Нет, это уж было слишком. Тюк на спине согнул меня в три погибели. По-моему, он стал как минимум вчетверо тяжелее. Всякий раз, как я опирался на посох, он гнулся. Казалось, еще немного — и хрустнет. Я еле волочил ноги, спотыкаясь обо все корни и камни на тропинке, по которой мы двигались, если, конечно, это можно было назвать тропинкой. За время нашего медленного и усталого бегства мы изрядно отклонились от большой дороги и теперь очутились здесь, на заросшей тропке, от которой давно отказались даже лесные звери.

Каким бы усталым я себя ни чувствовал, Эбенезум, безусловно, был гораздо больше утомлен. Он шел сгорбившись и низко опустив голову. Его походка утратила гордую стремительность, подобающую поступи волшебника. Он плелся вперед, прихрамывая.

Когда мы уходили от Дамы Сниггет, разрешив ее куриные проблемы, учитель еще держался бодро. Слабость, как побочное действие трав, не проявлялась. Он оживленно заговорил о своем скором излечении, особенно воодушевившись, когда мы собрали еще некоторое количество целебного сырья.

Но радоваться было рано. Реакция на лекарство наступила через два дня и оказалась вчетверо тяжелее, чем в первый раз. Тогда, после нашей схватки с Торком, это было крайнее утомление. Но по сравнению с теперешним его состоянием та усталость казалась невероятной бодростью.

И конечно, свою роль сыграли постоянные стычки с наемными убийцами. Кстати, я упоминал об усилившейся тектонической деятельности, в смысле о землетрясениях? Сначала я подумал, что у меня проблемы с вестибулярным аппаратом, в смысле с равновесием. И еще, думал я, это все от усталости, сковавшей мои мышцы. Но нет, земля действительно дрожала все сильнее и сильнее, будто какие-то великаны топали по ней. Вот нас и трясло, а иногда и с ног валило.

Эбенезум остановился, качнулся вперед, но устоял. Он повернулся ко мне. Глаза его, когда-то полные колдовского огня и волшебной пронизывающей силы, теперь были воспаленными и усталыми.

– Отдохнуть, — только и смог он сказать.

Я указал на несколько валунов чуть впереди, у которых мы могли бы сделать короткий привал. Туда мы и направились. Скинув со спины поклажу, вовсе не так легко и небрежно, как мне бы хотелось, я решил пока не развязывать звякнувший узел. Потом посмотрю, что разбилось или сломалось. Эбенезум даже не заметил стука. Он усаживался на траву, и это, как и все действия сейчас, отняло у него очень много времени. Волшебник стонал и отдувался, как будто стремился выдохнуть наружу все свои неприятности.

Мы долго сидели молча. Понемногу трудное дыхание Эбенезума становилось спокойнее и ровнее. Наконец он сдвинул шляпу на затылок и посмотрел на меня.

– Этого я и боялся, — сказал он. — Вторая порция лекарства лишила меня всех жизненных сил. Если я воспользуюсь им еще раз, я умру. — Голос его совсем ослаб.

– Что же нам делать? — спросил я, не заметив, что волшебник опять задремал.

Стало ясно, что теперь действовать должен я. Эбенезум был изможден до крайности. Надо найти место, где он мог бы отдохнуть и собраться с силами.

– Простите? — послышался вдруг голос.

Я встрепенулся. Две фигуры, до бровей закутанные в плащи, стояли менее чем в ярде от нас.

– Разве я что-то сказал? — спросил я.

– Нет, нет. — Одна из фигур приблизилась. Видны были только руки, и они оживленно жестикулировали, словно боясь утонуть в плаще, как и все остальное. — Я сказал: «Простите», потому что хотел бы поговорить с вами. К сожалению, я не владею искусством светской беседы. Я, видите ли, всего лишь бедный отшельник и вообще редко разговариваю.

Он откинул капюшон, обнажив круглую бритую голову, которая сразу засияла на полуденном солнце.

