На город опустилась ночь. Было душно, влажно и очень шумно. Звуки музыки смешивались с гудками автомобилей, откуда-то доносились крики и смех. Как обычно, после захода солнца улицы стали особенно оживлёнными. Из всех щелей, словно тараканы, вы— ползал разный ночной люд.
Правда, было не совсем темно. Кое-где горели фонари, и их света было достаточно для проституток, сутенёров или для мошенников, приглашающих простаков сыграть в «Три карты» и весело потешающихся потом над очередной жертвой. То там, то сям можно было видеть скорчившуюся в углу фигуру наркомана или алкоголика, временно умиротворённого принятой дозой. Ещё светлее было у татуировальных кабинетов, питейных и иных ночных заведений, сквозь немытые окна которых просачивался тусклый свет неоновых ламп. И всё это, словно посылая сверху своё благословение, освещала большая луна. Стояло полнолуние — время, когда, по старинному поверью люди, сходят с ума. Добро пожаловать в Готэм-Сити!
Таков был этот ночной город, полный отверженных и уличного мусора, огромный и неуправляемый. Здесь проститутки и сутенёры, карманники и наркоманы знали друг друга по именам. Здесь властвовали мрак и грязь.
Здесь жили по своим законам. Это была одна большая, вполне счастливая семья, но только не для чужаков.
Трос очень хорошо одетых — особенно для такого места — людей: отец, мать и их двенадцатилетний сын, малыш Джимми, спускались по грязной улице. Они старались не смотреть по сторонам, чем ещё больше привлекали к себе внимание.
В руках у них были программки. Они возвращались из театра, но отбились от основной массы театралов и заблудились.
За ними с удивлением наблюдали обитатели улиц, оглядывая с головы до ног и потешаясь над поспешностью, с которой они торопились покинуть квартал. Какой-то пропойца преградил им дорогу. Мать схватила отца за рукав:
— Ради бога, Гарольд, пожалуйста, возьми такси.
Гарольд бросил на жену раздражённый, даже сердитый взгляд.
— Я как раз собираюсь это сделать, — и с криком: «Такси!» — он замахал обеими руками.
Мимо пронеслась одна машина, потом ещё две. Никто из водителей не хотел останавливаться в этом районе.
Малыш Джимми достал из заднего кармана карту, развернул её и нахмурился.
— Мы неправильно идём, — заявил он. За их спинами раздался смех.
— Убери это! — приказал отец, стараясь говорить тихо, чтобы не привлекать внимание. — Иначе нас примут за туристов.
Он подвёл жену и сына к двум полицейским. Те стояли, прислонившись к патрульной машине, припаркованной у витрины ночного магазина. Они весело болтали с проституткой лет четырнадцати и не удостоили семейство своим вниманием. Малолетняя проститутка взглянула на них и одарила паренька улыбкой. Джимми улыбнулся ей в ответ.
Мать резко оттащила его в сторону и возмущённо посмотрела на мужа. Казалось, она кинется на него с кулаками.
— Здесь мы такси не поймаем, — сказал Гарольд. — Попробуем-ка выйти на Седьмую улицу.
Они завернули за угол, но малыш Джимми вдруг остановился и махнул рукой назад.
— Седьмая улица в другой стороне!
— Я лучше знаю, где мы находимся, — заявил отец, шагая в темноте. В этой части улицы света совсем не было. Жена и сын быстро шли за ним, обходя брошенные здесь машины, которые освещал лишь яркий свет луны.
— Эй, мистер! — раздался в темноте голос. — Не хотите ли дать мне доллар?
У одной из разбитых машин сидел парень лет девятнадцатидвадцати с угреватым лицом. На его рваной рубашке красовалась надпись: «Я люблю Готэм-Сити».
Они продолжали шагать, сделав вид, что ничего не слышат.
— Мистер! — заорал парень, который любил Готэм-Сити. — Как насчёт доллара?
Шатаясь, он поднялся на ноги и заорал ещё громче:
— Ты что, глухой? Или не понимаешь по-английски?
Семья быстро перешла на другую сторону переулка. Бродяга остался стоять, глядя им вслед и пошатываясь, словно раскачиваемый несуществующим ветром. Отец с трудом удержался, чтобы не оглянуться назад и убедиться, что опасность миновала. Он не заметил скрытого темнотой человека с револьвером в руках. Резким движением тот ударил им отца по шее.
