Бонд почувствовал в животе комок страха и боли от своей беспомощности: сквозь возникшую снежную дымку он видел, как темно красная фигурка, словно тряпочная кукла, полетела кубарем и сгинула в белом фонтане мелких брызг. Люди, стоявшие вокруг Тирпица и Бонда, тут же кинулись на землю, будто бы попав под минометный огонь. Тирпиц и Бонд не шелохнулись. Американец лишь забрал у Бонда свой бинокль и поднес к глазам его резиновые окуляры.

— Вон она. Кажется, без сознания. — Тирпиц говорил с такой интонацией, будто командовал воздушной атакой или корректировал артиллеристский огонь.

— Да, лежит на спине. По пояс в снегу. В ярдах ста от места взрыва.

Бонд забрал бинокль и взглянул сам: снег уже оседал, и фигурка, распластавшаяся в сугробе, виднелась вполне отчетливо.

За их спинами раздался еще один голос:

— Администрация отеля вызвала полицию и «скорую». Сюда им ехать недалеко, а вот на гору ни одна спасательная команда быстро не заберется — слишком рыхлый снег. Им придется вызывать вертолет.

Бонд обернулся. Рядом стоял Коля Мосолов, который тоже смотрел в бинокль.

За те секунды, что прошли после взрыва, мозг Бонда окунулся в лихорадочный водоворот мыслей. В его внутренний компьютер поступили четкие исходные данные и сложились в логическую цепочку, которая, в свою очередь, привела к очевидным и безошибочным заключениям. Телефонный звонок Полы (если, конечно, это была Пола) подтвердил многое, что рассказала Бонду Ривка, тем самым еще сильнее подкрепив ранее возникшие у него подозрения. Пола Вакер была явно не той, за кого себя выдавала. Она подставила его в своей квартире, во время его прошлого визита в Хельсинки, каким-то образом прознала о его ночке с Ривкой (или Анни — кому как угодно), и теперь подставила ее саму. Более того, поражала легкость, с которой Пола (пока что он знал ее только под этим именем) устроила этот несчастный случай на горнолыжном спуске! Она знала, где находился Бонд, она знала, где была Ривка; она знала все. Это могло означать только одно: Пола имела какой-то доступ к четырем участникам операции «Ледокол». Это могла быть либо прямая связь с одним из его коллег, либо какой-то тайный способ, например, подслушивание при помощи хитроумной электроники. А что? Вполне возможно. В любом случае сейчас Пола несомненно находилась здесь, в отеле, или же в его окрестностях, неподалеку от Саллы, и может даже, в данный момент наблюдала за ними.

Бонд отвлекся от своих размышлений.

— Ну? что скажешь? — спросил он, обернувшись к Коле, и тут же вновь устремил взор на склон.

— Я же говорю: вертолет. На самой трассе снег укатан, но Ривка застряла в рыхлом. Если действовать быстро, то без вертолета здесь не обойтись.

— Я не об этом, — отрезал Бонд. — Что ты скажешь о взрыве?

Коля пожал плечами.

— Я думаю, это противопехотная мина. Они до сих пор здесь попадаются. Некоторые остались еще со времен русско-финской зимней войны, некоторые — со времен Второй мировой. Даже спустя столько лет. Их смещает. ранней зимой, при первых буранах. Да, лично мне кажется, что это противопехотная мина.

— А если я скажу тебе, что меня предупредили?

— Вот именно, — поддакнул Брэд, приникший глазами к биноклю. Он продолжал рассматривать красное пятнышко, которым отсюда казалась Ривка. — Бонду кто-то звякнул.

Колю, казалось, этот факт нисколечко не заинтересовал.

— Что ж, надо будет обсудить это. Но где же эта чертова полиция с вертолетом?

