Глава 1

Молодой путешественник

Снова Англия после стольких лет...

Интересно, понравится ли она ему теперь?

Люк Фицвильям задал себе этот вопрос, когда спускался по сходням на пристань. Он таился в подсознании во время его пребывания под сеныо Костомса. И снова у него возникла эта мысль, когда он в конце концов уже сидел в поезде.

Англия, которую ему когда-то пришлось покинуть, снова перед ним эта Англия... Теперь у него скопилось много денег, чтобы можно было тратить их на развлечения... Повидать старых друзей... Снова встретиться со своими сверстниками, с которыми он был некогда коротко знаком, снова окунуться в эту беспечную атмосферу... Ну что же, всего это-го уже недолго ждать. «Может быть, это порадует и меня самого,— подумал он,— теперь я уже скоро вернусь».

О возвращении в Костомс не может быть и речи. Больше уже не будет ни этих горячих, удушливых ночей, ни этого ослепляющего солнца, ни такой богатой, очаровательной тропической растительности и, конечно, больше не будет одиноких вечеров за чтением старых номеров «Таймса».

Здесь он вновь станет уважаемым человеком, обо всем имеющим собственное мнение, праздным джентльменом, возвращающимся в Англию после длительного отсутствия. Чем же он намеревается заняться?

Англия! Англия в июньский день с серым небом и резким порывистым ветром! Что можно приветствовать в тебе в подобный день? И люди! О боже, эти люди! Их целые толпы с такими же серыми лицами, как это серое небо, озабоченными, измученными лицами... А дома? Они поднимаются вверх, как грибы. И отвратительные маленькие домишки, ужасно похожие на курятники...

С досадой Люк Фицвильям отвернулся от пейзажей, проносившихся за окном поезда. Он снова сел на диван и стал внимательно просматривать газеты, которые только что купил. Их у него было несколько: «Таймс», «Пунч», «Дейли Кларьон». Он начал с «Дейли».

Эта газета давала полную информацию об Эросмэ. Люк пожалел, что в этой газете не было сообщений за вчерашний день. Скачек он уже не видел лет с девятнадцати. Когда-то и он держал лошадь в клубе. И сейчас, под наплывом воспоминаний, ему захотелось узнать, что пишут об этих скачках. И он нашел в газете такое сообщение: «...в числе других Джюб Второй, Максмаил, Антони и Джерибой по своим качествам имеют мало шансов занять ведущее место. Из тех, кто не назван...» Но Люк не обратил внимания на тех, кто не назван. Его глаза пробежали по сводке тотализатора. Джюб Второй был помещен в список сороковым.

Он посмотрел на часы. Уже четыре.

«Ну,— подумал он,— забег уже прошел».

Ему захотелось сделать ставку на Глеригольда, второго фаворита.

Затем он открыл «Таймс» и начал просматривать передовую.

Напротив него в углу дивана сидел полковник с полным и энергичным лицом. Он незадолго до этого прочитал статью, которую просматривал Люк. Но прошло более получаса, прежде чем полковник попытался высказать, что он думал о прочитанной передовице.

— Это чистейшая коммунистическая пропаганда, сэр.

И полковник, не прибавив больше ни слова, откинул голову на спинку сиденья и вскоре заснул.

Поезд замедлил ход и остановился около большой, но безлюдной станции со множеством платформ. Несколько поодаль можно было разглядеть газетный киоск с аншлагом: «Результаты скачек». Люк выпрыгнул на платформу и побежал к киоску. Несколько мгновений спустя он уже изучал сводку.

«Результаты скачек: Джюб Второй. Мацерра. Глеригольд...»

Люк широко улыбнулся. Сто фунтов на билет. Хороший был бы выигрыш. Не подкачал его ставленник!

Люк сложил бумажку и, убирая ее в карман, повернулся к поезду, все еще широко улыбаясь. Вдруг лицо его вытянулось. В возбуждении от победы облюбованной им лошади он не заметил, что поезд ушел...

— Какого черта этот поезд ушел не по расписанию? — осведомился он у угрюмого железнодорожника.

Тог спокойно ответил:

— Не понимаю, о чем вы говорите. Какой поезд? Здесь поездов не было с 3 часов 13 минут.

— Но только что здесь остановился поезд, я сам с него сошел. Экспресс, который шел с побережья.

— Экспресс с побережья не останавливается, сэр, нигде, до самого Лондона.

— И все же он остановился,— уверял Люк,— я же сам сошел с него.

— Он нигде до Лондона не останавливается,— невозмутимо повторил служащий.

И, словно взвесив все факты, служащий подозрительно посмотрел на Люка.

— Вы не могли сойти с этого поезда. Вот знак, запрещающий остановку.

— Я не разбираюсь в ваших тонкостях, да они меня и не интересуют. Меня занимает другое: что мне теперь делать? Что бы вы могли мне посоветовать?

— Самое лучшее, если вы отправитесь с «Реконом». Это будет в четыре двадцать пять.

— Меня это устраивает.

И Люк принялся измерять шагами платформу.

Огромная доска извещала, что он находится в Клэйтоне Дженюшон. Внезапно появился поезд, состоящий из одного товарного вагона, влекомого почти игрушечным паровозом. Он остановился, и сейчас же платформа оживилась. В вагон начали таскать тюки и бидоны с молоком.

Поезд отошел, и следом за ним подошел другой, на Лондон.

Вагоны третьего класса были переполнены. В вагоне первого класса хотя и были свободные места, но полностью свободного купе не было. В первом купе человек в военной форме и с вонючей сигарой. Нет, хватит военных попутчиков! В следующем гувернантка с капризным мальчиком. Не то! И наконец, в третьем купе он увидел только одну пассажирку. Это была уже довольно пожилая леди, она напомнила Люку его тетку, любимую им тетю Милдред, которая отважно сопровождала его в охоте на змей, когда ему было лет десять.

Здесь Люк и решил остаться. Он занял одно из свободных мест. Поезд двинулся и быстро стал набирать скорость.

Люк вынул газету и снова принялся ее просматривать. Но он знал наперед, что долго ему газетой заниматься не придется, что леди напротив не выдержит долгого молчания. И он оказался прав. Окно с шумом захлопнулось, и леди принялась расхваливать этот чудесный поезд.

— Он хорош уже тем, что идет только час и десять минут. С этим поездом ехать гораздо удобнее, чем с утренним. Тот идет час сорок.

Она помолчала и продолжила:

— Конечно, почти все едут с утренним поездом. Но, если это рыночный день, гораздо легче ехать после обеда. Впрочем, сегодня и я предполагала поехать с утренним, но Бонни Пуф пропал — это мой кот, персидский, очаровательный,— и совершенно ясно, что я не могла уехать из дому, пока его не нашли.

Люк пробормотал:

— Это понятно...

И снова углубился в газету, но это ему не помогло. Поток слов снова полился из уст соседки.

— И так как утром у меня было много забот, мне пришлось поехать с вечерним вместо утреннего, и это, пожалуй, к лучшему. Тот уж очень переполнен... Хотя, конечно, это не так уж важно, если едешь первым классом. Мне приходится ездить не часто. И только дело особой важности заставило меня выехать сегодня. То, о чем я должна рассказать, должно оставаться в секрете, вы понимаете.

Люк невольно улыбнулся.

— Но когда вы встречаете пассажиров, таких как вы, тоже куда-то едущих, то не можете относиться к ним недружелюбно. Каждый едет по своей надобности. Один с радостью, другой с горем. И расход на дорогу не так уж велик.

Она помолчала немного и продолжала, ласково взглянув на его бронзовое от загара лицо.

— Я понимаю, когда солдаты или офицеры возвращаются из Индии, они всегда путешествуют первым классом.

Люк заглянул в глубину смотревших на него ласковых старческих глаз, и ему невольно стало теплее.

— Я не солдат,— ответил он.

— О, простите, пожалуйста. Я не думала... Я думала... Вы такой загорелый и, возможно, едете домой с Востока.

— Да, я еду домой с Востока. Но не в отпуск.

Он внимательно посмотрел на нее и добавил.

— Я полисмен.

— Вы служите в полиции? Это уж действительно интересно. У меня есть большая приятельница, так ее сын служит в полиции Палестины. О бог мой, как это удачно, что вы путешествуете как раз в том поезде, что и я! Мои дела, видите ли, приводят меня к полиции. Я собираюсь посетить Скотланд-Ярд.

— Что вы говорите? — удивился Люк.

Он подумал о том, как трудно будет ей попасть туда и еще труднее чего-либо добиться. Он как-то невольно все еще отождествлял ее со своей теткой Милдред. Они были так похожи! Он вспомнил, как тетка болела лихорадкой и как он ухаживал за ней. В обеих было что-то специфическое, английское, что связывалось у него с рождественским пудингом и игрой в крикет, с пляшущим пламенем камина в долгие зимние вечера. Всё, чего вы лишены, когда вам приходится жить вдали от Англии.

Старая леди продолжала с довольной улыбкой:

— Да, я рассчитывала поехать сегодня утром, но, как я вам уже говорила, я очень волновалась из-за моего Бонни Пуфа. Но, как вы думаете, не приеду ли я слишком поздно? Хотя я не думаю, что в Скотланд-Ярде существуют часы приема.

— Понятно,— ответил Люк,— поздно вечером они все-таки закрывают свои двери, но все равно обязаны принять по срочному делу.

— Я тоже думаю, что там обязательно есть дежурный для приема донесений о преступлениях.

На некоторое время старая леди погрузилась в молчание. Она казалась очень озабоченной.

— Я всегда считала: надежнее всего обращаться к самому высокому начальству,— продолжала она.— Конечно, Джон Рид — чудесный парень. Это наш констебль в Уичвуде, но, вы знаете, я чувствую, что это не тот человек, который мог бы взяться за что-либо серьезно. Он может унять расшумевшихся парней, даже поймать мелких воришек, но раскрыть серьезное преступление, найти убийцу — нет, для него это слишком сложно.

Люк поднял брови:

— Убийцу?

Леди утвердительно кивнула головой:

— Да, да Убийство... Вы удивлены? Я вижу. Я сама была удивлена, когда это случилось первый раз. Я просто не в состоянии была поверить. Сначала я приписала это моей фантазии.

— Вы вполне уверены, что не ошибаетесь? — деликатно спросил Люк.

— О, нет, нет.

Она энергично покачала головой.

— В первый раз я и сама склонна была думать, что ошиблась. Но во второй, в третий, в четвертый, наконец... Ну, сколько можно еще терпеть?

— Вы хотите сказать, что у вас там было несколько убийств? — задал вопрос Люк.

И ему ответил мягкий, спокойный голос:

— Боюсь, что их было очень много.

Она снова помолчала н затем опять начала говорить:

— Вот поэтому-то я и решила, что самое лучшее, что я могу сделать, это рассказать обо всем в Скотланд-Ярде. Как вы думаете, я права?

Люк задумчиво посмотрел на нее и потом сказал:

— Конечно, с этого и надо начинать.

А про себя подумал:

«Вероятно, с полдюжины таких леди являются ежедневно в Скотланд-Ярд с подобными подозрениями. Им там, наверное, придется открыть специальный департамент, чтобы выслушивать таких милых старушек, нисколько не обижая их при этом».

И он живо представил себе, как очень вежливый молодой инспектор терпеливо и внимательно выслушивает всяческие небылицы от разных леди, подобных этой старушке.

«Благодарю за сообщение, мадам, это очень важно, мы тотчас же примем меры, поезжайте домой, ваше дело попадет в надежные руки» — примерно так должен был ответить такой инспектор.

И Люк подумал:

«Хотелось бы мне знать, откуда у них такой поток фантазии? Наверное, от скуки провинциальной жизни и жажды каких-нибудь необыкновенных драматических переживаний».

Он был поглощен своими мыслями. Но тонкий и нежный голосок старушки продолжал:

— Вы знаете, сейчас мне вспомнилось, я где-то читала про такой случай: один человек отравил много людей, прежде чем против него возникло подозрение. Да... О чем это я говорила? Ах, да! Так там потом был специальный досмотр... И все это дело раскрыл большой специалист. Но через некоторое время и этот специалист был найден тяжело больным... Я не помню, что с ним было после... Читали ли вы об этом? Но это была правда.

— Что именно? В чем правда?

— В том, что по первому взгляду на человека, по чертам его лица опытный врач сразу видит обреченного на смерть и причину недуга, который его подтачивает. Да и не только врач.

Люк посмотрел на старушку. Она нервничала, и лицо ее побледнело.

— В первый раз эту обреченность я увидела на лице Эмми Гибс. А вот вчера на лице доктора Хьюмбелби. Это очень хороший человек, по настоящему хороший. Картер был пьяница. Томми Пирс дерзкий и нахальный мальчишка, он всегда обижал слабых. Мне его даже не очень уж и жаль. Но Хьюмбелби... это совсем другое дело... Его надо спасти. И самая ужасная вещь, что он не верит мне, когда я ему говорю об этом. Он только смеется! Джон Рид тоже не поверил мне. Но уж в Скотланд-Ярде, естественно, должны поверить. Потому что все это явные преступления...

Она взглянула в окно.

— Боже, да через минуту мы уже будем на месте!

Она засуетилась, порылась в своем саквояже, сложила и завернула зонт. Но это у нее плохо получилось.

— Спасибо, большое вам спасибо!

Это относилось к Люку, когда он, взяв зонтик из ее рук, принялся его как следует завертывать.

Люк сказал мягко:

— Я уверен, что в Скотланд-Ярде вам дадут хороший совет.

— Спасибо.

Она забрала свой багаж.

— О боже, куда я положила свой паспорт? Там я должна буду предъявить его.

— Непременно.

— Моя фамилия Пинкертон.

— Очень приятно, мисс Пинкертон,— сказал Люк, улыбаясь.—Меня зовут Люк Фицвильям,— добавил он поспешно.

И когда поезд уже подошел к платформе, он спросил:

— Не разрешите ли вы мне поискать для вас такси?

— О, нет, нет, благодарю вас,— возразила она, заметно смутившись.— Я сяду в трамвай, и он доставит меня туда, куда мне нужно.

— Желаю удачи,— сказал Люк.

Мисс Пинкертон тепло пожала ему руку.

— Вы знаете,— промурлыкала она,— сначала мне показалось, что вы мне не верите.

— Ну,— ответил он,— согласитесь, что человеку, совершившему несколько убийств, не так легко ускользнуть от правосудия, и...

Мисс Пинкертон покачала головой и с горячностью возразила:

— Нет, нет, дорогой мой мальчик, в этом вы ошибаетесь. Очень легко убивать, пока вас никто не подозревает. И, как правило, преступник всегда является последним в ряду подозреваемых.

— Это не лишено логики... Счастливого пути! — пожелал Люк напоследок.

Мисс Пинкертон неторопливо смешалась с толпой.

Провожая ее взглядом, Люк подумал:

«Маленькая хлопотунья! Болтает чепуху! Но, во всяком случае, она верит в то, что болтает. Откуда берется такое воображение? Но старушка приятная и очень симпатичная».

 

 

Глава 2

 Некролог в газете

Джимми Лоример был одним из ближайших друзей Люка. И понятно, что, как только Люк приехал в Лондон, он не только зашел к нему, но и обосновался у него на первых порах.

Свой первый вечер по возвращении он наслаждался обществом друга. Просматривая за кофе газеты, он настолько углубился в заметку, привлекшую его внимание, что даже не понял сразу, о чем говорил ему Джимми.

— Прости, друг,— проговорил он наконец, словно приходя в себя и поднимаясь со стула.

— Что ты там вычитал такое мрачное?

Люк нахмурился:

— Случилось несчастье с премилой старой кошечкой, которая была моей попутчицей до Лондона.

— Может быть, ты еще и ошибаешься,— заметил Джимми.— Почему ты думаешь, что это именно она?

— Поручиться, понятно, я не могу. Но фамилия Пинкертон, это ее фамилия. Возраст примерно тот же. Ее задавили, когда она переходила улицу. Машина не успела затормозить, и...

— Обычная история,— заметил Джимми.

— Понимаешь, фамилия, место и время сходятся, и если это она, мне ее очень жаль. Такая очаровательная старушка, чем-то напомнившая мне мою тетю Милдред. Интересно, куда направлялась эта чертова машина? И не было ли эго убийство преднамеренным?

— А что это была за машина и кому она принадлежала?

— «Рольс У-8»...

Прошла уже, вероятно, целая неделя, когда однажды Люк, сидя за столом и просматривая газеты, наткнулся на объявление, которое заставило его вздрогнуть и вскрикнуть:

— Ну и чертовщина!

— В чем дело? — вскинул на него глаза Джимми,

Люк не ответил. Он не отрываясь смотрел на имя, напечатанное в газете.

Джимми громче повторил свой вопрос.

Люк оторвался от газеты и взглянул на друга. Выражение его лица было необычным.

— Что с тобой, Люк?

Люк молчал. Он нервно смял газету, подошел с нею к окну и потом вернулся к столу. Джимми с изумлением наблюдал за ним.

Люк упал в кресло и потянулся к сидящему рядом другу.

— Джимми, старый дружище, помнишь ли ты мой рассказ о старой леди, с которой я приехал в Лондон?

— О той, которая напоминала тебе тетю Милдред? И которая так неосторожно попала под машину?.

— Да, именно о ней... Послушай, Джимми, эта старушка болтала тогда всякий вздор о том, что намерена добраться до Скотланд-Ярда и рассказать там об убийствах, которые будто бы случились у них в поселке. Убийцы там распоясались вовсю, и убийств хватало. Причем все они совершались поспешно.

— Ты не говорил мне, что она ехала хлопотать.

— Я не думал, что это серьезно,— пояснил Люк.

— Ну так выкладывай теперь, старина, про оптового убийцу.

Люк нетерпеливо сказал:

— Мне даже показалось, что она несколько не в своем уме. Я думал, что ее одолевают фантазии, как это иногда бывает со старухами.

— Что удивительного? Может быть, она тоже была немного тронутая, как говорят.

— Ничего подобного. Мы с тобой дали маху. Теперь я это могу сказать с полной уверенностью.

— Хорошо, но объясни, в чем же дело?

— У нее было криминалистическое мышление: после первых двух жертв она с полной уверенностью называла каждую следующую.

— Ну? — недоверчиво протянул Джимми.

— Старая леди сказала мне, что доктор Хьюмбелби должен быть следующим на очереди, и это имя застряло у меня в голове.

— Ну?

— Ну и посмотри на это.

Люк расправил газету и его палец остановился на столбце извещений:

13 сего июня внезапно скончался в своем коттедже доктор Джон Эдвард Хьюмбелби.

Похороны в четверг. Венков и цветов не присылать.

— Далее следует адрес. Видишь, Джимми, совпадает и место, и имя, и к тому же он доктор. Что ты об этом думаешь?

Джимми понадобилось время, чтобы подумать, и он серьезно ответил:

— Я вынужден предположить, что это невероятное совпадение.

— Может ли это быть только совпадением, Джимми?

И Люк принялся ходить по комнате.

— Но что же может быть другое?

Люк резко обернулся.

— Предположи только, хотя бы на мгновение, что каждое слово, сказанное этой маленькой старой овечкой, было правдой!

— О, в таком случае, старина, это была бы скверная вещь. Очень скверная! Такие вещи не должны происходить...

— Но ты знаешь, они же происходят?

— Ты имеешь в виду Аверкромбаев?

— Да, мне со всеми подробностями об этом деле рассказывал один мой приятель. Аверкромбай обнаружил мышьяк в пище. Тогда он вырыл труп своей жены, и анализ показал, что она умерла от того же яда. А немного раньше умер его шурин, и по той же причине. Видишь, массовые убийства бывают.

— Да, но чрезвычайно редко.

— Откуда тебе это известно? Возможно, они случаются чаще, чем мы предполагаем, но просто реже раскрываются.

— Наш случай должен заинтересовать полицию.

— Да, но и ты сам не должен забывать, что ты к ней причастен, хотя ты и в отпуске.

— Но если дела потребуют, отпуск не в счет,— сказал Люк.— Давай рассудим, Джимми. Если какая-нибудь старая дева, весьма болтливая, начнет повсюду трезвонить... то не захотят ли преступники спрятать концы в воду?

Джимми усмехнулся:

— Наверное...

— Правильно.

Лоример подумал с минуту, потом спросил:

— Как же ты представляешь себе все это дело?

— У меня пока налицо два факта, связанные между собою: это предсказанная ею смерть доктора Хьюмбелби п ее собственная смерть на пути в Скотланд-Ярд. Ее сбил автомобиль...

— Но все это предположения. Веришь ли ты сам в эту мелодраму?

— Положительно сказать не могу. Надо бы расследовать.

— Иными словами, не дожидаясь окончания отпуска, ты намерен отправиться в Скотланд-Ярд.

— Нет. Это было бы преждевременно. Смерть док-, тора Хьюмбелби может оказаться простым совпадением,

— Тогда чего же ты хочешь?

— Я хочу, пользуясь отпуском, сам поехать на место преступления и посмотреть, в чем там дело,

— Пожалуй, это действительно верная мыслишка у тебя, старина.

— Я рад, что ты согласен со мной.

Джимми внимательно посмотрел на своего друга и спросил:

— Ты серьезно заинтересовался этим делом, Люк?

— Очень серьезно!

— А если ты потратишь время и не обнаружишь преступления?

— Это было бы чудесно! Я рассеял бы опасения.

Джимми помолчал, а потом заметил:

— Я тоже думаю, что у тебя основательные причины для поездки в те края.

— Игра стоит свеч!

— Но слушай, ты должен понимать, что это такое — маленькое английское местечко. Там каждый новый человек на виду.

— Я замаскируюсь какой-нибудь профессией, которая привела меня в эти края,— сказал Люк и нахмурился.— Что бы ты мне посоветовал?

— Ты можешь выдать себя за художника.

— Но я ничего в этом не смыслю.

— Чепуха. Ты — абстракционист.

Но Люк не согласился.

— Может быть, лучше писатель? Ведь они ездят по стране за идеями?

— Не знаю... А может быть, рыбак? Но есть ли там водоем?

— Постой-ка! — проговорил Джимми.— Дай-ка мне газету!

Просмотрев ее внимательно, он воскликнул:

— Эврика! Люк, старый дружище! Все можно будет спрятать, как в ореховую скорлупу. Все устроится просто и легко.

— Что ты придумал?

— Ты — ученый,— заговорил не без гордости Джимми.— Ты приехал, чтобы познакомиться с местным фольклором. И место для этого самое подходящее.

— Может быть, ты знаком с кем-нибудь нз тамошней полиции?

— Нет, но могу предложить тебе нечто иное. Милостью Провидения я награжден в жизни несметным количеством теток. И одна из моих многочисленных кузин живет там.

— Джимми, ты просто клад!

— Ну разве это не блестяще?

— Расскажи мне о твоей кузине.

— Ее зовут Бриджит Конвей. Последние два года она была секретарем у лорда Уайтфильда.

— У человека, который владеет этой маленькой противной еженедельной газетой?

— Ну да. И сам он и маленький, и противный. Но мнит себя величественным. Долгое время его не было в этих краях, но потом он вернулся домой и купил единственный огромный дом во всей округе. Этот дом когда-то принадлежал семье Бриджит. Он все переделал там по-новому, по-своему устроив новомодное поместье.

— И твоя кузина — его секретарь?

— Да, она была его секретарем,— сказал Джимми, мрачнея.— Теперь дела у нее пошли лучше. Теперь она помолвлена с ним.

— О! — Люк был несколько обескуражен.

— Конечно, ему повезло,— сказал Джимми.— Он купается в деньгах, но из-за него Бриджит порвала с одним чудесным парнем. Конечно, в этой помолвке нет и намека на роман. Возможно, она была просто добра к нему.

— И что из этого следует? — спросил Люк.

— Ты отправишься прямо к ним и там остановишься. Будет лучше, если ты назовешь себя ее кузеном. Их у нее так много, что она всех не помнит. Я знаю, тебе у нее будет очень удобно. Мы с нею всегда были большими друзьями. И для тебя и твоей цели это будет большим подспорьем.

— Подспорьем?

— Даже колдовством! Фольклор, суеверия и тому подобное. Ведь Уичвуд — это ведьмин лес. Тебе, как собирателю фольклора, будет легко приглядываться ко всему. Бери интервью у местных старожилов, и они тебе дадут не только фольклорный материал. Местные жители будут рады поболтать от скуки.

— Расскажи что-нибудь о лорде Уайтфильде.

— Он не блещет высоким образованием. Очень доверчив. Читает газету, которую сам же издает. В доме всем заправляет Бриджит. О твоем появлении я ее предупрежу.

Люк перевел дыхание:

— Джимми, старый скаут, мне начинает казаться, что все будет обстоять легче легкого. И если ты только сможешь все уладить с кузиной, ты будешь просто гений.

— А теперь моя просьба к тебе: когда будешь гоняться за этим доморощенным убийцей, постарайся сам избежать смерти. 

 

 

Глава 3

Без поддержки

Было жарко и ярко светило солнце, когда Люк, перевалив через холм, прибыл, наконец, в маленький провинциальный городок Уичвуд.

Прежде чем приехать туда, он приобрел себе дешевенькое пальто и простенький дождевик. В таком невзрачном виде он и появился в городке.

Летний день был горяч, и путник перекинул пальто через руку. Прямо перед ним раскинулась деревушка, необычайно чистенькая и совершенно нетронутая современной культурой. Она лежала младенчески невинная и такая мирно спокойная. Люк шел по главной улице, и его начало одолевать сомнение. Прав ли он? Не плод ли все это его фантазии? Он приехал сюда поймать убийцу всего только на основании нелепых намеков болтливой старушки да маленькой газетной заметки.

«Вряд ли подобные вещи могли случиться здесь,— сказал он себе, наблюдая за спокойной улицей.— А может быть, эта тишина обманчива? Трудную задачу тебе придется решить, мой мальчик. Одно из двух: или ты окажешься настоящим ослом, или ты влезешь в самое пекло преступлений».

Здесь, на главной улице, расположились магазины. Небольшие старинные особняки, чопорные и аристократичные, с начищенными кирпичом ступеньками и отполированными медными гонгами. Очаровательные коттеджи с садиками. Здесь же две гостиницы — «Беллз» и «Мотлей». И все это утопало в зелени.

Неожиданно Люк подошел к искусственному пруду, где полоскались шумные утки. И сейчас же за прудом он увидел претенциозный дом, который Люк интуитивно принял за цель своего путешествия — Ашманор. Но, увидев вывеску «Музей и библиотека», понял, что ошибся.

Затем он прошел мимо дома, построенного в новом стиле, оказавшегося молодежным клубом. Он огляделся и, не видя ничего похожего на то, что искал, решил обратиться к прохожему. Ему указали дорогу. Ашманор находился полумилей дальше, справа от дороги он должен был увидеть калитку.

Люк бодро направился вперед. Действительно, эту калитку он обнаружил совсем легко. Но калитка эта оказалась настоящим произведением искусства, резная, с замысловатым красивым рисунком. Калитка не была заперта. Он открыл ее и вошел. Аллея от нее сразу же закруглялась, и, дойдя до поворота, он увидел перед собой огромное некрасивое здание, несколько напоминавшее по стилю старинный замок. В то время как он рассматривал это чудище, солнце село. Сгущались сумерки. Кругом было тихо. Он прислушался. Только деревья шелестели своими кронами.

Люк обернулся и в тот же момент увидел девушку, выходящую из дома. Она была изящна. Несколько удлиненное, но очень приятное лицо ее было бледно, а взметнувшиеся от порыва ветра легкая широкая юбка и черные волосы создавали впечатление чего-то воздушного.

— Вы, наверное, Люк Фицвильям? — спросила она, подойдя к нему.— А я — Бриджит Конвей.

Он пожал протянутые ему тонкие пальцы, и теперь, когда она подошла ближе, смог рассмотреть ее. Мимолетное видение сказки исчезло. Перед ним была красивая девушка, высокая, стройная, с блеском в серых глазах.

Девушка, которая ему всегда грезилась в мечтах, была белокурая и голубоглазая, и почему-то он всегда видел ее около лошади, которую она нежно ласкала.

— Здравствуйте,— сказал он просто.— Я должен извиниться перед вами за свое появление в ваших краях. Но Джимми уверил меня, что вы возражать не будете.

— О, конечно, нет! Наоборот, мы в восторге. Ведь здесь довольно скучно.

Она улыбнулась, и с этой улыбкой опустились уголки ее губ, а на щеках появились ямочки.

— Джимми и я детьми росли вместе, и он писал мне о вас. Если вы надумали написать книгу и собрать фольклор, то это самое чудное место. Здесь масса легенд и красивейших преданий.

— Замечательно! — подхватил очень довольный Люк.

Они направились к дому. Снова украдкой Люк кинул на нее взгляд. Теперь своей уверенностью и горделивостью походки она напомнила ему королеву Анну. Он вспомнил, что Джимми говорил, будто этот дом когда-то принадлежал семье Бриджит.

На вид ей было лет двадцать, может быть, с небольшим. И судя по ее выразительному лицу, она была не лишена рассудительности.

Внутри дом был отделан с большим вкусом и очень комфортабельно. Бриджит Конвей провела Люка в комнату, увешанную книжными полками. Мягкая уютная мебель была расставлена по комнате, а стол был придвинут к самому окну. Стол был сервирован для чая, и за ним сидели два человека.

— Гордон, познакомься, это Люк, один из моих многочисленных кузенов,— проговорила она еще с порога.

Лорд Уайтфильд был небольшого роста, с почти лысой головой. У него было круглое лицо, небольшой тонкий рот и проницательные глаза. Одет он был с провинциальной небрежностью. И эта одежда очень его портила.

Люка он встретил очень приветливо.

— Рад познакомиться с вами, мой юный друг, очень рад. Как я слышал, вы только что вернулись с Востока. Интересные места. И Бриджит мне сказала, что вы собираетесь написать книгу. Тогда вам нетрудно угодить. Любая комната должна быть пригодна для писателя.

— А это моя тетя, миссис Анструзер,— представила далее Бриджит,— и...

Люк пожал руку средних лет женщине. Ее губы складывались в какую-то глупую улыбку.

Эта особа, как Люк узнал уже позже, была душой и телом отдана садоводству. Она ни о чем другом никогда не говорила и, вероятно, не думала.

Когда Люк и Бриджит заняли свои места за чайным столом, тетушка продолжила:

— Вы знаете, Гордон, идеальное местечко для качелей— это сразу же позади розария, а там, где ручей образует самое глубокое место, лучше всего посадить цветы, любящие влагу.

— Ты должна все это учесть, Бриджит,— заметил лорд, откидываясь в кресле.— Там сыро, там нависла скала, но, может быть, все это не имеет значения.

— Пусть все это вас не тревожит, Гордон,— ответила Бриджит.— Это не потребует больших затрат. Маленькая клумба для цветов.

— Я люблю, когда все выглядит красиво,— снова вступила в разговор тетушка.— Я уверена, что моим новым розовым кустам будет отлично в этом климате. И этот сорт непременно занесут в каталог.

Лорд Уайтфильд внимательно изучал Люка, потягивая свой чай медленными глотками.

Люк почувствовал, что начинает нервничать под его напряженным взглядом.

— Мне,— проговорил его сиятельство,— не раз приходило в голову самому написать книгу или что-нибудь именно в этом роде.

— Да? — удивился Люк.

— Смею вам заметить,— продолжал лорд,— что это была бы очень интересная книга. Мне приходилось встречаться с таким множеством интереснейших людей. Вся беда в том, что у меня на это не хватит времени. Я очень занятой человек.

— Понятно, это так и должно быть.

— Вы не поверите, сколько обязанностей лежит на моих плечах,— продолжал лорд.— Я сам проверяю каждую строчку в моей публицистике. Я должен знать многое, чтобы быть в курсе интересов окружающей меня публики. Больше того! Все это надо переделать на свой лад и заставить миллионы людей думать и чувствовать так, как я хочу. Это очень ответственная задача.

Лорд Уайтфильд положил в рот кусочек сыра и стал медленно прожевывать его.

— А вы опасный человек,— с улыбкой промолвила Бриджит.—Хотите еще чаю?

— Может быть, я действительно опасен,— ответил он.— Спасибо, я чаю не хочу.

Потом, опустившись с олимпийских высот к простым смертным, он мягко сказал, обращаясь к своему гостю:

— Знакомы ли вы с кем-нибудь в нашей местности?

Люк отрицательно покачал головой. И решив, что чем скорее он приступит к своей работе, тем будет лучше, добавил:

— Да, здесь жил один человек, которого я обещал навестить, это друг моего приятеля. Его зовут Хьюмбелби. Он — доктор.

— О-о! — лорд Уайтфильд выпрямился в своем кресле.— Доктор Хьюмбелби? Жаль!

— Почему жаль?

— Он умер около недели назад.

— О боже! — воскликнул Люк.—Неужели это действительно так?

— Но не думайте, что вы могли бы извлечь какую-нибудь пользу из разговора с ним,— заметил лорд Уайтфильд.

— Почему?

— Самоуверенный, упрямый старый дурак.

— Что означает,— вставила Бриджит,— что он был не в ладах с Гордоном.

— Дело идет о снабжении водой,—пояснил лорд,— и я могу сказать вам, что меня любит народ, я отстаиваю интересы этого поселка. Я родился здесь, и все тут близко моему сердцу.

С большим огорчением Люк констатировал, что они отошли от темы разговора о докторе Хьюмбелби и вернулись к теме о лорде Уайтфильде.

— Я не стыжусь сознаться в этом, и мне все равно, знает об этом кто или не знает,—продолжал этот джентльмен.— Никаких привилегий мое рождение мне не давало. Мой отец держал обувной магазин. И я в молодости работал в этом магазине. Я возвысился только благодаря моим собственным стараниям.

Изнурительные подробности карьеры лорда Уайтфильда наконец были изложены Люку и завершены триумфальной речью:

— Вот я каков! Пусть весь мир знает мое имя и как я достиг всего! Я не стыдился, когда начинал с нуля свою карьеру, нет, сэр. Потом я вернулся сюда, в родные места. Знаете ли вы, что сейчас находится на том месте, где был дом и магазин моего отца? Институт и клуб для мальчиков на самом высшем уровне. Для этого я нашел лучшего в стране архитектора.