– Ах так! — Я с трудом разобрался в его словесных узорах. — Так вам что-то нужно?

– Именно, именно! — ударил он себя в грудь. — Как я уже говорил, я всего лишь бедный отшельник, посвятивший себя поискам божественного. Мое имя Химат, я дал обет молчания на двадцать лет. Да-да, на целых двадцать лет эти уста должны быть запечатаны: ни стона боли, ни возгласа радости! Но теперь все пропало, потому что, как только я увидел вас двоих здесь, на тропе, я решил, что должен нарушить обет.

Химат по-прежнему улыбался. Я повернулся было к учителю, но тот мирно похрапывал, прислонившись к валуну. Он проспал всю эту взволнованную речь. Только сейчас я осознал в полной мере, насколько обессилел Эбенезум.

Конечно, я тоже устал, но ведь кто-то должен разобраться во всем. И я сделаю это, не посрамив своего учителя. Я еще раз внимательно посмотрел на сияющего лысого субъекта. Что-то в нем было такое странное… Я прикинул, как повел бы себя в данной ситуации Эбенезум.

– Да уж… — сказал я, преисполненный решимости во что бы то ни стало разобраться с этим отшельником. — Стало быть, поиски божественного?

– Да, — радостно ответствовал Химат, воздев руки к небесам. — Я поклоняюсь малому божеству, так сказать божеству второго ряда — Плаугу Чудесному и Великолепному.

– Да уж! — Этого вопроса я решил больше не касаться. — И что же, у вас так принято — молчать по двадцать лет?

– Ну, в общем, да. Но когда мы увидели вас в таком положении…

Отшельник замялся. В каком таком положении? Я кашлянул.

– Мы просто отдыхали.

– У вашего спутника такой вид, будто он собирается отдыхать еще лет двадцать.

Я посмотрел на Эбенезума. Ему каким-то образом удалось взобраться на валун, и храп его крепчал.

– Просто недолгий дневной сон. — Я старался голосом не выдать своего волнения. Разбудить волшебника можно было, разве что пнув ногой.

– Что ж, может быть, вам нужно пристанище, пока этот дневной сон не кончится? — Химат махнул рукой. — Наша лачуга тут неподалеку, чуть дальше по тропинке.

Вот оно что! Теперь я понял, что именно меня настораживало. Я в раздумье потер подбородок:

– Да уж… Стало быть, вы — отшельник.

– Именно так.

– А скажите, пожалуйста, — я вкрадчиво кашлянул, — с каких это пор у отшельников есть компаньоны? — Я с трудом удерживался от улыбки. Какая логика! Учитель гордился бы мной!

– Э-э… — При первом же намеке на неестественность его поведения Химат сразу же спрятал руки в складки своего плаща. — Вероятно, здесь у нас несколько другие порядки, нежели там, откуда вы прибыли. Сразу видно, что вы не местные.

– Значит, у вас тут отшельники путешествуют парами?

– Ну-ну! Что толку обсуждать очевидное? А как вы здесь очутились?

– Кажется, мы сбились с дороги. Минутку! А почему ваш спутник все время молчит? Он что, тоже дал обет молчания?

– Кто? Снаркс? — Химат улыбнулся от уха до уха. — Нет, нет, в жизни он не давал никаких обетов. Просто он не любит разговаривать. Правда, Снаркс?

Тот, второй, кивнул и что-то пробурчал из недр своего темного плаща. Получилось вроде «Мммрф!».

Честно говоря, ни одно из этих объяснений меня не устроило.

– Что там бормочет ваш друг? — требовательно переспросил я.

– Мне показалось, что он сказал «Ммррфф!». — Химат почесал живот с самым безмятежным видом.

Все-таки что-то тут было не так. Я проклинал свою неопытность. Может, мне все же следовало растолкать Эбенезума? Волшебник как раз скатился со своего валуна и упал в заросли ежевики. Он скрылся из виду, но его храп стал еще громче.