В этот момент, словно по заказу, на главную автостоянку отеля, скользя, ворвалась полицейская машина марки «Сааб-Финляндия», остановившись в двух шагах от Коли, Тирпица и Бонда. Из нее вышли двое полицейских, и к ним тут же подскочил Коля, затараторив по-фински, словно на родном, сопровождая, к удивлению Бонда, свои слова жестами. Затем Мосолов обернулся к нему, тихо выругавшись по-русски, и сказал: — Вертолет будет только через пол часа! — Коля выглядел взбешенным от ярости. — Спасательная команда тоже!

— Значит, тогда нам придется…

Внезапно Бонда перебил Брэд Тирпиц:

— Она зашевелилась. Пришла в сознание. Пытается встать. Нет, снова упала. Кажется, у нее сломаны ноги.

Бонд не медля спросил Колю, есть ли в полицейской машине громкоговоритель. И вновь последовал короткий диалог с полицейскими. Мосолов крикнул:

— Да, есть.

Бонд тут же рванул к своему автомобилю, расстегивая набегу куртку, чтобы достать ключи.

— Приготовь его, — крикнул он. — Я сам спущу ее вниз. Приготовь громкоговоритель!

Замки в «Саабе» были хорошо смазаны маслом и обработаны антифризом, поэтому Бонд без труда отпер машину. Выключив сигнализацию, он подбежал к багажнику, открыл и достал из него пару спасательных канатов и массивное приспособление в форме барабана — «Шермули Пэинс-Вессекс Спидлайн» — устройство для переброски каната. Запря дверь машины, он включил противоугон и поспешил к подножью горы, где один из полицейских, с несколько смущенным видом, уже стоял с громкоговорителем в руках.

— Она пытается сесть. Махнула рукой и показала, что ей не двинуться с места, — сказал Тирпиц подбежавшему Бонду.

— Понял. — Бонд взял у полицейского громкоговоритель, включил и направил в сторону Ривки Ингбер, казавшейся отсюда красной полоской. Стараясь не прикасаться губами к металлу, он заговорил:

— Если ты меня слышишь, Ривка, тогда подними руку. Это говорит Джеймс. — Его голос, в десять раз усиленный громкоговорителем, прогремел в горах эхом.

Бонд заметил движение. Тирпиц, глядя в бинокль, прокомментировал:

— Она подняла руку.

Бонд удостоверился, что громкоговоритель направлен точно в сторону.

Ривки.

— Я собираюсь выстрелом запустить к тебе канат, Ривка. Так что не пугайся. Его конец будет прикреплен к ракете, которая пролетит очень близко от тебя. Подтверди, если поняла.

Она вновь подняла руку.

— Как ты думаешь, когда канат долетит до тебя, ты сможешь закрепить его вокруг себя под мышками?

Девушка ответила утвердительно.

— Ты понимаешь, что тогда мы сможем потихоньку стащить тебя вниз?

И вновь утвердительно.

— Если что-то будет не так или тебе вдруг станет больно, просигналь, подняв обе руки. Поняла?

И снова утверждение.

— Так, ладно. — Бонд повернулся к остальным, начав раздавать указания.

Полностью автономное устройство «Шермули Пэинс-Вессекс.

Спидлайн», предназначавшееся для переброски каната на большие расстояния, представляло собой внушительный барабан с рукояткой и пусковым механизмом. Бонд снял с цилиндра защитный пластиковый кожух, и под ним оказалась ракета, чей корпус почти полностью был скрыт плотно смотанным вокруг нее канатом длинной 275 метров. Бонд вытащил свободный конец каната и дал указания привязать его к заднему бамперу полицейской машины, а сам встал у подножья горы, почти точно напротив темно-красной фигурки. Когда канат привязали, Бонд вытащил предохранительный штырек из задней части рукоятки и взялся за другую, фигурную, рукоятку, спрятанную за щитком пускового крючка. Затем он сделал четыре твердых шага вверх по склону, держась справа от трассы, идя по глубокому, рыхлому снегу, поскольку на самом горнолыжном спуске снег был тверд как камень, и там мог помочь только ледоруб.