— Но ведь вы все переделали по-своему,— вставила Бриджит.

— На их первый проект я им сказал «нет!». А как я перестроил этот дом! Он теперь похож на замок! Я знаю, мой вкус не очень изыскан, но здесь все внушительно. На внутреннее убранство я дал карт-бланш Бриджит, мне просто надоело возиться с пустяками.

— Да,— протянул Люк устало,— великая вещь— упорно добиваться своей цели.

— Это мой девиз в жизни,— ответил лорд.

— И все-таки в споре с Хьюмбелби вы на своем не настояли,—заметила Бриджит.

— Но это совсем другой вопрос. Хьюмбелби был дурак. На старости лет он хотел возглавить это дело. Он не признавал никаких доводов.

— Доктор Хьюмбелби, возможно, был откровенным человеком?—предположил Люк.—Могу себе представить, сколько у него было недоброжелателей и недругов в связи с этим.

— Этого я не знаю. Бриджит скажет лучше меня,

— Я знала только то, что он был очень популярен и все его любили.

— Да, это и я могу подтвердить,— добавил лорд.— Но несколько человек здесь хотели бы иметь такую же популярность. Здесь ведь развита кровная месть.

Люк не знал, стоит ли ему предпринимать сейчас дальнейшие шаги. Но, подумав, он все-таки спросил:

— Кто же населяет это местечко?

Ответ прозвучал сразу:

— Серая, отсталая публика,— сказала Бриджит,— Доктора, учителя, духовенство... И ни одного молодого человека, интересного, я имею в виду, на шесть провинциальных барышень.

— Но неинтересные молодые люди все-таки здесь есть? — спросил Люк.

— Конечно. Мистер Аббот—стряпчий, мистер Томас— помощник доктора Хьюмбелби, ну, кто еще? Да, мистер Илсуорси, который держит антикварную лавку,, да вот еще майор Бартон с его бульдогами.

— Мой друг относил к очень хорошим людям одну старую кошечку, старую мисс, которая проживает здесь и страдает единственным недостатком —болтливостью...

Бриджит засмеялась:

— Ну, под рубрику милой болтливой кошечки у нас подойдет добрая половина поселка,

— Запамятовал, как ее звали? Кажется, мисс Пинкертон.

Лорд Уайтфильд сказал с ядовитым смешком:

— Правда, вам страшно не везет, Люк. Она тоже отошла в лучший мир. В одно из своих посещений Лондона она попала в автокатастрофу.

— Что-то уж очень много у вас потерь,— проговорил Люк с беззаботной улыбкой.

Лорд Уайтфильд сдержанно ответил:

— Вовсе нет. Это место по климатическим условиям лучшее в Англии, ну а несчастные случаи в счет не идут,

— Должна признать факт,— задумчиво сказала Бриджит,— что за этот год у нас было очень много смертей. Даже неприятно. Такие частые похороны,

— Глупости, моя дорогая.

— Смерть доктора Хьюмбелби это тоже несчастный

случай?

— Нет,— ответил лорд.— Хьюмбелби умер от заражения крови. Для врача в этом нет ничего удивительного, Сунуть свой палец в какой-нибудь гнойник, на пальце царапина — и достаточно. Он умер в три дня.

— Его жена просто безутешна,— заметила Бриджит.

— Мы не можем роптать на волю Провидения,— нравоучительно произнес лорд.

«Но было ли это только волей Провидения? — подумал Люк.— И в этом году у них было такое количество смертей...» 

 

 

Глава 4

Люк начинает действовать

Когда на следующее утро Люк спустился к завтраку, у него уже созрел план всей кампании.

Тетушки — любительницы цветов — в комнате не было. Лорд Уайтфильд ел жареную баранину и пил кофе. Бриджит, покончив с завтраком, стояла у окна и смотрела в сад.

После обычного приветствия и пожелания доброго утра Люк подсел к столу с полным блюдом яиц и бекона.

Так как все молчали, заговорил он:

— Мне необходимо немного побродить. Вся сложность заключается в том, что довольно утомительно вызывать людей на разговор. Вы понимаете, что я хочу сказать. Я говорю- не о таких людях, как вы... Бриджит (у него чуть не вырвалось: мисс Конвей. Хорош был бы кузен!) Я понимаю, что вы посвятили меня во все, что сами знали. Но это не совсем то... Мне хотелось бы познакомиться с местными суевериями, например. Мне трудно поверить, как суеверия уживаются с нынешним веком.

— Вы знаете, здесь недалеко есть деревня. Там хотят переместить некоторые старые памятники от церкви в другое место, потому что местные жители упорно совершают вокруг них ритуальные мистерии каждый раз после чьей-либо смерти.

— Очень странно и интересно!

— Смею вас уверить,— заметил лорд,— народу нужно еще очень много образования. Ведь я учредил здесь очень хорошую библиотеку, использовав для этого старый помещичий дом, который мне удалось купить за бесценок. Теперь это одна из чудеснейших библиотек...

Люк твердо решил перевести разговор с творчества лорда на другую тему.

— Понимаю,— сказал он,— вы сделали чрезвычайно важное дело. Но это не совпадает с тем, что я ищу: старые местные обычаи, сказки, сказания, старинные легенды. Повидать старух, познакомиться с остатками старых ритуалов и верований, таких как...

И затем последовал пересказ целой страницы из книги, которую Люк предусмотрительно прочитал перед поездкой сюда.

— Смерть — это наиболее обещающий для вас материал,— отозвалась Бриджит, не отходя от окна.— В этой области закостенелые привычки держатся дольше всего. И, кроме того, затрудняюсь сказать почему, но провинциалы всегда склонны говорить о смерти. Похороны их почему-то забавляют,— добавила, помолчав, Бриджит.

— Я думаю, мне стоит именно это и взять за исходную точку,— заметил Люк.— Если бы мне сойтись с родственниками умерших и, подобрав ключик, вызвать их на откровенный разговор, то я нашел бы корни, за которыми охочусь. Как вы думаете, к кому бы мне лучше всего обратиться вначале?

— Мистер Вейк, возможно, был бы интересен для вас,— сказала Бриджит.— Это очень милый старый джентльмен, даже какой-то антикварный. И я думаю, он может снабдить вас богатым материалом.

Люк почувствовал легкую тошноту от предстоящей встречи со стариканом, но подумал, что при личном знакомстве тот может оказаться для него полезным.

Вслух он мягко сказал:

— Боюсь только, что с близкими людьми будет трудно говорить о людях, умерших недавно.

— Можно еще поговорить о Картере,— продолжала Бриджит.— Это владелец небольшого поместья «Семь Звезд». Есть такой отвратительный участок вниз по реке.

— Пьяница и хулиган,— вставил лорд Уайтфильд,— грубое животное.

— Еще мисс Роз, местная портниха,— продолжала Бриджит.— И родные маленького Томми Пирса, он был отвратительный мальчишка. Да, и еще можно поговорить об этой девушке Эмми... Как ее фамилия? — И голос Бриджит несколько изменился.

— Эмми? — переспросил Люк.

— Да, Эмми Гибс, она была горничной и служила в разных домах, пока наконец не попала к мисс Уайнфлит.

— Глупая девчонка была замешана в какую-то темную историю,— снова вставил лорд.

— Видите ли, она думала, что выпила из флакона микстуру от кашля, а это оказалась краска для шляп, и это стоило ей жизни...— объяснила Бриджит.

Люк поднял брови:

— Это трагедия.

— Были догадки, что она сделала это нарочно,— сказала Бриджит.— Какая-то ссора с молодым человеком.

Она говорила медленно и как-то неохотно.

Наступила пауза, и Люк инстинктивно почувствовал, что атмосфера сгустилась. Он вспомнил: «Эмми... Эмми Гибс... Да это одно из имен, которые упоминала старая леди Пинкертон...» Припоминая дальше, он убедился, что старая дама называла и имя мальчика Томми, и Картера... Нет, все, вместе взятое, уже не могло быть совпадением.

— Тьфу ты! — встряхнулся Люк, словно сбрасывая с себя тяжесть.— Подобные разговоры заставляют чувствовать себя вурдалаком, только что вернувшимся с кладбища. Свадебные обычаи не лишены своей прелести, но вести беседу на такую тему бывает много труднее.

— Для меня,— сказала Бриджит,— такая тема была бы более желательна.

Губы ее слегка подергивались.

— У меня есть другая, не менее интересная тема,— продолжал Люк.— Не слышали ли вы здесь о каком-либо привидении или о чем-нибудь в таком же роде?

Лорд покачал головой, а Бриджит сказала:

— Если бы я услышала о чем-либо подобном, я бы испугалась.

— Вот потому мне и хочется познакомиться с другими людьми, чтобы получить материалы, которые я ищу. Начну свои посещения с викария и посмотрю, что я смогу разузнать там. После этого я, наверное, посещу поместье «Семь Звезд». Да, относительно этого мальчика. У него остались родные?

— Миссис Пирс. Она содержит табачную лавочку и газетный киоск на Хай-стрит.

— Ну что же,— проговорил Люк,— пойду на поиски, а там увидим.

Мягким грациозным шагом Бриджит отошла от окна.

— Вы ничего не будете иметь против, если я пойду с вами?

— Конечно, нет.

При этом он смешался, правда на один только миг, и теперь спрашивал себя, заметила ли она его замешательство.

Он боялся, что она помешает его беседе со стариком.

«Ну что же,— подумал он,— все зависит только от меня, и я должен выглядеть достаточно убедительно».

— Подождите меня, Люк, я только сменю обувь,— попросила Бриджит.

Его имя «Люк», прозвучавшее так просто и тепло в устах молодой девушки, наполнило его странным сладостным чувством. Но, однако, как же иначе могла она его назвать? Она же считала его своим кузеном. И ему вдруг пришло в голову: верит ли она, что он ее двоюродный брат, и если нет, то что она думает обо всем этом?

Странно, что это не волновало его раньше. Когда его друг обмолвился мимоходом, что его кузина именно то, что ему нужно, тогда он представлял ее себе совсем иной. Секретарь... Серенькая и простенькая, достаточно хорошенькая, чтобы вскружить голову богатому человеку. И вот он встретил совсем не такую девушку — девушку разумную, которую трудно обмануть. Что же она думает о нем?

— Я готова.— И Бриджит подошла к нему так тихо, что он даже не услышал, как она появилась.

На ее волосах не было ни сетки, ни шляпы, и как только они отошли от дома, ветер, подкравшийся из-за угла, набросился на нее и особенно на ее волосы со страшной силой, подхватил их и развеял вокруг лица. Она улыбнулась, но не собрала их.

— Я не сомневаюсь, что понадоблюсь вам, хотя бы для того, чтобы показать дорогу.

— Это очень любезно с вашей стороны.— И удивился, заметив на ее лице внезапно промелькнувшую ироническую улыбку.

Он взглянул на грубую стену дома, из которого они вышли, и заметил:

— Какое отвратительное получилось здание. Неужели никто не мог удержать его от переделки?

— Дом для англичанина — это его замок. Гордон обожает свой дом,— ответила Бриджит.

Люк сознавал, что его замечание было бестактным, но был не в состоянии контролировать себя.

— Ведь этот дом принадлежал когда-то вам! Разве не так? И вы в восторге от того, что с ним теперь сделали?

Она взглянула на него:

— Полно, Люк, все это не так драматично, а много проще. Меня увезли отсюда, когда мне было два года, так что я ничего не помню о старом доме.

— Вы правы. Простите меня.

— Да,— сказала она, в свою очередь взглянув на здание,— редкостный романтизм!

И он почувствовал в ее голосе горькое презрение. Он понял, что горечь относилась не к нему, а к ней самой. И ему захотелось побольше узнать об этой девушке.

Пять минут ходьбы, и они пришли к церкви с примыкавшим к ней домиком викария.

Викария они застали в его кабинете.

Альфред Вейк — викарий — был маленький, сутулый старик со светлыми голубыми глазами, рассеянный, но очень учтивый. Он, казалось, был доволен этим визитом, хотя и несколько удивлен.

— Мистер Фицвильям живет у нас в Ашманоре,— объяснила Бриджит,— и ему хотелось бы посоветоваться е вами относительно книги, которую он пишет.

Мистер Вейк вопросительно взглянул на Люка, и тот начал объяснять. Он сильно нервничал, и это было вызвано двумя причинами: во-первых, мистер Вейк мог оказаться довольно сведущим человеком, и, во-вторых, рядом была Бриджит, и она прислушивалась к разговору. Люк вздохнул свободно только тогда, когда викарий, интересовавшийся Римом, признал, что он знает очень мало о местном фольклоре, но рекомендовал ему направиться к подножию холма, в местечки, где продолжали жить суеверие, былины и старые обряды.

Изобразив на лице разочарование, Люк стал справляться о смертных случаях за последнее время.

Мистер Вейк покачал головой:

— Боюсь, что я и тут ничего вам сказать не сумею. Видите ли, я порицаю всякое суеверие, и мои прихожане стараются не доводить до моего сведения что-либо подобное.

— Это понятно.

— Наша провинция такая отсталая. Вы в конце концов найдете здесь то, что ищете.

Люк решился задать смелый вопрос.

— Я попросил мисс Конвей припомнить все смертные случаи за последнее время. Может быть, вы могли бы дополнить этот перечень?

— Да, это нетрудно. Мы позовем на помощь нашего пономаря. Да, в эту зиму и весну было много печальных и притом неожиданных случаев... Ну что ж. Перейдем к перечню. Недавно у нас умер доктор Хьюмбелби и бедная Лавиния Пинкертон. Оба были очень хорошими людьми.

— Мистер Фицвильям,— вставила Бриджит,— хорошо знал обоих. Это его друзья.

— Да? Это очень печально. Потерять таких друзей тяжело. У вас много друзей?

— И, смею уверить,—ответил Люк,— так же много и врагов.

Мистер Вейк глубоко вздохнул и покачал головой:

— Да, наш доктор был очень популярен и любим. Особенно бедняками.

Люк заговорил, словно бы не придавая своим словам большого значения:

— Я всегда думал, что смерть одного человека непременно приносит выгоду другому. Я имею в виду не только материальную выгоду...

— Мне понятна ваша мысль. Вот, например, в случае с мистером Хьюмбелби. Его партнер со смертью старика получил большое преимущество: он занял его место.

— А подробнее?

— Томас очень способный малый, но здесь у него не было достаточной практики. Его всегда заслонял Хьюмбелби. На своих пациентов Томас не особенно влиял, авторитета у него не было, и это его огорчало. И может быть, причина таилась в том, что он был менее способным врачом по сравнению с покойным. После смерти Хьюмбелби у него появилось больше апломба. Покойный был сторонником традиционной медицины, Томас же — экспериментатор. На этой почве доктора ссорились. Но я не хочу передавать сплетни...

— Но мистер Фицвильям именно и нуждается в сплетнях,— мягко возразила Бриджит.

Люк бросил на нее беспокойный взгляд.

Мистер Вейк покачал с сомнением головой и продолжал:

— У врачей были разногласия относительно мисс Роз. Эта очень милая скромная девушка приглянулась Томасу, а отец девушки — доктор Хьюмбелби был против. Но я не знаю, о чем он думал. В нашей глуши у девушки нет шансов повстречать столь же интересного человека, как Томас.

Доктор Хьюмбелби возражал?

— И очень решительно. Он ссылался на ее молодость и легкомыслие. Конечно, это вызвало отчуждение между врачами. Впрочем, я не сомневаюсь, что Томас сожалел о смерти своего коллеги.

— Говорят, у старика было заражение крови?

— Да. Совсем в маленькую царапинку попала инфекция. Но, простите, я отвлекся от первоначальной темы,— спохватился викарий.— Итак, смертные случаи... Вот еще один: Лавиния Пинкертон. Это одна из наших щедрых прихожанок. Затем эта бедная девушка — Эмми Гибс. Может быть, этот случай больше всего заинтересует вас? У нее была тетка, не очень достойная женщина. На племянницу она не обращала внимания. Она была невоздержанная болтушка...

— Вот это ценно! — воскликнул Люк.

— Затем был еще Томми Пирс. Он одно время пел в церковном хоре. У него был ангельский дискант, но сам мальчик был далеко не ангел. Мы вынуждены были от него избавиться. Его выгоняли отовсюду за распущенность и хулиганство. Мы устроили его на почту — доставлять телеграммы. Потом он попал на службу к мистеру Абботу, там он перепутал какие-то секретные бумаги и его выгнали. А затем он работал в Ашманоре, его взяли помогать садовнику, но и тот от него отказался. Тогда его мать упросила мисс Уайнфлит похлопотать за него. Та снова обратилась к лорду Уайтфильду. Сначала он отказал, но потом согласился, и очень жалел об этом.

— Почему?

— Потому что мальчик умер на этой работе. Непонятно, как это получилось. То ли он подумал, что можно потанцевать на подоконнике, то ли в приступе головокружения, но он выпал из окна и через несколько часов, не приходя в сознание, скончался в больнице.

— А кто-нибудь видел, как он упал? — заинтересовался Люк.

— Нет, он протирал окна верхнего этажа, которые выходили в сад на каменную дорожку. Следствие нашло, что он пролежал там не менее получаса, пока его обнаружили.

— Кто увидел его?

— Мисс Пинкертон, бедная женщина, она сама умерла несколькими днями позже. Ужасный случай! Ей разрешили нарезать цветы в саду. Она-то и обнаружила мальчика.

— При таких последствиях удар должен быть очень сильным,— проговорил Люк вслух, а про себя подумал:

«Это был удар, о котором вы ничего не знаете, его кто-то должен был толкнуть с большой силой».

— Очень печально, когда молодая жизнь обрывается так внезапно,—сокрушенно произнес старик.— Может быть, он стремился исправиться...

— Он всегда был хулиганом,—ответила Бриджит,— и вы это хорошо знаете, мистер Вейк. Он всегда мучил кошек, топтал цветы и избивал слабых.

— Знаю, знаю! — мистер Вейк покачал головой.— Но, дорогая мисс Конвей, иногда жестокость бывает отнюдь не врожденной. Если ребенок растет в определенной атмосфере, он сам не замечает своих дурных поступков. Надо устранять от детей дурное влияние.

— Я понимаю вас. Но если взрослый ведет себя, как ребенок, этому нет оправдания.

Люк с любопытством взглянул на нее. Он был убежден, что девушка думала сейчас о каком-то определенном человеке, и, хотя лорд Уайтфильд в некоторых отношениях был весьма ребячлив, Люк не верил, что она думала сейчас о нем. Но если это не лорд то кто же?

 

 

Глава 5

Визит к мисс Уайнфлит

Потом мистер Вейк пробормотал несколько имен себе под нос.

— Дайте-ка мне припомнить... Мисс Рози и старик Вал, ребенок Элкинсон, Гарри Картер — не все они были моими прихожанами. Рози, например, была сектанткой. В марте прервалась жизнь Бела Стренбера — ему было девяносто два года...

— Эмми Гибс умерла в апреле,— заметила Бриджит.

— Да, бедная девушка. Такая досадная ошибка...

Люк приподнял голову и заметил, что Бриджит наблюдает за ним. Она быстро опустила глаза, и он подумал: «Что-то, видно, произошло с этой Эмми, чего я не должен знать».

Когда они возвращались от викария, Люк спросил:

— Скажите, кто и что такое эта Эмми Гибс?

Бриджит задумалась, прежде чем ответить.

— Эм-ми была самая недисциплинированная служанка, каких я когда-либо встречала.

— Ее уволили за небрежность?

— Не только. Она любила молодых людей и постоянно убегала на свидания с ними. У Гордона на этот счет очень старомодные взгляды. Он считает, что в десять часов вечера все уже должны спать. А когда он сделал ей замечание за позднее возвращение с прогулки, она ответила ему дерзостью.

— Она была хорошенькой?

— И даже очень.

— Это она спутала краску для шляп с микстурой? Не правда ли, как глупо?

— Да, глупая смерть.

— Может быть, она была дурочкой от рождения?

— Нет, она была очень сообразительна.

Люк украдкой бросил на нее взгляд и был озадачен, поняв, что за бесстрастными ответами скрывалось нечто большее.

Навстречу им шел мужчина. Он улыбнулся и, раскланиваясь, снял шляпу.

Бриджит остановилась и представила ему Люка:

— Это мой кузен, мистер Фицвильям. Он остановился у нас в Ашманоре, приехал сюда писать книгу. А это мистер Аббот.

Люк взглянул на мистера Аббота не без интереса, это был тот самый юрист, у которого работал Томми Пирс. Люк терпеть не мог законников и крючкотворов, но мистер Аббот ничем не напоминал подобных типов. Это был цветущий мужчина, одетый в твидовый костюм. Он был очень учтив. Глаза его отличались проницательностью, а в уголках скапливались насмешливые морщинки.

— Вот как! Вы пишете книги! Рассказы, вероятно?

— Он собирает фольклор,— пояснила Бриджит.

— О, для этого вы выбрали самое подходящее место,— подтвердил законник.— Это самый удивительный уголок во всем свете.

— Да, мне говорили об этом, потому-то я сюда и приехал. Хочу надеяться, что вы тоже сможете мне помочь. Вы сталкиваетесь с людьми, с их суевериями...

— Ну, относительно суеверий я вряд ли что знаю.

— Есть ли в вашей местности люди, верящие в духов?— спросил Люк.

— Никогда не интересовался ничем подобным, и мне трудно ответить на ваш вопрос.

— И нет каких-нибудь заколдованных домов с привидениями?

— Нет, не слыхал,

— Насильственная смерть ребенка, говорят, обязательно вызывает появление его духа,— улыбаясь заметил Люк.

— Нет, не слыхал,— повторил законник.

— Кажется, здесь был мальчик, его звали Томми, и он работал в вашей конторе. И у меня есть причины полагать, что здесь верят, будто мальчик появляется по ночам...

Румяное лицо мистера Аббота стало постепенно багроветь.

— Том Пирс ни к чему хорошему не пригодный, не в меру любопытный, надоедливый и нахальный мальчишка!

— Духи и должны быть проказливыми! Хорошие честнее люди не беспокоят этот мир после того, как его покинут.

— Что это за история, кто и где видел его?

— Ну, о таких вещах никогда не говорят конкретно,— заметил Люк.— Но это просто висит в воздухе, в разговорах...

— Да, да, конечно.

Люк постарался сменить тему разговора.

— Лицо, которое могло бы вам что-нибудь рассказать,— продолжал мистер Аббот,— это наш доктор Томас. Он часто посещает бедных больных, а там-то как раз и царят и вера в колдовство, и прочие суеверия. Вы непременно должны посетить доктора. Он хороший современный парень, не то что старина Хьюмбелби, тот всегда был реакционером.

— Да что вы? — удивился Люк.

— Абсолютно. Тупой и упрямый.

— Вы, кажется, крупно поссорились с ним из-за проекта водоснабжения? — спросила Бриджит.

И снова красные пятна пошли по лицу мистера Аббота.

— Да знаете ли вы, как он был груб и резок! Он не смягчал своих выражений, а некоторые вещи, сказанные им, могли бы подлежать судебному разбирательству. Ну,

я должен идти. Дайте мне знать, если я смогу вам чем-нибудь помочь, мистер... э-э-э...

— Фицвильям,— подсказал Люк.— Спасибо, я непременно воспользуюсь вашим предложением.

Когда они направились дальше, Бриджит заметила:

— У вас интересный метод: сделать какое-нибудь нелепое утверждение и проследить впечатление собеседника...

— Мои методы,— сказал Люк,— к сожалению, не всегда бывают правильны.

— Я заметила и это.

Пока он думал, что ответить, она снова заговорила:

— Если вы хотите услышать еще что-нибудь об Эмми Гибс, я могу провести вас к одной особе, которая сможет вам помочь.

— Кто же это?

— Это мисс Уайнфлит. Эмми жила у нее после того, как ушла из Ашманора.

— Спасибо вам большое.

— Она живет недалеко отсюда. Хотите?

— Конечно!

Они пересекли зеленую улицу поселка и подошли к большому дому, который Люк заметил еще вчера.

— Это и есть Уичхолл. Теперь здесь библиотека.

И рядом с этой громадой приютился домик — словно игрушечный, он утопал в зелени. К домику вела дорожка. Ступеньки сияли белизной. Медный молоточек на дверях блестел, как золотой. На окнах висели занавески, наглаженные и накрахмаленные, словно на праздник.

Бриджит открыла калитку, и они с Люком приблизились к ступенькам крыльца.

В этот момент парадная дверь отворилась и из нее вышла пожилая женщина.

Эта женщина являла собой совершенный образец деревенской старой девы. Ее худая фигура была затянута в костюм из твида, а расстегнутый жакет позволял видеть серую шелковую блузку, заколотую у ворота большой брошью из дымчатого топаза. Шляпа из добротного фетра как-то удивительно плотно сидела на ее голове. Ее лицо не было лишено приятности, а в глазах, смотревших через пенсне, проглядывал живой ум. Увидев шедших к ней навстречу, она удивилась.

— Доброе утро, мисс Уайнфлит,— поздоровалась Бриджит.— Это мой кузен мистер Фицвильям.

Люк поклонился.

— Он пишет книгу. О случайных смертях, о деревенских обычаях и суевериях.

— О боже! — воскликнула мисс Уайнфлит.— Как это интересно!

И она с сияющей улыбкой уставилась на него.

— Я подумала,—сказала Бриджит, и снова он заметил нотки скуки в ее голосе,— что вы могли бы рассказать ему об Эмми.

— О,— сказала мисс Уайнфлит,— об Эмми?

— Да, об Эмми Гибс.

Люк заметил новые черты в выражении лица незнакомой женщины. Она, казалось, внимательно суммировала свое впечатление о нем. Затем, как будто придя к какому-то определенному решению, она вернулась обратно в холл.

— Пожалуйста, войдите,— предложила она и посторонилась у открытой двери.— Нет-нет,— возразила она на протест со стороны Люка,— у меня не было никаких важных дел в поселке. Так, некоторые покупки, а это совсем не спешно.

Маленькая гостиная была чрезвычайно аккуратной, и в воздухе носился аромат курящейся лаванды. На каминной доске стояли фарфоровые дрезденские фигурки пастушков и пастушек. По стенам в красивых рамках висели хорошенькие акварели. Художественные вышивки были со вкусом разбросаны по столам и диванам. Мисс Уайнфлит предложила гостям сесть и сказала извиняющимся тоном:

— Я не могу предложить вам сигарет, так как не курю, но, если вам хочется курить, пожалуйста, не стесняйтесь.

Люк отказался, но Бриджит закурила.

Сидя очень прямо в вычурном кресле, мисс Уайнфлит внимательно изучала гостей, и потом, словно удовлетворившись, опустила глаза.’

— Вы хотите знать об этой бедной девочке Эмми? Все это очень печально и причинило мне много страданий. Подумать только: такая роковая ошибка!

— Может быть, это было самоубийство? — спросил Люк.

— Нет, нет, этого я ни на минуту не могу допустить, Эмми была не такого рода девушкой.

— А какой же она была?

— Она была очень плохой служанкой, но в наши дни, право, говоришь спасибо, если удается нанять хоть кото-нибудь. Она небрежно относилась к работе и всегда стремилась только погулять. Это можно понять. Она была молода, а теперь все молодые таковы. Они, кажется, перестали сознавать, что их время принадлежит тому, кто им платит деньги.

Люк одобрительно кивал, и мисс Уайнфлит продолжала:

— Она была девушкой, которую мне меньше всего хотелось бы иметь в своем доме. Она была дерзка и даже нахальна. Хотя говорить так об умерших совсем не по-христиански, но я не могу скрывать правду.

Люк кивнул. Мисс Уайнфлит отличалась от мисс Пинкертон тем, что лучше излагала свои мысли. Да и склад ума у нее был логический.

— Эмми любила быть в центре внимания, слишком много думала о себе, и ей льстило, что она многим нравилась. Вот мистер Илсуорси — владелец антикварного магазина, чудесно рисует акварелью, и он сделал два эскиза головки этой девушки. Я уверена, что это вскружило ей голову. Она даже едва не поссорилась с молодым человеком— Джимом Харвеем, который серьезно за нею ухаживал. Он работает механиком в гараже и очень любил ее.

Мисс Уайнфлит помолчала немного и затем продолжила:

— Я никогда не забуду этой ужасной ночи. Она плохо почувствовала себя, ее бил отвратительный кашель и днем она ходила к доктору.

Люк спросил нетерпеливо:

— К доктору Хьюмбелби или к доктору Томасу?

— К доктору Томасу. И он дал ей бутылочку с микстурой от кашля, которую она принесла с собой домой. Спать в этот вечер она легла очень рано и где-то около часа ночи поднялся весь этот шум — ужасающие приглушенные вопли. Я поднялась с постели и пошла к ней, но дверь ее комнаты оказались запертой изнутри. Я окликнула ее, но не получила ответа. Прибежала кухарка, и мы обе страшно перепугались.

Тогда мы побежали на улицу за помощью. На наше счастье, как раз возле нашего дома оказался Рид — констебль, шедший на свой пост. Мы попросили его помочь нам. Он обошел дом с другой стороны, и ему удалось забраться на крышу, а так как окно ее комнаты было открыто, то проникнуть к ней в комнату было уже не трудно. Он открыл нам дверь. Бедной девушке было очень плохо, мы отправили ее в больницу, но для нее ничего нельзя было уже сделать. Она умерла там через несколько часов.

— И чем же она отравилась? Краской для шляп?

— Да, нам сказали, что это была щавелевая кислота. Бутылка была такая же, как и бутылка с лекарством. Следствие показало, что она, ложась спать, перепутала бутылки.

Мисс Уайнфлит закончила. Ее умные глаза посмотрели в упор на Люка, и он вдруг понял, что какой-то скрытый смысл таился за этим взглядом. У него было такое чувство, что она сознательно пропустила какую-то важную деталь в своем рассказе. И более того, ей хотелось по какой-то скрытой причине, чтобы он догадался об этом.

Наступило неловкое молчание. Люк почувствовал себя актером, не знающим своей роли. И он неуверенно проговорил:

— И вы не думаете, что это могло быть самоубийство?

Мисс Уайнфлит сразу же отозвалась:

— Конечно, нет. Если бы она решила покончить с собой, она наверное приняла бы что-нибудь более подходящее. Нет, это не могло быть самоубийством.

— А ваше личное мнение? — спросил Люк.

— Я думаю, что это был только досадный случай.

Ответив, она сжала губы и серьезно посмотрела на него.

Пауза затянулась, и Люк мучительно искал, что бы сказать У двери в комнату послышалось царапанье и жалобное мяуканье. Это отвлекло их внимание.

Мисс Уайнфлит вскочила и пошла открывать дверь, в комнату важно вошел рыжий персидский кот. Он остановился, неодобрительно посмотрел на посетителей и вскочил на ручку кресла хозяйки.

Она наклонилась к коту с нежным воркованием:

— Мой дорогой Бонни Пуф, где мой Бонни пропадал все утро?

Это что-то напомнило Люку. Эту кличку он уже где-то слышал. И он спросил:

— Давно он у вас? Удивительно красивый кот.

Мисс Уайнфлит покачала головой:

— О, нет. Он принадлежал моей старой приятельнице мисс Пинкертон. Ее задавила одна из этих ужасных автомашин, и, конечно, я не могла допустить, чтобы Бонни Пуф попал в чужие руки. Лавиния была бы вне себя, если бы так случилось. Она его обожала.

Люк еще раз похвалил кота и ласково погладил животное.

— Будьте осторожны, у него недавно очень сильно болели уши...

Бриджит поднялась с кресла.

— Нам пора идти,— сказала она.

Люк тоже встал. Мисс Уайнфлит пожала ему руку.

— Надеюсь, мы еще увидимся,— проговорила она.

— Надеюсь, что так и будет,— весело ответил Люк.

Ему показалось, что его ответ разочаровал ее. Затем она пристально посмотрела на Бриджит, и Люк понял, что между этими женщинами существует какая-то тайная связь. Это его раздосадовало, и он дал себе обещание выяснить все как можно скорее.

Мисс Уайнфлит вышла из дома вместе со своими гостями.

Люк оглядел зеленую улицу, пруд, где плавали утки.

— Какое чудесное, девственное местечко! — похвалил он.

Лицо мисс Уайнфлит вспыхнуло.

— Да, правда,— живо отозвалась она,— все осталось таким, как во времена моего детства. Мы жили прежде в этом большом доме. Но когда он перешел в собственность моего брата, тот не захотел жить в нем, да, по правде говоря, у него и не было на это средств, и дом нужно было срочно продать. Его купил лорд Уайтфильд. Он передал дом библиотеке, ничего в нем не изменяя. Я работаю там библиотекарем, дважды в неделю, бесплатно конечно, и уверяю вас, это такое наслаждение — находиться в таком старом месте и знать, что здание подвергалось нашествию вандалов. Вы непременно должны побывать в нашей библиотеке.

— Я буду иметь в виду ваше предложение, мисс Уайнфлит,— ответил Люк.

— Лорд Уайтфильд является благодетелем Уичвуда,— сказала мисс Уайнфлит,— и меня удивляет, как это некоторые люди не питают к нему благодарности.

Ее губы сжались. Люк благоразумно не стал больше предлагать вопросов. Он раскланялся.

Когда они вышли за калитку и остались вдвоем, Бриджит сказала:

— Намерены ли вы продолжать ваши поиски, или, может быть, мы пройдемся вдоль реки?

Люк обрадовался ее предложению. Ему не хотелось продолжать свои расследования в присутствии девушки, которая внимательно следила за каждым его вопросом.

— Я люблю воду и охотно принимаю ваше предложение.

Они уже почти совсем миновали поселок, когда Люк задержался взглядом на вывеске, украшавшей старый дом. На ней значилось: «Антикварный магазин».

Люк подошел ближе и заглянул в окно.

— Посмотрите, какое интересное блюдо выставлено,— сказал он.— Наверняка оно понравилось бы моей тетушке. Интересно, сколько за него просят?

