыньте, мистер Бонд, вы ничего не можете требовать. Здесь вы чужак, а я — представитель закона. На вас нацелен «Узи». Так что у вас нет прав.

Девушек вывели из машин, стараясь держать их друг от друга на дистанции. Сьюки была так напугана, что даже не обернулась в сторону «Бентли», а по красноречивому взгляду Нанни Бонд понял, что девушка по-прежнему вооружена и выжидает удобного момента. «Смертельно опасная и чертовски привлекательная», — подумал он.

Остен толкнул Бонда в бок его собственным пистолетом.

— Оставьте ключи в машине. Ее отгонят до утра. Выходите, держа руки на виду — офицер с автоматом немного нервный.

Бонд повиновался. Снаружи было прохладно, пахло бензином, резиной и машинным маслом.

Человек с автоматом указал Бонду на небольшой коридор, который заканчивался, на первый взгляд, кирпичной стеной. Остен достал из кармана пульт дистанционного управления. Секция кирпичной стены плавно отъехала назад и скользнула в сторону, открывая взору стальные двери лифта. Где-то в гараже завелся двигатель, и машина направилась к выезду.

Бонд, Остен и человек с автоматом вошли в кабину, и лифт бесшумно доставил их в небольшую прихожую, чьи стены украшала современная живопись. Затем они оказались в большой роскошной квартире, отделанной в современном стиле: турецкие ковры, дерево, сталь, стекло и дорогие ткани. На стенах висели картины Джона Пипера, Грэхема Сазерленда, Пьера Боннара, Георга Гросса и Дэвида Хокни. Огромное французское окно вело на широкий балкон. Слева за аркой находились столовая и кухня, за двумя арками пониже были длинные коридоры с блестящими белыми дверьми. Каждую арку охранял полицейский. За окном виднелась подсвеченная прожекторами крепость Хоэнзальцбург — до тех пор, пока Остен не приказал зашторить его, и светло-синий бархат бесшумно скользнул по рейке, заслонив великолепный пейзаж.

— Неплохо для инспектора полиции, — заметил Бонд.

— Ах, если бы все это было моим, — вздохнул Остен. — Я снял эту квартиру на один вечер.

Бонд кивнул, в знак того, что квартира была слишком стильной и элегантной для вкуса инспектора. Он обернулся к Остену и сказал:

— Послушайте, уважаемый. Я ценю вашу заботу, но примите к сведению, что наше посольство и департамент, который я представляю, выдали вам четкие инструкции касаемо моей безопасности. И ваши люди гарантировали нам полное содействие. Вы сказали, что я не имею права что-либо требовать. Но вы серьезно заблуждаетесь. На самом деле я имею полное право требовать все что угодно.

Остен вперил в него свой остекленелый взгляд и внезапно рассмеялся.

— Будь вы живы, мистер Бонд, вы бы могли требовать что угодно. И я был бы обязан вам подчиняться. Но дело в том, что мы с вами оба мертвы.

Бонд сверкнул глазами, начиная осознавать, что задумал инспектор.

— Ваша беда в том, что вы уже труп, — продолжал Крюк. — А я стал призраком. — С улыбкой он огляделся вокруг. — И в скором времени я буду жить здесь. Неплохое место для призрака, правда?

— Очаровательное, — съязвил Бонд. — А что ждет меня?

На лице полицейского не осталось ничего человеческого. Черты окаменели, а остекленелые глаза будто покрылись мириадами трещин. Даже румяные щеки мертвенно побледнели.

— Могила, мистер Бонд. Вы будете там, где и полагается покойнику. В холодной, сырой могиле. Как будто вас никогда и не было на этом свете.

Вскинув руку, Остен взглянул на часы и приказал человеку с автоматом включить телевизор.

— Сейчас начнутся новости. О моей смерти уже доложили. О вашей смерти сообщат как о вероятной, хотя на рассвете она станет более, чем вероятной. Так что сидите и наслаждайтесь. Надеюсь, вы оцените то, как я лихо все провернул, особенно учитывая сжатые сроки.

Бонд опустился в глубокое кожаное кресло. Он прикидывал свои шансы в стычке с вооруженными полицейскими.