Сделав четыре шага, Бонд оказался почти по пояс в снегу, однако отсюда ему было удобнее произвести выстрел. Бонд напрягся и, держа цилиндр в вытянутых руках, постарался правильно распределить центр тяжести. Убедившись, что ракета не попадет в саму Ривку, он нажал на курок — боек ударил по заряду, и послышался тупой грохот. Ракета с невероятной скоростью взмыла высоко в чистое небо, распушила дымовой хвост, и вслед за ней устремился канат, который стал разматываться все быстрее и быстрее, протянувшись над заснеженной горой одноцветной радугой.

Пролетев высоко, но точно над Ривкой, ракета пронесла за собой канат и с тупым хлопком приземлилась где-то за девушкой. На секунду длинная дуга так и замерла, содрогаясь в неподвижном воздухе, но потом, как по команде, канат начал падать — словно длинная коричневая змея, грациозно заскользившая вниз по склону.

Бонд пробрался сквозь глубокие сугробы обратно вниз и забрал у полицейского громкоговоритель.

— Подними руку, если ты можешь подтянуть к себе веревку. — И снова голос Бонда отозвался грохочущим эхом.

Несмотря на мороз, на улицу уже выбралось несколько зевак. Другие выглядывали из окон отеля. Где-то вдалеке с нарастающей громкостью приближалась сирена скорой помощи.

— Бинокль, пожалуйста, — сказал Бонд командным тоном, и Тирпиц передал ему свой бинокль. Покрутив настроечное колесико, Бонд поймал Ривку в фокус: она лежала согнувшись под странным углом, по пояс в снегу, вокруг валялись осколки заледенелого снега. Лицо девушки было почти не видно, но Бонд знал, что на нем застыло выражение боли. Она с огромным трудом дотянулась до каната, схватилась и принялась подтягивать его к себе.

Время тянулось нестерпимо медленно. В изнеможении от дикого холода и ран, отчаявшаяся, Ривка постоянно останавливалась, чтобы передохнуть. Простое действие — подтянуть к себе канат — превратилось для нее в титанический труд. Глядя на девушку в бинокль, Бонду казалось, что та тянет к себе целую тонну. Время от времени он замечал, что Ривка машет руками. Тогда он подгонял ее словом, и по склонам вновь начинало рикошетом носиться грохочущее эхо его усиленного громкоговорителем голоса.

Наконец она подтянула к себе канат и взялась за следующее испытание — ей предстояло обвязать канат вокруг себя.

— Под мышками, Ривка, — посоветовал Бонд. — Завяжи в узел и передвинь его за спину. Когда будешь готова, подними руки.

Прошла целая вечность прежде, чем она подняла руки.

— Так, хорошо. А теперь мы спустим тебя вниз, нежно, как только сможем. Мы будем стаскивать тебя по рыхлому снегу, но не забудь: если станет очень больно, поднимешь обе руки. Приготовься, Ривка.

Бонд повернулся к своим помощникам, которые уже успели отвязать канат от бампера «Финляндии» и медленно начинали тянуть Ривку вниз. Он знал, что «скорая» уже приехала, но на медиков обратил внимание только сейчас: целая команда во главе с молодым бородатым доктором. Бонд поинтересовался у него, куда заберут Ривку. Доктор, по фамилии Симонссон, заявил, что девушку положат в маленький госпиталь в Салле. «Ну а там. — доктор неуверенно развел руками, — все зависит от тяжести увечий».

Прошло добрых три четверти часа, прежде чем они спустили Ривку в легко досягаемое место. Когда Бонд пробрался к ней сквозь сугробы, та уже почти теряла сознание. Он стал нежно придерживать девушку, и полицейские вновь продолжили осторожно тянуть канат, пока не спустили ее к подножью склона.

Когда к Ривке подошел доктор, она застонала, открыла глаза и тут же увидела Бонда.