— Что ж, давайте зайдем и спросим.

— Я люблю покупать керамику и фаянс в антикварных магазинах. Иногда там можно купить что-нибудь приличное за вполне сносную цену.

— Ну, я сомневаюсь, чтобы вы смогли купить здесь хоть что-нибудь за сносную цену,— сухо возразила Бриджит.— Илсуорси очень хорошо знает настоящую цену своему товару, в этом могу вас заверить.

Дверь в магазин оказалась открытой. Тут стояли стулья, маленькие диванчики и шкафы с фарфоровой и оловянной посудой. Две комнаты, полные товаров, размещались по обе стороны прихожей, и двери в них тоже были открыты.

Люк прошел в комнату налево и, никого не обнаружив, взял в руки блюдо. В тот же миг из-за письменного стола орехового дерева времен королевы Анны поднялась фигура.

— Ах, дорогая мисс Конвей! Что за удовольствие видеть вас!

— Доброе утро, мистер Илсуорси.

Мистер Илсуорси был изысканно одет, и костюм его, с головы до пят выдержанный в красновато-коричневом тоне, был безупречен. Картину дополняли удлиненное бледное лицо, женственный рот, длинные черные волосы, как у артиста, и жеманная походка.

— Я очень люблю антикварные вещи, и мне всегда бывает жаль их продавать. Кроме того, я не люблю шума и сутолоки больших городов и рад, что поселился в этом чудесном Уичвуде. Не правда ли, симпатичное местечко?

— О, артистический темперамент! — пробормотала Бриджит.

— Не надо так говорить, мисс Конвей!—воскликнул он патетически.— По-вашему выходит так, словно я играю и притворяюсь, и мне это больно слышать. Ведь я просто торговец старыми вещами, вот и все.

— Ну, не скромничайте, я же знаю, что вы причастны к искусству. Я имею в виду вашу живопись. Ведь вы рисуете, акварелью, не так ли?

— Но кто же рассказал вам об этом?—он всплеснул руками.— Удивительное место! Здесь ничего нельзя держать в секрете. Но, впрочем, это мне даже нравится. Это отличается от Сити, где каждый занимается своим делом, не обращая ни на кого внимания. Иногда из слухов и сплетен складываются целые романы, это же очень интересно.

— О вашем таланте нам поведала мисс Уайнфлит. Вы для нее нарисовали в акварели несколько эскизов... Эмми Гибс.

— О, Эмми...

Мистер Илсуорси отступил в глубь комнаты и принялся там устанавливать качалку, продолжая между делом разговор.

— Разве я рисовал ее? Да, припоминаю, кажется, действительно я ее рисовал.

— Это стоило того. Она была очень хорошенькой девушкой,— сказала Бриджит.

К мистеру Илсуорси вернулся его апломб.

— А я всегда думал, что лицо этой девушки уж слишком банально. Если вы интересуетесь керамикой,— обратился он уже к Люку,— то я могу вам предложить группу птиц — прелестная вещица...

Но к птицам Люк проявил слабый интерес и спросил о цене блюда.

Илсуорси назвал цифру.

— Спасибо,— поблагодарил Люк,— это слишком дорого для меня.

— Но я могу вам уступить одну гинею,

— Нет, спасибо,— отказался Люк.

Мистер Илсуорси проводил их до дверей, жестикулируя руками.

— Ну и мрачный тип этот Илсуорси,— заметил Люк, когда они с Бриджит отошли на достаточное расстояние.

— Я бы сказала, что у него мерзкий ум и мерзкие привычки,— заметила Бриджит.

— И зачем ему нужно было поселиться в таком месте?! Удивляюсь,

— Я полагаю, для того, чтобы попробовать свои силы в черной магии. Это, конечно, не настоящая черная магия, но что-то на нее похожее. Репутация этого места помогает.

— Пожалуй, это такой парень, какой мне нужен. Я поговорю с ним как-нибудь на эту тему.

— Да, пожалуй,— согласилась Бриджит,— он знает множество вещей.

Они вышли из поселка. Бриджит повернула в сторону реки, и вскоре они вышли на берег.

У реки они встретили невысокого человека со щетинистыми усами и оттопыренными ушами. Около него весело прыгали три свирепых бульдога, на которых он время от времени хрипло покрикивал:

— Неро, поди сюда! Нелли, оставь это! Брось сейчас же, я говорю тебе, Аугуст! Аугуст, я говорю...

Он оборвал обращение к собакам, здороваясь с Бриджит и тараща глаза на Люка, что, очевидно, означало жадное любопытство. Но, пройдя мимо них, он снова начал заниматься своими псами.

— Наверное, это и есть майор Гартон и его бульдоги?— спросил Люк.

— Совершенно верно.

— Мы, кажется, повидали сегодня всех в Уичвуде, кого следовало повидать?

— Да, кажется, так,— согласилась Бриджит.

— Я чувствую себя немного навязчивым,— сказал Люк.— Но я полагаю, что посторонний человек в английском поселке вырастает на целую милю,— добавил он печально, припомнив замечание Джимми Лори-мера.

— Скрывать своего любопытства мистер Гартон никогда не любил и не умел,—заметила Бриджит.— Его всегда выдавали вытаращенные глаза.— И после паузы она добавила:—Может быть, нам посидеть немного на берегу? У нас еще есть время.

Они сели на ствол упавшего дерева, и Бриджит снова заговорила после продолжительного молчания:

— Вы видели сейчас мистера Гартона. Не правда ли, как он воинствен? Но такой он только теперь, а раньше он был всецело под башмаком у своей жены. Бедный, как он только терпел ее! Это была самая несносная женщина, какую я когда-либо знала. В округе ее терпеть не могли. Грубая и резкая, она Гордону однажды наговорила таких вещей, что он просто выгнал ее.

— Но вы говорите о ней так, словно ее уже нет в живых?

— Да, и слава богу. Может быть, такой несносной ее сделали деньги. Она была очень богата. Но, как бы там ни было, все вздохнули с облегчением, когда ее не стало.

— Что же с ней случилось?

— Около года тому назад у нее открылся острый гастрит. Ее пришлось положить в больницу, и за этот небольшой промежуток времени она сумела устроить целый ад не только своему мужу, но и доктору Томасу, а сестры и сиделки буквально плакали от нее. А теперь даже бульдоги вздохнули с облегчением.

Снова наступила пауза. Бриджит срывала травинки и плела из них тонкие косички. Люк, задумавшись, смотрел невидящими глазами на противоположный берег. Он думал о том, не было ли ошибкой с его стороны подозревать сразу столько незнакомых лиц? Ведь фактов, разоблачающих кого бы то ни было, у него было мало, а точнее, вовсе не было, и все сводилось только к его домыслам, к его фантазии.

«К чертям! — подумал он.— Нельзя подозревать. Надо собирать сведения».

Внезапно голос Бриджит вывел его из этого состояния.

— Мистер Фицвильям,— спросила она,— а все же, почему вы приехали именно сюда?

 

 

Глава 6

Краска для шляп

Люк только собирался закурить сигарету и уже зажег спичку. Но этот неожиданный вопрос заставил его замереть с незажженной сигаретой в руках, пока догоревшая спичка не обожгла ему пальцы.

— Проклятье! — воскликнул Люк, роняя спичку и тряся рукой.— Прошу прощения, но своим вопросом вы задали мне непростую задачу.— И в его голосе послышались грустные нотки.

— Правда?

— Да,— он вздохнул.— Ну что же, я полагаю, что каждый сообразительный человек мог бы разгадать меня. Я полагаю также, что версия о том, будто я пишу книгу, вас не убедила?

Да, сразу же после того, как я вас увидела.

— А до того вы верили, что это так?

— Да.

— Но я понимаю, что эта выдумка все-таки была не очень удачной. Понятно, каждый человек, вообще говоря, может захотеть написать книгу. Вас насторожило другое: что я приехал сюда под видом вашего кузена.

Бриджит отрицательно покачала головой.

— Нет, сначала я действительно думала, что вы мой кузен. Ну а потом предположила, что вы испытывали материальное затруднение, и это был лучший вариант, чтобы выйти из положения. Я уже не один раз выручала друзей Джимми таким образом.

— Когда я появился, то всем своим видом был способен вызвать у вас только сострадание, не так ли? И поэтому я вам не внушил доверия как писатель?

Ее губы медленно искривились в усмешке:

— Нет, объяснение только в том, что вы оказались человеком иного склада.

— Недостаточно способным, чтобы написать книгу? Можете не щадить моего самолюбия. Я примерно догадываюсь, о чем вы думаете.

— Я думаю, что книгу вы написать, конечно, могли бы. Но только не такую. Такого человека, как вы, не могло затронуть далекое прошлое. Да и будущее тоже. Для вас существует только настоящее.

— Хм... Я понимаю.— Его лицо искривилось.— Посылаю все к чертям! С самого моего появления здесь вы действуете мне на нервы. Вы слишком умны и проницательны и этим постоянно смущаете меня.

— Мне очень жаль. Но что же вы думали обо мне?

— Но право же, я о вас совсем не думал...

Она усмехнулась и продолжала:

— Конечно, это очень учтиво, но я примерно догадываюсь. Вы надеялись найти во мне незначительное существо, радующееся тому, что ему выпадает огромное счастье выйти замуж за своего босса.

Смутившись, Люк издал нечленораздельный звук.

Она повернулась и холодно взглянула на него. Его смущение ее забавляло.

— Я понимаю, и я вовсе не сержусь.

Люк предпочел быть невежливым:

— Но, право же, я совсем не задумывался над этим.

— Нет, я понимаю, что вам было не до меня. У вас была цель гораздо важнее.

Лкж совсем потерял надежду.

— О, я понимаю, и у меня нет сомнения в том, что свою роль я сыграл исключительно скверно. И лорд Уайтфильд распознал меня тоже?

— О, нет. Если бы вы ему сказали, что приехали сюда изучать водяных жуков и написать монографию на эту тему, то для Гордона и это было бы «о’кей!». Он удивительно доверчив.

— Все равно я не смог бы быть убедительным и рано или поздно выдал бы себя.

— Я стесняю ваши действия,— продолжала Бриджит.— Я это отлично вижу и понимаю. Но это меня немножко забавляет.

— Это обычное явление. Умные женщины всегда и хладнокровны, и жестоки.

— Нужно брать от жизни те удовольствия, которые она может дать,— проговорила Бриджит с некоторым смущением.

Потом она немного помолчала и добавила:

— Итак, почему же вы все-таки здесь, мистер Фицвильям?

Она вернулась к исходному вопросу. Люк теперь уже ждал его и во время последней паузы пытался к нему подготовиться. Он повернулся к ней и внимательно, сосредоточенно заглянул в ее настороженные глаза. Он почувствовал в них какую-то притягательную силу.

— Хорошо. Может быть, лучше сказать вам всю правду?

— Да. И намного лучше!

— Но эту правду ве так легко изложить. Скажите, а у вас самой не составилось какого-нибудь мнения относительно моего приезда сюда?

Она задумчиво посмотрела на него и медленно кивнула головой.

— Так поделитесь со мной этим предположением. Надеюсь, мне это поможет.

Бриджит спокойно произнесла:

— У меня была мысль, что вы приехали сюда в связи со смертью этой девушки, Эмми Гибс.

— Именно это я и предвидел. Я хочу сказать, предвидел не случайность ее кончины, а как только упомянули ее имя, я уже знал, что в этом что-то есть. Итак, вы подумали, что. я приехал сюда из-за нее?

— А разве это не так?

— Некоторым образом да.

Наступила пауза. Он нахмурился, а девушка, не шевелясь и безмолвно, сидела рядом с ним. Ей не хотелось нарушить течение его мыслей.

Он собирался с мыслями.

— Я приехал сюда из-за сумасбродной идеи, пожертвовав своим отпуском. Может быть, все это окажется вздором. Эмми Гибс — это только маленькая часть дела...

— Да, я тоже так думала.

— Но, черт возьми, что же составляло интригу, почему вы заинтересовались, что заставило вас так думать?

— Я думала,— ответила Бриджит,—что здесь не все ладно, что за этим что-то скрывается, вот почему я хотела, чтобы вы повидались с мисс Уайнфлит.

— Но почему же?

— Потому что она тоже так думает.

Люк вспомнил и теперь понял подчеркнутую подозрительность старой девы.

— Стало быть, она так же, как и вы, находит в этом деле что-то странное и подозрительное?

Бриджит кивнула.

— На это есть какие-то причины?

— Ну, хотя бы эта краска для шляпы...

— А точнее?

— Видите ли, два десятка лет тому назад люди действительно употребляли такую краску. Один сезон, скажем, у вас розовая шляпа, на следующий сезон бутылочка краски делает ее черной, а затем уже ваша шляпа голубого цвета, потом еще какой-нибудь вариант... В наше время окраска шляпы стала дороже самой шляпы, поэтому проще ее выбросить и купить новую.

— Даже для такой девушки, как Эмми Гибс?

— Да, именно для нее, потому что она не станет покупать дорогой шляпы. Уж скорее я стала бы красить из экономии. Но не в этом даже дело. Подозрительно то, что краска оказалась красной.

— Ну и что же?

— А у Эмми были рыжие волосы, красноватого оттенка.

— Вы хотите сказать, что одно с другим не вяжется?

Бриджит кивнула.

— Надо быть просто идиоткой, чтобы надеть красную шляпу на рыжие волосы. Но мужчины, кажется, на такие вещи не обращают внимания.

Люк задумался и значительно произнес:

— Мужчинам этого, конечно, не понять. Да, за всем этим что-то кроется!

— У Джимми было несколько товарищей по работе из Скотланд-Ярда. Вы не...

— Да,— быстро ответил Люк.— Но сейчас я в отпуске и официального назначения не имею. Я вмешался в эту историю благодаря одной случайной встрече в поезде в день моего приезда домой.

Он коротко передал свою беседу с мисс Пинкертон и дальнейшие события, которые привели его в Уичвуд.

— Таким образом, все сходится к тому, что убийства должны привести к одной точке, к человеку, которому были бы нужны, выгодны эти смерти. То есть к убийце ловкому и скрытному, но которого непременно надо отыскать. Человек этот, вероятно, известная и уважаемая особа, иначе он не мог бы так хорошо укрыться. Очевидно, мисс Пинкертон тоже подозревала какого-то одного человека... Но, к сожалению, она ничем на него не намекнула...

— Я понимаю,— кивнула Бриджит.

— Девушку этот человек мог убить, не заходя к ней в дом, скажем, забравшись в окно.

— Да, я думаю, это вполне возможно,— согласилась Бриджит.— Наш констебль Рид пробирался к ее окну по дереву. Окно было не заперто. Для здорового человека этого нетрудно.

— И он мог бы совершить то, что задумал?

— Поменять местами бутылочки?

— Да, в надежде на то, что и произошло в действительности. Если спросонья выпить краску вместо микстуры, каждый скажет, что это роковая ошибка, если не самоубийство.

— Понятно.

— А в ходе следствия не возникала версия об убийстве?

— Нет, это никому не приходило в голову.

— И никто так и не догадался, что краску ей подставили?

— Нет.

— Но вам-то это было очевидно?

— Да.

— Вам и мисс Уайнфлит. Вы ведь обсуждали с ней этот вопрос?

Бриджит улыбнулась:

— Нет. В том смысле, как вы понимаете, мы прямо друг другу ничего не говорили. Я даже не знаю, насколько эта мисс убеждена в своих подозрениях. Это высокообразованный человек, большая умница, не в пример нашим здешним дамам. И в молодости она имела очень шумный успех.

— А у мисс Пинкертон образ мыслей был более примитивный. Вот почему,— сказал Люк,— я не придал большого значения ее рассказу.

— Нет, вы ошибаетесь. Мисс Пинкертон была очень наблюдательной и проницательной и обладала к тому же острым язычком, за что ее здесь все побаивались. Вы сказали, что она упоминала и другие имена?

— Люк кивнул.

— Да, и прежде всего имя мальчика Томми Пирса. Потом Картера.

— Так: Томми Пирс, Картер, Эмми Гибс, доктор Хьюмбелби,— перечислила Бриджит.— И, если стать на вашу точку зрения, это было бы чудовищно. Кто бы мог желать смерти этим людям, таким различным? Они так далеки друг от друга.

— А у вас,— спросил Люк,— есть какие-нибудь соображения о том, кто мог желать смерти Эмми Гибс?

Бриджит покачала головой:

— Даже вообразить трудно. Кому она могла помешать?

— А что произошло с Картером? Как он умер?

— Он возвращался в туманную ночь домой сильно пьяный, упал в реку и утонул. Шел по деревянному мостику, где перила лишь с одной стороны. Следствие пришло к выводу, что это несчастный случай.

— Но не исключена возможность, что кто-то мог столкнуть его в воду?

— Конечно.

— Так же, как Томми с окна, когда он протирал стекла?

— Конечно.

— Таким образом, оказалось очень легко прервать три человеческие жизни, не вызывая подозрения.

— А вот мисс Пинкертон что-то заподозрила,— заметила Бриджид.

— Да, она кого-то подозревала, благослови ее господь.

— Я понимаю, что спрашивать бесполезно, но все же задам вам вопрос. Не замечали ли вы в Уичвуде человека со странностями? Например, со взглядом, от которого мурашки бегают по всему телу, или со странными тусклыми глазами, или со смехом маньяка?

— Нет. В Уичвуде мне все казались всегда нормальными, уважаемыми и самыми обыкновенными людьми.

— Я предугадал ваш ответ.

— А вы подозреваете ненормального?

— Иногда встречаются очень хитрые сумасшедшие, и это мог бы быть один из них. Может быть, даже столп общества.

— Мистер Джонс? Какая ерунда! Тогда можно подозревать всякого!

— Нет. Мисс Пинкертон намекнула мне на взгляд, по которому угадывался убийца. И у меня создалось впечатление, что речь шла о человеке не ниже ее по положению.

— На это стоит обратить внимание,

— Но какое для меня облегчение сознавать, что вы все знаете.

— Теперь я смогу скорее помочь вам, и я бы этого очень хотела.

— Вы серьезно хотите взяться за это?

— Конечно!

— А как же...— Люк смутился.— А лорд Уайтфильд? Не думаете ли вы...

— Мы ни о чем и полслова не должны говорить Гордону,— поспешно проговорила Бриджит.

— Вы думаете, он не поверил бы в эту историю?

— О, нет, напротив, он поверит во что угодно. Но он сгоряча отправился бы избивать ни в чем не повинных соседей. Мы промолчим и не доставим ему этого удовольствия.

Люк взглянул на часы,

— Да,— кивнула Бриджит.— Вы правы. Пора отправляться домой.

Она поднялась. Между ними возникла какая-то напряженность, будто бы невысказанные слова повисли в воздухе, создавая замешательство.

Всю дорогу до дома они не проронили ни слова.

 

 

Глава 7

Возможности

Прежде чем уйти к себе в комнату и предаться размышлениям, в которых он так нуждался, Люк еще часа два проговорил с тетушкой о цветах, получил от нее несколько наставлений и выслушал хвалебные гимны лорду Уайтфильду. Наконец он добрался до своей комнаты и в полном одиночестве углубился в размышления.

На листке бумаги он написал несколько имен:

«1. Доктор Томас.

2. Мистер Гартон. .

3. Аббот.

4. Мистер Илсуорси.

5. Мистер Джонс.

6. Молодой человек Эмми.

7. Мистер Вейк и т. д.».

На другом листке он переписал имена жертв:

«1. Эмми Гибс — отравлена.

2. Томми Пирс — выкинут из окна.

3. Картер —скинут в реку.

4. Хьюмбелби— заражение крови.

5. Пинкертон — задавлена автомобилем».

Подумав, он приписал:

«Миссис Рози?

Старый Бен?».

И после некоторого колебания:

«Миссис Гартон».

Посмотрев внимательно свои записи и покурив, он снова взялся за карандаш:

«Доводы против доктора Томаса?

Определенный мотив в деле Хьюмбелби, характер смерти требует медицинского вмешательства (заражение). Эмми Гибс в день смерти навестила его (между ними что-то было?).

Томми Пирс? Непонятно. Нет связей.

Картер? Мотивов пока нет.

Пинкертон? Отсутствовал ли Томас в день поездки старухи в Лондон?»

Люк вздохнул и написал новый заголовок:

«Доводы против мистера Аббота?

Как юрист — наиболее подозрительная личность. Личное обаяние. Вражда с Хьюмбелби.

Томми Пирс? Копался в бумагах Аббота. Что он в них нашел?

Картер? Нет связей.

Эмми Гибс? Явных связей нет. Был ли Аббот в отсутствии во время убийства Пинкертон?

Доводы против мистера Гартона? Нет связи с Эмми Гибс, Пирсом и Картером. Относительно миссис Гартон

похоже на отравление мышьяком (Томас, как врач, мог быть в заговоре.).

Доводы против Илсуорси?

Неприятная личность, увлечение черной магией, связь с Эмми Гибс. Неизвестно о связи с Пирсом и Картером. По Пинкертон — проверить, отлучался ли в день ее убийства?

Доводы против мистера Вейка.

Религиозная мания? Картер, Томми — нерадивые прихожане? Мистер Джонс — нет данных.

Молодой человек Эмми: возможны причины».

Люк прочитал написанное, покачал головой, пробормотал: «Чепуха!» — и разорвал листки в клочья.

 

 

Глава 8

Доктор Томас

Доктор Томас откинулся в своем кресле и провел пальцами по густым волосам. Это был молодой человек обманчивой наружности. Ему было более 30 лет, а на первый взгляд можно было дать всего двадцать. Его розовое лицо с немного испуганным выражением делало его похожим на студента. Но, хотя он и выглядел незрелым, диагноз, который он поставил ревматическому пациенту, полностью совпадал с диагнозом крупного специалиста.

— Благодарю вас,— сказал Люк,— я почувствовал облегчение уже от того, что узнал. Итак, электротерапия должна излечить меня. В моем возрасте неприятно становиться калекой.

Доктор улыбнулся.

— О, я не думаю, что опасность так велика, мистер Фицвильям!

— Вы меня вполне успокоили.

Доктор снова улыбнулся и произнес:

— Вы пишете книгу о магии?

— Как вы об этом узнали?

Доктор хитро улыбнулся:

— О, сэр, новости распространяются очень быстро в наших местах. Слухи всегда преувеличены.

— Действительно, говорят, что вы вызываете дух Томми Пирса.

— Пирс? Пирс... А, это мальчик, свалившийся с окна.

— Именно.

— Я, правда, говорил об этом нашему адвокату, Аббот, кажется, его зовут.

— Но меня больше интересуют суеверия, связанные с убийствами. А у вас тут их было немало.

Люк беспечно улыбался, доктор тоже, хотя, казалось, беседа его немного встревожила.

— Нет, может быть, раньше здесь и совершались убийства, но это было до меня.

— Понятно, это мирное местечко. Несчастье с Томми— дело случая, хотя кто-то и мог столкнуть его нарочно.

Люк засмеялся и в ответ получил улыбку доктора.

— У многих чесались руки свернуть шею этому постреленку. Но чтобы кто-то выкинул его из окна — невероятно.

— А может быть, в этом кто-нибудь увидел свой гражданский долг?

— Хорошенькая теория!

— Я всегда думал, что отдельные убийства могли быть полезны обществу,— сказал Люк.— Я бы уничтожал болтливых женщин.

— Улыбка доктора превратилась в гримасу,

— О, как вы защищаете преступления!

— Я только за разумное уничтожение. Разве оно не было бы полезно для общества?

— О, да, конечно.

— Я говорю не шутя. Все, что мешает прогрессу, должно уничтожаться.

Томас возразил:

— Но кто же возьмется быть судьей о пригодности или непригодности того или другого человека?

— Миссия трудная,—согласился Люк.

— Что получилось бы: католики убивали бы коммунистов, а коммунисты — священников, пацифисты — солдат. Моя же работа обратная,— продолжал Томас,— из непригодных людей делать пригодных.

— А теперь, к примеру,— подхватил Люк,— возьмем такого, как Картер.

— Хозяина «Семи Звезд»?

— Я его не видел, но моя кузина,, мисс Конвей, рассказывала о нем. Он был негодяем?

— Что я могу сказать о нем? Он много пил, скандалил с женой, со всеми перессорился...

— И мир много не потерял от его утраты,

— Да, я думаю.

— Но, если кто и столкнул его нарочно, то действовал в общих интересах?

Доктор сухо возразил:

— Все-таки хорошо, что этот метод не применяется на практике.

Люк засмеялся.

— Но вы лучше своей теории,— улыбнулся доктор.

Люк спросил просто:

— Скажите, а вам не приходилось сталкиваться с человеком, который своим видом был бы похож на убийцу?

— Что за странный вопрос? — удивился доктор.

— Разве? Кто как не доктор должен разбираться в чертах маньяка и убийцы?

Доктор несколько раздраженно возразил:

— Человек, одержимый манией убийства, ничем не отличается от обыкновенных людей и его не так просто распознать.

— Доктор, вы пугаете меня. Вообразите, что я, например, совершил полдесятка убийств..,

Доктор улыбнулся:

— Не похоже...

— Возвращаю комплимент: и вы не похожи на убийцу пяти человек.

— Вы правы, если не считать моих профессиональных неудач.

Оба рассмеялись, и Люк поднялся, прощаясь.

— Боюсь, я отнял у вас уйму времени,— извинился он.

— О, сегодня я не очень занят, и наш Уичвуд — прескучнейшее место.

— Меня интересует еще...— Люк запнулся.

— Да?

— Не чувствуете ли вы себя неудовлетворенным? Здесь так мало простора для экспериментов.

— Здесь обычная практика для молодого врача. Это ценно для начала. Хьюмбелби прожил здесь всю жизнь.

— Он был серьезным, но несколько старомодным, я слышал.

— Временами с ним было трудно.

У него осталась очень красивая дочь?

Люк заметил, как от этого вопроса лицо Томаса побагровело.

— Ээ-э-да-а...— промычал он невразумительно.

Дюк тепло взглянул на него. Он понял, что может вычеркнуть Томаса из числа подозреваемых.

Томас быстро справился со смущением и посоветовал:

— Прочтите Крузхаммера по интересующему вас вопросу.

— Благодарю! — ответил Люк.

Томас взял с полки книгу, о которой говорил.

— Вот возьмите. Обратите внимание на Анну Хельм, убийцу двенадцати человек.

— Странно, почему ее так долго не могли распознать?

— Для этого достаточно быть осторожным, а умный человек всегда осторожен.

У крыльца доктор простился, одарил гостя улыбкой и вернулся в дом. В его улыбке проскальзывало самодовольство.

 

 

Глава 9

Рассказывает миссис Пирс

В маленькой лавочке на Хай-стрит Люк купил себе сигарет и «Гуд Чир» — маленький еженедельник, издаваемый лордом Уайтфильдом и приносящий ему значительный доход. Переворачивая страницы со сводками футбольных соревнований и знакомясь с информацией о скачках, он тем самым пробудил симпатию хозяйки лавочки, которая сообщила ему, что ее муж часто переживал разочарования на скачках. Таким образом, дружеские отношения были установлены и Люку уже нетрудно было продолжить беседу.

— Мой мистер Пирс тоже интересовался скачками и футболом. И я скажу вам, у него было много разочарований.

— Люк согласился и добавил, что беды, как и разочарования, не приходят в одиночку.

— Действительно, сэр, это я хорошо знаю,— вздохнула миссис Пирс.— Когда женщина из восьми ребятишек схоронит двоих, то, поверьте, она знает, что такое несчастье.

— А вы говорите, схоронили двоих?

— Одного месяц назад,— и она снова печально вздохнула.

— Как я вам сочувствую!

— Это было не только печально, сэр, я была просто поражена. Кто мог ожидать, что с Томми стрясется что-либо подобное? Вот ангелочек Эмми...

Люк постарался перевести беседу со святой Эмми на менее святого Томми.

— Ваш мальчик умер внезапно? — спросил он.

— Да, это был несчастный случай, сэр. Он чистил оконное стекло в старом замке и, очевидно потеряв равновесие, упал из верхнего окна. И вот как это случилось.

И миссис Пирс пустилась в описание подробностей.

— Может быть, он танцевал на оконной раме? — спросил Люк.

Миссис Пирс ответила, что мальчик всегда есть мальчик. Но она уверена, что он никому не причинил вреда.

— Я в этом тоже уверен,— сказал Люк,— хотя он наверное проделывал всякие шутки над своим хозяином?

Миссис Пирс не реагировала на это замечание. Но она заметила:

— Это просто была его забава, сэр, он всегда был искусным подражателем. Он заставлял нас держаться за бока, когда изображал мистера Илсуорси или мистера Хоббса, церковного сторожа. Он копировал и его светлость лорда. И, застав его за этим занятием, лорд уволил его. Но его светлость не держал зла на Томми и впоследствии даже дал ему другую работу.

— Но другие были не столь великодушны?

— Да, они были жестоки. Но разве подумаешь на мистера Аббота, у которого всегда наготове ласковое слово или шутка?

— Неужели у Томми были неприятности из-за него?

Миссис Пирс сказала:

— Я уверена, что мальчик вовсе не хотел принести вреда и ему тоже. Если бумаги личного характера, их надо прятать.

— О, конечно, частные бумаги адвоката должны храниться в сейфе. А что там было — завещание?

Он думал, что миссис Пирс не сумеет ответить, но этот вопрос повлек за собой другие.

— О, нет, сэр, ничего подобного. Это было частное письмо от какой-то дамы. Томми даже не разглядел подписи. Все раздули просто из чепухи.

— Возможно, мистер Аббот очень обидчив?

— Похоже, что так, сэр. Хотя, как я вам говорила, он всегда такой приветливый джентльмен, с ним можно поговорить, но с ним очень трудно спорить. И я знаю, что между ним и доктором Хьюмбелби разразилась большая ссора совсем незадолго до смерти старого доктора. Но даже и после смерти мистера Хьюмбелби мистер Аббот не нашел доброго слова для покойника.

Люк покачал головой и пробормотал:

— Это верно, это очень верно.— И продолжал: — Какое, однако, совпадение! Ссора с доктором — и доктор умирает, грубый разговор с вашим Томми — и мальчик тоже умирает. Мне кажется, что два таких случая должны были заставить мистера Аббота быть более осторожным в своих разговорах о будущем.

— То же можно сказать и о Картере из «Семи Звезд»,— сказала миссис Пирс.— Между ним и мистером Абботом был очень резкий разговор всего за неделю до того, как Картер, возвращаясь домой, утонул. Но нельзя ведь обвинять мистера Аббота за это. И брань, и угрозы исходили лишь от Картера, он был подвыпивши и стал выкрикивать разные недостойные слова... Бедная миссис Картер! Для нее смерть Картера была чуть не благодеянием.

— У него, кажется, осталась дочь?

— Ах,— воскликнула миссис Пирс,— я никогда не была сплетницей!

Это было и неожиданно, и многообещающе.

Люк навострил уши и стал ждать продолжения.

— Я не могу утверждать, что в этом что-нибудь есть, но так говорят. Люси Картер — очень красивая девушка. Если бы никто ничего не замечал, то и не говорили бы. А раз разговор идет, то нельзя отрицать, что что-то есть, особенно после того, как Картер направился прямо к дому мистера Аббота с бранью и угрозами.

Люк пытался найти связь в этом несколько бестолковом и путаном повествовании.

— Кажется, мистер Аббот такой человек, который смог бы оценить хорошенькую девушку..,— проговорил он.

— Таковы уж джентльмены,— подтвердила миссис Пирс.— У них нет серьезных намерений, хотят просто перекинуться парой слов, но в конце концов это становится заметным. Особенно в таком местечке, как наше.

— Ваше местечко такое очаровательное. Такое мирное и тихое...

— Так обычно о нас говорят, но мне лично кажется, что мы немного отстали от времени.

— Но у вас есть новый институт,— возразил Люк.

— Да, это верно. И его светлость делает много для нашего местечка.

— Но вы все же убеждены, что его усилия не достигают цели?

— Ну, конечно, сэр. Он ведь не настоящий дворянин, не то, что мисс Уайнфлит или мисс Конвей. Отец лорда раньше содержал обувную лавку. А теперь лорд — «его светлость» и страшно богат. Но он же не прирожденный джентльмен, не так ли?

— Очевидно, вы правы и это не одно и то же,— согласился Люк.

— Вы извините меня, что я так прямо говорю,— сказала она,— Я знаю, что вы остановились в его имении и пишете книгу. Но вы кузен мисс Бриджит, я знаю это, и это меняет дело. Все мы были бы довольны, если бы она снова стала хозяйкой в Ашманоре.

Люк заплатил за сигареты и газету и поспешно вышел.

Про себя он подумал:

«Это элемент личного. Необходимо отделаться от него. Проклятие! Я здесь нахожусь, чтобы отыскать преступника. И какое мне дело, кого эта чародейка хочет женить на себе? Она не должна мешать мне делать дело».

Он шел не торопясь вдоль улицы. Ему с большим трудом удавалось оттеснить мысли о Бриджит на второй план.

«Ну, а теперь Аббот,— сказал он себе.— Что у нас против него? Я уже могу связать его с тремя жертвами: у него была ссора с доктором Хьюмбелби, ссора с Картером и ссора с Томми Пирсом — и все трое умерли. А как насчет этой девушки, Эмми Гибс? Что это было за частное письмо, которое видел непутевый Томми? Знал ли он, от кого оно? А может быть, и не знал вовсе. Предположим, что он знал и рассказал об этом своей матери. А мистер Аббот считал необходимым заткнуть ему рот. Это похоже на правду. Но так может сказать каждый: «Это может быть! Но этого ведь недостаточно! Где доказательства?»

Люк ускорил шаги, оглядываясь вокруг с внезапно возникшим раздражением.

«Ах, эта проклятая деревня! Она действует мне на нервы. Такая мирная... И здесь же прошла полоса убийств. Или я сошел с ума, или... Была ли Лавиния Пинкертон сумасшедшей? Кроме всего прочего, все эти несчастные случаи могли быть простым совпадением. И смерть Хьюмбелби, и все прочее».