Тем временем на большом экране появились соблазнительные австрийки, которые, стоя на фоне горного пейзажа, рассказывали зрителям о пользе солнцезащитного крема. Затем на легком самолете прилетел молодой парень и сообщил, что вид сверху просто фантастический, но он был бы еще фантастичнее с фотоаппаратом определенной марки.

Наконец рекламу сменила заставка программы новостей, и симпатичная брюнетка с серьезным видом сообщила о жуткой трагедии на трассе А-12, где неизвестные обстреляли автомобиль с туристами, в результате чего при взрыве погибли все пассажиры. На экране появились фотографии обломков серебристого «Рено» на фоне полицейских машин и кареты «скорой помощи». Затем ведущая сообщила еще об одной трагедии: пять офицеров полиции, спешившие на место происшествия, погибли в результате несчастного случая на дороге. Водитель одного из патрульных автомобилей не справился с управлением и столкнулся с другой машиной. Обе выскочили на обочину, врезались в деревья и загорелись.

На экране показали обломки полицейских автомобилей, после чего появилась чернобелая фотография инспектора Генриха Остена, и ведущая с прискорбием сообщила, что Австрия потеряла одного из самых верных служителей закона. Он ехал во второй машине и скончался от серьезных ожогов.

Затем Бонд увидел свою фотографию и номерной знак «Бентли». По словам телеведущей, британский дипломат, путешествовавший в компании двух молодых девушек, разыскивался по подозрению в участии в вышеупомянутой перестрелке. Официальный представитель посольства заявил, что некоторое время назад дипломат позвонил в посольство и попросил о помощи, но руководство посчитало, что у него просто нервный срыв. «В последнее время он испытывал большой стресс», — пояснил представитель посольства репортеру. После этого, по словам ведущей, дипломат и молодые женщины скрылись на автомобиле «Бентли» в неизвестном направлении. Полиция продолжала поиски, но не исключала возможности, что беглецы свалились в пропасть на одной из горных дорог. Полицейские опасались наихудшего сценария.

После этих слов Остен засмеялся.

— Видите, как просто? — спросил он. — Завтра ваш автомобиль найдут на дне пропасти, а в нем — три изуродованных тела.

— Надо полагать, мое тело будет обезглавлено? — спокойно спросил Бонд.

— Разумеется, — ответил инспектор. — Я вижу, вы в курсе событий.

— Я в курсе того, что вам удалось убить пятерых своих коллег.

Остен поднял свою кукольную руку в знак протеста.

— Упаси боже, мистер Бонд. То были бродяги, бомжи, отбросы общества… Мы просто сделали этот мир чище.

— А как же патрульные машины?

— Машины были настоящие. А те, что на парковке, — фальшивки. Я держал на всякий случай пару белых «Фольксвагенов» с битыми номерами и полицейской символикой… И вот этот случай настал.

— Вчера?

— Да, когда я узнал об истинной причине похищения ваших подруг и о награде. Да, это было вчера. У меня свои источники информации. Я навел справки и узнал о…

— Об Охоте за головой.

— Именно, мистер Бонд! Вы хорошо проинформированы. Хотя люди, предложившие приз, уверяли меня, что вы в полном неведении.

— Для соперника, который вступил в игру позже других, вы прекрасно организованы, — прокомментировал Бонд.

— Организован? — Щеки инспектора залоснились от гордости. — Всю жизнь я был на низком страте. У меня все подготовлено: план побега, средства, документы, друзья, паспорт…

Самоуверенность инспектора нисколько не удивляла: Бонд находился в его руках, на его территории.

— Я знал, что рано или поздно фортуна улыбнется мне, — увлекся рассказом Остен, — и мне попадется дело о крупном шантаже или похищении, которое позволит мне по-настоящему разбогатеть и скрыться. Мелкие преступники никогда не могли обеспечить меня финансовой независимостью. И если мне удастся провернуть подобное дело, говорил я себе, то обеспеченная старость мне гарантирована. Но даже в самых диких мечтах я не предполагал, мистер Бонд, что благодаря вам на меня свалится такое богатство! — Генрих Остен засиял, словно шкодливый ребенок. — В свое время я разработал для своих людей хорошую систему поощрений. И теперь у них масса причин помогать мне. Это не патрульные, они из моего убойного отдела. И готовы умереть за меня.

— Или за деньги, — холодно ответил Бонд. — За деньги они от вас избавятся.