– Наша лачуга действительно очень близко, — пожал плечами Химат. — Впрочем, если вы предпочитаете проспать всю ночь в ежевике, дело ваше.

Я перевел взгляд с отшельника на его спутника, закутанного в плащ. Снаркс поднял руки в перчатках над головой и крикнул что-то вроде «Вррмфф!».

Кто-то сзади похлопал меня по плечу. Нападение с тыла! Я быстро повернулся, так быстро, что едва не упал. Значит, разговоры кончились и начались действия. Эти мерзавцы всюду! Как бы мне научиться разгадывать их дьявольские замыслы! Теперь я владею магией. Если надо будет, я сражусь с ними, будь их двое или две сотни!

Тот, кто похлопал меня по плечу, оказался детиной, на добрых два фута выше меня, одетым во все черное. Что касается комплекции, то, если бы двух нормальных людей поставить рядом, получился бы он. Его бледное лицо, казалось, никогда не знало улыбки, а такого глубокого баса я еще не слыхивал.

– Мне нужна помощь, — сказал он.

Сразу же после этих слов опять стало потряхивать. Если предыдущие землетрясения напоминали топанье великана, то это было похоже на ежегодный бал великанов. Все мы, кроме высокого незнакомца, упали наземь.

Через какую-то секунду все кончилось. Я посмотрел на валуны. Эбенезум явно все еще спал.

И вдруг раздался настоящий трубный глас. Высокий незнакомец в черном повернулся с грацией танцора или профессионального ловца угрей.

Из кустов выскочил огромный дикий кабан. Это животное в длину было больше, чем я в высоту, а его внушительные острые клыки, казалось, нацелились именно на меня. Разъяренный кабан с диким воплем несся по поляне. Мой толстый дубовый посох показался мне жалким и бесполезным, как тонкий прутик.

Большой человек в черном преградил животному путь. Вепрь несся прямо на него. Черный человек схватил дикую свинью за клыки, как будто она для этого их и выставила, шагнул в сторону и спокойно повернул за собой кабана. Не успел тот опомниться, как человек обхватил своей огромной ручищей толстую шею животного и поднял его в воздух. Кабан взревел, затем издал странный кашляющий звук, потому что человек перекрыл ему кислород. Когда животное обмякло, человек небрежно отшвырнул его обратно в лес.

– Люблю душить диких свиней, — сообщил он. — Испытываешь настоящее удовлетворение. — Он поиграл мускулами.

Судя по всему, с этим детиной связываться не стоило. Но не мог же я убежать, бросив храпевшего в кустах Эбенезума на произвол судьбы.

– Да уж, — только и сказал я.

– Однако я сбился с дороги и теперь не смогу выполнить свои обязанности, — пожаловался черный человек.

– Ну вот! Еще один заблудившийся путешественник! — воскликнул Химат. — Может быть, мы сможем помочь.

– Кто это? — тихо спросил черный человек.

– Всего лишь Химат, добрый господин, — Химат расшаркался, махая руками, — бедный отшельник, странник, поклоняющийся Плаугу Умеренно Славному. Я совсем недавно нарушил обет молчания, чтобы оказать помощь…

– Довольно. — Огромный человек поднял огромную руку над огромной головой.

Химат заткнулся.

– А это кто? — Огромный человек кивнул в сторону спутника Химата.

– Ввррггхх. — Снаркс быстро отступил на несколько шагов.

– Это Снаркс. — вмешался я. — Спутник Химата.

– Погодите, — сказал огромный человек, — как можно быть отшельником и иметь спутника?

Благодушная физиономия Химата сделалась мрачной.

– Я не подчиняюсь диктату узколобого общества, — запальчиво заявил он.

– Ну и ладно. — Огромный человек пожал своими неправдоподобно широкими плечами.

Химат улыбнулся извиняющейся улыбкой.

– Меня зовут… — раздались звуки, какие могла бы издать пожилая женщина, насмерть напуганная змеей. — Впрочем, редко кто в состоянии выговорить это. Меня еще знают как Дилера Смерти или Кровавого Дилера, а друзья называют меня просто Киллер.