Люк невольно обернулся и внимательно огляделся. Две фигуры двигались вдоль гребня холма. Какой-то молодой человек жестикулировал, наклонив голову к Бриджит. Черные волосы Бриджит развевались по ветру. И опять эта магическая сила, исходившая от нее, овладела им.

«Я околдован, вот, что со мною. Заколдован»,— подумал он.

Он стоял в каком-то оцепенении и печально спрашивал себя:

«Кто в силах разрушить чары этого колдовства? Никто!»

 

 

Глава 10

Роза Хьюмбелби

Легкий шум шагов позади него заставил его обернуться. Перед ним стояла удивительно милая девушка с каштановыми волосами, завивающимися красивыми кольцами, и с темно-голубыми глазами, смотревшими довольно робко.

Она слегка покраснела и заговорила с некоторым замешательством:

— Вы мистер Фицвильям, не так ли?

— Да... Это я,

— А я — Роза Хьюмбелби. Бриджит сказала мне, что вы знали людей, которые прежде были знакомы с моим отцом.

Совесть вынудила Люка немного покраснеть.

— Это было очень давно,— произнес он, слегка запинаясь.— Они... э-э-э... знали его еще молодым человеком, до женитьбы...

— О, я поняла.

Роза Хьюмбелби была немного разочарована, Но все же продолжала:

— Говорят, вы пишете книгу? Не так ли?

— Да. Я делаю заметки для одной книги, вот и все. Это касается местных суеверий, обрядов и тому подобных вещей.

— Это страшно интересно!

— Но книга, по-моему, будет такой скучной, как вода в канаве,— стал уверять ее Люк.

— О, нет, я уверена, она не будет скучной.

Люк улыбнулся ей и подумал:

«И повезло же этому доктору Томасу!»

— Есть люди,— произнес он вслух,— способные похоронить самые интересные темы. Я, кажется, из таких.

— О, но почему вы так думаете о себе?

— Я и сам не знаю, но уверенность в этом у меня нарастает.

Роза сказала:

— А почему бы не предположить, что скучное вы сделаете интересным?

— Это удачная мысль. Спасибо за нее.

Роза улыбнулась и сказала:

— Верите ли вы в эти предзнаменования, суеверия и прочие вещи?

— Трудный вопрос! А вы суеверны?

— Я бы так не сказала. Но если события чередуются, накатываются как волны, и...

— Как волны?

— Да, как волны счастья и несчастья. У меня такое чувство, будто наш Уичвуд находится теперь в полосе, ну, неудач, что ли... Мой папа умер, мисс Пинкертон попала под машину, Томми выпал из окна... Отсюда хочется бежать.

Она казалась взволнованной. Люк задумчиво посмотрел на нее.

— Вы чувствуете, что это местечко попало в полосу невезения?

— Наверное, это произошло из-за неожиданной смерти папы. И потом еще мисс Пинкертон. Когда она сказала...

Девушка замолкла.

— Что же она сказала? Она такая милая.

— О, так вы ее знали! — И лицо Розы просветлело.— Я ее очень любила, она была привязана к нашей семье. Но иногда я думаю, не была ли она ясновидящей?

— Почему вы так думаете?

— Потому что... Это так странно... Она была словно обеспокоена чем-то. Она, казалось, знала, что с папой должно было что-то случиться. И перед отъездом она была необычайно странной. Мне кажется, что она была из тех людей, что одарены вторым зрением. И она знала, что и с ней что-то должно было случиться. Такие пророчества всегда немного пугают, не так ли?

— Бывают моменты, когда человек способен предсказать будущее,— согласился Люк.— Но это всегда кажется сверхъестественным.

— А я считаю это естественным. Но не все обладают этим свойством. Но все это так тревожит меня...

-— Вы не должны тревожиться. Поймите, горести у вас позади.. К чему переживать прошедшее? Надо жить для будущего,

— Это верно. Но то, что произошло, еще не закончено. Знаете...— Роза колебалась,— что-то должно произойти и с вашей кузиной.

— С моей кузиной? С Бриджит?

— Да, мисс Пинкертон до некоторой степени была обеспокоена и ее судьбой. Она расспрашивала меня о ней. Я думаю, она боялась и за нее тоже.

Люк резко повернулся, оглядывая склон горы. Бриджит была одна с этим неприятным человеком, чьи руки имели зеленоватый оттенок гниющей кожи. Фантазия! Илсуорси был безвредным человечком, разыгрывающим из себя преуспевающего владельца магазина.

Как бы читая его мысли, Роза спросила:

— Вам нравится мистер Илсуорси?

— Совсем не нравится.

— Доктор Томас тоже его не любит.

— А вы?

— Я? Я, конечно, тоже не люблю. Он мне кажется просто ужасным.— Она наклонилась ближе к Люку и тихо шепнула: — Про него рассказывают много страшных историй. Мне говорили, что он устраивал странные церемонии на «Лужайке ведьм», к нему приезжали тогда очень странные друзья из Лондона. А Томми Пирс был в этой церемонии как бы его помощником.

— Томми Пирс? — переспросил Люк.

— Да.

— Когда это было?

— Давно, кажется, еще в марте.

— Томми, похоже, замешан во всех событиях местечка...

Роза ответила:

— Да, он был страшно любопытным и всюду совал свой нос.

— И он, наверное, знал слишком много,— мрачно заметил Люк.

Роза согласилась с ним.

— Ом был отвратительным маленьким сорванцом. Ему нравилось разорять гнезда и дразнить собак.

— Кажется, смерть мальчика вряд ли кого расстроила?

— Думается, да. Но это был страшный удар для матери.

— Но у нее как утешение осталось еще шесть даров природы. Ну уж и язычок у нее, у этой женщины!

— Да, она очень говорлива и любит рассказывать всякие истории. Вы видели ее?

— После того как я купил у нее пачку сигарет, я, как мне кажется, знаю биографию каждого в вашем поселке.

Роза уныло произнесла:

— Плохо, что это свойственно глухим углам, вроде нашего. Каждый все знает о любом другом человеке.

— О, нет,— возразил Люк.— Здесь вы не правы.

Она вопросительно взглянула на него.

— Никто не в состоянии знать полной правды о другом человеческом существе.

Лицо Розы омрачилось.

— Да, я думаю, вы правы.

— Даже если человек самый близкий и дорогой,— продолжал Люк развивать свою мысль.

— О, я полагаю, вы правы н в этом! Но мне не хотелось бы, чтобы вы говорили такие страшные вещи, мистер Фицвильям!

— Это пугает вас?

Она наклонила голову. Затем вдруг резко повернулась к Люку:

— Мне пора уходить. Приходите к нам в гости. Маме будет приятно увидеть старых папиных друзей.

Она пошла вдоль склона холма. Внезапно тревога за судьбу девушки охватила Люка. Но отчего? Он подосадовал на себя. Роза потеряла отца, но у нее оставалась мать. Роза помолвлена, и ее молодой человек мог бы постоять за нее. Зачем ему, Люку, беспокоиться о ней?

«Старая английская сентиментальность,— подумал Люк.— Ишь какой рыцарь! И все же... Все же мне нравится эта девушка. Она слишком хороша для Томаса — этого холодного и расчетливого дьявола».

Перед ним всплыло воспоминание об улыбке провожавшего его доктора. Определенно это была улыбка самодовольства!

Звук шагов, раздавшихся невдалеке, оторвал Люка от этих размышлений. Он взглянул вверх. Мистер Илсуорси спускался с горы. Выражение его лица неприятно поразило Люка. Илсуорси не шел, а гарцевал со странной улыбкой. В ней сквозил триумф. Это покоробило Люка. Люк остановился, Илсуорси почти поравнялся с ним и только тогда поднял глаза. Узнав Люка, он преобразился.

— О, мистер Фицвильям, доброе утро!

— Доброе утро! Вас восхищают красоты природы?

— О, нет, нет. Я питаю отвращение к этой грубой простушке — природе. Я люблю развлечения, без них трудно прожить.

— Согласен,— подтвердил Люк.

— Но чтобы развлечься п увидеть жизнь под новым восхитительным углом зрения, надо быть немного сумасшедшим. И я не смею задерживать вас.

Люк в ответ приподнял шляпу и пошел по тропинке. Он думал:

«Я, кажется, начинаю нервничать и придумывать черт знает что. Этот парень осел, и ничего больше...»

Но какая странная торжествующая улыбка была на его лице! А Бриджит? Все ли с ней в порядке? Ведь они поднимались вместе!

Люк прибавил шагу. Небо потемнело. Внезапным порывом налетел ветер. Люк вышел на открытую полянку. Он узнал «Лужайку ведьм». По преданию, здесь собирались ведьмы на свои шабаши. И он тут же увидел Бриджит, сидевшую, закрыв лицо руками. Он поспешил к ней.

— Бриджит! — окликнул ее Люк.

Она медленно отняла руки от лица. Его выражение поразило Люка.

— Я хочу спросить...— запнулся Люк,— как вы чувствуете себя... хорошо?

Прошло не меньше минуты, прежде чем она ответила:

— Конечно. И почему бы мне чувствовать себя плохо?

Люк улыбнулся:

— Будь я проклят, если я это знаю. Я просто испугался за вас.

— Почему?

— Видимо, потому, что окружен мелодраматической атмосферой, она давит...

— Так могло бы быть только в книге, но и там героинь не убивают.

— Нет, но...

Он замялся.

— Вы что-то хотели сказать?

— Нет, ничего.

— Героинь похищают, пытаются отравить, но к ним всегда приходит помощь.

— И в самые отчаянные моменты они не теряют своей красоты,— добавил Люк.

— Итак, мы с вами находимся на «Лужайке ведьм». Как вы ее находите?

— Для полноты впечатления вам не хватает помела,— мягко проговорил Люк.

— Благодарю вас. Мистер Илсуорси сказал сейчас то же самое.

— Я его только что встретил.

— Вы с ним говорили?

— Да. Мне показалось, что ему хотелось раздосадовать меня.

— И он преуспел в этом?

— Нет. Он странный парень. Мне кажется, за ним скрывается нечто большее, чем он показывает.

Бриджит вскинула на Люка глаза.

— Значит, вы это тоже чувствуете?

Люк промолчал, а Бриджит продолжала:

— Знаете, в нем действительно есть что-то странное. В прошлую ночь я не спала, думала и пришла к выводу, что у нас тут действительно... ну, был... убийца. И если он существует, он ненормален.

Люк вспомнил слова доктора и сказал:

— А вы не думаете, что сумасброд-убийца может выглядеть вполне нормальным?

— Таких безумцев я себе не представляю. Он должен быть с большими странностями. И этот вывод привел меня к Илсуорси. Из всех живущих здесь он единственный странный субъект.

— Люди со странностями довольно часты, но они безвредны.

— Но в данном случае может быть иначе. У него такие отвратительные руки...

— Вы и это заметили? Забавно! Я — тоже.

— Они у него не белые, а какие-то зеленоватые.

— Действительно, они создают такое впечатление. Но нельзя же человека подозревать в убийстве только потому, что у него зеленоватый оттенок кожи.

— Конечно. Нужны улики.

— Улики,— проворчал Люк,— а убийца очень осторожен. Даже безумец убийца.

— Я постараюсь помочь вам,— сказала Бриджит.

— В отношении Илсуорси?

— Да, мне это удасться лучше, нежели вам, И я уже сделала первые шаги.

— Расскажите мне.

— По всей видимости, у него есть небольшой кружок приятелей. Они иногда приезжают сюда и устраивают оргии.

— Что же, они поклоняются дьяволу или пляшут непристойные танцы?

— Что-то в этом роде. Они так возбуждают себя.

— То мми Пирс участвовал в одном из таких празднеств. Он прислуживал им, и его обрядили в красную рясу.

— Так что он знал об этом?

— Да. И этим можно объяснить его смерть. Возможно, он пробовал шантажировать.

— Я понимаю,— задумчиво произнесла Бриджит.— Это фантастично, но когда имеешь дело с Илсуорси, границы фантастики стираются. Кстати, между двумя жертвами— Томми и Эмми — можно найти какую-то связь. Но где в этой истории найти место для Хьюмбелби и утонувшего Картера?

— Сейчас это трудно сказать. Что касается Хьюмбелби, я могу предположить мотив: как врач, он мог замечать ненормальности Илсуорси..,

Бриджит рассмеялась:

— Но я хорошо разыграла его сегодня утром. Я рассказала ему, что мою прабабушку чуть не сожгли на костре за колдовство. Теперь я выросла в его глазах. Меня могут пригласить на сборище поклонников сатаны.

— Бриджит, ради бога, будьте осторожнее.

Она с удивлением взглянула на него.

— Я только что встретил дочку Хьюмбелби,— объяснил Люк.— Мы разговаривали с ней о мисс Пинкертон, и она сказала, что в последние дни старушка была обеспокоена именно вашей судьбой,

— Почему же?

— Еще не знаю, но так мне сказала Роза.

— Роза Хьюмбелби?

— Да,

— А что она еще вам сказала?

— Больше ничего.

Наступила пауза, после которой Бриджит произнесла:

— Понимаю.

— Видите ли, мисс Пинкертон беспокоилась за Хьюмбелби — и он умер. Поэтому, когда я узнал, что она беспокоилась и о вас, то...

Бриджит рассмеялась.

Теперь она встала, выпрямилась и тряхнула головой так, что ее черные волосы рассыпались ореолом вокруг ее лица.

— Не беспокойтесь,— весело проговорила она,— уж дьявол позаботится о своих!

 

 

Глава 11

Личная жизнь майора Гартона

Люк откинулся на спинку кресла, стоявшего по другую сторону стола, за которым сидел хозяин банка.

— Ну, это, кажется, меня вполне удовлетворяет,— сказал он,— однако боюсь, что я отнял у вас слишком много времени.

Мистер Джонс протестующе взмахнул рукой. Его маленькое полное лицо казалось счастливым.

— Нет, право же, мистер Фицвильям, у нас такое спокойное и скучное местечко! Мы всегда рады встрече с новым человеком.

— Ваш поселок — прелестнейший уголок, полный старых суеверий...

Мистер Джонс ответил на это замечание глубоким вздохом:

— Да, чтобы вырвать население из тины предрассудков, нужно просвещение.

На это Люк заметил, что образование в наше время стоит дорого и не всем доступно.

Джонс был слегка шокирован этим.

— Лорд Уайтфильд очень много сделал для поселка в этом отношении. Он облагодетельствовал нас.

— Самому ему в молодости везло,— предположил Люк.

— Просто у него талант.

— Или удача,— возразил Люк.— Возьмите, к примеру, убийцу, который уходит от возмездия. Здесь не всегда талант. Бывает просто удача.

Мистер Джонс согласился.

— Или возьмите случай с Картером,— продолжал Люк.— Он много раз возвращался домой пьяным по тому же мостику, И вот однажды упал. Что это? Удача?

— Для некоторых людей удача,— согласился хозяин банка.

— То есть?

— Удача для его жены и дочери: для них он был просто невыносим.

В дверь постучали, и вошел клерк с бумагами. Люк дважды расписался, и ему выдали чековую книжку. Он поднялся.

— Вот и хорошо, что все оформлено,—сказал он.— Я удачно играл на скачках в этом году и много выиграл. А вы интересуетесь скачками? Мистер...

Мистер Джонс ответил, что, может быть, он и заинтересовался бы, но у миссис Джонс такие отсталые взгляды на это, что...

— А кто из местных жителей увлекается тотализатором?

— Майор Гартон. Еще любитель мистер Аббот. Тот в дни скачек старается освободиться от всего, хотя его поездки порой бывают весьма неудачными.

— Ну, это участь многих любителей.

И, попрощавшись, Люк вышел из банка.

По дороге он закурил и задумался. Теперь из списка подозреваемых надо вычеркнуть и мистера Джонса. Представить его в роли убийцы было совершенно невозможно. Кроме того, в день скачек он никуда не выезжал. Тем не менее визит в банк не был бесплодным. Люк уцепился за две маленькие ниточки: майор Гартон и мистер Аббот, адвокат, оба уезжали в день скачек из поселка. Таким образом, любой из них мог быть в Лондоне в то время, когда мисс Пинкертон попала под автомобиль.

Хотя Люк и не подозревал больше доктора Томаса, он был бы в большей уверенности, если бы знал, что тот не покидал поселка в день скачек. Правда, смерть мисс Пинкертон могла быть и просто случайной, но эту гипотезу Люк сразу же отверг.

Люк сел в машину и направился к гаражу посоветоваться со специалистом по поводу перебоев в моторе. Механик внимательно выслушивал жалобы Люка, когда его отозвали:

— Джим, поди сюда на минутку.

Механик, веснусчатый парень, повиновался. Джим Харвей — ухажер Эмми Гибс,— вот кто это был. Он вернулся, извинившись за задержку, и техническая беседа потекла дальше. Люк согласился оставить машину в гараже.

Собравшись уходить, он спросил как бы невзначай:

— В этом году вы что-нибудь выиграли на скачках?

— Нет, сэр, я ставил на Кларигота.

— Я думаю, что на Джуджина мало кто и ставил, а он пришел первым.

— Да, конечно. Его совсем не рекламировали, и никто не предполагал в нем претендента.

— А вы видали когда-нибудь скачки в Лондоне?

— В этом году не пришлось, сэр, хотя мне этого очень хотелось.

Люк кивнул и вышел из гаража.

Джимма Харвея приходилось тоже вычеркивать из списка. По пути домой Люк снова повстречал майора Гартона с его псами. Майор, как всегда, пребывал в состоянии постоянного истошного крика. «Аугуст! Нелли! Неро!» — только и слышалось.

Его смеющиеся глаза остановились на Люке.

— Простите, кажется, мистер Фицвильям?

— Да.

— Я — Гартон, майор Гартон. Думаю, что встречу вас в Ашманоре. Меня любезно пригласила мисс Конвей. Только подумать: новое лицо в нашей глуши!

Здесь произошло непредвиденное: бульдоги заметили дворняжку и все втроем набросились на нее.

— Неро! Сюда! Что я сказал?

Когда наконец все было водворено на свое место и Люк наклонился, чтобы приласкать Нелли, она, к удивлению хозяина, завиляла перед ним хвостом.

— Не знаю, как вам удалось так быстро завоевать ее симпатию,— удивился майор.— Я живу совсем рядом. Может быть, зайдем и выпьем чего-нибудь?

Люк принял приглашение, и они направились к дому. Разговор все время шел о собаках. Незаметно они подошли к дому и расположились в небольшой комнате с книжными стеллажами по стенам.

Предложив гостю сесть, майор стал, пошучивая, приготавливать напитки.

Люк огляделся. Между книгами торчали фотографии собак. Над камином висел большой портрет красивой женщины.

— Моя жена,— сказал майор, перехватив взгляд Люка.— Замечательная женщина. Посмотрите, как много характера в ее лице.

— Да, действительно,— согласился Люк, рассматривая портрет покойной миссис Гартон.

Она была изображена в розовом шелке с букетом белых лилий. Губы ее были сжаты в суровую линию.

— Замечательная женщина,— повторил майор,— она умерла больше года назад. С тех пор я сам не свой.

— Да? — заметил Люк, немного теряясь.

— Давайте сядем сюда,— показал майор на старые кресла.

Майор выпил виски с содовой и продолжал:

— Любому парню нужна жена, чтобы держать его в руках, иначе он разболтается.

— Но, право же...

— Мой мальчик, я знаю, что говорю. И заметьте, женитьба сначала кажется очень сложным делом. И парень, пожалуй, скажет: «Будь все проклято, я себя не переделаю!» Но потом он смирится. Это укрепляет дисциплину.

Люк подумал, что жизнь Гартона с женой больше напоминала военную кампанию, чем наслаждение семейным очагом.

— Женщины,— продолжал майор,—натуры очень странные. Иногда кажется, что они неприятны, но они поддерживают в мужчине дух.

Люк хранил почтительное молчание.

— Вы женаты? — спросил майор.

— Нет, сэр.

— В таком случае у вас все еще впереди.

— Ваши взгляды можно только приветствовать,— заметил наконец Люк.— В наше время мало кто одобрительно отзывается о браке, хотя так просто получить развод.

— Ха! Но молодежь вызывает во мне отвращение. Никакой энергии, никакой стойкости. И мужества нет!

Люк еле удержался от вопроса, что он подразумевает под мужеством, а майор продолжал:

— Лидия пользовалась в поселке всеобщим уважением. Она не терпела дерзости. За год у нас сменилось шестнадцать поваров... и горничных.

Люк подумал, что едва ли это можно было отнести к таланту управления миссис Гартон.

— И слуги действительно оказывались плохими? — поинтересовался он.

— Конечно. Хотя многие из них покидали нас сами,

— Да, крепкий характер. Но не было ли это иногда немного затруднительным?

— О, я не обращал внимания на такие пустяки. Я сам прекрасный повар и могу сварить и изжарить что угодно. Лидия была слаба здоровьем для домашней работы,

— Значит, она была не особенно крепкой?

— Она не сдавалась, но, как ни страдала, не получала сочувствия от докторов. В особенности от Хьюмбелби. Он, по-моему, был невеждой. Я сомневаюсь, знал ли он что-нибудь о неврозе сердца. Я даже рассорился с ним. Он не мог понять болезни Лидии. Я ему это высказал прямо в глаза, и после этого нас стал посещать доктор Томас.

— Он вам нравился больше?

— Безусловно. Если кто-нибудь и мог вылечить ее, то это Томас. И действительно, ей стало лучше, а потом все резко осложнилось.

— Это было мучительно?

— Да. Гастрит... Острые боли, слабость. Как бедняжка страдала! И не только от болезни, но и от сиделок. Лидия утверждала, что они ее отравили. Конечно, это неправда, но эти женщины не любили моей жены.

— Я полагаю,— сказал Люк,— что у миссис Гартон было много и преданных друзей в Уичвуде?

— Люди были к ней очень добры. Например, лорд Уайтфильд присылал ей груши из своей оранжереи. Приходили посидеть к ней и старые сплетницы — Гонория Уайнфлит и Лавиния Пинкертон.

— Мисс Пинкертон приходила чаще, не правда ли?

— Да. Обычная старая дева, но добрейшее существо. Она очень беспокоилась о здоровье Лидии.

Люк понимающе кивнул.

— В нашем местечке подавляющее большинство женщины и невозможно собрать порядочную команду для игры в гольф.

— А этот молодой антиквар?

— Нет, он в гольф не играет.

— А он давно в Уичвуде?

— Около двух лет. Неприятный парень. Ненавижу таких длинноволосых. Но, забавно, Лидии он нравился. Они сходились во взглядах. Она даже настаивала, чтобы я взял у него какие-то шарлатанские лекарства.

— А что за человек этот Аббот, местный нотариус, кажется?

— Говорят, он очень хитрый и ловкий,— ответил майор.— А в общем, не знаю. Я с ним поссорился. Незадолго до смерти Лидии я просил его засвидетельствовать завещание и с тех пор я его не видел, По-моему, это просто хам.

— Я тоже слышал, что он перессорился со всеми?

— Его беда в том, что он адски обидчив. Вы слышали о его ссоре с Хьюмбелби?

— А они тоже поссорились?

— Да еще как! И это меня не удивляет. Хьюмбелби был самоуверенный осел.

— Его смерть была очень печальной. Да, Хьюмбелби пренебрег обычной предосторожностью. Врачу — и умереть от заражения крови!

Люк, посмотрев на часы, поднялся.

— Что, вы уже собираетесь к завтраку? И в самом деле пора. Ну, я рад был поболтать с вами. Мы обязательно должны еще встретиться. Ведь вы пишете...

— Да, я...

Но майор перебил его:

— Я могу рассказать вам несколько интересных историй. Когда я был в Индии, мой мальчик слуга...

Люк освободился только минут через десять после того, как прослушал обычные истории, которые так любят рассказывать офицеры, вернувшиеся из англо-индийских колоний.

Когда Люк вышел на воздух и голос майора, звавшего Неро, замолк вдали, он с удивлением подумал о странной семейной жизни майора. Он, кажется, искрение сожалел о своей супруге, которая, по всеобщему мнению, напоминала по характеру тигра-людоеда.

— А может быть, эти слова майора в сущности были только хорошо продуманной ложью?

 

 

Глава 12

 Столкновение рук

Послеполуденное время на теннисном корте протекало довольно интересно. Лорд Уайтфильд был в хорошем настроении и охотно выполнял обязанности хозяина. Как обычно, он часто переводил разговор на собственную персону. Игроков было восемь: сам Уайтфильд, Бриджит, Люк, Роза, мистер Аббот, доктор Томас, майор Гартон и Хетти Джонс — вечно хихикающая дочь владельца банка.

Во втором сете Люк играл вместе с Бриджит против лорда и Розы. Роза была хорошим игроком, обладала сильным ударом и принимала участие в соревнованиях графства. Своей ловкой игрой она сглаживала все промахи лорда. Бриджит и Люк, из которых каждого в отдельности нельзя было отнести к сильным игрокам, вдвоем составляли равноценную пару. Счет был ровный, но внезапно Люку удалось сделать несколько нечаянных, но блестящих ударов, и счет стал в их пользу.

Вдруг Люк стал замечать, что лорд повел себя подобно капризному ребенку, начал терять самоуверенность, оспаривал детали подачи мячей и так далее... Игра подходила к концу. Бриджит неловко подала мяч прямо на сетку и вслед за этим не сумела отбить мяч. Счет снова сровнялся. Следующий мяч был послан прямо на середину площадки, и Люк собирался взять его, но он и партнерша столкнулись, и Бриджит промахнулась снова. Игра была проиграна.

— Жаль,— проговорила Бриджит, словно оправдываясь.— Я, право, не понимаю, как это получилось.

Все это выглядело достаточно правдиво, и лорд был доволен. Игра закончилась его победой.

Составилась вторая партия. Роза снова стала играть, но уже с мистером Абботом против доктора Томаса и мисс Джонс.

Лорд сел в кресло, утирая платком лоб и самодовольно улыбаясь. Хорошее настроение снова вернулось к нему. Он начал рассказывать майору Гартону о серии статей «Мощь Великобритании», которую печатала его газета.

Люк обратился к Бриджит:

— Покажите мне ваш огород.

— Почему вдруг огород?

— У меня слабость к капусте.

— Зеленый горошек, мне кажется, приятнее.

Они отошли от теннисного корта и направились к огороду. Он был расположен за высокой оградой. В это послеобеденное время здесь никого не было, и все навевало тишину и покой.

— А вот здесь растет горох,— сказала Бриджит.

Но Люк не обратил внимания на то, ради чего они сюда пришли. Он неожиданно и резко спросил:

— Какого черта вы сдали им эту партию?

Уголки бровей Бриджит поднялись вверх:

— Ой, мне так жаль! Я, право, была не в ударе. Я вообще играю в теннис очень неровно.

— Ну, одной неровностью в игре это не объясняется. Эти два ваших удара не могли бы обмануть даже ребенка. И ваши совершенно дикие пассы!

— Это потому, что я никуда не годный теннисный партнер,— спокойно отозвалась Бриджит.

— О, стало быть, вы не признаетесь?

— Отчего же, мой дорогой Ватсон.

— Объясните причину.

— Она ясна: Гордон не любит проигрывать.

— А как же я? Допустим, я тоже не люблю?

— Боюсь, дорогой Люк, что важность его и вашего желания неравнозначны.

— Нельзя ли поточнее?

— Конечно, если вы хотите. Никто не может пренебрегать своим хлебом с маслом. Гордон — это мой хлеб с маслом. А вы — нет.

Люк вздохнул. Затем его взорвало:

— Какого черта вы ищете, выходя замуж за этого маленького, тщеславного человека? Зачем он вам нужен?

— За тем, что как его секретарь я получаю шесть фунтов в неделю, а как его жена я буду иметь сотни тысяч и другие блага, включая драгоценности и меха.

— Да, но взамен других обязанностей!

Бриджит холодно заметила:

— Нужно ли так мелодраматично относиться ко всему, что происходит в нашей жизни?

— Если вы рисуете себе прекрасную картину, в которой Гордон будет идеальным мужем, то вы глубоко заблуждаетесь!

— Гордон, как вы уже наверное поняли, это невзрослеющий маленький мальчик, каким он и останется до конца своих дней. Ему требуется заботливая мама, а не жена. К несчастью, его мать умерла, когда ему было четыре года. Все, чего он хочет, это чтобы кто-нибудь был у него под рукой, чтобы он мог похвастаться своей гениальностью, и кто был бы готов слушать его разглагольствования на тему: «О себе самом».

— Однако у вас очень едкий язычок, как я погляжу.

— Я не строю себе сказочных замков,— резко ответила Бриджит.— Хотя, вы, наверное, именно так думаете. Я — человек с современными взглядами на жизнь, не без некоторой доли ума, но без денег. И, выходя замуж, я зарабатываю себе приличное существование. Моя работа в качестве жены Гордона практически не будет отличаться от работы в качестве его секретаря. Я сомневаюсь, чтобы он вспомнил о необходимости поцеловать меня или пожелать спокойной ночи. Разница будет только в жалованье.

Они поглядели друг на друга. Оба были бледны от сдерживаемого гнева. Бриджит насмешливо произнесла:

— Что же, продолжайте, вы, право, немножко старомодны, мистер Фицвильям, не сказать ли вам обо мне по старинке, что я продаю себя за деньги. Это ведь сильный аргумент?

— Вы хладнокровный маленький дьявол,— ответил Люк, и в голосе его прозвучала печаль.

— Это лучше, чем быть горячей маленькой дурой!

— Так ли?

— Да, именно так, я это хорошо знаю!

— Откуда и что вы можете знать ?— усмехнулся Люк.

— Я знаю, что значит заинтересоваться мужчиной! Вы никогда не встречали Джонни Корниш? Я была помолвлена с ним три года назад. Он был восхитителен, я безумно увлеклась им. Увлеклась так, что мое безумие причиняло мне боль. Ну и что же? Он бросил меня, чтобы жениться на престарелой толстой вдове со скверным северным акцентом и тремя подбородками, но с доходом 30 тысяч в год. Подобные случаи невольно излечивают от романтики. Вы так не думаете?

Люк с внезапно вырвавшимся стоном отвернулся.

Наступила пауза. Она тяжело легла между ними. Наконец Бриджит нарушила ее, нерешительно проговорив:

— Я надеюсь, что вы теперь поняли, что не имеете права говорить со мной в подобном тоне. Вы остановились в доме Гордона, п... и это чертовски дурной тон.

Люк взял себя в руки.

— То, что вы говорите,— это тоже старомодно,— заметил он дипломатично.

— Как бы то ни было, но это правда,— вспыхнула Бриджит.

— Нет, это не правда. И у меня было и основание и право так говорить.

— Какая чепуха!

Люк посмотрел на нее. Ее лицо было до странности бледно. Он тоже был бледен.

— Я имею право, потому что увлечен вами, увлечен так, как вы рассказывали мне сейчас, увлечен до физической боли!

Она отступила на шаг и прошептала:

— Вы...

— Да, забавно, не правда ли? Такого рода сообщение должно вызвать с вашей стороны нервный смех.

Я приехал сюда с определенной целью, должен выполнить важную работу, а вы появились из-за угла вот этого дома и, как говорится, околдовали меня! Вы только что упомянули о волшебных сказках, и вот теперь у меня такое ощущение, словно я сам .живу в какой-то волшебной сказке. Вы меня зачаровали, как самая настоящая сказочная фея, и у меня такое ощущение, что стоит вам приказать мне: «Обратись в лягушку!» — как это немедленно исполнится, и у меня будут лягушачьи лапы и выпученные глаза.

Он шагнул к ней.

— Я безумно люблю вас, Бриджит, безумно... И, если я так безумно люблю вас, то вам трудно ожидать от меня восторга от того, что вы собираетесь выйти замуж за этого новоиспеченного маленького, мелкого, хвастливого лорда, который теряет самообладание даже тогда, когда проигрывает в теннис...

— А что я могу сделать?

— Вы могли бы выйти замуж за меня. Но я боюсь, что мое предложение вызовет только ваш смех.

— Да, конечно, смех, и смех буйный.

— Я это понял. Ну, ничего, мы теперь выяснили наши взаимоотношения, знаем, чего мы можем ждать друг от друга. Не вернуться ли нам на теннисный корт? Может быть, на этот раз вы подыщете мне партнера, с которым я мог бы играть на выигрыш?

— Право,— сказала Бриджит нежным голосом,— о своей победе вы думаете так же много, как и Гордон.

Люк внезапно схватил ее за плечи.

— О, Бриджит, какой чертовски острый у вас язычок!

— Боюсь, я не очень-то нравлюсь вам, несмотря на ваше признание...

— Я уверен, что вы совсем мне не нравитесь.

Посмотрев на него, Бриджит спросила:

— Вы, наверное, собирались жениться и уютно обосноваться, вернувшись на родину?

— Да.

— Но, понятно, жениться не на такой особе, как я?

— Я никогда даже не думал о ком-нибудь, хоть капельку похожем на вас.

— Ну, ясно. Я хорошо представляю себе ваш идеал,

— Немудрено. Вы ведь умница, Бриджит.

— Ваш идеал — милая девушка, очень скромная, англичанка до мозга костей, любящая уют, деревню, умеющая обращаться с собаками. Думая о ней, вы представляете ее у камина, в юбке из твида, где она носочком своего ботинка подвигает полено в огонь, чтобы он вспыхнул ярче...

— Ваша картинка выглядит очень привлекательно...

— Я уверена, что вам это нравится... Не вернуться ли нам на теннисный корт, пока еще не стемнело? Вы можете играть с Розой Хыомбелби. Она отлично играет, и вы можете рассчитывать на победу.

— Будучи старомодным, я должен оставить за вами последнее слово. Будь по-вашему!

Опять наступила пауза. Затем Люк медленно снял руки с ее плеч. И они оба стояли в нерешительности, как будто бы еще что-то невысказанное оставалось между ними.

Но вот Бриджит резко повернулась и пошла назад. Следующая игра только что закончилась, и Роза протестовала против того, чтобы играть снова.

— Я провела уже две партии подряд.

Но Бриджит настаивала.

— Я устала и не хочу играть,— твердила Роза.