Остен усмехнулся:

— Вряд ли, мистер Бонд. Я — стреляный воробей. И очень сомневаюсь, что они попытаются избавиться от меня. А вот в чем я не сомневаюсь — так это в том, что они помогут мне избавиться от вас. — Инспектор поднялся — А теперь извините, но мне нужно сделать один очень важный телефонный звонок.

— Одну минуту, инспектор! — Бонд поднял руку. — Последняя просьба приговоренного к смерти. Те две девушки… они все еще здесь?

— Естественно.

— Они не имеют ко мне никакого отношения. Мы встретились случайно. Я прошу вас их отпустить.

— Это невозможно, — пробормотал Остен, даже не глядя на Бонда, и вышел из комнаты.

Человек с автоматом улыбнулся Бонду и на ломанном английском произнес:

— Ловкий малый наш шеф, а? Скоро, говорит, в роскоши все будем купаться.

«Как бы не так, — подумал Бонд. — Он скорее увидит вас мертвыми на дне пропасти, чем поделится наградой, которую получит — если вообще получит ее».

— И как же ему удалось осуществить столь блестящий план за такое короткое время? — спросил его Бонд по-немецки.

— Так наш шеф вроде как все рассказал… Он вел дело о похищении, звонил, наводил справки, а потом свалил куда-то на час. Вернулся и отвез нас на эту квартиру. Предложил работенку: найти некоего Бонда — то есть тебя — и привести сюда. Женщины возвращаются в клинику, а хозяева квартиры отстегивают нам, то есть шефу — гонорар. Шеф чуть с ног не сбился, разыскивая тебя. А когда нашел и мы отправились за тобой, то поступило сообщение о жуткой перестрелке на А-12 и о том, что ты с бабами ждешь помощи на стоянке для отдыха… Ну, шеф-то — парень не промах: мы нашли пятерых пьяных бомжей, усадили их в машины — и готово. Затем поехали за тобой. Остальное ты знаешь.

Тем временем Крюк вернулся в комнату.

— Все идет по плану, — сказал он, улыбаясь. — Боюсь, мистер Бонд, мне придется запереть вас в одной из комнат, всего на пару часов. Ко мне должен пожаловать гость. А когда он уйдет, мы отправимся в горы. Охота за головой подходит к концу.

Бонд кивнул, сильно сомневаясь, что охота закончена. Выход всегда был, и сейчас было крайне необходимо найти способ вытащить себя и девушек из лап Крюка. Инспектор помахал пистолетом в сторону правого коридора. Бонд сделал шаг и сказал:

— У меня всего два вопроса. Своего рода, последняя просьба…

— Женщины умрут, — тихо произнес Остен. — Я не собираюсь оставлять свидетелей.

— Нет-нет, я понимаю. На вашем месте я поступил бы так же. Меня просто одолевает любопытство. Что за люди были в «Рено»? Я так понимаю, они тоже принимали участие в этой охоте?

— Я думаю, это Корсиканский союз, — поспешно ответил Крюк. Судя по волнению, его гость мог прибыть с минуты на минуту.

— А что случилось с моей экономкой и мисс Манипенни?

— Что случилось? Их похитили. Вот что случилось.

— Да, но как?

— Я не собираюсь вдаваться в детали, — огрызнулся Крюк, — Их похитили — и точка. Остальное вам знать ни к чему.

Он подтолкнул Бонда в сторону коридора. Возле третьей справа двери Крюк остановился, отпер ее и торопливо втолкнул Бонда внутрь. Ключ повернулся и замок щелкнул.

Бонд осмотрелся: светлая спальня, современная кровать с балдахином, на стенах дорогие репродукции, кресло, туалетный столик, встроенный в стену шкаф и окно, закрытое тяжелыми шторами кремового цвета.

Первым делом Бонд проверил окно, выходившее на узкий балкон, который почти наверняка был частью большой террасы. Толстое, особо прочное стекло и надежные замки, взломать которые потребуется время. Дверь исключалась: сломать ее без шума не представлялось возможным, а отмычки были слишком маленькие. Оставалось окно. Но что дальше? До земли минимум шесть этажей, а у него — ни оружия, ни альпинистского снаряжения.