– Вот как! — сказал я и живо вспомнил, с какой необычайной скоростью он расправился с кабаном. — Чем мы можем быть вам полезны, о многоуважаемый Киллер?

– У меня спецзадание: найти и убить врага моего работодателя, короля Урфу Мстительного. — И Киллер хрустнул костяшками пальцев.

Короля Урфу? У меня по спине мурашки забегали, а в голове от страха просветлело. Мне показалось, что мои ноги не так уж и устали, что пора… Король Урфу!

– Ах вот как! Спецзадание! — понимающе кивнул Химат.

– Прстплн! — согласился Снаркс.

– Я должен отыскать одного волшебника.

– Волшебника? — переспросил я. Холодок со спины распространился на всю грудную клетку. Усталости моей как не бывало.

– Его зовут Эбенезум, — поделился Киллер.

– В самом деле? — переспросил я значительно более высоким, чем обычно, голосом, после чего счел за лучшее вообще больше ничего не говорить.

Дилер Смерти повернулся к отшельнику и его спутнику. Мускулы на его бычьей шее ходили ходуном, когда он разговаривал.

– Вы не знаете такого?

– Рзмтсзнм, — промурлыкал Снаркс.

– Нет, мы лично не знакомы с этим господином, — вежливо подтвердил Химат и попятился.

– Эх! — вздохнул Киллер, и его могучая грудь опала. — Что ж, будем продолжать выполнять спецзадание.

В кустах ежевики особенно громко всхрапнули.

– Кто это? — Киллер огляделся, и нехорошая усмешка заиграла на его губах. — Еще одна свинья, которой не терпится быть задушенной?

– О нет! — закричал я как можно громче. — Ничего такого! Это все птицы!

Эбенезум застонал во сне, а потом опять всхрапнул.

– Вы уверены, что не свинья? — задумчиво спросил Киллер. — Что-то низковато берет для птицы. Признаться, люблю душить свиней!

Мы еще немного помолчали, но не услышали ничего, кроме чириканья птиц и возни мелких лесных зверушек. К счастью, Эбенезум затих.

– Ну ладно, надо выбираться на дорогу. — Киллер поймал на лету бабочку и разорвал ее пополам. — Не так забавно, как душить свиней, но все-таки… — пробормотал он.

Химат объяснил верзиле, как ему выйти на большую дорогу. Киллер помахал нам рукой и отправился туда, откуда пришел. Шаг у него был втрое длиннее, чем у обыкновенного человека. Я начинал приходить в себя.

– Ну что ж, Снаркс, — сказал Химат своему спутнику. — Кажется, никто не нуждается в нашем гостеприимстве.

– Минутку! — воскликнул я, оторвав наконец взгляд от быстро удалявшегося Дилера Смерти. — Я передумал. Мы воспользуемся вашим гостеприимством.

– О, великолепно! — Химат захлопал в ладоши. — Вы, конечно, понимаете, что мы его предоставляем за скромное вознаграждение.

Я рассеянно кивнул: приняв решение, не стоит отступать. Продолжать путешествие Эбенезум сейчас не в силах, и, хотя я по-прежнему не мог всецело доверять отшельнику, все же его лачуга — это лучше, чем объятия Дилера Смерти.

– Не думаю, что нам удастся разбудить вашего друга. — Химат кивнул в сторону зарослей ежевики. — Ничего. Мы донесем его. Правда, придется взять с вас скромную плату за доставку.

Я и тут не стал спорить. После ухода Киллера меня опять одолела страшная слабость. Втроем мы подошли к валуну.

– Раз, два — взяли! — Химат и Снаркс подняли волшебника.

Сзади меня довольно чувствительно хлопнули по плечу.

– Извините. Кажется, я окончательно заблудился. О! Этого я раньше не видел! А на нем часом не одеяние волшебника?

Эбенезум проснулся и громко чихнул.