В конце концов после недолгих препирательств была составлена мужская четверка, а когда и эта игра закончилась, уже совсем стемнело и гостей пригласили к чаю.

Лорд Уайтфильд самоуверенно рассказывал доктору Томасу о чести, которую он оказал, нанеся визит исследовательской лаборатории.

— Я хотел сам удостовериться в ценности последних открытий,— весьма серьезно объяснял он.— Ведь я же отвечаю за то, что печатается в моей газете. Я остро чувствую, что сейчас наступает век науки.

— Недостаток знаний может пагубно сказаться на всем,— пожал плечами доктор Томас.

— Науку нужно ввести в каждый дом,— продолжал разглагольствовать лорд.— Ученые готовы...

— ...Продолжать труднейшие испытания,— мрачно подсказала Бриджит.

— Я был потрясен,— продолжал лорд,— что меня сопровождал сам Беллирман, знаменитый исследователь.

— Это вполне естественно,— вставил Люк.

Лорд был совершенно удовлетворен.

— Он показал мне бактериологические культуры и все ясно прокомментировал. Он обещал написать статью о сыворотках и строении белков.

Миссис Анструзер пробормотала:

— Они для своих опытов используют морских свинок, собак и кошек. Не понимаю, как им не жаль подвергать животных таким мукам.

— Тех, кто для своих дурацких опытов использует собак, надо просто расстреливать,— заметил майор Гартон.

— Я, право, думаю, Гартон,— сказал мистер Аббот,— что вы цените собачью жизнь выше человеческой.

— Конечно! Собака — верный друг, она тебе никогда не изменит. И я никогда от собаки не слышал дурного слова.

— Не слова, а препротивные укусы за ваши ляжки,— уточнил мистер Аббот.— Следы от них у вас и сейчас еще, наверное, есть?

— Собаки прекрасно разбираются в человеческих характерах и безошибочно судят о человеке,— ответил майор.

— Одна из ваших милых собак на прошлой неделе чуть не схватила меня за йогу, что вы на это скажете, мистер Гартон?

— То же, что уже сказал!

Бриджит тактично прервала эту беседу:

— Не сыграть ли нам теперь в бридж, что вы на это скажете, господа?

Игра состоялась. А затем, когда Роза Хьюмбелби стала прощаться, Люк подошел к ней.

— Я провожу вас домой,— предложил он,— и помогу вам нести ваши мячи и ракетки. Вы ведь не на машине приехали?

— Нет, зачем же, здесь совсем недалеко.

— Мне хочется пройтись.

Он не прибавил больше ни слова, а просто взял ее мешочек с мячами, ракетками и туфлями для тенниса.

Они пошли по шоссе, не говоря ни слова. Потом мисс Хьюмбелби сделала несколько ничего не значащих замечаний.

Люк отвечал рассеянно, но девушка не обратила на это внимания. Когда они повернули к калитке ее палисадника, лицо Люка прояснилось.

— Я чувствую себя теперь много лучше,— признался он.

— А разве прежде вы себя плохо чувствовали?

— Очень мило с вашей стороны, что вы сделали вид, будто не заметили этого. У вас характер, рассеивающий плохое настроение. Забавно! Словно я попал на солнечную полянку после непогоды,

— Но ведь это действительно так: погода прояснилась.

— Значит, все-таки мир — славное местечко.

— Конечно,

— Мисс Хьюмбелби, могу я быть дерзким?

— О, я уверена, что вы не смогли бы.

— Не будьте так самоуверенны. Я хотел спросить: доктор Томас очень удачливый человек?

Роза вспыхнула и улыбнулась:

— Значит вы уже слышали?

— А разве предполагалось, что это глубокая тайна?

— Что может быть тайного в поселке? — улыбнулась она.

— Значит, правда, вы с ним помолвлены.

Роза кивнула:

— Только пока не хотели объявлять об этом официально. Папочка был против, и это могло показаться... ну, неэтичным...

— Ваш отец не одобрял этого брака?

— Не то что не одобрял...

— Он, наверное, считал, что вы еще слишком молоды.

— Да, как раз так он и говорил.

— Говорил... Но были и другие соображения?

Она неохотно склонила голову:

— Да, боюсь, что Джефри папе не нравился.

— Они взаимно не любили друг друга?

— Мне иногда казалось, что это так.

— Конечно, отец любил вас и не хотел с вами так рано расставаться.

Роза согласилась.

— Но, очевидно, все было гораздо глубже,— сказал Люк.— Он просто не хотел иметь Томаса зятем.

— Да. Видите ли, папочка и Джефри такие разные. Между ними были конфликты...

— Увлекается ли доктор Томас чем-нибудь? Я, кажется, видел его на последних скачках...

— Не может быть! Он тогда целый день пробыл в Ашволде на трудных родах.

— Какая у вас память!

Роза рассмеялась,

— Не хотите ли зайти к нам? — добавила она, переменив тему.— Маме было бы очень приятно.

— Вы в этом уверены?

Роза провела его в комнату, которую темнота вечера делала немного печальной.

В кресле у окна сидела женщина.

— Мама, это мистер Фицвильям.

Миссис Хьюмбелби очнулась от своих дум. Роза тихонько вышла из комнаты.

— Я рада видеть вас, мистер Фицвильям, ваши друзья знали моего мужа несколько лет назад, как мне сказала Роза.

— Да, миссис Хьюмбелби.— Ему было очень неприятно повторять ложь этой вдове, но другого выхода у него не было.

— Он был прекрасным человеком и великим доктором, поднявшим многих людей, брошенных другими врачами...

Люк мягко заметил:

— Я много слышал о нем с тех пор, как сюда приехал. Люди о нем высокого мнения.

Неожиданно она проговорила:

— А ведь мир очень жесток, мистер Фицвильям.

Люк был несколько обескуражен.

— Возможно, вы и правы.

— Кругом много жестокостей. Нужно бороться с ними. Джон это знал. Он был на стороне правды.

Она неожиданно разрыдалась.

— Мне очень жаль,— пробормотал Люк.

Наконец она совладала с собой.

— Вы должны извинить меня,— сказала она и протянула ему руку. Он поцеловал ее.— Пожалуйста, заходите к нам почаще, пока вы здесь гостите, вы так нравитесь Розе...

— Мне она тоже очень нравится, миссис Хьюмбелби... Доктор Томас — счастливый человек.

— Да.

Миссис Хьюмбелби выпустила его руку, и голос ее снова потускнел:

— Как все это сложно...

Люк простился и оставил ее в мрачной задумчивости. Он медленно шел домой, размышляя о впечатлениях дня.

Итак, в день скачек доктора Томаса не было дома в Уичвуде, он уезжал на машине. Уичвуд в 30 милях от Лондона. Предполагается, что он был на родах, но это надо проверить. Затем его мысли вернулись к миссис Хьюмбелби. Что она хотела сказать своей фразой о жестокостях? Была ли она просто потрясена ударом судьбы или, говоря о том, что в местечке много жестокостей, она имела в виду что-то другое? Может быть, она знала что-то? Что-то такое, о чем доктор Хьюмбелби узнал перед своей смертью?

«Я должен заняться этим и не прекращать расследования»,— сказал Люк сам себе.

В результате этих размышлений он отвлекся от мыслей о столкновении его рук с руками Бриджит, что произошло сегодня на огороде. 

 

 

Глава 13

Рассказывает мисс Уайнфлит

На следующее утро Люк пришел к определенному решению. Он чувствовал, что сделал все что мог на пути косвенного расследования. Рано или поздно потребуется прямое. Не наступило ли время сбросить маску писателя и открыть всем, зачем он явился в Уичвуд? Он решил начать с визита к Гонории Уайнфлит. И не только потому, что у него создалось благоприятное впечатление об этой средних лет женщине с благоразумным и проницательным взглядом, но он чувствовал, что она может сообщить ему что-нибудь, что поможет ему в расследовании.

Он верил: она должна рассказать ему то, что знала, о догадках, которые могут быть близки к истине. И он направился к ней сразу же после мессы.

Мисс Уайнфлит не удивилась его визиту и приняла это как должное.

Когда она села рядом с ним, чинно сложив руки и устремив на него умные глаза, он почувствовал, что ему трудно сразу перейти к цели своего визита.

Он сказал:

— Я думаю, вы уже догадались, мисс Уайнфлит, что причина моего приезда сюда не только работа над книгой.

Она продолжала слушать его, наклонив голову.

Люк, понятно, не думал рассказывать ей все. Мисс Уайнфлит, казалось ему, была очень осторожна, но, когда дело шло о старых девах, Люк не верил, что они могли хранить секреты; передавать новости было для них неудержимым искушением.

— Я приехал сюда расследовать обстоятельства смерти этой несчастной девушки Эмми Гибс.

— Вы хотите сказать, что присланы полицией?

— О, нет, я не официальное лицо. Я тот самый хорошо известный тип частного сыщика, который описывается в романах.

— Понимаю... Значит, это Бриджит Конвей пригласила вас сюда?

Одно мгновение Люк колебался, но затем решил оставить ее в этом заблуждении. Чтобы правильно понять его присутствие здесь, надо было бы рассказать всю историю с мисс Пинкертон.

Мисс Уайнфлит продолжала с легким возбуждением:

— Бриджит так практична и так полна энергии. Но, если вы хотите знать мое мнение по этому поводу, то я могу оказаться необъективной. Потому что, если вы в чем-то не совсем уверены, вам трудно заставить себя поверить...

— Но вы-то уверены? Не так ли?

Мисс Уайнфлит ответила, помрачнев:

— Нет, право, мистер Фицвильям, кто может быть уверен в этом случае? Я хочу сказать, что все может оказаться плодом воображения. Видите ли, когда человек живет одиноко и ему не с кем поговорить, он легко становится мелодраматичным и воображает такие вещи, которые в действительности не являются фактами.

Люк охотно согласился, но мягко прибавил:

— Но вы-то сами уверены?

Далее теперь мисс Уайнфлит была в нерешительности,

— Мы, надеюсь, не собираемся разговаривать с вами загадками? — сказала она серьезно.

Люк улыбнулся.

— Вы хотели бы, чтобы я изложил все своими словами? Хорошо. Думаете ли вы, что Эмми Гибс была убита?

Гонория Уайнфлит слегка вздрогнула.

— Я очень тяжело переживаю ее смерть. И обстоятельства ее кажутся мне какими-то неправдоподобными,

— Но вы не думаете, что ее смерть была естественной?

— Нет.

— Вы, следовательно, не верите, что это был несчастный случай?

— Мне это кажется маловероятным,

— А вы не думаете, что это могло быть самоубийством?

— Безусловно, нет.

— Следовательно, надо полагать, это было убийство?

Мисс Уайнфлит секунду колебалась?

— Да, так именно я и думаю.

— Хорошо, продолжим нашу беседу.

— Но у меня нет доказательств, на которые я могла бы опереться,— взволнованно проговорила она.— Это просто догадки.

— Совершенно верно. Но мы ведем с вами частную беседу, мы просто делимся своими мыслями, и мы подозреваем, что Эмми Гибс была убита.

Мисс Уайнфлит озабоченно покачала головой.

Наблюдая за ней., Люк продолжал:

— У кого, на ваш взгляд, была основательная причина желать ее смерти?

Мисс Уайнфлит помолчала, а потом медленно начала:

— Я знаю, что она поссорилась со своим молодым человеком Джимом Харвеем, который работает в гараже. Это довольно образованный и приятный молодой человек. Из газет я знаю, что бывают страшные случаи, когда молодые люди преследуют своих возлюбленных, но, право, я не могу поверить, чтобы Джим был способен не такую вещь...

Люк молча кивнул, и она продолжила:

— Кроме того, я не могу поверить, чтобы он мог проделать все подобным образом: влезть к ней в окно и подменить бутылку с микстурой на бутылку с отравой было бы для него слишком хитро. И мне кажется...

Люк пришел ей на помощь:

— Это не тот путь, которым бы действовал возмущенный влюбленный. Я согласен. По-моему, мы смело можем вычеркнуть Джима Харвея из числа подозреваемых. Эмми была убита (а что она была убита — мы уже согласились) кем-то, кто хотел устранить ее со своего пути и кто подготавливал свое преступление осторожно, так, чтобы оно могло выглядеть несчастным случаем. Ну, а теперь, нет ли у вас догадки, кто бы мог быть таким лидом?

— Право, нет,— она пожала плечами.— Не имею ни малейшего представления...

— Вы уверены в этом?

Люк внимательно посмотрел на нее.

Она отрицала, но это отрицание звучало не очень убедительно, и он снова задал ей вопрос:

— И вам не известны никакие другие мотивы?

— Понятия не имею.

Это было сказано более решительно,

— Эмми работала во многих местах в Уичвуде. Около года она служила у Гартона, потом перешла к Уайтфильду.

Люк поспешно подвел итог:

— Значит, это выглядит примерно так: кто-то хотел убрать девушку с дороги, Мы должны допустить, что это мог быть мужчина несколько старомодных взглядов (на что указывает применение краски для шляп) и что это был достаточно сильный мужчина, о чем свидетельствует то обстоятельство, что он пробрался с внешней стороны дома в комнату девушки. Вы согласны с этими выводами?

— Конечно.

— Вы ничего не имели бы против, если бы я обошел вокруг дома и попытался проделать это сам?

— Конечно, ничего против я не имею. Наоборот, это очень хорошая мысль.

Она пропустила его вперед через боковую дверь и провела на задний двор. Люк сумел добраться до внешней стороны крыши без больших затруднений. Оттуда он мог легко дотянуться до окна и с небольшой затратой сил проникнуть в комнату девушки.

Несколькими минутами позже он снова присоединился к мисс Уайнфлит на нижней дорожке, вытирая руки носовым платком.

— В действительности это проще, чем кажется,— сказал он,— нужно только небольшое напряжение мускулов, и все. Здесь, с наружной стороны, никаких следов не было обнаружено?

Мисс Уайнфлит покачала головой.

— Я не думаю. Констебль, естественно, тоже пробовал забраться этим путем.

— Стало быть, если бы здесь были следы, их бы заметили.

По дороге к дому Люк спросил:

— А что, Эмми Гибс крепко спала?

— Да, добудиться ее по утрам было очень трудно. Но знаете, мистер Фицвильям, нет более глухих, чем те, которые не хотят слышать.

— Это правда,— согласился Люк,— но давайте поговорим о мотивах. Не было ли чего между вашей служанкой и этим Илсуорси?

— Если вы спрашиваете мое мнение, то я отвечу: да, было.

— Не могла ли Эмми шантажировать его?

— Это возможно.

— Не случалось ли вам наблюдать, что у нее незадолго до смерти появилось больше денег, чем бывало обычно?

Мисс Уайнфлит задумалась:

— Нет, не думаю.

— И ее поведение ничем не отличалось?

— Нет, ничем.

— Это противоречит теории шантажа. Жертва шантажиста обычно платит несколько раз. Но, возможно, девушке все же что-то было известно.

— Но что именно?

— Она могла знать что-то, что было опасно для кого-то из живущих здесь, в Уичвуде. Предположим, что, служа во многих домах, она знала про кого-нибудь что-то компрометирующее, ну, скажем, относительно мистера Аббота.

— Мистера Аббота?

Люк быстро спросил:

— Или, возможно, я что-нибудь упускаю?

Мисс Уайнфлит начала говорить:

— Но, право...

— Эмми Гибс была горничной в доме Гартона в то время, когда умерла миссис Гартон?

Наступила короткая пауза. Затем мисс Уайнфлит спросила:

— Не скажете ли вы мне, мистер Фицвильям, почему вы пристегиваете сюда Гартона? Миссис Гартон умерла больше года назад.

— Да. И Эмми была там как раз в это время.

— Ну и при чем же здесь Гартон?

— Я не знаю. Я просто предполагаю. Она умерла от острого приступа гастрита?

— Да.

— Была ли ее смерть неожиданной для окружающих?

— Для меня, во всяком случае. Она чувствовала себя ,лучше, все шло к выздоровлению. И вдруг внезапный рецидив и она умерла.

— Был ли удивлен доктор Томас?

— Не знаю, думаю, что да.

— Ну, а сиделки что сказали об этом?

— Сиделок ничто не удивляет. Разве что выздоровление пациента.

— Но вас же ее смерть удивила?

— Да, я была у нее накануне и она выглядела значительно лучше.

— Что она сама думала о своей болезни?

— Она жаловалась, что сиделки ее отравляют. Одну из них она отправила обратно в госпиталь, но и двумя другими тоже была недовольна.

— Я полагаю, на подобные ее заявления вы не обращали внимания?

— Ну, конечно, нет. Я думала, что все это вызвано ее болезнью. И потом она была вообще очень мнительна. А кроме того, хотя это и нехорошо с моей стороны, но не могу скрыть, что она была очень высокого мнения о своей особе. Ни один доктор будто бы не мог понять ее болезни, и всегда это было что-то непростое. Или уж очень редкая болезнь, или кто-то стремился устранить ее с дороги.

Люк старался придать своему голосу безразличие}

— Она не подозревала в этом своего мужа?

— О, нет, никогда.

Помолчав минутку, мисс Уайнфлит спросила:

— А вы именно это и подумали?

Люк медленно ответил:

— Мужья проделывали такие вещи не раз, и это сходило им с рук. А миссис Гартон была женщиной, от которой, по общему мнению, муж хотел избавиться. И я так понял, что в финансовом отношении он только выигрывал в случае ее смерти.

— Да, это так.

— А вы что думаете, мисс Уайнфлит?

— Вы хотите знать мое мнение?

— Да, именно ваше мнение.

Мисс Уайнфлит произнесла тихо и медленно:

— По моему мнению, майор Гартон был вполне доволен своей женой и никогда даже не помышлял о подобных вещах.

Люк посмотрел на нее и встретил мягкий и прямой взгляд. Ее глаза смотрели ясно и прямо, не бегая по сторонам.

— Ну,— сказал он,— я полагаю, что вы правы. Вы бы уж наверное знали, если бы дело выглядело так, как я подозревал.

Мисс Уайнфлит разрешила себе улыбнуться:

— Вы думаете, что мы, женщины, так наблюдательны?

— Без сомнения, вы — наблюдатели первого класса, А как вы думаете, мисс Пинкертон была согласна с вашими выводами?

— Мне кажется, что я никогда не слышала, чтобы Лавиния выражала свое мнение по этому поводу.

— А что думала она по поводу смерти Эмми Гибс?

Мисс Уайнфлит нахмурила брови, как бы собираясь с мыслями:

— Это очень трудно рассказать. У Лавинии была одна очень любопытная мысль.

— Какая мысль?

— Она предполагала, что у пас в Уичвуде происходит что-то страшное. Она думала, например, что кто-то вытолкнул Томми Пирса из окна...

— Я это знаю.

Мисс Уайнфлит уставилась на него с изумлением:'

— Откуда, мистер Фицвильям?!

— Она сама сказала мне об этом. Ну, не совсем этими же словами, но она дала мне это понять.

Мисс Уайнфлит наклонилась вперед, покраснев от возбуждения:

— Когда это было, мистер Фицвильям?

Люк ответил спокойно:

— В тот самый день, когда она была убита, мы вместе с ней ехали в Лондон.

— А что именно она вам сказала?

— Она сказала мне, что у вас в Уичвуде было очень много смертей. Она упомянула об Эмми Гибс и Томми Пирсе, еще об этом Картере, она также сказала, что, по ее мнению, доктор Хьюмбелби будет следующей жертвой.

Мисс Уайнфлит медленно кивнула головой.

— А сказала она вам, кто виноват во всех этих смертях?

— Человек с определенным выражением глаз,— мрачно ответил Люк.— С таким выражением во взгляде, которое, по ее мнению, невозможно спутать ни с каким другим. Когда она беседовала с Хьюмбелби, то перехватила обращенный на него взгляд этого человека и по этому взгляду догадалась, что с доктором будет покончено.

— И он действительно пал жертвой... О боже, боже мой! — прошептала мисс Уайнфлит.

Она откинулась на спинку стула, и в ее глазах промелькнуло выражение ужаса.

— Но кто этот человек? — спросил Люк.— Скажите мне, мисс Уайнфлит! Вы это знаете, вы должны знать!

— Нет, я не знаю, она ничего не говорила мне.

— Но вы можете догадаться,— сказал Люк мягко.— У вас очень проницательный ум, и вы могли бы предположить, кого она имела в виду.

Мисс Уайнфлит неохотно наклонила голову.

— Тогда скажите мне.

Но мисс Уайнфлит отрицательно покачала головой:

— Нет, право, вы хотите заставить меня поступить крайне несправедливо. Вы хотите, чтобы я отгадала, что могла, обратите внимание, только могла иметь в виду моя приятельница, которой теперь уже нет в живых. Кик я могу предъявить кому-либо такое обвинение!

— Это не будет обвинением. Это будет всего лишь вашим мнением.

Но мисс Уайнфлит была непоколебима.

—- Мне нечего сказать вам, совершенно нечего... Лавиния действительно мне ничего не говорила,— твердо заявила она.— Я могу думать, что у нее были определенные предположения, но, видите ли, я могу и ошибиться. И таким образом я введу вас в заблуждение и, возможно, вызову серьезные осложнения. Это было бы очень неосмотрительно и жестоко с моей стороны — называть имя. И ведь я могу быть совсем, совсем неправой в своих предположениях? Да, действительно, даже наверное я не права!

И мисс Уайнфлит твердо сжала губы и поглядела на Люка с мрачной решимостью.

Люк знал, что надо с достоинством принимать поражение, когда с ним сталкиваешься.

Он нашел, что чувство справедливости мисс Уайнфлит и что-то еще более неопределенное и туманное, чего он даже не мог сформулировать, быЛо против него.

Он принял поражение и поднялся, чтобы любезно раскланяться. Он намеревался снова вернуться к этой теме позже, но в своем обращении не позволил себе намекнуть об этом.

— Конечно, вы должны поступать так, как считаете нужным,— сказал он,—Благодарю вас за помощь, которую вы мне оказали.

Мисс Уайнфлит казалась менее самоуверенной, когда провожала его до дверей.

— Я надеюсь, вы не подумали,— начала было она,—-что...— И затем заговорила о другом: — Если вас будет что-нибудь беспокоить и я смогу оказаться вам полезной, пожалуйста, дайте мне знать.

— Непременно. Вы ведь никому не расскажете о нашей беседе?

— Конечно. Я никому не скажу ни слова.

Люк надеялся, что это была правда.

— Передайте мой привет Бриджит,— попросила мисс Уайнфлит.— Она такая милая и красивая девушка, не правда ли? И умница. Я... я надеюсь, что она будет счастлива.

И так как Люк вопросительно взглянул на нее, добавила:

— Я имею в виду ее замужество с лордом Уайтфильдом. Правда, такая большая разница в возрасте...

— Да, конечно.

Мисс Уайнфлит вздохнула.

— Вы знаете, ведь когда-то и я была помолвлена с лордом,— произнесла она неожиданно.— Это было давно. Он был таким многообещающим молодым человеком! Я помогала ему получить образование. И я им так гордилась! И им самим, и его успехами...

Она снова вздохнула.

— Мои родные, конечно, были возмущены. Классовые различия в те дни были еще в большой силе...

Затем, после небольшой паузы, она добавила:

— Я всегда следила за его карьерой с большим интересом. Мои родные, я думаю, были не правы.

Затем, улыбнувшись на прощание, она кивнула ему и вернулась в дом.

Люк пытался собраться с мыслями. Он классифицировал мисс Уайнфлит, как определенно «старую». Теперь он окончательно понял, что ей было около шестидесяти. Лорду Уайтфильду было далеко за пятьдесят. Она могла быть на несколько лет старше его.

И он собирается жениться на Бриджит! Бриджит, которой всего двадцать, которая молода, красива и жизнерадостна!..

— О, проклятье! — воскликнул Люк.— Мне не следует задумываться над этим, Надо заниматься работой.

 

 

Глава 14

Размышления Люка

Миссис Черч, тетка Эмми Г'ибс, была несимпатичной женщиной. Ее острый нос, бегающие глаза и чересчур говорливый язычок — все вместе вызывало у Люка чувство тошноты.

Он попробовал заговорить с ней резко и решительно, и совершенно неожиданно это помогло.

— Все, что от вас требуется,— сказал ои ей,— это отвечать правдиво и как можно точнее на мои вопросы. Если вы скроете что-нибудь и не будете говорить правду, последствия могут быть для вас очень серьезными.

— Да, сэр, я понимаю. Я очень хочу рассказать вам все, что знаю. Я никогда не имела дела с полицией...

— И не хотели бы иметь,— закончил за нее Люк.— Ну, если вы будете поступать так, как я сказал, о полиции не будет и речи. Я хочу знать все о вашей племяннице. Кто у нее были друзья, какие и откуда у нее были деньги, не говорила ли она чего-нибудь из ряда вон выходящего. Итак, начнем с друзей. Кто они были?

Мисс Черч злобно сверкнула на него уголками своих хитрых неприятных глаз:

— Вы имеете в виду мужчин, сэр?

— А были ли у нее подруги?

— Ну, едва ли... о ком стоило бы говорить. Конечно, были приятельницы, с которыми она вместе работала, но Эмми не часто сталкивалась с ними... Видите ли, она больше предпочитала сильный пол.

— Продолжайте, расскажите мне об этом.

— Этот Джим Харвей из гаража, она с ним действительно дружила. И он был приятным и образованным человеком. «Это самое лучшее для тебя>> — так говорила я ей много раз.

Люк оборвал ее:

— А были другие?

Она вновь бросила на него злобный взгляд.

— Я полагаю, вы думаете о том господине, который содержит антикварный магазин! Мне самой не нравилась эта история, и я прямо говорю вам об этом. Я всегда пользовалась уважением и никогда не занималась флиртом. Но с этими современными девушками совершенно бесполезно разговаривать. Они все делают по-своему, а потом часто сожалеют о своих поступках.

— И Эмми тоже сожалела? — спросил резко Люк.

— Нет, сэр, этого я не думаю.

— Она ходила на консультацию к доктору Томасу в день своей смерти не по этой ли причине?

— Нет, сэр, я почти уверена, что это не так. О, я могла бы поклясться в этом! Эмми почувствовала себя больной и не в своей тарелке,— добавила она, подумав.— Но это была просто простуда, кашель, который она где-то подцепила. И конечно, ничего такого, о чем вы подумали, я в этом уверена, сэр.

— Я вам верю на слово. А как далеко зашли ее отношения с этим Илсуорси?

— Я не могу вам точно сказать, сэр. Эмми не посвящала меня в свои секреты.

— Но их отношения все-таки зашли очень далеко? — спросил Люк.

Миссис Черч спокойно продолжала:

— Этот джентльмен здесь не пользуется хорошей репутацией, сэр. К нему из города часто приезжают друзья, и тогда происходит очень много странностей. Хотя бы то, что в полночь они собираются на «Лужайке ведьм».

— И Эмми ходила туда с ними?

— Я так полагаю, что один раз она действительно там была. Она оставалась там всю ночь, и именно из-за этого его светлость вышел из себя. В то время она работала в Ашманоре. Он разговаривал с ней очень резко, в ответ она ему надерзила и получила от него выговор, как и следовало ожидать.

— Рассказывала она вам, что именно происходило в ту ночь на лужайке?

Миссис Черч покачала головой:

— Не очень-то много, сэр, она больше была заинтересована своими собственными делами.

— Какое-то время она жила у Гартонов?

— Да, около года.

— А почему она ушла с этого места?

— Просто искала для себя место повыгоднее. В это время освободилось место горничной в Ашманоре и она поступила туда.

Люк кивнул.

— А она служила у Гартонов во время смерти хозяйки?

— Да, сэр, и по этому поводу она много ворчала. Ей приходилось дополнительно убирать и ухаживать за двумя сиделками.

— Ас адвокатом мистером Абботом она не имела дела?

— Нет, сэр. У мистера Аббота есть лакей, и его жена сама любит домашнее хозяйство. Однажды, правда, Эмми ходила к нему в контору, но не знаю, зачем.

Люк оставил в запасе этот маленький эпизод. Но так как миссис Черч ничего больше не знала, он не стал настаивать на этой теме.

— А из других мужчин в поселке был еще кто-нибудь ее другом?

— Не знаю.

— Рассказывайте, миссис Черч, помните, я хочу знать всю правду.

— Я говорила ей, что это вовсе не джентльмен и даже очень далек от него. Я так ей прямо и сказала, что она только роняет свое достоинство.

— Может быть, вы будете выражаться яснее, миссис Черч?

— Вы, может быть, слыхали о «Семи Звездах», сэр? Не очень-то первоклассное заведение, и его хозяин Гарри Картер — низкосортный парень. И большую часть времени он бывал пьян.

— Эмми была его приятельницей?

— Она ходила с ним гулять, но я не думаю, чтобы между ними были более близкие отношения.

Люк задумчиво кивнул и переменил тему разговора:

— А не знали ли вы мальчика Томми Пирса?

— Что? Сына миссис Пирс? Конечно, знала. Он вечно был занят какими-нибудь проделками.

— А он часто встречался с Эмми?

— О, нет, сэр. Эмми дала бы ему пощечину, если б он вздумал сыграть над нею одну из своих шуток.

— А была ли она довольна работой на своем последнем месте, у миссис Уайнфлит?

— Она находила ее немножко скучной, сэр, и плата была не такая высокая, но, конечно, после того как ее с позором выгнали из Ашманора, ей не так-то легко было подобрать другое место.

— Но, я полагаю, она могла бы уехать отсюда.,,

— В Лондон? Вы думаете?

— В Лондон или куда-нибудь еще.

Миссис Черч покачала головой и сказала:

— Эмми не хотела расставаться с Уичвудом и с тем, что у нее здесь было.

— А что вы под этим подразумеваете?

— Ну, то, что собой представляет Джим или этот джентльмен из лавки...

Люк кивнул, и миссис Черч продолжала:

— Мисс Уайнфлит — приятная леди, но она очень требовательна насчет чистоты медных и серебряных вещей и любит без конца выколачивать пыль. Эмми, понятно, не могло это понравиться, и она должна была находить себе другие развлечения.

— Могу себе представить,— сухо заметил Люк.

Он попытался мысленно восстановить содержание разговора, но вопросов, которые мог бы задать, больше не находил и был убежден, что получил от миссис Черч все, что она знала. И он решил произвести последнюю атаку.

— Смею надеяться, что вы уже догадались о причине всех этих вопросов. Обстоятельства смерти Эмми были настолько таинственными, что мы нисколько не удовлетворены версией, будто это был несчастный случай. А если это не несчастный случай, то вы понимаете, что это могло быть?

Миссис Черч с оттенком кровожадности ответила:

— Убийство!

— Совершенно верно! Теперь если мы допустим в данном случае убийство, то, как вы думаете, на кого могло бы пасть подозрение?

Миссис Черч вытерла руки о фартук.

— Можно ли надеяться на награду, если направишь полицию по правильному пути? — спросила она застенчиво.

— Может быть, и можно,— ответил Люк.

— Мне бы не хотелось говорить что-либо определенное,— пересохшим язычком миссис Черч провела по тонким губам,— но этот господин из лавочки старых вещей— очень страшный. Вы должны помнить случай с Картером, сэр, как нашли отдельные куски бедной растерзанной девушки, прибитые волной, и как затем называли пять или шесть девушек, с которыми поступили так же. Может быть, этот мистер Илсуорси ненормален?

— Вы так полагаете?

— Это возможный вариант, сэр.

Люк согласился, что это возможно. Затем он спросил:

— Где был Илсуорси в день скачек? Не отсутствовал ли он? Это очень важный вопрос.

Миссис Черч широко раскрыла глаза от удивления:

.— В день скачек?

— Да, две недели тому назад, считая с прошлой среды.

Она покачала головой:

— Право, я не могу сказать вам этого. Он обычно по средам уезжает, ездит в город или еще куда-нибудь. Видите ли, в среду магазины закрываются рано.

— О,— заинтересовался Люк,— рано закрываются магазины?

Он вышел от миссис Черч, проигнорировав ее замечание, что время для нее очень дорого и потому она имеет право на компенсацию. Он почувствовал, что миссис Черч стала ему еще более антипатичной. Тем не менее беседа, которая у него состоялась с ней, хотя и не указала прямо на какой-нибудь определенный путь, все же обогатила его новыми подозрениями.

Он снова начал перебирать в уме все факты.

Да, все указывало на этих четырех людей: Томас, Аббот, Гартон и Илсуорси. И отношение мисс Уайнфлит к этому делу, казалось, подтверждало эту мысль.

Ее явные терзания и отказ назвать имя бесспорно указывали, что лицо, о котором идет речь, одно из самых уважаемых в Уичвуде, настолько уважаемых, что одни только намеки на него могли кровно обидеть. Это также вязалось с утверждением мисс Пинкертон, что надо обратить внимание на высшее общество. Местная полиция ее теорию похоронила бы.

Очевидно, лицо, о котором шла речь, было таково, что обвинение его в убийстве казалось бы фантастичным и, более того, вызвало бы серьезные осложнения.

Имелось четыре подозреваемых, и теперь он снова должен был рассмотреть все обстоятельства по каждому из них. И сделать выводы.

Сначала надо понять, почему мисс Уайнфлит не хочет говорить. Она добросердечна и скрупулезна. Она уверена, что знает человека, которого подозревала мисс Пинкертон, но возможно, что она и ошибалась.

— Кто же был этот неизвестный, о котором думала мисс Уайнфлит?

Мисс Уайнфлит явно переживала, что могла ошибиться и обвинить невинного, тем более что человек, которого она подозревала, должен был быть лицом высокопоставленным, любимым и уважаемым всем обществом.

На основании этого аргумента Люк почти автоматически вычеркнул из списка кандидатов Илсуорси. Он практически был чужаком для Уичвуда, и местная репутация его была далеко не блестящей. Люк понимал, что, если бы Уайнфлит подозревала его, у нее не было бы причин скрывать его имя. Таким образом, раз мисс Уайнфлит проявляла такое беспокойство, его имя можно было вычеркнуть... Люк полагал, что может также вычеркнуть из числа подозреваемых майора Гартона. Ведь мисс Уайнфлит с такой категоричностью отвергала подозрения, будто он способен убить свою жену. Если бы она подозревала его во всех последующих преступлениях, она не была бы так уверена в его невиновности по отношению к собственной жене.