— Джеймс, что случилось? — ее голос был тихим и слабым.

— Не знаю, крошка. Ты упала. — Бонд почувствовал, как его лицо, скрытое защитными очками и шарфом, начинает искажать и сковывать тревога, подобно тем белым пятнам обморожения, что проступили на открытых частях ее лица.

Через несколько секунд доктор прикоснулся к плечу Бонда и отвел его в сторону, тем временем Тирпиц и Коля присели рядом с девушкой. Доктор тихо сказал: — С виду перелом обеих ног. — Он говорил, как Бонд уже успел заметить, на превосходном английском. — Обморожение и сильная гипотермия. Ее необходимо срочно госпитализировать.

— Сделайте это как можно скорее! — Бонд схватил доктора за рукав. — Я смогу потом ее навестить?

— Конечно, сможете.

Ривка вновь потеряла сознание, а Бонду ничего не оставалось, как просто стоять в замешательстве и смотреть, как они аккуратно пристегивают ее к носилкам и кладут в карету «скорой помощи». Перед глазами Бонда все замелькало: холод, лед и снег, «скорая», ползущая к главным воротам отеля. Среди этих картинок промелькнули и другие образы, без спросу ворвавшиеся из его памяти: другая «скорая», другая дорога, жара, кровь, кровь по всей машине, и австрийский полицейский, задающий бесконечную вереницу вопросов о смерти Трейси. Убийство его несчастной единственной супруги. Этот кошмар всегда таился где-то в далеких-далеких уголках его памяти.

Эти две картины были готовы вот-вот слиться в одну, как вдруг Бонд услышал Колин голос:

— Нам надо поговорить, Джеймс Бонд. Хочу задать кое-какие вопросы. И еще нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру. Уже все готово, но теперь нас на одного меньше, поэтому следует сделать кое-какие поправки.

Бонд кивнул и медленно поплелся обратно в отель. В вестибюле они договорились встретиться в три часа у Коли.

Вернувшись к себе, Бонд открыл дипломат, разработанный милашкой Кьют, отпер внутри него секретные замки, вытащил фальшивое дно и достал из бокового отделения продолговатый предмет красного цвета, размером с пачку сигарет. Это был VL-34 — так называемый «Личный охранник» — возможно один из самых миниатюрных и наиболее усовершенствованных детекторов электронных «жучков». Приехав прошлой ночью в отель, Бонд сразу же «прочесал» свой номер на наличие электроники и ничего не нашел, но сейчас он не собирался рисковать.

Вытянув поисковую антенну, Бонд включил маленькое устройство и начал проверять комнаты. В считанные секунды на передней панели замигала группа огоньков. Как только он направил антенну к телефонному аппарату, тут же загорелась желтая лампочка, окончательно подтвердив, что где-то в районе телефона был спрятан передатчик и микрофон. Установив местоположение одного подслушивающего «жучка», Бонд внимательно прошелся по всему номеру. Пару раз предупредительные огоньки загорались около радиоприемника и телевизора, но сигнальный, желтый, больше не зажегся.

Так за короткое время Бонд установил, что в номере находился всего один единственный «жучок» — в телефонном аппарате. Бонд осмотрел его: внутри была установлена усовершенствованная версия старого и хорошо знакомого ему «универсального жучка» — приспособления, превращавшего телефон в круглосуточно работающий микрофон, чей сигнал получал определенный телефонный оператор, который мог находиться где угодно. Даже на другом полушарии этот человек имел возможность прослушивать не только телефонные, но и простые разговоры, ведущиеся в комнате с таким «жучком».

Бонд вытащил из аппарата «универсальный жучок», отнес его в уборную и, предварительно раздавив каблуком сапога, смыл в унитазе.

— Да сгинут же так все враги государства, — пробормотал он с кривой ухмылкой на устах.