Отец упал. Мать обхватила Джимми руками. Они отпрянули к кирпичной стене, не в силах произнести от страха ни звука. А через улицу к ним бежал парень, любивший Готэм — Сити, чтобы помочь своему приятелю с револьвером, который уже тянулся к карманам жертвы. Мать попробовала закричать, но из её горла вырвался какой-то неопределённый сдавленный звук. Парень с револьвером сразу перестал шарить в карманах и направил револьвер на Джимми.
— Пожалейте паренька, дамочка, — сказал он мягким, рассудительным тоном. — Не надо кричать.
Женщина подавила вопль. Слёзы хлынули у неё из глаз. Она так крепко прижала к себе сына, будто только это давало ей возможность сохранить разум. Джимми тоже онемел и застыл, как каменный, заворожённо глядя на направленное на него дуло.
Наконец приятели нашли то, что им было нужно, и убежали довольные.
Женщина не сводила глаз со своего мужа, распростёртого на дороге. Он был недвижим. Она даже не была уверена, жив ли он.
Не в силах больше сдерживаться, она громко закричала.
Добро пожаловать в Готэм-Сити!
Её крик разнёсся по переулку. Вместе со звуками музыки, чьим-то смехом и наполнявшими улицы автомобильными гудками он поднялся над брошенными машинами» обшарпанными кирпичными стенами к башням старого городского собора, бывшего некогда духовным центром великой метрополии, а теперь превращённого в развалины. Каменные гаргульи смотрели вниз с башен собора; — по преданию, они не давали злым духам проникнуть внутрь. Гаргульи были лишь молчаливыми, застывшими свидетельницами совершавшегося у них на глазах зла. Но вдруг одна из них пошевелилась.
Добро пожаловать в Готэм-Сити!
Тем временем приятели, назовём их Эдди и Ник, один — в рубашке с надписью «Я люблю Готэм-Сити», а другой — с револьвером в руках, торопились к облюбованному ими укромному месту на крыше шестиэтажного дома, чтобы рассмотреть свою добычу. Ник открыл бумажник и увидел кредитные карточки.
— Од райт! «Америкэн Экспресс», — он кинул карточку Эдди. — Без неё порядочные люди не выходят из дома.
Он стал считать деньги.
Тем временем поднялся ночной ветер, сметавший песок с крыш. Эдди посмотрел наверх. Вдруг он услышал звук, похожий на лязганье металла о металл, и взглянул на Ника.
— Пора сматываться, парень. Не нравится мне это.
Ник засмеялся:
— Ты что, высоты боишься?
— Да нет, — Эдди продолжал озираться, хотя кругом была сплошная темнота. — Только после того, что случилось с Джонни Гобсом…
Ник разозлился.
— Ну и что с того, что Джонни Гобс упал с крыши и разбился? Невелика потеря.
Однако Эдди считал, что всё было не так просто.
— Нет, парень. Я-то я слышал совсем другое.
Он помедлил минуту, словно раздумывая, стоит ли говорить то, что он собирался сказать, и в конце концов решился.
— Я слышал, что на него напал Бэтмэн, Человек-летучая мышь.
— Бэтмэн? — Ник отвернулся от приятеля, подчёркивая всем своим видом, что сообщение не стоило даже того, чтобы над ним посмеяться. — Ты разыгрываешь меня, Эдди?
Но Эдди отрицательно помотал головой.
— С пятого этажа он полетел прямо вниз. В теле совсем не было крови.
— Да, ни капли, — подтвердил Ник. — Зато в крови была вся мостовая.
Внезапно он резко обернулся и уставился в темноту. На этот раз он тоже услышал странный звук.
Ник взглянул на Эдди.
— Да заткнись ты! — рявкнул он. — И слушай меня. Никакого такого Бэтмэна не существует.
Эдди же весь трясся от страха.
— Незачем было угрожать этому мальчонке. Не нужно было.
— Может, ты откажешься от своей доли? — заорал Ник. — Ну, тогда заткнись! Заткнись!
Но и он замолчал, потому что звук повторился. Только теперь он изменился и раздавался ближе, так что оба грабителя поняли, что это скрипел песок под чьими-то ногами.
Они обернулись, чтобы посмотреть, кто это был. Поражённый увиденным, Эдди попытался что-то сказать, но вместо этого из его горла вырвался странный булькающий звук. Что-то чёрное — чернее, чем сама ночь, — появилось на краю крыши и направилось прямо к ним. Возможно, это был человек. Он медленно и величественно распростёр нечто, напоминавшее руки с прикреплёнными к ним сделанными из кожи крыльями. На груди, в центре жёлтого овала, который, казалось, излучал свет, была изображена чёрная летучая мышь.