Оставались доктор Томас, и мистер Аббот. Оба они удовлетворяли необходимым требованиям. Это были люди с высоким положением и безупречной репутацией. Все относились к ним с уважением и считали их прямыми и честными.

Люди так считали... Люк решил взглянуть на это с другой точки зрения. Мог ли он сам исключить Илсуорси и Гартона из числа подозреваемых? И тут же покачал головой. Это было вовсе не так просто. Мисс Пинкертон знала, по настоящему знала, кто был этот человек. И это вполне доказано и ее собственной смертью, и смертью доктора Хьюмбелби. Но мисс Пинкертон, к сожалению, не упомянула имени.

Уайнфлит думала, что она знает его. Но она очень легко могла ошибиться. Мы часто думаем, что знаем, о чем именно думают другие люди, но иногда при этом жестоко ошибаемся.

Поэтому все четверо снова оказались в поле его зрения.

И Люк вновь должен был делать то, что он собирался сделать в день своего приезда в Уичвуд, то есть взвесить доказательства и рассмотреть все возможности.

Он начал с Илсуорси: не совсем нормален, извращен, возможна мания убийства...

«А ну-ка, попробуем пойти этим путем,— сказал себе Люк.— Допустим, что убийца — Илсуорси, и будем рассматривать жертвы в хронологическом порядке.

Миссис Гартон... Трудно понять, какие мотивы могли быть у него для убийства, но все же нельзя не упомянуть, что мистер Гартон говорил о каких-то лекарствах, весьма таинственныx, которые она доставала через него. Некоторые яды, подобные мышьяку, могли таким путем попадать к ней, но напрашивается вопрос: зачем?

Эмми Гибс„. Зачем Илсуорси убивать Эмми? Причина очевидна: она начала ему надоедать. Угроза поднять дело о нарушении обещания жениться. Или она могла помогать ему в его ночных оргиях? Может быть, она угрожала рассказать об этом?

Картер... Маловероятно, что он знал о ночных оргиях. Или Эмми рассказала ему об этом, или его красавица дочь? Может быть, Илсуорси собирался завести с нею роман? Надо было бы взглянуть на Люси Картер. Возможно, он просто оскорбил Илсуорси. И тогда Илсуорси убил его.

Томми Пирс... Почему Илсуорси мог убить Томми, яснее: Томми помогал ему в ночных оргиях и, возможно, угрожал рассказать о них.

Мистер Хьюмбелби... Это объяснить проще всего; Хьюмбелби был врач, и он заметил неуравновешенное состояние психики Илсуорси. Возможно, он собирался что-то предпринять в этом направлении. Этот фактор и обрек Хьюмбелби. Камнем преткновения служит способ этого убийства. Как он устроил, что доктор умер от заражения крови?

Мисс Пинкертон... Среда — день раннего закрытия магазинов, поэтому Илсуорси мог выехать в этот день в город. Интересно, есть ли у него машина?

Что можно сказать в его пользу? Во-первых, он не тот человек, которого, по мнению мисс Уайнфлит, подозревала Лавиния; во-вторых, он не соответствует моему представлению об убийце. По рассказу мисс Пинкертон я представлял человека, совсем не похожего на Илсуорси. По виду, утверждала она, этот человек был совсем нормальным и никто не смог бы заподозрить его. А Илсуорси напротив, все подозревали.

Нет, по-моему, это должен быть человек, подобный Томасу.

Томас... Что можно сказать о рем? Я вычеркнул его из списка после того, как переговорил с ним. Милый молодой человек. Все связанное с этим убийством говорит о том, что он среди других — последнее лицо, на которое пало бы подозрение как на убийцу.

Рассмотрим снова все варианты. Почему бы доктор Томас убил Эмми Гибс? Право, это кажется невероятным. Но она ведь пришла к нему в день убийства и он дал ей микстуру от кашля. Допустим, что это была щавелевая кислота. Это было бы также очень просто и умно. Интересно, кого позвали к ней, когда ее нашли отравленной: Хьюмбелби или Томаса? Если Томаса, то он мор

прийти со своей бутылкой в кармане и поставить ее незаметно на стол. А затем забрать обе бутылки для анализа. Хладнокровный человек мог проделать все это спокойно.

Томми Пирс... Опять не могу придумать никакого правдоподобного мотива.

Да, относительно доктора Томаса трудно найти подходящие мотивы. Это даже нельзя объяснить сумасшествием. Так же и с Картером. Зачем было доктору Томасу устранять его? Можно предположить только одно: что Эмми, Томми и Картер знали что-то о докторе Томасе, чего не должны были знать. Допустим, что это что-то была смерть миссис Гартон. Доктор Томас навещал ее. И она умерла неожиданно, от рецидива, а он мог достаточно легко предотвратить это. Он вспомнил, что Эмми Гибс как раз в это время находилась в их доме. Она могла увидеть или услышать что-то, что имело для него значение. Томми Пирс, как удалось выяснить, был прелюбопытный малый и мог раздобыть любые сведения. Ну, а как же Картер? Эмми Гибс рассказала ему что-то, а он мог повторить это в своей компании, и тогда Томасу могла прийти мысль заставить его замолчать. Все это только предположения. Но что можно предпринять?

Наконец, Хьюмбелби... Здесь мы подходим к прекрасно выполненному убийству. Здесь достаточно и мотивов и причин. И если не доктор Томас устранил своего партнера заражением крови, то никто другой не смог бы этого сделать. Он мог, например, внести заразу в бинты, когда делал ему перевязки. Я хотел бы, чтобы ранее совершенные убийства были бы так же правдоподобны.

Мисс Пинкертон... Это более сложный случай. Но имеется один неоспоримый факт: доктора Томаса не было в тот день в Уичвуде. Он, правда, сказал всем, что был на родах, это могло быть правдой, но факт, что он уезжал из Уичвуда на машине, бесспорен. Есть еще что-нибудь против него? Да, еще одно обстоятельство. Тот взгляд, который он бросил на меня, когда я уходил от него. Спокойная улыбка человека, который знает, что делает...»

Люк вздохнул, покачал головой и снова углубился в свои размышления.

«Аббот... Он тоже подходящая кандидатура. Хорошо известный, уважаемый, последний из тех, кого можно подозревать... Он тщеславен и самонадеян. Обычно убийцы и бывают такими! Они самоуверенны, убеждены, что убийство сойдет им с рук. Однажды Эмми Гибс посетила его. Зачем? Для чего она хотела видеть его? Хотела ли она получить от него какой-либо профессиональный совет? Если да, то по какому поводу? Или это были обстоятельства личного характера? Мне рассказывали о каком-то письме от женщины, которое видел Томми. Не было ли это письмо от Эмми Гибс? Или, может быть, это было письмо, написанное миссис Гартон, которое Эмми, возможно, хотела заполучить?

Какие другие женщины могли написать мистеру Абботу послание личного характера, что он вышел из себя, когда Томми, служивший у него, случайно увидел это письмо? Что мне можно подумать о смерти мисс Гибс? Краска для шляп? Да, это как раз старомодный способ.

Томми Пирс? Очевидно, по причине этого письма (должно быть, оно было весьма компрометирующим)...

Картер... Здесь возможны какие-то осложнения с дочкой Картера. Аббот, очевидно, не хотел скомпрометировать даму, а такой низкопробный горлодер, как Картер, мог угрожать ему. Ему, который уже так умело расправился с двумя жертвами! Темная ночь, хорошо направленный удар — и нет мистера Картера! Право, все эти убийства уж очень просто выполнены.

Могу ли я проследить мысли Аббота? Думаю, что да. Угрюмый взгляд старой леди. Она думала о нем. Затем эта ссора с Хьюмбелби. Старина Хьюмбелби посмел противопоставить себя умному адвокату и убийце!

А затем что?.. Вернемся к перехваченному мною взгляду Лавинии Пинкертон. Ее собственные глаза сплоховали— выдали его вину. Он, который был вне подозрения, стал определенно подозреваем этой женщиной... Да, но у нее не было никаких доказательств. Но допустим, что она стала разыскивать эти доказательства. А он был очень проницательным знатоком человеческих характеров. Он отгадал, что она в конце концов предпримет, что она пойдет со своими подозрениями в Скотланд-Ярд. Там ей могут поверить и начать расследование. Надо было что-то предпринимать. Была ли у Аббота своя машина, или он нанял ее в Лондоне? Как бы то ни было, но его не было здесь в день скачек...»

Опять Люк остановился. Он настолько входил в роль в своем мысленном обвинении, что ему стало трудно переходить от одного подозреваемого к другому. Он должен был подождать несколько минут, прежде чем смог заставить себя рассмотреть события так, как если бы майор Гартон был подозреваем в убийстве.

«Гартон убил свою жену. Надо начать с этбго. У него были для этого достаточно веские основания, и материально он выигрывал от ее смерти. Для того чтобы успешно выполнить все, он должен был изображать постоянство и привязанность, И он сохранил это до сих пор,

Одно убийство выполнено им хорошо. Что же дальше? Эмми Гибс? Весьма вероятно. Она была у них в доме. Она могла что-нибудь заметить. Например, как майор давал больной не то лекарство. Она могла и не понять сразу, и не обратить внимания на то, что видела, и только после все сообразить. Проделка с краской — это вещь, соответствующая натуре майора. Ведь это — мужчина, и он очень мало знал о привычках и вкусах женщин. Да, с Эмми Гибс все ясно.

Пьяница Картер... Те же предположения, что и раньше. Эмми рассказала ему что-то, и последовало новое убийство.

Томми Пирс... Мы должны снова обратиться к его любопытной натуре. Я не думаю, что письмо было от миссис Гартон и содержало подозрения, что ее пытается отравить муж. Это уж слишком дикое предположение. Но, как бы то ни было, майор пришел к выводу, что он представляет собой угрозу, и таким образом, Томми стал жертвой. Все очень просто, и всюду убийце сопутствовала удача.

Неужели убийство так легко совершить? Бог мой, наверное, да!

Но теперь я подхожу к более сложному обстоятельству. Хьюмбелби... Какой мотив? Неясно. Хьюмбелби первоначально лечил миссис Гартон. Может быть, он был удивлен таким течением болезни, и, может быть, майор Гартон использовал свое влияние на жену, чтобы она поменяла врача на другого, более молодого и менее подозрительного? Но, если это было так, какую угрозу представлял Хьюмбелби так много времени спустя?

Трудно объяснить это... И способ его убийства тоже. Заражение крови... Можно ли это связать с майором?

...Мисс Пинкертон? Это, наверное, вполне возможно. У майора есть машина. Я видел ее. И его не было в Уич-вуде в тот день. Предполагалось, что он уехал на скачки. Но мог ли быть Гартон хладнокровным убийцей? Мог ли? Я хотел бы это знать...»

Люк уставился в пространство, в глубокой задумчивости сдвинув брови.

«Это все же кто-нибудь из них... Я не думаю, что это Илсуорси, но может быть и он! Он наиболее очевидный из них! Томас крайне неправдоподобен. Если бы не способ убийства Хьюмбелби... Этот способ определенно доказывает, что убийца был медиком. И это мог быть Аббот. Правда, против него не так много доводов, но я все-таки могу рассматривать его как возможную кандидатуру... Да, он подходит, как никто другой... И это мог быть Гартом, третируемый своей женой в течение многих лет... Но мисс Уайнфлит думает, что это не так. А она ведь не дура, и она знает здесь всех людей.

Кого же она подозревала: Аббота или Томаса? Это может быть кто-нибудь из них двоих. Если я возьмусь за нее должным образом, я, возможно, все выясню.

Но и она может ошибаться. Как доказать ее правоту? Побольше доказательств — вот чего я хочу. Если бы произошел еще только один случай, всего только один, тогда бы я знал... Но, боже мой,— подумал он,— ведь то, чего я так хочу, ведь это было бы еще одно убийство...».

 

 

Глава 15

 Странное поведение шофера

В баре «Семь Звезд» Люк сидел за кружкой пива. Чувствовал себя он очень неловко. Более полдюжины пристальных глаз сельских жителей следили за каждым его движением. При его появлении сразу же прекратилась непринужденная беседа. Люк сделал несколько замечаний на общие темы об урожае, о видах на погоду, о футболе. Но не нашел отклика. Он должен был умерить свою храбрость. Симпатичная девушка за конторкой, с копной черных волос и румяными щеками, как он правильно рассудил, была мисс Люси Картер.

И его обращение к ней, кажется, было принято благосклонно. Мисс Картер хихикнула в дозволенных пределах и сказала:

— Только поговори с вами!

Люк, не видя никакого преимущества и выигрыша от пребывания в баре, допил пиво и ушел. Он шел по дорожке вдоль реки к тому месту, где через реку был перекинут пешеходный мостик.

Люк стоял, глядя на мост, когда дрожащий голос позади него проговорил:

— Это как раз и есть то место, где старый Гарри свалился в реку.

Люк обернулся и увидел одного из посетителей бара. Одного из тех, кто не отзывался на его замечания об урожае и погоде. А сейчас он явно доставлял себе удовольствие тем, что был в роли гида около такого места, где разыгралась смертельная драма.

— Он полетел в воду из-за скользкой грязи на мостике,— объяснял сельский работник,— и хотя эта грязная речушка мала, он все-таки утонул, упав вниз головой.

— Странно, что он упал именно с этого места,— заметил Люк,

— Он был пьян,— отозвался крестьянин.

— Да, но ведь и раньше он не раз пьяный проходил по этому месту.

— Каждую ночь,— подтвердил собеседник.— Он всегда был пьян, этот Гарри.

— А может быть, кто-нибудь столкнул его с мостика? — предположил Люк безразличным тоном.

— Может быть, и так,— согласился крестьянин.— Но я не знаю никого, кто бы этого хотел,— добавил он.

— Ом мог нажить врагов. Он ведь страшно всех оскорблял, когда был пьян.

— Да уж, язычок у него был, доложу вам, острый...

— Ну? — сказал Люк.— Все это очень печальная история.

— Не такая уж печальная для его жены и дочери: чего им печалиться?..

— Но ведь были и другие люди, желавшие его смерти?!

Крестьянин промолчал. А потом добавил:

— Может быть. Но он никому не причинял вреда. Никому!

Люк направился в сторону внушительного здания. Библиотека помещалась в двух передних комнатах. Люк прошел в заднее помещение через дверь с надписью «Музей». Там он не обнаружил ничего интересного. Несколько римских сосудов и монет. Несколько достопримечательностей южных морей. Различные индийские идолы, подаренные майором Гартоном.

Люк снова вернулся в холл. Но и там никого не было, и он не спеша поднялся по лестнице. Там была читальня. Люк поднялся этажом выше. Здесь помещались комнаты, наполненные всевозможным хламом: изъеденные молью чучела, затрепанные книги...

Люк подошел к окну. Должно быть, именно здесь сидел на подоконнике Томми Пирс, вытирая стекла, когда услышал, что кто-то вошел. Томми должен был выказать свое рвение тем, что высунулся из окна. Затем этот кто-то подошел к нему и, продолжая разговаривать, вытолкнул его из окна.

Люк осмотрелся, повернулся и вышел. Он спустился вниз и на минуту задержался в холле.

Никто не заметил, как он пришел сюда. И никто не заметил, как он поднялся по лестнице.

— Каждый мог бы сделать это! — сказал Люк.— Самая легкая вещь на свете!

Он услышал шаги, доносившиеся из библиотеки. Так как у него не было причины скрываться, то он мог остаться там, где стоял. Но, если бы он не хотел, чтобы его заметили, он с легкостью мог сделать несколько шагов и затеряться в комнатах музея.

Из библиотеки вышла мисс Уайнфлит с небольшой пачкой книг под мышкой. Она натягивала перчатки. Вид у псе был вполне счастливый и занятой. Когда она заметила его, лицо ее просветлело и она воскликнула:

— О, мистер Фнцвильям! Вы осматриваете музей? Я, право, боюсь, что там немного экспонатов... Но лорд Уайтфильд обещает достать для нас несколько по-настоящему интересных вещей.

— Правда?

— Да. Но только что-нибудь современное. Он обещает достать модели самолета и что-нибудь из электротехники.

— Это обогатило бы ваш музей.

— Я не считаю, что в музее должны быть предметы

только старой цивилизации.

— Наверное, вы правы.

— Затем, некоторые образцы пищевых продуктов. Он рассказывал, что в одном из институтов видел образцы множества видов бактерий и микробов, они экспонируются под увеличительным стеклом... Я содрогнулась. Все это сложно для меня.

— Это, наверное, было сложно и для лорда Уайтфильда,— весело сказал Люк.— Я стал бы держать пари, что он все перепутал. У вас гораздо более светлые мозги, чем у него, мисс Уайнфлит.

Мисс Уайнфлит заметила:

— Это очень благородно с вашей стороны, но, мне кажется, женщины не могут так глубоко мыслить, как мужчины.

Люк подавил в себе желание покритиковать метод мышления лорда Уайтфильда.

— Я действительно заглянул в музей, но там меня интересовали больше окна...

— Вы имеете в виду случай с Томми? Это ужасно...

— Да, это воспоминание не из радостных. Я провел около часа с этой миссис Черч, теткой Эмми Гибс. Неприятная женщина!

— Согласна. Очень противная.

— Я думаю, что она решила, что я какой-нибудь старший чин полиции.

Он остановился, так как заметил внезапную перемену в лице мисс Уайнфлит,

— О, мистер Фицвильям! Не кажется ли вам, что это было неразумно?

— Право, не знаю. Думаю, что это было неизбежно. Ведь история моего авторства очень уж неубедительна. Я не мог продолжать в том же духе. У меня возникали вопросы, которые непосредственно относятся только к этой истории.

Мисс Уайнфлит озабоченно покачала головой, и выражение обеспокоенности не покидало ее лица.

— В таком местечке, как наше, любое происшествие очень быстро становится общеизвестным.

— Вы хотите сказать, что здесь каждый будет говорить: «Вот идет сыщик», когда я буду проходить по улице? Я думаю, что теперь это уже не имеет значения. Право, таким путем я могу достичь гораздо большего.

— Об этом я не подумала.

Слова мисс Уайнфлит звучали несколько приглушенно.

— Я подумала только, что «он» узнает об этом. «Он» поймет, что вы напали на его след.

Люк медленно произнес:

— Я надеюсь, что так оно и будет.

Мисс Уайнфлит ответила:

— Но разве вы не считаете, что это очень опасно? Ужасно!

— Вы полагаете,— уловил, наконец, Люк ее мысль,— что убийца будет преследовать меня?

— Да.

— Забавно,— сказал Люк,—Я никогда не думал об этом. Хотя теперь полагаю, что вы правы. Ну, в таком случае это можно назвать неизбежным.

Мисс Уайнфлит очень серьезно проговорила:

— Я думаю, что вы недооцениваете того, что «он», видимо, человек очень умный и осторожный. И, заметьте, он приобрел уже очень значительный опыт, может быть больший, чем мы думаем.

— Да,— задумчиво произнес Люк.— Пожалуй, вы правы.

Мисс Уайнфлит воскликнула:

— О, мне это совсем не нравится. Я очень встревожена.

— Вы не должны беспокоиться. Я могу заверить вас, что буду очень внимателен. Видите ли, я очень тщательно рассматривал все возможности, и сейчас у меня есть кое-какие соображения о том, кто бы мог быть убийцей.

Она быстро взглянула на него.

Люк сделал несколько шагов по направлению к ней. Он понизил голос до шепота:

— Мисс Уайнфлит, если я спрошу вас, кого из двух мужчин вы считаете более способным к убийству — доктора Томаса или мистера Аббота? Что вы мне ответите?

— О! — только и произнесла мисс Уайнфлит.

Ее руки нервно поднялись к горлу, она отступила назад, ее глаза встретились с глазами Люка, его поразило их выражение. Они высказывали нетерпение и еще что-то, чего Люк не мог понять.

Наконец она ответила:

— Я ничего не могу вам сказать...

И она резко повернулась с восклицанием, похожим и на вздох и на всхлипывание.

Люк удержался от дальнейших расспросов.

— Вы направляетесь домой? — поинтересовался он.

— Нет, я должна занести эти книги миссис Хьюмбелби, ее дом находится на пути в Ашманор, и мы могли бы эту часть пути пройти вместе.

— Мне это было бы очень приятно,— любезно отозвался Люк.

Они спустились по ступеням, повернули налево и пересекли лужайку.

Люк оглянулся назад на внушительные очертания дома, который они покинули.

— В то время, когда ваш отец владел этим домом, он очевидно был замечателен.

Мисс Уайнфлит вздохнула:

— Да, мы были в нем очень счастливы, и я так благодарна, что его не разрушили. Ведь теперь сносят так много старых домов.

— Я знаю. Это очень печально.

— И, право, новые дома ничуть не лучше старых.

— И, наверное, они не так долговечны.

— Ну конечно, новые дома удобнее. И в них меньше площади для уборки.

Люк продолжал поддерживать разговор.

Когда они, разговаривая, подошли к калитке дома, где жила миссис Хыомбелби, мисс Уайнфлит, поколебавшись немного, сказала:

— Такой чудесный вечер, если вы не возражаете, я пройду с вами немного дальше, я просто наслаждаюсь свежим воздухом.

Несмотря на удивление, Люк вежливо выразил свое удовольствие. Едва ли он мог назвать этот ветреный вечер чудесным.

Сильный порывистый ветер, временами с дождем, дул, безжалостно теребя листву, и ему казалось, что каждую минуту можно ожидать бури.

Однако мисс Уайнфлит, придерживая одной рукой шляпу, шла с ним рядом, с явным удовольствием продолжая вести беседу в своей обычной приглушенной манере.

Дорога, по которой они шли, была безлюдна. От дома Хыомбелби до Ашманора кратчайший путь проходил по тропинке, ведущей к боковым воротам замка. Эти ворота не имели такого же орнамента на чугунной решетке, как другие, но зато были увенчаны двумя массивными колоннами с гигантских размеров абрикосами, выкрашенными в розовый цвет. Почему здесь были именно абрикосы, Люк понять не мог, но отнес это к высокой оригинальности лорда Уайтфильда, кстати стоявшего сейчас лицом к лицу с молодым человеком в форме шофера.

— Вы уволены! — кричал лорд.— Слышите? Вы уволены!

— Если бы вы могли пересмотреть, милорд, этот вопрос, пересмотреть последний раз...

— Нет, я ничего не буду пересматривать! Взять самовольно мою машину из гаража! Мою машину! И что еще хуже, вы были пьяны. Да, вы пили, не отрицайте этого. )Есть вещи, которых я не потерплю в моем положении: выпивка и аморальное поведение...

Хотя молодой человек и не был сильно на взводе, но он выпил достаточно, чтобы потерять самообладание, и он стал вести себя гораздо свободнее, когда понял, что терять ему больше нечего:

— Вы не потерпите того, вы не потерпите этого, вы, старый гибрид! Ваше положение! Думаете, что мы не помним, как ваш отец содержал здесь лавку? Вы заставляете нас смеяться до дури, глядя, как вы хорохоритесь, будто петух на нашесте... Кто вы такой, хотел бы я знать? И вы вовсе не лучше меня, вот что я вам скажу...

Лицо лорда Уайтфильда побагровело.

— Как вы смеете так разговаривать? Со мной — и так разговаривать?! Как смеете?!

Молодой человек сделал угрожающий жест:

— Если б вы не были такой ничтожной маленькой свиньей, я бы дал вам как следует в челюсть. Уж я бы дал!

Лорд Уайтфильд поспешно отступил, но задел ногой за корень и оказался на земле.

Люк поспешил подойти.

— Идите отсюда,— сказал он молодому человеку.

Тот пришел, наконец, в себя и был теперь очень испуган:

— Мне очень жаль, сэр, но я не знаю, что это на меня нашло...

— Я думаю, что просто вы пропустили слишком много стаканчиков,—сказал Люк.

Он помог лорду подняться иа ноги.

— Я-. прошу прощения, милорд,— заикаясь, произнес шофер.

— Вы пожалеете об этом, Риверс,— пригрозил лорд Уайтфильд.

Ом был зол, и голос его дрожал от гнева.

Шофер мгновение поколебался и медленно пошел прочь.

Лорд Уайтфильд взорвался:

— Нет, какая дерзость! Колоссальная! Мне! Мне говорить подобные вещи! С этим человеком случится что-нибудь очень страшное. Никакого уважения ко мне! Никакого понятия о положении, которое я занимаю! Когда я думаю, что я делаю для этих людей... Хорошее жалованье, всевозможные удобства, пенсии, и... Нет, поистине чудовищная неблагодарность!..

Он захлебнулся от возбуждения и вдруг заметил мисс Уайнфлит, молча стоявшую поодаль.

— Это вы, Гонория? Я глубоко сожалею, что вам пришлось быть свидетелем такой безобразной сцены... Выражения этого человека...

— Боюсь, что он был просто не в себе,— примирительно сказала мисс Уайнфлит.— Он был просто пьян, и этим все объясняется...

— Просто немножечко навеселе,— снисходительно добавил Люк.

— Знаете ли вы, что он сделал?!

Лорд Уайтфильд переводил взгляд с одного на другого.

— Он вывел из гаража мою машину! Мою машину! Думая, что я не вернусь так скоро! Бриджит возила меня в Лондон в маленькой машине. И этот парень имел нахальство пригласить кататься в моей машине девушку, Я подозреваю, что это была Люси Картер,

Мисс Уайнфлит мягко сказала:

— Самая неприличная вещь!

Лорд, казалось, начал немного успокаиваться.

— Не правда ли? Но он будет очень сожалеть об этом!

— Вы должны были уволить его,— согласилась мисс Уайнфлит.

Лорд покачал головой.

— Это еще не все. Он плохо кончит, этот парень.

И лорд выпрямился, откинув голову.

— Зайдите в дом, Гонория, выпить по стаканчику шерри.

— Спасибо, лорд Уайтфильд. Но я должна идти к миссис Хьюмбелби с этими книгами. Спокойной ночи, мистер Фицвильям, теперь вы будете в полном порядке.

Она с улыбкой кивнула ему и быстро направилась прочь. Это было так похоже на поведение няньки, которая заботится о подопечном ребенке, что Люк даже затаил дыхание от мысли, внезапно пришедшей ему на ум: не провожала ли его мисс Уайнфлит с целью позаботиться о его безопасности? Это казалось абсурдным, но...

Голос лорда прервал его размышления:

— Очень одаренная женщина, эта Гонория Уайнфлит!

— Да, очень, я тоже так думаю.

Лорд направился к дому. Он двигался немного одеревенело, заложив руки за спину и потирая ушибленное место.

Внезапно он захихикал:

— А я ведь был помолвлен с этой Гонорией. Правда, это было давно, она тогда была красива. И не была та-

кой худой палкой, как теперь. Знаете, теперь даже забавно вспомнить об этом...

— Ее родители были тогда значительными фигурами, кажется?

Лорд задумчиво ответил:

— Старый полковник Уайнфлит владел выставкой фарфоровой посуды. Он был горд, как Люцифер.— Он снова захихикал: —А Гонория объявила, что выходит за меня замуж. Тут и разгорелся сыр-бор...

— Значит, ее семья разрушила ваш предполагаемый брак?

Лорд потер нос.

— Не совсем так. Мы поссорились с нею кое из-за чего. У нее была противная птица. Я всегда ненавидел канареек. Но не стоит ворошить прошлого...— Он передернул плечами и добавил: — Я не думаю, что она когда-нибудь простит меня.

— А мне кажется, что она уже простила вас.

Лорд оживился:

— Вы так думаете? Я рад. Знаете ли, я ценю и уважаю Гонорию. Очень способная леди.

Он поднял голову, и его голос изменился:

— А вот идет Бриджит.

 

 

Глава 16

Розовые абрикосы

Люк почувствовал себя скованно при появлении Бриджит.

Он не сказал с ней ни единого слова с самого дня игры в теннис. По обоюдному желанию они избегали друг друга.

Он украдкой взглянул на нее.

Она выглядела раздражающе спокойной, холодной и безразличной.

Подходя, она беспечно проговорила:

— Я удивляюсь, что такое могло с вами произойти, Гордон?

Лорд Уайтфильд проворчал:

— Занимался чисткой. Этот парень, Риверс, имел нахальство взять мой «рольс» после обеда.

— Ах, какой пассаж! — насмешливо произнесла Бриджит.

— Вовсе ни к чему превращать все в шутку, Бриджит. Вещь серьезная. Он катал девушку.

— Наверное, ему не доставило бы никакого удовольствия катать самого себя!

Лорд Уайтфильд начал возбуждаться:

— У себя в доме я требую скромного морального поведения.

— Но ведь это вовсе не аморально пригласить девушку покататься на машине.

— Это аморально, так как машина моя.

— Тогда это больше чем аморально. Это почти богохульство. Да, Гордон! Трое интересных людей прибыли в гостиницу. Судите сами: 1) мужчина в больших очках и в прекрасной лиловой рубашке, 2) женщина без бровей с поддельными египетскими бусами, 3) толстяк в корреспондентских ботинках. Я подозреваю, что это друзья нашего Илсуорси. До меня дошли вести, что ночью будет игра на «Лужайке ведьм».

Лорд сильно покраснел и заявил:

— Я этого не желаю.

— Но вы ничего не сможете сделать. Лужайка принадлежит обществу.

— Повторяю, что я не желаю, чтобы здесь происходили подобные антирелигиозные штуки. Я напишу об этом статью. Напомните мне об этом, чтоб я дал Сидли задание. А завтра я должен буду поехать в город.

— О, лорд начал кампанию против колдовства,— легкомысленно заметила Бриджит.— Средневековые суеверия все еще встречаются в таких глухих местечках, как наше.

Лорд удивленно посмотрел на нее, а потом, резко повернувшись, пошел в дом.

Люк предостерег ее:

— Вы должны идти к своей цели осмотрительнее, чем вы это делаете теперь, Бриджит!

— Что вы имеете в виду?

— Было бы жаль, если бы вы потеряли работу. Сотни тысяч еще не в ваших руках, у вас нет еще ни бриллиантов, ни жемчугов. Я бы на вашем месте повременил с упражнениями в сарказме, пока свадьба не сыграна.

Она очень холодно встретила это замечание.

— Вы так благоразумны, дорогой Люк. И я рада, что вы принимаете так близко к сердцу мое будущее.

— Доброта и рассудительность всегда были моими правилами,

— Я не замечала этого.

— Нет? Вы меня просто удивляете.

Бриджит прекратила пикировку и спросила:

— Что вы сегодня делали?

— Проводил обычную слежку.

— Есть результаты?

— И да и нет, как говорят дипломаты. Между прочим, есть у вас дома какие-нибудь инструменты?

— Полагаю, что да. А какие вам нужны?

— Какие-нибудь обычные мелочи. Я бы сам выбрал, если бы мне позволили покопаться в ящике с инструментами.

Десятью минутами позже Люк уже рылся в ящике.

— Это прекрасно подойдет,— проговорил он затем, похлопывая себя по карману.

— Не собираетесь ли вы взламывать закрытую дверь?

— Может быть.

— Вы очень неразговорчивы или ничего не хотите сказать?

— Все осложнилось, я поставлен в очень неудобное положение. После нашего разговора, я полагаю, мне лучше уехать.

— С точки зрения джентльмена, это, наверное, так.

— Но так как я убежден, что иду по горячему следу опасного безумца, я вынужден остаться. Если бы у меня был предлог покинуть дом и перебраться в гостиницу... Придумайте что-нибудь.

Бриджит покачала головой:

— Это невозможно. Ведь для всех вы — мой кузен. Кроме того, гостиница полна друзьями Илсуорси.

— Итак, к вашему огорчению, я принужден остаться,

Бриджит ласково ему улыбнулась:

— Вовсе нет. Я могу покорять одновременно не только одного человека.

— Это не делает вам чести. Что меня восхищает в вас, Бриджит, это то, что у вас нет серьезности.

— Ну, ну, отвергнутый влюбленный. Пойдемте лучше одеваться к обеду.

Вечер прошел без чрезвычайных событий. Люк еще больше завоевал расположение Уайтфильда. Это было достигнуто благодаря интересу, с которым он выслушивал бесконечные рассуждения лорда.

Когда, наконец, после обеда они вышли в гостиную, Бриджит укорила их:

— Мужчины, вы долго отсутствовали.

Люк ответил:

— Лорд Уайтфильд так интересно рассказывал, что время пролетело, как вспышка молнии. Он рассказал мне, как основал свою газету.

Миссис Анструзер не удержалась от замечания:

— Эти новые фруктовые деревья в кадках совершенно очаровательны. Мы должны попробовать расставить их вдоль террасы, Гордон.

Далее беседа потекла по обычному руслу.

Люк в этот вечер рано откланялся и ушел. Однако не спать: у него были другие планы.

Как раз пробило 12 часов, когда он спустился по лестнице, бесшумно ступая в мягких туфлях, прошел через библиотеку и выбрался через окно на террасу.

Ветер все еще не утих. Облака стремительно проносились по небу, временами закрывая луну.

Люк кружными путями подобрался к дому, где жил Илсуорси. Он был убежден, что Илсуорси и его друзья должны были собраться этой ночью. Пока они будут заняты своими таинственными церемониями, дом можно обследовать.

Люк перелез через несколько изгородей, чтобы добраться до задней стороны дома, с помощью своих инструментов отодвинул шпингалет в оконной раме и проник в буфетную.

В кармане у него был электрический фонарь, и он освещал себе путь. Люк убедился, что хозяина нет дома. Он удовлетворенно улыбнулся и принялся за выполнение своей задачи.

Он осматривал все укромные закоулки. В запертом ящике стола он нашел несколько ценных произведений искусства. Люк обратил внимание на запись в блокноте: «Условился с Томми Пирсом». Дата указывала на число за несколько дней до смерти мальчика. Затем эскиз головки Эмми Гибс... Наконец, бутылка с микстурой от кашля. Взятые вместе, эти вещи могли быть подозрительными.