Бонд проверил шкаф и туалетный столик. Все ящики были пусты. Тем временем где-то в квартире раздался дверной звонок. Итак, прибыл гость. Вероятно, посланник Тамила Рахани. Кто-нибудь из руководителей СПЕКТРа. Время вышло. Выбора не оставалось. Только окно.

Инспектор Остен не стал забирать у Бонда ремень — что было странно для полицейского. В толстый кожаный пояс был вшит тонкий продолговатый набор инструментов, напоминавший швейцарский нож. Изготовленный из закаленной стали набор включал в себя отвертки, отмычки и даже крохотный аккумулятор с проводами для детонации трех миниатюрных зарядов, размером с ноготь.

Набор был разработан блистательной Энн Райли, личным ассистентом майора Бутройда из отдела «Кью». Бонд в мыслях поблагодарил девушку за гениальное изобретение и принялся отвинчивать винты первого замка. Всего их было три, один — на ручке. С первым он провозился десять минут. При таких темпах ему требовалось еще минут двадцать, если не больше, а время неумолимо убегало.

Оставалось продолжать работу, до крови сдирая на пальцах кожу. Взрывать замок на двери не имело смысла: его прошьют автоматной очередью прежде, чем он успеет выбежать в коридор. Время от времени Бонд останавливался, чтобы прислушаться, но в гостиной было тихо. Наконец он покончил со вторым замком. Оставалась ручка. Однако не успел он выкрутить первый винт, как за окном вспыхнул свет. Кто-то включил освещение на балконе, а один из фонарей находился как раз за окном спальни.

Бонд по-прежнему не слышал ни звука. Видимо, стены и окно обладали хорошей звукоизоляцией. Спустя несколько секунд глаза привыкли к новому освещению, и он продолжил атаковать замок. Прошло минут пять, прежде чем он вывернул первый винт. Прислонившись к стене, он решил попробовать взломать замок на ручке.

Первые две отмычки не подошли, потом наконец раздался резкий щелчок, и фиксатор отскочил назад. Бонд бросил взгляд на часы: весь процесс отнял у него сорок пять минут. Время истекло, а у него до сих пор не было четкого плана.

Бонд тихо повернул ручку и потянул створку окна на себя. Она поддалась без единого скрипа. В лицо хлынула прохладная струя свежего воздуха, и он сделал несколько глубоких вздохов, чтобы очистить голову. Замерев, Бонд весь обратился в слух, пытаясь уловить хоть звук с террасы, которая находилась за углом. Но все было тихо.

«Странно, — подумал Бонд. — Время работает против Остена. А соперники только и ждут момента, чтобы устранить конкурентов. Он и так вмешался в игру неожиданно, решив в одночасье все проблемы СПЕКТРа, словно джокер, спутавший карты других соперников. Ему бы поспешить за вознаграждением, а он тянет время».

Стараясь не шуметь, Бонд вылез на балкон и прижался к стене. По-прежнему ни звука. Он осторожно выглянул из-за угла: в свете фонарей были хорошо видны огромные горшки с цветами, садовая мебель и… трупы. Четыре тела, аккуратно уложенных между белыми креслами из кованого железа, на фоне безмятежных огней ночного Зальцбурга. У каждого была снесена верхняя часть черепной коробки, а кровь стекала по стенам и мебели на бетонные плиты. Над широким французским окном, на вбитых в стену крючках, висели горшки с геранью алого цвета. На всех, кроме одного. Вместо герани на нем был закреплен крюк мясника, на котором висел инспектор Остен.

Бонд уже давно не видел столь жуткой сцены. Руки и ноги полицейского были связаны, а острие крюка вошло ему прямо в горло, успев за это время выйти наружу через левый глаз. Кто-то постарался, чтобы смерть инспектора была мучительной и долгой. Если рассказы о его нацистском прошлом были правдой, то Генрих Остен получил сполна.

Тело, из которого продолжала сочиться кровь, слегка покачивалось на ветру, а то, что осталось от лица, было искажено гримасой агонии. Бонд перевел дыхание и шагнул вперед. В это время с улицы донеслась музыка, которая зловещим образом слилась со скрипом покачивающегося крюка. Разумеется, это был Моцарт. Предположительно, 20-й концерт, хотя Бонд не так хорошо разбирался в творчестве композитора. Затем в другом конце улицы заиграл трубач, и его джазовая композиция удивительно гармонировала с концертом. Бонд решил, что это простое совпадение.