Остальные наверняка были напичканы аналогичными или схожими «жучками». Оставалось только два вопроса: каким образом и когда «жучок» был установлен, и как Поле удалось так четко и слаженно устроить покушение на жизнь Ривки? Она среагировала на удивление быстро, хотя, с другой стороны, отель «Ревонтули» мог быть так нашпигован вражескими шпионами, что все опасные ловушки и ямы для команды «Ледокола» были подготовлены заранее. Но в таком случае Пола (или тот, кто организовал эти диверсии) должен был присутствовать на их встрече, на Мадейре. Ну а раз Ривка стала жертвой, следовательно, она чиста. А Брэд Тирпиц и Коля? Бонд был уверен, что вскоре установит правду и о них. Если сегодня ночью их операции по наблюдению за «Русаком» и вправду дадут зеленый свет, то, быть может, весь расклад вот-вот станет известен.

Бонд принял душ, оделся в удобную одежду, растянулся на кровати и закурил сигарету «Симмонс». Затянувшись пару-тройку раз, Бонд затушил бычок в пепельнице и закрыл глаза, постепенно погрузившись в сон.

Резко проснувшись, Бонд взглянул на часы: почти три. Он подошел к окну: зимний пейзаж менялся на глазах — резкий белый цвет постепенно исчезал вместе с заходящим солнцем. И вдруг произошло чудо, которое в Заполярье случается за одну-две минуты до наступления сумерек — когда на земле, скалах, зданиях и деревьях сияющая белизна снега и льда плавно перетекает в зеленоватую синеву.

Бонд уже и так немножко опаздывал на встречу с Колей и Тирпицом, но его этот факт не особо волновал его. Он быстро подошел к своему, теперь уже «чистому», телефону и запросил у телефонистки номер госпиталя в Салле. Та нашла его почти сразу же. Бонд нажал на сброс и набрал номер госпиталя. Проснувшись, он сразу же подумал о Ривке.

Девушка из регистратуры госпиталя говорила по-английски сносно. Бонд спросил о Ривке, его попросили подождать.

Наконец женщина ответила:

— Боюсь, что у нас нет пациентки с такой фамилией.

— Она к вам поступила совсем недавно, — уточнил Бонд. — Несчастный случай в отеле «Ревонтули». На горнолыжном спуске. Гипотермия, обморожение и перелом обеих ног. Вы посылали скорую помощь с доктором…, — он запнулся, вспоминая фамилию, — …с доктором Симонссоном.

— Сожалею, сэр. У нас маленький госпиталь, и я знаю здесь всех докторов. Их всего пять, и среди них нет ни одного по фамилии Симонссон…

— Бородатый такой. Молодой. Он сказал мне, что я могу позвонить.

— Сожалею, сэр, но здесь вероятно какая-то ошибка. Сегодня не было ни одного вызова из «Ревонтули». Я только что это проверила. К нам сегодня и женщин-то не поступало. И у нас нет доктора Симонссона. У нас вообще нету молодых, бородатых докторов. Хотелось бы, конечно, чтобы они были! А то трое из наших средних лет и женаты, а остальные два на следующий год уходят на пенсию!

Бонд поинтересовался, не было ли по близости других госпиталей. Оказалось, не было. Ближайший госпиталь находился в Кемиярви, но чрезвычайные ситуации в этом районе его не касались, равно как и госпиталя в Пелкосенниеми. Бонд спросил телефонные номера обоих госпиталей и местного полицейского участка, поблагодарил девушку и принялся звонить дальше.

Через пять минут он уже знал, что дело плохо: ни в одном из этих госпиталей про взрыв у отеля ничего не слышали. Более того, никакой автомобиль «Сааб-Финляндия» ни из какого местного полицейского участка дороги в этот день не патрулировал. И вообще, никакой полиции в отель не вызывали. Ошибка исключалась: в полиции очень хорошо знали этот отель, офицеры полиции даже регулярно проходили здесь лыжную подготовку.

Все они очень сожалели и извинялись.

Бонд тоже в ответ извинялся. И не находил себе места.