Люк приводил все в порядок, когда его спугнули, и он потушил фонарь. Он услышал, как в двери поворачивается ключ. Неслышно он приложился к замочной скважине двери, ведущей в переднюю.

Боковая дверь отворилась, и вошел Илсуорси. Он включил в холле свет. Лицо его было неузнаваемо. Пена на губах. Глаза горели торжеством. Он шел танцующими шажками.

Люк затаил дыхание, бросив взгляд на руки Илсуорси: они были цвета запекшейся крови...

Он поднялся вверх по лестнице, и минуту спустя свет в холле погас.

Люк выждал немного, а затем проник через холл в буфетную и через то же окно выбрался наружу.

Оглянувшись на темный дом, Люк со вздохом произнес:

— Сумасшествие этого парня очевидно. Хотел бы я знать, чем именно он занимается. Я поклялся бы, что видел на его руках кровь!

Он снова окольными путями вышел к замку. У поворота он остановился, услышав шорох листьев.

— Кто там?

Высокая фигура в темном плаще вышла из тени,

— Бриджит! Как вы меня испугали!

Она резко спросила:

— Где вы были? Я видела, как вы ушли...

— И вы следили за мной?

— Нет, вы слишком быстро ушли. Я ждала, когда вы вернетесь.

— Это чертовски глупо с вашей стороны,— проворчал Люк.

Она нетерпеливо повторила:

— Где вы были?

— Устраивал облаву на мистера Илсуорси.

Бриджит затаила дыхание.

:— И вы... нашли что-нибудь?

— Не знаю... Я узнал немного больше об этой порнографической свинье и ее вкусах. И я нашел три объекта, которые могут быть подозрительными.

Она внимательно слушала, пока он их перечислял.

— Конечно, это очень слабые доказательства. Но когда я собрался уходить, выяснилось, .что этот человек совершенно ненормален.

— Вы так думаете?

— Я видел его лицо. Оно неописуемо! Он был в состоянии сумасшедшего возбуждения, И, по-моему, руки его были в крови...

Бриджит вздрогнула.

— Какой ужас! — пробормотала она.

Люк раздраженно проговорил:,

— Но вы сами не должны были выходить из дома, Бриджит. Это безумие! Кто-нибудь мог вас стукнуть голове.

Она засмеялась:

— То же самое можно сказать и применительно к вам, мой дорогой.

— Я могу постоять за себя.

— Я тоже. Вы же назвали меня хладнокровной.

Налетел резкий ветер.

— Снимите капюшон! — попросил Люк.

— Зачем?

Внезапно он откинул капюшон назад. Ветер подхватил и разметал ее волосы. Она с удивлением взглянула на него, его дыхание стало учащенным.

— Вам определенно не хватает помела, Бриджит. Вот такой я увидел вас впервые.

Она внимательно посмотрела на него, а он неожиданно добавил:

— Вы все же жестокий дьявол!

И он снова накинул на нее капюшон.

— Теперь пойдемте домой.

— Подождите...

— Почему?

Она шагнула к нему и тихо, слегка задыхаясь, проговорила:

— Потому что я должна что-то сказать... сказать вам. Для этого я ждала вас здесь. Не в замке... Я хочу вам сказать это прежде, чем мы войдем в дом, принадлежащий Гордону...

— Ну?

С коротким и несколько натянутым смешком она проговорила:

— О, это просто. Вы выиграли, Люк, вот и все.

Он резко спросил:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что покончила с мыслью стать леди Уайтфильд.

Он подошел к ней вплотную:

— Это правда?

— Да, Люк.

— И вы выйдете замуж за меня?

— Да.

— Хотел бы я знать: почему?

— Я не знаю. Вы говорили мне такие грубости, и, кажется, они мне очень понравились...

Он обнял ее и поцеловал, заметив:

— Сумасшедший мир!

— Ты так считаешь, Люк? Но ты счастлив?

— Не особенно.

— А думаешь ли ты, что будешь когда-нибудь счастлив со мной?

— Я не знаю, но я рискну.

— Да, примерно то же чувствую и я.

Он снова обнял ее за плечи.

— От всей этой истории мы и сами стали недоверчивыми и подозрительными, моя радость. Пойдем в дом. Утром мы будем более нормальными.

— Все это немного странно. Вот как иногда складывается у людей...

Она взглянула вниз и потянула его за рукав.

— Люк... Люк... Что это?

Луна выглянула из-за облаков. Люк посмотрел вниз, куда указывала Бриджит, и заметил какую-то темную неподвижную массу. Он бросился вперед и опустился на колени. Потом он перевел взгляд вверх, на колонны калитки. Скульптур абрикосов, украшавших колонны, на месте больше не было.

Наконец он поднялся. Бриджит нервно дрожала и прижимала обе руки ко рту.

— Это шофер Риверс... Он мертв,— проговорил Люк.

— Эти ужасные каменные штуки время от времени падали. Я думаю, ветер снес их прямо на него.

Люк покачал головой:

— Ветер не смог бы сделать ничего подобного. О, это очень похоже и это так и есть... Это очередное убийство!

— Нет, нет, Люк!

— А я говорю, что это так. Я почувствовал на его затылке и в самой ране крупинки песка. Здесь же кругом нет ни песчинки. Кто-то стоял тут, выслеживая его, а потом схватил этот абрикос и убил его.

Бриджит прошептала:

— Люк, на твоих руках кровь.

Он мрачно ответил:

— Я видел кровь и еще кое у кого... Знаешь, о чем я сейчас подумал? Только днем я считал, что произойди еще одно убийство, и мы быстро выследим убийцу. И теперь мы знаем его. Это — Илсуорси. Он почему-то не был дома и вернулся с окровавленными руками. Он подергивался и подскакивал, как сумасшедший. Это — убийца-маньяк!

— Бедный Риверс,— проговорила Бриджит, снова взглянув вниз.

— Да, бедный парень, ему чертовски не повезло. Но это будет последнее убийство, последнее, Бриджит. Теперь-то мы знаем и поймаем убийцу!

Он увидел, как она пошатнулась, теряя сознание, и подхватил ее на руки.

— А-а,— протянула она жалобно и как-то по-детски.— Я боюсь, я очень боюсь...

— Все уже позади, дорогая,— ответил он,— все прошло.

— Будь добрым со мной,— попросила она,— пожалуйста, ведь мне было так больно...

— Мы сами делали больно друг другу,— ответил он,— и больше никогда не должны этого делать.

 

 

Глава 17

Лорд Уайтфильд рассказывает

Доктор Томас с удивлением посмотрел на Люка.

— Поразительно! — проговорил он.— Поразительно! И вы это серьезно говорите, мистер Фицвильям?

— Абсолютно. Я убежден, что Илсуорси является опасным маньяком.

— Я никогда не обращал внимания на этого человека, хотя мог бы сказать, что он не вполне нормален.

— Я зашел дальше, чем вы, в своих убеждениях,— мрачно заметил Люк.

— И вы серьезно думаете, что этот шофер, Риверс, был убит?

— Вполне. Вы заметили крупинки песка в его ране?

Доктор Томас кивнул.

— Я специально искал их после вашего утверждения, и вы оказались совершенно правы.

— Это объясняет положение вещей. Разве «несчастный случай» не подстроен нарочно? И разве он не был убит ударом мешка с песком?

— Не обязательно.

— Что вы хотите этим сказать?

— Допустим, этот Риверс валялся днем в песчаной яме, их много здесь. Вот и объяснение песчинок в его волосах.

— Сэр, я говорю вам, что он был убит!

— Говорить можно что угодно, но это еще не факты,

Люк постарался сдержать раздражение.

— Я полагаю, вы не поверили ни одному моему слову.

Доктор Томас мягко улыбнулся:

— Вы должны согласиться, мистер Фидвильям, что это довольно дикая история. Вы доказываете, что Илсу-орси должен был убить служанку, мальчика, пьяного мужчину и моего коллегу — старика доктора, наконец, этого шофера Риверса...

— А вы в это не верите!

Доктор Томас пожал плечами:

— Я прекрасно знаю случай с доктором Хьюмбелби. И я убежден, что нельзя предполагать, будто Илсуорси был причиной его смерти. И я, право, не вижу, какие у вас есть доказательства его виновности.

— Я не знаю, как он это сделал, но это хорошо вяжется с историей мисс Пинкертон.

— Здесь вы опять лишь допускаете, что Илсуорси поехал вслед за ней в Лондон и там сбил ее своей машиной. Но ни тени доказательств! Одна... ну... романтика!

— Теперь,— сказал Люк резко,— когда я не могу убедить вас в своей правоте, но лично убежден, что я на правильном пути, теперь моя обязанность добыть доказательства. Я отправлюсь завтра в Лондон. Мой приятель произведен в высший полицейский чин. Он меня выслушает и прикажет произвести расследование. И по всем этим делам...

Доктор Томас задумчиво погладил свой подбородок:

— Это было бы хорошо. И тогда выяснится, что вы ошибаетесь.

Люк прервал его:

— Вы действительно не верите ни слову из этой истории?

Томас поднял брови:

— Верю ли я в массовое убийство? Говоря откровенно, не верю. Слишком фантастично.

— Но все вяжется одно с другим, если принять историю мисс Пинкертон за правду.

Доктор Томас покачал головой:

— Если бы вы знали этих старых дев так хорошо, как я...

Люк поднялся, пытаясь сдержать досаду.

— Фома вы неверующий, вот вы кто.

Томас ответил, не теряя хорошего настроения:

— Представьте доказательства, мой дорогой. Это все, о чем я прошу, а не мелодраматический вздор старой леди.

— Что именно ей померещилось?

Томас снова улыбнулся.

Люк заговорил с еще большим раздражением:

— Не забывайте, что я и сам из полицейских...

И он покинул приемную доктора Томаса.

На улице он подошел к ожидавшей его Бриджит.

— Ну, как вы там с ним?

— Он не поверил мне. Дикая история без доказательств. Но, когда я заручусь поддержкой Билли Бена, колесо закрутится в другую сторону. Мы будем контролировать каждый шаг Илсуорси и...

— Мы очень близко подойдем к раскрытию тайны? — закончила Бриджит.

— Мы уже подошли. И мы не имеем никакого права допустить еще одно убийство!

Бриджит вздрогнула.

— Ради бога, будь осторожнее, Люк!

— Я очень осмотрителен.

— Как тяжело чувствовать себя обреченным.

— Но пока что ты еще не обречена, моя радость, и я тоже.

— Я этого не думаю, но рисковать не хочу. Я сама буду следить за тобой. А не лучше ли заявить местной полиции?

Люк вздрогнул.

— А не лучше ли... Нет это ничего не даст. Самое лучшее — отправиться прямо в Скотланд-Ярд.

— Как раз об этом и думала мисс Пинкертон,—сказала Бриджит.

— Да, но я поспешу, чтобы и со мной не случилось беды.

— Я знаю, что нужно сделать завтра утром. Я уговорю Гордона отправиться в лавку древностей и сделать там несколько покупок.

— И таким образом помешать мистеру Илсуорси устроить мне засаду по пути к дому правосудия?

— Да, это я и имею в виду.

— А как быть с Уайтфильдом? — в замешательстве спросил Люк.

Бриджит перебила его:

— Давай оставим это дело до твоего возвращения. И тогда мы уже обо всём расскажем открыто.

— Будет ли он обескуражен этим признанием, как ты думаешь?

— Он будет раздосадован,— ответила Бриджит,— Хотя нет, не только. Гордон не любит, когда его выводят из себя,— добавила она, подумав,

— Я тоже буду чувствовать себя неловко перед ним,— заметил Люк.

Но это чувство угасло в нем, когда он приготовился вечером выслушивать в двадцатый раз повествование лорда Уайтфильда на тему о лорде Уайтфцльде. Внутренне он должен был признать, что поступает по-хамски, оставаясь в доме человека, у которого отбил невесту. И он все-таки чувствовал, что этот неказистый важный маленький простак, лорд Уайтфильд, никогда не должен был претендовать на руку Бриджит. Совесть мучила его так сильно, что он выслушивал с чрезвычайно ревностным вниманием своего хозяина и этим произвел на него наилучшее впечатление.

Лорд в этот вечер был в чрезвычайно хорошем настроении. Смерть шофера, казалось, развеселила его, вместо того чтобы угнетать.

— Говорил же я вам, что этот парень плохо кончит! — утверждал он, торжествующе поднимая к свету бокал с вином.— Не говорил ли я этого только вчера вечером?

— Да, действительно, вы это говорили, сэр.

— И вы видите, я оказался прав. Просто удивительно, как часто я оказываюсь прав!

— Это вам должно быть очень приятно.

— Я прожил удивительную жизнь, да, удивительную. У меня всегда была колоссальная вера в справедливость» Вот в чем мой секрет, Фицвильям!

— Да?

— Я религиозный человек, я верю в хорошее и плохое, в силы добра и зла и в высшую справедливость. Существует такая вещь, как божественная справедливость, дорогой Фицвильям!

— Я тоже верю в справедливость,— заметил Люк.

Но лорд Уайтфильд, как обычно, не интересовался тем, во что верят или не верят другие люди.

— Я всегда был непогрешимым человеком. Я раздавал деньги на общественные нужды, и деньги возвращались ко мне сторицей. Как в Библии... Стада патриархов разрастались, а их враги были повержены...

Люк подавил зевоту и сказал:

— Именно, именно...

— Но это же замечательно! Посмотрите на вчерашнюю историю. Парень меня оскорбил. И что же случилось? Где он сегодня?

Он сделал риторическую паузу и сам ответил:

— Умер. Повержен небесным гневом!

Люк сказал:

— Пожалуй, несколько сильное наказание за те немногие слова, правда грубые, которые вырвались у него под влиянием выпитого вина.

Лорд покачал головой.

— Всегда так бывает. Возмездие настигает быстро и безжалостно.— Лорд понизил голос: — Я едва смог поверить в это вначале. Но заметьте, это случается каждый раз. Мои враги и клеветники всегда оказывались побежденными и истребленными.

— Истребленными?

Лорд кивнул головой. Он потягивал вино из бокала.

— Да, время от времени. Вот один случай. У меня в саду работал мальчишка. И знаете, чем он занимался? Он пытался изображать и передразнивать меня. Меня! Он пародировал и забавлялся на мой счет. И вы знаете, что с ним случилось? Дней через десять он вылетел из верхнего окна здания и разбился насмерть. Затем этот хулиган Картер. Он оскорбил меня. И неделю спустя утонул в грязи. Была еще также служанка. Она возвысила на меня голос. И что же? Потом она выпила отраву. Больше того. Хьюмбелби осмелился выступить против меня по поводу водопровода. И... умер от заражения крови. О, так шло уже в течение многих лет. Миссис Гартон, например, наговорила мне грубостей незадолго до своей кончины...

Он замолчал и, наклонившись вперед, подвинул графин с вином Люку.

— Да,— сказал он.— Все они умерли. Ну, не удивительно ли?

Люк смотрел на него с изумлением. Чудовищное, неожиданное подозрение возникло у него в голове. Новыми глазами смотрел он теперь на маленького толстяка, который сидел во главе стола, мягко наклоняя голову, и его светлые глаза, встречаясь с глазами Люка, были полны смеющихся искорок.

Шквал бессвязных воспоминаний быстро пролетел в голове Люка. Майор Гартон говорил, что лорд Уайтфильд очень добр, он присылал больной миссис Гартон груши и персики из своей оранжереи, и ведь это лорд милостиво согласился, чтобы Томми Пирс работал на протирке стекол... И лорд же посетил институт, где культивируются бактерии, как раз незадолго до смерти Хьюмбелбн.,.

Каждый из этих фактов указывал в одном направлении. А он, Люк, каким же он был ослом, когда этого субъекта даже на минуту не заподозрил...

Между тем лорд продолжал улыбаться. И широкая мягкая улыбка расплылась у него по лицу, когда он кивнул Люку и повторил еще раз:

— И они все, как один, умерли... 

 

 

Глава 18

Совещание в Лондоне

Сэр Вильям Олингтон, известный своим друзьям под именем Билли Бена, удивленно и недоверчиво глядел на своего старого приятеля.

— Разве тебе недостаточно было преступлений в колониях,— спросил он жалобно,— если, вернувшись домой и даже не использовав отпуска, ты принялся за нашу работу?

— Преступления в колониях не были такими оптовыми,— заявил Люк.— То, с чем я сегодня столкнулся, невероятно. Совершено по крайней мере полдюжины убийств и притом без малейшей улики.

Сэр Вильям вздохнул:

— Понятно... Мания величия?

— Нет, это не то. Видишь ли, пока он не думает, что он — господь бог, но, очевидно, скоро будет так думать.

— Безумец? .

— Я бы сказал, бесспорный.

— Да, но самое худшее, наверное, в том, что никто не подозревает в нем этого безумия?

— Я бы сказал, что он сам не осознает суть и последствия своих действий,— сказал Люк.* •

— Одно другого не исключает,— ответил Билли. Он вздохнул и добавил: — Ну, не будем уклоняться в сторону по поводу стадии безумия. Это вне нашей компетенции. Нас могут интересовать только факты.

— Хорошо,— согласился Люк.— В день скачек в городе было небольшое происшествие, между пятью и шестью вечера. Какой-то автомобиль сшиб на улице старушку, сшиб и даже не остановился. Ее звали Лавиния Пинкертон. Я бы попросил тебя собрать данные об этом случае.

Сэр Вильям заметил:

— Ну, это нетрудно. Через двадцать минут тебе принесут весь материал.

И действительно, Люку не пришлось долго ждать. Минут через десять он уже разговаривал с полицейским офицером, которому было поручено это дело.

— Да, сэр, я помню детали. Большую часть из них я запротоколировал...

И Люк погрузился в чтение протоколов. Выяснилось, что во всем был виноват водитель машины.

— И вы нашли его?

— Нет, сэр.

— Какого типа была машина?

— Большой «рольс».

— Вы не заметили номера?

— К несчастью, нет. В протоколе указан номер ФУХ 4496, но это неточно. Какая-то женщина заметила номер, передала другой, а та передала мне. Я не знаю, кто из них перепутал, но номер не тот.

Люк резко спросил:

— А как вы определили, что номер не тот?

— Очень просто. ФУХ 4496 — это номер машины лорда Уайтфильда. Эта машина в то время стояла около дома, и шофер зашел выпить чего-нибудь. У него полное алиби. Нет сомнения, что его машина не трогалась с места раньше 6 часов 30 минут, когда его светлость вышел из дому...

— Понятно,— согласился Люк.

— Всегда так получается, сэр,— вздохнул офицер, половина очевидцев исчезла прежде, чем появился констебль и стал расспрашивать о деталях происшествия.

Сэр Вильям кивнул. Люк покачал головой. Сэр Вильям сказал:

— Спасибо, Венер, пока все.

Когда офицер вышел, Билли вопросительно взглянул на своего друга.

— Почему ты этим заинтересовался, Фиц?

Люк вздохнул:

— Все совпадает. Лавиния Пинкертон шла к вам, чтобы рассказать умным людям из Скотланд-Ярда все о Жестоком убийце. Я не знаю, стали бы вы ее выслушивать, возможно, и нет...

— Почему же? Мы могли бы ее выслушать,— проговорил Вильям.— Очень часто сведения к нам поступают именно таким путем. Мы не пренебрегаем сплетнями. В них почти всегда есть доля правды.

— Так, наверное, думал и убийца. Он не хотел рисковать. Он уничтожил Лавинию Пинкертон. И хотя одна женщина и оказалась достаточно внимательной и указала номер машины преступника, ей никто не поверил.

Билли буквально подпрыгнул в своем кресле:

— Не хочешь ли ты сказать...

— Да, именно, хочу. Я могу поспорить, что Уайтфильд, и никто другой, задавил ее. Я не знаю, как он все это подстроил. Шофер уходил пить чай. Я полагаю, его светлость воспользовался пальто и шляпой шофера. Но он сделал это, Билли!

— Невозможно!

— Вовсе нет. Лорд Уайтфильд совершил последние семь убийств, о которых я знаю много, и, возможно, совершил значительно больше...

— Невозможно,— повторил сэр Вильямс.

— Мой друг, вчера вечером он мне почти хвастался этим.

— Значит, он спятил с ума?

— Может быть. Но он изобретателен и коварен. Вы должны подойти к нему осторожно. Не давайте ему понять, что мы подозреваем его.

— Невероятно,— снова пробормотал Билли.

Люк положил руку на плечо друга.

— Послушай, Билли, ведь мы должны смотреть фактам в лицо...

Оба друга говорили долго и серьезно.

На следующий день Люк вернулся в Уичвуд. Он приехал на машине рано утром. По пути через поселок он остановил машину у дома мисс Уайнфлит.

Горничная, открывавшая ему дверь, была заметно удивлена, но все же провела его в маленькую столовую, где мисс Уайнфлит пила кофе.

Она поднялась из-за стола, не укрывая удивления, Люк не стал тратить время.

— Я должен извиниться, что врываюсь к вам в такой ранний час.

Он оглянулся. Горничная вышла» прикрыв за собою дверь.

— Я пришел по личному вопросу, и вы извините меня за то, что я его задаю.

— Пожалуйста, спрашивайте, о чем хотите. Я уверена, что у вас на это есть веская причина.

— Благодарю вас.

Он помолчал.

— Я хотел бы знать, почему вы расторгли помолвку с лордом Уайтфильдом много лет тому назад?

Она не ожидала такого вопроса. Краска бросилась ей в лицо. И она невольно подняла руку к горлу.

— Он сказал вам что-нибудь? — спросила она.

— Он сказал, что между вами что-то произошло из-за птички, которой свернули шею.

— Он сказал это? — удивилась она.— Невероятно.

— Может быть, вы расскажете мне?

— Да... Но я прошу вас никогда не говорить об этом с ним... с Гордоном... Это все в прошлом, и я не хочу бередить раны...— Она с мольбой посмотрела на него.

Люк кивнул:

— Это только для меня. Я никому не повторю того, что вы мне расскажете.

— Хорошо.

К ней вернулась ее уверенность, и ее голос был спокоен, когда она начала:

— У меня была канарейка... Я ее очень любила. Молодые девушки бывают влюблены в своих питомцев... Возможно, это раздражает мужчин. Я это поняла слишком поздно.

— Да,— сказал Люк, когда она остановилась.

— Гордон ревновал меня к птичке. Он с раздражением сказал однажды: «Кажется, вы предпочитаете общество птички моему?» И я... глупо, конечно, но девушки часто поступают так, засмеялась, держа канарейку на пальце, и сказала: «Конечно, я люблю тебя, моя пташечка, больше этого большого и глупого мальчика». Тогда Гордон схватил птичку с моего пальца и свернул ей шею. Это был такой удар для меня, что я никогда его не забуду.— Она побледнела.

— Итак, вы расторгли помолвку? — спросил Люк.

— Да, после этого у меня к нему пропало всякое чувство. Видите ли, мистер Фицвильям,— она поколебалась,— видите ли, этот поступок не был совершен в припадке ревности или возбуждения. У меня было ужасное ощущение, что убийство птички доставило ему колоссальное наслаждение. И вот это-то меня и отпугнуло.

— Даже в те дни... Так давно...— пробормотал Люк.

Она положила руку на его локоть.

— Мистер Фицвильям...

Люк уловил не болезненную мольбу в ее глазах, а мрачный, изучающий взгляд, обращенный на него.

— Ведь все эти убийства совершил лорд Уайтфильд!—сказал Люк.— И вы знали об этом все время, не правда ли?

Она энергично покачала головой:

— Я не знала этого! Если бы я знала, тогда... конечно... я могла бы говорить об этом твердо... Нет, меня сковывал не страх.

— И все же вы не подали мне никакого намека?

Она со страдальческим видом всплеснула руками:

— Как я могла? Как я смела? Ведь он мне все же нравился когда-то!

— Да,— мягко сказал Люк.— Я понимаю.

Она отвернулась, пошарила в своей сумочке, и маленький батистовый платочек прижался на миг к ее глазам. Затем она снова повернулась к нему с сухими глазами, с чувством собственного достоинства и полная выдержки.

— Я так рада,— сказала она,— что Бриджит разорвала свою помолвку. Она ведь собирается теперь выйти замуж за вас?

— Да.

— Это для нее будет гораздо лучше,— произнесла она несколько чопорно.

Люк не смог сдержать улыбку. Но лицо мисс Уайнфлит стало мрачным и обеспокоенным, она наклонилась вперед и положила свою ладонь на его локоть.

— Но будьте очень осторожны,— предупредила она.— Вы оба должны быть осторожны.

— Вы имеете в виду осторожность с лордом Уайтфильдом?

— Да, было бы лучше пока не говорить ему об этом.

Люк нахмурился:

— Я не нахожу эту мысль особенно приятной ни для нее, ни для себя...

— О, какая беда! Вы не принимаете во внимание, что он сумасшедший. Понимаете? Сумасшедший! И он не остановится ни перед чем! Если с ней что-нибудь случится...

— Ничего не должно с ней случиться!

— Да, но поймите, что вы не являетесь для него препятствием. Он страшно нервен и хитер. Заберите ее отсюда сейчас же. Это единственная надежда. Заставьте ее уехать за границу. И лучше бы вам обоим уехать!

Люк медленно проговорил:

— Для нее, пожалуй, действительно лучше будет уехать, но я останусь,

— Я боялась, что вы так скажете. Но ради всего святого, заставьте ее уехать. И немедленно! Понимаете?,

Люк кивнул.

— Я думаю,— сказал он,— что вы правы.

— Я знаю, что я права, увезите ее... Пока еще не слишком поздно.

 

 

Глава 19

Нарушенная помолвка

Бриджит услышала, как подъехал Люк. Она вышла на ступени дома, чтобы встретить его.

Без всяких предисловий она сообщила:

—- Я все рассказала ему.

— Что?!

Люк был поражен. Его смущение было настолько сильно, что Бриджит обратила на это внимание.

— Что это значит, Люк? Ты, кажется, сам не свой?!

— Я думал, что мы договорились,— произнес он медленно,— не говорить ему ничего, пока я не вернусь...

— Я знаю. Но я подумала, что лучше рассказать уж все сразу. Он начал строить планы о нашей свадьбе, о нашем медовом месяце. Ну... и все такое... Я просто вынуждена была рассказать ему...

И она прибавила с ноткой укоризны в голосе:

— Иначе это было бы просто непорядочно!

Он согласился с этим.

— С твоей точки зрения, конечно. О да, я понимаю.

— С любой точки зрения!

— Бывают такие моменты,— возразил Люк,— когда нельзя оставаться порядочным...

— Люк, что ты хочешь этим сказать?

Он сделал нетерпеливое движение.

— Я не могу тебе рассказать всего здесь, на месте... Но как встретил это Уайтфильд?

— Необычайно хорошо,— медленно ответила Бриджит.— Право, необыкновенно хорошо. Я чувствовала себя пристыженной. Ты знаешь, я недооценивала Гордона... Он, правда, немного тщеславен и временами поверхностен, но я начинаю верить, что в некотором роде он... великий маленький человечек!

Люк кивнул:

— Да, возможно, что он великий человек в той области, о которой мы и не подозреваем... Послушай, Бриджит, ты должна уехать из этого дома как можно скорее.

— Естественно. Я упакую свои вещи и расстанусь с этим домом уже сегодня. Ты можешь отвезти меня на машине. Я полагаю, что мы не можем останавливаться вместе в гостинице «Беллз», даже если компания друзей Ил-суорси покинула ее?

Люк покачал головой:

— Тебе лучше уехать в Лондон. Я тебе вскоре все объясню. А сейчас, я думаю, мне необходимо повидать Уайтфильда.

— Да, я тоже думаю, что тебе нужно это сделать. Правда, все это довольно неприятно и я чувствую себя изменницей...

Люк улыбнулся ей.

Люк нашел лорда расхаживающим взад и вперед по гостиной. Лорд был подчеркнуто спокоен. На его губах даже играла легкая улыбка. Но Люк обратил внимание, что жилка на виске лорда пульсировала учащенно. Войдя в комнату, Люк поклонился, а лорд резко обернулся к нему.

— О, так это вы, Фицвильям?

— Бесполезно говорить, что мне очень жаль, что все так получилось,— ответил Люк,— это было бы лицемерием. Я согласен, что, с вашей точки зрения, я поступил подло и у меня очень мало аргументов в свое оправдание. Подобные вещи случаются...

Лорд возобновил свое хождение по комнате.

— Именно, именно,— сказал он и махнул рукой.

— Бриджит и я,— сказал Люк,— обошлись с вами недостойно, но так получилось. Мы нашли друг друга, и с этим уж ничего нельзя поделать. Ничего, кроме как рассказать вам всю правду.

Лорд остановился и посмотрел на Люка бесцветными мигающими глазами.

— Нет,— сказал он,— вы уже ничего не сможете о этим сделать.

И в его голосе прозвучали очень странные нотки.

Он стоял, поглядывая на Люка и мягко покачивая головой, как бы соболезнуя ему.

— Что вы этим хотите сказать? — резко спросил Люк,

— Вы ничего не сможете сделать, теперь уже слишком поздно,— повторил лорд.

Люк сделал шаг вперед:

— Скажите мне, о чем вы думаете?

Лорд ответил совершенно неожиданно:

— Спросите у Гонории Уайнфлит, она поймет. Она знает, что случается, однажды она уже говорила со мной об этом.

— Что же она поняла?

Лорд чопорно ответил:

— Что грех не должен оставаться без возмездия. Должна торжествовать справедливость. Мне очень жаль, потому что я люблю Бриджит, и даже, пожалуй, мне жаль вас обоих.

— Вы нам угрожаете?

Лорд, казалось, был искренне удивлен:

— Нет, нет, мой дорогой друг. Я тут ни при чем. Когда я оказывал честь Бриджит, выбирая ее себе в жены, она дала мне совершенно определенное согласие. Теперь же она отрекается от своих обязательств. Но в этой жизни ничего нельзя вернуть обратно. Если вы нарушаете законы, вы должны нести за это наказание!

Руки Люка сжались в кулаки, и он сказал:

— Вы хотите сказать, что с Бриджит должно что-нибудь случиться? Теперь поймите меня, Уайтфильд. Ничего не должно случиться с Бриджит, а также со мной. Если вы предпримете что-либо в этом направлении, это будет вашим концом. Советую вам быть поосторожнее. Я знаю о вас слишком много!

— Мне ничего не повредит,— возразил лорд.— Я только инструмент в руках всевышнего. И что решит Провидение, то и случится.

— Я вижу, что вы в этом глубоко уверены,— заметил Люк.

— Потому что это правда. Каждый, кто идет против меня, бывает и будет наказан. Вы и Бриджит не будете исключением.

— Вот здесь-то вы как раз и ошибаетесь,— возразил Люк.— Как бы долго ни продолжалась ваша удача, ей приходит конец. И он близок,

Лорд ответил очень мягко:

— Мой дорогой молодой человек, вы не знаете, с кем разговариваете. Ничто не смеет меня коснуться...

— Так ли это? Посмотрим! А я вам советую последить за вашими поступками.

Лорд слегка вздрогнул. Его голос изменился, когда он заговорил:

— Я был очень терпелив. Не испытывайте больше моего терпения. Уходите отсюда.

— Я ухожу,— ответил Люк,— и так быстро, как только смогу. Но помните, что я предупредил вас.

Он повернулся на каблуках и поспешно вышел из комнаты. По лестнице он поднялся бегом. Он застал Бриджит в ее комнате за упаковкой вещей.

— Скоро ли?

— Через десять минут.

В ее глазах был вопрос. Присутствие горничной мешало объяснению вслух.

Люк коротко кивнул. Он пришел в свою комнату и поспешно пошвырял вещи в чемодан. Когда он вернулся, Бриджит уже была готова.

Спускаясь по лестнице, они встретили поднимавшегося наверх дворецкого.

— Мисс Уайнфлит хотела бы поговорить с вами, мисс.

— Мисс Уайнфлит? Где же она?

— В гостиной с его светлостью.

Бриджит направилась в гостиную, и Люк пошел за нею, не отставая ни на шаг.

Лорд стоял у окна, разговаривая с мисс Уайнфлит.

В руках у лорда был стилет с длинным изящным лезвием. Когда они входили, он говорил:

— Прекрасная работа. Прекрасная! Один из друзей привез его мне из Марокко.

Он любовно провел по лезвию стилета.

— Какая кромка!

Мисс Уайнфлит резко проговорила:

— Уберите его, Гордон, ради бога!

Он улыбнулся и положил стилет среди других предметов в коллекцию оружия.

— Мне нравится чувствовать его в руках,— вкрадчиво произнес он.

Мисс Уайнфлит выглядела бледной и нервной.

— А, вот и вы, дорогая! — обратилась она к Бриджит.

Лорд усмехнулся:

— А, это Бриджит. Сделайте для нее все самое хорошее, Гонория. Ведь она не пробудет с нами долго...

— Мисс Уайнфлит резко спросила:

— Что вы подразумеваете?

— Что я могу подразумевать? То, что она отправляется в Лондон. А для вас у меня есть новость, Гонория. Бриджит не собирается выходить за меня замуж. Она предпочла Фицвильяма. Любопытная все-таки вещь — жизнь... Ну, я покину вас, чтобы вы могли поговорить.

И лорд вышел; держа руки в карманах и позванивая монетами.

— О, дорогая! — воскликнула мисс Уайнфлит, и глубина ее переживаний была настолько заметна, что Бриджит подчеркнуто бесстрастно произнесла:

— Я сожалею...

— Он зол, безумно зол. О, это ужасно! Мы должны что-то предпринять...

Бриджит посмотрела на нее с удивлением:

— Предпринять? Что вы хотите этим сказать?

— Вы не должны были ничего ему рассказывать, дорогая!

— Ерунда! Мы не могли поступить иначе.

— Вы не должны были говорить ему теперь. Надо было уехать...

Бриджит сказала:

— Это лучше? Смотря с какой точки зрения. Я считаю, что если нужно пережить неприятность, то пусть уж это будет скорее.

— О, дорогая! Если бы вопрос был только в этом!

Она вопросительно посмотрела на Люка. Тот едва прошептал:

— Не теперь...