Ник вытащил револьвер и бросился на землю. Он дважды выстрелил в изображение летучей мыши. Это были меткие выстрелы. Он не мог промахнуться с такого расстояния. Пули попали в чёрную фигуру, она дёрнулась и с грохотом упала на крышу.
— Нужно смываться отсюда, — прошептал Ник и повернулся, чтобы взять бумажник.
В этот момент Эдди снова издал странный звук, будучи не в силах закричать от ужаса. Ник обернулся. Человек-летучая мышь снова как ни в чём не бывало направлялся в их сторону.
Деньги выпали из рук Ника и разлетелись, подгоняемые ветром.
Пора было удирать. Медленно, где бегом, где ползком, Ник стал передвигаться по крыше. Кто-то преградил ему дорогу у пожарного выхода. Снова он, Человек-летучая мышь!
Ну нет, он не даст себя поймать! И Ник стал стрелять, ещё и ещё, но револьвер ходил в его руках ходуном.
На этот раз пули вообще не достигали цели. Человек-летучая мышь продолжал шагать вперёд. Первым на его пути оказался Эдди. Сжавшись в комок, он лежал на крыше, не в состоянии что-либо предпринять, и умирал со страху. Человек-летучая мышь приблизился к нему. Ударом ноги он оторвал Эдди от земли и бросил прямо на каменный дымоход. Эдди ударился о крышу и отключился.
Бэтмэн даже не остановился. Он продолжал идти.
Ник прыгнул, подвернув при этом ногу, и побежал к пожарному выходу, но вдруг…
Человек-летучая мышь сделал движение рукой, бросив что— то. Ник упал. Ноги, опутанные проволокой или верёвкой, отказывались повиноваться. Ник заорал. Он должен уйти во что бы то ни стало! Опираясь на остававшиеся свободными руки, обдирая в кровь локти, он тащил своё тело на самый верх крыши. Боли Ник не чувствовал, он помнил только о Бэтмэне.
Всё же ему удалось забраться на гребень крыши. Бэтмэн стоял сзади, не пытаясь схватить его, но и не уходя. Все пути к отступлению были отрезаны. И ни одного уголка, чтобы спрятаться. Впереди — край крыши, позади — Бэтмэн.
Ник потерял уже всякую надежду на спасение и был готов наделать в штаны, как этот слабак Эдди, но вдруг вспомнил о револьвере. Никто не сможет его одолеть, пока у него есть оружие. Он поднял показавшийся ему тяжелее обычного револьвер; руки дрожали. Он выстрелил, потом ещё и ещё, не в силах открыть глаза, чтобы прицелиться.
— Клик, — щёлкнул затвор. Патронник был пуст.
«Клик-клик-клик», — отозвалось внутри, и Ник почувствовал, как близка смерть.
Две руки схватили его за рубашку и подняли в воздух.
— Не убивай меня, — прошептал Ник. — Не убивай.
Он открыл глаза. Бэтмэн стоял на краю крышу и держал Ника над бездной.
Внезапно Бэтмэн заговорил:
— Ты нарушил закон, поганое отродье.
Ник глянул вниз — шесть этажей отделяли его от земли, и стоявшие там автомобили казались отсюда крошечными. Он решился взглянуть в лицо Бэтмэна, и его страх отразился в двух зеркалах, находившихся на месте глаз.
Ник старался не обращать внимания на шум в ушах, на то, что его ноги болтались в пустоте. Какое это имело значение? Он всё равно умрёт. Но прежде чем уйти из этого мира, он должен кое-что сказать этому Бэтмэну.
— Нарушил закон? — Ник попробовал засмеяться, но смех получился похожим на кашель. — Ночь принадлежит не только тебе.
Бэтмэн усмехнулся.
— Ты окажешь мне услугу, если передашь своим дружкам, — неожиданно он широко улыбнулся, так что стали видны его зубы, — что ночь — это я.
Ник закричал — ему показалось, что Бэтмэн собирается разжать руки и бросить его вниз. Но, раскрутив Ника в воздухе, тот с силой швырнул его на крышу соседнего дома.
Он успел увидеть только, как, подойдя к краю, Бэтмэн шагнул в пустоту.
Что это было? Несмотря на страх, Ник не мог преодолеть любопытства. Он должен узнать, куда делся Бэтмэн. Ник подполз к краю крыши и посмотрел вниз.
Там никого не было. Бэтмэн исчез.
И тогда Ник закричал.
Добро пожаловать в Готэм-Сити! В новый город Готэм.
Вас приветствует Бэтмэн!