Мисс Уайнфлит пробормотала:

— Я понимаю...

Бриджит обратилась к ней с легким раздражением:

— Вы хотели видеть меня по какому-то делу, мисс Уайнфлит?

— Ну... да... Я хотела предложить вам погостить у меня.

— Спасибо. Это очень любезно...

— У меня вы будете в полной безопасности,..

Бриджит перебила ее:

— В безопасности?

Мисс Уайнфлит поспешно добавила, немного покраснев:

— В смысле удобства, вот, что я хотела сказать... Есть горячая вода... Эмили готовит очень прилично...

— О, я уверена...—кивнула Бриджит.

— Но, конечно, отправиться в город было бы лучше.

— Есть небольшая заминка,— ответила Бриджит.— Тетя уехала на выставку цветов, и я ее даже не предупредила о случившемся. Я напишу ей письмо и уведомлю, что собираюсь остановиться в ее лондонской квартире,

— И вы будете одна в квартире? Ни в коем случае не оставайтесь там одна!

Люк вмешался:

— Бриджит, тебе надо остановиться в отеле,

— Почему? — резко спросила она.

— Мы просто хотим, чтобы вы были осторожны,— запротестовала мисс Уайнфлит.

— Но почему? Из-за чего?

— После, Бриджит. Я хотел поговорить с тобой не здесь,— сказал Люк.

Он посмотрел на мисс Уайнфлит:

— Можно будет заехать к вам через час? Мне хотелось бы рассказать вам о многом...

— Пожалуйста, я буду ждать вас...

Люк положил руку на локоть Бриджит, благодарившую мисс Уайнфлит, и предложил:

— Мы возьмем свои чемоданы потом. Пойдем!

Он повел ее из комнаты через холл и вывел во двор. Он открыл дверцу машины. Бриджит скользнула в нее. Люк нажал на стартер, и машина тронулась.

Он облегченно вздохнул.

— Слава богу, я вывез тебя благополучно,— сказал он.

— Ты совсем сошел с ума, Люк. Из-за чего весь этот сыр-бор?

Люк мрачно промолвил:

— Трудно выговорить, что этот человек — убийца, когда находишься в его доме!

 

 

Глава 20

Мы в этом деле вместе: ты и я

Буквально окаменев, Бриджит почти минуту просидела молча и наконец спросила:

— Гордон?

Люк кивнул.

— Гордон— убийца? Я в жизни не слышала ничего более нелепого!

— Это тебя удивляет?

— Конечно! Гордон не тронет и мухи...

— Но свернул голову канарейке и на его счету много человеческих жизней.

— Люк, я просто не могу этому поверить.

— И я тебя понимаю. Звучит это невероятно.

— Но я знаю все о Гордоне. Это просто неприятный маленький человечек, напыщенный, тщеславный, но...

— Тебе придется изменить о нем мнение.

— Но откуда у тебя возникла эта абсурдная идея? Два дня назад ты то же самое говорил об Илсуорси...

Люк слегка вздрогнул.

— Знаю. Ты думаешь, что завтра я начну подозревать Томаса... Но, если разобраться, ты со мной согласишься. Все подходит одно к другому. И нет ничего удивительного, что мисс Пинкертон не посмела пойти к местным полицейским властям. Она знала, что они только посмеются над ней. Скотланд-Ярд был единственной ее надеждой.

— Но какой же мотив мог быть у Гордона для совершения всех этих странных преступлений? О, это так глупо!

— Я знаю. Но разве ты не понимаешь, как болезненно Гордон относится к величию своей особы?

Бриджит ответила:

— Он претендует на то, чтобы быть удивительным и быть очень важной особой. Все это у него связано с низким происхождением.

— Может быть, в этом и коренится вся его беда, я не знаю. Но подумай, Бриджит. Вспомни все эпитеты, которые ты, смеясь, привыкла давать ему. Его эгоцентризм вышел за все рамки. Он просто сумасшедший.

Немного подумав, Бриджит сказала:

— Я все еще не могу поверить этому. Какие у тебя доказательства, Люк?

— Прежде всего, его собственные слова. Он сказал мне совершенно откровенно; кто идет против него, тот всегда скоро умирает.

— Продолжай!

— Я не могу полностью объяснить тебе, но все заключалось в манере, в какой он говорил.

— Ну?

— Он назвал мне целый список людей, которые умерли лишь потому, что вызвали его недовольство. Миссис Гартон, Эмми Гибс, Томми Пирс, Гарри Картер, Хьюмбелби, Риверс —не правда ли, достаточно длинный список?

Бриджит была сломлена.

— И он сам перечислил всех этих людей?

— Именно. Теперь ты веришь?

— О боже... Кажется... Но какие причины побуждали его?

.— Страшно тривиальные... Миссис Гартон отчитала его, Томми поддразнивал, Картер оскорбил, Эмми была с ним невежлива, Хьюмбелби публично выступил против его проекта, Риверс ему угрожал...

Бриджит прижала ладони к глазам.

— Ужасно! — пробормотала она.

— Затем есть объективные доказательства. Автомобиль, сбивший мисс Пинкертон, был «рольсом» с номером Уайтфильда.

— Это уже меняет дело,— медленно проговорила Бриджит.

— Да. Правда, в полиции подумали, что женщина, заметившая этот номер, просто ошиблась.

— И я могу понять это. Когда дело идет о таком богатом и власть имущем человеке, как Гордон, то все доверяют ему.

— Да, можно понять трудности мисс Пинкертон.

— Однажды она говорила мне какие-то странные вещи,— задумалась Бриджит.— Тогда я ее не поняла. Теперь мне понятно.

— Все сходится одно с другим,— сказал Люк.— Сначала говорят «невозможно», а потом все становится на свои места. У мисс Уайнфлит были очень серьезные подозрения, но она ведь раньше была влюблена в него... А женщины странные существа... Я думаю, он ей до сих пор дорог...

— И даже после того, как отказался жениться на ней?

— Это она разорвала помолвку...

И Люк коротко описал эпизод с канарейкой.

Бриджит удивленно смотрела на него.

— И ты считаешь, что Гордон мoгсделать это?!

— Да, даже в те дни. Видимо, он уже тогда был ненормальным.

Бриджит вздрогнула и пробормотала:

— Все эти годы...

Люк сказал:

— Возможно, он отправил на тот свет много людей, прежде чем мы смогли узнать об этом. За последнее время простая последовательность смертей привлекла к нему внимание. Успехи вскружили ему голову. И он окончательно потерял рассудок.

Бриджит кивнула и, помолчав, сказала:

— А с чего начала свой рассказ мисс Пинкертон?

Люк стал вспоминать.

— Она заметила, что местный констебль не справится с таким делом.

— Это были ее собственные слова?

— Да. Собственно, она сказала мне: «Не думаете ли вы, что я все это выдумываю? Можно ошибиться первый раз, но во второй, третий, четвертый — ошибиться нельзя».

— О чем вы еще говорили?

— Она рассказала о взгляде, которым убийца смотрел на жертву. Она хотела предупредить Хьюмбелби, но подумала, что он ей не поверит.

— Понимаю,— вздохнула Бриджит.— А чем она закончила?

— Я сказал, что трудно безнаказанно совершить столько убийств. Она возразила, что очень легко убивать, пока никто не подозревает. А эту личность будут подозревать в последнюю очередь.

— Если это Гордон Уайтфильд, то это именно так.

— Но доказать это будет нелегко.

— Ты думаешь? У меня есть мысль... Я могу оставаться в стороне... Пусть это опасно, но я готова сыграть свою партию.

— Моя дорогая, я умоляю тебя...

— Это опасно для нас обоих. Но мы оба замешаны в этом деле, Люк, ты и я — вместе!

 

 

Глава 21

Почему вы гуляете в перчатках?

Мисс Уайнфлит оказала гостеприимство Бриджит.

— Вы давно знали, что Гордон — убийца? — спросила ее девушка.

Мисс Уайнфлит вздрогнула:

— Мне трудно отвечать. Я давно была в этом уверена, но отгоняла эту мысль.

— А вы никогда не боялись за себя? — спросил Люк.

— Если бы Гордон заподозрил, что я знаю о нем, он нашел бы способ избавиться от меня. Вы это имеете в виду?

— Да.

— Я стараюсь быть очень осторожной. И я не думаю, что Гордон вйдел бы во мне опасность.

— Почему?

Мисс Уайнфлит покраснела: -

— Он верил в меня. И я намекнула ему, что очень странно то, что всякий, кто ему не угодил, гибнет.

— А что он ответил?

— Он самодовольно заметил: «А, и вы это находите?»

— Он сошел с ума,— сказал Люк.

Мисс Уайнфлит кивнула.

— Он ведь не ответствен за свои поступки. Его не повесят, не так ли?

— Нет, пошлют в сумасшедший дом.

— Я очень рада,— сказала мисс Уайнфлит. Ее глаза устремились на Бриджит: — Но у нас мало доказательств.

— Я добуду доказательства,— пообещала Бриджит,

Мисс Уайнфлит взглянула на нее:

— Вы уверены, дорогая?

— Я заберу вещи из замка,— сказал Люк.

— Мне кажется, тебе лучше не ездить туда.

— Возможно вы и правы, но я все-таки поеду. Вы серьезно думаете, что мне грозит опасность? — спросил Люк.

— Да. Но наибольшая опасность,— сказала мисс Уайнфлит,— угрожает сейчас мисс Бриджит. За ее отказ от помолвки с нею покончат прежде, а потом возьмутся за вас.

Люк простонал:

— Я хочу, чтобы ты немедленно уехала за границу,

— Я не поеду,— ответила Бриджит.

— Вы храброе существо, Бриджит,— заметила мисс Уайнфлит.

— На моем месте вы поступили бы так же,— сказала Бриджит и пошла к двери вместе с Люком.

Прощаясь, Люк сказал:

— Я позвоню тебе из гостиницы, как только благополучно покину логово льва. Не надо волноваться. День или два — мы в безопасности. Инспектор должен сегодня приехать из Лондона. И тогда за лордом будет установлено наблюдение. Бриджит, моя радость, не делай ничего опрометчивого.

Бриджит вернулась в гостиную, где суетилась мисс Уайнфлит.

— Дорогая, пока ваша комната не готова, я угощу вас чашечкой кофе!

И перед Бриджит была поставлена дымящаяся чашка. Бриджит, которая не любила кофе, жалобно улыбнулась.

В этот момент в дверях показалась Эмили:

— Пожалуйста, мисс, не могли бы вы мне показать, как это делать?

Мисс Уайнфлит поспешно вышла из комнаты. Воспользовавшись этим, Бриджит вылила содержимое своей чашки за окно, и занялась котом, который оказался на подоконнике.

В эту минуту появилась мисс Уайнфлит.

— Он не оцарапал вас, наш Бонни Пуф,— спросила она.— Он у нас сердитый.

— Интересно, долго ли проездит Люк? — переменила разговор Бриджит.

— Да не волнуйтесь...

Зазвонил телефон. Бриджит сняла трубку. Говорил Люк.

— Это ты, Бриджит? Я уже в гостинице. Можешь до вечера обойтись без своих вещей? Приехал следователь, и я бы хотел с ним потолковать...

— Понимаю. Можешь привезти вещи вечером.

Бриджит положила трубку и невольно зевнула.

— Вы устали, моя дорогая, вам бы лучше прилечь,— заметила мисс Уайнфлит.— Или лучше вот что. Я собираюсь отнести старую одежду одной женщине, может быть, пройдемся? У нас еще есть время перед завтраком.

Бриджит согласилась.

Они направились по тропинке через запущенную рощицу. Мисс Уайнфлит вскоре предложила присесть отдохнуть.

Бриджит вяло и сонно согласилась. Она откинулась назад. В голове ее вертелись строки забытых стихов:

Мисс Уайнфлит нарушила течение ее мыслей, спросив:

— Вам очень хочется спать, не так ли?

Что-то в этих словах заставило Бриджит насторожиться.

Мисс Уайнфлит низко наклонилась над ней. Она нервно облизала сухие губы и повторила:

— Вам ведь очень хочется спать?

Внезапная мысль прорезала мозг Бриджит. «Кофе! Что-то должно было быть в этом кофе! Она ведь не знает, что я его не пила! Это мой единственный шанс на успех! Я должна притвориться,— говорила себе Бриджит.— Что там было? Яд? Снотворное?»

Мисс Уайнфлит мягко кивнула. Бриджит искоса за ней наблюдала и думала:

«У меня преимущество. Я сильнее этой ослабевшей старой кошки... Но я должна заставить ее заговорить...»

Женщина улыбнулась. Улыбка была злая, нечеловеческая. И снова в мыслях Бриджит проскользнуло:

«Теперь я понимаю, почему! Ад не способен создать фурию, подобную женщине, которой пренебрегли. С этого все началось!»

Бриджит забормотала:

— Я не знаю, что со мной... Я чувствую себя как-то необычно, странно...

Мисс Уайнфлит быстро огляделась вокруг. Место было уединенное. Она стала рыться в пакете. Руки ее были в перчатках.

— Перчатки! Почему перчатки? — мелькнуло в голове у Бриджит.— Ах, вот что! Задумано прекрасно.

Мисс Уайнфлит извлекла из пакета нож. Она держала его осторожно, боясь стереть отпечатки пальцев. Это был стилет, которым играл Гордон. Знаменитый марокканский стилет с отточенным лезвием...

Бриджит почувствовала легкую дрожь. Она должна была играть до времени свою роль. Она должна была заставить эту женщину рассказать все. Эту высохшую женщину, которую никто не любил. Это не было трудно. Она сама хотела выговориться.

Бриджит еле слышно спросила:

— Зачем этот нож?

И тогда мисс Уайнфлит рассмеялась:

— Для вас, Бриджит, для вас! Я ненавижу вас. Вы знаете это давно.

— Потому что я собиралась замуж за Гордона?

Мисс Уайнфлит кивнула:

— Вы умница, вы все хорошо понимаете. Это будет хорошая улика против него. Вы будете найдены здесь с перерезанным горлом. И рядом его нож с отпечатками его пальцев... Так просто!

Бриджит пролепетала:

— Это потому... что вы... чертовски умная.

— Да, у меня всегда была голова на плечах. Но мне ничего не давали делать. А потом появился Гордон. Но и он разорвал помолвку. Я поклялась, что отомщу ему. Мы разорились. Он купил наш дом. Он облагодетельствовал меня, предложив работу в моем же доме. Как я его тогда ненавидела! Но я никогда не выказывала своих чувств.

Бриджит наблюдала за ней, затаив дыхание, боясь нарушить странный поток ее слов.

Мисс Уайнфлит продолжала:

— Сначала я просто хотела убить его. И тогда я начала запоем читать криминалистическую литературу в нашей библиотеке. Я тут многое почерпнула. Например, дверь в комнату Эмми была заперта с внутренней стороны с помощью пинцета, Разумеется, после того, как я заменила бутылку у ее постели.

Бриджит выработала в себе свойство идеального слушателя, чему способствовали речи Гордона. Сейчас она воспользовалась этим своим свойством.

Она спросила:

— Вы сначала хотели убить его?

— Да, но меня это не удовлетворяло... Моя месть должна была быть чем-то большим, чем простое убийство. И тогда у меня явилась эта мысль. Он должен быть наказан за множество преступлений, которых не совершал. Он будет в глазах света убийцей и будет повешен за мои грехи. Или же его на всю жизнь упрячут в сумасшедший дом...

Теперь она захихикала противным смешком.

— Видите ли, убийства забавляли меня. Эта неприятная женщина—леди Гартон — однажды назвала меня старой девой. Она получила за это сполна. После того как Гордон поссорился с ней, я подсыпала ей мышьяк. А сиделкам я рассказала, что больная нашла горькими груши, присланные ей Гордоном. А потом, когда Гордон был кем-нибудь обижен, я подстраивала «несчастный случай». И он, дурак, поверил, что Провидение горой стоит за него!

— Но как вам все удавалось, как вы могли?

— О, это очень просто. Когда Эмми выгнали, я взяла ее к себе. С Картером тоже все обошлось легко. Ему, пьяному, я дала хорошего пинка.

Она помолчала и снова захихикала:

— Забавно! Я не забуду выражения лица Томми, когда я его столкнула на камни. Он не мог понять, в чем дело! Как глупы люди!

— Нет, это вы необыкновенно умны,— заметила Бриджит.

— Да, возможно.

— Ас Хьюмбелби было потруднее?

— Да, и просто удивительно, как все удалось... В это время у кота, у Бонни Пуфа, болели уши, гноились. Мне удалось «случайно» порезать доктору руку, а потом я перевязала ее гнойным бинтом... Но мисс Пинкертон о многом догадывалась. Она перехватила мой взгляд, брошенный на доктора... Я боялась, что ей могут поверить в Скотланд-Ярде и направилась за ней по следам. Я толкнула ее под машину, а потом как очевидец дала описание и номер машины лорда Уайтфильда. Видите, как мне везло! А потом Риверс... И теперь вы... Вы наиболее эффектный заключительный этап «серии преступлений Гордона».

Она подошла вплотную к Бриджит и сказала мягко:

— Гордон пренебрег мною. Он собирался жениться на вас. Всю жизнь я терпела разочарования...

Улыбаясь, она наклонилась к Бриджит, и нож сверкнул в ее руках.

Со всей силой молодости Бриджит вскочила на ноги и накинулась на другую женщину, как кошка. Застигнутая врасплох, Гонория Уайнфлит упала на спину: она была слабее. Но она была сумасшедшей. И сила безумия стала брать верх.

— Люк! Люк, помоги! Люк!

Из последних сил Бриджит сжала запястье своей соперницы, и нож вывалился из рук безумной... Но в следующую же минуту Гонория впилась обеими руками в шею молодой девушки и в безумном порыве сжала ей горло.

Бриджит крикнула в последний раз хрипло и заглушенно.. 

 

 

Глава 22

Разговор с миссис Хьюмбелби

Люк был приятно удивлен появлением инспектора Батла. Он знал, что на него можно положиться.

Когда они остались вдвоем, Люк спросил:

— Вы слишком крупная фигура для этого дела? Инспектор улыбнулся.

— Дело может обернуться очень серьезно, мистер Фицвильям, Мы не хотим ошибки. Ведь речь идет о лорде...

— Я ценю это.., Вы один?

— О, нет. Со мной еще детектив-сержант. Он остановился в другой гостинице, и ему поручено наблюдение за его светлостью.

— Я понимаю.

— А вы вполне уверены, что этот человек и есть убийца?

— Я не вижу никакой другой возможности. Хотите, я ознакомлю вас с фактами?

— Спасибо, я уже их знаю.

— И что вы думаете? Маловероятно, чтобы человек в таком положении мог быть преступником?

— Для меня нет ничего невероятного. Если обвинят архиепископа, я не скажу «нет», я буду разбираться в деле.

— Если вы все знаете, я расскажу только о том, что произошло сегодня утром.

И Люк в основных чертах пересказал сцену у лорда Уайтфильда. Инспектор Батл слушал его с большим интересом.

Он спросил:

— Вы говорите, в руках у него был нож и он угрожал им?

— Открыто — нет. Он пробовал остроту лезвия. Мне стало не по себе и, думается, леди Уайнфлит — тоже.

— Это леди, о которой вы рассказывали?

— Да.

— Кстати, я думаю, вы можете не беспокоиться о молодой девушке. Я приставлю кого-нибудь охранять ее.

— Этим вы значительно облегчите мои заботы,— поблагодарил Люк.

Старший инспектор сочувственно кивнул головой,

Люк вышел и, взглянув на часы, подумал:

— Не пойти ли до завтрака повидать Бриджит?

Не торопясь, он вышел из подъезда, К нему напра-. вилась фигура в черном.

— Мистер Фицвильям!

— Миссис Хьюмбелби!

Он поспешил к ней, и они пожали друг другу руки.

— Я думала, вас уже здесь нет,

— Я переехал в гостиницу.

— А Бриджит? Она тоже распрощалась с Ашмано-ром?

— Да, она оттуда ушла.

Миссис Хьюмбелби облегченно вздохнула:

— О, я так рада, что она уехала из Уичвуда,

— Пока она еще здесь, остановилась у мисс Уайнфлит.

Миссис Хьюмбелби отступила назад, и лицо ее приняло страдальческое выражение.

— У Гонории? Зачем же?

— Мисс Уайнфлит любезно предложила Бриджит погостить у нее несколько дней.

Миссис Хьюмбелби вздрогнула, подошла ближе к Люку и положила ему руку на локоть.

— Я знаю, что не имею права что-либо говорить... У меня было много горя... Потому я, быть может, мнительна...

— Но в чем дело? — спросил Люк.

— В том, что я убеждена в причине,— она подчеркнула это слово,— в причине бедствий. Так много жестокостей в нашем Уичвуде... И причина всему — она, эта женщина...

Люк с недоумением смотрел на нее.

— Какая женщина?

— Гонория... Я вижу, вы мне не верите. Вот и Лави-нии Пинкертон никто не верил. Но мы обе были в этом убеждены. Она знала больше, чем я. О, поверьте, если женщина несчастна, она способна на страшные поступки.

Люк ласково сказал:

— Возможно...

— Вы мне не верите? Но я до сих пор не могу забыть день, когда муж пришел с перевязанной рукой. Перевязку делала она. Но... до свидания, и забудьте, что я вам говорила. Я сегодня не в себе...

Люк был поражен.

— Возможно, это так,— только и нашелся он.

Миссис Хьюмбелби быстро проговорила:

— Забудьте, забудьте, пожалуйста, наш разговор! — И поспешно удалилась.

Люк был удивлен, почему миссис Хьюмбелби назвала Гонорию жестокой женщиной и просила забыть о разговоре. Что, собственно, она сказала?

«Никто не верил Лавинии Пинкертон...» Значит, Лавиния беседовала с нею на эту тему. Возможно, она высказывала свои подозрения миссис Хьюмбелби. И снова память Люка восстановила картину его путешествия в поезде и озабоченное лицо старой дамы. Он слышал опять серьезный голос, говоривший о взгляде убийцы. И внезапно он подумал: а я сам не видел ли такое лицо к такой взгляд? Когда? Сегодня утром. Так смотрела мисс Уайнфлит на Бриджит в гостиной замка Ашманор...

И в памяти его возник другой эпизод. В поезде. Лавиния Пинкертон говорила о взгляде убийцы и пыталась изобразить его на своем лице. И на какой-то момент ее черты приняли выражение лица убийцы, смотревшего на очередную жертву.

И машинально, не задумываясь о том, что он делает, Люк направился к дому мисс Уайнфлит.

А мысленно он повторял снова:

«Не мужчина, она никогда не упоминала о мужчине, ты предположил, что это мужчина, потому что невольно сам вбил себе в голову эту мысль. О боже, не схожу ли я с ума? Это невозможно, то, о чем я сейчас думаю. Конечно, это невозможно, это лишено какого бы то ни было смысла... Но я должен пойти к Бриджит. Я должен узнать, все ли у нее в порядке. Эти глаза... Эти страшные, янтарного цвета глаза... О, я сошел с ума... Преступник — лорд... Он должен им быть... Практически, он сам признался...»

Но все время перед взором Люка стояло лицо мисс Пинкертон, когда оно приняло это выражение.

Нескладная маленькая горничная открыла ему дверь. Слегка удивившись его приходу, она сказала:

— Леди Конвей нет дома. Я сейчас посмотрю, дома ли мисс Уайнфлит.

Он отстранил ее и прошел в гостиную. Эмилия побежала по лестнице наверх и тут же, запыхавшись, вернулась.

— Моей хозяйки тоже нет дома.

Люк схватил ее за плечи:

— Куда они пошли?

Она изумленно взглянула на него:

— Они, должно быть, вышли через заднюю дверь, я бы видела их, если бы они прошли через парадный подъезд.

Он выбежал из боковых дверей и, промчавшись через маленький садик, вышел за калитку. Там какой-то мужчина занимался починкой изгороди. Люк подошел к нему и спросил:

— Куда недавно прошли две леди?

Мужчина показал ему направление. Люк побежал по указанной дорожке. Ему надо было немедленно увидеть Бриджит. Он должен догнать их. Он должен! Может быть, он совсем сошел с ума? Что с ним? Возможно, они просто пошли погулять? Но что-то внутри его кричало и требовало спешки.

Он остановился на развилке двух тропинок. Куда идти?

И тут он услыхал сдавленный крик:

— Люк! Люк, помоги! Люк...

Он бросился на голос. Теперь он уже слышал звуки борьбы, тяжелое, прерывистое дыхание и, наконец, хриплый крик.

Он выскочил из-за деревьев как раз вовремя, чтобы оторвать руки сумасшедшей женщины от горла ее жертвы. Потом ему пришлось держать ее, отбивающуюся, с пеной у рта и изрыгающую проклятья, пока она, наконец, не забилась в конвульсиях и не замерла в тисках его крепких рук.

 

 

Глава 23

Все сначала

— Но я не понимаю,— сказал лорд Уайтфильд,— я просто не понимаю...

Он старался держаться с достоинством, но кроме тщеславия на его лице отражалось только жалкое смущение. Он не мог допустить реальность тех невероятных вещей, о которых ему рассказывали.

— Очень похоже,— сказал Батл,— что у нее наследственное умопомешательство. Теперь мы это поняли. Такая наследственность служила предрасположением к сумасшествию. И кроме того, она была чертовски честолюбива, эта леди... А ей так не повезло. Сначала не удалась ее карьера, потом — любовь. Я так понял, что вы разорвали помолвку?

Лорд Уайтфильд натянуто прорзнес:

— Мне не нравится это выражение.

Инспектор Батл исправил свою фразу:

— Вы взяли назад свое слово?

— Ну... да...

— Расскажите нам, почему? — попросила Бриджит,

Лорд Уайтфильд покраснел немного, но сказал:

— О, хорошо, если я должен это сделать. Дело было так. У Гонории была канарейка. Она очень любила ее. Птичка привыкла брать сахар из ее губ. И однажды канарейка не рассчитала и сильно клюнула ее в губу. Гонория рассердилась, схватила птичку и свернула ей шею.

И се это было на моих глазах. И я уже не мог относиться к ней по-старому и откровенно сказал, что своей помолвкой мы допустили большую ошибку.

Батл кивнул и произнес:

— Это было началом! Потом она обратила свои немалые способности на достижение одной цели.

Лорд Уайтфильд недоверчиво проговорил:

— Эта цель — представить меня в роли убийцы? Я не могу этому поверить.

— И тем не менее это правда, Гордон,— отозвалась Бриджит.— Вы знаете, вы сами удивлялись тому невероятному обстоятельству, что каждый, кто хоть сколько-нибудь был против вас, становился жертвой!

— Для этого была причина!

— Причиной была Гонория,— объяснила Бриджит.— Пожалуйста, поймите это, Гордон. Вовсе не Провидение столкнуло Томми Пирса, а Гонория, Гонория, собственными руками.

Лорд покачал головой.

— Невероятно!—удивлялся он.

— Вы сказали, что вам позвонили по телефону и что-то просили сделать сегодня утром? — спросил инспектор Батл.

— Да, около двенадцати часов меня просили прийти в лес, так как вы, Бриджит, будете там меня ждать, желая что-то мне сказать... И я должен был пойти пешком...

— Именно,— кивнул Батл.— Это был бы ваш конец, с ее точки зрения. Вы нашли бы мисс Конвей с перерезанным горлом. Возле нее лежал бы ваш нож с отпечатками ваших пальцев... И вас самого видели бы в это время разгуливающим по окрестностям. Рядом с трупом были бы отпечатки ваших следов... Любой, да, любой следователь воспользовался бы этими уликами, чтобы построить обвинение...

— Обвинить меня? — изумился лорд.— И могли бы поверить, что я мог совершить нечто подобное?!

Бриджит нежно проговорила:

— Я не верила, Гордон, я никогда не верила в это!

Лорд Уайтфильд посмотрел на нее решительно и холодно произнес:

— Имея в виду мой характер и мое положение, не думаю, что кто-либо принял бы всерьез такое чудовищное обвинение.

И он с достоинством вышел из комнаты.

Когда он вышел, на минуту воцарилось молчание. Наконец Люк прервал его.

— Он никогда не поймет, какой опасности подвергался,— заметил он и добавил: — Расскажи, Бриджит, когда ты начала подозревать эту женщину?

— Когда ты стал убеждать меня, что убийцей может быть только Гордон. В это поверить я не могла. Я слишком хорошо знала Гордона. Убить канарейку мисс Гонории он не мог, это была вопиющая неправда. Он даже никогда не бывает на охоте, потому что вид убитых животных приводит его в болезненное состояние.

Она поправила волосы, а затем продолжила:

— Но, если это так, следовательно, Гонория умышленно лгала. И я спросила себя: а не лгала ли она и в других случаях и для чего это ей было надо? Она была очень гордой женщиной — это все знали. И я подумала, что нарушение Гордоном помолвки наверняка вызвало в ней злобу и ненависть, особенно когда он вернулся сюда богатым и независимым. И я подумала, что ей, наверное, доставило бы удовольствие приписывать ему чужие преступления, раз ей доставило удовольствие приписать ему расправу над бедной канарейкой... И затем мне пришла в голову любопытная мысль. А не могут ли быть все ее слова ложью? И я поняла, как легко могла такая женщина одурачить человека... И я продолжила свою мысль. Допустим, что это она совершила все эти преступления и вбила в голову Гордона мысль о возмездии Провидения? И я подумала: а не могла ли она сама совершить все эти убийства? И поняла: конечно, могла! Из всех совершенных ею преступлений смерть мисс Пинкертон казалось самой загадочной, потому что я знала — мисс Гонория не управляла машиной...

Но затем я убедилась, что это было легче легкого. Толчок в нужный момент в спину мисс Пинкертон — и все. Сбившая ее машина пронеслась мимо, а у Гонории появилась еще возможность: она назвала полиции номер машины лорда Уайтфильда.

Конечно, все эти мысли беспорядочно теснились в моей голове.

Но если Гордон не убивал, а я в этом была уверена, он просто не мог убить, то кто же тогда? Кто? И напрашивался ответ. Тот, кто ненавидел Гордона. И все становилось на свое место, все было понятно.

И тогда я вспомнила, что мисс Пинкертон как будто говорила об убийце-мужчине. Это разрушало всю мою теорию. Я попросила тебя передать мне слово в слово той разговор с мисс Пинкертон и обнаружила, что о мужчине она никогда не упоминала. Тогда-то я и попила, что нахожусь на правильном пути. Я решила принять предложение Гонории, чтобы выпытать у нее правду.

— Не сказав мне ни слова!—-сердито заметил Люк.

— Но, моя радость, ты был так уверен в своей версии, что не захотел бы и слышать о моей! Ты просто бы мне не поверил. У меня все было проблематично. Но я никак не думала, что попаду в такое опасное положение. И почему-то решила, что у меня будет еще много времени. О, Люк, как это было ужасно! Эти ее глаза и этот нечеловеческий смех...

— Я никогда не забуду, как вовремя я подоспел...

Люк повернулся к Батлу:

— А как она сейчас?

— Приближается к концу,— сказал Батл.— Это с ними бывает. Они не могут пережить удара, обнаружив, что не так умны и хитры, как мнили о себе.

— Очевидно, я не гожусь больше в полицейские,— сказал Люк.— Вы бы справились с этим лучше, Батл.

— Может быть — да, а может быть — нет. Я не говорю уже, что преступление может совершить каждый...

— Кроме Гордона,— добавила Бриджит.— Кстати, Люк, пойдем и развеселим его.

Они нашли Гордона в его рабочем кабинете занятым заметками.

— Гордон,— начала Бриджит,— теперь, когда вы все знаете, простите ли вы нас?

Лорд посмотрел на нее снисходительно:

— Конечно, моя дорогая, конечно. Я понял, что мало обращал на вас внимания. Я был очень занят и буду занят, значит, я должен остаться в жизни одиноким... И я не сержусь...

— О, Гордон, какой вы милый!

— Забудем все эти глупости, Бриджит. Я очень занят. Действительно занят. Я прошу, пожалуйста, оставьте меня. Меня не надо отвлекать и беспокоить. Впереди так много дела...

Люк и Бриджит на цыпочках вышли из комнаты. Затем Люк выглянул из окна.

— Я буду рад уехать из этого Уичвуда. Мне решительно не нравится это место. Здесь так много жестокостей, как выразилась миссис Хьюмбелби. Мне даже не нравится, как гребень горы Аш навис над поселком. Я нахожу в этом что-то зловещее.

— А что ты скажешь теперь об Илсуорси?

Люк засмеялся, немного пристыженный.

— Ты спрашиваешь о крови на его руках?

— Да.

— Они, очевидно, приносили в жертву белого петуха..,

— Как это отвратительно!

— С ним должно случиться что-то неприятное. Батл готовит для него маленький сюрприз.

— А бедный Гартом, который и не думал убивать жену, а доктор Томас, очень приятный молодой доктор?

— Он величайший осел!

— Ну, ты просто ревнуешь его к Розе Хьюмбелби.

— Она действительно слишком хороша для него.

— Я всегда чувствовала, что эта девица нравилась тебе гораздо больше, чем я.

— Не говори глупостей, дорогая,

— Нет, правда...

Она помолчала и спросила:

— Люк, а теперь я тебе нравлюсь?

Он сделал движение к ней, но она отстранилась.

— Я не говорю, любишь ли ты, а спрашиваю — нравлюсь ли я тебе?

— Да, нравишься, и так же сильно, как я тебя люблю...

— И ты мне тоже нравишься, Люк.

Они улыбнулись друг другу, как дети, собирающиеся играть в одну и ту же любимую игру.

— Нравиться гораздо важнее, чем быть любимой. Это остается навсегда. Я не хочу, чтобы мы просто влюбились, потом устали от любви и потом разошлись...

— О, дорогая! То, что нас связывает, вечно.

— Это правда?

— Правда, потому что я испугался этого чувства, когда понял, что люблю тебя.

— Меня тоже это очень испугало.

— Ты и сейчас боишься?

— Нет.

— Мы были очень близки к смерти. Теперь с этим покончено. Мы начинаем жить!